Бидяга Борис : другие произведения.

Ведьма: Начало пути

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ксения разделила судьбу многих женщин среднего возраста: прежде времени подурнела, растолстела, муж ушел к другой. Ксения мечтает вернуть себе "товарный вид" и наладить семейную жизнь. Но сделать это не так-то просто. К счастью, после смерти бабушки ей в наследство достается ценнейший подарок - свод колдовских рецептов. Фантастика? Ни в коем случае. "Волшебные" зелья основаны вовсе не на заклинаниях, но на глубоких научных знаниях. Благодаря "колдовской" Книге и упорной работе над собой Ксении удается вернуть себе молодость и красоту. Но не только это. Оказывается, бабушкины рецепты помогают делать добро! Дальнейшие эксперименты приводят Ксению в параллельный мир, населенный колдунами и ведьмами, где она сразу же оказывается в гуще событий. Однако в Ксениных "подружках" ее достижения вызывают только злобу и ненависть. Эти двое полны решимости ее уничтожить. Что же победит - добро или зло? И как это отразится на ее дальнейшей судьбе?

  

Борис Бидяга. Ведьма: Начало пути

   УДК 82-3.161.1
   ББК 84(2Рос=Рус)6-5
   Б 59
  
   Борис Бидяга Б 59 Ведьма: Начало пути. - М.: Издательство "Перо", 2012. - 398 с.
  
   ISBN 978-5-91940-274-9
  
   Ксения разделила судьбу многих женщин среднего возраста: прежде времени подурнела, растолстела, муж ушел к другой. Ксения мечтает вернуть себе "товарный вид" и наладить семейную жизнь. Но сделать это не так-то просто. К счастью, после смерти бабушки ей в наследство достается ценнейший подарок - свод колдовских рецептов. Фантастика? Ни в коем случае. "Волшебные" зелья основаны вовсе не на заклинаниях, но на глубоких научных знаниях. Благодаря "колдовской" Книге и упорной работе над собой Ксении удается вернуть себе молодость и красоту. Но не только это. Оказывается, бабушкины рецепты помогают делать добро! Дальнейшие эксперименты приводят Ксению в параллельный мир, населенный колдунами и ведьмами, где она сразу же оказывается в гуще событий. Однако в Ксениных "подружках" ее достижения вызывают только злобу и ненависть. Эти двое полны решимости ее уничтожить. Что же победит - добро или зло? И как это отразится на ее дальнейшей судьбе?
  
  
   No Борис Бидяга, 2012

Глава 1

   Дверь в туалет была распахнута настежь. На унитазе сидела женщина и тихонько постанывала. Из-под распахнутого махрового халата уныло выглядывали тощие отвислые груди. Неаппетитный круглый живот выпирал неумолимо и необратимо, ибо женщина отнюдь не была беременна. Вцепившись руками в густые каштановые волосы, нечесанной копной стоявшие у нее на голове, женщина едва заметно покачивалась из стороны в сторону; по ее лицу текли слезы и капали на поношенные тапочки с помпончиками. Помпончики терпеливо впитывали соленую влагу, совершенно безучастные к горю своей владелицы. В дверном проеме туалета стояла большая, абсолютно черная собака - овчарка. Собака умильно смотрела на хозяйку и сочувственно поскуливала.
   Неожиданно женщина отняла руки от головы, схватила со стены телефонную трубку и стала судорожно тыкать пальцем в кнопки.
   - Алло, Тата, - громко всхлипывая, сказала женщина.
   - Это ты, Ксюха? Ага, привет. Ты чего там, рыдаешь?
   - Сволочь, - с ненавистью простонала Ксения.
   - Кто сволочь? - вкрадчиво уточнила Татьяна.
   - Мишка, кто же еще?
   - А чего он?
   - Любовницу завел, гад, - с болезненной гримасой выдавила Ксения.
   - Ах, любовницу, - понимающе отозвалась Татьяна.
   - Да, - упавшим голосом подтвердила Ксения.
   - Ну что ж, - тоном знатока сказала Татьяна. - Если муж заводит любовницу - это абсолютно нормально. Профессор Лавуцкая говорит, что с точки зрения психо-физиологической организации это совершенно естественно. Сейчас я тебе зачитаю дословно. - Она на секунду остановилась. - Так, это у нас лекция номер пять, кажется. Это у меня на кухне. Сейчас, подожди. Иду на кухню. Ага, прямо над микроволновкой, так я и думала. Итак, слушай, цитирую. - Татьяна прочистила горло и сделала глубокий вдох, как будто собиралась произнести большую приветственную речь. - "С точки зрения психо-физиологической организации мужчины полигамны... - Слово "полигамны" было произнесено торжественно и весомо; чувствовалось, что в ее лексиконе данное слово обладает особым статусом и пользуется, если можно так сказать, "особым уважением". - То есть, попросту говоря, в мужчине заложено непреодолимое желание осеменить как можно больше женщин. Это касается всех без исключения мужчин. Только у одних это свойство проявляется в большей степени, у других - в меньшей. Разумеется, разного рода условности и общественная мораль, воздействуя на психику мужчины, пытаются обуздать его природные инстинкты, и во многих случаях это дает результат. И тем не менее в жизни каждого мужчины, даже самого примерного семьянина, время от времени случаются измены, и это всего лишь означает, что долго сдерживаемый инстинкт вырвался на волю". - "Выстрелив" эту тираду на одном дыхании, Татьяна на минуту перевела дух, потом с гордостью поинтересовалась: - Ну как тебе? Здорово, правда?
   - Потрясающе, - с нескрываемым сарказмом прокомментировала Ксения. - Ведро бальзама на израненную душу. Так приятно сознавать, что наука наконец доказала, что мужик - кобель по своей природе, а не от недостатка воспитания. Или чего-нибудь другого. Мне-то что до этого?
   - Как это что? - возмутилась Татьяна. - Ты должна сознавать, что...
   - Послушай, - нетерпеливо перебила Ксения, - знаешь, что я сейчас делаю?
   - Ну?
   - На унитазе сижу.
   - Представляю, - захихикала Татьяна. - Картина в духе Рафаэля.
   - Ты смеешься. А я пописать не могу.
   - Почему?
   - Потому что больно, - Ксения зарыдала с новой силой.
   - Гонорея? - деловито осведомилась Татьяна.
   - Сволочь, мерзавец, сукин сын, - Ксения выплевывала ругательства с какой-то неистовой яростью, как огнедышащий дракон выплевывает языки пламени. Неожиданно она широко раскрыла рот и завопила: - А-а-а-а-а-а...
   Собака резко осела на задние лапы и протяжно завыла: - У-у-у-у-у...
   - Да что там у вас? - недовольно поморщилась Татьяна.
   - Писаю, - прорыдала Ксения. - А-а-а-а-а...
   - У-у-у-у-у...- старательно выводила собака.
   Через минуту, когда процесс закончился и Ксения немного успокоилась, разговор возобновился.
   - Я ухожу, - мрачно заявила Ксения.
   - В смысле? От него?
   - Ну да.
   - Правильно, - с жаром одобрила Татьяна. - Профессор Лавуцкая учит, что в случае измены мужа женщина должна держать твердую линию. Сейчас я тебе зачитаю. Это у меня в спальне. Висит над самым изголовьем как одно из важнейших поучений. Краеугольный камень брака. Так она это называет. Сейчас, сейчас. Ага, вот оно. Слушай. "Если Вам изменил муж, знайте: в Вашей жизни настал самый решительный и самый ответственный момент. Имейте в виду: на карту поставлено все: Ваше будущее, Ваше счастье, Ваше семейное благополучие". - Татьяна сделала небольшую паузу и добавила, уже от себя: - Ну как тебе? Пафосно, а?
   - Пафосно, пафосно, - согласилась Ксения с раздражением. - Послушай, Тата, мне сейчас не до поучений профессора Лавуцкой. Давай мы про это на досуге потолкуем.
   - Так ведь это же сейчас для тебя самое важное, - наставительно сказала Татьяна. - С честью выйти из критической ситуации, - громко и отчетливо процитировала она, как будто выступала с трибуны перед толпами женщин, обманутых сластолюбивыми мужьями.
   - Нет, нет, Тата, я тебя умоляю, только не сейчас, - все больше раздражаясь, сказала Ксения. - Честное слово, сейчас я занята. Через два часа будет машина, а у меня еще вещи не собраны.
   - А, ты переезжаешь, - удовлетворенно проговорила Татьяна. - Правильно делаешь. Профессор Лавуцкая, между прочим, советует, когда отношения между мужем и женой подходят к критической точке, - супругам просто необходимо разъехаться.
   - Правда?
   - Да. На время, конечно. Потому что конфликт создает отрицательную ауру, которая... которая... ну как же там у нее? Сейчас посмотрю. Сейчас. Дай-ка вспомню, где это. Ах да, на холодильнике, как же я забыла. Один момент, не вешай трубку. Ну вот, я уже на кухне. Сейчас. Вот, вот оно. Слушай. "... которая пагубно отражается на психическом и физическом здоровье супругов".
   - Ну вот и отлично, - мрачно подвела итог Ксения. - Через два часа меня тут не будет, и мое физическое и психическое здоровье будет спасено. Послушай, - прибавила она, - ты не поможешь мне с вещами? А то сумок что-то много получается. К тому же я забираю компьютер. И Барбоса.
   - Без проблем, - не раздумывая согласилась Татьяна. - Сейчас звякну Нате и вместе приедем.
  
   Татьяна с Натальей приехали в шестом часу. Наталья была маленькая полненькая блондиночка с круглым лицом, пухлыми губами и голубыми глазами. Татьяна, наоборот, была высокая и худая. Волосы у нее были черные, коротко стриженные. Щеки впалые, губы тонкие, а глаза она почему-то все время прищуривала. Хотя на зрение никогда не жаловалась.
   Дамы чмокнули хозяйку: Татьяна в одну щеку, Наталья - в другую. Подлетел пес. Для порядка раза два рыкнул, старательно обнюхал гостей; стараясь не ронять достоинства, слегка повилял хвостом и важно удалился.
   - Бедная Ксюха, как мне тебя жалко, - с места в карьер понеслась Наталья.
   - Представляешь, - пожаловалась Ксения, - нашел себе на своем телевидении какую-то шлюшку, еще и с гонореей. Писать не могу. Просто кошмар. - Лицо у нее вдруг сморщилось, глаза влажно заблестели.
   Наталья понимающе кивнула. Молниеносным движением выудила из сумки бутылку: - Тата, стаканчик принеси. - Отвинчивая крышку, тихо, но отчетливо пробормотала: - Гаденыш, ясное дело. Убить его мало. - Для наглядности рубанула ребром ладони по горлу. Взяла у Татьяны стакан, наполнила до краев, сунула Ксении: - Пей. Да не так. Что ты ее цедишь? Это тебе не коньяк, чтоб цедить. Выдохни и хорошенько глотни. Вот так. Еще раз. Еще. Отлично.
   Ксения с шумом втянула в себя воздух и вернула Наталье пустой стакан. Та наполнила его и одним махом перелила себе в глотку.
   - Надо же, - с усмешкой сказала она, вытирая губы тыльной стороной ладони, - а мы-то, две идиотки, тебе еще завидовали.
   - Вы мне - завидовали? - Ксения растерянно заморгала. - Как же так? Ведь вы - мои лучшие подруги!
   - Ну, подруги. Ну и что? - досадливо отмахнулась Наталья. - Покажи мне такую дамочку, которая бы тебе не позавидовала. - И она принялась перечислять достоинства Ксениного мужа, загибая пальцы на руках: - Телеведущий - раз, красавец - два, "мерседес" - три, квартира - четыре, загородный дом - пять, денег куры не клюют - шесть. Чего же тут удивляться? Конечно, завидовали. - Она выдержала долгую паузу и многозначительно закончила: - А оно, видишь, как вышло. Гонорея, любовница, скандал. Черт те что и сбоку бантик.
   - Да. - Ксения опять была готова разрыдаться. - И за что мне наказание такое?
   - Такова се ля ви, - философски заметила Наталья. Она снова наполнила стакан и поднесла Ксении. - Забудь. Пей.
   - Все это так мерзко, - несколько театрально сказала Татьяна. - И почему женщины должны страдать от этой ихней... как там ее... полигон...нет, не то. Ну, из-за кобеляжа ихнего, одним словом, - пояснила она. - У меня, помните, два года назад тоже история была - Димка бабу нашел. - Дамы между тем скинули пальто, прошли в гостиную и расселись по креслам. - Так вот, - продолжала Татьяна, уютно откинувшись на спинку кресла и вытянув свои костлявые ноги, - я все проделала точно так, как рекомендует профессор Лавуцкая. Сейчас я вам зачитаю. - Она потянулась за стоявшей на полу сумкой. - Черт, где же цитатник? Ага, вот он. - Выудила из сумки толстую потрепанную тетрадь, разложила на коленях. - Вот. "Если Вам изменил муж, знайте..." так-так, дальше. Ага, вот. "В этой непростой ситуации женщина должна вести себя, как Немезида: быть суровой, величественной и непреклонной. Она должна внушить мужу-изменнику, что его поведение гадко, отвратительно и что она не собирается с этим мириться. При этом женщина не должна акцентировать внимание мужа на том, что он ее обидел. И ни в коем случае не устраивать сцен. В процессе всей этой ситуации, от начала и до конца, женщина должна сохранять спокойствие и величие. Облить провинившегося мужа позором, собрать чемодан и выставить на лестницу, подать на развод - только такими показательными поступками она сможет внушить ему всю мерзость совершенного им поступка. Но в конце она должна проявить великодушие: простить раскаявшегося прелюбодея и разрешить вернуться в семью". - Татьяна захлопнула цитатник и с торжеством поглядела на подруг.
   Наталья достала из сумочки пудреницу и, отыскав на кончике носа блестящую потом проплешинку, немедленно замазала ее пудрой. Нарочито громко захлопнула пудреницу, посмотрела на Татьяну с сомнением: - С Димой-то у тебя не получилось... того... как Немезида. С Димой-то ты прокололась. На этом самом месте.
   - Ну знаешь! - вспыхнула Татьяна и обиженно надулась. - Между прочим, - с вызовом заявила она, - я все правильно сделала: облила презрением, выставила чемодан и подала на развод...
   - Ну да. Только великодушие пришлось проявлять ему - когда ты ползала перед ним на коленях и умоляла вернуться.
   - А что же мне было делать, - в запальчивости вскричала Татьяна, - если он ни капельки не раскаялся и даже хотел сойтись с этой своей мымрой из посольства?
   - В том-то и дело, - со значением в голосе проговорила Наталья. - Профессор Лавуцкая - большой знаток семейных отношений, я ее очень уважаю. Но иногда, извини, она гонит полную пургу. Вот профессор Князева, например, советует вести себя в этой ситуации совершенно иначе. Сейчас я вам зачитаю. - Она вытащила из сумки такую же тетрадку, как у Татьяны, - толстую и потрепанную - и принялась с чувством цитировать: - "Если вы хотите сохранить семью и при этом обезопасить себя от подобных случаев в дальнейшем, следует занять позицию стороннего наблюдателя, чтобы чувство вины созрело в душе мужчины самостоятельно. Дело в том, что, изменив жене, мужчина в глубине души чувствует свою вину. Но как только жена начинает обвинять мужа и устраивать громкие скандалы, она тем самым не дает этому чувству вины развиться. Более того: от ежедневных скандалов, обвинений и оскорблений оно, скорее всего, быстро угаснет. Чтобы этого не произошло, женщине рекомендуется следующая линия поведения. Она должна вести себя предельно вежливо и корректно, однако всем своим видом демонстрировать, что поведением мужа уязвлена и оскорблена до глубины души. Но ни в коем случае нельзя обсуждать с ним эту тему. И даже если муж сам попытается ее затронуть, надо по возможности уходить от разговора. Тогда очень скоро в его душе созреет такое огромное чувство вины, какого не создать никакими назиданиями и внушениями. И если жена найдет в себе силы простить изменщика, то в дальнейшем она, скорее всего, будет избавлена от подобного рода переживаний". - Наталья остановилась и посмотрела на Ксению с Татьяной: - Понимаешь, Ксюха, здесь такая тонкая психологическая игра... И главное, оттого что ты его не ругаешь, он чувствует себя еще большим негодяем. Въезжаешь?
   - Да, это логично, - согласилась Ксения. - Конечно, при условии, что ты его любишь. Или хотя бы - что он тебе нужен.
   - Само собой, - согласно кивнула Наталья. - А Михаил тебе разве не нужен?
   Ксения только раскрыла рот, чтобы ответить, как в дверь позвонили. Собака с лаем помчалась на звонок. Ксения вскочила и бросилась в прихожую, кинув на ходу: "Это машина. Одевайтесь, идем".
  
   Спустя два часа все трое сидели за столом в просторной кухне Ксениного нового жилища. На столе стояла ополовиненная бутылка водки и тарелки с колбасой, огурцами, сладким перцем и помидорами и большая салатница с чипсами. Под столом перекатывались две пустые бутылки.
   - Шикарная квартира, - говорила Татьяна, с нескрываемой завистью поглядывая на потолки три двадцать с лепниной. - Откуда она у тебя?
   - От бабушки. По наследству досталась.
   - Мебель, само собой, придется сменить, - задумчиво продолжала Татьяна. - На такую роскошную кухню надо что-нибудь в традиционном стиле - дерево, желательно под бук. Вот сюда бы я поставила уголок. - Она ткнула пальцем в ближайший угол. - Только не румынский. У Светки Ящиковой был румынский. Развалился через полгода. Говорит: полное "г". Югославский - можно. Но лучше, конечно, итальянский.
   - Ну ты сказанула, - с легким смешком возразила Наталья, - куда ей теперь итальянский? На ее-то зарплату? Она ж у нас бюджетница. В должности этого... как его... МПС.
   - МПС? - Татьяна прыснула.
   - Не МПС, а м.н.с., - смеясь, поправила Ксения. - Младший научный сотрудник.
   - Короче, за чертой бедности, - резюмировала Татьяна.
   - Хлеб и вода, - уточнила Наталья.
   - Да ладно вам нагнетать, - поморщилась Ксения, - у меня еще есть аспирантская стипендия.
   - Аспирантская твоя - тьфу, - сказала Татьяна. - Лучше стань на паперти. За день больше насобираешь.
   - Зачем на паперти стоять, когда можно комнату сдать? - предложила Наталья.
   - Или даже две, - поддакнула Татьяна. - Зачем тебе три комнаты, Ксюха? - спросила она с плохо скрываемой неприязнью: сама она ютилась с мужем и взрослой дочерью в малогабаритной "двушке", на пятом этаже без лифта.
   Ксения отрицательно помотала головой: - Ничего не буду сдавать. Будут тут еще шляться всякие. Мне это надо? - сердито сказала она. - Уж лучше на диете посижу.
   - И в лохмотьях похожу, - подначила Татьяна.
   - Не беспокойся, - заверила подругу Ксения, - в лохмотьях ходить не буду. На худой конец - сошью что-нибудь.
   - Ты будешь ходить в самопале? - Татьянины глаза, обычно прищуренные, округлились до такой степени, что ее облик изменился почти до неузнаваемости. - Ну ты, блин, даешь!
   - Да какая, блин, разница? - в тон ей отвечала Ксения. - Главное - чтобы одежда была чистая, не драная и чтобы была к лицу, не сидела мешком. Такую я могу сшить.
   - Ни за что не надену самопал, - убежденно сказала Татьяна. - Димку по стенке размажу, чтобы денег добыл - но дрянь всякую носить не буду. А ты? - обратилась она к Наталье.
   - А мне-то что? У меня Толик зарабатывает вполне прилично. Я на оптовку уже лет пять не хожу. Отовариваюсь только в магазинах.
   - Правильно, Ната. Свой парень.
   - Девчонки, давайте выпьем, - предложила Наталья и принялась наполнять рюмки.
   Дамы подняли рюмки, вопросительно посмотрели друг на друга.
   - За что пьем? - поинтересовалась Ксения.
   - Чтобы нам ни в жизнь не ходить в самопале! - с пафосом воскликнула Татьяна.
   - Правильно!
   Девицы чокнулись. На пять минут воцарилось молчание, нарушаемое лишь звоном столовых приборов да хрустом маринованных огурчиков.
   - Капусточка изумительная, - закрыв от удовольствия глаза, мечтательно проговорила Наталья. - И главное, ешь, сколько влезет, фигуру не испортишь.
   Из прихожей послышалась бравурная музыка - чей-то мобильный заиграл "турецкий марш".
   - Это мой. - Татьяна вскочила и кинулась к сумке с такой поспешностью, как будто этот звонок решал вопрос о ее жизни и смерти.
   - Алло. - Она вернулась на кухню, села за стол.
   - Да, любимый, - промурлыкала она, - мы у Ксюхи.
   - Нет, мы ее перевозили.
   - Как куда? Я же тебе говорила, они разводятся.
   - Ага.
   - На субботу?
   - А куда?
   - О, замечательно. Прекрасно. Это мой любимый балет.
   - Когда приду? Ну, не знаю.
   - К двенадцати? Конечно, котик. К двенадцати точно буду.
   Татьяна положила телефон на стол и посмотрела на подруг сияющими глазами.
   - Димка последние дни стал такой внимательный. Вчера цветы подарил, три желтых розы. Совершенно невероятные, потрясающие. Стебли обалденные, длиннющие, мне почти что по пояс. Жаль, пришлось обрезать, у нас и вазы-то такой нету. Сегодня вот билеты купил на "Лебединое", - отчаянно рисуясь и, вероятно, представляя себя роковой женщиной, продолжала Татьяна. - Спектакль в субботу, - доверительно сообщила она. - Знаете, девчонки, сдается мне, что чем дальше мы с Димочкой живем, тем наши отношения становятся все лучше и лучше. Скоро станем идеальной парой. - И она кокетливо повела плечиком.
   Наталья едва заметно усмехнулась. Идеальная пара - какая чушь! Вчера, когда они пили на кухне чай, Дима чуть не рыдал у нее, у Натальи, на груди, жалуясь на идиотскую жизнь, постылую жену и вообще на отсутствие положительных эмоций. Ну, свою дозу положительных эмоций он, положим, тогда получил. И не один раз. Три, если быть точным. А что касается цветов, да и билетов в театр тоже - это как раз Наталья ему посоветовала. Должен же он как-то компенсировать жене свою измену. Тем более что Татьяна - ее лучшая подруга. А кроме того, вообще - почему бы не повоздействовать на мужика, в хорошем смысле, если есть такая возможность? "Димуля, милый, ты когда жену последний раз в театр водил?" - "Что-то не припоминаю, чтобы я вообще с ней этим занимался". - "А чем ты с ней занимался - трахался на заднем сиденье "жигулей"?" - "Ну, "жигулей" у меня тогда еще не было, так что мы трахались в парке, а зимой - в подъезде, на подоконнике". - "Вот так ухажер, елки зеленые! Значит так. Завтра же идешь и покупаешь билеты на "Лебединое озеро". Это балет такой. Ее любимый, между прочим. А ты не знал?"
   Наталье было немного досадно смотреть на Татьяну, которая, судя по всему, Димкино "образцовое" поведение целиком и полностью ставила в заслугу себе одной. Ну да Бог с ней. Не объяснять же ей, в самом деле, что к чему. Пусть себе думает, что хочет. Главное - чтобы была на седьмом небе от счастья. Тогда меньше будет обращать внимание на всякие мелочи. А это тоже очень ценно.
   - И знаете, девчонки, - радостно щебетала Татьяна, - у него сейчас период повышенной сексуальной активности. Раньше хорошо, если раз в месяц удавалось трахнуться, а теперь подкатывает ко мне через день. Честное слово, - торжественно заверила она, заметив, что на лицах подруг отразилось недоверие. - А у тебя с Толиком как? - обратилась она к Наталье.
   - Да все так же. Что подкатывает, что не подкатывает - один хрен. Я и сообразить ничего не успеваю, как он уже обратно взад "откатывает".
   - Я ведь тебе говорила, это какая-то патология. Его надо сводить к врачу.
   - Да ходили мы. Тысячу раз ходили.
   - И что? - спросила Татьяна.
   - Говорят, ему надо эту штуку тренировать.
   - Тренировать? - рассмеялась Татьяна. - И как же?
   - Ну, не знаю. Чего-то там такое - задерживать дыхание, останавливаться в процессе и все такое прочее. Врач его долго в кабинете продержал, все мозги компостировал. Только ерунда это все. - Наталья тяжело вздохнула.
   - А что, не помогает? - спросила Татьяна.
   - Ни хрена не помогает.
   На минуту воцарилось молчание. Татьяна сказала: - А оральный секс вы не пробовали?
   Наталья пожала плечами: - Не будешь же каждый раз вместо нормального заниматься оральным?
   - Почему бы и нет?
   - Ну, не знаю. Минет... - она поморщилась. - Не слишком это меня вдохновляет.
   - Ага, я тоже не фанатка, - сказала Татьяна.
   Наталья задумалась. Вчера с Димой ей совсем не было противно - скорее наоборот. Интересно, почему? Может, она испытывает к нему какие-то чувства? "Ерунда. Десять лет его знаю как облупленного. Какие там чувства? Просто с Димой я могу это оборвать в любой момент, по моему желанию. А с Толиком нет. С Толиком только начни - будешь каждый день работать за вакуумный отсос".
   Пока Татьяна с Натальей обсуждали свою интимную жизнь, Ксения сидела молча, понуро опустив голову. Не слишком-то вежливо со стороны девчонок дискутировать на эту тему в ее присутствии - она ведь только что рассталась с мужем и - ежу понятно - не успела еще завести себе бойфренда. Какие все-таки люди эгоисты. Даже если они - твои лучшие подруги.
   Наталья взглянула на Ксенино мрачное лицо и хитро подмигнула: - А знаете, девчонки, что бы я сделала, если бы у меня была такая роскошная хата?
   - Ну? - хором спросили подружки.
   - Я бы в ванной поставила бассейн. Небольшой такой бассейн, с лестницей. Два на два. Или даже чуть больше. Вот было бы круто!
   - Да, это стильно, - согласилась Татьяна и посмотрела на Ксению: - Давай, Ксюха, ставь в ванной бассейн. Будешь ходить - пальцы гнуть. - Она показала, как это делается: скроила высокомерно-презрительную рожу и выставила на каждой руке по три пальца - указательный, безымянный и мизинец. - Дама с бассейном. Класс!
   Ксения вяло улыбнулась.
   - Чего молчишь, подруга? - не унималась Татьяна. - Будешь ставить бассейн или нет?
   - Поставлю, пожалуй, - нехотя отвечала Ксения. - Когда денег надыбаю.
   - Ясно. Значит, не в этой жизни. Ну да Бог с тобой.
   - Послушай, Ксюха, - вступила в разговор Наталья, - а откуда у твоей бабушки взялась такая классная квартирка? Она что, была какой-нибудь народной артисткой, известной писательницей, министром юстиции, членом Политбюро или что-то в этом роде?
   - Нет, бабушка - ничего такого. А вот дед у меня был генералом. Собственно, ему эту квартиру и дали. За какие-то там заслуги. Перед Родиной. Или что-то в этом роде, точно не знаю. Потом он умер. А хата осталась за бабушкой. Само собой, сначала апартамент хотели отобрать, но бабушка добилась, чтобы квартиру оставили. Как ей это удалось - одному Богу известно. Знаю только, что однажды она сходила на прием к какой-то важной шишке. После этого бабушку навсегда оставили в покое.
   - Ну, и она вышла замуж? - спросила Татьяна. - После смерти твоего дедушки?
   - Нет. Жила одна. Сорок лет одна прожила.
   - Сорок лет одиночества, - сострила Наталья.
   - Ну, строго говоря, она не в полном одиночестве жила. Какое-то время здесь жила наша семья - мама, папа и я. Пока папа не купил квартиру.
   - Это она? - Наталья показала на фотографию в рамке, висевшую на гвоздике рядом с выключателем.
   - Да, это моя бабушка.
   - Сколько ей? - Наталья встала и подошла поближе, чтобы получше рассмотреть снимок.
   - Она с 1900-го года. Умерла в 99 лет.
   - Ага. А здесь как раз дата стоит - 6-го марта 1999 года. Невероятно! - вскричала Наталья. Она буквально впилась в фотографию горящим от возбуждения взглядом.
   - Что? Что? - Татьяна, заинтригованная, тут же подлетела к подруге.
   - Да ты только посмотри на нее, - громко и возбужденно говорила Наталья, почти срываясь на крик. - По-твоему, это столетняя старуха? Да она выглядит не больше чем на сорок. Нет, ты посмотри, посмотри! - захлебывалась она.
   - Действительно, - с некоторым изумлением протянула Татьяна, - выглядит довольно свежо. Только ты не думай, - успокоила она подругу, - это все ретушь. Или еще какие-нибудь фокусы. Знаешь, всякие там фотошопы, компьютерная графика и прочее. Сейчас, знаешь ли, такие технологии, что только держись. Что пожелаешь, то тебе и сбацают. Правильно я говорю? - повернулась она к Ксении.
   - Компьютерная графика? - удивленно переспросила Ксения. - Да нет, вряд ли. А что выглядит свежо - это так, бабуля всегда выглядела на "пятерку".
   - Послушай, - Наталья продолжала сверлить снимок недоверчивым взглядом. - Если на фото она таким молодцом, отчего же она умерла? Болела?
   - Нет, бабушка никогда ничем не болела.
   - Отчего же умерла?
   - Сердце остановилось.
   - Инфаркт?
   - Нет. Просто остановилось. Выработало свой ресурс и остановилось.
   - А вы видали, там, в комнате, стоит здоровенный такой сундук? - перевела разговор Татьяна. - Я такие видела только в музеях. Интересно, что там внутри?
   - А, старый хлам, - ответила Ксения. - Платья всякие, шали и прочие бабулины тряпки.
   - Странная у тебя была бабка, тебе не кажется? - неодобрительно покачав головой, сказала Татьяна.
   - Странная или нет - не могу сказать. Но что мудрая - это точно. И очень проницательная. Я даже думаю, девчонки, - Ксения понизила голос до полушепота, - что бабушка была ясновидящая.
   - Правда? - подружки разом округлили глаза и подступили к Ксении вплотную.
   - Давай рассказывай, - потребовала Татьяна.
   - Ну, она все время знала такие вещи, о которых я ей никогда ничего не говорила.
   - Например? - строго спросила Татьяна.
   - Например, однажды я пришла из школы вся в слезах. А она вдруг ни с того ни с сего сказала, что двойка по физике - это сущий пустяк. Во-первых, потому что этот предмет мне никогда не пригодится в жизни (и так оно и вышло, между прочим). Во-вторых, потому что я могу ее легко исправить - если, конечно, выучу материал про первый закон Ньютона. А ведь я как раз за этот дурацкий закон и схлопотала пару.
   - Да, забавно, - согласилась Наталья.
   - И такие вещи случались довольно часто.
   - Ну, знаешь, - протянула Татьяна, - здесь она могла просто догадаться. Заглянуть в тетрадь, в дневник. Или ей могла позвонить училка.
   - Нет, Тата, это не так просто. Понимаешь, если бы это был один такой случай, тогда да. Но ведь на самом деле такие вещи происходили постоянно. - Ксения замолчала и на минуту задумалась. Внезапно она побледнела как полотно и схватилась рукой за стенку. - А ведь она действительно была ясновидящей, девчонки, - просипела она посиневшими губами.
   - Смотри-ка, она вся белая, - всполошилась Наталья. - Пойдемте лучше сядем.
   - Так что там за страшная тайна? - поинтересовалась Татьяна, после того как они усадили Ксению за стол и влили в нее две добавочных рюмки водки.
   - Понимаете, девчонки, - принялась рассказывать Ксения, кинув опасливый взгляд на бабушкину фотографию. - На моей свадьбе она отозвала меня в сторонку и просто сказала: "Не заводи детей ровно пять лет. Поняла? Ровно пять лет".
   - Ну и? - хором воскликнули Татьяна и Наталья и недоуменно переглянулись.
   - Ну как вы не понимаете? - нетерпеливо вскричала Ксения и принялась объяснять: - Ровно пять лет, врубаетесь? Нет? Сейчас объясню. Смотрите. 30 марта 1995 года мы с Михаилом поженились. Так? Теперь. Проходит РОВНО пять лет. 30 марта 2000 года я иду к врачу, у меня находят гонорею, в тот же день я выясняю, что он изменяет мне уже полгода и твердо решаю, что этот брак для меня окончен. Теперь поняли? Получается, что кто-то отмерил нам с Михаилом ровно пять лет и она об этом знала!
   - Получается, что так, - растерянно пробормотала Наталья.
   - Ну-у, - недоверчиво протянула Татьяна, - может, это простое совпадение.
   - Постой-ка, - снова вступила Наталья, - значит, ты все эти пять лет предохранялась?
   - Ну да.
   - По совету выжившей из ума старухи, - ввернула Татьяна.
   - Вовсе не выжившей из ума, - возмутилась Ксения. - Бабушка у нас в семье всегда была самая мудрая. Может, у меня рефлекс такой выработался: если бабушка сказала - значит, надо делать. Только мне и в голову не пришло ее ослушаться. И правильно поступила, между прочим. Хороша бы я сейчас была с двумя-тремя детьми.
   - Ну, положим, трех бы ты не родила, - заметила Татьяна. - Не успела бы.
   - Не важно. Хорошо, что их вообще нет.
   - Н-да, - Татьяна в задумчивости потерла кончик носа. - А мы-то думали, что ты бесплодна.
   - Нет.
   На минуту в кухне повисло молчание. Татьяна сказала:
   - А Михаил? Он знал про это?
   - Про что?
   - Ну про этот, про бабкин запрет.
   - Нет, конечно.
   - А как ты ему объясняла, почему предохраняешься?
   - Да он и не знал, что я предохраняюсь.
   - Но ты же не беременела. Он же это видел.
   - Видел, конечно.
   - И что говорил?
   - А ничего. Кажется, ему это было по барабану. Нет детей - и отлично. Я молчу - и он разговора не заводит.
   - Правильно, - подтвердила Наталья. - Обычно разговор о детях заводит женщина. А мужику что? Было бы куда вставить, на остальное наплевать. Ладно, девчонки, еще по одной и я, пожалуй, пойду. Поздненько уже, засиделись.

Глава 2

   Наутро пришло тягчайшее похмелье. Всю ночь Ксению крутило и выворачивало наизнанку, под утро она забылась беспокойным сном, а теперь ее колотил озноб, долбил сушняк, а голова раскалывалась так, будто там сидели целых две Афины-Паллады, в полном боевом облачении, и с помощью копий пытались пробиться на волю.
   Собака уже битых полчаса тыкалась мордой Ксении в лицо, виляла хвостом и тихонько поскуливала.
   - Гулять хочешь... - с мукой в голосе простонала хозяйка. - Господи, нет, я не в силах... Барби, убери свой нос.
   Собака обиженно отвернулась, грузно опрокинулась на пол и свернулась калачиком. Вообще-то имя у пса было вполне приличное - Барбос. Но что может быть лучше "Барби" в качестве уменьшительно-ласкательного от "Барбоса"? Ксения долго медитировала на эту тему, но ничего более подходящего так и не нашла. Так и прилипла к здоровенной лохматой овчарке несерьезная кличка "Барби".
   Ксения сползла с дивана и, хватаясь за стены, побрела в прихожую. Барбос с радостным визгом метался вокруг "мамочки". Ксения открыла дверь, выпихнула животное на лестницу.
   - Сам, Барби, сам. Иди... вниз. Кто-нибудь будет выходить - и прошмыгнешь. Давай, мальчик. Будь умницей. - Она захлопнула за псом дверь и в изнеможении опустилась на пол. Так она просидела довольно долго, ощущая внутри себя отвратительную черную пустоту. Потом она задремала, уронив голову на согнутые в коленях ноги. Звонок в дверь разбудил ее. Кряхтя и постанывая, как столетняя старуха, Ксения поднялась на ноги и открыла дверь. В ту же секунду в квартиру влетел Барбос, пронесся по коридору и скрылся в кухне. На лестничной площадке, уперев руки в боки, стояла маленькая коренастая тетка.
   - Как Вам не стыдно! - без предисловий заорала тетка. - Большая собака, овчарка - и разгуливает без хозяина. Без намордника. Без поводка. Без ничего. - Тетка на секунду остановилась. Внимательно осмотрела Ксенино лицо, помятое и опухшее с похмелюги, после чего разгневалась еще больше: - Пьяницы, алкоголики, наркоманы, - возмущенно вопила она, - за собой доглядеть не могут, а туда же - собак заводят! Всех вас надо под трибунал! Из-за таких, как Вы, нация вырождается. Вы позорите русский народ!
   Ксения мельком глянула на черные как смоль волосы, широкие скулы, слегка раскосые глаза - и улыбнулась.
   - А Вам-то что за дело до русского народа? - несколько грубовато спросила она. - Отойдите в сторонку и дайте нам спокойно повырождаться.
   - Хотите, чтобы я заявила на Вас в милицию? - злобно прошипела тетка и скрылась в соседней квартире, со всего маху хлопнув дверью.
   Ксения тяжело вздохнула и поплелась в ванную. Посмотрела на себя в зеркало - и ужаснулась. Лицо - как поднявшаяся квашня: вздулось так, что глаз не видно; кожа рыхлая, мятая, вся в каких-то буграх - как свежераспаханное поле. На лбу морщины, у рта залегли складки, веки - изжеваны начисто. Глаза - мутные, покрасневшие. На шее четко прорисовываются складки, а если наклонить слегка голову, на грудь ложится второй подбородок, гадкий и отвратительный.
   - Господи, это не я. - Ксения в ужасе отшатнулась и закрыла лицо руками. - Не может быть... это не я, не я... Я никогда не была такой уродиной, - жалобно причитала она. Она не на шутку разволновалась, по щекам потекли слезы. - Тридцать пять, мне же всего тридцать пять, это же не возраст...- Она открыла кран и принялась с ожесточением тереть лицо холодной водой. - Не может быть... Не может, не может, не может...
   Потом она открыла душ и залезла в ванну. Долго полоскалась под прохладными струями, надеясь, что вода приведет ее в чувство. И в самом деле, после душа силы как будто прибавилось. Однако голова раскалывалась еще сильнее и мутило по-прежнему.
   Растираясь полотенцем, Ксения придирчиво оглядела свое тело. Ноги толстые и дряблые - как будто там не мышцы с костями, а полузастывший студень. Холодец в оболочке из целлюлита. Чуть только дернешь ногой - она уж вся колышется и трясется и все никак не остановится. Перпетуум мобиле, дьявол его забери. На живот смотреть вообще тошно - толстый и круглый. Как глобус. Грудь - висит, как сдувшийся мячик. Мизерный пейзаж, как сказал бы Михаил. Неудивительно, что он пошел налево. Нашел себе молодую, красивую, со стройным телом, упругой грудью и плоским животом. Ну да, а что тут странного? Так и должно быть. Нет, неправильно, не "должно быть" - так оно всегда бывает. "Когда вокруг столько красивых, привлекательных, сексапильных женщин - будет он цепляться за старую изъеденную перечницу вроде тебя?", - спросила себя Ксения. - "Я еще не старая", - возразила она самой себе. - "Зато изъеденная". С этим она вынуждена была согласиться.
   Она присела на колченогий табурет тут же, в ванной, и задумалась. Когда же это она успела так подурнеть? Когда выходила замуж за Михаила, была молодая и красивая, со стройным телом и упругой грудью. На вечеринках, которые они с Михаилом посещали по два-три раза в неделю, она неизменно приковывала к себе восхищенные, если не похотливые мужские взгляды. А теперь - страшно смотреть, во что она превратилась. А главное - она даже не заметила, как это произошло. Наверное, это все из-за диссертации, решила Ксения. Последние девять месяцев она только и делала, что писала эту проклятую диссертацию. Целый день за компьютером, с утра до поздней ночи. Себя совсем забросила. Раньше в GYM ходила три-четыре раза в неделю - плаванье, аэробика, танцы, степ... А как за диссертацию засела, так ни разу в спортзале не была. И велосипед забросила, и бадминтон, и лыжи. Даже с Барбосом гулять перестала, все Михаила гоняла. И как-то незаметно для себя, потихоньку опустилась: стала много есть, по вечерам принимала "снотворные" сто грамм, без которых плохо спала и утром вставала с тяжелой головой. Перестала за собой следить, потому что круглые сутки голова была занята диссертацией, а все остальное казалось просто несущественным. Изредка, раз в два-три месяца, когда она была вынуждена идти в магазин, чтобы купить себе новую одежду, потому что старая на нее не налезала, - только в эти редкие моменты ее мозг посылал тревожные сигналы. Но она тут же их давила, обещая себе разобраться с этой проблемой - как только она закончит писать диссертацию. Раньше, когда на работу ходила, хотя бы был стимул привести себя в порядок, приодеться и навести марафет. А тут - целый день дома. Так чего ради драгоценное время тратить на бесконечные причесывания, маски, примочки и прочий дамский камуфляж? Мужу угодить? Ничего, муж перебьется, подождет, пока любимая жена закончит писать диссертацию. Все-таки свой человек, должен понимать. Она и в зеркало-то на себя смотрела так, походя, мельком - чтобы не отвлекаться от главного и не расстраивать по пустякам свои нервы. Все-все, абсолютно все проблемы и вопросы, точнее их решение, были отложены до того времени, когда она закончит писать диссертацию. Но теперь, когда Михаил ее бросил, то есть, конечно, она сама от него ушла, но ведь он вынудил ее сделать это! - так вот, теперь, когда это произошло, у нее были все основания для того, чтобы посмотреть на себя в зеркало более внимательно. И, посмотрев, прийти в неописуемый ужас.
   Голова болела дико, нестерпимо. Ксения сходила на кухню, отыскала в сумочке завалявшуюся пачку цитрамона и съела сразу две таблетки. Потом прошла в гостиную, обставленную, несомненно, со вкусом, но какой-то совершенно непривычной, доисторической мебелью. Среднесоветской эпохи. Не то чтобы мебель была вульгарной, однако смотрелась довольно странно. Ксения осторожно опустилась в кресло - а вдруг развалится? - и погрузилась в размышления.
   С Михаилом покончено, тут без вариантов. Никаких примирений и компромиссов. Никаких "забудем все и попробуем еще раз". Что бы там ни говорили профессор Лавуцкая и профессор Князева. Как там Ната сказала? "... проявить великодушие и простить раскаявшегося прелюбодея"? Слово "великодушие" ее отчасти смутило. Есть, значит, души "великие", есть, значит, низкие, мелкие. Относить себя ко второй категории, конечно, не хотелось. Однако, поразмыслив, Ксения решила, что во многих ситуациях вполне способна проявлять великодушие. Ну например: прощает же она девчонок, когда те делают ей гадости. Да вот только вчера - завели разговор, кто, с кем, сколько и каким способом. Понятное дело, ей это было неприятно. Но ведь она их простила? Простила. Но простить измену? Нет, никогда. То есть можно, конечно, переступить через себя и простить. Но тогда - Ксения была в этом твердо уверена - она просто перестанет уважать себя. Чего ради такая жертва? Чтобы кататься в "мерседесе", жить на даче с голубым унитазом и направо и налево сорить деньгами? Ксения энергично замотала головой. Нет, конечно, нет. Если разобраться, эти так называемые "блага", которые появились в ее жизни благодаря браку с Михаилом, никогда не имели для нее особого значения. Разумеется, голодать и ходить зимой без верхней одежды она бы не согласилась. То есть не то чтобы не согласилась. Просто ей это было бы крайне неприятно. Но ведь до этого дело не дойдет, разумеется, не дойдет. А иметь четверо штанов, когда достаточно одних, - зачем? И уж совсем необязательно лопать икру и балык - сосиска с картошкой ничуть не хуже. Ксения стала прикидывать, сколько сосисок в день выдержит ее скромный бюджет. Получалось, что если не откладывать на отпуск (то есть проводить его в Москве), не носить юбки (то есть не тратиться на колготки, которые слишком быстро рвутся), не покупать (а шить самой) постельное белье, блузки, куртки и пиджаки, не ходить на дни рождения сослуживцев (то есть экономить на подарках), не покупать сладости (то есть заодно сбросить лишний вес, а в данной ситуации это как раз то, что доктор прописал) - при выполнении всех этих условий получалось, что она сможет позволить себе как минимум четыре сосиски в день, включая выходные и праздники. А кроме того, можно будет покупать немного сыра, что очень ценно, ибо к сыру Ксения питала непреодолимую страсть. А дешевые овощи типа картошки, капусты, моркови, свеклы и лука вообще можно будет есть в неограниченном количестве.
   Придя к этому "утешительному" выводу, Ксения повеселела - не так все плохо, как кажется на первый взгляд. Конечно, было немного жаль, что отпуск придется проводить в первопрестольной. За пять лет брака они с Михаилом успели посетить Карловы Вары, Золотой Берег, Турцию, Египет и Грецию. Картинки-воспоминания, яркие, незабываемые, замелькали перед глазами, как эффектное слайд-шоу, вызвав ностальгию и горькое чувство утраты. Ну что же, с этим придется примириться. Хотя, если так уж захочется съездить в Турцию, можно ведь где-нибудь подзаработать. Да хотя бы частными уроками. Через полгода она защитится и получит степень кандидата наук, а для репетитора это сильный козырь. "Уроки дает кандидат наук" - звучит внушительно и солидно. Больше шансов найти учеников. Да и расценки, наверное, чуть повыше. Плохо то, что она историк, а не математик или какой-нибудь химик. Репетиторы требуются, в основном, по математике и естественным наукам. Да, но ведь она может натаскивать ребят и по математике, и по английскому, и даже по русскому языку. Золотая медаль, красный диплом, без пяти минут кандидат наук - да она могла бы с успехом преподавать любой школьный предмет. Легко.
   Голова продолжала болеть, и Ксения выпила еще одну таблетку цитрамона. Надо было чем-то заняться, чтобы отвлечься от этой невыносимой боли. Самое разумное - это, конечно, залезть в интернет.
   Компьютер она установила и подключила к телефонной сети еще вчера, прежде чем они сели за стол праздновать новоселье. На самом деле это было первое, что она сделала, перешагнув порог новой квартиры. Ибо в последние девять месяцев вся ее жизнь была сосредоточена в этом малопривлекательном куске железа.
   Ксения включила компьютер, вошла в сеть и открыла страничку damy.coloss.ru. Это был универсальный дамский сайт: одежда и мода, косметика и макияж, питание и здоровье, фигура и лишний вес, семейные отношения, секс, развлечения и много всякого другого. Иногда, в порядке отдыха, Ксения сюда заглядывала, читала разные статейки. Но чаще заходила в так называемый "Дамский клуб". На страничках Клуба шла болтовня обо всем на свете. Из всех форумов Ксения предпочитала форум "Женские проблемы". За этим форумом она следила постоянно, была в курсе всех дамских "проблем" и очень любила давать советы, особенно по части семейных отношений. Ксении казалось, что их с Михаилом брак близок к идеалу, и она учила неопытных девчонок жизни, несколько самодовольным тоном, в котором отчасти проглядывало хвастливое самолюбование.
   Теперь в ее жизни настал момент, когда ей самой требовался совет или хотя бы элементарное сочувствие со стороны этих самых девчонок.
   Ксения открыла тему "Измена мужа". Два дня назад она оставила здесь сообщение. Кажется, на шестой странице. Да, точно, вот оно:
   "Измена с гонореей
   Привет всем. На днях испытала шок: оказывается, муж изменяет мне уже целых полгода! А я-то, дура, живу - ни-че-гошеньки не замечаю. Если бы не гонорея, которой он меня наградил, так бы и жила, ни о чем не подозревая. Но теперь, слава Богу, все знаю. Ухожу и подаю на развод; с таким, я извиняюсь, му...аком жить не намерена. И какое счастье, что у нас нет детей! Жужа"
   Ксения прокрутила страницу - ответов прислали целую кучу.
   "Re: Измена с гонореей
   Дорогая Жужа! Твой мужик - полное чмо. Я бы с таким ни минуты не осталась. Но как ты могла не заметить измены? У них же это на морде написано.
   ИМХО. Бутончик".
   "Re: Измена с гонореей
   Жужа! Все мужики, конечно, кобели и ходят налево. И некоторые жены смотрят на это сквозь пальцы. У меня у самой мужик время от времени зависает на стороне. Но, конечно, заражать жену гонореей - есть форменное оскорбление личности. Такого надо гнать в шею и начинать новую жизнь. ППКС. Галка".
   "Re: Измена с гонореей
   Вот что я тебе скажу, Жужа. С этой гонореей вам просто не повезло. А так - завел мужик любовницу, ну и что с того? Перебесится - с тобой останется. А уйдешь - придется начинать все сначала. А теперь подумай. Ну, допустим, найдешь себе другого. Думаешь, он будет сильно лучше? А я думаю, что и он тоже будет тебе изменять. И чего шило на мыло менять? Не лучше ли перетерпеть и сохранить семью? Привет из джунглей. Кенгуренок.
   Господи, дай мне смирение, чтобы терпеть его выходки; Господи, дай мне великодушие, чтобы прощать ему грубость и измену; Господи, дай мне мудрость, чтобы не потерять надежду на лучшее; Но не давай мне силу, о Господи, Ибо если ты дашь мне силу, Господи, я сотру его в порошок к чертовой матери:))))))))"
   Сообщение Кенгуренка вызвало еще более бурную реакцию.
   "Re: Re: Измена с гонореей
   Ай да Кенгуренок! По всему видать, что тебя сетями из джунглей выловили, раз тебе незнакомо чувство элементарного самоуважения. Далеко НЕ все парни изменяют женам, это во-первых. Бывают, конечно, случаи типа напился-и-потерял-контроль или сам-не-понимаю-как-это-вышло - да, такое может случиться со всяким. И с женщиной, между прочим, тоже. Такие случайные срывы не в счет. Но у Жужи ситуация совершенно другая - муж изменяет полгода с одной и той же бабой. Ведь это же в натуре вторая семья! И даже неизвестно, которая из них играет для него первую скрипку. Извини, Кенгуренок, но мы все-таки живем не по законам джунглей, где папа-кенгуру каждую весну выбирает себе новую подругу, чтобы свить гнездышко и наделать мно-о-о-го маленьких кенгурят. Вроде тебя. Шоколадница.
   Господи, дай мне разум, чтобы трезво оценивать его поступки, хорошие и плохие; Господи, дай мне терпение, чтобы не впасть в отчаяние от его грубости и равнодушия; Господи, дай мне силу, чтобы не впасть в малодушие и не убежать от него куда подальше; Но не давай мне, о Господи, беззаветной любви, Ибо если ты дашь мне это, Господи, он растопчет мое самоуважение и уничтожит во мне личность".
   "Re: Re: Измена с гонореей
   Слышь, Кенгуренок, а у тебя у самой такое было? Или ты нам тут чисто теорию впариваешь? Тетенька".
   "Re: Re: Измена с гонореей
   Эй, Кенгуренок, ты, случаем, не с ближнего Востока прискакала, где многоженство считается в порядке вещей:))) Кошка, которая гуляет сама по себе".
   "Re: Re: Измена с гонореей
   Я понимаю, когда связывают дети - тогда приходится наступать себе на горло, жертвовать собой и т. д. и т. п. Но ведь у Жужи нету детей, и за какое это самое она должна всю оставшуюся жизнь жить с этим мутным осадком в душе? Симпампушка".
   "Re: Re: Измена с гонореей
   Я, девчонки, так понимаю. Если он завел такую прочную связь на стороне, значит, он просто ошибся в выборе. Когда женился на Жуже, я имею в виду. По крайней мере, он так думает, потому и ходит к любовнице. Значит, та женщина дает ему то, что ему нужно. А жена не дает. Тогда: если они совершили ошибку, связав себя узами брака, значит, эту ошибку надо поскорее исправлять и искать себе другого, более подходящего мужика. ИМХО. Пиковая Дама".
   "Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Шоколадница! Не надо всех равнять под одну гребенку. Здесь все зависит от человека. Я лично знаю женщину, у которой мужик - страшный кобелина. Ходит на сторону ну просто безостановочно. И она об этом не то что догадывается - отлично знает. И даже знает всех его любовниц. И ничего, живет. Просто не обращает на это внимания и все. Не плачет, не терзается, ничего такого. Ходит на работу, возится с детишками, хлопочет по хозяйству, а об этом просто не думает. Однажды я спросила, как она это терпит? Говорит: ну, он такой человек, что же с этим поделаешь? Так что разные бывают женщины. И разная по жизни философия. Манюня".
   "Re: Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Манюня! Ты ничего не поняла. Одно дело, когда у мужика просто натура похотливая и он норовит залезть под каждую встречную юбку. Другое дело, когда он заводит постоянную любовницу. Это уже - пассия, привязанность, возможно даже любовь. Наверное, можно жить с мужиком, который тебе время от времени изменяет (не знаю, не пробовала). Но как можно жить с мужем, который любит другую женщину? Шоколадница".
   "Re: Re: Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Цит.: "Но как можно жить с мужем, который любит другую женщину?"
   Шоколадница! Очень просто. Подожди немного: любовь пройдет и он вернется к тебе. Манюня".
   "Re: Re: Re: Re: Re: Re: Измена с гонореей Манюня! Это же не мимолетный роман! Их связь продолжается уже полгода!
   Перечитай Жужин пост. Шоколадница".
   "Re: Re: Re: Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Цит.: "Подожди немного: любовь пройдет, и он вернется к тебе".
   А на фига он мне после этого нужен? Он полгода марал свой член об чужую тетку, а когда она ему надоела, он вернулся в семью, где его сытно накормят, обстирают-обгладят и создадут уют. И где он может отыметь тебя в любой момент, без особых церемоний, без шоколадок, без цветочков, без театра и кино:((((( ИМХО - это просто унизительно. И вообще: как можно с ним спать, если он полгода трахал другую тетку?:(((( Ласкал ее и закатывал глаза от страсти, дрожащим голосом шептал ей нежные слова (те же самые, что шепчет тебе, между прочим), сливался с ней в любовном экстазе (извини за пошлые слова)? Как можно после всего этого позволить ему к себе прикоснуться? Жанна д'Арк".
   "Re: Re: Re: Re: Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Цит.: "Как можно после всего этого позволить ему к себе прикоснуться?"
   Любой мужик хоть раз в жизни да изменяет своей жене. А с такими взглядами, как у тебя, ты разведешься со всеми своими мужьями и будешь жить бобылем. В жизни надо проявлять известную гибкость. Иначе не проживешь. Катюша".
   "Re: Re: Re: Re: Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Цит.: "А на фига он мне после этого нужен?"
   Значит, ты его просто не любишь. Если бы любила, простила бы все, в том числе и измену. Во всяком случае, прежде чем разводиться и выгонять, надо постараться человека понять. Я вот расскажу о своем опыте. Мы только год как поженились, я сижу с дочкой двухмесячной. И вот - новогодняя ночь. Около десяти вечера муж пошел в магазин - хлеб забыли купить. И так и не вернулся. Точнее, вернулся под утро, весь помятый и виноватый. А я всю ночь по квартире металась - нервничала и беспокоилась. Уже морги начала обзванивать. И тут он заявляется. Где ты был, - спрашиваю, а у самой слезы в глазах. Обидно все-таки. Ну, он, конечно, начал отнекиваться: ничего не помню, пьяный был. Два часа его терзала, под конец раскололся. Оказывается, на улице хулиганы напали на женщину, он вступился, защитил бедняжку. Ну а дамочка оказалась проституткой и отблагодарила мужика как умела - ноги раздвинула. Вы не представляете, как мне было больно и обидно. Рыдала дни напролет, даже молоко пропало. Но мужа простила - потому что любила. Не скрою, первое время нам обоим было очень неловко друг с другом. Но со временем эта неприятная история забылась, и сейчас мы живем душа в душу. С тех пор прошло пять лет, и ничего подобного с ним больше не происходило. Оксана".
   На этом ответы на Ксенин пост заканчивались.
   Обычно если дама обращалась к Форуму за советом, то в конце, получив энное количество откликов, она выдавала нечто вроде благодарственного резюме.
   Ксении тоже захотелось написать нечто подобное. Она кликнула на кнопку "Ответить" и принялась быстро-быстро стрекотать, печатая текст в открывшемся окошке:
   Девчонки! Спасибо всем, кто откликнулся на мой пост. Мнения, как и следовало ожидать, высказывались самые разные. Кто-то со мной согласен, кто-то нет. Каждый по-своему прав. Я тоже не собираюсь менять свое мнение - с мужем я развожусь. По поводу замечания Оксаны "если бы любила - простила бы" отвечу следующее. Я действительно его не люблю, потому и ухожу. Но вот что любопытно. До того момента как я узнала об измене, я своего мужа любила. Говорю это, положа руку на сердце. Вы спросите: куда же подевалась моя любовь? Сейчас объясню. Любовь, как известно, дело тонкое. Когда мы в кого-то влюбляемся, мы на самом деле влюбляемся не в реального человека, а в тот образ, каким мы его себе представляем. С течением времени мы узнаем его все больше и больше и нам открываются его "настоящие" черты. Если эти черты соответствуют нашему идеалу, то наша любовь становится больше и сильнее, если противоречат - любовь ослабевает. Это естественно. Последний поступок моего мужа (то, что он изменял мне полгода) нанес моей любви самый сокрушительный удар. Просто потому, что он никак не вписывается в мою концепцию отношений между любящими друг друга людьми и в корне противоречит моему мужскому идеалу. Противоречит настолько, что я даже представить себе не могу, чтобы такой мужчина был моим спутником жизни. И еще один психологический момент. Если любимый человек заставил Вас сильно страдать, нанес душевную рану или из-за него Вы испытали крайне неприятное переживание, это тоже в той или иной степени скажется на Вашей любви к нему. А я с этой гонореей страдала ужасно и, естественно, это меня ожесточило. И еще третий момент - вся эта история вызвала во мне чувство гадливости и отвращения, а от таких вещей любовь умирает просто моментально. Напоследок хочу сказать следующее. Другие женщины, с другими взглядами на жизнь, с другими идеалами и представлениями о любви, скорее всего, отреагировали бы на эту историю иначе. Но я такая, какая есть. Поэтому - забираю вещички и ухожу. Жужа".
   Ксения кликнула на кнопку "Послать", и через минуту текст сообщения появился в теме, в самом начале новой странички. Почти сразу вслед за ним выскочило еще одно сообщение:
   "Re: Re: Измена с гонореей
   Цит.: "Все мужики, конечно, кобели и ходят налево".
   Галка! Если у тебя была пара-тройка МЧ и все они оказались кобелями, это вовсе не означает, что абсолютно все мужчины такие. Я, например, твердо убежден в том, что в браке не должен изменять никто - ни муж, ни жена. Более того, я абсолютно уверен, что муж может держать себя в руках и не потакать своим минутным слабостям. Кстати, мужчины всегда были сильнее женщин, я имею в виду духовную силу. Испокон веков мужчинам приходилось заниматься тяжелым физическим трудом, переносить тяготы военной жизни, страдать от телесных ран и т. д. и т. п. Женщины в этом смысле более изнеженны. Так что силы воли мужчинам не занимать. И все эти разговоры про полигамию - бред сивой кобылы при лунном свете. Артур".
   Прочитав пост, Ксения рассмеялась. Святая наивность! Не ответить на такое, конечно же, было невозможно. Она быстро набрала текст в окошке и кликнула на кнопку "Послать". В тему выскочило сообщение:
   "Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Цит.: "Так что силы воли мужчинам не занимать".
   Артур! С этим никто не спорит. Только ты не учитываешь важные психологические моменты. Одно дело - геройски сражаться на поле брани или тяжелым трудом добывать хлеб насущный. Это почетно и достойно всяческого уважения. Другое дело - женщины. Скажи, где, когда, в каком обществе считалось мужской доблестью сражаться с собственной похотью? Скорее наоборот. Чем больше "женских сердец" покорил мужчина, тем большим уважением он пользовался среди своих собратьев-мужчин. Заметь, общество никогда не осуждало мужчин-ловеласов. Так называемых "распутных жен" - да, этих всегда предавали анафеме. А мужчин, которые соблазняли этих самых жен, - никогда. Жужа".
   Артур, по всей видимости, был в онлайне, ибо через две минуты в тему выскочило сообщение:
   "Re: Re: Re: Re: Измена с гонореей
   Жужа! Как раз про это я и говорю. Причина мужских "похождений" кроется не в так называемой полигамии, а в... точке зрения на отношения полов. Если мужчины перестанут считать "покорение женских сердец" проявлением мужской доблести, тогда и женам изменять не будут. Типичный пример - монахи, которые убеждены, что половым воздержанием заслужат расположение Бога. Как видишь, мужчина может прожить ЦЕЛУЮ жизнь, вообще не занимаясь сексом (даже не мастурбируя, ибо это тягчайший грех). Может, обсудим данную проблему в "аське"? Артур".
   Ксения перешла в приват и принялась печатать ответ:
   Артур! Но ведь монахи смотрят на женщину (по крайней мере, на красивую женщину) как на исчадие ада, которое дьявол послал им в качестве искушения, дабы они укрепляли свой дух. Увидев такое "искушение", добропорядочный служитель церкви тут же начинает креститься и старается убежать от нее куда подальше. А монахи, чтобы избавить себя от подобного рода искушений, селятся в монастырях, куда, как известно, женщины вообще не допускаются. Для обычного, "светского" мужчины такая модель поведения и такое отношение к женщине неприемлемы. Что же касается "аськи" - стучись, мой номер - 193678237. Обычно я бываю в интернете по вечерам, после восьми. Жужа".
   Послав сообщение, Ксения откинулась на спинку кресла, на минуту закрыла глаза. Вроде не так уж долго сидела за компьютером, однако глаза почему-то устали. Наверное, это из-за головы, которая продолжала болеть, несмотря на выпитые три таблетки цитрамона. Жалко. Так интересно было болтать с народом. Однако ничего не поделаешь - глаза надо поберечь, еще пригодятся. Повздыхав, она выключила компьютер. С тоской посмотрела на толстый слой пыли на стеклах буфета, на замусоренный ковер, который не пылесосили уже, наверное, год, а то и больше. Ее новому жилищу настоятельно требовалась уборка, причем капитальная. Недурно было бы разобрать также и сумки с коробками, стоявшие в прихожей со вчерашнего вечера.
   Ксения люто ненавидела всякого рода хозяйственную деятельность. Стирка, готовка, глажка белья - все эти занятия приводили ее на грань стресса. Но первое место в ее иерархии мерзких занятий занимала, разумеется, уборка. Мытье полов, чистка ковров, вытирание пыли - ничего более гадкого и отвратительного и представить себе было нельзя. Когда она жила с Михаилом, у них была приходящая уборщица, которая раз в неделю за вполне приличное вознаграждение вычищала квартиру до блеска. На этом Ксения настояла, как только переехала в его квартиру. Эта же женщина по понедельникам гладила постельное белье и мужнины рубашки. Со всем остальным Ксения кое-как справлялась сама.
   Однако теперь, когда Михаил канул в Лету, вместе со своей соблазнительной зарплатой, ей придется делать все самой - и убираться, и гладить. Хотя нет, гладить не придется. Зачем? Ксения всегда поражалась людям, которые утверждали, что на глаженном белье спится лучше, чем на неглаженном. Как психолог она полагала, что сие есть типичный случай самогипноза. Как человек выражалась проще: "Навязчивый бред". Так что никакой глажки. Другое дело - уборка. Тут уж, воленс-неволенс, придется принять страдание. Ну да что поделаешь - всяк несет свой крест.
   Она отыскала в сумке старенькие "тренировки" и заношенную футболку, переоделась и, поминутно охая и вздыхая, принялась наводить в доме порядок.
   Расставляя по полкам книги и диски, раскладывая белье и развешивая одежду, Ксения продолжала размышлять. Замуж за Михаила она вышла в тридцать лет. Сейчас ей тридцать пять. Пять лет жизни пропали даром, ушли коту под хвост. А разве нет? Что она делала эти пять лет? Кроме того что ходила на вечеринки? Ну, например, писала диссертацию. Да, верно, писала диссертацию. Это, конечно, достижение. Но диссертация - это работа и карьера. А в плане личной жизни - что-нибудь она приобрела за эти пять лет? Пожалуй что нет. С мужем разошлась, детей нет, материальных выгод от развода тоже не будет. Вот если бы они жили в Штатах, тогда за адюльтер она бы сумела слупить с него энную сумму долларов. Семизначную. А в этой стране - нет. Почему-то здесь измена супруга не считается деянием, приносящим другому супругу моральный и материальный ущерб, подлежащий возмещению. На самом деле это странно. Ведь если судить здраво, своей изменой Михаил нанес Ксении колоссальный вред. Во-первых, она была вынуждена расторгнуть брак, то есть лишилась мужа. Притом состоятельного мужа - с хорошей зарплатой, машиной, квартирой и дачей. Как она будет теперь жить - без него? Питаться впроголодь, одеваться в самые дешевые тряпки, ездить на трамваях, обходиться без секса, сама убираться в квартире (!). Разве это не ущерб? Еще какой! Вдобавок ко всему он заразил ее гонореей. За одно это он должен ей кучу бабок. Увы и ах! В этой стране суды смотрят на разводы совершенно иначе, чем на Западе.
   Да-с, как ни горько это звучит, но эти пять лет ушли в песок, растрачены впустую, потеряны, вычеркнуты из жизни. Ксения вспомнила, как в детстве она играла с подружками в "Мюнхгаузена". Это такая настольная игра, где игроки бросают кубик и передвигают фишки по кружочкам, нарисованным на большом листе картона. Когда твоя фишка попадала на красный кружок, ты выигрывал какой-нибудь бонус - например, улетал на ядре далеко вперед или же получал возможность внеочередного хода. А вот черная клетка сулила страдания: она безжалостно отбрасывала тебя далеко назад, в самое начало игры. И ты вынужден был начинать все сначала. Это было жутко обидно. Ксения всегда рыдала, когда ее фишка оказывалась на этой зловещей клетке. Ну еще бы: сколько брошено кубиков, сколько - с замиранием сердца - отсчитано клеточек, сколько переживаний, сколько страстей! А в результате - все зря, все ни к чему, все напрасно. И - что самое унизительное - ты должен проглотить обиду и начинать все сначала.
   Именно так Ксения чувствовала себя сейчас. Надо начинать все заново. Начинать новую жизнь. Привыкать: спать на новом месте, жить в одиночестве, ходить в другие магазины, ездить на общественном транспорте, видеть из окна другой пейзаж, есть картошку с капустой, ходить в залатанных джинсах... Впрочем, это все как раз ерунда. Дело не в картошке и не в дырявых штанах. Дело совсем в другом. Суть в том, что ей уже тридцать пять. И через пять лет будет сорок. И за эти пять лет было бы крайне желательно обзавестись мужем и родить ребенка. Потому что рожать после сорока она не желает категорически. Потому что в пяти случаях из ста (а может, из тысячи - да так ли уж это важно?) женщины за сорок рожают даунов. Дауны... Что может быть хуже, чем родить дауна? Ежедневная уборка? Да нет, пожалуй. Наверное, лучше каждый день мыть полы, чем всю оставшуюся жизнь видеть перед собой дебильную улыбку ребенка-идиота. "В этом-то все и дело, - тяжко вздохнула Ксения, - нету времени ждать, когда прискачет прекрасный принц на белом коне. Надо искать самой. Ходить, искать, окручивать".
   Ксения улыбнулась. Здорово получилось: Ходить, искать, окручивать. Прямо цитата из Цицерона: Veni, vidi, vici.
   - Veni, vidi, vici. Veni, vidi, vici, - забормотала она, как будто это было какое-нибудь сильнодействующее заклинание.
   Пришел, увидел, победил. Насчет "пришел" и "увидел" она ничуть не сомневалась, здесь все было просто. А вот последний глагол звучал совсем неубедительно. У Ксении возникло серьезное опасение, что тот, кого она намеревалась "победить", скорее всего, будет действовать по слегка модифицированной схеме, а именно: "Пришел, увидел, убежал".
   Она подошла к зеркалу и с ненавистью посмотрела на свое отражение. Хотя лицо не было уже таким распухшим и веки больше не мешали смотреть на мир - все равно зрелище было не из самых приятных. Особенно омерзительно смотрелся выпирающий из-под майки живот и непомерно толстые бедра.
   Ксения достала из буфета фотоальбом, который незадолго до этого пихнула на облезлую полку. Перелистнула несколько страниц, вынула из кармашка цветное фото. Снимок был сделан девять месяцев назад, на вечеринке у Андрея, сослуживца Михаила. Это была ее последняя вечеринка. Потом, когда она засела за диссертацию, ни о каких вечеринках не могло быть и речи. Михаил, разумеется, ходил, а она - нет. Желая показать свою демократичность, она никогда не возражала против того, что он "выходит в свет" без нее. Втайне она этим даже гордилась, полагая, что строит "отношения нового типа". Теперь она не исключала, что эти самые отношения в какой-то мере спровоцировали Михаила на измену.
   На снимке Ксения стояла в окружении нескольких мужчин, с откровенным бесстыдством пускавших на нее слюни. На ней были супермодные джинсы в обтяжку и черная блузка с невероятно глубоким вырезом.
   Ксения смотрела на фотографию и не верила своим глазам. Неужели за девять месяцев человек может измениться так сильно? Ладно бы она была беременна. Но ведь она НЕ беременна! Нет, это совершенно невероятно, что и на фотографии, и в зеркале - один и тот же человек. На снимке она такая стройная! Ножки такие плотненькие, но совсем не толстые. А что касается живота, то его вообще нет. Даже намека. И лицо, кстати, тоже очень симпатичное. Кожа гладкая, морщин не заметно, веки не свисают сморщенными мешочками. Ну и конечно, на фотографии от нее исходит совершенно потрясающая аура. То есть она излучает такую неистребимую уверенность в себе, в своей красоте и неотразимости... Неудивительно, что мужики вокруг нее так и вьются.
   А что же в зеркале? Из зеркала на нее смотрела совершенно другая женщина. Постаревшая, подурневшая, растолстевшая и опустившаяся. С тоскливым взглядом и безнадежно опущенными уголками рта. И излучала она одно сплошное отчаяние и безысходность.
   И как с такими внешними данными заарканить мужика? Да никак. Невозможно. В принципе. Даже слепого. Потому что слепой ощупает тебя руками и сразу все поймет. Выходит, она может рассчитывать только на тотального инвалида - слепого и безрукого одновременно? Блестящая перспектива, ничего не скажешь.
   Ну а если без шуток - надо что-то делать. Приводить в порядок лицо. Садиться на диету. По утрам и на ночь делать зарядку. А иначе... иначе даже дауна не родишь. Потому что замуж никто не возьмет.
   Ксения отложила альбом, пошла в спальню. В углу у окна стояло старинное трюмо, и она приклеила фотографию прямо на зеркало. Посмотришься в зеркало и сразу увидишь, какая ты была раньше и во что превратилась теперь. Сравнишь и сделаешь выводы. И чем чаще будешь смотреть и сравнивать, тем больше будет решимости вернуть свой прежний облик. Надо будет найти еще пять-шесть фотографий, где она стройная и красивая, и развесить их по всему дому. Чтобы давили на психику и укрепляли силу воли.
   Но это чуть позже. А теперь хорошо бы составить диспозицию. Ксения вернулась в гостиную, отыскала в ящике стола чистый лист бумаги и крупными буквами вывела заголовок:
   "Как вернуть себе...
   Она немного помедлила, подыскивая подходящие слова. Придумав, засмеялась и закончила фразу:
   "Как вернуть себе товарный вид".
   За сим она вывела в столбик семь пунктов:
   Очищать лицо скрабом - ежедневно, утром.
   Делать питательную маску - ежедневно, утром.
   Купить специальный крем от морщин фирмы "Лореаль-Париж". Мазать лицо ежедневно, на ночь.
   Разработать эффективную сбалансированную диету (поискать на сайте damy.coloss.ru). Следовать неукоснительно в теч. 3-х мес.
   Купить напольные весы. Взвешиваться два раза в день.
   Прекратить пить на ночь водку. Вместо водки гулять перед сном с собакой 1 ч.
   Делать комплекс упражнений от живота и бедер - ежедневно, утром и вечером (подходящий комплекс поискать на сайте damy.coloss.ru).
   Чтобы продемонстрировать самой себе серьезность своих намерений, пункты 1 и 2 она решила выполнить незамедлительно.
   Отыскала в прихожей коробку с косметикой и парфюмерией и оттащила ее в ванную. Долго перебирала разноцветные флаконы и тюбики, каждый из которых сулил потребителю "мгновенный и ошеломляющий эффект". Да, давненько она не пользовалась всей этой "продукцией". Совсем себя забросила с этой чертовой диссертацией. Ксения вытащила из ящика зеленоватый тюбик. Гель от компании Байерсдорф. Новинка. С "инновационной гидробалансирующей системой" и "отшелушивающими микрочастицами". Не слишком понятно, но интригует. К тому же изготовители сулят самое глубокое очищение кожи. И клятвенно обещают сохранить в неприкосновенности твой pH. По-видимому, они имеют в виду, что после применения данного препарата ваше лицо не будет выглядеть так, будто его травили ядовитыми кислотами.
   Чтобы не мешали волосы, особенно эти, передние, которые не доставали даже до темечка, - она собрала их на макушке в небольшой огненно-рыжий "букет". Воспользовавшись гелем в точности так, как это предписывала инструкция, промокнула лицо полотенцем и уставилась на себя в зеркало. В зеркале все было по-прежнему: пожеванная, изрытая морщинами кожа землисто-серого цвета, как у людей, страдающих анемией. Ксения пожала плечами и доверительно подмигнула своему убогому отражению. Этого следовало ожидать - столько времени кожа оставалась без ухода! Она ведь и не надеялась, что после первого же раза будут какие-то подвижки. То есть как раз наоборот, в глубине души именно на это она и надеялась, но отлично понимала, что это всего лишь пустые мечты запущенной дамы средних лет.
   Ксения сжала правую руку в кулак и с криком "Кийя!" выбросила ее вперед и вверх - чтобы продемонстрировать самой себе (а заодно и своему отражению), что мелкие разочарования типа геля, который хоть и сохранил ее pH в неприкосновенности, но толку от него как от козла молока, - что такого рода неприятности не смогут поколебать ее решимости вернуть себе прежний блеск и великолепие.
   С самым решительным видом она выудила из коробки большой тюбик "Грин Мама. Формула тайги". В свое время она часто пользовалась этой маской, в состав которой входила куча всяких пользительных трав и кореньев. К тому же на тюбике было очень убедительно написано, что маска "разглаживает морщины, устраняет дряблость и препятствует старению клеток кожи". Как раз то, что надо. Ксения обильно намазала лицо бледно-зеленой субстанцией, отчего стала сильно смахивать на только что воскресшего мертвеца.
   Затрещал телефон. Ксения бросилась в прихожую.
   - Алло.
   - Ксюха? Привет. Это Ната.
   - Ага. Привет.
   - Ну, ты как там? После вчерашнего, я имею в виду. Жива?
   - Да в общем...
   - Когда мы с Татой уходили, ты вообще ни на что не реагировала.
   - Да, ночью плохо было совсем. Три раза наизнанку выворачивало.
   - Ну чего ж ты так нализалась-то?
   - Я нализалась? - возмутилась Ксения. - Это вы с Татой меня накачали. "Пей, несчастная, легче будет", - пропела она Натальиным голосом. - Твои слова.
   - Да ладно тебе, не кипятись, - миролюбиво посоветовала Ната. - Сейчас-то ты как? Отошла?
   - Не-а. Башка трещит. Мутит, опять же.
   - До сих пор болит? А ты опохмелялась?
   - Не-а.
   - А вот это оч-чень зря.
   - Может, и зря. Только знаешь, после вчерашнего я на эту водку вообще смотреть не могу. И вообще - мне сейчас не до того.
   - Да? А что ты делаешь?
   - Пытаюсь вернуть себе человеческий вид.
   - В каком смысле?
   - В прямом. Завтра мне, хоть умри, надо быть в институте, а у меня после вчерашней пьянки рожа - как бульдозером перепаханная.
   - Ах вон что, - рассмеялась Наталья. - Профессор Князева в подобных случаях рекомендует сузить капилляры.
   - Что? Капилляры? Какие еще капилляры?
   - На лице, какие же еще.
   - Думаешь, поможет? - с надеждой спросила Ксения.
   - Всенепременно, - важно заявила Наталья.
   - Ну и как их сузить?
   - Лучше всего для этой цели использовать медные бляшки.
   - И где я их возьму, эти твои бляшки?
   - Ну, можно вместо бляшек приложить пятаки старого образца. У тебя ведь есть. Помнишь, мы прикладывали тебе, когда ты села на осиное гнездо и твоя попа раздулась, как пирог в духовке?
   - Ох, не напоминай мне об этом...- простонала Ксения.
   - Ну вот, - продолжала Наталья, - берешь пятаки, плюешь на герб Советского Союза и прилепляешь к морде лица.
   - У меня сейчас вся рожа маской измазана.
   - Ну и отлично. Лепи прямо поверх маски. У тебя их много?
   - Штук десять наберется.
   - Ну, тогда поставь на веки, щеки и подбородок. Самые такие места. Поняла?
   - Угу.
   - Только имей в виду, пятаки должны быть не позже шестьдесят первого года.
   - Почему не позже?
   - Потому что после шестьдесят первого года их стали делать не из меди, а из какого-то дерьма. Вот. И надо обязательно, чтобы решка была снаружи, а орел - внутри.
   - Ну, а это почему?
   - Точно никто не знает. Профессор Князева говорит, что это обусловлено причинами нумизматического характера.
   - То есть что это она имеет в виду? - удивилась Ксения.
   - Понятия не имею, - равнодушно сообщила Наталья. - Но если тебе хочется решкой - ставь решкой. Будешь ходить, как дешевая проститутка.
   - То есть? - угрожающе вопросила Ксения.
   - То есть у тебя на лбу отпечатается: "Пять копеек". Мужики подумают, что это твоя цена. - Наталья хихикнула. - Шучу.
   - Ладно, Ната, - Ксения, слегка обиженная сомнительным сравнением, предпочла закончить разговор. - Пойду, действительно, попробую поставить. Может, чего и получится.
   Она положила трубку и поспешила в гостиную, где за буфетным стеклом стояла баночка от растворимого кофе, доверху заполненная монетами разных стран и народов. Отобрав около десятка пятаков тысяча девятьсот шестьдесят первого года, она прилепила монеты к лицу, проследив, чтобы с кожей соприкасались именно "орлы", а не "решки". Кто его знает, что за "нумизматические причины" лежали в основе заявления профессора Князевой, однако нет дыма без огня, и если вышеозначенная дама говорит, что "орел" помогает лучше "решки", значит, лучше на всякий пожарный случай поставить "орлом". В критической ситуации будешь хвататься и за соломинку, даже если эту соломинку подкидывает профессор Князева.
   В дверь позвонили. Мерзким длинным звонком, от которого у Ксении через двадцать секунд начали вибрировать передние зубы. Заперев Барбоса в кухне, она поспешила в прихожую.
   Открыла дверь и обомлела: на пороге стояла соседка - та самая, что приходила скандалить утром; рядом с ней переминался с ноги на ногу пожилой щуплый мент, важно помахивая перед собой папкой из кожзаменителя. Оба, как по команде, взглянули на Ксенино бледно-зеленое лицо, в строгом соответствии с законами симметрии декорированное десятью тусклыми пятаками, над которым возвышался огненно-рыжий хвост, как пожелтевшая по осени ботва возвышается над репкой или морковкой. Видавший виды мент только присвистнул: "Документики па-а-апрашу!" Соседка округлила свои раскосые глаза, раскрыла рот, тут же зажала его рукой, дернула дверь своей квартиры и моментально исчезла в недрах своего жилища. Из-за неплотно прикрытой двери донеслись характерные звуки, сопутствующие процессу освобождения желудка от принятой заблаговременно пищи.
   Мент криво усмехнулся и крикнул в щелку:
   - Гражданочка! Так мы будем жаловаться или нет?
   В ответ послышались стоны и неопределенное мычание.
   - Так у Вас будут претензии к гражданочке? - не отставал настырный мент. - Или нет?
   - Нету у меня претензий! - огрызнулась соседка, захлопнула дверь и трижды повернула ручку замка.
   - Вот грымза старая, - сквозь зубы выругался мент. - От работы только отвлекают, паразиты, будь вы неладны. - Он повернулся и вразвалочку зашагал вниз по лестнице.
   Ксения стояла в проеме и ничего не понимающими глазами смотрела то в сторону удаляющегося мента, то на соседскую дверь. Потом глянула на себя в зеркало и дико захохотала. Вот уж действительно! Похожа на привидение, подпорченную белую редиску и блюдо с мелочью, с которым дьякон обходит на службе верующих. И вот вам первая польза от маски "Грин Мама" - соседка блюет в собственной квартире, из эстетических соображений. "Надеюсь, она заблевала себе весь сортир", - мстительно подумала Ксения и от избытка чувств с силой хлопнула дверью. Тоже мне, выискалась: "Всех вас надо под трибунал!" А тебя - мордой в унитаз.
   Весело напевая "Весь покрытый зеленью, абсолютно весь", Ксения вернулась в ванную, отлепила пятаки и смыла маску теплой водой. Посмотрела на себя в зеркало. Опять ничего. То есть никаких видимых изменений ее взору не представилось. Та же потасканная физиономия, отчасти похожая на ледовый пейзаж - с наносами, торосами, лунками, буграми, "тропинками" морщин и прочими малоприятными метафорами.
   Ксения удивилась. Раньше она довольно часто пользовалась этой маской и, насколько она помнила, маска действовала весьма благотворно. По-видимому, секрет данного препарата заключался в том, что если кожа молодая и свежая, маска делает ее еще моложе и свежее, а если кожа старая и никуда не годная - тогда... тогда она ее просто не берет?
   В прихожей затренькал телефон. Звонила мать. Вот уже почти двадцать пять лет мать жила с мужем в Питере. Не с Ксениным отцом - папа умер, когда Ксении было тринадцать лет. После его смерти мать поехала в Питер в командировку и там встретила Гришу Белова. В то время Гриша работал репортером в одной питерской газетке. Потом он учредил свою собственную газету - "Питерские вести" - и стал ее главным редактором. Жить в Москве Гриша наотрез отказался, и мать решила переехать в Питер. Однако Ксения - ей тогда было уже пятнадцать - жить в северной столице не захотела. И бабка девочку поддержала. А матери сказала: "Ты, Алена, поезжай. И не беспокойся - о Ксюше я позабочусь". С тех пор встречались они редко - по праздникам. Раньше еще отпуск проводили вместе, но потом, когда Ксения вышла замуж, эта традиция как-то сама собой угасла. Но перезванивались регулярно.
   - Ксюша, милая, - возбужденно кричала в трубку мать, - что случилось? Я звоню тебе домой - Михаил говорит: "Она тут больше не живет". Этот негодяй тебя бросил, да?
   - Нет, мама. Это я от него ушла.
   - Ты ушла? Но почему?
   - Он изменил мне с какой-то шлюшкой с телевидения.
   - Э-э, такой пустяк, право. Нормальные люди постоянно изменяют друг другу.
   - Нормальные?! Что ты имеешь в виду?
   - Люди, не лишенные чувств, - вот что я имею в виду.
   - Ах вон что, - обиженно сказала Ксения. - Я вот за все пять лет ни разу ему не изменила. Стало быть, я бесчувственная. Так?
   - О, вовсе нет. Просто гамма его чувств существенно шире и не вписывается в твою. Вот и все.
   Ксения подавленно молчала.
   - Алло, ты меня слышишь?
   - Слышу.
   - Проще надо смотреть на эти вещи.
   - Проще? - взорвалась Ксения. - Да он мне полгода с этой шлюхой изменял.
   - Полгода? - недоверчиво протянула мать. - Так это все серьезно?
   - Уж куда серьезнее, - усмехнулась Ксения. - Гонореей меня наградил.
   - Ах вон что. Вполне понимаю твое негодование. Это он напрасно, напрасно.
   - Ладно, - грубовато оборвала Ксения. - Что мы все про меня да про меня. Ты-то как живешь?
   - Я-то? - Ксения по голосу почувствовала, как мать расплывается в довольной улыбке. - Я - отлично.
   - Как Гриша?
   - О, Гриша... Не знаю, я его три дня не видела.
   - Три дня не видела? Он что, уехал?
   - Гриша? Не-ет, он в городе.
   - Тогда в чем дело? Ты опять... загуляла?
   - Ксения, - сказала мать строго. - Что значит "загуляла"? Я ни в коем случае не могу согласиться с таким определением. Да, я нашла мужчину. Мы любим друг друга. Видишь ли, детка, - прибавила она насмешливым тоном, - такие вещи случаются. Иногда. С нормальными людьми.
   - А как же Гриша? - упавшим голосом спросила Ксения. - Ты его бросила?
   - Бросила, не бросила... - недовольно проворчала мать. - Любишь ты... ярлыки на все навешивать.
   - Мама, я спрашиваю: ты ушла от Гриши или нет?
   - Да, я ушла от Гриши, - холодно отрезала мать. - В подобных случаях расставание неизбежно.
   - Господи, бедный. Как же ты его замучила своими изменами!
   - Замучила? Ну что ж. Все кончено. Теперь твой любимый Гриша сможет отдохнуть и расслабиться.
   - Ты что, совсем от него ушла? - простонала Ксения.
   - Навсегда, - с пафосом заявила мать.
   - Ну, и кто же этот счастливый избранник, твой новый сожитель?
   - Не смей говорить о нем в таком тоне.
   - В каком - таком?
   - Неприязненном и пренебрежительном.
   - Хорошо. Извини. Так кто он?
   - Его зовут Аркадий. Он работает репортером в Гришиной газете.
   - Он тебя... младше?
   - Дитя мое, - снисходительным тоном заявила мать, - и когда ты только поймешь: в отношениях между мужчиной и женщиной возраст не имеет ни малейшего значения.
   - Все ясно. Намного?
   - Если тебе так уж приспичило, я скажу. Аркадию сорок семь лет.
   - Ты старше его на десять лет. И ты говоришь, он тебя любит?!
   - О да, - мечтательно отвечала мать.
   Глаза, небось, закатила, и слюни текут, зло подумала Ксения. Мать между тем продолжала: - Этот человек умеет любить! Ни один из моих многочисленных мужчин не умел так красиво подать свою любовь, как это делает Аркадий. - Мать издала легкий сладострастный стон.- Он признался мне в любви, стоя передо мной на коленях. Он целовал край моего платья и пил шампанское из моей туфельки.
   Ксения фыркнула. Туфельки! Тоже сказанула. Ножища сорок первого размера. Ничего себе - туфелька!
   - Это ровным счетом ничего не значит, - уныло заметила Ксения. - Ну целовал. Ну пил. Дальше-то что?
   - Дальше? Дальше много чего. Мы с Аркадием оба стрельцы. И более того - родились в один день. Ты можешь себе такое представить?
   - Ну и что? В России, думаю, найдется не меньше миллиона человек, родившихся с тобой в один день. Если, конечно, брать разные годы. Что в этом такого чудесного?
   - Ты ни-че-го не понимаешь, Ксения. Аркадий - потомственный дворянин. Ты бы видела, как он держится! Осанка царственная. А походка! А манеры!
   - Какие перышки! Какой носок! - глумливо пропищала Ксения.
   - Ты совершенно права, - ледяным тоном заявила мать, - одевается Аркадий безупречно, не в пример Грише. И красавец отменный. А фигурой - вылитый Давид.
   - Давид? Какой еще Давид?
   - Который в Пушкинском музее у вас стоит.
   - Мужчина, прекрасный во всех отношениях. И откуда он такой взялся?
   - Я уже сказала: работает репортером в Гришиной газете. Там мы с ним и познакомились.
   - Да нет, я другое имела в виду. Такой вообще идеал и - свободен. Вот что я имела в виду.
   - Ах это. Он месяц назад развелся.
   - Так я и думала. Ну, и где же вы живете?
   - На Невском, - с важностью отвечала мать. - У Аркаши там совершенно роскошная трешка.
   - Ладно, мама. Твоя жизнь - это твоя жизнь.
   - Разумеется, милая.
   - Но твое поведение я категорически не одобряю, - сухо сказала Ксения. - А Гришу мне жалко. Все, вешаю трубку.
   Ксения в сердцах швырнула трубку, спрятала лицо в ладони. На душе было сумрачно и гадко. Гришу было жалко - просто до слез. Добрый, застенчивый плюшевый мишка. Теплый и уютный. Маму любит - без памяти. А за что, спрашивается? Ровно раз в полгода мать заводит молодого любовника. Это не распущенность, а просто комплекс стареющей женщины. Ей непременно надо убедиться, что она еще свежа, привлекательна и сексуальна. Гриша ей постоянно твердит, что она самая-самая: самая красивая, самая обаятельная, самая сексапильная и т. д. и т. п. Но разве станет она верить Грише? Ведь он ей двадцать пять лет одно и то же твердит. Нет, ей нужен человек свежий и непредвзятый, человек, который, имея возможность снять молодую девчонку - тем не менее снимает пятидесятисемилетнюю женщину. То есть это ему кажется, что он ее снимает. А на самом деле, конечно же, снимают его, и весьма искусно. Да-с, в искусстве обольщения ее мать - непревзойденная мастерица. Любому молодцу голову вскружит. Более того - распалит и доведет до безумия. И в промежутках между соитиями будет слушать неиссякающий поток комплиментов. И млеть. И упиваться своей властью над мужчинами. А потом, после двух или трех свиданий, она его бросит. Без всякого сожаления. И вернется к Грише. То есть это раньше всегда так было. А теперь непонятно. Теперь, с этим треклятым Аркадием, дело, похоже, идет к разводу.

