Бережной Сергей Владимирович : другие произведения.

Треуголка маркизы чертей

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Рококо: дети младших сыновей.



фотография с сайта kinopoisk.ru, перейти на страницу оригинала           После ночного дождя в парке дышалось свежо и вольно. Иное дело здесь, в гостиной. Можно было не гадать: до зари полыхали свечи, бесновались скрипки, лились реки лафита и шабли. Чадил беспощадный кальян. Сон сморил гостей и музыкантов где кого застал: в креслах, на коврах. Моя сестра Криста тревожно посапывала на софе. Не спали одни лишь маркиза за клавиром и её несчастный секретарь Эдмон, ваш покорный слуга. Но я только вошёл - с известием о необычных посетителях.
          Наряд хозяйки ограничивался корсетом и кружевами нижней юбки. Ну и конечно, неизменная треуголка: тёмно-синий фетр, серебристая кайма, нехитрый, почти небрежный покрой. Острословы придумали врать, будто у маркизы в треуголке водятся черти.
          Под стулом посвёркивали босые пятки. Ясно. В полночном угаре опять танцевала балет. Коронный номер.
          Белокурая примадонна обернулась на мои шаги, прерывая игру.
          - Жюли, - сказал я (фамильярность здесь была узаконена её шутливым вердиктом). - Там два каноника. Наш старый знакомый отец Поль из францисканского монастыря и некий Бонатти из Рима. Проездом, но решил полюбоваться на местную знаменитость. На тебя.
          Она скорчила кислую рожицу.
          - Нельзя ли их как-нибудь спровадить? Накинутся нудить. А мне бы часок поспать, пока гости не очнулись.
          - Нельзя. Этот Бонатти - доверенное лицо самого папы. И вообще важная шишка. Отец Поль представил его как известного экзорциста.
          - Экзорциста? - оживилась Жюли. - Тогда любопытно. Вдруг изгонит бесов... из имения и из моей головы. Но Пресвятая Дева! Слушай, буди Кристу и кликни слуг. Меня срочно нужно одеть.

Я исполнил её распоряжения, добавив от себя наказ слугам проветрить комнаты, и вышел к монахам. Ожидая приглашения к маркизе, они рассеянно созерцали Диану-охотницу в рамке на стене. Благодушный, рыхлый францисканец и его прямая противоположность: высокий тощий человек с мрачным лицом и тяжёлым взглядом.
Его визит вернул мне чувство безотчётной тревоги. Накануне, прогуливаясь в парке, маркиза неприятно поразилась засилью волчьей ягоды. Приказала выпороть садовника. Тут же отменила жестокую расправу, выказав обычную мягкость, но долго оставалась растерянной.
Испытывая лёгкую неловкость, я расспросил отца Поля о делах монастыря, самочувствии настоятеля.
Отец Поль заметил собрату-экзорцисту, с улыбкой показывая на картину:
- Всё-таки, охотничьи сценки лучше предыдущего непотребства про сатиров и нимф. А убедил маркизу заменить полотно наш Эдмон. Определённо, мажордом Жюли Ланкур оказывает благотворное влияние на свою непутёвую госпожу.
Я невольно усмехнулся, услышав громкое "мажордом". На самом деле, и я, и Криста просто загостились у маркизы... став ей преданными друзьями, которым доверяли больше, чем кому бы то ни было.
Бонатти поинтересовался у меня:
- Как же вас угораздило поступить в это гнездо порока, сын мой? Вы производите впечатление серьёзного молодого человека.
Я кивнул.
- Спасибо, святой отец. Но не судите строго вдову маркиза Ланкура. Ей выпала тяжёлая доля. Жюли де Моранж, как и ваш покорный слуга, родом из странного племени дворян без наследства и титула. Дети младших сыновей. Жюли росла в нищете и унижении. Счастливое замужество в итоге принесло только новую горечь. Едва обретённый супруг пал на войне. А сразу вслед за ним Жюли потеряла и старика-отца. Направляясь поддержать дочь, он умер в дороге, на руках у случайных попутчиков, которыми нечаянно оказались мы с сестрой...
- У всех доля нелегка. Но не все ищут утешение в сетях дьявола.
Я не решился возразить, да и не находил, чем. Можно было добавить, что беды Жюли некстати легли на другое несчастье: артистическую натуру и неукротимый темперамент. Но это показалось мне слабым оправданием.
И точно. Бонатти продолжал наступление:
- Говорят, безрассудный полковник Ланкур раскопал свою будущую вдову в парижском театре комедии, куда она поступила инженю: играть хорошеньких простушек. Дворянка - балаганный клоун, хм...
- Всякая профессия достойна уважения. В ту пору альтернатива у бесприданницы Жюли была одна: проситься к знатным особам в приживалы-фрейлины.
- А-а, так вы тоже вольнодумец... - протянул Бонатти. - Тогда понятно.
Я счёл за благо не уточнять, что именно он понял.

