Олег Бисярин

СИНДИ

Ничего бы не случилось, если бы не эта ненормальная тетушка. Если у человека денег куры не клюют - это его личное дело; вот и ей бы чахнуть над своим златом, как и полагается любой приличной женщине ее возраста, так нет же - она навострилась одаривать менее зажиточных родственников всяческими полезными и бесполезными вещами. Денег, впрочем, от этого у нее не становилось меньше - наоборот, с каждым годом она, казалось, богатела вдвое против предыдущего.

Действовала тетушка из самых лучших побуждений, однако подарки ее не всегда оборачивались добром. Старшему, например, она подарила на день рождения японский мотороллер. Он успел перекатать всех местных девчонок, пока как-то раз, рассекая на чудо-аппарате с очередной избранницей за спиной, не врезался в стоящего посреди детской площадки деревянного идола-колобка. В результате жертва аварии, первая красавица двора, до сих пор ходила, подволакивая ногу. Сам же горе-мотогонщик отделался лишь несколькими синяками, да и те, признаться, ему поставил старший брат пострадавшей...

(Для полноты картины отметим, что злосчастный колобок оказался на редкость прочен; он до сих пор стоит на том же самом месте, хотя всю остальную детскую площадку как-то в новогоднюю ночь разнесли по досточкам подгулявшие добры молодцы...)

Родители, поглядев на останки скутера и отъезжающую "скорую", в один голос завопили, что больше никогда ничего от тетушки не примут. Однако со дня мотокатастрофы прошло уже полгода, и они успели немного поостыть. Сегодня же был день рождения младшего брата.

Старшему, Ивану, было шестнадцать, и в него была влюблена половина окрестных девочек. Иван имел волосы до плеч, носил кожаную куртку с заклепками, прогуливал школу, тайком от родителей курил и мечтал стать рок-звездой. Под это дело он выклянчил у тетушки электрогитару. Играть он не умел, но порой, позвав в гости каких-нибудь восьмиклассниц, он включал гитару в музыкальный центр и извлекал из нее, к восторгу девиц, ужасающий скрежет.

Младшего звали Федей. Федя был тих и серьезен, шляться по улицам, в отличие от непутевого брата, не любил, а предпочитал сидеть дома и читать, рисовать или же лепить из пластилина. Неудивительно, что прозвище "дядя Федор" прилипло к нему давно и накрепко. Сегодня Феде исполнялось десять лет.

С утра Федя уже получил скучные подарки от родителей - несколько неинтересных детских книжек в ярких суперобложках и какую-то до отвращения приличную одежду, которую его заставили незамедлительно примерить. Достался ему подарочек и от брата - угрожающе-черная бандана с надписью "Sepultura". Бандану Федя засунул в карман и уже успел один раз по рассеянности в нее высморкаться.

Однако от тетушки следовало ожидать чего-нибудь необычного. Федя задрожал от предвкушения, увидев в окно, как к дому подъезжает большая серая тетина машина. Он торопливо оделся и выбежал из дома.

- Здравствуйте, тетя Катя! - крикнул он радостно.

- Здравствуй, дядя Федор. - Тетушка наклонилась и поцеловала его сначала в одну щеку, потом в другую. - С новым годом, с новым счастьем!

- С каким новым годом? - пробормотал Федя испуганно. На дворе был конец ноября...

- С твоим новым годом, - пояснила тетушка. - Одиннадцатый пошел, если не ошибаюсь? С днем рожденья тебя!

Из машины вылез тетин водитель Андрей, грузный мужчина с усами.

- Здравствуйте, дядя Андрей, - вежливо сказал Федя.

- Здравствуй, Федя, - ответил водитель. - С днем рождения.

Тетушка поманила Федю пальцем.

- Наверно, твои родители этого не одобрят, - заговорщицким шепотом сказала она, - но я решила, что будет лучше, если ты выберешь себе подарок сам. Думай, что именно ты хочешь получить.

- Что угодно?! - Федя широко раскрыл глаза.

- Ну, конечно, я не смогу подарить тебе дом или машину... Или, скажем, катер...

Тетушка недавно купила себе речной катер и очень этим гордилась.

- Мотороллер, пожалуй, тоже не стоит, - хихикнув, добавила она. - А в остальном, наверно, что угодно.

Долго думать Федя не стал. Он ухватил тетушку за руку:

- Тетя Катя, пойдемте! Это здесь близко...