Глава 3

   С головой определенно надо было что-то делать. Ксения чувствовала, что еще немного - и она просто полезет на стенку от этой боли. Цитрамона выпила - целых три таблетки. Ни хрена не помогает. Можно, конечно, выпить четвертую. А также пятую. Но если первые три не помогли, какой смысл?
   Ксения присела на табуретку и принялась массировать виски и лоб. Может, у бабушки в аптечке есть какое-нибудь более сильное средство?
   Она прошла в кухню, открыла дверки небольшого деревянного шкафчика, висящего возле холодильника. Ничего. Три чистеньких белых полочки. И все три абсолютно пусты. Если не считать небольшой металлической коробки из-под леденцов. Такие уже лет пятьдесят как исчезли с прилавков. Настоящий раритет.
   Ксения взяла коробочку. Внутри что-то звякнуло. Открыла - ключ. Старинный ключ с красивой резной головкой, украшенной завитушками. Массивный, тяжелый и в то же время изящный - вызывающий представление о добротных, надежных, красивых вещах, которыми имели обыкновение пользоваться наши предки. Сразу подумалось: золотой ключик от заветной дверцы, за которой тебя ждет дворец из чистого золота, принц на белом коне и жизнь, полная неземных удовольствий.
   Ксения присела за стол, положила ключ перед собой. Запоздалый солнечный лучик, отразившись от посеребренной поверхности, на мгновенье сверкнул и тут же погас. Ксения смотрела на ключ как завороженная. Перед глазами сами собой замелькали картинки из давно забытых сказок: спящая красавица в хрустальном гробу; мрачный замок людоеда с массивными башнями; затхлое подземелье с поросшими мхом, склизскими ступенями... Ксения чувствовала, что этот ключ таит в себе обещание чего-то необычного: быть может, приключения, а может, разгадки страшной тайны. А может - несметных сокровищ? Так или иначе, а заветную дверцу следовало немедленно отыскать. И отомкнуть.
   Ксения встала, взяла ключ и принялась методично осматривать шкафы и двери, ощупывать стены - а вдруг где-нибудь, заклеенная обоями, прячется потайная дверца, за которой скрывается тайник? Или вход в подземелье? Однако, как и следовало ожидать, ни одной подходящей замочной скважины в квартире не оказалось. Она перепробовала все большие и маленькие двери, дверцы шкафов и тумбочек, перещупала все стены, содрала с пола все ковры и циновки - ничего. К старинному сундуку с инкрустацией, который стоял в бабушкиной спальне, ключ, как ни странно, тоже не подошел. Впрочем, это было не так уж и важно, ибо сундук был открыт.
   Запыхавшаяся и отчаявшаяся, Ксения влетела в спальню и тяжело опустилась на кровать. С тупым изумлением долго разглядывала сундук. Потом, осененная внезапной догадкой, опустилась на колени и приступила к тщательному осмотру. Через десять минут кропотливого ощупывания на задней стенке сундука, приблизительно в пятнадцати сантиметрах от днища, обнаружилась едва приметная крохотная заслонка, скрывавшая потайную замочную скважину.
   Ключ вошел в скважину как родной; с холодящим душу скрежетом щелкнул замок. Ксения откинула крышку и принялась лихорадочно вышвыривать из сундука старый бабкин хлам. Так и есть: невооруженным глазом видно, что в сундуке имеется второе дно. Но как поднять первое? Нигде не видать ни ручки, чтобы потянуть, ни щелки, чтобы поддеть его, это самое дно.
   Ксения кинулась в прихожую, стала рыскать по шкафам в поисках фонаря. Фонаря не нашлось. Вернулась в спальню. Упала в кресло. Сердце отчаянно стучало, мысли вертелись в бешеном танце. Что же делать? Не рубить же дно? Господи, вот идиотка! Зачем рубить? Схватила с тумбочки настольную лампу, поднесла к сундуку. Есть! Вот оно, возле задней стенки: еле заметная скоба, ловко утопленная в канавку. Небольшая совсем, толстый палец не пролезет.
   Бросилась на кухню, со всех ног, будто стая гончих по следу бежала. Схватила нож - и обратно. Поддела железяку кончиком ножа, потянула на себя, скоба вылезла сантиметров на десять, уперлась. Просунула в скобку палец, потянула - днище медленно, со скрипом поднялось. Сгорая от любопытства, Ксения подняла лампу и оглядела тайник. На дне сундука лежала большая толстая книга. Одна. Больше ничего.
   Увидев "сокровище", Ксения испытала легкое разочарование. Что она надеялась найти в сундуке, она и сама толком не знала. Быть может, деньги. Или драгоценности. Или антиквариат. Но уж никак не книгу. Тем более что на поверку это оказалась даже не книга. Это была толстая-претолстая тетрадь очень большого формата. Раньше, давным-давно, такие тетради продавались в магазинах, только не такие толстые. Те были в сорок восемь листов, а в этой было, наверное, двести или даже триста. И откуда бабуся взяла такую тетрадь? Наверное, на заказ сделали. Все листы были исписаны аккуратным, мелким как бисер почерком. А на титульном листе крупными буквами было выведено: "ТАЛМУД".
   Швырнув "Талмуд" на тумбочку, Ксения бросилась на постель. Вот и конец приключению. Столько треволнений и суеты из-за какой-то жалкой тетрадки. Мемуары столетней старухи. Ладно, на досуге почитаем. Да, забавная вышла эпопея.
   Ксения вдруг подумала, что она так и не убралась в квартире. Вещи почти все разобрала, а к уборке даже не приступала. Теперь, после всей этой беготни с ключом, впридачу к головной боли она почувствовала жуткий упадок сил. И неудивительно. Со вчерашнего вечера росинки маковой в рот не положила, а туда же - прыгает и скачет, как горный козел.
   Мысль об уборке причиняла почти физическое страдание. "Нет, я, конечно, уберусь, - пообещала самой себе Ксения, - но перед этим мне просто необходимо отдохнуть".
   Она протянула руку, взяла бабушкин "Талмуд" и раскрыла на первой странице.
   "Дорогая Ксюша. Эту книгу я написала специально для тебя. Здесь вся мудрость, которую я накопила за свою долгую жизнь. Она поможет тебе обрести силу, молодость и здоровье. Она поможет тебе защититься от темных сил, которые окружают каждого из нас, пытаясь ниспровергнуть и уничтожить. В конечном итоге она поможет тебе обрести себя. Единственное условие - о существовании этой книги не должен знать никто, кроме тебя. Это - духовное наследие нашего рода. На протяжении многих веков это знание передается от матери к дочери и держится в строжайшей тайне. Читай, набирайся мудрости и - действуй".
   Надеюсь, это не нейро-лингвистическое программирование, вяло подумала Ксения и перелистнула страницу. С правого края тетрадь оказалась изрезанной по типу записной книжки: сверху вниз плавно сбегали буковки "А", "Б", "В" и так далее - до "Я". Ксения раскрыла тетрадь на букве "Э". В самом верху двумя жирными линиями был отчеркнут заголовок: "Эликсир молодости". Ниже следовал текст:
   "Действие. Омоложение внутренних органов; гормональный баланс; омоложение кожных покровов и роговых окончаний; сжигание подкожного жира; выведение шлаков; очищение крови и лимфы, регуляция секреторных функций, укрепление мышечной массы, стойкий иммунитет.
   Ингредиенты:
   Корень жень-шеня - 5 частей
   Золотой корень - 5 частей
   Панты марала - 1 часть
   Бобровая струя -2 части
   Мускус кабарги - 2 части
   Серебро - 2 части
   Медь - 2 части
   Золото - 2 части
   Косточки черного винограда - 3 части
   Цедра лимона - 4 части
   Чеснок - 10 частей
   Перепонки от грецких орехов - 3 части
   Папайя - 3 части
   Яичная скорлупа белая - 5 частей
   Яичная скорлупа желтая - 5 частей
   Гранатовые корки - 10 частей
   Лиственничная хвоя - 4 части
   Чага - 4 части
   Цветки можжевельника - 1 часть
   Цветки ноготков - 1 часть
   Плоды шиповника - 6 частей
   Кориандр - 3 части
   Коралл - 3 части
   Перец черный - 1 часть
   Перец красный - 1 часть
   Водка - 40 частей
   Спирт - 20 частей
   Примечание: Все ингредиенты рассчитываются по весу".
   Далее следовало описание способа приготовления, довольно длинное - на три с половиной страницы. Ксения внимательно прочла текст. Корень жень-шеня и золотой корень следовало настаивать раздельно, на спирту, в течение трех дней. Чеснок, чага, лиственничная хвоя и ореховые перепонки настаивались на водке, тоже раздельно. На прочих ингредиентах, предварительно растолченных, варилось двенадцать отваров, в которых затем выдерживались медь, золото и серебро. Полученные растворы и настойки, в различных пропорциях, заливались в три разных склянки - для утреннего, дневного и вечернего употребления. Утром и вечером эликсир следовало принимать с простой водой, днем - с полстаканом обезжиренного холодного молока.
   Согласно последней записи, курс омоложения следовало проводить в течение одного месяца. До сорока лет - один раз в год, до шестидесяти лет - два раза в год, до восьмидесяти лет - три раза в год, далее - четыре раза в год.
   Ксения задумалась. Никогда она не верила во все эти выдумки - эликсир вечной молодости, приворотное зелье и тому подобные сказки. Но ведь бабка, действительно, никогда не болела. И до самой смерти ходила без палочки. И по хозяйству все сама делала: готовила, стирала, полы мыла. И в магазин сама бегала. Сумки тягала на второй этаж. Лифт-то ведь на втором этаже не останавливается. Да. И, между прочим, ум имела ясный и острый.
   Ксения встала и поплелась на кухню. Хорошенько всмотрелась в бабкино фото. Снимок качественный, сделан на хорошем аппарате. 6-го марта 1999 года. Дата проставлена автоматически, так что здесь без дураков - на снимке бабушке девяносто девять лет. С фотографии на Ксению смотрела хорошо сохранившаяся сорокалетняя женщина. Лицо румяное и гладкое - ни морщин, ни складок не заметно. Подбородок - один! Волосы - ярко-рыжие, как костер в темную ночь. Ни единого седого волоска. Может, красила? Интересно, зачем столетней старухе волосы красить? Мужиков кадрить? Ха-ха. Глаза ясные и живые. Улыбается в тридцать три зуба. Неужто и зубы свои? Да быть этого не может. Ха-ха.
   Ксения сунулась в ванную, глянула в зеркало. Землисто-серая физиономия, жеваная, одутловатая, потасканная. Да-с, как это ни прискорбно, но приходилось признать, что в свои девяносто девять бабка выглядела в сто раз лучше, привлекательнее, моложе, чем Ксения - в свои тридцать пять. Вот тебе и ха-ха. Рыбья требуха.
   Ксения вернулась в спальню, еще раз пробежалась глазами по ингредиентам. Корень такой, корень сякой. Золото, брильянты. Где ж их взять-то? Или вот еще: панты марала. Что - брать ружье и ехать в Среднюю Азию? Маралов стрелять? Учитывая, что их почти не осталось. И вообще - они давно занесены в Красную книгу. Ну? Что делать-то? Бабка вроде была не шутница. Если пишет: "Давай, Ксения, действуй", - значит где-то у нее эти маральи панты припрятаны, не иначе.
   Маральи панты, как и все остальные ингредиенты, обнаружились в кладовке. Это была небольшая темная комната, вся заваленная какой-то старой рухлядью: раскладушка, старый матрас, сломанные стулья, старые газеты и журналы. Чего там только не было! И в самом дальнем углу сиротливо приткнулся старый-престарый комод о четырех ящиках. Верхний был сплошь уставлен банками с травами и плодами: тысячелистник, чабрец, мать-и-мачеха, багульник, череда, ромашка, грецкий орех, черника, лишайник... Банок, наверное, сто, а то и больше. Каждая плотно закрыта крышечкой и аккуратно подписана. В следующем ящике были всякие разные порошки, кристаллы, металлическая стружка, какие-то блестящие шарики, дробленые камушки, споры плесени. Еще там хранились ингредиенты животного происхождения: пресловутые панты марала, куриные желудки, нутряное сало, кошачий ус, рыбья чешуя, комары, тушки ос, крылышки майского жука, дождевые черви, зеленые гусеницы, змеиная кожа, лягушачьи лапки и прочая мерзость в том же роде. В третьем ящике обнаружились бутылочки с растворами и настойками. Здесь были жидкости всевозможных цветов и оттенков - от бледно-зеленого до ярко-оранжевого. Ксения прочла несколько наклеек: медный купорос, муравьиная кислота, нашатырный спирт, чернильная настойка, этиловый спирт, саллициловая кислота, медицинский спирт, можжевеловка, мочегон... Нижний ящик был заставлен всякого рода утварью. Здесь были пустые медные кастрюльки, ступка с пестиком, с десяток серебряных ситечек, терки, мензурки, пипетки, аптекарские весы и всякие такие вещи, очевидно необходимые для приготовления зелий и снадобий.
   Задвинув последний ящик, Ксения вернулась в спальню. Повалилась на постель. Значит, бабка была ведьмой? Или колдуньей? Знать бы, в чем разница... Короче, содержала целый подпольный цех по приготовлению всяких снадобий. А может, и не только снадобий. Вот к примеру. Приворотное зелье. Могла она такое приготовить? Сейчас посмотрим.
   Ксения раскрыла "Талмуд" на букве "П". Ну конечно! Вот оно, первым номером - "Приворотное зелье". Ингредиенты адские: сушеные головастики, лосиный помет, акулий зуб... Бр-р-р! Не только это, конечно. Всякие там травки и корешки: пырей, чертополох, шипы боярышника... Пятнадцать минут варить, полчаса настаивать. Осветлить муравьиной кислотой и в конце окропить собственной кровью. На полстакана зелья пять капель крови. Но кровь должна быть свежая. Чем свежее кровь, тем сильнее действие. Лучше всего капать непосредственно перед употреблением. Прямо в рюмку. "Одну секундочку, сэр, этот напиток подается с кровью молодой влюбленной девушки". - "Что Вы говорите! Ах, какая экзотика!"
   Ну да, после такой "выпивки" у "сэра" начнется такая экзотика - любо дорого смотреть! Безвольный раб, готовый денно и нощно таскаться за тобой по пятам, валяться в пыли у твоих ног и целовать подошвы твоих ботинок. Мило, не правда ли? Травануть, что ли, Михаила? В назидание. Пускай, гаденыш, в пыли поваляется. Месяца два-три. Чтобы хорошенько въелась. Пыль. В лицо. А потом пусть катится ко всем чертям. Какое-нибудь там "отворот-поворотное" зелье сбацать, и дело с концом.
   Ксения заглянула в тетрадь. В самом низу страницы мелким шрифтом было написано: "Предупреждение: действие приворотного зелья может длиться годы; уничтожить его можно, лишь приворотив жертву к другому объекту". Ксения задумалась. Пожалуй, все-таки не стоит поить Михаила этим зельем. А то всю оставшуюся жизнь будет под ногами путаться и лобызать ее модельные туфли своим слюнявым языком. Этакая комнатная собачка с сапожным уклоном. А то еще, чего доброго, надумает мастурбировать в ее носочки - на манер набоковского извращенца Гумберта.
   Ксения машинально перевернула страницу. "Похмельное зелье", - гласил заголовок, выведенный крупной вязью. Так-так-так...
   Через полчаса Ксения стояла возле плиты, помешивая грубой деревянной ложкой кипящее на огне варево. Рядом, на столе, стояли три стеклянные банки. В одной настаивалась лимонная цедра, в другой - ореховые перепонки, в третьей вымачивалась медная стружка.
   Еще через час похмельное зелье было готово. Это была темно-коричневая мутноватая жидкость с довольно неприятным запахом. Делать, однако, было нечего - варево следовало выпить. Ибо чувствовала она себя все еще ужасно: страшно болела голова, и во всем теле была какая-то мерзкая слабость.
   На вкус зелье оказалось горьким, но не слишком противным. Она залпом выпила положенные полстакана и стала ждать. Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как боль отступила, мышцы налились силой, в животе заурчало.
   Чудненько! Ксения приободрилась. Ощутив сильнейший приступ голода, открыла холодильник и принялась доедать остатки вчерашнего пиршества. Через тарелку заглянула в "Талмуд": что делать с оставшимся зельем? Где хранить? В самом низу страницы, написанное мелким почерком, нашла маленькое "примечание". "Примечание" гласило: "Оставшееся зелье можешь смело вылить в раковину, больше оно тебе не понадобится. Если ты сделала все по инструкции и добавила в варево осиные тушки, то с этих пор у тебя возникнет острое отвращение к спиртному любого рода: к вину и пиву, равно как и к крепким напиткам".
   Ксения опешила. Этого она, кажется, не заказывала. Получилось вроде принудительного лечения в антиалкогольной клинике. У нее возникло такое чувство, будто ее обманули. Надули. Облапошили. Обвели вокруг пальца.
   А может, это утка? Блеф? Или просто шутка? Она достала из колонки остатки вчерашней водки, свинтила крышку и сделала малюсенький глоточек. В тот же миг к горлу подступила неудержимая тошнота. Ксения зажала ладонью рот и со всех ног бросилась в туалет.
   Выходило так, что в "примечании" была написана чистая правда. Во всяком случае, водку желудок принимать не стал. Это было обидно. Никому ведь не понравится, если его будут силой лишать удовольствий, пусть даже сомнительных. Оставалось надеяться, что со временем это пройдет. Или найдется зелье, имеющее обратный эффект.
   В надежде найти какой-нибудь ключик к решению возникшей проблемы Ксения перевернула страницу.
   "Не отчаивайся. Через пару недель эффект "отвращения к спиртному" прекратит свое действие и ты сможешь снова напиваться до беспамятства. Пока же попробуй жить без алкоголя. Вдруг тебе понравится? И, кстати, имей в виду: неумеренное употребление спиртных напитков убивает все, что в человеке есть хорошего. Никогда не слышала такой термин - "испитое лицо"? Подумай хорошенько над моими словами".
  

Глава 4

   Наутро лицо более или менее пришло в норму. Конечно, оно было слегка обрюзгшее, и кожа сильно напоминала гофрированную бумагу, но, по крайней мере, глаза стали круглыми и ресницы вылезли из-под распухших век. Это было большое достижение. Что же касается гонореи, то с этим дело обстояло существенно хуже: писать было по-прежнему больно и почему-то, как только Ксения вставала на ноги, поясницу начинало ломить и ужасно хотелось повалиться в кресло или, на худой конец, присесть на краешек стула.
   На самом деле все это было бы не так ужасно, если бы не одно обстоятельство. Сегодня в шесть часов вечера она должна быть на работе. Обязательно. Непременно. Как штык. Откуда-то сверху, не то из Минобразования, не то из Московского комитета образования, прислали разнорядку (можно подумать, что вернулись совковые времена!): институту предписывалось провести тридцатичасовой цикл лекций по древнерусской истории. Такой бесплатный ликбез для всех желающих. Душка Семен Альбертович так ей прямо и сказал: "Если возьмете на себя эти лекции, защита Вам обеспечена. Говорю Вам это как первый зам. по научной работе. А если откажетесь - кто знает, как будет посмотрено на Вашу тему - слишком смелый подход, знаете ли, а наши "ветераны" привыкли жить по старинке, не любят, когда молодежь начинает оригинальничать". Само собой, после этих "роковых" слов Ксения согласилась провести эти идиотские лекции для интересующихся бездельников.
   Так вот, сегодня в шесть часов вечера должна состояться первая лекция, и отменить ее, естественно, невозможно. Не прийти тоже нельзя. Значит, битых два часа придется стоять на ногах. Хотя это, конечно, зависит от того, какое дадут помещение. Но очень вероятно, что придется стоять.
   Проклятая поясница. И главное - лекарство, которое выписала врачиха в женской консультации, ни бельмеса не помогает. Хоть плачь. Наверное, должно пройти какое-то время, прежде чем оно начнет действовать. Да, конечно. Но сколько ей еще ждать? Может, попробовать полистать бабушкин "Талмуд"? Если от похмелья нашлось лекарство, может, и от гонореи что-нибудь отыщется?
   Ксения открыла тетрадь на букве "Г". Но там были только болезни глаз и полоскание для горла. Тогда она стала листать страницы, бегло просматривая заголовки. На букве "Ж" она остановилась. Заголовок гласил: "Живая вода".
   Действие: моментальное излечение любых заболеваний и повреждений внутренних органов.
   Примечание: действует только на живых людей; мертвых НЕ воскрешает.
   Ксения задумалась. Моче-половые органы - они внутренние или внешние? А пес их разберет. Клитор, например, снаружи болтается, а мочевой пузырь - внутри сидит. "Ладно, - подумала Ксения, - пусть будут внутренние. Потому что другого выхода у меня просто нет. В шесть семинар, значит, к пяти я должна быть в полной боевой готовности". И она снова уткнулась в "Талмуд".
   Список ингредиентов для зелья включал около тридцати наименований, одно другого круче: мумиё, каланхоэ, столетник, серебро, медь, медвежья желчь, мускус кабарги, барсучий жир, мочегон, бобровая струя, камфара, слоновий бивень, панты пятнистого оленя, пенис морского котика, корень жень-шеня, ноготки, тысячелистник, крапива... Больше всего Ксению поразил так называемый "пенис морского котика". Трудно было вообразить, как сей доблестный орган выглядит в натуре, ибо в банке он был похож на сушеную морковку, нарезанную кружочками.
   Способ приготовления зелья оказался довольно сложным. На огне кипели две медных кастрюльки, еще две грелись на водяной бане. В шести склянках приготовлялись различные растворы и настойки. Продолжительность каждого процесса отмерялась строго по часам. Пятнадцать минут на водяной бане, двадцать минут настаивать, затем процедить и упарить в три раза. Для упаривания использовалась специальная плошка с насечками на внутренней стороне. Полученные растворы и отвары смешивались не абы как, а по системе. В строго отмеренных количествах. В строго определенных сочетаниях. Желчь с каланхоэ, медь с мочегоном и камфарой, серебро с травяным отваром и так далее. В конечном итоге все составляющие были слиты в одну склянку. Ксения подняла баночку на свет. Жидкость прозрачная и коричневая, по виду очень напоминает марочный коньяк. Но запах отвратительный, просто тошнотворный. Ну еще бы - ведь в ней варились желчь, моча, пенис и прочие отбросы. Спасибо, фекалии не пришлось добавлять. "И эту гадость я должна пить?!"
   Ломаться, однако, было не перед кем, да и время поджимало. Полпятого, через полчаса выходить. Ксения зачерпнула чайную ложку отвратительного пойла, долго сверлила ее взглядом, нюхала, морщилась, плевалась. Наконец решилась: сунула ложку в рот и, давясь, проглотила жидкость. В следующую секунду схватила стакан с водой, опрокинула, выпила залпом. Упала на стул, шумно перевела дух. Ну вот. Дело сделано. Теперь, если верить бабушкиной "мудрости", пойло должно подействовать с минуты на минуту. Но для верности можно капельку подождать. Ну, дать ему фору, что ли. Пускай проберет получше. Ксения откинулась на спинку стула, закрыла глаза, стала считать. Досчитав до ста, вскочила, с пафосом сказала: "Объявляются тестовые испытания". И принялась прыгать и скакать по кухне. С гиканьем и свистом.
   Поясница НЕ болела.
   Она носилась по квартире как угорелая; размахивала руками, задирала ноги к потолку, лупила кулаками в дверь, отбивала пятками чечетку. Пес, обеспокоенный неадекватным поведением хозяйки, следовал за "мамочкой" по пятам, громким лаем призывая ее угомониться.
   - Спокойно, Барби, - молотя кулаками мягкую обивку двери, приказала Ксения, - идут тестовые испытания, придется потерпеть.
   Она побежала в гостиную, бросилась на пол, в бешеном ритме закрутила велосипед, потом принялась кувыркаться: вперед-назад, вперед-назад. Наконец в полном изнеможении распласталась на полу, вытянув в стороны руки и ноги.
   Поясница НЕ болела.
   - Первый этап благополучно пройден, - торжественно объявила Ксения. - А теперь - писать.
   На унитазе тоже все прошло без сучка без задоринки. Это было удивительно. Невероятно. Потрясающе. Выходит, это все правда? Все, что написано в бабушкином "Талмуде", - правда? И "Эликсир молодости", и "Приворотное зелье"? "Понятно теперь, почему она никогда не болела. И почему в девяносто девять лет выглядела моложе, чем я - в тридцать пять".
   Весело напевая "Не ходи к нему на встречу, не ходи - у него гранитный камушек в груди", Ксения бросилась в спальню. На процедуры, призванные превратить аморфную домохозяйку в энергичную деловую женщину, оставалось ровно семь с половиной минут.
  
   Народу в аудитории собралось порядочно - человек пятьдесят, а то и больше. Ксения обвела публику беглым взглядом. Мужских лиц почти нет, в основном женщины. Из сотрудников института она приметила только двоих - Лизу из "Международных и межнациональных отношений" и Ариадну Петровну из "Славянских языков". Остальной народ был, что называется, с улицы.
   Как она и опасалась, аудиторию дали лекционную, с кафедрой. Придется стоять полтора-два часа не двигаясь. Ужасно, конечно, но что поделаешь?
   Ксения прошла за кафедру, кинула под ноги свернутую в несколько слоев газету, сбросила туфли. Девять месяцев не надевала приличные туфли, и ноги от каблуков отвыкли напрочь. С наслаждением пошевелила освобожденными из плена пальцами, покрутила ступнями. Чудесно. Босиком, пожалуй, можно и выстоять. Вот только не замерзнут ли ноги?
   Достав из сумки небольшую стопку листов с иллюстрациями, Ксения огляделась в поисках проектора. Вот черт! Далеко стоит, босиком не пробежишь, придется всю дорогу обуваться-разуваться. Ну что за жизнь такая собачья! Подровняв ладонью стопку листов, она откашлялась и начала: - Прежде всего, я бы хотела поблагодарить всех присутствующих. Спасибо за ваш интерес к предмету наших лекций. Постараюсь оправдать ваши ожидания и сделать наши встречи максимально интересными. Итак, тема сегодняшней лекции - "Сотворение мира, устройство мира и главные боги славянского пантеона".
   Мир был сотворен посредством достаточно сложной процедуры. Сначала Всевышний сотворил золотое яйцо. В том яйце был заключен Род - творец всего сущего. Род родил богиню любви Ладу и, силою любви разрушив яйцо, породил вселенную, в том числе и наш земной мир. Из лица его вышло солнце, из груди - месяц ясный, из глаз - звезды частые, из бровей - зори светлые, из дум - ночи темные, из дыхания - ветры буйные... и так далее.
   Род отделил мир видимый, Явь, от мира невидимого, населенного духами, называемого Навью. Род отделил также Правду от Кривды.
   Род испустил из уст своих Дух Божий - птицу Матерь Сва. Духом Божьим Род родил Сварога - Небесного Отца. Сварог закончил миротворение. Он стал хозяином земного Мира, владыкой Божьего царства.
   Род стал родником и породил воды Океана-моря. Из пены Океана родилась Мировая Уточка, родившая Великого Черного Змея - Чернобога, а также других темных богов и духов. Род родил корову Земун и козу Седунь, из чьих сосцов разлилось молоко и стало Млечным путем. Затем Род сотворил камень Алатырь и этим камнем сбил молоко в масло, из которого была сотворена Мать Сыра Земля.
   Ксения на минуту остановилась и перевела дух. Просмотрев бумаги, вытащила из стопки нужную иллюстрацию.
   - Так. Теперь мы ненадолго отвлечемся и посмотрим, каким, по убеждению древних славян, было устройство нашего мира. - Сунув ноги в туфли, она подошла к проектору и шлепнула на панель листок с иллюстрацией. Рисунок моментально спроектировался на экран. Вернувшись за кафедру и освободив ноги от обуви, Ксения продолжала: - Итак, посмотрите на рисунок. Легко видеть, что мир похож на громадное яйцо. В центре этого яйца находится Земля - круглая, как желток. И, точно так же как желток окружен со всех сторон жидким белком, так же и Земля со всех сторон окружена море-океаном. Далее. Мы видим, что Земля делится на две части - Верхний мир, населенный живыми людьми, и Нижний мир, где обитают мертвые. Верхний мир отделен от Нижнего изрядной толщей земли. Если прорыть эту толщу насквозь, то брошенный в нее камень будет падать двенадцать дней и двенадцать ночей. А вообще-то, чтобы попасть из Верхнего мира в Нижний, достаточно просто оплыть эту границу по морю-океану. Теперь - небо. У славян небо имеет достаточно сложную структуру, оно состоит из девяти слоев - девяти небес. Каждому из небес отведена определенная роль. Одно предназначено для солнца и звезд, другое - для месяца, третье - для ветров и туч. А вот седьмое небо - это Твердь, прозрачное дно небесного океана. (Мы с вами помним, что океан окружает Землю со всех сторон, в том числе и со стороны неба, то есть небес.)
   Однако вернемся к нашим богам и сотворению мира. Мировая Уточка нашла на дне молочного океана волшебный камень Алатырь. Она взяла его в клювик и полетела над Землей. Увидевши это, Сварог сказал волшебное слово, и камень начал расти. Уточка не удержала камень, и он упал на Землю. Там, где упал камень Алатырь, выросла Алатырская гора. Выше седьмого неба поднялась Алатырская гора, выше небесного океана. Над Алатырской горой Сварог устроил так называемую Сваргу - небесную обитель богов.
   А на вершине горы насадил он чудесный сад Ирий, где растут невиданные деревья и цветы, зреют диковинные плоды, на разные голоса поют чудесные птицы. Ирий - аналог христианского рая, обитель вечной жизни, добра, света и красоты. Его населяют души праведников, а кроме того - прародители всех птиц и зверей. Туда же осенью улетают перелетные птицы.
   Ксения на минуту замолчала, перебирая листы с записями и собираясь с мыслями.
   - А теперь я бы хотела кратко охарактеризовать главных богов славянского пантеона. Но прежде я позволю себе сделать маленькое, но очень важное замечание. В славянском пантеоне достаточно много богов. В разные периоды истории они могли приобретать большее или меньшее значение. Были у славян боги-близнецы - очень близкие по отводимой им роли. Таковы, например, два солнечных божества - Дажьбог и Хорс. Оба высоко почитались на Руси.
   Итак, Небесный Отец Сварог и Мать Сыра Земля нам уже знакомы. Они считались супружеской парой, породившей все живое. Сварог - небесный кузнец, его имя связывают также с огнем. Он дал людям кузнечные клещи, научил выплавлять медь и железо. А еще он установил закон, предписывающий женщине иметь одного мужа, а мужчине - одну жену.
   От Сварога родились три брата, три бога, связанных с огнем: бог грозы Перун, бог огня Семаргл и бог солнца Дажьбог. Интересен сам процесс "родов". Сварог - кузнец! - бьет своим молотом по камню Алатырю, высекает искры; из этих искр и рождаются боги-Сварожичи. Так родились Семаргл и Дажьбог. Перун же родился от Матери Сва. Когда он рождался, гремел гром, колыхалась земля и рушились горы.
   Заметим в скобках: когда Сварог бил молотом по Алатырь-камню, Великий черный Змей тоже решил попробовать. Он тихонько подкрался к камню и со всей силы ударил молотом. От этого удара брызнули тучи черных искр, из которых родилась вся нечистая сила.
   Весьма любопытна история рождения Дажьбога. Однажды Перун проезжал по берегу большой реки. А на другом берегу водили хоровод русалки. Одна из них, русалка по имени Рось, пустила свой венок по волнам и спела Перуну песню. Смысл песни сводился к тому, что если Перун не побоится быстрого течения и переплывет реку - русалка подарит ему свою любовь. В жилах Перуна вскипела кровь. Обернулся он птицей-гоголем и бросился в быстрые воды. Но река взволновалась и отбросила его обратно на берег: - Ты не плавай, Перун, по моим волнам. Не гневи Рода-батюшку, Ладу-матушка, да жену свою грозную.
   Увидев это, Рось пропела: - Знать, не судьба нам с тобою встретиться.
   Тогда Перун метнул через реку молнию. Молния ударила в камень, за которым спряталась Рось, и на камне появился огненный образ. Рось взяла камень и отнесла его Сварогу. Тот стукнул по камню молотом, и из него родился Дажьбог. И теперь историки спорят: кого же считать отцом Дажьбога - Сварога, ударившего по камню молотом, или все-таки Перуна - ведь он метнул в камень молнию. Некоторые предлагают записать Дажьбога сыном обоих.
   Перун был главнейшим богом славянского пантеона. - Ксения обулась и, подойдя к проектору, поменяла иллюстрацию. - Взгляните на экран - именно таким представляли себе Перуна наши предки - высокий и плечистый, немолодой, с рыжей клубящейся бородой. Обратите внимание на его волосы. Черно-серебряные, они подобны грозовой туче. Перун носится среди туч либо верхом на коне, либо в колеснице, запряженной крылатыми жеребцами, белыми и вороными (то есть черной масти).
   Помимо всего прочего, Перуна считали покровителем воинов. Его славили в дни победы и приносили ему жертвы, прося о помощи в предстоящем сражении.
   Но прежде всего Перун - бог грозы, грома. Считалось, что весенняя гроза является источником обновления всей природы, именно поэтому Перун почитался как Верховный бог славянского пантеона.
   Одним из главных символов Перуна был топор. Топору испокон веков приписывалась чудесная сила. Например, топором над больным человеком чертили крест. Или перебрасывали крест-накрест через скотину - чтобы не болела и хорошо плодилась. Если кто-нибудь умер на лавке, ударяли по ней топором, изгоняя из дерева смерть.
   Другим символом Перуна был так называемый "громовый знак". - Сунув ноги в туфли, Ксения поспешила поменять иллюстрацию. - Взгляните; он похож на схематическое изображение колеса с шестью спицами. Или на цветок с шестью лепестками. Этот знак, вместе со знаком солнца - крестом - иногда выбивали на лезвии топора - для придания ему большей чудесной силы. Считалось, что такой топор - самая верная защита от нечистой силы, если вогнать его в дверной косяк.
   Оружием Перуна, помимо топора (или золотой секиры), была палица и лук со стрелами. Гром прокатился по небу - это Перун с грохотом промчался на своей колеснице. Молния сверкнула до самой земли - это Перун метнул одну из своих огненных стрел. Кстати, стрелы у Перуна были разные: лилово-синей, карая, он разил человека насмерть; золотая стрела, напротив, способствовала плодородию и обновлению жизни.
   Деревом Перуна считался дуб, цветком Перуна был ирис - шесть лилово-голубых лепестков, поросших золотистыми волосками. Западные славяне до сих пор называют этот цветок "перуникой".
   Интересно заметить, что и святилища Перуна также имели форму цветка, в древнейшие времена - с шестью лепестками, в более поздний период лепестков стало восемь. Роль лепестков играли ямы, в которых горели неугасимые священные костры. В центре святилища была ровная площадка, на которой стояла статуя Перуна, перед статуей устраивался алтарь, куда клали жертвоприношения и лили жертвенную кровь - чаще всего животную, но иногда и человеческую...
   Ксения говорила еще около часа. Аудитория удостоилась подробнейшего рассказа о родных братьях Перуна - Огнебоге Семаргле и солнечном боге Дажьбоге; о знаменитом Велесе, боге скотоводства и богатства, покровителе животного мира; о Стрибоге, управляющем воздушными стихиями; и, наконец, о великой богине Макоши, прядущей нити человеческих судеб.
   Наконец лекция закончилась. Народ с тихим гомоном начал разбредаться. Ксения надела туфли, собрала иллюстрации в стопку и не спеша двинулась к выходу. Она была уже у самой двери, когда кто-то схватил ее сзади за рукав: - Ксения Алексеевна!
   - Любаша!
   Перед ней стояла девушка - среднего роста, черненькая, полненькая, с широкими скулами, пухлыми губами и ямочкой на подбородке. Девушка смотрела на Ксению большими темно-серыми глазами и радостно улыбалась.
   - Здравствуй, Любаша. Не знала, что ты интересуешься историей. Но как ты здесь очутилась?
   - Да это мне одна знакомая сказала, мы с ней вместе катехизируемся.
   - Вы с ней - что? - недоумевающе спросила Ксения.
   - Катехизируемся. - Люба смотрела на Ксению с довольной улыбкой, как будто ей было приятно сознавать, что вот, Ксения Алексеевна, вся из себя такая умная и образованная, этого слова не знает, а она, Любаша, студентка-первокурсница, - знает.
   - Надеюсь, это что-то приличное?
   - О, вполне. Катехизироваться - это значит проходить катехизацию.
   - Ясно. Второй вопрос: что такое катехизация?
   - Это такие типа курсы. При церкви. Там с нами занимается священник. Разъясняет все про христианство, вместе читаем Библию, учим молитвы, Символ веры и все такое прочее. В общем, готовимся вступить в лоно церкви.
   - В лоно церкви? - Ксения улыбнулась. - По-моему, здорово.
   - Ага.
   - И давно ты катехизируешься? Тата ничего про это не рассказывала.
   - А, ей все равно, - насупилась Любаша. - Она мной не интересуется.
   - То есть как? Родители даже не знают, что ты ходишь на эти курсы?
   - Нет, почему же. Отец знает.
   - А мать?
   - Она не спрашивает. Ей фиолетово, как я провожу свое свободное время. Лишь бы квартиру убирала регулярно. И белье гладила.
   "Хорошо устроилась, - с завистью подумала Ксения. - Самые мерзкие хозяйственные заботы на дочь свалила. Сама живет - горя не знает. Эх, кабы у меня была такая дочь!"
   Ксения спросила: - И что же, ты теперь соблюдаешь церковные обряды - постишься и исповедуешься?
   - Поститься - да, это мне можно. А вот исповедоваться и причащаться пока не могу. Я ведь некрещеная. Мне даже литургию можно стоять не всю, а только пока батюшка не скажет: "Оглашенные, изыдите из храма". Дальше - только для посвященных. Да, Ксения Алексеевна, - спохватилась Любаша. - Я как раз хотела Вас попросить. Мы скоро заканчиваем наш курс и будем всей кодлой креститься. Я бы очень хотела, чтобы Вы были моей крестной матерью. - Любаша искательно заглянула Ксении в глаза. - Вы бы не согласились?
   - Крестной матерью? - Предложение было настолько неожиданным, что Ксения слегка опешила. - Что ж, это можно. Хотя наставник из меня никудышный...
   - Ну зачем Вы так говорите?
   - Но это действительно так, - мягко улыбнулась Ксения. - В церковь я не хожу, посты не соблюдаю, не исповедаюсь, не причащаюсь...
   - Ну и что? - с некоторым вызовом отвечала Любаша. - Главное - чтобы человек был хороший. Вот только... - в ее глазах мелькнуло беспокойство.
   - Что?
   - Вы крещеная?
   - О да, - улыбнулась Ксения. - Во младенчестве.
   - Вот и отлично. - Любаша вздохнула с облегчением. - На остальное наплевать. В конце-то концов, это личное дело каждого - поститься ему или лопать мясо круглый год.
   - Мне-то как раз хорошо бы было попоститься, - засмеялась Ксения. - Вон какое брюхо налопала.
   - А, ерунда, - отмахнулась Любаша. - Я вон пощусь, строгий пост соблюдаю, а посмотрите, какое у меня брюхо. - Она похлопала себя по довольно объемистым телесам. - Постишься ты или не постишься - это ничего не меняет. А наша с Вами полнота - это от конституции, я так думаю.
   - Только не у меня, - быстро возразила Ксения. - Девять месяцев назад я была очень стройная.
   - Девять месяцев? - Любаша от удивления раскрыла рот. - Вы собираетесь рожать маленького? - Она вдруг смутилась и покраснела.
   - В том-то и дело, что нет, - помрачнела Ксения. - Я просто и безобразно растолстела. И моя конституция здесь совершенно ни при чем.
   - Ну, - неуверенно протянула Любаша, - значит, Вы можете похудеть...
   - Этим я сейчас и занимаюсь - сижу на диете. И вообще - начинаю новую жизнь.
   - Ах да. Мама говорила, что Вы... развелись с мужем?
   - Ну, пока еще не развелась, - недовольно проворчала Ксения. Ей не понравилось, что Тата "развела" ее раньше времени. - Но я от него, действительно, ушла.
   - Ах, Ксения Алексеевна, я Вам так сочувствую. - Любаша смотрела в ее глаза с такой откровенной жалостью, что Ксения поняла: Тата рассказала дочурке все.
   - Ты... и про все остальное знаешь?
   - Я... - Любаша совсем смутилась и растерянно заморгала. - Господи, Ксения Алексеевна, - жалобно проговорила она, - Вы ведь знаете, я терпеть не могу всякие сплетни. Но куда от них денешься? За ужином мама вываливает на нас с отцом все, что у нее накопилось за день. Не могу же я круглые сутки отсиживаться в своей комнате, - с виноватым видом оправдывалась она.
   - Ладно, давай не будем об этом. - Ксения встала и принялась запихивать в сумку иллюстрации. На Любашу она старалась не смотреть. Мысль о том, что девушка знает, что ее скотина-муж изменял ей целых полгода с какой-то шлюшкой и набл...довался до того, что заразил собственную жену гонореей, - эта мысль была ей неприятна. И общество Любаши ее в данный момент тяготило.
   Как будто почувствовав это, Люба поднялась, вскинула сумочку на плечо.
   - Простите, Ксения Алексеевна, я не хотела Вас обидеть, - сказала она. Она и сама толком не понимала, в чем виновата, однако от стыда готова была провалиться сквозь землю. - Я, пожалуй, пойду, Ксения Алексеевна. До свидания.
   - Да, да, всего хорошего.
  
   Очутившись дома, Ксения вздохнула с облегчением. Слишком много людей, слишком много общения, слишком много эмоций, и по большей части - отрицательных.
   Ее появление в отделе после девятимесячного перерыва никого не оставило равнодушным. Еще бы. Последний раз ее видели стройной, красивой, уверенной в себе женщиной, на которую лучшая половина института смотрела с завистью, худшая - с вожделением. Теперь же, к нескрываемому удовольствию женщин, перед их глазами предстала непомерно растолстевшая и безвременно увядшая тридцатипятилетняя тетка.
   И удивительно, как у них у всех сразу изменилась манера общения. Раньше - завидовали и обращались сухо и холодно, за спиной поливали грязью, строили каверзы и интриги. Теперь - стали вдруг обходительными, милыми и добрыми, а в некоторых глазах мелькало откровенное сочувствие. Что это? Жалость к поверженному врагу? К конкуренту, сошедшему с дистанции? Может ли женщина по-человечески относиться к той, которая ее моложе, красивее и умнее? Если, конечно, это не ее дочь. И если, конечно, они не лесбиянки. Да, может. Например, если у той случается какое-нибудь ужасное несчастье. Тогда на какое-то время все вдруг становятся добрыми и участливыми. Сделав скорбные лица, гладят несчастную по головке и даже, в строгом соответствии с этикетом, картинно роняют две или три слезинки. Однако проходит положенный для сочувствия срок - и все возвращается на круги своя.
   Это что касается женщин. Мужчины - те более откровенны. Была красивая - смотрели с вожделением. Стала толстой уродиной - смотрят равнодушно и презрительно, как на пустую пивную кружку. А как еще на нее смотреть, если она пуста и, следовательно, не будет от нее никакой пользы? А как смотреть на женщину, от которой у тебя не встает и которую, следовательно, ты никогда не трахнешь? Даже в своем воображении?
   Один только душка Семен Альбертович посмотрел сочувственно. Долго мял ее руку в своих сухих ладонях и даже слегка приобнял. За плечи. Потом самолично препроводил в аудиторию и даже толкнул перед публикой хвалебную речь: дескать, какая у нас Ксения умница и как им всем крупно повезло, что она согласилась подискутировать с ними на тему своей замечательной диссертации. Деликатный мужчина. Очень ее поддержал. Если бы не Семен Альбертович, она бы, как пить дать, психанула и разрыдалась от унижения.
   Но теперь, слава Богу, все кончилось. До следующей среды можно отдыхать. Уткнуться в компьютер и забыть обо всем на свете. К черту амбиции, оскорбленное самолюбие и комплекс неполноценности! К черту жалостливые и снисходительные взгляды со стороны женщин и презрительные - со стороны мужчин. Да здравствует интернет, где нет и не может быть никаких взглядов, кроме взглядов на жизнь, разумеется. Где никто не видит, что она толстая и потасканная. Что по ней давно плачет парикмахерская и салон красоты. Где не требуется накладывать на себя тонны косметики, чтобы произвести впечатление. И где она может доказать всем и каждому, что она умная женщина и интересный собеседник.
   Ксения скинула туфли и куртку и прошла в спальню. Как все-таки чудесно побыть одной. Надеть на себя старый несвежий халат с грязными, напрочь оттрепанными помпончиками на поясе. И никто не будет, глядя на тебя, морщиться и принюхиваться к твоим подмышкам. За ужином читать жутко интересную книжку, и картошка время от времени будет падать на пол, чай прольется, а хлеб раскрошится. И никто не скажет, что приличные люди за столом не ведут себя, как последние свиньи. А после ужина плюхнуться в кресло, задрав ноги куда-нибудь повыше. И никто не будет коситься на твои небритые лодыжки, посиневшие от сидячего образа жизни. А потом сидеть за компьютером до глубокой ночи. И никто не скажет тебе, что ты а) манкируешь своими обязанностями и б) не даешь людям спать. И еще: можно раскидать по всей комнате свое нижнее белье. Можно оставить волосы на массажной щетке, а щетку "забыть" в ванной. Можно целый день проходить неумытой и непричесанной и даже - в таком виде лечь спать! Можно не складывать трусики в одну стопочку, а маечки в другую, - а просто покидать все в одну "братскую" кучу. И никто не сделает тебе замечания, не бросит укоризненный взгляд, не приведет в пример свою обожаемую маменьку, не перескажет свод маминых правил, регламентирующих ведение образцового домашнего хозяйства.
   И будет на земле мир, и в человеках - благоволение.
   Ксения прошла на кухню. Включила телевизор. Вывалила в раковину с десяток картофелин.
   Срезая широким серпантином картофельную кожуру под вялое бормотанье телеведущего, она продолжала размышлять. После пяти лет брака, освободившись от мужа, семейных обязанностей и ответственности, ощущаешь себя абсолютно свободным человеком. Совершенно свободным. Невероятно свободным. До жути. И это такое ощущение - фантастическое, упоительное, ни с чем не сравнимое. Вселенский кайф. Какой, вероятно, испытывали Дедал и Икар, поднимаясь на своих крылышках к солнцу.
   Конечно, кайф - дело хорошее. Однако возникают вопросы. Например: хочет ли она провести в одиночестве всю оставшуюся жизнь? Ксения округлила глаза и замотала головой. Нет, категорически нет. Она хочет иметь семью. Хочет кого-нибудь любить, воспитывать детей. Читать им книжки, катать на санках, играть с ними в разные игры и учить всему, чему за три с половиной десятка лет научилась сама. Значит, надо ловить мужика. Да, но как с такой рожей...
   Ксения бросила в раковину недочищенную картофелину и поспешила к ближайшему зеркалу. Внимательно изучив свое отражение, тихо, но внятно выругалась. Все как прежде. Ни малейших изменений. Морщины на лбу, у глаз и возле рта. Тестообразная, рыхлая кожа. Под глазами мешки. На шее складки и второй подбородок. Толстое брюхо, толстые ноги. Страшилка из комикса. Такими только детей пугать.
   Ксения тяжело вздохнула и поплелась обратно в кухню - дочищать картошку. Ее взгляд ненароком пробежался по столу, оттуда перескочил на подоконник, машинально двинулся к холодильнику и - уперся в бабушкин "Талмуд". В мозгу сверкнуло, словно молния: эликсир молодости! А почему бы и нет? Ведь помогло ей похмельное зелье, помогла живая вода. Может, и это поможет? Во всяком случае, рассудила Ксения, вреда не будет.
   Она поставила картошку на огонь, сама же, прихватив Талмуд, побежала в кладовку - отмерять необходимые для зелья ингредиенты.
   Способ приготовления эликсира молодости оказался довольно сложным. Снадобье следовало варить поэтапно. На первом этапе приготовлялись шесть настоек, которые надо было выдерживать три дня. На четвертый день варились отвары, и ингредиенты смешивались. Поэтому рассчитывать на скорый эффект не приходилось. То есть эффект, может, и будет скорым, только зелье можно будет попробовать не раньше чем через три дня. Это было досадно. Хотелось прямо сейчас и на блюдечке с голубой каемочкой.
   Аккуратно заполнив шесть склянок водкой и спиртом, в предписанных объемах, Ксения поставила баночки в темное место и приступила к ужину.
   Две средних размеров картофелины, тарелка кислой капусты, две сосиски, два тонких кусочка зернового хлеба. Это, конечно, не диета. Выбор адекватной диеты, с торжественной присягой "не изменять своей избраннице ни при каких обстоятельствах", был назначен на завтра. Пока же она решила просто исключить из своего рациона жиры, мучное и сладкое.
   К чаю, по случаю новой жизни, ничего не было, поэтому пришлось "закусывать" его интернетом. Отличный десерт, между прочим. Сразу забываешь про торты, шоколадки и прочий кулинарный отстой.
   Стоило ей только войти в сеть, как в "аське" тут же начали стучаться:
   270434083 (20:25 PM): Дипломы и курсовые работы по маркетингу, бухучету, финансам, экономике, статистике, информатике, программированию выполним. Высокий уровень работ! 8-916-575-3978
   Спасибо, не надо, сказала Ксения и запихнула назойливых нахалов в игнор-лист. В ту же минуту на панели инструментов замигала еще одна иконка - опять стучатся.
   Ксения открыла сессию:
   Volk (20:27 PM): Привет, Jouja! Я парень из Москвы. Буду не против встретиться с тобой в реале, чтобы Ты в полную силу задушила меня бедрами. Как смотришь? Если Ты не против это сделать, то пиши на icq # 217713191.
   Обычно такого рода "сексуальных маньяков" Ксения без лишних слов и причитаний ставила в игнор-лист. Но сегодня она была слишком взвинчена, чтобы пропустить эту реплику мимо ушей. Столько унижения вытерпела на работе; теперь всякая сволочь будет глумиться над ней еще и дома. Думает, гад, если ей тридцать пять, так она уже под любого готова лечь. Без разбора. Сука какая! "Ну, я тебе покажу, маньяк паршивый!"
   Ксения набрала в окошке текст и кликнула на кнопке "Отправить". В "аське" немедленно появился ответ:
   Jouja (20:30 PM): Чуть позже, Volk! Я еще не всех передушила, кого наметила. Так что вставай в очередь. Летальный исход гарантирован. Оргазм в момент смерти. Или смерть в момент оргазма. Который вариант тебя больше прикалывает?
   За сим она препроводила мерзавца в игнор-лист.
   Через минуту опять замигала желтая иконка в виде конвертика. Опять стучатся. Ксения открыла сессию:
   Arthur (20:32 PM): Вот и я. Как поживаешь, Жужелица?
   Jouja (20:34 PM): За Жужелицу ответишь!
   Arthur (20:37 PM): Не узнала? Помнишь, мы с тобой пару дней назад на женском форуме разговорились?
   Ксения вспомнила. Тот самый парень, который активно агитировал за мужскую верность. И где бы вы думали? Ага, смешно сказать - на дамском форуме. Ну, с этим можно поболтать, этот с первых слов под юбку не полезет.
   Jouja (20:40 PM): Да, вспомнила. Привет.
   Arthur (20:42 PM): Как здоровье?
   Ксения обозлилась. На гонорею намекает. Залез на дамский форум, начитался чужих секретов. Не очень-то приятно обсуждать с молодым человеком собственные венерические заболевания. Тем более - которого "видишь" второй раз в жизни.
   Jouja (20:43 PM): Здорова как бык. А ты - в монахи уже постригся?
   Arthur (20:44 PM): Мне это не надо. Я и так могу себя держать в разумных рамках. Ты по жизни что делаешь?
   Jouja (20:45 PM): Я - историк. А ты?
   Arthur (20:46 PM): Я - программист.
   Jouja (20:47 PM): Для программиста ты вполне сносно выражаешь свои мысли. На русском языке, я имею в виду. Мне казалось, что программисты способны общаться исключительно на языке машинных кодов.
   Arthur (20:49 PM): Разные бывают программисты. У меня, например, два высших образования - МИЭМ и итсфак МГУ. МИЭМ окончил, чтобы получить профессию, истфак - для души и общего развития.
   Jouja (20:51 PM): Значит, ты тоже историк, по совместительству?
   Arthur (20:52 PM): У меня специализация - история искусства. Так что на досуге можем и об искусстве поговорить. Хочешь - по-русски, хочешь - на языке машинных кодов.
   Jouja (20:53 PM): Ха-ха! А я специализируюсь на славянской мифологии. А еще интересуюсь психологией.
   Arthur (20:54 PM): Как же ты, психолог, не сумела мужа удержать? Не знакома с психологией мужчины?
   Jouja (20:55 PM): Вероятно, причина в том, что в последние девять месяцев я от него очень отдалилась, замкнулась на своей работе. Но ведь я писала диссертацию! Наверное, можно было меня понять!
   Arthur (20:57 PM): Если он фактически завел вторую семью, значит, скорее всего, дело тут не только в диссертации. Наверняка было какое-то более веское основание. Ты что-то недоговариваешь. Голову даю на отсечение.
   Веское основание! Ну еще бы. Она перестала удовлетворять его эстетическим идеалам. То есть, грубо говоря, растолстела, постарела и подурнела. Только Артуру знать об этом совершенно необязательно.
   Jouja (20:59 PM): Возможно, ты прав. Может, сменим тему?
   Arthur (21:00 PM): Да, конечно. О чем желаешь поговорить?
   Jouja (21:02 PM): О тебе. Сколько раз ты был женат? И скольким женам тебе удалось не изменить ни разу?
   Arthur (21:03 PM): Я никогда не был женат.
   Jouja (21:05 PM): Тогда, извини, все, что ты говорил о мужской верности, - пустые слова. Сначала попробуй не изменять жене на деле, а потом уже наводи тень на плетень.
   Arthur (21:06 PM): Это не пустые слова, Жужа. Это мои убеждения. И лично я на месте твоего мужа не стал бы заводить любовницу, я бы просто и честно с тобой развелся.
   Jouja (21:07 PM): Ну спасибо, обласкал.
   Arthur (21:08 PM): Извини. Я не имел в виду наезжать на твою персону. Я имел в виду, что если бы я вдруг перестал получать от семьи то, для чего я ее, собственно, завел, - в этом случае я бы просто развелся. Вот и все.
   Jouja (21:10 PM): Хорошо. Допустим, ты нашел свой идеал: стройная, умная, сексапильная красавица. Женился. А через десять-двадцать лет она стала толстой и некрасивой. Лицо обрюзгло, покрылось морщинами, под глазами набухли мешки, появился второй подбородок и так далее. Короче говоря, вместо идеала ты имеешь пугало, которое, натурально, никаких эмоций у тебя больше не вызывает. Что будешь делать? Разведешься? Ведь совершенно очевидно, что с такими внешними данными ей будет крайне сложно найти мужа.
   Jouja (21:13 PM): Ау!
   Jouja (21:18 PM): Артур! Где же ты?
   Arthur (21:20 PM): Вопрос довольно трудный. Я не готов ответить на него сейчас. Да это и не требуется. Ведь речь идет о том, что будет через десять или даже двадцать лет. Возможно, к тому времени мои взгляды на отношения между супругами изменятся. Я не знаю. Но в любом случае, мои действия будут зависеть от конкретной ситуации, в которой окажусь я и моя предполагаемая жена.
   Jouja (21:21 PM): Мне нравится твоя прямолинейность.
   Arthur (21:23 PM): Вот, кстати, Тициан, например, обходился без любовниц. Хотя он овдовел в ранней молодости (его жена умерла при родах), однако ни до ее смерти, ни после он не прибегал к услугам куртизанок. Вскоре после смерти жены у него было одно мимолетное увлечение - и все. Больше он с женщинами отношений не имел.
   Jouja (21:25 PM): Может, он до такой степени был погружен в свое искусство, что все остальное было ему по барабану?
   Arthur (21:26 PM): Возможно.
   Зазвонил телефон.
   - Ксюша, родная!
   - Гриша! Ты?! Как поживаешь?
   В трубке воцарилось молчание. Ксения подтащила аппарат к столу. Правой рукой напечатала сообщение:
   Jouja (21:29 PM): Артур. У меня межгород. Это надолго. Ухожу. Пока.
   После минутной паузы Гриша сказал - запинаясь и явно нервничая: - Ты разве не в курсе? Мама не говорила тебе?
   - Да, да, я знаю, - сочувственно покивала Ксения. - Я спрашиваю: как ты себя чувствуешь? Как настроение?
   - Погано.
   - Что погано? - забеспокоилась Ксения.
   - Все погано. Чувствую себя погано. Настроение поганое.
   - Неужели так плохо?
   - Не то слово. Просто ужасно. - Гриша всхлипнул и засопел. - Днем, на работе, думаю только о ней, работать не могу. По ночам - еще хуже. Не могу спать. Все представляю, как этот мерзавец ее... обнимает, целует и ... все остальное.
   - Ты сам себе душу травишь. Зачем?
   - Ты не понимаешь. Я люблю ее. Я не могу просто взять и выкинуть ее из головы.
   - Гришенька, милый! Ну, может, она еще вернется. Она ведь всегда возвращалась.
   - Нет, Ксюша, она не вернется. В этот раз не вернется. В этот раз все по-другому. В этот раз она меня бросила. Собрала чемоданы и ушла.
   На минуту повисло тягостное молчание. Ксения медленно проговорила: - Знаешь, я почти уверена, что для него это мимолетное увлечение, эпизод. Ведь она старше его на десять лет!
   - Ты не знаешь свою мать. Она способна свести с ума двадцатилетнего юношу.
   - Я знаю. Но, понимаешь ли, вся фишка в том, что это временное умопомешательство. Это проходит. И довольно быстро. Убей меня Бог, ну не станет мужчина в самом расцвете сил связывать свою жизнь с пятидесятисемилетней старухой!
   - Не смей называть свою мать старухой! - возмутился Гриша. - Алена - самая красивая, самая привлекательная, самая обаятельная и самая сексапильная из всех женщин, которых я когда-либо знал.
   - И тем не менее - ей пятьдесят семь лет. Она его не удержит. Голову даю на отсечение - через пару месяцев она вернется, побитая, как собака. Будет лизать тебе руки и виновато заглядывать в глаза.
   - Через пару месяцев я умру.
   - Не смей так говорить!
   - Да, растаю, как свечка.
   - Гриша!!!
   - Да. Каждый день он приходит в мой офис. Сияет и лоснится, как кот, обожравшийся хозяйской сметаны. Ты не поверишь, я готов придушить его собственными руками. Я не шучу.
   - Гриша!!!
   - Да, да, я знаю, это низко. Но я ничего не могу с собой поделать.
   Пауза.
   - Знаешь, может, тебе того... ну, знаешь, как говорят: "Клин клином вышибают".
   - Ты имеешь в виду - завести любовницу?
   - Ну... типа того.
   - Ты сама-то понимаешь, что говоришь? Как я могу прикоснуться к другой женщине, если я схожу с ума по твоей матери?
   - Да, прости, я не подумала.
   - Господи, Ксюша, мне так плохо!
   - Может, ты приедешь на недельку ко мне?
   - А что ты скажешь Михаилу? Мой бедный отчим умирает от несчастной любви...
   - Я ушла от Михаила, - мрачно перебила Ксения.
   На минуту воцарилось неловкое молчание.
   - И ты тоже... - начал было Гриша.
   - Нет, не я. Он полгода жил с другой женщиной.
   Долгая пауза.
   Гриша вздохнул, сказал с жалостью: - Бедняжка. Сочувствую.
   - Да нет, ничего. Я в порядке.
   - Ты - сильная.
   - Ты тоже сильный, - с нажимом сказала Ксения. - Наберись терпения и жди. Она вернется, вот увидишь.
   - Я постараюсь.
   - Постарайся. И, если захочешь, приезжай ко мне. У меня квартира просто огромная. Дюжину мужиков поселить можно.
   - К сожалению, не могу. Прохоров в отпуске. Если и я еще исчезну, все полетит в тартарары.
  

Глава 5

   Ксения, совершенно голая, стояла перед зеркалом и круглыми от ужаса глазами смотрела на свое отражение.
   В субботу она закончила довольно сложный процесс приготовления эликсира молодости. Процедила и упарила настойки, сварила еще двенадцать снадобий, которые затем смешала друг с другом по весьма замысловатой схеме. В результате всех этих манипуляций в холодильник, аккуратно подписанные, были убраны три склянки. Одна, с раствором темно-коричневого, почти черного цвета - для утреннего приема; другая, с жидкостью красно-кирпичного оттенка - для дневного приема; третья, с отваром светло-желтого цвета - для вечернего приема.
   В воскресенье с утра, прочитав на всякий случай краткую, но горячую молитву, Ксения начала курс. В течение пяти дней она аккуратно и систематически пила заветную жидкость. В понедельник утром весы показали семьдесят пять кг. Во вторник утром - семьдесят три кг. В среду утром - семьдесят один кг.
   В четверг с утра, еще лежа в постели, она почувствовала, что с ней творится что-то неладное. Ощупав себя руками, Ксения обнаружила, что ее здоровенный живот куда-то... исчез. Пулей выскочив из постели, она сорвала с себя ночную рубашку и устремилась к зеркалу. И - застыла от ужаса, пораженная безобразной, совершенно отвратительной картиной. Действительно верно, ее гадкий, круглый, как глобус, живот исчез без следа. А бедра и задница похудели так, будто из них отсосали тонну жира. Второй подбородок тоже куда-то пропал.
   Ксения встала на весы. Шестьдесят два кг ровно. При росте метр шестьдесят восемь - вес идеальный, ничего не скажешь. Ровно столько она весила, когда училась в десятом классе. Только в десятом классе кожа у нее была гладкая и ровная, а теперь на попе, бедрах и животе - свисала отвратительными толстыми складками. Смотреть на это без дрожи было просто невозможно.
   Ксения произвела в уме небольшой расчет. В воскресенье она весила семьдесят семь кг. Выходит, за каких-нибудь четыре дня она похудела на пятнадцать кг! Неудивительно, что ее кожа стала, как гофрированная бумага. Ведь это все равно как если бы ее сначала надули, как воздушный шарик, а потом - быстро-быстро сдули. Шарик ведь тоже, когда его сдувают, собирается в дряблую резиновую гармошку.
   Постепенно первый шок прошел, на смену ему явилась паника. Как теперь жить? Ведь это ни на пляж, ни в баню - никуда. Даже шорты коротенькие и то не наденешь. А как быть с мужчинами? Любой, даже самый добродушный и жалостливый, как только увидит - удерет без задних ног. И больше никогда не вернется.
   Что же делать? Вот гадкое зелье! Не надо было слушать "бабушкины сказки". Не надо было пить эту коварную микстуру. Раньше она была просто толстой теткой, как миллионы российских женщин. А теперь - будет ходить задрапированная складками из собственной кожи. Нет, это просто кошмар! Вылить к чертовой бабушке это зловредное зелье! Ксения повернулась и, тряся складками, побежала на кухню.
   В прихожей затренькал телефон.
   - Алло.
   - Ксюха, привет.
   - Тата, какой ужас!
   - Что-нибудь случилось?
   - Нет, я, наверное, повешусь.
   - Да что стряслось? Давай, говори.
   - У меня на животе складки.
   - И это все?
   - По-твоему, этого мало?
   - Чтобы повеситься? Пожалуй, маловато.
   - Но не могу же я с ними жить?
   - Почему? Другие живут.
   - Кто это - другие?
   - Я, например.
   - У тебя на животе складки?!
   - А ты думала, почему я ношу закрытый купальник?
   - Теперь понятно. Но откуда у тебя складки?
   - После родов у всех остаются. Пока носишь, кожа сильно растягивается. Потом все уходит, живот опадает, а кожа остается. Ну и собирается в складки. Тут уж ничего не поделаешь.
   - И ты живешь с этими складками восемнадцать лет?!
   - Ну да.
   - И ничего не можешь поделать?
   - А чего ты с ними поделаешь?
   - Не знаю, я не врач. А что говорят врачи?
   - Ну что... пластику, например, сделать можно.
   - Пластика мне не по карману. Ну а какой-нибудь там массаж? Растирания? Лазерная терапия?
   - Про растирания я ничего не знаю. Но я слышала, что если кожа сразу не стянулась обратно - это все, кранты. На всю жизнь.
   - Не может быть... - Ксения разрыдалась в трубку.
   - Ксюха, да ты чего? Ну, складки и складки. У всех складки. - Она немного помолчала. - Кстати, у тебя-то откуда складки? Ты же не рожала.
   - Я... я похудела, - Ксения всхлипнула и принялась размазывать слезы по щекам.
   - Что, так похудела? - изумленно переспросила Татьяна. - Аж до складок? Но как тебе это удалось? Герболайф?
   - Да нет, не герболайф. Просто я... - Ксения осеклась. Она вдруг вспомнила, что бабушка запретила ей рассказывать людям про "Талмуд" и про то, что в нем написано.
   - Не герболайф? Тогда что?
   - Я... я... - Ксения судорожно пыталась придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение произошедшей с нею перемене. - Я... ты знаешь, я целых две недели ничего не ела.
   - Постой-ка, а сколько ты сбросила?
   - А...э-э... пятнадцать.
   - Пятнадцать - чего? - уточнила Татьяна. - Килограмм?
   - Ну да.
   - Две недели ничего не ела и сбросила пятнадцать килограмм, - задумчиво повторила Татьяна. - Нет, это невозможно, - решительно заявила она. - Признавайся: ты принимала тайские таблетки? Супер-супер-супер стронг, да?
   Поняв, что влипла в историю, Ксения принялась бормотать себе под нос нечто нечленораздельное.
   - Что ты там мямлишь? - строго спросила Татьяна.
   - Я... нет, ничего...
   - А может, ты принимала "Яблоко похудения"? Или пила "Сибирскую ласточку"?
   Неожиданно Ксению осенило: - Ничего я не принимала. Просто вдобавок ко всему у меня эти две недели был неукротимый понос.
   - Две недели понос?! - удивилась Татьяна. - Случаем, не дизентерия?
   - Нет. Впрочем, не знаю.
   - Как это не знаешь? Ты к врачу-то ходила?
   - Не-а.
   - Ну, девочка. Ну, ты без башни. Две недели понос, тает, как свечка, и - сидит, от медицины прячется. Ты чего ждешь? Когда копыта сами собой откинутся?
   - Я... нет... - Ксения на минуту запнулась. - Я... в общем... ты знаешь, мне уже лучше. Понос прошел. И я уже ем понемножку. Вот яблоко с утра скушала...
   - Яблоко скушала! После поноса! Ты в своем уме?! Кто же яблоки хавает при желудочном расстройстве?
   - А что надо хавать?
   - Ну, бульончик там, кашку манную. И то - без молока.
   - А-а.
   - И я бы на твоем месте сходила к врачу. А вдруг у тебя глисты? Иначе почему ты так резко похудела?
   - Типун тебе на язык. Глисты...
   - А что? Есть такой жуткий глист - солитер называется. Вгрызается в печень и в легкие и высасывает из человека все соки. Жертва тает прямо на глазах. Ну вот в точности, как ты. Так что давай-ка бери ноги в руки - и к доктору.
  
