Бондаренко Андрей Евгеньевич : другие произведения.

Снега, снега

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
  
   Цикл - "Параллельные Миры"
   Книга первая - "Снега, снега"
   Жанр - героическая фантастика.
  
  
   СНЕГА, СНЕГА
  
  
   От автора
  
   На нашей прекрасной планете есть места, которые не рекомендуется посещать без веских на то причин.
   Почему? Можно - ненароком - "провалиться".
   Куда? Например, в Прошлое. Или же в параллельные Миры.
   Казалось бы, что в этом страшного? Ну, параллельные Миры. Подумаешь. Даже интересно.
   А как вам - оказаться в концентрационном лагере для нежелательных пришельцев? Особенно учитывая тот факт, что скоро - где-то рядом - с неба упадёт гигантский астероид? Вот, то-то же...
  
   Автор.
  
  
   Глава первая
   Экватор
  
   - Тащи, - предложил Лёха
   Тёмные пальцы Хана, вздрогнув, неуверенно замерли.
   - Тащи, морда, - повторил Лёха. - Не жуй сопли зелёные. Жребий - дело святое.
   - Короткая, - печально лохматя на затылке чёрные густые волосы, вздохнул Хан. - Повезло тебе, брат. Опять. Как и всегда.
   - Повезло, у кого петух снесло. Что кривишься, морда узкоглазая? Не смешная шутка?
   - Не смешная.
   - У всех степных дикарей - плохо с чувством юмора. Точнее, никак.
   - Зачем обзываешься, брат? - обиделся Хан. - Нехорошо.
   Лёха, ободряюще подмигнув, посоветовал:
   - Не принимай, морда, близко к сердцу. Иначе никогда не пройдёшь на второй уровень. Ангелы не пропустят.
   - Почему - не пропустят?
   - По кочану. Что надо делать, когда тебя хлопнули ладонью по левой щеке?
   - Подставить правую.
   - Морда.
   - Узкоглазая морда, - печально вздохнул Хан.
   - Молодец, - скупо похвалил Лёха. - Сообразительный. Ладно, я пошёл. Дела.
   - Иди. Я всё сделаю.
   - Кто бы сомневался.... А почему ты такой смурной?
   - Надоело быть узником. Свободы хочется. Воздуха вольного, степного. Хотя бы глоток...
  
   Он, стараясь шагать бесшумно, прошёл по коридору - мимо прикрытых дверей спален.
   "Мимо спальных помещений казармы", - мысленно поправил сам себя Лёха. - "Вернее, мимо спален типовой казармы, расположенной на территории фильтрационного (концентрационного?), лагеря, предназначенного для переселенцев. Для переселенцев? Ага. Именно так нас здесь принято называть. А сам лагерь, понятное дело, именуется "Чистилищем". Причём, именуется на полном серьёзе. Без малейшего намёка на тонкий юмор. Артисты, одно слово. Вернее, Ангелы. То бишь, верные слуги Папы Римского. Мать их всех...".
   Зайдя в туалетное помещение, Лёха запер дверь на задвижку и подошёл к прямоугольному окну с приоткрытой крохотной форточкой. Со стороны улицы окошко было закрыто мощной чугунной решёткой.
   - Деятели хреновы, - насмешливо пробормотал под нос Лёха. - Повесили решётку и на этом успокоились. А её крепёж кто будет проверять? Желательно - регулярно и вдумчиво? Кузнец давно уже с решёткой разобрался, незаметно спилив стальные штыри и приспособив на карнизе "направляющие салазки". Кузнец.... Куда, интересно, он попал-пропал? В расход? Или же на урановые рудники? Хороший был мужик. Хваткий, несуетливый, тёртый, насмешливый. Только упрямый и скрытный не в меру. Да и с памятью у него наблюдались определённые проблемы. Ни одной молитвы не мог толком запомнить. Заикался, мямлил, канючил, строфы путал местами....
   Минут через пять-шесть от входной двери донеслись голоса:
   - Мне надо переговорить с высокородным господином начальником, - нагло заявил Хан.
   - С епископом, - уточнил ленивый голос дежурного Ангела.
   - С ним самым.
   - Зачем?
   - Очень надо. Жажду.
   - Зачем?
   - У меня видение было, - заученно заблажил Хан. - Святой Никодим ко мне являлся. Разговаривал со мной. Поучал всякому.
   - Какой ещё Никодим?
   - Святой. Бородатый. Красноречивый.... Начальника позовите!
   - Чёго орёшь? - рассердился Ангел. - В карцер, сволочь грязная, захотел? Месяца на два?
   - Хочу - епископа! - отчаянно взвыл Хан. - Руки убрал, сука рваная! Убрал.... А-а-а, пустите! Я буду жаловаться, мать вашу.... Куда вы меня тащите, твари безмозглые?
   "Пора", - берясь пальцами за оконные шпингалеты, решил Лёха. - "Что мне определённо нравится, так это наличие в данном Мире единого языка. Удобная такая вещь, здорово жизнь упрощающая...".
   Решётка плавно и совершенно бесшумно - по стальному, заранее смазанному подсолнечным маслом пазу - плавно отъехала в сторону. Ещё через пару секунд он ловко спрыгнул на пожухлую осенне-зимнюю травку, пригнулся и, держась за подстриженными кустами молодого боярышника, припустил вдоль задней стены казармы.
   "Деятели хреновы", - зашелестели в голове различные, в меру разумные мысли. - "Вроде, умные люди, а по факту получается - дураки легкомысленные и туповатые. Кругом, понимаешь, понатыкали инфракрасных камер видеонаблюдения - на плацу, у входных дверей в казармы, возле учебных и хозяйственных корпусов, вдоль высоченного забора с колючей проволокой. А задние стены зданий-сооружений? А всякие закутки и захламлённые переходы? Халтурщики, блин.... Климат же здесь - мягче мягкого. Сегодня у нас, если память, конечно, не изменяет, пятнадцатое декабря, а вокруг царит самое натуральное бабье лето. Голубое безоблачное небо, полное безветрие, плюс десять-двенадцать градусов.... Как такое - в принципе - возможно? Следствие идеальной экологической обстановки? Достижения тутошних высоколобых учёных мужей? Божий промысел? Хрен его знает.... А в нашей Сибири сейчас, наверное, снега уже намело метра два с гаком. Ну, не два, так полтора. Здесь же и такого слова - "Сибирь" - не знают. Да и такие термины, как "Россия", "Америка" и "Китай" местным Ангелам не ведомы. Есть лишь одна - могучая и неделимая - "Священная Римская Империя", не имеющая никакого отношения к Германии и возглавляемая, естественно, Папой Римским, которому усердно помогают мрачные и упёртые ребятки из Великой Инквизиции. Да, дела. Бывает...".
   Солнце уже скрылось за изломанной линией горизонта. Лениво и равнодушно догорал печальный бордовый закат.
   Лёха, старательно оглядевшись по сторонам, пересёк узкий проулок и вошёл в полуразрушенное обшарпанное двухэтажное здание. Здесь когда-то размещались швейные цеха, в которых переселенцы и переселенки занимались пошивом разнообразных церковных ряс и прочего аналогичного хлама. Потом - по неизвестным причинам - надобность в церковной одёжке отпала, и цеха - за полной ненадобностью - закрыли.
   Пятнадцатого числа каждого месяца, после объявления отбоя, переселенцы проводили в заброшенном здании традиционные совещания, на которые собирались "выборные" от казарм - и от мужских, и от женских. От всех казарм? Нет, конечно же. Приходили только те, кому удавалось выбраться на улицу незаметно. С железобетонной гарантией - незаметно. Конспирация и осторожность - превыше всего. Вопрос, что называется, жизни и смерти...
   По скрипучей лесенке он шустро поднялся на второй этаж и, вытянув губы трубочкой, тихонько зацокал, подражая бытовому сверчку. Эти симпатичные и безобидные насекомые обитали в окрестностях "Чистилища" в огромных количествах.
   Через пару секунд раздалось ответное стрекотанье - чуть более длинное, звонкое и трескучее, чем натуральное природное.
   Лёха неторопливо прошёл в помещение, где когда-то располагался склад готовой продукции, и небрежно поздоровался:
   - Привет узникам!
   - Здрасьте, добрый вечер, здорово, здоровее видали, - в разнобой зазвучало в ответ.
   - Как оно? В плане - жизнь?
   - Нормально. Ништяк.... Бывало и хуже. Но реже.... Зато, погода нынче хорошая. В щели казарменных окон почти не дует. Да и голов пока, сучата, не рубят. Секут плетьми и ногайками? Иногда. Бывает. Но в меру и без излишнего скотства...
   Вокруг старого письменного стола - на разномастных табуретках и стульчиках - разместились пятеро: трое мужчин и две женщины.
   "Не густо", - мысленно расстроился Лёха. - "С каждым разом - всё меньше и меньше. И Варвар сегодня не пришёл. Жалко. Значит, с оружием ничего не получилось.... Так-с, что мы имеем? Сизый, Мельник, Облом и Жаба. Что же, личности известные, но, впрочем, не играющие в "Чистилище" значимых и определяющих ролей. Так, шантрапа бесполезная и незрелая, не способная на серьёзные и жёсткие поступки. А, вот, девица, сидящая с краю.... Молоденькая, стройная. Тонкие черты породистого лица. Светлые, слегка вьющиеся волосы. Серые задумчивые глаза.... Кто такая? Почему не знаю?".
   - Графиня, - не дожидаясь вопроса, представилась девушка.
   - Лёха.
   - Я знаю. Наслышана.
   - Польщён. Ты новенькая?
   - В общем, да. Новенькая. Я здесь всего-то полтора месяца. Сейчас вместо Актрисы.
   - А, что с ней?
   - Забеременела, - слюняво усмехнулся Облом. - Ангелы уже забрали. Наверное, пустят в расход. Хотя....
   - Ну-ну, продолжай, родимый, - непроизвольно нахмурился Лёха. - Сказал "а", говори "б".
   - Дык, всякое люди болтают. Мол, она с кем-то из Ангелов связалась-спуталась. Чуть ли не с самим епископом.
   - Болтают, - подтвердила Жаба. - С епископом.
   "Эх, Мэри, неугомонное и упрямое создание", - подумалось. - "И здесь, видимо, решила действовать проверенным - в старом Мире - способом. Впрочем, каждый волен на собственный выбор. Диалектика, блин...".
   Внимательно посмотрев на новенькую светленькую девушку, Лёха уточнил:
   - "Графиня"? Откуда взялось такое странное прозвище?
   - Она настоящая графиня, - задумчиво поглаживая длинную седую бороду, подтвердил Сизый.
   - Это правда?
   - Правда, - вызывающе улыбнулась девица. - А, разве, запрещено? Что в этом такого?
   - Ничего. Бывает. Значит, в твоём Мире - Средневековье?
   - Ну, не знаю. Извини, я ещё не научилась толком разбираться в этих понятиях и терминах. Если и Средневековье, то, так сказать, позднее. Начало дворянского периода. Точнее не могу определить...
   - У них порох изобрели гораздо позднее, - пояснила Жаба. - Вот, и задержались немного в развитии.
   - Бывает, - покладисто согласился Лёха. - У нашего Хана, например, до пороха так и не додумались. Всё на лошадях скачут, мечами - по старинке - машут, копья метают да стреляют из тугих луков.... А ты, Графиня, какая графиня? Русская, французская, английская?
   - Отец - бургундский граф. Мать - итальянская маркиза. Так что, мы бедные. Даже приданного мне не собрали достойного. Не смогли, хотя и старались...
   - А, что так?
   - У нас сейчас Испания - в европейской политике - играет первую скрипку. Золота навезли из далёкой Южной Америки - и не сосчитать. Переманили к себе лучших оружейников и корабельных мастеров. Потом сожгли английский флот. Затем португальский и голландский. Нынче Мадрид силён, как никогда.
   - Повезло тебе, Графиня, - вздохнул приземлённый Мельник.
   - Почему - повезло?
   - Потому, что ты - из Средневековья. А там, как мне рассказывали, Великая Инквизиция мазу держала и зверствовала вовсю. Значит, ты и с местными попами споёшься. То есть, с Ангелами. Так как чётко знаешь, чего ожидать от их скользкой и лукавой братии.
   - Может, и споюсь, - презрительно усмехнулась девица. - Почему бы, собственно, и нет? По крайней мере, матушка настоятельница уже пообещала, что допустит меня сразу на третий уровень.
   - На третий? - завистливо дёрнула жирным подбородком Жаба. - Действительно, везучая. Где третий, там и пятый. А после пятого уровня отпустят на проживание в какое-нибудь крепкое рабочее поселение. Мужа там себе подберёшь достойного, из крепких ремесленников. Лучше - из кузнецов, или слесарей...
   - Не стоит останавливаться на пятом уровне, - возразил Мельник. - Дальше надо идти. Дальше.... После седьмого уровня Графине можно будет выйти замуж за какого-нибудь священника, подающего надежды. Местным Ангелам это не возбраняется.... Может, уже хватить чесать языками о пустом? Перейдём к делу?
   - Перейдём, - согласился Лёха. - У кого какие новости?
   Для обмена новостями они и собирались на ежемесячные совещания. Собирались, надеясь в глубине души, что кто-нибудь из "выборных" принесёт с собой по-настоящему позитивную информацию, могущую помочь.... Помочь - чему? Наверное, помочь - возродить надежду на окончание всего этого навязчивого и бесконечно-серого бреда...
   Дельных свежих новостей практически не было. Так, только сущая и бесполезная ерунда. Мол, кто из дежурных Ангелов - человек, а кто - сволочь последняя и гнилая. Ну, и минут десять - в дежурном порядке - обсудили очередную порцию слухов о предстоящей отставке епископа Альберта. Эти слухи уже добрых восемь-девять месяцев кочевали по "Чистилищу", а епископ всё не уезжал.
   - А ещё, похоже, Ангелы чего-то опасаются, - состроив загадочную гримасу, сообщил Сизый.
   - Поясни-ка, брат, - насторожился Лёха. - Будь так добр.
   - Ну, это не точно...
   - Сопли, морда, не жуй. Говори толком!
   - Мне об этом Ковбой рассказал. Мол, его позвали на кухню - чинить электрическую плиту. А там Ангелы толпились возле компьютера и громко обсуждали последние новости. Так, вот, ожидается скорый Конец Света.... Чего это вы, узники горькие, захмыкали так недоверчиво? Гадом последним буду! На этот раз всё всерьёз...
   - Грядёт Всемирный потоп?
   - Извержение гигантского вулкана? Цунами? Гы-гы-гы...
   - Не угадали, рожи кандальные. В скором времени ожидается падение на землю гигантского астероида. Или, может, метеорита? А?
   Все выжидательно посмотрели на Лёху.
   - Чего уставились-то? - непонимающе передёрнул он плечами. - Я не умею мысленно проникать в Будущее. Вот, упадёт эта космическая штуковина, тогда и проясним - что да как.... Меня другой вопрос занимает. До сих пор так и неизвестно, где - в обычном географическом понимании - располагается наше "Чистилище". Какие города и поселения размещены поблизости? Какие реки протекают рядом?
   - А зачем это тебе? - небрежно спросил Облом. - Собрался, белобрысый, в бега податься?
   - Почему бы и нет? Побег - дело однозначно полезное. По крайней мере, интересное.
   - Поймают же.
   - Пусть - для начала - попробуют. Ангелы нынче разбаловались. Ленивыми стали, зажирели.... А если, действительно, метеорит свалится на Землю? Паника, сопровождаемая нездоровым ажиотажем, начнётся. Глядишь, и удастся - под шумок - соскочить.
   - Это да. Без вопросов. По метеоритам - ты у нас главный специалист. Кто бы спорил...
   Графиня - словно примерная школьница младших классов - подняла вверх правую руку.
   - Докладывая, сероглазая, - разрешил Лёха.
   - Вам знакомо слово - "Енисей"? - прозвучал неожиданный вопрос.
   - А, то! - обрадовался Мельник. - Я - в своё время - строил под Красноярском ветровую электростанцию. Причём, самую крупную в Азии. Строил, но не достроил. Сюда - "провалился"...
   - Знакомо, - подтвердил Лёха.
   Остальные "выборные", непонимающе пожав плечами, скромно промолчали.
   - Я случайно подслушала один разговор, - продолжила светловолосая девушка. - Матушка настоятельница болтала с одним из дежурных Ангелов. У них - случайно - обнаружились общие знакомые, проживающие на берегу реки Енисей, в каком-то новом церковном поселении. Так вот, как я поняла, Енисей протекает где-то на западе от "Чистилища". Причём совсем недалеко. Ангел говорил, что на выходных хочет посетить приятелей. Мол, в Енисее водится много крупной рыбы.... Это - полезная информация?
   - Полезная, - кивнул головой Лёха. - Спасибо, сероглазая...
   Про себя же он подумал иное: - "Всё это - очень неоднозначно. Мол, Ангел решил - на законных выходных - смотаться на Енисей. Типа - порыбачить от души. Ну, и что из этого? У Ангелов имеются и вертолёты, и реактивные самолёты. Так что, как говорится, возможны различные варианты....Эх, как здорово было бы, окажись "Чистилище", действительно, на территории Сибири! Рванул бы, честное слово, к Подкаменной Тунгуске, к месту падения Тунгусского метеорита. Может, и удалось бы вернуться назад.... Хотя, неизвестно относительно тутошнего Мира - падал ли здесь Тунгусский метеорит? Кстати, а не он ли сейчас приближается к планете? Интересный, право слово, момент.... Сибирь? Вполне возможно. Лес-то за забором характерный, визуально похожий на сибирский...".
   - Ещё одно дело, - ворчливо прошамкала Жаба. - Не стоит доверять ребятам из третьей мужской казармы.
   - Почему?
   - Ангелы к ним стали очень мягко и трепетно относиться. Кормят от пуза. Карцер отменили. А Варвара несколько раз вызывали к самому епископу. Не к добру это.
   - Не к добру, - согласился Лёха. - Спасибо, учтём...
  
   Ещё минут через пятнадцать совещание завершилось. "Выборные" - по устоявшейся традиции - расходились парами.
   Вскоре в помещении остались только Лёха и Графиня.
   - Может, задержимся ненадолго? - неожиданно предложила девушка. - Поговорим?
   - Хорошо, задержимся. Поговорим...
   - Ты только не подумай ничего...м-м-м, такого.
   - Хорошо, не буду, - пообещал Лёха, а про себя решил: - "А она - очень миленькая и симпатичная. Даже несмотря на уродливую одежду, в которую Ангелы наряжают всех переселенок. Серая плотная блуза "под горло", длинная мешковатая тёмно-коричневая юбка, из-под которой выглядывают грубые чёрные башмаки. Миленькая...".
   - Понимаешь, я здесь новенькая. Ничего толком не знаю. Мне, конечно, кое-что рассказали. Но так, лишь слегка, в общих чертах...
   - Актриса?
   - Да, Мэри мне объясняла, но.... Всякие "магнитные поля и аномалии", "параллельные Миры". Голова идёт кругом. Да и говорить медленно Мэри совсем не умеет. Тараторит, как лесная болтливая сорока, почти не делая пауз. Запросто можно с ума сойти...
   - Что есть, то есть, - согласился Лёха.
   Он прочитал короткую научно-популярную лекцию - о магнитных полях и о многом другом - после чего поинтересовался:
   - Ну, как? Поняла хоть что-нибудь?
   - Поняла, - преданно заглядывая ему в глаза, заверила девушка. - Ты очень хорошо рассказываешь, доходчиво и правильно. Даже я, дурочка из Средневековья, очень многое уловила. Спасибо.
   - Всегда - пожалуйста, - польщёно хмыкнул Лёха. - Итак, рисую окончательную картинку. Магнитные аномалии провоцируются Солнцем. Вернее, аномальным изменением его активности. В результате - в момент особо значимых магнитных аномалий - наша старенькая планета "замирает". Например, на час с хвостиком. В результате, изначальный Мир разделяется на два. Первый развивается дальше так, как будто ничего не произошло. Второй же - с учётом "украденного" часа. То есть, те люди, которых могли убить в этот час, останутся в живых. А те, которых должны были зачать, и вовсе, никогда не рождаются. Но планета может "замереть" и на более солидный период.... Понимаешь?
   - Ага.
   - Молодец. Продолжаю.... Значимые магнитные аномалии, отнюдь, не редкость. Вот, и разнообразных параллельных миров, судя по всему, образовалось достаточно много. И все они развиваются по собственным законам, сценариям и правилам, поэтому так и отличаются друг от друга.... Миры же - в свою очередь - "находятся" друг от друга достаточно близко. Между ними - время от времени - образуются своеобразные "колодцы", в которые люди и "проваливаются". То есть, это я так понимаю данный процесс. Могу, конечно, и ошибаться.... Что ещё? Какова природа "колодцев", соединяющих параллельные Миры? Почему все "валятся" именно в этот конкретный Мир, представляющий собой безраздельную вотчину Священной Римской Империи? Откуда у переселенцев появляется-проявляется знание местного языка?
   - Ты волшебник, умеющий читать мысли других людей?
   - В том-то и дело, что нет. По крайней мере, ответов на последние три вопроса я не знаю. Хотя, по поводу языка.... Возможно, Ангелы чем-то воздействуют на мозг переселенцев. Например, вшивают соответствующий обучающий "чип". Но это не точно. Извини...
   - Ничего страшного, - вежливо улыбнулась Графиня. - А почему у тебя такое странное прозвище - "Лёха"?
   - Это не прозвище, а имя. Уменьшительное от "Алексей", "Алёша", "Алекс".
   - А, прозвище?
   - Отсутствует.
   - Почему? У всех переселенцев в "Чистилище" есть прозвища. Мол, традиция такая.
   - А, вот, у меня нет.
   - Почему? - продолжала упорствовать светловолосая девица.
   - Ребята придумывали всякое, только мне все эти варианты не нравились. Глупые какие-то и слегка обидные. Характер же у меня тяжёлый...
   - Наверное, как и твои пудовые кулаки?
   - Это точно. Отрицать не буду. Люблю, знаешь ли, э-э-э.... Разнообразные дуэли, скажем так. А тебя, потомственная аристократка, как зовут?
   - Вандой. Это в честь бабушки по отцовской линии. Она была родом из Польши.
   "Ничего себе!", - мысленно присвистнул Лёха. - "Какая термоядерная смесь! Бургундская кровь, итальянская, польская.... Да, надо с этой сероглазой барышней вести себя поосторожней. В том плане, чтобы голову - ненароком - не потерять...".
   - А что Ангелам надо от нас? - спросила Ванда. - Почему они помещают всех переселенцев в фильтрационные лагеря и обращаются, как с дикими зверями?
   - Ничего сложного. В этом Мире - много веков назад - победила католическая церковь. Бывает. Теперь вся планета - единая Священная Римская Империя. Её жители - в морально-нравственном смысле - считают себя верхом совершенства. А все переселенцы - в их высокоморальном понимании - являются подлыми недоумками, недостойными пожинать сладкие и благостные плоды "церковной" цивилизации.... Поэтому мы все подлежим тщательному обучению разнообразным и строгим религиозным канонам. Ну, и долгому очищению от всяческой греховной скверны, приобретённой в иных Мирах....Наиболее покорные и способные - со временем - становятся полноправными жителями этого Мира. Или же почти полноправными. Данный момент подлежит уточнению...
   - А, неспособные и своенравные?
   - Не знаю, - признался Лёха. - Принято говорить, что их "пускают в расход". Что надо понимать под этими словами? Понятие не имею. Может, физическую ликвидацию. Может, что-то совсем другое...
  
   - Светает, - подойдя к маленькому окошку, сообщила девушка. - На востоке затеплилась тоненькая розовая нитка. Звёзды - постепенно - тухнут. То есть, гаснут.
   - Это точно. Пора возвращаться в казармы. Впрочем, минут тридцать-сорок у нас ещё есть.
   По плацу - со стороны учебного корпуса - шагали два охранника. Высокие, широкоплечие, в светло-стальных комбинезонах, с чёрными защитными шлемами на головах.
   - В руках у ребятишек находится по короткой дубинке, а на боку у каждого размещена солидная кобура с лазерным пистолетом, - ехидно хмыкнул Лёха. - И какие из них, блин горелый, Ангелы? Насмешка сплошная, дурацкая.... Кстати, они, обычно, по территории "Чистилища" прогуливаются тишком, то есть, молча. Типа - с сонным и скучающим видом. А сейчас о чём-то переговариваются. Причём, озабоченно, увлечённо и активно...
   - Что такое - "лазерный пистолет"?
   - Долго объяснять. Оружие такое, напоминающее - в первом приближении - средневековый арбалет.
   - Говоришь, что у нас есть полчаса? - спросила Ванда.
   - Есть.
   - Тогда расскажи, пожалуйста, как ты оказался в этом Мире.
   - Право, не знаю. Не уверен, что ты поймёшь.
   - А, ты попробуй, Алекс. Ну, пожалуйста.... Неужели, так трудно?
   "Эге, уже - "Алекс". Однако", - непроизвольно отметил Лёха. - "Впрочем, пусть. У неё очень мило получается - выговаривать это словечко...".
   - Ладно, сероглазка упрямая, слушай...
  
  
   Глава вторая
   Лёха. Ретроспектива 01. Мудрый Ёпрст.
  
   То июньское утро откровенно не задалось. Голова - зверски - трещала с похмелья. Обиженная Ленка упорно не звонила. В шкафу не нашлось чистых носков. Пришлось, так его и растак, надеть вчерашние. И это - ещё цветочки.... Брюки были мятыми. Щёки - колючими. На правой половине светлого импортного пиджака наблюдалась щедрая россыпь бежевых кофейных пятен...
   - Хрень гадкая, - закуривая первую сигарету, констатировал Лёха. - И со временем туго. Даже кофе, блин, не попить. Мать его кофейную...
   Он торопливо провёл несколько раз по щекам бритвой, облачился - вместо классических брюк - в вельветовые серые джинсы и, захлопнув дверь, покинул квартиру.
   Естественно, что кроме вельветовых штанишек он натянул на мускулистый торс светло-бежевый исландский джемпер, поверх которого набросил утеплённую куртку. Кожаную, понятное дело. Московская весна - вещь неприятная и мало-предсказуемая. Способная на всяческую неприглядную метеорологию, включая лёгкие утренние заморозки и затяжной дождь со снегом.
   Машина, гнида ленивая и капризная, минуты три-четыре не хотела заводиться. А когда, наконец-то, завелась, всё чего-то недовольно похрюкивала, словно бы угрожая - остановиться намертво в любой момент. Типа - по важным и неотложным техническим причинам...
   - Лизавета, родненькая, не подгадь, - осторожно перебирая ступнями ног по педалям, попросил Лёха. - Довези, будь, уж, так добра! Милочка.... Обещаю, что завтра же отправимся на очередное ТО. Сколько я уже просрочил? Года полтора? Говоришь, мол, почти три? Ну, извини, родная. Обязательно исправлюсь! Гадом буду. Обязательно...
   Машина, словно бы поверив в эти несбыточные и фантастические обещания, доехала, тихонько и терпеливо сопя, до начала улицы Академика Королёва, после чего резко остановилась.
   - Спасибо, любимая киска! - душевно поблагодарил Лёха. - Отдыхай, Лизавета. Я скоро. Штатским гадом буду...
  
   В приёмной Генерального директора Первого телеканала было душно, накурено, беспокойно и неуютно. В том плане, что к гостям и просителям здесь всегда относились недружелюбно, то бишь, откровенно по-хамски.
   - Соблюдайте, пожалуйста, тишину! - недовольно хмурилась Мэри, сексапильная секретарша Генерального директора. - Вы же, всё-таки, не в кемеровском борделе.... Поимейте совесть! Константин Алексеевич всех примет. Обязательно. То бишь, тех, кому было заранее назначено. Про остальных - ничего не знаю. Врать не буду...
   - Говорите, кемеровский бордель? - тихонько восхитился чей-то масляный голосок. - Это, собственно, какой из них? Тот, что возле вокзала? Ну, на той узкой улочке, которая - с востока - идёт параллельно проспекту Ленина? Не там ли мы с вами, милочка рыжая, виделись когда-то?
   - Что? - стыдливо обомлела секретарша. - Кто это сказал?
   Тревожное молчание было ей ответом. Тревожное и - бесспорно - недоброе. То бишь, насмешливое...
   - Не понял, граждане, - входя в приёмную, хрипло известил Лёха, чувствуя, что предоставляется удобнейший случай - сбросить общий утренний негатив. - Отставить! Что это за фря такая в юморе упражняется? Причём, неумело? Типа - упражняется, не раздумывая о последствиях? О тяжких и неотвратимых последствиях, я имею в виду? Честных девушек, понимаешь, оскорбляет? А?
   - Да, что это - за фря? - поддакнула повеселевшая Мэри. - Как её, гадину зовут? В смысле, его?
   - Что вы себе позволяете? - вскочил на ноги импозантный пожилой господин. - Да, я вас всех...
   "Какой костюмчик!", - подумал Лёха. - "Итальянский, надо думать. Стоит в пределах десяти тысяч Евро. То бишь, раза в полтора дороже, чем моя "Лизавета".... Не справедливо! А какой симпатичный значок висит на пиджачном лацкане. Офигеть можно запросто! Патриотичный такой...".
   Подумал, да и приобнял слегка - насквозь успокаивающе - рассерженного дяденьку за хлипкое плечико.
   Мол: - "Не горячитесь вы так, уважаемый! Все болезни, они от пошлых стрессов. Гадом буду, в умной и толстой книжке прочёл намедни. После дождичка в четверг...".
   - Ой, как в позвоночнике стрельнуло-то! - послушно обмер важный господинчик. - Ой, мамочки мои.... Мэри, звёздочка ясная и светлая! Звоните моим охранникам. Вы знаете - номера. Пожалуйста. Тошнит меня...
   - Звони, Матильда! - подтвердил Лёха. - Не дай Бог, конечно, помрёт депутат. Как Государственная Дума без него будет работать? Кворума, полчаса ссать с балкона, не наберут.... А вы, блин горелый, что тут расселись? - недобро посмотрел на других просителей, оккупировавших приёмную. - На выход, уважаемые! Попрошу любезно! Типа - от греха подальше.... Маня, подтверди!
   - Всё верно, господа, - нажимая нежным пальчиком кнопки на мобильнике, язвительно откликнулась Мэри. - Константин Алексеевич с самого утра только и спрашивал - про Алексея Ивановича. Мол, все остальные и до завтра подождут.... Гуляйте, родимые! Гуляйте.... Паша? Это Мариночка. Узнал? Подожди с шуточками. Поднимайся-ка к нам.... Нет, ничего не случилось. Нет, ничего такого.... Ну, поплохело немного твоему старичку. С кем не бывает? Клянусь! Курвой буду! Ну, поверил, облом двухметровый? Пашенька...
   - Морда узкоглазая, - подсказал Лёха.
   - Морда.... Тьфу! Что? Да, это я не тебе.... Что? Ну, да - Лёха припёрся. Нынче он в авторитете. Как же, сам Президент - по телеку - ему орденок вручал. Позавчера наблюдали всей Конторой.... Не, у нас с ним всё закончилось. Точно-точно. Не веришь? Лярвой буду! Ладно, проехали.... Поднимайся и забирай своего слабосильного шефа. Он тут уже весь наш ковёр заблевать изволил. Не простой ковёр. Подарочный, туркменский, ручной работы....
   Минут через пятнадцать они остались в приёмной вдвоём.
   - Ну? - глядя в сторону, небрежно поинтересовался Лёха.
   - Что - ну?
   - Как общая политическая обстановка? Как - шеф?
   Надо отдать Мэри должное. Не смотря на ярко-выраженную сексуальную неразборчивость, она была весьма разумной и прагматичной девушкой.
   "Из таких шустрых барышень - слегка облегчённого поведения - они и получаются, образцово-показательные генеральши", - мысленно признал Лёха. - "Или там, к примеру, олигархши. Да и депутатши...".
   - Общая обстановка - прежняя, - криво усмехнулась Матильда. - Охота на будущего мужа продолжается. То есть, в самом разгаре. Особенно с тех самых пор, как стало окончательно понятно, что ты, боров здоровенный, являешься законченным чилийским лохом.
   - В том смысле, что честным человеком, плюющим на всякие избыточные материальные блага?
   - Именно это я и имела в виду. Клинический случай, не поддающийся излечению.... Ладно, не обижаюсь. Попробую с Пашкой сварить достойную кашу. Типа - сытную и престижную. Как-никак, депутатский помощник. Недавно квартиру казённую в Черкизово приватизировал.... Спрашивал про шефа?
   Мэри кивнула головой на солидную дверь морёного дуба, на которой красовалась доходчивая табличка: - "Ёпрст К.Л., Генеральный директор Первого канала".
   - Ага, интересовался.
   - Задумчив с самого утра. Я ему кофе заносила - считает. В том смысле, что нажимает на кнопочки калькулятора, а потом цифры переносит в потрёпанный блокнот.
   - Интересное дело, - задумался Лёха. - Что же это он - с утра пораньше - пересчитывает?
   - Деньги, надо думать. Что ещё может интересовать Генерального директора? Да ты, Лёшенька, заходи. Только потом не забудь, пожалуйста, поделиться информацией с верной подругой.... Кстати, родное сердце, а за что Президент тебе орден повесил на грудь широкую?
   - За былые заслуги, ясен пень. Давно это было. Во времена бурной и бесшабашной юности.
   - Это когда ты в Органах служил?
   - Так точно.
   - А в каких - Органах?
   - В секретных, девонька. В жутко-секретных...
  
   Ёпрст, действительно, выглядел крайне озабоченным. Его шикарная шевелюра была взлохмачена до полной невозможности, а в кабинете отчётливо пахло сигаретным дымком и хорошим виски.
   "Ну, вот. Не было печали у гусара", - всерьёз загрустил Лёха. - "Если шеф ещё до обеда начинает прикладываться к бутылке, это означает лишь одно - следует ожидать какой-либо пакости, связанной с поездкой в дальние края. Причём, отнюдь, не на фешенебельный европейский курорт...".
   - Значит, надо чемодан собирать? - вместо приветствия поинтересовался Лёха.
   - Рюкзак, - невозмутимо уточнил Ёпрст. - И дельный накомарник не забудь прикупить в профильном магазине.
   - Блин горелый.
   - А, как ты думал, друг сердечный? Большую зарплату надо отрабатывать. Хотя бы иногда. Диалектика развития человеческого общества.... Ладно, не расстраивайся, парнишка, раньше времени. Возьми с полки сладкий пирожок. В том плане, что накати на грудь молодецкую капель двадцать-тридцать. Я сегодня добрый...
   "Добрый, говоришь?", - подойдя к мини-бару, встроенному в громоздкий книжный шкаф, мысленно усмехнулся Лёха. - "Сейчас, как и полагается, проверим...".
   Он опрокинул красивую импортную бутылку тёмно-синего стекла над широким бокалом.
   - Буль-буль-буль, - бойко и звонко забулькала благородная янтарная жидкость. - Буль-буль-буль....
   - Не увлекайся, деятель белобрысый! - забеспокоился прижимистый Ёпрст. - Хочешь всю бутылку - в одну наглую харю - выжрать?
   - Ты же сам сказал, мол, тридцать капель. Ну, я и подумал, что триста грамм.
   - Заканчивай наглеть, Петров! Вискарь-то коллекционный. Мне его один шотландский продюсер - на день рожденья - презентовал.
   - Тем более. Нормальный человек никогда не жалеет дарёного...
   - Уволю!
   - Вас понял, шеф. Исправлюсь, - скорчил испуганную гримасу Лёха. - Ну, за нехоженые дороги, которые нас выбирают ...
   Он поставил опустевший бокал на столешницу.
   - На верхней полочке бара стоит блюдечко с орешками кешью, - любезно сообщил заботливый начальник. - Закуси, чтобы не захмелеть.
   - Спасибо, босс!
   - Не за что. Всегда рад - облагодетельствовать подчинённых. Да, Мэри не соврала...
   - О чём это?
   - О том, Петров, что ты неравнодушен к алкоголю. Прямо, как в том бородатом анекдоте.
   - Расскажи.
   - Каждое утро жена приносила мужу в постель кофе. В противном же случае он, выкурив первую сигарету, доставал из холодильника пиво.... Ха-ха-ха!
   - Дурацкая шутка.
   - Кому - как. У всех бывших "фээсбешников" плохо с чувством юмора.
   - Я бывший "грушник", - поправил Лёха.
   - А, какая разница?
   - Если честно, то никакой...
  