- Ну пойдем, пойдем. - Тетушка повернулась к водителю. - Андрей, подождите нас здесь, мы скоро вернемся.

Водитель вздохнул, снова залез в машину и стал разворачивать газету.

Идти и впрямь оказалось совсем недалеко, но когда Федя подтащил тетушку к магазину с яркой вывеской "Sex Shop", она немного занервничала.

- Ты уверен, что нам сюда? - спросила она.

- Сюда! Пойдемте, тетя Катя!

Тетушка уже начала сомневаться в правильности своего решения и размышляла о том, что лучше было бы отделаться чем-нибудь стандартным, вроде матросского костюмчика или большой коробки красок. Однако отступать было поздно. Они вошли.

- Вот! - И Федя показал совсем уже растерявшейся тетушке на выбранный им подарок.

***

Несколько недель назад они с компанией одноклассников пробрались в секс-шоп, воспользовавшись отлучкой продавца. Федины приятели, гогоча, стали таращиться на батареи стоящих навытяжку искусственных членов, презервативы самых невероятных расцветок и флаконы с загадочными жидкостями, но сам Федя застыл на пороге, не в силах оторвать глаз от нее - от красивой гнедой лошадки, выглядевшей совсем как настоящая.

Неизвестно, как в такой захолустный магазинчик попал этот изыск зарубежной секс-индустрии, рассчитанный на изнывающих от скуки богатых извращенцев. Однако факт остается фактом: она была именно здесь, и она продавалась. Очень реалистичная лошадка среднего размера - побольше пони, но все-таки гораздо меньше обычной лошади - с длинной шелковистой гривой, густой шерстью и блестящими глазами. В отличие от прочих игрушечных лошадей, она была "анатомически верной" - то есть все кобыльи прелести у нее были на месте. Плюс ко всему, у нее открывался и рот, где можно было обнаружить набор белоснежных зубов и удивительно мягкий язык...

Федя так и стоял, впившись восторженным взглядом в лошадку, пока не пришел продавец и не выставил всю компанию, на прощанье пообещав надрать уши.

Теперь же тот самый продавец встретил тетушку дежурной улыбкой.

- Чем могу служить?

Тут он заметил Федю, и лицо его посуровело.

- Мадам, я думаю, вам следует знать, что ваш сын недавно проник сюда вместе с толпой таких же оболтусов...

- Это мой племянник, - растерянно сказала тетушка. - Дядя Федор, ты уверен, что хочешь получить на день рождения именно эту лошадь?

- Да! - крикнул Федя.

- Ну хорошо, - сказала тетушка, у которой отлегло от сердца. Она-то, бедная, опасалась, что племянник попросит у нее подшивку порножурналов, а может, даже какой-нибудь сложный электроприбор-заменитель женщины. (В наше время дети так быстро взрослеют!) Слегка приободрившись, тетушка обратилась к продавцу. - Скажите, это животное продается?

- Это животное продается, - сказал продавец, - но вам не кажется, мадам, что вашему племяннику лучше было бы подождать вас снаружи?

- Дядя Федор, подожди на улице, хорошо? - сказала тетушка и снова повернулась к продавцу. - И сколько же вы за нее хотите?

Федя вышел на улицу. Вскоре из магазина появилась тетушка. Она перевела дух и подошла к Феде:

- Ну, дядя Федор, давай пляши, лошадь теперь твоя!

- Ура! - Федя подпрыгнул, повис у тетушки на шее и чмокнул ее.

- Ну ладно, ладно, - сказала тетушка, вытирая обслюнявленную щеку. - Но знаешь, племянничек, стыда я из-за тебя натерпелась! Особенно когда этот самый продавец спросил меня, не рановато ли тебе ходить за игрушками в такой магазин. Слава Богу, все обошлось. Только не говори папе с мамой, где мы ее купили, а то они нас обоих убьют, и правильно сделают. А теперь надо попросить Андрея подъехать и отвезти твою покупку...

И тетушка полезла в сумочку за телефоном.

***

Папа и мама, которые и так заметно нервничали, совсем сбледнули с лица, когда в дверях появилась огромная коробка, влекомая тетиным водителем и позванным на подмогу местным алкашом, который был известен всей округе под именем Федя-Синяк.

