Он знал, что это будет его последнее дело. И был готов не допустить этого. Он знал, что и как будет делать. "Им" просто нужно было выманить его, возможно пожертвовав кем-то из своих пешек, кем-то кого можно приговорить и попозже. Но также возможно было и то, что это самый серьезный "клиент" в его карьере.
Но как бы там ни было, это было его последнее дело. При любом исходе. Впереди его ждала приятная жизнь где-нибудь в местечке потеплее, или... Он старался не думать об этом "или".
Заканчивался третий час сидения на крыше. До приезда, как он говорил "клиента" оставалось ровно 40 минут и ни минутой больше: "клиент" никогда и никуда не опаздывал.
Он привстал, размял затекшие ноги и вновь сел. Ему уже виделись пальмы и берег океана, бунгало, и много-много красивых женщин вокруг... Это было его возможное и такое близкое будущее.
После того как хронометр на руке отозвался мелкой дрожью, он придвинув к себе плоский черный дипломат начал доставать из него детали. Детали обыкновенной снайперской винтовки. Вот появилась казенная часть, приклад, дуло, оптический прицел. И через пол минуты эти на первый взгляд разрозненные детали составляли одно целое: механизм несущий смерть.
Прислонив винтовку к стене он позволил себе закурить, в запасе оставалось еще 15 минут. Этот человек по своему опыту знал, что после таких клиентов в живых оставлять не будут, и он постарается избежать этого.
Ему вспомнилось его первое дело. Первый раз, он убил по приказу своего Хозяина когда ему было 14 лет. Нужно было просто застрелить человека в указанное время выходившего из указанной квартиры. И все. Плевое дело для 14 летнего парня. Но он справился. Правда, еще долго ему мерещилось лицо этого человека, его взгляд, смешанный с удивлением и ужасом. Только потом, когда он уже вошел в дело, Хозяин сказал, кого он убил. Он "уработал" самого Удава - киллера экстра-класса. Расчет Хозяина был прост: если малец вернется - значит, он готов к работе, да и Удав, хоть и матерый волк, но такого не ожидать не будет: что по его душу придет пацан.
В кармане его куртки тихонько, едва слышно запищал мобильный телефон. Он достал его и прочитал присланное сообщение. Все. Это был последний сигнал. Нужно было начинать. Он взял винтовку и подошел к краю крыши облокотившись спиной на воздушную шахту приготовился к выстрелу.
Сытый и улыбающийся банкир выбрался из чрева Линкольна, могучие "быки", у которых голова гармонично примыкала к телу и по лицам было видно, что у них "одна извилина, и то не там, и то - от удара трубой в глубоком детстве" окружили плотным кольцом своего шефа. Конечно, врукопашную прорваться к банкиру, можно было и не пытаться, да ему это и не надо было - на сей раз ему не указали, как всегда способ устранения "клиента". Ни быки, ни сам банкир не знали, что жить тому оставалось несколько секунд.
Прижимая винтовку к себе, с той нежностью, на которую способна лишь мать, обнимая своего ребенка он заглянул в окуляр прицела, и нащупал красной точкой лазерного целеуказателя лысину банкира.
Прижав к плечу винтовку, он расслабился, насколько это было возможно лежа на мокрой жестяной крыше и выдохнул. Когда пятнышко лазера оказалось точно по средине лысины "клиента" он плавно нажал на курок... Винтовка слегка дернулась, и пуля вышла в полет. Через мгновение голова банкира разлетелась как арбуз, уроненный рассеянным покупателем на мостовую, обильно орошая своих охранников тем, что в ней содержалось.
А у него уже пошло время. Винтовку - в сток. И вперед - к слуховому окну. Вскакивая в спасительное окна он услышал, как внизу началась стрельба... Судя по тому, что рядом с ним в стене осыпалось несколько осколков, охрана правильно определила, откуда был произведен выстрел и теперь пыталась достать его. Или сделать вид, что они выполняют свою уже ненужную никому работу.
Он отодвинул люк хода на чердак и начал медленно спускаться на площадку. На нем был комбинезон работника ЖЭКа и, наверное, вряд-ли кто мог бы определить в нем убийцу. Легко, почти не слышно он спрыгнул на пол и повернулся...
Он ожидал чего угодно: взвода спецназа, гранаты брошенной под ноги, автоматной очереди...
Он не мог даже в глубине души поверить в возможность этого. Но... Перед ним стояла девочка лет 12. Обычная девочка, каких полно в городе. Белокурая, с большими голубыми глазами, одетая в форму какого-то престижного лицея. И очень нелепо на фоне школьной формы смотрелся пистолет с навинченным на него длинным глушителем, который она уверенно держала в маленьких ручках, затянутых в резиновые перчатки.
Их глаза встретились. Он надеялся, что раз она не стреляет, то может быть ему удастся сломить ее своим тяжелым взглядом, от которого даже самые свирепые собаки прятались, поджимая хвосты. Ему нужно было протянуть время. Хотя бы несколько секунд, чтобы прыгнуть к ней, и...
Так они и стояли, друг против друга, целую вечность, которая оказалась секундой. Потом девочка улыбнулась непосредственной детской улыбкой и нажала на курок.
Его отбросило на стену, а девочка продолжала стрелять. Выстрел. Еще один. И еще раз. Когда в магазине оставался всего один патрон она, подошла к лежащему на полу и истекающему кровью человеку и, приставив к его виску пистолет, тихонько прошептала: "Извините...". Раздался последний, тихий-тихий хлопок.
Девочка сделала шаг назад, и выщелкнула из пистолета обойму. Сам пистолет она бросила на тело и спокойно вызвала лифт. Она была спокойно. Возможно, она просто не понимала что только что убила человека, а может быть...
Когда створки лифта открылись, она бросила пустой магазин в щель между полом лифта и площадки и, спокойно войдя в кабину, нажала кнопку первого этажа.
Уже на площадке она столкнулась с двумя парнями, забегающими в подъезд. Никто из них даже не обратил внимания на девочку. Один побежал вверх по лестнице, а другой вскочил в лифт.
Также спокойно девочка вышла из подъезда и направилась к припаркованному на стоянке джипу. Сев на заднее сиденье, за водителем она захлопнула дверцу и произнесла всего одно слово.
--
Всё.
Джип плавно тронулся с места и уже через минуту выехав со двора, влился в плотный поток машин.
Это было действительно все. Для всех. И для того, кто остался там, на площадке, и главным образом, для нее. Все.