Лампочка в парадной опять перегорела. Дом был сыр и холоден. Осенняя гниль вплыла с улицы вместе с Ларисой.
Ничего-ничего, потихоньку, по шагу, вот так... Лариса давно привыкла ходить медленно, будто на ощупь, даже когда вокруг было светло. Тяжело идти, очень тяжело... Но ничего, потихоньку, вот так...
Ключ два раза провернулся в замке, и в тот момент, когда дверь уже была приоткрыта, кто-то сильно толкнул Ларису в спину. Женщина ввалилась в квартиру, упала, ударилась обо все углы в тесной прихожей и с ужасом подумала: "Неужели конец? И всё зря?"
- Сожалею, что пришлось применить силу, - сказал очень молодой человек в чёрном балахоне. В его тоне не было ни капли жалости. - Чтобы дальше всё у нас с вами шло гладко, достаточно соблюдать тишину и выкинуть из головы любые попытки позвать на помощь.
Лариса, сидя на полу, судорожно соображала. Кто он? Грабитель, насильник, псих?
- Позвольте представиться, - с неуместной напыщенностью продолжал тем временем незваный гость, - Охотный Иван Андреевич, младший инспектор-палач добровольного...
Иван Андреевич развернул перед лицом Ларисы корочку, и звуки угасли, накатил ужас. Добровольное некоммерческое общество "ВНОВЖ" было создано с единственной целью - убивать. "Ворожеи не оставляй в живых".
После принятия закона о запрете деятельности магов, колдунов и ведьм магическая братия попритихла. Никому не хотелось платить безумные штрафы. Но кому-то очень хотелось их собирать. Для выявления нарушителей, сбора информации, доказательств официальные ведомства стали привлекать частных детективов. Финансировалось это всё очень щедро, и общественность возмутилась: "Куда идут наши налоги?" Радикалы требовали решить вопрос раз и навсегда. Вместо штрафов народ жаждал казней.
"ВНОВЖ" существовало на взносы участников, коих набралось на удивление много, а также пожертвования доброжелателей, и жило идеей очищения земли от зла и скверны.
Зло и скверна в лице Ларисы сделало глубокий вдох и решило так просто не сдаваться.
- Очевидно, тут какая-то ошибка. Я не ворожея, не ведьма. Вообще никогда не колдовала. В чём меня обвиняют?
- Дорогая Лариса Степановна, - молодой позер наслаждался своей ролью, - вы хорошо скрывали свою деятельность, однако добровольцы не дремлют. Я лично собрал на вас такую доказательную базу, что ни один инспектор не усомнится в обоснованности вашей казни.
Казни! Казни! Лариса паниковала. Ей нельзя умирать. Не так, не сейчас.
- Я могу ознакомиться с обвинением и доказательствами?
- Ну конечно. Времени до рассвета ещё много. Да вы вставайте, устраивайтесь поудобнее. Чувствуйте себя как дома! - Иван Андреевич довольно улыбнулся и отступил в кухню, давая Ларисе место, чтобы подняться.
Медленно и неуклюже она встала. Некрасивая женщина лет сорока с огромным уродливым горбом.
- Ну что ж, - обреченно сказала Лариса, - я заварю чай, а вы всё подробно расскажете.
Под чайником распустился синий цветок, и с каждой минутой тепло огня всё шире раздвигало сырость. Если б не обстоятельства, на маленькой кухне могло бы стать уютно. Лариса разлила чай по чашкам, подала сахар, печенье. Палач поменял местами чашку Ларисы и свою.
- Инструкция, - сухо ответил он на немой вопрос. - Доброволец обязан вернуться живым и целым после казни объекта. Так что осторожность во всём.
И глядя, как Лариса с трудом переставляет ноги и садится, всем весом опираясь на стол, боясь упасть, глумливо добавил:
- Ну вы хоть бежать не будете, - и заёрзал на стуле.
Пухлые папки, которые Иван Адреевич опустил на стол перед Ларисой, повергли её в шок: распечатки телефонных разговоров, переписок, обсуждения на форумах, фотографии встреч Ларисы с теми, кто ей доверял, и кому доверяла она. Много лиц, много лет, очень много бумаги было в этих папках.
