НЕКОТОРЫЕ УЛОВКИ ИЗВЕСТНЫ ДАВНО

     Сердце Лондона старо, холодно, а иногда и очень жестоко. Болезненное, тайное, волшебное сердце Лондона называют Тёмной Стороной, но вы не найдёте её переполненных улиц ни на одной официальной карте. Укрытая древними соглашениями и защищённая ужасными силами, Тёмная Сторона – место, где обитают по-настоящему безумные вещи. Но, если вы сможете добраться туда, всеми правдами и неправдами, вы найдёте всё, чего когда-либо жаждали в своих мечтах. Особенно скверных. В Тёмной Стороне всегда темно, всегда три часа утра и никогда не наступает рассвет. Герои и злодеи, боги и чудовища встречаются для заключения сделок того вида, которые можно совершать лишь во тьме, а потом они вместе отправляются по клубам. Жаркий неон сверкает над переполненными улицами, где никогда не останавливается движение, и на каждом перекрёстке продаётся любовь. Любовь или что-то вроде.

     У Лондона есть сердце, но с гнилым ядром.

     Меня зовут Гарри Фабулус. В эти дни. Всегда рад вас видеть, с лицом, открывающим ваше сердце и одеждой, открывающей ваш кошелёк. Я друг каждому, когда ему срочно нужен друг. Я – «Дежурный чувак» по всем вашим фармацевтическим потребностям. Я могу осуществить любые ваши маленькие сердечные желания, или связать вас с кем-то, кто может. За процент. Конечно, многое из того, что я поставляю, не совсем то, что я обещал, но большинство моих клиентов слишком тупы или слишком безрассудны, чтобы поднимать шум. Поэтому, как видите, я не совсем дилер. Я – мошенник и моё обаяние – деловая сущность. Я могу оставить вас без обоих ног и вы даже не заметите, пока не попытаетесь последовать за мной. Я – Гарри Фабулус, и вы никогда не поймёте, что происходит, пока не станет слишком поздно.

     Но в каждой профессии бывают свои взлёты и падения, и в ту конкретную ночь я был на улицах, смешиваясь с толпой, оставаясь на шаг впереди кое-каких негодующих личностей, которые следовали за моим тельцем и не с самыми добрыми намерениями. Поэтому я направился в Верхний Город, место всех лучших баров и ночных клубов, надеясь немного пополнить счёт и по-быстрому поднять немного наличности. Богатые всегда дают лучшую цену. Они всегда думают, что с ними этого не может произойти. Люди и другие виды спешили мимо по обе стороны от меня, поглощённые своими собственными делами, преследуя те виды грёз, которые вы не сможете обсудить даже со своими любимыми. Наверное, особенно со своими любимыми.

     Тёмная Сторона не судит. Тёмная Сторона не беспокоится.

     Джазовые ритмы и тяжёлые басы лились из заманчиво приоткрытых дверей ночных клубов, где шоу никогда не заканчивается и вы можете танцевать, пока ваши ноги не закровоточат. Вечеринки, которые длятся вечно и шампанское, за которое не надо платить. Все последние группы, все последние композиции. Всё свежее, всё клёвое, всё, что плохо для вас, начинается в Тёмной Стороне.

     Я нацелился на клуб из клубов – „Дверь в Рай“. Как всегда, там была длинная очередь молодых претендентов, ждущих снаружи, шумно требующих прохода, козыряющих именами и даже предлагающих наличные равнодушному привратнику, в надежде пролезть без очереди. Поскольку „Дверь в Рай“ – это место, чтобы войти и получить такое, что вы не получите больше нигде. Если у вас вышел запас тадуки^[1] и листьев Танны^[2], и закончилась марсианская красная травка^[3] для курения, можете быть уверены, что у кого-нибудь в „Двери в Рай“ будет самая последняя новинка, но только по немного грабительской цене.

     Я не спеша прошёл вдоль очереди, словно ничто в мире меня не волновало и фамильярно кивнул привратнику, но он шагнул вперёд, полностью загораживая мне путь. Мы давно знали друг друга, он и я. Я продолжал улыбаться. У меня очень приятная улыбка, равно дружелюбная и очаровательная, с малой толикой плутовства. Я много практиковался перед зеркалом, добиваясь правильного исполнения этой улыбки. Привратник упорно хмурился, совершенно невпечатлённый. Принц Альберт^[4] был большим, суровым, стероидным гомиком, совершенно обнажённым и сохранял своё место у входа в клуб с помощью длинной серебряной цепи, соединяющей его генитальные пирсинги с дверным косяком. Владельцы клуба говорили, это потому, что они не могли позволить себе отпустить его куда-то ещё, но я думаю, что это должно было постоянно держать его в плохом настроении. Альберт навис надо мной, ухмыляясь сверху вниз со своих шести футов вздутых мускулов.