   Ещё через минуту Лёха попросил:
   - Озвучь-ка, Костян, очередную гениальную идею. Небось, дело насквозь финансовое?
   - А, то! - тут же повеселел Ёпрст. - Баблосы, как говорится, главный двигатель прогресса.
   - С классической еврейской точки зрения, - не преминул уточнить Лёха.
   - Уволю, Петров!
   - Молчу, молчу...
   - Итак, какая из передач нашего славного канала имеет - уже на протяжение пяти месяцем - наивысший рейтинг?
   - Кажется, реалити-шоу "Жестокие игры".
   - Не кажется, а так оно и есть! Рекламодатели - с тугими кошельками в зубах - в длинную очередь выстраиваются. Вот, только...
   - Какие-то трудности?
   - Накладные расходы избыточно высоки, - запечалился Ёпрст. - Доставлять съёмочную группу и капризных звёздных участников - в Аргентину и обратно - удовольствие не из дешёвых. Плюсом суточные, кормёжка козырная, проживание в пятизвёздочных гостиницах, выплаты по различным страховым взносам. Не говоря уже о стоимости самой лицензии на данный медийный продукт.... Накапай-ка, Петров, ещё вискарика. Капель, пожалуй, по десять. Возьми для меня из бара чистый бокал...
   Зажевав "десять капель" орешками кешью, Епрст продолжил:
   - И, вообще, сколько можно - покупать на загнивающем Западе готовые телевизионные продукты? Всякие там ток-шоу, реалити-шоу, сценарии "мыльных опер" и детективных сериалов? Доколь, я вас спрашиваю? Молчишь, Петров?
   - Молчу.
   - Значит, что надо делать?
   - Не знаю, - тяжело вздохнув, признался Лёха. - Извините, Константин Алексеевич. Виноват. Не увольняйте, пожалуйста. Исправлюсь.
   - Прекращай ёрничать! - вспылил Епрст. - Юморист нашёлся. Петросяна нам, понимаешь, мало...
   Впрочем, очень быстро он успокоился и, для чего-то тыкая указательным пальцем в белоснежный потолок кабинета, сообщил:
   - Мы будем проводить реалити-шоу "Жестокие игры" в России. Вернее, в Сибири. Зимой. В лютую январскую стужу. Как тебе?
   - Нормально.
   - Суровая зима. Трескучие морозы. Голодные и злые медведи-шатуны, рыскающие по всей округе.... Только название надо будет придумать другое, чтобы у сволочных зарубежных коллег не возникло бы достойного повода - затеять судебную тяжбу.
   - Снега, снега, - задумчиво вертя перед глазами пустой бокал, пробормотал Лёха.
   - Прости, что ты сказал?
   - Я говорю, что надо назвать новое реалити-шоу - "Снега, снега".
   - Отличная идея! - восхитился Ёпрст. - Считай, Петров, что твой вариант принят. Готовь бумажник для щедрых премиальных.... Теперь поговорим о технической стороне вопроса. С чего начинаются "Жестокие игры"?
   - Один из участников соревнований бежит по каким-либо штуковинам, которые противно пружинят под ногами. Если оступается, то падает в жидкую грязь.
   - Правильно! А у нас - пусть падает в метровый снег. Дальше, насколько я помню, надо пройти вдоль длинной стены, из которой "вылетают" боксёрские перчатки?
   - Вылетают, - подтвердил Лёха. - И, если слабосильный игрок не может удержаться на ногах, то - как и в первом случае - оказывается в специальном пруду, наполненном качественной грязью. У нас, понятное дело, "пруд" будет заполнен холодным сибирским снегом?
   - Молодец, догадливый. Только пусть снега будет уже побольше. Например, метр двадцать.... Потом соревнующийся должен перелететь, держась за канат, с одной площадки на другую?
   - Должен. А если слетит с каната, то упадёт в воду.
   - В нашем же случае - в двухметровый снег! - развеселился Ёпрст. - Классная и козырная тема! Зарубежным лохам обязательно понравится. Как миленькие, сжимая в потных ладошках банковские чеки, выстроятся в очередь за лицензией.... Наливай, Петров, ещё по пять капель!
   После очередного алкогольного возлияния Лёха поинтересовался:
   - Наши дальнейшие действия?
   - У каждого - свои. В соответствии с должностными функциями и обязанностями, - надулся гордым мыльным пузырём заметно захмелевший Ёпрст. - Я займусь оформлением и получением Генеральной лицензии. А ты, дружок, отправишься обустраивать производственную площадку наших "Снегов, снегов".
   - Куда отправлюсь конкретно? Сибирь-то, она большая и широкая. Практически бескрайняя...
   - На место падения Тунгусского метеорита.
   - На фига?
   - "Тунгусский метеорит" - это международный бренд. Нельзя в таких делах - без бренда. Не выгорит.
   - Сволочь ты, Костян! - объявил Лёха. - Гад законченный и хам трамвайный.
   - Почему это?
   - Потому, что Тунгусский метеорит упал - в начале двадцатого века - где-то в дикой Якутии.
   - Ну, и что из этого?
   - То, что Якутия - это гадкие и скучные болота, над которыми - в тёплое время года - вьются неисчислимые тучи вечно-голодного гнуса.
   - А я что говорю? - притворно удивился Ёпрст. - Мол, пойди - первым делом - в магазин "Охота и рыбалка" и купи там дельный накомарник.
   - Спасибо за заботу. Тронут.
   - Пожалуйста. Короче говоря, уже послезавтра ты должен быть в Якутске. Возьмёшь в аренду вертолёт, вылетишь на место, осмотришься. Потом доставишь необходимые стройматериалы, наймёшь шабашников.... Чего конкретно строить? Я тебя через недельку подробно проинформирую по мобильной связи. Деньги? Возьмёшь в кассе наличными. Миллионов десять-пятнадцать. Под отчёт, понятное дело.... Стоп! Причём здесь - Якутск? Да и вся Якутия в целом? Путаник ты, Лёша Петров, каких ещё поискать. Тунгусский метеорит упал - в далёком 1908-ом году - на Среднесибирском нагорье. То бишь, на территории современного Красноярского края. Поэтому вылетать тебе из Москвы надлежит в славный город Братск. Оттуда - самолётом местных авиалиний - доберёшься до Усть-Илимска, где и арендуешь вертолёт...
  
   Где-то громко и радостно прокричал петух.
   - Будем расходиться, - решил Лёха. - Сейчас у Ангелов начнётся пересменок. Успеем вернуться в казармы.
   - Ты так толком ничего и не рассказал, - возмутилась Ванда.
   - Потом дорасскажу.
   - Когда?
   - Сегодня, после обеда. У Ангелов - в очередной раз - сломалась посудомоечная машина. Будут скликать добровольцев. Запишись. Лады?
   - Лады. Спокойной ночи, Алекс.
   - До встречи, Графиня...
  
  
   Глава третья
   Сны узников
  
   Над "Чистилищем" повисла (царила, царствовала, властвовала?), чуткая предрассветная тишина. На востоке небо нежно алело. На западе неподвижно застыли светло-серые, длинные и слегка светящиеся облака, из которых - время от времени - вниз срывались совершенно бесшумные, изумрудно-зелёные зарницы.
   - Чудны дела твои, Господи, - выйдя на крылечко кельи, зачарованно пробормотал епископ Альберт, высокий и костистый старикан. - Первый раз вижу, чтобы облака светились. К добру это? К худу? Не гневись, Владыка Небесный, на недостойного и глупого слугу своего. Всё и вся - в руках твоих крепких.... Облака светятся? Знать, так надо. Покорно умолкаю...
   Альберт развернулся и, слегка припадая на правую ногу, вернулся в келью - наступило время первой утренней молитвы.
   Епископ удалился, а над "Чистилищем" продолжали - невидимым нимбом - плыть сны его обитателей. Сны цветные и чёрно-белые, отрывочные и полноценные, правдивые и обманчивые, героические и эротической направленности. Сны - великое и необъяснимое чудо. Лично я верю снам - как не верю самому себе...
  
   Хану снилась весенняя степь - холмистая, нескончаемая, вольная, загадочная.
   Хан, который в своём Мире являлся настоящим и полноценным ханом средней руки, неторопливо скакал - в окружении верных и многократно-проверенных воинов - по нежной весенней траве. Иногда под чёрными копытами гнедых и каурых коней тихонько поскрипывали мелкие камушки. Высоко в бездонном голубом небе висели почти неподвижные крохотные точки - могучие степные беркуты, высматривающие добычу.
   С северо-запада долетел едва слышный тревожный гул.
   - Что это такое? - насторожился Хан.
   - Ерунда, - лениво и беззаботно зевнул сотник О-чой. - Наверное, стадо джейранов. Услышали цокот конских копыт и, наученные горьким опытом, решили откочевать за Белые холмы. Обычное дело.
   - Думаешь?
   - Уверен.
   - Может, это лошадники?
   - Не думаю. Откуда им здесь взяться? После разгрома в последней битве лошадники стали очень осторожными. Без веских причин они даже близко не подходят к Быстрой реке. А от этого места - до ближайшего речного брода - почти неделя пути. Согласен со мной?
   - Согласен.
   Путники замолчали. Далёкий гул стих.
   "В степи не принято много говорить", - подумал Хан. - "Здешняя тишина, она очень красивая. Хочется её слушать и слушать, не отвлекаясь на всякую ерунду...".
   Тем не менее, минут через десять он спросил:
   - А как получилось, что все всадники разделились на "лошадников" и "конников"?
   - Давно это было, - после короткой паузы откликнулся О-чой. - Много сотен Больших солнц тому назад.... Монголы - после череды длинных и кровавых войн - одержали окончательную победу над другими народами. Великую Победу. Бледнолицые, черномазые, краснокожие, желтолицые, прочие - все они покорно склонили головы перед волей Великого Хана. Полная победа.... Казалось бы, надо радоваться, беззаботно предаваясь хмельным возлияниям. Но тогдашний Великий Хан задумался, мол: - "А, что же дальше? Больших войн больше не будет. Так, сплошные мелочи. То есть, лишь подавления всяких и разных бунтов. Хорошо это? Плохо? Скорее всего, смертельно опасно. Монголы - со временем - разленятся, зажиреют и утратят боевые навыки. И тогда другие народы, предварительно сговорясь и дождавшись подходящего момента, дружно ударят нам в спины. Начнётся безжалостная бойня. Будут разрушены все вековые устои. Мир умоется кровью...". Осознав эту страшную опасность, мудрый Великий Хан разделил всех монголов на "конников" и "лошадников", которым было строго предписано - на вечные времена - воевать между собой, не ведая пощады, жалости и милосердия. Чем "лошадники" отличаются от "конников"? Одни передвигаются верхом только на лошадях, другие - сугубо на жеребцах. Чем ещё? Больше ничем.... Как бы там ни было, но решение прозорливого Великого Хана оказалось верным. Монголы до сих пор правят всеми землями нашей прекрасной планеты...
   Вскоре отряд, состоящий из трёх сотен всадников, подъехал к первому из череды Белых холмов, на светло-сером склоне которого чернела прямоугольная дыра.
   - Что это такое? - спросил Хан.
   - Запретное место, - вяло передёрнул широкими плечами О-чой.
   - Кто и когда запретил?
   - Конечно, кто-то из Великих Ханов. Когда? В незапамятные времена. Ещё до Великой Победы.
   - Почему туда нельзя ходить?
   - Какая разница? Нельзя, и всё на этом. Закон такой.
   Подумав, Хан торжественно объявил:
   - Я залезу в чёрный провал!
   - Нельзя же...
   - Я слышу - в голове - зов. Мол, обязательно надо залезть.
   - Зов - великое дело, - согласился О-чой. - Это, наверное, всесильные и многознающие Боги тебе советуют. Тогда лезь смело, без страха и сомнений.... Один пойдёшь?
   - Один.
   - Иди.
   Хан ловко соскочил с коня и, не оборачиваясь, начал медленно подниматься по склону холма. Обернуться-то очень хотелось, рукой помахать, заглянуть в глаза верным соратникам, но...
   В голове навязчиво пульсировало: - "Иди вперёд, отважный хан. Иди и не оборачивайся. Обернёшься - засомневаешься. Засомневаешься - раздумаешь. Раздумаешь - не залезешь в чёрную дыру. Не залезешь в чёрную дыру - всю оставшуюся жизнь будешь жалеть, мучаясь от неудовлетворённого любопытства.... Шагай, отважный хан! Шагай! Смелее!".
   Чёрный прямоугольный провал оказался входом в пещеру.
   - Солидно, - пробормотал Хан. - Запросто два всадника - бок о бок - могут проехать. А, вот, факела с собой я не захватил. Что теперь делать? Видимо, придётся, всё же, возвращаться назад...
   Он - на всякий случай - заглянул внутрь. Заглянул и, облегчённо вздохнув, радостно улыбнулся - в пещере оказалось гораздо светлее, чем можно было ожидать.
   "Это из-за жёлто-зелёных каменных прожилков, покрывающих пещерные стены", - решил Хан. - "Они, извилистые, слегка и светятся. Не густо, конечно, но идти вперёд можно...".
   Касаясь ладонью правой руки шершавой стены, он медленно и осторожно зашагал по подземному коридору.
   "Какой ровный, идеально-гладкий пол", - мысленно удивился Хан. - "Словно озёрная гладь в безветренную погоду. Как такое может?".
   Вскоре с потолочного свода начали свешиваться уродливые тёмные наросты, которые приходилось - чтобы случайно не набить шишку на лбу - старательно обходить.
   Неожиданно послышались странные заполошные хлопки, и над головой путника пронеслись - прохладным вихрем - непонятные чёрные существа. Сердце отчаянно рванулось вниз, к пяткам.
   - Ничего страшного, - крепко вжимаясь спиной в каменную стену, заверил сам себя Хан. - Обыкновенные летучие мыши. Мне про них - в детстве - бабушка рассказывала...
   Подземный коридор вывел его в просторный зал. Раздался громкий треск, и впереди вспыхнуло яркое пламя.
   - Обыкновенный факел? - предположил Хан. - Только очень яркий?
   Предположил, и потерял сознание.
   Он - с огромной скоростью - летел по бесконечному чёрному коридору, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами - навязчивой чередой - мелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии...
   Сознание медленно вернулось. Вернулись запахи, звуки, мысли.
   - Первый, здесь второй, - монотонно забубнил хриплый незнакомый голос. - У меня переселенец. Похоже, из степных дикарей. Повторяю, у меня - переселенец...
   Хан открыл глаза и неуверенно огляделся вокруг. Он, прислонясь спиной к толстому шершавому пню, сидел на тёплой земле. Над головой тревожно и вдумчиво шумели ветви могучих деревьев. А метрах в десяти-двенадцати, на узенькой просеке, стоял незнакомый тип в светло-серой облегающей одежде. Тип, недоверчиво поглядывая на Хана, негромко бормотал в крохотную чёрную коробочку:
   - Переселенец пришёл в себя. Присылайте вертолёт. Я нахожусь в квадрате "Бэ два, дробь двенадцать".... Вас понял. Жду...
  
   Перед "внутренним взором" Жабы мелькали только отрывочные картинки - несгораемые громоздкие сейфы, высокие штабеля золотых слитков, толстые пачки денежных купюр, "соединённые" в кубические тюки и тючки всевозможных размеров.
   "Это, скорее всего, банковское хранилище", - подумала Жаба. - "Причём, не просто банковское хранилище, а подземное хранилище моего личного банка.... Как он назывался? Кажется, "Золото амазонок". Причём здесь - амазонки? А не при чём. Блажь такая мне однажды пришла в голову. Что в этом такого? Имею полное право! Банк-то мой, приватный.... Ах, как же был хорош тот Мир, в котором я жила когда-то. Как хорош, честен и справедлив! Слов не подобрать. Не чета этому, "церковному" Миру.... В моём Мире всё принадлежало банкирам. Всё-всё-всё.... Конечно, были и всякие страны-государства. Только это ничего не меняло. Ровным счётом - ничего. Президенты всех стран выбирались сугубо по согласованию с банковской средой. То есть, из опытных, проверенных и заслуженных банкиров. А Миром - полноценно и всеобъемлюще - правил Высший Банковский Совет. И всё было хорошо, недовольных не было. Как, впрочем, голодающих и нищих. Все были безмерно счастливы.... Конечно, существовали и некоторые ограничения. Например, численность населения планеты жёстко контролировалась. Во-первых, на рождение каждого ребёнка надо было получать специальное разрешение. Во-вторых, все дефектные и неполноценные особи подвергались физическому уничтожению.... Но в этом, клянусь, не было ничего низкого и бесчеловечного. Обыкновенный прагматизм, направленный на всеобщее людское благо. Нельзя - с белоснежными перчатками на ладонях - построить гармоничное общество разумных гуманоидов. Как говорится, ничего личного, обыденная производственная необходимость.... Как я попала в Мир "церковников"? По глупости, естественно, утратив элементарную осторожность. Решила, устав от дел праведных, то бишь, финансовых, немного отдохнуть. Зафрахтовала космический корабль, полетели. На Луне я пересела в одноместный экскурсионный " челнок". Мол, покружу немного над лунными светло-жёлтыми пейзажами, поглазею на тамошнюю экзотику. Глядишь, Душа-то и оттает. Ну, хотя бы чуть-чуть.... Пролетаю мимо широкого лунного кратера, а в голове зазвучало, мол: - "Миссис Браун, а не желаете ли - полюбоваться на кое-что по-настоящему интересное? Не пожалеете, честное и благородное слово. Честное банкирское слово...". Я, дурочка наивная, и купилась. Повернула джойстик управления в сторону, "челнок" и влетел прямо в жерло кратера.... На этом, собственно, и всё. Лишь бесконечный чёрный туннель, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами - навязчивой чередой - замелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии.... Ну, будет сегодня сниться что-нибудь нестандартное и полезное? Похоже, что нет. Всё те же беспорядочные картинки - несгораемые громоздкие сейфы, высокие штабеля золотых слитков, толстые пачки денежных купюр, "соединённые" в кубические тюки и тючки всевозможных размеров.... Может, стоит проснуться? Сходить в туалет, попить водички...
  
   Варвар блаженно улыбался, так ему нравился сегодняшний сон.
   Овальный кабинет Белого дома. Да-да, того самого, расположенного в Вашингтоне, округ Колумбия, по адресу: Пенсильвания-авеню, 1600.
   В удобном кожаном кресле - за шикарным антикварным письменным столом с высокохудожественной палисандровой столешницей - восседает он, Варвар. Вернее, уважаемый Сэм Джонс, Президент Соединённых Штатов Америки...
   Сэму хорошо и вольготно. Чуть слышно гудит мощный кондиционер. Слегка озонированный воздух свеж и прохладен. Отхлебнув из высокого бокала свежевыжатого апельсинового сока, он довольно вздыхает и забрасывает длинные ноги - в модных остроносых ботинках крокодиловой кожи - на стол.
   Да-да, прямо на шикарную палисандровую столешницу! А, как вы хотели, братья и сёстры? Всё-таки, Президент США. То бишь, имеет полное право - чихать на всякие глупые условности и идиотские моральные нормы. Естественно, если поблизости нет коварных репортёров и журналистов. Вот, кого надо безжалостно линчевать, не обращая никакого внимания на возраст, пол и цвет кожи.
   - Ничего, ничего, суки рваные, - шепчет Сэм. - Дайте только срок. И с этими скользкими гнидами разберёмся по полной программе. Но только потом. Через годик-другой...
   Раздаётся тихий вежливый стук.
   - Войдите, - торопливо снимая ноги со стола, разрешает Сэм.
   Дверь плавно приоткрывается, и в кабинет входит Саманта Сойер - руководительница президентской Канцелярии.
   "Милая мулатка тридцати пяти-шести лет", - думает Сэм. - "Стройная, ногастая. Полная грудь, того и гляди, порвёт ткань тоненького джемпера и вывалится наружу. Надо будет - обязательно и непременно - затащить эту смуглую цыпочку в койку. Только немного погодя, когда всё - в первом приближении - утрясётся.... Если, зараза смазливая, откажет? Уволить к чёртой матери! С волчьим билетом в кармане! Только потом, чуть погодя...".
   Вслух же он говорит совсем другое:
   - Заходите, Саманта, заходите! Всегда рад видеть такую красивую и стильную женщину. Что у вас?
   - Текст Указа, - смущённо отводя в сторону глаза, отвечает мулатка. - Того, который планируется к подписанию в следующий понедельник.
   - Отлично. Давайте.
   Сэм мельком просматривает текст: - "Борясь за чистоту общественных нравов и устоев, ля-ля-ля.... Все жители США, в жилах которых течёт менее двадцати пяти процентов "чёрной" крови, подлежат высылке из страны в течение двух месяцев со дня подписания настоящего Указа. Ля-ля-ля...".
   - Всё хорошо, - минут через пять-шесть объявляет Сэм. - Будем подписывать.
   - Можно вопрос, господин Президент?
   - Задавайте.
   - А что будет дальше? В глобальном смысле, я имею в виду....
   - В глобальном? - притворно хмурясь, переспрашивает Сэм. - За этим Указом последует Указ следующий. Не более того. Диалектика.
   - Извините, но каково будет его содержание?
   - Содержание? Наша страна будет объявлена мусульманской, посторонние церкви, соборы и храмы - подлежащими разрушению, а все иноверцы и атеисты будут высланы - на вечные времена - за пределы США.... Я сказал США?
   - Сказали, - тихим голосом подтверждает Саманта.
   - Я, конечно, оговорился. Название мы тоже изменим. Как вам, милочка, такой вариант: - "Чёрные Соединённые Мусульманские Штаты Америки"?
   - Отлично, господин Президент. Одобряю и приветствую.
   Сём устало и длинно зевает:
   - Э-э-э-э-э-э.... Ещё одно дело, Саманта.
   - Я слушаю, Господин Президент.
   - Пусть через полтора часа подготовят к вылету мой президентский самолёт. Хочу немного развеяться.
   - Куда предстоит лететь?
   - На запад...
   Картинка сновидения меняется.
   Сэм, величественно сложив руки на груди, стоит на краю гигантской чёрной скалы, гордо нависающей над каньоном Большого Колорадо, красивейшей горной страны Северной Америки.
   Таинственные голубые дали, бездонное ярко-синее небо над головой, пугающий чёрный провал под ногами, белый-белый, искрящийся - в предзакатных солнечных лучах - снег....
   - Да, величественный пейзаж, - негромко произносит Сэм. - Завораживает до безумия.
   Сзади раздаётся подозрительный шорох. Президент США, испуганно вздрогнув, оборачивается...
   Нет, не так. Президент пытается обернуться, но не успевает - нога, предательски поскользнувшись, едет в сторону. Секунда, и уважаемый Сэм Джонс, безвольно раскинув руки в стороны, падает в бездну Большого Колорадо.
   Бесконечный чёрный провал, в конце которого угадывается крохотное светлое пятнышко. Перед глазами - навязчивой чередой - мелькают красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии.
   - А-а-а! - не открывая глаз, громко и страшно - на всю казарму - заорал переселенец по прозвищу - "Варвар"...
  
   Погрузившись в сон, Облом мысленно обрадовался: - "Совсем другое дело! Снова чувствую себя полноценным и нужным человеком.... И никакой я не - "Облом", а "Прокл" - Великий вождь вятичей. Ура!".
   Впрочем, вятичи были "ненастоящими". Так, вот, получилось.... Полыхнула-таки - безжалостным пламенем - Третья Мировая Война. Ядерная, атомная, нейтронная, бактериологическая - далее по бесконечному списку. Население планеты уменьшилось в сотни раз. Да, что там, в сотни. В тысячи и десятки тысяч раз.... А те, кто выжил, были вынуждены резко и навсегда поменять привычный жизненный уклад. Вятичи? Почему бы и нет, если все блага цивилизации навсегда остались в Прошлом? Легенды для того и существуют, чтобы - в нужный момент - "оживать".... Сотни две человеческих индивидуумов ушли - из разрушенного, отравленного и загаженного города - в уцелевшие дремучие леса. Ушли и стали вятичами. Охота, рыбалка, собирательство - всего и вся. Обустроились, отстроились, начали успешно размножаться. Время шло. Сменилось несколько человеческих поколений...
   "Лично мне такая жизнь нравится", - подумал Прокл. - "Настоящим человеком чувствуешь себя. В том плане, что самостоятельным, сильным и полностью независимым от всяких важных и мутных козлов.... Впрочем, никакой другой жизни я и не знал. Да и о развалинах городов только слышал. Мол, были когда-то на Земле - города, которые заселяли мутные и важные козлы...".
   Они - по чуть заметной узенькой тропе - бодро двинулись на северо-запад, почти перпендикулярно по отношению к руслу широкой реки. Кто такие - они?
   Отряд охотников. Приближалась суровая зима. Надо было прояснить ситуацию - в преддверии наступления полномасштабного охотничьего сезона - относительно свежих лосиных и кабаньих троп. Зимой, когда выпадут глубокие снега, поисками заниматься уже поздно и несподручно. Зимой надо охотиться. Причём, точечно и успешно. Если, конечно, хочешь дожить до ласковой весны...
   Неожиданно тропинка, резко свернув на запад, зазмеилась вниз, и вскоре путники оказались в мрачном горном ущелье. Каменистые скользкие россыпи чередовались с болотистыми местами, где ноги почти по щиколотку тонули в мягком тёмно-зелёном мху. Часто приходилось перебираться через толстые, наполовину сгнившие стволы поваленных деревьев, перегораживающих тропу.
   Когда красно-багровый тревожный закат уже догорал, Колун - самый молодой из охотников, нервно задёргав крыльями длинного носа, объявил:
   - Запах изменился!
   - А чем пахнет-то?
   - Э-э-э..., незнакомыми цветами и ужасной древностью...
   - Мы уже почти пришли, - сообщил Прокл. - Видите, низенькие холмики, густо поросшие пожухлой травой? Это первые керсты....
   - Керсты? - испуганно охнул Колун.
   - Ага. Это старинное кладбище. Осталось ещё с далёких довоенных Времён.
   Вскоре рядом с низенькими травянистыми холмиками появились и солидные каменные плиты, щедро испещрённые загадочными письменами и искусными рисунками.
   - Колодец! - обрадовался Прокл.
   - Он без воды, - через минуту известил Колун. - Заброшенный...
   - Плохо. Тогда поищем другое место для ночлега.
   Отойдя в сторону от древних могил, они нашли подходящую ровную площадку, рядом с которой из земли бил крохотный родничок с хрустальной водой.
   - Ночуем здесь, - решил Прокл.
   Вскоре запылал яркий весёлый костёр, над которым был подвешен мятый бронзовый котелок. После нехитрой трапезы вятичи, определившись с графиком ночных дежурств, расстелили на земле походные войлочные кошмы и завалились спать.
   Проклу выпало дежурить одним из последних, перед самым рассветом. Вокруг уже начало сереть. Заметно похолодало. С веток деревьев бойко закапали крупные капли росы.
   Он сидел на толстом берёзовом чурбаке - в двух метрах от костра и, опираясь на массивное копьё, рассеянно наблюдал за медленно тухнущими ночными звёздами.
   - Почему их не видно днём? - задумчиво бормотал Прокл. - Может, они - совсем, как люди - тоже ложатся спать? Закутываются в "звёздные" одеяла и, не ведая сомнений, дрыхнут? А, может...
   Не закончив фразы, он потерянно замолчал, чувствуя, как по спине - ледяной стаей - резво побежали мелкие мурашки, а мышцы плеч и груди непроизвольно напряглись и закаменели.
   "Кто-то пристально смотрит мне в спину!", - обомлел Прокл. - "Кто-то очень большой, страшный и кровожадный...".
   Чувствуя, что всё тело сковано цепями животного ужаса, он с большим трудом - плавно и медленно - повернул голову в сторону кладбища и чуть не потерял сознание. На него, не мигая, пристально смотрели два жёлто-янтарных глаза-плошки, украшенные чёрными вертикальными зрачками.
   "Гигантская кошка", - вяло подумал Прокл. - "Чуть в стороне, жадно и плотоядно облизываясь, сидит вторая. Это они, смилодоны. То есть, потомки тигров, сбежавших из городского зоопарка. Вернее, потомки тигров-мутантов, подвергшихся когда-то облучению...".
   Раздался оглушительный рёв, обещавший лютую смерть. Прокл, преодолев вязкую слабость, вскочил на ноги и, отбросив бесполезное копьё в сторону, побежал.
   Он, что было мочи, бежал, а в голове размеренно шелестело: - "Бесполезно, братец. Всё равно догонят и разорвут на части. Догонят и разорвут. Впрочем.... Колодец! Он же узкий, смилодону в него не пролезть. Застрянет.... Наддай! Ещё!".
   Сзади раздавался чей-то яростный и голодный хрип. Или это так разыгралось испуганное воображение? У страха, как известно, глаза велики.
   Прокл - из последних сил - добежал до колодца и, не раздумывая, сиганул вниз....
   Бесконечный чёрный туннель, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами - навязчивой чередой - замелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии.
   - Зато в живых остался, - не открывая глаз, расслабленно прошептал переселенец по прозвищу - "Облом".
  
   - И хмурое утро - нам всем - навеет чудесные сны, - засыпая, прошептал Лёха.
   А ему приснилась Ванда. Причём, в неглиже.
   "Ничего себе!", - подумалось. - "Нимфа, одно слово! А какие ноги? О, Боги мои, пощадите! Молю. Неплохо бы её, графиню благородную, того самого. Да много-много раз, удержу не зная...".
  
  
   Глава четвёртая
   Будни узников
  
   - Лёха, просыпайся. Просыпайся, друг. Ну, пожалуйста, - надоедливо забубнил в ухо чёй-то смутно-знакомый голос. - Уже сигнал был. Мол, подъём, побудка.... В карцер, морда белобрысая, захотел?
   "Смутно-знакомый голос?", - задумался Лёха. - "Э-э-э, м-м-м, блин перепечённый.... Это же Хан, мать его степную! Морда узкоглазая. Узкоглазая, но честная.... Удивительно, как похож - физиономией - на Жигдэрдемидийна Гурраччагу. Кто такой - Жигдэрдемидийн Гурраччага? Глупый вопрос! Первый монгольский космонавт, ясная летняя зорька.... Как такое может быть?".
   - Значит, дурака настроен валять? - загрустил Хан. - Карцер светит, понятное дело. Не хочется. Там больно делают. Ногти вырывают с корнем. Зубы выбивают. По ногам лупят - мешочками, туго набитыми речным песком - почём зря.... Оно мне надо?
   - Не надо, - не открывая глаз и блаженно улыбаясь, подтвердил Лёха. - В чём же тогда дело? Иди вместе со всеми - по нежной утренней росе - радуясь ласковому утреннему солнышку. Ну, и добрейшим Ангелам, понятное дело....
   - Не пойду.
   - Почему?
   - По кочану, как ты любишь говорить. Хотя, я не знаю, что это такое - "по кочану".
   - Так и иди.
   - Не пойду.
   - Почему?
   - По кочану. Я твой друг.
   "Придётся вставать", - понял Лёха. - "Иначе не отвяжется. Друг степной. Друг, одно слово....".
   Будь он один, то и проблем никаких не было бы. Никаких.... Дежурные Ангелы? Хрень несерьёзная, глупая, детская и смешная. Отмазался бы - как добрый вечер. Типа - дерьма пирога. Стишок бы зачёл какой. Здешние Ангелы, они падкие - на глупые и сентиментальные стишки.
   Вот, к примеру:
  
   Две судьбы - в тот поздний вечер -
   Познакомились с разлукой.
   И пеняли всё на ветер - так легко.
   Две струны - так нежно ныли,
   Перебарывая скуку,
   И печаль летела в небо - высоко...
  
   Две струны - как добрый вечер,
   Что порой нам только снится.
   И на небе - словно флаги - облака.
   Две струны - так грустно ныли,
   Как капризная девица,
   Что вздыхает на пороге - иногда...
  
   Две пустых пивных бутылки,
   Вот, и всё - закончен вечер.
   Ночь - хрома и одинока - вновь пришла.
   И зима - вновь прибежала,
   А любовь, расправив плечи,
   Улетела, растворилась - навсегда...
  
   Вроде бы - ерунда полная, ерундовая. Ерунда? Как сказать. Ангелы и про пиво-то ничего толком не знают, но - при этом - слушая, плачут.... Ерунда ерундовая, полная...
   Короче говоря, будучи в единственном числе, он - сто двадцать пять процентов из ста - отговорился бы, мол: - "Извиняйте, добрейшие и милейшие Ангелы! Как же я вас, чистых и правильных, обожаю.... Не успел к общему построению. Виноват. Бывает. Каюсь. Отработаю. Отмолю.... Хотите, я вам - за мягкое и справедливое отношение - стишок зачту? Тема, гнилой осиновый пенёк, ваша. Заказывайте, твари сердечные. Дружбаны вы мои червовые...".
   И заказали бы, и отработал бы. Дело-то, честно говоря, не хитрое. Твою беспутную и развратную мать.
   Так, нет же, Хан, откуда не возьмись, навязался. С ним, сердешным, ничего не получится. Почему - не получится? По октябрьскому капустному кочану, рачительно загруженному на склад псковской многопрофильной овощебазы. Больно, уж, морда узкоглазая, прямолинеен и своеволен. Да и с юмором совсем не дружит. Но - друг. Настоящий, проверенный, правильный, степной...
   Прогнав - усилием воли - серую муть, Лёха, качнувшись всем телом, слетел с кровати.
   - Как это у тебя получается? - в сто первый раз удивился Хан. - Раз, и половину казармы перепрыгнул. Не понимаю...
   - Я тоже многое не понимаю, - старательно выполняя стандартные махи руками-ногами, откликнулся Лёха. - Особенно - про местных лошадей. Когда они тебя, морда, видят, то создаётся такое устойчивое впечатление, что готовы отдаться - в любой момент...
   - Ну, не знаю.... Кому - отдаться?
   - Тебе, морда узкоглазая.
   - Ну...
   - Баранки ярмарочные усердно и трепетно гну. Чтобы на сезонной ярмарке лучше продавались. Более того. Иногда, судя по твоим диким степным глазам, можно предположить...
   - Что - предположить?
   - То, что и ты не прочь.
   - Не прочь - что? Чего?
   - Не прочь - поиметь парочку молоденьких кобылок.... Ха-ха-ха! Не обижайся, пожалуйста. Я просто пошутил.
   - А я и не обижаюсь. Поимел бы. Причём, особо не раздумывая и с отменным удовольствием. Старинная монгольская традиция, однако...
  
   - Вашу мать, переселенцы! - в дверном проёме появилась светло-серая фигура дежурного Ангела. - До построения осталось полторы минуты. Поторопитесь!
   - А чего это Ангел поминает - всуе - чью-то мать-старушку? - брезгливо передёрнув плечами, удивился Лёха. - Мудак, что ли? Мы же, блин витаминный, обязательно стукнем господину епископу. Причём, лично, старательно, и ничего не скрывая. Типа - ближайшая встреча назначена на послеобеденное сытое время...
   - Обязательно настучим, - решительно подтвердил Хан. - Как последние гнилостные суки.... Ты, брат, новенький?
   - Новенький, - сознался Ангел, чьё лицо было спрятано за стандартным шлемом-маской.
   - Ещё раз скажи. Пожалуйста.
   - Ну, новенький....
   - Откуда берут таких добросердечных недотёп? - показушно удивился Лёха. - Надо рявкнуть в ответ, мол: - "Всем лечь на пол! Стреляю без предупреждения! Лечь, говнодавы дешёвые! Кому, так его и растак, сказано? А длинные языки, на раз, запихать в жирные задницы! Считаю до трёх! Дальше, мать вашу, не умею. Извините. Один, два...". А после этого - мочить, мочить и мочить! Каблуком уставного ботинка - по наглым и самодовольным рожам. Дабы показать, кто является в "Чистилище" полновластным и строгим хозяином.... Чего непонятного?
   - Всё понятно, - торопливо подтвердил Ангел.
   - Охренеть....
   - Ты, Хан, совсем фишки не рубишь, - хмыкнул Лёха. - Учишь тебя, узкоглазого, учишь. Всё - без толку. Степной урод, короче говоря. Полный урод и законченный...
   - Вы нарушаете шестой и седьмой пункт лагерного Уложения, - дрогнув голосом, заявил Ангел. - Я буду вынужден....
   - Вынуждена.
   - Что? - непонятливо переспросил Хан. - Как это - вынуждена?
   - Так это. Перед нами - девица.
   - Что такое? - возмутился Ангел, бестолково шаря ладошкой по кобуре с лазерным пистолетом. - Да я....
   - Молчать! - распорядился Лёха. - Эта девица, брат степной, уже давно на тебя посматривает с вожделенным пиететом. С самого вчерашнего утра. Ангелом буду.
   - С пиететом? Это как? - уточнил непонятливый Хан.
   - Ну, хочет, чтобы ты, морда узкоглазая, стал её тайным любовником. То бишь, пылким и неутомимым тайным любовником. Правильно я говорю, мадам?
   - Не правильно! - снимая с головы чёрный шлем, обиделся Ангел. - Я по-честному...
   "Однако", - мысленно восхитился Лёха. - "Вполне симпатичная девица. Стройная, черноволосая, коротко-постриженная. Глаза чуть вытянутые, фиолетовые такие, доверчивые. Прямо как у экзотических горных лам, обитающих в таинственных и суровых Кордильерах. Не обязательно, что только в горах.... Есть такой роман. Такой, слов нет.... Нет, да и быть не может. Называется - "Город и псы". Автор - Марио Варгас Льоса, перуанец. Если, конечно, я правильно запомнил.... Какая вещь! Какая замечательная, правильная и бесподобная вещь! Кто не читал "Города и псов" - дурак тот. Дурак, сволочь, тварь, пэдораст, недоносок и последний подонок. Ладно, проехали.... О чём это я, то бишь?".
   Выяснилось, что он - в данной нестандартной ситуации - является третьим лишним.
   Хан о чём-то заинтересованно шептался с черноволосой "церковницей". Или же это она с ним - шепталась? Сложный вопрос. Риторический и практически неразрешимый....
   - А когда целоваться начнём? - меланхолично поинтересовался Лёха. - Всё к этому, судя по всему, и идёт.
   - Тебя забыли спросить, - откликнулся Хан. - Пшёл...
   - Греби отсюда, пёс, - посоветовал (посоветовала?), Ангел. - Пока цел. Гнида подзаборная...
   - Как скажете, милые друзья. Без вопросов.
   Неторопливо пройдя между длинных рядов двухъярусных коек - до распахнутых входных дверей - он обернулся.
   Обернулся, и мысленно восхитился: - "Действительно, целуются, морды! Да, ещё как, мать моя! Типа - с самым серьёзным продолжением.... И чего, интересно, "церковница" нашла в нашем Хане? Низенький, кривоногий, желтолицый. Шансов пройти на третий уровень - ноль. Никто ещё из диких степняков даже второго уровня никогда не проходил. Всех забирали, типа - в расход. Хотя.... Что - хотя? Не наше дело. Двигаем. В том плане, что бодро и весело шевелим недозрелыми помидорами.... Недозрелыми? А, то! Зрелых, вообще, в природе не существует. А перезрелые, они сугубо в гробу. Типа - с белыми пафосными наконечниками...
  
   На выходе из казармы его попытались остановить. В том плане, что какая-то мерзкая падла, облачённая в светло-серый комбинезон, небрежно прохрюкала:
   - Стоять! Кто такой?
   - Из попы - твоей кривоногой жёнушки - перезрелый гной, - презрительно откликнулся Лёха.
   - Что?
   - Через левое плечо! Для кого, боец, Уставы писаны? Для тупых чертей из придуманного Ада? Молчать, тварь охреневшая! Как должно спрашивать у неизвестного? Мол, пароль-ответ? Где - при этом - должен находиться пистолет? Почему вторая рука не сжимает рацию? Отвечать, когда спрашивают!
   - Да, я...
   - Головка от межзвёздной ракеты "Заря".... Кто таков? Изволь, разгильдяй, представиться по всей форме! Ну?
   - Богомил Радов, сержант второй роты специального батальона имени "Святого Августина"! - ожидаемо вытянулся в струнку Ангел.
   - Богомил, понимаешь, - начальственно поморщился Лёха. - Смех не смешной.... Вольно, боец. На первый раз прощаю. Так и быть. Свободен.... Стоять! Изволь, боец, сообщить епископу Альберту, что с ним хотят поговорить.
   - Кто - хочет поговорить?
   - Я.
   - Э-э-э...
   - Алексей Петров. Старший по второму мужскому бараку переселенцев. Въехал, родимый?
   - Так точно. Доложу.
   - Молодец. Свободен.... Впрочем, можешь не утруждаться.
   - Почему?
   - Епископ сам всё скоро узнает, - Лёха - поочерёдно - ткнул пальцем в ближайшие три камеры видеонаблюдения. - Доложат, твари...
  