   В тот день Ксения, действительно, сходила к доктору. Только не к тому, который по кишкам, а к кожнику и к хирургу.
   Ее появление у дерматолога произвело самый настоящий фурор. Лишь только она скинула с себя одежду, как врачиха, дама полная и не первой молодости, восхищенно всплеснула руками: - Ой, милочка! Как Вы замечательно похудели! Наверное, килограммов двадцать сбросили?
   - Пятнадцать.
   - А что принимали? Герболайф?
   - Тайские таблетки супер-супер-супер стронг, - с важностью объявила Ксения, дабы избавить себя от необходимости выдумывать байки про понос и двухнедельное голодание - а то еще, чего доброго, заметут в инфекционное, с подозрением на дизентерию. Это ж все-таки поликлиника, а не светская тусовка.
   - Неужели тайские?! - изумилась врачиха и тут же бросилась к столу записывать название. - Надо же! А я-то думала, что это все вранье. И сколько времени принимали?
   - Месяц, - брякнула Ксения.
   - Результат потрясающий. Сегодня же позвоню по объявлению и начну курс.
   - Доктор, - робко спросила Ксения. - А что мне с этими складками делать?
   - А что складки? Они Вам разве мешают?
   - Конечно, мешают. Я ведь не могу даже купальник надеть, - жалобно проговорила Ксения.
   - Носите закрытый.
   - А бедра?
   - Штанишки тоже возьмите подлиннее.
   - Но ведь я... - Ксения хотела сказать, что она еще молода и ей тоже хочется пофорсить в откровенных купальничках и коротеньких шортиках.
   - О, я Вас прекрасно понимаю, - махнула рукой врачиха. - Но тут, знаете ли, приходится выбирать: или фигура, или кожа - что-нибудь одно. Впрочем, - прибавила она с великодушием старой доброй тетушки, приготовившейся осыпать племянницу щедрыми подарками, - можете сделать пластическую операцию. Тогда будете выглядеть вообще роскошно. - И она выразительно закатила глаза и выставила вверх большой палец.
   - На пластическую операцию у меня денег нет, - печально сказала Ксения.
   - Тогда живите как есть.
   У Ксении задрожал подбородок. Врачиха посмотрела на нее сочувственно: - Да Вы не расстраивайтесь. Привыкнете. Да и складки со временем тоже немного подтянутся.
   - А нельзя их какой-нибудь мазью? Или там массаж, электротерапия?
   - Мази - нет, бесполезно. А вот массаж рекомендую. Кожа станет эластичнее, и складки слегка рассосутся. Кстати, у меня есть хороший массажист. И берет недорого - 20 у. е. в час. Дать телефончик?
   - Да, дайте, пожалуйста, - с грустью отвечала Ксения. Телефончик был ей абсолютно без надобности: из своей зарплаты она могла бы оплатить пять-шесть сеансов массажа, но тогда ей пришлось бы в течение месяца воздерживаться от еды и питья. Однако чтобы не обижать врачиху отказом, телефончик взяла.
   Хирург - мужчина средних лет с выразительной ямочкой на подбородке - был куда менее многословен.
   - Сами собой складки никуда не уберутся. Регулярный массаж и физические упражнения в течение двух-трех лет восстановят эластичность кожи, но только отчасти. Для полного восстановления эпителия нужна пластическая операция. Вопросы есть?
   Вопросов не было, и Ксения, удрученная, поплелась домой.
   Дома она бросилась на диван и зарыдала. Она билась в истерике и поливала подушку слезами, пока ее не сморил сон.
   Проснувшись, она решила подойти к делу более конструктивно. В свое время как психолог-любитель она пропагандировала всем своим знакомым один весьма полезный психологический прием. Теперь решила "опробовать" его сама.
   Итак. Сесть в кресло поудобнее. Зажечь свечу. Около десяти минут смотреть на пламя, расслабляясь и ни о чем не думая. Теперь, продолжая глядеть на пламя, сконцентрироваться на проблеме, трезво и спокойно исследовав ее со всех сторон. После этого принять решение.
   "Итак, проблема: пять дней я принимала "волшебное" зелье, и теперь с меня кожа свисает складками. Вопрос первый: Что я могу с этим поделать? Возможно ли вообще исправить эту ситуацию? Да, можно сделать пластическую операцию. Но у меня нет денег на пластическую операцию. Деньги можно, в конце концов, заработать. Но на это потребуется время. Да, но на решение любой проблемы требуется время. Хорошо, оставим это решение как запасное. Вопрос второй: Что мне делать теперь с зельем? Продолжать пить? Или бросить? Думаю, прежде всего, надо еще раз внимательно прочитать, что написано о нем в "Талмуде". Читаю: "Омоложение внутренних органов; гормональный баланс; омоложение кожных покровов и роговых окончаний; сжигание подкожного жира; выведение шлаков; очищение крови и лимфы, регуляция секреторных функций, укрепление мышечной массы, стойкий иммунитет". Есть! Вижу две ключевые фразы: "Сжигание подкожного жира" и "Омоложение кожных покровов". То, что со мной произошло, думаю, можно квалифицировать как "сжигание подкожного жира". То, что "омоложения кожных покровов" пока что не произошло - совершенно очевидно. Вывод: есть шанс, что в скором времени именно это и произойдет. Значит, делать нужно следующее: продолжать пить зелье и ждать".
   Ксения встала, задула свечу и улыбнулась. Хороший прием, ничего не скажешь. Нервы успокоились, от давешнего отчаяния не осталось и следа. Она чувствовала себя вполне разумной женщиной, способной трезво смотреть на вещи и адекватно реагировать в нестандартной ситуации.
   Прошло пять дней. Ксения аккуратно принимала снадобье - утром, днем и вечером. Но эликсир почему-то не действовал. Каждый час она стаскивала с себя штаны и придирчиво осматривала живот и бедра. Складки были на месте. С каждым днем ее терпение истощалось все больше и больше, а пресловутый "разумный взгляд на вещи" отступал в далекую перспективу, уступая место беспокойству, страху и тоскливому ожиданию. В понедельник надежда на благоприятный исход окончательно оставила ее и мало-помалу ей овладело тупое отчаяние. В этот день она ни разу не сняла с себя одежду. Весь день она провалялась на диване, ни о чем не думая и бессмысленно разглядывая трещины на потолке.
   Во вторник, провалявшись в постели до обеда, Ксения накинула халат и поплелась в сортир. Когда она плюхнулась на унитаз, полы халатика, по обыкновению, разъехались и ее равнодушному взгляду открылись собственные бедра. В мозгу автоматически прозвенел звоночек: что-то с ними не так. Ее взгляд механически скользнул на висящий на двери календарь, на котором на фоне Альпийских гор красовалась голая девица, потом вернулся обратно. Минуту она тупо смотрела на свои ноги, и тут до нее дошло: складки! На бедрах не было складок! Стройные, плотные, покрытые гладкой и упругой кожей, они были ничуть не хуже тех, что демонстрировала на двери самоуверенная дамочка с раскосыми глазами!
   С криком "Йес!" Ксения сорвалась с толчка и бросилась к ближайшему зеркалу, на ходу срывая с себя халат и стаскивая трусы.
   Быстро и деловито осмотрела себя со всех сторон. На теле не было ни единой складочки - ни на животе, ни на попе, ни на бедрах, ни на шее. Создавалось такое впечатление, что ее хорошенько отутюжили через мокрую тряпку - кожа была гладкой, эластичной и шелковистой, как у девочки-пятиклассницы. И, что было особенно приятно, на лице тоже не было ни одной морщинки! Разгладились глубокие бороздки, прорезавшие лоб, разгладились складки возле рта и в уголках глаз, разгладились отвратительные мешки под глазами, делавшие ее похожей на старуху с почечной недостаточностью. Приятнейшая трансформация произошла также и с бюстом - груди слегка уменьшились в размерах, но стали плотными и упругими. Такие груди она видела только у купальщиц на картинах кисти Ренуара.
   Весь тот день Ксения не могла ни есть, ни пить, ни работать. Она оттерла до блеска все имевшиеся в квартире зеркала и целый день ходила от зеркала к зеркалу, скрупулезно рассматривая свое "новое" тело. Она то подносила зеркало к окну, к свету, то, наоборот, задергивала занавески и включала в комнате искусственное освещение. Она поставила к самому большому зеркалу табурет, разделась догола и, напевая "Кто может сравниться с Матильдой моей?", принялась "выделываться" на все лады. Она стояла перед зеркалом и принимала самые разные позы: наклонялась вперед и назад, изгибалась, как гимнастка, ставила ноги на стул, подтягивала колени к подбородку, приседала и вставала раком, кружилась в безумном танце, делала разные выпады и танцевальные фигуры. Не веря своим глазам, она часами трогала и гладила свою нежную, гладенькую, изумительную кожу. Млея от восторга, целовала свои коленки, щекотала грудь и похлопывала себя по маленькой упругой попке.
   Эта безумная оргия самолюбования продолжалась до тех пор, пока в прихожей не затрещал телефон. Звонил Андрей, Мишкин сослуживец и закадычный друг-приятель.
   - Ксюха? Привет. Не узнала?
   - Отчего же, - Ксения состроила глазки своему отражению, - узнала. Привет.
   - Что поделываешь?
   - М-м-м... Да так... Смотрюсь в зеркала.
   - В зеркала - это как? В два сразу?
   - Ну почему в два? У меня тут их целая дюжина, не меньше...
   - Ну, ты крута...
   - Ага.
   - Слушай, я ведь по делу.
   - Да?
   - Тут у меня твоя ваза...
   - Какая ваза?
   - Ну ваза... помнишь, я подарил тебе на день рождения? Такая медная, с чеканкой. Помнишь?
   - Ну конечно. Моя любимая. Но как она у тебя оказалась?
   - Мишка зачем-то принес ее на работу. Ну, меня это, понимаешь ли, задело. Мой подарок. Какого хрена ей делать на работе?
   - Никакого.
   - Так, может, я того... привез бы ее?
   - Куда привез?
   - Тебе. Домой. Или ты занята?
   - Ага. Чертовски занята - у меня неконтролируемый приступ нарциссизма. Но к твоему приезду, так и быть, что-нибудь на себя накину.
   Через час пятнадцать раздался звонок в дверь. Этот час Ксения времени даром не теряла: приняла душ, побрила подмышки и кое-что еще, слегка подкрасилась и выжала из своих волос максимум возможного. В смысле прически. Свое новое, великолепное тело она облачила в лучшее вечернее платье - спереди соблазнительное декольте, сзади - умопомрачительный вырез, почти до поясницы. Осмотрев себя в зеркале со всех сторон, Ксения пришла к твердому убеждению, что в настоящий момент выглядит гораздо лучше, чем на фотографиях из прошлой жизни, которые она развесила по всей квартире - в качестве эталона, к которому должна была стремиться.
   Увидев хозяйку, Андрей слегка покачнулся и прислонился спиной к двери.
   - Ну и муд...ло! - выдавил он, облизывая языком пересохшие губы.
   - Не поняла, - опешила Ксения. - Кто... муд...ло?
   - Мишка, в натуре. - Ощупав хозяйку с головы до ног жадным взглядом, Андрей с трудом оторвался от многообещающего декольте и посмотрел Ксении прямо в глаза. - Я никогда не видел тебя такой красивой! - С некоторой обидой в голосе сказал он. В его тоне слышался явный упрек: как ты могла скрывать от меня такую красоту?! Его взгляд, не удержавшись, заскользил вниз и снова уперся в Ксенину грудь. - Но зачем он мне наврал? - непонимающе пробормотал он.
   - Что он тебе наврал?
   - Он сказал, что ты... - Андрей замялся и отвел взгляд. - Ну, в общем, неважно, что он сказал.
   - Знаю, знаю, - рассмеялась Ксения. - Знаю, что он тебе сказал. Что Ксюха из хорошенькой куколки превратилась в толстую потасканную корову, из которой песок сыплется.
   - Откуда ты знаешь? - опешил Андрей и удивленно воззрился на Ксению. Потом спохватился и поспешно добавил: - Я этому козлу не поверил, ты не думай.
   - Конечно, не поверил, - Ксения снисходительно улыбнулась. - Иначе бы не пришел.
   - Вот-вот, - Андрей с радостью ухватился за эту мысль, хотя на самом деле пришел из чистого любопытства - правду ли Мишка сказал, что Ксюха превратилась в "огородное пугало на восьмом месяце".
   Но до такой степени наврать! Андрей укоризненно покачал головой. Вот пидор гнойный! Но это, конечно, меняет все дело.
  
   Тот вечер они провели в ночном клубе. Слушали испанскую музыку и плясали до упаду. В два часа ночи Андрей отвез ее домой.
   В гостиной он повалился на колени и полчаса ползал вокруг ее ног, осыпая их пьяными поцелуями, которые мастерски перемежал витиеватыми комплиментами. Свое выступление (или лучше сказать - наступление) он закончил серенадой собственного сочинения, которую спел, аккомпанируя себе на расстроенном фортепиано.
   Это было настоящее произведение искусства. В нем было все: восхищение божественной красотой, признание в вечной любви, испепеляющая страсть и обещание неземных наслаждений. Музыка была тоже ничего себе, хотя соседям бенефис явно не понравился, ибо не успел пианист взять первые три аккорда, как они принялись дубасить в стенку чем-то тяжелым.
   На следующее утро Ксению разбудил телефон. Часы показывали десять. Андрей улетучился без следа. Впрочем, не совсем так. Откинув одеяло, Ксения обнаружила огромное количество следов его пребывания в своей постели.
   Она соскочила с кровати, схватила трубку и вместе с ней двинулась к ближайшему зеркалу.
   - Алло. - Тщательно осмотрев свое отражение в зеркале, она пришла к выводу, что выглядит еще лучше, чем вчера.
   - Ксюха, привет.
   - Тата? Приве-етик.
   - Как жизнь?
   - Моя жизнь? - воодушевилась Ксения. - Ты не поверишь.
   - Что такое?
   - У меня все ве-ли-ко-леп-но. За-ме-ча-тель-но. Чу-де-е-ес-но.
   - Хм-м-м... да? - недоверчиво спросила Татьяна. - А как же складки?
   - Какие складки?
   - Как это какие? - возмутилась Татьяна. - Неделю назад ты рыдала и грозилась повеситься из-за того, что у тебя весь живот в складках.
   - Ах эти... да их нету, - простодушно призналась Ксения.
   - Как это нету? - взъярилась Татьяна. - Неделю назад были - куда же они подевались?
   Ксения закусила губу. Вот дура! Проговорилась. Не могла промолчать. Теперь Танька не отвяжется, пока не вытянет из нее всю правду. А этого нельзя допустить ни в коем случае. Надо срочно что-то придумать. Тот раз выдумывала, откуда они взялись, эти дурацкие складки, теперь надо выдумывать, куда они подевались. Адекватных мыслей в голову не приходило, и она брякнула с бодуна: - А я пластику сделала.
   - Ты - пластику?! - Татьяна аж задохнулась от негодования. - Не морочь мне голову! У тебя таких денег нет!
   - Денег?... Ну... я... м-м-м... взяла взаймы.
   - У кого?!
   - У кого? Да есть тут один чел.
   - Да какой чел даст тебе взаймы тысячу баксов?
   - Тысячу баксов?! - в неподдельном изумлении вскричала Ксения.
   - Погоди, что-то я не врубаюсь: ты что, меньше заплатила?
   - Я? Да. То есть нет. Тысячу, конечно, тысячу.
   - И кто же этот чел, который дал тебе деньги?
   - Ну, это один мой приятель...
   - Приятель?!
   "Ой, Господи, ну я и дура!" - чуть было не вскричала Ксения и хлопнула себя кулаком по лбу. Вслух же радостно промурлыкала: - Татуля, у меня ведь теперь есть бойфренд!
   - Бойфренд? Отлично, - сказала Татьяна тоном, говорившим красноречивее всяких слов: пытаться сбить ее с толку - абсолютно бессмысленно. - Так кто дал тебе деньги?
   - Он и дал. Ему, видишь ли, хочется, чтобы я была красивой и сексапильной.
   - Скажите пожалуйста!
   - Ага, - радостно подтвердила Ксения. - А знаешь, кто он? Держись за стул. Это Андрюха, Мишкин приятель и сослуживец.
   - Ага, - многозначительно прокомментировала Татьяна. - Похоже, они решили пустить тебя по рукам на этом своем развратном телевидении.
   - Ха-ха-ха! - весело рассмеялась Ксения. - Ты права: жутко развратная лавочка. Но руки у него - просто волшебные! Такие чуткие! И такие нежные! - При воспоминании об этих неземных руках она закатила глаза и издала сладострастный стон.
   - Так вы с ним уже того... переспали?
   - Скорее недоспали, - весело рассмеялась Ксения. - Лично я заснула в шестом часу утра.
   - Ну дала! Ты же только что рассталась с Михаилом. Когда же ты успела подцепить этого Андрея?
   - Как когда? Вчера...
   - Так ты отдалась ему после первой же встречи? - спросила Татьяна голосом, в котором звучали нотки нравственного превосходства. Уж она бы ни при каких обстоятельствах не опустилась до такого "свинства".
   - Ты спятила. Первый раз я с ним встретилась на собственной свадьбе - он был у Мишки шафером. Так что я его знаю уже больше пяти лет. Ну а вчера - вчера у нас с Андреем Петровичем завязался роман, - с важностью поведала Ксения. - Иными словами, между нами пробежала искра, и мы воспылали друг к другу безумной страстью.
   - Мда-а-а... - только и смогла вымолвить Татьяна.
   - Совершенно безумной, - подтвердила Ксения. - Всю ночь. Напролет. Угадай, сколько раз?
   - Пятьдесят, - иронически сказала Татьяна. - Тринадцатый подвиг Геракла.
   - Нет, не пятьдесят. Десять.
   - Не Геракл, - уверенно определила Татьяна и презрительно добавила: - Мельчает народ.
   - Ну, знаешь, - с легким осуждением возразила Ксения, - у Геракла все-таки были разные женщины, вот он и возбуждался как ненормальный. А дай ему одну какую-нибудь телку - думаешь, он смог бы трахнуть ее пятьдесят раз за одну ночь?
   - А ты думаешь, твой Андрей смог бы трахнуть за одну ночь пятьдесят разных женщин?
   - Разумеется, нет. Я бы никогда не допустила подобного разврата. И вообще, знаешь, все эти оргии - не в моем духе. Я уже после третьего раза пыталась его остановить. - Она сделала паузу и кокетливо хихикнула. - Наверное, проще было бы остановить грузовой состав.
   - Мда-а-а... - повторила Татьяна, как припев.
   - Знаешь, Татуля, я так безумно счастлива! Прям душа поет, и сердце наружу рвется.
   - Ясное дело. Любовь-морковь.
   - Вот именно. А знаешь, он ведь красавчик. Волосы черные-черные. Как вороново крыло. Нос - типично греческий, с горбинкой. А глаза - разные. Один глаз серый, другой - зеленый. И, представляешь, тот, который зеленый - в темноте светится. Как у кошки. Меня это так возбуждает!
   - Глаза возбуждают?
   - Глаз. Когда он в темноте горит и мерцает.
   - Ты извращенка.
   - Ерунда. Другие возбуждаются от вонючих носков и немытых подмышек! А я - всего лишь от глаза. Это так невинно!
  
   В тот день у Ксении был еще один бенефис. Как всегда по средам, она явилась в институт читать лекцию.
   На лестнице ей повстречался душка Семен Альбертович. Она как раз поднималась в отдел, а он спускался вниз со стопкой бумаги под мышкой. При виде Ксении у Семена Альбертовича отвисла челюсть, а руки безвольно вытянулись вдоль тела, с легким шелестом выпустив на ступеньки белоснежный бумажный шлейф. По всей вероятности решив, что у него начались галлюцинации, Семен Альбертович сперва зажмурил и открыл глаза, потом ущипнул себя за левое веко. Не помогло. Тогда он решил, что, возможно, все дело в очках. Он снял их и протер самым тщательным образом. Но "галлюцинация" как ни в чем не бывало продолжала стоять на лестнице и мило улыбаться. Тогда он робко протянул к Ксении руку и коснулся пальцами ее плеча.
   - Простите... - еле слышно пролепетал он. - Я просто... - он помотал головой, как будто пытаясь избавиться от наваждения. - Я не узнал Вас. Здравствуйте.
   - Добрый вечер. - Ксения протянула для рукопожатия руку. Пускай убедится, что она не привидение. А то стоит, как болван, и щиплет себя за что попало.
   Семен Альбертович благоговейно приложился к Ксениной ручке и увязался проводить ее до лаборатории.
   - А как же Ваша бумага? - Ксения выразительно посмотрела на мраморные ступеньки, сплошь усыпанные листами прекрасной ксероксной бумаги плотностью никак не менее 80 г/м2.
   - Черт с ней.
   Когда они вошли в комнату, Семен Альбертович многозначительно кашлянул и во всеуслышание объявил: - Вот, господа, это наша Ксения Алексеевна.
   Хотя уместнее было бы сказать не "господа", а "дамы", ибо, кроме самого Семена Альбертовича, в комнате не было ни одного мужчины.
   При этих словах головы всех присутствующих повернулись в сторону "дебютантки". Раздался всеобщий вздох изумления, после чего в комнате воцарилась мертвая тишина. Как будто огромный динозавр или сказочный дракон испустил последнее дыхание и... затих навсегда.
   Первой пришла в себя Звягинцева Наташка, молодая добродушная практиканточка с классическим крашеным каре, которое было ей абсолютно не к лицу.
   - Неплохо выглядишь, - с деланным безразличием заметила она. - И во сколько тебе обошлась починка фасада?
   - Не дороже денег, - небрежно обронила Ксения.
   - Пилинг? - поинтересовалась Анастасия Ивановна, дама в летах, с откровенной завистью разглядывавшая Ксенино юное и нежное личико.
   - Мезотерапия, - сквозь зубы процедила Ворона-Лариска, худая и желчная, известная всему институту своей неистощимой стервозностью.
   - Золотые нити, - уверенно вынесла свой вердикт Сонечка, миловидная брюнетка лет тридцати.
   Дамы выжидающе смотрели на Ксению в надежде получить стратегическую информацию из первых рук. Ксения подозревала, что если она не удовлетворит их неуемное любопытство, в дальнейшем ее жизнь может сильно осложниться.
   - Золотые нити, - сказала она, ибо первые два термина начисто вылетели у нее из головы.
   - Что я вам говорила? - Сонечка с важностью кивнула. - Ну, а лишний вес? Липосакция?
   - Липосакция не дает такого эффекта, - проворчала Ворона-Лариска. - Что-нибудь из новейших технологий. Эндермология?
   - Китайские травы? - неуверенно предположила Наташка.
   - Ну, ты сказала, блин! - насмешливо-презрительно возразила Ворона-Лариска. - На китайских травах за два года так не похудеешь. Я же говорю, это что-то суперэффективное. Элис в сочетании с миостимулятором?
   - Все не то, - загадочно усмехнулась Ксения.
   - Тогда что? Говори! - хором воскликнули заинтригованные дамы.
   - Тайские таблетки.
   - Не может быть! - выпалила Ворона-Лариска. - Моя подруга сожрала их целую тонну - ни капельки они ей не помогли.
   - Значит, не те таблетки жрала, - с видом знатока пояснила Ксения. - Лично я принимала новейший и суперэффективный препарат - супер-супер-супер стронг. По блату достали, - доверительно сообщила она. - Натуральные. От производителя. А твоя подруга, - как бы между прочим заметила она, - ей, наверное, всучили подделку. Знаешь, сейчас поддельных медикаментов - в тысячу раз больше, чем настоящих. Надо знать, у кого берешь.
   - Не такая она, эта Ариадна, чтобы позволить себя облапошить, - проворчала Ворона-Лариска и призадумалась.
   - А где ты омолаживалась? - спросила Сонечка.
   Ксения озабоченно нахмурила лоб, пытаясь припомнить что-нибудь подходящее.
   - В этой... ну, как же ее... ну, которая в центре... знаете, там еще рядом ресторан или что-то в этом роде.
   - В "Ла Страде"?
   - Точно! В "Ла Страде", - согласно кивнула Ксения.
   - Ну, ты крутая! - Ворона-Лариска посмотрела на счастливицу с некоторой долей уважения, что случалось с ней довольно редко. - Долларов пятьсот, небось, отвалила?
   - Четыреста пятьдесят, - уточнила Ксения.
   В комнате воцарилось мрачное молчание. Через минуту Анастасия Ивановна с грустью сказала: - Да, девушки...Кто-то из салонов красоты не вылезает, а кому-то едва на хлеб с маслом хватает. - Она протяжно вздохнула и в сердцах махнула рукой. - Как несправедливо устроен мир!
   - А Вы что хотели? Чтобы новые русские поделились с Вами своими долларами? - саркастически поинтересовалась Ворона-Лариска. - Размечтались тоже.
   Так-так-так... Дамочек явно понесло не в ту степь, подумала Ксения. Не ровен час, еще в новые русские запишут. Впрочем, запишут или не запишут - это уже все равно. Ненавидеть будут что так, что эдак. И, кстати сказать, ненавидеть будут гораздо больше, чем раньше - чем, скажем, ненавидели год или два года назад. Тогда она тоже была молодая, стройная и красивая. Но, во-первых, не настолько. А во-вторых, они уже видели ее постаревшей и толстой, с жеваным и одутловатым лицом. И они думали, что такой она и останется до конца дней своих. И им это давало огромное моральное удовлетворение. А теперь у них это удовлетворение отняли, и от этого их ненависть сделалась вдвое сильнее. Теперь, оттого что она стала красавицей, они чувствуют себя глубоко несчастными, обманутыми судьбой людьми. В этом они похожи на малого ребенка, у которого отняли любимую игрушку. Дитя в этой ситуации начинает кричать и плакать и требовать игрушку обратно. Они же, будучи взрослыми людьми, отлично понимают, что ни слезами, ни криками горю не поможешь. И избывают свою обиду в злобе и ненависти, в кознях и пакостях, которые будут строить у нее за спиной. Интересно, что больше всего их бесит то, что Ксения нашла в себе разум и силы, добыла необходимые средства - и сумела-таки из толстой и безобразной тетки сделаться молодой и стройной красавицей. А они - не могут. И никогда не смогут. Вот и получается, что она сильная, умная и предприимчивая, а они - полные дуры и неудачницы. То есть, опять же, это они так считают. Ксения вовсе не считала их дурами и неудачницами. Напротив, она была твердо уверена, что всякий человек может добиться поставленной цели, надо только по-настоящему захотеть и твердо и настойчиво идти вперед. И она была абсолютно уверена, что, не будь у нее "Талмуда" и бабушкиных колдовских снадобий, она все равно добилась бы своего и вернула себе, что называется, товарный вид. Пластическими операциями, "золотыми нитями", пилингами, диетами, самовнушением или чем-нибудь еще. А эти... Над собой работать не хотят, оправдывают свое бездействие отговорками типа: "У меня нет на это времени", "У меня нет на это денег", "А ну его, лень возиться", "Кто знает, может, из этого еще ничего и не получится" и всю жизнь плывут по течению. А если им повстречается женщина действительно сильная, которая не ленится ухаживать за своим телом, трудится над тем, чтобы сохранять его в здоровом и привлекательном виде, - такую они будут ненавидеть. Такую они будут всячески изводить и притеснять, вероятно в тайне надеясь на то, что от нервотрепки и постоянного расстройства она станет такой же тусклой и малосимпатичной, как они сами.
   Ксения подняла голову и окинула взором собравшихся вокруг нее женщин. Четыре пары глаз смотрели на нее с плохо скрываемой неприязнью и осуждением. В этом как раз и было самое загадочное: за что они осуждают ее? В чем она провинилась перед ними? Какое сделала зло? Почему ее красоту и привлекательность они воспринимают как личное оскорбление? Риторический вопрос, вздохнула Ксения. Что ж, надо идти, пока ее окончательно не испепелили взглядами. Изобразив на лице сильную озабоченность, она демонстративно посмотрела на часы и торопливо попрощалась.
  

Глава 6

   За столом сидели тринадцать человек ровно. Отец Сергий, молодой симпатичный священник церкви "Спаса на Крови", что на Малой Ордынке, восседал во главе стола. Ни костюм отца Сергия, ни его прическа, ни манеры - ничто не указывало на его принадлежность к разряду священнослужителей. Внешность у него была самая ординарная: джинсы, свитер, короткая стрижка, лицо гладко выбрито. Но выражение лица и взгляд - спокойный, уверенный и в то же время несколько отрешенный - выдавали несокрушимый дух и железный характер.
   По сторонам стола разместились двенадцать "учеников" - этакая аллегория "Тайной вечери". По большей части "ученики" были люди молодые - от восемнадцати до тридцати лет. Лишь одна дама была сильно за пятьдесят - среди бойкой, шумливой молодежи она смотрелась белой вороной. "Одесную" "учителя" сидела Любаша; в ожидании начала занятий она клевала носом над раскрытой брошюрой. "Ошуюю" помещался красавец-брюнет - с пышной шевелюрой, орлиным носом и изящными бачками, придававшими его лицу в высшей степени благообразный вид. Красавчик читал Библию, быстро перелистывая страницы и время от времени вставляя в книгу закладки.
   - Начнем, пожалуй. - Отец Сергий раскрыл Священное Писание и медленно обвел взглядом свою "паству". - Илья и Константин еще не подошли, однако дольше ждать мы не можем.
   При этих словах разговоры в "классе" моментально прекратились, тихо дремлющих своевременно растолкали соседи и все взгляды обратились на отца Сергия.
   - Итак, на прошлом занятии мы с вами закончили первую большую книгу Священного Писания - Книгу Бытия. Как вы помните, эта книга содержит рассказ о весьма значительном отрезке истории человеческого рода - начиная от сотворения мира и кончая кончиной Иосифа, сына Иакова, которого Господь нарек Израилем. В книге Бытия содержится отчет о важнейших исторических событиях, таких как сотворение мира и человека, грехопадение и изгнание из Рая, всемирный потоп и так далее. Еще эта книга повествует о житиях родоначальников израильского народа - Авраама, Исаака и Иакова. - Священник немного помолчал. - Повторяю, это большая и важная тема. И для нас очень важно, чтобы вы хорошо понимали всю логику описанных в Библии событий. В прошлый раз, если не ошибаюсь, я просил вас еще раз внимательно прочесть Книгу Бытия, с тем чтобы вы могли посмотреть на описываемые в ней события, так сказать, ретроспективно. Сегодня у нас будет итоговая дискуссия по данной теме.
   Черноволосый красавчик заерзал на стуле и покрутил рукой в воздухе.
   - Да, Макс?
   - У меня есть вопросы, отец Сергий.
   - Говори.
   - Глава первая, стих второй и далее. - Макс уткнулся в книгу и принялся цитировать: - "И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош; и отделил Бог свет от тьмы. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью. И был вечер, и было утро. День один". - Макс оторвался от книги и посмотрел на священника в упор. - Дальше в книге сказано, что и во второй день был вечер, и было утро, и в третий день тоже - был вечер, и было утро. Но вся фишка в том, что только на четвертый день Бог создал небесные светила, в том числе Солнце, которое управляет сменой дня и ночи. Отчего же тогда в первые три дня Творения "был вечер, и было утро"?
   Священник не спеша открыл Библию, нашел первую главу и минуту или две рассеянно блуждал взглядом по странице. Потом так же медленно проговорил: - Бог сказал: да будет свет. И стал свет. Бог сказал: да будет тьма...
   - И стала ночь! - подхватил Макс и весело рассмеялся. - Так значит, эти три дня Он сам стоял у рубильника и щелкал тумблером: свет - тьма - свет - тьма - свет - тьма...
   - Вообще-то ты богохульствуешь, но в сущности так оно и было.
   - Ага, - удовлетворенно кивнул Макс. - Так я и думал. А теперь вопрос посложнее. В первой главе Бытия описываются первые шесть дней Творения. Значит: в пятый день Бог сотворил пресмыкающихся, рыб и птиц; в шестой - зверей земных, "гадов" и скот. В тот же день Бог сотворил человека. В первой главе это описывается так. "И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его, мужчину и женщину сотворил их. И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими, и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле". - Макс поднял глаза и игриво подмигнул сидящей напротив Любаше. - Итак, резюмирую. Бог создал человека (мужчину и женщину), чтобы они, расплодившись, населили землю и владычествовали над всей живой природой. Это совершенно недвусмысленно явствует из первой главы. Теперь, если мы внимательно прочтем вторую главу, то нашим глазам откроется совершенно иная картина. Слушайте. Цитирую. "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке. И взял Господь Бог человека, которого создал, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его. И сказал Господь: нехорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Господь образовал из земли всех животных полевых и всех птиц небесных, и привел к человеку, чтобы видеть, как он назовет их, и чтобы, как наречет человек всякую душу живую, так и было имя ей. И нарек человек имена всем скотам и птицам и всем зверям полевым; но для человека не нашлось помощника, подобного ему. И навел Господь Бог на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из ребр его, и закрыл то место плотию. И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену и привел ее к человеку". - Макс на минуту остановился и обвел слушателей торжествующим взглядом. - Логика действий Бога прослеживается совершенно отчетливо. Вот, создал Он человека. А чем его занять? Ну, насадил для него Едемский сад и поселил его там, чтобы охранял и возделывал. Потом подумал: скучно ему, небось, одному. И сотворил разных животных и птиц и привел к человеку, чтобы тот выбрал себе соответствующего помощника. Увы, ничего подходящего не нашлось. Вот тогда-то Бог и сотворил женщину. Исключительно для того, чтобы Адам не подох от скуки в своем распрекрасном раю. А о том, чтобы плодиться и размножаться, даже слова сказано не было! - Макс выдержал паузу, затем с иронической улыбкой продолжал: - Сдается мне, прародители даже и не подозревали, что могут тра... то есть плодиться и размножаться. Похоже, они вообще были, как малые дети: ничего не знали и ничего не ведали. Вот после того как они покушали запретного плода - после этого Адам и тра... пардон, познал Еву. А до этого - ни-ни! Даже и в мыслях не было. То есть получается, что плодиться и размножаться они начали не по замыслу Божию, а наперекор ему - когда они нарушили Божий запрет, и он, рассердившись, выгнал их из рая к чертовой матери. - Макс на минуту остановился, чтобы дать слушателям осмыслить то, что он сказал. - Вот, - продолжал он, - я прочел вам две совершенно разные версии сотворения человека. И кстати, там в первой и второй главе есть еще одно разночтение. Не думаю, что вы его заметили. Слушайте. В первой главе имеем: сначала были созданы птицы, "гады", звери и скот, а уж потом человек (мужчина и женщина) - для "управления" животным царством. Во второй главе все не так. Сначала Бог создал человека. Потом Он создал птиц, скотов и зверей - чтобы человек выбрал себе соответственного помощника. И только после этого была создана женщина. Ну вот, кажется, я все сказал. - Макс перевел дух и вытер выступивший на лбу пот. - А теперь у меня вопрос: как прикажете все это понимать?
   Священник нахмурился. Полистал Библию. Почесал затылок.
   - Думаю, что главы первая и вторая описывают одно и то же явление - сотворение человека - с разных позиций. Ну, просто это две разных интерпретации. Возможно даже, что их писали разные авторы. - Он захлопнул книгу и постучал костяшками пальцев по твердой обложке. - Я бы хотел, чтобы вы уяснили: Библия создавалась много позже описываемых в ней событий. Поэтому естественно предположить, что в некоторых случаях она дает не исторические факты, а ту или иную интерпретацию этих фактов. Так что в принципе разночтения того рода, что нам приводил здесь Макс, вполне законны. Что же касается конкретно темы сотворения человека, то здесь я могу предложить еще одно объяснение. В первой главе мы имеем некое ретроспективное обобщение. Ведь в конечном итоге, после всех перипетий, Господь Бог благословил человека и сказал ему: плодитесь и размножайтесь и наполняйте землю, и да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские. Надеюсь, я ответил на твой вопрос?
   Макс кивнул.
   - Тогда продолжим.
   - У меня еще один вопрос, отец Сергий, - с улыбкой сказал Макс. - Во второй главе, стих двадцать второй, читаем: "И создал Господь Бог из ребра, взятого у человека, жену и привел ее к человеку. И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей и будут одна плоть". Вопрос вот в чем. Как Адам мог такое ляпнуть? Бог только что создал женщину и привел ее к нему. И он говорит такое! Да ведь на всей земле не было еще ни одного отца и ни одной матери!
   Отец Сергий заметно побледнел и уткнулся в книгу. "Класс" замер в напряженном ожидании. Несколько минут в комнате висела гробовая тишина. Наконец священнослужитель сказал: - Здесь ты ошибся, Макс. Про отца и мать - это говорит не Адам, это - ремарка автора второй главы. Недаром она вынесена в отдельный стих. Я напомню, что Адаму было дано право наречь имя всякой живой душе. Вот он и нарек женщину "женой", так как она "взята от мужа". С другой стороны, Адам сказал: это плоть от плоти моей и кость от костей моих. Отсюда и пошло: муж и жена - одна плоть. Что, собственно, и высказал автор второй главы. Разумеется, Адам не мог такое сказать. Еще вопросы есть?
   - Есть, - охотно отозвался Макс. - Адам сказал: "Вот кость от костей моих и плоть от плоти моей". Значит, получается, что Адам и Ева были единокровны - как брат и сестра. А теперь вспомним, что произошло после грехопадения и изгнания из Рая. Цитирую: "Адам познал Еву, жену свою, и она зачала и родила Каина. И еще родила брата его, Авеля". - Макс выдержал паузу и торжественно произнес: - Адам и Ева вступили в кровосмесительную связь!
   - Не понимаю, к чему ты клонишь, Макс.
   - К тому, что человечество произошло от инцеста.
   "Класс" остолбенел. Все как один в немом изумлении уставились на отца Сергия, ожидая от него разумных комментариев. Священник с отрешенным видом перелистывал страницы. Наконец он захлопнул Библию и едва заметно усмехнулся: - Это ведь очевидно, не так ли?
   - Да, но ведь это инцест! - выкрикнул молодой человек, одетый в элегантный серый костюм.
   - Подожди, Игорь, - остановил его Макс, - я еще не все сказал. - Он перевернул две странички. - Итак, от Адама и Евы родились Каин и Авель, а вслед за ними - Сиф. Ну так вот, читаем дальше: "И познал Каин жену свою, и она зачала и родила Еноха". В связи с этим интересный возникает вопрос: кто мог стать женой Каина? Ведь единственной женщиной на Земле была Ева, его мать. Выходит, в жены он взял сестру. Правильно я говорю, отец Сергий?
   - Абсолютно, - невозмутимо ответствовал священник.
   "Ученики" зашумели. Послышались голоса:
   - Опять инцест!
   - С кровожадным убийцей!
   - Постойте, ребята, - снова заговорил Макс. - Давайте посмотрим, что было дальше. - Он перевернул страницу и зачитал: - "И познал Сиф жену свою, и она зачала и родила Еноса". Напомню, что Сиф был третьим сыном Адама и Евы. Кого же он мог взять себе в жены? Кроме сестры или матери?
   - Ну, например, кого-нибудь из потомства Каина, - предположил отец Сергий.
   - Да, отец Сергий, - торопливо проговорил Макс, - эта идея приходила мне в голову. Но, поразмыслив, я решил, что это предположение весьма сомнительно. Смотрите: Господь сделал Каина изгнанником и скитальцем. Каин ушел от Эдема далеко на восток и поселился в земле Нод. Возможно ли, чтобы Сиф общался с этим изгоем-убийцей и, тем более, породнился с его дочерью?
   "Докладчика" дружно поддержали:
   - Нелепость!
   - Чушь!
   - Да ведь и транспортного сообщения тогда считай что не было!
   Отец Сергий сказал: - Мы не можем утверждать наверняка, что Сиф женился на родной сестре.
   - Допустим, - согласился Макс. - Значит, в лучшем случае это была его племянница.
   - Кровосмешение, - пискнул тонкий девичий голосок.
   - Я тоже так думаю, - согласно кивнул Макс. - Но и это еще не все. Еще был всемирный потоп. Как известно, после потопа спаслись только Ной с женой и его сыновья: Сим, Хам и Яфет. Тоже с женами. А теперь давайте попробуем просчитать, кого брали в жены сыновья Сима, Хама и Яфета?
   Слушатели заговорили наперебой:
   - Двоюродных сестер.
   - Это в лучшем случае.
   - А может, и родных.
   - Кажется, в те времена это считалось делом обыкновенным.
   - Опять, братцы, кровосмешение.
   - Вот так фишка!
   - Позвольте, - вмешался отец Сергий. - А что же им было делать, если Господь оставил в живых только Ноя и его сыновей - с женами, разумеется? Либо заниматься кровосмешением, либо - исчезнуть с лица земли. - Священник едва заметно подавил зевок. - На все воля Божья, - как-то нехотя резюмировал он. - И если Господу будет угодно - он сделает здоровое потомство даже и в кровосмесительном браке. А с другой стороны, и от нормальной связи может родиться урод.
   Отец Сергий замолчал, и Макс немедленно воспользовался этим обстоятельством: - Вообще я заметил, что наши предки были весьма и весьма склонны к кровосмешению. Даже когда в этом не было особой необходимости. Вспомним, например, Авраама - прародителя израильского народа. У Авраама было два брата - Нахор и Аран. Аран был отцом праведника Лота, у которого жена потом превратилась в соляной столп. Так вот, Нахор взял себе в жены дочь Арана, то есть свою родную племянницу. Хотя невест вокруг было - пруд пруди.
   - А про дочерей Лота ты забыл, Макс? - подсказал рыжий вихрастый паренек, сидевший в дальнем конце стола.
   - Вот-вот. Еще один пример. После того как Бог уничтожил Содом и Гоморру, Лот с двумя дочерьми стал жить в пещере. Девицы, решив, что женихов им здесь вовек не дождаться, напоили папашу вином и переспали с ним и обе забеременели, кстати. Или вот еще пример, - торопливо прибавил Макс, заметив на лице отца Сергия признаки нетерпения и досады. - Сам прародитель израильского народа Авраам был женат на своей собственной сводной сестре!
   Макс замолчал и, откинувшись на спинку стула, довольно улыбнулся. Священник едва заметно усмехнулся: - Ты отлично поработал, Макс. Молодец. Еще вопросы?
   Макс отрицательно покачал головой.
   - У меня есть вопрос, - пискнула анемичного вида девушка с длинной рыжей косой. - Почему, когда Ной напился пьян и валялся в своем шатре совершенно голый и Хам увидел его наготу, - почему, узнав об этом, Ной проклял его?
   - Потому что видеть наготу своих родителей - большой грех.
   - Надо было поменьше трепаться, - назидательно сказал сосед Макса, совершенно лысый мужчина с круглым одутловатым лицом. - Ну, увидел и увидел. Молчал бы себе в тряпочку - меньше было бы проблем.
   Анемичная девица сказала: - А помните, когда Господь допрашивает Адама и Еву? Адам такой дурак! Такой вообще лопух! Бог его спрашивает: "Уж не ел ли ты от дерева, от которого я запретил тебе есть?" А он отвечает: "Это не я, Господи! Это все она, жена, которую, кстати, Ты сам мне подкинул. А я тут ни при чем!" Детский сад, честное слово.
   - А Ева? - вскинулся лысый. - Тоже хороша. "А я причем? Змей обольстил меня, я и поела".
   - Нет, господа, - со смехом проговорил элегантный Игорь, - самую коронную фразу сказал Господь: "За то, что ты послушал голоса жены твоей..." Вот оно, от сотворения мира, - Игорь приосанился и с пафосом изрек: - Послушай женщину и поступи наоборот!
   - Да, ребята, - подытожил лысый, - Адам был полный идиот.
   - Да нет, - возразил Игорь, - он же был еще совсем салага. Просто не знал, что бабы - неисправимые стервы.
   - Так, - ледяным тоном произнес священник. - Дискуссия окончена. Теперь повторяем Символ веры - и по домам. Кто-нибудь, начинайте.
   - Я начну. - Любаша изобразила на лице умильную улыбочку и сладким голосом затянула: - Верую во единого Бога Отца Вседержителя...
  
   Занятие закончилось. Любаша и Макс стояли на бульваре и, мило улыбаясь друг дружке, обсуждали, в какую сторону лучше идти.
   - Любаша, ну пожалуйста, - просительно говорил Макс, - давай сегодня пойдем на "Кропоткинскую".
   - Но ведь "Арбатская" ближе, - возражала Люба.
   - Погода хорошая, давай прогуляемся, - настаивал Макс.
   - "Арбатская" намного ближе, - упрямилась Люба.
   - Ну и что? Разве тебя не учили, что для укрепления духа следует умерщвлять плоть?
   - Что? Носить вериги и ходить в рубище? Ты это предлагаешь?
   - Вовсе нет. Все, что от тебя требуется, - это пройти лишних триста метров. Неужели это так трудно?
   - В принципе нет. Я только не понимаю, зачем я должна это делать.
   - Послушай, - вкрадчиво сказал Макс. - Женщина-христианка не должна быть такой упрямой. Упрямство совершенно не вяжется с верой.
   - Разве? А как же религиозный фанатизм?
   - Религиозный фанатизм - это непримиримая борьба за религиозную идею. А за какую, пардон, идею ты тут сражаешься?
   - Хорошо, - сказала Люба с видом мученика, добровольно возлагающего свое тело на жертвенный алтарь. - Идем на "Кропоткинскую". - Она взяла Макса под руку и мило улыбнулась. - Но учти: только сегодня.
   - Спасибо, дорогая. - Макс наклонился, намереваясь поцеловать девушку в губы.
   - Макс, ты же знаешь, - Люба отстранилась, - я ненавижу целоваться на людях.
   Макс тяжело вздохнул и опустил глаза в землю. Любаша почувствовала укол совести. Чтобы как-то сгладить инцидент, она прижалась щекой к его плечу и льстиво замурлыкала: - Как ты сегодня нашего отца Сергия уделал! Бедняжка краснел, и бледнел, и не знал, что сказать. - Она одарила кавалера восхищенным взглядом. - А как ты до всех этих инцестов-то докопался? Я, например, читаю и как-то не вникаю во все эти подробности.
   - Ну, не знаю. Мне это, знаешь, сразу в глаза бросилось. Наверное, это потому, что у меня математическое мышление.
   - Слушай, это ужасно, да?
   - Что ужасно?
   - Ну, что мы все произошли от инцеста?
   - Естественно. Что хорошего может произойти от инцеста?
   - Ты думаешь, человеческая испорченность - именно от этого?
   - Трудно сказать. Однако известно, что от инцеста и кровосмесительных браков в большинстве случаев рождаются дети-уроды.
   - Странно, правда? Кровосмесительные браки обществом не поощряются, инцест вообще считается грехом, а между тем наши далекие предки именно этим и занимались, и это черным по белому зафиксировано в Священном Писании!
   - Видишь ли, Люба, в те времена кровосмесительные отношения зачастую были вызваны необходимостью, а сейчас такой необходимости явно нет. Так зачем же их поощрять?
   - Знаешь, Макс, как только ты рассказал это все на семинаре, у меня в голове сразу все прояснилось. Помнишь эту ужасную цитату из шестой главы? "И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время. И раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце своем". Мне кажется, что причина внутренней порочности человека кроется именно в этой цепочке инцестов. Я с тобой полностью согласна - что хорошего может получиться от инцеста?
   - Ну да. Иначе концы с концами не сходятся. С одной стороны, Бог создал человека по своему образу и подобию. С другой стороны, почему тогда люди злы, порочны, эгоистичны и жестоки?
   - Вот-вот, - шепотом сказала Люба, опасливо покосившись по сторонам, - это "по образу и подобию" меня всегда почему-то смущало. Я гоню эти мысли как греховные, но они все равно лезут в голову. Если "по образу и подобию", то почему же получилось, пардон, такое "г"? Но, может, имеется в виду чисто внешнее сходство?
   Макс не ответил. Минуту или две они шли молча. Неожиданно Макс сказал: - Знаешь, а ведь я тут рядом живу. Вон в том переулке. - Он ткнул рукой в сторону.
   - Ты шутишь? - недоверчиво спросила Любаша.
   - Да нет. С какой стати?
   - Крутой мэн, однако. Пальцы гнутые.
   - Ага. - Макс самодовольно улыбнулся. - Заскочим ко мне, а? Чаю выпьем, погреемся. - Любаша ничего не ответила, и Макс продолжил агитацию: - Давай, пошли. Посмотришь, как я живу. Роскошная квартира, между прочим. Хотя, конечно, не моя - родительская.
   Спустя десять минут они сидели на кожаном диване в просторной кухне старинного особняка и нетерпеливо прислушивались к шипению закипавшего чайника. Кухня была отделана и обставлена в стиле "модерн" - кожа, металл, стекло - отчего у Любаши возникло впечатление холодной казенности и даже некоторой вычурности. Выпендрежный стиль. Любаше он показался совершенно неуместным. Все-таки обстановка должна создавать ощущение уюта и "милого домашнего очага", а этого здесь не было и в помине.
   - Что-то больно тихо в доме, - полушепотом проговорила Любаша. - Где же твои родители?
   - Предки? Они на Кипре.
   - Кипр! Мечта поэта. - Любаша картинно закатила глаза. - Что они там делают?
   - Типа деловая командировка.
   - И ты тут один кантуешься?
   - Абсолютно.
   - И давно?
   - В воскресенье отчалили.
   - Кто же тебе готовит?
   - Сам, - с важностью отвечал Макс, любовно погладив себя по животу. - Вчера вот котлетки сварганил - ничего получились, вкусные. Говядина со свининой, фифти фифти. Хочешь, разогрею?
   - Макс, - укоризненно покачала головой Любаша, - что ты несешь? Ну какие, к лешему, котлеты? Пост же сейчас.
   - Ах, ну да, пост... Как же я забыл? Вот идиот! - Макс виновато понурился. - Ну ладно, тогда давай чай пить. Не то остынет.
   После чая Макс повел Любу в гостиную. Комната была обставлена с вызывающей роскошью. Набивная драпировка на стенах, мебель красного дерева с инкрустацией, хрустальная люстра - с бахромой миниатюрных подвесок...
   Пока Любаша разглядывала вытканную на стене сцену охоты на дикого кабана, Макс незаметно подошел сзади, обхватил ладонями объемистые груди, губами прижался к нежной девичьей шее.
   - Макс! - предостерегающе сказала Люба и попыталась высвободиться из объятий любимого. Но тот не отпускал.
   - Я люблю тебя, Любаша. Люблю, люблю, люблю, - словно заклинание, твердил Макс, осыпая шею девушки градом поцелуев. - И я хочу тебя! - с мукой в голосе простонал он.
   - Макс, я тоже тебя люблю. Но это вовсе не означает, что мы...
   - Но ведь я не машина и не робот - я живой человек. Мы встречаемся уже четыре месяца, и мы любим друг друга. Не понимаю, почему мы не можем, как все нормальные люди...
   - Заниматься сексом?
   - Да!!!
   - Только в законном браке, Макс. Я беседовала на эту тему с отцом Сергием: секс вне брака - большой грех.
   Макс стукнул себя кулаком по лбу: - Эх, дубина! Кольца нет. Ну да все равно... - Он бухнулся на колени, взял Любашу за обе руки и просительно заглянул ей в глаза. - Любимая, я предлагаю тебе руку и сердце. Давай поженимся. - Приложившись губами сначала к одной девичьей ручке, потом - к другой, Макс торопливо продолжал: - Давай окрутимся прямо сейчас. Пойдем в ЗАГС и распишемся.
   Любаша просияла: - Максик, дорогой! Я согласна. - Она клюнула кавалера в лоб. - Только при одном условии, - прибавила она, и ее взгляд стал строгим и серьезным. - Макс, мы должны обвенчаться в церкви.
   Макс согласно кивнул: - Да хоть в синагоге.
   - Нет, Макс, - строго сказала Любаша, - не в синагоге и не в костеле, а в православном храме. По христианскому обычаю. Как положено.
   - Хорошо, хорошо. - Макс закивал быстро-быстро, как тряпичная кукла, которую несколько раз дернули за веревочку. - В храме так в храме. Только давай сделаем это поскорее. На следующей неделе. Я завтра же пойду в церковь и запишусь в очередь.
   - Господи, Макс, ты думаешь, что говоришь? Мы же некрещеные, как мы можем венчаться?
   - Ну так давай окрестимся, в чем проблема?
   - Милый, ну куда ты так спешишь? Всему свое время. Вот окончим курс катехизации, тогда и окрестимся, вместе со всей группой.
   - Вместе с группой? Но это же еще полгода ждать! Зачем? Давай окрестимся сейчас. И обвенчаемся.
   - Послушай, Максик. Сейчас креститься не время. Крещение - это как бы символ того, что ты принимаешь христианскую веру. Но ведь веру сначала надо принять душой и разумом. Поэтому я и говорю: сначала надо окончить курс. Тогда будешь креститься осознанно. А сейчас - это все равно как детей несмышленых крестят, а они не понимают, что с ними происходит. Нет, мы сначала окончим курс, и тогда уже окрестимся.
   - Любаша, милая, но ведь это жестоко, - со страдальческой гримасой проговорил Макс. - Ведь я страдаю...
   - Ну, Максик, я тоже страдаю. Все страдают. Мы же не в Эдеме с тобой живем, а в столице Российской Федерации. Придется немного потерпеть.
   - Девять месяцев! - с пафосом воскликнул Макс. - Да за это время ребенка можно выносить и родить.
   - Да ладно тебе, Макс. Не драматизируй. Пустяки это все. Вон в Южной Америке каждый день тысячи детей умирают от голода. Посчитай-ка, сколько это выйдет за девять месяцев.
   - Какое мне дело до Южной Америки? - взвился Макс. - Гондурас меня, слава Создателю, уже давно не беспокоит. Что меня действительно беспокоит... - Макс усмехнулся с угрюмым видом и замолчал.
   - Да? - вежливо поинтересовалась Любаша. - И что тебя беспокоит?
   - Да нет, ничего.
   - Макс, - строго сказала Любаша, - кончай ломаться. Какие у тебя проблемы?
   - Какие у меня проблемы? - с раздражением переспросил Макс. - Да никаких. Просто я думаю, что если дело и дальше так пойдет - ты выйдешь замуж за импотента.
   - Какая ерунда! - со смешком отвечала Любаша. - Ты слишком много об этом думаешь, Макс. Довольно странная манера - для человека, который собирается принять Христову веру. - Любаша помолчала. - Тебе надо поговорить об этом с отцом Сергием, Макс.
   - Исповедаться? - криво усмехнулся Макс.
   - Ну да.
   - Грешен я, грешен, батюшка! - с глумливой улыбкой изобразил Макс. - Не о Христовых страстях думаю, а о своих собственных. И, главное, все время хочу ее. Днем хочу, ночью хочу, засыпаю - хочу, просыпаюсь - хочу, по улицам хожу - хочу, на лекциях сижу - хочу. Даже когда Вы нам о христианских догматах талдычите, я Вас плохо понимаю, святой отец, потому что я ее хочу! Хочу рабу Божию Любовь, сестру нашу во Христе. Ах, какое богохульство!
   - Макс, перестань!
   Макс, не обращая внимания на Любашу, продолжал голосом отца Сергия: - Сын мой, ты богохульствуешь! Твоя неукротимая похоть - враг всех православных христиан. Молись, несчастный, чтобы всеблагой Господь не ввел тебя во искушение и избавил от лукавых мыслей! - Макс выдержал паузу. - А ежели, оборони Создатель, распроклятая похоть все же одолеет тебя - бери топор и ступай колоть дрова!
   - А если и это не поможет, святой отец? - проблеял Макс голосом овечки, обреченной на заклание.
   - Ты хочешь знать, что делать, если и это не поможет? - отвечал Макс голосом отца Сергия. - Я скажу тебе, что делать. Слышал ли ты заповедь Христову: "Если твой глаз искушает тебя - вырви его с корнем, ибо лучше быть слепым праведником, нежели зрячим сосудом с нечистотами!"
   - Ага, понял! - радостно вскричал Макс. - Если твой член искушает тебя - возьми топор и отруби его у самого основания. Ибо лучше быть праведным евнухом, чем дееспособным сосудом с нечистотами!
   Макс остановился, посмотрел на Любашу, упал на диван и принялся дико хохотать. Любаша холодно и спокойно наблюдала за всей этой сценой. Когда расходившийся "жених" успокоился и затих, она сказала: - Знаешь что, Макс? Если ты действительно меня любишь, ты должен уважать мои взгляды. Если же ты не можешь уважать мои взгляды, тогда я не очень понимаю, как мы с тобой будем жить вместе? Ты понимаешь, о чем я говорю?
   - Я понял, Люба, я все понял, - промычал Макс, уткнувшись лицом в диванную подушку. - Тебя проводить?
   - Спасибо, я сама.
  
   К Любашиному возвращению домой семья отнеслась довольно равнодушно. Люба заглянула в комнату родителей. Отец сидел, уткнувшись носом в телевизор. Передавали футбольный матч.
   - Здравствуй, папа.
   - Привет.
   Даже не соизволил оторваться от ящика. Болеет папочка. Вообще-то когда болеешь, надо лечиться.
   В кухне мать трепалась с Натальей Петровной.
   - Всем привет, - на ходу бросила Любаша и, лавируя между табуретками, двинулась к холодильнику.
   - Здравствуй, Любочка, - сладко пропела Наталья Петровна.
   Мать ограничилась едва заметным кивком.
   Скользнув равнодушным взглядом по дурацкому изречению профессора Лавуцкой ("Конфликт в семье создает отрицательную ауру, которая пагубно отражается на психическом и физическом здоровье супругов"), Любаша открыла холодильник, достала кастрюльку с картошкой и остатки вчерашнего салата.
   - Посуды полна раковина, - с легким осуждением заметила мать.
   - Помою, - буркнула Любаша, кроша на сковородку отмокшую, склизскую картофелину.
   - Ну так вот, - обратилась мать к Наталье Петровне, очевидно возобновляя прерванный разговор, - с ней действительно творится что-то странное.
   - Да? - Наталья Петровна вынула из косметички зеркальце, покрутила перед зеркалом головой, вытянула губы трубочкой, пригладила растрепавшиеся волосы. - А что с ней? Рассказывай.
   - Слушай. Первое: она похудела на пятнадцать кг. Причем - за две недели. Подчеркиваю - всего лишь за две недели.
   - Счастливая! - завистливо отозвалась Наталья Петровна. - На чем худела?
   - Говорит: ни на чем. Просто голодала и, дескать, был понос. Но я ей не верю, ни капельки не верю.
   Наталья Петровна сделала круглые глаза: - Почему?
   - Понимаешь, я ее поймала. На лжи.
   - Как?
   - Слушай. Звонит мне две недели назад. Рыдает: сбросила пятнадцать кг, весь живот в складках. Говорит: повешусь. Теперь. Звоню ей вчера. Веселая, радостная - на седьмом небе. И все у нее та-ак чудесно, та-ак замечательно! Я говорю: а как же складки? Она: а их нету. Я: куда же они подевались? Темнит и изворачивается. Потом вдруг признается: сделала пластику. Я спрашиваю: откуда деньги? Говорит: бойфренд дал.
   Любаша сняла сковородку с огня, вывалила картошку на тарелку, отрезала кусок черного хлеба, пододвинула мисочку с салатом и уселась ужинать. Старшее поколение, между тем, продолжало судачить.
   - У нее появился бойфренд? - с нескрываемым изумлением спросила Наталья Петровна.
   - Да в том-то и дело, - возбужденно зашептала мать. - С этим бойфрендом она познакомилась только позавчера, а вчера утром у нее уже нет складок! Ты представляешь? Это когда же она успела сделать пластику, скажите на милость? Тем более что всю эту ночь она трахалась с ним напропалую! - Мать подняла вверх указательный палец и подытожила: - Все врет.
   - Значит, пластику сделала раньше, - предположила Наталья Петровна.
   - Да, но в таком случае где она взяла деньги?
   - Может, украла? Потому и не хочет говорить?
   - Ксюха - украла? Ты шутишь?!
   - Тогда что?
   - Так я же и говорю: непонятно. Темное дело.
   - Да-а...
   - С похуданием тоже. Две недели понос - а к врачу даже не обращалась. Это как?
   - Странно.
   - Вот именно - странно. Похоже, что и тут она тоже темнит.
   - Темнит.
   - Я думаю, надо напроситься к ней в гости и потихоньку выведать все на месте преступления, так сказать.
   Любаша хлебной корочкой подобрала с тарелки масло, вытерла губы салфеткой, посмотрела на мать в упор.
   - И не стыдно вам? - резко спросила она. - Лезете в чужую жизнь, шпионите, кости человеку перемываете. Бедная Ксения Алексеевна! Такое впечатление, что вы ее просто ненавидите.
   - Не говори ерунды, - сурово сказала мать. - И вообще не вмешивайся в беседу, когда говорят старшие.
   - Если старшие ведут себя низко...
   - Так! - гневно сказала мать. - Ты поела?
   - Поела.
   - Иди в свою комнату.
   - А как же посуда?
   - Завтра помоешь.
   - Завтра в восемь я убегаю. В институт.
   - Значит, помоешь после института.
   Люба пожала плечами. Поднялась, отнесла тарелку в мойку.
   - И все-таки вы ведете себя недостойно...
   - Мы не нуждаемся в твоих комментариях, - резко, почти грубо оборвала ее мать. - Иди в свою комнату. У нас с Натой конфиденциальный разговор.
   Любаша громко фыркнула, повернулась и демонстративно хлопнула дверью.
   Войдя в свою комнату, она первым делом заперла дверь. Затем зажгла лампаду перед образом Спасителя и опустилась на колени.
   - Господи, как надоело! Прямо хоть беги из дома. Вот только куда бежать? К Максу? В монастырь? - Она не спеша перекрестилась и осторожно коснулась пола лбом. - Вот ты говоришь: чти отца своего и мать свою. А как мне ее чтить, скажи на милость? Если она такие вещи вытворяет? - Люба перекрестилась и положила поклон. - А как она ко мне относится? Вообще за человека не считает. Думаешь, приятно? - Люба перекрестилась и положила поклон. - Вот так и живу, - горестно вздохнула она. - Как последняя собака. - Она опять вздохнула. - Знаю, знаю, что ты скажешь: кто злословит на отца своего и мать свою, достоин смерти. Значит, я достойна смерти, верно? - Люба громко всхлипнула. - А как я могу любить ее, если она об меня ноги вытирает? Да, вытирает! Постоянно. У меня ведь сердце тоже не каменное. Э-э, да что там говорить! - она махнула рукой и снова принялась креститься. - Лучше помолюсь. Отче наш, иже еси на небесех, да святится имя Твое; да приидет царствие Твое; да будет воля Твоя, яко же на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим; и не введи нас во искушение, но избави нас от лукаваго. Яко Твое есть Царство, и сила, и слава ныне и присно и во веки веков. Аминь.
  

