Безусова Людмила

Зеркало Триглавы (продолжение, по главам)

   ГЛАВА 38

  

  

   Птах проводил взглядом скрывшихся за стеной деревьев людей и кота. Знали бы они, как обстоят дела на самом деле, не брели бы так неторопливо, поминутно оглядываясь, а неслись отсюда со всех ног, спотыкаясь и падая. А им так хочется узнать, что он тут будет делать в одиночестве... Извечное неистребимое любопытство...

   Шурушица, основательно облепившая край ямы, уже слегка пожухла, но из глубины доносился негромкий шорох. Растет, растет, родимая, и останавливаться не собирается. Бесенок застыл около красноватого травяного бордюра. Пожалуй, лучше дождаться восхода солнца, чтобы все наверняка получилось. Мысли сами собой перескочили на другое, волновавшее последнее время Птаха больше всего.

   Появление Антона стало для бесенка лишней докукой. Изо всех сил он старался не выдать своего настороженного отношения к неприспособленному к жизни в этом мире парню. Придумка Людмилы отправить брата сразиться с Кащеем Птаху понравилась. Там он и сгинет, думалось ему тогда. За себя бесенок нисколько не беспокоился, был уверен в своей изворотливости. Тимофей - наивный восторженный мальчишка - опасения никакого не вызывал, а вот Антон оказался не так прост, как чудился. Кровь ведьмовская давала о себе знать, хоть и проявлялась не так явно, как в сестре. Взять хотя бы то, как легко он выбрался из ловушки, устроенной Птахом. Ведь помедли он ещё немного, каморка Сварога стала бы последним пристанищем и для него тоже. Не получилось, а жаль...

   Больше всего бесенок боялся, что брат уговорит все-таки чародейку вернуться в свой истинный мир. А вот этого Птаху как раз и не хотелось. Стыдно признаваться даже самому себе, но после возвращения он стал страшиться одиночества, неприкаянности, ненужности, вот и прикипел всем сердцем к спасшей и приютившей его ведьме.

   Легкая туманная дымка окутала низкорослую поросль у подножия высоких деревьев. Край неба немного посветлел. Редкие облачка, оставшиеся от ночных туч, окрасил бледно-розовый ореол, предвещавший скорый рассвет. Громкий гомон просыпающихся птиц зазвучал над притихшим лесом. Верховой ветер качнул верхушки немногочисленных раскидистых елей, сбросил вниз несколько шишек. Одна из них с противным чавкающим звуком упала в заросли шурушицы.

   "Плохую услугу оказал нам огненный змей, - подумал Птах, проследив за её полетом, - я бы и так вывел Людмилу наружу, а теперь возись тут. Ещё неизвестно, удастся ли задеманное?".

   Птах не лукавил, сомневаясь в благополучном исходе своей задачи. Издавна все старались стороной обойти это место, внушавшее непреодолимый ужас всякому, кто оказывался поблизости. Макошь рассказала как-то, что именно там находится исполинское устье, соединившее навечно Явь и Навь. Не верить ей не было повода, ибо Макошь была одной из Помнящих. Воспоминания оказались слишком мучительными для нее - даже охламон Недоля проникся, не говоря уже о рассудительном Доле, и близнецы не стали расспрашивать её дальше, хотя обоих терзало любопытство.

   К полному странных искалеченных растений Черному лесу, вызывающему ужас у всякого, кто ненароком забредал в него, колдовство Кащея не имело никакого отношения. Тлетворное дыхание Нави отравляло даже воздух, что уж говорить о земле, рождающей всевозможных уродцев. Бесконечно долго длилось противостояние сил Нави и Яви. Триглаве удавалось сдерживать чудовищных тварей, старающихся прорваться в наш мир. Иногда для отражения прорыва собирались все силы. Обитатели Яви гибли, теряя родичей в неравной изматывающей борьбе, пока не появились диковинные пришельцы со звезд. С их помощью получилось навсегда закрыть барьер между мирами.

   В Яви наступило относительное затишье, да только хитрый Кащей изворотливым аспидом подобрался к Триглаве, обманом одолел, да упрятал в укромное местечко. Сам же поселился в её замке по праву законного владельца и принялся по одному уничтожать своих соплеменников. Защищая Сварога, погибла Макошь, вслед за ней ушел в Правь Доля, а оставшийся один Недоля протянул недолго. Он влетел в силки, расставленные совсем на другую дичь, и тоже отправился в светлые чертоги Верхнего мира, затаив лютую злобу на повинного в своей смерти.