   На плацу проходила стандартная утренняя зарядка. Переселенцы были построены в компактные группы - так, чтобы обитатели разных бараков не могли общаться между собой.
   - Бодрей, веселей, чётче! - звонко - через мегафон - командовал Ангел, отвечавший за физическую подготовку переселенцев. - Машем ногами, машем. Активнее! Выше! Усерднее! Нашему Создателю нужны только здоровые и бодрые слуги. Способные рьяно трудиться и создавать реальные материальные ценности.... А что ждёт слабосильных хиляков и наглых лентяев? Куда их всех, сволочей, отправят? Отвечать!
   - В расход! - дружным хором, не прекращая вразнобой махать ногами, ответили переселенцы.
   - Молодцы! Переходим к отжиманиям! Не сачковать, переселенцы! Грудью касаемся земли! Грудью, а не выпуклыми и жирными животами.... Переселенец Капуста!
   - Я!
   - В карцер захотел?
   - Никак нет!
   - Упал, отжался. Ещё, ещё, ещё.... Теперь приседания.... Молодцы! Снова машем ногами! Выше! Активнее! Усерднее!
   Лёха, дождавшись подходящего момента, посмотрел направо, где занимались спортивной подготовкой обитательницы женских казарм "Чистилища".
   "Какая же Жаба неуклюжая! Описаться можно - от гомерического смеха", - доложил насмешливый внутренний голос. - "А, вот, и наша симпатичная Графиня. Эстетичная, надо признать, картинка. В том смысле, что здорово у неё получается - ногами махать. Стройными и длинными, блин горелый, ногами. Неплохо было бы её - того самого. Да, много-много раз подряд, удержу не зная.... Кстати, братец, меня тут терзают смутные и навязчивые сомнения - относительно аристократичности происхождения данной ногастой особы. Почему, спрашивается, терзают? Не знаю, честно говоря. Смутные и навязчивые ощущения, не более того.... Папа - бургундский граф? Мама - итальянская маркиза? Бабушка - польская потомственная дворянка? Ну-ну. Откровенным перебором попахивает.... А, как это можно проверить? Получается, что никак...".
  
   На завтрак переселенцам были предложены говяжьи сосиски с варёными бобами и зелёным горошком.
   - Всего две сосиски на брата? - обиделся прожорливый Капуста. - Позавчера было по три. Жадные и меркантильные сволочи....А почему кофе такой жидкий и совсем несладкий?
   - Молчать, быдло переселенческое! - велел проходящий мимо дежурный Ангел. - Ещё одно замечание в адрес Администрации, и отправишься в карцер. Недели на полторы. С ежедневной поркой.
   - Виноват, исправлюсь, - истово заверил Капуста, а когда Ангел удалился, продолжил ворчать: - А бобы, так его и растак? Почему они такие мелкие и жёсткие? А?
   - Ну, по бобам ты у нас дока, - вяло кусая толстую сосиску, хмыкнул Лёха. - Фермер, одно слово. В сотом поколении.
   - Конечно, фермер. В моём Мире все были фермерами.
   - Серьёзно? Не врёшь?
   - Ангелом буду, - побожился Капуста. - Закон такой был принят. Мол, каждая семья обязана сама себя обеспечивать овощами и фруктами.
   - А, как данный момент контролировался?
   - Элементарно. В магазинах и на рынках овощи и фрукты не продавались. Совсем. Без исключений. Ну, и законопослушные соседи, понятное дело, старательно и охотно стучали друг на друга.
   - Хитры вы, фермеры.
   - А, то! - загордился Капуста и, озабоченно кивая щекастой головой на Хана, уточнил. - А что это с нашим степным дикарём? Сидит, как в воду опущенный. Не кушает...
   - Как стукнутый из-за угла пыльным мешком, - уточнил Лёха. - Сексуальным мешком, ясная кладбищенская ночка.... Эй, морда узкоглазая, очнись!
   - А? Что? - дурашливо завертел лохматой головой Хан. - К епископу вызывают? Ему уже всё известно? Лана позабыла отключить в казарме камеры видеонаблюдения?
   - Трижды сплюнь через левое плечо, - добросердечно посоветовал Лёха. - И по дереву, обязательно, не забудь постучать. Хотя бы, вот, по столу.
   - Тьфу, тьфу, тьфу! Стук, стук, стук!
   - Молодец, морда.
   - Узкоглазая морда.
   - Вдвойне - молодец. Хвалю.... Значит, говоришь, Лана?
   - Ага.
   - Хорошее имя. Глаза - как у трепетной и пугливой горной ламы. Зовут её, милочку, Лана.... Повезло тебе, степной дикарь.
   - Повезло - у кого петух снесло, - смущённо отводя глаза в сторону, сообщил Хан, после чего добавил: - Извини, брат.
   - За что - извини?
   - Не пойду я с тобой.
   - Лана не велит?
   - Не велит. Да теперь я и сам, честно говоря, не хочу. Совсем.
   - После разнузданного и продолжительного сексуального акта? - обидчиво прищурился Лёха.
   - Не знаю, про что ты говоришь. Но не пойду. Прости.
   - Бог простит. Если, конечно, захочет.... Ещё одна деталь. У тебя, морда узкоглазая, на шее теплится свежий засос.
   - На жёлтой, морщинистой и поганой шее...
   - Правильно всё понимаешь. Обвяжи чем-нибудь. Мол, простыл. В горле, мол, першит.
   - Спасибо, брат. Обвяжу.... Но с тобой не пойду. Здесь останусь. С Ланой. Извини.
   - О чём это вы говорите? - заволновался невыдержанный Капуста. - Неужели, о побеге?
   - Пшёл в жопу, фермер хренов, - посоветовал Лёха. - За языком смотри, уродина жирная. Хотя бы иногда.
   По залу столовой пробежал тревожный шепоток:
   - Старший Ангел идёт. Старший Ангел...
   - Не понял, - заторможено пробормотал Хан. - Я же и по дереву стучал. И через левое плечо - плевал.... Как же так, ребята? Слабо стучал? Не от души плевал?
   - Не переживай, узкоглазый брат, раньше времени, - вздохнул Лёха. - Это, скорее всего, не по твою степную душу.
   - А, по чью?
   - Скоро узнаем...
   К их столу - уверенной несуетливой походкой, крепко сжимая в ладони правой руки чёрную лазерную "пушку" - приближался высокий мужчина в светло-сером комбинезоне. На левом плече комбинезона красовались две красно-кровавые лычки.
  
   - Переселенец, именующий себя - "Лёха"? - надменным голосом, демонстративно глядя в сторону, поинтересовался старший Ангел.
   - Ага, я.
   - Встать, когда с тобой разговаривает старший Ангел!
   - Ну, встал.
   - Без "ну".
   - Встал. А "ну" в задницу запихал. Ближайшему соседу.
   - На выход, с вещами.
   - Ничего не получится, - смущённо шмыгнул носом Лёха. - Извините покорно, ваше благородие.
   - Что?
   - Толстый болт - через хилое плечо. В том смысле, что вещей - при себе - не имею. Извините.
   - Шкура, - уважительно процедил старший Ангел.
   - А, то! - вмешался в разговор легкомысленный Капуста. - Он у нас такой. Отважный и смелый...
   - Молчать!
   - Слушаюсь.
   - За мной, переселенец Лёха, - недовольно вздохнув, приказал старший Ангел. - И попрошу - без глупостей.
   - Есть, без глупостей!
  
  
   Глава пятая
   Ванда. Ретроспектива 02. Еврейское гетто.
  
   Еврейское гетто под Варшавой. Колючая ржавая проволока над высоченным обшарпанным забором, беспросветная нищета, тускло-жёлтые звёзды на рукавах. Грязь, унижения, стыд, застарелая вонь. Навязчивая головная боль по утрам, желудок - с самого детства - сморщенный от хронического голода. Страх, живущий в тебе с самого рождения. Иногда казалось, что страх - живое существо. Сидит себе внутри тебя, ест, пьёт, испражняется. А, главное, постоянно растёт, пухнет, расширяется - словно бы стремится захватить весь твой юный организм...
   Придумала она всё - и про бургундского папу-графа, и про итальянскую маму-маркизу. Бабушка? Да, старушка была родом из Варшавы. Только к польскому дворянству она не имела ни малейшего отношения, так как была потомственной еврейкой - чуть ли не в двадцать пятом поколении. А саму Ванду звали, вовсе, и не "Вандой", а гордым еврейским именем - "Рива".
   А, что в этом такого? Имя - как имя. Многим нравится...
   Отца и матери Рива не знала, они - по словам любимой бабушки - погибли через пару-тройку лет после рождения единственной дочери. Погибли? Ага, отправились в местную газовую камеру - при очередном обыске у отца нашли какую-то запрещенную литературу. Бывает. Обычное дело...
   В Мире, где жила Рива, победил фашизм. Победил, уверенно выиграв Вторую Мировую войну. Так получилось, что немецким учёным удалось первыми создать атомное оружие. Гитлер долго не раздумывал. Бомбы с урановой начинкой принялись - с немецкой природной педантичностью - сбрасывать на города противника. Москва, Ленинград, Сталинград, Лондон, Манчестер, Бирмингем....Потом, чуть погодя, пришла очередь Нью-Йорка и других прибрежных городов США. Война была выиграна Германией. Планета оказалась под полномасштабной властью фашистов. То бишь, под фашистским суровым игом.
   Что было дальше? Рива толком не знала. Она родилась через много лет после окончания войны. Причём, в еврейском гетто, отгороженном ржавой колючей проволокой от "избранных". Радио и телевидения в гетто не было, значит, отсутствовала и полноценная информация о внешнем Мире. Так, только сплошные сплетни и мутные слухи.
   Откуда они брались-появлялись эти сплетни и слухи? Конечно же, от местных проституток ("девушек", как было принято говорить), которых - время от времени - вывозили из гетто. Для чего вывозили? Естественно, для полноценного обслуживания храбрых немецких солдат, истосковавшихся в полевых лагерях без женской горячей ласки. Или немецких полицейских. Или немецких пожарных.... Какая разница? Правильно, никакой...
   Риву в гетто не любили. Почему? Наверное, из-за её приметной внешности - тонкие породисты черты лица, светлые, слегка вьющиеся волосы, огромные серые глаза с загадочной и таинственной поволокой.
   - Графиня! - угрожающе размахивая руками, в ладонях которых были зажаты камни и палки, кричали ей вслед худые и чернявые соседские мальчишки. - Графиня хренова!
   Впрочем, камни и палки мальчишки никогда не пускали в ход, так как опасались бабушку Ривы. Сару Моисеевну в гетто считали ведьмой. Она умела снимать порчу, отводить сглаз и, наоборот, насылать проклятья. Ну, и всякое другое - по мелочам...
   - Бабуля, а почему я не такая, как все? - спрашивала маленькая Рива.
   - Мамочке своей за это скажи спасибо, - не моргнув глазом, отвечала старушка. - Она, ведь, "девушкой" работала. Иногда выезжала в город. Вот, видимо, и познакомилась - между делом - с дельным мужичком из благородного сословия.
   - Значит, мой папа - не был моим настоящим папой?
   - Выкинь, девочка, из головы всякие глупости. Ерунда это всё.... Главное, что тебе повезло. Очень - повезло.
   - Почему - повезло? - не унималась Рива.
   - Видимо, тот господин был не только благородным, но - при этом - и очень упрямым.
   - И, всё-таки. В чём - мне повезло?
   - Женская красота - в нашем суровом и грязном Мире - дорогого стоит, - печально вздыхала старушка. - Потом, когда повзрослеешь, пойдёшь работать "девушкой". Крышу подлатаем, чтобы не протекала. Пол перестелем. Поменяем оконные рамы и двери.... А ещё, девонька, береги до этого момента - пуще зеницы ока - девственность природную.
   - Для чего - беречь?
   - Для того, чтобы потом продать подороже. В нужный момент, конечно. Когда нужда - окончательно - прижмёт.
   Все эти разговоры Риву совершенно не смущали. Такой жизнью жило всё гетто. Дело-то, как говорится, насквозь житейское.
   "Разве бывает по-другому?", - думала девочка. - "Если и бывает, то, наверное, только в толстых и потрёпанных книжках, которые остались от папы и мамы. Это там "живут" благородные графы, отважные герцоги, светлые короли и гордые маркизы.... Сказки, понятное дело. Слезливые и милые сказки о добре и о вечной любви, которых - на самом-то деле - нет, да и не было никогда. Никогда - не было. Сказки...".
   Тем не менее, она каждую свободную минуту посвящала чтению - о загадочном и благородном Мире Средневековья.
   Когда Риве исполнилось одиннадцать лет, бабушка отвела её в швейную мастерскую и велела:
   - Обучайся, внученька. Каждый человек обязан освоить какое-нибудь дельное ремесло.
   - Зачем? - удивилась Рива. - Я же буду работать "девушкой". А им очень хорошо платят. Гораздо больше и лучше, чем швеям и портнихам.
   - Молодость - вместе с красотой - быстро пройдёт. И заметить не успеешь, как это случится. Кушать же надо всегда.... Наступит день, когда ты уже не сможешь работать "девушкой". Почему - не сможешь? Разочарованные клиенты отвернутся, сутенёр прогонит. Мало ли.... Что тогда будешь делать? От голода помирать? А тут - настоящее ремесло в руках. Опять же, кушать надо и сегодня, и завтра. В "девушки" же тебе идти только лет через пять. Или, допустим, через четыре...
   Незаметно пролетело четыре с половиной года. Рива стала опытной и искусной швеёй, специализирующейся на женской верхней одежде - жакеты там всякие, блузки, юбки, кардиганы.
   Бабушка, смущённо щурясь, начала икать богатого и щедрого покупателя на внучкину невинность.
   "Скорей бы это случилось", - мечтала Рива. - "Стану взрослой, начну зарабатывать серьёзные деньги. Сделаем с бабулей в доме ремонт. Начнём питаться - как люди. Надоела уже эта чечевица. Бобы надоели. Как, впрочем, и ржаной хлеб с отрубями.... Может, потом и замуж выйду. "Девушки" в гетто считаются завидными, престижными и богатыми невестами...".
   Продать невинность не получилось. По той весне в гетто проводились полномасштабные обыски - искали всякий и разный компромат, говорящий о нелояльности евреев к немецким властям.
   В их скромный домишко ввалилось сразу пять военных (или - полицейских?).
   - О, какая гладкая краля! - обрадовался широкоплечий и усатый оберштурмбанфюрер. - Это мы удачно зашли! Очень - удачно...
   - Пощадите! Не губите! - взмолилась Сара Моисеевна, но, получив пудовым кулачищем по лбу, упала на пол.
   Бабушка потеряла сознание, а немцы - дружно и весело - набросились на Риву.
   Они развлекались с ней часов шесть, пропустив через стандартный - для того Мира - секс-репертуар. Впрочем, откровенных извращений вояки себе не позволили.
   Когда немцы, оставив на комоде несколько мятых купюр, ушли, Сара Моисеевна подытожила - с философскими нотками в голосе:
   - Что же, могло быть и хуже. Главное, что в живых остались. Не переживай внучка. Дело-то житейское.
   - Житейское, - жалобно всхлипывая, подтвердила Рива.
   Подтвердить-то подтвердила, только.... После пережитого скотства в её Душе, словно, "сломалось" что-то важное. Все мужчины теперь казались ей гадкими монстрами. То есть, бессердечными и ужасными подонками. Бездушными кровожадными чудищами и законченными уродами.
   Так и не пошла она работать "девушкой". Хотела, но - не смогла. Так и осталась швеёй. Бывает...
   Конечно, изредка приходилось оказывать сексуальные услуги всяким важным мужчинам. Без этого в гетто не прожить. Поселковый староста выдавал (или же не выдавал), продуктовые карточки и талоны. Инспектор "по нравственности" мог - по своему произволу - внести в списки кандидатов на посещение газовой камеры. Ну, и так далее.
   Впрочем, Рива - как женщина - популярностью в гетто не пользовалась.
   - Холодна больно, - шептались между собой важные и серьёзные мужчины. - Натуральное брёвнышко ледяное...
  
   Потом заболела бабушка.
   - Плохи дела, - равнодушно сообщил старенький лекарь с разлапистой жёлтой звездой на рукаве замызганного бело-серого халата. - Поджелудочная железа воспалена. Рак. Помрёт Сара через месяц. Может, и раньше.
   - А, лекарства? - спросила Рива. - Неужели нет никаких хороших лекарств, могущих помочь?
   - Есть. Как не быть? - хитро прищурился лекарь. - Но.... Знаешь, сколько они стоят?
   - Сколько?
   Названная сумма была огромной.
   "Это больше, чем можно выручить от продажи нашей халупы", - подумала девушка.
   Подумала и отправилась к священнику отцу Сандино.
   Когда-то давно, в гетто имелась и католическая церквушка, и маленькая еврейская синагога. Но, как-то так получалось, что большинство людей, посещавших синагогу, со временем оказывались в газовой камере. Синагога потихоньку захирела и закрылась, а католическая церквушка, наоборот, процветала. "Процветала", это в том плане, насколько данный термин может быть приемлем для реалий еврейского зачуханного гетто.
   Про отца Сандино - уже лет пятнадцать - ходила дурная молва. Говорили, что он является извращенцем, маньяком, вампиром-кровопийцей и вечно-голодным людоедом. Поэтому Рива ничего не рассказала бабушке о своих планах, так как знала, что старушка будет категорически против.
   Священник, выслушав просьбу, сообщил:
   - Что же, раба Божья, пожалуй, я помогу тебе. Сумма, конечно же, велика. Но Бог учит нас - помогать ближним. Не так ли?
   - Вы правы, отче, - скромно потупив взор, ответила Рива. - Все люди должны помогать - по мере скудных сил - друг другу.
   - Правильно. Значит, и ты мне поможешь, раба Божья?
   - Помогу, отче. Всё, что скажете.
   - Точно - всё?
   - Всё-всё-всё.
   - Это очень хорошо, - повеселел отец Сандино. - Приходи, девонька, в полночь. Сюда приходи, в церковь. Только никому не говори про это.
   - Не скажу. А, деньги?
   - Утром, раба Божья, утром.... Придёшь?
   - Приду.
  
   Конечно, ей было страшно. Очень-очень страшно, по-настоящему. Даже пальцы рук-ног заледенели и отказывались шевелиться.
   - Не убудет, в конце-то концов, от меня, - бредя сквозь ночную черноту к церкви, тихонько шептала Рива. - Перетерплю, а потом всё забуду. Обязательно забуду. Зато бабушка выздоровеет.... Ну, не съест же он меня? А, вдруг, съест? Страшно-то как, мамочка моя...
   В церкви - на каменной подставке, установленной рядом с алтарём - горела одинокая, но очень яркая свеча.
   - Пришла? - вкрадчиво спросил хриплый властный голос.
   - Пришла, отче, - чувствуя, как по спине побежали крохотные ледяные мурашки, ответила Рива.
   - Подойди, раба Божья.
   Лицо отца Сандино было белее январского снега, а чёрные зрачки глаз увеличились раз в тридцать-сорок - по сравнению с обычным состоянием. Одет священник был в бесформенный чёрный плащ. Две верхние пуговицы плаща были расстегнуты.
   "Какая же у него лохматая грудь!", - мысленно испугалась Рива. - "Словно медвежья шкура. И, скорее всего, под плащом он голый.... Ладно, всё перетерплю. А потом - обязательно - забуду. Обязательно...".
   - Вот, деньги, - священник показал пухлый бумажник, - Кладу в карман плаща. Видишь?
   - Вижу.
   - Утром отдам его тебе. Если, конечно, будешь послушной и правильной девочкой.... А теперь бери свечу и ступай за мной.
   Серебряный подсвечник был очень холодным, а от свечи, наоборот, веяло нестерпимым жаром.
   "Свеча у меня, а отец Сандино шагает впереди", - с запозданием отметила Рива. - "Получается, что он умеет видеть в темноте? Как домашние коты и кошки?".
   Священник достал из кармана плаща тяжёлую связку ключей и, уверенно вставив нужный ключ в замочную скважину, отомкнул низенькую неприметную дверь.
   - Проходи вперёд, грязная девка, - сварливо велел отец Сандино. - спускайся вниз и дожидайся меня.
   За дверью обнаружился короткий коридор, который - через пять-шесть метров - обрывался вниз каменной щербатой лестницей.
   - Раз, два, три, четыре, пять..., - на всякий случай считала ступени Рива. - А пахнет здесь очень странно. Чем конкретно? Наверное, ужасной древностью.
   Сверху долетел чуть слышный лязг.
   - Это священник запер двери, - испуганно прошептала Рива. - А ступенек я насчитала - ровно шестьдесят шесть. Глубоко. Ладно, пусть будет - что будет. Отступать, всё равно, уже поздно.
   По лестнице - совершенно бесшумно - спустился отец Сандино, невежливо отодвинул Риву в сторону и, молча, пошёл по узкому подземному коридору.
   Они шли уже минут пятнадцать. За очередным поворотом ждал новый поворот...
   "Солидное подземелье", - мысленно восхитилась Рива. - "Длинное и очень древнее. Стены покрыты пышным мхом и разноцветными лишайниками. С потолка свисают тёмные каменные наросты, похожие на зимние сосульки...".
   Наконец, священник остановился возле широкой стрельчатой двери, щедро оббитой широкими чёрными полосами железа. Вновь заскрипел ключ в замочной скважине, дверь - неохотно - приоткрылась.
   - Проходи, - последовала ожидаемая команда. - Встань справа и жди. Тварюшка дешёвая.
   Заперев двери, отец Сандино двинулся вперёд. Неожиданно по подземелью пробежал лёгкий сквозняк, и единственная свеча потухла. Рива почувствовала, как вся её сущность наполняется липким и безграничным ужасом.
   - Кажется, я падаю в обморок, - шепнули заледеневшие губы.
   Раздались частые-частые щелчки, в темноте засверкали крохотные ярко-жёлтые искорки - это священник решил воспользоваться самой обыкновенной зажигалкой. Вскоре помещение было освещено приятным нежно-голубоватым светом трёх масляных фонарей.
   "Очень странная комната!", - оглядевшись, решила Рива. - "Кнуты, чёрные стулья и кресла, кандалы, дубинки, щипцы, дыба. Может, здесь - во времена Великой Инквизиции - пытали подлых вероотступников? Очень похоже на то.... А отец Сандино присел на корточки рядом с зевом камина, сложенного из дикого камня. Это, как раз, кстати. Очень, уж, здесь холодно. Зуб на зуб не попадает.... Или же зубы стучат от страха?"
   Вскоре в камине запылал яркий огонь, и помещение начало постепенно наполняться живительным теплом.
   - Подойди сюда, лапочка, - сытым котом промурлыкал священник. - Иди, не бойся.
   "Сперва я была "рабой Божьей". Потом - "девонькой". Затем - "грязной девкой". Теперь, значит, "лапочка". Странно", - задумалась Рива. - "Видимо, у отца Сандино очень часто меняется настроение.... Мне уже пора раздеваться? Или надо ждать отдельной команды? Ага, он только что проглотил какую-то белую пилюлю. Интересно, зачем?".
   Чёрные, абсолютно-чёрные глаза, состоящие из одних только зрачков, прожигали, как казалось, её насквозь.
   - Готова ли ты, ласточка небесная, помочь мне? - ласково поинтересовался приторно-медовый голос. - Кошечка моя пушистая...
   - Что я должна сделать?
   Отец Сандино, доходчиво жестикулируя руками, долго и подробно рассказывал - "что".
   Он рассказывал, а Рива чувствовала, что её сейчас стошнит. Нет, не так.... Она чувствовала, что сейчас начнёт блевать - долго и нудно. Может, даже не сможет никогда остановиться и умрёт.
   - Хватит! - велела Рива. - Я ничего этого делать не буду. Никогда и ни за что.... Отпустите меня, пожалуйста. Оставьте деньги себе...
   - Не будешь? - глумливо захихикал священник. - Будешь, ласточка светлая, будешь. Ещё как - будешь! Сучка еврейская...
   Он - одним движением - сбросил бесформенный чёрный плащ.
   "Мамочка моя!", - обомлела Рива, торопливо пряча правую руку за спину. - "За что мне такое?".
   В правом рукаве её пуловера был спрятан стилет с укороченным лезвием. Все приличные и предусмотрительные женщины еврейского гетто имели при себе холодное оружие. Иначе было нельзя....
   - Смотрю, что ты уже на всё согласная? - видя, что девушка не убегает и не бьётся в истерике, обрадовался отец Сандино. - Я уже иду к тебе, красавица развратная...
   Лезвие стилета воткнулось - по самую рукоятку - в правый глаз монстра.
   - А-а-а! - отшатнувшись назад, взвыл священник. - Тварь...
   Она била и била, била и била, понимая, что уже всё вокруг залито кровью...
   "Нельзя останавливаться!", - билась в пустой голове одинокая мысль. - "Нельзя! Бабушка говорила, что все оборотни, монстры и вурдалаки - очень живучие. Нельзя - останавливаться. Нельзя...".
   Почувствовав, что её покидают последние силы, Рива, выронив окровавленный стилет на каменный пол, отошла в сторону и присела на корточки.
   Только минут через десять, полностью отдышавшись и взяв себя в руки, она поднялась на ноги и осмотрелась.
   - Может, не всё так и плохо? - предположила Рива. - Мохнатый ублюдок мёртв. Ничего отвратного он со мной не совершил. Деньги в кошелке. Я никому не говорила, что отправляюсь на свиданье со священником. Беру деньги, запираю обе двери, возвращаюсь домой, а завтра покупаю у лекаря нужное лекарство.... Чем, собственно, плохо? Одежда испачкана в крови? Ничего страшного. Сейчас ночь, темно. Задворками доберусь до дома, там помоюсь и переоденусь. А кровавые тряпки сожгу в печи. Всё будет хорошо. Судьба, она любит смелых...
   Но этому гениальному плану было не суждено осуществиться. Кошелёк нашёлся почти сразу, а, вот, тяжёлая связка ключей исчезла бесследно.
   - Как такое может быть? - брезгливо переворачивая окровавленное и обезображенное тело отца Сандино, бормотала Рива. - Ерунда какая-то. Мистика сплошная...
   Она, потратив полтора часа, старательно обшарила всё подземное помещенье. Но поиски ни к чему так и не привели.
   - Что же теперь делать? - растерялась Рива. - Дверь очень, уж, солидная. Мне её ни за что не сломать. Даже за сто лет...
   В дальнем торце комнаты отыскалась ещё одна дверка - старенькая и хлипкая.
   "А, вдруг, через неё тоже можно выбраться на земную поверхность?", - подумала Рива.
   Используя найденные солидные клещи в качестве рычага, она отжала "язычок" старенького замка. Тоненько и противно заскрипели ржавые дверные петли.
   Рива, прихватив пухлый кошелёк с деньгами и верный стилет, взяла в ладонь правой руки дужку масляного фонаря, смело шагнула в узенький низкий коридор и...
   Она летела по бесконечному чёрному туннелю, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами - навязчивой чередой - мелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии...
  
   Оказавшись в Мире "церковников", Рива - на удивление быстро - осознала произошедшее. Мол, случайно "перенеслась" из одного Мира в другой? Бывает.... Ей даже нравилось в новом Мире - никто не пытался принуждать к сексуальным отношениям, кормили хорошо, работать не заставляли, давали читать разные интересные книги. Бабушка? Жалко, конечно, старушку. Но, уже ничего было не изменить - Ангелы заверили, что обратной дороги не существует....
   А ещё выяснилось, что она - "особенная".
   - Совершенно ничего не понимаю, - закрепив на светловолосой голове девушки (здесь это слово считалось приличным), чёрные присоски, которые были соединены длинными проводами со странным серым ящиком, признался пожилой Ангел, - Первый раз сталкиваюсь с таким нестандартным случаем. Моя аппаратура не может "читать" мысли этой новенькой девицы.... Фантастика! А, вот, "языковая капсула" прижилась. Вдвойне странно.
   "Видимо, это я в бабушку пошла", - мысленно усмехнулась Рива. - "То бишь, и во мне есть что-то от ведьмы...".
   После этого она и решила - придумать себе новую личину. Почему и зачем? Стыдно было рассказать Ангелам правду. Мол, являюсь нищенкой-еврейкой из зачуханного гетто. Да, ещё и убийцей...
  
   Так, вот, и "появилась на свет" потомственная аристократка - бургундская графиня Ванда с итальянскими и польскими корнями.
   "Не было никакой еврейки Ривы", - как молитву постоянно повторяла про себя Ванда. - "И гетто не было, и старенькой швейной машинки, и тех пятерых немцев, и жирного неуклюжего старосты, и худющего инспектора "по нравственности", от которого так противно воняло чесноком.... Ничего этого не было. Ничего - не было! Ничего! Я - Ванда! Я - Ванда! Я - Ванда! Пусть будет так! Иначе.... Иначе этот белобрысый симпатяга никогда не посмотрит в мою сторону...".
  
  
   Глава шестая
   Епископ Альберт и грязная посуда
  
   Они неторопливо шагали по лагерному плацу. Лёха впереди, старший Ангел - немного отстав.
   "Хреновый из этого Ангела охранник", - подумал Лёха. - "Во-первых, дистанцию, оговорённую строгими должностными инструкциями, не соблюдает. Во-вторых, лазерный пистолет запихал в кобуру, а защёлкнуть её позабыл. При желании можно резко крутнуться, сбить с ног этого неповоротливого увальня и завладеть оружием.... Охранники на вышках? Это да. Но с лазерным пистолетом можно много чего натворить. В плане, успеть наворотить.... А если ещё - при этом - старшего Ангела взять в заложники? Да, интересно. Впрочем, немного подождём. Как говорится, не горит...".
   - Чего хмыкаешь, узник? - ехидно поинтересовался старший Ангел. - Тяжёлые предчувствия одолевают? Оно и правильно...
   - Сам дурак, - отозвался Лёха. - А если будешь приставать, то, наплевав на дурацкие лычки, набью тебе самодовольную харю. Чтобы жизнь малиной не казалась.
   - Ну-ну, набил один такой, - засомневался Ангел, но - на всякий случай - отстал на пару шагов.
   Перед крылечком кельи Лёха притормозил.
   - Что ещё? - насторожился конвоир.
   - Ничего. Хотя.... Запиши-ка меня, начальник, в добровольцы по мытью послеобеденной посуды.
   - М-м-м...
   - Проблемы?
   - Нет проблем, запишу. Но...
   - Сомневаешься, что я вернусь от епископа? То бишь, живым?
   - Сомневаюсь.
   - Напрасно. Вернусь. Запиши.
  