     – Так, так, мистер Фабулус, нам не нужны проблемы, не так ли? – сказал он голосом, подобным низким громовым раскатам. – Эти славные дамы и господа пришли сюда немного повеселиться, а не быть обманутыми дешёвым маленьким мошенником вроде тебя, Гарри.

     – Ты ранишь меня, Альберт, – ответил я. – Я никогда не был дешёвым. И кроме того, у меня есть приглашение от хозяев на частную вечеринку.

     И я устроил очень выразительное представление с кусочком тиснёного картона, чтобы доказать это. Альберт осторожно принял маленькую карточку, утонувшую в его огромной лапище и тщательно её изучил. Я продолжал улыбаться, но внутри я затаил дух. На самом деле приглашение было превосходной подделкой, изготовленной одним из моих наиболее полезных клиентов-наркоманов. Он работает по-настоящему хорошо, когда у него не дрожат руки. Альберт нахмурился напоследок, покачал головой с видом «куда-катится-этот-мир» и поднял золотой канат, позволяя мне пройти. Я прошествовал мимо него, словно вообще никогда не сомневался. Главное – это отношение. Альберт держал моё приглашение, без сомнения, собираясь проверить его у кого-нибудь дальше по пищевой цепочке, но я ждал этого. К тому времени, когда хозяева подтвердят плохие новости, я уже проверну свои дела и давно исчезну.

     Люблю, когда жулики собираются вместе.

     Внутри танцпол был набит и заведение аж тряслось. Я протискивался сквозь возбуждённую толпу, подыскивая хорошую точку обзора, откуда можно рассмотреть сцену. По пути я использовал свои старые навыки карманных краж, чтобы заполучить несколько привлекательных вещичек, просто просящихся в руку. Я обнаружил у стены маленькую роскошную лестницу в стиле рококо и поднялся по обитым плюшем ступеням достаточно высоко, чтобы получить хороший обзор. Присутствовал весь набор потенциальных клиентов, от девчонок-хиппи до эльфов-вампиров и даже странного серого пришельца, все они отплясывали с куда большим энтузиазмом, чем стилем. И все обычные тёлки, с жёсткими лицами и гораздо более жёсткими сердцами, зажигали, как в последний раз под пульсирующий звук самой последней горячей группы, „Тёмных Агентов Ночи“. Но я был здесь не за этим. Меня гораздо больше интересовали маленькие группки, скапливающиеся и расходящиеся в тёмных углах, выпивающие, курящие или закидывающиеся таблетками, которые местные знаменитости раздавали, как бесплатные образцы. В „Двери в Рай“ всегда хватает подопытных кроликов. Я спустился по лестнице, словно принц, улыбаясь и помахивая, и направился к одной из самых больших групп, напрягая внутри мои мышцы искренности.

     У меня было немного порошка из мяса чёрной многоножки, который я надеялся выдать за кровь демона и ещё несколько других полезных штучек, которые могли выглядеть чертовски соблазнительно при плохом освещении. Мне было необходимо быстро набрать приличную сумму, заплатить несколько старых долгов и вернуться в игру с высокими ставками. Из-за нескольких неверно оценённых сделок и парочки афёр, прошедших невероятно паршиво, я был временно стеснён в финансовом отношении. Мне нужно было установить несколько новых связей, поставить ноги под чей-то стол. Когда вы обманули так много людей, как я, вы всегда должны идти дальше, идти выше. И никогда не оглядываться назад.

     Я миновал небольшое сборище золотой молодёжи в одолженных нарядах, столпившихся вокруг одного из них, который в данное время немного театрально дёргался на полу. Я притормозил, чтобы бегло взглянуть. Эта девушка выглядела не слишком хорошо. – Эта пурпурная штука так и должна лезть у неё из ушей? – с сомнением спросил один из её дружков. Я не подошёл посмотреть на результат. Всё, что я мог сделать – это удержаться, чтобы не покачать головой по-взрослому, с полным пониманием. Я никогда не притрагиваюсь ни к одной из вещей, которые продаю. У меня слишком много здравого смысла. Весь свой кайф я получаю от волнения при жульничестве.