   Триглава-то уничтожала навьев без малейшей жалости, а вот Кащей умудрился с ними как-то договориться, подкармливал людскими душами и черпал силу колдовскую бессчетно. Молва многократно приукрашивала могущество сильнейшего черного колдуна. Мало кто знал правду, а кто узнавал, так тот уже никому не мог рассказать. Отсюда никто не возвращался, кроме них...

   Надо было сразу уходить, как только сгинул Кащей и спали чары, наложенные им, но не устоял Птах перед соблазном подшутить безнаказанно над ведьмой и самоуверенным котом, оставшихся без своих умений, а потом предстать перед ними во всей красе, раскрыв свой истинный облик. Шутка не удалась, хотя - бесенок хихикнул - было забавно наблюдать за растерянной чародейкой и компанией. Ведь закрылись же все входы-выходы, ведущие на поверхность, как только рухнул замок, не оставив ни малейшей возможности навьям выбраться в Явь, затворив подземелье наглухо. Откуда только взялся этот Змиулан? Явился выручать ведьму-благодетельницу... Птах ни капельки не сомневался, что и змею чародейка помогла однажды. Не проходила она мимо чужой беды, отчего и находились у неё всегда туча добровольных помощников во всех делах.

   Птах горестно вздохнул и опять глянул на небо. Восход полыхал всеми оттенками густо-красного. Пора, скоро солнце встанет нал лесом во всей красе... Вот тогда самое веселье и начнется...

   Небольшие копытца выбили звонкую дробь на подсохшей земле. Бесенок высоко подпрыгнул, сделал переворот назад и пошел отбивать чечетку вокруг ямы, ускоряя с каждым поворотом и без того быстрый ритм. На дерне четко обрисовался круг из комьев грунта вперемешку с изломанными стеблями травы. За пределами круга воздух сгустился, укрыв туманной дымкой происходящее.

   Исступленные удары копыт эхом возвращались из-под земли, гудящей от напряжения. Ветер, рожденный мчащимся бесенком, закрутился круговертью вокруг ямы, поднялся вверх, затягивая в свою воронку редкие облачка. Птах мельком взглянул на залитый пурпурно-розовым сиянием горизонт, гикнул и, не замедляя своей пляски, затянул песнь без слов. Голос его то опускался до угрожающего горлового рыка, то ликующим фальцетом взлетал к самому небу, то срывался в умоляющий всхлип. Тело бесенка вибрировало от неимоверного внутреннего напряжения .

   Солнце показалось из-за кромки леса - немыслимо огромное, налитое золотым сиянием, похожее на надкусанное яблоко, но густые ночные тени все ещё лежали на поляне.

   Скорей, скорей... Сил так мало...

   Ослепительный луч пробился сквозь стену деревьев, светоносной стрелой вонзился в сердцевину темного коловращения вокруг ямы.

   Земля содрогнулась - из глубины донесся нарастающий с каждым мгновением рокот. Подземные недра тяжело вздохнули - из ямы наружу, словно живые, полезли большие округлые валуны. Сильный подземный толчок сбил Птаха с ног. Бесенок извернулся всем телом, выкатился за пределы очерченного им круга, стараясь отползти как можно дальше отсюда. Он знал, какой мощью обладают разбуженные им силы. За все время своей жизни ему еще не приходилось обращаться к ним. Не стал бы он вызывать их и сейчас, но негоже оставлять лазейку для навьев. Удалось... все удалось, а теперь будь, что будет...

   Птах вскочил и, словно угорелый, кинулся под прикрытие деревьев. Густо-черное щупальце выстрелило в спину ускользающего бесенка, сбило наземь и присосалось пиявкой, высасывая желанную жизнь из щуплого тела. Жертва дернулась и затихла, зато щупальце, набирая мощь, раздувалось, пока в него не врезался ослепительный луч. Щупальце отдернулось, потеряло связь с воронкой, беспомощно заметалось, уворачиваясь от роя золотистых искр, окружавших его, потом трансформировалось в туманное марево и втянулось обратно в породившую его заверть.

