Бодний Александр Андреевич. Поэзия вскрывает небеса

Александр Бодний

Поэзия вскрывает небеса

Том 9

0x08 graphic

Бодний Александр Андреевич

Русский писатель-оппозиционер.

Часть первая.

Хлебников В. В.

* * *

Россия забыла напитки,

В них вечности было вино,

И в первом разобранном свитке

Восчла роковое письмо.

Ты свитку внимала немливо,

Как взрослым внимает дитя,

И подлая тайная сила

Тебя наблюдала хотя.

Бодний А. А.

* * *

Россия эстетики силу забыла,

Что Ей обречённо давалось Движеньем,

Довлеяся звоном металла,

Вечность как будто беря прободеньем.

Вечности сила отдачи строга,

Как Ответ и Разума упрежденье.

Она нами принимается как соха,

Слепо ведущая пантеизма рыхленье.

Хлебников В. В.

* * *

Немь лукает луком немным

В закричальности зари.

Ночь роняет душам темным

Кличи старые "Гори!"

Закричальность задрожала,

В щит молчание взяла

И, столика и стожала,

Боем в темное пошла.

Лук упал из рук упавном,

Прорицает тишина,

И в смятении державном

Улетает прочь она.

Бодний А. А.

* * *

Внимающий глас в запредельности,

Псевдоправдой томящийся насилия,

Достиг кричальной критичности,

Межпунктирье найдя в ночи волнения.

Запределье прерывистостью залучилось,

И этой хватило экспозиции,

Чтоб нутро распрямилось

И удлинило фазу стадии.

Но баланс и в поле отрицательном

Инерционность хода воспрямляет:

Нехватка сил в запале смещённом

Менталитет Движенья оставляет.

Хлебников В. В.

* * *

Я славлю лет его насилий,

Тех крыл, что в даль меня носили,

Свод синезначимой свободы,

Под круги солнечных ободий,

Туда, под самый-самый верх,

Где вечно песен белый стерх.

Бодний А. А.

* * *

Я славлю лёт Его вторжений

В императивность категорий.

Вначале Словом менялися каноны,

А после Октябрём сметалися препоны.

И псевдосолнце всей России

В четырёхсотлетнем статусе мессии

Он солнцем эры новой заменил

И равноправья кванты подарил.

Хлебников В. В.

* * *

Времыши-камыши

На озера береге,

Где каменья временем,

Где время каменьем.

На берега озере

Времыши, камыши,

На озера береге

Священно шумящие.

Бодний А. А.

* * *

Метафизический озера застой,

Где смена времён в камышах.

Диалектический озера строй,

Где камыш в Движения строках.

Дыханье Вечности - первично,

Граница - после Антимира в Движеньях.

Озеро с камышом - вторично,

Как плод движенья на сносях.

Антимир - в озере с камышом,

Как Антитело Пыла; Вечность

Здесь сопрягается в земном -

В микромире субстанций - как псевдобренность.

Хлебников В. В.

* * *

Жарбог! Жарбог!

Я в тебя грезитвой мечу,

Дола славный стаедей,

О, взметни ты мне навстречу

Стаю вольных жарирей.

Жарбог! Жарбог!

Волю видеть огнезарную

Стаю легких жарирей,

Дабы радугой стожарною

Вспыхнул морок наших дней.

Бодний А. А.

* * *

Взрослой мечты бог жарптичий!

Увяжи её полёт, если не с реальностью,

То с духом хотя бы противоречий

На крыльях обоих я отдамся возомненью.

И с двойной я подстраховкой

Возомню Движенья мезомерию,

И если не достигну цели стратегической -

Жар-пером тень введу в дифракцию.

А дальше - антиэкзистенциализма сознанье

Масс пусть дидактики ловит суть,

Как я ловил перл чрез жаризлученье, -

Страждущим будет дан иванушкин путь.

Хлебников В. В.

* * *

Там, где жили свиристели,

Где качались тихо ели,

Пролетели, улетели

Стая легких времирей.

Где шумели тихо ели,

Где поюны крик пропели,

Пролетели, улетели

Стая легких времирей.

В беспорядке диком теней,

Где, как морок старых дней,

Закружились, зазвенели

Стая легких времирей.

Стая легких времирей!

Ты поюнна и вабна,

Душу ты пьянишь, как струны,

В сердце входишь, как волна!

Ну же, звонкие поюны,

Славу легких времирей!

Бодний А. А.

* * *

Там, рассвистывали где нацбогатство

За десять лет до Октября,

Волна обрела судьбоносное свойство

От двулетнедальнего толчка девятого января.

Пили, ели, веселились - от генрепетиции

Октября насторожились и сбутафорились:

Псевдосвободу подарили избирательной процессии -

Пращуров теней гидроплотин превентивно забоялись.

Попритих, как спрятанные когти тигра,

Зев антропофагический, и времири,

Резонансировав признак победы, где лира

Пела на плотине, устроили себе небесные пиры.

И даже призрачность победы

Праведную наполнила душу истомой

Сладкой, вошедшей в стратегические своды:

Сейчас призрак, а через десятилетье станет явью

аэротропической.

История запечатлела новую страницу,

А эволюция амплитудой - поступь в новом витке.

Ждать осталось череду дней, как устремленную колесницу,

Под пенье времирей, судьбоносящихся в рулеточном значке.

Хлебников В. В.

* * *

Огнивом-сечивом высек я мир,

И зыбку-улыбку к устам я поднес,

И куревом-маревом дол озарил,

И сладкую дымность о бывшем вознес.

Бодний А. А.

* * *

Я в сущем уловил ощущенье

Эквивалента отдачи, как точку опоры

Рычага архимедова, и мир в изваянье -

Антиэкзистенциализма споры.

Я сам - как экзистенциализма

Прикладная сила к рычагу,

Чтоб регулировать отдачу антиэкзистенциализма

В едином экзистенциальном кругу.

Хлебников В. В.

* * *

Вечер. Тени.

Сени. Лени.

Мы сидели, вечер пья.

В каждом глазе - бег оленя,

В каждом взоре - лёт копья.

И когда на закате кипела вселенская ярь,

Из лавочки вылетел мальчонка,

Провожаемый возгласом: "Жарь!"

И скорее справа, чем правый,

Я был более слово, чем слева.

Бодний А. А.

* * *

Без лидера народа смирённость -

Раболепие, тысячелетьями отражался в взорах

Их протест через плаксивость

В онанистических свободолюбия узорах.

Рельефным индикатором градации

Протеста были подмастерья:

Молчаливо-просящую укоризну грации

Меняли на взора тверденья.

Они первые вселенский отголосок

Колебанья патетили лапидарностью,

Первыми, до лидера, из лавчонок

Буревестничали идейностью.

Хлебников В. В.

Заклятие смехом.

О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешищ надсмеяльных - смех усмейных смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!

Бодний А. А.

Заклятие смехом.

О, рассмейтесь, смехачи,

Дозу принявшие критическую

В психопатической ночи,

Где гадина гадине тождествует особь подлую.

И рабы и поработители способны

Нагнать массу критическую,

Обоюдную, и тогда они беспомощны

Перед взрывами, - глотая дозу смертельную.

Так и в атомной бомбе, на Хиросиму и Нагасаки сброшенной,

От американских смехачей смертоносной иронии,

Ставших родней японцам, чем русские - так до критической

Массы, заклятием смеховым венцуется предметность эсхатологии.

Но и на грани даже заклятой эсхатологии

Любознательность принципиальность теребит:

В чём корень разницы сродненья по градации?

А развалом СССР козырь американцами бит!

Хлебников В. В.

* * *

О, достоевскиймо бегущей тучи!

О, пушкиноты млеющего полдня!

Ночь смотрится, как Тютчев,

Безмерное замирным полня.

Бодний А. А.

* * *

О, Достоевский - ума парадоксом

Жизнь опередивший,

Внутреннюю драму фарсом

Эквилибристским раскрывший.

О, Пушкин, геном диссонансным

Сумевший возвести словесную изящность,

А геном, раболепием клеймённым,

Сумевший дать скромную искристость.

О, Тютчев, мудрствующий в ночи рассветом,

А в рассвете - жаждущий протест Никты

Через Эриннию, руководя Её походом

Против собственных корней, увлекая дух Эриды.

Хлебников В. В.

* * *

Ночь, полная созвездий.
Какой судьбы, каких известий
Ты широко сияешь, книга?
Свободы или ига?
Какой прочесть мне должно жребий
На полночью широком небе?

Бодний А. А.

* * *

На дневном небе без созвездий

Момент пророчества я уловил,

Когда залаживал урожай репродукций

На поле арендном, гнездовье где я свил.

Момент судьбоносный явился,

Видать, от исторического истока сознанья,

Который флюидами в Эфир пролился,

Смодулировав символику явленья.

Взор мой невольно в небо вперился:

На белесом небосводе узрел я движущуюся

По аэродинамике полупрозрачную метлу, экспозитился

Объект быстротечно, рождая мысль прогнозирующуюся.

По суеверию, это явление - к неурожаю.

Исход вегетации подтвердил обречённость -

За все годы аренды впервые сальдо отрицательное получаю -

Историческое сознанье с Эфиром дали антиципатийность.

Хлебников В. В.

* * *

Небо душно и пахнет сизью и выменем.
О, полюбите, пощадите вы меня!
Я и так истекаю собою и вами,
Я и так уж распят степью и ивами.

Бодний А. А.

* * *

Небосвод давит сизой дланью,

Как мировой психоз человечества,

Не оставляя лазейки для шанса состраданью, -

А я так верил в радикальность душевного

пространства.

Но я прощаю современным хомо сапиенсам,

Где затхлость благих чувств - не миф,

А дань идеологии, чтоб соломоновским холопам

Аванс давать на умиротворенья риф.

Хлебников В. В.

* * *

Мне мало надо!
Краюшку хлеба
И каплю молока.
Да это небо,
Да эти облака!

Бодний А. А.

* * *

Мне мало надо,

Чтоб Солнца щедротность,

Где равная квота,

Богатые хлебом ввели б равнодольность.

Мне мало надо,

Чтоб не мешало зло,

Продекларировши своё кредо,

Которое стагнацию б дало.

Мне мало надо,

Чтоб ложь дорогу знала

С клеймом, но лишь до ада,

Где пороки бы свои расплавляла.

Мне мало надо,

Чтоб в проективное пространство

Вошли мои спектры душевного сада,

А сущее взяло б флюидное чувство.

Хлебников В. В.

* * *

Годы, люди и народы
Убегают навсегда,
Как текучая вода.
В гибком зеркале природы
Звезды - невод, рыбы - мы,
Боги - призраки у тьмы.

Бодний А. А.

* * *

Годов результирующая

В поясе генной кодировки

Остаётся с человеком, разверстающая

Как суть его жизненной ковки.

Во Вселенной остаются от годов

Антитела в Эфире - тенденция к Вечности,

Будь хоть Герострата, хоть Христа мысли слов

Размером меньше ангстрема сути.

И в проективном пространстве

Звёзды - как блесна, крючком -

Историческим сознаньем - в свойстве

Первоначалья обуревает антропоцентризма ком.

Хлебников В. В.

* * *

Ни хрупкие тени Японии,
Ни вы, сладкозвучные Индии дщери,
Не могут звучать похороннее,
Чем речи последней вечери.
Пред смертью жизнь мелькает снова,
Но очень скоро и иначе.
И это правило - основа
Для пляски смерти и удачи.

Бодний А. А.

* * *

Мне берег не надо японский,

И Индия мне не нужна,

Но психологизм ассоциативный

Последней вечери видит проблеск дна.

Когда вычислен смертоносный объект,

В преддверье преисподней не жизнь мелькает,

А цели проект, перешедший в прожект,

Как символ, что гостевой эффект вскрывает.

Для грешников это - как горохом

О стенку; мельканье жизни прожитой,

Как шагрень, которую надо в расправленном

Виде ещё ощутить, как жизни продолженной.

Хлебников В. В.

Пен пан.

У вод я подумал о бесе и о себе,
Над озером сидя на пне.
Со мной разговаривал пен пан
И взора озерного жемчуг
Бросает воздушный, могуч меж ивы,
Большой, как и вы.
И много невестнейших вдов вод
Преследовал ум мой, как овод,
Я, брезгая, брызгаю ими.

Мое восклицалося имя -
Шепча, изрицал его воздух.
Сквозь воздух умчаться не худ зов.
Я озеро бил на осколки
И после расспрашивал: "Сколько?"
И мир был прекрасно улыбен,
Но многого этого не было.
И свист пролетевших копыток
Напомнил мне много попыток
Прогнать исчезающий нечет
Среди исчезавших течений.

Бодний А. А.

Пан.

Сидя у вод, налегает мистичность,

Как прелюдия разумной абстракции,

И образ выдаёт астральность

Через Пана в экстериоризации.

Он как бы в себе сочетал

Бытийной сути разумность

И гоголевскую иронию, выставлял

Резон жизни в оголённость.

И стал улавливать Его лидерство

В понимании сути Эксперимента,

Что определяет мое псевдопревосходство -

Души и натуры абонента.

Я выйти хотел в Эфир Вселенной

И взгляд медитации в волнение

Вод вперил, чтоб сути психической

Экстерьер вошёл в Безбрежие.

Мне нужна была не квинтэссенция,

А чтоб души параллакс вековой

Форму её сместил, где эмансипация

Земному ставит предел межевой.

Но Пана цоканье копыток

Как бы сшагренило в фокус

Дежавюрность сути, как архисвисток,

И я предстал полновесностью в доспехах словно кактус.

Хлебников В. В.

* * *

Сон-то сосед снега весной,
То левое непрочное правительство в какой-то думе.
Коса то украшает темя, спускаясь на плечи, то косит

траву.
Мера то полна овса, то волхвует словом.

Бодний А. А.

* * *

В ассоциативной психологии не содержательности

Двух категорий или объектов сопоставляются

С одноимёнными формами, а в отдельности

Характеры взаимоотношений между ними выбираются.

Вводить понятие "сон" в характер взаимоотношений

Между весенним снегом и вялым правительством -

Резон; вводить понятие "мера" весовых дозирований

В абстрактную меру - антиномия в несовместимом.

Хлебников В. В.

* * *

Закон качелей велит
Иметь обувь то широкую, то узкую.
Времени то ночью, то днем,
А владыками земли быть то носорогу, то человеку.

Бодний А. А.

* * *

Закон качелей к полам не принадлежит,

Он на давлении кинетики персон основан,

Как императивное давленье исполнение вершит,

Градацией инерционной силы скован.

Что ночью, что днём время ритм не теряет,

Лишь градацирует прессом экзистенции.

И Гарант любой порабощенья площадь не сужает,

Хотя формует он её в различии.

Хлебников В. В.

Па-люди.

Птица, стремясь ввысь,
Летит к небу,
Панна, стремясь ввысь,
Носит высокие каблуки.
Когда у меня нет обуви,
Я иду на рынок и покупаю ее.
Когда у кого-нибудь нет носу,
Он покупает воску.
Когда у народа нет души,
Он идет к соседнему
И за плату приобретает ее -
Он, лишенный души!

Бодний А. А.

Па-люди.

Есть страстные блюстители

Желанья с экстерьером,

То ль потому, чтоб видели

Тенденцию к разъединённости с пороком;

А может быть, - к сокрытости

Динамики своих пороков,

Чтоб воплотить желанности

В байпасность обретенья дивидентов.

Но душа к дивидентам не причастна.

И в уступках принципиальных

Она всегда неизменно частна,

Хотя ей и мнятся подвижки форм совершенных.

Хлебников В. В.

* * *

Сегодня снова я пойду
Туда, на жизнь, на торг, на рынок,
И войско песен поведу
С прибоем рынка в поединок!

Бодний А. А.

* * *

Жизнь есть торг

На обогащенья мнимость,

На продленье, избегать чтоб морг,

Чрез борьбу идёт идейность.

Глашатай здесь - поэт,

Интерполируя остроту с риторикой,

Оставить чтоб идейный след

Целесообразной просекой.

Хлебников В. В.

Огневоду.

Слово пою я о том,
Как огневод, пота струями покрытый,

В пастушеской шкуре из пепла, дыма и копоти,
Темный и смуглый, белым поленом кормил тебя,
Дровоядного зверя огня.
Он, желтозарный, то прятался смертью
За забор темноты, то ложился кольцом, как собака,
В листве черного дерева мрака.
И тогда его глаз нам поведал про оперение

синего зимородка.
И черными перьями падала черная ветвь темноты.
После дико бросался и грыз, гривой сверкнув золотой,
Груду полен среброрунных,
То глухо выл, пасть к небу подняв, - от холода

Пламенный голод, жалуясь звездам.
Через решетку окна звезды смотрели.
И тебя, о, огонь, рабочий кормил
Тушами белых берез испуганной рощи,
Что колыхали главами, про ночь шелестя
И что ему все мало бы, а их ведь не так уже много.
О приходе людей были их жалобы. Даже
На вывеску "Гробов продажа", крик улиц темноты,
Падала тихая сажа.

Бодний А. А.

Огневоду.

Конкурент появился огневоду,

Теплу вспомогающему в очаге домашнем.

И если второй давал ход дровяному роду,

То первый - электроны в проводах ввёл вольным строем.

Директива Гаранта вольницу давала,

В огненный зев чтоб пасть плебеям:

Плата за услугу в антидефектности отторгала

Его от себя, безопасность отдав неплатёжеспособностям.

Не искушённым в электрике плебеям

Оставалось лишь ждать, когда директивный огневод

Даст критический уровень искреньям,

Чтоб могли они войти в огнесмертный свод.

И пошёл в экзистенцию огненный зверь

Гулять по лаптаёжной Руси, минуя олигархов,

Для которых директивный огневод лишь в прибыльность

дверь,

Закрытую для плебеевских протестов.

"И пошли они" огневодом "палымые",

Нет, не к Олимпу, к ним равнодушному,

А обречённо во владения прозерпиновые,

Где огненный зверь уже подобен растленно-пленному.

От антиплебейской директивы Гаранта

Прибавились дела и МЧС по усмиренью

Огненного зверя и Конституционному суду, - факта

Правомерность к закона трактованью.

Хлебников В. В.

* * *

Собор грачей осенний,
Осенняя дума грачей.
Плетня звено плетений,
Сквозь ветер сон лучей.
Бросают в воздух стоны
Разумные уста.
Речной воды затоны
И снежный путь холста.
Три девушки пытали:
Чи парень я, чи нет?
А голуби летали,
Ведь им немного лет.
И всюду меркнет тень,
Ползет ко мне плетень.
Нет!

Бодний А. А.

* * *

Грач - птица первовесенняя

Сходит к осени с прорицаний,

Но тонусосоставляющая

Не схожа с миром человеческих наитий.

Грач несёт окрылённость

В теплые края, человека доля -

Как жухлая псевдозавершённость

Сбора урожая с жизни поля.

Чем прочнее поздней осенью

Покрывало белое верстается,

Тем созвучье хочется с просинью

Уловить душе, где повод затормаживается.

И этот повод осознанно

Разум берёт напрокат,

Перепрофилирование чтоб планомерно

Ввести в зимний накат.

Хлебников В. В.

* * *

Как два согнутые кинжала,
Вонзились в небо тополя,
И, как усопшая, лежала
Кругом широкая земля.
Брошен в сумрак и тоску,
Белый дворец стоит одинок.
И вот к золотому спуска песку,
Шумя, пристает одинокий челнок.
И дева пройдет при встрече,
Объемлема власами своими,
И руки положит на плечи,
И, смеясь, произносится имя.
И она его для нежного досуга
Уводит, в багряный одетого руб,
А утром скатывает в море подруга
Его счастливый заколотый труп.

Бодний А. А.

* * *

Как меч, секущий

Гордо стройную жертву,

Так тополь, наклоненный

К соседу вроде отделяет голову.

И семантика эта уходит

Чрез ассоциацию психологизма

В исторические прецеденты, подобит

Где трагедии картины реализма.

Это знаковые эпизоды,

Часто сочетающие

Красоту с интенцией власти,

Возможности которой - недостижимые.

