Аннотация: В книге описываются достижения науки и техники в следующем столетии, рассматриваются бытовые и мировоззренческие проблемы возникающие у молодёжи в различных жизненных ситуациях.
Н О В Ы Е К Р О М А Н Ь О Н Ц Ы
научно-популярный,
научно-фантастический,
очень драматический,
и в меру эротический
Р О М А Н
Книга I.
1994 г.
Если вы хотите иметь не только приятное, но и полезное чтение, прочтите эту книгу.
В книге описывается жизнь людей в недалёком будущем, рассматриваются философские и мировоззренческие проблемы возникающие у молодёжи в различных жизненных ситуациях. Научные проблемы медицины, генетики, физиологии.
Нет в жизни человеческой ничего такого, о чём нельзя написать. Нет и не должно быть запретных тем.
П Р Е Д И С Л О В И Е
Новые кроманьонцы? Кто это? А это мы с вами, друзья, в недалёком будущем, ... лет, этак, через сто! Наше будущее рождается уже сегодня. Оно рвётся в нашу жизнь из газетных полос, оно глядит на нас со страниц научно-популярных журналов, оно проступает из многочисленных научных публикаций.
Наше будущее - это не надуманная схватка гангстеров и полицейских, и не борьба межпланетных цивилизаций. Но это вечная борьба добра со злом, борьба света знаний с тьмой невежества.
Поистине сказочные возможности открывают перед человечеством достижения науки и техники. Как изменит нашу жизнь научно-технический прогресс? Как изменимся мы сами? Станем коварными и жестокими словно неандертальцы? Погибнем в пламени мировой термоядерной войны? Задохнёмся в удушливом смоге экологической катастрофы? Нет. Я верю, что человечество выберет иной путь. И пусть не всё и не всегда будет гладко на этом пути, однако, в конечном итоге, победят разум, доброта и красота. Ведь именно кроманьонца назвали "гомо-сапиенс" (человек разумный). А если он станет ещё добрым и красивым, то зло в мире исчезнет. Пусть не сразу и не совсем, но его станет меньше, значительно меньше.
Таким мне видится будущее. Таким я хочу показать его тебе, мой любознательный читатель. И так, в путь!
Глава I.
1.Замороженный мальчик.
Сентябрь. Небольшой сибирский городок Найск. Клиника специальной хирургии при медицинском институте. Операционная.
Юля и Ольга прильнули к большой куполообразной стеклянной стене, отгораживающей операционную от зрителей, за которой бригада врачей готовилась к таинству оживления очередного пациента. Девушки стояли на возвышении и отлично видели всё.
- Ой, какой он бледный! Как мраморный. Даже инеем покрыт, - тихо произнесла Юля.
- Неужели он оживёт? Просто не верится, - отозвалась Оля.
Юля ничего не ответила, но парень, стоявший слева от них, уверенно заявил. - Конечно, оживёт. У профессора Зверева все оживают.
Девушки посмотрели на него. Он был немного выше среднего роста, крепкого спортивного телосложения, узколицый, загорелый, с ёжиком коротких светлых волос на голове. На вид ему было 21 - 22 года.
- А вы уже видели, как оживляют? - спросила Юля.
- Много раз, - ответил молодой человек и тут же слегка смутился. Он понял, что сказал неправду. Оживление замороженного человека он видел всего один раз, год назад, когда учился на третьем курсе. Зато слышал и читал об этом довольно много. И, чтобы поскорее преодолеть возникшую неловкость, предложил. - Хотите, я буду комментировать всё, что происходит за этой стеклянной стеной?
- Попробуйте, - согласилась девушка. - Нам всё это очень интересно.
Вокруг стены плотным полукольцом стояли студенты - медики. За ней, в белоснежной операционной, находилась бригада из четырёх врачей во главе с профессором Зверевым и телерепортёр из Москвы. Слева от них на стене висел большой телевизионный экран, на котором демонстрировалось операционное поле. Справа, на таком же телеэкране - параметры жизнедеятельности больного.
Студент со светлым ёжиком встал позади девушек так, чтобы хорошо было слышно обеим. Рядом с Ольгой оказался высокий, двухметрового роста, черноволосый, довольно нескладный парень с крупными и не очень правильными чертами лица. Оля уже видела его в институте. Обычно он ходил погружённый в себя, не замечая никого вокруг. Сейчас он внимательно наблюдал за происходящим в операционной.
Из дверей морозильной камеры на высокой тележке вывезли подростка лет тринадцати. Его тёмные, аккуратно зачёсанные на бок волосы, были покрыты инеем и казались седыми. Глаза закрыты, губы бескровны, на обнажённом теле искрились кристаллики льда.
Телерепортёр засуетился, стараясь не упустить исторический момент. Тележка остановилась посреди зала у операционного стола. Подростка как бревно перенесли с тележки на стол. Репортёр подошёл к профессору Звереву, снимая крупным планом его округлое, с розовыми щеками, лицо и обратился с вопросом.