Через час маркиза наконец приняла каноников - в столовой, где был накрыт скромный завтрак. Присутствовали, также, я и Криста, куда ж без нас. Из ночных гостей были допущены финансист Тревер, отчасти субсидировавший этот вертеп, и знаменитый бретёр де Броссе, первый повеса в отчаянной свите Жюли.
Маркиза вышла в простом бежевом платье без перьев, лент и прочих излишеств. Зато с голыми плечами и в знаменитой походной треуголке. Фривольные вариации на мотивы деревенской девушки-сорванца.
Разговор не клеился. Маркиза держала показательную паузу. Монахи отвечали уклончиво и неохотно, поводом чему поочерёдно служили гусиная печёнка с луком, фаршированный раковыми шейками судак и грибной паштет. Тревер, де Броссе и Криста вяло обсуждали погоду.
После завтрака Жюли позвала всех в гостиную. И там спросила у Бонатти напрямик:
- Так что вас привело в нашу тихую обитель, святой отец? Желаете изгнать из меня злых духов, удостовериться в их отсутствии? Или просто подивиться на титулованную дикарку? И как она вам?
Экзорцист сдержанно усмехнулся.
- Спрашиваете, как? Весьма. Изгнать бесов? Похоже, не требуется. Но склонить на путь истинный... действительно, очень хотелось бы. А вам, Жюли Ланкур?
- Однако вы меня разочаровали. Если б такой видный специалист вызвался излечить меня от одержимости... А проповедовать и наши соседи францисканцы мастера. Как и отпускать грехи.
- Очень хорошо, что мастера. А вы, значит, ждали экзорцизма?
Маркиза рассмеялась.
- Нет, я ждала, что вы мне его предложите.
- И вы бы приняли предложение?
- Ах, святой отец. Рассудите сами! Если б я добровольно захотела пройти через обряд изгнания бесов, не послужило бы это доказательством как раз того, что я ими ничуть не одержима? Тогда какой смысл?
- Да вы ещё и умны... - задумчиво уронил Бонатти. - Но и всё-таки. Вот, предположим, захотел бы я провести вас через экзорцизм. Вы бы согласились?
- Так предлагаете или предполагаете, святой отец?
Глаза каноника сверкнули.
- Хорошо. Предлагаю.
Маркиза торжествующе перевела дух.
- Наконец-то. Но нет, отец Бонатти. Я не согласна. Мне, однако, пришла в голову одна забава. И если вы на самом деле не прочь подвергнуть меня экзорцизму, то я готова дать вам шанс в обмен на участие в моей невинной шутке.
- Шутить с римской церковью? Ну-ну... И что же вы замыслили?
Жюли лукаво стрельнула глазками по сторонам. Потом доверительно прошептала канонику - но так, чтобы все слышали:
- Если вы действительно озабочены спасением душ паствы, то готовы использовать любые средства. Рады любому случаю. И я клянусь, что добровольно подвергнусь экзорцизму, если вы, святой отец, обыграете меня в пикет. Это такая карточная игра. Если не умеете играть, я научу. Правила не так сложны, чтобы поставить в тупик умного человека. Рискнёте?
Все в зале опешили от предложения сумасбродки. Тревер окаменел. Моя сестра хлопнулась в обморок, живописно разметав по софе рыжие локоны. Де Броссе кинулся к ней с нюхательной солью, но споткнулся и рухнул на полпути. Криста на миг очнулась изучить источник грохота и снова впала в беспамятство.
Я, почувствовав слабость в коленках, присел на краешек кресла. Отец Поль истово крестился.
Лишь Бонатти, казалось, даже не был удивлён.
- Ваша ставка понятна. А моя?
Жюли загадочно улыбнулась.
- Говорят, все мои несчастья от чертей в треуголке. Я, право, действительно не помню, откуда она у меня. Но как надену, так пропала. А не надевать - не могу. Итак, отец Бонатти, если выиграю я, вы подвергнете экзорцизму мой головной убор.
В наэлектризованной тишине, окутавшей помещение после слов маркизы, ответ невозмутимого до эксцентричности итальянца прозвучал подобно грозовому раскату.
- По рукам. И да поможет мне Бог.