Вот и появляются на свет

Интроекционный власти абсолют -

Отсекается глава Крестителя, и бред

О превышенье над Христом - как псевдодетерминический

салют.

Хлебников В. В.

* * *

Мои глаза бредут, как осень,

По лиц чужим полям.

Но я хочу сказать вам - мира осям:

"Не позволям"

Хотел бы шляхтичем на сейме,

Руку положив на рукоятку сабли,

Тому, отсвет желаний чей мы,

Крикнуть, чтоб узы воль ослабли.

Так ясновельможный пан Сапега,

В гневе изумленном возрастая,

Видит, как на плечо белее снега

Меха надеты горностая.

И падает, шатаясь, пан

На обагренный свой жупан.

Бодний А. А.

* * *

Мои глаза на лике ловят

Человечества актерскую интерпретацию

И лжи и правды, и как бы сводят

Предикат их к "Позволям" в антиномию.

Но гуманисты поры диктатурной

Частицу ввели "Не" в "Позволям",

Чтоб отфильтровать со сферы словоблудной

Нанос, ход давая правдивым страстям.

И процент уменьшился фальсификаторов -

Пошёл инстинкт сохраненья с разумностью,

Контингент поредел провокаторов:

Белые и красные отдались межеванью.

Гуманистам есть с кого брать пример:

Дух Вечности небесной механикой мира осям

Касательно вольностей приказал: "Не позволям", мер

Категоричность сохранность мира даёт нам.

Хлебников В. В.

* * *

Когда умирают кони - дышат,

Когда умирают травы - сохнут,

Когда умирают солнца - они гаснут,

Когда умирают люди - поют песни.

Бодний А. А.

* * *

Когда умирают кони -

Верные сподручные людям -

То вроде подсекаются корни

Тоской интенциозным чувствам.

Но в нишу душа вбирает

Конского витализма альтруизм,

Который подсознательно вливает

В натуры аэротропизм.

Когда умирают травы -

Перманентная Земли молодость -

То протестуют рефлексивные октавы,

Онтогенезом неся отторгаемость.

Когда умирают небесные светила -

Псевдовечности воображенья -

Теряется как бы опора тыла,

Что абстрагировала с Вечностью сопряженья.

Когда умирают люди, то приемлемость

Определяют к души менталитету,

Вослед идёт уже идейность:

Иль восхваление иль долг навету.

Хлебников В. В.

* * *

Кому сказатеньки,
Как важно жила барынька?
Нет, не важная барыня,
А, так сказать, лягушечка:
Толста, низка и в сарафане,
И дружбу вела большевитую
С сосновыми князьями.
И зеркальные топила
Обозначили следы,
Где она весной ступила,
Дева ветреной воды.

Бодний А. А.

* * *

Сказка - протобыль, и в ней намёк.

Стабильность признаков людских

Индикаторит душевный шток

В самосознанье устремлений целевых.

По признакам этим определяют:

Мировоззренья сказочной лягушки

И царицы Василисы не совпадают, -

Цена идейности - аффект табака понюшки.

Да и сам Иванушка-царевич,

Запутавший судьбу с двуликою царевной,

На госслужбе не способен так, как Попович,

Во славу подвиг совершить идеи русской.

Хлебников В. В.

* * *

Мы желаем звездам тыкать,
Мы устали звездам выкать,
Мы узнали сладость рыкать.
Будьте грозны, как Остраница,
Платов и Бакланов,
Полно вам кланяться

Роже басурманов.
Пусть кричат вожаки.
Плюньте им в зенки!
Будьте в вере крепки,
Как Морозенки.
О, уподобьтесь Святославу -
Врагам сказал: "Иду на вы!"
Померкнувшую славу
Творите, северные львы.
С толпою прадедов за нами
Ермак и Ослябя.
Вейся, вейся, русское знамя,
Веди через сушу и через хляби!
Туда, где дух отчизны вымер
И где неверия пустыня,
Идите грозно, как Владимир
Или с дружиною Добрыня.

Бодний А. А.

* * *

Обуревайтесь желаньем

Олимпу тыкать,

Где Правду отклоненьем

Стараются мыкать.

Лидеры партийные

Пусть камералятся,

Как субъекты думские,

И народы виртуалятся.

Плебеям - участь целесообразная:

"Своею собственной рукой"

Чтоб жизнь личностная

Конституционной шла строкой.

Инициативу в массы

Гуманисты должны нести,

В Профсоюз единя низовые классы,

Сознанье доводя до равноправной высоты.

Тенденция к самообустройству

Вызвана парадоксом олимпийским:

Гарант земной рай создал сообществу

Олигархов и их приближённым.

А для плебеев создал Он

Гулаг экономический,

Превентивно формируя уклон

На фактор гостарбайтовский.

Хлебников В. В.

Вам.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Вселенной повинуяся указу,
Вздымался гор ряд долгий.
Я путешествовал по Кавказу
И думал о далекой Волге.
Конь, закинув резво шею,
Скакал по легкой складке бездны.
С ужасом, в борьбе невольной хорошея,
Я думал, что заниматься числами над бездною полезно.
Невольно числа я слагал,
Как бы возвратясь ко дням творенья,
И вычислял, когда последний галл
Умрет, не получив удовлетворенья.

Далеко в пропасти шумит река,
К ней бело-красные просыпались мела,
Я думал о природе, что дика
И страшной прелестью мила.
Я думал о России, которая сменой тундр, тайги,

степей
Похожа на один божественно звучащий стих,
И в это время воздух освободился от цепей
И смолк, погас и стих.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Какой, какой тысячекост,
Грознокрылат, полуморской,
Над морем островом подъемлет хвост,
Полунеземной объят тоской?
Тогда живая и быстроглазая ракушка была

его свидетель,
Ныне - уже умерший, но, как и раньше, зоркий камень,
Цветы обступили его, как учителя дети,
Его - взиравшего веками.
И ныне он, как с новгородичами, беседует о водяном
И, как Садко, берет на руки ветхогусли -
Теперь, когда Кавказом, моря ощеренным дном,
В ней жизни сны давно потускли.
Так, среди "Записки кушетки" и "Нежный Иосиф",
"Подвиги Александра" ваяете чудесными руками -
Как среди цветов колосьев
С рогом чудесным виден камень.
То было более чем случай:
Цветы молилися, казалось, пред времен давно

прошедших слом
О доле нежной, о доле лучшей:
Луга топтались их ослом.
Здесь лег войною меч Искандров,
Здесь юноша загнал народы в медь,
Здесь истребил победителя леса ндрав
И уловил народы в сеть.

Бодний А. А.

Вам.

Пустоту Вселенной

Дух Вечности наполнил

Монадой субъективной

И рейтинг Её возвысил.

И человечество взирает

На сочетаемость монадную

И на ту Силу, что вращает

Вечности ось Поточную.

Гармония небесная

Без взрывных осложнений -

Как напряжённость разнополярная -

Видится с гуманистических позиций.

Прямая связь узрелась

Меж гуманизмом и напряжённостью:

Свобода в идеале испарилась,

Представши только экстерьерностью.

И гуманисты Движеньем

Стремились управлять,

Чтоб рациональным сочетаньем

Мирный итог являть.

В Движенье источник

Они выявляли -

Как миролептик, -

Где силы противоборенья себя оголяли.

И здесь, как на переправе,

Гуманисты брали оголённость,

Чтоб напряжённость в оправе

Их вошла б в приемлемость.

Но чтобы контролировать

Процесс соотношеньем,

Нужно градацировать

Весовым дозированьем.

И здесь на вспоможенье

Цифры объявились,

Как статистике явленье,

И в показаниях контроля закружились.

Псевдосила цифр - в восприятии

По показателям процесса состояния.

И мнительность в людском представлении

Смагичила их как псевдознамения.

Девственный нрав Природы,

Который и факторит и спектралит,

Что псевдоподвластно Кибеле, в соты

Мироустройства входит.

И гуманисты целостность

Обрести стремятся нерушимую,

Когда соты цементирует идейность,

Давая Отчизне основу непоколебимую.

И летопись палеонтологии

Единую нить развития вскрывает

С работой Гёте по анатомии -

Динозавра и человека обобщает.

Кость межчелюстная

Сошла в рудимент.

Инстинктность животная

Стала как спасительный агент.

Человек в экстремальности

От агента фокусирует

Силу животной цепкости

И шанс на жизнь сохраняет.

Но гуманисты допускают

Принципиальную ошибку:

Они со счетов спускают

Агента в обезличку.

Акцент у них на ликвидацию

Нравственных пороков,

Которые входят в полимерию

С агентом, как арсенал полигенов.

Поэт к Вам, человечество,

Обращается: полимерию

На контроле держите, как свойство,

Влияет на нравственную что градацию.

Хлебников В. В.

* * *

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Раздору, плахам - вчера и ныне - город ясли.
В нем дружбы пепел и зола, истлев, погасли.
Когда-то, понурив голову, стрелец безмолвно

шествовал за плахой.
Не о нем ли в толпе многоголосой девичий голос

заплакал?
В прежних сил закат,
К работе призван кат.
А впрочем, все страшней и проще:
С плодами тел казненных на полях не вырастают

рощи.
Казнь отведена в глубь тайного двора -
Здесь на нее взирает детвора.
Когда толпа шумит и веселится,
Передо мной всегда казненных лица.

Так и теперь: на небе ясном тучка -
Я помню о тебе, боярин непокорный Кучка!

Бодний А. А.

* * *

Раздоры, плахи - не вчера,

Не в ниши исторической.

Старозаветная пора -

В форме перестроечной.

Милитаристская дилемма

Дипломатией разжижилась.

Но не теряет сущности проблема -

Она в полифонии растворилась.

Милитаристский дух

Проходит чрез тысячелетия.

И разорвать порочный круг

Не может ни одна стратегия.

Глобальность планов гуманистов -

В трясине исторической,

Где парадокс ингредиентов -

Патриотизм с похотью милитаристской.

Публичные казни гуманистов

Очеловечивались лишь экстерьерно -

Прогрессу дань от ариманов,

В мире преуспевших приспособлено.

Хлебников В. В.

Перевертень.

Кони, топот, инок,
Но не речь, а черен он.
Идем, молод, долом меди.
Чин зван мечем навзничь.
Голод, чем меч долог?
Пал, а норов худ и дух ворона лап.
А что? Я лов? Воля отча!
Яд, яд, дядя! Иди, иди!
Мороз в узел, лезу взором.
Солов зов, воз волос.
Колесо. Жалко поклаж. Оселок.
Сани, плот и воз, зов и толп и нас.
Горд дох, ход дрог.
И лежу. Ужели?
Зол, гол лог лоз.
И к вам и трем с смерти мавки.

Бодний А. А.

"Перевертень".

Инок тобольский -

Псевдоперевертень,

Идеей русской поглощённый,

Он сфокусировал её, как перстень.

И этим качеством

Владея, он прогнозировал

Путь России с компромиссом,

Когда гордеев узел перецеливал.

Он на колени стал

Пред государем,

И так ему вменял

С Германией войны отказом.

Но государь отверг совет -

Россию ввергнул в прострацию.

А Ленин уловил просвет -

Сблагоприятствовал Революцию.

Инок не был за Россию,

Что новью созревала,

Но достойно выполнил мессию,

Хотя монархия его не признавала.

Хлебников В. В.

Город будущего.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Мы входим в город Солнцестана,
Где только мера и длина.
Где небо пролито из синего кувшина,
Из рук русалки темной площади,
И алошарая вершина
Светла венком стеклянной проседи,
Ученым глазом в ночь иди!
Ее на небо устремленный глаз
В чернила ночи ярко пролит.
Сорвать покровы напоказ
Дворец для толп упорно волит,
Чтоб созерцать ряды созвездий
И углублять закон возмездий.
Где одинокая игла на страже улицы угла,
Стеклянный путь покоя над покоем
Был зорким стражем тишины,
Со стен цветным прозрачным роем
Смотрели старцы-вещуны.
В потоке золотого, куполе,
Они смотрели, мудрецы,
Искали правду, пытали, глупо ли
С сынами сеть ведут отцы.
И шуму всего человечества
Внимало спокойное жречество.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Разрушив жизни грубый кокон,
Толпа прозрачно-светлых окон
Под шаровыми куполами
Былых видений табуны,
Былых времен расскажет сны.
В высоком и отвесном храме
Здесь рода смертного отцы
Взошли на купола концы,
Но лица их своим окном,
Как невод, не задержат света,
На черном вырезе хором
Стоит толпа людей завета.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

О, ветер города, размерно двигай
Здесь неводом ячеек и сетей,
А здесь страниц стеклянной книгой,
Здесь иглами осей,
Здесь лесом строгих плоскостей.
Дворцы-страницы, дворцы-книги,
Стеклянные развернутые книги,
Весь город - лист зеркальных окон,
Свирель в руке суровой рока.
И лямкою на шее бурлака
Влача устало небеса,
Ты мечешь в даль стеклянный дол,
Разрез страниц стеклянного объема
Широкой книгой открывал.

Бодний А. А.

Город будущего.

В город будущего

Я вхожу отрешённо,

Нить исторического

Сознанья держу ариаднино.

Баланс выверяю

Меж прошлым и будущим,

И рефлексивно вперяю

Разум ходом априорным.

Основа - микромир,

Единая и здесь и там,

Но здесь - чувствам - монастырь,

А там - толерантный срам.

У срама - покровительство:

Соотнесение к физиологии -

Как рудимент и первородство,

Где воля - в обуздании.

Сознание у каждого -

Гражданское на людях,

В уединенье - экзистенциалистского

Свойства - прецедент в раздвоеньях.

И раздвоение Свободы

Запах предвкушает,

Когда императивные своды

Виртуальность вершает.

Она - как бы посредник

Меж инициатором проблем

И исполнителем, где интерес - буревестник,

Умягчение идёт дилемм.

Вердикты в городе свершают

Не правители, а мудрецы.

Они - рацзёрна выявляют

Полям чтоб созиданья обрести венцы.

Коллегиальность мудрецов

Толпы пороки притупляет,

Чтоб апогей не достигал концов,

Армагеддоново терпенье что взрывает.

И ощущенье создается -

Дух Вечности иглою сотворенья

Ведёт, - как будто бы плетётся

Миру гармоничность обновленья.

И дизайн города резонно

Осветляет и людей и антураж:

Солнечными батареями вселено

Он внедряет непрерывный светораж.

А биоритмы в жилищах

Его регулируют.

И город как в сказочных чертогах -

Хрустальные замки люминисцируют.

И без вспоможения небес

Акцент на экстериоризацию

Берёт человек, как прогресс,

Чтоб аэротропичить интроекцию.

Хлебников В. В.

Слово о Эль.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Когда мы легки, мы летим.
Когда с людьми мы, люди, легки, -
Любим. Любимые - людимы.
Эль - это легкие Лели,
Точек возвышенный ливень,
Эль - это луч весовой,

Воткнутый в площадь ладьи.
Нить ливня и лужа.
Эль - путь точки с высоты,
Остановленный широкой
Плоскостью.
В любви сокрыт приказ
Любить людей,
И люди - те, кого любить должны мы.
Матери ливнем любимец - лужа-дитя.
Если шириною площади остановлена точка -

это Эль.
Сила движения, уменьшенная
Площадью приложения, - это Эль.
Таков силовой прибор,
Скрытый за Эль.

Бодний А. А.

Слово о Эль.

Когда мы выходим

Из экзистенции.

Мы в паренье входим

Благодаря Эля субстанции.

Мы в себе - пересуды,

И с миром не людимы -

Интимной любви путы,

Счастьем личным хранимы.

И в это Эля - сила.

Но Он и экстериоризационный

Фактор-вектор Пыла,

Причину с следствием единящий.

В противное пространство

Эль входит закругленьем

И возврат в психическое свойство

Проекцирует сверхосмысленьем.

Путь решения Свободы

Эль новацирует:

Как осмысленная сила Природы -

Разбалансировку общества архимедует.

Виталистический наездник, -

Эль расчётностью манипулирует,

Как в социальности посредник,

Где аппроксимацией совершенствует.

Хлебников В. В.

* * *

Люди! Над нашим окном
В завтрашний день
Повесим ковер кумачовый,
Где были бы имена Платона и Пугачева.
Пророки, певцы и провидцы!
Глазами великих озер
Будем смотреть на ковер,
Чтоб большинству не ошибиться!

Бодний А. А.

* * *

Люди! По цензу жизненному

Лидеров и символику выбирайте:

То ли стягу кумачовому, то ли белому

Настрой души отдавайте.

И если олигарх ты или сателлит -

Отдайся всецело Гаранту-покровителю,

И пусть в воззреньях как монолит,

Прибыль вздымай через дисгармонию.

Но если со свиным ты рылом -

Не лезь в калашный ряд -

Довольствуйся ты Спартаком и Прометеем,

В идеях их твой социальный клад.

Хлебников В. В.

Отказ.

Мне гораздо приятнее
Смотреть на звезды,
Чем подписывать
Смертный приговор.
Мне гораздо приятнее
Слушать голоса цветов,
Шепчущих: "Это он!" -
Склоняя головку,
Когда я прохожу по саду,
Чем видеть темные ружья

Стражи, убивающей
Тех, кто хочет
Меня убить.
Вот почему я никогда,
Нет, никогда не буду Правителем!

Бодний А. А.

Отказ.

Мне по сердцу - жизни конкретика,

А не общевзвешенность,

Где всероссийская ритмика,

Обтекаемость цифр - обезличенность.

Будет не вполне объективно,

Если снять с моего Антипода конкретику:

Он весь - как цифры изваяно,

Когда окруженье личную несёт проблематику.

И даже подписывать помилованье,

Тем более приговор смертной казни, -

Ощущать абсолют волеизъявленье,

Что антиподно гостевой моей жизни.

Но устрашающе-превентивно -

Когда паны, выдавая личное за общее,

Дерутся там, что телекинезно

У холопов смерть, как дело вещее.

Я - осознающий рабство от Духа Вечности,

В противовес Антиподу, отвергаю

Виртуальность соблазнительности

Стать Гарантом - идею-страсть принимаю.

Хлебников В. В.

* * *

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Весенних запахов и ветров пулемет -
Очнись, мыслитель, есть и что-то -
В нахмуренные лбы и ноздри,
Ноздри пленяя пулями красоты обоняния,
Стучал проворно "ту-ту-ту".
Цветы вели бои, воздушные бои пыльцой,
Сражались пальбою пушечных запахов,
Билися битвами запахов:
Кто медовее - будет тот победитель.
И давали уроки другой войны
И запахов весенний пулемет,
И вечер, точно первосвященник зари.
Битвами запаха бились цветы,
Летали душистые пули.
И было согласное и могучее пение жаб
В честь ясной погоды.
Люди, учитесь новой войне,
Где выстрелы сладкого воздуха,
Окопы из брачных цветов,
Медового неба стрельба, боевые приказы.

И вздымались молитвенниками,
Богослужебными книгами пузыри
У квакавших громко лягушек,
Набожных, как всегда вечерами при тихой погоде.

Бодний А. А.

* * *

Жизнь, - как весеннее псевдоблагоухание,

Гарант благоразумием, как дозатор,

Явить обязан, чтобы подчинение

Прониклось, как адетерминатор.

Два крайних полюса подхода

К решению проблемы эстетической:

Гитлера - как ад ворота,

И Петра с Февронией - как идеи праведной.

Ввести составляющую псевдоблагоухания -

Два принципа надо задействовать:

Механизм реализации планирования,

И в богатстве или в бедности - дифференцированно

уравнивать.

Природа дикого капитализма

Отторгает оба разумных принципа,

Идущих вне волюнтаризма,

Впадая в объятия скаредного Приапа.

Санитарами леса, путь очищающими

К псевдоблагоуханию

И принципы несущими,

Были действия, что вменялись пролетарию.

Базируясь на этих принципах,

Гаранты социализма императивно

Псевдоблагоуханием, как в святцах

Реципиентировали плебея псевдоистинно.

Главная составляющая псевдоблагоуханья

Была - дружба Союза народов.

И этому богу адресовали моленья

И рефлексия лягушки и воля Гарантов.

Хлебников В. В.

Союзу молодежи.