   *****

  

   Легко сказать - занимайтесь чем душа пожелает... А что делать, если душа желает сейчас сочный кусок хорошо прожаренного мяса, сковородку жареной картошечки с хрустящими шкварками и с десяток крепеньких хрустких малосольных огурчиков. Антон вздохнул: - "Почему так устроен человек: когда давят проблемы - не до еды, а как чуток отпустит, сразу жрать хочется?". Он покосился на спящую Людмилу, и у него защемило сердце - у сестры можно все ребра пересчитать, благо остатки одежды мало что скрывают.

   - Что делать будем? - толкнул под руку задумавшегося друга Тимофей.

   - Ждать, чего ещё?

   - Тогда я пойду осмотрюсь...

   - Куда? Бегай потом ещё и тебя ищи...

   - Я с Баюном не пропаду, тем более светать начало. Может, птичку какую словим, зажарим... - мечтательно протянул мальчишка, - жаль, что перекинуться нельзя, было б легче. Пошли, котофей, поохотимся...

   Кота не надо было приглашать дважды. Даже без Тимофея он не собирался просто так сидеть и ждать неизвестно чего. Известно ведь - что потопаешь, то и полопаешь... Невдалеке в кустах кто-то очень заманчиво ворошился, приглашая им позавтракать. Баюн бесшумно нырнул в заросли. Мальчишка потопал за ним.

   - Тише ты, - донеслось до Антона шипение котофея, - ломишься, как медведь, всю дичь распугаешь... Охотничек... навязался на мою голову...

   Парню стало смешно. Возможно, это была запоздалая реакция на недавний стресс, но он с трудом сдержался. Сладив с рвущимся наружу хохотом, Антон присел около сестры. Сразу же навалилась предательская слабость, веки потяжелели, а тело обволокла приятная истома. Нет, так дело не пойдет... Что угодно, только не спать... Он прислушался к тихому шороху листьев, непонятным поскрипываниям. Вдруг мирную тишину спящего леса нарушил резкий, как выстрел, треск сухой ветки. Антон мгновенно вскочил на ноги, напряженно замер. Показалось? Перед глазами явственно предстала оскаленная морда беса, опрокидывающийся навзничь Тимка с побелевшим лицом. У страха глаза велики, но лучше не вспоминать. Правильнее вообще не думать ни о чем. Лучше стихи какие-либо почитать, но на ум, как назло, не шло ничего, кроме дурацкой детской считалки: - "Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана...". А что, как раз в тему, только месяц давно уже ушел, скоро солнце взойдет.

   Стишка как раз хватило, чтобы дойти до ближайшей сосны. Антон прислонился спиной к шершавому стволу. Измученные мышцы требовали отдыха, но когда он ещё будет, тот отдых?

   Дух захватило от краткого мгновения парения в невесомости. Неужели все-таки заснул? Стоя? Похоже... Причем на самом солнцепёке... От сочных горячих лучей, бьющих в лицо, заслезились глаза, за долгое время отвыкшие от солнечного света.

   Земля под ногами опять содрогнулась и заходила, словно палуба корабля в бурю. Людмила приподнялась, непонимающе осматриваясь. На поляну выскочил запыхавшийся Тимофей, за ним чрезвычайно довольный кот, несмотря ни на что, не выпустивший из пасти пойманную им птаху. Времени есть не было, а отпускать глупо. Так и тащил Баюн её за одно крыло, едва не наступая на другое, волочащееся по земле.

   Над лесом, в той стороне, где остался Птах, громадной черной воронкой крутился устрашающей величины смерч. Задрав головы, все ошеломленно смотрели, как на него опускается сверху кольцо радужного сияния, охватывая и прижимая непроницаемую черноту к земле. В круговерти противостояния первооснов проскальзывали редкие проблески ярких вспышек, заметных даже отсюда. Они разрывали темноту на части, мутными кляксами разбрасывали по небосводу, где на них налетал безудержный рой золотистых искр, уничтожавший остатки мрака.

   Самое странное, что вокруг стояла неимоверная тишина - ни гула подземных толчков, ни небесного грома. Антон не слышал даже дыхания стоящего вплотную к нему Тимофея, словно во всем мире внезапно выключился звук.

   От очередного сильнейшего сотрясения земли парень не удержался на ногах, упал на неловко подвернутую руку. Скрипнул зубами от боли, вставая, и тут же оказался сметен налетевшим ураганом, смешавшим всех в одну кучу.

   - Хвост пустите!

   - Ни фига себе! Что это было?

   - Птах!

   - Е-мое, оглох!

