Михайлов С. : Дыра в никуда (незавершенный отчет) О серой массе и включениях В глубинах серой человеческой породы порой встречаются яркие включения, кажущиеся совершенно инородными, хотя по своему химическому составу, форме, размерам и прочим поддающимся измерению параметрам они мало чем отличаются от частиц вмещающей среды. С точки зрения государственного строителя такие индивидуумы не представляют интереса и даже вредны, поскольку портят монолитность строительного материала, снижая прочностные характеристики и прогнозируемость его поведения в различных экономических и политических обстоятельствах. Самой же серой массе они глубоко безразличны, как, впрочем, безразличны ей и все остальные аспекты бытия, за исключением пищевых и развлекательных, так что шанс на ее внимание для инородного тела выпадает только в случае выставления оного на помост с целью поедания или увеселения публики. Если же вмещающая порода достаточно разогрелась трением частиц друг о друга или воздействием на них спиртосодержащих растворов, то с ней случаются вспышки всенаправленной агрессивности - обычно в результате таких припадков серая порода поглощает частицы, наиболее отличающиеся от средних. Причем, при отсутствии очевидных отличий в ближайших частицах, что легко может приключиться при длительном разогреве, серая масса может начать саморазрушаться, набрасываясь на первого попавшегося своего же представителя. Хороший государственный строитель никогда не доведет "процесс самоочистки стройматериала нагреванием" до такой стадии - он вовремя направит энергию масс в сторону нужного врага, максимально доходчиво объяснив, как этого врага узнать (по длине носа, цвету волос, произношению буквы "р" или любому другому, не обязательно внешнему признаку). В противном случае может произойти авария, при которой государственному строителю придется, проклиная себя за несоблюдение норм техники безопасности, срочно эвакуироваться в безопасный район (например, за океан). Хороший государственный строитель отчетливо понимает, с каким материалом он имеет дело, поэтому заранее заботится о своем будущем на случай аварии, переводя максимально большие материальные средства в наиболее надежные места хранения. О том, почему масса - серая Структуру серой человеческой породы можно с легкостью рассмотреть с помощью обычного микроскопа: если взять тонкий срез породы (шлиф), то при даже не очень значительном увеличении становится видна цветовая неоднородность материала. Оказывается, каждая мельчайшая частица имеет свой цвет - серых практически нет. Некоторые частицы даже переливаются несколькими цветами сразу (ирризируют), иные почти полностью прозрачны - какое многообразие, оказывается, таится в сером цвете! Изменение спектра падающего света приводит к перекрашиванию некоторых в совершенно неожиданные тона: мне даже удавалось наблюдать, как небесно-голубые частицы превращались в багровые, стоило только добавить в освещение немного красного. Обычный бюргер, серый по своей природе и инертный к большинству воздействий, превращается в беснующегося молодчика, стоит только намекнуть на угрозу его материальному благосостоянию. Большие взрослые люди, называющие себя ни то "интеллигентами", ни то "интеллектуалами", порассуждав после обеда о природе нейтрона, с ожесточением вгрызаются друг другу в горло при дележе хлеба насущного, а безликий нищий - беззубый и бездомный пьяный старик - глядя на все это, смеется и покачивает плешивой головой... Таинственна и почти непостижима природа каждой частицы, но почему же все вместе они так безобразно серы? Полагаю, все просто: если взять несколько кусков обычного пластилина или мазков краски и тщательно перемешать их, то... О чудо! Вместо радовавшего глаз разнообразия перед наблюдателем предстает ровная грязно-серая масса, которая тем серее, чем больше цветов было использовано. Похоже, что частицы отражают только часть спектра, чем и определяется их цвет, другая же часть ими пропускается, преломляется, фильтруется и отражается другими частицами, значительная часть просто поглощается. В результате смешения цветов на сетчатке