Глава 7

   После завтрака, состоявшего из капустного салата, двух сосисок, двух кусков черного хлеба, двух ломтиков сыра и чашки чая, Ксения включила компьютер и зашла в дамский Клуб. Две недели она не была на Форуме - то воевала со складками на собственном животе, то предавалась безумной страсти в объятиях любвеобильного Андрея. Словом, было недосуг.
   Вчера Андрей уехал к родителям в Новгород, так что в ближайшие два дня она могла отдохнуть, расслабиться и сделать кое-какие неотложные дела. Например, убраться в квартире и постирать, сходить в магазин и приготовить какой-нибудь еды. Но первым делом, разумеется, она залезла в интернет.
   Ксении безумно хотелось поделиться с девчонками своей безудержной радостью, прокричать на весь мир: "Я счастлива, счастлива, счастлива!" Она снова была на коне, снова чувствовала себя уверенной, компетентной, умудренной опытом и респектабельной дамой. Ей не терпелось откопать на Форуме какую-нибудь молоденькую неопытную девчонку, запутавшуюся в собственной жизни и семейных отношениях, - и дать ей парочку "квалифицированных" советов.
   Ксения открыла свою любимую тему - "Измена мужа". Полистала страницы. Вот оно! Есть! Еще одна несчастная, обманутая сластолюбивым супругом:
   "Не могу так жить! Два месяца назад застукала мужа в постели с лучшей подругой. Как увидала их, кровь в голову ударила. Схватила топор, кинулась, хотела убить. Слава Богу, муж не растерялся, отобрал топор, уберег от греха. После этого сутки рыдала - не могла успокоиться. А как успокоилась - собрала вещички и к матери. Так он, изменщик, целую неделю туда ко мне таскался, все прощения просил. Слезы лил, на коленях ползал. Мать тоже: прости да прости, дескать, оступился человек, с кем не бывает? Ну, скрепя сердце, собрала обратно чемоданы, вернулась. Живем вместе вот уже два месяца. Он, конечно, весь такой внимательный и заботливый - куда деваться. Но у меня возникает какое-то странное чувство. Если раньше эти знаки внимания меня грели и радовали, то теперь только раздражают. Ведь он делает это только для того, чтобы искупить свою вину. И теперь все эти его ласки и теплые слова - все это только лишний раз напоминает мне о том, что произошло. А я, между прочим, и так все отлично помню. Не могу забыть, сколько ни стараюсь. Постоянно, с утра до поздней ночи, пока не засну, меня грызет и гложет обида - как этот паразит надо мной надругался! А в постели! Вот давеча начал меня ласкать как-то по-особенному, никогда раньше так не делал. А я как подумала: "Это она тебя этим приемчикам научила, что ли?" - так все желание сразу и пропало. Вырвалась, уткнулась лицом в подушку - рыдаю. Не могу я так жить, девушки! Настроение - отвратительное. Думаю постоянно только об этом - о том, как он меня унизил и разобидел. С подружками не общаюсь, к телефону вообще не подхожу. До того мерзко на душе - глаза бы мои на этот мир не глядели! Светик".
   Прочитав пост, Ксения ужасно расчувствовалась, даже слезинка из глаза выкатилась. Тут же, не раздумывая, принялась строчить ответ:
   "Re: Не могу так жить!
   Цит: "До того мерзко на душе - глаза бы мои на этот мир не глядели!"
   Светик! Мы с тобой - товарищи по несчастью. И я отлично понимаю твое состояние. Месяц назад я сама была в жуткой депрессии: вдруг узнала, что муж вот уже полгода мне изменяет, и плюс к этому - принес в дом гонорею. Страдала ужасно - и физически, и морально. Но для меня даже вопроса не стояло - прощать или не прощать. В тот же день собрала вещички и улетучилась. Тысяча баксов зарплаты, шестисотый "мерс", загородный дом на Рублевке - на все наплевала, ушла с концами. Про себя решила так: никаких прости-давай-начнем-сначала. Негодяя-мужа вычеркнуть из памяти и забыть. И начинать новую жизнь. Первое время, конечно, было тошно. Смотрела на себя в зеркало и хотелось удавиться. Растолстела, постарела, подурнела. Ну какой мужик на такое чучело польстится? В общем, три дня сопли по лицу размазывала. Но потом я это прекратила, нашла в себе силы. Первым делом привела себя в боевой порядок: сбросила лишний вес, прошла курс омоложения - бедра, живот, попа, лицо... И что ты думаешь? Тут же к моему берегу прибился мужичок. И такой классный парень! Молодой, с деньгами, красавчик. А в постели - так просто Геракл. И такой у нас с ним роман закрутился - ни в сказке сказать, ни пером описать. И сейчас я так безумно счастлива! Никогда раньше я не чувствовала себя такой счастливой - ни-ко-гда. И уж конечно, я ни капельки не жалею, что ушла от этого негодяя-мужа. Так вот, Светик. Какая из всего этого мораль? Муж оказался подонком? Ну и черт с ним! Не цепляйся за старое. Знаешь, разбитую чашку можно, конечно, склеить. Вопрос в том, долго ли она продержится? Не лучше ли сразу купить новую - прочную, красивую, удобную? Светик, не сомневайся: ты на многое способна и, главное, заслуживаешь гораздо большего. И уж во всяком случае, ты не заслуживаешь, чтобы какой-то там мужик взял да и вытер об тебя ноги - совместно с твоей лучшей подругой. И учти: память об этом унижении, она никуда не денется. Она будет отравлять тебе жизнь постоянно, до тех пор пока один из вас не умрет. Так что мой тебе совет: выкинь его из своей жизни и забудь навсегда. Наведи сногсшибательный марафет - сделай коррекцию фигуры, сделай пластику, если надо, сходи в салон красоты и так далее. Я абсолютно уверена: ты найдешь себе отличного мужика, который будет тебя любить по-настоящему, будет о тебе заботиться и сделает твою жизнь приятной и необременительной. Главное - никогда не теряй надежды и смело иди навстречу трудностям! Это окупится. Жужа".
   Отправив пост, Ксения принялась просматривать непрочитанные сообщения. За две недели, что она не была на Форуме, прибавилось три с половиной страницы. В основном, это были утешения и советы в ответ на пост обманутой негодяем-мужем Светочки. На двенадцатой странице был еще один крик души - некая Наташа М. рассказывала свой вариант классической женской трагедии. Пока она читала Наташины откровения, в "аське" постучались. Ксения открыла сессию:
   Arthur (10:38 AM): Привет, Жужелица! Во-первых: поздравляю. Во-вторых: я так и знал.
   Jouja (10:40 AM): Ах, это ты, Артур. Здравствуй. Во-первых: с чем поздравляешь? Во-вторых: что ты "так и знал?"
   Arthur (10:42 AM): Поздравляю с молодым, денежным и красивым бойфрендом, который к тому же еще и "Геракл в постели".
   Jouja (10:44 AM): Артур! Ты - извращенец. Сидишь на женском форуме, подслушиваешь интимные дамские разговорчики. И не стыдно тебе?
   Arthur (10:45 AM): Жужа! Если это такой уж интим - говори в привате. А уж если сказала на публике - пеняй на себя. Никто ведь тебя за язык не тянул. А что до того что я на дамском форуме сижу, так это не криминал. Вход на форум свободный.
   Jouja (10:46 AM): Ты прав. Ладно. Теперь во-вторых: что ты "так и знал?"
   Arthur (10:48 AM): Это относительно причины, по которой твой муж завел любовницу. Я так и знал, что диссертация здесь ни при чем.
   Jouja (10:50 AM): Надо же, какой ты проницательный. И какова же, по-твоему, причина?
   Arthur (10:52 AM): Причину ты сама озвучила в своем посте (я цитирую!!!): "Растолстела, постарела, подурнела".
   Jouja (10:53 AM): Нехорошо с твоей стороны напоминать мне об этом. И имей в виду: сейчас я опять молодая, красивая и стройная:))))))))))))))))).
   Arthur (10:55 AM): Очень рад.
   Jouja (10:56 AM): Не веришь.
   Arthur (10:57 AM): Да нет, почему же. Верю.
   Jouja (10:58 AM): Врешь. По глазам вижу - не веришь.
   Arthur (10:59 AM): Да нет же, верю.
   Jouja (11:00 AM): Артур, дай мне твой электронный адрес.
   Arthur (11:01 AM): Зачем?
   Jouja (11:02 AM): Я сейчас же, немедленно пришлю тебе свою фотографию.
   Arthur (11:02 AM): Хорошо. Вот адрес:
   [email protected]
   Ксения открыла папку с фотографиями. Снимки были роскошные. Пятьдесят штук. В четверг Андрей притащил цифровой фотоаппарат и весь вечер щелкал, все не мог остановиться. Сначала заставил ее надеть вечернее платье и шляпу, на манер английской аристократки 18-го века. Потом она изображала одалиску, раскинувшуюся на софе в развратной позе. Потом - Еву, Венеру и Лукрецию, потом - девочку, играющую с собачкой, то бишь с овчаркой Барби. За сим последовали десять "купальщиц" - в разных одеяниях, с разными прическами и в разных позах, одна смелее другой. Потом они вышли на улицу и продолжили там: Ксения в сквере на скамеечке, Ксения в парке на фоне озера, Ксения в каштановой аллее, Ксения на фоне раскидистого дуба, Ксения в свете заходящего солнца...
   Для Артура она выбрала позу купальщицы, поправляющей прическу. Правда, в отличие от классической купальщицы, снимок был сделан в купальнике. Но не посылать же незнакомому мужчине откровенную "обнаженку" - это было бы верхом неприличия, а кроме того, он мог это неправильно истолковать.
   Ксения присоединила к письму файл с фотографией и щелкнула на кнопке "Отправить". После чего возобновила сессию:
   Jouja (11:08 AM): Ну что, Артур, получил фотографию?
   Arthur (11:09 AM): Ага, как раз грузится.
   Jouja (11:10 AM): Теперь веришь?
   Arthur (11:13 AM): Жужа! Я потрясен. Просто нет слов. Я и представить себе не мог, что в мире существует такая совершенная красота. Ты, наверное, сделала кучу операций? Впрочем, можешь не отвечать, это не имеет значения. Не важно, какими средствами ты воспользовалась. Главное - тебе это удалось. Я имею в виду - удалось достичь идеала. Просто не верится.
   Jouja (11:15 AM): Спасибо за комплимент. Я польщена.
   Arthur (11:17 AM): Знаешь, Жужа, мне бы очень хотелось тебя написать.
   Jouja (11:18 AM): То есть как это - написать???
   Arthur (11:20 AM): Как? Да очень просто: взять краски и кисть и запечатлеть на холсте твой прекрасный образ.
   Jouja (11:21 AM): Вот так фишка! Ко всему прочему ты еще и художник?
   Arthur (11:22 AM): Профессионально живописью я никогда не занимался, но рисовать люблю. Иногда пишу - но только гуашью и пастелью.
   Jouja (11:23 AM): Здорово. Я в восторге. И много ты уже "натворил"?
   Arthur (11:24 AM): Около ста рисунков и столько же акварелей и пастелей.
   Jouja (11:25 AM): Плодовит, ничего не скажешь. Но как ты все успеваешь - и работать, и рисовать?
   Arthur (11:26AM): Как, как... На работе работаю, на досуге - рисую. У тебя ведь тоже есть какое-нибудь хобби - то, чем ты занимаешься в свободное время. Ну, а я свое свободное время посвящаю живописи и рисунку.
   Jouja (11:28 AM): Звучит потрясающе.
   Arthur (11:29 AM): Не знаю, согласишься ли ты когда-нибудь мне позировать. Но у меня теперь есть твоя фотография, и твой первый портрет я сделаю с нее. Не возражаешь?
   Jouja (11:30 AM): Нет, конечно.
   Arthur (11:35 AM): Послушай, Жужа. На протяжении последних шести веков талантливейшие живописцы бьются, пытаясь запечатлеть на холсте идеал женской красоты. Первым в этом длинном ряду был Боттичелли, его примеру последовали Джорджоне, Рафаэль и Тициан, в Германии обнаженную натуру писали Дюрер и Кранах, во Фландрии - Рубенс, во Франции - Энгр, Мане, Дега, Ренуар и другие. Но знаешь, Жужа, скажу тебе честно: все их потуги - ничто, по сравнению с тем, что я вижу на твоей фотографии. Я изучал историю живописи в МГУ, раньше я много ходил по музеям, сейчас у меня в компьютере огромная коллекция западноевропейской живописи и графики. И я говорю совершенно серьезно: ни на одной картине я не видел такого сказочно красивого тела, поражающего воображение правильностью пропорций, мягкостью линий и изгибов, изящностью форм, нежностью прозрачной шелковистой кожи.
   Jouja (11:37 AM): Спасибо, Артур, я ужасно тронута - столько комплиментов. Мне мое тело тоже страшно нравится:))))
   Arthur (11:38 AM): Нет, все-таки ты должна мне позировать. Я, конечно, не Тициан и, скорее всего, не сделаю мирового шедевра, но писать с такой очаровательной модели - это просто подарок судьбы.
   Jouja (11:40 AM): Хорошо, Артур, чуть позже мы это обсудим. А сейчас, извини, я должна тебя покинуть.
   Arthur (11:41 AM): Убегаешь? Жаль.
   Jouja (11:42 AM): Я бы с удовольствием с тобой поболтала, но, к сожалению, на сегодня у меня запланировано большое хозяйственное "землетрясение" - магазины, готовка, стирка, уборка и т. д. и т. п. Жива останусь - увидимся в "аське". Пока, Артур.
   Отправив сообщение, Ксения открыла "аськино" меню и скрылась в инвизибле. Если этого не сделать, назойливый собеседник будет бомбардировать тебя своими сообщениями, иконки будут настойчиво мигать, требуя ответа, и от этого можно сойти с ума. Ксению эти мигающие иконки доводили до исступления.
   Разделавшись с Артуром, она принялась сочинять советы для очередной обманутой жены - Наташи М. Отослав сообщение на Форум, она вышла из сети и выключила компьютер.
   Следующие десять часов Ксения посвятила хозяйственным работам. Первым делом сходила в магазин и купила три кило мяса. Приготовила блинчики, голубцы, котлеты по-пражски и курицу в томате. Готовый продукт рассовала по мешочкам и лоткам и запихнула в морозилку. Не то чтобы она таким способом прокладывала путь к сердцу Андрея. Хотя, конечно, и к сердцу тоже. Но главной целью всех этих кулинарных манипуляций был другой орган. Спору нет, когда мужчина любит женщину сердцем - это, конечно, трогательно, но не совсем то, что хотелось бы. Чего греха таить, молодой, здоровой женщине нужен регулярный и полноценный секс. А чтобы получить от мужика именно такой секс, его надо хорошенько накормить. Мясом. Иначе у него ничего не встанет, а если и встанет, то ненадолго. А такого жеребца, как Андрей, вообще надо кормить вдвойне. Шутка ли - по пять-шесть палок за ночь кидает. Это вам не по бульвару прошвырнуться. Такого не накормишь - копыта отбросит. Или - что более вероятно - найдет себе другое стойло. Точнее - другую кобылу. Более понятливую.
   Ксения задумалась. С Мишкой она никогда так не нянчилась, в смысле - на готовке не убивалась и мясо подавала к столу в очень умеренных количествах. Стандартная порция. Две котлетки. Сарделька. Две сосиски. Три средних кусочка гуляша. Куриная грудка. Эскалопчик. Бифштексик. Одним словом, ресторанная порция. Хотя в принципе - она ведь его не ограничивала, он сам от добавки отказывался. Ну и какой у них после этого был секс? Раз в неделю по пять минут. А в последние месяцы - хорошо если раз в месяц. Разве это секс? Сравнить с Андреем - так это вообще НИЧТО. Но Андрей готов лопать мясо тоннами - как Барби после хорошей тренировки. Видимо, в этом все дело. Ну, то есть в мясе.
   Покончив с готовкой, Ксения принялась за ковры. Ковров было шесть штук. Огромные, три на четыре метра, они покрывали во всех трех комнатах полы, а в спальне и гостиной - еще и на стенах висели. Ковры были красивые, скорее всего - ручной работы. На одном был выткан гористый пейзаж, на другом - красавица-косуля, на третьем - Дед Мазай и зайцы. Остальные три ковра были "сказочные". Особенно хорош был тот, что висел в спальне над бабушкиной постелью - Иван-царевич и Елена Прекрасная скачут на Сером волке. Навстречу судьбе.
   За пятнадцать месяцев, которые прошли после смерти бабушки, ковры превратились в настоящее скопище пыли. Пришлось снимать, тащить на улицу и выколачивать. Адова работа. Ксения потратила на нее ровно пять часов. В девять вечера она приволокла в дом последний ковер, швырнула в прихожей, тут же рухнула на него сама и не менее получаса пролежала в полуобморочном состоянии.
   К сожалению, это был еще не конец. Следовало вымыть в квартире полы. Не стелить же чистые ковры на грязный пол! И еще целый час она ползала из угла в угол на четвереньках, драила потускневший от времени паркет, оттирала плинтуса, сбивала по углам паутину.
   Повесив на стенку последний ковер - это был Иван-царевич и Серый волк, - Ксения повалилась на постель и издала серию душераздирающих стонов. Она вымоталась страшно, чудовищно, невероятно - до такой степени, что не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. По правде сказать, она даже немножко испугалась - а вдруг от усталости и изнеможения ее бедное сердечко возьмет да и остановится?
   Ксения так увлеклась уборкой, что совершенно забыла про обед, и сейчас была голодна, как стая волков посреди зимы. Но идти на кухню, шарить в холодильнике, двигать челюстями? Нет, никогда. Лучше умереть голодной смертью.
   Минут двадцать она лежала, не подавая признаков жизни. Потом у нее затекла спина и она перекатилась на живот. Нос уткнулся во что-то твердое и холодное. Бабушкин "Талмуд"! "Что бы мне сейчас пригодилось, подумала Ксения, так это какое-нибудь зелье, восстанавливающее силы. Иначе, боюсь, не дотяну до утра".
   Поминутно охая и кряхтя, она села на постели и разложила тетрадь на коленях. Она понятия не имела, что искать, поэтому принялась просматривать все заголовки подряд. От "А" до "Я".
   На букве "К" ей попалось интересное снадобье:
   Колдовское зелье. Пробуждает сверхъестественные способности. Кроме того: восстанавливает силы, снимает усталость, упадок сил, обморочные состояния, коллапс, спазматические состояния, мобилизует внутренние резервы организма, заряжает энергией, повышает тонус, придает бодрость и жизненную силу.
   "Это как раз то, что мне надо, - подумала Ксения, - ибо, кажется, я уже близка к коллапсу". Заложив страницу закладкой, она стала листать дальше.
   На букве "С" обнаружился еще один любопытный рецепт:
   Зелье "сила". Многократно увеличивает силу всех групп мышц, превращая человека в гиганта, силача. Действует примерно час-полтора. Примечание. Принимать с осторожностью. По окончании действия снадобья в течение часа наблюдается слабость, возможен упадок сил.
   Превратиться на час в гиганта? Звучит интригующе. А кроме того, в этом есть несомненный практический смысл. Ну, например. Всякая женщина обожает переставлять в доме мебель. К сожалению, учитывая непомерную тяжесть объектов, сама она двигать мебель не может, приходится просить об этом супруга, братьев, любовников или друзей. Однако сильная половина человечества, считая идею перестановки мебели ничем иным как "капризом стервозной бабы", крайне неохотно идет на этот акт, в особенности если "мебельный кризис" созревает каждые две-три недели. Мужчины не понимают, что женщине требуется разнообразие. В еде, в одежде, в способах времяпрепровождения, в окружающей обстановке, в любви - во всем. Наши рецепторы устают от однообразия, монотонность жизни угнетает, отсутствие перемен ведет к стрессу и депрессии. Нам необходимы новые впечатления. Чем больше в нашей жизни разнообразия, тем больше положительных эмоций. А какое удовольствие переставить в квартире мебель! Это же почти то же самое, что купить новую! Только намного дешевле.
   Нет, в самом деле, очень ценное зелье. Выпил и - раз! Сделал перестановку. Надоело - снова выпил и - раз! Снова переставил. Переставляй себе - хоть каждый день. И ни-ка-ких мебельных кризисов! Нет, в самом деле, оч-чень ценное зелье.
   Или вот еще что. Положил в сумочку флакончик с такой микстуркой - и ходишь кум королю. В смысле - ходишь по улицам и ничего не боишься. И вот в один прекрасный день на тебя нападает целая толпа насильников. И тогда ты показываешь публике настоящий цирковой аттракцион: незаметно выпиваешь глоток из заветного пузырька и ... одним ударом укладываешь всю банду. Наповал. Круто!!!
   Кстати об аттракционах. Можно ведь заключить контракт с Парком культуры и отдыха имени Горького. На праздники и выходные дни. "Внимание! Внимание! Спешите видеть! Молодая хрупкая девушка поднимает штангу весом в двести пятьдесят килограмм!" "Внимание! Сенсация! Сверхъестественный феномен! Изящная дама берется уложить на лопатки любого профессионального борца!" Или подрабатывать в составе цирковой труппы. Тогда летом она сможет поехать в Турцию. Или в Египет. А еще лучше - в Италию. Ксения мечтательно закатила глаза. Венеция, мечта поэта! Площадь Святого Марка, каналы, гондолы и статные красавцы-гондольеры!
   Ксения захлопнула тетрадь и откинулась на подушки. Чтение "Талмуда" отняло у нее последние крохи энергии. Вконец обессиленная, она лежала на постели и с ужасом думала, что вот, надо как-то исхитриться и встать, дотащиться до чулана, отобрать необходимые банки и плошки, снести все это хозяйство на кухню да еще отмерить, взвесить и сварить!
   Охая и стеная, как столетняя старуха, Ксения сползла с постели, опустилась на четвереньки и, с трудом передвигая конечности, медленно поползла к чулану. На ее счастье, в чулане нашелся передвижной столик, типа тех, что используют в отелях для обслуживания клиентов в номерах. Она побросала на столик необходимые ингредиенты, кастрюльки, весы, мензурки и прочее и, толкая тележку головой, стала потихоньку продвигаться на кухню.
   На этот раз Ксении крупно повезло: оба снадобья в приготовлении оказались довольно простыми. Не прошло и часа, как перед ней стояли две склянки, доверху наполненные жидкостью. Зелье "сила" получилось светло-желтого цвета; оно было похоже на разбавленный яблочный сок и имело слабый запах зверобоя, лимона, мяты и чего-то еще, что она не сумела определить. "Колдовское", наоборот, было черное и тягучее, как крымский "кагор", и почему-то источало "аромат" аммиака, что было весьма прискорбно, ибо этот запах Ксения не выносила с детства.
   Ксения отмерила полстакана "колдовского". Выдохнула, задержала дыхание и разом опрокинула жидкость в глотку - как заправский алкоголик. На вкус "микстура" оказалась довольно мерзкой - одновременно кислая, горькая и вяжущая. От гадкого снадобья рот онемел, как от неспелой хурмы. К счастью, через минуту спазм прошел и она вздохнула с облегчением. Запив "бормотуху" стаканом теплой воды, она плюхнулась на стул и приготовилась ждать.
   Ждать пришлось недолго. Не прошло и пяти минут, как она почувствовала метаморфозу. Боли в мышцах, ломота в суставах и пояснице, онемение, усталость - все неприятные симптомы растворились, исчезли без следа. По всему телу мышцы начали тяжелеть и наливаться силой. В скором времени чувство тяжести прошло, на смену ему явилось ощущение необыкновенной бодрости и какой-то невероятной легкости во всем теле. Это было так непривычно, так странно! Может, какой-нибудь шутник из небесной канцелярии взял да и отменил силу тяготения? А может, она просто превратилась в бестелесный дух?
   Ксения вскочила на ноги, бросилась вон из кухни и галопом пронеслась по коридору. Энергия била из нее ключом. Ей хотелось петь, плясать, прыгать, кувыркаться, носиться и скакать. От радости и от какого-то необъяснимого чувства свободы и безграничных возможностей. Вероятно, она испытывала те же ощущения, которые испытывает тигрица, отпущенная на свободу после десяти лет сидения в клетке.
   В прихожей Ксения чуть не налетела на Барбоса, тихонько поскуливавшего возле входной двери. Как видно, собака тоже хотела на свободу. До первого телеграфного столба.
   - Барби, миленький! Хочешь пи-пи? Давай я тебя выпущу, - умильно просюсюкала Ксения и, отворив дверь, подтолкнула собаку к выходу. - Иди, мой котик, иди, моя ласточка.
   Барбос нехотя вышел, однако спускаться по лестнице не спешил. Он в нерешительности топтался на площадке, как бы приглашая "мамочку" составить ему компанию.
   - Ну что ты встал? - строго спросила Ксения. - Я же сказала: иди. - И она бесцеремонно захлопнула перед носом у собаки дверь.
   На тумбочке в прихожей стоял магнитофон, и Ксения включила его. Оркестр заиграл сороковую симфонию Моцарта. Бойкая мелодия подхватила ее и закружила в радостном вихре. Неожиданно для самой себя, подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, Ксения с силой оттолкнулась от пола. О-о-опс! Плавно, словно перышко, гонимое встречными потоками воздуха, ее тело поднялось к потолку и на несколько секунд зависло в неподвижности. Потом так же медленно и плавно, как легчайшая пушинка, опустилось на пол. Все это продолжалось не более одной минуты. Ксения даже не успела удивиться. В первый момент она потеряла чувство реальности происходящего. Так бывает, когда с тобой случается что-нибудь невероятное или сверхъестественное. От неожиданности чувства и разум отключаются, и человек впадает в состояние, близкое к ступору.
   Очнулась она, сидя на полу, уткнув подбородок в колени и тупо разглядывая оторвавшийся у плинтуса кусок обоев. Вспомнила, как минуту назад "возносилась" к потолку. Недоверчиво тряхнула головой и в задумчивости потерла сначала один глаз, потом - другой. Был ли то сон, глюк, мираж, игра воображения? Или все-таки ей не привиделось и все произошло на самом деле? Ксения не знала.
   "Что ж, сейчас проверим". Она отошла вглубь коридора, разбежалась, подпрыгнула. Тело послушно взмыло вверх. "Господи Иисусе Христе! Я летаю?!" Ксения пришла в неописуемый восторг. Душа ликовала, сердце трепетало в сладком экстазе. Однако в следующую секунду ликование сменилось беспокойством: не разбить бы голову о потолок. Импульс оказался слишком сильным; при такой скорости движения встреча с потолком казалась неминуемой.
   Раздумывать было некогда. Ксения вытянула вверх руки, пытаясь смягчить удар. Получив толчок в обратном направлении, ее тело, по известному закону Ньютона, столь же стремительно двинулось вниз.
   Следующие полчаса были посвящены тренировке. Прежде всего она научилась рассчитывать силу толчка. На двадцатый раз она долетела точно до потолка, даже слегка коснулась плиты волосами, но не ударилась; повисела пять секунд "под небесами" и плавно опустилась на пол.
   Это было потрясающе. Ксения чувствовала себя легкокрылой бабочкой, беззаботно порхающей с цветка на цветок. Ощущение полета доставляло ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Жаль только, под потолком удавалось повисеть не более пяти-шести секунд, после чего тело неумолимо опускалось на землю.
   Вдруг ее осенило: у нее же есть руки! И ноги тоже, кстати. Это, конечно, не крылья и не хвост, но какой-то эффект обязательно будет - стоит только научиться ими работать. У рыб ведь тоже плавники и хвост существенно шире, чем наши конечности, и тем не менее мы отлично управляем своим телом в воде.
   Теперь, подпрыгивая, Ксения пыталась делать различные движения руками, ногами и тазом. Она беспорядочно махала руками, сучила и перебирала ногами, виляла бедрами и поводила плечами. Сначала, как водится, толку от этого "барахтанья" не было никакого. Но в скором времени она приноровилась к своему телу, начала его чувствовать и "понимать". Она выяснила, какие движения надо делать, чтобы помочь себе взлететь повыше, как притормозить движение, как изменить траекторию полета. Но самое главное - она научилась парить в воздухе. Техника, кстати, была совсем несложной. Надо было сделать следующее. Сначала оттолкнуться от пола посильнее; потом, когда до потолка остаются считанные сантиметры, - "упасть плашмя", то есть верхней частью туловища сделать движение вниз, а ноги и таз слегка выбросить вверх, тем самым "уложив" тело в горизонтальное положение. И тут же развести в стороны руки и ноги, развести как можно шире и растопырить пальцы - чтобы площадь соприкосновения тела с воздухом была максимальной. Если же от резкого движения тело начнет колебаться на манер маятника - тогда мелкими движениями рук и ног эти колебания следует погасить.
   И вот, когда тело совсем успокоится, надо полностью расслабить все мышцы, и тогда будешь висеть долго-долго. Конечно, мало-помалу тело будет снижаться, но оно будет снижаться медленно, очень-очень медленно, где-то минут пять или даже семь. Но если не хочешь снижаться - можно и не снижаться. Но тогда надо "летать", делая движения руками и ногами - аналогичные тем, которые мы делаем, плавая брассом.
   Ксения летала уже около часа. Когда она в очередной раз подпрыгнула и распласталась под потолком, уткнувшись носом в медный светильник-фонарь, стилизованный под средневековую Ригу, - дверь квартиры внезапно распахнулась и на пороге выросла разъяренная соседка, та самая, с раскосыми глазами, черными патлами и склочным характером.
   - Что Вы себе позволяете?! - с места в карьер завопила она. - Ночь на дворе, а у Вас музыка играет! - Она метнула на магнитофон испепеляющий взгляд и уперла руки в свои худосочные бока.
   Не услышав ответа и не найдя взглядом хозяйку, тетка окончательно взбеленилась. Она по-хозяйски шагнула в прихожую и, выкатив от злобы свои мутные глазищи, завопила на весь дом, совершенно не смущаясь тем, что часы на тумбочке показывали час ночи: - Да выруби ты эту проклятую музыку!
   Ксения между тем пребывала на верху блаженства. Никакие вопли психически нездоровых людей не могли испортить ей удовольствия. На исходящую злобой старую дуру она и внимания не обратила.
   - Да где же эта тварь? - проскрежетала вконец обезумевшая мадам. - Музыку врубила и ушла! - Она решительным шагом двинулась к магнитофону и стала беспорядочно нажимать на клавиши.
   Столь бесцеремонное поведение нахальной тетки возмутило Ксению до глубины души. Глядя, как та хватает ее магнитофон своими омерзительными толстыми пальцами, Ксения почувствовала, как в ней зреет острое желание оторвать от магнитофона эти отвратительные лапы, застопорить их, заморозить, превратить в камень. Она закрыла глаза и совершенно отчетливо представила, как эти гнусные пальцы-сосиски застывают, каменеют, словно студень, в который сыпанули тонну желатина, да еще и прошипела сквозь зубы: - Чтоб вы окаменели!
   В ту же секунду, начисто забыв о музыке, соседка с ужасом уставилась на свои руки, которые зависли над магнитофоном, словно их намертво привинтили к невидимой стойке. Высунув от напряжения свой грязно-белый язык, тетка дергалась всем телом, опускала и поднимала плечи, сучила ногами, крутила головой и вращала глазами. Да только все без толку - руки оставались неподвижными, как будто приросли к воздуху.
   Ксения наблюдала за этой сценой, раскрыв от изумления рот. Она, конечно, очень хотела, чтобы эта тварь убрала от магнитофона свои мерзкие конечности, но совершенно не рассчитывала на такой ошеломляющий эффект. Выходит, "колдовское" зелье действительно пробудило в ней кое-какие сверхъестественные способности. Любопытно, любопытно. А что если попробовать заморозить ее всю, с головы до ног? Для наглядности вытянув в сторону соседки руку, Ксения едва слышно прошептала: - Замри!
   Тетка сразу перестала дергаться и кривляться, став похожей на манекен в витрине магазина, только в магазинах манекены симпатичные и стоят в приличных позах, а эта страхолюдина, прости Господи, раскорячилась, как лягушка, и выпятила свою тощую задницу. Ксения удовлетворенно засмеялась. Да, это было действительно здорово. И соседка нравилась ей гораздо больше, когда пребывала в состоянии глубокой заморозки. Однако не век же ей стоять столбом у нее в прихожей. Надо разморозить ее и вытолкать к чертям собачьим за дверь. Интересно, какое слово здесь лучше употребить. Тогда она сказала "окаменей" и "замри", и оба слова подействовали. Значит, должны подействовать и антонимы к этим двум словам. Ксения несколько театрально вытянула руки и прошептала: - Отомри!
   Тетку как будто кнопочкой включили. Она снова принялась дрыгать ногами, вращать бедрами и пялиться на свои руки, которые нипочем не желали слушаться свою хозяйку и отрываться от воздуха. Ксения с трудом подавила приступ смеха. Ладно уж, так и быть...
   - Руки, отомрите!
   Тетка испустила шумный вздох облегчения - как будто проткнули хорошо накачанную велосипедную шину. Поднеся к глазам освобожденные из плена конечности, она обсмотрела их со всех сторон, осторожно согнула и выпрямила пальцы, потом, как какая-нибудь извращенка, принялась хватать себя за разные части тела, приговаривая: - Ручки, славненькие мои... Ручки, миленькие мои...
   Ксения, стиснув зубы, затряслась от еле сдерживаемого хохота. Интересно, подумала она, а если сказать какое-нибудь другое слово? Сработает колдовство или нет? Так, что бы такое сказать? Ну, например...
   - Руки! Вверх! Не двигаться!
   К неописуемому ужасу своей владелицы, теткины руки в едином порыве взлетели вертикально вверх да так и застыли, нацелившись Ксении прямо в грудь. Вращая обезумевшими от горя глазами, тетка задрала кверху голову, чтобы посмотреть, куда подевались ее "миленькие ручки", и тут...ее лицо исказилось гримасой дикого, животного страха, глаза вылезли из орбит, а из перекрученного судорогой рта вырвался отчаянный вопль: - А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! Люди добрые, помогите-е-е-е-е!!!
   Ксения отреагировала немедленно: - Рот! Молчать!
   И тетка умолкла, хотя ее губы продолжали кривиться, а челюсти ходили ходуном, как будто это были не челюсти, а жернова, которыми она усердно перемалывала пшеничные зерна.
   Ксения между тем, наскучив экзерсисами с дурной соседкой, решила потренировать свои новые способности на чем-нибудь другом. Ей вдруг пришла идея убрать магнитофон подальше от этой безумицы, в которой божественная музыка сороковой симфонии Моцарта пробудила самые низменные инстинкты. Ксения сосредоточилась, прикрыла глаза и мысленно представила себе, как магнитофон медленно ползет к краю тумбочки, соскальзывает вниз - но не падает! - и медленно-медленно опускается на пол. Она открыла глаза - магнитофон стоял на полу! Из динамиков лилась несравненная мелодия гениального Romanza из двадцатого концерта Моцарта. Вот это да! Мать честная, курица лесная! Телекинез! С ума можно сойти!
   Ксения краем глаза взглянула на соседку. Та, с выражением невыносимого страдания на лице, продолжая беззвучно молоть челюстями воздух, тихонько пятилась от магнитофона к входной двери, но ее не пускали руки, застывшие в положении "вверх". Между тем Ксения, силой мысли открыв ближайшую дверь, стала двигать магнитофон в гостиную. Прибор перемещался легко и плавно, будто невидимая рука бережно несла его по воздуху. "Задвинув" магнитофон на середину комнаты, Ксения захлопнула дверь в гостиную и расслабилась. Процедура перемещения магнитофона отняла у нее массу энергии. "Заморозку" делать было куда легче.
   Внезапно в квартиру влетел Барбос. Увидев на своей территории чужого человека, пес вздыбил шерсть и угрожающе зарычал. Соседку заколотило, будто через нее пропустили двести двадцать вольт.
   - Барби, сидеть.
   Собака послушно опустилась на задницу. Раскрыв клыкастую пасть и вывалив наружу длинный розовый язык, Барбос с удивлением воззрился на парящую под потолком Ксению и принялся тихонько поскуливать, призывая "мамочку" угомониться и спуститься с небес на грешную землю.
   Направив руку на соседку, Ксения приказала: - Руки! Оживите! Рот! Отомри!
   В следующую секунду тетка, позеленевшая до оттенка свежей крокодиловой кожи, трясясь всем телом и стуча зубами от страха, рванула к входной двери. На ходу она зацепилась юбкой за выступающий крючок для обувной ложки, ткань с треском разорвалась, но тетка и ухом не повела - так половинка подола и осталась висеть на крючке.
   Собака между тем продолжала отчаянно скулить и Ксения почла за лучшее воссоединиться со страдающим псом, дабы не провоцировать на скандал еще каких-нибудь соседей.
   На следующее утро Ксения проснулась в отличнейшем расположении духа. Она чувствовала себя великолепно. Во всем теле была какая-то необыкновенная бодрость и сила. Как будто каждая малюсенькая клеточка ее тела упивалась жизнью и излучала блаженство. Однако от вчерашней способности к полетам не осталось и следа. Сколько Ксения ни прыгала, сколько ни махала руками - оторваться от пола больше чем на пятнадцать сантиметров ей так и не удалось.
   Само собой, ей ужасно хотелось приложиться к вчерашней бутылочке и полетать в свое удовольствие. Однако по зрелом размышлении она решила, что сначала следует сделать домашние дела, а уж потом, если останется время - летай себе, сколько влезет.
   Однако полетать ей в тот день так и не удалось. Весь день она провела в хозяйственных хлопотах - перестирала неизвестно откуда взявшиеся залежи грязного белья; сбегала в "Драпировку" и купила шторы для гостиной, спальни и кухни; выгладила простыни, пододеяльники, полотенца и носовые платки; стерла пыль с подоконников, шкафов, буфетов, книжных полок, тумбочек и подлокотников кресел; отдраила ванну, раковины и унитаз; навела идеальный порядок в письменном столе, а также в платяном шкафу, серванте и галошнице.
   Немного уставшая, но безумно счастливая от того, что теперь у нее в квартире чисто, красиво и во всем наблюдается прямо-таки армейский порядок, а самое главное - отглажены простыни и кухонные полотенца, - Ксения сидела на кухне и с жадностью поедала свой скромный ужин - тарелка квашеной капусты с постным маслом, тарелка жареной картошки, два блинчика с мясом и стакан "Императорского" китайского чая.
   Про обед она, конечно же, снова забыла, и к вечеру аппетит у нее разыгрался волчий. Она так безумно хотела есть, что даже не удосужилась переодеться - так и вперлась на кухню чумазая и в рабочей одежде.
   Умяв без остатка все, что было выставлено на стол, она блаженно привалилась к спинке стула и лениво подумывала о том, что было бы, наверное, неплохо разогреть еще пару-тройку блинчиков. Внезапно ее ухо уловило душераздирающие женские крики, доносившиеся с улицы.
   Окно Ксениной кухни выходило в узкий полутемный переулочек, заканчивавшийся тупиком. Переулок был непроезжий, да и прохожие забредали туда крайне редко. Местная шпана частенько устраивала там свои разборки.
   Ксения распахнула окно и легла грудью на подоконник. В дальнем конце переулка, возле глухой стены, она заметила несколько мужских фигур - с головы до ног в коже, затылки бритые, в руках у кого цепи, у кого ножи. Парни плотным кольцом обступили молоденькую девушку. Несчастная от страха закрыла лицо руками и то и дело жалобно вскрикивала: "Помогите! Убивают!"
   Ксения поморщилась. Сцены насилия не вызывали у нее никакого энтузиазма. Она соскочила с подоконника и бросилась к телефону - звонить в милицию. За окном вдруг закричали так жалобно, с таким отчаянием в голосе, что у Ксении сжалось сердце. Она подумала: "Пока милиция раскачается, они ее убьют... Что делать?"
   И тут ее осенило: зелье "сила"! Напиток, превращающий человека в гиганта, непобедимого силача. Ведь она как раз собиралась опробовать это снадобье. Вот и случай подходящий представился.
   Достав из холодильника зелье, она одним глотком осушила полбанки. Задевая за мебель и опрокидывая на своем пути табуретки, побежала в прихожую. Мельком глянула на себя в зеркало - вид ужасный: старые обтрепанные тренировки, драная Мишкина футболка, волосы растрепались... Но прихорашиваться не время, надо бежать, человека убивают. Схватив с тумбочки резинку, она стянула потуже волосы, чтобы не мешались, нахлобучила на голову бейсболку. Сунула ноги в тяжелые солдатские ботинки с толстыми подошвами и квадратными носками, пихнула в карман ключи, захлопнула дверь и помчалась вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через две ступеньки. На выходе она чуть не налетела на какого-то мужика, который, по всей вероятности, собирался войти в подъезд. Со словами "Извините, дайте пройти!" она легким движением руки оттолкнула его в сторону. Мужчина - здоровенный бугай килограмм под девяносто - удивленно вскрикнув, отлетел на два метра и шлепнулся задом на асфальт. С ненавистью посмотрел вслед удалявшейся Ксении и процедил: - Куда несешься?! Бешеная...
   "Ага, - удовлетворенно подумала Ксения, - стало быть, действует, зелье-то". И действительно, она почувствовала в теле кое-какие перемены. Мышцы на руках и ногах сильно вздулись и как будто налились свинцом.
   Хулиганов было трое. Когда Ксения подоспела к месту событий, девушка лежала на асфальте. Глаза закрыты, тело неподвижно, по лицу тонкими струйками стекает кровь. "Неужели опоздала?!" - с ужасом подумала Ксения и в гневе сжала кулаки.
   Один из бандитов, плотный, широкоплечий, с бычьей шеей и налитыми кровью глазами, сидел на корточках и, приставив девчонке ко лбу финку, мычал как заведенный одну и ту же фразу: "Будешь кричать - моргалы выколю". Второй подонок наклонился и, поддевая тонкую ткань острием ножа, вспарывал на девушке брюки. Третий, длинный и тощий, с лицом законченного дебила, стоял несколько поодаль и сосредоточенно расстегивал свои собственные штаны.
   Не вымолвив ни единого слова, с плотно сжатыми губами и горящими от ненависти глазами, Ксения подбежала к бандиту, угрожавшему девчонке ножом, отвела подальше ногу и что было силы вломила носком ботинка точно в основание носа, чуть повыше верхней губы. Испустив истошный вопль, бандит отлетел на три метра, шмякнулся о кирпичную стену и мешком рухнул на землю. Вокруг его головы мигом разлилась большая черно-красная лужа.
   Все это произошло настолько быстро, что двое других негодяев просто не успели ничего понять. Они стояли, разинув рты, и тупо смотрели на ревущего белугой подельника, корчившегося в луже собственной крови. На их лицах читался страх, смешанный с неподдельным изумлением.
   Ксения не стала объяснять подонкам, что за "чудо" случилось с их товарищем. Она подскочила к тому, который стоял со спущенными штанами, и тем же ботинком врезала ему по выпиравшим из трусов гениталиям. Бандита подбросило в воздух, словно резиновую куклу; переулок огласился нечеловеческим воем. На нижних этажах пооткрывались окна, высунулись любопытные. Посыпались комментарии, завязалась дискуссия:
   - Ишь, хулиганье, опять разборку устроили.
   - Причем заметьте: если какая-нибудь резня или кровопролитие, то непременно у нас под окнами.
   - Надо вызвать милицию.
   - Да пускай себе режут друг друга, жалко что ли?
   - Смотри-ка, одного уже убили.
   - Да это, кажись, женщина - волосы-то длинные.
   - Шевелится - значит, живая еще.
   - Глянь-ка, штаны-то на ней порваны...
   - Известное дело - насиловали.
   - Да вызовите же кто-нибудь милицию!
   Соседи продолжали весело препираться. Между тем третий бандит, не дожидаясь продолжения экзекуции, подхватив цепь, валявшуюся у него под ногами, круто развернулся и пустился бежать.
   - Ах, ты, гад! - возмутилась Ксения. - Хочешь уйти от правосудия?! Хрен тебе!
   Нагнав преступника в три прыжка, она обрушила на его голову свой "чугунный" кулак. Без звука, словно подкошенный, бандит рухнул на землю. В приступе дикой злобы Ксения размахнулась и со всей силы вонзила свой тупоносый башмак негодяю в правую скулу. Послышался характерный хруст, бандит завизжал, как свинья на бойне, и забился в конвульсиях.
   Мерзавец так истошно орал, что Ксения почувствовала легкий укол раскаяния - может, все-таки не стоило ломать ему челюсть? После минутного размышления она упрямо тряхнула головой, отметая непрошенные сомнения: стоило, еще как стоило. Таких, как он, четвертовать надо. А еще лучше - пропускать через мясорубку, а фарш и кости скармливать бездомным псам.
   Ксения повернулась. Девушка - растрепанная, грязная, окровавленная - сидела на асфальте и широко раскрытыми глазами наблюдала за экзекуцией. "Ну, слава Богу, хоть эта жива". Ксения достала носовой платок, брезгливо вытерла сначала руку, потом носок ботинка, который соприкасался с лицом хулигана, и поспешила к жертве.
   Девицу пришлось нести домой на руках: от шока и потери крови у нее подкашивались ноги, и она все время норовила упасть. Всю дорогу она рыдала, уткнувшись носом в Ксенино плечо.
   Уложив несчастную на диван в гостиной, Ксения побежала на кухню за "живой водой".
   - Так, теперь откроем ротик... - Присев на краешек дивана, Ксения влила девушке в рот чайную ложку зелья. - Вот и хорошо, вот и славненько! - сладким голосом пропела она. - Через пять минут будешь как огурчик!
   И в самом деле, очень скоро девушке полегчало. Она села на диване, откинулась на подушки и с любопытством посмотрела на свою спасительницу.
   - Ты так здорово дерешься, - уважительно сказала она. - Я просто обалдела, когда увидела, как ты их отделываешь. Наверное, черный пояс имеешь?
   - Да нет, - смущенно улыбнулась Ксения. - Вообще-то я не профессионал. Просто... несколько лет назад один знакомый показал мне парочку полезных приемов, - соврала она.
   - Нет, ну ты так классно их отметелила, я тащусь. И я тебе очень, очень благодарна.
   Девушка поднялась с дивана, медленно прошлась по комнате, подошла к зеркалу. Увидев свое отражение, она вскрикнула, и слезы снова потекли по ее щекам в три ручья.
   - Господи, - истерично всхлипывала она. - За что? За что мне это наказание?
   - Не плачь, все будет хорошо. - Ксения погладила девушку по голове. - Давай ты пойдешь в ванную и смоешь с себя всю эту грязь. А потом я смажу твои раны и царапины, и все будет отлично. Вот увидишь.
   - Ты думаешь? - девушка прекратила рыдать и с надеждой посмотрела на Ксению.
   - Обещаю, - ободряюще улыбнулась та. - Иди. А я пока подыщу тебе что-нибудь из своего гардероба.
   - Господи, я тебе так благодарна, - расчувствовалась девица. - И даже не знаю, как тебя зовут.
   - Ксения.
   - А меня - Катя.
   - Очень рада.
   - Я тоже.
   Катя отправилась в ванную, а Ксения побежала на кухню - варить ранозаживляющий отвар.
   Двадцатью минутами позже Катя, завернутая в большое махровое полотенце, сидела на колченогом стуле, а Ксения смазывала ее многочисленные раны. Больше всего пострадало Катино лицо, Ксения насчитала на нем двадцать два пореза.
   - Это он чтобы я не кричала, - пояснила Катюша, и в ее глазах снова заблестели слезы. - Этот гад меня изуродовал, - жалко всхлипнула она. - Все лицо теперь будет в шрамах.
   - Нет-нет, не беспокойся, - поспешила успокоить ее Ксения, - шрамов не будет. Слава Богу, порезы не слишком глубокие. И потом, - с улыбкой прибавила она, - у меня тут завалялась одна волшебная мазь. Заживут как на собаке. - Она смазала последнюю царапину и убрала склянку в холодильник. - Ну вот. А теперь - пьем чай. Бутерброды с сыром будешь?
   - Буду, спасибо. Большое тебе спасибо.
   Пятнадцать минут спустя, когда чай был выпит, а бутерброды съедены, девушки прошли в спальню. Ксения предложила Кате примерить отобранные ею несколько джинсов и кофточек.
   Катюша подошла к зеркалу и ахнула: - Невероятно!
   - Что невероятно? - с улыбкой спросила Ксения.
   - Куда подевались мои порезы? Их же было видимо-невидимо! А теперь все гладко... будто ничего и не было!
   - Вероятно, зажили. - Ксения скромно потупила глазки. - Я же тебе сказала: заживут, как на собаке.
   - Но это же феноменально! - продолжала восхищаться Катюша. - Чем ты их намазала?
   - Да так, - неопределенно отвечала Ксения, - из старых бабушкиных рецептов. Народная медицина.
   Катюша натянула Ксенины голубые джинсы и теплую трикотажную блузку.
   - Сидят отлично, - одобрила хозяйка.
   - Да, наряд как по мерке, - согласилась Катя, поворачиваясь перед зеркалом и разглядывая себя в разных ракурсах.
   Несмотря на пережитый шок, выглядела она очень привлекательно. Высокая стройная шатенка, с безукоризненным каре, которое отлично сочеталось с высоким лбом, нежным овалом лица и большими темными глазами.
   Покрутившись еще немного перед зеркалом, Катя подошла к Ксении вплотную и посмотрела ей в глаза искательным и преданным взглядом, каким верный пес смотрит в глаза обожаемому хозяину. - Я... я не знаю, как тебя благодарить...
   - Не бери в голову, - улыбнулась Ксения. - Главное что? Ты жива и здорова. Это лучшая награда и для тебя, и для меня. Остальное не имеет значения.
   Катюша обиженно заморгала.
   - Что не имеет значения? - с некоторым удивлением переспросила она. - Не имеет значения, что ты спасла мне жизнь? - Она покачала головой, как бы говоря: "Скажешь тоже!". - Ведь они собирались меня убить, - с нажимом сказала Катюша. - Сначала изнасиловать, а потом убить. Да, да, я слышала, они это обсуждали. - При воспоминании о пережитом в ее глазах проступила такая боль и такое страдание, что Ксения невольно содрогнулась. - Неужели ты не понимаешь? - запальчиво вскричала Катюша. - Я не могу не отблагодарить тебя. - Ксения молчала, глядя на девушку сочувственным взглядом. - Я просто обязана это сделать. Не в том смысле, что это моя обязанность. Скорее - внутренняя потребность. Понимаешь, мне надо сделать это. Иначе... иначе мне будет очень плохо.
   - Понимаю, - задумчиво проговорила Ксения. - Бремя неисполненного долга.
   - Знаешь, - продолжала гнуть свое Катюша, - у меня ведь есть тысяча баксов. Откладывала с зарплаты, копила на отпуск. Хотела съездить в Турцию. - Она помолчала. - Если бы не ты, я бы не то что в Турцию - я бы сейчас валялась в морге в пластиковом пакете, - тихо сказала она и жалко улыбнулась. - Можно я подарю тебе эти деньги? - неуверенно спросила она.
   Ксения растрогалась.
   - Катюша, детка, - с чувством сказала она, - я ужасно тронута твоим предложением. - Она замолчала и опустила глаза, как будто ей было стыдно говорить то, что она собиралась сказать. - Большое спасибо, но... я не могу взять твои деньги.
   - Почему? - погрустневшим голосом спросила Катя.
   Ксения почувствовала себя неловко. Пытаясь хоть как-то смягчить свой отказ, она обняла девушку и прижала ее голову к своей груди.
   - Добро должно быть бескорыстным, - извиняющимся тоном сказала она. - Иначе получится не добро, а... бизнес.
   Ксения замолчала и принялась легонько поглаживать Катю по мягким, шелковистым волосам.
   - Наверное, ты права, - Катюша подняла голову и благодарно взглянула на Ксению, вид у нее был разомлевший, как у только что подобранного на улице котенка, отогревшегося на груди у новой хозяйки. - Поцелуй меня, - проникновенно проворковала Катя.
   Ксения ласково улыбнулась в ответ и легонько чмокнула девушку в лоб.
   - Не так. - Осторожно высвободив руки, Катюша взяла Ксенино лицо в свои ладони, быстро наклонилась и прижалась губами к ее губам.
   От неожиданности Ксения дернулась и инстинктивно сжала губы. Прикосновение женского языка было кощунством, надругательством над ее естеством, над ее натурой, над ее мироощущением, над ее воспитанием, наконец. Это была какая-то несусветная дикость, нечто совершенно невообразимое - нелепость, ересь, чушь. А кроме того, это было просто противно. Да, в первые несколько секунд Ксения почувствовала элементарное физическое отвращение. Однако в следующий момент она устыдилась. Какой-нибудь час назад Катюша пережила самый настоящий кошмар: девицу едва не изнасиловали, чуть не убили, унизили, растоптали, наплевали в душу... Нетрудно представить, в каком она сейчас состоянии. Понятное дело, девушка нуждается в утешении. Конечно, это довольно своеобразное утешение, но если этот поцелуй поможет ей успокоиться, расслабиться, прийти в себя, забыть весь этот кошмар... Ну и пускай... Нельзя же, в самом деле, отказывать человеку, когда он в таком плачевном состоянии. Тем более, в сущности, это такой пустяк...
   Перестав сопротивляться, Ксения очень скоро обнаружила, совершенно неожиданно для себя, что ей нравится целоваться с этой милой симпатичной девушкой. Удивительно и невероятно, но это был самый нежный, самый ласковый, самый приятный поцелуй в ее жизни.
   В то же время этот поцелуй привел ее чувства в смятение. Она, всю жизнь считавшая лесбиянок отвратительными извращенками, целуется с женщиной и при этом испытывает восхитительные ощущения! Ксения почувствовала, что нравственные опоры, на которых покоилось ее существование, которое она до сих пор считала во всех отношениях "разумным и правильным", - что эти нравственные основы пошатнулись и вот-вот готовы рухнуть.
   Разомкнув уста, девушки шумно перевели дух и посмотрели друг на друга, Катя с нежностью, Ксения - смущенно и растерянно. Не отрывая взгляда от Ксениных глаз, Катюша медленно подняла руки и положила Ксении на грудь. Ксения вздрогнула и напряглась всем телом. "Ну вот, приплыли, - с тоской подумала она. - Не хватало мне только сеанса лесбийской любви".
   Разумеется, Катюша в ее нынешнем положении достойна всяческой жалости и утешения, однако всему есть предел! Одно дело поцелуй, пусть даже самый нескромный, и совсем другое - лесбийский половой контакт. На это она не пойдет ни при каких обстоятельствах. Да хотя бы весь мир провалился в преисподнюю! Ни при каких, и точка!
   Опустив глаза в пол и покраснев до корней волос, Ксения деликатным движением взяла Катины руки в свои и опустила их вниз, прижав к "хозяйским" бедрам, как будто хотела поставить свою гостью по стойке "смирно".
   - Я тебе не нравлюсь? - с печальной улыбкой спросила Катя.
   - Ты...м-м-м... лесбиянка? - вопросом на вопрос отвечала Ксения, старательно избегая Катиного взгляда.
   - Нет. Я би. - По Катиному лицу пробежала тень беспокойства. - А ты только с лесбиянками?
   - Что?... - Ксения от удивления раскрыла рот, ее брови выгнулись дугой.
   - Я говорю: ты бисексуалок не уважаешь? - уточнила Катя.
   - В каком смысле я их не уважаю? - продолжала удивляться Ксения.
   - Ну, вот как меня... отталкиваешь. Или я не в твоем вкусе?
   - А... - Ксения в немом изумлении воззрилась на Катю, беспомощно хлопая ресницами и беззвучно шевеля губами.
   - А ты мне ужасно понравилась, - разоткровенничалась Катя. - Сразу. Я вообще бучей люблю. Но таких, как ты, я ни разу в жизни не встречала. Я, как увидела, как ты этим бандитам кости ломаешь, так сразу подумала: эта девчонка - самый настоящий буч из всех, кого я знаю.
   - Да кто такие эти бучи? - наконец выдавила из себя Ксения.
   - А ты не знаешь? - удивленно спросила Катя и пояснила: - Это такие женщины, которые в жизни ведут себя, как мужчины. У них мужская походка, мужские жесты, мужская психология, мужское сложение, мужская одежда, они любят мужские занятия и мужские развлечения. Ну и конечно, они любят женщин.
   - Ах вон что. - В голове у Ксении все прояснилось. - Ты решила, что я лесбиянка. Верно?
   - А разве нет?
   - Ни в одном глазу.
   - Да что ты! Ни за что не поверю.
   - Почему?
   - Все бучи - лесбиянки. По определению. В самом худшем случае - бисексуалки.
   - Нет-нет. Я не би. Я - законченная натуралка, - убежденно сказала Ксения.
   Катя с сомнением покачала головой.
   - Знаешь, - сказала она, понизив голос до полушепота, - на самом деле, я думаю, что все женщины - би.
   - Нет.
   - Не нет, а да, - с жаром возразила Катюша. - Сейчас я тебе докажу. Смотри. - Она загнула на руке один палец. - Кто с пеной у рта кричит, что он не би? Женщины, которые никогда и близко к женщине не подходили. А стоит девушке хоть разочек это дело попробовать - и она тут же руками и ногами записывается в бисексуалки. - Катя едва заметно усмехнулась. - Я не знаю такой дамы, которая бы осталась натуралкой, после того как ее приласкала другая женщина. А остальные - остальные просто болтают, сами не знают что. Как они могут такое говорить, если они ни разу не пробовали и не знают, что это такое? Согласись, это все равно, что ни разу не попробовав ананас, утверждать, что ты его не любишь, не переносишь, терпеть не можешь, что тебя от него тошнит. Разве не так?
   Ксения молча пожала плечами.
   - Я вот тоже, - продолжала Катя. - Пока в институте училась, даже помыслить об этом не могла без содрогания. А когда на выпускном меня соблазнила одна девчонка с нашего потока - тогда я поняла, что все эти годы я просто пряталась от самой себя. Наступала себе на горло и попирала свое собственное естество.
   - Извини, - вежливо, но твердо сказала Ксения, - я не желаю, чтобы меня соблазняли.
   - Да нет, конечно, - поспешно согласилась Катя. - Извини. Просто я... я была уверена, что все бучи - лесбиянки.
   - Послушай, Катюша, - принялась втолковывать Ксения, - ты что-то напутала - никакой я не буч, я самая обыкновенная... Посмотри: во мне нет ничего от мужчины: матом не ругаюсь, пиво не пью, табак не курю, в машинах копаться не люблю, шурупы в стенку вкручивать - тоже не мое хобби...
   - Ну, по внешнему виду ты самый настоящий буч - вон какие мускулы. Одежда тоже подходящая. - Катя кинула выразительный взгляд на широченную Мишкину футболку, потасканные тренировочные штаны и видавшую виды бейсболку, лихо заломленную на затылок.
   - Да это я убиралась, - с улыбкой пояснила Ксения. - А как твои крики услышала, так и побежала в чем была. - Она скинула с себя "рабочий костюм", надела элегантный шелковый халатик, стащила с головы бейсболку, распустила и пригладила щеткой волосы.
   Катя наблюдала за трансформацией с неподдельным интересом.
   - Мама родная! - восхищенно вскричала она. - Вот так фишка! Был буч - стала клава!
   - Клава? - Ксения шутливо сдвинула брови. - Это еще кто такая?
   - Клава-то? Клава бучу вроде антипода: вся из себя такая фифа - куда деваться!
   - Тоже лесбиянка?
   - Ну да.
   - Опять попала пальцем в небо, - натянуто рассмеялась Ксения. Разговоры про лесбиянок начинали действовать ей на нервы. - Я тебе уже целый час талдычу: никакая я не лесбиянка. Я самая обыкновенная, самая нормальная, самая стопроцентная натуралка!
   - Натуралка, да... - согласно кивнула Катя. - Но как ты здорово дерешься! - с восторгом продолжала она. - Прикинь: не всякий мужик одолел бы тех троих уродов, а ты их одним пальчиком уложила.
   - Ну уложила... - поморщилась Ксения. - Между прочим, драться я тоже не люблю, - со скучающим видом прибавила она. - А полезла - потому что надо было тебя выручать.
   Катин взгляд затуманился.
   - Ты героическая и отважная женщина, Ксюша. И я тебе бесконечно благодарна. Знаешь что? - Катя просветлела и сияющими глазами посмотрела на Ксению. - Я хочу вознести тебя на вершину блаженства.
   - Ты опять? - нахмурилась Ксения.
   - Не бойся, тебе не придется ничего делать. Делать буду только я. А ты будешь лежать и наслаждаться.
   - Господи, зачем?
   - Ну... надо же мне как-то тебя отблагодарить...
   - Натурой? - усмехнулась Ксения.
   - Но ты же не хочешь взять у меня деньги.
   - Да. Но эта идея нравится мне еще меньше.
   - Почему?
   - Потому что не нравится, - упрямо повторила Ксения. - И потом, у меня есть парень...
   - Ну и что ж, что парень. Парень не проблема. У меня тоже есть парень.
   - И ты собираешься ему изменить? - искренне удивилась Ксения.
   - Ерунда, - отмахнулась Катя. - С девушкой не считается. С девушкой - не измена.
   - И он согласен с тобой в этом вопросе?
   - Понятия не имею. Но думаю, что особо возражать не стал бы.
   На минуту в комнате повисло молчание.
   - Как же можно так жить? - недоуменно спросила Ксения. - Сегодня с парнем, завтра с девушкой...
   - Видишь ли, Ксюша, - задумчиво проговорила Катя, - иногда мой Игоряшка меня просто бесит. Мужчины вообще - народ специфический. У них, понимаешь ли, есть один стержень, вокруг которого вертятся все их мысли и побуждения, все поступки и планы на будущее, вообще вся их жизнь. В этом смысле они примитивны до невозможности. Это скучно. Иногда хочется насладиться обществом создания, равного тебе по уровню духовного развития. Понимаешь?
   - Значит, ты считаешь мужиков существами низшего ранга? Сродни обезьянам, только хорошо выдрессированным?
   - Фу, ну зачем же так грубо. Просто они не такие, как мы. Они... другие. Другая физиология, другая психология, другой менталитет... А про их утилитарное отношение к женщине я вообще не говорю, - мрачно прибавила Катюша и замолчала. - Вот, говорят еще о слиянии душ, - через минуту продолжала она. - Но зачем, простите, мне нужно это слияние, если у них в душе живет один большой-пребольшой член? С женщиной все по-другому.
   - Ясно, - задумчиво пробормотала Ксения. Перед ее мысленным взором всплыло лицо Андрея, веселое и улыбающееся: с ним ее вполне устраивало слияние как душ, так и тел.
   - Ладно, Ксюшенька, - Катя подошла к Ксении вплотную и заключила ее в свои объятия. - Я, пожалуй, пойду. Только не забывай - я у тебя в неоплатном, чудовищном долгу. Если вдруг понадоблюсь - только позови, примчусь моментально. Запиши мой телефончик, на всякий случай.
   Катюша продиктовала номер телефона, и Ксения, не найдя записной книжки, записала его на обоях, под выключателем.
   - Очень хорошо, - отложив ручку, сказала Ксения, бесконечно довольная тем, что "интимный" инцидент исчерпался, можно сказать, без осложнений. - Пойдем, я провожу тебя до остановки.
   На обратном пути на Ксению накатила обещанная слабость. Она еле-еле вскарабкалась на второй этаж, добрела до спальни и, совершенно обессилевшая, свалилась на постель. "Надо бы встать и пойти выпить "колдовского", - вяло подумала она. Но тут ее веки смежились, и она погрузилась в сон.
   Разбудил ее телефонный звонок. Звонила мать.
   - Ксюша, милая, здравствуй! Как дела?
   - Что? Кто это? - Ксения спросонья ничего не могла разобрать.
   - Девочка моя! Ты, случаем, не заболела?
   - А, это ты, мам. Привет.
   - Как поживаешь?
   - Я? Да ничего, все в порядке. Ты еще не вернулась к Грише?
   - Ксения, - строго сказала мать, - запомни раз и навсегда: я не собираюсь возвращаться к Грише. У меня новая семья, новый муж...
   - Вы уже оформили отношения?
   - Нет, мы с Аркадием живем в гражданском браке. В наше время это не имеет ни малейшего значения.
   На минуту воцарилось молчание. Мать сказала: - Как у тебя с Михаилом? Вы не помирились еще?
   - О чем ты говоришь, мама? - возмутилась Ксения. - Я не собираюсь жить с этим негодяем и изменщиком. - К тому же у меня новый бойфренд, - похвасталась она.
   - Поздравляю, - с пафосом сказала мать. - Надеюсь, он разбудил в тебе женщину.
   - Мама!
   - А что? Женщина должна получать от секса удовольствие, разве не так?
   - Мама!!
   - Насколько я могу судить, с Михаилом у тебя были проблемы...
   - Мама!!!
   - Ну что ты заладила: мама да мама! С Аркадием я получаю по шесть оргазмов за ночь...
   - М-м-м...
   - Не мычи, это невежливо. Аркадий - совершенно уникальный любовник, у меня никогда такого не было. Мы с ним подходим друг другу просто и-де-аль-но. Как две половинки одного яблока.
   - М-м-м...
   - Не веришь? Правильно. Раньше я тоже не верила во все эти теории. А теперь - верю. Знаешь, когда я с ним, я теряю ощущение своего тела. И, между прочим, то же самое происходит и с ним. В момент оргазма мы сливаемся в единую сущность, полностью растворяясь друг в друге. Это так романтично!
   - О Боже!
   - Не понимаю, чего ты к Богу-то взываешь, - рассердилась мать. - Ты разве Библию не читала? Или запамятовала, что там сказано? Про мужа и жену? "И будут двое одна плоть", - с важностью процитировала она. - Это как раз про нас с Аркадием. Так что не гневи Бога своими репликами. И не поминай имя Господа всуе.
   Мать замолчала. Ксения демонстративно шумно, с присвистом дышала в трубку.
   - С тобой все в порядке? - озабоченно спросила мать.
   - Со мной-то да, - пробурчала Ксения. - Что слышно про Гришу?
   - Ксения, - раздраженно отвечала мать, - мне ничего не слышно про Гришу. Потому что я порвала с ним всякие отношения. Неужели это так трудно понять? Или хотя бы запомнить?
   - Да нет, я просто думаю: он еще жив? Или уже покончил с собой?
   - Ксения! - возмущенно возопила мать. - Не смей давить мне на психику! Я не обязана жить с ним всю оставшуюся жизнь! Я имею право выбрать себе спутника жизни! Того, который мне нравится. А не того, который имеет наглость шантажировать меня самоубийством! В конце концов - это просто подло!
   - Гриша никого не шантажирует, - тихо сказала Ксения. - Просто... я за него боюсь.
   - Это не мои проблемы, - отрезала мать.
   Повисла неловкая пауза. Через пару минут мать, еще немножко сердитая, но, очевидно, распираемая желанием с кем-нибудь поделиться, сказала: - Вчера у Аркадия был день рождения. Я устроила ему потрясающий вечер. Музыка, фейерверки, шампанское, устрицы, икра, шампиньоны... Потом был стриптиз и танец живота... А потом у нас была ночь любви... Совершенно незабываемая, - мечтательно простонала она.
   Ксения угрюмо молчала.
   - Ты слушаешь?
   - Да.
   - Знаешь, Ксюша, Аркадий меня очень любит, просто боготворит. Ты не поверишь, он поклоняется мне, как какой-нибудь богине. Богине любви и красоты. Он даже придумал такой э-э... культ - весьма оригинальный, между прочим, - и исполняет его каждый вечер. Он даже... - мать слегка понизила голос, - соорудил такой э-э... алтарь и в знак своей любви окропляет его своей кровью! И он так изящно, так трогательно, с таким воодушевлением все это проделывает! И кругом горят свечи, и разносятся благовония, и тени от волшебной лампы движутся по стенам и потолку... И музыка такая, знаешь, ритмичная, восточная - через пять минут впадаешь в транс. Ах, Ксюша, - томно вздохнула мать, - это так восхитительно, когда мужчина тебя боготворит! Это такой нектар для души, ты не представляешь! Я никогда, никогда не была так безумно, так умопомрачительно счастлива!
   "Вот именно, - зло подумала Ксения, - насчет любви и счастья не знаю, а умопомрачение налицо!"
   - Знаешь, мама, - холодно сказала она, - здесь совсем недавно была кровавая драка - на девушку напали хулиганы, и мне пришлось ее защищать...
   - Что ты говоришь! - не то испугалась, не то восхитилась мать.
   - Что есть, то и говорю...- несколько грубовато отвечала Ксения. - И знаешь, я так безумно, так умопомрачительно устала, что просто падаю с ног. Извини, продолжим этот разговор в другой раз.
   Она швырнула трубку на рычаг, по-быстрому скинула с себя одежду и с наслаждением нырнула в мягкую, теплую постель.
  

Глава 8

   "Секс с девушкой. Пробовали ли вы когда-нибудь заниматься сексом с девушкой? Какие ощущения? Что вы думаете по этому поводу? Moderator"
   "Re: Секс с девушкой
   С девушкой не пробовала, но хочу попробовать. И хотя я типичная натуралка и имею регулярный секс с мужчиной, - в последнее время фантазии насчет девушки стали прямо-таки навязчивыми. Проблема в том, где найти подходящую девушку. Говорят, в лесбийских клубах одни бучи мужеподобные, а этого мне как раз не хочется. А к обычным девушкам, тем более к своим знакомым, я не рискую с таким предложением обращаться - еще посмотрят, как на больную, или - того чище - раструбят по всей округе: дескать Малышка-то у нас, оказывается, лесбиянка... Malyshka".
   "Re: Секс с девушкой
   Вообще-то я не лесбиянка. Но попробовать с девушкой почему-то хочется. Раньше я думала, что это какое-нибудь психическое отклонение. Поделилась своими мыслями с подругой. Оказалось: ее тоже посещают такие желания! А уж она-то - нормальная во всех отношениях: замужем, мать двоих детей, занимает большую должность, в коллективе пользуется уважением... Нет, конечно, с ней я бы ни за что не согласилась - подруга все-таки. А так, с какой-нибудь прекрасной незнакомкой... Один раз встретились - и навсегда расстались. Pussy Cat".
   "Re: Секс с девушкой
   Я замужем, у меня маленький ребенок. Никогда раньше мне и в голову не приходило, что я могу переспать с девушкой. Но недавно у нас на детской площадке появилась новая молодая мамаша. Мне она так ужасно понравилась! И я стала замечать, что слишком часто о ней думаю, даже о ребенке порой забываю. А в последнее время все чаще ловлю себя на том, что представляю себя с этой женщиной в постели! Только навряд ли из этого что-нибудь получится, потому что я никогда в жизни не признаюсь ей в своих чувствах. А сама она, по-моему, очень порядочная и до такого м-м-м... маразма не додумается. Красотка".
   Ксения с жадностью прочитывала пост за постом. Глаза ее лихорадочно блестели, сердце глухо отсчитывало удары, а рука, управлявшая мышкой, заметно дрожала.
   "Re: Секс с девушкой
   Думаю, что многие девушки желают секса с девушкой из элементарного сексуального эксперимента. Лично я считаю, что далеко не всякий мужчина способен понять меня, как это может сделать женщина. Но с другой стороны, никакая женщина не в состоянии дать мне то, что может дать мужчина. И свою жизнь, естественно, я намерена связать с представителем сильного пола. Однако мой теперешний бойфренд не есть тот человек, которого я хотела бы каждое утро видеть, просыпаясь в своей постели, и с которым я могла бы обсуждать свои самые сокровенные мысли. Поэтому в данный момент от романа с красивой девушкой я бы не отказалась. Но она должна быть действительно красивой, и это должен быть настоящий роман, а не просто секс. Amanda".
   "Re: Секс с девушкой
   Хочу секса с девушкой, только не знаю, как это осуществить. Катерина".
   "Re: Секс с девушкой
   С удовольствием занялась бы сексом с девушкой. Только я не думаю, что всякая девушка способна меня удовлетворить. И дело тут не в том, что я каменная. Просто для качественного секса, как и для всякого другого дела, требуется определенный навык, а навык приходит только с опытом. И где, скажите на милость, мне найти такую опытную, к тому же стильную, умную и красивую? А на другую я не согласна. Жорж Санд".
   Чем дальше Ксения читала, тем больше успокаивалась. Вполне натуральные женщины хотят секса с девушкой и ничуть не боятся в этом признаться. Более того - считают эти свои желания абсолютно нормальными. Трудноосуществимыми - да, но при этом совершенно нормальными. А она-то думала, она одна такая извращенка...
   На следующее утро после того знаменательного случая, когда она вырвала Катюшу из рук бандитов, Ксения проснулась сама не своя. Всю ночь ей снилась Катя и еще какие-то три девицы, совершенно незнакомые. Дамы были совершенно голые и очень соблазнительные. Хотя в реальной жизни Ксения никогда бы не подумала о девушке в таких терминах, однако в своем сне она сочла их именно соблазнительными. И весьма сексапильными. Все четверо активно ее обхаживали: целовали в губы, сосали грудь, ласкали тело руками и языком. До "страшных вещей" дело, слава Богу, не дошло, но и этого оказалось достаточно - Ксения страшно возбудилась и даже постанывала от удовольствия. В кульминационный момент она проснулась.
   Во всем ее теле была приятнейшая истома, однако разум бил тревогу, и в душе поднималось смятение. Что с ней творится? Как она дошла до жизни такой? Почему ей снится секс с девушками? Может, она и в самом деле бисексуалка? Или, что еще хуже, латентная лесбиянка? Эта мысль привела Ксению в ужас. Но мысль, как это ни печально, была здравая. Как дипломированный психолог, она очень хорошо осознавала, что в снах проявляются наши подсознательные страхи, желания и стремления. То, в чем мы боимся признаться самим себе. То, о чем мы даже не догадываемся. И, опять же как психолог, она отлично понимала, что всякое неудовлетворенное желание - явное или подспудное - рано или поздно приведет к стрессу. Любой разумный психотерапевт в данной ситуации посоветовал бы ей... переспать с девушкой - дабы снять нежелательное давление подсознательной сферы.
   Какой ужас! В тридцать пять лет вдруг сделать открытие, что ты лесбиянка! Невозможно, просто немыслимо. Ксения не на шутку разволновалась.
   После завтрака она села за компьютер. Заползла в интернет, открыла Форум. Ей не нужен был совет психотерапевта, она и сама могла кому угодно дать такой совет. Ей просто надо было поделиться своим "несчастьем" с девчонками, поплакаться в жилетку, порасспросить народ, как и чего. Может, не одна она такая "извращенка", может с кем-то такое тоже случалось. В общем, надо было высказаться самой и послушать, что говорят другие.
   Тема, как ни странно, оказалась весьма популярной - обсуждение растянулось на двенадцать страниц. Ксения прочла тему от корки до корки и после произвела небольшой подсчет. Оказалось: из ста ответов на пост "Секс с девушкой" семьдесят (!) женщин заявили, что секса с девушкой у них не было, но очень хотелось бы попробовать. При этом очень немногие из этих семидесяти считали свое желание "запретным". И никто, ни единая дамочка не назвала его аномальным или извращенным.
   Ксения призадумалась. Получается, что попробовать секс с девушкой - нормальное желание среднестатистической натуралки. Что самое интересное, у других женщин это желание выражается на сознательном уровне, а у нее - на подсознательном. Впрочем, вполне понятно. Воспитанная на строгих моральных принципах, Ксения даже помыслить не могла о таком "кощунстве". Вот оно и всплыло в подсознательной сфере.
   Ксения продолжала размышлять. Семь женщин из десяти подумывают о сексе с девушкой. Означает ли это, что семьдесят процентов нормальных женщин - бисексуалки? Наверное, все-таки нет. Они ведь только хотят. А понравится им это дело или нет, еще неизвестно. И даже более того, вероятно, не каждая из этих семидесяти сможет пройти через этот опыт до конца, несмотря на все свое желание. Хорошо сказала об этом некая Дуся:
   "Re: Секс с девушкой
   Я очень часто представляю себя в постели с девушкой. Только я ужасно нерешительная и застенчивая. И я совсем не уверена, что смогу это сделать, даже если в мою постель свалится самая красивая девушка на свете. А если я должна еще кого-то окручивать и соблазнять - то на это я просто не способна. Дуся".
   Наверное, все-таки эти семьдесят процентов не могут считаться бисексуалками. Реально таковыми можно считать лишь тех, кто попробовал и остался доволен, скажем так. Такого рода ответы встречались не слишком часто - пятнадцать постов из ста:
   "Re: Секс с девушкой
   У меня был секс с девушкой. Очень понравилось. Просто потрясающе. Шура-Мура".
   "Re: Секс с девушкой
   Я пробовала с девушкой. Изумительно. В отличие от мужчин, женщины - необыкновенно нежные и чувственные создания. К тому же женщина знает, что нужно женщине. Даже при куннилингусе - разница просто огромная, когда делает мужик и когда женщина. Actinidia".
   Что самое удивительное, убежденных и непримиримых натуралок оказалось всего девять (!). Эти никогда не пробовали и ни при каких обстоятельствах не собирались заниматься любовью с женщиной:
   "Re: Секс с девушкой
   Секс с девушкой меня абсолютно не привлекает, ни в каких вариантах. Однажды клеилась ко мне одна чувиха - ощущения совершенно отвратительные, б-р-р-р-р... Madonna".
   "Re: Секс с девушкой
   Никогда не пробовала и не собираюсь. У девушек нет члена, а какой же секс без члена? Нет, это не мое. Шапокляк".
   Таким, как Madonna и Шапокляк, Ксения мысленно аплодировала. Здоровый островок в море разврата и половых извращений. Она и себя считала такой же - до вчерашнего вечера с этим дурацким поцелуем и до сегодняшней ночи с этим совершенно идиотским сном.
   Была в теме еще одна категория ответов - типа "пробовала - не понравилось":
   "Re: Секс с девушкой
   Был такой опыт - втроем: две девушки и мужчина. И вроде всем было хорошо, все остались довольны, но... какой-то осадок остался. Когда я об этом вспоминаю, думаю: зря это все, лучше бы этого не было. С тех пор прошло пять лет, и ни разу у меня не возникло желания этот опыт повторить. Так что я - за секс с мужчинами и только с мужчинами. Avrille".
   "Re: Секс с девушкой
   Опыт был. Не понравилось. Ни физические ощущения, ни дальнейшее развитие отношений - ничто. Мария".
   Читая их, Ксения просто прыгала от радости. Катина теория о том, что всякая женщина, стоит ей испытать это хоть разок, автоматически становится бисексуалкой, - эта теория рассыпалась в прах. Целых шесть женщин из ста опрошенных попробовали на деле и... остались верны своей природе! Это утешало.
   Ксения взглянула на часы - без пяти четыре. С минуты на минуту придут Тата и Ната. С тех пор как в ее жизни появился Андрей, на гостей времени категорически не оставалось. Однако подружки так упорно напрашивались в гости, что Ксения просто не смогла им отказать. Тяжело вздохнув, она выключила компьютер. Что ж, надо идти на кухню - резать салат.
   Не успела она открыть холодильник, как в прихожей раздался звонок. Барбос выкатился из-под стола и с громким лаем понесся к двери, Ксения - за ним.
   Первой порог переступила Татьяна. Бросив взгляд на хозяйку, она побледнела как смерть и тяжело привалилась к косяку. Из ее рта, раскрытого для приветствия, вырвался глухой булькающий звук.
   - Ну, давай же, Тата, - Наталья легонько толкнула подругу в спину, - посторонись, дай пройти. - Она шагнула в прихожую, вскинула глаза на Ксению - и у нее немедленно отвисла челюсть.
   - К-к-к-к-ксюха, - от волнения Наталья начала заикаться, - т-т-т-тебя н-н-н-не у-у-у-узнать... Т-т-т-ты т-т-т-так и-и-и-изменилась...
   В глубине души Наталья готова была признать, что Ксения стала настоящей красавицей. Но ни за какие сокровища мира она не сказала бы этого вслух. "Ты изменилась..."
   - Привет, девчонки, - весело отвечала Ксения. - Раздевайтесь и пошли на кухню. Я как раз режу салат.
   Но "девчонки" не шелохнулись. Они стояли неподвижно, как греческие статуи, и немигающими глазами, в упор, рассматривали Ксению с головы до ног.
   - Что вы на меня так смотрите? - с легкой досадой сказала Ксения. - Как будто у меня нос съехал на бок. Или помада на лбу. Да идемте же резать салат! - Она схватила подружек за руки и потащила на кухню. - Кушать очень хочется.
   - Тата, садись, режь картошку. - Ксения усадила Татьяну за стол и сунула ей под нос кастрюльку и нож. - Вот в эту миску. А ты, Натуля, - обратилась она к Наталье, - займись яйцами и колбасой.
   После четвертой картофелины Татьяна стала понемногу приходить в себя.
   - Эта прическа тебе не идет, - мрачно сказала она, в душе довольная, что нашла хоть какой-то изъян в Ксениной внешности. - Химия совсем почти сошла.
   - Ну да, я знаю, - рассеянно согласилась Ксения. - Морковку в салат будем класть?
   - Параллельно, - равнодушно отозвалась Татьяна. - Что ты сделала с лицом? - без перехода и как бы невзначай спросила она.
   - А что у меня с лицом? - с притворным удивлением поинтересовалась Ксения.
   - Не валяй дурака, - сурово сказала Татьяна. - Ты сама отлично знаешь.
   - Что я знаю? - Ксения вдруг разозлилась. Зашли, от шока даже не поздоровались, но это ладно, шок есть шок. Но хоть бы слово сказали - какая она стала стройная, молодая и красивая. Ни за что ведь не скажут. Жаба их задушит вслух признать, что кто-то выглядит лучше их.
   Ксения была совершенно права - ни Наталья, ни Татьяна не имели ни малейшего желания делать ей комплименты. Толстая и постаревшая, с жеванным и опухшим лицом, она нравилась им куда больше. Такую, они даже готовы были ее любить и жалеть - например, когда она уходила от Михаила или рыдала от боли, сидя на унитазе. Теперешняя - молодая, стройная и красивая - она вызывала у них непреодолимую неприязнь и раздражение. В то же время было ужасно любопытно - как ей это удалось?
   Наталья кинула на Татьяну выразительный взгляд - дескать, "не зарывайся, а лучше помолчи и предоставь это дело мне". Выдавив из себя некое подобие улыбки, она принялась сбивчиво объяснять: - Видишь ли, Ксюха, когда мы виделись в последний раз, ты была намного полнее и на лице у тебя были э-э-э... морщины и складки. Вот Тата и интересуется, куда оно все подевалось.
   - Ах вон что, - протянула Ксения, безуспешно пытаясь спрятать довольную улыбку. - Действительно верно, в кои-то веки я решила заняться собой. Надоело быть уродиной, понимаешь? Надеюсь... в этом нет ничего предосудительного?
   - Да нет, конечно, - замахала руками Наталья. - Делай, что хочешь. Только нам с Татой интересно: как тебе это удалось?
   - "Золотые нити", - коротко бросила Ксения.
   - Неужели "золотые нити"? - разочарованно переспросила Наталья. - А я как раз слышала, что они действуют так себе, средненько. У меня одна знакомая делала, так почти ничего и незаметно.
   - Ну, это все индивидуально, - поспешила внести ясность Ксения. Удобная фразочка, позволяющая все огрехи и неудачи списать на неподходящую к случаю "индивидуальность".
   - Ну, не знаю... - Наталья недоверчиво покачала головой. - И надолго их должно хватить? На полгода? На год? Или через месяц все вернется на круги своя?
   - На год точно, - с видом знатока заявила Ксения. - А там - у кого как пойдет. Опять же все это очень индивидуально.
   В продолжение всей этой дискуссии Татьяна хранила мрачное молчание. Она ужасно на себя досадовала. То что Ксения, как в сказке, вдруг из дурнушки превратилась в писаную красавицу, было, конечно же, весьма прискорбно. Но куда более неприятным был тот факт, что они с Натой так опростоволосились - вели себя, как две простецкие тетки, не имеющие понятия о самоуважении и чувстве собственного достоинства. Стояли, как две клуши, с раскрытыми ртами, заикались и мямлили какую-то невразумительную муть. Настоящая леди, безусловно, должна вести себя по-другому. Как бы там ни выглядели и что бы там ни говорили другие дамы - она всегда лучше всех, она всегда выше всех. И это написано у нее на лице. И это читается в ее манерах, осанке, походке, речи, улыбке - во всем. Эх, кабы можно было чуточку назад отмотать - о, это была бы совсем другая история! Вот они заходят в прихожую. Татьяна, мило улыбаясь, равнодушно-презрительным взглядом окидывает Ксюхино "отремонтированное личико". "Привет, Ксюха!". В ее собственном лице не дрогнул ни один мускул, она по-прежнему широко улыбается, даже чмокает хозяйку в щеку. Неторопливо снимает с себя плащ. "Куда повесить? Ах, на этот крючочек... Прекрасно". Потирая ручки в предвкушении вкусного угощения, идет на кухню. "О, я смотрю, у тебя новые занавески. Какие милые!" И ни единого слова о ее точеной фигурке, о румяном и гладком личике, лебединой шее и прочих прелестях, которыми она так жаждет похвастаться. А когда под конец вечера Ксюха не выдерживает и сама заводит разговор о своих "достижениях": "А вы заметили, какая я теперь стала красивая? Я ведь пластику сделала, "золотые нити", туда-сюда..." - сочувственно так покачать головой и обронить: "Что ж, поздравляю. Тебя неплохо подремонтировали. Только имей в виду: теперь тебе придется бегать к ним каждые полгода - все эти эффекты недолго держатся..." Посмотреть бы на ее прелестное личико после этих слов! Да, жаль, жаль, что так получилось...
   - Да хватит вам про эти дурацкие нити, - недовольно поморщившись, сказала Татьяна. - Давайте лучше займемся салатом. Ксюха, давай сюда морковку и майонез. Картошку я покрошила. Ната, достань из сумки водку. Да, там еще завалялась четвертушка сыра. Да всю колбасу-то в салат не режь, пускай на закусь останется. Ксюха, хлеб в доме есть?
   Ксения послушно достала из колонки буханку, стала нарезать и складывать аккуратные ломтики в плетенку. Наталья бухнула на стол две бутылки водки, расставила приборы, лишнюю посуду сгребла и швырнула в раковину.
   - Ну, за встречу, - торжественно и строго объявила Татьяна, после того как Наталья аккуратно наполнила стопки до краев. Дамы в едином порыве подняли рюмки.
   После первой дозы Ксению слегка замутило - видно, эффект похмельного зелья еще не окончательно перестал действовать, и она решила не рисковать. Впредь, поднося рюмку ко рту, она только делала вид, что пьет; сама же поставила рядом с собой табуретку, положила на нее кухонное полотенце и незаметно сливала водку на материю.
   Наталья с Татьяной, как сговорились, о Ксении и произошедшей с ней трансформации не сказали больше ни слова, намеренно направляя беседу в другое русло.
   - Ну так вот, - с набитым ртом говорила Татьяна. - Эти компьютеры, просто беда с ними. У нас в офисе на все машины напал какой-то жуткий вирус. У меня, сволочь, больше половины базы куда-то пропало.
   - Как, совсем пропало? - сочувственно покачала головой Наталья.
   - Ну да. Вчера в базе было двести клиентов, а сегодня открываю - всего восемьдесят. Куда делись остальные сто двадцать, ума не приложу.
   - Надеюсь, копия базы у тебя есть? - спросила Ксения.
   - Какая копия? Где?
   - На дискете или на сидишнике.
   - Не знаю. Я ничего никуда не копировала. Если только наш программист? Надо будет спросить.
   - Впредь обязательно держи на диске копию, - посоветовала Ксения. - Если что-то в базе изменилось, тут же пиши новую копию на диск. Поняла?
   Татьяна неохотно кивнула.
   - Люба-то у тебя - девушка на выданье, - перевела разговор Наталья. - Сколько ей? Небось, уже девятнадцать?
   - Восемнадцать на днях справили, - уточнила Татьяна.
   - Ну до чего девчонка хороша, - рассыпалась восторгами Наталья. - И работящая, и умная, и воспитанная...
   - Воспитанная? - вскинулась на подругу Татьяна. - Матери грубит, родителей ни в грош не ставит. Тоже мне - воспитанная...
   - Ну, мне-то она ни разу в жизни не нагрубила, - возразила Наталья.
   - А мне каждый божий день грубит.
   - Зато все хозяйство на себе везет.
   - Это да, тут я не спорю.
   - Моему Антону тоже вот восемнадцать летом исполнилось, - со значением сказала Наталья. Она замолчала и искоса посмотрела на Татьяну. - Хорошая получилась бы пара, - мечтательно прибавила она.
   Татьяна усмехнулась: - Что, хочешь свести?
   - По-моему, было бы здорово, - с жаром отвечала Наталья. - Моему как раз такая девушка и нужна - спокойная, с характером и работящая.
   Татьяна равнодушно пожала плечами: - Ну, коли охота тебе, попробуй. Только учти, - Татьяна подняла палец и многозначительно погрозила кому-то невидимому, - Люба - девушка норовистая, а уж характер - таким только гвозди забивать. Обломает она твоего - не обессудь. А мне в это дело соваться - только хуже сделаешь. Она моих советов не слушает, все по-своему решает.
   Наталья согласно кивнула. Главное - чтобы Тата не возражала и палки в колеса не вставляла. А что касается поддержки, тут мы Димку припряжем. Димуля для своей любимой Наты на все готов. Подготовит почву как миленький: внушит своей распрекрасной дочурке, что Антон - такое сокровище, о котором мечтают все женщины мира. А будет надо - и надавит, и пожурит, и совет родительский, добрый, даст.
   Первую бутылку опорожнили довольно быстро. Наталья потянулась вскрыть вторую.
   - Подожди, - остановила ее Ксения. - Давайте небольшой перерывчик устроим. А то еда уже в горло не лезет.
   - И то верно, - поддержала Татьяна. - Чуток проветримся, а потом уж и вторую раздавим.
   Все встали и гуськом двинулись в гостиную.
   - О, кстати! - Ксения как будто что-то вспомнила и загадочно улыбнулась. - Сейчас я вам кое-что покажу.
   Она включила компьютер и принялась быстро двигать мышкой по красочному коврику с изображением попугая в клетке.
   - Берите стулья и идите сюда, - возбужденно вскричала она, не отрывая взгляда от экрана.
   Татьяна с Натальей подтащили к столу табуретки, уселись слева и справа от Ксении и уткнулись носами в монитор.
   - Кто это? - почти испуганно вскричала Наталья, тыча пальцем в экран, на котором безупречного сложения одалиска со счастливой улыбкой на лице томно возлежала на диване, откровенно демонстрируя зрителям прелести своей великолепной фигуры. Из одежды на ней были лишь два серебряных браслета да опаловое ожерелье. Лицом одалиска сильно смахивала на Ксению.
   - Не узнаешь? - весело рассмеялась Ксения. - Это же я.
   - Но как ты... - растерянно начала Наталья, но, встретив Татьянин предостерегающий взгляд, осеклась.
   - О, цифровая фотография! - с нарочитой заинтересованностью отметила Татьяна. - Ты их сканировала или как?
   - Вообще-то нет, - улыбаясь, отвечала Ксения. - Андрей притащил цифровой фотоаппарат. А вот, смотрите, еще.
   Она щелкнула мышкой, и на экране появился другой снимок - Ксения, совершенно голая, полулежит в кресле, расставив ноги и уронив голову на плечо.
   - Фу, какая развратная поза! - скривилась Татьяна. - Может, есть что-нибудь более приличное?
   - Да, действительно, фотка развратная, - смутилась Ксения. - Но это одна такая. Остальные поскромнее.
   Она щелкнула на следующей иконке, и на экране появилась полуобнаженная "Лукреция", приставившая к левой груди столовый нож из нержавеющей стали. Судя по широкой улыбке, Ксения-Лукреция была вполне довольна своей судьбой.
   За "Лукрецией" последовала "спящая Венера", затем - прекрасная "нимфа", принимающая ванну. Следующий снимок - "Венера Анадиомена" - был просто великолепен: из воды поднимается прекрасное тело, покрытое хлопьями пены для ванн.
   Ксения с воодушевлением демонстрировала подружкам снимки, комментировала аксессуары, пересказывала легенды и мифы о Лукреции и Венере... Татьяна с Натальей сидели с застывшими, какими-то вымученными лицами и только молча кивали головами. Оживились они только тогда, когда на экране появились фотографии Барбоса.
   - Барби, какая лапа! - с наигранным умилением вскричала Наталья. - Лижет мамочке руки... Ах, ты, душка! Ну, ты мой хороший!
   Услыхав свое имя, Барбос тут же примчался в гостиную и принялся тыкаться носом в Натальины колени, за что удостоился почесывания за ушком и похлопывания по спинке.
   Остальные фотографии гости смотреть не стали - сославшись на усталость и поздний час.
   - Все, я еду домой, - мрачно заявила Татьяна. - Ты со мной? - обратилась она к Наталье.
   - Как, уже? - удивилась та. - Мы же собирались еще один пузырь раздавить.
   - Нет, не сегодня. Я устала. Хочу домой.
   - Ну ладно, пошли, - с неохотой согласилась Наталья. - Водку оставить тебе? - повернулась она к Ксении.
   - Забирай, мне она на фиг не нужна.
   Лишь только за дамами закрылась входная дверь, Наталья вцепилась в Татьянин рукав: - Ну, что скажешь, подруга?
   - Она оскорбила нас в лучших чувствах, - с пафосом заявила Татьяна.
   - Да... верно...
   - Ей плевать на нашу дружбу, на нас, на наши чувства...
   - Да, точно. Все только я да я... Поглядите на меня, какая я стала стройная... Поглядите на меня, какая я стала красивая... А мы...
   - Она обманывает нас самым беззастенчивым образом...
   - Вот именно. И это несмотря на то что мы всегда ей помогали. По первому требованию. То вещи перевезти, то совет дать, то просто приехать поболтать...
   - За две недели она помолодела лет на двадцать, - неприязненно сказала Татьяна. - Из такого, пардон, пугала на глазах превратиться в такую... - она хотела сказать "красавицу", но не смогла - не повернулся язык. - Она явно знает секрет, - с угрюмым видом резюмировала Татьяна.
   - Секрет вечной молодости! - с жаром подхватила Наталья.
   - Да. И она скрывает его от своих лучших подруг.
   - Да, но она ведь сказала про "золотые нити", - слабо возразила Наталья.
   - А, - отмахнулась Татьяна почти грубо. - Знаю я эти "нити". У нас на работе одна сделала. Видела я ее - и до, и после.
   - И что?
   - Здесь явно что-то другое, я тебе точно говорю. Одними "нитями" дело не обошлось, можешь мне поверить.
   Минуту подруги шли молча. Татьяна, сделавшаяся мрачнее тучи, заговорила снова: - Она лжет нам в лицо. Таким образом она отказывает в помощи своим лучшим подругам.
   - Да, мы ведь тоже хотели бы быть стройными и красивыми. Такими, как она.
   - А я-то, дура, порекомендовала ей своего парикмахера, - произнесла Татьяна с выражением мучительной злобы на лице.
   - Я тоже дура - пристроила ее к своей зубной врачихе, - в тон подруге подхватила Наталья.
   - Обе мы дуры, - подвела итог Татьяна.
   - А цветочки... - причитала Наталья. - Сколько я ей цветочков от себя отсадила, от сердца, можно сказать, оторвала...
   - В общем, так, Ната, - жестко оборвала Татьяна, и взгляд ее посуровел. - Отныне мы не можем считать ее нашей подругой.
   - Разумеется, не можем.
   - И мы отомстим, - с ненавистью отчеканила Татьяна.
   - Конечно, отомстим, - эхом отозвалась Наталья.
  