     Этой ночью тут была горстка знаменитостей и все они находились у меня на виду. Повелитель Танца^[5] стоял, будто позируя на фотографию, демонстративно игнорируя находящуюся от него всего в нескольких футах Королеву Танца. У каждого из них была своя собственная маленькая клика фанатов и последователей, ревниво таращащихся друг на друга. Повелитель выглядел по-кельтски впечатляюще – весь в чёрных кожаных ремнях и разводах синей вайды^[6], тогда как Королева вернулась к своему самому удачному образу серебристой старомодной дивы. Каждый клуб был бы рад заплатить любому из них за шоу, потому что никто не мог так разогреть или свести с ума толпу, как Повелитель Танца или Королева Танца, но они приходили только туда, куда их вели мода или настроение.

     Также там тусовался вечно обновляющийся феномен, идеальная поп-звезда, Бледный Белый Принц. Невероятно привлекательный, до бешенства изящный, он доминировал над любой сценой, которую решил почтить своим присутствием. Он носил белоснежный костюм, изысканно разрезанный, и все, собравшиеся вокруг него, нетерпеливо ждали своего шанса сказать ему, какой он потрясающий. Если бы им сказать, что он на самом деле не человек, это лишь всё испортило бы, а я никогда ничего не делаю, если мне это невыгодно.

     Ещё там был Расписной Упырь, великолепный в своём безвкусном клоунском наряде и дешёвом гриме. Никогда не приветствуемый, никогда не прогоняемый, потому что он мог сделать и достать для вас такие вещи, которые никто больше не мог. Или мог. Совершенный клоун полуночи, который мог заставить вас смеяться, пока вы не станете кашлять кровью. Он обращался к нескольким малочисленным невольным зрителям, которые смеялись во всех правильных местах, пока не смогли вставить слово, чтобы очень вежливо попросить о том, что им нужно. Я никогда не находил его забавным.

     В клоуне с эрекцией нет ничего забавного.

     Но когда я приблизился к этим звёздам сцены, знаменитостям ночи, которые все имели серьёзные основания вспоминать меня только хорошим, они отшили меня. Повернулись ко мне спиной, притворившись, что меня там не было. Без сомнения, слухи о моём текущем затруднительном положении опередили меня. И это после всего, что я для них, ублюдков, сделал... Но никто никогда не захочет вас знать, когда вы на спаде. Неудача может стереть всё.

     И так было по всему клубу.

     Отброшенный и отвергнутый, я отступил к лестнице рококо, чтобы зализать раны и обдумать новые стратегии. Я стоял наверху лестницы, засунув свою гордость поглубже и высматривал каких-нибудь членов этого стада послабее, на которых смог бы поохотиться. Я не мог позволить себе покинуть клуб, не искусив кого-нибудь, ради моей репутации. И тут я услыхал пение. Голос женщины, заточённый и печальный, настойчивый и жутковатый и самый прекрасный из тех, что я когда-либо слышал. Он совершенно точно исходил не от поп-группы. Я медленно поворачивался, пока песня разжигала пламя в моём сердце и вздымала волосы у меня на загривке. Наверху лестницы была дверь, утопленная в стене, которую я прежде не замечал. Я направился к ней, притянутый этим женским голосом. Потянул за дверную ручку, но она была заперта. Я улыбнулся.

     Я оглянулся, но никто, казалось, не обращал на меня внимания. Я залез в один из множества своих потайных карманов и вытащил совершенно особую отмычку. Изготовленная из костей пальца величайшего замочного мастера всех времён, она досталась мне в обмен на флакон того, что, как я поклялся, было подлинной формулой Джекилла и Хайда. На самом деле это было адреналино-амфетаминовой смесью, но она давала почти такой же эффект и, к тому времени, когда мой клиент пришёл в себя, я уже давно исчез с величайшей из отмычек. Я сунул её в замочную скважину передо мной и она подошла к замку, словно парочка любовников, и всё, что мне оставалось сделать – это открыть дверь и проскользнуть внутрь.

     Я осторожно прикрыл за собой дверь и грохот клуба сразу же стих. Пение тоже прекратилось и я обернулся посмотреть. И в этой пустой комнате, сидя на голом полу, внутри пылающих красных линий пентаграммы, находилась ангел со сломанными крыльями. Даже съёжившаяся на полу, пойманная в ловушку и беспомощная, она была всё ещё прекрасна до замирания сердца. Она была белоснежной, словно светящаяся изнутри алебастровая статуя, но её глаза имели цвет морской волны, а её длинные, ниспадающие волосы были красного цвета самой жизни. Она обладала прекрасной фигурой и не имела пупка, а её крылья свисали со спины, будто смятые всей жестокостью мира. Видеть её такой, изломанной и пленённой, было, словно рассматривать прекраснейшую на свете бабочку, приколотую и помещённую на планшет, но ещё живую, ещё страдающую. Я медленно подошёл к ней. Я слышал истории об ангеле, пойманном в ловушку в отдельной комнате какого-то клуба, удерживаемом для развлечения особенных клиентов, но я думал, это были просто байки.