И обвинение в "мошеннических действиях с использованием так называемой магии".
Из распечаток следовало, что Лариса исцеляла людей. Исцеляла успешно. Брала не всех, только безнадёжных, испробовавших разное лечение, отчаявшихся. Люди многое готовы были отдать, чтобы встретиться с ней.
- Разве плохо то, что люди избавились от болезней и страданий? - тихо спросила Лариса.
- Плохо, что вы обманом заставили их думать, что излечение - ваша заслуга. Магии не существует. Убеждения в обратном опасны и вредны. И караются смертью.
Палач говорил беспокойно и не мог усидеть на месте. Привставал со стула, вновь садился, потом и вовсе кинулся в уборную, крикнув на ходу:
- Вы читайте пока. Я сейчас.
Информация в папках шла в хронологическом порядке. Лариса открыла последние страницы последней по счёту папки. Юная Инга с неоперабельной опухолью и метастазами в лёгких. Это была недавняя болезнь, которую Лариса смогла забрать. Больше ей не вынести.
Лариса отодвинула штору и вгляделась в своё отражение. Горб поднимался выше головы. После встречи с Ингой Лариса испытывала постоянную тяжесть, еле ходила, но всё же могла жить. И собиралась жить как можно дольше. Ведь иначе всё впустую.
И главное, Лариса должна была знать, что к ней могут прийти. Должна была подготовиться. Побеспокойся она чуть раньше, прихода палача можно бы бы избежать.
Она не колдовала, не исцеляла в привычном смысле этого слова. Она просто стала частью чуда, повиновалась ему и несла свою ношу. Но верить в чудеса нынче очень опасно, ребята.
Молодой Иван Андреевич вернулся. Вылил недопитый чай в раковину. По-хозяйски поставил чайник на огонь.
- Разве казнят не тех, кто использует магию во вред? - Лариса искала хоть какую-то зацепку, слабое место.
- Любая магия во вред. Она и есть сильнейший вред и зло нашего мира, - заученно ответил Иван Андреевич.
Налил себе чая в чистую чашку, сел за стол, мимоходом поправив штаны спереди. Поёрзал, глубоко вздохнул:
- Со всяких там медитаций для самопознания и позитивных аффирмаций начинается путь в бездну мерзости и разврата. Ведьмы и колдуны, почувствовав эйфорию от обманчивого успеха своей условно доброй деятельности пробуют расширить горизонты. Внушить другим что-либо с целью обогащения, или отомстить, наслав так называемую порчу. И втягиваются. Это как с наркотиками, Лариса Степановна. Всё начинается с радужных грёз и лёгких доз. А итог один - разрушенные жизни.
Вот, к примеру, знахарь Февроний. Слышали про такого? Слышали, не могли не слышать. Начинал со сбора травок и чтения заговоров на удачу, а закончил человеческими жертвоприношениями. Ещё и секту сколотил, до сих пор вылавливаем последователей.
- А я ведь вообще ни единого заговора не знаю. Ритуалов никаких не проводила, ничего, - палач был непробиваем, но Ларисе следовало отвечать ему хоть что-то, долгое молчание "ВНОВЖ" всегда трактовал как согласие. Глухонемую Варвару, что помогала людям избавиться от дурных снов, казнили через десять минут молчания. Сурдопереводчиков в добровольном обществе было всего два на весь город, и в тот день один болел, другой был в отпуске.
Палач несколько раз чуть подпрыгнул на стуле. Жмёт ему там, что ли?
- Неважно это, - чуть раздражённо ответил Иван Андреевич. - Ну что вы как маленькая, ей-богу. Сами знаете, что раз столько людей считают вас целительницей, значит, так оно и есть. Достаточно это для нас.
Лариса почувствовала неимоверную усталость. Всё решено. Может, и пусть? Нет, нельзя, нельзя всё бросить, ведь тогда умрут сотни людей, и она будет в этом повинна. Надо держаться, тянуть время, искать лазейку.