   На следующий день, вечером, они встретились снова, на этот раз - на квартире у Михаила. Хозяин - высокий, атлетического сложения красавец с аккуратно подстриженной копной черных волос, высоким лбом, тонким прямым носом и выразительными серо-зелеными глазами - принял гостей радушно.
   - Проходите, - Михаил широко улыбнулся. - Ленки дома нет, - доверительно сообщил он, - улетела в Америку, к родителям. Так что можем спокойно все обсудить.
   Через пять минут все трое сидели в роскошной Мишкиной гостиной, удобно устроившись в мягких креслах, потягивали дорогой коньяк, заедали конфетами "Коркунофф" и вели светскую беседу о том о сем.
   Еще через тридцать минут Михаил начал проявлять признаки нетерпения. Он встал с кресла, нервно прошелся по комнате, раскрыл книжный шкаф, вынул какую-то книгу, с досадой пихнул ее обратно, хлопнул дверцей чуть громче, чем это было необходимо. Потом повернулся и выразительно посмотрел на массивные часы с боем, висевшие над ложным камином.
   - Так о каком "дельце" ты говорила мне вчера по телефону? - нетерпеливо обратился он к Татьяне.
   - "Дельце", да... - задумчиво протянула Татьяна. - "Дельце" касается твоей бывшей жены...
   - А, эта сволочь...- процедил Михаил, изобразив на лице злобную гримасу.
   От удивления Наталья даже подскочила в кресле.
   - Сволочь? - переспросила она, злорадно ухмыльнувшись. - Какую же свинью она тебе подложила?
   - Да уж постаралась, гадина... - злобно сверкнув глазами, отвечал Михаил. - Понимаете, девушки, все разболтала этому хлыщу и выскочке...
   - Андрюхе? - догадалась Татьяна.
   - Кому же еще. - Михаил презрительно сощурил глаза.
   - А чего разболтала-то? - поинтересовалась Наталья.
   - Как чего? Да всю эту чертову "семейную драму". И что любовницу полгода имел, и что гонорею в семью, видите ли, принес - в общем, всю эту невообразимую чепуху выложила своему любовничку. - Михаил остановился и провел ладонью по лицу, как будто снимая с него невидимую маску. - А этот чертов интриган, - злобно продолжал он, - как и следовало ожидать, доложил обо всем руководству...
   - И у тебя были неприятности? - Наталья, заинтригованная, подалась всем корпусом вперед.
   - Естессно. - Меня сняли с вечернего эфира. И дали мое время этому пидору! А меня поставили вместо него на утро. Вот так. - Михаил скорчил несчастную рожу и меланхолично продолжал: - А когда я Петровичу заикнулся, мол, что за бардак и ваще произвол, так он мне тихо-тихо так сказал: "Скажи спасибо, что я тебе просто не дал пинка под зад". Михаил помолчал немного, потом подытожил: - Сука она, сука и стерва. - Он потянулся за бутылкой, долил в рюмки коньяку.
   - Мы полностью согласны с этим определением, - медленно и веско сказала Татьяна. - Мы были у нее вчера. И пришли к тому же мнению. Единодушно.
   - Послушай, Майк, - вступила в разговор Наталья, - а ты не замечал в своей супруге каких-нибудь странностей?
   - Э-м-м?
   - Понимаешь ли, дело вот в чем. Ты помнишь, какая она была, когда вы расстались две недели назад?
   - Бле-е-е... - Михаил вывалил язык и потряс возле него двумя пальцами, изображая, как будто бы он блюет.
   - Вот именно, - рассмеялась Наталья. - А теперь она у нас - первая красавица. Помолодела, ты не поверишь, лет на двадцать, не меньше. Личико румяненькое, гладенькое, как у школьницы. Ну а фигура - просто супермодель.
   - Ты лжешь! - в бешенстве выкрикнул Михаил. Почему-то эта информация ужасно его разозлила. - Она толстая, как корова, и безобразная, как столетняя старуха!
   - А вот здесь ты ошибаешься, - вставила свое веское слово Татьяна. - Две недели назад - да, была толстая и безобразная. А сейчас твоя бывшая выглядит именно так, как сказала Ната. Даже еще лучше. Намного лучше. - Последние слова Татьяна выдавила из себя с большим трудом. Не хотелось делать Ксюхе комплименты, но сейчас было крайне важно подогреть Мишкину ненависть и в выборе средств привередничать не приходилось.
   В течение минуты Михаил, злобно вращая глазами, переводил взгляд с одной своей гостьи на другую, потом с силой стукнул кулаком по подлокотнику кресла и выпалил: - Я знаю, отчего это! Она просто ведьма! Бабка была ведьмой и внучку научила.
   Дамы понимающе переглянулись и пододвинули свои кресла поближе к Михаилу. Татьяна негромко сказала: - Про бабку мы слышали несколько странных вещей...
   - Да она ведьма! Самая натуральная!
   - А что она сделала? - полюбопытствовала Наталья.
   - Она разрушила наш брак.
   - Колдовством? - уточнила Наталья.
   - Я уж не знаю, как...
   - Постой, постой, - перебила Татьяна, - но ведь бабка, кажется, умерла год назад. Выходит, она, - Татьяна едва заметно усмехнулась, - разрушила его с того света?
   - Я понятия не имею, в каком качестве и каким образом она его разрушила, - раздельно и громко произнес Михаил. - Однако факт остается фактом - она это заранее спланировала и осуществила.
   - То есть? - разом вскричали обе женщины.
   - Объясняю, - менторским тоном забубнил Михаил. - На нашей свадьбе она отозвала меня в уголок и тихонько сказала: "Зря стараешься голубок, время только понапрасну теряешь. Ровно через пять лет Ксения от тебя уйдет. День в день. Помяни мое слово".
   - Она тебе так сказала? - в необыкновенном волнении вскричали дамы, на их лицах читалось неподдельное изумление.
   - Слово в слово, - отрезал Михаил. Он глотнул из рюмки, с треском поставил ее на столик и с мрачным видом закончил: - Разумеется, она ушла ровно через пять лет, день в день.
   - Да, про это мы уже слышали, - заметила Наталья.
   - Слышали? - округлил глаза Михаил.
   - Ксюха рассказывала, - пояснила Татьяна.
   - Так она и ей накаркала?! - возмутился Михаил.
   - Ну, не совсем... - покачала головой Татьяна. - Просто попросила не заводить детей. Ровно пять лет.
   Михаил сжал руки в кулаки и со всей силы обрушил их на многострадальное кресло.
   - Проклятые ведьмы, - пророкотал он. - Мало того что личную жизнь мне испоганили, так еще и карьеру разрушили. С таким трудом я получил этот вечерний эфир! - Он опустил лицо в ладони и жалко, по-бабьи, всхлипнул.
   Дамы, как по команде, вскочили с кресел и отошли к окну.
   - А ведь действительно... - проговорила Наталья.
   - Тише, - предостерегающе зашептала Татьяна. - Если она ведьма, то это объясняет все.
   - Колдовское снадобье?
   - Натурально.
   - А "золотые нити" - просто отговорка?
   - Я, кажется, говорила тебе, что "нити" тут ни при чем, - сердито прошипела Татьяна.
   - Ну, я же и говорю: отговорка.
   - Колдунья... - задумчиво пробормотала Татьяна. - Что ж, тем лучше. Ладно, пошли. - Она взяла Наталью за руку и потащила обратно к креслам.
   - Думаю, ты прав, - сказала Татьяна, плюхаясь в кресло и берясь за полупустую рюмку. - Она действительно колдунья.
   - На костер ее! - с пафосом предложила Наталья и подняла рюмку высоко вверх, как будто предлагала тост за сожжение ведьмы.
   Михаил глянул на нее недоуменно, как на помешанную: - Времена святой инквизиции, насколько мне известно, давно прошли, - холодно сказал он. - Хотя я бы, конечно, с превеликим удовольствием...
   - Эк куда вас занесло, - со злобной усмешкой сказала Татьяна, явно наслаждаясь услышанным. - Не надо забывать, - манерно прибавила она, сделав благостное лицо, - что мы с вами живем в век гуманности и милосердия. Поэтому - никакой жестокости. Все будет чинно и очень благородно.
   - Что будет чинно и благородно? - с интересом переспросил Михаил.
   - Костер инквизиции, - зловеще улыбнулась Татьяна.
   - Значит, костер все-таки будет? - простодушно удивилась Наталья.
   - Разумеется, я говорю фигурально. Но пятки мы ей поджарим будь здоров, - клятвенно пообещала Татьяна. - Попляшет она у нас, ох как попляшет, ведьма проклятая...
   Михаил с некоторым сомнением, хотя и не без удовольствия выслушал Татьянины угрозы.
   - И что же вы собираетесь сделать? - глухо спросил он. - Подсыпать ей в кашу битого стекла?
   - Разборки на уровне коммунальной квартиры, - полупрезрительно определила Татьяна. - Не мой уровень.
   - А что есть твой уровень? - с серьезным видом поинтересовался Михаил.
   - Слушайте, - заговорщически проговорила Татьяна и придвинула кресло вплотную к журнальному столику. Остальные сделали то же самое. - Мой первый шаг - разрушить ее роман с Андреем.
   Михаил скептически покачал головой: - Трудновато тебе придется. Этот придурок втрескался в нее без памяти.
   - Ничего, ничего, - уверенно отвечала Татьяна. - Мы ему про нее такого наговорим - убежит как от огня. Без слез и прощальных поцелуев.
   - И что же ты ему такое скажешь? - с нескрываемым любопытством спросил Михаил.
   - Что она ведьма, колдунья, - подала реплику Наталья.
   Михаил расхохотался. Татьяна досадливо отмахнулась: - Не неси чушь! - И прибавила, обращаясь к Михаилу: - Можно придумать историю о том, что она лесбиянка. Ты можешь рассказать своему Андрею, что она ужасная женщина. Злая, коварная и жестокая. Ты прожил с ней пять лет, и она ни разу, ни единого раза тебе не дала. Потому-то у вас и не было детей!
   При этих словах у Михаила отвисла челюсть; он хотел было возразить, но Татьяна, остановив его жестом, продолжала: - На людях делала вид, что у вас все тип-топ, семейная тишь да гладь, а сама дома держала десять вибраторов, нет, лучше пусть будет двадцать, даже больше. Каждую неделю меняла любовниц и забавлялась с ними двухголовыми искусственными членами...
   - Двухголовыми членами? - у Михаила глаза на лоб вылезли. - Это еще что за монстры?
   - Ну, господи, фаллоимитатор такой. Имеет головку не на одном конце, как у нормального мужика, а на двух.
   - Ну и ну! - весело рассмеялся Михаил. - Ты это сама выдумала или как?
   - Вовсе нет. Пойди в секс-шоп, там таких полно.
   - Ты ходила в секс-шоп? - в ужасе вскричала Наталья и закрыла вдруг запылавшие щеки ладонями.
   - Да нет, это мне одна приятельница рассказывала, - уклончиво отвечала Татьяна. - А я в секс-шопы не хожу, мне там делать нечего. Ну так вот, - продолжала она с излишней поспешностью. - За все пять лет вашего брака она не дала тебе ни единого раза. Ты, бедный, мучился, мучился, но лесбиянкам, как известно, на мужиков плевать... Ты, бедненький, терпел пять лет, а потом плюнул и завел себе любовницу. И тогда она устроила жуткий скандал и выгнала тебя из дому. - Татьяна на секунду остановилась и перевела дух. - Вот такая гнусная история, - закончила она. - Ты поведаешь ее этому вашему Андрею...
   - И что, ты думаешь, он сделает? - саркастическим тоном поинтересовался Михаил.
   - Бросит ее, такую стерву. Кому охота возиться с лесбиянкой?
   Михаил решительно покачал головой: - Когда вдоволь натрахается, тогда, может быть, и бросит. А в эти твои бредни он просто не поверит. Да и плевать он хотел на всю эту белиберду. Она с ним спит? Спит. Ему это нравится? Еще как! Все остальное - до фонаря.
   Беседа угасла. Несколько минут все сидели молча. Вдруг Наталья издала торжествующий вопль.
   - Я знаю, я придумала, - радостно-возбужденно затараторила она. - До тебя у нее был человек. Муж. Они жили в гражданском браке. И он ей тайно изменял. Но по чистой случайности она об этом прознала. И она его отравила. Он страдал какой-то хронической болезнью и постоянно принимал какой-то сильнодействующий препарат. И однажды она накапала ему двойную дозу этого лекарства и он умер. И она рассказала эту историю тебе, в один из вечеров, когда на нее нашло вдруг раскаяние и захотелось разделить бремя вины с близким человеком. - Наталья остановилась и обвела собеседников торжествующим взглядом. - Ну как?
   - Отличная детективная история, - ухмыльнулся Михаил. - Прямо дух захватывает.
   - Ну так и расскажи ее своему Андрею. Я уверена, что после такого рассказа он совершенно точно ее бросит.
   Татьяна изобразила на лице скептическую гримасу.
   - Не поверит, - уверенно сказала она. - Ксюха, естественно, будет все отрицать. Ее слово против слова Майка. Думаю, что он скорее поверит ей. Тем более что Майк точит на нее зуб и Андрей об этом, скорее всего, догадывается.
   - Да нет, - вмешался Михаил, - я думаю, он просто скажет: чего ты, дескать, ко мне приперся? Если у тебя есть доказательства ее вины, пойди в милицию и напиши заявление.
   - Значит, не хотите... Ладно, - покорно согласилась Наталья. - Но тогда, может, выдумать про нее много мелких гадостей? Чтобы ему стало противно?
   - Например? - спросил Михаил.
   - Например, что она любит читать книжки, сидя на унитазе по большой нужде.
   - Или что она пускает ветры за столом, не стесняясь присутствием других людей, - подхватила Татьяна, злорадно улыбаясь.
   - Или что ее любимое занятие - мастурбировать под черное порно, - продолжила список Наталья.
   Михаил скептически покачал головой.
   - Извините, но это чушь. Начать с того, что он может это проверить. Легко. Они ведь довольно тесно общаются. Вместе едят, вместе спят, вместе смотрят телевизор.
   Заговорщики снова замолчали, обдумывая возможные стратегии нападения. Через пару минут Татьяна подала очередную идею: - Надо рассказать ему, что она зоофилка. И побольше грязных, мерзких, отвратительных подробностей, - сказала она с нажимом. - Например, описать в деталях, как однажды она спарилась со своей собакой, как самая настоящая сучка, а потом... ну, вы же знаете, у собак происходит это самое... склещивание и полчаса, пока у кобеля член не опадет, они не могут разъединиться. Ну так вот, - с воодушевлением говорила Татьяна, все больше распаляясь от своих фантазий, - она, стало быть, захотела оторвать от себя своего кобеля, а он, конечно, не отрывается. Она дергалась, дергалась - хлынула кровь. Ну, натурально, она испугалась, стала звонить в скорую... Так, спаренную с кобелем, на носилки и положили. Хорошо, что дело было ночью, никто из соседей не видел... Что скажете?
   - Классно! - восхитилась Наталья.
   - Идея хорошая, - осторожно согласился Михаил. - Трудность в том, как заставить Андрюху поверить в эту несусветную чушь. Все ваши грязные подробности гроша ломаного не стоят, до тех пор пока вы не представите человеку достаточно веские доказательства.
   - Какие, например? - с интересом спросила Наталья.
   - Ну, хотя бы фотографии.
   - Фотографии, доказывающие, что она - зоофилка, - задумчиво пробормотала Татьяна. - Ну конечно! - возбужденно вскричала она, как будто вдруг разгадала загадку, над которой долго и безуспешно билась. - Фотографии же можно сфабриковать. Разве нет? - повернулась она к Михаилу.
   - В принципе можно, - после минутного размышления ответил тот.
   - И ты мог бы взяться за это дело? - с надеждой спросила Татьяна.
   - Я? Нет, - покачал головой Михаил. - По части компьютерной графики я не специалист, - медленно сказал он и облизал языком вдруг пересохшие губы. - Но у меня есть приятель, который блестяще разбирается в этой технике...
   - Но это же грандиозно, Майк! - в полном восторге вскричала Татьяна, от избытка чувств схватив Михаила за обе руки.
   - Подожди, подожди, - поморщился тот. - Не так все просто. Из ничего фотографию ведь не сделаешь - нужны подходящие заготовки.
   - Заготовки есть! - воскликнула Татьяна, возбужденно потирая руки. - Какие хочешь. На любой вкус. Целых пятьдесят штук.
   - Ну, пятьдесят штук нам ни к чему, а вот две штуки потребуются. Первая - собака стоит и чего-нибудь лижет, все равно что, лишь бы язык работал.
   - Есть такая фотка, - закричала Татьяна. - Псина лижет ей руки. Ната, помнишь? Ты еще восхищалась - дескать, Барби лижет мамочке руки, какая лапа!
   - Помню, Тата, - радостно отозвалась Наталья. - Фотка классная, просто шедевр!
   - Потише, леди, - недовольно поморщился Михаил. - Совсем необязательно посвящать в наши планы соседей. Что же касается меня, то у меня отличный слух.
   - Да, да, хорошо, - Татьяна придвинулась поближе к Михаилу и заговорщическим жестом приложила палец к губам. - Вторая фотография тоже есть, - свистящим шепотом поведала она, - она полулежит в кресле - совершенно голая и с раздвинутыми ногами. Помнишь, Ната?
   - Отлично помню. Ноги раздвинула - как какая-нибудь проститутка. Вот гадость-то!
   - Ну что? - с надеждой спросила Татьяна и искательно посмотрела Михаилу в глаза. - Устроят тебя такие фотографии?
   - О да, без проблем, - ухмыльнулся Михаил. - Только как ты их раздобудешь? Украдешь?
   - Зачем красть? - удивилась Татьяна. - Сама отдаст.
   - Ты уверена?
   - Ну да. Мы же друзья. Попрошу переслать по электронной почте мне на работу, вот и все.
   - Так они уже оцифрованы? - обрадовался Михаил.
   - Ну да.
   - Тем лучше.
   Минуту или две все молчали, думая каждый о своем. Как будто очнувшись от своих мыслей, Татьяна резко вскинула голову и сказала: - Ну хорошо. Завтра с утра я ей позвоню, и к вечеру, я думаю, фотографии уже будут у меня. Напиши-ка мне твой электронный адрес.
   - Подожди.
   Михаил вышел из комнаты и через минуту вручил Татьяне крошечный бумажный квадратик бледно-зеленого цвета.
   - Гут. - Татьяна с благоговением приняла клейкий листок, бережно сложила его клеем внутрь и спрятала в портмоне. - Значит, договорились: ты делаешь фотографию и показываешь ее Андрею. С ужасающими подробностями и комментариями. - Михаил кивнул. - Да, и кстати. Распечатай для нас с Натой тоже, штучек десять-пятнадцать.
   - О'кей. Как скажешь.
   - И вот еще что, - продолжала Татьяна командным тоном. - Я выпрошу у нее все пятьдесят штук. А ты посмотри, нельзя ли сделать несколько разных фотографий. Ну, там где-то она сидит, где-то лежит, на одной волосы распущены, на другой - стянуты в хвост. Собака, опять же, то так, то этак. Ну, ты понимаешь - чем больше фоток, тем убедительнее будет звучать наша история.
   - Пойл.
  

Глава 9

   - Привет, Тата.
   - А, Ксюха... Привет. Как дела? - Голос ласковый, почти нежный.
   - Плохо.
   - Что случилось, милая? Голос у тебя что-то совсем грустный.
   - Татуля, я не знаю, что случилось, - с дрожью в голосе отвечала Ксения. - Я сегодня целый день сама не своя - слоняюсь из угла в угол, делать ничего не могу...
   - Да что случилось, Ксюха? Ты можешь сказать по-человечески?
   - Андрей не пришел, вчера вечером, - мрачно поведала Ксения.
   - А вы что, договаривались?
   - Ну да. Последний раз мы встречались во вторник и договорились, что в четверг пойдем в какой-нибудь клуб или в кино.
   - И он не пришел?
   - Он не пришел, - глухо повторила Ксения. - И даже не позвонил, не извинился.
   - М-да, - сочувственно протянула Татьяна. - Нехорошо с его стороны.
   - И сегодня тоже не позвонил, - жалко пролепетала Ксения. - Я с семи утра возле телефона сижу, все жду - может, позвонит? В интернет даже не вхожу, чтобы линию не занимать. - Ксения тихонько всхлипнула и потянулась за носовым платком.
   - Ну... ты не огорчайся, - небрежным тоном посоветовала Татьяна. - Мало ли что могло случиться...
   - Ты думаешь? - в Ксенином голосе затеплился лучик надежды.
   - Ну конечно, милая. Запарка на работе, какие-нибудь срочные дела... Да что угодно.
   - Да, но почему он не звонит? Неужели это так трудно - поднять трубку и набрать номер?
   - Почему не звонит? Да мало ли...
   - Может, мне самой ему позвонить и узнать, в чем дело?
   - Ни в коем случае, - отрезала Татьяна. - Профессор Лавуцкая учит, что в любовных отношениях мужчина должен играть роль охотника, а женщина - роль дичи, - отбарабанила она деревянным голосом, как будто отвечала хорошо затверженный урок. - Женщина может лишь время от времени поощрять его, показывая, что он ей интересен. Но если они поменяются ролями и женщина начнет преследовать мужчину, он тут же потеряет к ней всякий интерес. Так что выкинь эту идею из головы.
   - Но... а вдруг он заболел и нуждается в моей помощи? - слабо возразила Ксения.
   - А! - удовлетворенно воскликнула Татьяна, как будто в продолжение всего разговора только и ждала этого вопроса. - Поверь моему опыту, девочка: если мужик нуждается в чьей-то помощи, он не станет ломаться и кокетничать. Он примчится немедленно, или позвонит, или пришлет телеграмму, или найдет еще какой-нибудь способ, чтобы громко крикнуть: "Караул! Спасите!" Поэтому, - Татьяна выдержала паузу и назидательным тоном закончила: - Сиди тихо и жди, когда он соскучится и сам позвонит тебе.
   - Да, да, конечно, - истово закивала Ксения, - ты права, надо выдержать характер. Пусть не думает, что я за ним гоняюсь.
   - Правильно. Умница, - похвалила подругу Татьяна и тут же прибавила: - Ну, ты вообще не пропадай там, позванивай, мы же все-таки подруги...
   Не успела Ксения положить трубку, как телефон зазвонил снова. На проводе была мать.
   - Ксюша, привет.
   - Здравствуй, мама.
   - Надеюсь, у тебя все в порядке?
   - Да как сказать...
   - Что-нибудь случилось?
   - Да нет... ничего. - Ксения помедлила. - А как... у тебя? - через силу выдавила она, всерьез опасаясь, что в ответ на этот дежурный вопрос маменька вывалит на ее голову ушат новых интимных подробностей, касающихся ее взаимоотношений со своим новым сожителем.
   Против ожидания мать была настроена совсем не романтично.
   - А у нас - новости, - довольно сухо заявила она.
   - Что-то случилось?
   - Вот именно.
   Ксению кольнуло предчувствие беды.
   - Надеюсь, с Гришей все в порядке? - дрожащим от волнения голосом спросила она.
   - Не беспокойся, дорогая - этот человек всегда был в полном порядке. Я бы даже сказала: в полном боевом порядке.
   - Что это значит? - резко спросила Ксения.
   - Это значит, что он уволил Аркадия, - с яростью выпалила мать.
   - Уволил?! Господи, зачем?! - в отчаянии простонала Ксения.
   - Зачем?! - рассвирепела мать. - Ты еще спрашиваешь, зачем?! - злобно переспросила она и ответила, четко и раздельно выговаривая слова: - Из элементарного чувства мести. А ты, небось, подумала - по сокращению штата?
   Ксения подавленно молчала. Вот идиот, прости Господи. Уволить этого самодовольного и самовлюбленного ловеласа! Ничего глупее и придумать было нельзя. Мать, между тем, продолжала выплескивать эмоции: - Я всегда втайне подозревала, что Григорий страдает отсутствием благородства. И теперь - своим поступком - он доказал это в полной мере. Теперь я окончательно уверилась в правильности своего выбора. Алло, ты меня слушаешь?
   - Да, - упавшим голосом отвечала Ксения.
   - Конечно, он создал нам определенные трудности, - громовым голосом вещала мать. - Вероятно, он забыл, что настоящая любовь преодолевает любые преграды, - напыщенно сказала она.
   Это прозвучало настолько выспренно и нелепо, что Ксения невольно хмыкнула.
   - Что тут смешного? - накинулась на нее мать.
   - Ничего, это я слюной поперхнулась, - поспешила заверить ее Ксения.
   - Ну так вот, я говорю, трудностями нас с Аркашей не испугаешь. Тем более что Аркадий далеко не дурак. Он талантливый журналист, и ему уже предложили место в одном московском издании. Оно, конечно, не такое влиятельное, как "Питерские будни". Но какое это имеет значение? Ради меня Аркадий готов перечеркнуть прошлое и начать все сначала.
   - Я что-то не врубаюсь, - вкрадчиво проговорила Ксения, - вы что, переезжаете жить в Москву?
   - Совершенно верно, - холодно подтвердила мать, - мы с Аркадием будем жить в Москве.
   - Когда переезжаете?
   - В следующую субботу.
   - Так скоро?! - не сдержавшись, выпалила Ксения, в ее голосе совершенно отчетливо слышались неприязненные нотки. Если маман будет жить в Москве, ей, Ксении, воленс-неволенс, придется общаться с этим ее новым хахалем. Мысль эта была ей крайне неприятна.
   - Тебе вовсе необязательно поддерживать с нами отношения, - вызывающе сказала мать, как будто прочитав Ксенины мысли. - Если тебе неинтересно, как и чем я живу, я могу вообще не звонить... - все больше распаляясь, кричала она.
   - Да нет же, мама, успокойся, - резко перебила ее Ксения, - я интересуюсь, как и чем ты живешь. Где вы будете жить, кстати?
   Минуту-другую мать обиженно молчала, на другом конце провода слышалось лишь ее шумное дыхание.
   - В нашей квартире, да? - продолжала допытываться Ксения.
   - Ты против? - холодно осведомилась мать.
   - Я совершенно не против, - с нажимом сказала Ксения. - Тем более что это твоя собственность и ты можешь делать с ней все, что тебе заблагорассудится.
   - Ах да, я и забыла, - мрачно проворчала мать. - Ты ведь выписалась. Что ж, спасибо, хоть квартира своя есть. - Она помолчала, потом медленно, как будто нехотя сказала: - У Аркадия тоже есть квартира в Москве. Но это однушка и расположена она Бог знает где, в какой-то новостройке. Поэтому пока что мы будем жить в нашей. То есть в моей, - поспешно поправилась она. - Так что если захочешь, звони, - нарочито безразличным тоном сказала мать. - Телефон ты помнишь, надеюсь.
   - Хорошо, мама, - сказала Ксения успокаивающе, как говорят с пациентами, требующими особенно внимательного и чуткого отношения. Было очень сомнительно, что когда-нибудь ей этого захочется.
   Лишь только мать дала отбой, Ксения принялась судорожно тыкать пальцем в кнопки.
   - Алло, Гриша! - услышав в трубке знакомый баритон, Ксения вздохнула с облегчением и тут же понеслась с места в карьер: - Тебе не следовало увольнять этого типа! Неужели ты не понимаешь?
   - Что? - рассеянно спросил Григорий, как будто вообще не понял, о чем идет речь. Голос у него был слабый и какой-то тусклый, безжизненный.
   - Как это что? - возмутилась Ксения. - Из-за того что ты его уволил, ты попал в разряд "неблагородной" черни, его же, напротив, записали в великомученики и герои. Теперь вернуть ее будет в тысячу раз труднее, потому что теперь она его жалеет. А когда женщина жалеет, это все, финиш. Раньше, наверное, - я так думаю - жалела тебя, по крайней мере, в глубине души. А теперь - жалеет его. Не понимаю, о чем ты думал...
   - Ни о чем я не думал, - вяло отозвался Григорий. - Не могу больше видеть эту самодовольную рожу, вот и все.
   - Гришенька, солнце мое, - с горячностью воскликнула Ксения, - я тебя прекрасно понимаю. Но ведь мы с тобой чего добиваемся? Мы ведь хотим вернуть ее, верно? Исходя из этого мы и должны что-то делать, а чего-то не делать. Так я говорю?
   На другом конце провода послышался тяжкий вздох, за которым последовало несколько частых всхлипов.
   - Господи, что с тобой? - испуганно вскричала Ксения, изо всех сил прижимая трубку к уху. - Что случилось?
   - Ничего, - сквозь рыдания пробормотал Григорий.
   - Боже мой, Гриша! Тебе плохо?! - не на шутку разволновалась Ксения.
   - Я не могу, - простонал Григорий. - Я больше так не могу...
   - Гриша, милый, - с жаром заговорила Ксения, - не надо, прошу тебя...
   - Моя жизнь пуста, черна, никчемна, отвратительна... В ней нет ни капли радости, ни намека на чувство... ни единого лучика света... Это невыносимо, Ксюша. Это выше человеческих сил. Ты просто не понимаешь... Человек не может так жить. Я, во всяком случае, не могу... - И он зарыдал с новой силой.
   Ксения не на шутку перепугалась. Она знала этого человека не один год, знала слишком хорошо, для того чтобы легкомысленно отнестись к его словам. Лет десять назад у Григория обнаружили камни в почках, и долгое время он испытывал невыносимые мучения. Но никогда, ни разу, ни единым словом он не пожаловался на свои страдания, не посетовал на жизнь, не искал утешения у окружающих, даже у самых близких людей. Только однажды, когда он уже излечился от этой напасти, он невзначай обмолвился: "После того как я испытал эти кошмарные мучения, ничто в этой жизни не может причинить мне боль. Я стал нечувствителен к невзгодам". Ксения всегда восхищалась Гришиным мужеством и завидовала его выдержке и самообладанию. Недаром родственники и знакомые называли его "железным человеком". А теперь этот "железный человек" рыдает в трубку, как распоследняя баба, и говорит, что не может больше жить... Ксения очень хорошо понимала, что это не пустые слова, вызванные желанием поплакаться в жилетку и спровоцировать ее на жалость. Дело было куда серьезней. Дело попахивало суицидом.
   - Гриша, родной... - дрожащим от волнения голосом пролепетала Ксения. - Она не знала, что сказать. От страха за него, от страха перед тем, что он может над собой сделать, ее тело покрылось холодным потом, руки неудержимо тряслись, а в голове образовалась черная пустота. И только одна навязчивая идея, словно молот по наковальне, стучала в стиснутых, словно обручем, висках: "Его надо остановить! Его надо остановить!"
   - Гришенька, родной... - как заведенная причитала Ксения, - умоляю, возьми себя в руки... - Но Григорий только всхлипывал и время от времени шмыгал носом. - Гриша, послушай, - вскричала Ксения, хватаясь за первую "соломинку", пришедшую ей на ум. - Может, ты приедешь ко мне? А что? - Она воодушевилась, и ее голос зазвучал чуть более уверенно. - Давай, приезжай. У нас с тобой будет образцовая семейная пара, - пообещала она, сделав слабую попытку улыбнуться; но улыбка получилась вымученная и жалкая.
   - Ксюша, нет, - слабым голосом отвечал Григорий, - никуда я не поеду.
   - Почему, милый?
   - Не могу я. Нет сил.
   - Гри-ша!
   - Я... выдохся.
   Он сказал эти слова тихо и печально, с тяжелым вздохом, сказал так, как будто вместе с ними испустил остатки своего ослабевшего, измученного страданием духа. Ксении вдруг подумалось, что это его последние слова, что он больше никогда, никогда ничего не скажет. Она совершенно отчетливо представила себе его обмякшее, остывающее тело, и ее заколотил озноб. В ужасе она широко раскрыла трясущийся рот и дико закричала: - Гриша, подожди! Не уходи! Ты слышишь меня?
   В ответ послышалось нечленораздельное мычание.
   - Гриша, послушай! Две недели, ты слышишь меня? Ровно две недели. Дай мне две недели, и я тебе ее верну.
   - Что?
   - Обещаю, родной, - нервно расхаживая по комнате, кричала Ксения. - Клянусь всем, чем хочешь, через две недели она вернется домой. С вещами.
   - Ты смеешься...
   - Я не смеюсь, Гриша, - возбужденно кричала Ксения. - В следующую субботу они переезжают в Москву...
   - Как... то есть жить?
   - Жить, жить, - торопливо подтвердила Ксения. - Они будут жить в Москве, совсем недалеко от меня. Врубаешься? Маман будет у меня под рукой, и я обязательно что-нибудь придумаю.
   - Что ты можешь придумать? - с бесконечной тоской в голосе спросил Григорий.
   Ксения на несколько секунд запнулась и вдруг радостно закричала: - Да я уже придумала!
   - Что ты придумала? - вяло поинтересовался Григорий.
   - Не могу, информация стратегическая, - покачав головой, с важностью отвечала Ксения. - Потом расскажу. Когда все кончится.
   Гриша промолчал.
   - Значит, договорились, - тоном, не терпящим возражений, сказала Ксения. - Ровно через две недели матушка к тебе вернется. С вещами. А ты пока сидишь себе тихо, без глупостей. Просто сидишь и отсчитываешь дни. Ровно четырнадцать дней. Сущий пустяк, две недели. Пятница, суббота, воскресенье, понедельник, вторник, среда, четверг, пятница... Четырнадцать дней, ерунда, копейки, на пальцах можно пересчитать. Если брать ноги. Две руки, одна нога - и то много. Четырнадцать дней, две недели, ты понял? Сидишь себе тихо и делаешь зарубки на дверном косяке. А можешь на стенке рисовать крестики, или забивать в доску гвоздики, или нанизывать на шнурочек пуговки - что хочешь. Только, Бога ради, сиди тихо и ничего не делай, просто жди. Хорошо?
   В ответ на эту тираду Григорий промычал нечто нечленораздельное.
   - Гриша, Бога ради, - взмолилась Ксения. - Я не понимаю, что ты там мычишь. Скажи мне четко и ясно: ты сможешь потерпеть еще две недели?
   - Я попробую, - неуверенно пробормотал Григорий.
   - Вот и умничка, вот и славненько, - вздохнув с облегчением, сладко пропела Ксения, как будто баюкала сверхвозбудимого ребенка, которого ей наконец-то удалось загнать в кровать и заставить закрыть глаза.
   Положив трубку на рычаг, Ксения мешком упала в кресло и закрыла лицо руками. Так она просидела в полной неподвижности около минуты. Потом вдруг вскочила на ноги и принялась вышагивать из угла в угол. Она не испытывала ни малейшего сомнения в том, что Григорий находится на грани суицида. И если ее мать в ближайшие дни к нему не вернется, он сделает это с вероятностью 99,9 процента. Сама она не вернется, это яснее ясного. Значит, ее нужно заставить. Заставить маман? Ха-ха-ха-ха! Да легче было бы сдвинуть Кавказский хребет! И тем не менее, как бы смешно это ни звучало, Ксения должна заставить ее вернуться в лоно семьи. Это единственный выход. Другого выхода нет. И чтобы сделать это, у нее есть ровно четырнадцать дней. Ксения вдруг подумала, что она находится в положении человека, которого поставили на счетчик. Да, да, именно так. Некто, обладающий властью вершить человеческие судьбы, казнить и миловать, взял да и поставил ее на счетчик. Отмерив ей четырнадцать коротеньких промежутков, четырнадцать дней - триста тридцать шесть часов, чуть больше, чем 20000 минут. И если за эти двадцать тысяч минут она не найдет ключик к данной проблеме, произойдет катастрофа.
   Сказав Грише, что знает, как взяться за это дело, Ксения, конечно же, солгала. Зачем она это сделала? Да просто хотела, чтобы ее слова звучали убедительно. Чтобы он поверил и чтобы у него появилась надежда. Надежда, которая поможет ему прожить эти долгие четырнадцать дней. В действительности же она не имела ни малейшего представления о том, как ей провернуть это дело. В особенности теперь, когда Григорий уволил Аркадия из редакции, тем самым сделав его в глазах матери великомучеником и страстотерпцем.
   Ксения ходила взад и вперед по комнате, ломая руки, вперив невидящий взгляд в пространство, перебирая в уме всевозможные варианты. Вариант первый. Испугать ее тем, что Гриша на грани самоубийства. Пригрозить, что если она даст ему умереть, она, Ксения, раздует громкий скандал в прессе, ославит ее на весь Питер, подмочит ей репутацию, на нее будут показывать пальцем, клеймить позором и нехорошими словами. Не пойдет. Слишком разумна, чтобы поддаться на шантаж. Слишком самоуверенна, чтобы обращать внимание на общественное мнение. Ради своей "большой и чистой" любви готова принести в жертву весь остальной мир. Вариант второй. Убить Аркадия. Идея хорошая. Найти бы кого-нибудь, кто бы взялся ее осуществить. Нанять киллера? Хм-м... Десять тысяч долларов - где их взять? Да и где взять самого киллера? Вообще интересно, как их нанимают? По объявлению в газете? Через бюро "Добрых услуг"? Впрочем, это все лажа. Убийство, скорее всего, раскроют, припаяют срок, десять лет как минимум будешь гнить в тюрьме. Кому охота? Впрочем, есть другая идея - не убить, а отбить. Вот это вполне реально. Она молода, красива, у нее есть роскошные шмотки, она умеет быть обворожительной. Все это так, но... Во-первых, это просто подло - отбивать у собственной матери любовника. Что бы она там ни сделала и как бы себя ни вела. А во-вторых, они приедут только в следующую субботу. Значит, на это дело у нее останется всего лишь пять дней. При этом надо учитывать, что первое время они будут активно обустраиваться, а это значит, что "голубки" будут все время вместе, таскаясь по магазинам в поисках бра для спальни с матовым плафоном, эротической занавески для ванны и огромной кровати, способной выдержать многочасовые совокупления двух сексуально озабоченных индивидов. Как тут улучить момент и затащить Аркадия в койку - совершенно непонятно. И, кстати, еще один момент. Мама сразу поймет, чьи это козни и с каким расчетом все было подстроено. И эффект, может статься, будет совершенно противоположный. Аркадий снова окажется жертвой, на этот раз - жертвой "циничной и беспринципной дочери", всеми силами пытающейся разрушить "священный союз двух чистых и благородных сердец". И снова симпатии маменьки будут на стороне Аркадия, а Ксения будет занесена в разряд подзаборных шлюх и непримиримых врагов. Вариант четвертый. Приготовить для маман приворотное зелье, чтобы влюбить ее в Григория раз и навсегда. Идея очень заманчивая. Проблема маминой любвеобильности и постоянных измен была бы решена раз и навсегда. Всю оставшуюся жизнь будет скакать вокруг своего законного супруга и сдувать с него пылинки. Очень трогательно. Но, к сожалению, технически неосуществимо. Для приворотного зелья нужна кровь того, к кому привораживается жертва. Причем кровь должна быть исключительно свежая. Везти Гришину кровь из Питера - это займет как минимум десять часов. Такая кровь не годится. Привезти Гришу сюда, в Москву, и прятать в спальне? Без разумного объяснения он на это не пойдет. Значит, придется посвятить его в детали операции. Согласится ли он на эту махинацию - добиться от любимой женщины взаимности с помощью колдовских чар? Да никогда. Никогда он на это не пойдет. Скорее, наверное, умрет, чем согласится на такое "насилие над личностью". Вариант пятый. Приворожить Аркадия. К себе. Это легко. Тут даже и спать с ним не придется. Поднести стаканчик, и все. В ту же минуту - он твой, делай с ним, что хочешь. А мама - с носом. Маму открытым текстом посылают куда подальше, и она благополучно возвращается к Григорию. Впрочем, стоп. Стоп, стоп, стоп. Она ведь тоже ведьма! Насколько глубоки ее познания в этой области, судить трудно. Но с "эликсиром молодости" маман явно знакома, здесь не может быть никакого сомнения. Молодая, обворожительная, сексапильная пятидесятисемилетняя старушка - да где это видано?! Нет, нет и еще раз нет, такое возможно только при регулярном употреблении колдовского напитка. Но если маман - ведьма, значит, наверняка сумеет сварить и приворотное зелье. Приворотит хахаля обратно - тогда какой смысл?
   Ксения отчетливо и смачно выругалась. Вот ведь свинство. Ничего не выходит. Ни одной разумной идеи. Все - бред сивой кобылы при лунном свете. От сознания своего бессилия она пришла в бешенство. Сжав руки в кулаки, она принялась молотить спинку большого пухлого кресла, из которой немедленно взметнулось огромное облако пыли. Она лупила его до тех пор, пока не заныли костяшки пальцев. После этого она в сердцах пнула кресло ногой и понуро поплелась в спальню. Утро вечера мудренее, справедливо рассудила она. К тому же мать с хахалем приедут еще только через восемь дней, так что время на размышления пока имеется. Не зажигая света, она сбросила с себя одежду и нырнула в холодную постель.
   В постели она долго ворочалась, тщетно призывая сон. Растревоженное воображение услужливо рисовало мрачные картины - Гриша разными способами сводит счеты с жизнью. То закалывает себя ножом, то бросается под машину, то топится в ванной... Потом вешается на дверной ручке, вскрывает себе вены, выпрыгивает из окна, открывает газ и сует голову в духовку... Измученная, она наконец заснула, однако в скором времени ее разбудил надрывный лай Барбоса.
   - Барби, заткнись немедленно! - закричала она хриплым спросонья голосом.
   Однако бдительный пес не унимался - грозный рык разносился по всей квартире. Ксения села на постели и потерла слипающиеся глаза. И чего эта зараза разоралась? Пойти дать ему хорошего пинка? Не успела она встать и сунуть ноги в тапки, как до ее слуха донесся заглушаемый отчаянным лаем звонок в дверь. Ксения глянула на часы - два часа ночи. Кому она понадобилась в этакое время? Загадка. Накинув на плечи халатик, зевая во весь рот и потирая заспанные глаза, она потащилась открывать.
   - Барби, иди в комнату, не мешайся, - Ксения затолкала упирающегося пса в "детскую" - третью комнату, которую она практически не использовала, и открыла входную дверь.
   На пороге стоял уже знакомый Ксении мент - пожилой, щуплый, с папкой из кожзаменителя в руках, рядом с ним - соседка, злобная мегера с немного раскосыми глазами и длинными сальными патлами.
   - Что вам угодно? - досадливо поморщившись, промычала Ксения, она поминутно зевала и беспомощно моргала отвыкшими от яркого света глазами.
   - Тут на Вас написали э-э-э... заявленьице. Вот эта гражданочка, - страж порядка кивнул на соседку, как бы снимая с себя всякую ответственность за происходящее. - Вы позволите войти?
   - Проходите, - недовольно буркнула Ксения.
   Мент бочком протиснулся мимо Ксении в прихожую, соседка - с наглой и вызывающей рожей - шагнула следом за ним. Оба, как по команде, задрали головы и принялись шарить глазами по потолку. Потом, согнувшись в три погибели, внимательнейшим образом изучили лежащий на полу ковер. Соседка от усердия даже опустилась на колени и принялась беспорядочно "рыхлить" ковер своими костлявыми пальцами. Ксения наблюдала за "пришельцами" молча, широко раскрыв от удивления глаза. Не найдя ничего подозрительного, участковый решительным шагом двинулся в кухню, увидев это, соседка моментально вскочила и мелким шагом засеменила за ним. В кухне они долго и тщательно осматривали стены, пол и потолок, потом сунулись в туалет и ванную, где тоже явно что-то искали, но, похоже, ничего не нашли.
   - Да что все это значит? - начиная раздражаться, вскричала Ксения. - Что вам нужно в моей квартире?
   - Тут на Вас заявленьице э-э-э... написано, - задушевным голосом поведал мент. Он раскрыл свою папочку, уткнулся глазами в бумаги и принялся цитировать. - В квартире номер тринадцать поселилась нечистая сила. Хозяйка - ведьма, летает под потолком. По ночам в квартире собираются прихвостни дьявола. Слышится гомон, голоса, играет дьявольская музыка и время от времени раздаются душераздирающие крики и сатанинский хохот. Есть основания полагать, что в квартире регулярно совершаются пытки или же убийства...
   По мере того как блюститель порядка зачитывал "заявленьице", Ксенино лицо потихоньку вытягивалось, а глаза открывались все шире и шире. Когда он закончил, она непроизвольно раскрыла рот и разразилась сатанинским хохотом. Гости вздрогнули и с немым укором уставились на хозяйку, которая сотрясалась от смеха, хваталась за живот и сгибалась пополам, время от времени смахивая выступающие на глаза слезы. Отсмеявшись, она сделала глубокий вдох, скрестила руки на груди и изобразила на лице надменно-презрительное выражение.
   - Так значит, пытки и убийства, - с насмешливой холодностью поинтересовалась она. - Ну, и где же орудия пыток? Где пятна крови, кости, черепа, содранные скальпы и вырезанные сердца? Где это все? Где слуги дьявола или хотя бы следы их пребывания? - Она на минуту остановилась, распаляя себя перед очередной атакой. - Между прочим, сейчас два часа ночи, - с яростью накинулась она на мента, - и вы меня выдернули из постели. И я подам на Вас жалобу, и Вас разжалуют, поставят на улицу регулировщиком, пошлют в Чечню или я не знаю, куда. А для Вас, - она повернулась к соседке, стоявшей с перекошенным от ненависти лицом и сверлившей ее злобным взглядом, - для Вас я сейчас вызову перевозку. - Ксения сделала шаг к тумбочке и с решительным видом подняла телефонную трубку. - И, будьте уверены, они живо наденут на Вас смирительную рубашку, - зловеще продолжала она. - Тем более что у меня есть свидетель, который подтвердит Ваши бредовые заявления, и тем более что у него есть документ, в котором весь этот бред записан черным по белому - запротоколирован и зарегистрирован как входящая бумага. Если вы оба немедленно не уберетесь из моей квартиры - я набираю телефон. И она кинула свирепый взгляд сначала на мента, потом - на соседку.
   Страж порядка, поразмыслив немного и приняв во внимание Ксенин решительный вид, а также полное отсутствие каких-либо улик, могущих подтвердить заявление гражданки из соседней квартиры, захлопнул папку, гордо вскинул голову и с достоинством прошествовал вон из квартиры. Соседка, проскрежетав зубами нечто, похожее на угрозу, незамедлительно последовала за ним.
   - Господи, Боже ты мой! И это в наше-то время... - удивленно-недоверчиво бормотала Ксения, выпуская Барбоса из заточения. - Нет, ты только послушай, Барби. Приспешники дьявола... сатанинский хохот... Шабаш ведьм в квартире номер тринадцать - какой пассаж!
  

Глава 10

   - Все мужики - говно, это общеизвестный факт, - презрительным тоном заявила Татьяна.
   - Вот-вот, - охотно подхватила Наталья. - Надо только найти кучку поменьше и с хорошей эрекцией. - Она глупо хихикнула и, ища одобрения, полувопросительно посмотрела на Татьяну.
   Подружки сидели у Ксении на кухне. На столе стояли три бутылки водки - две непочатые, в третьей напитка оставалось на донышке. По тарелкам разложен традиционный салат "Оливье", квашеная капуста, соленые огурцы. В центре стола - блюдо с "докторской" колбасой, сыром, ветчиной и оливками.
   Сама хозяйка сидела за столом и, уронив голову в ладони, мелко всхлипывала.
   - И все-таки зря ты ему позвонила, - с упреком сказала Татьяна. - Профессор Лавуцкая настаивает, что женщина ни при каких обстоятельствах, - она подчеркнула эти слова голосом и сделала патетический жест, - ни при каких обстоятельствах не должна терять чувство собственного достоинства.
   - Верно, верно, - закивала Наталья. - Бегать за мужиком - самое последнее дело.
   - Нет, девчонки, вы не понимаете, - сквозь рыдания проговорила Ксения. - Я просто подумала: а вдруг он болен? Вдруг случилось какое-нибудь несчастье и он нуждается в моей помощи? Ну какое тут, к дьяволу, достоинство? Сидеть сложа руки и ждать, когда человек скопытится - только ради того чтобы сохранить достоинство? - Она схватила с подоконника кухонное полотенце и промокнула мокрые от слез щеки. - Я... я не знаю, как вы, а я лично так не могу.
   - Могу, не могу... - ворчливо отозвалась Татьяна. - Сама видишь, что из этого получилось. - Она залпом опустошила стопку, шумно выдохнула и принялась с аппетитом жевать капусту.
   При этих словах Ксения прижала полотенце к глазам и зарыдала с новой силой.
   - Я думаю...это даже к лучшему... - медленно и невнятно проговорила она, прерывая свою речь частыми всхлипами и то и дело утирая слезы, градом катившиеся по щекам. - Теперь я, по крайней мере, знаю, где стою. И что между нами все кончено... И что все... все... все в этой жизни отвратительно! - вдруг выкрикнула она голосом, в котором смешались боль и отчаяние, безнадежность, горечь утраты и страх одиночества.
   Эта вспышка была столь внезапна и неожиданна, что Татьяна с Натальей моментально отложили вилки и растерянно уставились на Ксению, у которой, по всем признакам, начиналась истерика. По правде сказать, такой бурной реакции они не ожидали. В первый момент обе как-то съежились и притихли. В глубине души у обеих шевельнулась мысль, что в этой ее трагедии виноват не Андрей - виноваты они с Михаилом. Однако и Татьяна, и Наталья - обе были достаточно искушенными и циничными для того, чтобы умело и безжалостно расправиться с этой "неудобной" мыслью, задавить ее в самом зародыше. Им не составило большого труда, поставив все с ног на голову, быстренько убедить самих себя, что они нисколько не виноваты в том, что вот, их лучшая подруга сидит перед ними вся в соплях и рыдает в три ручья. Ну правильно, если судить здраво, Андрей и сам мог ее бросить, и, скорее всего, так бы оно и вышло, рано или поздно. Тем более что он с телевидения. Богема, сплошной разврат. И вообще, человеческие отношения - вещь очень зыбкая. Люди встречаются и расходятся; любят друг друга, потом вдруг, непонятно отчего, начинают ненавидеть; женятся и разводятся; сгорают от страсти, а потом берут топор и без всякого предупреждения раскалывают череп объекту своей любви. Человеческие отношения непредсказуемы, тут всякое может случиться. А уж измены... Измены - это часть нашей жизни, почти такая же неотъемлемая, как завтраки, обеды и ужины. И нечего по этому поводу так безутешно рыдать.
   - Ксюха, послушай. Ну разошлись... С кем не бывает... - сказала Наталья, изобразив на лице сочувственную улыбку. - В конце концов это же еще не конец света.
   - Вот именно, - в тон ей подтвердила Татьяна и потянулась за бутылкой. - Давайте лучше выпьем, - предложила она, наполнив стопки доверху. - За дамское счастье, - с пафосом закончила она. Наталья кинула на Татьяну опасливый взгляд - не смеется ли? Но подруга, с рюмкой в высоко поднятой руке, смотрела серьезно и торжественно.
   Дамы чокнулись. Ксения жадно и торопливо опрокинула стопку. Вкус у водки был совершенно омерзительный, но, как ни странно, жидкость помогала. Стоило принять хорошую дозу, как по всему телу разливалось приятное тепло, боль отпускала, мрачные мысли растворялись в хмельном тумане.
   - Не горюй, найдешь себе другого, - Наталья глянула на Ксению заблестевшими глазками и лукаво подмигнула. - Что на нем - свет клином сошелся?
   - Нет, главное, ты понимаешь, Ната, - быстро заговорила Ксения, - ведь я позвонила ему в понедельник, и он сказал, что, дескать, извини, у меня запарка на работе, что просто не продыхнуть, что ему сейчас не до личной жизни и так далее и тому подобное... И вот, проходит буквально один день - и я вижу его с этой девицей, которую он обнимает за талию и целует в губы! Целую минуту, а может и две. Понимаешь, Ната? - Ксения многозначительно вытянула вверх указательный палец правой руки. - Выходит, он обманывал меня с самого начала. Давно нашел мне замену, а меня, дурочку доверчивую, просто водил за нос, кормил "завтраками". Каков негодяй, а?!
   Наталья согласно кивнула: - Мужики такие сволочи...
   - К тому же не забывайте, - назидательно и строго сказала Татьяна, - это же телевидение, высший свет. Там ни одного нормального человека нету - одни развратники.
   - И не говори, - охотно согласилась Наталья. Она взяла бутылку и снова наполнила рюмки. - Давайте лучше выпьем.
   - За нормальных мужиков, не испорченных деньгами и славой! - провозгласила Татьяна, и подруги дружно подняли рюмки.
   - Вот так, девчонки. - Ксения поставила пустую рюмку и тыльной стороной ладони вытерла губы. - Так оно всегда и бывает. Только подумаешь: ну вот, наконец-то жизнь наладилась, вошла в нормальное русло, стала спокойной, приятной и необременительной - как вдруг все рушится, в один момент, окончательно и бесповоротно. И твое счастье уплывает неизвестно куда. И снова одиночество, холодная постель и мокрая от слез подушка.
   Ксения взяла рюмку, задумчиво повертела ее в руках. На бесчисленных хрустальных гранях заискрился отраженный от люстры свет. Внезапно тишину прорезал утробный собачий вой. Ксения вздрогнула и недовольно поморщилась: - Барби, подлюга... И чего он сегодня такой агрессивный, хоть убей не понимаю.
   - Да уж, собака твоя совсем с ума сбрендила, - поморщившись, неприязненно сказала Татьяна, - на гостей бросается, дрянь такая ...
   - Но ведь раньше он никогда... - слабо возразила Ксения.
   - Вот именно, - со значением в голосе проговорила Наталья, - может, он у тебя того, взбесился?
   - Да ты чего, Натусь, - Ксения обиженно поджала губы. - Скажешь тоже. Собака совершенно здорова: стены не грызет, слюна не капает, нос холодный и мокрый...
   - Да? А чего он тогда на нас с Татой кидается? - недовольно проворчала Наталья. - Даже в квартиру не хотел пускать. Этакий паршивец.
   Ксения пожала плечами и виновато потупила взгляд.
   - Да, кстати, - Татьяна посмотрела на Ксению в упор, и в глазах ее на мгновенье мелькнул страх. - Ты его хорошо закрыла? Не выскочит?
   - Да нет же, нет, не беспокойся, - с жаром принялась убеждать подругу Ксения, - Я его все время в детскую сажаю, когда приходят чужие. Так он даже не пытается оттуда выйти - ждет, когда "мамочка" выпустит. Да если бы даже и захотел, все равно не смог бы. Ручка тугая - как он ее откроет? К тому же дверь открывается не наружу, а вовнутрь. Сама подумай, как четвероногий зверь сумел бы справиться с такой задачкой. Это ж цирковой номер.
   - Ты так думаешь? Тогда ладно, - удовлетворенно улыбнулась Татьяна и без перехода предложила: - Давайте выпьем. - Разлив по стопкам жидкость, она подцепила на вилку черную блестящую оливку. - Между прочим, я где-то читала, что оливки - исключительно полезный фрукт. Или овощ? - засомневалась она. Поднеся оливку к глазам, она принялась с интересом ее разглядывать.
   - Может, ягода? - предположила Наталья.
   - Фрукт, скорее всего, - высказалась Ксения, - На деревьях овощи не растут. Ягоды, кажется, тоже.
   - А рябина? - хитро подмигнула Наталья.
   - А она что, ягода? - с сомнением поинтересовалась Ксения.
   - А пес ее знает, - равнодушно отозвалась Татьяна. - И ну ее в баню, эту вашу терминологию. Пусть будет просто - продукт. Или еще лучше - плод. Ну так вот, где-то я читала, что в оливках есть что-то такое жутко полезное, что предохраняет человека от заболевания раком.
   - Да что ты говоришь? - удивилась Наталья и тут же потянулась вилкой к тарелке с оливками. - А на вкус - такая гадость.
   - Да-с, девушки, внешность обманчива, - назидательно поведала Татьяна. - Мы ведь как? Все больше предпочитаем сладенькое да вкусненькое, шоколад да мороженое, а это все, как учит нас профессор Лавуцкая, исключительно вредно для здоровья и вызывает одни только болезни. А полезная пища - всякая там капуста, морковка, редька, свекла - она абсолютно безвкусна и не вызывает у нас никакого энтузиазма.
   - Вот-вот, - радостно вклинилась Наталья. - Посему предлагаю тост. За здоровое питание! Чтоб всем нам поменьше шоколада, побольше морковки.
   Торжественно чокнувшись, выпили за морковку.
   - Знаете, я прямо чувствую, как от этих оливок у меня силы прибавляются, и все микробы дохнут прямо на корню, - с восторгом поделилась Наталья, спешно накалывая на вилку последний плод и отправляя его в рот. - А мы с тобой только одну банку купили? - обратилась она к Татьяне.
   - Будешь теперь одними оливками питаться? - Татьяна одарила подругу насмешливым взглядом.
   - М-ня. Вкусно. У меня, знаешь ли, наследственность плохая. Бабушка с дедушкой - оба от рака померли. По материнской линии. Так что я... м-да... вкусные эти оливки, однако.
   - В таком случае предлагаю тост, - с легкой издевкой сказала Татьяна. Наполнив стопки, она подняла свою и изобразила легкий поклон в сторону Натальи. - За оливки. Чтобы спасительные оливки расплодились по всему миру и не дали нашей Нате умереть мучительной смертью.
   Чокнулись. Выпили за оливки.
   - Ну что, - Татьяна подняла равнодушный взгляд на Наталью и немного помедлила. - Как продвигается роман между нашими милыми детками?
   Наталья неопределенно пожала плечами: - Видишь ли, - недовольно поджав губы, сказала она, - Антон все никак не может вытащить твою Любу на свидание. Все время занята - то ей полы надо мыть, то готовить, то бесплатным супом бомжей кормить, то на литургию, то еще куда-нибудь. - Наталья взяла полупустую бутылку и долила остатки жидкости в свою стопку. - Да, кстати, куда это она все время бегает? - Наталья наморщила лоб, как будто что-то припоминая. - Как же это она говорила... постой... кате..., нет, кажется, кахе... кахе...тизация...
   Татьяна удивленно вскинула брови: - Понятия не имею, где она шляется.
   - Она вовсе не шляется, - пробормотала Ксения заплетающимся языком. - Она ходит на курсы ка-те-хи-за-ции, иначе говоря - во-цер-ко-вле-ни-я.
   - А что это? - полюбопытствовала Наталья.
   - Ну, как тебе объяснить... Вот, взрослые люди решили принять христианскую веру, креститься... Но прежде они хотят узнать побольше и об этой вере, и о догматах церкви, и об обрядах и таинствах, разобраться в священных текстах - иногда они бывают достаточно сложными для понимания. Вот для этого церкви и организуют эти самые курсы. Врубаешься?
   - И Люба ходит на эти курсы? - Наталья казалась удивленной и слегка растерянной. - А как окончит курсы, она что, пойдет в монашки? - с беспокойством спросила она.
   - Не думаю, - со смехом отвечала Ксения. - Просто станет настоящей христианкой. Так сказать, сознательным членом христианской общины. Будет разбираться в священных книгах, ходить на службы, соблюдать посты, причащаться, исповедоваться... Все как положено. А то ведь знаете, у нас многие верят, но сами толком не знают, во что верят. Не знают, как соблюдать обряды. Идут причащаться, не постившись, не исповедавшись. Видят, толпа повалила к батюшке за облатками и туда же прут, ротик подставляют, аки птенцы неразумные. Или стоят службу слушают, а сами ни единого слова не понимают. По сторонам поглядывают: как народ начинает креститься, так и они крестятся. - Ксения, которой эта речь далась с немалым трудом, на несколько секунд остановилась и шумно перевела дух. Потом продолжила: - Вот. А на этих курсах священник все тебе объяснит, все расскажет, все разложит по полочкам.
   - Н-да, - растерянно пробормотала Наталья, - я и не знала, что она такая... гм-м... верующая. - Через несколько секунд она встрепенулась, как бы стряхивая с себя неуверенность и сомнения, и с улыбкой обратилась к Татьяне: - Все эти церковные курсы - это, конечно, ее дело. Но зачем ты позволяешь ей якшаться со всяким сбродом?
   - Не понял... - Татьяна смерила подругу вопросительно-холодным взглядом.
   - По-твоему, это разумно - стоять на раздаче бесплатного супа для бомжей и всякой швали? Это же рассадник вшей, туберкулеза, сифилиса и прочей гадости. Не боишься, что принесет в дом какую-нибудь заразу?
   Татьяна, для которой эта информация, судя по выражению ее лица, явилась полной неожиданностью, несколько секунд ошарашенно молчала, уперев взгляд в холодильник. Потом, резко повернувшись к Наталье, она с мрачным видом отчеканила: - Принесет заразу - выгоню из дома. Пускай живет со своими бомжами в подворотне, если они так ей по сердцу пришлись.
   - Ну зачем такие крайности, - мягко возразила Наталья. - Не лучше ли просто поговорить по душам, объяснить, насколько это опасно, запретить, наконец...
   - Запретить... - Татьяна рассмеялась коротким, лающим смешком. - Да она плевать хотела на мои запреты. "Я поступаю так, как мне велит мой разум, мое сердце и моя совесть!" Тьфу ты, Господи, чушь какая. И где только она нахваталась этих дурацких идей? Ума не приложу, что с девкой делать. Хоть бери розги и...
   - Поздновато несколько за розги-то браться, - с легкой усмешкой заметила Наталья.
   - Да успокойтесь вы, обе, - вмешалась Ксения, с трудом ворочая языком и безуспешно пытаясь сконцентрировать взгляд на большой эмалированной кастрюле, стоявшей на плите. - Никакой заразы не будет. Она же с ними не целуется, из тарелок их не ест и даже близко к ним не подходит.
   - А ты откуда знаешь? - удивилась Наталья.
   - Да была я там как-то раз, - поведала Ксения и пояснила: - Она наливает суп в миски и ставит на стол - там такой, знаете, столик рядом стоит. А бомжи уже берут миски со стола. То есть она даже их рук не касается. Нет контакта, понимаете?
   Татьяна, не сводившая с Ксении пристального взгляда, мрачно поинтересовалась: - А посуду эту мерзкую тоже она моет?
   - Ну, моет. Ну и что? Во-первых, она моет с шампунем. Во-вторых, после этого она моет руки с мылом и вытирает своим полотенцем. Своим, понимаешь? Сво-им. Это же очень важно, - с горячностью пояснила Ксения. Это бурное выступление, как видно, отняло у нее последние силы, ибо в следующую минуту глаза ее смежились, голова бессильно упала на стол и она задышала тихо и ровно. Татьяна с Натальей, как по команде, скосили глаза на уснувшую подругу, потом понимающе посмотрели друг на друга.
   - Готова, - удовлетворенно сказала Татьяна.
   - Ага, - кивнула Наталья. - Отнесем ее в спальню?
   - Сейчас, подожди, пускай заснет покрепче.
   - Хорошо. Ну так вот, - возобновляя прерванный разговор, сказала Наталья. - О чем я тебе толкую-то, понимаешь? Ну никак не может вытащить твою Любу на свидание.
   - Кто?
   - Да Антон.
   - Ну? - Татьяна с равнодушным видом пожала плечами.
   - Баранки гну, - огрызнулась Наталья. - Помочь ему надо, вот я о чем.
   - Да я-то что - за ручку ему девку приведу? - насмешливо поинтересовалась Татьяна.
   - За ручку не за ручку, а я предлагаю устроить на природе небольшой пикник. Узкий круг, так сказать - вы с Димой и Любашей, с одной стороны, мы с Толиком и Антоном - с другой. Семейный, так сказать, пикничок...
   - Пикничок, говоришь... - в раздумье отозвалась Татьяна. - Что ж, идея хорошая. Хоть раз в жизни выбраться из этого закоптелого города...
   - Вот и я о том же, - обрадовалась Наталья.
   - Только с чего ты взяла, что Люба захочет с нами ехать?
   Наталья посмотрела на Татьяну с участливым сожалением, как смотрят на хорошего человека, вдруг ляпнувшего несусветную глупость.
   - Поедет как миленькая, - довольно улыбнулась она. - Потому что без нее у нас просто ничего не получится. Кто будет резать салаты, делать бутерброды, жарить шашлык? Ты, что ли?
   - Я? Нет, я не смогу, - поспешно отказалась Татьяна.
   - Правильно, ты не сможешь. А я тоже не ежик - все одна делать. Так что Любу нам придется взять с собой, хочет она этого или нет. Так ей и скажи. Уверена, она не откажется помочь своим престарелым родителям...
   - За престарелых получишь в глаз, - немедленно отреагировала Татьяна.
   - Ладно, ладно, - примирительно сказала Наталья. - Можешь наврать ей, что у нас с Толиком серебряная свадьба и, дескать, по этому случаю тетя Наташа с дядей Толей устраивают пикник на природе. Не откажется же она помочь мне в организации торжества.
   - Ладно, после это обсудим, - рассеянно пробурчала Татьяна, последние несколько минут внимательно наблюдавшая за спящей Ксенией. - А сейчас давай-ка лучше займемся делом.
   - Что, потащим ее в спальню?
   - Да, давай отодвинем табуретку.
   Ухватив Ксению за руки и за ноги, они стащили ее с табуретки и, тяжело дыша и отдуваясь, понесли обмякшее тело в спальню.
   - Надо же, какая тяжелая, - посетовала Наталья, едва они вышли со своей ношей в прихожую. - А с виду такая худенькая...
   - Осторожней, не раскрои ей череп о косяк, - предупредила Татьяна, поворачивая направо, в дверной проем.
   - А тебе что - жалко ее черепушку? - Наталья остановилась и уперла изумленный взгляд в точности между Татьяниных острых лопаток.
   - Черепушку не жалко, - просипела Татьяна севшим от натуги голосом. - А вот если она проснется, сорвется все дело. Вот это было бы жалко.
   Они подтащили Ксению к кровати и, помогая себе коленками, подняли тело и кинули на постель.
   - Может, раздеть ее и накрыть одеялом? - неуверенно предложила Наталья.
   - Ну вот еще! - возмущенно фыркнула Татьяна. - Мужики мы, что ли - баб раздевать? Или, может, ты лесбиянка? - издевательским тоном поинтересовалась она.
   - Я-то? Нет, - загадочно усмехнулась Наталья. - Хотя, между прочим, нынче это оч-чень модно.
   - Модно, не модно... - Татьяна, ворча себе под нос, повернулась и двинулась к двери. - Может, все-таки займемся делом?
   - Хорошо. - Наталья украдкой посмотрела на Ксенины ноги, обутые в старомодные суконные тапки с плотным задником. Она подумала, что надо бы снять хотя бы их и накинуть на Ксению какое-нибудь покрывальце - ведь замерзнет человек, с перепою-то. Однако мысль о том, что Татьяна тут же полезет на стенку, будет злиться и обвинять ее во всех смертных грехах, - остановила ее. Наталья, махнув рукой, покорно последовала за подругой.
   - Думаю, начать надо с гостиной, - отрывисто, будто отдавая команду перед строем солдат, сказала Татьяна. Через секунду они вошли в комнату и огляделись. - Я возьму на себя стол, а ты поройся в буфете.
   - Чего искать?
   - Не знаю. - Татьяна на мгновенье задумалась. - Что-нибудь необычное, из ряда вон выходящее.
   - Доказательства того, что она - ведьма?
   - Типа того.
   Дамы разбрелись по углам. Наталья принялась осматривать содержимое старого, пузатого, почерневшего от времени буфета, стоявшего в ближнем, темном углу комнаты. Татьяна пошла к окну, где помещался массивный двухтумбовый письменный стол, довольно древний, судя по тому что ящики в нем не торчали наружу, а стыдливо прятались за облезлыми дверцами. Открыв одну из них, Татьяна вытащила на пол тяжелый ящик, битком набитый какими-то бумагами и разным хламом, и принялась осторожно перебирать его содержимое.
   В ящике, помимо прочего, оказалась целая куча старых-престарых фотографий - черно-белых, аккуратно рассованных по пакетам из-под фотобумаги. Татьяна сама не знала, что она надеялась там найти, какие компрометирующие Ксению или ее бабку "фотодокументы". Быть может, дьявола в образе огромного черного козла? Или безобразную колдунью, летающую по небу в обтерханной ступе? Или вурдалака с осиновым колом в спине? Кто знает, кто знает. Методично и скрупулезно она распотрошила каждый из десяти пакетов и одну за другой пересмотрела все фотографии. К своему величайшему огорчению, ничего заслуживающего внимания она не обнаружила. Все люди на снимках были самые обыкновенные - с обыкновенными лицами, с обыкновенными улыбками, в обыкновенной одежде, в обыкновенных позах. И занимались они самыми обыкновенными делами - смеялись, разговаривали, загорали на солнце, катались на лыжах и так далее.
   - В первом ящике ничего, - бодрым голосом, по-деловому проинформировала она подругу. - А что у тебя?
   - А, всякая ерунда, - досадливо отмахнулась Наталья. - Всякие иголки-нитки, допотопная резинка для трусов, мулине, пяльцы... Я и не знала, что наша Ксюха вышивает на пяльцах. Это так романтично. - Она театрально закатила глаза. - Этакая белоснежка двадцатого века, ха-ха-ха.
   - Да не она это, - посмеиваясь, возразила Татьяна. Вернув первый ящик на место, она вытащила следующий и, присев на корточки, принялась перебирать стопки пожелтевших от времени бумаг. - Думаю, что на пяльцах вышивала бабуся. Наша Ксюха на это вряд ли способна.
   - Еще того чище! Ведьма, вышивающая цветочки на салфетках. Ну и ну!
   - Ладно, хватит языком трепать. Лучше ищи получше.
   - А я что, не ищу? - огрызнулась Наталья. Задвинув тщательно осмотренный ящик буфета, она раскрыла маленькие дверцы с тусклыми стеклянными окошками. В тот же момент с ее губ сорвался торжествующий крик: на верхней полочке, заставленной всякими безделушками, прислоненный к старой облезлой шкатулке, стоял большой массивный ключ - старинный, почерневший от времени, с замысловатыми завитушками, обрамлявшими идеально круглую головку. С жадностью схватив свою находку, Наталья с видом победителя выбросила руку высоко вверх. - Погляди-ка, что я нашла!
   - Что? Что? Что это? - Татьяна моментально вскочила на ноги и в три прыжка оказалась рядом с подругой. - Ключ? Дай-ка взглянуть. - Она буквально выхватила ключ из Натальиных рук и с недоверчивым изумлением принялась разглядывать его со всех сторон.
   - Какой странный ключ...
   - Ага, - согласно кивнула Наталья. - Я такой видела только в книжке про Буратино. - Заговорщически подмигнув, она возбужденно зашептала: - Наверное, здесь тоже есть потайная дверца, которая ведет в подземелье...
   - То бишь в подвал, - с нескрываемым сарказмом уточнила Татьяна, - в котором нет ровным счетом ничего, кроме труб горячего отопления, завернутых в асбест и обкрученных проволокой.
   - Вечно ты все опошлишь, - обиженно проворчала Наталья и вновь повернулась к буфету, в тайной надежде найти там еще какой-нибудь сюрприз.
   Вперив в ключ напряженный взгляд, Татьяна наморщила лоб и сдвинула брови, как будто пытаясь припомнить что-то очень важное.
   - Йес, йес, йес! - вдруг крикнула она, хлопнув себя по макушке свободной рукой. Наталья резко обернулась и широко раскрытыми глазами уставилась на подругу. - Я знаю, от чего этот дурацкий ключ, - сделав над собой усилие, совершенно спокойно проговорила Татьяна и, выдержав небольшую паузу, прибавила: - От бабкиного сундука.
   - Ну, это ты пальцем в небо, - разочарованно протянула Наталья. - Сундук-то открыт. Забыла?
   - Ерунда. Старинная мебель, она всегда с секретом делалась. Двойное дно, потайные ящики и прочие шпионские штучки. Можешь не сомневаться, в нашем сундуке где-то прячется вторая замочная скважина.
   - Ты так думаешь? - при упоминании о потайных ящиках Натальины глаза загорелись алчностью, в воображении нарисовались россыпи драгоценностей: жемчужные ожерелья, золотые браслеты, бриллиантовые серьги, кольца и колье.
   - Уверена.
   - Тогда чего мы ждем? - в нетерпении вскричала Наталья. - Пошли откроем этот потайной ящик и посмотрим, какие сокровища там запрятаны.
   - Пошли.
   Татьяна повернулась на каблуках и решительным шагом направилась к двери, Наталья семенила следом. Однако не успели они ухватиться за ручку двери, как та распахнулась сама собой и на пороге вырос... Барбос.
   Вид собаки был страшен: шерсть по всему крупу встала дыбом и от этого пес, казалось, стал в два раза крупнее. Он стоял в дверном проеме, оскалив свои страшные клыки, и угрожающе рычал, уставив на Татьяну немигающие глазищи.
   Дамы взвизгнули и, побелев от страха, попятились вглубь комнаты.
   - Х-х-хорошая с-с-собачка... - дрожащими губами, еле слышно пробормотала Наталья. - Ты ведь не собираешься нас э-э-э... кусать?
   - Барби, иди на место! - Татьяна попыталась сказать это твердо и решительно, однако из ее горла вырвался лишь слабый, дрожащий писк.
   В ответ на это Барбос еще сильнее оскалил зубы и зарычал еще более грозно. Дамы в ужасе прижались друг к другу. Обе дрожали с головы до ног.
   - Барби, солнышко, - захлебываясь словами, причитала Наталья, - мы не хотим тебе никакого зла, честное слово... Будь хорошим мальчиком, поди на место... Где у тебя место? На кухне? Ну так и иди себе спокойно на кухню, что ты добрых людей пугаешь?
   Собака не шелохнулась. Шерсть ее несколько опала, складки на носу разгладились, однако угрожающая поза и свирепый взгляд не оставляли дамам никаких надежд.
   - Сдается мне, пора сматывать удочки, - сглотнув подступивший к горлу ком, пробормотала Татьяна, не сводя с собаки полных ужаса глаз.
   - Да, но как? - в отчаянии вскричала Наталья. - Он там стоит и скалится... Думаешь, он нас пропустит?
   - Не знаю. - Татьяна прижала руки к груди и забубнила слезливым голосом: - Барби, сердечко мое! Послушай... Будь умницей - дай нам с подругой пройти в прихожую... Клянусь, мы к этому сундуку даже не подойдем, даже в спальню не заглянем. Прямиком в прихожую, плащики с вешалки возьмем, сумки в руки - и домой.
   Произнося эту проникновенную речь - имевшую цель разжалобить собаку и отчасти отвлечь ее внимание, - Татьяна сделала один неприметный шажок в сторону дверей. Пес отреагировал мгновенно - ощетинился и со злобным рыком прыгнул вперед, приземлившись буквально в двух шагах от Татьяны. Издав пронзительный вопль, дама отпрыгнула вглубь комнаты. Ее грудь под тонкой кофточкой ходила ходуном, сердце колотилось где-то у самой глотки.
   - Не пускает, - чуть не плача, прокомментировала Наталья. Неожиданная атака Барбоса заставила ее отбежать за кресло. Она стояла, вцепившись мертвой хваткой в спинку и стараясь не шевелиться. - Что же теперь делать? - Внезапно она закрыла лицо ладонями и принялась тихонько подвывать: - У-ы... у-ы... у-ы...
   Пес удивленно тявкнул и вернулся к дверям, заняв прежнюю позицию.
   Отдышавшись и немного успокоившись, Татьяна принялась хлопать себя по бокам.
   - Кажется, у меня где-то завалялась конфета, - пробормотала она, судорожно ощупывая карманы. - Подманим эту зверюгу лакомством, а сами тихонько выскользнем из комнаты, - не слишком уверенно предложила она. Выудив из кармана слегка помятого "Мишку на севере", она освободила конфету от обертки и дрожащей рукой протянула в сторону ощетинившегося пса.
   - Барби, солнышко, - пропела она елейным голоском, который заметно дрожал. - Хочешь конфетку, мой котик? Конфетка вкусная, шоколадная, с вафельной начинкой, - ласково внушала она, - тебе понравится. - Пес даже не пошевелился. Он смотрел на нее немигающим взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Татьяна прицелилась и бросила конфетку в его сторону. Конфетка упала под самым его носом. Барбос осторожно понюхал ее, повозил носом туда и сюда да так и оставил лежать возле ножки стула.
   - Не хочет, - упавшим голосом констатировала Наталья, наблюдавшая за этой сценой с некоторой надеждой. Она снова закрыла лицо руками и заголосила: - У-ы... у-ы... у-ы...
   Собака скосила на нее неодобрительный взгляд, фыркнула, зевнула во всю пасть, показав два ряда громадных пожелтевших зубов, и вдруг - улеглась, вытянув вперед лапы и положив на них свою широченную черно-бурую морду.
   - Смотри-ка, Ната, - возбужденно зашептала Татьяна, - он лег.
   - Наверное, устал, - вяло предположила Наталья и тут же встрепенулась: - Может, он того... заснет - мы бы и проскользнули...
   - Ну, не знаю...- пожала плечами Татьяна, - там видно будет. - Она осторожно повертела головой и указала на два кресла, стоявшие чуть в стороне, по разные стороны журнального столика. - Слушай, может, нам тоже сесть?
   - А он не бросится? - Наталья с опаской покосилась на пса. Хотя в лежащем виде он выглядел не таким большим и не таким страшным, все равно уже одно его присутствие наводило на нее ужас.
   - А ты предлагаешь стоять так всю ночь?
   - Нет... но он ведь не дает нам шагу ступить.
   - А мы его вот что... перехитрим.
   - Как?
   - На счет "три" одновременно бросаемся каждая к своему креслу. Пока он будет думать и выбирать, за кем погнаться, мы уже сядем и застынем, как статуи.
   - А если все-таки покусает?
   - Да нет, не покусает, - убеждала Татьяна. - Тем более что мы не к двери побежим, а назад, вглубь комнаты. Он же ведь, насколько я поняла, поставил себе задачу не выпускать нас из комнаты, а не перегрызть нам глотки.
   - Ладно, давай. Мое, чур, левое.
   - Подальше от собаки? - понимающе усмехнулась Татьяна. - Ладно, давай. Приготовились... считаю: раз, два, три!
   Резко повернувшись, дамы в одну секунду запрыгнули в кресла и, тяжело дыша, со страхом уставились на собаку, ожидая ответных действий. Но та даже ухом не повела.
   - Ну что ж, - удовлетворенно отметила Татьяна. - Все не так уж плохо. По крайней мере - сидим.
   - Да, сидим... в плену у бешеной собаки.
   - Ладно, забей. Давай лучше немножко подремлем. Все равно, пока Ксюха не очухается, нам отсюда не выбраться.
   Через полчаса Татьяну разбудил Натальин плачущий голосок: - Тата, что делать? Я писать хочу!
   - Писать? Вот черт!
   - Проклятая собака, - жалким голосом запричитала Наталья, - что она вообще себе позволяет? В туалет даже не дает сходить. Под себя мне писать, что ли?
   - Погоди, не ной, - одернула подругу Татьяна. - Ты не помнишь, в буфете - может, там есть какая-нибудь ваза? Или салатница, или большая чашка?
   - Нет там ничего, одни только рюмки, - простонала Наталья. - Сейчас описаюсь...
   - Постой, постой... Вон ваза на столе стоит. Может, в нее?
   - Так она же с цветами, там воды полно... Куда мы воду денем? Выльем на ковер?
   - Н-да, положение... - Татьяна задумчиво почесала затылок и решительным тоном прибавила: - Надо срочно разбудить Ксюху, вот что надо сделать.
   - Ксюха! - тоненьким голоском пропищала Наталья, заливаясь слезами и шмыгая носом. - Проснись, подруга! Я сейчас описаюсь!
   - От криков она вряд ли проснется, - резонно заметила Татьяна. - Давай-ка лучше постучим ей в стену. Где у нее спальня - с этой стороны или с той, не помнишь?
   - С той, по-моему, - Наталья указала на стену, у которой стояли буфет и диван, между ними было небольшое свободное пространство.
   К этому пространству, предварительно подобрав с пола ключ, и направила свое кресло Татьяна, осторожно перебирая по полу ногами. Барбос, подняв морду, следил за ее манипуляциями немигающим взглядом. Добравшись до стены, Татьяна принялась методично долбить ее рукояткой ключа: - Бум! Бум! Бум! Бум! Бум!
   Она стучала в стену минуту или две, потом опустила руку и прислушалась. Никакой реакции, полная тишина.
   - Чертова девка, - в сердцах вскричала Наталья. - Так наклюкалась - ничего не слышит.
   - Да, наклюкалась, видно, порядочно. - Татьяна отъехала от стены и подкатилась к древнему пианино, стоявшему напротив. - Тогда, я думаю, стоит попробовать разбудить трезвых людей. - С этими словами она опрокинула на пол стоявший возле пианино круглый крутящийся стул с массивным деревянным сиденьем. Пол отозвался гулким ударом.
   Наталья испуганно вскрикнула: - Что ты делаешь? Не хватало еще соседей разбудить!
   - Как раз этим я и занимаюсь, - парировала Татьяна и пояснила: - Соседи прибегут, начнут трезвонить в дверь - авось, она и проснется.
   Соседи, однако, не прибежали - хотя Татьяна добросовестно опрокинула стул ровно двадцать два раза - Наталья считала. На двадцать третьем она всхлипнула и схватилась рукой за живот: - Тата, сделай же что-нибудь! Я сейчас описаюсь!
   Татьяна оставила стул и напряженно задумалась. Минута или две прошли в тягостном молчании. Вдруг она стукнула кулаком по мягкому подлокотнику и, издав торжествующий вопль, вскочила с кресла. Барбос, как будто они были связаны одной веревочкой, тоже вскочил; пес ощетинился и предупреждающе зарычал.
   - Не дергайся, Барби, я никуда не собираюсь идти, - миролюбиво заметила Татьяна, плюхнувшись обратно в кресло. - Какие же мы с тобой идиотки! - радостно-возбужденно затараторила она. - Просто нет слов. Третий час тут маемся, две клуши недорезанные.
   - Ты что-то придумала? - В Натальиных глазах засветилась надежда.
   - Доставай мобильник, клуша ты этакая!
   - Мобильник... - ошарашенно отозвалась Наталья. - Как же я про него забыла... - Она выудила из заднего кармана штанов миниатюрный серебристый аппарат и принялась быстро-быстро нажимать на кнопки.
   В прихожей тренькнул телефон и тут же умолк; на смену ему начал трезвонить аппарат, стоявший здесь, в гостиной, на письменном столе, который три часа назад "инспектировала" Татьяна. Телефон звонил довольно громко, но либо стены в доме были слишком толстые, либо Ксения спала слишком крепко. Так или иначе, но звонка она, очевидно, не слышала, ибо за стенкой была полная тишина.
   - Может она того... окочурилась? - жалобно подвывая и суча ногами, предположила Наталья.
   - Ерунда. Просто сейчас она находится в глубоком сне. Надо немножко подождать и попробовать позвонить еще разок. Давай отбой.
   Наталья послушно нажала на кнопку, и в комнате стало тихо. Однако в следующую секунду тишину разорвал душераздирающий вопль: - А-а-а-а-а-а-а-а-а-а... - начавшись на высокой ноте, крик постепенно становился все тише и тише, и на Натальином лице выражение страдания и нечеловеческой муки мало-помалу уступило место умиротворению и неземному блаженству. По комнате пополз резкий неприятный запах.
   - Не иначе как на тебя снизошел дух святой, - не удержавшись, съязвила Татьяна, с любопытством разглядывая Натальино сияющее лицо.
   - Нет, просто я описалась, - отвечала Наталья тоном, в котором смешались облегчение, радость, чувство вины и покорность судьбе.
   В этот момент совершенно неожиданно для всех на пороге возникла фигура хозяйки. Волосы на голове всклокочены, лицо помятое и серое, она остановилась в дверном проеме, ритмично покачиваясь из стороны в сторону, спросонья позевывая и потирая невидящие с потемок глаза. При виде хозяйки пес вскочил и, бешено размахивая хвостом, стал прыгать на "мамочку", норовя лизнуть ее в нос или, на худой конец, в губы. Не выдержав собачьей атаки, Ксения покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась рукой за дверной косяк.
   - Барби, ну ладно, ладно, отстань, - сонно пробормотала она. - Я тоже рада тебя видеть. - Заметив сидящих в глубине комнаты подружек, Ксения удивилась и обрадовалась: - Девчонки, вы все еще здесь? А который сейчас час? Мне показалось, что кто-то кричал, - без перехода закончила она.
   Столь неожиданное появление хозяйки дома повергло Татьяну с Натальей в состояние шока, которое почти мгновенно сменилось неописуемым восторгом. Обе, как по команде, в немой мольбе протянули в ее сторону руки и наперебой заголосили:
   - Ксюшенька, родная!
   - Солнышко ты наше!
   - Как хорошо, что ты пришла!
   - Наконец-то! Уж и не чаяли...
   - Спаси нас от этого ужасного пса...
   - Уведи его в комнату...
   - Не выпускает, гаденыш...
   - Кидается...
   - Шагу ступить не дает...
   - Рычит, так и норовит за ногу цапнуть...
   - Три часа сидим как проклятые...
   - Как под конвоем...
   - Домой хотим...
   Ксения стояла слегка ошалевшая и с видимым усилием пыталась понять, что же происходит в ее квартире. Уразумев, в чем дело, она повернулась к Барбосу и гневно сверкнула глазами: - Ах ты сволочь! Мерзавец! Да как ты посмел?! - Она со всей силы ударила его рукой по заду. Пес поджал хвост и обиженно заскулил. - А ну пошел прочь! Давай, давай. В детскую, живо! - Барбос опустил морду и понуро поплелся в соседнюю комнату.
   Лишь только Ксения шагнула за порог, Татьяна тут же вскочила на ноги.
   - Ната, быстро. Верни ключ в буфет. Положи туда, откуда взяла.
   С этими словами она сунула Наталье в руки ключ, сама же метнулась к столу - чтобы поставить на место ящик с бумагами и тем самым замести следы их "шпионской деятельности". Через минуту в дверях появилась Ксения.
   - Девчонки, три часа ночи. Как вы домой поедете? Может, переночуете у меня?
   - Не-е-ет!!! - хором взревели подружки и заспешили в прихожую, опасливо косясь в сторону детской, откуда доносился обиженный скулеж и жалобное повизгивание.
  