   Он, приоткрыв дверь, прошёл внутрь. Прошёл, аккуратно притворил за собой дверь, огляделся по сторонам и небрежно передёрнул плечами. Мол, ничего необычного и интересного не наблюдаю.
   - Не впечатляет? - насмешливо спросил низкий, слегка хрипловатый баритон. - Скучно, обыденно и бедновато?
   - Есть такое дело, - подтвердил Лёха. - Бедновато. Никакой тебе пафосной позолоты и икон - тут и там.
   - Проходи направо, отрок, - пригласил баритон.
   - Спасибо, пройду.
   За полукруглой аркой обнаружился уютный прямоугольный эркер, посередине которого располагался гладко-струганный прямоугольный стол, который окружали грубо-сколоченные дубовые табуретки. На одной их них восседал благообразный худой старик.
   - Деревенский пасторальный стиль, - небрежно махнув правой рукой, в ладони которой была зажата маленькая чёрная коробочка, пояснил епископ. - Нравится?
   - Нормально. А в ладони у вас, надо думать, находится прибор, ставящий защитное поле?
   - И защитное поле тоже. Если же я нажму на эту красную кнопочку, то ты, деятель белобрысый, мгновенно умрёшь. Данная штуковина настроена сугубо на пришельцев из других Миров и действует в радиусе пятидесяти метров. Присаживайся, отрок.
   - Спасибо, отче. И, пожалуйста, отодвиньте ваш указательный палец подальше от красной кнопки. Мне ещё рано умирать.
   - Отодвинул. Выпить, наверное, хочешь?
   - Было бы неплохо, - засмущался Лёха. - По двадцать-тридцать капель.
   - Обойдёшься, отрок.
   - Хорошо, обойдусь. Как скажете.
   - Покладистый и смирный, - недоверчиво усмехнулся старик. - Аки агнец Божий. Ну-ну. Так я тебе и поверил.
   - Ваше право...
   - Не дерзи старшим! Молчишь? И, между нами говоря, правильно делаешь.... Теперь про спиртное. Можно было бы, конечно, набулькать тебе, отрок, стаканчик. Типа - для начала продуктивного разговора. Можно было бы, но.... Некоторые современные философы утверждают, что, мол, строгие правила и запреты для того и существуют, чтобы их - изредка - нарушать. Мол, ни от кого не убудет, в конце-то концов. Улыбаешься? Улыбайся.... А я, вот, являюсь неисправимым и упёртым консерватором. То бишь, нельзя - значит, нельзя. Ну, их, эти обманные демократические компромиссы.... Понимаешь?
   - Бывает, - расстроено вздохнул Лёха.
   - Бывает, - криво улыбнувшись, подтвердил епископ, после чего нахмурился: - Что с тобой, шустрым и наглым, делать? Ума не приложу.... Наверное, в побег намылился? Молчишь? Правильно делаешь.... О чём хотел поговорить-то со мной?
   - О метеорите. Или, может быть, об астероиде?
   - Интересный поворот.... Ладно. Говори.
   - Он, действительно, падает? - спросил Лёха.
   - Падает. Уже облака начали светиться.
   - Во всех Мирах падает? Во всех Мирах светятся облака?
   - Умный, - одобрил старик. - Глубоко копаешь.
   - Вы не ответили на мой вопрос.
   - Астероид падает только у нас. Так, вот, получилось.
   - Заигрались с климатом?
   - И это тоже. И с Прошлым - не всё гладко.
   - Это, извините, как?
   - Обыкновенно. Один гениальный учёный изобрёл Машину Времени. Другие - безрассудные и легкомысленные - принялись этот хитрый аппарат эксплуатировать на всю катушку. Потом кое-кому в голову пришла смелая и неадекватная идея. Мол, а не попробовать ли нам - слегка изменить Прошлое? Ну, хотя бы из элементарного любопытства?
   - И, как? - заинтересовался Лёха.
   - Задницей об косяк, - поморщился епископ. - Извини, отрок, само вырвалось.
   - Ничего, отче. Я с понятием. Так, всё же, попробовали?
   - Попробовали. Причём, неоднократно. Допробовались.... Теперь, вот, летит. Гигантский астероид.
   - Летит из Прошлого?
   - Да.
   - Это тот самый, который упал на нашу планету сто с небольшим лет назад?
   - Нет, сынок. Я понимаю, о чём ты говоришь. Но, нет.... Речь идёт об астероиде, упавшем на нашу планету миллионы лет тому назад. Именно после его визита и вымерли все динозавры.
   - А на месте падения - в Северной Америке - появился каньон Большого Колорадо? - уточнил Лёха.
   - У нас этот каньон называется по-другому. Впрочем, это не важно.
   - Не важно.
   - Теперь астероид возвращается, - тяжело вздохнул епископ. - Вернее, подлетает к Земле по второму разу. Куда он упадёт? В то же самое место? В другое? Какими, на этот раз, будут последствия? Кто это может знать?
   - Может, Господь Бог?
   - Может. Предлагаешь спросить у него?
   - Почему бы и нет?
   - Я пробовал. Причём, много раз. Но Он упрямо молчит. Как, впрочем, и всегда....
   - Может, его - просто-напросто - нет?
   - Скоро узнаем. После падения астероида многое прояснится. Очень многое.
   - Наступит Конец Света? Будет Судный День?
   - Поживём - увидим. Главное, успеть - до его падения - заглушить все атомные реакторы и остановить все химические производства.
   - И то верно...
   С минуту помолчав, епископ, резко меняя тему разговора, предложил:
   - Давай-ка, бравый переселенец, позабудем - на время, понятное дело - об этом астероиде?
   - Не совсем понимаю вас, отче, - признался Лёха.
   - Всё очень просто. Я хочу поговорить, отрок, про твоё Будущее. Время пришло. Через месяц исполняется ровно год, как ты попал к нам. Строгие инструкции запрещают - держать конкретного переселенца в "Чистилище" больше одного года. Надо определяться, сынок.... Упадёт астероид? Или же нашим учёным удастся отвести его в сторону? Неизвестно.... Но почему бы нам - заранее - не прикинуть некоторые реальные варианты? Парень ты, безусловно, хороший. По крайней мере, не пропащий, хотя и относишься к Богу без должного почтения и уважения. Это я ещё мягко выразился...
   - А что следует понимать под термином - "пустить в расход"? Физическое уничтожение?
   - Очень надо! - обиделся епископ. - Это было бы - по меньшей мере - нерачительно. Тех переселенцев, которые за год...э-э-э, не проявили себя должным образом, мы замораживаем в жидком азоте и отдаём учёным.
   - В качестве подопытного материала для проведения важных научных опытов и экспериментов? - понимающе хмыкнул Лёха. - Или же на пересадку органов?
   - Не знаю и, честно говоря, знать не хочу. Видишь ли, отрок.... Ученые считаются (официально, естественно), обыкновенным обслуживающим персоналом. Людьми второго сорта, так сказать. Ну, как плотники, сантехники, повара, свинарки, пастухи, официанты. Негоже нам, Божьим слугам, интересоваться их мелкими проблемами и заботами.
   - Хорошо устроились.
   - Не дерзи.
   - Извините.
   - Извиняю.... Вообще-то, сложившаяся ситуация всех устраивает, - мельком улыбнулся епископ. - Учёным нравится, что их особо никто не контролирует и не напрягает. То бишь, можно экспериментировать и фантазировать на полную катушку. А Божьи слуги и Ангелы - в свою очередь - с удовольствием пользуются практическими достижениями учёных, мол: - "Здесь наши верные подмастерья напридумывали всякого полезного. Грех, что называется, не воспользоваться...". Впрочем, конечно, иногда и всякие неприятные казусы случаются. Не без этого.
   - Например, гигантский астероид, подлетающий - по второму разу - к планете?
   - Язва ты, отрок.... Так - как? Хочешь, чтобы тебя заморозили?
   - А нельзя ли мне вернуться назад? В мой Мир?
   - Нельзя. Нет пути назад. Наши учёные про это говорят примерно так. Мол, наш Мир настроен "на приём". А все остальные Миры - "на передачу". Мол, точно установили.... Ты, отрок, что решил с заморозкой? Морозить?
   - Не хочется, - по-честному признался Лёха. - А какие у меня есть варианты и перспективы?
   - Вот, изучай, - старик ловким щелчком отправил по гладкой столешнице несколько листов светло-зелёной бумаги, соединённых обыкновенной канцелярской скрепкой. - Это заявки на переселенцев и переселенок, прошедших пятый уровень подготовки и тестирования на лояльность.
   - Я ещё и четвёртого не преодолел.
   - Ерунда, обыкновенные формальности. Всё уладим, не сомневайся. Изучай перечень.
   "Что тут у нас?", - заинтересовался Лёха. - "Шахты, шахты, шахты. Нефтеперерабатывающие, химические и металлургические комбинаты. Дорожное строительство. Карьеры. Ну-ну.... Всё, более-менее, понятно. Удаление от населенных пунктов "церковников". Это потому, весенняя розовая зорька, что пятый уровень - по морально-нравственным критериям - не дотягивает до установленных высоких стандартов.... Проживание в рабочих посёлках. Ясно, с каким людским контингентом там придётся столкнуться. Всякие отбросы местного общества, в гости не ходи.... Впрочем, этот момент, как раз, не пугает. Разберёмся, авторитет завоюем. Не впервой. Со временем можно будет и на бесшабашный бунт подбить трудовой народ. Или же, наоборот, создать разветвленное подполье и вдумчиво готовить серьёзную революцию. Оружием разжиться, взрывчаткой, обучить крепких боевиков.... А оно мне надо? Риторический вопрос, мать его. Риторический...".
   - Высмотрел что-нибудь интересное? - минут через десять поинтересовался епископ. - Задумчивости-то напустил на белобрысую физиономию - беспредельно. Как клоун в цирке.
   - Дело серьёзное. Вот, и задумался.
   - И, что выбрал?
   - Вакансия за номером двенадцать, - сообщил Лёха.
   - Ну-ка, передай бумажки. Чтобы я весь перечень помнил наизусть.... Ага, логичный выбор: - "Оператор станции метеонаблюдений на полярных островах. Срок контракта - пять-восемь лет. С возможностью заочного обучения и тестирования на лояльность по шестому и седьмому уровням. Требуется два оператора. Желательно - задействовать семейную пару. Вакансия - срочная...". Молодец, отрок! Достойно выдержал экзамен. На "отлично"!
   - Это был экзамен?
   - Конечно, - улыбнулся Альберт, на этот раз широко и добродушно. - Вся наша жизнь - в философском понимании - является одним бесконечным и сложным экзаменом.... В твоём личном формуляре есть такая многогранная фраза: - "Обладает ярко-выраженными лидерскими качествами. Умеет подчинять себе людей. Склонен к нестандартным решениям. Импульсивен и решителен...". Ну, и кто из здравомыслящих людей пустит такого опасного ухаря в рабочий посёлок? Причём, в любой? Девяносто девять процентов из ста, что там вскоре начнутся народные волнения, могущие завершиться безобразным бунтом. А с меня начальство - в безусловном порядке - потом голову снимет. Вместе с митрой.... Ты же, отрок, решил отправиться на безлюдные полярные острова. Следовательно, одиннадцатимесячное пребывание в нашем "Чистилище" повлияло на тебя самым положительным и правильным образом. Гордыню слегка поумерило.... Как сам-то считаешь?
   - Поумерило, - согласно кивнул головой Лёха. - Да, ещё как...
   Про себя же он подумал: - "С безлюдных островов и сбежать не в пример легче. Куда - сбежать? Зачем? Ну, мало ли. Подумаем. Заполярная тишина, она эффективно и многопланово способствует всяческим раздумьям и размышлениям...".
   - О том, что желательно "задействовать семейную пару", - продолжил епископ. - Есть у тебя, отрок, достойная кандидатура? Естественно, женского пола?
   - Есть, отче.
   - Кто такая?
   - Графиня, из шестого женского барака. Она, говорят, "автоматом" прошла на третий уровень. Значит, можно форсировать и прохождение двух следующих. Мол, обычные формальности.
   - Знаю такую девицу, симпатичная. Да и с уровнями особых проблем не наблюдается. Вот, только...
   - Что такое? - забеспокоился Лёха. - А неё что-то неладное с Прошлым? Не может быть! Третий уровень "на автомате" - дорогого стоит.... Разве я не прав?
   - Прав. Не прав. Философские категории, не более того, - проворчал Альберт. - Ничего я не знаю про истинное Прошлое этой барышни, её мысли "не считываются" нашей аппаратурой. Что - само по себе - говорит о многом.... Дело, собственно, в другом. Согласится ли потомственная и избалованная аристократка поехать на далёкие заполярные острова? Что она там позабыла, а? Никакой тебе, понимаешь, общественной жизни. Никакого полноценного общения с болтливыми и задорными подружками. Лишь белое безмолвие, снега, метели, вьюги да однообразные повседневные дела....
   - Она согласится.
   - Уверен?
   - Уверен.
   - Ладно, переговори с Графиней. Только не тяни.
   - Вы же сказали, что у меня есть месяц.
   - Сказал. Но две недели - как минимум - уйдёт на согласование и оформление всех необходимых документов. Так что, не тяни с разговором. Кроме того...
   - Что ещё?
   - Астероид приближается, - напомнил епископ. - Желательно всё оформить до его падения. На всякий случай и общего спокойствия ради.... У тебя всё?
   - А, что случилось с Актрисой? - спросил Лёха. - Неужели, отправили на заморозку?
   - Тебе-то какое дело?
   - Никакого. Просто.... Мы же с ней вместе "прибыли" в ваш Мир. Боевая подруга, так сказать. Не более того. Вот, и интересуюсь.
   - Интересуется он, видите ли, - непонятно вздохнул Альберт. - У тебя, отрок, теперь другая симпатия объявилась. Графиня благородная, бургундских голубых кровей. О ней, сероглазой, и беспокойся.... А с Мэри, Бог даст, всё будет хорошо. Замнём дело. Тем более, гигантский астероид приближается к планете. Сейчас Великой Инквизиции не до мелочей. К Судному Дню, как ты правильно заметил, готовятся.... Всё, отрок, иди. Встретимся на днях, тогда окончательно и договорим наш разговор. Вот, возьми охранный жетон, чтобы к тебе Ангелы не вязались с разной ерундой. Всего хорошего.
   - И вам, отче, не хворать, - поднимаясь на ноги и беря со столешницы светло-жёлтый металлический овал, украшенный непонятными символами, вежливо попрощался Лёха. - Обязательно договорим...
  
   Выйдя на крылечко кельи, он тихонько прошептал под нос:
   - Из таких шустрых и сексуальных девиц, как наша Мэри, получаются не только образцово-показательные генеральши, депутатши и чиновницы. Но, как выясняется, и епископши. Благо в этом Мире и епископам жениться не возбраняется. Диалектика, блин.... Ага, прав старина Альберт. Облака, зависшие на западе, действительно, слегка светятся. В 1908-ом году, перед падением знаменитого Тунгусского метеорита - по свидетельствам очевидцев - наблюдались аналогичные природные явления...
   Пройдя через лагерный плац, он подошёл к учебному корпусу.
   Справа от центрального входа была установлена широкая скамья, на которой, ссутулившись и слегка раскачиваясь из стороны в сторону, располагался Облом. Рядом со скамейкой - с лазерным пистолетом в правой ладони - стоял уже знакомый старший Ангел.
   "Классные "пушки" у Ангелов", - подумалось. - "Если предохранитель "отщёлкнуть" в крайнее положение, то луч, выпущенный из такого пистолета, разрезает человека напополам. Можно, при желании, тело противника и в тоненькую лапшу нашинковать.... При переводе же чёрного рычажка в срединное положение, поражающая сила лазерного луча уменьшается в разы. Он только лишает оппонента - минут на сорок-пятьдесят - сознания, что очень удобно при проведении различных полицейских операций.... Начальное положение предохранителя? В этом случае выпущенный луч "превращает" выбранного индивидуума - на пару-тройку часов - в безвольного и покорного идиота. Третий вариант, скорее всего, применяется при "мягких" разгонах демонстраций, митингов и прочих несанкционированных сборищ.... Так что, Облому ещё повезло. Легко отделался, бродяга славянский...".
   - Привет! - дежурно отметился Лёха, небрежно демонстрируя светло-жёлтую бляху.
   - Видались, - высокомерно поморщился старший Ангел. - Значит, отпустили?
   - Как видишь. Епископ - справедливый и думающий человек.
   - Это - да. Не спорю.
   - Правильно. Не стоит - лишний раз - ругать собственное начальство. Особенно, когда находишься перед следящими видеокамерами.
   - Юморист ты, переселенец. Сразу видно, что в своём Мире, елочки зелёные, имел к армии самое непосредственное отношение.
   - Имел. К чему скрывать? А с этим мордастым гавриком что приключилось? - Лёха небрежно ткнул пальцем в скучающего Облома. - Нагрубил кому-то?
   - А ты сам у него спроси, - разрешил Ангел. - Ему лучом только слегка досталось. Вскользь.
   - Ответит?
   - Щёлкни - для начала разговора - ему пару раз по длинному носу.
   - Шутка такая, ангельская насквозь?
   - Делать мне больше нечего, служивый. Щёлкай, не сомневайся...
   Лёха, пожав плечами, последовал совету старшего Ангела.
   - А, что? Куда? В карцер? - вздрогнув, испуганно заморгал реденькими ресницами Облом.
   - Успокойся, братан. Это всего лишь я.
   - Лёха?
   - Угадал. Что случилось-то?
   - Виноват я, вспылил. Понимаешь, на занятиях по католической этике разбирали мой рассказ. Ну, о том, как я попал в этот Мир. Про то, как убегая от свирепого смилодона, прыгнул в старинный колодец.... Помнишь?
   - Помню, - подтвердил Лёха. - Ты как-то рассказывал. Продолжай.
   - Ангел-преподаватель сказал, что я неправ.
   - То есть, надо было не убегать, а вступить с клыкастым смилодоном в смертельную схватку? Зряшное дело, на мой взгляд...
   - Зряшное. И преподаватель это подтвердил. Мол, правильно я убегал. Правильно залез в колодец.
   - В чём же тогда суть претензий?
   - Вот, и мне не очень понятно, - широкая и обычно добродушная физиономия Облома превратилась в маску вселенской скорби. - Преподаватель говорит, что я поступил правильно. Но только теперь должен непременно мучиться - от искреннего осознания собственной вины. Мол, сбежав, бросил подчинённых на растерзание.... А для облегчения этих душевных терзаний я должен, нет, прямо-таки обязан, проводить всё свободное время в церкви. Во-первых, усердно моля Господа нашего о прощении. Во-вторых, прося у него облегчения и мудрого совета. Что-то там ещё - в-третьих, в-четвёртых, и в-пятых.... Как оно тебе?
   - Солидно.
   - А, поскольку, я так не поступаю, то - по мнению уважаемого Ангела-преподавателя - являюсь законченным моральным уродом, которому никогда не пройти на третий уровень.... После этого всё и началось. Я принялся спорить, возражать, в конце - как водится - слегка психанул. Нагрубил...
   - Дурак ты, Облом, - лениво и беззаботно зевнул Лёха. - Это же был элементарный тест на послушание. А ты, дурилка славянская, всё принял за чистую монету.
   - Это как?
   - Задницей об косяк, как любит выражаться один мой знакомый епископ. Тебе, брат, надо было тупо и покорно твердить, мол: - "Всё верно, господин преподаватель. Вы, безусловно, правы. Осознал. Мучаюсь. Каюсь. Обещаю, что всё свободное от занятий и общественных работ время буду проводить в церкви...".
   - А, если бы потом проверили?
   - У тебя есть свободное время? Не смеши меня, пожалуйста.
   - Как же всё просто, - обиженно захлюпал носом Облом. - Попался на крючок, как безмозглый речной ёрш. Обидно. Очень жаль...
   - Запоздалые сожаления, - презрительно хмыкнул старший Ангел. - Сейчас явится патруль и сопроводит тебя, психа несообразительно, в карцер. Недели на полторы для начала, - сердито посмотрел на Лёху. - Иди отсюда, переселенец. То есть, на занятия...
   В вестибюле учебного корпуса к нему тут же подошла парочка Ангелов. Дабы поинтересоваться, мол: - "Кто такой? Почему не на занятиях? В карцер захотел, грешник закоренелый?".
   Предъявленный светло-жёлтый жетон все вопросы снял, и Ангелы, тут же заскучав, удалились.
   Лёха подошёл к доске объявлений и приступил к вдумчивому изучению расписания занятий на дообеденное время: - "Первая и третья мужская казарма - "Изучение Ветхого, Нового и Новейшего Заветов". Первая и третья женская казарма - "Нравственные основы католицизма. Роль женщины в современной католической семье". Вторая и четвёртая мужская казарма - "Классические псалмы. Их роль в современном понимании католицизма".... Тьфу, мать его! Ненавижу псалмы. Не пойду. А, собственно, зачем? У меня же имеется охранный жетон. Конечно, не стоит им злоупотреблять, тем самым привлекая к себе нездоровое внимание. Но псалмы, честное слово, стоят того. Чтобы не сдохнуть - одноразово - от умилительной слащавости..."
  
   Он три с половиной часа позанимался в спортзале. Поупражнялся на турнике и брусьях, побаловался с тренажёрами, потягал гири и штангу, от души помолотил по тугой боксёрской груше. Даже успел принять полноценный душ. После чего и прогудела короткая визгливая сирена, сигнализируя - тем самым - о наступлении обеденного перерыва.
   - В борще мясо отсутствует, - изучив содержимое тарелки с помощью столовой ложки, сообщил Капуста. - Бардак, одно слово.
   - Как у тебя? - спросил Хан. - Обошлось?
   - Ерунда, читали занудные и надоедливые нотации, - равнодушным голосом ответил Лёха и заговорщицки подмигнул: - "Мол, есть важные новости. Но о них расскажу потом - в приватной обстановке, без посторонних любопытных ушей...".
   - Я так и думал.
   - Почему котлета такая маленькая? - снова заныл вечно голодный Капуста. - Ещё пару дней назад она была в полтора раза больше и толще...
   - А у вас - что новенького? - спросил Лёха.
   - У нас? - задумался Хан - Ничего. Хотя.... Посмотри внимательно налево. На столы третьей мужской казармы. Заметил?
   - Половина посадочных мест пустует. Присутствуют только китайцы. А куда подевались наши чернокожие орлы?
   - Подогнали автобусы, загрузили в них команду Варвара и увезли.
   - За территорию "Чистилища"?
   - Ага.
   - Получается, "в расход"?
   - Не похоже, - встрял в разговор Капуста. - "В расход" забирают в тёмное время суток, чтобы - лишний раз - не будоражить переселенцев. Причём, поодиночке, или же маленькими группками. А здесь - среди бела дня. Ничего и никого не стесняясь. Причём, у Варвара рожа была довольная и злорадная - до полной невозможности.
   - Так всё и было, - подтвердил Хан. - Я лично видел через окошко нашей учебной аудитории.
   "Странные дела творятся", - задумался Лёха. - "Суточные продовольственные порции заметно сократились. Ребят из третьего барака - сугубо негров и мулатов - куда-то увезли. Что происходит? Это как-то связано с возможным падением астероида?".
   По завершению обеда старший Ангел объявил:
   - Прошу подойти ко мне добровольцев, записавшихся на мытьё грязной посуды.
   Первым из-за стола поднялся Хан. Шагая следом за другом, Лёха поинтересовался:
   - А ты, родной, почему записался? Мытьё посуды - удел закоренелых лентяев и законченных тупиц, которых - рано или поздно - отправят "в расход". Ты же, морда узкоглазая, всегда славился степным упорством и упрямством. Всегда уверял, что тебе, мол, даже нравится учиться.... Что случилось?
   - Ничего не случилось, - неуверенным голосом заверил Хан. - Просто, вот, блажь нашла.
   - А, понятно. Блажь - с аметистовыми глазами горной ламы...
  
   Лёха, так и не заметив, куда подевался Хан, встал рядом с длинной металлической мойкой, заполненной - до самых краёв - грязными мисками, кружками, вилками и ложками. Через минуту к мойке подошла Графиня.
   - Привет, Ванда! - чувствуя, как учащённо забилось сердечко, поздоровался Лёха. - Отлично выглядишь.
   - Спасибо, - мило улыбаясь и не отводя в сторону смелых серых глаз, откликнулась девушка. - И тебе, Алекс, всего хорошего.... Можно, я встану на той стороне мойки, напротив тебя? Не возражаешь?
   - Конечно. В смысле, не возражаю...
   - Переселенцы! Приступаем, благословясь! - объявил - через мегафон - сердитый голос старшего Ангела. - Попрошу завершить все работы за полтора часа! После чего вас проводят в учебные аудитории!
   Лёха, открыв краны с горячей и холодной водой, предложил:
   - Поговорим?
   - Поговорим, - усердно намыливая поролоновую губку, согласилась Ванда. - Ты так и не завершил ночной рассказ. Состоялось ли реалити-шоу "Снега, снега"? Рассказывай!
   - Мне надо с тобой обсудить один важный вопрос...
   - И его обязательно обсудим, - лукаво стрельнув серыми глазами, пообещала девушка. - Только потом. После твоего рассказа.
   - Но..., э-э-э...
   - За полтора часа всё успеем. Не спорь со мной. Начинай!
   - Как скажешь, - покорно вздохнул Лёха. - Слушай...
  
  
   Глава седьмая
   Лёха. Ретроспектива 03. Ванавара
  
   Вернувшись домой, Лёха - первым делом - включил компьютер и "влез" в Интернет. Минут через десять-двенадцать он смущённо пробормотал:
   - Стыдно быть, пихточки сибирские, такими необразованными и тупыми.... Якутия здесь, естественно, не при чём. Самый ближайший крупный населённый пункт - от места падения Тунгусского метеорита - городишко Усть-Илимск. Лететь из Москвы до Усть-Илимска - с пересадкой в Братске - и арендовать там вертолёт? Настолько этот маршрут актуален и оптимален? Сейчас, сейчас, ребятки.... Ага, можно же спокойно долететь до Красноярска, откуда - три раза в неделю - до посёлка Ванавара летает славный и проверенный АН-24. А в Ванаваре, как раз, и находится штаб-квартира государственного заповедника - "Тунгусский". У них и вертолёт имеется.... Стоп. Заповедник? Это несколько усложняет дело. Надо срочно звонить шефу...
   - Хочешь поменять маршрут? Меняй, - выслушав подчинённого, вальяжно разрешил Ёпрст. - Заповедник, говоришь? Не бери, Петров, в голову. Я прямо сейчас позвоню Суркову и всё согласую. Наш проект-то имеет ярко-выраженную политическую подоплёку. Причём, с много обещающей тенденцией. Собираемся, как-никак, продавать лицензии мировым акулам киноиндустрии. Прецедент, мать его - в одно место. В рамках глобальной модернизации, объявленной Президентом Медведевым. Так что, никуда не денутся, морды высокопоставленные, пойдут нам на встречу. Думаю, что в этом...э-э-э, как там его?
   - В Ванаваре, - любезно подсказал Лёха.
   - Ну, и наименование. Хрен моржовый выговоришь.... Думаю, что в данном населённом пункте тебя встретят с распростёртыми объятьями. То бишь, со знаменитым сибирским гостеприимством. Смотри, много водки не пей. А если, всё же, придётся, то закусывай хорошенько. Желательно пельменями.... И, наконец, самое главное.... Напрягся, бродяга?
   - Есть немного.
   - Накомарник, родной, не забудь купить, - напомнил заботливый Ёпрст. - Гы-гы-гы!
  
   "Летать на АН-24 - удовольствие откровенно-сомнительное", - решил для себя Лёха. - "Во-первых, трясёт - при взлёте и при попадании в воздушные ямы - не приведи Бог. В том плане, что сытный утренний завтрак так и просится наружу. Активно и настойчиво просится.... Чего ожидать от предстоящей посадки? Во-вторых, кресла во время полёта - вместе с пассажирами - мелко-мелко подрагивают. Зубы - время от времени - начинают выбивать ритмичную дробь.... В-третьих, из иллюминатора практически ничего не видно. Плоскость крыла, покрытая изысканной паутиной ржавчины, да большой серый веер, образованный лопастями винта двигателя...".
   Лишь когда самолёт, плавно заходя на посадку, завалился вправо, ему удалось высмотреть внизу широкую зеркальную полосу, отливавшую старинным благородным серебром.
   - Очень красиво! - восторженно объявил пассажир, сидящий в соседнем кресле. - Это, надо думать, Подкаменная Тунгуска. То есть, знаменитая Угрюм-река.
   - Нет, ребята, Угрюм-река - это Нижняя Тунгуска, - возразил рослый бородач с заднего ряда. - А Подкаменная Тунгуска именуется по-местному - "Чулакан". Или же - "Катанга", если дело касается её верховий...
   Посадка - по степени тряски - многократно превзошла взлёт.
   "Следовательно, состояние лётного поля в Варнаваре гораздо хуже, чем в Красноярске", - болезненно морщась, предположил Лёха. - "Чёрт, кишки, похоже, завязались в уродливый морской узел. Больно, блин горелый! Об обеде с ужином, скорее всего, придётся позабыть..."
   Самолёт, наконец-таки, замер.
   - Слава тебе, Господи, - чуть слышно пробормотал бородатый пассажир с заднего ряда. - Думал, что всё. Помираю. Типа - трындец нашей деревушке многострадальной...
   - Попрошу на выход, господа и дамы! - в узком проходе между рядов пассажирских кресел появилась краснощёкая стюардесса средних лет. - Торопимся, уважаемые. Торопимся! Не спим и сопли не жуём! Не забываем носильные вещи...
   - Дай отдышаться, сестричка, - взмолился бородач. - Мутим меня чего-то. И в висках колет.
   - Захирел российский народец. Обмельчал, - возмутилась краснощёкая деваха. - На выход проходим! Кому сказано, блин? Сибирский чистый воздух, он очень целебный и полезный. Даже покойникам помогает. В смысле, иногда...
   - Чем же он им помогает? - поинтересовался Лёха.
   - Тебе, приезжий белобрысый ухарь, этого не понять, - прозвучал неожиданный ответ. - Просто поверь мне на слово.... Подъём, слабосильные! На выход!
   Жизнерадостная тётенька не соврала. Несколько раз вздохнув полной грудью, Лёха осознал, что голова прояснилась, да и запутанный морской узел из кишок - в животе - слегка ослаб.
   - Необычайно-приятный воздух, - подтвердил бородач. - Пахнет колодезной водой, полевым разнотравьем и - чуть-чуть - ванилью...
  
   Было достаточно тепло - на уровне плюс двадцати двух-трёх градусов. Лёгкий восточный ветерок приятно обдувал разгорячённое лицо. Солнце было скрыто за белыми, неправдоподобно-пухлыми кучевыми облаками.
   Возле неказистого бревенчатого барака, являвшегося местным "залом ожидания", стоял низенький очкастый дяденька, облачённый в мятый светло-коричневый костюм, со смешной старомодной шляпой на голове. В ладони левой руки человечек крепко сжимал ручку потрёпанного чёрного портфеля, а в ладони правой - бурую квадратную картонку, на которой красным фломастером было начертано: - "Алексей Петров".
   "Крыса бюрократическая", - подумал Лёха и, вежливо улыбнувшись, сообщил:
   - Это я и есть, Алексей Петров.
   - Как я рад! - залебезил очкарик. - Рад приветствовать вас, господин Петров, на гостеприимной сибирской земле! - бросив на землю кусок бурого картона и вытянув вперёд узкую ладошку, представился: - Василий Васильевич Суздалев, директор Тунгусского заповедника.
   - Очень приятно, - заверил Лёха, осторожно отвечая на вялое директорское рукопожатие. - Польщён и тронут.
   - Да, я прямой потомок того самого Константина Суздалева, - неожиданно засмущался Василий Васильевич.
   - Ага. Конечно. Я именно это и имел в виду...
   - Действительно, это мой прапрадед, глава местной охотничьей артели, первым прибыл - в далёком 1908-ом году - на место падения легендарного Тунгусского метеорита. Не считая, конечно, диких эвенков и тунгусов.... Бледный вы очень, Алексей...м-м-м...
   - Просто - Алексей. Молод я ещё для отчества.
   - Как скажете. Бледный вы очень, Алексей. Не можется?
   - Такое впечатление, что в желудке - невесть откуда - образовалось парочка булыжников, - признался Лёха. - Тяжеленные такие, колючие.
   - Это всё из-за трудного перелёта. Понимаю, - заверил директор заповедника. - Поможем, не вопрос. Пройдёмте к лимузину...
   "Лимузин" оказался видавшим виды Уазиком.
   "Похоже, что наш очкарик не так и прост, как хочет казаться", - смекнул Лёха. - По крайней мере, с юмором дружит. Уже неплохо. Глядишь, и споёмся...
   Уазик, несуетливо переваливаясь на ухабах, неторопливо пылил по узкой просёлочной дороге, а Василий Васильевич, ловко вертя автомобильную баранку, увлечённо рассказывал:
   - Наш заповедник был организован совсем недавно, в 1996-ом году. Площадь его огромна, около трёхсот тысяч гектаров, а с деньгами туговато.... Конечно, кое-что мы, всё-таки, сделали. Во-первых, построили крепкую опорную базу здесь, в Ванаваре. Во-вторых, обустроили - уже непосредственно рядом с местом падения Тунгусского метеорита - ещё три полноценных туристических объекта: на западном склоне горы Стойкович, на левом берегу речки Хушмы и на кордоне "Пристань". Есть и другие интересные намётки, но финансовых средств катастрофически не хватает.... А тут ваш гениальный проект - "Снега-снега"! Константин Алексеевич обещал, что прибыль от его осуществления мы с вами будет делиться по-честному...
   "Все обещания Ёпрста надо делить на три. А ещё лучше - на четыре", - подумал Лёха. - "Мол, возьми в кассе - наличкой - миллионов пятнадцать.... Ага, конечно, с разбега. Да, не пригибаясь. Дали четыре двести семьдесят пять рублями, и совершенно дурацкими банковскими векселями - пятёрку. Правы были мудрые дядьки из телевизора - нашим Миром правит международная жидо-масонская гопота, объединившаяся в тайный союз. То бишь, в Ложу. Мать их всех.... Говорят, что - независимо от нас - существуют различные параллельные Миры. Интересно, а кто правит-царствует в них?".
   Машина въехала на территорию посёлка. По сторонам замелькали низенькие, обшарпанные и непрезентабельные домишки. Напротив каждого неказистого строения - вдоль обочин дороги - возвышались длинные поленницы дров.
   - Большая деревня, - заметил Лёха.
   - Большой посёлок, - поправил Василий Васильевич. - Сейчас здесь проживают более четырёх тысяч человек. Есть несколько магазинов, забегаловок, школа, поликлиника, больница, дом престарелых. Столица Тунгусско-Чунского района, короче говоря. Чуня - это речка такая.
   - А, что это за странное названье - "Ванавара"? И почему дрова сложены вдоль дороги?
   - В незапамятные времена здесь, на берегу Нижней Тунгуски, располагалось большое родовое стойбище эвенков. Потом - лет так триста пятьдесят тому назад - сюда пришли двое русских переселенцев. Муж и жена. Иван и Варвара. Эвенки тут же переделали их имена на свой туземный лад: Ваня - Вана, Варя - Вара. Вот, и получилось - Ванавара.... Дрова? Местное население - законченные и идейные лентяи. Без серьёзной нужды и пальцем не шевельнут. А, что вы хотели? Эвенки, тунгусы, метисы. Русские? В основном - потомственные охотники и бывшие зеки.... Дрова привезли по дороге, рядом с ней и вывалили. Здесь же их распилили и покололи. Куда-то перетаскивать? А, собственно, зачем? Строить специальные сараи-дровяники? Не смешите, право...
   - Украсть же могут, - хмыкнул Лёха.
   - Украсть? Дрова? - искренне удивился директор заповедника. - Нет, полностью исключено.
   - Почему?
   - Это же Сибирь-матушка. Если охотника застукают за проверкой чужих капканов, то сами, наверное, понимаете, что будет. Мол, тайга - закон, медведь - хозяин. Данный принцип и на бытовые моменты постепенно перенёсся.... Колотые дрова воровать у соседа? Не, себе дороже.... Понятное дело, что самосуд в посёлке не практикуется. Мол, зачем? Мы же приличные и цивилизованные люди. Но можно - ненароком - и в тайге столкнуться. Нос к носу.... Понимаете, Алексей, о чём я толкую?
   - Понимаю, - подтвердил Лёха. - Есть высший суд. Суд - таёжный. Медведь - прокурор. Рыжая белочка - адвокат.
   - Во-во, и я о том же...
   - Чем занимаются местные честные идальго и их благородные жёны?
   - Охотой, рыбалкой, сбором грибов и ягод. Если без устали "шустрить", то можно и себя прокормить, и семью, и любовницу.... С октября по апрель охотники расходятся по закреплённым за ними участкам. Для себя добывают лося и дикого северного оленя. Соболя, куницу и белку - на продажу.... Рыбачат, понятное дело, круглый год. Хариус, ленок, щука, сорожка, окунь, немного тайменя. Основные грибы - рыжики и белые грузди. Ягода - голубика, брусника, клюква, чёрная и красная (дикая), сморода.... Ну, и огородничество знатно развито в Ванаваре. Каждая тутошняя семья одной только картошки по пятнадцать-двадцать мешков выращивает.... Раньше - недалеко от посёлка - функционировал прииск "Хрустальный", где добывали исландский шпат. Камушек такой, применяемый в разнообразных оптических приборах. Работа, какая-никакая. Давно это было, до Перестройки...
   Машина, устало хрюкнув, остановилась около солидного двухэтажного здания, обшитого светло-коричневым сайдингом.
   - Прибыли! - объявил Василий Васильевич. - Это она и есть, центральная усадьба государственного заповедника "Тунгусский". За домом находится большой приусадебный участок - полноценный огород, клубничная плантация, ягодники, свинарник, крольчатник, коровник. Мы гостям предлагаем даже свежее козье молоко.... Сейчас я провожу вас в гостиничный номер. Устраивайтесь, отдыхайте, можете и душ принять. Поселковая дизельная энергетическая станция - по летнему времени - не работает. Но вода - пусть и слегка - нагревается на солнце в чёрном баке, установленном на крыше.... А минут через пятнадцать-двадцать спускайтесь в столовую.
   - Мне сейчас не до еды, - поморщился Лёха. - Извините, хлебосольный хозяин.
   - Будет - до еды, - заверил очкарик. - У меня имеется - на такой экстренный случай - волшебная целительная микстура...
  
   Одноместный номер произвёл на него самое положительное и благоприятное впечатление.
   - Сюда и иностранца не стыдно поселить, - признал Лёха. - Всё чистенько и крепко. Канализация и душ работают. Туалетная бумага, китайские дезодоранты. Просторная прихожая. Имеется даже встроенный в стену сейф.... Не, ребята, доморощенные бизнесмены, с сейфом - явный перебор. Извиняйте...".
   Достав из рюкзака дипломат с наличностью, он спустился вниз и, следуя указаниям Василия Васильевича, повернул по коридору направо.
   Столовая штаб-квартиры заповедника была обустроена и обставлена в лучших традициях русского классического гостеприимства, мол: - "Всё для вас, дорогие господа зарубежные туристы. Всё - для вас! Доставайте, родимые, доллары и евро...".
   "Стереотипы, мать их", - понимающе хмыкнул Лёха. - "Оленьи, медвежьи и кабаньи головы по стенам, старинные иконы - в золочёных рамах - по углам. Стены оббиты идеально-струганной вагонкой из лиственницы и кедра.... Какие узоры и оттенки! Здорово, действительно, жёлто-серо-зеленоватая лиственница сочетается с розово-бордовым кедром. Полы - примерно на восемьдесят процентов - застланы полосатыми домоткаными половичками. Два десятка внешне грубых, явно стилизованных столов. Такие же скамьи и табуреты.... Мило, ничего не скажешь. И пахнет здорово - утренней свежестью, сосновой стружкой и недавно выпеченным хлебом. Молодцы...".
   - Прошу вас, дорогой гость! - приветствовала его молоденькая черноволосая официантка. - Проходите в отдельный кабинет. Проходите. Будьте такими добренькими...
   "Однако!", - мысленно восхитился Лёха. - "Очень завлекательная юбочка! А под ней.... В смысле, из-под неё.... Как, интересно, надо правильно говорить? Короче говоря, ноги - просто обалдеть! И, вообще, облик у девицы характерный. Глаза - с лёгкой и ненавязчивой развратинкой. Натуральная Татьяна - из знаменитого романа "Угрюм-река". Бывает...".
   За цветастыми ситцевыми занавесками до пола обнаружился просторный эркер, посередине которого располагался прямоугольный, богато накрытый стол.
   "Сейчас меня стошнит", - подумал Лёха. - "И, пускай. Предупреждал же по-честному, мать их сибирскую...".
   - Танька, прекращай прожигать гостя похотливыми взглядами! - велел Василий Васильевич. - Наливай пиво! Человеку неможется, а она, шалава, только об одном и думает...
   - Чичаза, чичаза, - ловко управляясь с объёмной керамической баклагой, засуетилась черноволосая деваха. - Вот, пожалуйте. Угощайтесь!
   Пиво было очень ароматным и абсолютно чёрным.
   "Отменная штуковина!", - ставя на стол опустевшую пивную кружку, решил Лёха. - "Забористое, с лёгкой пикантной горчинкой. Божья благодать в чистом виде, если выражаться по сути...".
   - Ещё? - лукаво улыбнувшись, спросила Татьяна.
   - До краёв, красавица...
   Покончив со второй кружкой, Лёха поинтересовался:
   - Где же такое классное пиво производят?
   - По документам - в Братске, - старательно протирая бумажной салфеткой очки, сообщил Василий Васильевич.
   - По документам?
   - Ага. Так-то, по-настоящему, его варят у нас, в Ванаваре. По старинному рецепту восемнадцатого века. Ячмень, горох, лесной хмель, мёд, немного щавеля.... Легализоваться и получить официальную лицензию? Такая конкретная головная боль, доложу я вам. Да и взяток при этом надо раздать - без счёта. Проще нужные бумажки - за сущие копейки - купить. Кстати, и раньше так делали. И при царе, и при коммунистах.... Как, извините, поживают - в вашем городском желудке - колючие сибирские булыжники?
   - Спасибо. Полностью растворились. Без следа. Наоборот, аппетит потихоньку просыпается. Зверский.
   - Так закусывайте, не стесняйтесь.... Может, водочки?
   - Спасибо, но я - по пиву...
   - Танька, не спи! Наполняй гостю кружку!
   - Чичаза, чичаза...
   Стол поражал разнообразием. В том смысле, что разнообразием предложенных закусок.
   - Студень из рябчиков. Очень рекомендую. Ещё утром перепархивали по куруманнику, - тыкая толстым указательным пальцем, хлебосольно вещал Василий Васильевич. - Хариус горячего копчения. Малосольная икра тайменя. Варёная оленятина. Сохатина. Вяленый медвежий язык.... Угощайтесь!
   - Спасибо, - сыто икая, вежливо поблагодарил Лёха. - Благодарствуйте. Всё очень вкусно...
   - Танька, шалава, не спи! Наполняй гостю кружку!
   - Чичаза, чичаза...
   Минут через пятнадцать директор заповедника, загрустив, поделился сомнениями:
   - Понравится ли у нас иностранным телевизионщикам? Зимой здесь морозы лютуют. Температура воздуха опускается ниже пятидесяти градусов. Иногда даже термометры, не выдержав, лопаются.
   - Ерунда, - вяло обгладывая глухариное крыло, заверил Лёха. - Экзотики, как известно, много не бывает.... Кстати, а можно зимой добраться до места падения метеорита на снегоходах?
   - Запросто. От Ванавары до "Пристани" - по прямой - будет ровно шестьдесят шесть километров. По факту - около семидесяти пяти. Полтора часа пути. Если, конечно, ехать по натоптанной тропе.
   - Блеск! Это и будет первым этапом нашего реалити-шоу. Мол, кто доехал и - при этом - не окочурился, тот и продолжает игру.... Подайте-ка мне, милейший Василий Васильевич, тарелку с рябчиковым студнем. Пробу сниму. Уговорили...
   Вновь заколыхались цветастые занавески, и Татьяна, входя, торжественно объявила:
   - Сибирские пельмени! Господа, подвиньтесь, пожалуйста. Я на столе немного приберусь и миски расставлю.
   - Пельмени без водки - удел законченных параноиков, - снимая с мясистого носа бухгалтерские очки, выдал директор заповедника. - Так, по крайней мере, наш комбат любил говаривать.
   - Где служить довелось? - заинтересовался Лёха.
   - ВДВ. Псковская краснознамённая дивизия.
   - Уважаю. Бывал.... Наливай, браток!
   - Ну, за генерала Лебедя!
   - За - Лебедя! Пусть земля ему будет пухом! А на бездонном Небе пусть не забывают - регулярно - выдавать генералу парашют...
  
   "Не прост наш Васенька", - подумал Лёха. - "Ох, не прост, гнида сибирская. Глаза-то у мужичка характерные. Как любит в таких случаях говорить Сан Саныч Бушков: - "Холодные глаза несуетливого и матёрого убийцы". Ладно, учтём, братишка...".
  