Федю-Синяка, несмотря на изрядный возраст, дядей Федором никто и никогда не называл. Кличка "Федя-Синяк", навешенная ему еще в ПТУ, так и держалась, да и до сих пор, наверное, держится - если, конечно, он совсем не загнулся от пьянства.

Получив честно заработанный полтинник, Федя-Синяк удалился, оставив семью глазеть на принесенный подарок.

- Надеюсь, это не мотоцикл? - робко спросила мама.

- Андрей, распакуйте, пожалуйста, - сказала тетушка, и водитель принялся расковыривать толстый картон. Наконец, стенки коробки сдались и упали, обнажив Федино приобретение.

- Ой... Лошадь... - прошептала мама испуганно.

- Надо же, и правда лошадь! - пробасил папа. - Это где же вы такое чудо нашли?

- А я знаю где! - встрял окаянный братец. - В секс-шопе! Я, помню, когда туда заходил, видел, там стояла - как раз, по-моему, эта.

И замер, зараза, в предвкушении.

Тетушка бросила на Федю затравленный взгляд. Однако, как ни странно, отца проблема заинтересовала с другой стороны.

- Позвольте-ка, молодой человек, а зачем это вас понесло в секс-шоп? - грозно спросил он Ивана. - Не рановато ли будет?

- Я... э... ну...

- Нет, ты уж скажи! При всех скажи!

- Витя, он завтра тебе все скажет, ну не при Кате же! - сердито зашептала мама в отцовское ухо. - В конце концов, не порть ребенку праздник!

И, повернувшись к гостям, с натянутой улыбкой произнесла:

- А правда, какая красивая лошадка! И цвет такой... ну, лошадиный...

- Это называется "гнедая масть", - сказал помрачневший Федя.

- Ну хорошо, масть так масть, - согласилась мама. - А теперь давайте к столу, а то всё остынет!

И все потянулись за ней в большую комнату. Федя, выходивший последним, на пороге обернулся и сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

- Ее будут звать Синди.

***

День рождения был таким же, как и все подобные праздники в большинстве благополучных семей. Взрослые в конце концов напились и совсем забыли о виновнике торжества. Отец и Андрей завели скучный разговор об автомобилях, а мама с тетей Катей, обняв друг друга за плечи, стали нестройными голосами распевать песни своей юности. Улучив момент, Федя сбежал из-за стола и отправился любоваться подарком.

А чем полюбоваться было - Синди действительно была на диво хороша. Федя просто не мог на нее наглядеться. Он ходил вокруг нее, гладил ей гриву и бормотал себе под нос всякие ласковые слова. Наконец в комнату неверной походкой вошла мама и заявила, что они с отцом пойдут провожать гостей, а Феде следует немедленно ложиться спать.

Федя вздохнул, но послушался. Он разобрал постель, и, напоследок еще посмотрев на Синди, выключил свет, лег и забрался под одеяло с головой.

Через минуту Федя приподнял одеяло и взглянул на лошадь. Стоявшая в отсвете уличного фонаря лошадка, казалось, смотрела на него с укоризной. Федя подумал, что ей ведь придется стоять так всю ночь, и ему стало ее ужасно жалко. Он повернулся на другой бок и попытался заснуть, но сон не шел. Поворочавшись минут десять, Федя встал.

Чувствуя себя немного предателем, он вынул из-под одеяла плюшевого мишку, делившего с ним ложе уже не первый год, осторожно посадил его на полку и подошел к лошадке.

Сдвинуть ее оказалось не так-то просто, но в конце концов Феде удалось дотолкать ее до нужного места. Переведя дух и поднатужившись, Федя опрокинул лошадку на свою кровать.

Оказалось, что Синди занимает кровать почти целиком, а ноги ее даже слегка свешивались, но отступать было поздно. Федя накрыл ее одеялом, а потом, примостившись возле ее живота, свернулся калачиком и уснул.

Ему приснилось, что Синди на самом деле живая и даже умеет говорить. Во сне они долго гуляли по летнему парку и разговаривали о чем-то очень важном...

Утром мама увидела торчащие из-под одеяла лошадиные копыта и жутко разоралась. Вытащить лошадь из кровати сам Федя, конечно, не смог; не смогла этого сделать и мама. Пришлось звать на помощь отца и Ваню. Братец противно хихикал, его явно подмывало сказать что-то неприличное, а Федя стоял и краснел.