   Когда Ксения встала наконец с постели, было уже далеко за полдень. Все признаки жесточайшего похмелья были налицо: головная боль, тошнота, дикая слабость во всем теле. После того как она исследовала свое отражение в зеркале, настроение окончательно испортилось. Опухшее лицо землисто-серого цвета, под глазами набухли мешки, возле рта - и откуда они только взялись? - залегли жесткие складки. Да, было от чего прийти в отчаяние, учитывая, что еще вчера ее личико было нежным, гладким и розовым - как у двадцатилетней молодухи в разгар медового месяца.
   Ну что же, опять она сорвалась - выпила одна целую бутылку водки, а то и полторы. И вот результат. Хорошо, что бабушкино похмельное зелье обезопасит ее на некоторое время от подобных эксцессов. Надо добавить в него побольше этого... как его... ну, которое вызывает отвращение к спиртному. Ах да, кажется, это были осиные тушки. Но вообще-то надо держать себя в руках. Нельзя позволять себе распускаться. И опускаться до уровня упившейся скотины.
   Не менее получаса она простояла перед зеркалом не в силах оторвать взгляд от своей в одночасье поблекшей физиономии. Испитое лицо, как есть - испитое лицо. Видно, бабушка все же была права - полторы бутылки водки могут убить в человеке все, что в нем есть хорошего. И, что самое странное, не помог даже "эликсир молодости"! Выходит, всему есть предел, даже волшебству. Впрочем, если хорошенько подумать - никакое это не волшебство. Просто кто-то очень умный очень хорошо изучил механизмы омоложения человеческих органов и знает, с помощью каких конкретно веществ эти механизмы включаются, - вот и все. А водка, наоборот, включила совершенно другие механизмы - старения и уничтожения. Что пересилило, совершенно понятно - достаточно взглянуть на свое отражение и прислушаться к своему физическому состоянию. Тяжело вздохнув, Ксения побрела на кухню - варить "похмельное зелье".
   Добрый глоток "микстуры" очень скоро привел ее в чувство, и Ксения решила посидеть на Форуме - вчера утром она оставила там весьма чувствительный пост - крик души обманутой и отчаявшейся женщины - и сегодня ожидала увидеть не один десяток сочувственных откликов.
   Зайдя в гостиную, она получила еще один неприятный сюрприз. В комнате воняло, как в тюремной камере, то есть она подумала, что параша, стоящая в углу тюремной камеры, должна источать именно такой аромат. Обнаружилось, что амбре исходит от одного из кресел. Не иначе как какой-то кретин справил на нем малую нужду. Отвратительно, просто отвратительно. Кресло теперь придется выбросить. А на новое денег, естественно, нет. Этак в доме скоро совсем мебели не останется.
   Повздыхав, Ксения перекатила загаженное кресло в детскую - пусть пока постоит там. Вернувшись в гостиную, она распахнула пошире окна, плюхнулась в единственное оставшееся кресло, включила компьютер и заползла на Форум.
   "Никогда в жизни меня так не унижали!
   Девчонки, я в шоке. Меня грубо, подло, по-хамски и совершенно откровенно втоптали в грязь. Наплевали в душу, унизили и всласть поглумились. Еще неделю назад я была "лучшей женщиной в мире" - самой красивой, самой обаятельной, самой сексапильной и самой обворожительной. И, что самое главное, по глазам видела: не врет и не прикидывается. Парень просто дрожал от страсти, а во время секса таял как воск. Он носил меня на руках, целовал мои ноги - каждый пальчик в отдельности, нежно, трепетно, благоговейно. Я видела, что он безумно влюблен, что он хочет меня каждую минуту, после оргазма он мог пролежать спокойно не больше десяти минут и снова набрасывался на меня, с какой-то дикой, животной страстью. Девчонки, скажу откровенно: никогда в жизни я не была так счастлива, как я была счастлива с ним. Мне казалось, что наши отношения идеальны, между нами возникла какая-то удивительно прочная и искренняя духовная связь: нам было безумно хорошо вдвоем, даже если мы не занимались сексом, а просто готовили на кухне ужин. Он любил повторять, что я - та женщина, которую он искал много-много лет, что я - его вторая половинка. То же самое думала и я. Я думала, что судьба наконец-то улыбнулась мне, что я - в кои-то веки - обрела наконец свое женское счастье. Увы! Это счастье продолжалось всего лишь месяц. Однажды он просто не пришел. Встреча была назначена, но он не появился. И даже не позвонил, не объяснился - ничего. Телефон молчал целую неделю. И тут я не выдержала - позвонила сама. Он был любезен, но холоден. Сказал, что страшно занят, выше головы завален работой - заменяет в эфире заболевшего товарища и вообще на него навесили новый перспективный проект. Я, конечно, поверила, хотя и страшно огорчилась, потому что своим поступком он проявил ко мне непростительное неуважение. Не ожидала от него такой душевной грубости, скажем так. Но это, как водится, оказались цветочки. Ягодки я получила на следующий день, когда пошла в консерваторию послушать двадцатый концерт Моцарта. Девчонки, вы не поверите: он тоже был там - в обществе миловидной блондинки, которую совершенно не стесняясь целовал в губы - определенно взасос. Девчонки, что со мной было - я не в силах описать. Я выбежала из консерватории с единственной мыслью - поскорее покончить счеты с жизнью. Броситься под машину, или под поезд метро, или куда-нибудь еще - все равно, лишь бы не терпеть эту адскую муку, это чудовищное унижение, эту жгучую, нестерпимую обиду. Я не знаю, как я удержалась от суицида, это просто чудо. Не помню, как я очутилась дома, не понимаю, как мне удалось сохранять на людях внешнее спокойствие. Но как только я переступила порог своей квартиры, шлюзы как будто прорвало, и слезы хлынули водопадом. Я прорыдала полночи, подушка была мокрая - вся, насквозь, с нее просто капало. Сейчас я немного успокоилась, истерика прекратилась, но мне так плохо - я не в состоянии выразить это словами. Весь мир кажется отвратительным, гадким, смердящим нужником. Что же касается мужчин, то они просто чудовища, звери, самцы, которыми управляют не разум, не чувства, даже не эмоции - а грубые, примитивные, животные инстинкты. Девчонки, после того что случилось, я просто не понимаю - как можно иметь с ними дело, как можно верить тому, что они говорят? Я не знаю, как я поднимусь после этого нокдауна. Жужа".
   Этот пост Ксения выложила вчера утром, на следующий день после злополучного концерта. Это было первое, что она сделала, встав с постели - после чудовищной ночи, большую часть которой она билась в истерике и в безумной ярости рвала зубами ни в чем не повинную подушку.
   С того момента времени прошло с гулькин нос - одни сутки, - а на ее пост уже вывесили целых двадцать (!) реплик. Тупая, щемящая боль, занозой засевшая в ее истерзанном сердце, слегка отпустила, и Ксения с жадностью принялась за чтение.
   "Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Бедная Жужа. Как я тебя понимаю! У меня у самой была точно такая же история: любили друг друга, все хорошо. Вдруг - ни с того ни с сего - уходит к другой! Я, конечно, тоже переживала, ужас как переживала. До сих пор, как вспомню, слезы на глаза наворачиваются. Но чтоб из-за этого бросаться под поезд - это мне и в голову не приходило. Не переживай - время залечит самые глубокие раны. Тетенька".
   "Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Цит.: "Весь мир кажется отвратительным, гадким, смердящим нужником".
   Дорогая Жужа. Я тебе, конечно, сочувствую: когда рушится счастливая жизнь, уходит любимый человек - это, конечно, ужасно обидно. Но, вообще говоря, если судить здраво, бросил, разлюбил, изменил, нашел другую - такие вещи в жизни случаются, и довольно часто. С каждым, я думаю, бывает. Или ты бросаешь, или тебя бросают. В конце концов, человек имеет свободу выбора. Конечно, общество могло бы, законодательным путем, эту свободу несколько ограничить. Например так: переспал с девушкой - все, она твоя, живи с ней до конца жизни. Или запретить разводы (раньше такое положение было во многих странах, в том числе и в России, как ты, наверное, помнишь из уроков истории). Давай на минутку представим, что мы с тобой живем именно в таком обществе. Как водится, ты нашла себе бойфренда, сожителя или мужа. Живешь с ним неделю, или месяц, или год. И вдруг начинаешь понимать, что ты, Жужа, ТЫ - ошиблась: ТЫ разлюбила его, он ТЕБЕ больше не нравится, более того, он вызывает в ТЕБЕ сначала раздражение, а потом отвращение и даже ненависть. Но у тебя нет свободы выбора: ты не можешь от него уйти, не можешь жить с любимым человеком, не можешь начать все заново, одним словом, ты не можешь переиграть. И всю оставшуюся жизнь ты будешь видеть перед собой его ненавистное лицо, будешь страдать и мучиться. Вот тогда, я уверена, мир действительно покажется отвратительным, гадким, смердящим нужником. А твоя проблема в другом. Тебе надо научиться уважать свободу выбора твоего партнера. Даже если ты его безумно любишь. Я бы сказала: тем более если ты его безумно любишь. И иметь мужество, чтобы не раскисать, когда судьба поворачивается к тебе спиной. С приветом, Старая, но мудрая калоша".
   "Re: Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Многоуважаемая Калоша! Я не въезжаю, где тут проблема. Жужа огорчилась, что от нее ушел любимый; обиделась и расстроилась, что ее унизили и оскорбили - так ведь это нормально! Мы ведь все-таки не индийские йоги и не буддийские монахи, которым одинаково безразлично, происходит с ними что-то хорошее или же, наоборот, плохое. Сидят себе в позе лотоса и откровенно плюют на всю вселенную. Оно, может, для здоровья и пользительно, и не исключено, что при таком подходе они проживут двести лет. Мы, конечно, живем несколько меньше, но, к счастью, еще способны испытывать нормальные человеческие чувства: горе и радость, любовь и ненависть. Потому что в этом-то и состоит жизнь - а не в том, чтобы двести лет сохранять свою телесную оболочку в полной исправности и безупречной функциональности. Это вон проще мумифицироваться. С приветом, Пиковая Дама".
   "Re: Re: Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Многоуважаемая Пиковая Дама! Никто и не говорит, что надо становиться абсолютно бесчувственным - как индийский йог или египетская мумия. Но ведь нельзя же и зацикливаться на своих обидах и несчастьях, причем до такой степени, что "весь мир кажется отвратительным, гадким, смердящим нужником". Ведь это чистой воды эгоцентризм, когда твое личное несчастьишко разрастается в твоих глазах до таких размеров, что заслоняет собой весь остальной мир. А ведь он прекрасен, этот мир, прекрасен независимо от того, есть у тебя в данный момент любовник или нет. Достаточно вспомнить об искусстве, музыке, хороших книгах и фильмах, дружбе, природе, общении с людьми. Или эти все вещи - тоже из разряда "отвратительных, гадких и смердящих нужников"? Может, Жуже стоит немного отвлечься от своих проблем и внимательно осмотреться вокруг? С приветом, Старая, но мудрая калоша".
   "Re: Re: Re: Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Цит.: "Может, Жуже стоит немного отвлечься от своих проблем и внимательно осмотреться вокруг?"
   Уважаемая Калоша! Я могла бы понять и согласиться с Вашим советом, если бы речь шла о длительном депрессивном состоянии. Здесь же совсем другое. Да, Жужа видит все в черном свете, но это потому, что она испытала сильную боль, унижение и обиду. Думаю, что скоро это все пройдет и забудется, боль притупится и мир снова заиграет всеми своими, так сказать, красками и гранями. С приветом, Пиковая Дама.
   "Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Цит.: "Я выбежала из консерватории с единственной целью - поскорее покончить счеты с жизнью".
   Это действительно бывает, когда сильно любишь человека, а он дает тебе отставку. И самой жить не хочется и, самое главное, хочется отомстить!!! Отомстить, уйдя из жизни и заставив его раскаиваться и лить слезы над твоим гробом. Милая Жужа! Это все ерунда и собачья чушь: никто не будет рыдать над твоим гробом, кроме мамочки с папочкой. А твой бывший МЧ, даже если и почувствует пару легких уколов совести, то ненадолго, даже не надейся. Ты удивишься, но он забудет тебя моментально. Прямо с похорон (если, конечно, придет, что не очевидно) махнет к своей новой любовнице и будет трахать ее всю ночь напролет, как будто ничего и не случилось. А ты - хорошо если убьешься насмерть, это, считай, тебе повезло. Но бывают, знаешь ли, разные исходы. У нас в группе, например, учится девочка, Таня Костикова ее зовут. Ходит с палкой, как древняя старуха, подволакивает правую ногу. Пару месяцев назад девка была здоровая как бык - бегала и прыгала и жизни радовалась. Но тут, как назло, случилась у девушки несчастная любовь. Вариант довольно стандартный: она его безумно любила, он ее бросил ради другой. Таня с горя (но больше, конечно, желая отомстить) недолго думая сигает из окна. Ломает себе все, что только можно переломать, но, к несчастью (!), остается жива. И что в итоге? Отомстила? Да, но только не ему - себе. Он даже в больницу к ней ни разу не наведался, не позвонил, не извинился, не посочувствовал. А Таня теперь еле передвигается, с палкой не расстается. Ты бы только послушала, что она сейчас говорит. "Господи, какая же я была идиотка! Молодая, красивая, ЗДОРОВАЯ, я могла тысячу раз устроить свою жизнь. А кому я нужна теперь - инвалид, не способный к самостоятельному существованию?" Вот так оно в жизни бывает. Извини, если огорчила. Бутончик".
   "Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Цит.: "Я выбежала из консерватории с единственной мыслью - поскорее покончить счеты с жизнью. Броситься под машину, или под поезд метро, или куда-нибудь еще - все равно, лишь бы не терпеть эту адскую муку, это чудовищное унижение, эту жгучую, нестерпимую обиду. Я не знаю, как я удержалась от суицида, это просто чудо".
   Всем нам на личном фронте рано или поздно приходится пережить унижение, предательство и обиду. Все мы, конечно, человеки, и всем бывает более или менее тяжело. Но тут, чувствуется, случай особый. Насколько я поняла, твой МЧ тебя в прямом смысле боготворил и чуть не молился - как на святыню какую-нибудь. ИМХО слишком высоко он вознес тебя, Жужа. Потому падение и оказалось таким болезненным. Это ж физический закон, что тут поделаешь. Но это, в общем, все ерунда, мелочи жизни. Пройдет и забудется, как и все остальное. А если хочешь поскорее прийти в себя, мой тебе совет: быстренько найди подходящего мужичка и закрути роман. Через неделю-другую гарантируется полное выздоровление:))). Дюймовочка".
   "Re: Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Цит.: "А если хочешь поскорее прийти в себя, мой тебе совет: быстренько найди подходящего мужичка и закрути роман".
   Браво, Дюймовочка. Оч. правильный совет. Клин вышибают клином, мужика - мужиком. Только не надо искать любви или чего-то там возвышенного. Просто легкий, необременительный, ни к чему не обязывающий роман. Для бодрости и поднятия самооценки. Всякие там лютики-цветочки, романтические прогулки под луной, робкие прикосновения в спасительной темноте кинозалов, горячие и трепетные поцелуи, ну и, конечно, секс до умопомрачения. И все будет тип-топ. Стопудово. Галка".
   "Re: Re: Re: Никогда в жизни меня так не унижали!
   Цит.: "Клин вышибают клином, мужика - мужиком".
   ППКС. Я всегда так делаю:))). Помогает - ну просто безотказно. Шоколадница".
   Большинство откликов были сочувственными, призывали мужественно пережить утрату и продолжать жить дальше. Да это, в общем, и так было понятно. Помещая на Форуме свой пост, Ксения вовсе не жаждала услышать тот или иной совет - просто хотелось поплакаться в жилетку и получить необходимую дозу сочувствия и понимания. После того как она прочла все ответы на свое сообщение (некоторые, особо жалостливые - по два раза), ей стало значительно легче. На смену мрачным мыслям о подлости и жестокости человеческой натуры пришло теплое чувство благодарности ко всем тем (а их было немало!), кто не поленился черкнуть пару строк, чтобы утешить и поддержать ее в трудную минуту. Эти трогательные, иногда суровые, иногда назидательные, но всегда добрые посты удивительным образом согрели ее заледеневшую от горя душу. Она застенчиво улыбнулась, отложила в сторону мышку и побежала на кухню варить кофе.
   Когда она вернулась, на ходу прихлебывая обжигающую ароматную жидкость, в панели инструментов яростно мигала желтая иконка в форме маленького конвертика. Ксения быстро поставила чашку и открыла сессию:
   Arthur (20:00 PM): Бедная Жужелица. Что-то в последнее время тебе капитально не везет. Сначала муж бросил, теперь любовник... Как думаешь, может, тут влияет неблагоприятное расположение планет? Может, они там все раком повставали?
   Jouja (20:02 PM): У человека горе, а ты, как всегда, скоморошничаешь, Артур. Экий ты бесчувственный. Впрочем, здравствуй.
   Arthur (20:04 PM): Прости, не хотел тебя обидеть. Просто вся эта история кажется мне действительно невероятной. Либо твой бойфренд полный идиот, либо дело не обошлось без эзотерического вмешательства.
   Jouja (20:06 PM): Почему ты так думаешь?
   Arthur (20:07 PM): Потому что таких женщин, как ты, Жужелица, нормальные мужики не бросают. Разве что их опоят каким-нибудь колдовским зельем. Или в них вселится какой-нибудь злой дух. Или, опять же, звезды на небе в стельку напьются и вконец перепутаются.
   Jouja (20:09 PM): Что значит "таких женщин, как ты"? Откуда ты знаешь, какая я на самом деле?
   Arthur (20:11 PM): Ты - богиня, Жужа, непревзойденная Венера. Твоя красота совершенна, линии твоего тела - безупречны. Ты - идеал любого мужчины. Только безнадежный безумец, по той или иной причине вдруг лишившийся рассудка, может отвергнуть любовь такой женщины.
   Читая эти строки, Ксения чувствовала, как на нее накатывает волна неизъяснимого блаженства - мягкая, нежная, проникающая в душу целительным бальзамом; как сердце наполняется теплом и светом, а губы сами собой растягиваются в довольной улыбке. Она шесть раз прочитала это сообщение - медленно и со вкусом, упиваясь каждым словом, млея от каждой фразы - как будто обсасывала со всех сторон сахарного петушка на тонкой деревянной палочке. Вдоволь насладившись комплиментом, наскоро набросала благодарственную реплику:
   Jouja (20:20 PM): Весьма и весьма польщена. Но, быть может, Артур, ты смотришь на меня глазами художника, умеющего ценить "качественную" натуру?
   Arthur (20:23 PM): Для настоящего художника всякая натура хороша, ибо натура есть жизнь. Рубенс с упоением писал свою Елену Фаурмент, хотя придирчивый критик сказал бы, что у девушки ярко выраженный целлюлит и чересчур полные бедра. А уж каких дамочек запечатлевали на своих полотнах Дега и Ренуар! Нет, дело совершенно не в этом. Мои профессиональные навыки тут ни при чем. Хотя, должен сознаться, профессия художника учит человека не только ценить красоту, но и относиться к ней, как она того заслуживает, т. е. с трепетом и благоговением. Ибо истинная красота - большая редкость в этом мире. И, насколько я могу судить по фотографии, присланной тобой, Творец наделил тебя именно этим даром.
   Jouja (20:24 PM): Ах, Артур, Артур! Твоими устами бы да мед пить.
   Arthur (20:25 PM): Хочешь выпить меду моими устами?
   Jouja (20:27 PM): Фу, безобразник! Как ты посмел? Я ведь всего лишь процитировала пословицу.
   Arthur (20:29 PM): Прости, Жужа. Не могу удержаться от каламбура, если подвертывается такая возможность.
   Jouja (20:31 PM): Видимо, про таких, как ты, говорят: "Ради красного словца не пожалеет и отца".
   Arthur (20:33 PM): Совершенно верно. Кстати, когда ты будешь мне позировать? Мы ведь договаривались, надеюсь, ты не забыла?
   Jouja (20:35 PM): Как-нибудь приеду, Артур. Сейчас, после всей этой истории, я просто не в состоянии куда-либо ехать и с кем-либо общаться.
   Arthur (20:37 PM): Ясно. Недельку-другую хочешь посидеть в одиночестве, чтобы всласть и без помех упиться собственным горем.
   Jouja (20:39 PM): Не в этом дело. Не могу видеть людей, вот и все.
   Arthur (20:41 PM): Обижена на вселенную?
   Jouja (20:43 PM): Не то чтобы обижена. Просто мое всегдашнее доверие к людям отравлено ядом этой измены. Думаю, надо подождать, пока он рассосется.
   Arthur (20:45 PM): Господи, ну и ну! Муж изменил, любовник бросил - все, все мужики дерьмо, весь мир - отхожая яма. Не слишком ли ты скора на обобщения?
   Jouja (20:47 PM): Ты не можешь осуждать меня, Артур. Вот кабы ты побывал в моей шкуре, тогда бы и говорил.
   Arthur (20:49 PM): Можно подумать, я в твоей шкуре не бывал. От меня, между прочим, тоже девушка ушла.
   Jouja (20:51 PM): Ты шутишь! Когда?
   Arthur (20:52 PM): Три дня назад.
   Jouja (20:53 PM): Какое печальное совпадение. Я тебе сочувствую. Давно вы вместе?
   Arthur (20:54 PM): Два года.
   Jouja (20:56 PM): Два года - большой срок. По нашим временам, я имею в виду. Почему вы расстались? Что-то не заладилось?
   Arthur (20:58 PM): Не "мы расстались" - она от меня ушла. Одна большая и две маленькие разницы.
   Jouja (21:00 PM): Хорошо, хорошо. Так отчего она ушла? Расскажи.
   Arthur (21:01 PM): Очень интересно?
   Jouja (21:02 PM): Безумно.
   Arthur (21:03 PM): А позировать приедешь?
   Jouja (21:04 PM): Не надо меня шантажировать. Я же сказала: приеду.
   Arthur (21:05 PM): Прости. Ну так вот, она сказала, что у нас, типа, разные взгляды на жизнь.
   Jouja (21:06 PM): И чем ее не устроили твои взгляды на жизнь?
   Arthur (21:09 PM): Видишь ли, Жужа, я - интраверт, на досуге люблю посидеть за мольбертом, или выползти на природу, или погрузиться в хорошую музыку. А Марине это все неинтересно - моему скромному обществу она предпочитает веселые дискотеки, шумные компании, парадные выходы туда и сюда. Ей, видишь ли, хочется быть на виду: демонстрировать публике свои наряды, ловить восхищенные мужские взгляды и завистливые - женские. Меня такое времяпрепровождение, мягко говоря, тяготит.
   Jouja (21:10 PM): Ну что ж, по крайней мере, она поступила с тобой честно.
   Arthur (21:11 PM): Да я и не в претензии. Так когда ты приедешь?
   Jouja (21:13 PM): В ближайшие дни навряд ли. Я сейчас вся на взводе, думаю, недельку мне надо отдохнуть - прийти в себя. Тем более что, насколько я знаю, работа натурщицы не слишком приятна: часами сидишь в одной и той же позе - ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни охнуть.
   Arthur (21:15 PM): Вообще-то да. Но тебе не придется сидеть часами неподвижно. Большую часть работы я сделаю по фотографии, которую ты столь любезно мне прислала. Ты мне нужна только для того, чтобы найти подходящую позу и отработать композицию и аксессуары.
   Jouja (21:16 PM): Что значит "отработать композицию и аксессуары"?
   Arthur (21:20 PM): Это значит выбрать и правильно расставить предметы, которые будут создавать, так сказать, "обстановку" портрета. Я же не у голой стенки буду тебя писать - ты будешь или сидеть в кресле, или стоять, опершись на стол, или качаться на качелях, или задумчиво смотреть в открытое окно, или полулежать на диване. Возможно, в руках у тебя будет букет цветов, или веер, или книга, или письмо, или что-то совсем другое. Рядом с тобой на подоконнике, возможно, будет лежать кошка, а ты будешь в задумчивости ее поглаживать. Или, наоборот, это будет собака, или клетка с попугаем. Все эти мелкие и крупные детали следует тщательно продумать и посмотреть, как в натуре ты будешь смотреться на их фоне. Вот. А как только мы найдем нужную композицию и подходящие аксессуары, я быстренько сделаю набросок, а уж картину нарисую потом, по этому наброску и фотографии.
   Jouja (21:22 PM): Извини за нескромный вопрос, Артур, - надеюсь, ты не заставишь меня позировать обнаженной?
   Arthur (21:24 PM): Я не собираюсь ни к чему тебя принуждать, Жужа (ненавижу насилие, в любых его формах и проявлениях). Мы с тобой вместе обсудим все варианты и выберем тот, который устраивает и тебя, и меня. Возможно, мы перевоплотим тебя в какой-нибудь мифологический персонаж типа Венеры или Лукреции. Быть может, сделаем твой портрет аллегорическим, а может, это будет просто твой портрет, без всяких перевоплощений и хитрого подтекста.
   Они проболтали еще целый час, пустившись в рассуждения о достоинствах и недостатках многочисленных Венер, Лукреций, Флор, Ев и нимф, воплощенных на холстах великих мастеров - от эпохи Возрождения до художников-импрессионистов. Разглагольствовал, в основном, Артур, пытаясь доказать своей собеседнице, что нет в мире произведения искусства, на котором художнику удалось бы запечатлеть красоту более совершенную, чем красота ее изумительного тела, не иначе как созданного руками самого Господа Бога.
   Около половины одиннадцатого они расстались. Артур сказал, что он просто умирает от голода и если немедленно не набьет брюхо какой-нибудь подобающей человеку едой - начнет жевать коврик из-под мышки. Вдруг там есть целлюлоза или какая-нибудь еще органика, из которой можно извлечь пару-тройку калорий.
   Выйдя из интернета, Ксения тоже побежала на кухню. Беседа с Артуром поразительно быстро вернула ее к жизни: у нее проснулся волчий аппетит. Но это так, между прочим. Главное было в другом. Главное - после этого разговора она чувствовала себя совершенно обновленной. Горечь, обида, стыд, унижение, боль и чувство несправедливости, злость и жажда мести - все это отвратительное месиво из отрицательных эмоций, в котором она варилась последние двое суток, - исчезло без следа. Теперь в ее душе была тишь да гладь да Божья благодать - словно на укромном бережку тихого лесного прудика в ясный сентябрьский денек. Об Андрее и его гнусном предательстве она и думать забыла. Хотя, если говорить откровенно, неприятные воспоминания нет-нет да и набегали мрачной тучкой на светлый небосклон, но Ксения легко, одним движением мысли разгоняла их в клочья. Стоило только вспомнить какой-нибудь цветистый Артуровский комплимент - и вся эта мрачная нечисть тут же расползалась по темным закоулкам памяти.
   После ужина, приготовленного на скорую руку и уничтоженного в один момент, Ксения перебралась в спальню и с наслаждением растянулась на постели. Занавески на окнах не были задернуты, и по потолку, то удлинняясь, то сжимаясь, пробегали причудливые тени, создаваемые светом фар проезжавших под окнами машин. С любопытством наблюдая за гоняющимися друг за другом темными полосками, она вдруг загорелась погадать: "Если вторая полоска догонит вон ту, маленькую, первую - значит, Артур влюбился и у нас с ним будет что-то серьезное. Если нет - значит, все его комплименты гроша ломаного не стоят". Полоска, от которой зависела Ксенина судьба, держалась молодцом: не только догнала маленькую первую, но и сожрала ее без остатка! Впрочем, и без того было ясно, что Артур в нее по уши влюблен. Или она напрочь разучилась понимать мужчин. За два часа сделал больше комплиментов, чем все ее мужчины, вместе взятые, за предыдущие тридцать пять лет.
   Рассеянно следя за гонками полосок, Ксения вдруг подумала, что и сама не прочь посоревноваться с ними на скорость. Ей вдруг ужасно захотелось взмыть под потолок, распластаться и парить... Опускаясь на землю медленно и долго, как невесомая пушинка, поддерживаемая на весу встречными потоками воздуха. Ксения вскочила с постели и как одержимая бросилась на кухню за "колдовским" зельем.
   Спустя пять минут, почувствовав в теле знакомую легкость, она подпрыгнула, изо всей силы оттолкнувшись от пола. Толчок был столь силен, что она чуть не выбила запястья, пытаясь погасить скорость вытянутыми вверх руками. Обратный толчок слишком быстро доставил ее обратно на пол. Неудача не обескуражила ее, однако дала новый поворот мыслям. А почему, собственно, она не летает на улице? Боится распугать народ? Не хочет привлекать внимание? Что ж, можно найти местечко поукромнее, где народ не тусуется толпами.
   Спеша и путаясь в штанинах, она натянула старенькие бриджи, заправила внутрь футболку, чтобы не полоскалась на ветру, надела кроссовки и пулей выскочила из квартиры. Преодолев лестничный пролет в один прыжок, легко толкнула массивную металлическую дверь и понеслась по улице, почти не касаясь подошвами земли.
   Свернув в Красногвардейский переулок, она побежала в сторону гаражей. За гаражами был небольшой пустырь, где и днем-то мало кто ходил, а сейчас, с наступлением темноты, это было самое подходящее место - лучше не найти.
   Вступив на узкую тропку, огибавшую гаражи по периметру, Ксения вынуждена была притормозить: неровная и каменистая, тропинка была полностью скрыта в густых зарослях крапивы и чертополоха. Идти было трудно: дорогу приходилось нащупывать ботинком, ноги ставить осторожно. Крапива была страшно злая, незащищенные бриджами голени обжигала, словно огнем, и Ксения на каждом шаге тихонько ойкала. Она вздохнула с облегчением, когда тропинка, сделав последний зигзаг, вывела ее на довольно обширный пустырь, размером с небольшое футбольное поле.
  

Глава 11

   Ксения прошла метров двадцать вглубь пустыря и огляделась. Светила полная луна, и пустырь довольно хорошо просматривался. В дальнем углу, справа от себя, у самого забора, огораживающего какое-то не то режимное предприятие, не то завод, она заметила небольшую компанию - человек пять или шесть мужчин сидели вкруг на пластмассовых ящиках, между ними стояли еще один или два ящика, использовавшихся вместо стола. Компания, судя по всему, выпивала и закусывала.
   Мужики пришелицу тоже заметили, они повскакали с мест и с громкими криками бросились в ее сторону. От неожиданности женщина опешила. Она стояла как вкопанная и завороженно смотрела на бегущих к ней людей. Неожиданно ей пришло на ум, что навряд ли эти люди, выпивающие в ночи на безлюдном пустыре, имеют в отношении ее сколько-нибудь добрые намерения и было бы лучше не стоять тут столбом, а поскорее убраться куда подальше. Круто развернувшись, она кинулась назад, к гаражам. Увы! Было слишком поздно. Не прошло и минуты как она была вынуждена остановиться, ибо оказалась окруженной со всех сторон.
   Мужики шумно отдувались и тяжело дышали, однако вид у них был самый что ни на есть решительный. Ксению охватило предчувствие беды. Она пыталась прислушаться к их мыслям, однако ее собственный страх заглушал все посторонние импульсы. Дрожа от страха, она оглядела своих преследователей. Их было семеро. По всей вероятности, это были бомжи - худые, с немытыми, заросшими щетиной лицами и всклокоченными волосами, ветхая одежда заношена до дыр, обувь явно добыта на ближайшей помойке. Они то и дело почесывались, но как-то лениво, механически - видно, со вшами и блохами давно уже жили в симбиозе. От них исходил резкий и совершенно непереносимый запах. Вонь была настолько тошнотворной, что Ксения непроизвольно зажала двумя пальцами нос.
   Между тем мужики, пожирая свою жертву откровенно масляными взглядами, молча, не говоря ни слова, потихоньку сужали круг. Прямо на нее шел низенький коренастый мужичонка, с рыжими волосами и бородой, крючковатым носом, из которого торчали отвратительные кустики волос, и маленькими злыми глазками, сверлившими ее жадным похотливым взглядом. Внезапно, выхватив из кармана охотничий нож, рыжий замухрышка кинулся в круг, ухватил Ксению за руку и коротко полоснул лезвием по предплечью. По рукаву футболки тут же расплылось алое пятно. Вскрикнув, Ксения инстинктивно выдернула руку и отступила на шаг назад.
   - Куда же ты, киска? - глумливо прогундосил мужик и по-волчьи ощерился.
   Ксению охватил приступ сильнейшего отвращения. Она почувствовала, что если сию же минуту не удерет из этой тошнотворной компании, ее на самом деле вывернет наизнанку, или она потеряет сознание, или впадет в кому или с ней случится что-нибудь еще похуже.
   - Провалиться мне на этом месте, если ты до меня еще раз дотронешься! - сердито выкрикнула она.
   - Нет, Вы только поглядите, она еще будет ломаться, - презрительно процедил мужик и снова схватил женщину за запястье. Ксения с яростью выдернула руку. До ее уха донеслись едва слышные характерные пикающие звуки - где-то по радио передавали сигналы точного времени.
   "Двенадцать, - машинально подумала Ксения. - Надеюсь, колдовское зелье еще действует"... Она слегка согнула ноги в коленях, напряглась и резким движением оттолкнулась от земли. В тот же миг ее тело взмыло высоко вверх. Последнее, что она услышала, был отчаянный вопль: "Ведьма, робя! Спасайся, кто может!" В следующую секунду небо померкло, сильнейший вихрь подхватил ее, засосал в огромную воронку и завертел на манер гигантской центрифуги.
   В первый момент Ксения испугалась, подумав, что попала в центр внезапно налетевшего урагана или смерча. Но потом она решила, что уж лучше тысяча смерчей и десять торнадо впридачу, чем оказаться изнасилованной вонючими, отвратительными, омерзительными бомжами, после чего жизнь стала бы невозможной по определению.
   Немного успокоившись, она попыталась понять, что с ней происходит. Впрочем, это было довольно затруднительно, ибо она ровным счетом ничего не видела и не слышала. Не было ни луны, ни звезд - все в одночасье куда-то исчезло. Да и неба как такового тоже не было - вокруг была кромешная, абсолютная и полная тьма. И - мертвая, вязкая, пугающая тишина. При этом она готова была поклясться, что по-прежнему находится в центре огромной воздушной воронки. Впрочем, это вращение, как ни странно, не доставляло ей неприятных ощущений - наоборот, было такое чувство, будто она кружится в медленном танце, влекомая сильными и уверенными руками умелого танцора.
   Так она кружилась довольно долго. Плавные, ритмичные движения действовали, как хороший антидепрессант: мало-помалу Ксения расслабилась, склонила голову набок; веки сами собой смежились, и она погрузилась в легкий сон.
   Ей снилось, будто она летит над Москвой в большой плетеной корзине. Чем приводилось в движение это странное воздушное судно и что удерживало его от падения - было совершенно неясно. Тем не менее - она летела. Ксения глянула вниз - под ней медленно проплывала заставленная старыми, добротными домами бывшая улица Горького, ныне Тверская. Медленно, как вереницы трудолюбивых муравьев, в ту и другую сторону ползли бесконечные ленты машин, будто сшитые из тысяч разноцветных лоскутков. С озабоченными, застывшими, каменными лицами прохожие спешили незнамо куда. Неоновые вывески, весело подмигивая, играли и переливались всеми цветами солнечного спектра. Богато украшенные витрины магазинов манили роскошью и изяществом нарядов, блеском ювелирных изделий.
   Ксения летела довольно низко, с любопытством разглядывая уличный пейзаж. Ее тоже замечали, удивленно задирали головы, пихая друг друга в бок, энергично жестикулировали и, от волнения забыв об элементарных манерах, тыкали пальцами в небо.
   Вот и будка милиционера, гордо вознесшаяся над суетливой улицей. Тоже, между прочим, на корзину похожа, только не летает - торчит себе на столбе, как эскимо на палочке.
   Пролетая мимо будки, Ксения доверительно улыбнулась в тридцать три зуба и послала стражу уличного порядка воздушный поцелуй. При виде нарушительницы вверенного ему воздушного пространства большие серо-зеленые глаза милиционера выкатились на лоб, рот искривился, по лицу потекли соленые ручьи. В ту же секунду раздался оглушительный свист; вслед за ним, перекрывая ровный шум деловито жужжащей магистрали, небо расколол грохот милицейского мегафона: - Гражданка в транспортном средстве без регистрационного номера! Приказываю остановиться! Немедленно заходите на посадку! В случае невыполнения приказа открываю огонь на поражение!
   И мент трясущимися руками полез расстегивать кобуру. Однако, по неизвестной причине, кобура совершенно не хотела расстегиваться. Пока он с ней провозился, истекая потом и кроя матом отдел снабжения, Ксения вместе со своей корзиной была уже далеко. Растерянно повертев головой вправо и влево и, вероятно, не найдя подходящей мишени для пальбы, страж сунул табельное оружие обратно в кобуру и схватился за трубку переговорного устройства: - Алло, Алло! Пятый? Говорит четвертый. В Вашем направлении движется неопознанный летающий объект, по внешнему виду напоминающий ведьму в ступе. Как поняли? Прием.
   - Алло, четвертый! Говорит пятый. Вас понял, товарищ капитан. Отличная шутка. С первым апреля!
   - Какие, к черту, шутки! - взревел мент, его лицо налилось кровью, а глаза от возмущения вылезли из орбит. - Слушать мою команду, старшина Курков! При приближении названного объекта приказываю стрелять по корзине, ведьму постарайтесь не задеть.
   - Слушаюсь, товарищ капитан!
   Ксения между тем приближалась к Белорусскому вокзалу, где в тесной милицейской будке нес нелегкую службу старшина Курков.
   Совершенно неожиданно возле ее головы просвистели сразу несколько пуль. Ксения в гневе повернулась - как они смеют стрелять в безоружного человека, к тому же - женщину?
   Внимательно осмотрев окрестности и найдя источник выстрелов, Ксения мысленно обвела вокруг себя и корзины плотный круг, после чего пули от них стали просто отскакивать, рикошетом попадая в провода, телеграфные столбы, витрины магазинов, а иногда - в не успевших разбежаться прохожих.
   На подходе к аэровокзалу из-за неоновых крыш вдруг выскочил боевой вертолет и стал неспешно снижаться, делая над ступой сужающиеся круги. Через пару минут вертолетное брюхо изрыгнуло веревочную лестницу, а вместе с ней - бравого омоновца в берете, камуфляже и с автоматом через плечо.
   - Нет, это неслыханно, - пробормотала Ксения. С этими словами она стащила с халата длинный махровый пояс и, направив ступу круто вверх, накинула импровизированную веревку на вертолетный винт. В ту же секунду машина, клюнув носом, дернулась и камнем рухнула вниз. Члены экипажа - шустрые молодые ребята - катапультировались, приземлившись на крыши проезжавших мимо автомобилей.
   Второй вертолет, увязавшийся за ней в районе церкви "Всех святых" на Соколе, постигла та же печальная участь, хотя для этого Ксении пришлось снять с себя халат и оторвать от него длинную узкую полосу.
   На этом всякие попытки помешать ее свободному полету прекратились. Вскоре она миновала кольцевую автодорогу - Москва с ее шумом, гамом и бесконечной, тягостной суетой закончилась. Ксения набрала высоту и прибавила скорость. Справедливости ради следует отметить, что ей досталось исключительно послушное "воздушное судно", управлять им было одно удовольствие. Стоило только негромко сказать "поднимаемся", как ступа плавно взмывала вверх. По команде "опускаемся" - столь же плавно скользила вниз. По команде "поворот" меняла направление, следуя курсом, который указывала Ксенина вытянутая вперед рука.
   Ксения летела над деревушками и полями, над речками и озерами, над дремучими лесами, стоявшими сплошной, непроходимой стеной. Наконец, облюбовав небольшую зеленую лужайку на берегу реки, она направила свой воздушный челнок вниз. С глухим стуком ступа ударилась о землю, и от этого удара Ксения проснулась.
   Открыв глаза, она с любопытством огляделась. Сон не врал, она действительно сидела на зеленой лужайке, на берегу какой-то равнинной речки, заросшей камышом, кувшинками и осокой. Вот только была она не в халате с оторванной полой, а в длинной просторной рубахе из грубой ткани, какие носили, быть может, тысячу лет назад, а может и две, а может, вообще никогда не носили. На ногах - о ужас! - сидели допотопные русские лапти, к тому же изрядно поношенные. И никакой ступы поблизости не было, ничего вообще поблизости не было - кроме воды, деревьев и полевой травы. Оставалось только гадать, каким образом она очутилась в этой незнакомой местности - одна-одинешенька, без средств передвижения, без еды и питья, без спичек, без котелка, без теплой одежды. Последняя мысль наполнила ее сердце страхом; она вскочила и принялась озираться, надеясь увидеть человека, или лесную дорогу, или, на худой конец, хоть какую-то знакомую деталь, которая помогла бы ей сориентироваться и найти дорогу домой. Все тщетно: пейзаж, хотя и был великолепен - прозрачно-голубое, чистое небо; теплое, бархатное утреннее солнышко; идиллическая, полусонная речушка, лениво несущая свои воды незнамо откуда и незнамо куда; обрывистый песчаный бережок вдали, поросший громадными соснами, - нет слов, пейзаж изумительный, однако у нее не было ни малейшего понятия, где она находится и как ей отсюда выбраться.
   Ксения на минуту задумалась, пытаясь вспомнить вчерашний вечер. Постойте, постойте... Она ведь, кажется, шла на пустырь, чтобы без помех полетать в свое удовольствие. В памяти всплыла банда отвратительных, смердящих, скалящих гнилые зубы бомжей. Они хотели ее изнасиловать, но она подпрыгнула и... попала в какой-то не то ураган, не то смерч... И вот куда он ее занес, гад ползучий. Ну что же, занес так занес, ничего не попишешь - стало быть, надо выбираться домой. Впрочем, погодите-ка, тут что-то не так. Ночью на ней были бриджи и футболка, а на ногах - старые найковские кроссовки. А сейчас на ней какой-то дурацкий, ничем не объяснимый маскарад - стоптанные лапти, грубая бесформенная рубаха...Черт знает что и сбоку бантик!
   А впрочем, пес с ними, с лаптями, да и с рубахой тоже - выбираться-то все равно надо, не век же тут сидеть, над речкой слезы лить. Осторожно ступая в высокой траве, она бодро зашагала к воде, твердо уверенная, что вдоль реки обязательно должна идти хоть какая-нибудь тропинка.
   Вода в реке была такая чистая и прозрачная, что Ксения не удержалась - опустилась на колени и принялась умываться, постанывая от удовольствия. Внезапно буквально в двух метрах от нее раздался громкий всплеск и из воды, подняв целую тучу брызг, вынырнула девушка. От неожиданности Ксения громко вскрикнула и отпрянула назад. Однако в следующий момент ее сердце радостно забилось: не успела сделать и десяти шагов, как в поле зрения появились люди. Не такая уж, видно, и глушь.
   - Какое счастье, что я Вас встретила! - обратилась она к купальщице, с любопытством разглядывая свою спасительницу. Девушка была необыкновенно красива. "Почти такая же красавица, как я, - снисходительно подумала Ксения, - только волосы почему-то зеленые, цвета болотной травы. Глаза большие, карие - такие же, как у меня. Фигурка тоже классная. Моя, впрочем, лучше..."
   - Ну, чего уставилась? - неожиданно грубоватым тоном сказала купальщица. Выйдя из воды, она уселась рядом и принялась раздирать спутавшиеся во время купания мокрые зеленые пряди, подозрительно смахивающие на растущие в реке водоросли. - Дай лучше гребень, видишь - волосья совсем сцепились.
   - Милая девушка, - с чувством отвечала Ксения. - Да я для Вас последнюю рубаху с себя сниму...
   - Рубаху не надо, гребень дай.
   Ксения с виноватым видом развела руками: - А вот гребня у меня, к сожалению, нету...
   - Жалко гребня для бедной скиталицы, да?
   - Да нет же, девушка, - Ксения старалась говорить ласково и убедительно, как будто разговаривала с капризным ребенком. - Был бы гребень, я бы дала, честное слово. Я не жадная.
   - Не жадная, а гребень не даешь! - насупилась девица.
   - Да говорю же Вам: нет у меня гребня! - вскричала Ксения, начиная терять терпение.
   - Как складно люди врут, - в красноречивом жесте девица закатила глаза и поджала слегка посиневшие от воды губы. - А в кармане что?
   Ксения, совсем сбитая с толку, недоверчиво сунула руку в карман и, к своему несказанному удивлению, выудила оттуда большой костяной гребень, искусно украшенный фигурками экзотических животных.
   - Поверьте, я и не подозревала..., - оправдываясь, начала она и в тот же миг залилась краской, будто и впрямь нарочно отнекивалась, а сама отлично знала, что в кармане гребень лежит.
   - Так дашь ты мне гребень или нет? - нетерпеливо выкрикнула девица.
   - Конечно, конечно. - Ксения услужливо протянула гребень. Та взяла и с довольной улыбкой принялась расчесывать свои космы.
   Ксения, видя, что с получением гребня купальщица несколько подобрела, робко обратилась с вопросом: - Извините, девушка, я тут немного заблудилась... Не подскажете, далеко ли до Москвы?
   - Не слыхала о такой деревне, - равнодушно отозвалась девица.
   - Да это не деревня, это город. Большой такой город, столица Российской Федерации.
   - Чудно говоришь. Ты не из антиподов ли будешь?
   - Да нет, с какой стати. Говорю же: я из Москвы.
   - Басурманка, значит.
   - Да нет же, я русская. Чистокровная русская.
   Девица, прищурившись, внимательно оглядела Ксению с головы до ног: - На дивьих человеков как будто не похожа, - с задумчивым видом рассудила она. - Не иначе как чудь белоглазая.
   Ксения вымученно улыбнулась. Кажется, беседа зашла в тупик. Что ж, попробуем зайти с другого конца. Лаская девицу теплым, дружественным взглядом, Ксения осторожно спросила: - А Вы не в курсе, может, тут есть поблизости железная дорога?
   - Какая-такая железная? - у девицы от удивления глаза на лоб вылезли. - Камни да грязь, какие тебе еще дороги?
   - Ну, может, хоть автобус ходит?
   - Да пару раз видела, - задумчиво проговорила купальщица. - Голова кабанья, глазищи жабьи, ноги утиные, а хвост - драконий. Ходит по лесу, свищет - ищет, кого бы извести. Такому на узкой тропе не попадайся: на кого дыхнет, тот замертво падает.
   В изумлении раскрыв рот, Ксения хотела было возразить, растолковать странной девушке, что к чему. Но тут ее осенило: да ведь это сумасшедшая. Какой-нибудь закрытый санаторий на природе для состоятельных психов и членов их семей. Девица встала с утра пораньше и, пользуясь тем, что персонал еще спит, потихоньку слиняла - искупаться.
   Между тем купальщица, выдрав из своей зеленой гривы последний колтун, не говоря ни слова, сунула гребень вконец растерявшейся Ксении и, повернувшись спиной, стала медленно заходить в воду. В ту же секунду, издав сдавленный крик, Ксения вскочила на ноги и принялась судорожно тереть глаза: у девицы начисто отсутствовала спина - как ножом срезали! Ксения совершенно отчетливо видела ее внутренности: сердце, печень, почки, легкие; причем органы были все какие-то испорченные, ненормальные. Печень покрылась зеленой плесенью, сердце было маленькое и сморщенное, как сушеная слива, а легкие, с виду черные и гнилые, были забиты ветками, водорослями и прочим мусором. При этом ни сердце, ни печень, ни почки, ни легкие не работали - во всяком случае, они казались абсолютно неподвижными. Зрелище было настолько омерзительным, что Ксения едва подавила приступ дурноты. К счастью, странная купальщица недолго демонстрировала свое внутреннее устройство: взмахнув руками, ласточкой ушла под воду и уж больше не показывалась. Ксения долго смотрела на реку, шаря глазами то вправо, то влево, но в обозримом пространстве зеленая голова так и не появилась. Потонула, решила Ксения. Жалко, конечно. А впрочем, все равно она сумасшедшая, так может, для нее это даже к лучшему?
   Солнце поднялось уже довольно высоко, стало припекать. Ксения вышла на тропинку, вьющуюся вдоль берега реки, и зашагала вниз по течению, справедливо рассудив, что истоки, как правило, начинаются с какого-нибудь болотца или небольшого озерка, не имеющего большого народнохозяйственного значения, в устьях же, наоборот, бывают населенные пункты, а порой случаются даже крупные речные порты и торговые центры.
   Она шла не более получаса, когда из-за поворота вдруг показалась полуразрушенная плотина с остатками водяной мельницы. Ксения взбодрилась - все указывало на то, что местность не такая уж дикая и где-то поблизости обязательно должны быть люди. Остановившись поглазеть на мельницу и немного передохнуть, она заметила нечто странное. Огромная елка, подмытая паводком, упала и перегородила речку по всей ширине; ровно посередине дерева, удобно устроившись между толстыми ветками, сидел карлик. Карлик с головы до ног был покрыт густой черной шерстью, уши его оттопыривались, как у Чебурашки, а из-под густых нависших бровей огнем сверкали маленькие красные глазки. Карлик сидел, по-турецки поджав под себя ноги, и с ловкостью завзятого картежника раскладывал карты прямо на еловом стволе. Странное существо произвело на Ксению крайне неприятное впечатление, тем не менее она решила открыть дискуссию.
   - Здравствуйте! - крикнула она и приветственно помахала рукой.
   - Ну, здравствуй, коли не шутишь, - неохотно отозвался карлик.
   Тему Москвы, железных дорог и автобусов она решила временно не затрагивать, начав с максимально примитивных вопросов: - Вы не знаете, куда ведет эта тропинка? Я тут немножко заблудилась, - пояснила она.
   - Дашь поети - тогда скажу, - карлик плотоядно ухмыльнулся и зачем-то понюхал левую подмышку.
   - Я не знаю, что такое "поети", - озадаченно отвечала Ксения. На всякий случай она сунула руку в карман - вдруг там найдется какой-нибудь предмет с пометкой "поети" или, на худой конец, толковый словарик региональной лексики? Увы! Ничего похожего в кармане не обнаружилось.
   - Каждая девка знает, что такое "поети", - мрачно заметил карлик, глядя на Ксению с явным неодобрением.
   - Ну, во-первых, я Вам не девка... - начала Ксения возмущенным тоном. Но карлик ее уже не слушал; демонстративно повернувшись к собеседнице спиной, он наклонился над картами и сосредоточенно забормотал: "Так, пиковая дама под бубновым тузом... Эге-ге, Велимире грозят большие неприятности... Черный Змей! А трефы-то как легли! Не иначе как замышляется крупная афера, и сдается мне, что без Чернобога дело тут не обошлось..." Минут пять Ксения завороженно наблюдала за процедурой гадания, после чего решилась сделать второй заход: - Извините, что прерываю... но мне очень хотелось бы знать, куда ведет эта тропинка.
   - Дашь поети - скажу, - скучным голосом отозвался карлик и тут же, без перехода, забормотал: - Малые пики легли в ряд - восемь, семь, шесть; это долгая ночь, не иначе как солнце опять сопрут...
   Плюнув в сердцах, Ксения развернулась и быстро зашагала прочь. "Господи, ну и народ, - сердито думала она, машинально срывая на ходу травинки и покусывая белые мягкие кончики, - все какие-то ненормальные - один волосатый, как дикий зверь, другая - просто сумасшедшая, к тому же без спины и с протухшими внутренностями. На вопросы не отвечают, несут ахинею, и все от меня чего-то требуют. Да только пес их знает, чего им нужно. Господи, как же мне домой-то попасть?"
   Тропинка вильнула, и справа показался пригорок, на котором росли громадные, величественные, столетние сосны; кое-где из земли выглядывали здоровенные каменные "лбы", окруженные малиново-красными брусничными полянками. От вида огромных, чуть ли не с вишню, спелых ягод Ксенин рот моментально наполнился слюной. Она вдруг ощутила сильнейший приступ голода. Свернув с тропы, она быстро вскарабкалась на бугор и принялась с жадностью поедать сочные, сладковатые, немного терпкие ягоды.
   Заморив червячка, а заодно и утолив жажду, Ксения заметно повеселела: затянув веселый мотивчик, она спустилась обратно к реке и мягким пружинистым шагом двинулась дальше.
   Сразу же за брусничным пригорком река делала излучину. Повернув за поворот, Ксения остановилась как вкопанная, пораженная красотой пейзажа; перед ней был огромный пологий холм, залитый океаном полевых цветов: малиновые гвоздики, синие васильки, голубые колокольчики, бело-желтые ромашки, желтая сурепка, лютики и зверобой, сиреневый Иван-да-Марья, разноцветные люпины, фиолетовые фиалки... Она насчитала не менее двадцати названий. И еще столько же других, названия которых она не знала или не помнила.
   Тропинка, удаляясь от речки, повела ее вдоль подножия холма, и вскоре, к своей величайшей радости, Ксения заметила небольшую избушку. Домишко стоял на обширной террасе, образовавшейся почти у самой вершины холма. Строение было довольно странным: изба была обнесена частоколом, на колья были надеты не то шлемы, не то резиновые мячи - издалека не разобрать. Сама по себе избушка тоже была чудная: она была установлена на гигантском пне, имевшем в диаметре никак не менее пяти метров. Никогда в жизни она не видела таких больших пней; наверное, этому "дедушке" было лет двести или даже триста. Время от времени избушка поворачивалась, как будто была насажена на огромную ось. Механизм был отлажен идеально: ничего не скрипело и не дребезжало, шатуны не стучали, шестеренки не заклинивало. Только стеклышки в слюдяных оконцах едва заметно подрагивали. А может, это в них играли солнечные лучики, отражаясь россыпью ослепительных осколков?
   Поворачивалась изба ровно на девяносто градусов. Медленно-медленно повернется, вместе со ступеньками, и тут же застынет минут на пять, как будто отдыхает, собирается с силами. Потом опять повернется. И опять застынет. И так без конца. Ксения смотрела на эту "карусель", онемев от изумления. "Может, это у них такой наблюдательный пост, ближний или, наоборот, дальний дозор? И они там притаились в избушке и внимательно озирают окрестности на предмет не выскочат ли из лесу полчища вооруженных бандитов?" От этой мысли Ксению слегка застрясло. Однако положение было безвыходным: что бы там ни было, надо идти узнавать, как ей добраться до Москвы или хотя бы до ближайшей железнодорожной станции. "Надеюсь, они не будут воспринимать меня как вооруженную бандитку? Надо показать им, что у меня нет оружия". Она подняла руки над головой и медленно двинулась вверх по склону, стараясь смотреть прямо перед собой и не делать резких движений.
   Подойдя к дому на короткое расстояние, она вдруг с ужасом обнаружила, что сидевшие на кольях "резиновые мячи" - и не мячи вовсе, а самые настоящие человеческие черепа. Гладкие, выбеленные дождем и солнцем, черепа раскачивались на ветру, пугающе зыркали черными пустыми глазницами и едва слышно поскрипывали, как будто перешептывались между собой.
   Что все это значит? Неужели в доме живет людоед? Безжалостно поедающий свои жертвы и из хвастливости вывешивающий "боевые трофеи" на забор? Но ведь это невероятно. Такого рода безрассудство просто-таки опасно. Выставлять напоказ свидетельства своих преступлений? Да милиция схватит такого в два счета. Закует в кандалы и упрячет в каталажку. Нет, все-таки, наверное, это не людоед. Наверное, просто какой-нибудь чокнутый профессор - историк или же археолог, - коллекционирующий человеческие черепа по долгу службы, так сказать. Ну, одним словом, какой-нибудь чудаковатый ученый старикан, персональный пенсионер, уединившийся от суеты большого города и от скуки смастеривший себе такую крутящуюся избушку-карусель. Одним словом, механик-одиночка, современный Кулибин.
   Подбадривая себя таким образом, она приблизилась к ступенькам. Избушка как раз отдыхала после очередного поворота. Ксения помедлила - несмотря на успокоительные рассуждения все-таки было немного страшно. Изба, равнодушная к ее страхам и опасениям, бесшумно тронулась и плавно прокрутилась на девяносто градусов, обратив к ней почерневший от времени бок с мутным слюдяным окошком.
   - Постой, куда же ты! - Ксения, раздосадованная, кинулась следом.
   Стараясь унять отчаянно колотящееся сердце, она поднялась по ступенькам и робко постучала в дверь. Никто не ответил. Она стукнула посильнее. Дверь отворилась, непонятно, впрочем, каким образом, ибо на пороге никого не было. Дистанционное управление, догадалась Ксения. Она зашла в сени, дверь тут же захлопнулась. В помещении было темно и ужасно воняло - козлиной мочой, прокисшей соломой и давно немытым телом. Вытянув вперед руки и переставляя ноги с осторожностью, Ксения двинулась к противоположной стене. Не успела она сделать и пяти шагов, как дверь в горницу совершенно бесшумно распахнулась и волна сладковатого, тошнотворного запаха гниющей плоти чуть не сшибла ее с ног. Из глубины комнаты послышался скрипучий старческий голос: - Вот и второй ягненочек пожаловал на заклание. Прекрасно, прекрасно. Чувствую, сегодня у меня будет самый настоящий пир. Да ты проходи в горницу, присаживайся. Чего стоять-то - в ногах правды нет.
   При первых же словах хозяина (или хозяйки) у Ксении внутри все оборвалось, коленки задрожали, а сердце ухнуло куда-то в пятки. Так и есть - людоед. Надо бежать. Она рванулась назад, к выходу, что было силы толкнула дверь, но та не поддалась. Она попробовала потянуть ее на себя - бесполезно, дверь не сдвинулась ни на сантиметр, как будто была намертво заколочена гвоздями. Но ведь она же только что была открыта! Ах да, у этого типа ведь замок с дистанционным управлением, электронный, как в автомобиле. С этими замками она знакома, в Мишкиной квартире такой же стоит. Работает от брелока. Нажал на кнопочку - ригеля отъехали. А голыми руками такую дверь не возьмешь, ни изнутри, ни снаружи. Электроника, черт бы ее побрал! Что же теперь делать?
   - Зачем Черта поминаешь, конкурентов накликаешь? - недовольно пробурчал хозяин. - Не ровен час, притащится, а ты возьмешь да и соблазнишься на его посулы - я же тогда без десерта останусь! Да ты не стой в сенях, проходи в горницу, - прибавил он несколько более ласковым тоном. - Раз уж в гости пожаловала. Я тебя не звала и на аркане в дом не тащила.
   Ага, значит, это женщина, отметила про себя Ксения. Это внушает некоторые надежды, хотя и среди женщин тоже попадаются каннибалы. Но у дамочек этот порок встречается гораздо реже, чем у мужчин - это раз. А второе - женщину ведь можно разжалобить. С женщиной можно попытаться подружиться, сблизиться, на худой конец - заговорить ей зубы. Так что, может, еще не все потеряно? Во всяком случае, делать нечего - надо идти в горницу и делать хорошую мину при плохой игре. Собрав в кулак всю свою волю, пытаясь изобразить на лице хоть какое-то подобие улыбки, Ксения шагнула через порог. В тот же миг улыбка исчезла с ее лица, как будто ее стерли ластиком. Зрелище, которое она увидела, не оставляло ни малейшей надежды на то, что ей удастся "подружиться, сблизиться или разжалобить" хозяйку этого странного дома.
   За большим дубовым столом сидела дряхлая безобразная старуха. Никогда раньше Ксения не видела таких старых людей: кожа да кости, глаза запали так, что их почти не видно, рот - зияющая черная дыра, волос почти нет. Сколько же ей лет? Наверное, никак не меньше ста пятидесяти. Лицо у людоедки было совершенно омерзительное: огромный синий нос загибается крючком, на подбородке громадная, с кулак, висячая фиолетовая бородавка, на лбу и щеках - серо-зеленые пятна, похожие на лишайники. Глядя на это фантастическое страшилище, Ксения почувствовала, как от отвращения у нее подкашиваются колени, а к горлу подступает тошнота.
   - Баба-яга... - еле слышно пробормотала она.
   Однако старуха услышала - как видно со слухом у нее был полный порядок. Грохнув своим костлявым кулаком по столу, она разразилась гневной тирадой: - Какая я тебе Баба-яга? Что ты мелешь? Между прочим, звать меня Велимира, а вовсе не Баба-яга. Напридумывали, понимаешь, идиотских сказок, понаписали дурацких книжек - оскорбляют личность. А я, между прочим, великая ведьма, меня знают все, кого ни спроси. Трое нас таких, самых сильных, три родных сестрицы - Велимира, Ярослава и Снежана - три великие ведьмы. Нас еще ведьмищами величают за нашу неодолимую силу.
   - Но... ведьмы ведь не едят людей... - робко вступила Ксения.
   - Ну, это, знаешь ли, сугубо индивидуально. Кому что нравится. Сестрицы мои, точно, говядинкой пробавляются, а я вот люблю человечину. От говядины у меня, знаешь ли, несварение.
   - А... - растерянно залепетала Ксения. - Но ведь это как-то... ну... не совсем гуманно. Ведь Вы их убиваете?
   - Кого? Людей-то? - со злобной гримасой уточнила хозяйка и залилась задорным раскатистым смехом, совсем не вязавшимся с ее полуистлевшей телесной оболочкой. - Так ведь им все одно помирать, - пояснила она. - Какая разница - сейчас я тебя съем или через пару лет ты сама копыта отбросишь от какой-нибудь болячки?
   - При современном состоянии медицины, - вежливо возразила Ксения, - я, может, еще пятьдесят лет проживу.
   - Ну, это вряд ли, - зевая, равнодушно отозвалась старуха и прибавила: - Ладно, хватит болтать. Полезай-ка ты лучше в погреб, а я пока баньку истоплю. К слову сказать, там одна уже сидит, вдвоем-то вам веселее будет.
   При этих ее словах в полу откинулась дверца люка и какая-то невидимая сила в мгновенье ока подтащила Ксению к черной дыре и столкнула вниз. В тот же миг крышка с треском захлопнулась.
  