  
   Глава восьмая
   Предчувствия
  
   - Остановись, Алекс, - попросила Ванда.
   - Не интересно?
   - Наоборот, очень интересно. Ты - прирождённый и умелый рассказчик. Можно слушать и слушать.... Ты никогда не задумывался о карьере писателя?
   - Задумывался, - признался Лёха. - Только.... Сперва времени не было. Дела всякие и разные. Игры рыцарей плаща и кинжала. Госпиталя, где приходилось зализывать благородные раны.... Потом, как выяснилось, началось победоносное и уверенное наступление Интернета. Бумажные книги нынче не в чести. Электронные? Пираты, суки алчные и ненасытные.... Извини, Графиня. Погорячился. Само вырвалось.... Короче говоря. Есть у меня верный и правильный друг. Ещё со старых добрых Времён. Вместе когда-то служили, на ливийско-алжирской границе. Так, вот. Он нынче стал писателем-фантастом. Пишет всякие и разные фантастические романы - о "попаданцах" в Прошлое, о параллельных Мирах. Блин....
   - И, какие у твоего друга успехи? - в серых глазах девушки вспыхнул - на краткий миг - заинтересованный огонёк. - Финансовые, я имею в виду?
   - Ниже плинтуса. Практически - под ноль. Зарабатывает - по факту - меньше, чем консьержка, дежурящая в моём подъезде.
   - Консьержка?
   - Незнакомое слово? Странно. Вроде французское, и не чуждое знати.... А почему ты остановила моё повествование?
   - Уже прошло больше часа, - ловко вытирая кухонным полотенцем вымытые тарелки, пояснила Ванда. - Значит, скоро нас разгонят по учебным аудиториям. А ты ещё хотел обсудить со мной некий важный вопрос. Жалко, конечно, что пришлось прервать тебя на таком интересном и завлекательном моменте.
   - Да, они попытались украсть у меня дипломат с наличностью, - ехидно улыбнулся Лёха. - Жулики сибирские! Ничего у них не вышло...
   - Я, собственно, не об этом.
   - О чём же тогда?
   - У тебя что-то было с этой развратной Татьяной? - серые глаза девушки заледенели, превратившись в две злые льдинки. - Ты с ней...м-м-м..., имел амурную связь? Что это мы строим такие непонимающие физиономии? Ну, с той, которая - "чичаза, чичаза"?
   - Дык...
   - Что - дык? Значит, было? Сволочь ты, Алекс.
   "Аристократка, блин", - запечалился Лёха. - "Нет, чтобы спросить, как все нормальные люди, мол: " Переспал ты с этой черноволосой шалавой? Или же нет?". Амурная связь, понимаешь...".
   Покаянно вздохнув, он пробормотал:
   - Я же не знал, что на этом Свете существуешь ты. В смысле, в параллельном Мире. Извини...
   - Бог простит. Если, конечно, посчитает нужным.... А, как быть с Актрисой? Она мне рассказывала - много и подробно - о твоей необузданной страстности.
   - Извини.
   - Бог простит. Если, конечно, не забудет - в суматохе важных и неотложных дел.
   - Я, собственно, по этому поводу и хотел поговорить с тобой, - смущённо замямлил Лёха. - Как раз, по этому...
   - По поводу - важных дел Господа нашего? Или же хочешь мне предложить...э-э-э.... Переспать с тобой? Как говорится у вас, грубых простолюдинов?
   - Нет. То есть, да.... В смысле....
   - Не жуй сопли зелёные, ухажёр белобрысый, - посоветовала Графиня. - Говори, как оно есть.
   Он и рассказал, немного смущаясь и запинаясь, о срочной (горящей, горячей?), вакансии. Мол, на далёких северных островах ждут, не дождутся крепкую семейную пару...
   - Это ты мне делаешь предложение? - слегка дрогнув голосом, уточнила Ванда.
   - Делаю.
   - Так и сделай его - по всей форме. Как полагается.
   - Графиня Ванда!
   - Я вас, эсквайр, слушаю очень внимательно.
   - Не сбивай меня, пожалуйста, - мягким - как детский пластилин - голосом попросил Лёха. - Пожалуйста...
   - Хорошо, не буду. Продолжай.
   - Я предлагаю тебе, бургундская графиня, свою крепкую мужскую руку и верное сердце. Всерьёз и навсегда.
   - Навсегда? - задумалась Ванда. - А почему ты мне - всё это бесценное богатство - предлагаешь? Заканчивается год, отведённый для обитания в "Чистилище"? Не хочется - отправляться "в расход"?
   - Это здесь не причём. Просто я.... Просто...
   - Ну, и? Смелее, отважный кавалер. Смелее!
   - Я - тебя - люблю, - размеренно произнёс Лёха. - Очень, очень, очень, - после короткой паузы добавил: - Гадом буду. Сукой последней.
   - Даже так? - удивилась девушка. - Ладно, поверю.... А за что ты, белобрысый жених, меня любишь?
   - За серые загадочные глаза. Которые - как вода в знакомом роднике, за околицей.
   - Ещё - за что?
   - За карминные губы. Маленькие и нежные - до безумия.
   - Ещё?
   - За длинные и стройные ноги.
   - Остановитесь, идальго, - притворно нахмурилась Ванда. - Нам, потомственным графиням, не полагается выслушивать такие пошлости.
   - А, что полагается?
   - Ну, не знаю. Можешь какую-либо серенаду спеть. Желательно - слезливую. Сонет, к примеру, зачитать.... Слабо?
   - Без вопросов, - улыбнулся Лёха. - Слушай:
  
   Что-то - вдруг - царапнуло сердце.
   Нет, и не больно вовсе.
   Словно - мягкой лапой котёнка,
   Словно бы речным ветерком - по лицу.
   Осень...
  
   Что же дальше? Да, ничего, наверное.
   А, быть может, всё изменится - полностью...
   Пойду, прогуляюсь немного - по грустным улицам.
   Куплю у метро крошечного котёнка, и подарю его - тебе,
   Над пропастью...
  
   Пошёл, купил, смешной такой, рыженький...
   А тебя уже нет, сказали, что ты - далеко.
   Вышла замуж - за какого-то прохиндея - и уехала с ним в Америку.
   - Бывает, пошли домой, хозяин, - жалобно мяукнул котёнок. - Я выпью молока, ты - пива...
   - Легко!
  
   - Красиво, конечно, - по-доброму улыбнулась Ванда. - Но, причём же здесь - я?
   - Ты - он и есть.
   - Кто - он?
   - Маленький рыжий котёнок. В данном случае - светленький такой котёнок. Очень симпатичный и миленький.... Так - как? Мы летим на дальние заполярные острова?
  
   Рядом зазвучали чьи-то голоса.
   "Отголоски чьего-то разговора", - подумал Лёха. - "Доброго такого. Семейного. Типа - о любви и о ближайшем Будущем. Даже лёгкие завидки берут...".
   - Завидно слегка, - подтвердила Ванда. - Завидно....
   Мимо них, неся за ручки тяжёлый чугунный котёл, прошли Хан и высокий Ангел в чёрном шлеме-маске.
   - "Шестьдесят девять" - отличная вещь, рекомендую, - якобы между делом пробурчал Хан.
   - С незамедлительным переходом в позицию - "Трепетная лань, застигнутая молодым охотником за поеданием огородной капусты", - смешливо выдал Ангел. - Очень молодым и очень рьяным охотником - застигнутая...
   - Да, уж, - важно подтвердил Хан. - Рьяность - в этом деле - является решающим фактором. Выражаясь местным научным языком...
   - Если надо, то и языком, - дурашливо хмыкнул Ангел. - Ежели приспичит...
   Весёла парочка - вместе с массивным чугунным котлом - скрылась за ближайшей дверью.
   - Что думаешь по этому поводу? - спросил Лёха.
   - Ничего не думаю, - сварливо откликнулась Графиня. - Причём здесь - трепетная лань и чёй-то там язык? А "шестьдесят шесть"? Кто мне объяснит? Бред горячечный.
   - Это точно. Бред.... Что такое случилось с Ханом? Словно подменили человека...
   - У Ланы срок заканчивается. Месяц всего остался.
   - Объясни, пожалуйста.
   - Мне матушка настоятельница рассказала. Лане выдали разрешение - на рождение ребёночка. В этом Мире так заведено. Мол, в течение года может родить. То есть - для начала - зачать. Но что-то у Ланы не заладилось. Не знаю.... Никак не могла выбрать достойного кандидата - на роль отца будущего ребёнка. А потом решила воспользоваться специализированной компьютерной программой. Вот, компьютер ей и указал на Хана.
   - Хитрая компьютерная программа? - заинтересовался Лёха. - Неплохо было бы - воспользоваться.
   - Уже, - улыбнулась Ванда. - За кого ты меня принимаешь?
   - За потомственную бургундскую графиню.
   - Правильно.
   - И, что тебе сообщила программа?
   - Не скажу.
   - Почему?
   - Потому. Графиня я - или как? Мы, потомственные аристократки, обязаны быть...м-м-м...
   - Взбалмошными, загадочными и непредсказуемыми, - подсказал Лёха.
   - Ага, так оно и есть.
   - Замуж-то пойдёшь за меня?
   - Я подумаю, - лукаво прищурилась девушка.
   - Епископ Альберт советует поторопиться.
   - Бургундским графиням не полагается - принимать скоропалительные решения.
   - Я понимаю. Но...
   - Никаких - "но"! Сказано - подумаю?
   - Сказано.
   - Вот, и жди, бродяга.
   - Белобрысый бродяга.
   - Белобрысый и симпатичный бродяга.
   - Может, поцелуемся? - потупив взгляд, предложил Лёха. - Раз я такой симпатичный? Типа, как жених с невестой?
   - Не знаю, право. Такое неожиданное и неординарное предложение...
   - А, всё-таки?
   - Можно, конечно, попробовать...
   - Попробуем?
   - Пожалуй...
   Поцелуй длился и длился, грозя - ненароком - перерасти в нечто большее.
   "Что происходит со мной?", - забеспокоился Лёха. - "Голова кружится. И, вообще.... Никогда такого не было. Никогда? Вру, было один раз. Кажется, в восьмом классе.... Господи! Если ты, конечно, есть. Помоги остановиться! Не вводи в искушение раба своего недостойного...".
   Упершись острыми кулачками ему в грудь, Ванда, неловко отстраняясь, пробормотала:
   - Извини...
   - Тебе понравилось? - хрипло спросил Лёха.
   - Не знаю, извини. Я первый раз целовалась с мужчиной.
   Она не соврала. В еврейском гетто было не принято - целовать женщин. Их было принято - пользовать, презрительно - при этом - сплёвывая в сторону.
   "Какое-такое - гетто?", - мысленно удивилась Ванда. - "Не знаю ничего про это. И знать, если честно, не хочу.... Еврейская девушка Рива? Кто это? Не имею чести - быть знакомой. Как, впрочем, и со всеми евреями этой планеты.... Поцелуй? Это - да. Мне понравилось. Очень...".
   - Мне очень понравилось, - помявшись, признался Лёха. - Может, по второму кругу?
   - Не знаю, право. Всё произошло так неожиданно.... Ой, что это? - указывая тоненьким пальчиком направо, забеспокоилась Ванда. - Светом так и пышет...
   Они, крепко взявшись за руки, подошли к прямоугольному, давно немытому окну.
   - Как красиво! - воскликнула непосредственная Ванда. - Облака светятся! Светятся.... Милый, а почему ты так напрягся? Словно бы - заледенел?
   - Предчувствия одолевают, - признался Лёха. - Нехорошие такие. Пакостные.
   - Есть такое дело. Матушка-настоятельница тоже говорит про них. Про предчувствия. Мол, грядёт Конец Света.... Это - про метеорит?
   - Про астероид.
   - Он, действительно, падает? По-настоящему?
   - Падает.
   - И, что будет? Ну, когда он упадёт?
   - Не знаю. Поэтому и рекомендую - пожениться в срочном порядке.
   - Я подумаю, белобрысый эсквайр, над твоим предложением. Как и полагается - благородным графиням.
   - Надеюсь, над заманчивым предложением?
   - В меру - заманчивым, эсквайр.
   - Симпатичный эсквайр?
   - Безусловно.
   - Я рад.
   - А, уж, как я рада.... А про "шестьдесят девять" потом расскажешь?
   - Обязательно. И расскажу. И покажу...
  
   Через раскрытые ворота на территорию "Чистилища" - один за другим - въехали три тёмно-зелёных автобуса. С лязгом - синхронно - распахнулись двери, и на гравий плаца принялись выпрыгивать Ангелы, облачённые в светло-серые комбинезоны.
   "Все бойцы - как один - темнокожие", - машинально отметил Лёха. - "Подтянутые, уверенные в себе.... Стоп. Это же Варвар и его друзья-приятели..."
   - Похоже, что предчувствия - насквозь негативные и тревожные - начинают сбываться, - прошептала Ванда. - Давай, ещё немного поцелуемся? Мне очень надо...
  
  
   Глава девятая
   Ванда. Ретроспектива 04. Полезные разговоры.
  
   - Какая же ты, Рива, дура, - возмутилась Актриса. - Набитая и законченная.
   - Меня зовут - Ванда.
   - Какая же ты, Ванда, дура. Набитая и законченная.
   - Почему - дура?
   - Ну, не знаю точно, - задумалась Актриса. - Может, от природы. Типа - в бабушку пошла.
   - Сейчас всю физию расцарапаю. До крови.
   - Ну-ну, расцарапала одна такая. Не смеши. Многие пытались. Но ничего у них не получилось.
   - В кемеровском борделе? - уточнила Ванда.
   - И до этого. И после.... А чего это, подруга, ты обижаешься? Святую Мадонну строя из себя? Это Мадонна занималась с поселковым старостой оральным сексом? А с инспекторов "по нравственности" - анальным?
   - Это не честно.
   - Не честно - что? Оральным? Или же - анальным?
   - Я.... Я - не знаю....
   - Удобная позиция, - презрительно фыркнула Мэри. - Ты ещё скажи, что ни разу оргазма не испытывала.
   - Ни разу. Даже и не знаю, что это такое.
   - И бабушка не рассказывала? Чего молчим? Типа - на ночь не рассказывала? Чтобы - трепетной девочке - лучше спалось?
   - Не рассказывала.
   - Ну, и дура.
   - Моя бабушка?
   - И она тоже.
   - Сволочь!
   - Очень приятно познакомится. Меня зовут - Мэри...
  
   Они пару минут помолчали.
   - Дура ты, - вздохнув, пошла по второму кругу Мэри. - Учишь тебя, учишь. Дуру еврейскую набитую. И всё без толку.
   - Учи. Я же сама попросила. Значит, мне надо.
   - Для чего - надо?
   - Хочу быть счастливой. Вопреки всему и вся.
   - Молодец, конечно. Упрямая.
   - Упрямая, - согласилась Ванда. - В бабушку пошла.
   - В ведьму?
   - Наверное. А, что? Нельзя?
   - Можно. Только странно.
   - Странно - что?
   - Странно, что мудрая и прозорливая старушка тебе, дуре, ничего толком не объяснила - относительно мужчин.
   - А, можно, в двух словах? Коротко и сжато?
   - Можно, - насмешливо вздохнула Мэри. - Отношение с мужчинами - это сладко. Поняла, дура?
   - Нет, извини.
   - Да, тяжёлый случай. Хронический.
   - Они же все - поголовно - сволочи. Грубые и похотливые.
   - Что есть, то есть.
   - А ты говоришь, мол, сладко...
   - Сладко.
   - Дура ты, Актриса.
   - Дура, - согласилась Мэри. - Но - при этом - Актриса.
   - Это так важно?
   - Очень. Только "актрисам" - иногда - даруется счастье. Призрачное, но, всё же, счастье. Поняла, дура?
   - Набитая дура.
   - Набитая и грязная еврейская дура.
   - Бывает....
  
   Они ещё немного помолчали.
   - Значит, тебе Лёха Петров понравился? - уточнила Мэри.
   - Очень. Увидала его, а девичье сердечко заколотилось: - "Тук-тук-тук". Не знала, что так бывает.
   - Бывает. Иногда. Тебе, подруга, повезло.
   - В чём - повезло? Где?
   - Сердечко забилось-заколотилось?
   - Забилось, - подтвердила Ванда. - Никогда не думала, что так бывает.
   - Бывает. Иногда. Значит - повезло.
   - И, что теперь делать?
   - Взять его, родимого. Взять и никому не отдавать. Узурпировать. Захватить. Похитить. Навсегда.
   - Легко сказать - похитить. Вон он какой. Красивый и высокий. А, я?
   - И ты - красивая и высокая, - заверила Мэри. - Очень красивая и очень высокая. Целый метр и шестьдесят пять сантиметров. Выше, просто-напросто, не бывает.... Чего загрустила, графиня бургундская? С каких капустных пирожков?
   - Не знаю. Как к нему подступиться? Подумает ещё, что я легкомысленная и развратная шалава. Оттолкнёт...
   - Правильно. Не надо к нему подступаться. Пусть сам побегает за тобой - как оголодавший Бобик за сладкой мозговой косточкой. Надо только главное помнить.
   - Что - главное?
   - Ты - бургундская графиня. Потомственная, гордая, непредсказуемая и капризная. Уяснила?
   - Вроде бы.
   - Так не пойдёт. Кто - ты?
   - Бургундская графиня, - пробормотала Ванда. - Потомственная, гордая, непредсказуемая и капризная.
   - Молодец. Послезавтра у нас пятнадцатое декабря?
   - Пятнадцатое.
   - Пойдёшь на очередное собрание переселенцев вместо меня. Окучивай белобрысого Лёху - сколько хочешь. То бишь, до полной и окончательной победы.
   - А, ты?
   - Я? Отбываю в фамильную вотчину своего епископа. Наследника ему буду рожать. Долгожданного.
   - А...
   - Знаешь, я его, по большому счёту, люблю. Хороший человек. Думающий и несуетливый. По нашему Миру - это не мало. Да и по всем прочим Мирам.
   - Мы больше никогда не увидимся?
   - Кто тебе сказал такую глупость? - усмехнулась Мэри. - Увидимся. Не в этом Мире, так в другом.
   - Как это?
   - Потом спросишь у Алексея. Когда его завоюешь и приручишь, понятное дело. Он у нас философ-самоучка. Всё объяснит и разложит по полочкам.
   - А, как его завоевать?
   - Забудь - своё Прошлое. Забудь навсегда и всерьёз. Не было - никогда и нигде - еврейского гетто. И девушки Ривы не было. И поселкового старосты..... Есть - только бургундская графиня Ванда. Своенравная, загадочная, непредсказуемая и капризная.... Ну, почему молчишь?
   - А как быть с...
   - С природной девственностью?
   - Ага. Графиня, как-никак. Причём, замужем не бывавшая. Неловко как-то получается.
   - Неловко. Согласна.... Отдавайся - первый раз - суженному, только когда он, родимый, будет пьян в стельку. То бишь, сперва напои его "в зюзю" и только после этого отдавайся. Ничего хитрого. Справишься. Ну, и вопи при этом - якобы от боли.
   - Не честно это.
   - А быть несчастной - честно? Не пори, подруга, ерунды.
   - Ещё одно, - засмущалась Ванда. - Про технологию процесса. Я же ничего толком не знаю...
   - И это - правильно, - насмешливо улыбнулась Мэри. - Бургундская молоденькая графиня и не должна быть сексуально-обученной. Чай, не проститутка кемеровская. Наоборот, мужу приятно будет - всему обучить. Типа - лично. Зачёты принять, экзамены, курсовые работы.... Ну, и скромницу строй из себя. Только старательно и без перебора. Мол, руки наглые убрал, простолюдин хренов...
   - Постараюсь. Но...
   - Не уверена в себе?
   - Не уверена, - призналась Ванда. - Вижу его, и всё.... Голова кружится. И, вообще...
   - Понятное дело. Завидую. Действуй, подруга. Как говорится - каждый является кузнецом своего личного счастья. Каждый.... Кто ты? Отвечай!
   - Ванда. Бургундская графиня. Гордая, неприступная и чуть-чуть капризная...
  
  
   Глава десятая
   Предчувствия его не обманули
  
   Наступило утро. Хмурое, молчаливое, тревожное. Не предвещавшее ничего хорошего.
   - Подъём! - пробегая между рядами нар, истошно завопил дежурный Ангел. - Поторапливаемся, переселенцы! Подъём! Всех опоздавших на построение ждёт карцер! Поторапливаемся!
   - Что это с ними? - с верхней койки свесилась лохматая голова Хана. - Суетятся, понимаешь. Давно такого не было.
   - Последний раз Ангелы так шустрили, когда раздолбай Ковбой ударился в побег, - сладко зевая, подтвердил Лёха.
   - То бишь, надо ожидать всяческих неприятностей?
   - Однозначно.
   Неприятностей долго ждать не пришлось. На утреннем построении за спиной старшего Ангела встали Лана, Варвар и ещё один боец их третьего мужского барака - здоровенный двухметровый мулат с устрашающим кривым шрамом на лиловой физиономии.
   - Второго чёрненького кличут - "Баклажаном", - тихонько шепнул Хан. - Редкостная сволочь и тварь.
   Старший Ангел объявил:
   - К планете приближается гигантский астероид. Когда он упадёт? Недели через две. Может, через три.
   - А куда шмякнется? - спросил Лёха.
   - Разговорчики в строю! - начальственно рыкнул Варвар.
   - Есть, разговорчики!
   - Что? В карцере, мерзавца, сгною! Всю душу выну и высушу...
   - Отставить! - прикрикнул старший Ангел. - Успеете ещё пообщаться и вволю поспорить.... Итак, место будущего падения астероида пока неизвестно. Однако нами получен строгий приказ - перебросить половину списочного состава Ангелов на...м-м-м, на другой объект. Поэтому к охранным мероприятиям, проводимым в "Чистилище", будут привлечены наиболее сознательные индивидуумы из числа переселенцев.... Что ещё за смешки, мать вашу? Да, наиболее сознательные и лояльные. Им присваиваются высокие звания - "помощники Ангелов". Старшим помощником назначается - переселенец Варвар.
   - Почему именно Варвар? - поинтересовался любопытный Хан.
   - Отставить - вопросы! Потому, что переселенец Варвар обладает
   колоссальным опытом. В том числе, опытом по эффективному управлению широкими народными массами...
   "Обладает. Кто бы спорил", - мысленно признал Лёха. - "Как никак, бывший Президент Соединённых Штатов Америки. Вернее, Чёрных Соединённых Мусульманских Штатов Америки.... Варвару и его парням даже выдали по лазерному пистолету. Только по маленькому. В два раза меньшему по размерам, чем у Ангелов. Скорее всего, эти "пушки" не бьют на поражение, а могут лишь качественно "отключать" непослушных переселенцев, превращая их - на некоторое время - в покорных и милых идиотов. На Ангелов же, надо думать, эти лучи, и вовсе, не действуют.... А я Варвара считал за верного и надёжного товарища. Мы же с ним вместе обсуждали подробные планы по весеннему побегу. Что теперь ожидать от него? Загадка. Многие люди - при крутой смене общественного статуса - меняются самым кардинальным и непредсказуемым образом. Многократно проверено...".
   По завершению утренней зарядки, Варвар велел:
   - Всем обормотам и обормоткам проследовать на завтрак! Всем, кроме переселенцев Хана и Лёхи.
   - Переселенец Хан тоже отправляется на завтрак, - небрежно положив ладошку на чёрную кобуру, вмешалась Лана. - Я сказала. Не спорить, старший помощник!
   - Есть, не спорить, - недовольным голосом откликнулся Варвар.
   - Есть, на завтрак! - весело хмыкнул Хан, после чего успокаивающе подмигнул Лёхе, мол: - "Крепись братишка! Не сдавайся!".
   - Постараюсь, - пообещал Лёха. - Не впервой...
  
   Варвар и Баклажан отвёли его за старую водонапорную башню.
   - Типа, здесь разговоры не прослушиваются? - предположил Лёха.
   - Это точно, - Баклажан продемонстрировал прямоугольную чёрную коробочку, в торце которой горела крохотная зелёная лампочка.
   - Знатно вас экипировали. За какие, пардон, заслуги? Чем, орлы, вызвано такое неслыханное высокое доверие?
   - Мы сами, приятель, ничего не понимаем, - смачно сплюнув в сторону, признался Варвар. - Очевидно, у Ангелов нет другого выхода. На построении сказали, мол, половина списочного состава Ангелов будет переброшена на другой объект. Но это - не вся правда. Сегодня будет переброшена половина. На днях - остальные, включая всех преподавателей. Здесь - до отдельного приказа - останется только старший Ангел и эта непредсказуемая и взбалмошная девка по имени Лана.... У неё с вашим Ханом - серьёзно?
   - Серьёзней не бывает. Хочешь, чтобы Хан отобрал-изъял у неё полноценный лазерный пистолет? Бунт, пользуясь мутной ситуацией, будем поднимать?
   - В том-то и дело, что нет. Всё с точностью, но, наоборот.
   - Я брежу? - искренне удивился Лёха. - Ты, бывший мусульманский Президент, продался местным Ангелам? С потрохами?
   - Поосторожней с терминами, - попросил Варвар. - Можешь нарваться, приятель...
   - Парализуем лучом из пестика, а потом глотку перегрызём, - мерзко хихикнув, пообещал Баклажан. - Или черепушку проломим тяжёлым камушком.
   - У меня есть охранный жетон.
   - Запихай его, браток, в собственную задницу. Кстати, епископ, который к тебе так благоволит, тоже на днях смоется - в спокойные края. Следовательно, и его железка утратит свою защитную функцию.
   - Так, что вам, верные помощники безгрешных Ангелов, понадобилось от меня? - разозлился Лёха. - Ходите вокруг да около. Угрожаете, мать вашу черномазую...
   - Прекращай выражаться, - криво усмехнулся Баклажан. - Добром просим. Пока - по-хорошему.
   - Ладно, не буду. Чего надо? Излагайте.
   - Надо, чтобы ты, бродяга беспокойный, вёл себя тише воды и ниже травы, - пояснил Варвар. - Никаких заумных глупостей. И переселенческий народ смущать - пространными разговорами о сладкой свободе - не стоит. Уяснил?
   - Уяснил.... Значит, решили стать верными цепными псами? Что же вам такого - волшебного и соблазнительного - наобещал епископ?
   - Чего надо, того и пообещал. Не твоё, смерд, дело.
   - Переход на шестой уровень?
   - Бери выше. Сразу на восьмой.
   - А это что ещё за хрень? - удивился Лёха. - Я слышал только про семь уровней.
   - Восьмой уровень позволяет - прошедшему его - жить в крупных городах этого Мира, - заважничал Варвар. - И даже в столичном Риме. Просекаешь, дурилка картонная?
   - Просекаю.
   - Игра стоит свеч?
   - Стоит. Чего, уж, там.
   - Будешь вести себя прилично?
   - Вы меня держите за последнего дурака? - презрительно поморщился Лёха. - Ситуация прозрачная - до полной невозможности.
   - Поясни, браток. Будь так добр, - хищно оскалился Баклажан. - Про прозрачность невозможную.
   - Да, пожалуйста.... Какой смысл дёргаться - до падения астероида? Правильно, абсолютно никакого. Вот, дождёмся, сориентируемся. Тогда и определимся с телодвижениями.... А, вдруг, астероид грохнется прямо на ваш хвалёный Рим? Вдруг, после его падения начнутся всякие природные катаклизмы?
   - Какие, например?
   - Извержения вулканов, цунами, торнадо, землетрясения, Ледниковый период, очередной Всемирный потоп....Продолжить перечень?
   - Тьфу-тьфу-тьфу! - принялся отчаянно плеваться через левое плечо Баклажан. - Сглазишь ещё, не дай Бог. Сука белобрысая и говорливая...
   - Значит, окончательно договорились? - резюмировал Варвар. - До падения астероида - никаких фокусов?
   - Договорились. Обойдусь без фокусов. Если, конечно, не возникнет разных обстоятельств.
   - Каких ещё обстоятельств?
   - Форс-мажорных и пиковых, ясная табачная лавочка.... Тьфу-тьфу-тьфу!
   - Ещё одно.
   - Слушаю.
   - Я - отныне и надолго - являюсь боссом, - торжественно объявил Варвар. - Единственным и полноправным. Поэтому требую - от всех переселенцев и переселенок - беспрекословного подчинения. Всяким бунтовщикам и разгильдяям пощады не будет.... Повторяю, требую - беспрекословного подчинения! Так всем и передай. И девочкам и мальчикам. От всех требую - безусловного и однозначного повиновения!
   - Передам. Не вопрос...
  
   Над "Чистилищем" повисла серая аура тревожного беспокойства. Повисла - это как? Трудно объяснить однозначно. Одни обитатели фильтрационного лагеря подобрались, став бесконечно-серьёзными. Другие, наоборот, погрузились в растерянную задумчивость.
   Вот, и пожилой Ангел-преподаватель католических псалмов был сам на себя не похож.
   "Строгий же такой дяденька. Стопроцентный фанатик, так его и растак. А туда же", - мысленно удивился Лёха. - "Хан, путая слова и строфы, всё - напрочь - перевирает, а Ангелу хоть бы хны. Сидит себе и безучастно смотрит в окошко. Да, плохи дела. Если даже религиозные фанатики превращаются в равнодушных истуканов, значит - труба дело...".
   Обнаглевший Хан - противным и равнодушным голосом - затянул свою любимую степную песенку:
  
   Рассвет опять - застанет нас в дороге.
   Камни и скалы. Да чьего-то коня - жалобный хрип.
   Солнце взошло. На Небесах - проснулись Боги.
   Они не дождутся - наших раболепных молитв...
  
   Раздались приглушённые смешки.
   - Что такое? - выходя из задумчивости, спросил Ангел. - Вы, переселенец, опять не выучили текста?
   - Выучил, - передано тараща на преподавателя узкие чёрные глазёнки, заверил Хан. - Вот, пожалуйста.... Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа и против Помазанника Его. Расторгнем узы их, и свергнем с себя оковы их. Живущий на небесах посмеётся, Господь поругается им...
   "Сегодня Хан в ударе", - одобрил Лёха. - "Ну, оно и понятно. Дорвался, степной необузданный дикарь, до горячего женского тела. Теперь ему и сам чёрт - не брат...".
   - Достаточно, переселенец, - печально вздохнул Ангел. - Сегодня вы меня порадовали. Воистину - восстают цари земные, и князья совещаются против него. Воистину...
  
   Естественно, что посудомоечную машину - в преддверии предстоящего падения астероида - никто так и не удосужился отремонтировать.
   - Попрошу вчерашних добровольцев - и сегодня - проявить мирскую сознательность, - по завершению обеда обратился к переселенцам старший Ангел. - Благие дела не должны быть одиночными. Постоянство, братья и сёстры мои во Христе, является высшей добродетелью...
   Подойдя к знакомой металлической мойке, он открыл краны и обеспокоенно завертел головой по сторонам.
   "Странно. Куда же подевалась Ванда?", - засомневался Лёха. - "Была же на обеде. Сидела на своём обычном месте, кушала с аппетитом, даже парочку воздушных поцелуев послала. Странно...".
- Что ты здесь делаешь? - удивился проходивший мимо Хан.
   - А где - по-твоему - я должен быть?
   - В заброшенном швейном цеху. Мне Графиня сказала, что пошла на свидание с тобой. Мол, только что получила записку.... Эй, брат, ты куда?
   Вскинув вверх руку, в ладони которой был зажат охранный светло-жёлтый жетон, он бежал по двору, а в голове навязчиво шелестел тревожный внутренний голос: - "Лишь бы успеть. Лишь бы.... Стой, братец, стой! Не пори горячку! Они же, наверняка, у входа в мастерскую выставили часового. Типа - шестёрку на стрёме. Азбука всех записных негодяев...".
   Лёха, резко свернув за угол барака, побежал вдоль обшарпанной стены. Выглянув из-за угла, он чуть слышно прошептал:
   - Так и есть. Если побежал бы напрямик, то - сто процентов - нарвался бы. Как лох последний. То бишь, на парализующий луч лазера...
   Рядом с распахнутой дверью маячила светло-серая высокая фигура с чёрным пистолетом в ладони правой руки.
   - И пистолет чёрный, и морда охранника того же цвета. Один из приятелей Варвара, понятное дело. Хорошо ещё, что без защитного шлема-маски.... Вот, они и нарисовались, форс-мажорные обстоятельства. Следовательно, все утренние обязательства - по поводу отсутствия фокусов - аннулируются. Извините, братья-переселенцы. Сами нарвались...
   Он подобрал с земли подходящий по размерам булыжник, взвесил его в ладони и тщательно прицелился. До черномазого помощника Ангела, напряжённо-всматривающегося в сторону лагерного плаца, было метров пятнадцать-шестнадцать. Вполне комфортное и удобное расстояние. Но мало было просто оглушить часового. Это надо было сделать так, чтобы клиент - перед тем, как потерять сознание - не успел крикнуть. Или, к примеру, громко застонать.
   Бросок, чуть слышный "шмяк", светло-серое тело - вместе с чёрной физиономией, залитой ярко-алой кровью - медленно сползло по кирпичной стене швейной мастерской.
   "Не плохо, боец!", - похвалил сам себя Лёха. - "Не растерял полезных профессиональных навыков. Молодец!".
   Подбежав к двери, он поднял с земли чёрный пистолет и, направив его на неподвижное тело, надавил на спусковой крючок.
   - Ш-ш-ш, - чуть слышно пропел светло-голубой луч.
   "Мол, милых идиотов можно не опасаться", - мысленно перевёл Лёха. - "Ладно, продолжаем наши экзерсисы...".
   Бесшумно поднявшись на второй этаж, он замер рядом с приоткрытой дверью. За ней располагалось помещение, в котором переселенцы - ежемесячно - проводили рабочие совещания.
   - Что же ты, милочка, выёживаешься? - поинтересовался масленый голос Варвара. - Обслужи-ка нас по-быстрому, и все дела. Прояви, так сказать, покорность и лояльность, тебе потом за это непременно воздастся. Например, полноценным продуктовым пайком. Ведь, через сутки другие всё продовольствие перейдёт под мой личный контроль. Захочу - буду кормить. Захочу - не буду.... Опусти, милочка, табуретку. Не дури. Поставь её на место и снимай штанишки. И с себя, и с нас. Зачем время терять попусту? Твой белобрысый ухажёр? А мы ему ничего и не расскажем. Зачем, собственно? Правда, милочка, не расскажем?
   - Серый волк тебе - грязной твари - "милочка", - отозвался чуть подрагивающий голосок Ванды. - Пархатый, облезлый и бешеный. Его и пользуй, гнида черномазая.... А я - бургундская потомственная графиня. Гордая, непредсказуемая и своевольная...
   - Своевольная, говоришь? Ха-ха-ха.... Баклажан!
   - Ш-ш-ш-ш...
   "Ванде досталось лазерным лучом", - понял Лёха. - "Ладно, ничего страшного. Это не смертельно. Восстановится...".
   - Ерунда какая-то, - смущённо забормотал Баклажан. - На эту смазливую сучку луч, похоже, не действует.
   - Сам - сучка! Пёс фиолетовый! У меня бабушка ведьмой была. Жду двадцать секунд, после чего напущу на вас Проклятье "мужского бессилия". Время пошло.
   - Что будем делать, босс?
   - Придётся задействовать грубую физическую силу, - презрительно хмыкнул Варвар. - Посмотрим, как эта нежная аристократка справится с тремя здоровенными мужиками. Доигралась ты, Графинюшка. Доигралась, родная. Не выйти тебе отсюда живой. Потом, вволю натешившись, придётся придушить. Если, конечно, прощенья не вымолишь...
   "Луч не сработал из-за того, что бабушка Ванды была ведьмой?", - засомневался Лёха. - "Или же хитрые Ангелы подсунули бракованную и маломощную технику? С них, тихушников, станется. Не стоит, сосёнки смолистые, рисковать.... Придётся бить на поражение. Так оно вернее будет. Нынче нам не до слюнявых сантиментов...".
   - А-а-а! - отчаянно завизжала Ванда. - Не подходите, гады мерзкие! А-а-а! Помогите! На помощь!
   Спрятав пистолет в карман, Лёха распахнул дверь и, принимая боевую стойку, прыгнул вперёд.
   Рукопашный бой - на замкнутом пространстве и в профессиональном исполнении - вещь скоротечная. Особенно, если имеет место быть эффект внезапности. Это только в пошлых голливудских боевиках драка длится и длится, занимая собой чуть ли не четверть всего фильма. Мелькают кулаки и ноги, герои, не жалея сил и не ведая жалости, дубасят друг друга. Дубасят, падают, встают, дубасят, падают.... Далее - строго по кругу.
   Ерунда всё это - для тех, кто понимает, конечно. Десять-пятнадцать секунд, и всё кончено. Ну, максимум тридцать...
   Удар, удар, удар, пируэт, блок, удар, удар. Хрипы, хруст, болезненные стоны, тишина.
   "Честно говоря, особо и гордиться-то нечем", - выдохнув, мысленно признался Лёха. - "Бывший "грушник", отдавший шесть полновесных лет Конторе, замочил трёх штатских мужичков? Подумаешь. Не велика заслуга.... Все трое были здоровенными неграми? Это ничего не меняет. Ничего. В том смысле, что в большую мишень - и попадать гораздо легче.... Кстати, а Варвар-то, морда президентская, успел-таки ответить разок. Бровь, гадина, рассёк. Ладно, до свадьбы заживёт.... Что мы имеем на настоящий момент? Три однозначных трупа. Причём, у Баклажана из спины торчит чёрная рукоятка.... Заточка?".
   - Откуда ножичек? - осторожно обнимая худенькие женские плечи, спросил Лёха.
   - Актриса подарила на прощание, - пряча лицо у него на груди, ответила Ванда. - И, вообще, у нас в ге..., в графстве все благородные девушки умеют обращаться с холодным оружием. Мол, старинные благородные традиции.
   - Правильные традиции. Очень полезные.
   - И-и-и..., - зарыдала девушка. - Мамочка моя! И-и-и...
   - Начинается запоздалая истерика? Может, пощёчин надавать?
   - Не надо - пощёчин.... И-и-и...
   - А, поцеловать?
   - Целуй...
   "Крепкие нервы у девицы", - одобрил Лёха. - "А, как вы хотели? Потомственная бургундская графиня, как-никак. Благородная, гордая и отважная. Не каждому странствующему идальго - достаётся такая. Такая.... Слов нет - какая. Повезло мне. Несказанно - повезло...".
  