Русские мальчики, львами
Три года охранявшие народный улей,
Знайте, я любовался вами,
Когда вы затыкали дыры труда
Или бросались туда,
Где львиная голая грудь -
Заслон от свистящей пули.
Всюду веселы и молоды,
Белокурые, засыпая на пушках,
Вы искали холода и голода,
Забыв про постели и о подушках.
Юные львы, вы походили на моряка
Среди ядер свирепо-свинцовых,
Что дыру на котле
Паров, улететь готовых,
Вместо чугунных втул
Локтем своего тела смело заткнул.
Шипит и дымится рука
И на море пахнет жарки?м - каким?
Редкое жаркое, мясо человека.
Но пар телом заперт, пары не летят,
И судно послало свистящий снаряд.
Вам, юношам, не раз кричавшим
"Прочь" мировой сове, совет:
Смело вскочите на плечи старших поколений,
То, что они сделали, - только ступени.
Оттуда видней! Много и далёко увидит ваше око,
Высеченное плеткой меньшего числа дней.

Бодний А. А.

Союзу молодёжи.

Ленин после Спартака вторично

Снял оковы уничтоженья

С самосознания публично

Простолюдина - как крах угнетенья.

Полоса субъективизма, -

Как ложка дёгтя в бочке мёда, -

Сталинского авторитаризма

Исказила идею социалистического света.

Болезненное искаженье,

Направляемое на врагов социализма,

Воздействовало как услуженье

Дурака по пресеченью мухи садизма.

В социальном плане

Искаженье не меняло

Классовый расклад, как в стане

Эволюции идею застолбляло.

Сталинский авторитаризм

Сугубо ограниченное имел влияние -

Нет, нет, нет, не народ садизм

От него испытывал - другое здесь явление.

Кто с ним плечом к плечу сопрягался,

Неполноценно выполняя обязательства, -

Тот волюнтаризма прессингом пластался,

Отдушину ища, чтоб скинуть бы излишества.

Чиновники эти излишества

Всецело на народ спускали,

Как натравляют в стадии истовства

Псов, чтоб жертву разрывали.

Методика иная у современного Гаранта:

С окруженьем олигархическим в содружестве

Он силу всю насилия инстинкта

Обрушил на плебея в согбенном его свойстве.

И это обрушенье как Гулаг экономический,

Где сообщество чиновников с мандатом беспредела

Коррупцией, как осьминогом, высасывает дух

плебейский

При псевдоблизорукости Гарантного прицела.

Здесь различия корень методик богов земных:

При Гаранте совремённом - диктатура меньшинства,

Одетая в амуницию слов псевдострастных,

При Сталине - диктатура волюнтаризма на фоне

большинства.

В этом осознанье пребывал

В инерционном запале

Союз молодёжи, и не угнетал

Никто его на трудодоблестном поле.

Наоборот, осознавая искусственность

Бедствий, вызванных внешним врагом,

Союз молодёжи в самозабвенность

Входил, чтоб сохранить идейный Дом.

И Труд союза молодёжи

Вписался в будущность страны,

В СССР что воплотилась, как вирши,

Где все народы в звучании равны.

Но вот пришли вдруг вурдалаки

С дикокапиталистического зева,

И вес социализма злаки

Втоптали в кал во имя скаредности сева.

И Русь покрыла сеть

Насильственно-кровавых рек.

И пропитался реестр бед

У люда экзистенциальных ипотек.

В хаосе вектор потеряла

Молодёжь идейный,

И флюгериться стала,

Где ветер олимпийский.

О, Страшный суд, явись, явись!

Хаос капитализма чтоб свердиктовать,

И чтоб с идеей коммунизма бы сплестись,

Чтоб с новым генотипом жизнедействовать.

Хлебников В. В.

Я и Россия.

Россия тысячам тысяч свободу дала.
Милое дело! Долго будут помнить про это.
А я снял рубаху,
И каждый зеркальный небоскреб моего волоса,
Каждая скважина города тела
Вывесила ковры и кумачовые ткани.
Гражданки и граждане меня - государства
Тысячеоконных кудрей толпились у окон.
Ольги и Игори, не по заказу
Радуясь солнцу, смотрели сквозь кожу.
Пала темница рубашки!

А я просто снял рубашку -
Дал солнце народам Меня!
Голый стоял около моря.
Так я дарил народам свободу,
Толпам загара.

Бодний А. А.

Я и Россия.

Россия - потенциал ты всех возможностей

Для проявленья и благих и ариманских дел,

Ты кладезь адовых носителей,

Но райской составляющей - материальный Ты удел.

Россия - как ломовая лошадь-работяга,

Лямку тянет чрез тысячелетия.

Ей олимпийского стяга

Достаточно - как Гаранта субстанция.

Она - не за белых и не за красных.

Её экзистенция благоприятственности -

Безабсцессное течение дел праведных,

Чтоб ритм осей земных был с ними в унисонности.

Я - нанофактор, этому способствующий,

И на фоне общего бездействия -

Глас в пустыне вопиющий.

Превыше меня - пустословы, дающие псевдодействия.

Ситуация такая - не преходящая.

В лучшем случае, в пасть Армагеддона

Мир порочный скатывающая,

В худшем - о критической массе Земли смузацирует

Мельпомена.

Хлебников В. В.

* * *

Москва, ты кто?
Чаруешь или зачарована?
Куешь свободу иль закована?
Чело какою думой морщится?
Ты - мировая заговорщица.
Ты, может, светлое окошко
В другие времена,
А может, опытная кошка:
Велят науки распинать
Под острыми бритвами умных ученых,

Застывших над старою книгою
На письменном столе
Среди учеников?
О, дочь других столетий,
О, с порохом бочонок -
Твоих разрыв оков.

Бодний А. А.

* * *

Москва - объект тысячелетий,

Инстинкт насилия несущих.

Нет у Тебя начала самоутверждений -

Вся жизнь - в разборках бесконечных.

И спектры твоих составляющих

В наносах бега времени жестокого -

Сукровичность проблем извечных -

От мелкопробного до эпохального.

В диапазоне этом не меняются менталитеты.

Ни народа твоего, - что станут идентичностью

Принципиальной, где отсутствуют просветы,

Ни власти, увлечённой скаредностью.

Характерный мазок Лев Толстой наложил

На нравы московские: и женщины и мужчины -

Нравственно распущены, и быта стиль -

Угар пивной и пустозвонные вершины.

И этого менталитета стойкость,

Чрез тысячелетия идея, меняет только колорит.

А когорта гуманистов, как отшибленность,

Неприкаянно в иллюзиях грядущего парит.

А отсутствие даже псевдогуманизма у ученых,

Чем Разум уподобился компьютерной феноменальности,

Превратило в роботов их кивало-этических,

Настроенных на олимпийскую волну скаредности.

Но есть Москве шанс познать обновленье,

Как дилемму, неисправима когда патология:

Постармагеддоновская эра, как цветенье,

Где будет править балом гармоническая эволюция.

Хлебников В. В.

* * *

На нем был котелок вселенной
И лихо был положен,
А звезды - это пыль!
Не каждый день гуляла щетка,
Расчесывая пыль, -
Враг пыльного созвездия.
И, верно, в ссоре с нею он.
Салага, по-морскому, веселый мальчуган,
В дверную ручку сунул
"Таймс" с той звезды
Веселой, которой ярость ядер
Сломала полруки,
Когда железо билось в старинные чертоги.
Беловолосая богиня с отломанной рукой.
А волны, точно рыба,
В чугунном кипятке,
Вдоль печи морской битвы
Скакали без ума.
Беру. Читаю известия с соседней звезды:
"Новость! Зазор!
На земном шаре, нашем добром и милом знакомом,
Основано Правительство земного шара.
Думают, что это очередной выход будетлян,
Громадных паяцов солнечного мира.
Их звонкие шутки и треск в пузыри, и вольные остроты
Так часто доносятся к нам с Земли,
Перелетев пустые области.
На события с Земли
Ученые устремили внимательные стекла".
Я вскочил с места. Скомкал в досаде известия:
- Какая выдумка! Какая ложь!
Ничего подобного. Ложь!

Бодний А. А.

* * *

Усмирить надо пыл

Обустройства человечества

К той части Вселенной, субъект где стыл

Брадительского свойства.

Та часть, звездность

Вбирая Галактик,

Где отсутствует солнечность, -

Как флегматик.

И сила притяжения иная,

Концентрация - в скоплениях

Звёзд её, отсюда - и другая

Разряжённость есть в пространствах.

А слабость инсоляции

Сужает активность

Жизни экзистенции,

Усугубляет где разряжённость.

Благодатней в солнечной системе -

Свет жизнедеятельность насыщает.

И сила тяготенья в этой теме

Мезомерией сообщество определяет.

И эта часть Вселенной

На ареала расширение

Претендует версией научной -

Реальности планет обживание.

Уверенность есть, что наукой

Газогенератор изобретут такой,

Способный на планете освояемой

Слой атмосферы воссоздать земной.

И будет он как кольцо Сатурна,

Но поверхность её объемливать,

Чтоб планета была б как молодость - пурпурна.

И Олимп себе её начнёт осваивать.

Параллельно освоению

Природы планетарной

Олимп олигархический введению

Отдаётся новому, как идее вожделенной.

Законы эволюции

Олимп не в состоянье

Менять там в биологии,

Но фенотип плебея пойдёт в суженье.

Вернуть его к истокам рабства

Чрез измененье генофонда -

Задача будет вожделенства,

Гедонизм чтоб был олимпийского фронта.

Историческое сознанье -

Как кладезь опыта прошлого

В олимпийском стремленье

На фоне вытравленья очеловечивания плебейского.

Это вытравленье плебеям

Память отшибёт о коммунизме.

И рабовладельческим дебрям

Придадут дизайн в модернизме.

И не будет духа спартакского

И во веки веков: антураж

И биологического свойства и социального

Будет как Олимпа авторитарный пассаж.

Но парадокс появится

И на обжитой планете:

Жизнь Олимпа представится

Как коммунизм в собственном формате.

Хлебников В. В.

* * *

Ласок груди среди травы,
Вы вся - дыханье знойных засух.
Под деревом стояли вы, а косы
Жмут жгут жестоких жалоб в жёлоб,
И вы голубыми часами
Закутаны медной косой.
Жмут, жгут их медные струи.
А взор твой - это хата,
Где жмут веретено
Две мачехи и пряхи.
Я выпил вас полным стаканом,
Когда голубыми часами
Смотрели в железную даль.
А сосны ударили в щит
Своей зажурчавшей хвои,
Зажмуривши взоры старух.
И теперь жмут, жгут меня медные косы.

Бодний А. А.

* * *

Притягательность среди травы

Грудей женских в обрамленье

Кос пшеничных - тенденция к Любви,

Где инстинкт и чистота - в межеванье.

Когда Любовь идёт несвоевременно,

Её от инстинкта отделяют

Родители, и тогда мачехой перевоплощенно

Становится мать - законы этики выступают.

Натуры нарождающейся молодёжи -

Как в калейдоскопе разноцветья:

Одних удерживают до зрелости вожжи,

Другие несут сдержанность подсознанья.

Любые попытки государственных деятелей

Сдемократизировать сексуальное воспитание -

Криминальное преступление против личностей,

Не вошедших ещё в совершеннолетие!

В порядке контрдовода приводим

Наглядный сюжет гипотетический,

Который к законам биологии сводим -

И аргументация станет железной.

Начало сюжета. Интернат для слепых детей.

О половом воспитании с ними до совершеннолетия -

Ни гугу; и это - разумность из всех идей,

Исходящих от дикокапиталистического похотения.

И вот - принципиальный эпизод,

Предваряемый подбором брачных пар,

Способным дать психологически совмещённый ход

Союзу ущемлённых, как в темени дар.

По эпизоду, пару заводят в темную комнату

Без света, вобравшую брачное ложе.

И совершается естественность по инстинктивному

трактату:

С абсолютной точностью головку влагалище

принимает о боже!

Руки прочь от инстинктивного трактата

Всех идеологов сексуального раскрепощения,

Насаждающих теорией легальность разврата!

Возврат необходим в детерминизм коммунистического

воспитания.

Хлебников В. В.

* * *

Золотистые волосики,
Точно день Великороссии.
В светло-серые лучи
Полевой глаз огородится:
Это брызнули ключи
Синевы у Богородицы.

Бодний А. А.

* * *

Венцевать дано золотистым колосьям

Исход борьбы за существование

Руси эволюционной, где копьям -

Второе семантическое значение.

И не миф Богородицы серость просветляет

Очагами просини, а Духа Вечности

Движенье сочетаньем ублажает

Дары Природы с потом хлебосамости.

Хлебников В. В.

* * *

Песенка - лесенка в сердце другое.
За волосами пастушьей соломы
Глаза пастушески-святые.
Не ты ль на дороге Батыя
Искала людей незнакомых?

Бодний А. А.

* * *

Если души резонансируются,

То тяга к песне выходит следствием.

В ней тогда синхронно поляризуются

Таинства эзоповым лучением.

И предтеча этому - в интерференции,

Когда сострадательное находит страдательное

В экстриме, скажем, в батыйском постнашествии,

Где боль приносит чувство обновленное.

Хлебников В. В.

* * *

Звенят голубые бубенчики,

Как нежного отклика звук,

И первые вылетят птенчики

Из тихого слова "люблю".

Бодний А. А.

* * *

Под звон весенней капели

Облегчённо задействуются

Те чувства, что в душе пели

Слово "любовь", когда гармонизируются.

Но сложнее намного в раздрае бытийном

Это слово гетерофонически изъявить,

Чтоб выдержать себя в чувстве истинном

И вопреки препонам его благословить.

Хлебников В. В.

* * *

Мне спойте про девушек чистых,

Сих спорщиц с черемухой-деревом,

Про юношей стройно-плечистых:

Есть среди вас они - знаю и верю вам.

Бодний А. А.

* * *

Природа так регламентирует,

Что девственность и девушек и юношей

Зависимость дифференцирует

От гормонов половых потребностей.

Парадоксально стимулирует потребность

Степень запретного плода касания:

Чем выше она, тем сильнее зависимость

Выплеснуть наружу потенциал хотения.

Тогда какой резон от запрета?

А дидактически адсорбировать личности,

Способные удерживать приход рассвета

Сексуальной кинетики до жизненной определённости.

А оставшуюся шушваль похотливую

Пускать в свободное плаванье:

Хоть с двенадцати лет похоть сексуальную

Пусть вводят в семейно-ярмовое превращенье.

Так было с времён незапамятных,

Так и во времени есть реальном,

Так будет - картина явлений уродливых

Приоритетом инстинкта пишется, а не Разумом.

Если это - блёкло убедительно,

То чрез ассоциативный психологизм

Это станет ярко убедительно

Чрез принципиальность - криминальный механизм.

Ещё с архиглубокой древности

Задолго до рождения Иисуса Христа

Криминал проявлял свои стати,

Несмотря что после казни оставалась пустота.

О, боже! если б ты был не мифом, а реальностью -

Разрыв сердца б получил от состоянья криминала:

В настоящем - формат его красуется безбрежностью

И супергромадность силы его не знает финала.

О боже! а сколько баснословных средств

На реставрацию и новое строительство церквей

Убухано в пасть умиротворенья, как яств,

Преподнесённых сатане, был чтоб криминальностью

милей!

О боже! а сколько современной техники,

И средств, и живой силы задействовано

В мощи полиции, а кинетики

Криминальное похотье - геометрически разверстано.

Но вся властная часть человечества

В этой теме как будто дуркует:

Не с причинностью инстинктивного свойства

И не генной инженерией борьбу реализует.

Хлебников В. В.

* * *

Сияющая вольза
Желаемых ресниц
И ласковая дольза
Ласкающих десниц.
Чезори голубые
И нрови своенравия.
О, мраво! Моя моролева,
На озере синем - мороль.
Ничтрусы - туда!
Где плачет зороль.

Бодний А. А.

* * *

Формат свободомыслия

Разумность пусть берёт,

Этичность ресниц, - как демаркация,

Пусть к поэтичности сведёт.

Тогда и вектор личностный,

Любовь как фактор несущий,

И интерес общественный

Минуют своеволие, как камень преткновенный.

И будет одна озадаченность:

День начинать трудовой,

Как зари лучезарность,

Задел дела - как урок внеземной.

Хлебников В. В.

Одинокий лицедей.

И пока над Царским Селом
Лилось пенье и слезы Ахматовой,
Я, моток волшебницы разматывая,
Как сонный труп, влачился по пустыне,
Где умирала невозможность,
Усталый лицедей, шагая напролом.
А между тем курчавое чело
Подземного быка в пещерах темных
Кроваво чавкало и кушало людей
В дыму угроз нескромных.
И волей месяца окутан,
Как в сонный плащ, вечерний странник
Во сне над пропастями прыгал
И шел с утеса на утес.
Слепой, я шел, пока меня свободы ветер двигал
И бил косым дождем.

И бычью голову я снял с могучих мяс и кости
И у стены поставил.
Как воин истины я ею потрясал над миром:
Смотрите, вот она!
Вот то курчавое чело, которому пылали раньше толпы!
И с ужасом я понял, что я никем не видим,
Что нужно сеять очи,
Что должен сеятель очей идти!

Бодний А. А.

Лицедей.

Пока в царскосельском формате

Оплакивала втихомолку Ахматова монархию,

В лоснящемся листопаде

Видилась тенденция к продолжению.

Продолжение надлома эволюции,

Извлечь энергию чтоб обновления.

Золото в тине отдать антибрадителии,

Пусть даже лицедею в предвестия.

Россию давила сверхдиспропорция

Меж пафосом преобразований,

Безвекторная чья пока позиция,

И развалом графских наследований.

Нужно было удержать ситуацию,

Как преддверье судьбоносностей,

Чтоб развернуть кумачовость, как амбицию, -

За всю эпохальность попранностей.

Менталитет приемлем лицедея

Гармонически условно в ситуации,

Чтоб не изысканье средств, а идея

Приоритетила б в псевдоавансировании.

И ему не нужно сеять зримость

Для сопоставленья нужности и дефицита,

Если фактор Равноправья - цельность,

Карта российских тузов когда бита.

Хлебников В. В.

* * *

В этот день голубых медведей,
Пробежавших по тихим ресницам,
Я провижу за синей водой
В чаше глаз приказанье проснуться.

На серебряной ложке протянутых глаз
Мне протянуто море и на нем буревестник;
И к шумящему морю, вижу, птичья Русь
Меж ресниц пролетит неизвестных.

Но моряной любес опрокинут

Чей-то парус в воде кругло-синей,
Но зато в безнадежное канут
Первый гром и путь дальше весенний.

Бодний А. А.

* * *

Энкэвэдэновский день, -

Плод согбенности народной,

Пробежал будто в потаённостях, как тень,

Став астральной точкой опорной.

В ней сфокусировался парадокс:

Боязнь тени собственной

И мнимый буревестник - контрортодокс,

За птичьей Русью зовущий, еще не оперённой.

Куда ни кинь - всюду клин олимпийский.

И плебею не поможет самооптимизм,

Если буревестник не станет как факторный,

Чтоб в разнополярности симметрию рождал стоицизм.

Хлебников В. В.

* * *

Пусть пахарь, покидая борону,
Посмотрит вслед летающему ворону
И скажет: в голосе его
Звучит сраженье Трои,
Ахилла бранный вой
И плач царицы,
Когда он кружит, черногубый,
Над самой головой.
Пусть пыльный стол, где много пыли,
Узоры пыли расположит
Седыми недрами волны.
И мальчик любопытный скажет:
Вот эта пыль - Москва, быть может,
А это Пекин иль Чикаго пажить.
Ячейкой сети рыболова
Столицы землю окружили.
Узлами пыли очикажить
Захочет землю звук миров.
И пусть невеста, не желая
Носить кайму из похорон ногтей,
От пыли ногти очищая,
Промолвит: здесь горят, пылая,
Живые солнца, и те миры,
Которых ум не смеет трогать,
Закрыл холодным мясом ноготь.
Я верю, Сириус под ногтем
Разрезать светом изнемог темь.

Бодний А. А.

* * *

Пахаря создавая человечеству,

Дух Вечности противоборства дал

Через Движенье, чтоб свойству

Дискомфорта прогресс себя верстал.