     Она была так прекрасна. Она тронула моё сердце так, как я мог поклясться было уже невозможно. – Привет, – сказала она и её голос прозвучал в моём уме, словно звон серебряных колокольчиков, словно голос возлюбленной, когда она лежит в твоих объятиях после секса. – Ты здесь, чтобы причинить мне боль или обладать мной?

     – Что? – переспросил я. – Извините, я не…

     – За этим люди приходят ко мне. Для этого меня удерживают здесь против моей воли. Но ты не такой... верно?

     – Нет, – сказал я. – Нет, я – нет. – Мой рот пересох и я с трудом произносил слова. Я присел перед ней, на самой границе пылающих линий пентаграммы. Они предупреждающе полыхнули, красные, как адский огонь. Я чувствовал себя опьяневшим от её красоты, от её близости. – Почему... Почему они держат вас здесь?

     – Есть спрос на кровь ангела, слёзы ангела и мочу ангела. – Она печально улыбнулась. – Эту цену мы, посланники, платим за то, что становимся материальными. Я стала товаром, вот и всё. Иногда они отдают меня очень важным людям для секса. Секс с ангелом лучше любого когда-либо существующего наркотика. Но они никогда не касаются... меня самой. Хотя бы этого я им не позволяю.

     И, прямо на ровном месте, я возжелал её. Желал её тела, её невероятной красоты, желал её так сильно, что испытывал боль. Моё сердце мучительно стучало в груди и всё, что я мог делать – это просто дышать. Она понимающе улыбнулась.

     – Это... неправильно, – сказал я. – Ты не должна быть здесь. Как я могу тебя освободить?

     – Ты не должен. Это слишком опасно. Они убьют тебя, если…

     – Я не могу оставить тебя здесь. Не такой. Не могу. Что мне нужно сделать?

     – Наконец-то пришёл добрый человек. Я почти оставила надежду. Пентаграмма – это ключ. Её линии были проведены кровью убитого некрещёного ребёнка, смешанной с солью, спермой и потом его родителей. Только кровь из сердца одного из тех родителей может разрушить эти линии и освободить меня. – Она посмотрела на меня так печально, что моё сердце почти разорвалось. – Ты понимаешь, что я говорю? О чём я тебя прошу? Чтобы освободить меня, ты должен совершить один ужасный смертный грех по своей собственной доброй воле. Я не могу просить, чтобы ты сделал это для меня.

     – Я не могу оставить тебя здесь! Это... неправильно. Я не могу увести тебя, но теперь я знаю...

     Она улыбнулась мне и моё сердце подскочило. – Самый замечательный из мужчин и самый любимый. Я поклонюсь тебе своим телом и отдам то, что никогда никому не отдавала – моё сердце. Милый Гарри. Но ты должен действовать быстро. Мать убитого ребёнка сейчас здесь. Её имя – Эйми Дрисколл.

     Я знаю Эйми. Она заслужила смерть. Она отдала своё дитя на убой.

     – Сделай это для меня, мой Гарри. И мы будем так счастливы вместе, потом...

     Я отправился назад в клуб, высматривая Эйми. Да, я знал её. Профессиональная прожигательница жизни, живущая на папочкины деньги, пойдёт с кем угодно, сделает что угодно, в погоне за новой модной новинкой, новыми острыми ощущениями. Время от времени я снабжал её различными штуками. Никогда не кусал её так сильно, чтобы она заметила. У неё не было причин опасаться меня. Я нашёл её у женского туалета, громко болтающей с другими яркими, молодыми, безмозглыми тварями, которые будут смеяться, трепаться и наслаждаться её компанией, пока не закончится её кредит. Эйми всегда платила по счетам, пока вы поспевали за ней. Она улыбнулась и помахала мне, когда я приблизился. Очевидно, до неё ещё не дошли слухи обо мне. Она была пьяна. Её глаза были яркими, но рассеянными, а помада – размазанной.

     – Гарри, дорогой! – завизжала она, бросившись на меня с объятиями и целуя воздух где-то возле моей щеки. – Ты принёс мне что-нибудь новенькое, что-нибудь особенное? Я перепробовала здесь абсолютно всё и у меня шарики за ролики заехали. У Гарри всегда есть хороший товар, – поведала она своему окружению, которое молча таращилось на меня холодными ревнивыми глазами. – Что ты принёс мне на этот раз, дорогуша?