***

Конь был рыж, печален, и назывался Кукрыниксом, а по-домашнему - Кузей. Хозяйку его, высокую некрасивую девушку, звали Олесей. По выходным Олеся за небольшую плату катала на коне всех желающих.

Федя неизменно прибегал в парк каждую субботу, приносил сухари для Кузи и рассказывал Олесе всякую всячину. Олеся рассеянно слушала его и думала о своем. Мысли у нее обычно были довольно печальные.

Молодой человек, с которым жила Олеся, носил странноватое имя Эрик. Олесю он постоянно унижал, и она давно ушла бы от него - останавливало ее то, что именно Эрик ежемесячно давал ей деньги на содержание коня. (Сама Олеся училась в институте, и стипендии ее хватало лишь на проезд; деньги, вырученные катанием, как правило, расходились неизвестно куда.)

Каждый раз в день зарплаты Эрик приходил домой уже навеселе. Сковырнув с ног дорогие туфли, он проходил на кухню, плюхал на стол звякающую сумку и начинал вываливать из нее банки с пивом, чипсы, орехи и прочую дребедень.

- Ты прикинь, - говорил он, вскрывая пиво и с треском разрывая пакет с фисташками, - в этот раз полтинник, суки, недодали! Говорят, день корпорации будем отмечать, так на эти деньги ресторан снимут. И на хрена нам тот ресторан! На этот полтинник мы бы сами не хуже погудели!

И он с хлюпаньем высасывал половину банки.

Олеся потихоньку хрустела чипсами и терпеливо слушала. Пива она не любила.

- Ах да, ну конечно, - хлопал себя по лбу Эрик. Он вынимал из кармана пачку денег и отделял от нее часть. - Это вот тебе на хозяйство, а это, - он отсчитывал еще несколько бумажек, - Куклуксклана твоего кормить.

Олеся поспешно прятала деньги, а Эрик распатронивал очередную банку.

Сегодня Федя прибежал в парк раньше обычного, и, увидев Олесю, еще издалека закричал ей:

- Олеся, привет! А догадайся, что мне тетя Катя на день рожденья подарила!..

Олеся выслушала захлебывающийся восторженный рассказ Феди. Олеся посмотрела на слегка расплывчатые снимки, сделанные тетиным "поляроидом". Олеся согласилась, что лошадка совсем как настоящая...

- А знаешь, где мы ее купили? - не выдержал Федя наконец. Он оглянулся, чтобы убедиться, что вокруг нет любопытных слушателей, и, понизив голос, сказал: - В секс-шопе! Только никому не говори...

Лицо Олеси вдруг помрачнело, и она отвернулась от Феди, чтобы скрыть выступившие в глазах слезы.

Напившись пива, Эрик начинал притворно сокрушаться:

- И куда все-таки столько денег идет? Работаешь целыми днями, приходишь с работы усталый, а дома и пожрать-то толком нечего! А тебе вечно на то дай, на се дай, конягу твоего еще содержать - это мне вообще непонятно зачем! Была б хоть кобыла, я б с нее натурой мог получить, - Эрик ухмылялся, - а мерин, что мерин? Ни дать, ни взять... Ну, подруга, придется тебе за него немножко потрудиться...

Эрик ставил пустую банку под стол и хлопал себя ладонью по бедру, словно подзывал собаку.

- Ну-ка, давай!

И Олеся, скрипнув зубами, подходила к нему и опускалась на колени...

- Олеся, что с тобой? - испуганно спросил Федя.

- Знаешь, дядя Федор, - сказала Олеся, не глядя на него, - катайся сегодня сколько захочешь, бесплатно. Это будет мой тебе подарок.

***

На лошадях Федя был помешан с самого детства. Рисовал он исключительно лошадей, а пластилиновых успел слепить уже целый табун. На местный ипподром, впрочем, брать его пока не хотели.

- Мал еще, - говорили ему. - Вот двенадцать стукнет, тогда приходи.

И Федя представлял, как в день своего двенадцатилетия он пойдет на ипподром и гордо скажет, что ему уже двенадцать, и его сразу запишут в группу, и он будет учиться сам ездить на настоящей лошади, будет сам ее чистить и седлать...

И каждый раз, ложась вечером спать, Федя радовался, что желанный момент стал еще немножко ближе.

- Еще семьсот девятнадцать дней, - шептал он тихонько, залезая под одеяло.