глаза, наблюдающего за этим процессом, возникает ощущение "белого" цвета, но поскольку интенсивность его мала (очень уж много энергии частицы поглотили), то он воспринимается как серый. Если же освещение на некоторое время выключить и чуть-чуть подождать (так, чтобы прекратилось и не сбивало с толку свечение гнилушек, набравшихся энергии), то поверхность человеческой породы становится абсолютно черной - ни огонька, ни всплеска... Хотя, нет же! В своих исследованиях аспектов отражений я совершенно забыл о самосветящихся включениях, и теперь они редкими светлячками, горя каждый по своему, разнообразят мрак, воцарившийся в Лаборатории (кстати, в исследованном мной шлифе таких включений не оказалось). Отчего светятся самосветящиеся включения Думается, что они светятся по тому же, почему светит солнце - в их природе заложено испускать свет (или, может быть, это приобретенное свойство - пока не знаю). Яркость и спектр у них различен, также как и у частиц серой массы, рассмотренных ранее: некоторые едва тлеют, другие - полыхают подобно маленьким звездам и даже окрашивают в свои оттенки частицы, расположенные рядом. Нет, я не сказал бы, что смотреть на них всегда приятно - вот этот огонек, к примеру, вспыхивает то кармином, то тошнотворным желтовато-серо-зеленым (несмотря на запрет использовать более одного оттенка цвета при описании образцов, я не могу назвать его иначе). Однажды мне попалась частица с таким феерическим свечением, грандиозным как по интенсивности, так и по непостоянству спектра, что я почти испугался за сохранность собственной психики. В другой раз (я помню этот случай и не забуду его никогда) мне удалось разглядеть в образце слабую точку, мерцающую нежной зеленью (ну как такой цвет описать с участием только одного оттенка?!). День за днем я рассматривал ее, боясь дотронуться, чтобы не вспугнуть это очарование. День за днем, вместо того, чтобы работать, я любовался этой искрой... Она погасла, когда меня не было, и я не знаю, почему это произошло. Как-то раз я не нашел ее в ни том месте, где она была, ни рядом, ни во всех этих чертовых булыжниках, которыми завалена моя часть Лаборатории - а я перерыл их все, тщательно разглядывая каждую шероховатость, уж будьте уверены! В ярости я швырял образцы о стену, а было бы здесь окно - выбросил бы их в вечное Нигде, окружающее это место... ...Однако, пора бы уже успокоиться.... Надо возвращаться к отчету, хотя, кому он, к черту, нужен - кругом нет ни души, только я и эта проклятая комната, да еще библиотека наверху, бесконечные полки которой поглотят эту бумагу. Еще есть дверь - обычная деревянная дверь с ручкой из позеленевшей бронзы. Сколько себя помню, она всегда была здесь и всегда была закрыта - я даже забываю о ней во время работы, поскольку устал ломать голову над тем, куда бы она могла вести. Иногда я думаю, что это просто бутафория и... хватит об этом. Итак, некоторые (весьма редкие) частицы в серой человеческой породе светятся в темноте. Если исследовать их при включенном свете, то они, как правило, кажутся обычными частицами: только самые яркие могут быть замечены по ослабленной реакции на изменение оттенка падающего света - они меньше отражают, чем испускают, и, за этот счет, в отраженном свете присутствует значительная доля их собственного излучения, изменяя его спектр. Прозрачность частиц Есть еще одна характеристика частиц, о которой до этого момента я упоминал вскользь: прозрачность. Прозрачностью в той или иной степени обладают все частицы человеческой породы. Большинство практически полностью непрозрачны или слабо просвечивают. Некоторые почти не имеют спектра поглощения и за этот счет сверкают в отраженном свете, подобно зеркалам, или совершенно прозрачны. Прозрачные частицы крайне сложно обнаружить, особенно если они не обладают собственным свечением - может быть именно потому я отнес их к "особенно редким". Многие изменяют свою прозрачность в зависимости от спектра падающего света - в одном диапазоне они видны хуже, чем в другом. Одно время я полагал, что это могло бы быть связано с избирательной безразличностью или