И это - аксиома в жизни обновлений,

Цену комфорту отдающая,

Ведет себя как фактор саморазумений,

И составляющую Разуму дающая.

Но есть фактор властно-человеческий -

Ариманский дух контрразумности,

Накатно-динамически в Движение входящий,

Эволюции чтоб диктовать свои бы самости.

Идёт как будто противоборство

Не в принципиальности Движенья,

А как сраженье Трои - за лидерство

Эволюционизировать дизайн властолюбья.

Но Разум избранных - носителей прогресса -

В унисон Эксперименту Духа Вечности

В закономерность сущего идёт для выявления процесса

Как поддержанья эволюционной сути.

И этому способствовали гуманисты -

Ян Гус, Жанна д'Арк и Джордано Бруно,

Чтобы приблизится идеями своими, как Гиады,

Опять кратчайшей дистанцией к Солнцу -

быть Истины панно.

И иммунитет неколебимый Эфира Вселенной

Благодатно раскрыт для гармонии Разума,

Воспрепятствуя аримановской похоти псевдовсесильной,

Эфир на надёжного настроен индивидуума.

И этот индивидуум свой микромир пестует,

Чтоб в мире диссонансном сохранять святое.

И параллельный антимир тогда его вербует

В мир Антитела Пыла, чтобы внеземное ощутить

как земное.

Хлебников В. В.

* * *

Мелкие вещи тогда значительны, когда они

так же начинают будущее, как падающая звезда

оставляет за собой огненную полосу; они должны

иметь такую скорость, чтобы пробивать настоящее.

Пока мы не умеем определить, что создает

эту скорость. Но знаем, что вещь хороша, когда

она, как камень будущего, зажигает настоящее.

Бодний А. А.

* * *

Условно рядовая личность

Оставить падающий след

Звездою может, как провиденность,

Когда Дух Вечности направит след.

И личности здесь заслуга -

Как экспериментального поля,

Антитела Пыла где упруга

Организующая - её доля.

Выбор личности шёл не наугад,

Поверхностную отметая характерность,

А через исторического сознания склад,

Где была выявлена нужность.

И фокусировался Антитела Пыль

В изъявленную нужность,

Чтоб звездою б избранник прослыл,

Через Эксперимент исполнив намерённость.

Звезда падучая из прошлого

Летит лишь только в будущность,

Согнистив Эфира резонансного

Волнение Явленьем - в настоящем как революционность.

И это Явленье только будущность

Сынтегрирует в достоинство,

Как подвигов Спартака и Жанны д'Арк падучесть,

И эволюцию без времени штурмует это свойство.

Хлебников В. В.

* * *

Найти, не разрывая круга корней, волшебный камень

превращенья всех славянских слов одно в другое,

свободно плавить славянские слова - вот мое первое

отношение к слову. Это самови?тое слово вне быта и

жизненных польз. Увидя, что корни лишь призраки,

за которыми стоят струны азбуки, найти единство

вообще мировых языков, построенное из единиц

азбуки, - мое второе отношение к слову. Путь к мировому

заумному языку.

Бодний А. А.

* * *

Культура национальных языков -

Вторая после культуры социальных отношений.

Без первой - не ощущается ни каких оков,

А без второй - мир плебейский в режиме стогнаций.

Ценность для каждого народа -

Национальная самобытность,

Являющаяся основой свода,

Где всемирная многонациональность.

Многонациональность, - сохраняемая

При всемирном коммунизме,

Вступает на путь, где эсперантовая

Азбука в языковом интернационализме.

Хлебников В. В.

* * *

Заклинаю художников будущего вести точные дневники

своего духа: смотреть на себя как на небо и вести точные

записи восхода и захода звезд своего духа. В этой области

у человечества есть лишь один дневник Марии Башкирцевой -

и больше ничего. Эта духовная нищета знаний о небе

внутреннем - самая яркая черная Фраунгоферова черта

современного человечества.

Бодний А. А.

* * *

Поэта главная забота -

Не динамику звёзд духа своего

Определять по взлётам и паденьям с борта,

А сопряженье с Истиной самосознанья своего.

И нагляден здесь дневник Башкирцевой,

Где изысканье по трём категориям -

Истине, Мировому интеллекту и сфере социальной -

Она отдавала экстериоризированным экспансиям.

Мария Башкирцева вчувствованьем

Становилась субъектом экзистенциалистического мира

Вселенского в самой себе, самосознаньем

Формировался сонм - небесно-душевная лира.

Часть вторая.

Пушкин А. С.

К другу стихотворцу.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Поэтов - хвалят все, питают - лишь журналы;
Катится мимо их Фортуны колесо;
Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;
Камоэнс с нищими постелю разделяет;
Костров на чердаке безвестно умирает,
Руками чуждыми могиле предан он:
Их жизнь - ряд горестей, гремяща слава - сон.

Ты, кажется, теперь задумался немного.
"Да что же, - говоришь, - судя о всех так строго,
Перебирая все, как новый Ювенал,
Ты о поэзии со мною толковал;
А сам, поссорившись с парнасскими сестрами,
Мне проповедовать пришел сюда стихами?
Что сделалось с тобой? В уме ли ты, иль нет?"
Арист, без дальних слов, вот мой тебе ответ:

В деревне, помнится, с мирянами простыми,
Священник пожилой и с кудрями седыми,
В миру с соседями, в чести, довольстве жил
И первым мудрецом у всех издавна слыл.
Однажды, осушив бутылки и стаканы,
Со свадьбы, под вечер, он шел немного пьяный;
Попалися ему навстречу мужики.
"Послушай, батюшка, - сказали простяки, -
Настави грешных нас -- ты пить ведь запрещаешь,
Быть трезвым всякому всегда повелеваешь,
И верим мы тебе; да что ж сегодня сам..."
"Послушайте, - сказал священник мужикам, -
Как в церкви вас учу, так вы и поступайте,
Живите хорошо, а мне - не подражайте".

Бодний А. А.

Стихотворцу.

Несёт различные значения

Пиитовое место -

Не пушкинского предписания

Для жизни, где многим - вето.

Боднийский дух оппозиции -

Как ладан для чёрта

В христопродажной позиции,

Скрывающейся от обличительного света.

В этой позиции тусуются

И олимпийцы, и сателлиты,

И те, которые открещиваются

От принципов, что властолюбьем смыты.

Антиподом боднийскому самовыражению

Может стать пример с Ильей Резником,

Чрез песенные тексты воображению

Давший управление своим контингентом.

Жизнь - бурное море и злой ураган,

И Резник в этой экзистенции

Ведёт поклонников в подводный стан -

Чертог в иллюзорном наслаждении.

За Резника честней ощутимо священник -

Пушкинской горечь правды:

"Я в храме - морали проповедник,

А вне - неподражаемой ваятель моды".

Боднего дилеммная позиция

Лишена поклонников привычных -

Дискомфорт генерируют переживания, -

Как аванс за признание в эрах грядущих.

Пушкин А. С.

Мой портрет.

Вы просите у меня мой портрет,
Но списанный с натуры;
Дорогой мой, он сейчас же будет готов,
Но только в миниатюре.
Я молодой повеса,
Еще на школьной скамье;
Не глуп, говорю без стеснения
И без жеманного кривлянья.
Никогда не было болтуна,
Ни доктора Сорбонны -
Надоедливее и крикливее,
Чем я, собственной своей персоной.
По росту я с самыми долговязыми
Вряд ли могу равняться;
У меня свежий цвет лица, русые волосы
И кудрявая голова.
Я люблю толпу и ее шум,
Одиночество ненавижу;
Мне претят ссоры и споры,
А отчасти и учение.
Спектакли, балы мне очень нравятся,
И, коли уж признаваться,
Я сказал бы, что еще люблю.
Если бы не был в Лицее.
По всему этому, мой милый друг,
Меня можно узнать.
Да, таким, как бог меня сотворил,
Я хочу всегда казаться.
Сущий бес в проказах,
Сущая обезьяна лицом,
Много, слишком много ветрености -
Вот каков Пушкин.

Бодний А. А.

Мой портрет.

Традиционно автопортрет

Пишется с установлением самосознанья,

Когда принципиальный след

Морфологию даёт без измененья.

Формат я редко покидаю ассоцианизма,

Проявляя свою характерность:

Параллель ощущаю филогенезма,

Чтоб рацзерно внести в свою бытийность.

И рекапитуляционная параллель

Гипертрофируется мне в Вечности Поток,

И я как будто Вселенной создаю пастель,

И направляется туда мой псевдоэкстериоризационный

сток.

И предстает здесь разделенье:

Нормативность общечеловеческая

И мое несовмещённое решенье,

Даёт которое суть парадоксальная.

И превентивно результат мой - удручённый,

Хотя проблему объективно ощущал

И интеграл искал как побеждённый,

Дискомфорт который мне давал.

И я координаты открываю:

Спонтанно прометеев дух виновен,

Когда с параллелью я связь разрываю -

И будто уже менталитету души я не должен.

Бесследно это не проходит:

Ослабевает сила воли,

Хотя идейность всегда риторит,

Но эмоциональный вкус - парадоксальность доли.

И перепады часто видятся рельефно:

В кругу семейном - я подвластный,

Вне круга - я порой раскрепощённо

В паритетности, как мнимо сильный.

Душевный кризис в герметизме

Хочу старнировать абстракцией,

Чтоб постичь в экзистенциализме

Псевдореальность разрыва с прострацией.

А главное - достичь мезомерии,

Чтоб слабоволье испарилось

Настолько, насколько гетеронии

Я могу отдаться, чтоб минимальное свершилось.

А больше мне от жизни-океана

В сложившихся общественных условиях

Не надо, душевная чтоб рана

Свербила не смертельно, напоминая о стратегиях.

Мой темперамент эмоциональный

Больше совмещается с поэзией,

Чем с Бытиём, где я - парадоксальный,

Ощущая бремя сущего закономерностей.

Бывает нетипичность - квистизм,

Но как лишь переход стадийный,

Чтоб силы освеженья брал бы стоицизм,

Нейтрализующий хотя бы каплей бардак

всемирный.

Динамика характера своеобразная:

Ощущая собеседника менталитет,

Она к приемлемости - лучезарная,

А к утяжеленью - бертё полумолчания обет.

И это - не чересполосица цветов,

Где как бы лепят черно-белые

Натуры характерность, а это - постов

Контроль - цены за услуги держать как адекватные.

Оптимизм зависит мой не столько от нацеленности

Сложившихся условий экзистенции,

Сколько от подсознательного ритма в проявлённости

Не конкретики, а абстракции.

Перипетии бытийные, давая ему спад,

Уступают волне оптимистически-накатной -

Дух распрямляется на новый лад,

Переживания до фазы притупляя расфокусированной.

Но базис силы воли под оптимизмом

Слабее, чем натиск житейский,

И ему приходится эквилибризмом

В свой формат дух загонять парадоксальный.

Мой лик в достоинстве - как усреднённый,

Эстетической не лишённый привлекательности.

Голубой окрас глаз умягчённый

Даёт признак натуры в естественности.

Голос теноро-суховатый, но мягкий,

Даже в перепадах силы голосовой,

Создаёт режим правдоподобный -

Агрессия излучается бессомнительной нотой -

экспрессивной волной.

Размер тела - не броский, отметающий

Скрытые способности; и нет желания

Казаться выше их, настрой слегка подавленный,

Но вера не гасится в абстракцию преображения.

Пушкин А. С.

Уединение.

Блажен, кто в отдаленной сени,
Вдали взыскательных невежд,
Дни делит меж трудов и лени,
Воспоминаний и надежд;
Кому судьба друзей послала,
Кто скрыт, по милости творца,
От усыпителя глупца,
От пробудителя нахала.

Бодний А. А.

Уединение.

Постулатно человек приходит

В мир одни, и по той закономерности

Одиноко в мир иной уходит,

Оставив или нет свой след скрижальности.

Возможны два наката возраженья:

Первый - индивидуум новорождённый

На лоно возлагается родительского вожденья;

Второй - близкими он до последнего дыханья - провожаемый.

Контрдовод по-первому - с миром

Внутренним, морфологически неповторимым

Входит в антураж потенциальным антиподом,

Являясь в генеалогии лишь биосхожим.

По-второму - на одре он определён

Средь близких - как новоявленный

С иного мира, ими который отождествлён

С измерением, где быт неведомый.

Могут возразить: - но Ленин фундаментально

Вошёл в быт людских отношений. -

Если по существу - это призрачно и ошибочно,

Наглядность берём подтверждений.

Христопродажный люд открестился от Ленина,

Как Петро от бога, когда прораб свердловский

Счертыхал переворот, и жизнь, как бардачина,

Вчерашние приоритеты превратила в лик

дисгармонический.

А олигархические сателлитные подонки

С трибуны Госдумы кликушествуют

На фоне, безмолвствуют где кивалы-кизяшки:

- Убрать Ленина с мавзолея - бардели капитализма

пусть гарцуют.

Вот почему уединеньем я охвачен,

Твёрдость обрёл когда самосознанья,

И буду этой линии привержен

Пока придёт субстанции несовместимость

и последнего дыханья.

Пушкин А. С.

* * *

Редеет облаков летучая гряда.
Звезда печальная, вечерняя звезда!
Твой луч осеребрил увядшие равнины,
И дремлющий залив, и черных скал вершины.
Люблю твой слабый свет в небесной вышине;
Он думы разбудил, уснувшие во мне:
Я помню твой восход, знакомое светило,
Над мирною страной, где всё для сердца мило,
Где стройны тополи в долинах вознеслись,
Где дремлет нежный мирт и темный кипарис,
И сладостно шумят полуденные волны.
Там некогда в горах, сердечной думы полный,
Над морем я влачил задумчивую лень,
Когда на хижины сходила ночи тень -
И дева юная во мгле тебя искала
И именем своим подругам называла.

Бодний А. А.

* * *

Инстинкта сохранения - приём уединенья,

Когда депрессия жизни смысл гложет,

Рацзерно исторического есть сознанья,

Хотя ставку в иллюзорном ищет.

И он давно присутствует в обозначении,

Когда душа с земным дисгармонирует,

И взгляд в вечернем небе свои координации

Сливает с Орионом, перволасточковость что демонстрирует.

И вроде птица и звезда субстанции сливают,

Реанимировать души полет чтобы идей, -

Земное с неземным как будто бы сплетают -

И Безбрежность не контрастит с приближением ночей.

Срабатывает здесь эффект фантазии Белинского:

В запасники души тандем допинг даёт интроекции,

Проекцию фактора чтоб иллюзороподобного

Вобрала сила воли, тогда соломинка - плот в ощущении.

Пушкин А. С.

Песнь о вещем Олеге.

Как ныне сбирается вещий Олег
Отмстить неразумным хозарам:
Их села и нивы за буйный набег
Обрек он мечам и пожарам,
С дружиной своей, в цареградской броне,
Князь по полю едет на верном коне.

Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.

"Скажи мне кудесник, любимец богов,
Что сбудется в жизни со мною?"

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

"Волхвы не боятся могучих владык,
А княжеский дар им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.

Грядущие годы таятся во мгле;

Но вижу твой жребий на светлом челе.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Твой конь не боится опасных трудов;

Он, чуя господскую волю,

То смирный стоит под стрелами врагов,

То мчится по бранному полю.

И холод и сеча ему ничего.

Но примешь ты смерть от коня своего".

Олег усмехнулся; однако чело

И взор омрачилися думой.

В молчанье, рукой опершись на седло,

С коня он слезает, угрюмый;

И верного друга прощальной рукой

И гладит и треплет по шее крутой.

"Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,

Расстаться настало нам время;

Прощай, утешайся, да помни меня.

Вы, отроки-други, возьмите коня!

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Пирует с дружиною вещий Олег

При звоне весёлом стакана.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

"А где мой товарищ? - промолвил Олег. -

Скажите, где конь мой ретивый?"

И внемлет ответу: на холме крутом

Давно уж почил непробудным он сном.

Могучий Олег головою поник

И думает: "Что же гаданье?

Кудесник, ты лживый, безумный старик!

Презреть бы твоё предсказанье!

Мой конь и доныне носил бы меня".

И хочет увидеть он кости коня.

Вот едет могучий Олег со двора,

С ним Игорь и старые гости,

И видят: на холме, у брега Днепра,

Лежат благородные кости;

Князь тихо на череп коня наступил

И молвил: "Спи, друг одинокий!

Твой старый хозяин тебя пережил:

На тризне, уже недалёкой,

Не ты под секирой ковыль обагришь

И жаркою кровью мой прах напоишь!

Так вот где таилась погибель моя!

Мне смертию кость угрожала!"

Из мёртвой главы гробовая змия

Шипя между тем выползала;

Как чёрная лента, вкруг ног обвилась,

И вскрикнул внезапно ужаленный князь.

Бодний А. А.

Трактат о вещем Олеге.

Вещий Олег - герой моих есть умозаключений,

Которые начну антиципацией я излагать:

Меж Антителом Пыла и Духом Вечности совокуплений

Есть кадастр, волново-квантовую связь чтоб держать.

И эта связь как цепная реверсивная реакция,

Как свойство вселенского Антимира, как антиидентичность

Бытию в различных формах, где оматерилизация:

Это и князь Олег с конём, это и змея - смертоносность.

И эта антиидентичность Бытию Антимиром проявляется

Бытийному миру; в параллели существуют

Эти миры, где Антимиром организующий диктат

изъявляется.

В Антимире категория и энергетический фактор

себя проявляют.

Категория - не как антипод бытийному миру

По принципу: "добро - зло" - противостояние,

А как наделённая тем, что недосталось бытийному миру -

Организатора жизни - БОГа - Духа Вечности, -

как обделение.

В этом плане Антимир - над бытийным миром

Детерминатор; Антимир и БОГ - Дух Вечности -

Единое целое; БОГ и бытийный мир - в противоставимом, -

Где БОГ - Экспериментатор, а второй - кролик Экспериментности.

У Духа Вечности задействован Эксперимент

Для образования форм жизни прогрессивных

Как свободное сочетание, где каждый ингредиент

Микромира - в монадах приемлемых.

С момента жизни форм образований

Свободное сочетание место уступает

Структуре динамических монадных отношений,

Где закономерности кинетики Бытия проявляет.

Это даёт возможность предсказывать

Нано-динамику монады при общеструктурности

Развития Бытия, чтоб прогнозировать

Её во взаимосвязи и взаимообусловленности.

В Эксперименте Антимир, - Бытия как микрообобщённость,

Стоит над Антителами Пыла - детерминированными,

Где вторые проявляют личностную разность,

А Первый - функционирует волново-квантовыми связями.

Связи эти - меж Антимиром и индивидуальными

Антителами Пыла, и функция - несение энергии

В интуитивное чувство с волнами межующими

Антимира и Разума, где в кинетике - антиципации.

Не все индивидуумы в пророческой интуиции,

Подобной пушкинскому предсказателю-кудеснику,

Способному ощутить пульс в реципиентном биении,

Как Антимира узлов судьбы дефектовку.

Для сильных медиумов обретают превентивность

Будущего факторы, как вещие сны и предсказания.

На компьютерном языке - это функциональность

Над всей системой Бытия в технике прокручивания.

Прокручивание через Антимир идет

С выявлением точек смертоносных

И супервосхожденья, где интуитивность даёт

Неотвратимость проявленья случайностей закономерных.

Появление точек смертоносья и супервосхождения

Не есть реакция Духа Вечности как возрастания

Внутренней дисгармонии личности урезонивания,

Или положительность качеств супергармонизирования.

Это есть целесообразная воля Духа Вечности

Чрез Эксперимент выявить новационность -

Впервые в эволюции конкретику сочетаемости,

Где проявляется генная парадоксальность.

А коль парадоксальность фундаментуется

На духе противоречивости, как полюс личности

Неуправляемый, то Духом Вечности зауздывавется

Он - фактор как запрограммированности.

Дух противоречивости - Антитела Пыла принадлежность,

А не Разума, результат поэтому парадоксальности

Запрограммированно предсказуем, даже через кризисность,

Но выигрывает Движение, обновляя вектор в эволюционности.