Окна в гостиной оставались раскрытыми - свежий ветерок доносил из парка запах можжевельника и роз.
Де Броссе организовал столик и письменные принадлежности. Тревер принёс карты.
Маркиза распечатала колоду и коротко объяснила правила. Бонатти кивнул. Игра началась - сдавала Жюли.
Я неплохо играю в пикет - когда-то мы с Кристой провели за ним немало длинных зимних вечеров. Имелся у меня и опыт игры против маркизы. Поэтому я с самого начала сильно сомневался, что у экзорциста был хоть один шанс - с божьей помощью или без.
Жюли не знала равных. Лишь однажды она проиграла Треверу поцелуй - уровняв безродного финансиста с кичливым дворянством своей свиты и навсегда развязав его тугой кошелёк. Ту игру я видел и готов поклясться на шпаге, что Жюли передёргивала - в пользу соперника.
Не знаю, плутовала ли маркиза теперь, мои глаза застил туман. Но она повела в счёте с первых талий, а закрывала партию капотом и двумя репиками подряд.
Потом с бесстыжей ухмылкой сняла треуголку и возложила прямо на брошенные карты.

В тишине экзорцист встал и с достоинством одёрнул сутану. Взял в правую руку распятие, в левую небольшой плоский сосуд, - вероятно, со святой водой. И стал бормотать слова обряда, временами окропляя треуголку жидкостью из флакона.
Говорил он неразборчиво, но мне показалось, что из его уст изливается отнюдь не священная латынь. Я растерянно оглянулся на отца Поля. Тот был бледен и вновь отчаянно крестился. Мой страх окреп.
Однако, закончив, Бонатти осенил знамением себя, треуголку и всех свидетелей фарса. Немного отлегло от сердца.
Они с отцом Полем покидали зал в молчании. На выходе экзорцист обернулся и предупредил:
- Отныне треуголка подлинно чиста, ручаюсь. Но остерегайтесь, Жюли Ланкур! Чистота и невинность особенно притягательны для бесов. Надевая треуголку на свою прелестную головку, битком набитую грязью, вы теперь сильнее прежнего рискуете открыть путь миньонам Князя Тьмы.
Жюли промолчала, храня смиренный вид, и каноники вышли.
- Это было невообразимо! - с дрожью в голосе воскликнул старый мошенник Тревер.
- Чёрт-те что это было... - пробормотал молодой баламут де Броссе. - Но клинок мне в печёнку! Перформанса фантасмагоричнее никогда никому не увидеть. Жюли, ты... у меня нет слов. Преклоняюсь и благоговею.
Маркиза улыбалась, но выглядела опустошённо.