Глава 12

   Ксения упала на что-то мягкое. Пощупала - соломенная подстилка. Хорошо хоть не ушиблась. Мысль эта крайне ее позабавила. "Через полчаса тебя съедят, а ты радуешься, что руки-ноги целы остались".
   В погребе была кромешная тьма. Пахло гнилью и сыростью. Сзади послышалось слабое шуршание. Ксения инстинктивно повернулась на звук: - Кто здесь?
   - Я. - Голос женский - тонкий и жалобный.
   - Как тебя зовут?
   - Светлана.
   - А я - Ксения.
   - Скажи, пошла Велимира баню топить?
   - Да вроде сказала: идет.
   - Ну, значит, скоро конец нам с тобой, Ксения.
   - Неужели и вправду съест?
   - А ты что думала - она с тобой в игрушки играет? Видала, сколько у ней на тыну черепов висит? Не меньше сотни.
   - Это она их всех?..
   - А то кто же?
   Ксения вдруг осознала всю серьезность своего положения. Ей стало по-настоящему страшно: засосало под ложечкой, спина покрылась холодным, липким потом, в горле пересохло.
   - Послушай, где ты? Дай руку, - прохрипела она.
   Светлана подошла, помогла Ксении подняться, отвела в сторону.
   - Садись, тут лавка.
   Женщины сели. Несчастная, дрожащая, Ксения инстинктивно прижалась к Светлане поближе; та вдруг уткнулась носом в Ксенино плечо и жалко, по-детски, всхлипнула.
   - Страшно, да? - Ксения крепко обняла "сокамерницу" за плечи. - У меня от страха тоже зуб на зуб не попадает.
   И обе пленницы, как по команде, разрыдались в голос. Когда слезный источник иссяк, Светлана сказала, шмыгая носом и утирая лицо рукавом блузы: - Постой, ну-ка, дай мне твою руку. - Отыскав Ксенину левую кисть, она плотно обхватила запястье и легонько надавила на мякоть большим и средним пальцами.
   - Колдунья, - уверенно сказала она спустя несколько секунд.
   - Что? Кто колдунья? - опешила Ксения.
   - Ты.
   - Я? С чего ты взяла?
   - Да вот же, смотри: под этим пальцем - пульс стучит, сердце кровь гоняет, а вот тут, под средним - бьет ключом волшебная сила.
   - Да откуда ты взяла всю эту чушь?
   - Это не чушь, - обиделась Светлана. - На-ка вот, попробуй. - Она вложила в Ксенину руку свое запястье и велела поплотнее прижать большой и средний пальцы. И под тем и под другим совершенно явственно ощущалось биение - под большим чуть более скорое и отчетливое.
   - Чуешь? Под средним пальцем? - спросила Светлана.
   - Чую, - согласно кивнула Ксения и медленно проговорила: - Выходит, ты тоже колдунья?
   - Я-то? Да, я колдунья.
   Ксения задумалась. Эта колдунья, та - ведьма, которые на реке - вообще уроды, мало похожие на людей. "Куда же это меня, в самом деле, занесло?"
   - Послушай, - осторожно спросила она, - а где мы с тобой находимся? Что это за страна? Что за народ?
   - Как то есть что за страна? Знамо дело, Русь.
   - Природа, действительно, русская, - согласилась Ксения. - И лес, и речка, и луг... А вот люди какие-то странные.
   - Странных людей везде хватает, - философски заметила Светлана.
   - Да, конечно, но не до такой же степени.
   - Да что за люди? Сказывай.
   - Да вот на речке... выныривает из воды девица, красоты необыкновенной. А как повернулась ко мне спиной - я просто ахнула: сердце скукожилось, печень плесенью покрылась, а в легкие, будто в мусорный бак, набились водоросли и ветки...
   - Да это мавка к тебе привязалась, - с коротким смешком пояснила Светлана.
   Стукнув себя кулаком по лбу, Ксения с досадой сказала: - Точно, мавка. Как же это я сразу не сообразила, она ж еще у меня все гребень требовала.
   - Ну, и ты дала?
   - Конечно, дала.
   - Правильно сделала, - одобрила Светлана. - Только гребнем этим ты больше не чешись. Выкинь его куда подальше.
   - Знаю, знаю, - торопливо сообщила Ксения, спеша похвастаться своими глубокими познаниями в области древнерусской истории: - Знаю - после мавки все волосы на голове повыпадают.
   - Знамо дело, повыпадают.
   - А откуда они берутся, эти мавки?
   - Да девки-страхолюдины топятся от тоски, что никто их замуж не зовет. Вот ихние души-то и бродят, оборачиваясь писаными красавицами.
   - Ах, вон что... - удивленно протянула Ксения. - А я-то думала...
   - Да, нежити тут в лесах бродит - как собак нерезанных.
   - А скажи-ка, - оживилась Ксения. - Нежить эта, она похожа на привидения?
   - Ну, не совсем. В привидение пальцем ткнешь - ан там ничего и нету. А нежить, она маленько другая. Плоти у них, конечно, тоже нету, но они умеют оборачиваться - кто человеком, кто зверем, а кто полузверем, получеловеком.
   Несколько минут Ксения сидела молча, как будто что-то обдумывая. Потом задала следующий вопрос: - А то вот еще одного встретила, возле заброшенной мельницы. Роста крошечного, совсем карлик, зато злобный и по самую макушку зарос шерстью. А глаза - красные, что твои угольки. Сидит на поваленной елке, пасьянс раскладывает.
   - Ичётик.
   - Ичётик? - удивилась Ксения. - Да разве ичётик такой? Я слышала, они безволосые, склизские, с зеленой кожей...
   - А-а, да они разные бывают - бывают безволосые, а бывают волосатые...
   - Ну, а эти откуда берутся?
   - Эти-то? Это духи младенцев, утопленных дурными матерями.
   - Мраковуха. Впрочем, теперь понятно, почему он такой грубый и злобный.
   - А чего он сделал-то?
   - Да ничего. Спрашиваю: куда тропинка ведет? А он мне: дашь поети, тогда скажу. Я говорю: я не знаю, что такое "поети", а он: дескать, врешь, каждая девка знает. Так ничего и не сказал.
   - А ты и вправду не знаешь? - удивленно спросила Светлана.
   - Разумеется, не знаю. С чего бы мне врать-то?
   - Ну, это так парень просит девку, чтобы она под него легла.
   - Ах, негодяй! - возмутилась Ксения. - Да как он посмел предлагать мне такую мерзость?
   - Да что тут такого? Почему мерзость? - ошарашенно спросила Светлана.
   - Подобные предложения оскорбляют честь женщины, - твердо, словно выученный урок, отчеканила Ксения.
   - Что за чушь! Тебя ж не насилуют, не заставляют - а предлагают честь по чести. Не хочешь - откажись, а хочешь - ложись и получай удовольствие.
   - Да чтобы я с таким легла?! - с яростью выпалила Ксения, но тут же спохватилась, сменила тон: - Так ты же говоришь, что это дух. Как же он может э-э-э... иметь женщину?
   - Я же тебе сказала: они могут обращаться в человека.
   - Стало быть, у них такое же тело, как у нас с тобой?
   - Да, в общем, такое же. Только не целое.
   - Как не целое?
   - Ну, там, внутренностей, например, нету, или пятки, или спины... Крови, конечно, нету. В общем, пустое у них тело, неживое.
   - Так если у него тело мертвое - зачем тогда ему нужен секс?
   - Секс?!
   - Ну... это самое... поети.
   - Вот этого не знаю. Знаю только, что черти до этого дела охочи, да и прочая другая нежить тоже.
   С минуту сидели молча. Наверху едва слышно хлопнула дверь.
   - Велимира пришла, - жалким голосом прокомментировала Светлана.
   - Слушай, - сказала Ксения нарочито бодрым тоном, пытаясь отвлечь подругу от мрачных мыслей. - Вот ты говоришь, что я - ведьма.
   - Разве я сказала, что ты ведьма? - встрепенулась Светлана.
   - А разве нет?
   - Я сказала, что ты колдунья.
   - А что, есть разница?
   - Еще какая! Ведьмы служат Сатанаилу...
   - Сатанаил?! Повелитель всей нечистой силы?!
   - Ну да.
   - Если не ошибаюсь, Сатанаил живет в Пекле?
   - В Пекле вся нечистая сила живет. А еще туда попадают души грешников.
   - Ясно, - понимающе кивнула Ксения. - А колдуны кому служат?
   - Колдуны служат добрым богам.
   - Каким, например?
   - Разным. Перуну, Сварогу, Радигосту... Разным.
   - Перун - это бог грозы, Сварог - бог неба, Радигост - бог огня. Верно?
   - Ага.
   - И ты, стало быть, всем им служишь? - уточнила Ксения.
   - Я посвящена в Орден Сварога, ему и служу. Точнее, членам своего Ордена Сварог покровительствует, и его именем мы творим колдовство.
   - А я? Кому я посвящена?
   - Тебе лучше знать, в какой Орден тебя посвятили. Какая у тебя метка?
   - Какая еще метка?
   - Метка Ордена. Ее ставят во время обряда. Колдунам - под левую лопатку, колдуньям - под левую грудь.
   - Нет у меня никакой метки. - На всякий случай Ксения залезла рукой под рубаху и тщательно ощупала себя под левой грудью. - Ничего там нету, голая кожа.
   - Ну, значит, ты - непосвященная. Таких, как ты, мы называем "дикими".
   - Но я могу колдовать?
   - Лучше не надо. Боги не любят... Понимаешь ли, всякое колдовство - оно от бога. То есть всякое колдовство должно совершаться именем какого-нибудь бога. Того, в чьем Ордене состоит колдун. А если ты начнешь колдовать сама по себе, боги обидятся и запретят принимать тебя в свой Орден. А без этого, сама понимаешь, ты не сможешь колдовать в полную силу.
   - Ну так посвяти меня быстренько в свой Орден, и наколдуем этой... как ее... Велимире какую-нибудь пакость - например, чтобы на нее баня обрушилась.
   - Сварог с тобою, Ксения! Как же я тебя посвящу, да еще и быстренько? Это торжественный ритуал, происходит он в храме Сварога и обязательно в присутствии Верховного жреца. Для посвящения нужен священный огонь, священные ножи и священное клеймо, которым Верховный поставит тебе метку под левой грудью. Тоже мне выдумала: посвяти ее на скорую руку! Так серьезные дела не делаются, можешь мне поверить.
   Ксения горестно вздохнула: - Что же нам делать? Как отсюда выбраться?
   - Ничего ты тут не поделаешь, - мрачно сказала Светлана.
   - Значит, по-твоему, мы должны тут сидеть и, как тупые бессловесные овцы, ждать, когда нас зарежут, посолят и сунут на сковородке в печь?
   - У тебя есть другие идеи?
   - Мы должны сражаться, - с пафосом заявила Ксения. - Сделать все возможное, чтобы не дать себя убить.
   - Бог мой Сварог, до чего глупая девчонка! Говорю тебе: против Велимиры мы абсолютно бессильны. Легче сдвинуть гору, чем победить эту ведьму.
   - Но нам и не надо с ней сражаться. Можно ведь просто как-нибудь обмануть ее и сбежать отсюда.
   - Далеко не убежишь. У старухи левый глаз - волшебный, она видит им на десять верст.
   Ксения ошеломленно закусила губу. Однако через минуту снова ринулась в бой: - Интересный феномен, - насмешливо сказала она. - На десять верст она, понимаете ли, видит. Ну а если мы удерем чуть дальше - скажем, на десять верст с половиной? Тогда - увидит она нас?
   - Тогда не увидит, - скучным голосом сообщила Светлана. - Только она не будет ждать, когда мы удерем на десять с половиной верст - сядет в ступу и догонит, не успеешь глазом моргнуть.
   - Ага, - удовлетворенно сказала Ксения. - Значит, у нее есть ступа и эта ступа дает хорошую скорость. Какую, кстати?
   - Да я почем знаю? Летит быстрее ветра.
   - Отлично. Данная динамическая характеристика нас вполне устраивает.
   Светлана рассмеялась горьким смехом: - Ее устраивает! Надо же. Да ты в нее еще, может быть, не сядешь.
   - Это почему, интересно знать?
   - Потому что она, вполне возможно, заговоренная.
   - Ты точно знаешь, что она заговоренная?
   - Понятия не имею. Может, заговоренная, а может, и нет.
   - Вот видишь, - торжествующе заявила Ксения. - Значит, у нас с тобой определенно есть шанс. И я намерена этот шанс использовать, - почти с угрозой прибавила она.
   Светлана удивленно хмыкнула: - Ты смотри, какая боевая, хвост распушила. Ну, и чего же ты хочешь?
   - Чего я хочу? - Ксения набрала полную грудь воздуха и выпалила: - Ты должна применить свои чары и вывести Бабу-ягу из строя хотя бы на пять минут.
   - Какую еще Бабу-ягу? Ты что, спятила?
   - Ну, эту...как ее... Велимиру. Видишь ли, в стране, где я живу, эту ведьму называют Бабой-ягой, - туманно пояснила Ксения.
   - Так-так... - Светлана на минуту задумалась. - И как же я выведу ее из строя, интересно знать?
   - А как хочешь, здесь я даю тебе полный карт бланш.
   - Карт бланш, карт бланш... - недовольно проворчала Светлана. - И куда я его засуну, этот твой карт бланш?
   - Усыпи ее, - предложила Ксения. - Буквально на пять минут, нам этого хватит.
   - Попробовать можно, - неуверенно согласилась Светлана, - но боюсь, вряд ли получится.
   - Хорошо. Тогда, когда она войдет в баню, обрушь на нее крышу. Пока она будет из руин выковыриваться, мы прыгнем в ступу - и прости-прощай!
   - Это можно, - повеселевшим голосом отвечала Светлана. - Тут она бессильна, если, конечно, у нее баня не заговоренная.
   - Вот и отлично. Обрушиваем на старуху крышу, сами садимся в ступу и на предельной скорости делаем ноги. К слову сказать, ты ступой-то управлять умеешь?
   - Ну, это как раз пустяки, это любой шептун умеет.
   - Шептун - это кто?
   - Ну, это самые слабые из всех колдунов.
   - А самые сильные кто?
   - Волхиты.
   - Ты - волхитка?
   - Не-е, я не волхитка, я колдунья, это рангом пониже.
   - Ну ничего. Ты еще научишься. У тебя вся жизнь впереди.
   - Опять ты болтаешь всякую чепуху! - рассердилась Светлана. - Во-первых жить мне осталось не более получаса - тебе, впрочем, тоже. Во-вторых, колдун никогда не станет волхитом, сколько ни учись. Потому что каждому колдуну природой положен предел, и от этого предела зависит, кто ты есть на самом деле - волхит, колдун, чародей, ведун или шептун. Силу свою увеличить можно, только если продашь душу Черту. Но тогда ты уже будешь не колдун, а черный ведьмак и служить будешь Сатанаилу, а не Сварогу, Перуну или другим добрым богам.
   - Как это все сложно, однако.
   - Ничего не сложно.
   Светлана прислушалась и приложила палец к Ксениным губам. Наверху раздавались едва различимые шорохи, поскрипывание и постукивание.
   - Велимира на стол накрывает, - несчастным голосом пробормотала она. - Стало быть, банька истопилась, сейчас потащит париться. Такая, понимаешь, брезгливая - грязного человека ни за что не станет кушать.
   И действительно, через минуту дверца люка с шумом распахнулась, впустив в подвал немного яркого предзакатного света. Ксения взглянула на свою сокамерницу - не красавица. Нос чересчур мясистый, щеки рыхловатые, ресницы белесые, едва заметные, русые волосы заплетены в тощую косицу. Лицо в общем и целом невзрачное. Но глаза!.. Большие, бездонные, голубые, лучистые - Светланины глаза с лихвой компенсировали все замеченные Ксенией мелкие и крупные физиономические недостатки.
   - Ну-с, милые девушки, - довольным голосом распорядилась хозяйка, - банька истопилась. Скоренько вылезайте и шагом марш париться.
   - На-кося, надень-ка вот этот амулет, - прошептала Светлана, набросив Ксении на шею шелковый шнурок, на котором болталась какая-то фигурка.
   - Что это? - тихо спросила Ксения.
   - Оберег.
   - А поможет?
   - Маленько поможет. Силы прибавит.
   - Что вы там болтаете? - рассвирепела Велимира. - Я же сказала - на выход!
   И снова какая-то невидимая сила подтащила Ксению к отверстию люка и вытолкнула наверх, в горницу. Вслед за Ксенией из погреба вылетела Светлана и с треском приземлилась на давно не мытый деревянный пол. Крышка люка с грохотом захлопнулась. Девицы растерянно захлопали глазами, привыкая к яркому свету после темного подземелья.
   - Ну, чего встали? - поторопила старуха. - Солнце уж к закату клонится, а мне до полуночи надобно успеть обглодать ваши косточки: в полночь прилетят Ярослава со Снежаной - будем кататься да на косточках валяться. Ух, как же я люблю кататься на нежных девичьих косточках! Какое наслаждение! Какая нега!.. - Велимира плотоядно облизнулась и издала сладострастный стон.
   - Да она извращенка, - тихонько шепнула Ксения Светлане на ухо. - Так бы и удавила мерзавку.
   - Т-с-с... - та предостерегающе приложила палец к губам. - Услышит еще...
   - Ну и что? - повысила голос Ксения и вызывающе посмотрела старухе в глаза. Левый глаз у ведьмы, действительно, был какой-то странный - как будто остекленевший, и крутился в глазнице как ненормальный, и сверлил тебя, и пронизывал до самого нутра.
   - Ну, идите же, чего встали! - прикрикнула Велимира.
   Дверь в сени тотчас распахнулась, за ней открылась дверка на улицу, и компания тесной кучкой высыпала на двор.
   - Так, дамочки, поторопитесь. Баня вон там, на задах. - Ведьма показала клюкой на маленький ветхий сруб, над которым тонкой спиралью вился жиденький серый дымок.
   Когда они завернули за угол избы, Светлана незаметно толкнула Ксению в бок и показала глазами на старую-престарую плетеную корзину, висевшую на громадном крюке, вбитом в пень-великан, служивший дому фундаментом.
   - Та самая ступа? - одними губами спросила Ксения.
   Светлана кивнула.
   - Ой, яблочки! - восторженно вскричала Ксения, завидев древнюю яблоню, согнувшуюся под тяжестью спелых румяных плодов. - Бабулечка, пожалуйста, - обратилась она к Велимире, - можно я сорву три штучки? Вы же не откажетесь выполнить мое последнее желание?
   Велимира недовольно поморщилась, однако отказать не посмела: - Так уж и быть, рви. Только быстро.
   Ксения нарвала с десяток самых мелких яблок и сунула их в карман рубахи.
   Подходя к бане, женщины незаметно перемигнулись. Светлана кивнула - дескать, уговор помню, все сделаю, как обещала. Однако в самый последний момент возникло совершенно непредвиденное обстоятельство.
   - Ну, девчонки, прошу, - гостеприимно оскалилась Велимира, распахивая дверь, ведущую в предбанник.
   - Только после Вас, - шутливо отвечала Ксения.
   - Разговорчики! - прикрикнула ведьма. - А ну, марш вперед!
   - Ну что Вы, бабушка, - попыталась возразить Ксения. - С нашей стороны это было бы невежливо. Старших надо пропускать вперед. Правильно я говорю, Света?
   - Ксения абсолютно права, - поддержала подругу Светлана, убедительно кивая головой. - Проходи, Велимира.
   Продолжать дискуссию старуха не стала. Подняла вверх клюку - и в тот же момент невидимая сила втолкнула обеих женщин в предбанник. Ведьма вошла следом, притворила за собой дверь.
   - Раздевайтесь.
   Дамы нехотя скинули одежду; сворачивали нарочито медленно, разглаживая каждую складочку, застегивая каждую пуговку. Наконец положили свертки на лавку и выжидательно уставились на Велимиру.
   - Идите парьтесь, - грозным голосом приказала старуха. - Да получше помойтесь. И венички не забудьте, там на полке их три штуки лежит.
   - А, венички, - с улыбкой подхватила Ксения и заговорщически подмигнула Светлане. - Это чтобы пол за собой подмести, что ли?
   - Ну да, - согласно закивала та. - Негоже мусор-то после себя оставлять.
   - Да нет же, дуры, - рассердилась ведьма. - Веничками будете друг друга охаживать.
   - Обхаживать? - удивилась Ксения. - А как это?
   - Да очень просто, - небрежным тоном сообщила Светлана. - Берешь веничек в правую руку, делаешь земной поклон и вручаешь веничек мне. А потом я делаю то же самое.
   - Да нет же, идиотки! - взвилась старуха. - Какие поклоны, какое вручаешь! - От гнева ее огромный синий нос сделался красным, как спелый помидор. - Веничком охаживают по спине, по бокам, по ногам - по всему телу.
   - А! Понял! - радостно вскричала Ксения. - Ты, Света, ложишься, я кладу тебе на спину веничек и начинаю по нему похаживать...
   - Да нет же, тупицы! - заорала Велимира, окончательно выходя из себя. - Да неужели вы не понимаете?
   - А Вы нам покажите, бабушка, - сделав невинные глазки, попросила Ксения. - Мы ведь веничками-то никогда не пользовались.
   - Никогда не пользовались? - ошарашенно переспросила Велимира и принялась задумчиво теребить свой громадный нос. - Ну, тогда ладно, пошли.
   Поставив клюку в дальний угол, она открыла дверь в баню и втолкнула обреченных на заклание женщин, сама зашла следом.
   - О, как мило, - затараторила Ксения, быстро осмотревшись. - Это горячая? - она подошла к большому чану, до краев наполненному водой.
   - Это - холодная, - сердито буркнула ведьма. - Кипяток вон в том ведре, что на печке стоит.
   - Ах в этом...
   Ксения решительным шагом подошла к печке; заслонясь от Велимиры спиной, потихоньку натянула холщовые рукавицы, схватила ведро, развернулась и одним махом выплеснула кипяток старухе в лицо. Та дико взвизгнула и закрыла ошпаренную плоть руками. Ксения недолго думая нахлобучила ведро бабке на голову, повалила орущую ведьму на пол и придавила тяжелой деревянной лавкой.
   - Бежим!
   Дамы пулей выскочили в предбанник, оттуда, подхватив одежду, - на улицу.
   - Ну, давай! Теперь твоя очередь! - крикнула Ксения.
   Светлана что-то беззвучно зашептала, взмахнула рукой - и крыша бани с треском обрушилась, а за ней и стены раскатились на мелкие бревнышки.
   - Теперь - к ступе! Живо!
   - Если она заговоренная, нам конец... - с озабоченным видом пробормотала Светлана.
   - Да нам так и так конец, - парировала Ксения. - Скорее!
   К счастью, ступа оказалась незаговоренной. Стащив корзину с крюка, дамы, спеша и толкаясь, забрались внутрь.
   - Ну надо же! - удивленно и обрадованно проговорила Светлана. - Опростоволосилась наша Велимира-то. - Положив руки на рулевые рычаги, она торопливо скомандовала: - Вверх! Вверх! Вверх!
   Ступа, послушная приказу, плавно поднялась выше самых высоких деревьев.
   - А теперь - вперед!
   - Послушай, - вмешалась Ксения, поспешно натягивая на себя рубаху. - Куда она полетела-то? Ты ведь не указала ей направление.
   - Указала!
   - Но каким образом? Ведь, если не ошибаюсь, ты должна была вытянуть руку?
   - Система управления, о которой ты говоришь, устарела лет этак пятьсот назад. В современных ступах направление можно указывать взглядом. Можно, конечно, рукой, но можно и взглядом, - уточнила она.
   - Взглядом?! Вот это класс! - Ксения восхищенно присвистнула. - А если тебе нужно изменить направление?
   - Все то же самое: говоришь "вперед" и при этом смотришь туда, куда тебе нужно лететь.
   - А как ее остановить?
   - Говоришь "стоп" - и она остановится, зависнет. Либо говоришь "посадка", и она плавно опустится на ближайшую ровную полянку. Или же говоришь "Вниз. Вниз. Вниз".
   - Обязательно три раза?
   - Нет. Просто когда мы набирали высоту, я, как ты помнишь, сказала "вверх, вверх. вверх". Поэтому, чтобы опуститься на землю, надо три раза сказать "вниз".
   - Ясно. Давай я порулю, а ты пока оденься.
   - А чего тут рулить? Направление задано, высота тоже.
   - Ну, за рычаги-то ведь надо ее держать.
   - Совершенно необязательно. Вот когда говоришь команду, тогда да, надо взяться за рычаги. А так лучше их вообще не трогать. А то скажешь случайно "вниз" или "вперед" - она и подумает, что ей дали новую команду.
   - Ах вон что, - догадалась Ксения. - Значит, я могу говорить все, что угодно, но до тех пор пока не возьмусь за рычаги, она не будет меня "понимать". Так, что ли?
   - Ну конечно. А то мало ли кто чего скажет. Могут ведь и из вражеской ступы чего-нибудь приказать. Вот, скажем, догонит нас Велимира...
   - Типун тебе на язык, пророчица...
   - Да это я так, к примеру. Ну так вот, догонит нас, скажем, Велимира, станет на ступу свою кричать, команды разные давать - ан ступа-то ее и не послушается, потому как чтобы послушалась, за рычаги надобно взяться.
   Неожиданно сзади раздался оглушительный свист, и в ту же секунду над их головами с ревом пронесся некий летающий объект. Ступа закачалась, как утлый челнок качается на волнах, после того как мимо промчится моторная лодка.
   - Что это было? - нахмурившись, спросила Ксения.
   - Да кто его знает? Я не заметила, - неуверенно отвечала Светлана.
   Судорожно вцепившись в края корзины, дамы напряженно вглядывались вдаль.
   - Вон она! - крикнула Ксения, показывая на стремительно приближавшееся помело, на котором восседала разъяренная Велимира, с перекошенным от злобы лицом, покрывшимся отвратительными красными волдырями. Старуха угрожающе размахивала сучковатой клюкой и безостановочно выкрикивала грязные ругательства. - Говорила ведь: не поминай - накаркаешь.
   - Да, легка на помине... - побледнев как полотно, еле слышно пролепетала Светлана. - Я предупреждала тебя: с этой не потягаешься...
   - Спокойно, подруга! Руководство операцией беру на себя! Слушать мою команду! - Ксения вдруг преобразилась. Лицо решительное, губы плотно сжаты, глаза горят ненавистью... Трижды выбросив вверх сжатый кулак, она выкрикнула, как припечатала: - Наше дело правое, мы победим!
   Удивленно взглянув на распетушившуюся подругу, Светлана ошеломленно примолкла и взялась за рычаги. Велимира между тем снизилась и направила свое помело прямо на ступу. Воздушные корабли мчались навстречу друг другу, стремительно сближаясь.
   - Баба-яга идет на таран, - отрывисто сказала Ксения. - Но, похоже, ступу ей жалко. Хочет снести помелом наши головы. Так... Внимание! Приготовились... Пригнись!
   Девицы разом упали на дно корзины, и ведьма вихрем просвистела мимо, только задела помелом бортик ступы.
   - Ах вы девки-поганки! - дико заорала Велимира. - Ну, держись!
   Круто развернувшись и поминутно изрыгая проклятия, она увеличила скорость до предела и снова понеслась на таран. На этот раз старуха метила точно в центр ступы.
   - Так, шутки в сторону, - сдержанно сказала Ксения. - Внимательно следи за противником и в самый последний момент уходи вверх. Установка ясна?
   - Куда уж яснее, - сквозь зубы отвечала Светлана, не отрывая напряженного взгляда от приближающейся ведьмы.
   - Ну же, давай! - нетерпеливо выкрикнула Ксения, когда между врагами оставалось не более десяти метров. Светлана лишь крепче стиснула зубы.
   - Стоп! - тихо скомандовала она.
   Ступа остановилась как вкопанная. Девиц резко качнуло вперед. Помело было уже совсем рядом, до Велимиры можно было дотянуться рукой.
   - Вверх!
   Расчет оказался точным: ручка помела уже почти коснулась ступы, когда корзина плавным движением пошла вверх и Велимира на огромной скорости впечаталась своим распухшим лицом в жесткие прутья своей верной ступы! От резкого удара старуха сделала двойное сальто-мортале и вместе с помелом камнем полетела вниз.
   - Молодчина! - крикнула Ксения, вытирая рукавом рубахи мокрое от пота лицо и отдуваясь, как после хорошей пробежки. - Да ты, оказывается, настоящий ас. Дай только срок - представлю тебя к государственной награде, - великодушно пообещала она и нетерпеливо прибавила: - А чего мы, собственно говоря, стоим? Давай вперед!
   Светлана произнесла команду, ступа понеслась к лесу. Ксения, победно размахивая руками и пританцовывая, выкрикивала клич воинствующих диких племен. Светлана слабо улыбнулась: - Рано празднуешь победу. Думаешь, ты ее укокошила?
   - А разве нет?
   - А ты назад погляди.
   Ксения обернулась, и из ее горла вырвался не то стон, не то рычание - Велимира, с ободранным до мяса, сочащимся кровью лицом - но определенно живая и, судя по всему, вполне боеспособная - быстро приближалась, сидя на том же самом помеле, - и выражение ее лица не предвещало ничего хорошего.
   - Так. - Ксения сощурила глаза и, сколько могла, выпятила вперед подбородок, демонстрируя противнику свой высокий боевой дух. - Посмотрим, какую тактику она применит на этот раз.
   На этот раз ведьма решила не играть со скоростями - вещь, как выяснилось, опасная, - а прибегнуть к помощи старой доброй сучковатой клюки. Пристроившись ступе в хвост, метрах в двух или трех, старуха подняла свое грозное оружие, по-видимому намереваясь применить волшебную силу. Однако Ксения опередила ее. Достав из кармана спелое наливное яблочко, она метким броском залепила его Велимире точно в левый глаз. Второе яблоко угодило старухе в правый. Яблочки оказались как на подбор - будто выточенные по размеру ведьминой глазницы, они прочно засели в отверстиях черепа, полностью лишив Велимиру обзора.
   - Быстро разворачивай судно, уходим влево, - тихо скомандовала Ксения.
   - Слушаюсь, командир, - с самым серьезным видом отвечала Светлана, вытягивая левую руку в сторону и немножко назад. - Вперед!
   Заложив крутой вираж, ступа весело помчалась вперед, в сторону высоких лесистых холмов, скрытых в полупрозрачной голубоватой дымке.
   Пятнадцать минут летели молча, лишь напряженно озирались по сторонам - все ждали, что из-за леса появится ненавистное помело с разгневанной ведьмой. Наконец Светлана, просветлев лицом, радостно объявила: - Все. Теперь уж не догонит, далеко улетели. К тому же, - мстительно прибавила она, - ты ей здорово подпортила ее хваленый волшебный глаз. Вот было бы здорово, если бы он у нее совсем сломался.
   Ксения кивнула. "Куда мы летим?" - поинтересовалась она. Она чувствовала сильнейший упадок сил, ноги подкашивались, безумно хотелось пить, есть и спать.
   - Сейчас заглянем к одному чуваку, поменяем коней.
   - В смысле?
   - Одолжим у него ступу, а эту отправим обратно Велимире.
   - Зачем?
   - Пока она не получит назад свою ступу, будет беситься и строить планы, как бы нас отловить и отомстить. Лучше по-хорошему вернем ей ступу, а уж Радомир нам чего-нибудь одолжит, какой-нибудь летательный аппарат.
   - Кто такой Радомир?
   - Говорю же, мой давнишний приятель. Лет сто назад у нас с ним был бурный роман...
   - Да? И кто кого бросил? - живо заинтересовалась Ксения.
   - Он, конечно.
   - Ты же колдунья. Могла парня как-нибудь приворожить.
   - Да где ж его приворожишь, когда на него волхитка глаз положила?
   - Ясно. Волхитка сильнее.
   - Натурально. Чеславой звать. С ней он прожил долго - лет пятьдесят. А сейчас один, - с грустью в голосе закончила она.
   Ступа летела над густым дремучим лесом, стоявшим сплошной стеной. Вдруг, словно по волшебству, громадные сосны расступились, открыв взгляду живописное лесное озеро с высоким песчаным бережком.
   - Держись за бортик, иду на снижение!
   Светлана произнесла команду, и через минуту, мягко стукнувшись о белый озерный песок, ступа остановилась.
   - Уф! Как же я намаялась! - Ксения с трудом перелезла через бортик корзины и в изнеможении рухнула на теплый, мягкий песок.
   - Подожди отдыхать, - озабоченно сказала Светлана. - Сперва давай дело доделаем.
   - Ну, что еще? - недовольно проворчала Ксения. - Разве мы не разделались с этой проклятой Бабой-ягой?
   - С Ягой-то разделались, а вот со ступой еще нет. Иди-ка придержи эту дуру, чтобы не улетела, а я за Радомиром пока схожу.
   Кряхтя и охая, Ксения поднялась с земли и несколько секунд с удивлением взирала на корзину, которая беспрестанно дергалась и ерзала по песку, пытаясь вырваться из Светланиных рук. Недобро усмехнувшись, Ксения крепко ухватила ступу за бортики и угрожающе рявкнула: - У меня, чур, без глупостей! Ясно?
   Корзина моментально угомонилась. Светлана восхищенно присвистнула: - Ай да Ксения! Я ж говорю: силы в тебе немеряно. Это все оберег, который я тебе дала, - шутливо рассмеялась она. - Смотри, не потеряй. - Взобравшись по земляным ступенькам на обрыв, Светлана скрылась в молодом сосновом бору.
   Оберег! Ксения про него и думать забыла. Достав из-за пазухи амулет, она принялась с интересом его разглядывать. Это была стилизованная фигурка утки с головой лошади. Фигурка была выточена из кости и тщательно отшлифована. В животе у утки была дырочка, в которую был продет засаленный витой шнурочек. Вещь, несомненно, ценная. Судя по всему - XIII-XIV век. Если выставить эту вещицу на аукцион, можно заработать колоссальные бабки, совершенно немыслимые бабки. От этой мысли она даже вспотела. Светлана права - эту вещицу терять не следует. Деловито проверив шнурок на прочность, она сунула амулет обратно за пазуху и с нежностью провела по нему ладонью. Турция, считай, была у нее в кармане. Да что там Турция, бери выше! Франция, Италия, Япония, Китай... да куда хочешь. Деньги есть - весь мир будет лежать у твоих ног!
   Через пять минут на пляже появилась Светлана - в сопровождении низкорослого коренастого мужика с жиденькими светло-русыми волосами и большой окладистой бородой. На лицо мужичонка был некрасив: весь рябой, нос картошкой, глаза разные, челюсть квадратная, брови косматые. Увидев Ксению, он круто развернулся и скрылся за ближайшим кустом.
   - Куда это он? Живот, что ли, прихватило? - спросила Ксения у подошедшей Светланы.
   - Да пес его знает, чего ему приспичило.
   Через минуту мужик вылез обратно и Ксения ахнула: да это же совсем другой человек! Тот был низенький, ноги в раскорячку, этот - высокий и статный. Тот был с жиденькими сальными патлами и огромной размочаленной бородой, у этого - пышная огненно-рыжая шевелюра, изящные бачки в стиле А. С. Пушкина и аккуратно подстриженная благообразная бородка. Тот на лицо был, можно сказать, урод, этот - писаный красавец: кожа гладкая, смуглая, глаза живые и выразительные, нос тонкий, лоб высокий, рот мужественный.
   - Мать честная, курица лесная! - с неподдельным изумлением вскричала Ксения. - Куда же тот, первый мужик подевался?
   Светлана, отвернувшись, тихонько засмеялась.
   - Да это он, Радомир. Не иначе как запал на тебя наш парнишечка. Как увидал такую раскрасавицу, так сразу добрым молодцом прикинулся. Ты смотри, - она понизила голос до полушепота, - ничего у него из рук не бери и еду его не ешь, питье не пей.
   - Да почему? - удивилась Ксения.
   - Присушку наговорит - век будешь маяться.
   - Что еще за присушка?
   - Ну, наговор такой колдовской - чтоб сохла ты по нему день деньской и ночку темную.
   - И что, нельзя такую присушку расколдовать?
   - Трудно будет - он ведь у нас волхит, значит, надо искать волхита, да чтобы был посильнее. Таких немного. Так что поберегись.
   - Почет дорогим гостям! - Радомир подошел, поклонился в пояс и так и прилип глазами к Ксениному лицу. - Попрошу в дом. Стол хоть и небогатый, зато от души. Свежий каравай, маслице, икорка красная, икорка черная, форель соленая, семга копченая, семга жареная, шейка, окорок, курочка с пылу с жару на вертеле, щички домашние, сутошные, соленые грибочки, гречневая каша со свининкой, медовуха, квас, а буде желание, так и первачом угостим.
   От одного только перечня блюд с "небогатого" Радомирова стола у Ксении аж слюнки потекли, однако, памятуя наставление подруги, она помалкивала, предоставив той самой разбираться со своим бывшим бойфрендом. Одарив Радомира благодарным взглядом, Светлана отвесила земной поклон и вежливо отказалась от угощения: - Спасибо на приглашении, в другой раз непременно отобедаем, а сейчас недосуг, ты уж прости. А не дашь ли нам какую-никакую ступу или что-нибудь другое - до дома долететь?
   - Да сколько угодно! - Радомир широко улыбнулся и щедрым жестом повел вокруг себя рукой. - Хоть ступу, хоть помело, хоть ковер-самолет. Этого добра у меня навалом.
   - Премного благодарны. И не поможешь ли заговорить Велимирину ступу...
   - От чего заговаривать-то?
   - Как от чего? Чтоб Велимиру сюда не привела.
   - И то верно. Мало радости общаться с этой сварливой особой, к тому же с ярко выраженными патологическими наклонностями. - Сказал и весело подмигнул Ксении - дескать, с тобой-то я бы как раз не прочь пообщаться.
   Подойдя к корзине, Радомир крепко ухватил ее за рычаги управления.
   - Ну-ка, Ксюша, отойди в сторонку, пока мы тут потолкуем.
   Ксения поспешно отскочила в сторону. Глядя строгим взглядом внутрь корзины, Радомир вполголоса проговорил: - Именем громовержца Перуна, господина и покровителя! Заклинаю тебя, ступа. Слушай и повинуйся! Как прилетишь домой к Велимире - обратную дорогу начисто забудешь. Пусть память твоя будет чиста и пуста, как эта кадушка из-под прошлогодних огурцов. Слово мое крепко и лепко. Слово на замке, ключ в окияне-море. - Нарисовав в воздухе над корзиной шестиконечную звезду, Радомир трижды плюнул через левое плечо и подбросил корзину в воздух: - Лети! - Повернувшись к дамам, широко улыбнулся: - Ну-с, не раздумали насчет обеда-то?
   - Спасибо, Радомир, в другой раз. Время позднее, пора домой.
   - А то бы и заночевали у меня. Землянка большая, места хватит.
   - Благодарим за гостеприимство, Радомир, но мы летим домой.
   - Ну что ж, - с легкой досадой сказал колдун, искоса поглядывая на Ксению. - Домой так домой.
   Он щелкнул пальцами, и в тот же миг, со свистом рассекая воздух, из молодого сосняка вылетела довольно объемистая ступа; подлетев к хозяину, она звучно шлепнулась к его ногам.
   - Устроит вас такое воздушное судно?
   - Более чем.
   - Вот и славно.
   Женщины, радостно улыбаясь, забрались в свой новый воздушный корабль; Светлана взялась за рычаги, сказала слово, и ступа плавно взмыла вверх.
   - Счастливо оставаться! - весело крикнула Ксения и помахала Радомиру ручкой. В следующую минуту озеро вместе с красавцем-волхитом скрылось за плотной стеной дремучего леса.
   - Далеко нам еще лететь? - поинтересовалась Ксения.
   - А что, надоело, небось?
   - Да конечно, надоело. Целый день летаем, аж голова закружилась. Я ж не птица все-таки.
   - Да ладно, расслабсь, ступа новая, скоростная - в пять минут домчит.
   И в самом деле, не прошло и пяти минут, как Светлана повела свой корабль на снижение. Они приземлились на большой открытой полянке, окруженной огромными березами с корявой корой и высоченной кроной.
   - Ну, и где же твоя изба? - спросила Ксения, удивленно озираясь по сторонам.
   - Да не изба - землянка у меня.
   - Ты живешь в землянке? - На Ксенином лице смешались удивление, отвращение и ужас. - Но это же... - Она запнулась, не находя подходящих слов, чтобы выразить всю гамму охвативших ее чувств.
   - Да ничего, нормально. Пойдем, посмотришь, как я живу.
   И она потащила Ксению в дальний угол поляны, туда, где виднелась небольшая земляная насыпь. Подойдя к насыпи вплотную, Ксения увидела земляные ступеньки, вырубленные в довольно глубокой поперечной траншее, ведущей к небольшой дверке. Ксения долго смотрела на это сооружение, пытаясь сообразить, как оно устроено.
   - Ага, кажется, я поняла, какой здесь принцип. Вырыли яму и опустили в нее сруб, сверху накрыли крышей и засыпали всю эту конструкцию землей. Так?
   - Ну да. Очень удобно, между прочим. Зимой тепло, летом прохладно.
   - А труба-то где? Что-то не вижу.
   - Да по-черному топим.
   - По-черному?! Фу-у, дым...
   - Да нету никакого дыма. Дым весь под крышу уходит, крыша-то высокая. Да пойдем же в дом - что тут на улице-то стоять? Да ты не бойся, - с улыбкой прибавила она, - печку топить не будем, глазки твои не заслезятся.
   Внутри землянка оказалась вполне сносной, чистенькой и прибранной. Правда, пол был земляной, из мебели наблюдался лишь грубо сколоченный стол да несколько лавок, притулившихся по стенам. Кроме всего прочего, за отсутствием окон, в комнате было темно. Но Ксении все это было безразлично - ей безумно хотелось что-нибудь съесть, попить и завалиться спать. И чтобы как минимум десять часов ее не беспокоила ни одна живая душа.
   - Света, не тяни, дай кусок хлеба, стакан воды и постели мне где-нибудь постель - хочу спать.
   - Сию минуту.
   Запалив пару свечей, Светлана выставила на стол крынку молока, миску сметаны, хлеб, ватрушки и орехи.
   - Остальное делать слишком долго. Обойдемся пока этим?
   - Н-да, - с сожалением протянула Ксения. - Жаль все-таки, что мы отказались отобедать у Радомира.
   - Сейчас бы ты вокруг этого Радомира на коленях ползала, вся в соплях. Тебе это надо?
   - Да нет, мне бы покушать. - Ксения отрезала от каравая здоровенный ломоть, пододвинула к себе миску со сметаной и принялась уплетать угощение за обе щеки. - Мама родная, до чего же вкусно! Это все натуральное или наколдовано?
   - Само собой, наколдовано. Зачем скотину держать, хлеб сеять-жать, курей откармливать, когда любую еду можно наколдовать?
   - И то верно. А на вкус как настоящая, ни за что не отличишь.
   - Спасибо на добром слове, - благодарно улыбнулась Светлана. - Но удивляться тут особо нечему - я ж этим сто лет занимаюсь. Насобачилась.
   - А тебе что, сто лет? - с набитым ртом прочавкала Ксения, сделав круглые глаза. - Выглядишь не старше меня. Хорошо сохранилась.
   - Колдуны живут долго.
   - Сколько?
   - Да сколько пожелают, столько и живут. Если, конечно, какой-нибудь ведьмак тебя своим колдовством не изведет.
   - А как он может извести?
   - Не побережешься - вытянет из тебя всю твою силу. Тогда ты станешь, как простой смертный.
   - Ясненько, - сказала Ксения, выскребая остатки сметаны хлебной корочкой. - Сметанку я уговорила. Хорошая была сметанка. Съем-ка я теперь парочку ватрушек. И заодно стаканчик молока.
   - Орехов возьми. Для здоровья самый полезный продукт.
   - Орехи? Давай. Кажется, я вола готова съесть.
   - Вола я тебе завтра сделаю - кушай на здоровье.
   - Да это я так, поговорка такая.
   - Вола не хочешь, сделаем барашка. Шашлык уважаешь?
   - Если честно, то я бы предпочла копченую свининку - ну, буженинку там, шейку, ветчину, окорок и всякое такое. На худой конец, жареного цыпленка с чесноком. Вкуснота!
   - Да что закажешь, то и сделаем. Нет проблем.
   Дожевав последнюю ватрушку, Ксения с трудом вылезла из-за стола и, поддерживая руками выпирающий живот, прошлепала к ближайшей лавке.
   - Ох, ну и объелась же я, - пожаловалась она. - Дышать не могу. Все, Светик, большое тебе спасибо. А теперь стели мне белье, я ложусь спать.
   - Какое тебе белье?
   - Постельное, натурально: простыня, пододеяльник и наволочка.
   - Такого не держим. Погляди за лавкой - там должон быть овчинный тулуп. Вот тебе и все белье.
   - А как же личная гигиена? - возмутилась Ксения, выуживая из-под лавки ношенную-переношенную овчинную шубу, местами проеденную молью, местами затасканную до дыр. - Господи, ну и хлам!
   - Не хочешь - не стели. Спи так.
   - Да нет, уж лучше постелю. Все-таки будет помягче.
   Разложив на лавке тулуп, Ксения улеглась в ожидании скорого сна. Светлана устроилась по соседству.
   Лавка оказалась куда более жесткой, чем можно было предположить. Спать на ней было просто невозможно. По причинам анатомического характера. Через пять минут у Ксении затекла спина. Повернувшись на бок, она постаралась не думать о тяготах земной жизни, а поскорее улепетнуть в царство Морфея. Не тут-то было! То ли от жесткого и неудобного ложа, то ли от раздражения, которое вызывала в ней эта дурацкая лавка, то ли от неприятного кислого запаха, исходившего от тулупа, - пес его знает отчего, но сон, который буквально валил ее с ног последние два часа, неожиданно пропал. Битый час она ворочалась с боку на бок, охала, кряхтела, перестилала тулуп, меняла общее направление тела, воздействовала на свой мозг самогипнозом - ничего не помогало, сон не шел. Двадцать раз она прочитала "Отче наш", насчитала двести тридцать пять белых баранов и столько же черных, пятьдесят раз пропела "Пусть бегут неуклюже...", вспомнила все известные ей ругательства и бранные слова, включая матерные, которые произносила с особым удовольствием. Все напрасно, сна не было ни в одном глазу. Испытав все возможные средства и потеряв последнюю надежду, она махнула на все рукой. Села, обняла покрепче свои ноги, уткнула лицо в колени и погрузилась в печаль. Ей вспомнилась ее чудесная трехкомнатная квартирка - с нормальным, человеческим полом (дубовый паркет, между прочим!), с высокими окнами, с центральным отоплением (а не с какой-то там черной печкой-каменкой), наконец, с огромной, широчайшей, мягчайшей, удобнейшей кроватью, застеленной белоснежными простынями. Пусть неглаженными - но мягкими, ароматными и белоснежными! А поверх простыней пуховое одеяло и пуховая подушка - легкие и воздушные, невесомые, ласкающие тело теплом и негой.
   Да-с, где-то она теперь, ее чудная квартирка? Хотя нет, квартирка-то известно где - в Москве. А вот как туда попасть - это вопрос. Она вдруг осознала, что слишком увлеклась борьбой с местными злодеями и за целый день так и не узнала, что это за местность, в которой она так неожиданно очутилась, и как отсюда выбраться в какое-нибудь более человеческое место.
   - Светик, ты не спишь еще? - с надеждой в голосе спросила она.
   - Да засыпаю как будто. А ты чего?
   - Не спится. Жестко очень. Не привыкла я на лавках спать. Дома у меня знаешь какая кровать?
   - Ну?
   - Широкая и мягкая. К тому же подушка под головой. И одеяльцем прикрыться можно.
   - Не горюй. Привыкнешь. Ночку-другую помаешься, а потом!.. Как младенец спать будешь.
   - Ночку-другую! Ты с ума сошла! Не могу я ночку-другую здесь кантоваться. Мне домой надо - по-за-рез!
   - А чего тебе здесь не хватает? Крыша над головой есть, еды навалом. А какая вокруг красота! Солнце, воздух, вода... А какой лес! Какие березы! А у тебя там что, кроме мягкой постели да белых простыней?
   - Что ты, милая! - Ксения даже испугалась, представив себе, что всю оставшуюся жизнь проведет в этой убогой землянке без окон без дверей. - Я бы с удовольствием погостила у тебя пару дней, но ты понимаешь, я в таком положении... Одним словом, мне срочно надо домой. Если я не вернусь домой в самое ближайшее время, случится непоправимое - умрет дорогой для меня человек.
   - Отчего умрет-то? Если порчу навели, так это можно снять.
   - Да нет, какая там порча! Понимаешь, дело в том... Я тебе сейчас все расскажу. Этого человека зовут Гриша. Гриша - муж моей матери. Маман регулярно от него гуляет, но он, бедолага, терпит. Говорит, главное - что она возвращается. Остальное - сущие пустяки.
   - Любит, значит.
   - Да, любит ее безумно, до самоотречения. Ну так вот. А мамуля на этот раз втрескалась всерьез и надолго. Собрала манатки и умотала жить к своему новому хахалю. Вот. А Гриша, бедненький, от несчастной своей любви тает прямо на глазах. Руки хочет на себя наложить.
   - Да что ты!
   - Да. И, ты понимаешь, я обещала ему, что маман вернется к нему не позднее следующей среды. А сегодня уже пятница. Значит, у меня осталось... раз, два, три, четыре... Всего четыре дня! А я еще даже не знаю, как к этому делу приступить!
   - Да чего уж проще!
   - Проще?! Но как?
   - Да этот, хахаль-то ее, как его звать?
   - Аркадий.
   - Возьми от него клок волос, прилепи внутрь печки да приговаривай: "Как волосы Аркадия в огне тлеют и сгорают, так пусть тлеют и сгорают душа его и тело его". Ну, а как волосы-то сгорят, он целый год сам не свой ходить будет... Зачахнет.
   - Долго ждать, пока он там зачахнет, - сердито отвечала Ксения. - А к тому же в наших домах - ну, в городе, где я живу, - печек не бывает.
   - Чудные речи говоришь. Где это видано, чтобы без печки жить? Замерзнешь, поди.
   - А у нас вместо печки батареи - такие железные трубы и гармошки. По этим трубам пускают горячую воду, и от этого в домах становится тепло. А печки лет сто уж никто не топит.
   - Ну, коли печки нет, можно другое присоветовать. - Светлана на минуту задумалась, потом сказала: - Ты вот что сделай. Возьми полную чашку бараньей крови да вымажи изнутри ему тулуп. После этого его вообще никто любить не будет.
   - Господи, Твоя воля! - смеясь сказала Ксения. - Час от часу не легче. Во-первых, сейчас лето - на улице жара и тулупов никто не носит. Во-вторых, где мне взять бараньей крови, ума не приложу. А в-третьих, не такой он человек, этот Аркадий, чтобы надеть на себя шубу, измазанную кровью.
   - Не хочешь... - в задумчивости пробормотала Светлана. - Тогда так. Возьми двух лягушек и посади в муравьиную кучу. Двенадцать ночей кряду приходи к той куче и обходи ее кругом три раза. Только учти - чтобы рот на замке, все молчком. А когда обратно будешь из леса выходить, ступай задом наперед - чтобы леший не нашел тебя по следам. А на тринадцатую ночь найдешь в том муравейнике две косточки - крючок и лопатку. Если хочешь приворожить кого - прицепи ему незаметно на одежду крючок. А ежели, наоборот, желаешь оттолкнуть - прицепляй лопатку.
   Ксения слушала эту прелюбопытнейшую тираду, широко раскрыв от удивления глаза. Светлана между тем продолжала: - А не хочешь лягушек, так можно сделать из черной кошки. Кидаешь кошку в котел и кипятишь, покуда начисто не разварится. После в бульоне-то пошаришь и найдешь две такие ж косточки - крючок и вилочку. Вот Гриша пусть крючок-то возьмет и посадит матери на одежду. Говорю тебе, дело верное. Через неделю-другую матушка так к нему присохнет - раскаленными клещами не оттащишь.
   Ксению аж затрясло от гнева и отвращения: - Живую кошку варить! Господи, Твоя воля! Да как у тебя язык повернулся такое сказать!
   - Ну зачем же живую! Ты ей возьми да шею сперва сверни, а после вари себе.
   - Это живодерство! Нельзя убивать животных! Мы же люди, в конце-то концов, а не звери какие-нибудь.
   - Да ты чего загораешься? - остолбенело спросила Светлана. - Если животных не убивать, люди с голоду помрут. Испокон веков крестьяне откармливают скотину и птицу, чтобы потом зарезать и съесть.
   - Так то для еды, а кошку-то зачем?
   - В черной кошке, только совсем черной, без единого светлого волоска, заключена огромадная волшебная сила. Если владеешь косточками от черной кошки, можешь из обыкновенной шапки сделать шапку-невидимку, из любой пары туфель - ботинки-скороходы, из куска клеенки - скатерть-самобранку. И разное другое колдовство тоже делается через кошачьи косточки. Нам, колдунам, без черной кошки никуда. Сама понимаешь.
   - Никаких кошек я убивать не намерена! - с пафосом заявила Ксения. - А тем более - варить бедное бессловесное животное в кипятке. Такие бесчеловечные методы для меня неприемлемы!
   - Ну, не хочешь кошачьи косточки - сделай из лягушки, тоже надежное средство, - предложила Светлана. - Через неделю-другую твоя родительница будет ползать перед ним на коленях, перед Гришей, умоляя, чтобы он ее простил.
   - Время, Света, время, - с безнадегой в голосе сказала Ксения. - У меня осталось всего четыре дня. А твоих лягушек двенадцать дней только в муравейнике надо мариновать, а потом еще две недели ждать, пока косточка подействует. Это получается почти месяц. А у меня - всего четыре дня. Понимаешь? Тут требуется что-нибудь более быстродействующее.
   - Быстро хочешь? Ну, тогда надо делать ему отсуху. Аркадию то есть.
   - Это чтобы он разлюбил маман?
   - Так разлюбит, что глаза бы не глядели да уши не слышали.
   - Ну, и что надо делать? - с надеждой спросила Ксения.
   - Делать вот что. Взять горсть земли меж двух гор...
   - Боже... - простонала Ксения. - Ну почему у тебя все рецепты такие невыполнимые? Ну где я возьму горы, скажи, пожалуйста! У нас ближайшие горы - на Кавказе. Мне что - садиться в самолет и лететь на Кавказ за горсточкой земли?
   - Нету гор - найди два холма. Неужто и холмов нету?
   Ксения прикинула - Воробьевы горы, пожалуй, сгодятся. Кивнула: - Есть холмы. Продолжай дальше.
   - Дальше на ту землицу наговариваешь три раза: "Из избы выйду не дверьми, из двора выйду не воротами, - выйду мышьей норой, пойду собачьей тропой, спущусь под круту гору, возьму от двух гор земельки. Как гора с горой не сходится, не сдвигается, так же бы Аркадий с ... как мать зовут?
   - Алена.
   - Так же бы Аркадий с Аленой не сходился, не сдвигался. Гора на гору глядит, ни словечка не проронит, так же бы Аркадий с Аленой ни словечка не проронил. Слово мое крепко и лепко. Наговор на замке, ключ - на дне моря". Когда будешь наговаривать, над землей черти крест, как будто перечеркивай: сперва сверху вниз, потом - слева направо. Раз наговорила - два раза плюнь, сперва через левое плечо, потом через правое. Другой наговорила - опять плюнь. После третьего тоже плюнь. Потом преклони колена, наложи на себя крест, так же как над землей чертила, и скажи: "Благословен Сварог, господин мой и повелитель. Отныне и до века. Да будет так". Вот и все. А потом этой землицы подсыпь ему в кушанье.
   - В кушанье?! - Ксения сильно сомневалась в едабельности московской землицы. - А не помрет?
   - Помереть не помрет, а матушку твою в одночасье разлюбит.
   - Думаешь?
   - Не сомневайся, средство верное, надежное. Не первый год, чай, на этом свете живем.
   - Постой-ка, постой-ка, - остановила подругу Ксения. - Ведь ты сказала, что после всего надо встать на колени и благословить Сварога. Но ведь я же не могу колдовать его именем. Я же непосвященная. Или как?
   - И то верно, - удрученно отвечала Светлана. - Негоже тебе его именем колдовать.
   - Вот именно.
   - А я знаю, что мы сделаем, - вдруг обрадовалась Светлана. - Завтра же слетаем в Храм Сварога, и через три дня ты станешь полноправным членом нашего Ордена.
   - Через три дня - это поздно. Скорее нельзя?
   - Скорее не получится. Три дня перед посвящением ты должна голодать - не есть и не пить. А Верховный за это время соберет членов Ордена. На посвящении должны присутствовать все.
   - Нет, не успею, - Ксения тяжело вздохнула и помотала головой. - Не успею, - убитым голосом повторила она. - Не могу я ждать три дня.
   - Не можешь ждать три дня, - эхом отозвалась Светлана. - Что же тогда делать? Дай-ка подумать...
   В землянке повисло молчание. Светлана обдумывала выход из сложившейся ситуации, Ксения проклинала злую судьбу, так не вовремя забросившую ее неизвестно куда и неизвестно зачем. Так прошло минут десять.
   - Ну что, подруга, - окликнула Ксения, - придумала что-нибудь?
   Светлана не отвечала. Заснула, мрачно подумала Ксения. "Тоже мне подруга. Я ее, мягко говоря, от лютой смерти спасла, а она, понимаешь ли, задрыхла. Причем именно тогда, когда лучшей подруге позарез требуется помощь".
   Ксения встала, сунула ноги в лапти и осторожно, на ощупь, стала пробираться к выходу. В землянке была кромешная темень, но она смутно помнила, что выход должен быть где-то рядом. Действительно, через несколько шагов она нащупала большую деревянную щеколду. Тихонько отворив дверцу, ужом выскользнула наружу.
   Ночь была изумительная. В небе стояла полная луна - огромная, ярко-оранжевая, похожая на гигантский апельсин. В ее неверном свете раскорячистые древние березы отбрасывали смутные, причудливые тени, а их безукоризненно белые стволы светились в ночи, словно обмазанные фосфором. Лес наполняла абсолютная, пугающая, звенящая тишина, не нарушаемая ни шелестом листьев, ни треском ломающихся веток, ни скрипом столетних березовых стволов, ни криком дикого зверя или птицы.
   Вдруг совсем рядом, буквально метрах в десяти-двадцати, глухо ухнул филин. Ксения вздрогнула и непроизвольно отступила к землянке. Птица ухнула еще раз, уже не так громко. Ксения с облегчением вздохнула: кажется, ночной разбойник полетел в другую сторону. Она присела на пенек и задумалась. Как же все-таки ей вернуться домой? Хорошо бы попробовать снова попасть в тот вихрь - или смерч, или торнадо, - который, собственно, и занес ее в эту глушь. Может, он отнесет ее обратно домой? Или хотя бы поближе к дому? Ну да, в какое-нибудь более знакомое место, откуда можно доехать на электричке или, на худой конец, словить машину.
   Слегка согнув ноги в коленях, она взмахнула руками и с силой оттолкнулась от земли. Тело взмыло вверх, словно камень, выпущенный из пращи. Поравнявшись с верхушкой ближайшей березы, Ксения распласталась и, энергично работая руками и ногами, принялась описывать над поляной круги. Как всегда во время полетов, ее охватило ощущение неземного блаженства.
   Когда руки и ноги начали наливаться тяжестью, она опустилась на землю. Присела на пенек, машинально массируя натруженные бицепсы. Итак. Летать она умеет по-прежнему, и это хорошо. Плохо, что не было вихря. Или - что она не сумела в него попасть. Очень может быть, что для того чтобы попасть в вихрь, недостаточно просто взлететь. Вполне возможно, что здесь необходима комбинация нескольких факторов. Но каких? Она попыталась вспомнить вчерашнюю сцену на пустыре. Надо попытаться понять, какие обстоятельства сопутствовали возникновению вихря в тот роковой вечер. Она мысленно проиграла всю сцену от начала до конца. Вот тот рыжий подонок полоснул ее ножом по руке. Вот она вырвала руку, хорошенько его облаяла и подпрыгнула. И сразу попала в вихрь. Так при каких же обстоятельствах это произошло? Ах да, луна была полная. Скорее всего, это существенно. Но ведь и сейчас луна тоже полная. Значит, этого недостаточно. Что еще? Может быть, время? Да, точно, время. Ни для кого не секрет, что для всяких колдовских штучек, например, лучшим временем является полночь. Ксения снова прокрутила всю сцену от начала и до конца. Да, да, сомнений никаких - когда она прыгнула, часы как раз пробили полночь, она слышала, как по радио передавали сигналы точного времени. Что ж, возможно, что это второй важный фактор. К сожалению, здесь она не имеет ни малейшего понятия о времени. Сколько сейчас? Может, одиннадцать, а может, и больше. Кто его знает.
   Вдруг ее осенило - слова! Наверняка, существует какое-то заветное слово или ключевая фраза, которую она произнесла в тот раз. Ненароком, случайно. Но что же она такое сказала? Отстань? Отвали? Не лапай? Нет, что-то другое. Что-то типа "Убери свои грязные лапы, ублюдок!". Да, именно так, но только другими словами. Какими? Ксения принялась напряженно копаться в глубинах памяти. Кажется, она сказала "Провалиться мне на этом месте, если... если ты меня еще раз тронешь?" Да, что-то в этом роде.
   Ксения вскочила и со словами "Провалиться мне на этом месте, если ты меня еще раз тронешь!" с силой оттолкнулась от земли. Она легко долетела до верхушки березы, на несколько секунд зависла и медленно-медленно, словно легчайшее перышко, опустилась обратно на землю. Вихря не было.
   Облом, слова не катят, надо попробовать какие-нибудь другие. Вообще-то это вполне понятно. Допустим, она попала в какую-то иную реальность, быть может, параллельную нашему миру, как сейчас модно говорить. Значит, если принять, что сюда она провалилась, то, чтобы вернуться назад, надо... подняться?
   Ксения вскочила и с криком "Подними меня обратно в мой мир" оттолкнулась от земли и взмыла в воздух. Вихря не было.
   Следующие полчаса она провела, занимаясь лингвистическими упражнениями. Она перепробовала все возможные заклинания и их комбинации. Чего она только ни говорила! И "Вознеси меня на землю", и "Перенеси меня туда, откуда принес", и "Место назначения - город Москва", и "Улица Светлая, дом номер три, квартира тринадцать", и "В обратный путь", и просто "Эй, поехали!". Все было напрасно. Вихря не было. Во всяком случае, ей не удавалось в него попасть. Уставшая и измотанная бесконечными прыжками, она упала на колени и уткнулась лбом в пенек.
   - У-у-у! - жалобно завыла она. - Хочу домой... Хочу домой... Хочу домой... - Войдя в раж, она прижалась к пеньку грудью и принялась биться головой о неровный шероховатый срез.
   - Бум!.. Бум!.. Бум!.. - гулко разносилось в ночной тишине.
   Неожиданно ее охватил приступ острой ненависти ко всему на свете: и к этой поляне с ее тупыми березами, равнодушно взирающими на нее с недосягаемой высоты, и к этой затхлой, темной землянке с ее пыточными лавками, иначе не назовешь, и к этой идиотской красной луне, с явным неодобрением наблюдающей за ее ужимками и прыжками, и к этому дурацкому пню, причиняющему ужасные страдания ее бедной-несчастной голове... Кипя от негодования и бессильной злобы, она вскочила на ноги и с яростным криком "Хочу домой" неожиданно легко подпрыгнула в воздух. В следующую секунду небо померкло, сильнейший вихрь подхватил ее, засосал в огромную воронку и завертел на манер гигантской центрифуги. Вот оно! Свершилось. Наконец-то. Ксения с облегчением вздохнула и расслабилась, отдавшись на волю круживших ее воздушных потоков. Очень скоро она задремала.
   Ей снился Гриша. Они были на море. Роскошный песчаный пляж, яркое солнце, отраженное мириадами слепящих бликов, зеленоватое теплое море, мерно накатывающее на песок мягкой, ленивой волной. Они лежали на песке, загорали, купались, качались на волнах. Все было тихо и мирно. Неожиданно Гриша встал, стряхнул прилипшие к телу песчинки.
   - Все, я ухожу. Прощай, Ксюша.
   - Гриша, постой, куда ты? Что случилось?
   - Ты обещала вернуть мне ее к сегодняшнему дню. Где же она? Я не могу больше ждать, Ксения. Я ухожу.
   Гриша быстрым шагом подошел к воде, прыгнул и ласточкой ушел в глубину. Ксения бросилась за ним. Гриша плыл быстро, рассекая воду резкими гребками. Ксения изо всех сил молотила по воде руками, однако угнаться за Гришей ей было не под силу. Расстояние между ними увеличивалось с каждой минутой. Наконец Гриша остановился. Он перевернулся на спину и закрыл глаза, отдавшись на волю волн. Это позволило Ксении несколько сократить расстояние. Когда между ними оставалось метров десять-пятнадцать, Гриша повернулся в ее сторону и со словами "Прощай, Ксюша" стремительно ушел под воду. Ксения ахнула. Подгоняемая адреналином, она преодолела эти десять метров в считанные секунды. Набрала в грудь побольше воздуха и ушла на глубину. Море здесь было глубокое, и доплыть до дна ей не удалось. Пробкой выскочив из воды, судорожно хватая ртом воздух и отплевываясь, минуту-другую восстанавливала дыхание. Глубоко вдохнула и снова нырнула вниз. Так она ныряла двенадцать раз, описывая круг вокруг злополучного места. На тринадцатый она его нашла - неподвижное тело с раскинутыми в стороны руками безвольно лежало на обвитых водорослями камнях. Подхватив тело одной рукой, Ксения принялась яростно выгребаться наверх. Она возблагодарила Бога за то, что Гриша был худ, почти тщедушен. Будь он потяжелее, ей ни за что не удалось бы его вытащить.
   Добравшись до поверхности, она отдышалась и, работая попеременно то правой, то левой рукой, как могла быстро потащила тело к берегу. От тяжелой ноши она довольно быстро уставала - приходилось останавливаться и полминутки отдыхать. Когда до берега оставалось метров тридцать, силы окончательно покинули ее. Она была не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Ее сознание померкло, и тело начало медленно погружаться в воду. От первых капель воды, попавших в легкие, она закашлялась и как будто очнулась. Смерть, коснувшаяся ее своим ледяным дыханием, привела ее в ужас и одновременно прибавила сил истощенным непомерной нагрузкой мышцам. Задыхаясь и чуть не плача от боли, она преодолела последние метры, нащупала ногою твердое дно и, не останавливаясь, выволокла тело на берег. В изнеможении она рухнула рядом с покойником, однако уже в следующую минуту вскочила, выставила вертикально коленку, положила утопленника на коленку животом и, вытащив запавший в глотку язык, принялась ритмично давить на диафрагму, удаляя из легких морскую воду. Затем, положив самоубийцу спиною на песок, выгребла у него из горла пучок водорослей и приникла губами к посиневшим, но еще теплым губам, пытаясь раздуть в этом жалком теле затухающую искру жизни.
   Через десять минут сердце покойника слабо стукнуло. Раз... два... три... В ответ ее собственное сердце заколотилось как сумасшедшее. Продолжая делать искусственное дыхание, она одновременно ритмично сдавливала Гришину грудную клетку ладонями. Еще через пять минут покойник слабо дернулся и с клекочущим звуком втянул в себя воздух, в следующую секунду захлебнувшись сиплым каркающим кашлем. Ксения осторожно посадила его, продолжая массировать область сердца. Через минуту кашель прошел, больной отдышался и бессильно откинулся обратно на песок. Ксения упала рядом и потеряла сознание.
   Когда она очнулась, она стояла на вчерашнем пустыре и, по всем признакам, это уже был не сон. Отвратительных вонючих бомжей, покушавшихся на ее честь, нигде не было видно; о том, что случилось здесь вчера ночью, напоминали лишь опрокинутые ящики да остатки угощения, впопыхах забытые перепуганными сластолюбцами.
   Ксения бегло оглядела свой прикид - бриджи, футболка, кроссовки "Адидас" - все, как вчера. Из раны на руке маленьким фонтанчиком била алая кровь - создавалось такое впечатление, что удар был нанесен минуту назад. Ксения немало удивилась этому обстоятельству: ведь она сутки провела в этом странном месте, кишащем ведьмами и колдунами. И, кстати, вечером, после ужина в Светланином жилище, она как раз проинспектировала свою руку - рана давно уж перестала кровоточить и даже затянулась тонкой свежей кожицей. А теперь она снова стоит на пустыре и кровища хлещет, как будто ее только что полоснули ножом. Что все это значит? Что все эти ведьмы и колдуны - не более чем плод ее разыгравшегося воображения? Что все это привиделось ей во сне? Что ж, это нетрудно проверить.
   Сунув руку за пазуху, она выудила подаренный Светланой амулет, болтающийся на тонком шелковом шнурке. Но, может, и амулет - тоже плод ее воображения? Пардон, но ведь она его не только видит, но и чувствует рукой - он твердый, гладкий, прохладный, костяной. Шнурок тоже вполне осязаем: например, она может перетянуть им свой палец: пальцу больно, он даже посинел от недостатка крови. Нет-нет, амулет совершенно реален, это полноценный физический объект. Но если так, тогда, очевидно, все эти невероятные события происходили на самом деле. Значит, были и ведьма Велимира со своей крутящейся избой, и колдунья Светлана, лихо управляющая летающей ступой, и радушный волхит Радомир, охочий до женской красоты, и странный домик без единого окошка, по самую крышу вкопанный в землю. Значит, все это было. Но когда? Что ж, это тоже нетрудно выяснить. Ксения развернулась и быстро зашагала к гаражам.
   Войдя в квартиру, она тут же бросилась к компьютеру, не обращая ни малейшего внимания на радостно скачущего Барбоса, вознамерившегося во что бы то ни стало лизнуть "мамочку" в нос. Включив процессор и дождавшись окончания загрузки, она бросила жадный взгляд на панель инструментов. Ноль ноль часов тридцать минут. Ага, понятно. Теперь дата. Сгорая от любопытства, раскрыла встроенный календарь - и кровь прилила к вискам, спине стало жарко. Девятое июля! Это же фантастика! Просто невероятно! Восьмого июля около половины двенадцатого ночи она вышла из дому и отправилась на пустырь. Почти сразу после полуночи - было уже девятое июля - ее подхватил вихрь. А теперь произведем небольшой расчет. Сейчас полпервого ночи. Где-то минут десять она проторчала на пустыре, пялясь на свою кровоточащую руку (Ксения взглянула на рану - кровь до сих пор сочилась, надо бы перевязать, иначе перемажется вся мебель, постель, одежда). Итак, десять минут она размышляла, потом пошла домой. Обратная дорога заняла где-то минут двадцать. Итого - около тридцати минут. Все сходится! Вихрь вернул ее на пустырь где-то около полуночи, девятого июля. То есть приблизительно в тот же самый момент, в который ее засосало в эту гигантскую воздушную воронку, когда она нечаянно произнесла "Провалиться мне на этом месте...". В ту же минуту, в тот же час и в тот же день! И в то же самое место, кстати, если уж быть точным. Так-так-так... Тогда что же это у нас получается? А получается вот что... От возбуждения Ксения вскочила со стула и забегала взад и вперед по комнате, лихорадочно обдумывая этот загадочный феномен.
   "Первое. Мир колдунов и ведьмаков находится вне нашего мира, за пределами нашей реальности. И похоже на то, что этот колдовской мир использует не только другое пространство, но также и другое время. Наше время и их время совершенно не связаны между собой. Впрочем, это только гипотеза. Вполне возможно и другое объяснение. Вполне возможно, что эта фишка со временем - всего лишь особенность той машины, которая переносит меня из одного мира в другой. Может, она так устроена (или запрограммирована), чтобы возвращать меня обратно в наш мир ровно в тот момент времени, когда я из него вышла? Кому-то, стало быть, нужно, чтобы сохранялась видимость непрерывности моего земного бытия. Кому, интересно знать? И зачем?"
   Так или иначе, но этот замечательный феномен раскрывал перед ней неограниченные возможности. Первое и главное: она может прожить две жизни! Одну - здесь, на земле, другую - в колдовском мире. Ведь она могла бы прогостить у Светланы ... да хоть десять лет - и все равно вернулась бы сюда девятого июля две тысячи первого года, в 00 часов 05 минут. Ксения, у которой от возбуждения задрожали коленки, плюхнулась обратно в кресло и прижала ладони к пылающим щекам. Ведь это можно совершенно спокойно вести двойную жизнь, и ни одна живая душа об этом не только не узнает - даже не догадается. Более того - просто не поверит, даже если попытаться кому-то что-то объяснить. Пожалуй, чего доброго, еще упрячут в психушку.
   Ксения посмотрела на часы: второй час ночи. Надо обработать рану да ложиться спать. Зевая, она выключила компьютер и тихонько прошлепала на кухню. Варить ранозаживляющий отвар не хотелось - слишком поздно, пора спать. Залила рану зеленкой и наскоро замотала бинтом. "Если к утру не затянется, тогда уж сварю зелье и обработаю".
   Разбирая постель и стаскивая с себя одежду, Ксения вдруг почувствовала, что совершенно вымоталась - как физически, так и морально. Несмотря на то что, кроме амулета, не было никаких объективных доказательств того, что она побывала в другом мире, - сейчас больше, чем когда-либо, она была уверена, что именно так оно и было. Не один только мозг хранил воспоминания о невероятных событиях, участницей которых ей довелось стать, - тело тоже хранило память о пережитом. Побаливала спина - от лежания на жесткой, как камень, лавке; саднили щиколотки и шея, безжалостно искусанные кровожадным таежным гнусом; гудели ноги, исходившие не один километр по холмам и крутым обрывам; во всем теле чувствовалась усталость и упадок сил, вызванные чрезмерным возбуждением и пережитым стрессом.
   Ксения с наслаждением заползла в свою широчайшую, мягчайшую и удобнейшую постель, вытянула руки и ноги и расслабилась, погружаясь в пучину неги и неземного удовольствия. "Никогда бы не подумала, что простое лежание в обыкновенной постели может довести человека почти до оргазма". Последнее, о чем она подумала, засыпая: "Эх, не стоило так спешить, надо было недельку-другую погостить у Светланы. А что? Стала бы полноправным членом Ордена Сварога. Это же здорово: сидишь и целыми днями колдуешь. Кайф! А не то так собрали бы десяток добровольцев, пошли бы войной на Бабу-ягу... С Радомиром, опять же, неплохо было бы познакомиться поближе... Э-э-эх, мать честная, знала бы - не спешила!"
  