- Уважаемый профессор, не согласитесь ли вы сказать несколько слов нашим телезрителям?
- Я к вашим услугам, - вежливо кивнул головой профессор.
- Телезрители, да и вся мировая медицинская наука знают вас как ведущего специалиста в области криологии - науки о замораживании и оживлении людей. Вы со своими ассистентами провели уже десятки сложнейших операций с прекрасным результатами. Скажите, уважаемый профессор, чем примечательна и необычна сегодняшняя операция?
- С удовольствием отвечу на ваш вопрос. - Чуть заикаясь, произнёс знаменитый учёный. - Дело в том, что сегодня мы оживляем самого первого на Земле, достаточно профессионально замороженного человека. Это, кстати, и самый молодой наш пациент. Пареньку было всего 14, когда его заморозил собственный отец, профессор Губерт. С тех пор прошло 85 лет, и до сих пор никто не решался оживить Сашу - так звали этого мальчика при жизни. Мы уже замораживали и оживляли десятки людей, но они находились в замороженном состоянии сравнительно недолго, всего 2 - 3 года. Здесь же мы имеем уникальный случай рекордно длительного замораживания.
- Скажите, профессор, а почему нельзя было оживить Сашу раньше?
- Причин здесь несколько. Во-первых, наш пациент был заморожен по старой и не очень совершенной методике. Вместо крови у него в теле был специальный физиологический раствор, который изобрёл сам профессор Губерт. Этот раствор нами уже давно не применяется. Он давал неплохие результаты на мелких животных: кошках, собаках, кроликах, но для людей и обезьян он не очень подходит. Нам удалось создать новый раствор, совершенно безвредный, и 15 лет назад мы заполнили им организм Саши. Затем мы усовершенствовали методику оживления, которая практически свела к нулю риск криологических осложнений. Но главная причина не в этом. Дело в том, что Александр, будучи по детски любознательным и беспечным, в результате своей же оплошности подвергся сильному радиоактивному облучению в одной из лабораторий нашей клиники, которой в то время руководил его отец. Он получил смертельную дозу радиации, и у него сразу отказали многие жизненно важные органы: поджелудочная железа, надпочечники, селезёнка, система кроветворения, иммунная система. Нужны были годы, чтобы организм Саши сам очистился от радионуклидов, но этого времени у парня не было. Дни его были сочтены.
Вот тогда то отец мальчика и решился на рискованный эксперимент. До этого он проводил опыты по замораживанию только на животных и не известно, когда бы он перенёс их на людей. И с животными то дело шло не лучшим образом. У профессора Губерта не было никакой уверенности в успехе этого эксперимента, но у него не было выхода! Он надеялся, что если не ему, то его ученикам удастся найти безопасную методику оживления, и что Сашу, в конце концов, спасут. У него был один шанс из ста, и он решился на него.
За этот рискованный и не разрешённый медицинским советом института эксперимент, профессор Губерт был снят с должности директора клиники и до конца жизни работал старшим научным сотрудником. Ему многое удалось сделать в области оживления крупных животных, но оживить сына он так и не решился. Слишком велик был риск потерять его навсегда.
Три года назад мы тщательно исследовали организм Саши на радиоактивность и убедились, что он больше не "светит". Большинство радионуклидов распалось. Остатки вредных веществ мы выведем из организма с помощью сорбентов. Больному предстоит сейчас сложная операция по пересадке костного мозга, который должен взять на себя функции кроветворения и избавить Сашу от лейкемии. Мы также заменим ему селезёнку, поджелудочную железу и яички.
- Скажите, профессор, если не секрет, кто является донором новых органов, которые вы собираетесь пересадить Саше?
- Донором является сам больной. Как известно, наша клиника пользуется донорским материалом, полученным от самих пациентов. Необходимые для пересадки органы мы выращиваем в лабораториях клиники из единичных соматических клеток, взятых у больных. Используя методы генной инженерии, нам удалось вырастить из единичных культур клеток практически все внутренние органы человека вне его организма. Это сердце, почки, печень, селезёнка и так далее, а также все железы внутренней секреции. На выращивание какого-либо органа ускоренными методами требуется 2 - 3 года. Именно на этот срок мы и замораживаем наших пациентов, как бы выключая их из жизни.
- Скажите, уважаемый профессор, а почему вы отказались от пересадки внутренних органов, взятых у других погибших людей?