Дух Вечности нацеленной тенденции к гармонии

Не держится, и дисгармонических объектов в арсенале

Его, в частности, змей смертоносных - в изобилии.

Это - стимул в Движении, и так было эволюции

в начале.

Гармония и прогресс для воли Духа Вечности -

Не вполне Им совмещаемые, ибо приоритет

Его - Движение через Эксперимент, чтобы в Монадности

И гармония и дисгармония в прогрессе ощущали паритет.

Точки смертоносных трагедий и супервосхождённостей

Запрограммированы для бытийной системности,

Как формы сверхконтрастных разнообразностей,

Где предпосылок видимых нет в преддверьях

запрограммированности.

В эти точки врывается стрелой сверхдиссонансность

Изменений, как результат проведения в жизнь Антимиром

Намеченного, сбивая привычную судьбоносность

Условий, материи и Разума в антураже уже

неотвратимом.

В частности, бытует такое толкование,

Что у водителей перед тяжелой автоаварией

Отбирались координация и сила воли - как

рефлексирование,

И манёвры в преддверии они совершали без

основательностей.

Необоснованность такая не вписывается в разумность

Действий и обстоятельств, - но вписывается

В реализацию экстрасудьбоносных точек, как запрограммированность,

И в этом - симптом помутнения сознания через

Антимир проявляется.

И по пушкинскому сценарию помутнение происходит:

Вопреки Разуму князя Олега сила запрограммированности

Антимира его к проявленью смертоносной точки подводит -

В унисон скрытой точки напряженья диссонансности.

Могут возразить: - силой воли можно остановить

Поступь слепую в смертоносную судьбоносность. -

Тогда с другой стороны Антимир может себя проявить, -

Тому пример даётся как наглядность.

После войны орденоносец-капитан корабля военного -

Возвращался на родину в Темрюк, по улице идя тихой.

Внезапно с хоздвора коопторга лика разъярённого

Выбегает конь и насмерть сбивает его, - как ход точки

экстрасудьбоносной.

Судьба каждого во вселенской Монадности

Духом Вечности запрограммирована.

Осуществляет режим запрограммированности

Антимир с подачи Антитела Пыла, где идея

скоординирована.

Отсутствие у человека даже малейшей лазейки

В силе воле для рефлексии к предсказаниям

Переводит его проект в прожект, так как истоки

Детерминируют в судьбе, где Антимир - глава

функциональностям.

Пушкин А. С.

Сцена из Фауста.

(Берег моря. Фауст и Мефистофель.)

Фауст: - "Мне скучно, бес". -

Мефистофель: - "Что делать, Фауст?
Таков вам положен предел, его ж никто не преступает.
Вся тварь разумная скучает: иной от лени, тот от дел;
Кто верит, кто утратил веру;
Тот насладиться не успел, тот насладился через меру,
И всяк зевает да живет -
И всех вас гроб, зевая, ждет. Зевай и ты". -

Фауст: - "Сухая шутка!
Найди мне способ как-нибудь рассеяться". -

Мефистофель: - "Доволен будь
Ты доказательством рассудка.

В своем альбоме запиши: Fastidium est quies - скука
Отдохновение души. Я психолог, о, вот наука!
Скажи, когда ты не скучал? Подумай, поищи.

Тогда ли, как над Виргилием дремал,
А розги ум твой возбуждали?
Тогда ль, как розами венчал
Ты благосклонных дев веселья и в буйстве шумном

Посвящал им пыл вечернего похмелья?
Тогда ль, как погрузился ты в великодушные мечты,
В пучину темную науки? Но, помнится,

Тогда со скуки, как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня. Я мелким бесом извивался,
Развеселить тебя старался, возил и к ведьмам

И к духам, и что же? всё по пустякам.
Желал ты славы - и добился,
Хотел влюбиться - и влюбился.
Ты с жизни взял возможну дань, а был ли счастлив?" -

Фауст: "Перестань, не растравляй мне

Язвы тайной, в глубоком знанье жизни нет -
Я проклял знаний ложный свет, а слава -

Луч ее случайный неуловим. Мирская честь
Бессмысленна, как сон. Но есть
Прямое благо: сочетанье двух душ". -

Мефистофель: - "И первое свиданье, не правда ль?

Но нельзя ль узнать, кого изволишь

Поминать, не Гретхен ли?" -

Фауст: - "О сон чудесный! О пламя чистое любви!
Там, там - где тень, где шум древесный,
Где сладко-звонкие струи - там, на груди ее

Прелестной покоя томную главу, я счастлив был". -

Мефистофель: "Творец небесный!
Ты бредишь, Фауст, наяву! Услужливым воспоминаньем
Себя обманываешь ты. Не я ль тебе своим стараньем
Доставил чудо красоты? И в час полуночи

Глубокой с тобою свел ее? Тогда плодами

Своего труда я забавлялся одинокой,
Как вы вдвоем - всё помню я.
Когда красавица твоя была в восторге, в упоенье,
Ты беспокойною душой уж погружался в размышленье
А доказали мы с тобой, что размышленье - скуки семя.
И знаешь ли, философ мой, что? думал ты в такое время,
Когда не думает никто? Сказать ли?" -

Фауст: - "Говори. Ну, что?" -

Мефистофель: - "Ты думал: агнец мой послушный!
Как жадно я тебя желал! Как хитро

В деве простодушной я грезы сердца возмущал!
Любви невольной, бескорыстной невинно предалась она.
Что ж грудь моя теперь полна
Тоской и скукой ненавистной? На жертву

Прихоти моей гляжу, упившись наслажденьем,
С неодолимым отвращеньем: так безрасчетный дуралей,
Вотще решась на злое дело, зарезав нищего в лесу,
Бранит ободранное тело; так на продажную красу,
Насытясь ею торопливо, разврат косится боязливо.
Потом из этого всего одно ты вывел заключенье". -

Фауст: - "Сокройся, адское творенье! Беги от взора моего!" -

Мефистофель: - "Изволь. Задай лишь мне задачу:
Без дела, знаешь, от тебя не смею отлучаться я -
Я даром времени не трачу". -

Фayст: - "Что там белеет? говори". -

Мефистофель: - "Корабль испанский трехмачтовый,
Пристать в Голландию готовый: на нем мерзавцев

Сотни три, две обезьяны, бочки злата, да груз

Богатый шоколата, да модная болезнь:

Она недавно вам подарена". -

Фауст: - "Всё утопить". -

Мефистофель: - "Сейчас". - (Исчезает.)

Бодний А. А.

Импровизация сцены из Фауста.

(Дом на берегу моря. Фауст и Мефистофель).

Скучающему Фаусту Мефистофель

Софически подносит смысл скуки,

Поставивши её как будто в профиль,

Взяв вожжи идеи в свои руки:

- "Всё человечество тусуется в Движенье,

Но выдает за самоцель такую пустоту,

То ль Духа Вечности Лепленья униженье,

То ль псевдоцель меняет высоту.

Но все в ошибке сходятся одной:

Мандат свой гостевой не ощущают,

Что им даётся лишь в лимит земной,

Когда Безбрежность в фон вбирают.

Непринятье это сознаньем -

В подсознанье бумеранг пойдёт,

Чтоб скука облачилась трактованьем -

Как Истины на сердце гнёт.

А Истина всегда беспрекословна,

Куда б ни прятал свой ты интерес:

То ль в светский круг, где сфера суесловна,

То ль наукой вздумаешь сдвигать прогресс.

Но проблеском эгоистичного сознанья

Ты понимаешь нестыковку категорий:

Бренности путы - помеха для бессмертья,

Которое ты метишь в сферу интроекций.

Ты судьбоносности паса подсознаньем

Ощущаешь, как милость Духа Вечности.

И постоянным ты живёшь сомненьем,

Когда твои стремленья в чужой надёжности.

А я тебе лишь нужен как скопленье

Контрдоводов и антиподов, чтоб провести

Свою идею чрез полюсное противостоянье

И навести в парадоксальности свои мосты.

Но постулатом твои руки связаны:

Как метеоусловия в море - парадоксальность,

И к точке опоры силы твои не привязаны,

Не я, - Дух Вечности тебе даёт диалектичность.

И ты в диалектичности дистанцируйся

Ради себя и от меня и от Духа Вечности,

И на позывах инстинктивности специализируйся,

Ибо это - шкурный вопрос твоей самостийности.

Я ставлю капканы, и ты умей их обезвреживать.

Дух Вечности в Эксперимент тебя ввергает

Не ради благоденства, - чтобы Движение прослеживать,

И Волю Он свою туда в новации вторгает". -

Фауст: - "Я в Разуме ищу скептичность,

Как осознание - идёт дублирование,

Когда я на мир налагаю абстрактность, -

В имманентность вводит меня Духолепие.

Единственно, где не коснулося меня закрепощенье, -

В объятьях милой под ручья симфонию.

И ощущаю будто легкое дыханье

Я Истины - как дань душевному сражению". -

Мефистофель тянет Фауста в полемику:

- "Ты ложно мне любви законы преподносишь,

Где эгоизм двоих бытийную уздит фантастику,

И состраданье в ней псевдозабывчиво ты топишь.

Но ты любви противишься закону

Не ради альтруизма состраданья,

А ради лишь расчёта в сострадании, где тону

Верен ты псевдогражданского величья". -

Ответом Фауст негодует: - "Я дал

Интимным чувствам напарнице раскрыться,

И друга ей потенциального сваял,

Чтоб ручеёк душевный мог бы литься ...

А что за душераздиранье, Мефистофель, за окном?!

Иди и доложи мне обстановку!

Я чувствую насилье там творят гуртом,

Да не тяни мне проволочку!" -

Оперативно Мефистофель возвратился в дом

И подтвердил насилие над проституткой двумя матросами.

В порыве гнева Фауст приказал: - "Скорей идём на слом

Преступной похоти не философскими - физическими силами.

С акцией победоносной возвратясь назад,

Мефистофель восхищённо резюмирует:

- "Тебе бы надо, Фауст, Гарантом быть; ты в лад

Слагаешь слово с делом, и он гипотетично гарантирует:

Уж если б ты издал о вводе войск закон,

Чтоб подавить очаг чумы архинацистской,

Ты честь и силы бросил бы на кон,

Идя через вековечный риск мессией контрнавуходоносорской". -

И если бы тебя переместить машиной времени

В век двадцать первый, капитализм где дикий

С Гарантовой подачи Россию народ уздами бремени -

На иглы нефтяные водруженье, - ты совершил бы ход

парадоксальный.

И эта бы парадоксальность, контрнавуходоносорский

Дух сохраняя, несла в своей бы глубине

Спасение России и народа как рациональный

Пункт опоры, чтоб забыли жертвы о нефтеиголочном

дне". -

Фауст: - "И здесь я действовал б как бес,

И в этом мы с тобой созвучны, чтоб санкциями,

Как божеским спасеньем, показать Гаранту вес

Судьбоносный, не обременены когда ягодицы иглами нефтяными.

Весь мир санкционно-внедряющий имеет экономику,

Дающую независимость стране своей по спектрам

И продовольственным и промышленным, а полемику

Ведут о разумном соотношении уровня жизни по бюджетам.

Нефтеносная халявность весь мир санкционно-внедряющий

Возмущает несправедливой парадоксальностью:

Национальная экономика отсутствует, где нефтеиголочный

Аффект, а диктат газовый свербит Запад закрепощённостью.

Я на месте Гаранта российского ввёл

Мораторий бы на дармовщину, и по менталитету

Международному национальную экономику бы повёл

По пути, советскому унисонному авторитету". -

Мефистофель: - "Верю, тому порука - контрнавуходоносорство,

Которое с пеленок ты несешь в противовес

Российскому Гаранту, который видит спасительство

В росте цен на нефть, - и в этом услады Его вес". -

Пушкин А. С.

* * *

Если жизнь тебя обманет,
Не печалься, не сердись!
В день уныния смирись:
День веселья, верь, настанет.

Сердце в будущем живет;
Настоящее уныло:
Все мгновенно, все пройдет;
Что пройдет, то будет мило.

Бодний А. А.

* * *

Не жизнь человека безнадёжит

Обманом вековечным и ведомым,

А человек природою своей сподвижит

Ложь, ведя её путём скаредным.

Но парадокс и здесь вбирается:

На ближних технологию такую проецируя,

В эмпириях душа его скитается,

Но в истинность к своей персоне веруя.

А гуманисты угол зрения несут

На обустройство человечества.

И плоть свою в сожженье отдадут

Истины во имя верховенства.

Пушкин А. С.

Буря.

Ты видел деву на скале
В одежде белой над волнами,
Когда, бушуя в бурной мгле,
Играло море с берегами,
Когда луч молний озарял
Ее всечасно блеском алым
И ветер бился и летал
С ее летучим покрывалом?
Прекрасно море в бурной мгле
И небо в блесках без лазури;
Но верь мне: дева на скале
Прекрасней волн, небес и бури.

Бодний А. А.

Буря.

Как кстати буревестник в непогоде,

Что разыгралась у брегов скалистых,

Где море с небом - в единой экстремальной оде -

Октавы в стопах Шестаковича распеленатых.

Зигзаги молний - будто жесты дирижёра,

Восставшего из пены и бурленья,

Над ними ветер штормовой - как колыхание затора,

Когда земле роптающей нужен маяк Безбрежья.

И есть посредник меж Безбрежием вселенским

И Землёй - буревестник, гордо реющий в столпотворенье,

Где панорамит он цену подвижкам социальным

И грандиозностью влечёт в диссонанса расторженье.

Пушкин А. С.

* * *

Люблю ваш сумрак неизвестный

И ваши тайные цветы,

О вы, поэзии прелестной

Благословенные мечты!

Вы нас уверили, поэты,

Что тени легкою толпой

От берегов холодной Леты

Слетаются на брег земной

И невидимо навещают

Места, где было всё милей,

И в сновиденьях утешают

Сердца покинутых друзей;

Они, бессмертие вкушая,

Их поджидают в Элизей,

Как ждет на пир семья родная

Своих замедливших гостей.

Но, может быть, мечты пустые -

Быть может, с ризой гробовой

Все чувства брошу я земные,

И чужд мне будет мир земной;

Быть может, там, где всё блистает

Нетленной славой и красой,

Где чистый пламень пожирает

Несовершенство бытия,

Минутных жизни впечатлений

Не сохранит душа моя,

Не буду ведать сожалений,

Тоску любви забуду я.

Бодний А. А.

* * *

Фантазия поэзии исходит

Из души, которая на свет явилась

С субстанцией нашей и бродит,

Где в чувственной Разума сфере она проявилась.

На бессмертье претендовать

Право душа не имеет, -

Не её удел - порождать

Не её Вечность разумеет.

Душа - как сфера Разума -

Органически явление земное

И подспорье прозы у индивидуума,

Чтоб фантазией опереться на внеземное.

И видимостью псевдобессмертия

Мечты поэзии обретают фактор

Без "псевдо", где будоражит интроекция,

Меняя Бытия несовершенству вектор.

И переориентация такая

Цену возвышает жизни земной.

И проблематика земная

Становится востребней внеземной.

Но это не снимает виртуальность,

На эталоне где стажируются поэты, -

Пегаса не заторопит прозаичность,

Ваянье идеала - не чета для Леты.

Идеал предназначен для Антимира,

В сущности Его образ где астральный,

А поэта в элисейские поля проведёт лишь лира,

Как бы мир примиряя земной и вселенский.

Пушкин А. С.

Воспоминание.

Когда для смертного умолкнет шумный день,

И на немые стогны града

Полупрозрачная наляжет ночи тень

И сон, дневных трудов награда,

В то время для меня влачатся в тишине

Часы томительного бденья:

В бездействии ночном живей горят во мне

Змеи сердечной угрызенья;

Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,

Теснится тяжких дум избыток;

Воспоминание безмолвно предо мной

Свой длинный развивает свиток;

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю.

Бодний А. А.

Воспоминание.

Жизнь когда земную

Ночной покров реципиентит, -

Бывает, сохраняет инерционную

Тоску, которая тебя как будто интроектит.

Ты вспоминаешь зачастую

Фрагмент из жизни, как разодранную рану,

Души где благородство участь злую

Не в силах одолеть, императивящую в анналы к стану.

И ты насильственно впадаешь

В взаимообусловленность,

И даже вызов когда бросаешь

Через лишённую опоры самость.

И дух бардачный пеленает

Тебя опять и там и здесь,

И вновь капканы расставляет

На дух протестный его спесь.

И ощущаю я природу умаления -

Её Антитело Пыла во мне программирует,

Она - как дамоклова меча есть автономия,

Что в миг любой себя реализует.

Пушкин А. С.

* * *

Дар напрасный, дар случайный,
Жизнь, зачем ты мне дана?
Иль зачем судьбою тайной
Ты на казнь осуждена?

Кто меня враждебной властью
Из ничтожества воззвал,
Душу мне наполнил страстью,
Ум сомненьем взволновал?

Цели нет передо мною:
Сердце пусто, празден ум,
И томит меня тоскою
Однозвучный жизни шум.

Бодний А. А.

* * *

Человек рождён на муки,

Но чрез жизнь он несёт

Афоризма псевдотрюки, -

В птичий лик его влечёт.

Я судьбой как будто вписан

В парадокса сей формат.

И такой же код записан

У плебейской армады - как разлад.

Но я глубже вижу цельность -

Вся в бесцельности она:

Как закручена спиральность, -

Так плебея гнут до дна.

Постулат есть извечность,

Где рабов мимикрятся названия, -

Кровоточащая классовость,

И власти однозвучная симфония.

Пушкин А. С.

Цветок.

Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя:

Где цвел? когда? какой весною?
И долго ль цвел? и сорван кем,
Чужой, знакомой ли рукою?
И положен сюда зачем?

На память нежного ль свиданья,
Или разлуки роковой,
Иль одинокого гулянья
В тиши полей, в тени лесной?

И жив ли тот, и та жива ли?
И нынче где их уголок?
Или уже они увяли,
Как сей неведомый цветок?

Бодний А. А.

Цветок.

Я нахожу в библиотечной книге

Цветок усохший меж двух страниц.

Как будто кто-то в былой неге

Душой пред содержаньем упал в ниц.

Быть может в этих двух страницах

Был скрытый фактор резонансный,

Что вызвал слёзы на ресницах

Чрез дух страстной иль сострадальный?

И сам хозяин здесь цветка,

Видать, приют нашёл идейный,

Чтоб, может быть через века

Благоуханьем испытал бы друг единоверный?

А может идеал здесь скрытый

Его души сугубо одинокой,

И в ней дренаж он делает открытый,

На зов чтоб среагировать стремниной?

Пушкин А. С.

* * *

Каков я прежде был, таков и ныне я:
Беспечный, влюбчивый. Вы знаете, друзья,
Могу ль на красоту взирать без умиленья,
Без робкой нежности и тайного волненья.
Уж мало ли любовь играла в жизни мной?
Уж мало ль бился я, как ястреб молодой,
В обманчивых сетях, раскинутых Кипридой,
А не исправленный стократною обидой,
Я новым идолам несу мои мольбы.

Бодний А. А.

* * *

Души менталитетный стержень

Превратности судьбы не в силах изломать.

Он сонм есть с жизнью, словно перстень,

Алмазу стержень где кольцевой даёт сверкать.

Я в молодости без интродукции

Пускал на ощупь доверительность.

Авансом как бы в благочестии

Чужой души я обретал псевдоуверенность.

И ту же чувственную технологию

Я сохранил и до седин с поправкой:

На старте удлинённую держу я экспозицию,

И этим будто спорю с исторической я ковкой.

Пушкин А. С.

Приметы.

Я ехал к вам: живые сны

За мной вились толпой игривой,

И месяц с правой стороны

Сопровождал мой бег ретивый.

Я ехал прочь: иные сны.

Душе влюбленной грустно было,

И месяц с левой стороны

Сопровождал меня уныло.

Мечтанью вечному в тиши

Так предаемся мы, поэты;

Так суеверные приметы

Согласны с чувствами души.

Бодний А. А.

Приметы.

Мы в Бытии глазами

Антитела Пыла смотрим,

Непроизвольными стопами

Идя, ведомо мыслим.