   Все реплики прозвучали практически одновременно. Примечательно, что никто не ждал ответа, здесь главное было высказаться самому, сбросить накопившееся за все время напряжение.

   Первой из кучи-малы выбралась Людмила.

   - За мной, - не дожидаясь остальных, она кинулась туда, где над лесом разливалось безмятежное сияние.

   Ведьма скользила между деревьями так легко, что никто, даже кот, не смог её догнать. Вылетев взмыленной ватагой на поляну, друзья едва не споткнулись о чародейку. Она сидела над Птахом, опустив голову. Когда она подняла взгляд, в её глазах блеснули слезы:

   - Вишь, как оно получилось... Сам едва не погиб, спасая нас...

   - Нас? - непритворно удивился Антон, - да он же меня с Тимкой едва на тот свет не отправил! Нашла, кого жалеть!

   - Мы что? Он всю Явь сохранял... Дыру-то закрыл...

   Тимофей осторожно отошел к невысокому холмику, всего-то ему по колено, возникшему на месте ямы. Оплавленные камни в центре круга взрыхленной земли покрывала жирная густая копоть.

   - А что это? - он коснулся налета на сколах камнях.

   - Трава горелая, шурушица... Вот уж кому никакие катаклизмы не страшны. - Прибредший следом за ним кот мельком глянул на новорожденную выпуклость на теле земли и, не торопясь, пошел прочь, оставив Тимофея недоуменно глядеть ему вдогонку. Неужели котофею и, правда, не интересно то, что здесь произошло?

   - Так он что? И впрямь помер? - Баюн наклонился над бесенком, - да ведь дышит же вроде...

   - Дышать-то дышит, а без оживляющей воды вряд ли выживет.

   - Да, раны врачевать я умею, - кот задумался, подбирая слова, - а ни живых, ни мертвых я поднимать не возьмусь.

   - Вот и я тоже, - уныло кивнула чародейка, согласная с котофеем. - Зацепила его Навь... Дома-то вода есть, да скоро ли туда доберемся?

   Антон критически оглядел своих спутников - Баюн размером не вышел, Тимофей ещё совсем пацан, Людмила женщина - поднял на руки тело Птаха, в глубине души удивился тому, какой он легкий, и решительно развернулся к лесу:

   - Далеко до дома?

   - А кто его знает? - чародейка глянула по сторонам, словно искала ответ, - этот лаз куда угодно мог вывести. Мы внизу сколько плутали? На закат пойдем, не ошибемся.

   - Пару дней он протянет, не больше... - с видом знатока вынес вердикт Баюн.

   - Тогда поторопимся...

   - Тош, - окликнула парня сестра, - нам в другую сторону.

  

   Если бы ещё несколько часов назад кто-то сказал Антону, что он будет тащить почти мертвое тело едва не убившего его бесенка, плюнул бы ему в морду, а сейчас несет и не жалуется. Тимофей, глядя на испарину, мелкими капельками выступившую на лбу парня, предложил сделать носилки, но разве с ними пролезешь через эти дебри и буераки? Кот добровольно взял на себя роль проводника и вел друзей, пути особо не выбирая, торопился до захода солнца пройти, как можно больше. За весь день и остановились всего-то один раз - в густых зарослях лещины набрали ещё незрелых орехов, стараясь немного забить голод. Мелкие молочной спелости плоды с вяжущим вкусом не надолго, но всё же приглушили бурчание изголодавшихся желудков. Баюн охотиться не захотел, тоже погрыз немного орехов вместе со всеми, кривясь и забавно морща усатый нос. Зато, когда набрели на родничок, бьющий из-под корней расщепленного молнией старого дуба, первый припал к воде и не отходил, пока его живот не раздулся, как барабан. Жаль, что некуда было набрать воды про запас. День выдался душный, и даже тень от деревьев мало помогала по такой жаре.

   Антон немного отстал, поэтому для него большой неожиданностью стали оживленные голоса впереди. Прибавив шагу, он вывалился на просеку. Широкая полоса примятых невысоких кустов и поломанной древесной молоди петляла среди старых, в два обхвата, сосен.

   - Какая разница, кто её проложил, - горячился кот, - если она ведет в нужном нам направлении? Все одно легче идти будет, а свернет, опять уйдем в лес.