Палач взглянул на часы. Три часа ночи, до рассвета оставалось часа четыре.
- Ну что, приступим к официальной части? - потирая руки и оправляя что-то под столом, сказал Иван Андреевич.
Почему же ничего не идёт на ум? Голову будто обложили ватой, язык к нёбу присох, и глаза подводили, размывая всё вокруг. Слова палача доносились издалека:
- В случае же сотрудничества, изложения подробностей своей преступной деятельности, объекту гарантируется право выбора метода казни и исполнения последнего желания, если таковое может быть исполнено инспектором-палачом незамедлительно и без ущерба для себя и окружающих.
- Да, - выдавила через силу Лариса, - я всё расскажу.
Иван Андреевич возбуждённо заёрзал:
- Отлично, отлично. Давайте, чтоб потом не отвлекаться... Вам надо в уборную? Нет? Ну я быстро...
Без палача рядом дышать было легче. Лариса с трудом приподнялась и придвинулась к окну. Прислонилась к холодному стеклу, чтобы увидеть то, что оставалось от её мира. Трамвайные рельсы, камень стен и улиц, парапет у Обводного канала и темень воды. Прощайте...
- Так-с, - Иван вернулся успокоенный, - гражданская исповедь. Кстати, этот термин ввели по моей инициативе, - с искренней гордостью заметил он. - Я сейчас установлю камеру, чтобы всё зафиксировать. Буду задавать вопросы, вы отвечайте как можно полнее. И сначала назовитесь.
Лариса смотрела в холодный объектив. В любых вопросах уже есть ответ. Она расскажет всё, и ответ, решение придут. Она вынесет всё, и никого не подведёт.
Лариса представилась, ответила на формальные вопросы о возрасте, месте проживания, составе семьи, которой нет, и Иван Андреевич начал:
- Каким был ваш первый опыт колдовства? Любого, будь то исцеление, предвидение или что бы то ни было другое, выходящее за рамки официального мира.
- Я не исцеляла. Я забрала ношу. У моей подруги. Она не могла вынести боль и страдания, я забрала их.
- Какого рода боль? Почему вы взялись помогать? И какое вознаграждение получили от подруги? И все имена и контакты тех, кого упоминаете, надо будет указать в письменном виде.
- Хорошо. Это была душевная боль. Подруга, Марина, потеряла ребёнка, - слова сперва застревали в горле, но каждое новое давалось чуть легче. Ларисе нужно было всё рассказать. Жаль, что приходилось говорить, глядя в бездушные глаза Ивана Андреевича и его камеры. - Марина часто оставляла Танюшу на меня, других помощников у подруги не было. Первый сын, Костик, тоже был мал, ещё в школу не пошёл. Я обожала малышку и всегда рада была побыть с ней. Мы гуляли в парке, шли по дорожке, цвёл жасмин, он пах одуряюще сладко. Я держала Танюшу за руку, и тут... тут... он выскочил, он... - Лариса сбилась. Слишком живо встало перед глазами воспоминание. Острый несправедливый миг, который изменил всё. Жасмин с тех пор пах смертью.
Лариса через силу продолжила. Откуда-то возникло ощущение необходимости закончить гражданскую исповедь, рассказать всё:
- Самокатчик на огромной скорости возник за нами, и я, я ничего не успела, он сбил Танюшу и скрылся.
- Позвольте уточнить, в каком году это было?
- В две тысячи двадцать четвёртом, ещё до запрета самокатов.
- То есть двадцать лет назад?
- Да.
- Можете продолжать.
- Я упустила ребёнка. Танюша умерла из-за меня. Но полиция и прокурор не нашли моей вины. Того, кто был на самокате, тоже не нашли. Я казнила себя каждый день. И хотела покончить... со всем этим. Но я не могла оставить Марину. Горе убивало её. Горе, которое породила я. Марина не винила меня, и это было хуже всего. Она просто тускнела и тихо умирала. Молчала всё время. Лишь однажды, когда я вновь говорила, что она нужна Костику, что время лечит, она ответила: "Я не смогу этого вынести, не осилю". И я, не знаю, почему, сказала: "Отдай мне, я понесу за тебя". Марина опустила свои ладони на мои, и я забрала её ношу. Её боль не стала моей, но она со мной, я несу её, я чувствую её присутствие и тяжесть.