И через экзистенцию

Мы Бытия законы мерим,

И предиката этики позицию

Чрез менталитет свой стелим.

Мы едем на свиданье благодушно,

И антураж берёт нашу тональность.

И зайца мы не видим, - будто виртуально

Нам преподносит суеверность.

Интимное когда фиаско нас

Восвояси направляет, -

Идеализации уж пас

Приметам место уступает.

Пушкин А. С.

Муза.

В младенчестве моем она меня любила
И семиствольную цевницу мне вручила.
Она внимала мне с улыбкой, и слегка,
По звонким скважинам пустого тростника,
Уже наигрывал я слабыми перстами
И гимны важные, внушенные богами,
И песни мирные фригийских пастухов.
С утра до вечера в немой тени дубов
Прилежно я внимал урокам девы тайной,
И, радуя меня наградою случайной,
Откинув локоны от милого чела,
Сама из рук моих свирель она брала:
Тростник был оживлен божественным дыханьем
И сердце наполнял святым очарованьем.

Бодний А. А.

Антимуза.

Музу я в обычном пониманье

Заменяю Антимузою - не антипод

Она для музы, которую воображенье

Нам даёт, под эстетический ведя нас свод.

Антимуза Антителу Пыла есть сподручье,

Что способствует организации

Эстетического спектра - как творенья началье,

Уходя всё время в тень поэзии.

Святое место пусто не бывает:

Поэты разделяют всполохи озаренья

С виртуальной музой, которая витает

В параллели как самости веленья.

А я скромней поэтов: моя самость

В детерминизме Антимузы, моё величье -

Проекция Её творенья, и Млечность

Следа моего - Антитела Пыла Духолепье.

Пушкин А. С.

Виноград.

Не стану я жалеть о розах,
Увядших с легкою весной;
Мне мил и виноград на лозах,
В кистях созревший под горой,
Краса моей долины злачной,
Отрада осени златой,
Продолговатый и прозрачный,
Как персты девы молодой.

Бодний А. А.

Виноград.

По форме подсолнух именуется

Дитем Солнца, хотя семя

По консистенции не уподобляется,

Как ездок, взявший не своё стремя.

Другое дело ассоцианизма

У грозди виноградной,

Которая нано-плазму вулканизма

Солнца вобрала сутью ягодной.

Наверное, нано-плазма волной магнитной

Занесена здесь чрез брызги магмы

И проявилася в шипучести шампанской,

И в винных градусах - как нано-катаклизмы.

Пушкин А. С.

Соловей и кукушка.

В лесах, во мраке ночи праздной,
Весны певец разнообразный
Урчит, и свищет, и гремит;
Но бестолковая кукушка,
Самолюбивая болтушка,
Одно куку свое твердит,
И эхо вслед за нею то же.
Накуковали нам тоску!
Хоть убежать. Избавь нас, Боже,
От элегических куку!

Бодний А. А.

Соловей и кукушка.

В унисон порочности людской натуры

Жизнь постоянно преподносит мёда бочку

С ложкой дёгтя - горечь как микстуры,

Разнообразя у поэта парадокса строчку.

Соотношение такое и в экзистенции

И в идеалах кисти гения,

Где образ сдерживаньем экспозиции

Философично жизни выдаётся стенания.

Наглядность нам даёт

Кукушка с соловьём,

Когда второй радужностью поёт,

То первая вещает в ней проём.

Пушкин А. С.

Соловей и роза.

В безмолвии садов, весной, во мгле ночей,

Поет над розою восточный соловей.

Но роза милая не чувствует, не внемлет,

И под влюбленный гимн колеблется и дремлет.

Не так ли ты поешь для хладной красоты?

Опомнись, о поэт, к чему стремишься ты?

Она не слушает, не чувствует поэта;

Глядишь - она цветет; взываешь - нет ответа.

Бодний А. А.

Соловей и роза.

Друг друга как бы дополняют

И соловей и роза в преображенье летнем:

Облагораженность и запаха и звука изъявляют,

Как сонм в дыханье бальзамирующем.

И этот сонм до пробужденья вешнего

Спонтанно фактор проявляет:

Чрез полудрёму роза ощущает ближнего,

Чей голос певчий ей фокусировку сил ваяет.

Часть третья.

Баратынский Е. А.

Водопад.

Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой!
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзывом долины.

Я слышу: свищет Аквилон,
Качает елию скрыпучей,
И с непогодою ревучей
Твой рёв мятежный соглашен.

Зачем, с безумным ожиданьем,
К тебе прислушиваюсь я?
Зачем трепещет грудь моя
Каким-то вещим трепетаньем?

Как очарованный стою
Над дымной бездною твоею
И, мнится, сердцем разумею
Речь безглагольную твою.

Бодний А. А.

Водопад.

Все в жизни сопряженья

Инстинктно преднамеренны.

Блаженного влюбленья

Источенья - камеральны.

Душе метущейся, -

Как буревестника проекция,

Сроднее водоизвергающийся

Поток, как идеи экзистенция.

Эхошумящаяся октава водопада

Несёт как будто отголоском

Такой душе томленье слада -

Желанье с эхом в сонме сопряжённом.

Как экстремально сопряжён

Долины отзвук с шумом водопада,

Души так устремлён

Подъём идеи до стремнинного парада.

И пусть сейчас не сбудутся мечты -

Напор идеи и воды в созвучье

Воспримут дальние посты

Как сдвиг революционный в междустрочье.

Баратынский Е. А.

Две доли.

Дало две доли провидение
На выбор мудрости людской:
Или надежду и волнение,
Иль безнадежность и покой.
Верь тот надежде обольщающей,
Кто бодр неопытным умом,
Лишь по молве разновещающей
С судьбой насмешливой знаком.
Надейтесь, юноши кипящие!
Летите, крылья вам даны;
Для вас и замыслы блестящие,
И сердца пламенные сны!
Но вы, судьбину испытавшие,
Тщету утех, печали власть,
Вы, знанье бытия приявшие
Себе на тягостную часть!
Гоните прочь их рой прельстительный:
Так! доживайте жизнь в тиши
И берегите хлад спасительный
Своей бездейственной души.
Своим бесчувствием блаженные,
Как трупы мертвых из гробов,
Волхва словами пробужденные,
Встают со скрежетом зубов,-
Так вы, согрев в душе желания,
Безумно вдавшись в их обман,
Проснетесь только для страдания,
Для боли новой прежних ран.

Бодний А. А.

Дарованная доля.

У каждого своя есть доля,

Дарованная Духом Вечности,

От экспозиций с перехода поля -

До громадья свершений самостийности.

Предполагает что вначале человек, -

Дух Вечности всецело тем располагает.

И Он не с пожеланьями его буравит штрек,

А Экспериментом всё свершает.

Два склада ума проявляются:

Один - героического эгоизма,

Где движителем - состраданья силы являются,

Другой - мещанского пессимизма.

У первого - доля чаще короче становится,

Когда со стремнины спасенья других

Ценой своей жизни он делится, -

И выделяется Млечностью он из простых.

А у второго - доля пескарьски сокрыта

И идёт в долговечность окуклиться,

Где в антураже гладь не изрыта

И негативу негде пролиться.

Но есть доля, в знаковость

Которой не дано пожеланью вписаться.

По складу ума - она героизма потенциальность,

Но склонная философически сдержаться.

И сдержанности она интегрирует

Правомерность проявленья героизма,

Как будто добро от зла сепарирует,

Становясь заложником эмпиризма.

Баратынский Е. А.

Безнадежность.

Желанье счастия в меня вдохнули боги;

Я требовал его от неба и земли

И вслед за призраком, манящим издали,

Жизнь перешел до полдороги,

Но прихотям судьбы я боле не служу:

Счастливый отдыхом, на счастие похожим,

Отныне с рубежа на поприще гляжу -

И скромно кланяюсь прохожим.

Бодний А. А.

Безнадёжность.

Три фактора, - что жизнь реанимируют

От рожденья и до тризны постоянно:

Оптимизм гена, прожекты, что декларируют

Нам власти, и рай чрез опиум церкви авансно.

А так как простолюд не скопом

Сразу умирает, то дыщащим

До их кончины все обещанья держат стопом,

И обновляют дозировку приходящим.

Так и жизнь обеднённо для одних

С рублёвым курсом в тартарары уходит,

А для богатых - валютно-курсовый штрих

Тональности обогащенья, где ладан раболепит.

Баратынский Е. А.

* * *

Мой дар убог, и голос мой не громок,

Но я живу, и на земли мое

Кому-нибудь любезно бытие:

Его найдет далекий мой потомок

В моих стихах; как знать? душа моя

Окажется с душой его в сношенье,

И как нашел я друга в поколенье,

Читателя найду в потомстве я.

Бодний А. А.

* * *

Чем дальше в современность

От Пушкина цивилизация уходит,

Тем изощрённей властность

В методике, что градиент в величье вносит.

Там, где в пропорции закономерность

Соотносила силу революционности,

Заданную формируя псевдовеличественность, -

Бытует угода олигархической самости.

По этой градации я - критик плебейский, -

Несмотря на буйство силы эстетической,

Выхожу за абрис творческо-оценочный,

Уступая место квинтэссенции христопродажной.

Баратынский Е. А.

* * *

Чудный град порой сольется

Из летучих облаков,

Но лишь ветер его коснется,

Он исчезнет без следов.

Так мгновенные созданья

Поэтической мечты

Исчезают от дыханья

Посторонней суеты.

Бодний А. А.

* * *

Галлюциноподобно творческая личность

Способна ткать из облачных течений

Сюжетные фрагменты, которые как данность

Толчок дают для первых изысканий.

И в этих изысканьях идея проступает,

Давая точку отправную композиции,

И вектор там начальный сюжет верстает,

И посторонней нету места там сентенции.

Через галлюциноподобность

Дух Вечности даёт тенденцию

К псевдоновации, которую не Млечность

Принимала, а Вечности Поток нёс эту комбинацию.

Баратынский Е. А.

Муза.

Не ослеплен я Музою моею:

Красавицей её не назовут,

И юноши, узрев ее, за нею

Влюбленною толпой не побегут.

Приманивать изысканным убором,

Игрою глаз, блестящим разговором

Ни склонности у ней, ни дара нет;

Но поражен бывает мельком свет

Ее лица необщим выраженьем,

Ее речей спокойной простотой;

И он, скорей чем едким осужденьем,

Ее почтит небрежной похвалой.

Бодний А. А.

Муза.

Хотя я с Антимузой сопрягаюсь,

Когда вступаю в творческий процесс,

Парнасовой я музе формально доверяюсь,

Чтоб я имел б эквивалентный вес.

И здесь я как на льду корова:

Мне Антимуза вяжет иной иглою

Самородок золотисто-бисерного Слова,

И я теряюсь, что я музе стою.

Но верх берёт здесь Разум беспристрастный:

Инструментовка скажется лишь на шершавости,

А Духа Вечности ход Экспериментальный

Эквивалентит там и здесь способности.

Баратынский Е. А.

* * *

В дни безграничных увлечений,

В дни необузданных страстей

Со мною жил превратный гений,

Наперсник юности моей.

Он жар восторгов несогласных

Во мне питал и раздувал;

Но соразмерностей прекрасных

В душе носил я идеал:

Когда лишь праздников смятенья

Алкал безумец молодой,

Поэта мерные творенья

Блистали стройной красотой.

Страстей порывы утихают,

Страстей мятежные мечты

Передо мной не затмевают

Законов вечной красоты;

И поэтического мира

Огромный очерк я узрел

И жизни даровать, о лира!

Твое согласье захотел.

Бодний А. А.

* * *

В бессрочность эпохи властолюбья

Философичный вперил я взгляд

И понял - лишь иллюзия свободолюбья

Составить может с порочным миром лад.

За абрисом оставив голословье,

Я исторические вехи подношу,

Законов вечной красоты чтоб следье

Найти, как наркоману гоношу.

Законы вечной красоты спокон веков

В иллюзионной виртуальности бытуют.

А человечеству художники кистей и слов

Прожекты лишь в разнообразии рисуют.

А если нету на земле желанной категории,

То называться в бренности условно вечной

Возможно лишь в агностицизма версии,

Воду когда толчут в ступе до усталости конечной.

Предпосылок нет в истории для этой категории,

Она - как привиденье эстетической Свободы,

Она - спонтанность социальной тернии,

Но ощущается нутром зов на борьбу под эти своды.

Баратынский Е. А.

* * *

Весна, весна! как воздух чист!
Как ясен небосклон!
Своей лазурию живой
Слепит мне очи он.

Весна, весна! как высоко
На крыльях ветерка,
Ласкаясь к солнечным лучам,
Летают облака!

Шумят ручьи! блестят ручьи!
Взревев, река несет
На торжествующем хребте
Поднятый ею лед!

Еще древа обнажены,
Но в роще ветхий лист,
Как прежде, под моей ногой
И шумен и душист.

Под солнце самое взвился
И в яркой вышине
Незримый жаворонок поет
Заздравный гимн весне.

Что с нею, что с моей душой?
С ручьем она ручей
И с птичкой птичка! с ним журчит,
Летает в небе с ней!

Зачем так радует ее
И солнце, и весна!

Ликует ли, как дочь стихий,
На пире их она?

Что нужды! счастлив, кто на нем
Забвенье мысли пьет,
Кого далеко от нее
Он дивный унесет!

Бодний А. А.

* * *

Весна, весна! Ты как освобожденье

От распятья, мира когда серость

В мистическом мимикрится свеченье.

Так было с Достоевским - после плахи истовость.

И облаков плывущая гряда

С помилованным динамична:

Движенью оба отданы как будто навсегда,

Императивность вроде им - мистична.

И талая вода весенняя

С промершею не интегрирует земле,

Чтобы дозировать потребность, - несёт как одурелая

Максимальный оптимум в пасть морских долей.

И жизнь осложняется растений:

В процессы вегетации потребность

Идёт воды круговоротом без гарантий,

И попадает в этот спектр урожайность.

И по лесу идя во время обновленья,

Испаренье подпрелое ощущаешь с земли -

Листвы прошлогодней гумуса обогащенья

Вбирает почва, - будто бы благоухается.

И птицы первые трезвонят в унисон

Всем душам, чуда будто ожидающим.

Ручьев журчанья, птичек щебетанья - полусон

Будто навевают очагам остерегающим.

И очагов смягчается как будто бдительность:

Душа зовёт то в птичье воспаренье,

А то в динамику ручьев, - чтоб покорить Безбрежность,

И откровенье устремляется в единомысленье.

И хочется всемирный сонм предвосхищать

С единоверцами идеи, но без весны гормонов,

Как ведущих, - нутром чтоб силы ощущать,

Способные нести рычаг бы архимедов.

Баратынский Е. А.

* * *

Болящий дух врачует песнопенье.

Гармонии таинственная власть

Тяжелое искупит заблужденье

И укротит бунтующую страсть.

Душа певца, согласно излитая,

Разрешена от всех своих скорбей;

И чистоту поэзия святая

И мир отдаст причастнице своей.

Бодний А. А.

* * *

Дух страдальный не песнопение врачует -

Оно - лишь фон благоприятственный,

И не гармония страдание ратует,

Она - лишь результат итоговый.

Дух бунтующе-страдальный был

И есть предтеча факторности,

Которой правит Антитела Пыл,

Сведя весь фокус в чрево самостийности.

Даёт тенденцию дух этот к обострению,

Чтоб клин бы клином выбить, что дисгармонией

Вклинён в страдальную субстанцию, -

И души очувствляет на борьбу с прострацией.

Всё готово вот для оседлания Пегаса, -

С дисгармонией поэт начал эквилибрировать,

И с нетерпеньем ожидает от судьбы он паса,

Как знаковость, Глаголом чтоб преобразовывать.

Баратынский Е. А.

Последний поэт.

Век шествует путем своим железным,

В сердцах корысть, и общая мечта

Час от часу насущным и полезным

Отчетливей, бесстыдней занята.

Исчезли при свете просвещенья

Поэзии ребяческие сны,

И не о ней хлопочут поколенья,

Промышленным заботам преданы.

Для ликующей свободы

Вновь Эллада ожила,

Собрала свои народы

И столицы подняла;

В ней опять цветут науки,

Носит понт торговли груз,

Но не слышны лиры звуки

В первобытном рае муз!

Блестит зима дряхлеющего мира,

Блестит! Суров и бледен человек;

Но зелены в отечестве Омира

Холмы, леса, брега лазурных рек.

Цветет Парнас! пред ним, как в оны годы,

Кастальский ключ живой струею бьет;

Нежданный сын последних сил природы -

Возник Поэт: идет он и поет.

Воспевает, простодушный,

Он любовь и красоту,

И науки, им ослушной,

Пустоту и суету:

Мимолетные страданья

Легкомыслием целя,

Лучше, смертный, в дни незнанья

Радость чувствует земля.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

И по-прежнему блистает

Хладной роскошию свет,

Серебрит и позлащает

Свой безжизненный скелет;

Но в смущение приводит

Человека вал морской,

И от шумных вод отходит

Он с тоскующей душой!

Бодний А. А.

Последний поэт.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс знали,

А Ленин, Сталин продолжили препятствовать

Развитью капитала, чтобы форпосты его пали,

Чтоб дух торгашеский не мог ражитовать.

Мыслей же ценность "Капитала"

Капитализм коту под хвост определил

И коммунизма гуманно-социальные начала

На дух скаредности и конфронтации сменил.

Элементарной этикой доступно умозаключенье:

Когда судьба завязана на бизнес и доход, -

Они тогда определяют права на выживанье

Среди акул капитализма, которым вседозволен ход.

Когда стабильность означалася социализмом, истерзанным

Бедою за бедой, - то ли войной, то ли разрухой,

А то ли голодом с исходом смертоносным -

Равность в бедности была гарантною порукой.

Порука эта монолитила страну Советов

С народом и этим облегчала рубикон -

Все силы стремились на исполненье Ильича заветов,

В достатке чтобы равность бросалася на кон.

Христопродажность перевёртышей с элитой

Стратегические планы все расторжила,

Взамен же равенству в достатке Гарантной

Волей гипернеравенство распутила.

И в этом диком хаосе капитализма

Остался я - поэт от оппозиции последний,

Гуманистического несущий знамя протекционизма,

Чтоб дух тлетворить бы акуловый.

Но трудности встают передо мной:

Плеяда гуманистов - ничтожно малая,

Акуловый же сговор ценовой - как шар земной;

В душе теплится лишь надежда талая.

Надежда целена не на согбенность,

Где плацдарм Гарант устроил с сателлитами,

Без механизма где реализации законность,

И где наполнен рай земной лишь олигархами.

Не на генную инженерию надежда уповает,

Воля Гаранта где будет диктовать менталитет,

А на погибель нечестивцев, Армагеддон где очищает

Лик Земли, на Страшносудный ссылаяся авторитет.

Баратынский Е. А.

* * *

Благословен святое возвестивший!

Но в глубине разврата не погиб

Какой-нибудь неправедный изгиб

Сердец людских пред нами обнаживший.

Две области: сияния и тьмы

Исследовать равно стремимся мы.

Плод яблони со древа упадает:

Закон небес постигнул человек!

Так в дикий смысл порока посвящает

Нас иногда один его намек.

Бодний А. А.

* * *

Я апостольскому верю афоризму,

Из лжи где соткан человек,

Но вероятно, - когда индивидууму

Нужно идти чрез свой сокрытый штрек.

И здесь во благо корысти осуществленья

Невольно может полутенью проскочить

Квинтэссенции штрих от сокровенья,

Может бдительность когда рывок до цели ослепить.

А если проведенье сокровенного

Сопряжено с парадоксальной технологией,

То высветится суть с угла поляризованного,

Как тандем дадаизма с извечной идеей.

И здесь во имя сопряженья с Истиной

Не перепутать бы, - где тьма от следствия,

А от причины - свет, стремниной

Заволокший просвет самосознания.

Баратынский Е. А.

Мудрецу.

Тщетно меж бурною жизнью и хладною смертью,

философ,

Хочешь ты пристань найти, имя даешь ей: покой.

Нам, из ничтожества вызванным творчества

словом тревожным,

Жизнь для волненья дана: жизнь и волненье - одно.