   - Неизвестно, откуда она взялась, - рассудительно возражал ему Тимофей, - какое здесь чудище прошло совсем недавно. Смотри, надломленные ветки едва привяли... И ширина просеки сама за себя говорит, словно грейдер прошел. Да нам просто повезло, что никакой зверь на наш след не встал.

   - Мы тоже не лыком шиты, - приосанился кот, не желающий уступать мальчишке, - и ведьма...

   - Что ведьма?

   - Подсобит, если что...

   - Баюн, окстись, какая я помощница? - устало сказала Людмила, которая высматривала отставшего брата, и корила себя за то, что ушла вперед. - У меня сил не осталось никаких... - Увидев Антона, промахнувшегося на несколько метров, она поспешила к нему.

   Кот победно глянул на строптивого мальчишку, посмевшего оспорить авторитет проводника, и, задрав хвост, отправился за ней. Тимке ничего не оставалось, как догонять котофея.

   Идти по просеке было не в пример проще. Густые заросли оставались сбоку, гибкие ветки не хлестали ежесекундно по лицу, норовя оставить путников без глаз. И все равно Антон старался ступать аккуратно, чтобы не поскользнуться на валежнике и не уронить ношу. Сапоги, выданные сестрой перед походом на Кащея, давно уже просили каши, но это все же лучше, чем босые ноги сестры, изодранные в кровь. Парень так и не доверил нести бесенка никому. Ничего, думал он, ночь впереди, тогда и отдохнем...

   Просека закончилась так же внезапно, как и началась. Она без затей уперлась в ствол громадного раскидистого дуба. Густая крона его раскинулась объемистым шатром, под сенью которого даже в летний полдень царил полумрак.

   Первым к дереву выскочил Баюн. Ему что, он на четырех лапах... Потому и впереди несся, не оглядываясь на медлительных двуногих. За ним плелся Тимофей, опережая Антона на несколько шагов, а сзади, присматривая за братом, шла Людмила. Сказывалась усталость последних дней. Все тупо ковыляли, едва переставляя ноги, мало обращая внимания на окружающий лес, целиком доверяя кошачьему нюху. К тому же чародейка боялась - Антон ослабнет вконец и упадет, а они даже не заметят, что потеряли кого-то.

   Увидев дуб, кот уселся под ним ждать, пока подтянутся остальные.

   - Ну что, будем здесь ночевать? - лениво поинтересовался котофей, удобно устроившийся между вылезших узловатых корней дерева на мягкой подстилке из прошлогодних палых листьев.

   - Да, куда ещё идти на ночь глядя... - ведьма тяжело вздохнула. Жаль терять время, но блуждать по незнакомому лесу в темноте смысла нет никакого.

   Антон бережно опустил бесенка на землю и растянулся рядом.

   В ветвях дуба тяжело заворочался кто-то невидимый - на головы посыпались куски коры, обрывки листьев и непонятно как сохранившиеся с прошлой осени высохшие до крепости камня желуди.

   - Там кто-то есть, - отряхиваясь от древесной пыли, Тимофей всмотрелся в густую кущу листьев, - крупный...

   - Один момент, - Баюн птицей взлетел по толстому стволу до ближайшей развилки и, плотно прильнув к дереву, сноровисто двинулся вверх. Он надеялся подкормиться утратившей бдительность пичугой. Наивный! Резкий гнилостный запах донесся до его носа раньше, чем этот же нос уткнулся в мохнатый, колышущийся, словно налитый доверху бурдюк, бок. Кот поспешно отпрыгнул. Тонкая ветка обломилась под его весом. Когти напрасно скользнули по изрезанной глубокими трещинами коре. Баюн пулей пронесся сквозь переплетения веток и листьев, несколько раз чудом умудряясь увернуться от мимолетных ударов о дерево, и гулко шмякнулся к подножию лесного исполина.

   Людмила едва успела отскочить, иначе котофей приземлился бы её прямо на голову.

   - Знаете, кто там? - возбужденно зашептал Баюн, придя в себя после незапланированного полета. - Ендарь... Он же и просеку оставил, домой полз... Не врут, что он гнездо в ветвях дуба вьет. Так оно и есть, агромаднейшее гнездо... - кот закатил глаза под лоб. Непонятно, что он хотел этим сказать - то ли гнездо о-го-го какое, то ли призывал небо в свидетели.

   - Так я и знала, - ведьма непроизвольно сжала кулаки, - что легкие пути никуда, кроме тупика не ведут! Как же он выбрался?