   Минуты через три-четыре Ванда успокоилась и, доверчиво заглядывая ему в глаза, спросила:
   - А, что мы теперь будем делать? Может, уйдём? Мол, пусть все думают, что злобные негры, поссорившись, сами поубивали друг друга?
   - Боюсь, ничего не получится, - возразил Лёха. - Кто-то, наверняка, что-то видел. Кто-то - что-то слышал. Обязательно вычислят. Ни сегодня, так завтра. Вон, у тебя куртка вся испачкана в крови.
   - Я постараюсь отстирать. То есть, незаметно отстирать.
   - Пожалуй, мы поступим по-другому. Есть у меня одна дельная мысль. Будем, радость моя сероглазая, форсировать события...
  
  
   Глава одиннадцатая
   Смена статуса
  
   Камера была достаточно светлой, просторной и комфортабельной. Но, всё же, лишь тюремной камерой.
   "Вернее, камерой предварительного заключения, расположенной в каком-то здешнем изоляторе", - отметил про себя Лёха. - "Для различных правонарушителей и прочих подозрительных персон, утративших доверие высокого начальства. Или просто, к примеру, попавших под подозрения в крамоле и ереси.... Нас же с Графиней поместили сюда совсем по-другому поводу. То бишь, всё идёт в соответствии с планом. Немного поменяли свой общественный статус, не более того. Но мероприятие происходит в допустимых рамках.... Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук!
  
   План был совсем нехитрым. Правда - при этом - коварным и изощрённым. Но, что называется, в меру. Без явной подлости и грязного свинства.
   Ещё раз окинув взглядом три хладных трупа, Лёха объявил:
   - Идём сдаваться епископу! То есть, старательно объясняться, настойчиво извиняться и истово каяться.
   - Ты уверен? - засомневалась Ванда. - "В расход" же, наверняка, отправят...
   - Не думаю. Они же первыми начали? В смысле, негры?
   - Первыми.
   - Мы же просто защищали твою девичью графскую честь?
   - Защищали. Мою девичью честь.
   - Кроме того, мы будем отчаянно интриговать, - загадочно прищурился Лёха. - Причём, по полной программе.
   - Это как?
   - Как учили - в своё время - в одном профильном заведении. Применяя психологические навыки и шпионские методы.... Это, ведь, епископ Альберт лично занимался формированием команды "помощников"? Он самый. А по факту получается, что ошибку допустил. Мол, отобрал совсем не тех людей. Это же выбранные им бойцы - в первый же день новой службы - принялись безобразничать и беспредельничать, меры не зная? Так у нас получается?
   - Ну, вроде..., - смущённо пробормотала Ванда.
   - Не "вроде", а так оно и есть! Следовательно, что?
   - Что?
   - Следовательно, нашему седобородому епископу - если дать делу ход - никогда уже не получить повышения по службе, - назидательно ткнув пальцем в облупленный потолок, сообщил Лёха. - Такие откровенные ляпы, увы, не прощаются. Наоборот, могут - в качестве справедливого и заслуженного наказания - сослать в какую-нибудь затрапезную глухомань. В медвежий угол, образно выражаясь...
   - Альберт, он же хороший. Честный и добрый...
   - Извини, Графиня, но придётся - на время, естественно - позабыть о бургундском аристократическом благородстве. Ситуация так сложилась, ничего личного.... Кроме того, подружка сердечная, мы имеем на руках и второй бронебойный козырь.
   - Какой?
   - Нож, подаренный тебе Актрисой, которая - в свою очередь - приходится уважаемому епископу любовницей. Причём, любовницей беременной.... Откуда у переселенки, содержавшейся в фильтрационном лагере, взялось холодное оружие? Высокопоставленный любовник подарил? Так, ведь, получается?
   - Ну, знаешь, это уже откровенный перебор! - искренне возмутилась Ванда. - Мэри является моей доброй и единственной подругой. Да и тебе, коварный и вероломный тип, она не чужая.... Это же подло!
   - Не горячись, радость моя, - улыбнувшись, посоветовал Лёха. - Мы же не будем всерьёз шантажировать почтенного Альберта. Так, только самую малость.... Пусть поможет нам выбраться из этого пикового расклада. Не более того. Разойдёмся - к взаимному удовольствию - краями, пожав друг другу руки. Как в лазоревом бескрайнем море - белоснежные пассажирские лайнеры...
   - А епископ сможет? В смысле, помочь нам выбраться?
   - Безусловно. Впрочем, тут всё зависит от тебя....
   - Почему - от меня? - пушистые ресницы Ванды удивлённо затрепетали. - Что ты, Алекс, имеешь в виду?
   - Понимаешь, на заполярной метеостанции ждут супружескую пару. Не думаю, что епископ предложит нам другие дельные варианты.... Так, собственно, как?
   - Не знаю, идальго, на что это вы намекаете...
   - Ванда, прекращай свои графские штучки. Ну, хотя бы, на время. Согласна выйти за меня замуж?
   - Согласна, чурбан ты неотёсанный. Раз другого выхода нет...
   - Я, честное слово, сейчас обижусь, - нахмурившись, пообещал Лёха. - Причём, всерьёз и надолго.
   - Совсем шуток не понимаешь? Я и говорю, мол, чурбан стоеросовый и деревенщина законченная.... Согласна. Причём, с великой радостью и с неземным восторгом.... Так лучше?
   - А, то!
   - Тогда - целуй...
  
   Выйдя из помещения бывшей швейной мастерской, они - через лагерный плац - направились к учебному корпусу.
   Через правое Лёхино плечо были небрежно переброшены четыре кожаных ремня - с чёрными пистолетными кобурами. Ванда сжимала в ладони левой руки светло-жёлтый охранный жетон, а в ладони правой - чёрную ручку окровавленного ножа.
   Когда до учебного корпуса оставалось пройти метров тридцать-сорок, Лёха велел:
   - Останавливаемся!
   - Что дальше? - растерялась Ванда.
   - Стоим. Отсвечиваем. Ждём.... Ага, нас, кажется, заметили. У окон крайней учебной аудитории уже толпятся, отталкивая друг друга, переселенцы и переселенки...
   Вскоре из дверей центрального входа показалась-выбежала светло-серая фигура с двумя алыми лычками на левом плече.
   - Что произошло? Ик-к? - испуганным голосом поинтересовался старший Ангел. - Чрезвычайное происшествие? Ик-к?
   - Оно самое, - вальяжно улыбнулся Лёха. - Срочно отведи нас к епископу! И, пожалуйста, ничего не спрашивай. Государственная тайна! Понятно?
   - М-м-м.... Э-э-э...
   - Охранная бляха! - поднимая над головой светло-жёлтый жетон, известила Ванда.
   - Кажется, понял, - боязливо и уважительно косясь на окровавленной нож, заверил старший Ангел. - Пройдёмте, господа переселенцы. Пройдёмте!
   Епископ, как и ожидалось, оказался человеком понятливым, сообразительным и хладнокровным.
   Первым делом, он, грозно сведя густые брови к переносице, выставил старшего Ангела за дверь. Вторым, велел - демонстративно-равнодушным голосом:
   - Рассказывайте, сладкая парочка. Только подробно, доходчиво, по делу и, не перебивая друг друга.
   Выслушав доклад, он кратко подытожил:
   - Бывает. С точки зрения классической философии - ничего необычного и удивительного не произошло. Ошибки - по нашему сложному и непредсказуемому Миру - вещи обыденные...
   После этого Альберт достал из кармана тёмно-фиолетовой рясы светло-зелёный мобильный телефон и, небрежно потыкав длинным указательным пальцем в клавиатуру, произнёс:
   - Срочно ко мне! Что? Через десять минут? Прекращай заниматься глупостями! Немедленно! Обоих сошлю в пустыни африканские! Полторы минуты даю! Шалава мечтательная! Быстро у меня...
   Вскоре в комнату вошла Лана - растрёпанная, раскрасневшаяся, с замутнённым взглядом.
   Ванда, смущённо глядя в сторону, тихонько хмыкнула. А Лёха подумал: - "Это становится похожим на бесшабашный и цветастый водевиль. На монголо-татарский разнузданный водевиль, ясная лавочка. В том плане, что широкая и удобная лавочка...".
   Епископ, отведя в сторону, о чём-то минут пять-семь пошептался со странным Ангелом.
   - Всё сделаю, не сомневайтесь, - одобрительно посматривая задумчивыми аметистовыми глазами на Лёху и Ванду, заверила девушка. - Всё, и даже больше...
   Когда Лана ушла, Альберт поинтересовался:
   - А чем, молодые люди, я могу помочь? Какие у вас имеются - на известную тематику - мысли и пожелания? Поделитесь, пожалуйста. Если вам, конечно, не трудно...
   - Мы, отче, хотим обвенчаться, - уверенно зачастила Ванда. - А потом отбыть на далёкие заполярные острова. Чем быстрее, тем лучше. Можно и навсегда.... То есть, сперва обвенчаться, а потом, подписав все необходимые документы-контракты, отправиться на острова. Чтобы наблюдать за здешней погодой. Но - главное - обвенчаться...
   "А, ведь, она в меня влюблена!", - обрадовался Лёха. - "Причём, по-настоящему! Ура! Ура! Ура! Вот, только.... А где же та записка - якобы, от меня - которой Графиню заманили в заброшенный швейный цех? Спросить? Не спросить? Неудобно как-то.... Откуда, вообще, взялась эта крамольная и дурацкая мысль? Бред горячечный...".
   Выслушав, не перебивая, Ванду, епископ уточнил:
   - Значит, хотите - как можно скорее - попасть на далёкие заполярные острова? Очень - хотите?
   - Очень.
   - А ситуацию с тремя негритянскими трупами и одним полумёртвым идиотом я должен закрыть самостоятельно?
   - Ага. Ради нашего общего спокойствия, - подтвердил Лёха и тут же, поймав укоризненный взгляд Ванды, пояснил: - Мы находимся в одной утлой лодочке. Так, вот, получилось. Бывает.... У вас - в этом Мире - гораздо больше возможностей. Следовательно, вам, отче, и отдуваться.... Поверьте, если возникнет строго-обратная ситуация, то я...
   - То есть, когда у вас, молодой человек, будет больше возможностей, то вы отработаете?
   - Почему бы и нет? Вы же, отче, философ? Следовательно, должны понимать, что...
   - Я всё понимаю, - подтвердил Альберт. - Вы просите у меня помощи? В долг? Так?
   - Так.
   - И клятвенно обещаете, если представится такая возможность, этот долг вернуть?
   - Сторицей.
   - Что же, ловлю на слове. Пусть будет так.... Вопрос с негритянскими трупами я, конечно, закрою. Со всеми четырьмя. Мол, поубивали друг друга, не поделив властных полномочий...
   - В первый же день? - уточнила Ванда.
   - Что в этом странного? В нашем Мире, как, впрочем, и во всех других Мирах, Власть является страшным и безжалостным наркотиком. Вернее, жажда Власти. Думаю, что Великая Инквизиция воспримет данный аспект с полным и всеобъемлющим пониманием.... Вам же, будущие супруги, предстоит - как можно быстрее - покинуть "Чистилище". Как говорится, от греха подальше. У покойного Варвара, как известно, было достаточно много приятелей и последователей. Чуть ли не четыре пятых третьего мужского барака. Пардон, третьей мужской казармы.... Ладно, и с этим моментом я разберусь самостоятельно. Может, Хана и Сизого подключу. Да и Облом, когда оклемается и выйдет из карцера, им потом поможет...
   В помещение вернулась Лана и, протянув целую кипу светло-зелёных бумажных листов, пояснила:
   - Здесь всё просимое.
   - Что - конкретно? - насторожилась Ванда.
   - Всё. Вся ваша дальнейшая, извините, судьба. Семилетний островной контракт. Обязательства в общей гражданской лояльности. Стандартный брачный договор.
   - То есть, после подписания этого договора мы станем полноценными мужем и женой?
   - Нет. Только официальными. Так сказать, для общей статистики и затребованных документов.
   - А по-настоящему когда?
   - По-настоящему? - в фиолетовых глазах горной ламы зажглась крохотная насмешливая искорка. - У вас с этим, друзья, и сейчас всё нормально. Поверьте. Вы - настоящие...
   - Обряд венчания, конечно, состоится. Но только чуть позже, - видимо, сжалившись, пояснил епископ. - Когда будут утверждены - высоким Руководством - все остальные документы. То есть, на днях. А пока вам, потенциальные молодожёны, предстоит провести несколько суток в.... Извините, но в вынужденной изоляции. Ничего личного. Строгие служебные инструкции.... Автобус, который доставит вас на следующую рабочую точку, подойдёт через несколько минут.... Все бумаги подписали? Молодцы. Хвалю. Тогда будем прощаться. Ну, удачи вам, светлые молодые люди. Светлой - удачи...
   У приземистого автобуса (тёмно-зелёного такого, обычного для "церковного" Мира), их уже ждал Хан.
   - Здорово, брат! - обрадовался Лёха.
   - Привет, - состроив печальную физиономию, отозвался Хан. - Увидимся ли ещё?
   - Не ссы, лягуха степная. Увидимся. Мир тесен - до полной невозможности. Вернее, Миры...
   - Во-первых, милый, не надо говорить при мне гадкое слово - "ссы", - нахмурилась Ванда. - Если, конечно, не хочешь, чтобы я тебя бросила. Сразу и навсегда. Не для нежных графских ушей это словечко предназначается. Изволь - на будущее - учитывать.... Во-вторых, Хан, мы ещё непременно встретимся. Причём, не один раз.
   - Ой, ли?
   - Встретимся. Не в этом Мире, так в другом. Предчувствие у меня такое. А, как известно, это людские предчувствия ничего не стоят. Даже занюханной медной монеты. А ведьмины, наоборот, ценятся необычайно и повсеместно...
   - Тогда, ладно, - широко и доверчиво улыбнулся Хан. - Верю. Встретимся. Вот, держите, - бдительно оглядевшись по сторонам, протянул на раскрытой ладони прямоугольную толстую пластиковую карточку. - Лана велела вам передать. Она у меня такая. Справедливая, щедрая и честная....
   - Что делать с этой штуковиной?
   - Толком не знаю. Я же - степной дикарь. Извините. Карточку надо вставлять в разную....В разную "аппаратуру", как говорит Лана. Чтобы смотреть всякие закрытые "телевизионные программы" и иметь доступ к "видео-общению".... Вы поняли что-нибудь?
   - Более или менее, - заверил Лёха. - Разберёмся, брат. Не впервой. Спасибо.
   - Понятное дело, что про эту хитрую прямоугольную штуку никому-никому нельзя рассказывать.
   - Понятное. Не сомневайся...
   Со скрипом распахнулась автобусная дверь.
   - Залезаем, пассажиры! - скомандовал усатый шофёр.
   - До встречи, брат степной.
   - До встречи, ребята. Счастья вам...
  
   Камера была достаточно светлой, просторной и комфортабельной. Но, всё же, лишь тюремной камерой.
   Две узкие койки, разделённые прямоугольным обеденным столом. Два пластиковых стула, потрёпанное низенькое кресло, тумбочка с телевизором. Колченогий журнальный столик, заваленный различной макулатурой. Широкий книжный шкаф, заполненный разномастными книгами и книжицами. Туалет и ванная комната. Крохотная кухня с электрической плитой, посудной мойкой и двухкамерным холодильником.
   "Самое противное, что кругом понатыканы камеры видеонаблюдения, даже в ванной и в туалете", - печалился Лёха. - "И свет нигде не выключается. Да и выключателей нет. Чёрт знает что! Блин горелый, лишённый всякой сексуальности...".
   Да, сексуальностью здесь и не пахло. Они четвёртые сутки обитали в этой камере, то бишь, уже четвёртые сутки считались законными мужем и женой. Да, венчания пока так и не было. Но брачный договор-то был подписан? Был. Епископ Альберт даже печать какую-то - красно-пурпурного цвета - на нём поставил.
   "Толку-то от этого?", - внутренне кипятился Лёха. - "Ноль! Полный и запредельный ноль! Ванда даже целоваться - под прицелом видеокамер - отказывается. Не говоря уже о большем. Мол, графиня потомственная, воспитанная в моральной строгости.... Садисты законченные. Так вас всех и растак. Статус поменялся - с холостого на женатый? Ну-ну, как-то этого не ощущается. Никак - не ощущается...".
   На журнальном столике лежала только всякая и разная религиозная белиберда - откровенно-пропагандистской направленности. В том числе, рекламные проспекты различных скитов и церквушек, расположенных на берегах южных тёплых морей.
   "Это, скорее всего, местные "церковные" курорты", - решил Лёха. - "Причём, достаточно комфортабельные - с грязевыми ваннами, тренажёрными залами, турецкими банями и минеральными источниками. Знакомое, в общем, дело. Высокое начальство должно где-то полноценно и разнообразно отдыхать от трудов праведных...".
   В телевизоре работал только один канал. И то насквозь официальный, посвящённый - на девяносто восемь процентов - всяким религиозным новостям и событиям. Но даже из увиденного и услышанного становилось понятно, что в этом Мире не всё гладко. Далеко, ей-ей, не всё. Сквозила - в лицах и голосах дикторов - определённая напряжённость и растерянность.
   - Понятное дело, астероид ожидают, - хмыкал Лёха. - Вот, и суетятся, морды. Впрочем, на их месте кто угодно суетился бы. Дело-то серьёзное. Без дураков. Грохнется эта космическая бандура - никому мало не покажется.... Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук!
   У них с собой, конечно, была пластиковая карточка доступа к другим программам, да и специальная прорезь, подходящая по размерам, в телевизионном корпусе обнаружилась. Но, как быть с камерами видеонаблюдения?
   "Наверняка, отнимут карточку", - мысленно сомневался Лёха. - "И Лане может достаться на орехи. Карточки доступа, скорее всего, в Мире "церковников" находятся под строгим учётом. Ладно, отложим до момента прибытия на метеостанцию. Тогда, может быть, и воспользуемся...".
   Ванда - первые два часа заключения - ни на шаг не отходила от телевизора. Приоткрыв карминные, изысканно-очерченные губы, не отрываясь, она смотрела на экран и зачарованно молчала. Но потом девушке надоело выслушивать нудные поучения и наставления из уст солидных бородатых дядек, облачённых в нарядные рясы, и она переключилась на книжную полку, где обнаружилось - в том числе - и несколько толстых романов, посвящённых местному Средневековью.
  
   Утром Ванда встала в дурном расположении духа - всё хмурилась, задумчиво молчала, а во время завтрака непрерывно барабанила - по деревянной столешнице - тоненькими пальчиками.
   - Что с тобой, любовь моя? - забеспокоился Лёха. - Голова болит? Не выспалась?
   - Сон плохой приснился, - призналась девушка. - Яркий такой, цветной, реальный, запоминающийся. Про такие говорят, мол, вещий. Представь, м-м-м.... Длинные цепи покатых гор. Широкая-широкая долина, зажатая между хребтами. По долине неторопливо бродят странные, внешне неуклюжие животные. Каждое - размером с двухэтажный дом. И, вдруг, с неба на них пикируют гигантские летающие ящеры. Злобные такие, ловкие, зубастые.... Вопли, визг, хрип, боль, стоны. Кругом - лужи и ручьи крови. Ярко-алой такой, дымящейся. Кошмар, короче говоря...
   - Кошмар, - согласился Лёша. - А кошмарные сны, как утверждают мудрые очкастые доктора, следует забывать. Причём, сразу и навсегда...
   После обеда Ванда, усевшись в старенькое уютное кресло, с головой погрузилась в чтение. Лёха устроился напротив, на обыкновенном пластиковом стульчике, и, делая вид, что с интересом изучает различные религиозные брошюры, исподтишка наблюдал за женой.
   "За женой?", - не переставал удивлённо нашептывать приставучий внутренний голос. - "Ну, надо же! Это ты, братец, выдал. Типа - отколол номер. Столько лет являлся записным и идейным холостяком - прожжённым таким и насквозь циничным. И, что? Попал, волею сумасшедшего случая, в чужой Мир, да и влюбился - до полной потери пульса - в первую встреченную смазливую девчонку. Мало того, что влюбился, так ещё, ни разу не переспав, женился. Удивительное дело! Ёпрст ни за что не поверит и умрёт, корчась в приступах клоунского смеха.... Правда, девчонка-то будет не из простых. Потомственная бургундская графиня - гордая, отважная, прекрасная и чуть-чуть капризная. Наверное, в этом всё и дело.... Впрочем, готовит она просто замечательно и вкусно, пальчики оближешь. Графская семья, всё же, к богатеям не относилась.... А какие у неё ноги, Боги мои! Побыстрее добраться бы до них. Типа - в приватной супружеской обстановке.... Да, воистину, неисповедимы пути Господни...".
  
   Ванда, захлопнув книгу и недовольно поморщившись, сообщила:
   - Скукотища смертная. Сплошные походы за всякими "Святыми Граалями" и героические сражения с иноверцами. Ни единого упоминания о трепетной и нежной любви. Ни единого! Представляешь?
   - Не представляю, - улыбнулся Лёха. - Дальние героические походы - без жаркой любви? Бред однозначный.
   - Может, тогда дорасскажешь свою историю? Про суровую и загадочную Сибирь-матушку?
   - Конечно, радость моя сероглазая. Слушай...
  
  
   Глава двенадцатая
   Лёха. Ретроспектива 05. Сибирская экзотика
  
   - Пельмени? - нерешительно выпуская из ладони вилку, засомневался Лёха. - Супчик какой-то, щедро сдобренный густой сметаной....
   - Правильно, сибирские пельмени полагается кушать ложкой, - невозмутимо подтвердил директор заповедника. - То бишь, хлебать. Если, конечно, имеешь дело с настоящими сибирскими пельменями, а не с халтурным "новоделом".
   - А что ещё имеется в миске? Кроме пельменей и сметаны?
   - Много чего полезного. Картошка, морковка, капуста, лук, черемша, бобы. Правда, некоторые нынешние хозяйки заменяют бобы фасолью. Ничего не попишешь, тлетворное влияние цивилизации....
   - А зачем, вообще, превращать пельмени в суп? В том плане, что добавлять в бульон всякие и разные овощи?
   - Не знаю точно. Наверное, для калорийной питательности и повышенной витаминности. Не нами, как говорится, заведено. Не нам, получается, и отменять. Классика жанра, короче говоря.... Как оно - на вкус?
   - Своеобразно, - активно работая деревянной ложкой, признался Лёха. - Ну, отставной десантник, ещё по водочке? И переходим на "ты"?
   - Переходим.... За знакомство и взаимовыгодное сотрудничество! Вздрогнули?
   - Вздрогнули. За - знакомство.
   Естественно, что вскоре и черноволосая Татьяна была приглашена за обеденный стол.
   - Типа - составить полноценную компанию, - галантно пояснил Лёха. - Что это за гулянка такая - без прекрасного женского пола? Бред законченный. Не по-нашему это. Не по-русски...
   - Не по-русски, в натуре! - хмельно взмахнув рукой, подтвердил Василий Васильевич. - Присаживайся, Танюха! Не стесняйся.
   - Благодарствуйте, добры молодцы, - понимающе улыбнулась деваха. - Присяду.... Водочки? Наливайте!
   - Ну, за присутствующих здесь милых дам! - провозгласил дежурный тост Лёха.
   - Правильно, за дам! - поддержал разошедшийся очкарик. - За "не дам" я пить не буду.... Ура!
   Ещё через пару-тройку тостов Василий Васильевич пропал - ушёл по малой нужде в туалет и не вернулся.
   "И Бог с ним", - подумал Лёха. - "Совсем запьянел, десантник хренов. Несёт всякую ахинею. Того и гляди, начнёт песни орать. Мол, чёрный ворон, да чёрный ворон.... А не будешь подпевать, так ещё и обидится. Кулаками начнёт размахивать. Придётся - сугубо для острастки - в табло заехать. Потом, понятное дело, будет обижаться и дуться...".
   Дружеские посиделки развивались по стандартному, многократно апробированному сценарию.
   - Может, поднимемся к тебе? - призывно и развратно подмигивая, предложила раскованная Татьяна. - Накурено здесь очень. Да и, вообще, неуютно.
   - Неуютно, - старательно туша сигарету в хрустальной пепельнице, согласился Лёха. - Пожалуй, поднимемся. Чтобы, симпатичная ты моя, никому не мешать и не отсвечивать.... Тогда и шампанского надо прихватить с собой. Орешков, пряников и конфеток.
   - Шампанское? Фи! Не люблю это кислое и пузырчатое пойло. Изжога после него.... Знаешь, что?
   - Что?
   - Я из бара возьму настойку местную, фирменную. Это пшеничная самогонка тройной очистки, настоянная на "золотом корне". Знаешь, гость дорогой, чему данный корешок способствует?
   - Усилению мужской потенции? - глупо улыбнувшись, предположил Лёха.
   - Во-во, многократному усилению и продлению. Подожди минуточку, я чичаза...
   Татьяна скрылась за боковой дверью.
   "Не нравится мне сложившаяся ситуация", - дежурно трогая ногой дипломат, стоящий под столом, подумал Лёха. - "Почему - не нравится? По совокупности разных фактов, факторов и нюансов. Во-первых, больно уж быстро запьянел очкастый директор заповедника. Быстро, неправдоподобно и картинно. Во-вторых, и в поведении черноволосой шустрой девицы ощущается некая явная наигранность. Вернее, тщательно отрепетированная и заученная игривость.... А эти дурацкие словечки-фразы? "Чичаза-чичаза"? "Будьте такими добренькими"? "Благодарствую"? Искусственностью так и прёт. Неряшливый и слегка пошловатый спектакль, поставленный неумелым режиссёром-любителем.... Впрочем, может, я ошибаюсь? То есть, откровенно перебарщиваю? Ладно, разберёмся. Чай, не впервой...".
   Оказавшись в номере, они - как и полагается в таких случаях - слегка поцеловались и немного потискались, после чего Татьяна - страстно-медовым голоском - предложила:
   - Миленький, давай - чисто для начала наших сладких отношений - дерябнем по рюмашке настойки? Где у тебя рюмки-стаканчики? Ага, вижу.... Тебе до краёв наливать?
   - До краёв.
   - Миленький, а ты дверь закрыл только на ключ?
   - Ага. А, что?
   - Ничего. Только - на всякий пожарный случай - задвинь ещё и щеколду. Мне так спокойней будет. Типа - уютней и раскованней. Ну, пожалуйста, соколик ясный...
   Щёлкнув массивной щеколдой, Лёха вернулся в комнату и, брезгливо тыкая пальцем в сторону кровати, возмутился:
   - Таракан, мать его, пробежал! Жирнющий.... А Василь Васильевич намедни хвастался, мол: - "У нас на опорной базе всё обустроено по высшему разряду. Всё схвачено. Даже привередливых европейцев поселить не стыдно...". Трепло кукурузное. Фантазёр очкастый...
   - Таракан? - присаживаясь на корточки перед кроватью, забеспокоилась Татьяна. - Быть такого не может! У нас их, усатых, отродясь не бывало. Тебе, соколик столичный, наверное, показалось.... Вот, это же шелуха от семечек! Горничная - лентяйка, так её и растак. Обязательно нажалуюсь директору.
   - Шелуха? Точно? Не таракан? - ловко меняя рюмки местами, обрадовался Лёха. - Ладно, это в корне меняет дело.... Давай, красотка сибирская, дерябнем. Иди, шустрая, ко мне....Ну, за страстную любовь - без конца и без края! Чтобы - до самой утренней зорьки! Вздрогнули.... Крепкая же у тебя, милаха чернявая, настойка. Забористая. Даже слёзы навернулись на глазах.
   - Крепкая, - беззаботно зевнула Татьяна. - Как и полагается...
   Минуты через полторы девица, опустившись на пол и подложив под щёку узкую ладошку, сладко уснула.
   - Даже слюни пускает во сне, - умилился Лёха. - Да, везде всё одинаковое. Хоть в Москве белокаменной, хоть в Сибири дремучей. Обмельчал народ. Обмельчал. Все так и норовят - спереть денежку у ближнего своего. То бишь, разбогатеть быстро и по лёгкому. Гопота уголовная и меркантильная. Мать их всех.... Интересно, а моя черноволосая наяда в настойку подсыпала лошадиную дозу снотворного? Или же - клофелина? Впрочем, теперь это её личные проблемы. Насквозь приватные, так сказать...
   Он открыл дверь, ловко подхватив Татьяну на руки, вынес безвольное тело в коридор и, пройдя метров пятнадцать, пристроил спящую девицу на тахту, стоявшую рядом с разлапистой искусственной пальмой.
   - Что случилось? - появляясь со стороны лестничной площадки, спросил Василий Васильевич.
   "Обеспокоенно, гнида, спросил", - отметил про себя Лёха. - "Причём, практически трезвым голосом. Ухарь сибирский, одним словом. Вернее, ухорез отвязанный...".
   Вслух же он ответил другое:
   - Умаялась, бедняжка. Бывает. Пусть спит. Не надо её, ласточку нежную, беспокоить. Кстати, Василий.... Ничего, что я так тебя называю?
   - Нормально. Называй.
   - Во сколько мы завтра вылетаем?
   - Подъем - в шесть часов утра, - откровенно заскучав, сообщил директор заповедника. - Минут сорок отведём на умывание и завтрак. В семь ноль-ноль уже желательно взлететь.
   - А когда вернёмся в Ванавару?
   - Завтра вечером, тщательно осмотрев объект, и вернёмся. Скорее всего. Если ничего не случится.... Тьфу-тьфу-тьфу!
   - Ну, и ладушки, - заразительно зевнул Лёха. - За хлебосольное гостеприимство и за угощенья сытные - спасибо. Всё было очень вкусно и питательно. Спокойной ночи, десантник!
   - Спокойной ночи...
  
   Утром, справив естественные надобности и наскоро умывшись, он облачился в удобный финский спортивный костюм цвета тропической морской волны, а на ноги напялил старые, на совесть разношенные кроссовки.
   - Буду работать под классического городского туриста, - посмотревшись в зеркало, язвительно хмыкнул Лёха. - А, что прикажете делать? Ничего другого, извините, нет. Ладно, и так сойдёт. Не впервой...".
   Прихватив дипломат с наличностью и новенький накомарник, он покинул гостиничный номер.
   В столовой было солнечно и тихо. Директор заповедника, одетый в финский тёмно-фиолетовый спортивный костюм, уже завтракал. Вяло обгладывая куриное бедро, он предложил:
   - Присаживайся, столичный гость, насыщайся. Пиво? Водочка? Не стесняйся.
   - Спасибо, но воздержусь.
   - Что так?
   - У меня вестибулярный аппарат слабый. А тут, понимаешь, на вертолёте лететь предстоит. Болтанка, мать её...
   - Понятное дело.
   - Ага. А ты, Василий, чего такой смурной?
   - Татьяна приболела. Наверное, чем-то отравилась. В больницу - ещё ночью - отправили.
   - Бывает, - присаживаясь за стол, лицемерно вздохнул Лёха. - Кстати, ты сегодня без очков.
   - Линзы вставил. Тайга, она очкариков не любит.
   - Ясно.... Одёжка-то у нас почти одинаковая.
   - Одёжка? - непонимающе переспросил Василий Васильевич. - А, это ты про спортивные костюмы. Случайность.... На месте, всё равно, переоденемся. На "Пристани".... Кушай, Алексей, кушай. Через пятнадцать минут выезжаем в аэропорт...
  
   Вертолёт, поднявшись над землёй, секунд на тридцать-сорок завис на одном месте, после чего, медленно набирая высоту, уверенно устремился на север.
   Когда набор высоты завершился, вертолётные винты запели уже в другой, гораздо более спокойной тональности, позволявшей даже немного поговорить. Небо было голубым и безоблачным, поэтому из иллюминатора вертолёта открывался отличный панорамный вид на загадочные сибирские дали.
   Минут через пять-шесть Василий Васильевич приступил к подробным комментариям:
   - Центральная часть заповедника "Тунгусский" представляет собой потухший кратер древнего мезозойского вулкана. Видишь, Алексей, склоны его чаши? То бишь, чаши кратера?
   - Угадываются, в принципе.
   - Молодец, двигаемся дальше.... Итак, изломанная цепь высоких сопок впереди. Это - знаменитый Лакурский хребет. Чуть в стороне ох хребта располагается гора Фаррингтон. Её высота превышает пятьсот тридцать метров - относительно уровня моря.... А, вообще, местность, над которой мы сейчас пролетаем, сильно заболочена. Эти бурые узоры внизу и являются болотистыми бочагами, чередующимися с непроходимыми топкими трясинами.... Теперь о серых и слегка зеленоватых нитях-линиях. Это, естественно, реки и ручьи. Кимчу, Хушма, Дюлюшма, Мамонная, Макирта, Верхняя Ла-кура.... Пятна, отливающие на солнце благородным старинным серебром? Озёра, конечно. Вон то - озеро Чеко. Это - озеро Пиюнга....
   - Красиво, - признал Лёха. - И даже очень.
   Вскоре директор заповедника объявил:
   - Вертолёт, заходя на "Пристань", закладывает широкий круг. Ага! Вот, и он! Эпицентр взрыва. То есть, то место, над которым - в приснопамятном 1908-ом году - и взорвался Тунгусский метеорит. Или же - по мнению отдельных авторитетных исследователей - часть газового хвоста, принадлежавшего легендарной комете Понс-Виннике.... Как оно тебе? Впечатляет?
   - В меру, - равнодушно передёрнул плечами Лёха. - Большая круглая котловина, окружённая неприметными покатыми горушками. Бурые узоры, по твоим словам, это топкие болота. А вон те грязно-серые радиальные полосы? Что это такое?
   - Поваленный - во время старинного метеоритного взрыва - лес. Уже, естественно, значительно подгнивший и густо-заросший мхом.
   Завершая-замыкая круг, вертолёт плавно пошёл на посадку. Вскоре пассажиры ощутили достаточно сильный толчок, ещё через пару минут затих надсадный гул, и вертолётные лопасти, перестав вращаться, замерли.
   - Попрошу на выход, господа начальство! - вежливо пригласил пожилой лётчик. - Прибыли, однако...
   Лёха спустился по короткой лесенке. Под подошвами кроссовок приметно застучало. Он непроизвольно посмотрел под ноги и уважительно усмехнулся:
   - Шикарная вертолётная площадка, ровненькая. Выложена их старательно-струганных досок. Шик и блеск.
   - Мы старались, - скромно улыбнувшись, сообщил Василий Васильевич. - Словно бы предчувствовали, что скоро к нам богатенькие интуристы - стаями любопытными - потянутся.... Вот, и наш здешний гостиничный комплекс, - махнул рукой направо.
   - Солидно, - одобрил Лёха. - Не хуже, чем в Ванаваре. Два зимовья под одной крышей, новенькая баня, различные хозяйственные постройки.... А что находится за горушкой?
   - Речка Хушма. Пойдём, покажу здешнюю историческую достопримечательность.
   На покатом речном берегу располагалась высокая, местами почерневшая изба, рядом с которой в землю был врыт толстенный сосновый столб, украшенный деревянными стрелками-указателями: "Ванавара - 66 км", "Москва - 3651 км", "Нью-Йорк - 8529км".
   - Сколько лет данному почтенному строению? - старательно отмахиваясь от настырных сибирских слепней, спросил Лёха. - А рядом наблюдается какой-то древний металлический агрегат. Что это такое?
   - Зимовье, которым мы сейчас любуемся, было построено экспедицией товарища Кулика ещё в замшелом 1927-ом году, - с гордостью в голосе сообщил директор заповедника. - Сейчас в избе оборудован небольшой краеведческий музей - всякие книги о падении Тунгусского метеорита, различные географические карты и планы, старые и современные фотографии, бытовые мелочи тех лет. Железная ржавая бандура? Старинная буровая установка. С её помощью любопытные исследователи - в первой половине двадцатого века - и пытались обнаружить осколки метеорита. Не нашли, понятное дело.
   - Ой, больно! Насквозь, твари, штаны прокусывают...
   - Это да. Что есть, то есть. Местные слепни - звери натуральные и безжалостные.... Ещё везёт, что гнус пока не вылетел из болот, не сезон. А, вот, недели через две-три здесь такое комариное реалити-шоу начнётся - мама не горюй.... Ладно, пошли в комплекс. Переоденемся в штормовки и брезентовые штаны. Жарковато будет, конечно. Но, ничего не поделаешь. Иначе слепни сожрут. Да и кроссовки - порядка ради - сменим на надёжные болотные сапоги...
  