Тот, кого миновали общие смуты, заботу

Сам вымышляет себе: лиру, палитру, резец;

Мира невежда, младенец, как будто закон его чуя,

Первым стенаньем качать нудит свою колыбель!

Бодний А. А.

Мудрец.

Мудрец не ищет экзистенциального покоя,

Алкает он статическое противостоянье,

Чтоб уловить бы морфологию простоя

Сил аримадных, дающих отрицанье.

В балансе относительном всегда являет

Детерминизма центр себя как начало

С характеристикой тенденции к тому, тает

Где равновесия условность, - как гетерономии забрало.

Связует дисгармония и мир мудреца

И мир вселенский, где нет в Монадности Движенью

С вечноусловным вектором ни начала, ни конца,

И точки опоры добра и зла вердиктуют спиральностью.

Баратынский Е. А.

Рифма.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Меж нас не ведает поэт,

Высок полет его иль нет,

Велика ль творческая дума.

Сам судия и подсудимый,

Скажи: твой беспокойный жар -

Смешной недуг иль высший дар?

Реши вопрос неразрешимый!

Среди безжизненного сна,

Средь гробового хлада света,

Своею ласкою поэта

Ты, рифма! радуешь одна.

Подобно голубю ковчега,

Одна ему, с родного брега,

Живую ветвь приносишь ты;

Одна с божественным порывом

Миришь его твоим отзывом

И признаешь его мечты!

Бодний А. А.

Рифма.

По озаренью силы эстетической,

Главенствует где Антитела Пыл,

Поэт душою интроекционной

Всегда на пульсе градиента был.

Особо это проявлялось в изоляции,

Когда охранительный прессинг давил,

Где совесть его - судья юриспруденции, -

Ингредиент прометеевый туда он влил.

Такой эскиз несёт поэт от оппозиции,

Который в творческий процесс внедряется -

Как рихтовальщик, где в реконструкции

В пламень поэзии прозы текст превращается.

Мандат на это превращенье рихтовальщик

От зова Истины в идейности приобретает,

И он уже в градации творенья - рифмовальщик,

Удерживая форму, Глагол где озаряет.

Баратынский Е. А.

Ахилл.

Влага Стикса закалила

Дикой силы полноту

И кипящего Ахилла

Бою древнему явила

Уязвимым лишь в пяту.

Обречен борьбе верховной,

Ты ли, долею своей

Равен с ним, боец духовный,

Сын купели новых дней?

Омовен ее водою,

Знай, страданью над собою

Волю полную ты дал,

И одной пятой своею

Невредим ты, если ею

На живую веру стал!

Бодний А. А.

Ахилл.

Человек приходит в мир

С ахиллесовой пятой -

Как затычка гостевая дыр

В диссонансности земной.

Он к гармонии стремится

Только в мире внутреннем,

Чеховская где пародия стучится

В ахиллесовость гостям - просителем!

Многие призрачность ищут,

Чтобы спрягнутся с бессмертьем:

Верой церковною блещут,

Чтоб уязвимость сокрыть бы молебнем.

Но не понять гостям предикативность,

Что человек судьбы дизайн предполагает, -

А имманентно он идёт в Безбрежность,

Где Дух Вечности Монадностью располагает.

Часть четвёртая.

Веневитинов Д. В.

Жизнь.

Сначала жизнь пленяет нас:

В ней все тепло, все сердце греет

И, как заманчивый рассказ,

Наш ум причудливый лелеет.

Кой-что страшит издалека,-

Но в этом страхе наслажденье:

Он веселит воображенье,

Как о волшебном приключенье

Ночная повесть старика.

Но кончится обман игривый!

Мы привыкаем к чудесам -

Потом на всё глядим лениво,

Потом и жизнь постыла нам:

Её загадка и завязка

Уже длинна, стара, скучна,

Как пересказанная сказка

Усталому пред часом сна.

Бодний А. А.

Жизнь.

С приходом нашим в мирозданье

Превратности судьбы никто не отменял,

Но оптимизма девственное проявленье

Контраст смягчало, и генокод апофеоз вменял.

Апофеоз - не как мировоззрению идиллия, -

Как жизни заниженье безопасности,

Что диссонансами обременяет экзистенция,

Мнимость проходящую давая осложнённости.

И человек реципиентен этой мнимостью,

За горизонта линией исхода ждёт позитив,

Как непреложность Солнца с лучезарностью,

И боль души смягчает жизнеутверждающий актив.

Природный оптимизм такую продолжительность

В диапазоне кодировке проявляет,

И посему у всех различна затухаемость,

И с этим подсознанье спонтанно сопрягает.

И интуиция даёт подсказку к судьбоносности:

В противовес накатному дыханью пессимизма

Нам подсознанье освещает вехи стратегичности,

И мы чрез трудности влечёмся силой витализма.

Веневитинов Д. В.

Жертвоприношение.

О жизнь, коварная сирена,
Как сильно ты к себе влечешь!
Ты из цветов блестящих вьешь
Оковы гибельного плена.
Ты кубок счастья подаешь
И песни радости поешь;
Но в кубке счастья - лишь измена,
И в песнях радости - лишь ложь.
Не мучь напрасным искушеньем
Груди истерзанной моей
И не лови моих очей
Каким-то светлым привиденьем.
Твоей пленительной изменой
Ты можешь в сердце поселить
Минутный огонь, раздор мгновенный,
Ланиты бледностью облить
И осенить печалью младость,
Отнять покой, беспечность, радость,
Но не отымешь ты, поверь,
Любви, надежды, вдохновений!
Я посвящаю их отныне
Навек поэзии святой
И с страшной клятвой и с мольбой
Кладу на жертвенник богине.

Бодний А. А.

Жертвоприношение.

О, жизнь - коварность Немесиды,

Ты связи жизни вуалируешь, -

Причинность с следствием чтоб разорвали нити,

И ложный путь тогда ты прогнозируешь.

Я углубиться не в тебя стараюсь, -

А быть обременённым твоим процессом,

В философичности верстаюсь

И интегралюсь над эксцессом.

Эксцесс - дисгармонии аккумуляция,

Ингредиенты где различает частность,

И мне тогда вспоможествует интроекция,

Чтоб уловить предтечно автономность.

И эта автономность в процессе стремится

Войти в структуру дисгармонии.

В стремнине я есть переправа, раздвоится

Сущность лжи могла чтоб в антиномии.

Но я - не эталон приемов Истины,

Чтоб в турбулентности держать рациональность.

Я трактую условность книги Сивиллины,

Не уловивши опоры точки достоверность.

Тогда на эстетическую категорию -

Поэзию - я перестраиваю ожиданье паса,

Но превентивно сущность обоих "Я" наследию

Дарую чрез жертвенник Парнаса.

Веневитинов Д. В.

* * *

Я чувствую, во мне горит

Святое пламя вдохновенья,

Но к темной цели дух парит.

Кто мне укажет путь спасенья?

Я вижу, жизнь передо мной

Кипит, как океан безбрежный.

Найду ли я утес надежный,

Где твердой обопрусь ногой?

Иль, вечного сомненья полный,

Я буду горестно глядеть

На переменчивые волны,

Не зная, что любить, что петь?

Открой глаза на всю природу, -

Мне тайный голос отвечал, -

Но дай им выбор и свободу,

Твой час еще не наступал:

Теперь гонись за жизнью дивной

И каждый миг в ней воскрешай,

На каждый звук ее призывный -

Отзывной песнью отвечай!

Когда ж минуты удивленья,

Как сон туманный, пролетят

И тайны вечного творенья

Ясней прочтет спокойный взгляд, -

Смирится гордое желанье

Весь мир обнять в единый миг,

И звуки тихих струн твоих

Сольются в стройные созданья.

Не лжив сей голос прорицанья,

И струны верные мои

С тех пор душе не изменяли.

Пою то радость, то печали,

То пыл страстей, то жар любви,

И беглым мыслям простодушно

Вверяюсь в пламени стихов.

Так соловей в тени дубров,

Восторгу краткому послушный,

Когда на долы ляжет тень,

Уныло вечер воспевает

И утром весело встречает

В румяном небе светлый день.

Бодний А. А.

* * *

Мне становленье жизнеутвержденья

Давало лишь апперцепцепный материал,

Как ассоциативного объект сравненья,

Чтоб разброс добра и зла знал я ареал.

Но в зреющем самосознанье

Я стержень свой идейный ощущал,

Который протеста дух на состраданье

Мне методично направлял.

Интимности моей целесообразность

Идейности давала сопряженье,

Как бы души горение определённость

Формою давала, менталитета как значение.

И это шло всё в рамках подсознанья,

И я как будто твёрдою ногой

И путь идейный и судьбы предназначенья

Спрягал, не ощущая диссонанс мирской.

И параллельно шёл процесс познанья

Законов переменчивой Природы.

Её перманентность давала обостренья

Сила, идущим чрез протеста духа роды.

Хотя осознавал некомпетентность

В Природы я закономерностях,

Но как монада, я интегрировал промерность

Явлений тайных в антительных сопряжённостях.

Рычаг я архимедовый хотел познать,

И точку опоры искал я в Безбрежье,

Где крайняя параллель должна закруглять

Бесконечность, как её предположенье.

Но мысль революционная внедрилась:

А если на крайнем вдруг закругленье

Чрез Движенье перестройка свершилась,

И там кинетика явила излученье?

Тогда законы волнового Движенья

Круговую проявить должны синхронность:

Пойти не только в внутрь закругленья,

Но и границу перейти за бесконечность.

Лингвистика софизм предиката отмечает,

А Разум мой - проективность в бесконечность,

Как новацию вселенской физики, - внедряет.

И переходит точка опоры моя в виртуальность.

И корректирует это модель чувствованья:

Страстность тогда в псевдоидейность,

Видно, внедряется, и жизнь - скольженья

Точки опоры раба, и это - диалектичность.

Веневитинов Д. В.

* * *

Люби питомца вдохновенья

И гордый ум пред ним склоняй;

Но в чистой жажде наслажденья

Не каждой арфе слух вверяй.

Не много истинных пророков

С печатью власти на челе,

С дарами выспренних уроков,

С глаголом неба на земле.

Бодний А. А.

* * *

Лелей то мимолётное прозренье,

Что дало тебе объемное виденье.

И будто бы жар-птицы оперенье

В спектральность забирает сотворенье.

Здесь экзистенция лишилася посредников.

Лишь голос исторический провестников,

Как перл накатный идейных абрисов,

Где выбрать должен ты созвучье резонансов.

И облегчённо выбора определенье -

Оппозиционность изъявит направленье,

Что сообразно будет, - тогда твое сокрытье

Распустится бутоном, как первоцветье.

Часть пятая.

Вяземский П. А.

Русский бог.

Нужно ль вам истолкованье,
Что такое русский бог?
Вот его вам начертанье,
Сколько я заметить мог.
Бог метелей, бог ухабов,
Бог мучительных дорог,
Станций - тараканьих штабов,
Вот он, вот он русский бог.
Бог голодных, бог холодных,
Нищих вдоль и поперёк,
Бог имений недоходных,
Вот он, вот он русский бог.
Бог грудей и щёк отвислых,
Бог лаптей и пухлых ног,
Горьких лиц и сливок кислых,
Вот он, вот он русский бог.
Бог наливок, бог рассолов,
Душ, представленных в залог,
Бригадирш обоих полов,
Вот он, вот он русский бог.
Бог всех с анненской на шеях,
Бог дворовых без сапог,
Бар в санях при двух лакеях,
Вот он, вот он русский бог.
К глупым полн он благодати,
К умным беспощадно строг,
Бог всего, что есть некстати,
Вот он, вот он русский бог.
Бог всего, что из границы,
Не к лицу, не под итог,
Бог по ужине горчицы,
Вот он, вот он русский бог.
Бог бродяжных иноземцев,
К нам зашедших за порог,
Бог в особенности немцев,
Вот он, вот он русский бог.

Бодний А. А.

Русский бог.

В толкованье пантеизма, -

Бог внутри у нас сидит, -

Будь издержки атеизма,

Или веры, что кадит.

И монаде во Вселенной

Разночтение даёт

Русский бог, что духолепной

Страстью облики куёт:

Одному - звезду вперяет

В Разум творческих исканий,

Тайну мироздания вверяет,

Залог как анимизий.

А второму - стих протестный,

Совершенства как желанье,

В пыл внедряет интроектный,

Балансиру Бытия, как равновесье.

Третьему - врождённому ваятелю -

Зодческое понимание конструкции

Вверяет, как истории строителю,

Следность чтобы оставалась палеонтологии.

Четвёртому - внедряет геростратность,

Чтоб созданную бы гармонию

Подвергнуть разрушению чрез самость,

Где Свобода не дошла к тщеславию.

Пятому, - вперёд где скупость родилась,

Бог русский апогеет всю скаредность,

Чтоб Содомского крайность антуражилась,

Чтоб показать беспредельности возможность.

Шестому, - элиминацией клеймённому

С рожденья и до тризны, бог русский

Постоянно потворствует признаку этому,

Нёс чтоб патологию пассаж согбенный.

Седьмому - с террористическим тяготеньем -

Бог русский кровавой мощью наградил,

Чтоб мыши не резвились в бескотячьем

Пространстве Бытия, что раболепья дух царил.

И этот дух - предтечей для согбенья

Перед Олимпом - плебеев будет усмирять.

И разнополюсность хотения Движенья

Бог русский будет освящать.

А лицезреть кто бога пожелает -

То он есть кумулятивный прототип Гарантов

Всех российских, - и этим возвышает

Престольность их, как своих наместников.

Вяземский П. А.

Нарвский водопад.

Несись с неукротимым гневом,
Мятежной влаги властелин!
Над тишиной окрестной ревом
Господствуй, бурный исполин!

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Всё разъяренней, всё угрюмей
Летишь, как гений непогод;
Я мыслью погружаюсь в шуме
Междоусобно-бурных вод.

___ ___ ___ ___ ___ ___ ___ ___

Но ты, созданье тайной бури,
Игралище глухой войны,
Ты не зерцало их лазури,
Вотще блестящей с вышины.

Противоречие природы,
Под грозным знаменем тревог,

В залоге вечной непогоды
Ты бытия приял залог.

Ворвавшись в сей предел спокойный,
Один свирепствуешь в глуши,
Как вдоль пустыни вихорь знойный,
Как страсть в святилище души.

Как ты, внезапно разразится,
Как ты, растет она в борьбе,
Терзает лоно, где родится,
И поглощается в себе.

Бодний А. А.

Водопад.

Разгон берёшь ты у порога

Не для паренья в высоте,

Ты символ жертвоприношенья долга,

Твоя Судьба - паденье на кресте.

И будто шар земной оборотился:

Твое падение - звезды как расщепленье -

Лучами серебристыми в Вселенную вонзился,

И взгляд с порога - как в вселенское Безбрежье.

И твой аттракцион - не слабовольным,

Лишь гуманист и Истиной влекомый

Способны заразится эксцентричным,

Подвижничество дух чтоб обрело критичный.

На градиент, уровней дающий переходы,

Умы передовых людей свой взор вперяют,

Предтечность где ускоренье вводит в сходы,

И в завершение паденья, что волны низовые принимают.

На завершение такое они лишь воздыхают,

Где глушится кинетика и водопад - в безличье.

Они излом лишь в эволюцию ввести желают,

Беря предтечность и стремнинное паденье.

Но эти показатели дадут отдачу

На фоне резких перепадов, как в водопаде,

Контраст где бедности с богатством верстает сдачу,

Жить чтобы не в пространстве проективном в сладе.

Не противоречие природы - псевдосамовыраженье

Водопада, ламинарность где идёт в протуберанец,

А фокусировки противоборства напряженье,

Где Движенье в экстремальности - как первозванец.

И для души Движенье - в первозванье,

Накатным водопадом страсть где извергается, -

В абрис экстрасенсорности и в апогей, где сверхчувствованье,

И присмиряет в подсознанье, где снова обновляется.

Вяземский П. А.

Дорожная дума.

Колокольчик однозвучный,
Крик протяжный ямщика,
Зимней степи сумрак скучный,
Саван неба, облака!
И простертый саван снежный
На холодный труп земли!
Вы в какой-то мир безбрежный
Ум и сердце занесли.

И в бесчувственности праздной,
Между бдения и сна,
В глубь тоски однообразной
Мысль моя погружена.
Мне не скучно, мне не грустно, -
Будто роздых бытия!
Но не выразить изустно,
Чем так смутно полон я.

Бодний А. А.

Дорожная дума.

Колокольчик - звучность входа

Статики земного Бытия

Во земную кинетичность - как в Движенье перехода,

В мир абстракций полутайн жития.

И земной шар представляет -

Как вращающийся глобус,

И пейзажи, эпизоды сочетает

В беспричинной череде словно опус.

Эта нам декоративность

Лёгкость с гибкостью даёт -

И дорожной думы статность

Нас в новацию ведёт.

Фон даёт калейдоскопа

Скрытый стимул к нерешённой

Проблематике былой, где потопа

Срочных дел - в кутерьме бытийной.

Вяземский П. А.

Я пережил.

Я пережил и многое, и многих,
И многому изведал цену я;
Теперь влачусь в одних пределах строгих
Известного размера бытия.
Мой горизонт и сумрачен, и близок,
И с каждым днём всё ближе и темней;
Усталых дум моих полёт стал низок,
И мир души безлюдней и бедней.
Не заношусь вперёд мечтою жадной,
Надежды глас замолк, - и на пути,
Протоптанном действительностью хладной,
Уж новых мне следов не провести.
Как ни тяжёл мне был мой век суровый,
Хоть житницы моей запас и мал,
Но ждать ли мне безумно жатвы новой,
Когда уж снег из зимних туч напал?
По бороздам серпом пожатой пашни
Найдёшь еще, быть может, жизни след;
Во мне найдёшь, быть может, след вчерашний, -
Но ничего уж завтрашнего нет.
Жизнь разочлась со мной; она не в силах
Мне то отдать, что у меня взяла
И что земля в глухих своих могилах
Безжалостно навеки погребла.

Бодний А. А.

Я пережил.

Я пережил не стольких

Чужих судеб, канувших в Лету

И скрижаливших свои следы, а скольких

Неоправданных надежд на этатизма смету.

Я во главу угла самосознанья

Во имя торжества идеи - страстности

Не ставил антропоцентризма устремленья,

Беря его как способ цельности.

И возраставший прессинг возрастной

Я относил лишь на издержки судьбоносности,

Где личный сектор мой - был как страстной,

А общества подвижки - как ожиданье вожделённости.

И эта вожделенность, как реципиентность,

Мне раскол несла в сенсуализм,

Что мне являлся как менталитета данность,

Но я логичность сохранял чрез функционализм.

Мир внутренний со внешним не через антиэкзистенциализм

Я проводить в рациональности старался,

А крен на самость я давал чрез псевдоэкстериоризацизм,

И этим как бы над земным потоком возвышался.

Мне радость большую давала позитивность

В слагаемых общественных системах,

Чем благость практицизма, дамокловость

Составляющая где в личностных проектах.

Принципиальность в том, что я себя переживаю -

Как ожидателя не личных благ, а общих,

Где буридановость иронией я принимаю,

Как отраженье в Потоке Вечности вод вешних.

Часть шестая.

Дельвиг А. А.

Тихая жизнь.

Блажен, кто за рубеж наследственных полей
Ногою не шагнет, мечтою не унесется;
Кто с доброй совестью и с милою своей
Как весело заснет, так весело проснется;

Кто молоко от стад, хлеб с нивы золотой
И мягкую волну с своих овец сбирает
И для кого свой дуб в огне горит зимой
И сон прохладою в день летний навевает.

Спокойно целый век проводит он в трудах,
Полета быстрого часов не примечая,
И смерть к нему придет с улыбкой на устах,
Как лучших, новых дней пророчица благая.

Так жизнь и Дельвигу тихонько провести
Умру -- и скоро все забудут о поэте!
Что нужды? я блажен, я мог себе найти
В безвестности покой и счастие в Лилете!

Бодний А. А.

Тихая жизнь.

Императивность крылья подрезает,

Идя вторым порядком в экзистенции,

Но гуманист её за первозначность принимает,

Ошибочно снимая плацдарм согбенности в наитии.