отрешенностью таких экземпляров - воздействие на них в абсолютно не интересующей (не волнующей) их области не вызывает никакого отклика, но если нащупать что-то, что, как они считают, их касается, то реакция не замедлит проявиться, и частица начнет отражать, окрасившись в соответствующий тон. Потом мне начало казаться, что я ошибался - безразличие ко всем видам освещения проявляется в полном поглощении всего спектра, в результате чего частица выглядит черной. Возможно, что безразличие и отрешенность - это вовсе не одно и тоже, и одному из этих свойств можно приписать поглощение, а другому - пропускание света. До сих пор я не определился с этим вопросом - наверное, стоит вернуться к нему в конце отчета, когда более-менее прояснится общая картина. Удивительной чертой частиц человеческой породы является их способность изменять реакцию на один и тот же тип освещения с течением времени. Этим свойством в большей или меньшей степени обладают все отражающие частицы. Точно также может меняться светимость. Может ли частица массы стать самосветящейся и т.п. Несколько раз я замечал, как точки, ранее ярко горевшие во тьме, исчезали - при включенном свете на их месте обычно обнаруживались обычные (не самосветящиеся) частицы серой человеческой породы. В конце концов я решил бы, что такова участь всех светящихся включений, пока однажды не случилось странное: мне не удалось идентифицировать пропавшую искру ни с одной из находящихся рядом с ней частиц. Несколько раз я списывал подобные случаи на собственную небрежность (к тому же, их было совсем немного), но потом решил разобраться в этом до конца и стал отмечать светящиеся частицы с помощью микромаркера. Через некоторое время одна из отмеченных частиц погасла, затем другая - все они превратились в обычные частицы, и, наконец, мое терпение было вознаграждено: ярко-желтая точка, сверкавшая в одном из образцов, внезапно погасла. Я бросился к ней и обнаружил на ее месте только свежую микровыбоину, края частиц в которой еще не успели потемнеть - желтая точка пропала, и я решил, что частицы пропадают бесследно и навсегда. Решил и снова поторопился, потому что через несколько рабочих периодов (я не называю их днями, поскольку здесь нет ночи) желтая частица вернулась и продолжала сиять, как ни в чем не бывало. Может быть, обычные частицы тоже способны исчезать - признаться, я не так внимательно следил за ними, как следовало бы. Не знаю, как это объяснить... Пожалуй, меня просто тянуло к светящимся. Я переживал за них, как за живых: радовался, когда они горели ярко, нежно или просто красиво, злился, когда они перекрашивались в неприятные тона, и расстраивался, если они пропадали. Иногда даже слишком сильно расстраивался... Сейчас я думаю, что любая частица человеческой породы может изменять свои свойства как угодно: она может изменить цвет, светимость, прозрачность и за небольшой промежуток времени побывать прекрасной фиолетовой искрой и отвратительным серо-коричневым пятном. Но, обычно, за весь период наблюдения изменялся лишь оттенок, да и тот не значительно - видимо, частицы не любят меняться. Что это за место, и откуда я здесь Время от времени я прерываю работу и, усевшись почти посередине комнаты (точно в центре установлен и намертво закреплен стол с микроскопом), или пристроившись у одной из ее стен, пытаюсь разобраться во всем этом. Что-то здесь не так: всю свою жизнь я провел в этой Лаборатории, мне знаком каждый ее угол, каждый предмет (за исключением, пожалуй, вечно меняющегося набора книг в библиотеке), но я не могу вспомнить начала. Я не понимаю, откуда я здесь, и что это вообще за место, и что находится за стенами? Часто мне кажется, что я был здесь не всегда: многие мои понятия не связаны с Лабораторией или не могут быть реализованы в ней - я не нуждаюсь в пище, но у меня есть понятия "пища" и "питаться"; я не сплю - но знаю, что такое "сон". Можно было бы решить, что эти понятия возникли у меня в процессе наблюдения, но это не так - более того, одно время, видя периодическое незначительное изменение интенсивности отражения света от частиц человеческой породы, я