   - Ну, времени у него поболе нашего было, пока всё не начало там рушиться...

   Антон с Тимофеем переводили непонимающие взгляды с одного на другого, не решаясь прервать разговор, хотя понять о чем речь, было затруднительно.

   - Вы о чем? Кто этот ендарь? - не выдержал, наконец, парень. - Он опасен?

   - Не думаю, но я ночевать рядом с этим падальщиком не собираюсь, - Людмила развернулась и, не оглядываясь, пошла прочь от дерева.

   - Стой, куда ты? - крикнул Антон вслед сестре.

   - Куда-нибудь подальше отсюда, а то он нас сонных высосет, перепутав с мертвяками.

   - А сказала, не опасен, - парень повернулся к котофею.

   - Ты его не видел во всей красе, - пояснил Баюн, с опаской поглядывая на шевелящиеся листья, - а вот ей довелось. Не зря эта тварь от всех таится, не зря.

   - И что будем делать? - Тимофей во всем полагался на решение Антона.

   - Никуда идти не хочется, но ещё не хватало разбрестись поодиночке, тогда нам точно кранты... Без всякого Кащея... - парень склонился над Птахом, примеряясь, как его удобнее будет нести. Мышцы протестующе заныли, но деваться некуда, не бросишь же бесенка здесь. - Тимка, догоняй ведьму... Пока далеко не ушла... Вон как её переклинило...

  

   Пламя небольшого костерка, разведенного на небольшой полянке, бросало переменчивые блики на лица друзей. Разговаривать не хотелось, но молчание не казалось тягостным. Вокруг тонкого серпика месяца мерцал едва заметный золотистый ореол, а звезды над головой казались такими близкими - рукой дотянуться можно. Могучие ели покачивали верхушками, защищая костер от порывов ночного ветра. Так приятно лежалось на ворохе лапника, ощущая горьковатый запах дыма и наслаждаясь теплом живого огня. Рядом сонно посапывал Тимофей, заснувший сразу же, а Антону не спалось. Так частенько бывало и раньше - после тяжелого дня, несмотря на усталость, ворочался почти до утра, пока не проваливался в спасительный сон. А позади остался не один тяжелый день... Он приподнялся, глянул на Людмилу, которая задумчиво сидела над Птахом.

   - Как он?

   - Плохо...

   - Мне показалось, что от него несет холодом? Словно ледышку на руках нёс...

   Людмила покачала головой:

   - Нет, не показалось, он действительно остывает, но пока время есть.

   - Как остывает? Но он же ещё живой, значит, должен быть теплым.

   - А вот так... Сама не знаю, что там творилось, это за пределами моего понимания. Птаха вот вылечим, он нам все и расскажет.

   - Что-то во всем этом есть неправильное... - лениво протянул Антон.

   - А вся наша жизнь изначально неправильная, - сказала сестра.

   - Наша? И в чем же? Что мы не так делали в своей жизни? - внезапно разозлился парень, - жили себе и жили... Никого не трогали, пока ты не нашла эту дрянь, которая забросила нас сюда.

   - Я не о нас с тобой говорю, - поморщилась Людмила, - о людях вообще. Нельзя жить в мире и быть такими равнодушными к нему. Посмотри, планета живая... Она так же, как и мы, страдает от боли и плачет от счастья, горюет от нашего безразличия и пытается удержать нас от фатальных ошибок. Только мы не хотим этого замечать...

   Антон промолчал. Что скажешь, если сестра права? Он наблюдал, как медленно поднимается вверх и расплывается в окружающей темноте дым костра.

   - Создание людей стало чьей-то роковой ошибкой...

   - Бог, наверное, до сих пор локти кусает, - ухмыльнулся парень.

   - Не думаю, что он знает об этом. Никого уже не осталось даже здесь, что уж говорить о нашем времени, когда ничем не оправданная жестокость стала нормой жизни, когда ради сиюминутных удовольствий мы губим окружающий нас мир... Неужели же ты думаешь, что все это осталось бы безнаказанным, если бы кто-то мог нас остановить? - Она помолчала и продолжила: - Только боги ушли, и святые не зрячи, и холоден ветер забытых руин...

   - Ты поговори с Тимофеем, он тебе расскажет о будущем, о том "прекрасном далёко". Вот там, по-моему, уже все проблемы решены.