После устроенного мамой разноса класть Синди в кровать он больше не решался, и довольствовался тем, что накрывал ее на ночь покрывалом с кровати - на манер попоны.

Днем же он забирался на Синди верхом и представлял, что скачет галопом по большому полю, или просто тихо сидел, гладя ей гриву, и размышлял о том, что скоро Новый год, и неплохо бы попросить у тетушки в качестве подарка уздечку и седло...

***

Как-то раз за завтраком мама сказала:

- Так, ребята, сегодня вечером мы с отцом идем в гости, вернемся поздно, так что ты, Иван, остаешься в доме за старшего. Как Федя с рисования придет, накорми его, разогреешь суп, да и сам голодный не сиди...

- Мам, я и сам могу разогреть! - сказал Федя.

- Да, конечно, я и забыла, что ты у нас уже большой! - заметила мама, и продолжила: - Накормишь Федю, и сам поешь обязательно. Как пойдешь из школы, хлеба купи... Да, и чтобы никаких дружков сюда не приводить, особенно этого, как его... Ну, который еще весь отцовский коньяк выпил... Иван, ты слышишь, что я тебе говорю?!

- Да, мам, - буркнул Ваня. - Купить хлеба... Накормить Федю... Не водить друзей... Ну ладно, я пойду тогда...

Он залпом допил чай, вскочил из-за стола и убежал.

Когда Федя вернулся домой, в квартире было темно, однако из его комнаты доносились голоса и смех. Удививишись, он пошел поглядеть, а поглядев, остолбенел на пороге.

Увидел он своего братца со спущенными штанами, делавшего что-то совсем уж непотребное. Иван пристроился к Синди сзади, и, ухватив одной рукой лошадиный хвост (другая рука была занята бутылкой пива), совершал ритмичные движения, сопровождаемые глумливыми выкриками: "Н-но, лошадка! Давай, давай!"

На Фединой кровати, обхватив колени руками, сидел один из приятелей брата - кажется, как раз тот, с которым они прикончили отцовский коньяк. Приятель взирал на происходящее осоловевшими глазами и одобрительно посмеивался.

- Ты что делаешь? - наконец смог выкрикнуть Федя дрожащим голосом.

- А то ты не видишь, - ухмыльнулся брат.

- Маленький еще, - прокомментировал с кровати Иванов дружок. - Подрастет - поймет...

- Да ладно тебе, мой братуха уже настоящий мужик! - Иван на секунду остановился и отхлебнул пива из бутылки. - Он, прикинь, в первый же день эту кобылу на койку завалил. Представляешь, мать с утра приходит его будить, а он с ней в обнимку в постельке нежится... Н-но, лошадка!

- Дурак! Слезь с нее сейчас же! - крикнул Федя.

- Да ладно, Федь, ну ты че, от нее же не убудет! - захохотал Иван. - Не жидись, что тебе! Я же ведь для тебя ничего не жалею!

Федю всего трясло. Уже плохо соображая, что делает, он подобрал с полу пустую пивную бутылку и с размаха ударил брата по темени.

Внезапно наступила тишина. Иван обмяк, и по лбу его пополза темная струйка крови. Пиво выскользнуло у него из руки и полилось на пол. Сидевший на диване парень враз протрезвел и вскочил на ноги.

- Ну ты, блин, даешь! - крикнул он Феде. - Не, ты тут сам со своими родаками разбирайся, а я сваливаю! Меня тут не было!

Он выбежал из комнаты. Было слышно, как он второпях натягивает куртку и ботинки, спотыкаясь в темноте. Затем хлопнула входная дверь.

Забившись в угол, Федя сидел в каком-то непонятном оцепенении. В комнате стоял запах разлитого пива.

Я его убил, думал Федя, глядя на враз почужевшую Синди, все так же равнодушно блестевшую глазами в свете фонаря, и на повисшее на ней тело брата. Теперь меня посадят в тюрьму, в колонию для малолетних преступников. А когда меня выпустят, я буду уже совсем взрослый и смогу завести настоящую живую лошадь. К настоящей-то он не сможет полезть, ведь если что, она его сразу копытом. Хотя он же и так не сможет, он же умер... Он теперь уже никогда ничего не сможет...

Федя начал тихонько плакать.

Раздался звук открывающейся входной двери, и в прихожей зажегся свет.

- Федя, Ваня, мы дома! - послышался веселый мамин голос...

2001