Аплодируя проделке Жюли, возвращались те прожигатели жизни из ночной компании, кого прятали от монахов. Большинство - звероподобные персонажи, действительно способные составить честь любому притону.
Послали за музыкантами и шабли.
Я остался, охваченный смутными предчувствиями. Де Броссе взял треуголку в руки.
- Что же теперь делать с реликвией? Если верить экзорцисту, шутки с ней опасны. Наверное, следует поместить её в стеклянный шкаф, и...
- Отставить! - перебила Жюли. - Хотя моя голова действительно полна грязи... Криста! Теперь носить треуголку будешь ты.
Она отобрала треуголку у бретёра и подошла к моей сестре - та покорно наклонила голову.
- Вот так... - проговорила Жюли, отступая и любуясь. - Друзья! Теперь наша коронованная маркиза - Криста! Прошу служить верой и правдой. И я присягну первая.
Она хлопнулась на колени перед кроткой компаньонкой и поцеловала ей руку, преданно заглядывая в глаза.
- Клянусь быть тебе верной, госпожа...
Поднялась и потребовала, чтобы каждый последовал её примеру, принёс Кристе клятву. Никто не ослушался - и когда пришла моя очередь, я тоже поддержал странную игру.
- Криста, но что же ты? - сказала Жюли. - Чур, я первая хочу услужить маркизе! Приказывай, госпожа!
- Не знаю, - смущённо пробормотала Криста. - Это... как-то неправильно. И совсем не забавно.
Она сняла треуголку и протянула её Жюли.
- Пожалуйста, забери. Я не хочу играть в эту игру. И мне страшно.
У Жюли полыхнул в глазах недобрый огонёк.
- Ты не хочешь меня выручить?
- Я не хочу играть чужую роль. Хотя не знаю, чего боюсь. Может, я тоже недостаточно чиста?
Жюли резким жестом вырвала треуголку из рук Кристы и водрузила себе на голову.
- Что ж, значит, от судьбы не убежать. Но ты меня разочаровала и обидела, Криста. Де Броссе, подай хлыст!
Таких игр в доме маркизы ещё не бывало. Но де Броссе без пререканий снял со стены хлыст и пошёл с ним к хозяйке.
Я кинулся наперерез:
- Стойте! Да как же вы все... Жюли!
Маркиза молчала - мы с бретёром схватились, и в запале я его одолел: хлыст достался мне.
- Оставь, Эдмон, - сказала вдруг Криста. - Жюли права, а я виновата. Пусть она меня побьёт, если так нужно.
Моя сестра опустилась на колени перед маркизой и склонила голову. Возмутившись сильнее прежнего - вознегодовав! - я сам её ударил.
Толпа охнула.
- Нет! - воскликнула Жюли.
Я швырнул хлыст ей под ноги. Она крупно вздрогнула.
- Клинок мне в печёнку! - воскликнул своё любимое де Броссе и вновь кинулся на меня. Клинка под рукой не нашлось, и я встретил врага нокаутирующим хуком справа. После того, как отзвучало эхо рухнувшего на ковры тела, в гостиной воцарилась мёртвая тишина.
Криста беззвучно плакала. На её шее вздувался кровавый рубец.
Дикая, бессмысленная сцена...
Бретёр поднялся, с достоинством оправил кафтан и встал рядом с маркизой. Сухо объявил:
- Эдмон де Курси. Вы оскорбили меня. Что гораздо хуже, вы оскорбили нашу хозяйку Жюли. И вы оскорбили собственную сестру, что уж совсем подло. Завтра на рассвете, сударь, я пришлю вам секундантов. Выбор оружия оставляю за вами.
- Пистолеты, - бросил я, машинально рассудив, что если есть хоть один шанс из тысячи, то им нельзя пренебрегать. Холодным оружием де Броссе прирезал бы меня как свинью.
Тем не менее, меня и так можно было считать мертвецом. Вытерев со лба липкую испарину, я попятился к двери.
Маркиза умоляюще взглянула на де Броссе, потом на меня... И тут...
Тут я содрогнулся, отказываясь верить глазам. После зловещего предостережения экзорциста можно было ждать чего угодно, но не подобного кошмара наяву.

Из-за полей треуголки Жюли выглядывал маленький человечек с омерзительной багровой рожей. На нём тоже была треуголка, а также военный мундир, всё - в пурпурно-кирпичных тонах и с золотым позументом. Когда человечек полностью выбрался на край, стало видно, что он в ботфортах, тоже красных, и при шпаге.