   На маршрут они вышли в начале десятого утра.
   - Как видишь, от "Пристани" ведёт натоптанная тропа, - махнул рукой Василий Васильевич. - А зимой здесь можно будет проложить лыжню. Или, к примеру, "Буранами" накатать, то бишь, старательно утрамбовать снежный покров. Как скажешь, короче говоря.... За мной!
   Тропа спустилась по склону к бойкому ручью, через который был переброшен крепкий бревенчатый мостик.
   - Лес вокруг совсем молоденький", - на ходу отметил Лёха. - Только очень хлипкий и разреженный. А на сосёнках - между прошлогодними ветками - наблюдаются какие-то странные чёрные "почки". Уродливые и слегка вытянутые.... Что это, Вася?
   - Мутация, - не оборачиваясь, многозначительно пояснил директор заповедника. - Здесь такое встречается - везде и всюду.
   Через час с четвертью слева послышался приятный монотонный звон, постепенно переросший в весёлый и беззаботный гул. Пройдя через густой колючий кустарник, они вышли на высокий берег речки, выше по течению которой располагался величественный десятиметровый водопад.
   - Чугрим! - торжественно известил Василий Васильевич. - Прошу любить и жаловать!
   - Божественное место, - смахивая со лба капли солоноватого пота, подтвердил Лёха. - Это метеорит постарался? То есть, данный водопад появился лишь в 1908-ом году, после падения небесного гостя?
   - Честно говоря, не знаю, - признался проводник. - Никогда не задумывался об этом.... Хотя, при наличии обострённой фантазии, такое запросто можно предположить. Например, непреодолимая небесная сила - тремя меткими ударами - пробила скалу. В трёх разных местах, естественно. Ну, он и образовался - полноценный водный тюльпан. Или же в Москве принято говорить, мол, водяной тюльпан?
   - Разберёмся. Не впервой. А, что с этим водопадом происходит зимой?
   - Замерзает, понятное дело. Картинка получается замечательная. Блеск и полный отпад. Лёд пузырится, пузырится, наползая и наслаиваясь друг на друга.... Иногда, в солнечную погоду, над замёршим Чугримом встают-образуются сразу шесть-семь полноценных радуг.
   - Великолепно! - искренне обрадовался Лёха. - Здесь, на фоне искрящихся ледяных струй, и будет проходить второй конкурс реалити-шоу "Снега, снега". Ёпрст будет доволен. Как бы - от бесконечного восторга - не описался бы... 
   - Второй этап?
   - Конечно, второй. Первый конкурс - переход от Ванавары до "Пристани" на снегоходах.
   - Ах, да. Запамятовал.... Шагаем дальше?
   - Шагаем.
   Справа по ходу движения над ними нависала гора Каскадная. Вокруг, по-прежнему, рос только молодой лес.
   - И это - очень хорошо, - прокомментировал Лёха. - На вершине Каскадной оборудуем пункт для телевизионных операторов. Оттуда, наверняка, Чугрим прекрасно просматривается. Кадры будут - не захочешь, а закачаешься...
   Через некоторое время под ногами путников противно захлюпало, справа и слева от тропы появились пышные моховые кочки.
   - Южное болото, - сообщил Василий Васильевич. - Именно здесь все научные экспедиции - и в прошлом веке, и в нынешнем - искали обломки-осколки метеорита.
   - Нашли?
   - К сожалению, нет.
   - Блеск! - усмехнулся Лёха.
   - В смысле?
   - В этом месте и пройдёт наш третий конкурс. Спрячем в глубоком снегу несколько осколков от разорвавшихся армейских снарядов, мол, составные части Тунгусского метеорита. Вооружим участников соревнований стандартными металлоискателями. Пусть ищут и получают - за найденное - призовые баллы.
   - Симпатичная идея. Одобряю...  
   Ещё через час тропа резко пошла под уклон.
   - Что это такое? - вытягивая руку вперёд, спросил Лёха.
   Среди изумрудно-зелёных кочек, покрытых низенькими кустиками цветущей морошки, возвышался двухметровый деревянный идол.
   - Идол, - откликнулся директор заповедника.
   - Это, как раз, понятно. Но откуда он здесь появился? Кочевые эвенки поставили в стародавние времена?
   - Нет, конечно же. Новодел. Кто-то из современных исследователей постарался. Обыкновенное чудачество. Мол, идол охраняет тропу, и - чтобы пройти мимо него - надо заплатить дань.
   Действительно, возле деревянных ног истукана возвышалась солидная тусклая горка, состоявшая из разномастных монет.
   - Хорошо придумано, - улыбнулся Лёха. - Обязательно обыграем и этот стрёмный момент.
   - Как?
   - Пока не знаю. Но - в обязательном порядке - обыграем. Может, установим здесь ещё несколько аналогичных идолов. Например, с десяток. Перуны там всякие, Свароги, Велесы.... Типа - для пущей экзотики, которой, как известно, мало не бывает.
   Пройдя мимо задумчивого идола, они - метров через семьдесят-восемьдесят - вышли на круглую полянку, на которой располагались две ветхие бревенчатые избушки, длинный прямоугольный стол - с широкими лавками по периметру - под крепким навесом, и несколько высоченных поленниц колотых берёзовых дров.
   - Избушки - настоящие, - пояснил директор заповедника. - Им лет по девяносто, не меньше. Построены в одну из экспедиций упрямого товарища Кулика. Здесь проживали геологи и буровики. А остальное уже мы смастерили. Мол, для отдыха и обеда господ-туристов. Тут им, родимым, и всякие завлекательные байки травят - о знаменитом метеорите.
   - И эту приметную площадку мы обязательно используем для очередного конкурса, - пообещал Лёха. - Например, кто быстрее всех разведёт костёр и сварит походный кулёш. Или там макароны с тушёнкой...
   Для полноты общей картины они поднялись на высоченную гору Фаррингтон.
   Солнышко раскочегарилось уже не на шутку, воздух прогрелся практически до плюс тридцати градусов. По Цельсию, ясный сосновый пенёк, истекающий янтарной смолой....
   Злющие слепни (может - оводы?), упрямо роились над путниками неисчислимыми стаями. Накомарник? Лёха его поначалу одел. Но уже минут через пять-шесть снял, так как навалилась немыслимая и вязкая духота, грозящая отправить в глубокий нокаут.
   Наконец, они, пройдя по в меру крутому склону, усеянному огромными корнями-выворотнями, взобрались на вершину.
   - И здесь, блин сибирский, оборудуем пункт для операторов, - отдышавшись, решил Лёха. - Перспективы и пейзажи - отменные. Телезрителям, в гости не ходи, понравятся.
  
   - Может, и понравятся, - сварливо пробурчал Василий Васильевич. - Почему бы, собственно, и нет? Только нам, похоже, пора сваливать. Чем быстрее, тем лучше. В Ванавару.
   - Почему?
   - Видишь - на северо-востоке - чёрные тучи?
   - Вижу, - подтвердил Лёха. - Приближается грозовой фронт. Опасаешься за старенький вертолёт?
   - Не в этом дело. Просто здесь не рекомендуется - находиться во время грозы.
   - Почему?
   - Трудно сказать. Седобородые учёные утверждают, что во время сильных гроз региональные магнитные поля подвержены резким изменениям. То есть, их основные характеристики меняются самым несимпатичным и непредсказуемым образом...
   - Ну, и?
   - Матёрую волчиху - оттрахали весенние глухари, - криво улыбнулся директор заповедника. - Пропадают в этих краях люди. Причём, регулярно. И кочующие эвенки. И идейные уфологии....
   - Когда - пропадают? - въедливо уточнил Лёха. - Зачем? Куда?
   - Во время всяких природных аномалий. На сломе погоды.... Куда? А Бог его знает.... Пошли, "грушник", к вертолёту. Будем делать ноги. Типа - от греха подальше...
  
  
   Глава тринадцатая
   Молодожёны
  
   Раздался характерный скрежет ключа в замочной скважине. Через несколько секунд дверь открылась, и в камеру вошёл высокий человек в светло-сером комбинезоне, с чёрным шлемом-маской на голове.
   - Переодевайтесь, переселенцы! - несуетливо раскладывая на столе разнокалиберные свёртки, пакеты и коробки, велел Ангел. - Прошу поторопиться, любезные. Вас уже ждут.
   Ангел, аккуратно прикрыв за собой дверь, вышел.
   - Ура! Нижнее бельё! Ура! - торопливо развернув один из свёртков, обрадовалась Ванда. - Какой элегантный лифчик! Кружевной! Красота, да и только. Наверное, очень удобный...
   - Дай-ка посмотреть, - заинтересовался Лёха. - А какой, извини, это размерчик?
   - Какой надо! Забирай свои шмотки, муженёк, и уматывай.
   - Куда это - уматывай?
   - В ванную комнату!
   - Там же тесно.
   - Ничего, поместишься. Ты же у меня, слава Создателю, стройный.
   - Вот, именно. Я - у тебя. А ты - у меня...
   - На что намекаешь-то? - насторожилась Ванда.
   - На то, что мы являемся мужем и женой. Почему ты, интересно, не можешь переодеться в моём присутствии? А?
   - Потому.
   - Например? - притворно нахмурился Лёха. - Ты, нежная лань, что-то скрываешь от меня?
   - Ничего не скрываю, - девушка слегка покраснела, но смелых серых глаз не отвела. - Просто.... Просто, я немного смущаюсь. Девичья аристократичная трепетность, знаешь ли. Опять же, мы ещё не обвенчаны.... Короче говоря, уматывай.
   - Как же камеры видеонаблюдения? Ты их что, не стесняешься?
   - Конечно, стесняюсь. Но это зло, с которым приходится мириться.
   - А, я?
   - Ты, милый, добро. Причём, добро, которое сейчас покорно, не возражая, проследует в ванную комнату. Иди уже, рыцарь печального образа...
   Торопливо скинув на кафельный пол лагерную одёжку, он облачился в гражданскую.
   - И, собственно, ничего особенного, - неуверенно пробормотал Лёха. - Классические семейные трусы в сине-красную полоску, тёмно-голубые шёлковые носки, белая майка без рукавов, сиреневая рубаха, тёмно-коричневый костюм непривычного фасона. Пиджак (может, камзол?), слегка жмёт в подмышках.... Чёрные ботинки? Остроносые какие-то и слегка жестковатые. Видимо, новенькие, ещё не разношенные. Как бы кровавых мозолей - между делом - не натереть.... Эй, любимая графиня! Мне уже можно вылезать?
   - Выходи, - разрешил слегка смущённый голосок. - Поможешь мне молнию застегнуть.... Ну, как я тебе?
   - Как всегда - прекрасна и загадочна.
   - Спасибо, конечно. Но я спрашивала про платье.
   - Миленькое. Кружева и рюшечки везде. Но только - на мой изысканный вкус - излишне строгое. Отдаёт от него - за версту - каким-то...э-э-э, церковным Средневековьем. Всё интересное и приметное скрыто. Причём, наглухо. Я имею в виду - ноги, грудь и плечи....
   - Да, никудышный из тебя, Алекс Петров, знаток и ценитель высокой женской моды, - огорчённо вздохнула Ванда и, поворачиваясь спиной, попросила: - Застегни, пожалуйста, молнию.
   "Какая же у неё белоснежная кожа!", - мысленно восхитился Лёха. - "Неужели Ванда ни разу в жизни не загорала? Вполне возможно. Средневековая аристократка, всё-таки.... Интересно, а какая у неё кожа - на ощупь? Наверно, бархатистая-бархатистая, нежная и очень тёплая.... Или, наоборот, ледяная?".
   Он, не сдержавшись, осторожно прикоснулся губами к узкой впадинке между женскими лопатками.
   - Ой! - напряглась Ванда. - Что ты делаешь?
   Лёха, естественно, промолчал, так как его губы, перепархивая с одной лопатки на другую, были заняты.
   - Прекрати, пожалуйста! Прекрати! - взмолилась девушка. - Меня уже всю колотит - словно бы от озноба...
   - Как скажешь, любимая, - послушно застёгивая молнию на платье, хриплым голосом заверил Лёха, а про себя подумал: - "В девице, очевидно, дремлет целое море необузданной страстности. Что же, разбудим, не вопрос. Дайте только срок...".
   Тоненько заскрипели дверные петли, и в комнату вновь вошёл давешний Ангел в чёрном шлеме-маске.
   - А стучаться в дверь тебя, служивый, не учили? - презрительным голосом спросила Ванда, после чего добавила: - Хам законченный.
   - Что такое? - опешил Ангел. - Ты, переселенка, совсем обнаглела?
   - А где это ты, братишка светло-серый, видишь переселенку? - недобро прищурился Лёха. - Или, к примеру, подлого переселенца? На нас что, одеты лагерные робы? Чего молчишь-то, чучело?
   - Нет, лагерных шмоток, действительно, не наблюдаю, - задумчиво подтвердил Ангел.
   - Правильно всё понимаешь. Раз мы одеты в цивильную одежду, значит, являемся полноправными гражданами вашего Мира. Правильно?
   - Наверное, - равнодушно пожал плечами Ангел. - Следуйте за мной..., земляки...
   - Часом, нас "в расход" не отправят? - пробормотал Лёха. - Выдали новую одёжку? Ничего не значит. Обычные коварные ухищрения, не более того. Сейчас поместят в жидкий азот, и все дела.
   - Вообще-то, в Мире "церковников" переселенцев ценят, - шёпотом сообщила Ванда. - Я вчера в здешних толстых книжках вычитала. Коренные местные жители, они слегка изнеженные, привыкшие к бурной и насыщенной общественной жизни. То бишь, зачастую подвержены разнообразным "фобиям". В частности, не могут долго находиться в относительно-безлюдных местах. Например, на далёких заполярных островах. Впадают в серую и вязкую депрессию и - в конце концов - медленно сходят с ума.... Так что, милый, мы с тобой являемся безусловно-ценными кадрами. Таких - без веских и уважительных на то причин - "в расход" не отправляют. Мол, не выгодно и глупо...
  
   Они вошли в просторный, скромно обставленный кабинет.
   "Вокруг наблюдается однозначный и ярко-выраженный аскетизм", - мысленно одобрил Лёха. - "Такое помещение впору занимать старшему офицеру какой-нибудь секретной спецслужбы, фанатично преданному своему делу...".  
   За неприметным письменным столом сидел упитанный, седобородый и совершенно-лысый старикашка, облачённый в стандартный светло-серый комбинезон.
   - Явились, голубки весенние и радостные? Белокрылые? Ну-ну, - язвительно усмехнулся старик. - Проходите. Садитесь вон на тот кожаный диванчик. А ты, - строго посмотрел на Ангела, - свободен. Отдыхай. Ежели что, слуга Божий, позову...
   Лёха и Ванда, взявшись за руки, уселись на указанное место. Ангел послушно удалился. А старикан поднялся на ноги и, неторопливо проследовав в дальний торец кабинета, отомкнул - массивным бронзовым ключом - толстую стальную дверцу сейфа, вмурованного в стену.
   Напевая под нос что-то мелодично-беззаботное, он достал из сейфа нарядную митру, украшенную крупными, искусно-огранёнными самоцветами, заученным движением водрузил её на круглую лысую голову и, плавно обернувшись, представился:
   - Отец Джон, епископ. Старый друг уважаемого и почтенного Альберта, который является вашим искренним попечителем. Ангелом-хранителем, если так будет угодно.
   - Здрасьте, - чуть слышно прошептала Ванда.
   - Долгих лет жизни вам, отче! - дежурно пожелал Лёха.
   - Спасибо - за добрые слова, - беззаботно улыбнулся епископ. - Значит, молодые люди, вы хотите обвенчаться? То бишь, заключить полноценный супружеский союз - по церковным католическим канонам?
   - А разве - в вашем Мире - можно по-другому? - удивилась непосредственная Ванда.
   - Нельзя, конечно. Но, тем не менее, я обязан, соблюдаю устоявшуюся веками процедуру, спросить. Итак.... Молодой человек и юная барышня, вы, действительно, хотите обвенчаться?
   - Очень хотим! Алекс, почему ты молчишь?
   - Хотим, ясная зимняя зорька....
   - Перехожу к следующим вопросам, - многообещающе усмехнулся старикашка. - Тебя, широкоплечий юноша, зовут - Алексей Петров? В своём Мире ты был...э-э-э, менеджером телеканала?
   - Да, отче.
   - Клянёшься в этом - Святой верой в Господа нашего?
   - Клянусь!
   - Тебя, честная девица, зовут - Ванда де Бюсси? В своём Мире ты была потомственной благородной бургундской графиней?
   - Да, отче.
   - Клянёшься в этом - Святой верой в Господа нашего?
   - Клянусь!
   "И голос - при этом - у неё не дрогнул", - подумалось. - "Значит, моя жена - и на самом деле - является благородной средневековой аристократкой.... Были некие навязчивые сомнения по этому поводу? Были, естественно. Куда же, спрашивается, без них? Но теперь они развеялись - без следа...".
   - Одну секунду. Запамятовал, - смешно и чуть смущённо засуетился епископ. - Я, молодёжь, сейчас...
   Старик вновь удалился к дальней стене и извлёк из сейфа кусок белой кружевной ткани.
   - Это же...с-с-свадебная фата? - слегка заикаясь, спросила Ванда. - Не может быть....
   - Она самая, - довольно хохотнул епископ. - Всё должно быть по-настоящему. Как заведено. Как полагается. Чтобы - ненароком - не обидеть достойных людей.
   - Запасливость и предусмотрительность, они тоже относятся к числу классических христианских добродетелей? - невинно поинтересовался Лёха.
   - Относятся, отрок. Относятся. Не сомневайся...
   Сам обряд венчания прошёл на удивление обыденно и быстро.
   Сперва отец Джон - минут двенадцать-пятнадцать - всласть потрепался о пользе мирской добродетели, основанной на искренней любви к Единому Создателю нашему, а потом поинтересовался у брачующихся - их согласием любить друг друга до гроба. Причём, как в горе, так и в радости.
   - Да, я согласна, - взволнованным голосом сообщила Ванда.
   - И я согласен, - подтвердил Лёха.
   - Вот, и ладушки, - обрадовался старикан. - Объявляю вас, Алексей и Ванда, мужем и женой. Живите в любви и согласии. Ну, и размножайтесь старательно, не теряя времени. В смысле, размножайтесь, когда получите на то соответствующее разрешение.... Теперь же, пожалуй, перейдём к делам сугубо земным. Как говорится, и Богу помолись, и пашню вспаши, да и здоровыми семенами не забудь засеять её...
   Епископ снял митру с круглой головы и направился к сейфу.
   - Отче! Вы забыли, - берясь ладошкой за кружевную фату, напомнила Ванда. - Вот, возьмите.
   - Себе оставь, красавица светловолосая. На добрую память.
   - Спасибо большое!
   - Не за что, красавица. Бога - за всё хорошее - благодари...
   Убрав нарядную митру в сейф, отец Джон достал оттуда пухлую картонную папку, вернулся к столу и, ловко развязав шнуровку, выложил на гладкую столешницу сложенный в несколько раз бумажный лист. Аккуратно развернув-разогнув и бережно разгладив бумагу, он пояснил:
   - Это - подробная географическая карта тех мест, где вам, молодожёны, предстоит потрудиться на благо общества.
   - Архипелаг "Северная Земля", - понятливо хмыкнул Лёха.
   - В нашем Мире эти острова называются по-другому, - меланхолично усмехнулся епископ. - А именно, архипелаг - "Дальние острова". Впрочем, это не имеет основополагающего и конкретного значения...
   - Не имеет.
   - Итак. Северная оконечность - северного мыса - самого северного острова. На мысу изображён тёмно-красный треугольник. Это она и есть, искомая метеостанция.
   "Остров называется - "Комсомолец". По-нашему, понятное дело, называется", - загрустил Лёха. - "А мыс - "Арктический". То ещё местечко. Аховое и заброшенное. До Северного полюса, образно выражаясь, рукой подать. Вот же, угораздило...".
   - Метеостанция - в свою очередь - окружена синими и зелёными точками, - продолжил отец Джон. - Это - различное научно-исследовательское оборудование и всяческие умные приборы, за которыми вы, молодёжь, и должны внимательно следить-наблюдать. То бишь, регулярно - в соответствии со строгим графиком - менять подсевшие аккумуляторы. Если же приборы будут серьёзно повреждены тамошними животными и птицами, то, естественно, необходимо поменять каждый испорченный прибор на новый, действующий.... Впрочем, не буду растекаться пустыми словесами по древу. В этой папке вы найдёте наиподробнейшие инструкции и регламенты. В полёте, понятное дело, ознакомитесь.... Вопросы?
   - В южной части срединного острова архипелага нарисован фиолетовый овал, - ткнул пальцем в карту Лёха. - Что это такое?
   - Запасной аэродром. Рядом с Дальними островами проходит-пролегает несколько оживлённых авиационных потоков. Любой самолёт, в случае экстренной необходимости, может там приземлиться, отремонтироваться, дозаправиться, даже сменить экипаж. На этом аэродроме базируются и специализированные самолёты спасательной службы. Южнее Дальних островов, как-никак, постоянно проходят - во встречных направлениях - караваны серьёзных морских судов.... А, зачем это тебе, отрок?
   - Чисто из любопытства.
   - Нездоровое, право, любопытство! - пожурил епископ. - От вашей метеостанции до запасного аэродрома - даже по прямой - будет порядка трёхсот километров.
   "Триста километров?", - мысленно усмехнулся Лёха. - "Напугал, тоже мне, отче. Типа - гусара - двумя ящиками коньяка. Если будет очень надо, то и пешком - по лёгкому - добредём. В смысле, на лыжах. Не впервой...".
   Раздалось приятное мелодичное пиликанье.
   Отец Джон достал из бокового кармана светло-серого комбинезона чёрный брусок мобильного телефона, поднёс его к уху и сообщил:
   - Я слушаю вас! Да, говорите..., - неожиданно нахмурился. - Это уже точно? Окончательно и бесповоротно? И ничего нельзя сделать? Вот, даже как.... Что теперь будет со всеми нами? Вас понял.... Конечно, будем уповать на всемогущего Господа нашего. Больше, всё равно, не на кого.... Спасибо за горячую и своевременную информацию. Отбой.
   Дождавшись, когда епископ уберёт мобильник в карман комбинезона, Лёха поинтересовался:
   - Астероид?
   - Он самый.
   - Нельзя отвести в сторону?
   - Не получилось.
   - Куда и когда упадёт?
   - Куда - не известно. Когда? Примерно через трое суток.
   - Ничего себе...
   - А я про что вам толкую? - поморщился отец Джон. - Информация, наверняка, очень быстро расползётся по всей планете. Начнётся всеобщая паника, постепенно перерастающая в полный бедлам и бестолковый хаос.... Оправляйтесь-ка, молодёжь, в аэропорт. Я распоряжусь. Следуйте на свои Дальние острова, пока самолёты ещё летают. Как говорится, целее будете. Молодожёны.... Вот, возьмите две магнитные карты. Они подходят ко всем замкам, которые отыщутся на метеостанции.
   - У меня, вот..., - неожиданно замялась Ванда. - Как же быть? Не знаю, право...
   - Говори, красавица, толком. То бишь, напрямик.
   - Я ничего не поняла - про рождение потомства. Кто нам должен дать разрешение на это?
   - Молодёжь, вы контракт-то - прежде, чем подписывать - читали?
   - Нет, - переглянувшись с женой, признался Лёха. - Не удосужились. Да и времени, собственно, не было. Спешка. Так получилось.
   - Даже про полагающийся гонорар? - густые брови епископа неудержимо поползли вверх. - Разрешите, друзья, не поверить...
   - Тем не менее, это так, - переглянувшись с мужем, подтвердила Ванда. - Очень торопились, извините.... Так, что же - с разрешением?
   - Ладно - для влюблённых торопыг - разъясняю.... Вы обязались - семь лет, день в день - отработать на Дальних островах. Причём, без всяких и всяческих форс-мажоров. В том числе, без неожиданных беременностей и рождения детей. Мол, это будет мешать полноценному рабочему процессу. Мол, придётся докторов присылать, срочно искать замену. Провинившихся субъектов отправлять "в расход".... Это же логично?
   - Логично, - вздохнув, призналась Ванда. - Беременность, действительно, отвлекает от работы. По крайней мере, мне про это рассказывали. Горничные, кухарки и служанки.
   - Приятно общаться с разумными девушками, - похвалил отец Джон. - На метеостанции имеется современный медпункт, где вы и найдёте профильные таблетки-пилюли, полностью исключающие нежелательную беременность.... Теперь про гонорар. Вы же, наверное, ничего не понимаете в финансах и экономике нашего Мира?
   - Ничего не понимаем.
   - Через семь лет, если все условия контракта будут скрупулёзно вами выполнены и соблюдены, а тесты и экзамены седьмого уровня успешно пройдены и сданы, то, молодёжь, вам будут по-честному выплачены вполне приличные деньги. Хватит, чтобы приобрести крепкую и симпатичную ферму в пасторальной местности. Например, в благословенной Бургундии. Там и будете - размножаться. Усиленно и почти бесконтрольно.... Как оно вам?
   - Вполне устраивает, - состроив серьёзную - до нельзя - гримасу, заверил Лёха. - Следуем в аэропорт.... А как же, отче, астероид? Что будет с этим Миром, когда он упадёт?
   - Всё - в руках Божьих, - неуверенно промямлил епископ. - Всегда и везде надо надеяться на лучшее. Мол, обойдётся.... Прорвёмся, ребятки. Не впервой...
  
   Самолёт оказался не простым, а с вертикальным взлётом.
   Тридцать-сорок секунд хриплого шипенья, на смену которому пришёл ненавязчивый тихий гул.
   Лёха, на пяток секунд заглянув в иллюминатор, восхищённо покрутил головой и сообщил:
   - Сильна техника у "церковников", ничего не скажешь. За полминуты поднялись над землёй километра на четыре, если не больше. Чудеса в решете, образно выражаясь.... Любимая, что с тобой?
   - Не знаю, - худенькие плечи Ванды, сидящей в соседнем самолётном кресле, мелко-мелко подрагивали, а глаза были крепко зажмурены. - Страшно...
   - Ага, ты же в первый раз летишь на самолёте?
   - В первый.
   - Открой-ка глаза, - настойчиво попросил Лёха. - Открывай, открывай, голуба моя.... Теперь отстегни страховочный ремень. Поднимайся на ноги. Молодец, сероглазая! Теперь крепко обопрись на моё плечо и посмотри в иллюминатор.
   - Куда посмотреть?
   - Вот, в это окошко.
   - Страшно...
   - Загляни!
   - Хорошо, - согласилась Ванда. - Сейчас.... Ой, а что это за серебристая полоса внизу? Красивая такая...
   - Река Енисей. Могучая, полноводная и легендарная. Несколько километров шириной.
   - Ты не шутишь? Действительно, река?
   - Честное и благородное слово.
   - А зелёное бесконечное поле - за серебристой полосой?
   - Дремучая сибирская тайга, - улыбнулся Лёха. - Ну, тот самый дремучий лес, что рос за высоким забором нашего фильтрационного лагеря.... Кстати, за время полёта можно будет увидеть много интересного.
   - Тогда - меняемся местами!
   Ванда буквально-таки "прилипла" к стеклу иллюминатора, а он, развязав верёвочки на пухлой картонной папке, приступил к вдумчивому изучению различных циркуляров, приказов, уложений и инструкций.
   "Ничего, видит Бог, сложного", - рассуждал про себя Лёха. - "Сейчас метеостанция пашет в автономном "спящем" режиме. Дизель-генератор функционирует, правда, на самом минимуме. Ладно, переключим его в "жилой" режим. Солярки хватит ещё на полгода, потом к островному берегу должен подойти нефтеналивной танкер. Будем ждать.... Раз в неделю на нас будут выходить (в эфире, понятное дело), ребята с запасного аэродрома, расположенного на соседнем острове. Мол, как и что? Нет ли, часом, проблем? Имеется и канал для экстренной связи с Центром. То бишь, с епископом Джоном".
   - Сейчас внизу - медленно и плавно - проплывают крохотные серо-бурые горушки, между которыми виднеются тоненькие-тоненькие голубые ниточки, - сообщила Ванда. - Что это такое?
   - О чём ты, милая? Какие горушки и ниточки? А, это, наверное, Среднесибирское плоскогорье. Ниточки - реки.
   Так они дальше и летели. Лёха вдумчиво изучал бумаги и - время от времени - отвечал на заинтересованные вопросы жены.
   - Под нами снова всё стало зелёным-зелёным. И наблюдается очень много круглых блюдечек - серых, голубых, синих, розовых, лиловых.... Что это?
   - Северо-Сибирская низменность. А круглые блюдечки - озёра. Почему у озёр разные цвета? Одни озёра глубокие, а другие, наоборот, мелкие. Да и на озёрном дне лежит разный грунт. Песочек там, глина, камушки.
   - Теперь наблюдаю переплетённые между собой светло-кремовые полосы, щедро изрезанные кривыми тёмно-коричневыми линиями.
   - Полуостров Таймыр. Вернее, горы Бырранга.
   - Изумрудно-лазурная бескрайняя гладь.
   - Карское море...
   Хриплый голос - по громкой связи - объявил:
   - Господа пассажиры! Через десять минут наш самолёт совершит мягкую посадку в конечной точке маршрута. Прошу зафиксировать страховочные ремни. Повторяю. Господа пассажиры! Через десять минут наш самолёт...
   Ненавязчивый тихий гул куда-то пропал, раздалось успокаивающее хриплое шипенье, ещё через тридцать-сорок секунд в салоне самолёта установилась чуткая тишина.
   Со стороны кабины пилотов послышались глухие размеренные шаги. В проходе между пассажирских кресел показался высокий черноволосый человек в светло-сером комбинезоне.
   - Полёт завершён, - вежливо известил Ангел. - Вот, две тёплые куртки. От места посадки - до метеостанции - вам предстоит пройти порядка двухсот пятидесяти метров. А этот пакет - скромный подарок от нашего славного экипажа. Вы же, друзья, молодожёны?
   - Молодожёны, - гордо вскинув-задрав узкий аристократический подбородок, подтвердила Ванда.
   - А какая же первая брачная ночь - без пары-тройки бутылочек хорошего алкоголя? Правильно я говорю?
   - Правильно, - благодарно улыбнулся Лёха. - Спасибо.
   - Не за что. За всё хорошее - в этом Мире - Бога благодарите...
   Вскоре они уже стояли на чёрных гладких камнях, местами поросших жёлтыми и фиолетовыми лишайниками. Вокруг царила тёмно-серая, загадочная и призрачная полумгла, хотя было только около часа пополудни.
   - Странно..., - пробормотал Лёха.
   - Что - странно? - забеспокоилась Ванда. - То, что вокруг так темно?
   - Нет, это, как раз, нормально. Как-никак, сейчас - самый разгар полярной ночи. Но, блин церковный, климат.... Здесь всё-всё - по декабрю месяцу - должно быть занесено холодными снегами. Метра на полтора. И лютые морозы должны трещать - под сорок-пятьдесят градусов. А, что мы наблюдаем? Окружающий воздух прогрелся до плюс двух-трёх градусов. Снег? Имеется, конечно, но только на вершинах ближайших сопок.... Как, собственно, такое может быть?
   - Ничего сложного, милый. Ведь, "церковники" научились искусственно "смягчать" климат.
   - Точно! А я и подзабыл.... Какая же ты у меня памятливая и разумная!
   - Что есть, то есть. Видимо, в бабушку пошла.
   Хриплый голос - по громкой связи - попросил:
   - Молодёжь, отойдите, пожалуйста, от самолёта. Нам уже, согласно путевому маршрутному листу, надо взлетать. Продует - простынете.... Ну, всего хорошего! Счастливой первой брачной ночи!
   - Вот, она. Метеостанция, - махнула рукой направо Ванда. - Шагаем!
   Когда они прошли метров сто двадцать, сзади раздалось хриплое ненавязчивое шипенье. Лёха обернулся - никакого самолёта на чёрных камнях не наблюдалось, только в тёмной небесной вышине, неуклонно удаляясь, висело крохотное неоновое пятнышко.
   - Сильна техника у "церковников", ничего не скажешь, - насмешливо проговорила Ванда. - Так и будем стоять, обожаемый муж? То бишь, совместно с насквозь удивлённым видом? Может, дальше пойдём? Ой, что это? - ткнула пальчиком в небо, по которому бодро бежали разноцветные изломанные всполохи.
   - Обыкновенное северное сияние. Не обращай внимания. Здесь такое случается часто.
   - Смотри, между двумя сопками висит яркая-яркая радуга!
   - Радуга и северное сияние - одновременно? - нахмурился Лёха. - Это уже серьёзно. Знать, астероид приближается...
  
   Метеостанция оказалась массивной прямоугольной коробкой, оснащённой редкими узкими окнами.
   - Здание обшито квадратными светло-сиреневыми листами-чешуйками, - хмыкнул Лёха и, осторожно постучав костяшками пальцев по стене, предположил: - Скорее всего, какой-то хитрый пластик.
   Дверь, когда в неё была вставлена магнитная карта (гораздо более тонкая, чем та, которую на прощанье вручил Хан), открылась сразу же и совершенно бесшумно.
   - Заходим! - весело объявил Лёха. - И тут же плотно претворяем за собой дверку. Незачем выпускать из помещения живительное тепло. Вернее, его жалкие остатки...
   Внутри метеостанции царил таинственный полусумрак - в стандартных секциях дневного света, закреплённых на потолке, горели только отдельные цилиндрические лампы. Причём, вполнакала. То есть, на одну четверть длины.
   - Семь лет жить в такой несимпатичной и пугающей темноте? - возмутилась Ванда. - Мы так не договаривались.... Что-то тихонько шуршит. Завораживающе так, навязчиво.... Слышишь? Неужели здесь - ко всему прочему - живут гадкие мыши? Я их боюсь...
   - Ерунда. Это, скорее всего, дизель-генератор, работающий на минимальных оборотах.
   - Что такое - дизель-генератор?
   - Потом расскажу, на досуге. Проходи прямо. Там должно располагаться что-то вроде кают-компании.
   - А, ты?
   - Я ненадолго заскочу в машинное отделение, - Лёха указал рукой на бежевую дверь в левой стене. - Пока некоторые прекрасные и легкомысленные красотки безотрывно пялились в самолётный иллюминатор на незабываемые сибирские природные ландшафты и красоты, я успел не только назубок выучить все строгие инструкции и предписания, но и ознакомиться с подробными планами внутреннего обустройства метеостанции. Я скоро.... Жди!
   С энергетической проблемой он разобрался быстро и безо всяких проблем. То бишь, профессионально. Пощёлкал нужными тумблерами и клавишами, после чего дизель послушно сменил тихое неуверенное шуршание на ровный и солидный гул. Ещё через пять-шесть минут лампы дневного света загорелись гораздо ярче. Потом где-то наверху глухо зашумело-забурлило. Это "проснувшийся" погружной насос начал старательно качать - из скважины в специальный резервуар, установленный на крыше здания - свежую водичку.
   Лёха прошёл в помещение кают-компании. По крайней мере, так эта комната именовалась на плане.
   "Обыкновенная столовая, дополненная крохотной кухней", - отметил он про себя. - "Обеденный стол, стулья, телевизор на тумбочке, компактный трёхкамерный холодильник. Впрочем, судя по плану, на метеостанции имеется и отдельная продуктовая кладовая, оснащённая двумя ёмкими морозильными камерами.... Ещё одна тумбочка, на горизонтальной поверхности которой располагается, ласково подмигивая разноцветными лампочками, пульт управления. Над тумбочкой висит тонкий прямоугольный монитор. Пульт управления - чем? Наверное, системой видеосвязи. Не иначе.... Приоткрытая узкая дверь, вторая. Рядом расположена деревянная широкая лестница, ведущая на второй этаж. Очевидно, первый этаж является жилым и складским, а на втором размещены помещения научно-исследовательского назначения...".
   - Ванда! Ты где? - позвал Лёха.
   - Я здесь! - откликнулась из-за правой приоткрытой двери жена. - В спальне. Застилаю кровать свежим постельным бельём.
   "И это - правильно!", - подумалось. - "Спальня, свежее постельное бельё, первая брачная ночь. Мечта разгульного поэта средних лет, затерявшегося где-то в параллельных Мирах. Или же - между означенными параллельными Мирами?".
   Он, заглянув в спальню, одобрил:
   - Симпатичный будуар. Очень.... И кровать просторная. Похоже, что прочная.... А за той дверью, надо думать, располагается туалет и ванная комната? Радость моя сероглазая, а почему ты такая хмурая?
   - Голова что-то разболелась, - виноватым голосом призналась Ванда. - В висках тихонечко стучит, затылок ломит. Ломит и ломит.... Наверное, после этого дальнего перелёта. С непривычки.
   - Надо принять таблетку.
   - Я уже посетила местный медпункт и проглотила пару пилюль. А сейчас хочу принять горячий душ. Вдруг, поможет?
   - Ладно, не буду мешать, - понятливо вздохнул Лёха. - Пойду готовить праздничный ужин. Старательно и с любовью...
   Он извлёк из холодильника два замороженных говяжьих бифштекса, полиэтиленовый пакет с замороженной картошкой, пачку сливочного масла, упаковку майонеза и несколько пузатых жестяных банок с различными консервами. После этого включил газовую плиту и достал из кухонного шкафа сковороду, тарелки, бокалы, вилки-ложки и ножи.
   Минут через сорок-пятьдесят Лёха констатировал:
   - Нормальный вариант - для полноценного свадебного банкета на две молодые и голодные персоны. Четыре экзотических холодных салата - из всякой консервированной всячины. Бифштексы с жареным картофелем и зелёным горошком. Что ещё требуется? Типа - для полного и окончательного счастья? Правильно, хороший алкоголь...
   Он достал из пакета, подаренного лётчиками, три бутылки - две длинных, вытянутых, и одну низенькую, приземистую, тёмно-синего стекла.
   Подумав с минуту, Лёха вскрыл всё три, поочерёдно поднёс к носу бутылочные горлышки, после чего довольно пробормотал:
   - Белое креплёное вино, красное сухое вино и нечто, напоминающее - по характерному запаху - ирландский виски. Отличный набор, ничего не скажешь...
   Когда он уже завершал сервировку праздничного стола, в кают-компанию вошла Ванда - бледная, растрёпанная и ужасно-расстроенная.
   - Милый, ужасно болит голова, - бесконечно-виноватым голосом сообщила жена. - Прямо-таки, раскалывается на части.... Ты не сильно обидишься, если я лягу спать?
   - Не сильно.
   - Спасибо.... А супружескими жаркими делами мы займёмся завтра. С самого утра. Хорошо?
   - Ладно, как скажешь.
   - Не обижайся, пожалуйста.
   - Я не обижаюсь.
   - Честно?
   - Честно.
   - Тогда - спокойной ночи?
   - Спокойной ночи...
  
   Ванда, плотно притворив за собой дверь, ушла в спальню.
   - Вот тебе, любимая бабушка, и долгожданный Юрьев день, - тихонько резюмировал Лёха. - То бишь, полный облом, а не полноценная первая брачная ночь. Да, не было печали у заслуженного гусара.... Мать его! Тоска смертная...
   От смертной тоски он принялся лечиться традиционным гусарским способом-методом. То есть, старательно воздавая должное спиртным напиткам, оказавшимся под рукой. Под свой бифштекс - покончил с виски. Под второй, изначально предназначенный для молодой жены, с белым вином...
   А потом навалилась вязкая и предательская дрёма.
   "Здесь буду спать. Здесь!", - решил Лёха. - "Ну, её, супружескую спальню. Ну, её! Толку-то.... Пристрою - целомудренно - руки на обеденном столе. Поверх них - не менее целомудренно - размещу буйну голову и всё прочее. Чай, не впервой...".
   Но заснуть ему не удалось.
   - Отважный идальго! - позвал нежный игривый голосок. - Очнитесь! Посмотрите-ка на меня. Ну, пожалуйста!
   Лёха, с трудом приподняв голову, посмотрел.
   "Какая красивая женщина!", - восхищённо зацокал хмельной внутренний голос. - "Причём, совершенно обнажённая и безумно-привлекательная. Блин сексуальный! Стоп, это же...".
   - Милый, у меня голова больше не болит, - обворожительно улыбаясь, сообщила Ванда. - Я - однозначно и всенепременно - готова к выполнению супружеского долга. Приходи, пожалуйста, быстрей...
   Жена скрылась в спальне.
   "Надо подниматься, братец", - посоветовал разумный и хладнокровный внутренний голос. - "Аккуратней, осторожней.... Смотри, бродяга, не упади! И, главное, не опозорься.... Так тебя и растак, забулдыгу горького! Морду пропитую...".
  