   - А сколько пришлось пережить человечеству, чтобы решить эти, как ты говоришь, проблем?.

   - Например, завалить главного злодея всех времен и народов Кащея, - Антону внезапно стало смешно. Тут бы добраться до избушки сестры живыми, здоровыми, а они философствуют у костра, озабоченные судьбой человечества. - Ты спи давай, когда ещё отдохнуть придется, - и закрыл глаза, все еще мысленно посмеиваясь над сестрой.

  

   - Хортов! Позовите хортов!

   У вскочившего Антона от пронзительного вопля заложило в ушах, а когда он увидел, что кричит Птах, бьющийся в корчах, похолодела спина. Только этого не хватало...

   Баюн всеми лапами удерживал бесенка, не давая ему подняться, а Людмила стояла над бесенком на коленях и, прикрыв глаза, с отрешенным лицом водила пальцами по телу Птаха, беззвучно шепча.

   - Помирает, - Тимофей, не сомневаясь в своем диагнозе, подальше отодвинулся от затухшего костра. Покойников он боялся, потому что ему не доводилось ещё видеть умирание воочию, не считая Кащея, но то разве смерть была. Кино...

   - Что ты мелешь! - чародейка все же услышала слова мальчишки и, закончив заговор, резко оборвала не вовремя раскрывшего рот Тимофея. Убедившись, что Птах опять без сознания, обратилась к Баюну. - Хорты - кто это?

   - Понимаешь, - котофей вздохнул, - не хочется тебя разочаровывать, но хортов давным-давно уже нет. Даже былины о них молчат. А вообще-то это волки... Громадные разумные волки... но у них было ещё немало других достоинств, да нам какой прок от этого....

   - Разумные... Значит, бредил...

   Птах приподнялся на локте и бессильно откинулся назад:

   - Позови хортов, иначе не успеть...

   - Я не могу, - ведьма склонилась над ним, - я раньше о них ничего не слышала.

   - Есть, пара осталась... Помоги...

   Людмила приподняла бесенка, взмахом руки отогнав кинувшегося помогать ей Антона. Усадила, поддерживая под спину, и едва не уронила его обратно. Птах закашлялся, отхаркивая сгустки крови. Лающий кашель перешел в протяжный вой, от безысходности которого сердца людей затрепетали в предсмертной судороге.

   - Напрасно, - непрошибаемый ничем котофей отошел в сторону, - нету их...

   Издалека еле слышно донесся ответный вой, приглушенный расстоянием.

   - Отозвались, теперь только ждать... - бесенок в изнеможении прикрыл глаза.

   - А мне с хортами не пути. - Перед Баюном появилось туманное белесое облачко объемом чуть больше самого кота. Он нырнул в колеблющуюся взвесь и исчез. Впрочем, не надолго. Через мгновение перед Антоном и Тимофеем, замершим с отвисшими челюстями, снова появилась голова котофея. Она весело подмигнула друзьям: - Я не прощаюсь, здоровье слегка подправлю и вернусь. Не скучайте...

   Голова втянулась обратно в бледную муть, которая скоро растаяла в воздухе.

   - Минус один, - отмер Тимофей. - А как это он?

   - Да наш искусник на всё мастак, - отозвалась ведьма. - Интересно, как давно к нему вернулось умение ладить порталы? - но никто уже не слушал её.

   Ели тяжело качнулись, развесистые лапы их расступились, пропуская на поляну исполинских зверей. Немаленький Антон ощутил себя мелкой мошкой перед волком, обнюхивающим его. "На один укус", - подумал парень и внезапно понял, что есть его никто не будет, - потому что услышал мысленный добродушный ответ: - "И не надейся, даже на половину не хватит".

   Хорт лизнул Птаха. От ласки зверя лежащий бесенок слегка откатился в сторону, но волка это нисколько не смутило. Он осторожно ухватил его за шкуру и забросил на спину. Перед Людмилой зверь слегка присел, вытянул ногу. Чародейка, слегка робея, оперлась руками о жесткую длинную шерсть волка, потом, решившись, взобралась на него верхом, став невидимой с земли. Второй хорт, не церемонясь, зашвырнул себе на спину сначала Антона, а и сверху пришлепнул Тимофеем. Друзья едва успели отлепиться друг от друга и уцепиться за длинную шерсть зверя, как оба волка взмыли вверх и длинными прыжками понеслись через лес, с каждым прыжком приближая страдальцев к дому.