Глава 13

   - За милых дам! - Аркадий поднялся, грациозным движением подцепил рюмку и одарил Ксению самой обворожительной улыбкой. Потом с легким поклоном улыбнулся Алене. И так в продолжение всей своей речи смотрел то на Ксению, то на ее мать. - Сегодня поистине счастливейший день в моей жизни. День красоты и наслаждений. - Он сделал юношески-восторженное лицо и с чувством сказал: - Прекраснейшие из женщин, обворожительные, обаятельные и фантастически красивые - удостоили меня своим вниманием. Я благодарен небу за этот вечер. Воистину я чувствую себя избранником богов - простым смертным, прихотливой волей богов вознесенным на Олимп. За ваше здоровье, счастье и процветание. - Изящным движением поднеся рюмку к губам, он выпил ее содержимое настолько грациозно и непринужденно, что Ксению охватило острое чувство зависти. На фоне этого эталона изыканности и безукоризненных манер она чувствовала себя неуклюжей деревенской дурой.
   В общем, она вполне понимала свою мать. Устоять против такого кавалера - совершенно невозможно. Во-первых, красавец. Жгучий брюнет с короткими, идеально уложенными волосами, высоким гладким лбом, тонким греческим носом, большим чувственным ртом, живыми проницательными глазами и в меру волевым подбородком. Во-вторых - манеры. В каждом его движении, во взгляде, в посадке головы, в походке, в жестах, в том как он сидел, ел, пил, стоял, говорил - во всем сквозило исключительное изящество, изысканность манер и благородство. В-третьих - улыбка. Улыбался он так мило и трогательно, что у собеседника таяло сердце и объятия раскрывались сами собой. В-четвертых - одежда. Одевался он так, как будто изо дня в день ходил не по земле, а по подиуму и миллионы жадных взглядов были устремлены на его костюм, который ни при каких обстоятельствах не должен был обмануть ожидания поклонников. В-пятых - речь. Он мог вести беседу на любую тему; говорил гладко и непринужденно, был в меру насмешлив и ироничен. Говорить с ним было бы истинным наслаждением для самого придирчивого эстета. Но самым замечательным его достоинством был, несомненно, его голос. Мелодичный, мягкий и нежный, он ласкал слух и завораживал, словно музыка, извлекаемая из струн божественного инструмента.
   Да, Ксения вполне могла понять чувства своей матери. Да даже она сама, заочно ненавидевшая этого "самовлюбленного хлыща", при первой же встрече была сражена наповал его голосом, улыбкой и обаянием и только мысль о несчастном, страдающем Грише помогла ей удержать свои чувства в равновесии.
   Эта первая встреча состоялась в воскресенье. Под предлогом не-надо-ли-чем-нибудь-помочь Ксения навестила "молодых" в их новом семейном гнездышке, дала парочку дельных советов, пригласила на ужин и под шумок сняла с Аркашиного плеча несколько черных как смоль коротких волосков.
   Волосы (или ногти, или кусочек кожи, или какие-либо иные фрагменты Аркашиной плоти) требовались для приготовления "остудного" зелья, рецепт которого очень кстати обнаружился в бабушкином "Талмуде". Состав зелья был предельно прост: спирт, вода, несколько трав, медвежий коготь и, соответственно, несколько волосков с Аркашиной головы. Для придания зелью "неотразимой силы" в книге рекомендовалось наговорить на него колдовские слова. Слова сильно отличались от тех, которые ей присоветовала Светлана: "Стану не помолясь, пойду не благословясь, из избы не дверьми, из ворот не воротами - выйду подвальным бревном да дымным окном в чисто поле. В чистом поле бежит река черна, по той реке ездит черт с чертицей и водяной с водяницей; в одном челне не сидят, в одно весло не гребут, одной думы не думают. Так бы и Алена с Аркадием на одной лавке не сидели, в одно окно не глядели, одной думы не думали. Слова мои на замке, ключ - на дне моря".
   По всей видимости, главная сила "остудного" зелья заключалась именно в наговоре. Наговор следовало читать двенадцать раз подряд, четко и раздельно, но шепотом, склонясь лицом над самой плошкой, при этом зелье ни в коем случае не должно быть горячим (иначе слова может "сдуть" паром), а все окна в комнате следовало плотно притворить (иначе слова может "сдуть" ветром или сквозняком).
   Ксения долго думала, как заставить Алену выпить зелье. Не скажешь же матери с бухты-барахты: "Я тут прикупила одну чудодейственную настойку. Выпей, пойдет тебе на пользу". Ну да, маман ведь наверняка знакома с основами колдовства, поэтому легко может заподозрить неладное. Промучившись без толку несколько часов, Ксения решила наконец попробовать зелье на вкус. Жидкость оказалась на удивление похожей на знаменитую чешскую "Бехеровку". Тут уж решение пришло само собой. Сбегав в ближайший винно-водочный магазин, она купила бутылку "Бехеровки" и, слив жидкость в пустую банку, наполнила тару "остудным" зельем.
   Конечно, с педагогической точки зрения правильнее было бы сварить зелье "на остуду Аркадия к Алене". Тогда не она бы его бросила, а он ее - и это было бы для маман хорошим уроком. С другой стороны, что там ни говори, а это чертово зелье - нечестный ход. И Ксения никогда бы не сделала этот ход, если бы Гришина жизнь не висела на волоске. Но, коль скоро она вынуждена нанести удар ниже пояса, пусть этот удар достанется кому угодно, только не Алене. Все-таки мать, а не чужая тетка.
   И вот теперь они сидят за столом на Ксениной просторной кухне и все трое под видом "Бехеровки" пьют зелье "на остуду Алены к Аркадию". Пьют все трое и из одной бутылки - чтобы у гостей не возникло ни малейшего подозрения. Жаль, конечно, что приходится самой травиться какой-то неизвестной гадостью, но чего не сделаешь ради спасения любимого Гриши? Тем более что ей приснился этот ужасный сон, в котором Гриша пытается покончить счеты с жизнью. Конечно, нет никаких оснований считать, что сон вещий. Но почему-то ее упорно преследовала мысль, что этот сон пророчит будущее, в иносказательной форме, конечно. Наверное потому, что это был не обычный сон. Она ведь на самом деле не спала, а была в процессе перехода из одного мира в другой. Это обстоятельство казалось ей весьма важным.
   Ксения отхлебнула из рюмки и изобразила на лице наслаждение: - Обожаю "Бехеровку". До чего вкусный напиток! - не удержалась она от рекламы продукта собственного изготовления.
   - А мне кажется, что она какая-то странная, - с задумчивым видом заметила мать. - С каким-то странным привкусом. А? Что скажешь, Аркаша?
   - Ну что ты, мой ангел, - ласково отвечал Аркадий, - самая натуральная "Бехеровка", первоклассный продукт.
   Сказал явно из вежливости - ведь некрасиво же хаять еду и питье, которые потребляешь на халяву, тем более в гостях. "Ну Аркадий! Ну душка! Ну спасибо - подыграл. И что бы я без тебя делала?"
   Ксения чуть смущенно улыбнулась и в благодарность решила порадовать влюбленных комплиментом: - Вы с мамой так хорошо смотритесь! Такая в высшей степени гармоничная пара! Не хотите сняться для обложки какого-нибудь добропорядочного семейного журнала?
   "Молодые" посмотрели друг на друга и весело рассмеялись.
   Ксения ничуть не покривила душой - эти двое идеально дополняли друг друга. Он - смуглый, с угольно-черными короткими волосами. Она - крашеная блондинка, тщательно уложенные волосы мягкой волной спадают на мраморно-белые плечи. У него глаза темные, слегка раскосые. У нее - огромные, круглые, голубые, бездонные, опушенные длинными, умело накрашенными ресницами. Он - атлет со скульптурно развитой мускулатурой. Она - женственная, миниатюрная Венера с пышным бюстом, осиной талией, стройными икрами и слегка округлыми бедрами. "Ни за что не скажешь, что ей пятьдесят семь. Ни за что. Двадцать восемь, не больше. Вот разве что взгляд выдает умудренную опытом даму преклонных лет".
   Они сидели уже около двух часов. Горячее было подано и благополучно съедено, на столе стояли полупустые чашки с чаем и недоеденный десерт. Последние полчаса Алена сидела мрачнее тучи, то и дело бросая неодобрительные взгляды на Аркадия и Ксению, которые с воодушевлением обсуждали особенности древнеславянской религии.
   - Утка с головой коня? - Аркадий восхищенно покачал головой, разглядывая Ксенин амулет, который ей подарила Светлана. - Я видел такую же штуку в каком-то музее, не то в Вологде, не то в Костроме. А что означают сии загадочные животные?
   - Это скорее символ, а не мифическое животное.
   - Символ какого-нибудь бога?
   - Не совсем. Сейчас объясню. Славянский бог солнца - Дажьбог - ездит по небу в колеснице, запряженной четверкой белых златогривых коней с золотыми крыльями. А вот море-океан бог переплывает в ладье, запряженной водоплавающими птицами - утками, гусями, лебедями.
   - Ах, вон оно что. Утки возят Дажьбога по морю, кони - по небу.
   - Да. Поэтому талисманы в виде уткоконей были чрезвычайно популярны у восточных славян.
   - Забавно, забавно, - с улыбкой пробормотал Аркадий. - Но зачем богу солнца понадобилось плавать по морю?
   - А-а, ты, наверное, забыл, как у древних славян была устроена вселенная?
   - Да, что-то не припомню, - лукаво усмехнулся Аркадий.
   - Тогда слушай. Грубо говоря, вселенная - это яйцо. Желток - это Земля, белок - океан. Земля разделена на два мира - Верхний, населенный людьми, и Нижний, мир мертвых. Поскольку земля вкруговую окружена океаном - из одного мира в другой можно попасть только по воде.
   - Ясно. А богу солнца зачем-то надо в мир мертвых?
   - А как же! Ведь днем солнце светит миру живых, а ночью - миру мертвых. Причем, заметь: в Верхнем мире солнце движется с востока на запад, то есть против часовой стрелки. А в Нижнем мире наоборот - с запада на восток, то есть по часовой стрелке.
   - Любопытно, - охотно признал Аркадий.
   - Отсюда, кстати, две свастики - одна изображает верхнее солнце, другая - нижнее.
   - Не знал, что славяне использовали свастику. Мне казалось, что изначально это буддийский знак. Так называемый "мандзи".
   - Славяне тоже использовали свастику.
   - И что же она означала у славян?
   - Свастика происходит от креста - священного знака солнца. Когда им вздумалось нарисовать катящееся солнце - как колесо солнечной колесницы - они пририсовали к кресту поперечные штрихи. Вот и получилась свастика. Ясно, что поперечные штрихи можно расположить двояким образом - либо по часовой стрелке, либо против. Когда они направлены по часовой стрелке, получается ночное солнце, потому что ночное солнце, в Нижнем мире, движется с запада на восток. Кстати сказать, фашисты взяли именно этот вариант свастики. А свастика, у которой штрихи идут посолонь, то есть по солнцу, а значит, против часовой стрелки, - такая свастика была символом дневного солнца.
   - Изумительно, - с чувством воскликнул Аркадий, с неподдельным восхищением глядя на Ксению. Как человек воспитанный и претендующий на знание хорошего тона, он на нее не пялился и не пускал в открытую слюни, и тем не менее Ксения готова была поклясться, что это "изумительно" относится вовсе не к свастике, а, скорее, к ее откровенно вызывающему декольте.
   - Все, Аркадий. Довольно, - резко сказала Алена и поднялась. - Мы опоздаем на спектакль. Она смотрела без тени улыбки, угрюмо-недовольная мина стерла с ее лица его обычное обаяние и привлекательность.
   Аркадий заметно изменился в лице и внимательно посмотрел на подругу. С того самого момента как закрутился их фантастический роман, он был кем угодно: Аркашей, Аркашенькой, Кешенькой, Кесунчиком, птенчиком, солнышком, красавчиком - кем угодно, но только не Аркадием. Холодный, почти враждебный тон привел его в полное недоумение и замешательство. Он, однако, решил сохранять спокойствие.
   - Да, мой ангел. Сию минуту. На секунду только отлучусь и идем.
   Не дожидаясь, когда Аркадий выйдет из туалета, мать надела свой модный пиджак, взбила перед зеркалом и без того идеально лежащие волосы и, хмуро глядя на свое отражение, нетерпеливо забарабанила пальцами по тумбочке.
   - Все, Аленушка, я готов.
   Наскоро попрощавшись с хозяйкой, "молодые" поспешно ретировались. Лишь только они вышли на улицу, Аркадий озабоченно спросил: - Ален, что случилось? Я что-то не так сказал? Ты ревнуешь меня к дочери? В чем дело?
   - Ни в чем, - последовал мрачный ответ.
   Весь путь до театра проделали в полном молчании. В метро, когда поезд начал тормозить и Алена, покачнувшись, ухватилась за поручень, он было обнял ее за талию, но был награжден столь суровым взглядом, что почел за лучшее убрать руку и даже немного отступить назад.
   В театре, как всегда, была тьма народа. Давали "Ящерицу" Володина. Аркадий едва замечал, что творится на сцене; то и дело поглядывая на свою спутницу, он лихорадочно перебирал в уме свои слова и поступки, пытаясь понять, чем же вывел ее из себя. Алена сосредоточенно и мрачно смотрела на сцену, но казалось, что мысли ее витают где-то далеко.
   В антракте оба, не говоря ни слова, вышли в фойе и стали медленно прохаживаться взад и вперед по залу. Молодая симпатичная брюнетка подошла сзади и тронула Аркадия за плечо.
   - Марина! Какими судьбами! - радостно-возбужденный, Аркадий расцеловал девушку в обе щеки.
   - Да я приехала на недельку к подруге. Вот, бегаем целыми днями по Москве, осматриваем Кремль и все такое прочее. А ты что тут делаешь?
   - Я? Я здесь тоже с подругой. Познакомься: это Алена. Ален, это Марина.
   - Рада познакомиться, - весело прощебетала девица.
   Алена едва заметно кивнула и демонстративно отвернулась.
   - Ну, рассказывай, - потребовал Аркадий. - Как твои дела? Учишься?
   - Ну да. Сессию вот сдала, решила недельку отдохнуть перед практикой.
   - Как сдала?
   - Да ничего, троек нет.
   - Ты у меня молодчина. Ну, а родители как?
   - Предки-то? Да нормально, а что им сделается? Вот, в Турцию умотали - загорать. А-а, вон и моя Машка, - радостно сообщила Марина. - Ладно, Кешенька, я пойду. Как-нибудь увидимся. - Чмокнув Аркадия в идеально выбритую щеку, она побежала в другой конец фойе.
   - Кто она? - глухо спросила Алена, повернувшись к Аркадию лицом, но старательно избегая его взгляда.
   - Моя крестница, дочь моего школьного товарища.
   - Ага, - удовлетворенно сказала Алена, изобразив на лице многозначительную мину. - Я смотрю, ты неравнодушен к молоденьким девушкам. Что ж, в этом нет ничего дурного...
   - Алена, перестань, - умоляюще произнес Аркадий, с опаской поглядывая по сторонам. Он панически боялся публичных сцен.
   - Не перебивай! - повысила голос Алена. - Я говорю, в твоем пристрастии к молодым девицам нет ничего дурного, - мрачно повторила она. Аркадий затравленно молчал, боясь своим вмешательством еще больше накалить атмосферу. - Но чего я действительно не понимаю, - желчным голосом продолжала Алена, - так это зачем ты морочишь голову мне? - с пафосом вскричала она.
   На этот почти истерический крик со всех сторон повернулись головы; на Аркадия и Алену смотрели с плохо скрываемым веселым любопытством; вокруг стали собираться зрители, охочие до чужого грязного белья. Аркадий, побледневший, со стиснутыми зубами, схватил Алену за руку и потащил в дальний конец зала, где было чуть поменьше народу. Толпа, заинтригованная, немедленно последовала за ними. Загнав женщину в угол, Аркадий с жаром зашептал: - Аленушка, я тебя умоляю. Я не питаю никаких нежных чувств к своей крестнице. Я не знаю, с чего ты это взяла...
   - Он не питает! - Алена саркастически рассмеялась. - Скажите, пожалуйста. Он целует ее в губы, он кладет ей руки на талию и при этом он не питает...
   - Алена, ты сошла с ума! - в гневе вскричал Аркадий, уязвленный до глубины души беспочвенным обвинением. Он оглянулся - все глаза были устремлены на него и на Алену, но теперь уж ему было все равно. - Где ты видела, чтобы я целовал ее в губы? Где ты видела, чтобы я держал ее за талию?
   - По-твоему, я слепая? Стояла рядом и все прекрасно видела.
   - И ты видела, что я целовал ее в губы?
   - Очень отчетливо.
   - В таком случае у тебя галлюцинации. Тебе надо лечиться.
   - Ну да, конечно, - свистящим шепотом произнесла Алена. - Свалить свою вину на другого, да еще навесить на него клеймо шизофреника. Беспроигрышная тактика.
   - Алена, - устало сказал Аркадий. - Поверь, я не питаю пристрастия к молоденьким девицам, я к ним никогда и близко-то не подходил.
   - Ложь, ложь, ложь! - закричала Алена. - Каждое слово - ложь! А сегодня у Ксюши? Да ты только и делал, что смотрел ей за декольте.
   - Ты лжешь! - прошипел Аркадий, сверля Алену ненавидящим взглядом. - Ты старая капризная тетка, ревнующая мужчин ко всем, кто хоть сколько-нибудь моложе тебя.
   - Что ты сказал? - медленно проговорила Алена, угрожающе надвигаясь на обидчика. Аркадий непроизвольно попятился. - Ну-ка повтори это еще раз. Я - старая капризная тетка?
   - Да, старая! - с вызовом выпалил Аркадий. - Тебе пятьдесят семь лет, и никуда ты от этого не денешься!
   - Ах ты, негодяй! - завопила Алена. Кровь бросилась ей в лицо, губы побелели от ярости, глаза метали громы и молнии. Она размахнулась и со всей силы ударила Аркадия по щеке.
   Аркадий отпрянул и приложил ладонь к горящей скуле - горящей не столько от боли, сколько от унижения. Трясясь от гнева, он раскрыл было рот, чтобы выдать ей еще какую-нибудь гадость, но в последний момент сдержался. Его лицо разгладилось, на губах заиграла презрительная усмешка и он сказал, громко и отчетливо, на весь зал: - За что ты меня хлещешь? Ведь я сказал чистую правду. Ты - старуха. Тебе пятьдесят семь лет. А теперь можешь ударить меня еще раз. А я еще раз с удовольствием это повторю.
   Алена сникла. Опустившись на скамейку, она закрыла лицо руками и тихонько всхлипнула. В толпе послышался ропот возмущения. Раздались неодобрительные возгласы:
   - Ну зачем он так?
   - И как людям не стыдно скандалить в общественном месте!
   - Какая жестокость!
   - Эх, мужчины, мужчины!
   Женский голос с чувством процитировал из античной классики: - O tempora! O mores!
   - Врежь ему еще, - посоветовала полная одышливая дама с лошадиной физиономией и бесцветными водянистыми глазами.
   Прозвенел звонок. Зрители повалили в зал, весьма довольные, что и в антракте удалось посмотреть занимательный спектакль. Алена поднялась и, зацепившись взглядом за носки собственных туфель, медленно побрела к выходу.
   Через сорок минут она была у дочери. Ксения нисколько не удивилась, она предполагала, что через какое-то время маман явится - плакаться в жилетку.
   - Негодяй, мерзавец, подонок, гаденыш, подлец, болван, дурак, скотина, сволочь, мразь, слизняк, свинья, шелудивый пес, кобель, гнусный, отвратительный тип, смердящий нужник, сосуд с нечистотами, шакал, жалкий червяк... - Алена методично перебирала свой словарный запас на предмет ругательных слов и выражений. Таковых оказалось немало.
   Она сидела за кухонным столом и с ненавистью смотрела в чашку с чаем, заваренным заботливой Ксениной рукой. Ксения намеренно хлопотала возле плиты, стараясь скрыть от родительницы свой виноватый взгляд.
   - Да ты успокойся, - ласково говорила Ксения, перетирая давно высохшую на сушилке посуду. - Не переживай. Чего ты себя терзаешь? Обидел он тебя - ну так выкинь его из головы и наслаждайся жизнью.
   - Обидел? - негодующе взвилась Алена. - Да он надо мной просто надругался. Это ж только подумать - назвать меня старухой перед целой толпой народа. Ты старуха, тебе пятьдесят семь лет, - презрительно передразнила она. - Старуха... Да что он понимает, этот безмозглый тупица? Я - старуха?! Да я выгляжу не больше чем на тридцать.
   - Даже на двадцать восемь, - охотно поддакнула Ксения, с грохотом водворяя тарелки на место. - Он просто не умеет ценить настоящую красоту.
   - Вот именно. Млеет от пустоголовых молоденьких вертихвосток.
   - Ну и пусть себе млеет. Ты что - будешь ему навязываться?
   - Я - навязываться?! - вскипела мать. - За кого ты меня принимаешь? - надменно поинтересовалась она. - Мне нет нужды никому навязываться. Любой мужчина будет счастлив ползать передо мной на коленях. Я буду навязываться... ишь чего выдумала! - проворчала она, неодобрительно косясь на Ксенину спину.
   Ну, насчет любого - это она загнула, рассеянно подумала Ксения. Вслух, однако, сказала: - И то верно. Этих мужиков - как собак нерезанных. Бери любого и лепи из него, что хочешь.
   - А ну их всех к лешему! - с чувством сказала мать. - Пожалуй, будет лучше, если я немного отдохну от всей этой братии. Знаешь, ужасно хочу домой. Соскучилась по своей кровати, по своим занавескам, по... Грише.
   - Купить тебе билет? - предложила Ксения, стараясь ничем не выдать своего ликования.
   - Да нет, спасибо. Сама куплю.
   - Когда едешь?
   - Завтра. Сегодня просто не в силах никуда двигаться.
  

***

   - Алло, Ксюша. - Голос вялый, безжизненный.
   - Гришенька, здравствуй. Не грусти, мой родной - скоро твои мучения закончатся.
   - Да, это верно, - удивленно подтвердил Григорий. - Действительно - скоро закончатся. - Долгая пауза. - Я, Ксюша, звоню попрощаться.
   - В каком смысле? - насторожилась Ксения. - Ты что, уезжаешь?
   - Уезжаю? - невесело усмехнулся Гриша. - Ну да, отбываю в мир иной.
   - Что ты мелешь? - строго спросила Ксения.
   - Ксюша, я прошу тебя. Не надо со мной разговаривать в таком тоне.
   - В каком, солнышко?
   - Будто я сумасшедший, или ребенок, или в стельку пьян.
   - Хорошо, милый, - терпеливо отвечала Ксения. - Тогда расскажи мне, пожалуйста, куда ты собрался ехать.
   - Я собрался умереть, Ксюша.
   - Можешь не умирать, дорогой, - мама вернулась. Едет домой. Завтра в восемь утра будет на Московском вокзале. Можешь встретить ее, если хочешь. Поезд 1308К, пятый вагон.
   - Ксюша...
   - Можешь не благодарить, я ведь обещала тебе ее вернуть. Вот, значит, возвращаю. Получай свою ненаглядную назад.
   - Ксюша...
   - Ты что, не рад? Что-то голос у тебя какой-то несчастный. Ты, часом, не заболел?
   - Ксюша! - мученическим голосом простонал Гриша. - Все это ни к чему. Слишком поздно.
   - Что поздно, Гриша?
   - Когда она приедет, я буду мертв.
   - Господи, Гриша! - взмолилась Ксения. - Объясни же толком, что случилось? Почему ты будешь мертв?
   - Я выпил седуксен, Ксюша.
   - Ты выпил седуксен? - в ужасе вскричала Ксения. - Боже мой! Но почему? Мы же с тобой договорились. Ты обещал ждать две недели и ничего не делать!
   - Ксюша, я не смог. Просто не выдержал. Нервы совсем сдали. Пошел в аптеку, купил и выпил.
   - Но как же так? Ведь она же вернулась! Она едет домой!!!
   - Откуда мне было знать?!
   - О, я идиотка! Не позвонила. Хотела сделать сюрприз. Боже мой, что же теперь делать?
   - Ничего не делать. Я устал, Ксюша. Лучше мне умереть, честное слово.
   - Не говори ерунды! - прикрикнула Ксения. - Давно выпил таблетки?
   - Да вот как выпил, так сразу и позвонил. Хотел попрощаться, пока язык во рту ворочается.
   - Таблеток много съел?
   - Пачку, шесть штук.
   - О Боже! - Ксения на минуту замолчала, обдумывая ситуацию. - Гриша, слушай сюда. Делаешь ровно три вещи, в таком порядке. Первое - звонишь в "скорую" и рассказываешь им все, как есть. Второе - открываешь входную дверь, чтобы медики смогли войти в квартиру. Третье - выпиваешь два литра воды и суешь два пальца в рот. Ты меня понял?
   - Понял, - неохотно отозвался Григорий.
   - Ты сделаешь то, что я сказала?
   - Постараюсь.
   - Давай, милый, давай. Только не тяни, умоляю. Тут каждая минута дорога. Все, Гриша, отключаюсь, буду звонить через двадцать-тридцать минут.
  

***

   - Алло, Ксюша. - Голос неуверенный, встревоженный, слегка дрожащий.
   - Здравствуй, мама.
   - Ты знаешь, здесь творится что-то очень странное. Прихожу домой - входная дверь настежь, квартира пуста, повсюду валяются шмотки, табуретки опрокинуты, какие-то тазики, мокрые полотенца, пузырьки... Ума не приложу, что означает весь этот бардак. И главное - где Гриша?
   - Гриша в больнице, мама. В пятнадцатой горбольнице.
   - Господи, что случилось? - в ужасе вскричала Алена.
   - Он пытался покончить с собой.
   - Что?! Гриша?! Гриша покончил с собой?! - на другом конце провода послышались громкие рыдания.
   - Успокойся, мама, он жив. Лежит в реанимации.
   - Слава Богу! - мать тут же прекратила рыдать и издала шумный вздох облегчения. - А что говорят врачи? Они его вытащат?
   - Говорят, состояние средней тяжести. Что это означает, я не знаю.
   - Но он... будет жить? - подобострастно и заискивающе спросила мать, как будто от Ксении зависело, будет он жить или нет.
   - Я очень на это надеюсь.
   - Но что говорят врачи? - упорствовала мать.
   - Я уже сказала, что они говорят - состояние средней тяжести. А человеческих слов из них клещами не вытянешь. Впрочем, знаешь что? - сердито прибавила Ксения. - Можешь поехать в эту долбанную горбольницу и узнать все из первых рук.
   - Разумеется, милая, разумеется. Сейчас только душ приму, перехвачу кусок хлеба и полечу.
   - Там где-то на столе санитар оставил листок с адресом и как проехать.
   - А, хорошо. Поищу. - Мать на минуту замолчала. Потом спросила, робко и неуверенно: - А как он... ну... пытался... ну... что он над собой сделал?
   - Сожрал пачку седуксена.
   - Господи, вот глупенький!
   - Мама, Гриша не глупенький, - рассердилась Ксения. - Он два месяца жил в глубочайшей депрессии...
   - Это из-за меня, да? - убитым голосом спросила мать. - Из-за этого глупого романа с Аркадием?
   - Да, мама, это из-за тебя.
   - Да-да, я понимаю, я виновата. Этот негодяй так вскружил мне голову, что я начисто лишилась рассудка. Знаешь, мне даже кажется, что именно этого он и добивался - хотел свести Гришу в могилу и занять его место главного редактора.
   - Я в этом сильно сомневаюсь, мама.
   - Ну, не важно. Главное - с этим сластолюбивым мерзавцем я покончила.
   - Я вот что хотела сказать тебе, мама. - Ксения немного помедлила, подбирая нужные слова. - Знаешь, ведь Гришу удалось спасти по чистой случайности.
   - Ах, - несколько театрально вздохнула мать. - Все это так ужасно!
   - Ужасно то, что ты не ценишь своего мужа, - жестко сказала Ксения. - И даже более того - ты его ни капельки не уважаешь, постоянно вытираешь об него ноги, размазываешь по стенке, всячески унижаешь...
   - Да-да, я знаю, - виновато согласилась мать и торопливо прибавила: - Все, Ксюша, я побежала. А то, чего доброго, пропущу что-нибудь важное. Вдруг ему кровь нужна? А я тут с тобой о пустяках болтаю.
   - Если тебя к нему пустят - передай от меня привет и пусть поскорее поправляется.
   - Непременно, дорогая.
  

Глава 14

   - Алло, Ксюха, привет! Давно тебя не слышала.
   - Тата! Приветствую. Как дела?
   - У меня-то? Да живем помаленьку. Как ты поживаешь? Как настроение?
   - Настроение? - Ксения заулыбалась во весь рот. - Настроение просто чудесное!
   - Да? - в Татьянином голосе послышалось едва уловимое разочарование. - Об Андрее не вспоминаешь? - как бы невзначай спросила она.
   - Да что ты! Я о нем и думать давно забыла.
   - Ох, и быстро ты забываешь своих бывших мужчин! - натянуто рассмеялась Татьяна.
   - Ага! - в тон ей залилась смехом Ксения. - Мне тут, знаешь ли, один полезнейший рецепт присоветовали.
   - Что за рецепт? - деловито осведомилась Татьяна.
   - Да очень простой - клин вышибать клином.
   - Ты хочешь сказать, - в некотором волнении вскричала Татьяна, - что завела нового любовника?
   - Попала в самую точку, - снова засмеялась Ксения.
   - Послушай, - вкрадчиво проговорила Татьяна. - Это выглядит немного странно. Не прошло еще двух недель, а у тебя уже новый парень. По-моему, это ненормально.
   - Почему ненормально? - удивилась Ксения.
   - С Михаилом, насколько я помню, было то же самое, - игнорируя вопрос, продолжала Татьяна. - Только разошлись - глядь, она уже с Андреем закрутила.
   - А почему я не могла закрутить с Андреем? - шутливо-возмущенным тоном спросила Ксения. - В конце-то концов, я свободная женщина, с кем хочу, с тем и кручу. Разве не так?
   - Так-то оно так, - уклончиво отвечала Татьяна. - Но ты сама подумай, в каком свете ты себя выставляешь. Только-только с мужиком познакомилась - и тут же прыгаешь к нему в койку.
   - Ерунда. Я уже говорила тебе, что Андрея знаю пять лет, он у Мишки шафером был. Ты же сама видела его на свадьбе.
   - Это не считается, - упрямо заявила Татьяна. - Это знакомство дружеское. А вот когда вы начали встречаться, так там и дня не прошло, как ты раздвинула ноги.
   - Ну хорошо, раздвинула. Ну и что? - небрежно сказала Ксения. - Я что, совершила какое-нибудь преступление? Нарушила уголовный кодекс? Наставила кому-нибудь рога?
   - Ты не нарушила уголовный кодекс, - медленно произнесла Татьяна. - И никому не наставила рога. Просто ты ведешь себя так, как будто не уважаешь сама себя.
   - Как я себя веду? - вскричала Ксения, начиная терять терпение.
   - Уважающая себя женщина не станет отдаваться мужчине после первого свидания.
   - Ничего ты не понимаешь! - выкрикнула Ксения. - Я нуждалась в утешении, мне было плохо!
   - Да, ты нуждалась в утешении, и я вполне могу это понять, - ровным голосом, как диктор в новостях, вещала Татьяна. - И тем не менее. Мужики не уважают женщин, которые ложатся под них по первому требованию. Конечно, они от этого бывают в восторге, но женщин таких не уважают. Профессор Лавуцкая утверждает, что с точки зрения психологии для мужчины невозможны длительные и серьезные отношения с такими женщинами. В большинстве случаев.
   - По-моему, это бред, - неуверенно пробормотала Ксения.
   - Вовсе не бред, - обозлилась Татьяна. - А почему, ты думаешь, он тебя бросил? - с ноткой торжества выпалила она.
   - Ты думаешь... из-за этого? - упавшим голосом спросила Ксения. - Из-за того что мы слишком скоро начали м-м-м...
   - Трахаться! - радостно подсказала Татьяна.
   - Это невероятно, просто невероятно, - задумчиво проговорила Ксения. - Ведь он был влюблен, безумно влюблен. - Пауза. - Знаешь, Тата, он был такой... преданный, такой заботливый, такой внимательный... Ловил малейшее мое желание, носил на руках, вставал передо мной на колени... Он был влюблен безумно, до самозабвения, как школьник, встретивший свою первую пассию...
   - Ну да, он был влюблен, - раздраженно отозвалась Татьяна. - С этим никто не спорит. - Она помолчала. - Любовь, страсть... Все это суть безумие, временное умопомрачение. А когда оно проходит, мужик начинает думать и трезво смотреть на вещи. И никогда не свяжет свою жизнь с женщиной, которая слаба на передок.
   - По-твоему, я слаба на передок? - мрачно вопросила Ксения.
   - А по-твоему, нет?
   Ксения не нашлась, что ответить. Молчание продолжалось минуту или две. Затем она неуверенно сказала: - Знаешь, Татуля, с Артуром у меня все совсем по-другому...
   - А, это твой новый... И где ты их только находишь?
   - С Артуром мы познакомились по интернету.
   - Секс по интернету? - деловито осведомилась Татьяна.
   - Да нет, - засмеялась Ксения, - секс обыкновенный, в постели, в крайнем случае - на кухонном столе.
   - На кухонном столе! - фыркнула Татьяна. - Кончаете в салат, вместо майонеза? - Весело рассмеявшись собственной шутке, она деловито продолжила: - И давно ты с ним знакома?
   - Ну... - Ксения замялась. - Несколько месяцев, пожалуй. Я помню, мы познакомились на второй день, как я переехала в бабушкину квартиру...
   - Значит, два месяца, - уточнила Татьяна. - И уже трахаетесь, - с упреком сказала она. - Смотри, Ксюха, опять доиграешься!
   - Да нет же, Татуля, - с чувством возразила Ксения. - С Артуром у нас все совершенно иначе, клянусь.
   - Да? И как же?
   - О, этот человек меня боготворит, - проговорила Ксения, мечтательно закатив глаза. - Ты бы видела, как он на меня смотрит!..
   - А-а, опять любовь-морковь, - полупрезрительно определила Татьяна.
   - Нет, ты знаешь, - в задумчивости проговорила Ксения, - здесь все совершенно иначе. Здесь нет безумия слепой страсти, как это было с Андреем. Артур... он не сгорает от любви - он... он обращается со мной, как с какой-нибудь, знаешь... ну, я не знаю... наверное, так древние греки поклонялись Афродите.
   - Да? И как же они ей поклонялись?
   - Ну, я не очень в курсе, как там поклонялись древние, но Артур...
   - Ну?
   - Ну как тебе объяснить? - Пауза. - Ну, вот возьми Андрея. Этот как посмотрит на меня, так у него сразу... встает. И дальше он поглощен одной идеей...
   - Поскорее затащить тебя в постель и трахнуть!
   - Вот именно. И все его комплименты, ухаживания, проникновенные взгляды - все это есть не что иное как боевой арсенал для покорения женщины, то есть меня. А Артур, он другой. Он никогда не бывает одержим желанием близости.
   - Он что - кастрат?
   - Ну что ты! - засмеялась Ксения. - У него такой член - закачаешься! Никогда в жизни такого не видела.
   - Тогда в чем дело? Он импотент?
   - Тата, солнышко! Ну что ты говоришь! У нас с Артуром такой секс!..Я не знаю, как оно бывает в раю, только не думаю, что там может быть намного лучше, чем...
   - Трахаться с Артуром?
   - Тата, я тебя умоляю! Слово "трахаться" здесь совершенно неуместно.
   - Да? Интересно, почему?
   - Потому что это происходит совсем не так, как у других.
   - Да? Почему?
   - Потому что ему не нужно меня покорять. Он совершенно не стремится мной обладать. Ему достаточно смотреть на меня и любоваться.
   - Любоваться чем?
   - Как чем? - опешила Ксения. - Ты знаешь, что он сказал, когда мы еще даже не встречались? Когда он узнал, что Андрей меня бросил. Слушай, я тебе сейчас прочитаю его сообщение. - Ксения открыла файл и, скроллируя экран, начала быстро просматривать текст. - Вот. Вот оно. Слушай. "Таких женщин, как ты, Жужелица, нормальные мужики не бросают"...
   - Жужелица? - удивленно рассмеялась Татьяна.
   - Ну да, это у меня ник такой - Жужа. Вот он и прозвал меня "Жужелицей". Ну так вот. "Таких женщин, как ты, Жужелица, нормальные мужики не бросают. Разве что их опоят каким-нибудь колдовским зельем. Или в них вселится злой дух. Или, опять же, звезды на небе в стельку напьются и вконец перепутаются". - Ксения засмеялась. - Тогда я у него спросила, что значит "таких женщин, как ты". И знаешь, что он мне на это ответил? - Татьяна промычала нечто неопределенное, и Ксения, выдержав паузу, процитировала: - "Ты - богиня, Жужа, непревзойденная Венера. Твоя красота совершенна, линии твоего тела - безупречны. Ты - идеал любого мужчины. Только безнадежный безумец, по той или иной причине вдруг лишившийся рассудка, может отвергнуть любовь такой женщины". Конец цитаты.
   Ксения томно вздохнула. На другом конце провода установилось гнетущее молчание.
   - Алло, ты меня слушаешь? - спросила Ксения.
   - Да, - ледяным тоном отвечала Татьяна.
   - Вот такой он, мой Артур. Он постоянно мной восхищается. Знаешь, какое у него любимое занятие?
   - Ну?
   - Он просто обожает меня рисовать. Обнаженную, разумеется.
   - А-а, так он художник? - удивилась Татьяна.
   - Ага. И очень талантливый. Он так классно рисует пейзажи, и портреты тоже рисует, и натюрморты.
   - Ты, значит, теперь с художником замутила... - в задумчивости проговорила Татьяна.
   - Ну, вообще-то он программист. А живописью занимается в свободное от работы время. Но он так здорово рисует!..
   - М-да... - не зная, что сказать, промычала Татьяна.
   - Знаешь, он относится ко мне с таким благоговением, как будто я... ну, не знаю... какой-нибудь ценнейший музейный экспонат. Старинная китайская ваза, сделанная из тончайшего фарфора. Знаешь, он прикасается ко мне так деликатно, так нежно... От одних его прикосновений меня пронзает... как бы это сказать... ну, что-то вроде судороги блаженства. А как он целует мои ноги!.. - Ксения закатила глаза и томно вздохнула. - Андрей, помню, тоже целовал мне ноги. Но он это делал как-то не так, как-то грубо, по-хозяйски. Артур совсем по-другому мне ноги целует. Вчера я ему позировала и он сначала целый час, пока рисовал, все осыпал меня комплиментами - какие у меня линии тела, какая бархатная кожа, какие правильные черты лица, ну и так далее. И про ноги тоже много чего наговорил. И какие безупречные формы, и какие мягкие изгибы, и как они плавно перетекают друг в друга - в общем, много чего наговорил. А потом подошел, встал на колени, взял мою ногу в свои руки - так осторожно, деликатно и так нежно - у меня аж по всему телу дрожь пробежала... И стал целовать - тоже, знаешь, так деликатно и трепетно, как будто это не нога, а... я не знаю какая величайшая ценность.
  
   Два часа спустя Татьяна сидела на крошечной Натальиной кухне и, кипя от негодования, пересказывала подруге содержание своего разговора с Ксенией.
   - Старинная китайская ваза, скажите пожалуйста! - в экзальтации вскричала Наталья и бешено завертела в чашке блестящей мельхиоровой ложкой, выплеснув на скатерть чуть не полчашки чаю. - Фу, черт. - Сдернув с крючка полотенце, небрежно промокнула коричневую лужицу. - По-моему, это какой-то бред.
   - Бред сивой кобылы при лунном свете. - Татьяна, злобно сверкнув глазами, истово закивала.
   - Кому, говоришь, они там поклоняются? Афродите?
   - Он поклоняется ей, как Афродите.
   - Нашел кому поклоняться. Она же шлюха подзаборная.
   - Кто? Афродита?
   - Да нет, Ксюха. Афродита, впрочем, тоже. - Наталья помолчала, отхлебнула из чашки холодного чаю. - Она ведь была наложницей французского короля, если не ошибаюсь?
   - Ты с дуба упала? - засмеялась Татьяна. - Афродита - древнегреческая богиня любви.
   - Тем хуже. Богиня любви - значит, спит со всеми, с кем захочет.
   - Точно. Совсем как наша Ксюха.
   - Так ты говоришь, он ей ноги целует? - озабоченно спросила Ната. - Он что, ненормальный?
   - Да нет, Натуля, ты не понимаешь. Она же ведьма. Она их просто околдовывает, лишает разума своими чарами. Андрей-то ведь тоже ей ноги целовал.
   - Как, неужели и он тоже? - совсем расстроилась Ната. За всю ее долгую жизнь ни один мужчина ни разу не целовал ей ноги, и она считала это несправедливым.
   - А она еще, понимаешь, фордыбачит: как Андрей целовал - это неправильно. Это грубо. А с ней надо обращаться нежно, как с музейным экспонатом. Ишь, принцесса какая выискалась!
   - Да она просто нарывается, - поддакнула Ната. - Всё ей. Мужики ей поклоняются. Мужики ей ноги целуют. Мужики ее на руках носят. Почему всё - ей? Почему она не хочет поделиться с нами своими секретами? Может, мы тоже не прочь, чтобы нам ноги целовали?
   - Я считаю, ее надо хорошенько проучить, - сурово сказала Татьяна и недобро прищурила свои блеклые глазки.
   - А ты скажи Яне Чеховской, пускай она их пригласит в следующую пятницу на вечеринку; мы этого Артура отзовем в сторонку да и покажем ему парочку фотографий. Ну, где она занимается сексом со своей собакой. Посмотрим, как она из этого дерьма выпутается.
   Татьяна в задумчивости пожевала губами: - Нет, с Артуром этот номер может не пройти. Он художник, глаз наметанный - запросто может заметить подделку.
   - Но что же нам в таком случае делать? Должны же мы поставить ее на место!
   - Не волнуйся, подруга, я что-нибудь придумаю. От наказания эта предательница не уйдет, можешь мне поверить.
  

Глава 15

   Был чудесный июльский денек - теплый и сухой. Легкий ветерок лениво шелестел в верхушках высоких сосен. Небо было чистое, прозрачное, глубокое. Солнце приятно грело, но не пекло. Сочно зеленели молодые стройные рябинки и раскидистые кусты широколистого орешника. Мягчайшим персидским ковром расстилалась под ногами хвойная подстилка.
   Компания расположилась на большой поляне, со всех сторон окруженной редким сосновым лесом. Это было их давнишнее пикничное место; лет шесть назад Толик с Димой соорудили здесь большой дощатый стол, подняли бревна на чурбаки - получились лавки, сделали костровище и крытую поленницу, притащили старенький мангал и даже приколотили к дереву импровизированный умывальник - перевернутую пластиковую бутылку со срезанным донышком. Крышку чуть открутил - вода льется. Закрутил - не льется. Все очень чинно-благородно. И, главное, удобно.
   Согласно давно установившейся традиции Толик с Димой занимались дровами, Антон разводил костер, Люба с Натальей резали салаты. Татьяна сидела тут же, рядом, но в приготовлении закусок не участвовала. С мученической гримасой на лице она массировала правую щиколотку, которая сильно опухла и причиняла своей владелице тупую ноющую боль.
   - И как тебя угораздило ногу-то подвернуть? - бросая на подругу жалостливые взгляды, спрашивала Наталья. Татьяна молчала и только хмурилась.
   - Под ноги надо смотреть, - тихо вставила Любаша.
   - Не лезь, когда старшие разговаривают, - грубо осадила ее мать. - Без тебя тошно. Ната, сделай мне бутерброд, - обратилась она к Наталье. - У меня от этого стресса какой-то жуткий разыгрался аппетит.
   Ната шлепнула на хлеб кусок докторской колбасы, сверху накрыла его ломтиком сыра и подала Татьяне. Скосила глаза в сторону Антона: - Что там у нас с костром? Разжег?
   - Разжег.
   - Когда будут угли?
   - Минут через сорок.
   - Иди помоги отцу дрова колоть.
   - Без меня справятся. Я - костровой.
   Наталья подошла к сыну вплотную, наклонилась к самому его уху: - Не дури, Антон. Покажи себя, перед Любой-то.
   - Ладно.
   Антон, высокий худощавый брюнет с длинными лоснящимися патлами и холодными серо-зелеными глазами, нехотя взял топор, подобрал с земли поленце покороче, с силой вогнал в него топор и принялся лупить обухом о ближайший пень.
   - Хватит, - пять минут спустя сказал Дима, отбирая у Антона топор. - Ты что, не видишь, что в сучок попал? Так ты его никогда не расколешь. Знаешь что? Иди-ка ты лучше занимайся своим костром. А с дровами мы уж как-нибудь сами справимся.
   Антон безразлично пожал плечами. Небрежно откинул волосы с лица. Вразвалочку подошел к мангалу, пошуровал палкой дровишки.
   - Ну что, - обращаясь к Толику, сказал Дима, - пильнем еще, что ли, бревнышко? Ты как?
   Толик кивнул и взялся за пилу.
   Эти двое внешне были полной противоположностью друг друга. Дима - высокий, широкоплечий, статный шатен, с копной волнистых, седеющих у висков волос, орлиным носом и открытым взглядом. Толик - низкорослый коротышка с бабьей фигурой и круглой лысеющей головой; нос картошкой, неуверенный взгляд прячется за широкими стеклами очков с золотыми дужками.
   Закончив пилежку, мужчины разогнулись; Дима широко улыбнулся, Толик, кряхтя и постанывая, совершенно по-бабьи, уселся на ближайшее бревно.
   - Руки чего-то устали, - тонким голосом пожаловался он.
   - Знаю, знаю, - ворчливо отозвался Дима. - И с топором ты обращаться не умеешь. Чего уж там? Сам поколю. Первый раз, что ли?
   Толик облегченно вздохнул. Он подошел к столу, достал из сумки бутылку водки и два стакана, незаметно вытащил из пакета пару соленых огурцов и вернулся к Диме, на бревнышко.
   - Хряпнем, что ли, водочки?
   Дима покачал головой: - На пьяную голову махать топором? Без ноги останешься.
   - А-а. Ну, потом наверстаешь.
   Чертыхаясь и сердито поглядывая на Антона, Дима принялся вытаскивать топор из полена. "Вот паршивец! Загнал по самую ручку. Черта с два его теперь достанешь!"
   Подошла Наталья: - Да куда вы столько дров напилили? Тут на неделю хватит! - Заметив прислоненную к бревну бутылку, Ната всплеснула руками и заругалась на мужа: - Ну чего ты пьешь в одиночку? Сейчас сядем все за стол, как культурные люди... - Она взяла бутылку и, невзирая на Толиково протестующее мычание, отнесла ее на стол. - Кстати, закуска уже готова, - крикнула она. - Осталось только нанизать шашлык.
   - Рано еще нанизывать, - заметил Антон. - Угли будут только через полчаса.
   - А, ну тогда можно сходить пока за грибами. Кто со мной? Толик! Пошли за грибами!
   - Никуда я не пойду, - буркнул обиженный муж. - У меня была тяжелая рабочая неделя. Мне требуется отдых.
   Наталья с сомнением посмотрела на Татьянину распухшую ногу и упрямо тряхнула головой: - Ладно, сама схожу, раз вы все такие тюфяки.
   - Одну не отпущу, - тихо, но решительно заявил Толик. - Опять заблудишься. Снова искать тебя до середины ночи? Сиди и не рыпайся.
   Но Наталья не унималась: - Все равно пойду, - упрямо заявила она. - Хочу грибов.
   Толик устало посмотрел на Диму: - Может, ты с ней сходишь, а? Чертова баба не успокоится, пока не добьется своего. А дрова после доколешь. Хватит пока дров.
   - Ладно. Вот только эти три чурбачка расколю...
   - Дима идет? Что ж, это еще лучше, - просияла Наталья и побежала за пакетами.
   Люба между тем закончила накрывать на стол. Она прикрыла закуски и салаты салфетками, сполоснула руки под рукомойником и, достав из рюкзачка щетку и зеркало, принялась приводить в порядок растрепавшиеся волосы.
   - Прогуляться не хочешь? - обратился к ней Антон.
   - Куда это ты намылился? Ты же за костром приставлен, - Люба с сомнением покачала головой.
   - Погоди пять сек. - Антон подошел к отцу и зашептал что-то ему на ухо. Через минуту он вернулся, улыбающийся и довольный. - Предок последит за костром. Пошли.
   Любе эта идея не пришлась по душе - она считала Антона вульгарным и развязным юнцом, но отказаться было уже неудобно и она, скрепя сердце, поднялась.
   Минут десять они шли по узенькой тропке вглубь леса. По левую руку, внизу, в овраге, серебряной нитью блестела речка.
   - Стой, подожди. - Антон присел на поваленное дерево и жестом пригласил свою спутницу присоединиться. Люба, качнув головой, осталась стоять.
   - Ты такая красивая... - медленно проговорил Антон, не сводя с девушки откровенно похотливого взгляда. Любе был неприятен этот взгляд; под этим взглядом она чувствовала себя так, как будто ее по уши окунули в выгребную яму.
   - Что ты хочешь, Антон? - холодно спросила она, не удостоив собеседника благодарности за комплимент.
   - Мать говорит, что мы с тобой - идеальная пара. Может, нам и вправду суждено быть вместе?
   - Сомневаюсь.
   - Люба! - Антон, возбужденный ее холодностью, вдруг вскочил и опустился перед девушкой на одно колено. - Выходи за меня замуж!
   - Что? - Любаша насмешливо поглядела на своего незадачливого ухажера и непроизвольно отступила на шаг назад. - Это исключено, Антон.
   Парень, нимало не сконфузившись, поднялся и, подойдя вплотную, крепко ухватил девушку обеими руками за талию.
   - Ну, тогда давай просто замутим. По-простому, по-родственному.
   - Пусти, Антон, - слегка повысив голос, сказала Люба.
   - Скажу тебе по секрету, - продолжая держать Любу за талию, он доверительно наклонился к ее уху, - от меня все девки пищат и тащатся...
   - Да убери же ты свои руки! - Люба вцепилась в Антоновы запястья, пытаясь отодрать их от своего тела. Безуспешно: несмотря на внешнюю тщедушность, парень был довольно силен.
   - Раз так... - Люба отвела назад правую ногу и с силой вонзила коленку Антону в промежность.
   Парень завопил от боли, выпустил Любашину талию и прижал руки к ушибленному месту. Девушка немедленно воспользовалась этим обстоятельством и помчалась по тропинке вниз, к речке. Подгоняемая страхом, она бежала очень быстро и скоро выбилась из сил. Тяжело дыша, хватая раскрытым ртом воздух, она остановилась и прислушалась. Тишина - только ветер в вышине чуть слышно шуршит покорной березовой листвой. Слава Богу, кажется, отстал. А может, и вовсе не побежал за ней вдогонку. Вот и хорошо. Можно расслабиться. Люба присела на поросший травой пригорок, опустила голову в ладони, задумалась. Этого Антона она всегда недолюбливала. Хотя когда-то, в далеком детстве, они и играли вместе. Но парень вырос самоуверенным, хвастливым, пустоголовым болтуном, и Люба не желала иметь с ним ничего общего. Конечно, такого откровенного свинства она даже от него не ожидала. Что ж, сегодня он только еще раз доказал, что она в этом вопросе заняла правильную позицию.
   Люба поднялась и медленно побрела вперед. Через пятьдесят метров она свернула направо на поперечную тропку. Поразмыслив, она решила, что с большой вероятностью попадет обратно на стоянку, если метров через триста сделает еще один правый поворот.
   Люба не спешила в лагерь. Она то и дело останавливалась, то любуясь дотоле невиданным цветком, то прислушиваясь к пению птиц, то с интересом наблюдая за какой-нибудь букашкой, деловито ползущей по своим делам. Она успокоилась и уже почти забыла про давешний инцидент. Господи! Как же хорошо в лесу! Воздух чист, прозрачен и свеж. Ароматы сосновой хвои и лесных цветов приятно щекочут ноздри. А какие краски! Оглядевшись вокруг, Люба насчитала десять разных оттенков одного только зеленого!
   Заметив справа сухое моховое болотце, Люба прошла вглубь и присела на большую мягкую кочку. Такие болота - ее любимый пейзаж. На болоте всегда как-то особенно тихо и первозданно. Здесь совершенно особенные растения и совершенно неповторимые запахи: мох, черничник, багульник...
   Мимо ее ноги бесшумно скользнула довольно крупная змея. Люба вздрогнула и поднялась - змей она не любила. И хотя, скорее всего, это был уж (ядовитые змеи в Подмосковье не водятся), но все равно ей было неприятно. Она вышла обратно на тропу и медленно двинулась в сторону лагеря.
   Неожиданно справа до нее донеслись какие-то странные звуки. Вроде стонет кто-то. Голос тонкий, женский. Должно быть, что-то случилось. Может, ногу сломала, а может, змея укусила. Эвон, сколько их расплодилось. Ползают по всему лесу. Надо пойти посмотреть, не нужна ли человеку помощь.
   Люба сошла с тропы и начала продираться через кусты на голос. Вскоре лес поредел, идти стало легче, и она прибавила ходу.
   Она выскочила на них совершенно неожиданно и тут же, брезгливо отвернувшись, бросилась бежать назад. Но не успела она сделать и пяти шагов, как услышала хорошо знакомый мужской голос: - Натулечка, милая! Как же мне хорошо с тобой!
   Люба в ужасе остановилась, как вкопанная, ибо это был голос ее отца. Она зажала рукой рот - чтобы не закричать. От ужаса, от гнева, от стыда, от страха - что теперь не сможет смотреть в глаза ни ему, ни ей, ни матери. Потом она заткнула пальцами уши и со всех ног бросилась прочь.
   Спеша покинуть "дьявольское место", Люба бежала куда глаза глядят, не разбирая дороги - цепляясь блузкой за кусты и еловые ветки, спотыкаясь на поваленных стволах, проваливаясь в бочаги, перелезая напролом через сухие русла и овраги...
   Наконец каким-то чудом она выбралась на знакомую дорогу. Метров через пятьдесят направо побежала едва заметная тропка к лагерю. Но Люба не свернула на нее. Она продолжала бежать вперед, пока не выскочила на перекресток трех больших дорог, одна из которых вела на железнодорожную станцию. "Поскорее в Москву - и к отцу Сергию", - лихорадочно думала она. Поддержка духовного отца была ей сейчас необходима, как воздух. Даже больше, чем воздух. Ибо как ей теперь жить, что думать, что делать, что говорить и чего не говорить, - было совершенно непонятно.
  

Глава 16

   Дом был действительно огромный. Ксения никогда раньше не видела таких больших домов. Раньше она думала, что такие дачи бывают только у членов правительства и депутатов. А теперь оказывается, что и простые смертные тоже живут не так уж и плохо. Во всяком случае, некоторые. Ксения даже немного позавидовала этой Маринке, Татьяниной подруге. Хотя, кажется, дом этот принадлежит не ей лично, а ее родителям. Но все равно. Очень хороший дом.
   Правда, не совсем понятно, зачем людям двенадцать спален, две гостиные и громадный банкетный зал? Наверное, здесь все время тусуются толпы гостей и родственников. Вот как сегодня.
   Что за торжество здесь отмечалось сегодня, Ксения не знала. Как не знала, до сегодняшнего дня, и саму Маринку. Из всех приглашенных ей знакомы были только Тата и Ната.
   Однако это досадное обстоятельство ничуть не мешало ей наслаждаться вечером. Музыка играла вполне приличная, и они с Артуром не пропустили ни одного танца. Оба раскраснелись и немножко устали, но чувствовали себя совершенно счастливыми.
   Звездой сегодняшнего бала, безусловно, была Ксения. В ярко-красном коротком платье, плотно облегающем ее идеально очерченные формы, с большим прямоугольным декольте и умопомрачительным вырезом на спине, открывавшими безупречно гладкую, мраморно-белую кожу, с обворожительной улыбкой на нежном и бархатном, словно спелый персик, личике, - она приковывала к себе взгляды всех присутствующих. Без различия возраста и пола.
   Тата с Натой тоже посматривали на Ксению. Однако в их глазах не было ни восхищения ее необыкновенной красотой, ни одобрения выбора платья и кавалера. Они смотрели на подругу с плохо скрываемой ненавистью и все время о чем-то шушукались. Они были без мужей и не танцевали.
   - Ты только глянь, как он на нее смотрит, - злобно шипела Татьяна. - Ты видишь, как он на нее пялится?
   - Угу, - с мрачным видом кивнула Наталья. - Прямо как на икону какую-то.
   - А сам-то, господи, ну и страшилище! Весь волосами зарос - как домовой!
   - Точно, - охотно поддакнула Наталья. - Похож на лешего. Знаешь, кто по нему плачет? Парикмахерская.
   - А наша Ксюха совсем стыд потеряла, - продолжала изливать свою злобу Татьяна. - Такое платье добропорядочная дама не наденет. В таких платьях только проститутки по панели разгуливают.
   - Точно, - радостно подтвердила Наталья. - Глянь! У нее же попа наружу выглядывает. Бесстыдница!
   Так они и просидели весь вечер в темном углу - питая свою злобу и ненависть, кляня и очерняя свою лучшую подругу и ее кавалера.
   К двум часам ночи веселье потихоньку начало угасать. Ксения с Артуром, который держал ее не за талию, а по-старомодному, под ручку, подошли попрощаться.
   - Мы, пожалуй, поедем, - весело прощебетала Ксения. - Спасибо, Татуля, такой роскошный бал!
   Татьяна выдавила ответную улыбку: - Давайте по последней. За встречу. - И она пододвинула к ним поднос, на котором одиноко стояли два фужера, наполненные шампанским.
   Влюбленные взяли бокалы. Наталья с Татьяной подняли свои. Чокнулись. Провозгласили тост. Выпили. Еще немного поболтали.
   - Что-то меня прямо срубает, - пожаловался Артур. - Боюсь, как бы не заснуть за рулем. Может, нам все-таки здесь переночевать?
   - Тата, как думаешь: у них найдется для нас свободная спальня? - вяло поинтересовалась Ксения, зевая во весь рот и смеживая вдруг отяжелевшие веки.
   - Конечно, найдется, - приторно сладким голоском пропела Татьяна. И, повернувшись к Наталье, шепотом прибавила: - Бери его. Я возьму ее. Надо быстрее, пока они еще могут шевелить ногами.
   Однако возле лестницы, ведущей на третий этаж, к спальням, оба, как по команде, вырубились и беспомощно повисли на руках у своих провожатых.
   - Ната, быстро, - повелительным тоном принялась распоряжаться Татьяна. - Оттащи его вон в тот угол и загороди стульями, чтоб никто не видел. Отнесем сначала ее, потом его.

***

   Ксения проснулась. Села на кровати, продирая глаза и удивленно озираясь по сторонам. Где это она? Незнакомая комната, чужая постель. И почему она спит в своем лучшем вечернем платье и туфлях?
   Она встала с постели и подошла к окну. Справа и слева и во всех направлениях, насколько хватал глаз, тут и там были разбросаны дачные дома и коттеджи - самых разных архитектурных форм и очертаний. Там были строения большие и маленькие, красивые и не очень, побитые временем и блиставшие великолепием новенькой отделки.
   Ксения сразу все вспомнила: вчера Татьяна пригласила их с Артуром на "сельский бал", на дачу к какой-то своей подруге. Ксения заулыбалась, вспомнив, как они с Артуром танцевали вчера до глубокой ночи. Но где же он сам?
   Ксения поправила перед зеркалом прическу, одернула платье и вышла в коридор. Дверь в соседнюю спальню была приоткрыта, и Ксения, расширив щелку, осторожно заглянула внутрь.
   Артур, совершенно голый, лежал на кровати, поверх одеяла. Рядом с ним, на боку, полулежала смазливая блондинка и, свесив на него свои силиконовые груди, свободной левой рукой небрежно ласкала его гениталии!
   Ксения отшатнулась. От этого зрелища ее замутило, по спине струйками побежал холодный пот. Она с силой захлопнула дверь и отступила на шаг назад. Не видеть. Не смотреть. Не думать. Поскорее взять сумочку и бежать отсюда без оглядки.
   Кто-то на ее месте, возможно, зашел бы и потребовал объяснений. Попытался понять и... простить. Но только не она. С нее хватит. Теперь, слава Богу, она знает цену всем этим мужчинам. И пошли они все к черту!
  
   Через час Ксения была дома. Не раздеваясь, она бросилась на постель, уткнулась носом в подушку и прорыдала до самого вечера. После того как все слезы были выплаканы, а все бранные слова и ругательства исчерпаны, она сползла с койки и побрела в ванную смывать с себя весь этот негатив.
   После душа она вернулась в гостиную и присела в кресло перед круглым стеклянным столиком, на котором призывно маячил телефонный аппарат.
   Все повторяется по кругу. Сначала Мишка, потом Андрей, теперь Артур. Наверное, Тата все-таки права - она слишком рано допускает их до себя. Они ее просто не уважают. Млеют и пускают слюни - да. Но как человека не уважают. Ну и черт с ними! Не уважают и не надо. Ей надо поскорее отключиться от всей этой грязной истории. Как можно скорее все забыть. Забыть и начать новую жизнь.
   Она инстинктивно потянулась к телефону, но, поразмыслив, вернула трубку обратно на рычаг. В одиночестве ей будет трудно, безумно трудно пережить это предательство. Однако вызывать Тату с Натой ей почему-то совсем не хотелось. В последнее время между ними проскальзывает какая-то холодность, какая-то неискренность, какой-то налет отчуждения и осуждения. С их стороны, разумеется. И потом, вся эта довольно сомнительная процедура "утешения", когда Ксению насильно заливают водкой по самые уши, а потом она блюет всю ночь напролет, а наутро встает с тяжелейшим похмельем и абсолютно испитой рожей, - вся эта перспектива почему-то не вызывала у нее ни малейшего энтузиазма.
   Может, вместо этого лучше написать на форуме? Нет, форум - это тоже плохая идея. Не может она больше выставлять напоказ свои унижения. Слишком их много. Одно за другим. Бум! Бум! Бум! Сколько же можно! Если она будет обо всем рассказывать на форуме - да ее просто перестанут уважать! Все - и мужчины, и женщины. Скажут: наверное, она и в самом деле какая-нибудь порочная, или бездушная, или вообще дефективная, раз ее все мужики бросают. Раз это делают абсолютно все, значит, дело не в них, а в ней.
   На улице совсем стемнело. Ксения поднялась и медленно побрела к двери, намереваясь включить верхний свет. Щелкнула тумблером и недоуменно уставилась на телефонный номер, выведенный неровной зеленой дугой вокруг выключателя. Чей это номер? И зачем он записан на обоях? Ах, да, вспомнила: Катя! Девушка-бисексуалка, милая и добрая, которую она тогда спасла от изнасилования, а может, и от смерти. Пожалуй, эта девчонка была единственным человеком, с которым в данный момент Ксения была готова обсуждать свои проблемы.
   Ксения взяла в руку телефонный аппарат, подтащила его к двери и скорой дробью отстучала семерку цифр.
  

***

   - Алло, Ксюха!
   - Тата? Привет.
   - Как дела? Давно тебя не слышно и не видно.
   - Дела? Да вроде ничего. Живы-здоровы помаленьку.
   - Как Артур? Все еще целует тебе ноги?
   - С Артуром мы не встречаемся, - деревянным голосом отвечала Ксения.
   - Чего так? - продолжала допытываться Татьяна.
   - Он мне изменил.
   - Как? Неужели и он тоже? Вот негодяй! Знаешь, Ксюха, я тебе ужасно сочувствую!
   - Спасибо.
   - Ну, и с кем ты сейчас гуляешь? Нашла кого-нибудь?
   - Знаешь, Тата, я с этими мужиками завязала. Пошли они все к черту! Из-за них одно расстройство. Я вон уже два десятка седых волос из головы выдернула.
   - Ну и что же, - презрительно сощурилась Татьяна, - так всю жизнь и будешь бобылем жить?
   - Да, так всю жизнь и буду бобылем жить, - раздражаясь, ответила Ксения. - Или запишусь в лесбиянки.
   - Какая из тебя лесбиянка, - со смехом проговорила Татьяна. - Слишком ты любишь мужчин, Ксюха. Никто тебя не возьмет в лесбиянки.
   - Да что ты говоришь! - в запальчивости вскричала Ксения. - К твоему сведению, у меня сейчас роман с женщиной!
   - Что??? - Татьяна с отвращением отняла от лица трубку, но тут же прижала ее снова, боясь пропустить какие-нибудь важные подробности. - Повтори, что ты сказала. У тебя роман с женщиной?!
   - Да, - устало отвечала Ксения. - У меня роман с женщиной.
   - Ты с ума сошла! - в совершенной экзальтации вскричала Татьяна. - Это же извращение! Содомия! Как ты могла?!
   - А мне все равно, - холодно заявила Ксения. - Нам с Катюшей хорошо вдвоем, на остальное наплевать. И, между прочим, я спасла ей жизнь, и этот человек никогда - слышишь, Тата? - Ксения сорвалась на крик, - никогда не станет меня предавать!
   - Ладно, Ксюха, мне пора, - заторопилась вдруг Татьяна. - Через три часа гости придут, а у меня еще в магазин не схожено... - И она бросила трубку.
  

Глава 17

   Татьяна соврала - никаких гостей она не ждала, просто ей не терпелось поделиться новостью с Натой. И не только с Натой - надо было рассказать Михаилу, Андрею, Артуру и всем-всем-всем! Пускай все знают, что Ксюха у нас теперь - лесбиянка!
   Проболтав по телефону около трех часов, Татьяна положила наконец трубку на рычаг, удовлетворенно вздохнула и пошла принимать ванну.
   Нежась в ароматной розовой пене, она предавалась размышлениям. Все ее мысли были, конечно, о Ксении, которая и всегда-то была испорченной, но теперь, вне всякого сомнения, достигла самого дна. На фоне ее откровенного бесстыдства и разврата Татьяна казалась самой себе недосягаемым образцом целомудрия и добродетели.
   От приятных мыслей о своем совершенстве ее оторвал дверной звонок. Опять она звонит, упрямая девчонка! Сколько раз говорила: открывай дверь своим ключом. Чего людей понапрасну беспокоишь, отрываешь от дела? Вот теперь она вся мокрая должна идти открывать дверь. Не вытереться, не одеться - с головы до ног в этой дурацкой пене...
   Чертыхаясь, Татьяна вылезла из ванны и босиком прошлепала в прихожую. Распахнула дверь - и ахнула! На пороге стоял Любашин ухажер, Максим... У которого в следующую секунду от изумления отвисла челюсть, а глаза загорелись неугасимым огнем вожделения.
   Татьяна посмотрела на посетителя холодно и равнодушно, повернулась задом и не спеша двинулась обратно в ванну. Но Макс понял все по-своему. Решив, что его совершенно открыто соблазняют и что упустить этот шанс было бы непростительным идиотизмом, он бросился вслед за Татьяной, на ходу расстегивая штаны.
   Он настиг ее у двери в ванную. Схватил поперек туловища и поволок на кухню. Там недолго думая швырнул животом на обеденный стол и...
   Татьяна хотела было возмутиться, однако все произошло так стремительно, что фактически она и рта раскрыть не успела, как оказалась втянутой в половой акт. К тому же Макс, судя по всему, был настроен весьма решительно, да и держал ее крепко, поэтому она подумала-подумала и решила, что в данной ситуации сопротивляться было бы совершенно бессмысленно.
   Она расслабилась и отдалась на волю судьбы.
   Макс кончил один раз и почти тут же начал новый раунд. Любовники постанывали от удовольствия.
   Неожиданно в проеме кухонной двери появилась Любаша. Увидев Макса, совокупляющегося с ее матерью, Люба вскрикнула, побледнела как полотно и опрометью кинулась в свою комнату. Макс, поняв, что случилось нечто непредвиденное, тем не менее довел свое дело до конца и только после этого суетливо натянул штаны и начал соображать, что он натворил и как теперь будет с Любой. Он несмело подошел к ее двери и, легонько постукивая костяшками пальцев, принялся уговаривать девушку, чтобы она его впустила. Татьяна как ни в чем не бывало вернулась в ванную и залезла в полуостывшую воду.
   Это могло показаться странным, но только что произошедшее событие не нарушило сколько-нибудь существенно ход ее мыслей. Она по-прежнему считала себя образцом добродетели, но теперь стала еще и жертвой, незаслуженно пострадавшей от похоти сластолюбивого самца.
   Минут через тридцать, вдоволь накупавшись, Татьяна спустила воду и встала под душ.
   Хлопнула входная дверь - вероятно, это ушел Максим. Татьяна тщательно обтерлась полотенцем, накинула халатик и вышла в прихожую. Из комнаты дочери доносились негромкие всхлипы. Немного помедлив, она коротко и властно стукнула в дверь. Люба не ответила, только зарыдала сильнее.
   В дверь позвонили. "Опять Макс? - неприязненно подумала Татьяна. - Что он теперь хочет?" Но это был не Макс, это был Дима.
   Отец семейства быстро оценил обстановку.
   - Почему она плачет? Что случилось?
   Татьяна задумалась. Как ни крути, как ни расставляй акценты, а того что случилось, Дима ей не простит. Поставит все с ног на голову, обвинит во всем ее, Татьяну, и уйдет из семьи к чертовой матери, разведется. Этого она допустить никак не могла. С другой стороны, Люба, скорее всего, будет молчать. Она и в нормальной-то обстановке не шибко с ними разговаривает...
   - Ксюха ее обидела, - чужим голосом сказала Татьяна.
   - Что она сделала? - мрачно поинтересовался супруг.
   - Представляешь, эта чертова лесбиянка соблазнила нашу дочь, - с отвращением в голосе проговорила Татьяна и принялась усиленно откашливаться, как будто хотела очиститься от того, что она сейчас произнесла.
   - Я убью эту сучку, - в бешенстве выкрикнул Дима и в ту же минуту, подхватив с вешалки ветровку, выскочил за дверь.
   Татьяна облегченно выдохнула. Гроза миновала.
  

Глава 18

   Ксения, тихонько напевая какой-то веселый мотивчик, стояла у плиты и помешивала в кастрюльке довольно неаппетитное варево. Она занималась приготовлением нового зелья. "Зелье, открывающее глаза" - так оно было озаглавлено в бабушкином Талмуде. Из волшебных свойств напитка в Талмуде было указано только одно: позволяет читать чужие мысли.
   Это-то Ксении и было надо. Вчера Катюша долго мялась и темнила, все ходила вокруг да около, но в конце концов разродилась - выдала, что, дескать, ее подружки совсем ссучились, и все намекала на предательство с их стороны. Но в чем конкретно состояло их предательство, говорить наотрез отказалась. Вот Ксения и решила поставить наконец все точки над i и разобраться с девчонками раз и навсегда.
   Зелье получилось вонючим и неаппетитным, впрочем большинство бабушкиных напитков в большей или меньшей степени страдали этим недостатком. Она переставила кастрюльку на стол - осветляться, сама же направилась в прихожую - Барби уже десять минут скулил как ненормальный, просясь на улицу.
   - Иди, мой котик, иди, - подбадривала она собаку, выпихивая ее коленкой на лестницу. Видя просительный взгляд Барбоса, отрицательно покачала головой: - Не могу, Барби. Сам. Дел полно. Вечером, так и быть, вместе сходим. А сейчас уж как-нибудь сам справляйся. - И, сообщив собаке финальный поощрительный толчок, она притворила дверь и вернулась на кухню.
   Сегодня с самого утра ей нездоровилось: в ногах была слабость, все время хотелось лечь. "Выпью-ка я "колдовского", - решила про себя Ксения. - "Колдовское" мне всегда силы прибавляет".
   Она достала из холодильника бутылочку и сделала три или четыре добрых глотка. В дверь позвонили. "Опять, наверное, соседка", - с досадой подумала Ксения. Она убрала бутылку обратно в холодильник и побежала открывать.
   На пороге стоял Дима, простоволосый, с ветровкой, переброшенной через плечо. Вид у него был устрашающий: глаза пышут ненавистью, руки сжаты в кулаки, челюсть трясется от гнева...
   Ксения, испугавшись, инстинктивно отступила на шаг назад. Дима, не дожидаясь приглашения, шагнул в прихожую, смерил хозяйку злобным взглядом и без лишних слов двинул кулаком в ухо.
   - Эй! Ты чего это делаешь? - обиженно взвизгнула Ксения, потирая ушибленное место. Но видя, что от ее слов он только еще больше распалился, Ксения развернулась и громадными скачками помчалась в гостиную. Дима, свирепея на ходу, кинулся за ней.
   Ворвавшись в комнату, Ксения быстро захлопнула за собой дверь и приперла ее креслом.
   - За что ты кидаешься на меня? - слабым голосом спросила она. - Что я тебе сделала?
   - Сама знаешь. - Дима с силой саданул ногой в дверь. Кресло немного сдвинулось, и дверь приоткрылась. Понимая, что надолго ее эта баррикада не спасет, Ксения лихорадочно озиралась по сторонам в поисках более надежного укрытия. Дима продолжал молотить в дверь ногами.
   Вдруг ее осенило: шкаф. Он высокий, достаточно широкий, здесь он ее вряд ли достанет. Она легко подпрыгнула и, взмыв к потолку, забралась на шкаф, забившись в самый дальний угол.
   Дима между тем, протиснувшись в щель, злобно пнул кресло ногой и принялся озираться в поисках Ксении.
   - Черт, - ругался он сквозь зубы, - где же эта сучка?
   Он долго рыскал по комнате, открывал дверки шкафа, заглядывал под диван, под стол и стулья и все время ругался. Наконец он ее увидел.
   - Ах, вот ты где! На шкаф забралась - думаешь, я тебя не достану?
   Он приставил табуретку вплотную к шкафу и попытался достать ее рукой - не вышло. Тогда он пододвинул к шкафу стол и, поставив табуретку на стол, неприязненно скалясь, полез на шкаф.
   Ксения проворно соскочила со шкафа и, отлетев в другой угол комнаты, зависла под потолком, ухватившись рукой за карниз. Дима осатанел.
   - Ах, ты, ведьма! Налакалась колдовского зелья, теперь летать вздумала? А если я сейчас твоего зелья хряпну? Что тогда? - И он, спрыгнув на пол, побежал на кухню.
   Через пять минут он вернулся. Начал махать руками и смешно подпрыгивать, пытаясь взлететь. Но у него ничего не получалось. Окончательно потеряв надежду взлететь, он грязно выругался и вышел в коридор. Вернувшись со шваброй в руках, он подтащил табуретку к окну, встал на нее и принялся тыкать в Ксению ручкой от швабры. Ксения немедленно снялась с места и перелетела в другой, дальний угол комнаты. Дима со злобой отшвырнул швабру в сторону и, присев на диван, с мукой в голосе выкрикнул:
   - Зачем ты Любашу изнасиловала?
   - Я изнасиловала? - ошарашено переспросила Ксения. - Никого я не насиловала. Кто тебе это сказал?
   Дима не ответил. Он вдруг понял, что в его голове роятся и толкаются какие-то странные, чужие мысли: "Похоже, Дима сошел с ума... Кто ему наплел всю эту ерунду?.. Я Любашу уже недели три не видела... Как я могла ее "изнасиловать"?.. Да и зачем я стала бы ее насиловать? Это же Любаша!!! Действительно, Катя права: кто-то упорно плетет против меня интриги..."
   Во-первых, это были не его мысли. Там упоминались люди, которых он не знал, и события, в которых он не участвовал и о которых не имел ни малейшего понятия. Во-вторых, все эти мысли были сформулированы в женском роде! Что за чушь! И тут вдруг до него дошло, что это, скорее всего, Ксюхины мысли!
   - Когда ты видела Любашу в последний раз? - быстро спросил он.
   - Недели три не видела, - спокойно отвечала Ксения.
   - Кто такая Катя?
   - Моя подруга.
   - Лесбиянка?
   - Тебя не касается.
   - Значит, это не ты Любашу изнасиловала? Значит, Танька все это выдумала? Но зачем?
   - Тата сказала, что я изнасиловала Любу? - в ужасе всплеснула руками Ксения. - Но зачем?
   - Я вот тоже думаю: зачем? - Дима поднялся и примирительно сказал: - Ладно, Ксюха, спускайся. Не буду я тебя убивать. Да, кстати, что это за дрянь я выпил, на кухонном столе у тебя стоит?
   - Зелье, открывающее глаза.
   - То-то я и смотрю, - пробормотал Дима. - Чужие мысли - как на ладони. Я ухожу, - торопливо прибавил он. - Счастливо оставаться.
  
   Спустя полчаса Дима, словно ураган, ворвался в собственную квартиру.
   - Где Люба? - крикнул он с места в карьер.
   - Не знаю, - осторожно отвечала Татьяна. - Собрала вещи и куда-то ушла. Ты разделался с Ксюхой?
   - Кстати о Ксюхе, - Дима с угрожающим видом придвинулся к жене. - Ты наврала мне. Что здесь произошло на самом деле? Почему Люба плакала? Почему ушла из дома? Говори.
   - Я точно не знаю, - пролепетала Татьяна. Про себя же подумала: "Как он узнал, что я наврала? Неужели кто-то сказал ему про Макса? Но кто мог сказать? Ведь кроме меня, Любы и Макса, никто об этом не знает..."
   - Макс приходил? - осторожно поинтересовался Дима. - Когда? Что он тут делал?
   "Ага, - удовлетворенно подумала Татьяна, - раз спрашивает, значит, не знает. Теперь главное, чтобы Макс не проболтался. Любу-то теперь днем с огнем не сыщешь. Небось, в монастырь какой-нибудь ушла. А вот Максу рот следует заткнуть. Возможно, конечно, что за молчание он снова потребует секса. Ну что ж, в конце-то концов это не так уж и важно... Главное - сохранить семью..."
   - Ты переспала с Максом?! - Дима схватил супругу за грудки и приподнял над полом. - И Любаша вас застукала? Ах, ты, подзаборная шлюха! - Он хорошенько потряс ее в воздухе, а затем с силой швырнул оземь. Татьяна с грохотом шмякнулась на пол, задев головой об острый угол галошницы.
   Пять или даже десять минут Дима стоял над поверженной Татьяной, гневно потрясая кулаками и продолжая изрыгать проклятия. Наконец его словарный запас иссяк и он замолчал. Ему показалось странным, что он не слышит ни одной ее мысли. Он наклонился и приложил палец к ее шее. Пульса не было.
  

Глава 19

   За столом в Ксениной гостиной сидели: сама хозяйка, Дима и Катя. Ксения, с искривленным от страдания лицом, разглядывала большую цветную фотографию, на которой была изображена она сама и собака Барби, вылизывающая ей гениталии. С отвращением отшвырнув фотоснимок, Ксения громко всхлипнула и сказала, ни к кому не обращаясь: - За что они меня ненавидят? Что я им сделала?
   - Не волнуйся, Бог их накажет, - убежденно сказала Катя.
   - Уже наказал, - мрачно пошутил Дима. - Танька в коме.
   - Почему в коме? - жалобно спросила Ксения.
   - Потому что я ее об галошницу башкой приложил.
   - За что?
   - За то что соблазнила Любашиного ухажера; из-за нее Люба в монастырь ушла.
   - Господи! Сколько же зла они натворили?
   - Ты и половины не знаешь. Я, слава богу, сидя на кухне, наслушался. Думаешь, кто от тебя всех мужиков отвадил? Они. Фотографию эту всем показывали. А кто не верил, тому девок в постель подкладывали.
   - И Артуру тоже они ... подложили? - побледнев, спросила Ксения.
   - А то кто же?
   - Просто не верится. Разве так можно?
   - И не говори. Я теперь с Танькой жить просто не смогу - после того как ознакомился с ее мыслями. И Наташка - тоже кусок дерьма. Разведусь и уеду отсюда куда-нибудь подальше. В Приморье или куда-нибудь еще. Можешь дать мне противоядие против этого зелья? - обратился он к Ксении. - Не могу я больше чужие мысли читать. Сплошные гадости.
   - Противоядия нету, - грустным голосом сообщила Ксения. - К вечеру чары сами рассеются. Потерпи немного.
   - Ладно, тогда я пошел.
   После Диминого ухода Ксения сказала: - В этом мире все так сложно, все так запутанно, все так непредсказуемо... Тяжело здесь жить. Одни страдания и слезы. Знаешь, Катюша, я хочу отсюда уехать.
   - В Приморье?
   - Нет, не в Приморье.
   - А куда?
   - Есть другой мир. Там опасностей больше, но там ты встречаешься с ними в честном бою и всегда имеешь шанс выйти победителем. Там твои друзья - друзья, а враги - враги. Там властвуют законы чести и добропорядочности, а если мировое зло и плетет интриги, то уж, по крайней мере, никто лицемерно не выдает их за добродетели.
   - И ты знаешь, как туда попасть, в этот мир?
   - Знаю.
   - И ты можешь взять меня с собой в этот мир?
   - Да. Тебя и еще одну девушку.
  
   Час спустя они стояли на подворье одного из московских женских монастырей, ожидая, когда к ним вызовут Любу.
   Низко опустив голову, подошла маленькая худенькая послушница. Ее уничижительная согбенная поза, ее смиренная походка, ее отрешенный взгляд - все было пронизано какой-то вселенской скорбью и трагической мудростью.
   - Ксения Алексеевна, - пустым и безжизненным голосом сказала Любаша.
   - Люба! - удивленно вскинула брови Ксения. - Что с тобой? Тебя просто не узнать.
   - Бог посылает мне испытания, - тяжко вздохнула Люба, - но, кажется, справиться с ними мне не под силу.
   - Я слышала, - мягко сказала Ксения. - Сочувствую.
   - Да нет, Вы и половины не знаете, - мрачно усмехнулась Люба. - Неделю назад я собственного отца застукала за адюльтером... с Натальей Петровной, между прочим. А за полчаса до этого меня чуть не изнасиловал ее пустоголовый сыночек. Еле отбилась от этого негодяя.
   Ксения передернулась от отвращения: - Вот мерзость!
   - Вы не поверите, Ксения Алексеевна, - Любаша всхлипнула и закрыла лицо руками. - Глаза бы мои на этот мир не глядели и уши не слышали...
   - Знаешь, Люба, а ведь я уезжаю...
   - Куда?
   - Туда, где правда отделена от кривды, где зло не рядится в добро, где достоинство и честь - не пустые слова... Поедешь со мной?
   - Да, - просто сказала Люба.
   - Отлично, - улыбнулась Ксения. - Бог троицу любит. Познакомься с Катей. Катюша, это Любаша.
   Люба церемонно поклонилась. Катя улыбнулась и склонила голову в ответном приветствии.
   Ксения достала из сумки бутылку и, отвинтив крышку, выпила ровно одну треть. - Теперь вы, девушки. По старшинству. - И она передала бутылку Кате.
   Покончив с зельем, дамы взялись за руки, замкнув круг.
   - На счет три, - тихо скомандовала Ксения. - Раз, два...
   Однако не успела она сказать "три", как в круг вихрем ворвался Барбос. Радостно повизгивая и бешено виляя хвостом, он принялся прыгать вокруг Ксении, норовя лизнуть "мамочку" в нос.
   - Барби, солнышко, - растрогалась Ксения. - Хочешь со мной лететь? Очень хорошо...
   Они поставили Барбоса в круг - с одной стороны за ошейник взялась Ксения, с другой - Любаша. Ксения сказала:
   - Еще раз, девушки, на счет три. Раз, два, три...
   Дамы дружно подпрыгнули и в один голос выкрикнули: - Провалиться мне на этом месте!..
   В ту же минуту небо померкло; сильнейший вихрь подхватил всех троих, вместе с собакой, засосал в огромную воронку и завертел на манер гигантской центрифуги...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"