трактовал его как уменьшение потребления энергии во время сна. Позже я решил, что, возможно, все наоборот, и именно во сне потребление энергии возрастает (частицы заряжаются, подобно аккумулятору), но важно другое: откуда я знаю про сон и бодрствование и почему я рассуждаю об этих явлениях, как о знакомых и даже свойственных мне? Совсем недавно мне пришла в голову идея представить, что я - частица серой человеческой породы, каким-то чудесным образом выдернутая и помещенная отдельно от нее. Эта мысль, сначала показавшаяся мне забавной, через некоторое время повергла меня в бездну черного ужаса - все сходится: и мое нереализуемые понятия, и мои слишком глубокие для внешнего наблюдателя знания о законах, действующих внутри серой человеческой массы... Все сходится, но кое-что остается совершенно неясным. Во-первых: что это за место? Во-вторых: где это место (что вокруг него)? В-третьих: почему (зачем и отчего) я здесь? Попытавшись ответить на эти вопросы, я поднялся в библиотеку и прочитал несколько книг, попавшихся в руки как будто по собственной воле: по-моему, в одной из них что-то говорилось о Вавилонской Библиотеке... точно не помню... совершенно точно, что в последней из прочитанных мной книг, человек, летающий на биплане, развивал идею об иллюзорности мира - мне трудно поверить в это хотя бы потому, что я не имею никакой власти над своими иллюзиями. Если же это не мои иллюзии, значит существует еще что-то помимо них... в любом случае, если это и мои иллюзии, то значит они мне внушаются извне, то есть опять же, не мои они... В общем, я так и не понял, ни что это за место, ни где оно. Иногда, если резко повернуть голову и заставить стены кружиться в попытке успеть за взглядом, то можно заметить бесцветное Ничто, проскакивающее в промежутках между кадрами. Может быть, это мне только кажется, но я решил считать, что Лаборатория находится именно в этом Нигде и окружена Ничем - совершенно бессмысленные определения, но точнее описать это я не в силах. Также совершенно не понятно, что я здесь делаю? То есть, понятно, что я пишу отчет об исследованиях серой человеческой породы, но зачем? Кому он нужен, кто поручил мне это исследование, и что будет после того, как я его завершу, или я не завершу его никогда? Вон те серые булыжники, что разбросаны повсюду вокруг, и которые положено называть "образцами" и заворачивать аккуратно в бумажку, эти булыжники придумали себе "бога", чтобы объяснить все, происходящее с ними и вокруг них. Интересно, они имели в виду меня или что-то другое? Может оказаться, что все вокруг - действительно, бред моего сознания, а я просто сплю и моделирую себе всякую чушь. Попробую проснуться... ...Не вышло. Пора возвращаться к отчету. Может быть, когда-нибудь я его все-таки допишу, и цель моего пребывания здесь как-то прояснится. Уход Дверь растворяется. За ней - бесцветная пустота. Действительно ли там ничего нет? Я оглядываюсь вокруг - привычные стены Лаборатории, казавшиеся мне незыблемыми, колышутся, теряя реальность. Исчезает все: ненавистный мне микроскоп, шкафы с пробирками и реактивами, чудесная настольная лампа, столько времени изводившая меня своей неуправляемостью. Я не вижу, но знаю, что то же самое происходит и в библиотеке наверху - только эта серая, бесконечно серая человеческая порода, раздробленная ранее на тысячи маленьких кусков, вновь срастается в единое подавляющее целое и начинает увеличиваться в размерах, заполоняя собой все вокруг. Каждая частица, которую раньше можно было разглядеть лишь под увеличительным стеклом, становится все больше и больше - я уже слышу голоса машин на перекрестках призрачных улиц, вижу тени играющих детей, чувствую запах созревших яблок в саду... Мне хочется плакать - о, это забытое чувство! Нужно сделать всего один шаг, чтобы вернуться туда - один только шаг... Я снова оглядываюсь, пытаясь завершить свой отчет, пока лабораторная бумага не потеряла свою твердость. Оглядываюсь и вижу, что в том месте, где была дверь, по-прежнему зияет дыра. Боже, как хочется плакать... (C) Михайлов С., февраль-март 2001 г. Комментарии к произведению