Красный человечек спрыгнул маркизе на плечо и что-то зашептал ей в ухо. Жюли криво усмехнулась.
Я растерянно оглянулся по сторонам, - и о ужас! Похоже, кошмарного гнома никто кроме меня не видел.
- Убирайтесь, Эдмон! - злобно выкрикнула маркиза. - Надеюсь, де Броссе завтра вас прикончит!
Еле справляясь с дыханием, я промычал:
- Жюли... Кто сидит на твоём левом плече? Кто нашёптывает тебе в левое ухо?
Все удивлённо посмотрели на меня - включая и маркизу. Потом она рассмеялась, за ней и де Броссе. Смеялся и красный человечек. Катался по голому плечу Жюли, надрывал животик, дрыгая ножками в ботфортах.
Ко мне подошёл Тревер.
- Будьте мужественны, молодой человек! Симулировать безумие, чтобы уклониться от ответа за бесчестный поступок...
Он неодобрительно покачал головой и вновь убрался в сторону.
Стало окончательно ясно, что никто, кроме меня, не видит жуткое чудовище. Но, быть может, я действительно спятил, напуганный вызовом на дуэль?
Внезапно красный гадёныш высунул мясистый, непропорционально длинный язык и протяжно лизнул щёку Жюли. Маркиза зажмурилась в сладкой истоме, широко растягивая яркий, сочный рот. А выползыш из треуголки громко и отчётливо поделился впечатлением, салютуя золотой шпагой:
- На постной лепёшке - пьяная вишня!
В отчаянии и страхе ваш покорный слуга схватился за голову и под раскаты хохота бросился вон из комнаты, а потом на террасу.

Я сел на каменные ступени, дрожа и не ведая, что предпринять. Мчаться в монастырь? Но поверят ли мне там? Если же у меня действительно всего лишь временное помрачение рассудка, то что за позор! Смерть от руки проклятого бретёра куда милосерднее.
Из усадьбы продолжал доноситься смех - заиграла и музыка. Спустя некоторое время мне почудились звуки ударов хлыстом и мучительные стоны... но я не мог ручаться за свои воспалённые чувства.
Потом - снова хохот, музыка. Хлопки пробок из бутылок и кокетливый женский визг. Звуки скрипок и флейт... хохот, рыдания, визг...
Я просидел на ступенях весь день. Никто не выходил из усадьбы, даже слуги. Когда начало темнеть, я решил прокрасться в особняк, чтобы тайно исследовать происходящее. Но дверь оказалась заперта. Стучать я не отважился. Хотел заглянуть в окна - они были задёрнуты плотными шторами, рамы - наглухо затворены.
Вернувшись на прежние позиции, я снова сел на ступени, обхватив колени руками. В этой позе провёл всю ночь. Из парка тянуло сырой прохладой, но сильнее донимал собственный жар.
Шум, доносящийся из усадьбы, понемногу стал в моём восприятии сливаться в один неясный, чавкающий и хлюпающий гул, постепенно затухающий. Где-то к третьим петухам он стих окончательно. Я не могу сказать точнее, потому что к тому времени меня одолела тяжёлая, мутная дрёма.