- Здесь несколько причин. Во-первых, погибает людей не так уж и много, нуждающихся в пересадке гораздо больше. Во-вторых, органы погибших не всегда подходят для пересадки. Нужны совершенно здоровые органы достаточно молодых людей. Это ещё больше усложняет задачу. В-третьих, пересадка чужого органа вызывает в организме больного реакцию отторжения, которую мы вынуждены подавлять лекарствами. Но эти лекарства далеко не безвредны для организма. Они вызывают многие нежелательные последствия, с которыми тоже нужно бороться. Таким образом, человек с чужим внутренним органом остаётся как бы привязанным к клинике на всю оставшуюся жизнь. Это уже не совсем полноценный человек. После наших же операций, пациент воспринимает новые органы как свои собственные и полностью выздоравливает. Нам удавалось спасать людей пострадавших в автокатастрофах, заменяя им по два, три и даже четыре внутренних органа сразу. Главное - это быстро заморозить человека, не дав ему умереть, что весьма непросто.
- Скажите, профессор, а вам не приходилось таким образом продлевать жизнь старым людям, у которых отказал какой-либо орган?
- Приходилось. Но результаты очень скромные. Дело в том, что в дряхлеющем организме новый орган начинает быстро разрушаться и через год - два человек погибает от той же болезни, которая была первопричиной гибели прежнего органа. Лучшие результаты получены у онкологических больных. Они, как правило, после операции выздоравливают полностью. Однако онкобольные - не наш профиль. При современной методике ранней диагностики и лечения злокачественных опухолей, больные, как правило, не нуждаются в операциях.
- Спасибо, уважаемый профессор, за интересное интервью. Больше я не буду вас беспокоить. Разрешите мне только заснять сам процесс оживления.
- Пожалуйста, снимайте. Только пока мы не будем оживлять Сашу. Сначала мы сделаем ему все необходимые операции, а затем начнём оживление.
- И как долго будут идти операции?
- Думаю, часа за два управимся. Мы работаем двумя бригадами сразу.
- Ещё раз благодарю вас от имени телезрителей.
Телерепортёр отошёл в сторону, а к операционному столу подошли хирурги и операционная сестра.
- Ну, с богом! - сказал профессор Зверев. - Начинайте прогрев области таза и живота.
Медсестра подошла к стойке приборов и защёлкала кнопками. На индикаторах засветились цифры, замигали огоньки. Затем она подошла к безжизненному телу подростка и стала устанавливать на нём датчики. Закончив это занятие, она взяла в руку длинную штангу с большим круглым диском на конце и стала водить им над животом и бёдрами пациента.
- Это микроволновый излучатель, - тихо произнёс светловолосый студент, стоявший позади Юли и Ольги. Девушки уже забыли о его существовании, слушая интервью профессора Зверева. - Он позволяет производить прогрев внутренних органов дистанционно, с помощью токов высокой частоты.
- Это что-то вроде домашней микроволновой печи? - спросила Юля.
- Совершенно верно, - ответил парень.
- Температура? - спросил профессор Зверев.
- Минус 35 градусов, - ответила медсестра.
- Прогревать до плюс двух. Органы для пересадки готовы? - обратился он к своему ассистенту.
- Да, - ответил тот.
- Охладите их тоже до плюс двух. Надеюсь, они уже в растворе диолина?
- Конечно, - кивнул ассистент.
- Прекрасно. Давление диолина у пациента?
- Пока ноль, - сообщила медсестра.
- Подключите диолиновый насос и дайте 20 процентов кислорода. Медсестра стала возиться с длинными шлангами, оканчивающимися блестящими толстыми катетерами. Два шланга она подключила к сонным артериям на шее подростка, два других - к бедренным артериям.
- Всё готово, - доложила она профессору.
- Сейчас они будут прокачивать свежий, насыщенный кислородом диолин через кровеносную систему мальчика, - зашептал светловолосый юноша.
- Температура? - опять поинтересовался Зверев.
- Минус шесть, - ответила медсестра.
- Продолжайте прогрев. Готовьте инструменты, - обратился он к своим коллегам.
- Всё готово, - доложили те.
Столик с хирургическими инструментами стоял уже рядом с операционным столом.
- Ну что ж,... приступим..., - помедлив, произнёс Зверев. - Тактика операции и задачи каждого всем понятны?
- Понятны, - ответили врачи.
- Тогда начали, с богом!
Четверо хирургов склонились над пациентом по обе стороны операционного стола. Двое медсестёр подавали инструменты. В руках замелькали алмазные скальпели, крючки, зажимы, пинцеты, пилки. Иногда слышались короткие реплики. Работа закипела.
- Больше ничего интересного мы не увидим, - заявил светловолосый юноша, - я предлагаю пойти прогуляться, а через пару часов вернуться сюда, когда закончится операция и начнётся оживление.
Студенты начали расходиться.
- Давайте прогуляемся, - согласилась Юля. - Пошли, Оля? - обратилась она к подруге. Та молча кивнула.
- Андрей, ты с нами? - спросил светловолосый долговязого молчаливого парня, стоявшего рядом с Ольгой.
- Пошли, - ответил тот без особого энтузиазма. Чувствовалось, что он немного стесняется незнакомых девушек.