     – Не здесь, – сказал я. – Это не то, что можно отдать при всех. Для этого требуется уединение. Пойдём в туалет и я покажу, что для тебя есть.

     Она захихикала и неустойчиво поковыляла в туалет на своих высоких шпильках. Я последовал туда за ней и проверил комнату, каждую плитку и приглушил свет. В одной из кабинок парочка шумно занималась сексом и женщина отдавалась прямо на холодном полу, с задранным до бёдер платьем, но другого места у нас не было. Эйми поскребла своими мягкими маленькими ручками по моей груди, надув губы и издавая игривые звуки. Я вытащил тонкий серебряный клинок, который я ношу на всякий случай и воткнул ей между рёбер. Она удивлённо пискнула и схватила меня за плечи. Я провернул лезвие и её ноги подкосились. Я помог ей опуститься на пол и придерживал её, пока она не умерла. Было много крови. Я высыпал порошок чёрной многоножки на пол и использовал флакон, чтобы собрать часть крови. Уложив Эйми на полу, я подобающе скрестил ей руки на груди. Я поднялся и посмотрел вниз, на неё.

     Помогло то, что Эйми мне никогда особо не нравилась.

     На моей одежде была кровь, но это не привлекало много внимания в „Двери в Рай“. Никто даже не посмотрел на меня. Я поднялся по лестнице в секретную комнату на следующем этаже. Мои руки дрожали. Я никогда никого раньше не убивал. Но я сделал это не для себя. Нет. Всё это для моего ангела. Моего прекрасного ангела.

     Когда я вернулся в комнату, она взглянула на кровь на моей одежде и улыбнулась, словно ребёнок, ожидающий подарок. – Ты убил её, Гарри? Ты убил её для меня?

     – Да, – ответил я. Мой голос был сухим и ровным, пока сердце выпрыгивало из груди, чтобы снова увидеть её. – Я здесь, чтобы освободить тебя.

     Я откупорил пузырёк и пролил кровь Эйми на пылающие красные линии пентаграммы. Ничего не произошло. Вообще ничего. В смущении я оглянулся на своего прекрасного ангела, а она смеялась надо мной. Она опустила палец в кровь и обсасывала её с пальца, с детским удовольствием. И, к тому же, она больше не была прекрасна. Это слетело с неё, как иллюзия, чем оно и было, и то, что теперь сидело в пентаграмме, больше не походило на человека. Оно выглядело гуманоидом с тёмными перепончатыми крыльями, но разница невероятно смердела, словно огромный паук, увиденный вами на полу спальни. В её глазницах плясало пламя, а усмехающийся рот был полон игольно-острых зубов.

     Я должен был помнить: есть не один вид ангелов.

     – Правильно, Гарри, – сказало оно, голосом, подобным протухшему мясу, подобным смерти невинности или мучениям возлюбленной. – Я – падший ангел и ты совершил ошибку. Они призвали меня из Ада и привязали меня к этому месту, но ты правда думал, что простые смертные могли держать меня здесь против воли Ада? Я здесь, потому что я так решила. Поскольку это даёт мне уйму возможностей делать то, что я делаю лучше всего – соблазнять дураков, вроде тебя и наблюдать за вашим падением. Эйми никогда не имела ребёнка и не приносила его в жертву. Ты убил относительно невинную молодую женщину, Гарри и обрёк свою душу на Преисподнюю, на веки вечные и навсегда. – Оно засмеялось надо мной.

     – Моя работа здесь исполнена. Теперь ты можешь идти, Гарри.

     Я стоял там в оцепенении. Не мог придумать, куда пойти, что сделать. – Попытка помочь тебе была единственной, хоть наполовину хорошей вещью, которую я сделал за многие годы, – сказал я наконец. – Я должен был помнить – ни одно доброе дело не останется безнаказанным в Тёмной Стороне.

     – Пока, Гарри. Увидимся... когда-нибудь.

     Я вывалился из комнаты, сопровождаемой глумливым смехом падшего ангела. Я протискивался через набитый клуб, слепо отталкивая людей с дороги, игнорируя их угрозы и проклятия. Всё это больше не имело значения. Проклят навсегда. Я пытался освободить ангела, не потому, что это был правильный поступок. Я делал это, потому что я желал её. Обули, как любого другого лоха. Я соблазнился и я пал, приведённый вниз своими собственными желаниями. Вы можете сказать, что это – обычные человеческие обстоятельства – соблазняться симпатичным лицом. Или яблоком.

     Некоторые уловки известны давно.

     Перевод: Bertran

     [email protected]