Очнулся я от шуршания гравия: это спешил к усадьбе отец Поль. Карета стояла поодаль, у начала дорожки, едва виднеясь сквозь туманную дымку. Светало. Францисканец выглядел крайне обеспокоенно. Его пухлые щёки нервно подрагивали.
- Сын мой! - вскричал он. - Всё ли в порядке в усадьбе? Как маркиза Жюли?!
Я похолодел, не осмеливаясь гадать о причине его волнения.
- Не знаю. Я... я просидел здесь всю ночь, усадьбу никто не покидал. Шевалье де Броссе грозился прислать ко мне на рассвете секундантов... Впрочем, возможно они меня не нашли.
- Пойдёмте, - сказал отец Поль. - Пойдёмте же туда!
- Но что случилось?
Францисканец обескураженно поведал:
- Вчерашний Бонатти покинул монастырь после обедни. А после заката явился другой Бонатти - настоящий! Сломанная карета, задержка в пути. Кем был первый визитёр - загадка. В монастыре сейчас все молятся. Но пойдёмте же!
Двери теперь оказались незаперты. В усадьбе нас встретили безлюдье и глухая тишь.
Мы прошли в гостиную, потом в столовую, по другим комнатам... Пусто. Исчезли все, включая прислугу.
Повсюду, даже на кухне, обнаруживались следы жуткой, разнузданной оргии. Разбитая мебель, перепачканные обрывки и фрагменты одежд. Лужи и потёки вина на полу и столах. Брызги и пятна запёкшейся крови на гобеленах.
Страшно было думать о том, что могло бы твориться в особняке ночью и куда подевались люди.
- Что... что здесь произошло? - спросил, запинаясь, отец Поль.
Я рассказал без утайки всё, что знал и видел, в том числе про красного выползыша из треуголки маркизы. Умолчал лишь о пьяной вишне на постной лепёшке... не знаю, почему.
- Все решили, что я обезумел либо притворяюсь безумным. Я и сам так подумал.
- Боюсь, - поделился опасениями каноник, - что в этом кошмаре как раз вы сохранили рассудок. И больше никто.
Мы вернулись в гостиную. И тут я заметил треуголку.
Она как ни в чём не бывало покоилась на карточном столике, будто только что оставленная здесь лже-экзорцистом. Будто ни де Броссе, ни кто-либо другой её и не касался. Поразительнее всего было то, что мы с францисканцем не видели ужасный фетиш, когда заходили в гостиную несколько минут назад.
Я, не думая, разжёг камин и бросил треуголку в огонь. Отец Поль молча наблюдал за моими действиями, не пытаясь им воспрепятствовать.
Треуголка не пожелала гореть. Когда пламя в камине опало, я снял фетиш с раскалённых углей - он был холоден.
- Здесь побывал Сатана либо кто-то из его ближайших миньонов, - констатировал францисканец.
Он подошёл ко мне и ободряюще положил руку на плечо.
- Крепитесь, Эдмон. Ни маркизы, ни вашей сестры уже не вернуть. Но вы с честью выдержали суровый экзамен. Если вам понадобится укрытие, у нашего монастыря надёжные стены.
Я задумался. Боль от потери Кристы, тоска по утраченной Жюли ещё не успели завладеть моим оцепеневшим от ужаса сердцем...
Отец Поль прав. Уцелев, я получаюсь единственным подозреваемым. Францисканцы, вероятно, меня поймут. Но как насчёт светских властей? Так неужели нет другого выбора, кроме податься в монахи?
Мысли каноника текли сходным образом.
- Вы, конечно, можете бежать в Канаду, - сказал он.
- В Канаде теперь англичане, - мрачно возразил я. - Хотя, быть может, оно и к лучшему, что не подданные Людовика...
Меня начали одолевать сомнения. Отец Поль поторопил:
- Так вам нужна помощь монастыря, дорогой Эдмон? Вы можете смело рассчитывать на любую.
- Святой отец, подбросите меня до почтовой станции?
- Карета к вашим услугам.

Мне хватило считанных минут собрать небогатые пожитки.
Слишком небогатые, поэтому я, также, заглянул в покои Жюли. У неё не имелось наследников. Добрая душа, она б мне позволила, если б могла...

За морями, однако, затеряться легко, но кто знает, как там устраиваться. Мой путь лежит в далёкую и дикую Россию, где для начала я рассчитываю наняться учителем французского. В Дижоне удалось добыть подложный паспорт. Я одинок и растерян, но пропаду едва ли.
Треуголка маркизы чертей едет со мной, в неприметной шляпной картонке.
Вот он, жуткий фетиш. Тёмно-синий фетр, серебристая кайма, нехитрый покрой. Будто только что с трогательной белокурой головки Жюли де Моранж, маркизы Ланкур, беспечного и трагического мотылька, запутавшегося в сетях дьявола.
Каждый вечер не могу сдержать полного смятения взгляда. Боюсь, меня ждёт участь безнадёжного фетишиста.
Но что моя мелкая драма, когда страшная гибель постигла любимую сестру? И когда пьяные вишни с постных лепёшек нашего бытия крадут чудовища ада.




Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"