Здесь парадокс лишь в формах представленья:

Первое - как следствие второго,

И властолюбья ареал - в де-юра есть безбрежья.

Причинность же - в согбенности безбрежья первого.

И эти два безбрежья - в интерференции

Не обоюдностью согласия, а технологией софизма,

Дают для первого - дифференцированность в сложении,

А для второго - реципиентность аскетизма.

И так идёт с архифорпостов псевдоэтатизма,

Где от естественности и до искусственности

Водоразделы интересов членили с практицизма

На два потока человечество по намерению инстинктности.

И это всё свелося к протестно-тихой жизни

Для гуманистов и поэтов, что были в меньшинстве,

Что есть сейчас, и будут все до тризны

Влачиться в страдально-сострадальном естестве.

Но ложный оптимизм чрез тысячелетья

Ведёт плеяду гуманистов и поэтов

К протестному апофеозу, где эволюция

Даст Лидера для псевдовоплощения трактатов.

Но вожделенит их ошибка стратегичности:

Калейдоскопит Лидеров мессия лишь новации

В историческом формате экспрессивности, -

Чтобы Свободе новый дать аспект в этатической прострации.

Дельвиг А. А.

Поэт.

Что до богов? Пускай они
Судьбами управляют мира!
Но я, когда со мною лира,
За светлы области эфира
Я не отдам златые дни
И с сладострастными ночами.
Пред небом тщетными мольбами
Я не унижуся, нет, нет!
В самом себе блажен поэт.
Всегда, везде его душа
Найдет прямое сладострастье!
Ему ль расслабнуть в неге, в счастье?
Нет! взгляньте: в бурное ненастье,
Стихий свободою дыша,
Сквозь дождь он город пробегает,
И сельский Аквилон играет
На древних дикостью скалах
В его измокших волосах!
Познайте! Хоть под звук цепей
Он усыплялся б в колыбели,
А вкруг преступники гремели
Развратной радостию в хмели -
И тут бы он мечте своей
Дал возвышенное стремленье,
И тут бы грозное презренье
Пороку грянуло в ответ,
И выше б Рока был Поэт.

Бодний А. А.

Поэт.

Что до мифобога поэту оппозиции

В противовес литературы для Олимпий,

Который соткан из тенденции

Вселенской к познанью дисгармоний.

Поэт чувствительною консистенцией

Подносит дегустированность Истины,

Теологичный привкус выводя адсорбцией,

Беря ответственность за виртуальные судьбины.

Судьбины эти не включают

Богомольность псевдослепоты,

Молящиеся когда желают

Свои скаредничать мечты.

Ради полуприкрытой меркантильности

Они самовнушеньем мифобога канонизируют,

Софизмом путая полярность следствия, причинности;

Нутром: "Варраву!" - себя же самоедствуют.

На творческой плахе тоже поэт "самоедствует",

Но из-за отсутствия должной отдачи

В социальных подвижках, где бесчинствует

Тандем теологии с властностью, профанацией

ослепляя очи.

И этот сценарий имеет Гарантность:

Теологией воплотилось мифобожество

Во земных богов, где гарантная властность,

Поэту лишь оставив антиномическое зодчество.

Дух поэтический не сочетается

С Гарантной интроекцией,

Ему лишь сущего закономерность чается -

Как интеграл, где вечное с гармонией.

Дельвиг А. А.

Вдохновенье.

Не часто к нам слетает вдохновенье,

И краткий миг в душе оно горит;

Но этот миг любимец муз ценит,

Как мученик с землею разлученье.

В друзьях обман, в любви разуверенье

И яд во всем, чем сердце дорожит,

Забыты им: восторженный пиит

Уж прочитал свое предназначенье,

И презренный, гонимый от людей,

Блуждающий один под небесами,

Он говорит с грядущими веками;

Он ставит честь превыше всех частей,

Он клевете мстит славою своей

И делится бессмертием с богами.

Бодний А. А.

Вдохновенье.

Мы в вдохновенье пожеланье

Иль сокровенное несём?

Вопрос не праздный, в сакраменталье

Мы ариадниную нить ведём.

Ведём от нерешённости бытийной -

Извечного томленья человечества;

Ведём от несогласия с закономерной

Дисгармонией земной чрез истовства.

Ведём от духа мы противоречья,

Чтоб квинтэссенцию вобрало б вдохновенье -

Насколько рациональны эти расхожденья, -

Иль тенденции к прогрессу здесь непониманье.

Но опыт исторический и вдохновенье -

Есть факторы - всемирности

Как идентичность, и в этом - обеспеченье

Гарантности должно быть в базисности?

Но почему же спектры изысканий

В проблематике глобальной повсеместно

Разняться прикладною сущностью гармонией?

И здесь в контрасте дисгармонии уютно.

Быть может Антителом Пыла индивидуальность

Получает установку на безличное Движенье?

А как же сопрягается тогда идейность,

Ведь оба фактора - как жизнеутвержденье?

Первотолчок даёт, видать, Движенье,

Как инстинктивность к жизни обновленью,

А вслед идёт уж избирательность Движенья - вдохновенье,

Апофеоз специфики к менталитетному как проявленью.

Идейность вовлекается альтернативностью:

Или из общих принципов Движенья

Извлечь резонансирование с тенденциозностью,

Или опоры точку обрести для самовыраженья.

Любая творческая личность и госдеятель

На общих принципах являет вдохновенье,

Как обострение абстрактности, Ваятель

Где многообразье Эксперимента даёт в творенье.

И каждый по специфике своей вбирает

Ход инспирированных технологий,

Свою там самостийность выставляет,

И интеграл конкретности идёт рациональностью

новаций.

Часть седьмая.

Одоевский А. И.

* * *

Струн вещих пламенные звуки
До слуха нашего дошли,
К мечам рванулись наши руки,
И - лишь оковы обрели.
Но будь покоен, бард! - цепями,
Своей судьбой гордимся мы,
И за затворами тюрьмы
В душе смеемся над царями.
Наш скорбный труд не пропадет,
Из искры возгорится пламя,
И просвещенный наш народ
Сберется под святое знамя.
Мечи скуем мы из цепей
И пламя вновь зажжем свободы!
Она нагрянет на царей,
И радостно вздохнут народы!

Бодний А. А.

* * *

Струн псевдовещих прорицанье -

В закономерностях Вселенной,

К Одоевскому лишь поэту состраданье

Душой моей передаётся разуверенной.

Я фибрами души воспринимаю

Протест одоевский - существенности крик -

И степень там потенциальности не отвергаю,

Но действенность - как иллюзорный штрих.

И низко голову склоняю пред Одоевским

За дух стоический - спартакскому синоним.

Извечно причисляет поэта оппозиции к непризнанным

Гарантная армада, мы под которой стонем.

Наш скорбный труд тысячелетьями

Бесцелится кровавым шлейфом,

Где абрис властными теснится намереньями,

В менталитете загасаяся христопродажном.

С возгласа: "Варраву!" христопродажье

В генофонд вошло генеалогии

Человечества плебейского, чтобы согбенье

Плацдарм Олимпу давала бы в правлении.

Но чернь, как доля львиная плебейства,

Несёт в себе не лик вины, а лик беды -

Своим извечным недоумьем свойства

Зомбированность даёт - как в раболепии мосты.

Калейдоскоп истории всемирной

Свидетельствует непреложность факта -

Свобода - иллюзорность сути есть гуманной,

А зомби - неотъемлемость есть закрепощенья акта.

Одоевский А. И.

Сон поэта.

Таится звук в безмолвной лире,

Как искра в темных облаках;

И песнь, незнаемую в мире,

Я вылью в огненных словах.

В темнице есть певец народный.

Но - не поет для суеты:

Срывает он душой свободной

Небес бессмертные цветы;

Но, похвалой не обольщенный,

Не ищет раннего венца.-

Почтите сон его священный,

Как пред борьбою сон борца.

Бодний А. А.

Сон поэта.

Поэта оппозиции сенсорность

В созвучье с историческим сознаньем

Ввергает в судьбоносную неразрешённость

Первопроходцем, был времени чтоб веяньем.

Он в сне проходит все этапы,

Которыми в Сибирь свободолюбцы шли,

Чтоб там из искры воскувались стропы, -

С Пегасом чтоб сгармонить лик земли.

И солнце сном пусть делится на части,

Тернисто увенчая Млечный Путь;

Поэтам же в христопродажной почести, -

Ужу как не понять орлиных пут.

Часть восьмая.

Томас Мур.

Those evening bells.

Вечерний звон, вечерний звон!
Как много дум наводит он
О юных днях в краю родном,
Где я любил, где отчий дом,
И как я, с ним навек простясь,
Там слушал звон в последний раз!
Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
И сколько нет теперь в живых
Тогда веселых, молодых!
И крепок их могильный сон;
Не слышен им вечерний звон.
Лежать и мне в земле сырой!
Напев унывный надо мной
В долине ветер разнесет;
Другой певец по ней пройдет,
И уж не я, а будет он
В раздумье петь вечерний звон!

Бодний А. А.

Вечерний звон.

Вечерний звон, ты отделён

От сущности предназначений.

Твой полустон - как в сердце перезвон

Для страждущих любых воззрений.

Вечерний звон - к лиризму склон:

Ты силам эстетическим прозренье.

Как будто нитью ты эфирною с сторон

Вселенских ведёшь души сретенье.

Вечерний звон бессмертием вселён -

Так шепчет мне сасмосознанье.

И я астрально будто бы сличён

На гармоничность с ним как равноправье.

Вечерний звон - полустрастной твой тон,

Как будто бы о гостевании напоминанье.

Полифоническое перешептыванье крон -

Природы единение с тобой в душевное волненье.

Вечерний звон - аккордами последними ты в сон

Как будто прожитую жизнь погружаешь,

И оголяешь сокровенное чрез камертон -

Как будто бы греховность всю снимаешь.

Часть девятая.

Языков Н. М.

Буря.

Громадные тучи нависли широко
Над морем и скрыли блистательный день.
И в синюю бездну спустилась глубоко
И в ней улеглася тяжелая тень;
Но бездна морская уже негодует,
Ей хочется света, и ропщет она,
И скоро, могучая, встанет, грозна,
Пространно и громко она забушует.
Великую силу уже подымая,
Полки она строит из водных громад,
И вал-великан, головою качая,
Становится в ряд, и ряды говорят;
И вот, свои смуглые лица нахмуря
И белые гребни колебля, они
Идут. В черных тучах блеснули огни,
И гром загудел. Начинается буря.

Бодний А. А.

Буря.

Черной ризою скуполилися небеса

Над морским вздыбающим простором.

И прибрежною мохнатостью леса

Готовятся ненастью быть затором.

Дальний фон соединил морскую

Клубовидность марева с небесной

Закруглённостью упавшей, неземную

Давши панораму без меты геотропной.

Тяжелеет турбулентными воздух потоками -

На пенных гребнях - воспарённые.

Будто мир геоцентрический шагренится валами.

В предтечности стихии - сюжеты преисподние.

Напористо-злобно Эол стал вихриться.

И водяные нити пространство пеленают

В тандеме с серебристыми зигзагами; и тартарится

Громоханье - и каноны Бытия будто бурей исчезают.

Языков Н. М.

Вечер.

Ложатся тени гор на дремлющий залив;
Прибрежные сады лимонов и олив
Пустеют; чуть блестит над морем запад ясный, -
И скоро божий день, веселый и прекрасный,
С огнистым пурпуром и золотом уйдет
Из чистого стекла необозримых вод.

Бодний А. А.

Вечер.

С спадающей тенью от гор

Вода становится залива

Дырой Вселенной с наличьем пор,

Где пена волн тускнеет гаммой перелива.

Последнее дыханье гаммы сохраняет

Полувенец оранжевого с синевой заката.

С лучом последним Солнца пропадает

Живительный остаток дневного слада.

Часть десятая.

Блок А. А.

* * *

На небе зарево. Глухая ночь мертва.
Толпится вкруг меня лесных дерев громада,
Но явственно доносится молва
Далекого, неведомого града.
Ты различишь домов тяжелый ряд,
И башни, и зубцы бойниц его суровых,
И темные сады за камнями оград,
И стены гордые твердынь многовековых.
Так явственно из глубины веков
Пытливый ум готовит к возрожденью
Забытый гул погибших городов
И бытия возвратное движенье.

Бодний А. А.

* * *

Я городища близ стою

Закатною с люминесценцией порой,

И неестественность спектральности даю,

Задетый будто бы магической струной.

Полуовально приближённый лес

Сопкочной разорван диаграммой, -

Как будто бы биению истории дающей взвесь,

И верхний лесной ярус ответил позою суетной.

Детерминически проникнув духом времени,

Что городище в своей стати сохраняло,

Я будто без менталитетного явился бремени

В тот исторический уклад, чутьё что разверстало.

И Бытиё моей эпохи современной,

Как параллели линия, вошло в спряженье

С дизайном прошлого и с квинтэссенцией

неизменённой,

Несущей в генофонд фенотип - как единое дыханье.

То, что было в экстерьерах зодчества,

Несло мне сути толкованье прогрессивной

Или реестром символов или полунамёком свойства,

Когда идея схвачена, но с передачей интегральной.

Историческое телепатит мне сознанье

Непреложность факторной преемственности,

Что вбирает как первоисточником самосознанье,

Как эволюции дыханье в непрерывности.

Блок А. А.

* * *

Хоть всё по-прежнему певец
Далеких жизни песен странных
Несет лирический венец
В стихах безвестных и туманных,-
Но к цели близится поэт,
Стремится, истиной влекомый,
И вдруг провидит новый свет
За далью, прежде незнакомой.

Бодний А. А.

* * *

Оппозиции поэт себя являет без двусмыслия,

Как будто в корне пресекает ход

Идейный реверсивного поползновения,

Плеяды гуманистов пополняя род.

Двурушник же поэт все странные туманности

Вбирает - словно Тузик блох.

От псины он разнится шкалой целесообразности,

Чтоб прежде времени дух плотский не издох.

Блок А. А.

* * *

Я вышел. Медленно сходили
На землю сумерки зимы.
Минувших дней младые были
Пришли доверчиво из тьмы.
Пришли и встали за плечами,
И пели с ветром о весне.
И тихими я шел шагами,
Провидя вечность в глубине.
О, лучших дней живые были!
Под вашу песнь из глубины
На землю сумерки сходили
И вечности вставали сны!

Бодний А. А.

* * *

Нередко замечаю магическое действие

Я в зимней сумеречности.

И будто юность сквозь темнение

Проходит парадоксом осветлённости.

Фрагментные сюжеты, эпизоды, обстоятельства

Вселить моей субстанции хотят как будто

вечность,

Лишая как бы экзистенцию завоевательства, -

Обрела что точки опорные самость.

Такая юности категоричность проективная

В парадоксальности таится субстанциальной:

Индивидуальный Антитела Пыл - как вечная

Есть сила к жизни нашей бренной.

Блок А. А.

* * *

Ветер принес издалёка
Песни весенней намек,
Где-то светло и глубоко
Неба открылся клочок.
В этой бездонной лазури,
В сумерках близкой весны
Плакали зимние бури,
Реяли звездные сны.
Робко, темно и глубоко
Плакали струны мои.
Ветер принес издалёка
Звучные песни твои.

Бодний А. А.

* * *

Ветер в преддверье весны

В споры пустился с Природой:

То обзвенится у зимней струны,

Полой-то объемлит вдруг теплой.

Меж небом и ветром пропала симфония:

Лазурится пробует выси простор,

А разнотермичность приземья - как диафония, -

Консононса просит душевный затор.

И каждый уж вечер глядит

Душа с упоением в просиней даль,

По звёздности чтоб уловить

Весны приближенье - живительную таль.

Так и к жизни интерес у человечества:

Мы живём в режиме ожиданья

Не возможной катастрофы, а блаженства,

Забывая инстинктивно параллельность наважденья.

Блок А. А.

* * *

Душа молчит. В холодном небе
Всё те же звезды ей горят.
Кругом о злате иль о хлебе
Народы шумные кричат.
Она молчит - и внемлет крикам -
И зрит далекие миры,
Но в одиночестве двуликом
Готовит чудные дары,
Дары своим богам готовит
И, умащенная, в тиши,
Неустающим слухом ловит
Далекий зов другой души.
Так - белых птиц над океаном
Неразлученные сердца
Звучат призывом за туманом,
Понятным им лишь до конца.

Бодний А. А.

* * *

Реципиентит душу Антитело Пыла,

Чтоб чрез Движенье эстетичность

В чувствовании добра и зла не стыла,

В обоих чтоб была бы убеждённость.

Такой режим парадоксальности продлится

До разрожденья армагеддонового фактора,

Диссонанс когда тотальный прекратится, -

В изгой порочность отойдёт без вектора.

Тогда душа возьмёт рациональность:

Движенье перейдёт в борьбу за красоту.

И каждая душа чрез самосовершенность

Пойдёт на ей дарованную Антителом Пыла высоту.

И по пути людские души будут

Тенденциозно гармонизироваться в совершенстве,

И вероятность идеала примут,

Над океаном как ритм сердечный птиц в единочленстве.

Блок А. А.

Сытые.

Они давно меня томили:

В разгаре девственной мечты

Они скучали, и не жили,

И мяли белые цветы.

И вот - в столовых и гостиных,

Над грудой рюмок, дам, старух,

Над скукой их обедов чинных -

Свет электрический потух.

К чему-то вносят, ставят свечи,

На лицах - желтые круги,

Шипят пергаментные речи,

С трудом шевелятся мозги.

Так - негодует всё, что сыто,

Тоскует сытость важных чрев:

Ведь опрокинуто корыто,

Встревожен их прогнивший хлев!

Теперь им выпал скудный жребий:

Их дом стоит неосвещен,

И жгут им слух мольбы о хлебе

И красный смех чужих знамен!

Пусть доживут свой век привычно -

Нам жаль их сытость разрушать.

Лишь чистым детям - неприлично

Их старой скуке подражать.

Бодний А. А.

Сытые.

Они удушкой давно были

На ореоле души моей,

И безысходность жизни лили

И мне и гуманистам до исходных дней.

Плачевно их происхожденье

Для правдоищущих объектов,

Где существа определенье

Плебейских инстинктивность есть ответов.

Они - часть сотая процента населения,

Держащая львиную долю богатства,

Что накоплено народом за тысячелетия

При его поддержке согбенностью свойства.

Сам же народ - населения

Девяносто девять процентов -

Имеет сотую долю процента обогащения -

Крупицу золота среди барханов.

Плебейская согбенность инстинктивно

Тысячелетьями земных богов

Провозглашала будто для себя, единолично

Власть которых - для своих старалась ртов.

И сотая часть процента населения -

Окруженье земных богов -

По слепо-плебейскому инстинкту вспоможения

Львиную сытость богатства гложет спокон веков.

От мировой в отличье привилегии

Сытые российские имеют спецпаёк -

Добавку - социализма принцип в налогообложении,

Равный в нищете: тринадцать процентов всем изрёк.

За навуходоносорство такое

Запад байкотирует Гаранта с окружением,

Чтоб не выдавал бы подковёрность за простое,

Себя укрепляя инвестиционным притяжением.

Избавиться от подковёрности плебеи смогут,

Когда на референдум выставят голосованье

Не за единовластие, где нацбогатство к себе движут,

А за республиканскую коллегиальность, где видимое

равноправье.

Январь 2015 года.

Конец девятого тома.

Оглавление:

Часть первая.

Часть вторая.

Часть третья.

Часть четвертая.

Часть пятая.

Часть шестая.

Часть седьмая.

Часть восьмая.

Часть девятая.

Часть десятая.

100

Оставить комментарий © Copyright Бодний Александр Андреевич (bodnyalexander@yandex.ru) Размещен: 18/01/2018, изменен: 18/01/2018. 224k. Статистика. Монография: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Настоящий 9-й том многотомника "Поэзия вскрывает небеса" отражает общую тенденцию к философичности о роли деятельности человека и его взаимосвязи и взаимообособленности с человечеством и вселенским Потоком Вечного Времени.

Бодний Александр Андреевич : другие произведения.

Поэзия вскрывает небеса