Лариса помолчала.
- После того дня у меня стала сгибаться спина. Не сразу. Сначала только голова подалась вперёд, и я всё время чувствовала ношу. Она тяжёлая, но я привыкла. И потом взяла новую, ещё и ещё.
Палач слушал внимательно, даже ёрзать перестал.
- Вы спрашивали, какую награду я получила за то, что забрала боль. Я получила смысл. Теперь было, зачем жить. Я должна нести всё, что забрала. Люди, которые отдали мне свои болезни и горести, не могли их вынести. А я могу. Только... нельзя отдать эту ношу кому-то. И бросить невозможно. Я просто должна её вынести.
Иван Андреевич спросил заворожённо:
- А что будет, когда вы... ну, когда я вас казню?
- Вся боль вернётся к прежним хозяевам. Они не смогут нести её и умрут.
- Ага, понятно. Вашу магическую трактовку мы зафиксировали. Странно, конечно. Вы же в любом случае не вечны. Рано или поздно все умирают.
В любом вопросе есть ответ, и Лариса дождалась ответа на свой. Палач сказал очевидное, но это и было решением. Умереть. Но не так, как хочет "ВНОВЖ". Чтобы болезни не вернулись людям после смерти Ларисы, они должны сработать. Ношу надо открыть, распаковать, примерить на себя. Принять как свою. Болезней столько, что все вместе они должны убить Ларису очень быстро. Не хватает чуть-чуть. Ещё одной боли, одного чужого мучения, чтобы ноша стала невыносимой для Ларисы. Чтобы вся боль разом обрушилась на неё и убила.
Лариса постаралась скрыть огонёк надежды в глазах, когда сказала:
- Теперь я могу попросить вас исполнить моё последнее желание?
Иван Андреевич был доволен, такой материал собрал. Эту Ларису никто из палачей не хотел брать, а он смог раскусить, да ещё на исповедь вывести. От радости он в открытую почесался через штаны и сказал:
- Ну давайте. Если смогу исполнить незамедлительно и без вреда для себя и окружающих.
"Без вреда, - подумала Лариса, - с одной сплошной пользой".
- Я принимаю свою судьбу. Но очень боюсь. Вы единственный человек, с кем мне довелось быть рядом в это время. Пожалуйста, возьмите меня за руки, скажите что-нибудь, чтобы мне было не так страшно. Скажите "Так тому и быть".
Легко! Ивану Андреевичу грезились повышение и премия, когда он протягивал руки Ларисе. Пока он победно и размеренно произносил: "Так тому и быть", Лариса успела прошептать: "Забираю твои болезни, боли, страдания себе".
Ноша стала невыносимой. Но прежде чем сбросить, раскрыть, разбить жуткий багаж, Лариса всё же ухмыльнулась в лицо палачу:
- Гонорея?
Иван Андреевич после секунды замешательства и вслушивания в ощущения внизу завопил:
- Отдай! Отдай сейчас же! Ведьма! Так нельзя!
Он дёрнулся за инструментом, судорожно доставая из сумки верёвку, нож, осиновый кол. Она не выбрала казнь, ну и хорошо, сейчас убью как угодно. И ещё раз убью!
Лариса умерла очень быстро. Палач метнулся к ней, но женщина уже лежала на полу бездыханная. Сердце не билось, в глазах застыл покой. Лицо освещал скудный рассветный луч, пробившийся через приоткрытую штору. И спина Ларисы была абсолютно прямая.
"Так не бывает! Мошенница. Это всё кажется. Это всё ведьмовской морок. И трипак у меня никуда не делся", - палач думал так, убегая из квартиры Ларисы. Думал так и после, разглядывая своё здоровое тело и сдавая анализы. Ведь верить в чудеса опасно. Это как наркотик...