  
   Глава четырнадцатая
   Дальние острова - вотчина леммингов
  
   По его лицу - бодро и надоедливо - скакал весёлый солнечный зайчик. Отчаянный такой зайчик, легкомысленный и слегка хулиганистый.
   "Такого быть - просто-напросто - не может", - подумал Лёха. - "Глухое заполярье, конец хмурого декабря месяца, раннее утро. Откуда здесь взяться яркому солнышку?
   - Апчхи! Мать его.... Апчхи!
   - Алекс, дай поспать, - жалобно попросил сонный женский голос. - Совесть поимей. А не только меня, бедную. Не буди, пожалуйста...
   - Ну, да. Конечно, - покорно забубнил, вылезая из кровати, Лёха. - Не буду. Ага...
   На полу, как бы между прочим, обнаружились мохнатые домашние шлёпанцы. Он ловко вдел ноги в тапочки и, прихватив с прикроватной тумбы штаны и рубаху, прошёл в кают-компанию.
   "Фу, совсем другое дело!", - облегчённо выдохнул ворчливый внутренний голос. - "Практически свежий воздух. А в этой супружеской спальне, братец, пахнет таким безудержным развратом. Это - что-то.... Чего, интересно, вы там - совместно с молоденькой жёнушкой - вытворяли прошедшей ночью? Не помнишь? Ай-яй-яй! Пить надо меньше.... Кстати, на простыне обнаружилось несколько красно-бурых пятнышек. Смекаешь? Следовательно, всё нормально. Ура! Наша благородная графиня, действительно, была безупречно-девственной. Как бы так.... С этим радостным моментом всё понятно. Сигаретку бы сейчас. Типа - крепкую. Можно и без фильтра. Нет никаких табачных изделий? Ну, и ладно.... Братец, а с вечера, если память, конечно, мне не изменяет, оставалась непочатая бутылка сухого винца. Козырная утренняя вещь.... Вперёд! Как говорится, за орденами и славой...".
   Приняв на грудь пару фужеров красного вина, он с удовольствием закусил остатками крабового салата, после чего запечалился:
   - Практически ничего не помню. Как оно всё было? Получилось ли у меня? Не получилось?
   - Получилось-получилось, - заверил звонкий голосок. - Всё было очень мило и здорово. По крайней мере, мне понравилось.
   В столовую вошла Ванда, завёрнутая в мохнатое банное полотенце. Причём, полотенце, проходя под женскими подмышками, оставляло открытыми белоснежные точёные плечи и большую часть стройных ног.
   Лёха взволнованно запыхтел.
   Супруга, сделав вид, будто бы ничего не замечает, грациозно присела ему на колени, набулькала из бутылки - в фужер - вина, выпила до половины, после чего, непонимающе поморщившись, спросила:
   - Что это за странный напиток?
   - Красное сухое вино, - пояснил Лёха. - Разве в вашей благословенной Бургундии было не принято - пить вино?
   - Пили, конечно же. По любому поводу, вместо воды. Только вкус у этих вин был совсем другим.
   На женском нежном плече красовались мелкие красно-бурые цифры - "24537/2".
   - Что это такое? - спросил Лёха. - Похоже на клеймо...
   - Клеймо и есть, - беззаботно улыбнулась Ванда. - Это произошло очень давно. Мне тогда только-только восемь лет исполнилось. Или же девять? Не помню.... Короче говоря, мой отец - вместе с другими благородными бургундскими рыцарями - отправился в Святую Землю. Мол, отвоёвывать у неверных какую-то очередную важную Святыню. Про это узнали коварные англичане. Ведомые подлым бароном Беккингемом, они переправились через пролив и - огнём и мечом - прошли по Бургундии. Был взят на шпагу и наш благословенный городок, а все его жители оказались в плену. Молодых женщин и всех детей англичане сразу же отделили от других пленников. Хотели продать нас в рабство к арабским барбарескам. Для этого и заклеймили. Мол, чтобы легче было надзирать за "живым товаром" и составлять разные торговые документы. Потом, как всегда вовремя, подошли отважные бургундские рыцари, прогнали подлых англичан прочь, а нас освободили. Вот, и вся история...
   "Она же всё врёт!", - заявил невыдержанный внутренний голос. - "Молодых женщин и детей, судя по номеру, набралось больше двадцати тысяч? Ну-ну.... А, причём здесь - значок дроби? Такая нумерация характерна для концлагерей и прочих аналогичных заведений.... Имеют место быть и другие вопиющие нестыковки. Мол: - "В нашем Мире у вин был совсем другой вкус..."? Бред откровенный! Вино, оно вино и есть. Значит, наша Ванда, она же потомственная бургундская графиня, попробовала вино первый раз в жизни? Как такое - в принципе - может быть? Как, я тебя спрашиваю? Идём далее.... Вчерашняя фраза, мол: - "Хочу принять горячий душ...". В "Чистилище" никакого душа не было и в помине. Переселенцы и переселенки мылись в бане по-простому, наливая воду в пластиковые тазики. Душ - в Средневековье? Причём, горячий? Разрешите, сеньоры, не поверить.... Впрочем, братец, оно тебе надо? В том плане, что знать правду? Непременно - знать.... Правда, она иногда бывает очень горькой и неприятной. Способной ломать и калечить - напрочь - хрупкие человеческие судьбы.... Тебя разве не устраивает сегодняшняя ситуация? Женился на симпатичной, милой и - безусловно - разумной девушке. Более того, на бургундской потомственной аристократке. Тебе что-то не нравится? Всё - нравится? Вот, и молчи, бродяга, в тряпочку. Типа - наслаждайся неземным счастьем...".
   - Милый, о чём ты задумался? - спросила Ванда.
   - О чём? - запуская ладонь правой руки под махровое полотенце, плотоядно усмехнулся Лёха. - Хочу, понимаешь, повторения. Ну, того самого, что было ночью...
   - Извини, но ничего не получится, - Ванда, отстраняясь, упруго поднялась на ноги.
   - Почему?
   - А, ты сам не догадываешься?
   - Не-а.
   - Надо подождать - парочку суток. Пусть у меня - там - немного подживёт. Понимаешь?
   - Понимаю. Извини. Не подумал.
   - Так, по крайней мере, заведено у благородных девиц.
   - Да, всё я понимаю. Чай, не деревянный по уши...
   "Может, ошибка образовалась?", - смущённо и покаянно засомневался внутренний голос. - "Это я по поводу ложности графского титула. Судя по повадкам и манерам, братец, твоя супруга, действительно, является природной аристократкой. Ладно, проехали. Пожалуй, больше не будем возвращаться к этому вопросу...".
   - Может, ты примешь душ? - предложила Ванда. - А я пока приготовлю сытный завтрак.
   - Принято. Только сперва следует немного поцеловаться. Чуть-чуть. Молодожёны мы, или где?
   - Молодожёны, сосланные на долгие семь лет на заштатную заполярную метеостанцию...
   - Стоп! - через несколько минут вспомнил Лёха. - Заполярная станция. Третья декада декабря месяца. Раннее утро. Так?
   - Так.
   - А как же быть с ярким солнцем? Откуда оно, спрашивается, взялось?
   - Не знаю, - призналась Ванда. - Но на полу, действительно, имеется широкая солнечная полоса. Я по ней - тёплой и настоящей - прошла босиком...
   Они, обнявшись, подошли к узкому окну, выходящему (смотрящему?), на восток.
   Далёкая линия горизонта представляла собой размытые контуры покатых сопок - тонкая чёрная линия, плавно и задумчиво огибающая белые шапки вечных снегов. А между двумя самыми высокими сопками - там, где вчера висела неправдоподобно-яркая радуга - наблюдалось солнышко. Маленькое такое, розовое-розовое, как казалось - слегка овальное, и - будто бы - ненастоящее, игрушечное...
   - Астероид ещё только приближается к Земле, а планетарная ось уже, в гости не ходи, изменила угол наклона, - озабоченно покачал головой Лёха. - То есть, наша планета слегка отклонилась - в Мировом космическом пространстве - относительно своего обычного положения. Не вижу я что-то другого объяснения этому внезапному солнечному появлению. А ты, сероглазка, что думаешь по этому поводу? - вопросительно посмотрел на жену.
   - Я? - засмущалась Ванда. - Что я могу думать? Какая ещё "планетарная ось"? Что за "Мировое космическое пространство"? Извини, не в курсе. Как любила говаривать моя бабушка, мол: - "Ни сном, ни духом...".
   - Бабушка? То бишь, польская заслуженная дворянка? Которую местные жители считали ведьмой?
   - Ага. Она самая. Другой-то у меня не было. То есть, конечно же, была. Только я её не знала. Она умерла задолго до моего рождения.... Алекс, иди в душ. Полотенце возьмёшь в одёжном шкафу. Вторая полка снизу. Правая.
   - Хорошо, любовь моя. Как скажешь.... А справа от солнышка висят необычные облака.
   - Ага. Длинные такие и очень узкие. Висят и светятся...
  
   Лёха ушёл.
   "Всё ли у меня получилось?", - подходя к кухонной плите, задумалась Ванда. - "Всё ли я сделала правильно? Все ли инструкции Актрисы выполнила? Не знаю, честное слово.... Как тогда, в фильтрационном лагере, говорила Мэри? Кажется так, мол: - "Только те женщины, которые - в глубине души - являются актрисами, могут получить свой маленький кусочек настоящего счастья. Вернее, завладеть им. Все же остальные особи женского пола обречены - до скончания жизни - на бесконечно-серую муть, надоедливую тоску и регулярные слёзы...". Ночь? Не знаю. Это было приятно, но не более того.... Оргазм, о котором так красочно, с придыханием, рассказывала Мэри? Скорее всего, я его так и не испытала.... Впрочем, какие наши годы? Через несколько суток попробуем ещё разок. В смысле, много-много раз. Тем более что Актриса - спасибо ей за всё - ознакомила меня (теоретически, естественно), с некоторыми азами практического секса.... Если же рассуждать в принципе, то основные задачи выполнены. Причём, однозначно успешно и - даже - более чем. Во-первых, удалось не попасть "в расход" и вырваться из фильтрационного лагеря. Во-вторых, я вышла замуж за любимого человека. В-третьих.... А разве первых двух пунктов мало? По мне, так и вполне достаточно. По крайней мере, на сегодняшний день.... Счастлива ли я? Кто - я? Ванда, потомственная бургундская графиня. Независимая, гордая, своевольная и чуть-чуть капризная.... Еврейское гетто? Что это такое? Не знаю. Впервые слышу это гортанное словечко.... Счастлива! Бесконечно, безмерно и бесповоротно.... Только надо за длинным языком присматривать. То есть, неукоснительно помнить о том, что я являюсь девицей неотёсанной и недалёкой, прибывшей в этот Мир из дремучего и малообразованного Средневековья...".
   На завтрак она приготовила, использовав сухое молоко, густую рисовую кашу. Естественно, с курагой, изюмом, черносливом и дольками сухих бананов. Кроме того - порошковый омлет, с десяток разнообразных бутербродов и полный кофейник ароматного кофе, приготовленного по заветному бабушкиному рецепту.
   - Бабушка, бабушка, - загрустила Ванда. - Поделилась со мной старинным рецептом, а самим кофе так и не угостила. Оно и понятно. Откуда в еврейском гетто взяться такому изысканному и благородному напитку? Может, попробовать? Глотну, пожалуй.... Да, в этом, определённо, что-то есть. Как рассказ о далёких и загадочных странах. Что там - рассказ? Как полноценный и увлекательный роман...
   - О чём это ты, сероглазка светловолосая, бормочешь? - входя в кают-компанию, спросил Лёха.
   - Ни о чём, а о ком. Значит, о тебе, обожаемый муж. О том, как я люблю тебя.... Алекс, прекрати, пожалуйста! Нельзя же. Надо подождать немного.... Садись, кушай.
   - Ничего себе! Ну, ты и наготовила. Тут же на пять человек хватит. Может, и на семь.
   - Зачем мне - семь человек? Есть ты, и этого вполне достаточно.... Кушай!
   Завтрак прошёл в лёгкой и приятной обстановке-атмосфере. Они постоянно переглядывались, перемигивались и изредка - якобы невзначай - касались друг друга под столом ногами. То бишь, ногами - ног...
   "Чёрт! Кажется, я сейчас сойду с ума", - подумал Лёха. - "Или, того хуже, потеряв голову, наброшусь на собственную красавицу-жену и грубо изнасилую...".
   Неожиданно раздалась трескучая трель зуммера.
   - Что это? - насторожилась Ванда. - Откуда?
   - Нас вызывают на сеанс видеосвязи, - пояснил Лёха. - Кто вызывает? Сейчас узнаем.
   Он подошёл к тумбочке с пультом управления и, подумав с полминуты, уверенно нажал на несколько нужных кнопок.
   Раздался тихий, приятный для слуха шелест. Прямоугольный монитор, висящий над тумбочкой, несколько раз загадочно мигнув светло-зелёными всполохами, постепенно наполнился ярко-голубым свечением. Ещё через несколько секунд на экране возникло - на фоне знакомого аскетичного кабинета - улыбчивое лицо епископа Джона.
   - Приветствую вас, молодёжь! - жизнерадостно пророкотал лысый старичок и тут же нахмурился: - Ты, благородная графиня, это....
   - Что такое, отче? - забеспокоилась Ванда. - Здравствовать вам на долгие годы!
   - Ты, красавица, зубы мне не заговаривай. Во что ты, ветреница, одета? Зачем смущаешь скромного слугу Господа нашего? Зачем, длинноногая, вводишь в искушение?
   - Ой, извините, отче! - торопливо выбегая из помещения кают-компании, смущённо залопотала Ванда. - Пожалуйста! Я и забыла совсем про полотенце...
   - Ну, как оно? - заговорщицки подмигнул епископ. - В плане сохранённой девственности?
   - Была, - улыбаясь до ушей, сознался Лёха. - Больше нет...
   - И это правильно, раб Божий. Поздравляю.
   - Спасибо, отче.
   - Какие планы на сегодняшний день?
   - Сейчас завершим завтрак и помоем посуду. Потом включим телевизор и ознакомимся с последними новостями...
   - Отставить! - поморщился отец Джон. - И посуду, и телевизор. Прошедшей ночью забарахлила точка под номером шестнадцать. Сигнал идёт, но очень слабый и неуверенный. Самописцы рисуют всякую ерунду и откровенную ересь. Так что, выдвигайтесь - как можно быстрее - на место и устраняйте возникшую неисправность. Знаешь, где находится амуниция и оружие?
   - Все инструкции и планы здания - за время долгого перелёта - изучил. Теперь знаю.
   - На обратном пути зайдите на третью точку и поменяйте подсевший аккумулятор.
   - Я уже в курсе, - заверил Лёха. - Ознакомился с соответствующим графиком.... Получается, отче, что наша метеостанция...м-м-м, не совсем и метеостанция?
   - А какая, отрок, тебе разница? Установлены по всей округе разнообразные приборы и датчик. Стоят себе и фиксируют различные показатели. Не температуру окружающего воздуха и его влажность, а интенсивность различных излучений? Или, к примеру, величины ключевых показателей магнитных полей? Допустим, это так.... Ну, и что? Разве это что-то меняет?
   - Ровным счётом ничего.
   - Правильно, отрок. Всё, не смею больше задерживать. Собирайтесь и выступайте. Жене от меня передавай пламенный привет.
   - Передам, отче. До свидания.
   - До связи. Всех благ...
  
   После завтрака они переоделись в утеплённые светло-серые комбинезоны, а на ноги обули чёрные грубые ботинки - на толстой подошве и с высокой шнуровкой.
   - Теперь мы с тобой, Алекс, похожи на местных Ангелов, - посмотревшись в зеркало, пошутила Ванда. - Причём, на самых настоящих и натуральных.
   - А, то! - внимательно рассматривая длинный карабин с чёрным пластиковым прикладом, понимающе хмыкнул Лёха. - Ангелы и есть. В том смысле, что почти.... Отличный карабин! Вернее, гибрид карабина и автоматической винтовки. Нарезной ствол. Достойный калибр. Десятизарядные сменные обоймы.... Ты, сероглазка, скорее всего, не умеешь обращаться с огнестрельным оружием?
   - Не умею. Да и вблизи вижу в первый раз. Если, конечно, не брать во внимание лазерных пистолетов Ангелов.
   - Ну, и ладно. Тогда возьми это, - он протянул жене солидный охотничий нож в кожаных ножнах. - Закрепи на поясе комбинезона. Там имеется специальная петля с крючком.
   - Симпатичная штуковина. Спасибо, - ловко и сноровисто вертя в ладонях нож, вынутый из ножен, поблагодарила Ванда. - Ручка облегчённая. Значит, данная игрушка предназначена - в том числе - и для метания.
   - Убери в ножны, пока не порезалась, - посоветовал Лёха. - Амазонка, тоже мне, выискалась, разбирающаяся в холодном оружии. Ещё держи чёрную коробочку, запихай её в карман комбинезона.
   - Что это такое?
   - Ультразвуковой излучатель.
   - А для чего он нужен?
   - Отпугивать диких зверей. Когда увидишь, к примеру, белого медведя, то тут же, без промедлений, доставай коробочку и переводи круглый белый рычажок в положение "Вкл.". Понятно?
   - Понятно. А как работает эта штуковина?
   - Долго объяснять. Главное, что медведь испугается и, трусливо повизгивая, убежит. Ну, переселенка, готова?
   - Готова, мой господин и повелитель.
   - За мной, жёнушка!
   На улице было безветренно и тепло - на уровне плюс пяти-шести градусов.
   - Ерунда какая-то, - ворчал Лёха. - Не Заполярье суровое, а натуральный южный берег Крыма, так его и растак...
   - Не надо при мне выражаться! - тут же напомнила о своих аристократических принципах Ванда. - Ведь, кажется, договаривались.
   - Извини. Погорячился. Виноват. Больше не повторится.
   - Извиняю. Кстати, солнце уже скрылось за горизонтом.
   - Конечно, скрылось. Ось Земли, очевидно, сместилась только чуть-чуть. Не всерьёз.
   - А светящихся облаков, наоборот, стало гораздо больше. Поэтому вокруг достаточно светло. Они, то есть, облака, разбросаны уже практически по всему небу.
   - Разбросаны, - доставая из кармана электронный компас, рассеянно подтвердил Лёха.
   - А между облаками плавно перемещаются светло-зелёные и тёмно-голубые всполохи северного сияния.
   - Перемещаются.... Подожди, я только правильно сориентируюсь на местности. То бишь, возьму нужный азимут.... Ага, всё понял. Идём на юг, прочь от морского побережья. Вон на ту приметную горушку с раздвоенной вершиной. На её склоне и расположена искомая точка за номером шестнадцать...
   - Долго туда идти?
   - Часа за полтора, Бог даст, дошагаем. А когда разберёмся с шестнадцатой точкой, то повернём на восток и направимся к третьей. Это ещё около четырёх с половиной километров. Короче говоря, к обеду вернёмся.
   - К позднему обеду, - уточнила Ванда.
  
   Они размеренно шагали вдоль обрывистого берега ручья, нёсшего свои серо-голубые воды к океану. Течение в ручье было очень медленным. Время от времени над сонными водами раздавались громкие всплески - это шустрые северные рыбины охотились за редкими мошками и комарами.
   - Ой, что это? - вытягивая руку вперёд, насторожилась Ванда. - Оно приближается...
   - Отойдём в сторону от русла, - снимая с плеча ремешок карабина, решил Лёха. - Вон на тот холмик.
   Над серо-голубыми водами ручья - в сторону моря - плавно перемещалась белая воронка.
   - То ли маленькое торнадо, то ли гигантский водоворот, - засомневался Лёха. - Хрень какая-то. Блин моржовый.
   - Я же, кажется, просила...
   - Понял-понял. Больше, честное слово, не буду.... Ещё один белый водоворот уверенно проследовал к морю.
   - Ага, проследовал. А вон сразу три белых воронки - одна за другой - приближаются...
   Через некоторое время Лёха объявил:
   - Всё, никаких водоворотов и мини-торнадо больше не наблюдается. Возвращаемся, боец Петрова де Бюсси, на прежний маршрут.
   - Ничего себе, - оказавшись на речном берегу, удивлённо присвистнула Ванда. - Чудны дела твои, Господи!
   Весь ручей был забит мёртвой рыбой. Дохлые щуки, окуни, ленки, хариусы и форели - медленно и печально - двигались, влекомые ленивым течением, к океану.
   Сзади послышалось громкое и резкое шипенье.
   Обернувшись, Лёха невозмутимо сообщил:
   - На вершине холмика, где мы стояли пару-тройку минут назад, из земли бьёт - метра на три-четыре в высоту - шикарный фонтан. И, судя по характерным признакам, это - крутой кипяток. Мать.... Извини, любимая. Чёрт его побери! Ну, и места здесь.
   - Неуютные и опасные места, - подтвердила Ванда. - Занесла нас нелёгкая.... Что же тут, интересно, начнётся, когда на планету грохнется гигантский камень, который "церковники" именуют "астероидом"?
   - Узнаем. Естественно, когда камушек приземлится...
   Вскоре русло ручья резко отвернуло в сторону.
   - Идём прямо, - уверенно махнул рукой в сторону сопки с раздвоенной вершиной Лёха.
   - Пахнет как-то странно, - обеспокоенно задёргала крыльями аристократического носа Ванда. - Приторной сладостью...
   - Шагаем. За мной! Раз-два. Раз-два.
   Через несколько минут Ванда расстроилась:
   - Мёртвая птичка лежит между камней. Кажется, дикая утка.
   - Дикая, - подтвердил Лёха. - Откуда здесь взяться домашним?
   - Вон ещё одна. И ещё. Ещё...
   - Шагаем!
   Мёртвой птицы встречалось всё больше и больше - утки, гуси, лебеди, бакланы, чайки.
   - Воняет - просто ужасно и отвратно, - прикрывая нос рукавом комбинезона, ныла Ванда. - Может, повернём назад?
   - Шагаем! Не к лицу - уважающим себя бойцам - сворачивать на полдороги, не выполнив задания руководства.
   - А, разве мы - бойцы?
   - Все люди - с точки зрения классической философии - являются бойцами.
   - Все?
   - Все.
   - И с кем же они воюют-сражаются?
   - С различными жизненными обстоятельствами и ситуациями. С окружающей общественной средой. С собственной тупостью, трусостью, ленью и непомерной гордыней...
   На склоне приметной сопки - почти сразу - обнаружилась просторная ниша (явно искусственного происхождения), заполненная мёртвыми гусиными тушками.
   - Всё понятно, - брезгливо поморщился Лёха. - Хитрое научно-исследовательское оборудование завалено дохлыми птичками. Придётся потрудиться в поте лица, усиленно сдерживая - при этом - естественные рвотные позывы.... Сероглазка, отойди-ка в сторонку. Негоже нежным и трепетным бургундским графиням заниматься такими неаппетитными делами. Я и один справлюсь. Не впервой.
   Шустро разбросал крылатые трупики по сторонам, он подытожил:
   - Искомый прибор обнаружен. Чёрная антенна возвращена в исходное рабочее положение. Сигнальная лампочка загорелась приветливым нежно-изумрудным светом. Следовательно, первая часть полученного задания успешно выполнена.... Поворачиваем на восток и браво следуем к третьей точке.
   - А, может...
   - Не может! Следуем.
   Пройдя порядка двух километров, они вышли на ровное базальтовое плато.
   - Страшное и неприветливое место, - зябко передёрнула плечами Ванда. - Чёрное-чёрное. Хотя.... Впереди наблюдается широкая рыже-палевая полоса. Мне кажется, или эта полоска, действительно, слегка колышется?
   - Похоже на то. Может, это оптический обман, спровоцированный светящимися облаками?
   - Я не знаю таких умных слов.... Слышишь? Какой-то странный, едва слышимый писк.
   - Писк, - через четверть минуты подтвердил Лёха. - Давай-ка - от греха подальше - заберёмся на этот чёрный валун.... Смелее, графиня! Ставь подошву ботинка на каменный приступок. Сейчас я тебя подсажу...
   Понаблюдав пару минут с макушки валуна за окрестностями, он сообщил:
   - Рыжая полоса, расширяясь, постепенно приближается.... Вполне возможно, что это лемминги.
   - Кто?
   - Полевые мыши, обитающие в северных приполярных областях. В данном конкретном случае - миллионы и миллионы грызунов, перемещающихся куда-то по своим важным мышиным надобностям.
   - Я читала про такое в толстых книжках, - нахмурилась Ванда. - Мол, все страны Скандинавии - в стародавние времена - неоднократно страдали от нашествия этих прожорливых тварей. Когда рыжих мышей нарождалось избыточно много, они спускались с гор и упрямо шли вперёд, поедая всё и вся, встреченное на пути. И даже умудрялись переправляться через небольшие речки.... Мыши съедали все посевы на полях, разоряли - подчистую - амбары, зернохранилища и прочие продовольственные склады. Потом они обгладывали всю траву - на сотни и сотни километров. Люди и домашний скот - после их нашествий - умирали от голода. Но на человека лемминги, как ты их называешь, никогда не нападали.
   - Пожалуй, мы не будем проверять на практике твоё последнее утверждение, - недоверчиво усмехнулся Лёха. - Посидим здесь, дождёмся, когда мышки пройдут мимо. А после этого отправимся к третьей точке.
   - Мы можем - пока лемминги не подошли - вернуться на метеостанцию.... Ах, да, не можем. Мы же - бесстрашные бойцы, выполняющие важное и ответственное задание.
   - Это точно. Бойцы.
   Через некоторое время лемминги приблизились к базальтовому валуну вплотную.
   - Завораживающее зрелище, - признался Лёха. - Сколько их здесь? Миллиарды? Сотни миллиардов?
   - Симпатяги, - откликнулась молодая жена. - Немного похожи на домашних хомячков. Такие же чёрные глазки-бусинки, круглые ушки, пухлые щёчки, куцые смешные хвостики.... У меня же есть отпугивающая штуковина!
   Ванда достала из кармана комбинезона чёрную коробочку, перевела белую кнопку в положение "Вкл.", и, выждав некоторое время, расстроено сообщила:
   - Не работает, Алекс, твоя хитрая техника. Лемминги только на несколько секунд остановились-засомневались. А потом - как ни в чём не бывало - двинулись дальше, миновав наш камень. Теперь мы находимся на крохотном чёрном островке, со всех сторон окружённом "мышиным морем"...
   - Бывает. Очевидно, ультразвуковой излучатель рассчитан только на крупных хищных животных, наделённых зачатками интеллекта. То бишь, зачатками нервной системы. Мыши же, как известно, существа полностью безмозглые. Вот, прибор и не сработал.
   Лемминги передвигались плотной единой стеной, постоянно перепрыгивая друг через друга. Первая мышка приостанавливалась, ловко срезая мелкими острыми зубами стебелёк травы, через неё тут же перебиралась другая. Через вторую перепрыгивала третья...
  
   - Нескончаемая и очень симпатичная чехарда, - одобрил Лёха. - Ловко это у них получается. Прыг, скок. Прыг, скок...
   - Ловко, - пристально глядя на восток, подтвердила Ванда. - Только очень медленно.... Вижу последние ряды "мышиной колонны". Да, придётся нам просидеть на этом валуне ещё - как минимум - час. Может, и больше.... Предлагаю, вернутся к нашим упитанным снежным баранам.
   - О чём это ты, любимая?
   - Конечно, о знаменитом реалити-шоу "Снега, снега". Рассказывай, что там было дальше ...
  
  
   Глава пятнадцатая
   Лёха. Ретроспектива 06. Реалити-шоу
  
   Ёпрст, как они и договаривались изначально, прилетел в Ванавару во второй декаде октября.
   Накануне его прилёта придавили первые злющие морозы, но серьёзных снегопадов ещё не было. Так, ерунда сущая. Местные переменчивые ветра, шутя и играючи, разметали эту снежную чепуху по разным сторонам, не оставив и следа.
   - Плохи дела, - ворчал Лёха. - Наше реалити-шоу называется - "Снега, снега". А, где же они, собственно, снега?
   - Навалит ещё. Причём, по самую макушку, - утешал Василий Васильевич. - Это же, брат Петров, Сибирь. Тут погоды капризные. Как говорится, год на год не приходится. Бывает, что уже в ноябре месяце под два метра снега лежит. А случаются годы, когда первые снежинки падают с неба только в конце декабря. Но бодро так падают, без ленивых дураков. Трое суток - и те же два метра. Типа - снова здравствуйте. Только в профиль. Так что, не расстраивайся, коллега, раньше времени...
   - Легко говорить, мол, не расстраивайся. А если Константин Алексеевич уже подписал с зарубежниками - на ноябрь месяц - первые контракты? Жадность - подруга коварная и, зачастую, неверная.... А если в этих контрактах предусмотрены, не дай Бог, конечно, крутые финансовые неустойки - за срыв сроков? Скандал тогда будет. Причём, международного масштаба. Начнут, как водится, старательно искать виноватых. Стрелочников, то бишь.
   - Мы-то здесь причём? Рабочие площадки полностью оборудованы и обустроены. Маршруты намечены и согласованы. Продовольствие и алкоголь - в затребованных объёмах - на "Пристань" завезены. Какие ещё вопросы?
   - И каверзные вопросы придумают, и всех блохастых собак навесят, - пообещал опытный Лёха. - Когда лес рубят, то разнокалиберные щепки - как правило - летят во все стороны.
   Впрочем, сойдя с самолётного трапа, Ёпрст никакого неудовольствия не выразил. Наоборот, вальяжно пожав встречавшим руки, он с интересом огляделся по сторонам и, вздохнув полной грудью, объявил:
   - Славненько тут у вас. Красиво. Мать его.... Бодрит! Сибирь-матушка, одним словом...
   - Петров! - радостно завопил звонкий женский голос. - Бродяга! Морда! Я так рада!
   Лёха обернулся. К ним - от самолётного трапа, вприпрыжку - приближалась молоденькая рыжеволосая дама, облачённая в короткую и стильную соболью шубку.
   - Мэри?
   - Она самая! Что застыл дурацким соляным столбом? Давай-ка, недотёпа белобрысый, обнимемся. И - по старинной русской традиции - трижды поцелуемся. В щёки, естественно. То бишь, целомудренно-целомудренно, без похоти.
   Во время этой пафосной церемонии Лёха успел - едва слышно - спросить:
   - Каким ветром?
   - Ёпрста охомутала, - браво подмигнув, прошептала Мэри. - Спёкся, голубчик...
   Потом, понятное дело, поехали всем коллективом на ванаварскую опорную базу заповедника "Тунгусский". Сценарий дружеских посиделок был традиционно-классическим: варёная лосятина, тушёная гусятина, глухарь, запечённый в русской печи, таймень холодного копчения, местные экзотические наливки и настойки в нехилом ассортименте. В качестве апофеоза выступал "пельменный суп". Естественно, под ледяную водочку и изощрённые сибирские байки - про кровожадных медведей и регулярные метеоритные дожди, сопровождаемые загадочными исчезновениями мирных эвенков и чудаковатых экологов.
   Дойдя до нужной кондиции, Василий Васильевич - душевно и с лёгким надрывом - затянул:
   - Чёрный ворон, чёрный ворон...
   - Что ж ты въёшься - на до мной? - хмельно и рьяно подхватили, обнявшись - словно две лучшие подружки, Мэри и Татьяна. - Ты добычи не дождёшься...
   Ёпрст многозначительно подмигнул, мол: - "Пошли, подчинённый, пообщаемся чуток...".
   Они, стараясь идти прямо, то бишь, не шатаясь, проследовали в помещение бильярдной, которое - по случаю прибытия важных столичных гостей - пустовало.
   - Снега у нас нет, - смущённо шмыгнув носом, сообщил Лёха. - Извини, Костян.
   - Бог извинит, ик, - пьяно помотав головой, откликнулся Ёпрст. - Если, конечно, захочет, ик.... Какая гадость. Какая гадость - эти ваши пельмени, перемешанные с фасолью, картошкой и капустой. Блин сибирский, да с откровенным перебором...
   - Ещё раз. Снега у нас нет.
   - А зачем он тебе, Петров?
   - Ну, не знаю. Снег, он такой беленький, пушистый и красивый. Холодненький, опять же...
   - Холодненький. Гениально подмечено.
   - А ещё мы собрались проводить реалити-шоу, - напомнил Лёха. - Называется - "Снега, снега".... А снега-то и нет.
   - Будет, ик, - заверил Ёпрст.
   - Когда?
   - После новогодних праздников, заледенелый пенёк. Клён, ты мой опавший. Клён - заледенелый...
   - Почему так поздно?
   - Петров, ты что, ребёнок? Всё, ведь, происходит в рамках годовых, заранее утверждённых бюджетов. Причём, как у нас, так и у зарубежных коллег.... Просекаешь?
   - Более или менее, - признался Лёха. - Я в бухгалтерских делах не особо понимаю.
   - Никто в этом и не сомневался.... Короче, тормоз ты наш "грушный". Эксклюзивная лицензия, оформленная по всем международным правилам и канонам, получена. Первые контракты заключёны. Причём, сразу на восемь игр. По одной полноценной игре в неделю. Блеск и нищета развратных куртизанок.... В том смысле, что скоро валюту некуда будет девать. Предлагаю - топить её, не считая, в отечественном шампанском. Блин с молоденькими трюфелями...
   - С кем заключёны контракты?
   - С американцами, французами, немцами и итальянцами, - со вкусом зевнул Ёпрст. - Каждая страна - на каждую игру - выставляет по два человека. То есть, мужчину и женщину. Из известных и публичных персон, ёжики колючие.
   - Снега-то нет.
   - Будет. Но только - т-с-с-с.... Страшная тайна. Практически государственная.
   - Сволочь ты, Костян, - обиделся Лёха. - Хитрый еврейский гад и законченная скотина.
   - С чего бы это?
   - С того, что загадками говоришь. Мол, снег будет. Но только в нужный и ответственный момент. Мол, страшная государственная тайна. Не по-дружески это.... Сволочь.
   - Ладно. Я был не прав, - повинился Ёпрст. - Сейчас, братишка, объяснюсь.... Недалеко от Красноярска (по сибирским масштабам, конечно), расположен некий жутко-секретный полигон. Какое оружие там испытывают? Толком не знаю. Врать не буду. Но, возможно, климатическое, ик.... Короче говоря, я с месяц назад любезно попросил - кого надо - о реальной помощи. "Кто надо" отзвонился важным генералам. Генералы пальнули в атмосферу, расположенную над Ванаварой, из хитрой пушки. Поэтому снега до сих пор и нет.... Проникся?
   - Сильно задвинуто.
   - Сильно, согласен.... А числа восьмого января генералы снова пальнут по атмосфере. Но, на этот раз, уже совсем другим снарядом. После этого трое суток подряд - нескончаемым потоком - будет валить белый и пушистый снежок. И навалит его, родимого, метра полтора. В том плане, что нам больше и не надо.... После этого оно и начнётся, реалити-шоу "Снега, снега". Два световых дня - на прокладывание и утрамбовку троп-дорожек, и вперёд. Как говорится, за славой, заветными орденами и бешенными баблосами.... Всё понятно, Петров?
   - Всё.
   - Молодец. Тогда пошли к народу. Выпьем, закусим, споём от души...
  
   На следующее утро было намечено посещение объекта. Они - помятой, но дружной компанией - отправились в ванаварский аэропорт.
   - Карета подана! - Василий Васильевич предупредительно ткнул пальцем в обшарпанный МИ-8. - В смысле, воздушная карета. Непрезентабельная и скромная, зато надёжная и многократно-проверенная.
   - Обойдёмся, - вальяжно отмахнулся Ёпрст. - Мне вчера из города Братска друзья-олигархи прислали настоящую технику. Импортную, современную и стоящую.
   - Много - стоящую? - заинтересовался Лёха. - В какой, извините, иностранной валюте?
   - Иди, Петров, со своими армейскими шуточками - сам, наверное, знаешь куда. И без тебя, юмориста доморощенного, тошно. Голова раскалывается на части. Во рту, такое впечатление, стая бездомных кошек - мимоходом - нагадила...
   - Что-то было ни так? - забеспокоился директор заповедника. - Чем-то не угодили?
   - Нормально всё, Васенька, мил-дружок, - заверила Мэри. - Но ваши сибирские пельмени, превращённые - буйной народной фантазией - в густой овощной супчик.... Бр-р-р! Как вспомню, так вздрогну. Не стоит, право слово, предлагать это неординарное блюдо высоким и избалованным зарубежным гостям. Не так, суки изнеженные, понять могут.
   - Уяснил. Спасибо. Обязательно учтём.... Может, по пивку? Сугубо для поправки пошатнувшегося здоровья?
   - Попозже.
   На дальнем краю лётного поля обнаружился цветной импортный вертолётик.
   - Полезная игрушка, - одобрил Лёха. - Вёрткая и ловкая. Зависает над любым объектом. Можно будет, не покидая вертолётного салона, всё осмотреть в мельчайших деталях. Пижонство сплошное, между нами говоря...
   Выяснилось, что вылет на объект откладывается - по техническим причинам - минут на сорок-пятьдесят.
   - Масло меняем в гидравлической системе, - принялся неуклюже оправдываться молоденький черноволосый лётчик. - Так, вот, получилось. Не обижайтесь, Константин Алексеевич. И, пожалуйста, не надо про эту незапланированную задержку рассказывать моему руководству.
   - Очень надо, - обиженно надулся Ёпрст. - За кого ты, летун сопливый, меня принимаешь? За склочного, прижимистого и сволочного еврея? Напрасно, честное слово. Во мне её не так и много, вредной еврейской кровушки. От силы процентов пятьдесят. Ну, может, чуть больше. К примеру, шестьдесят пять.... Василич, что ты там говорил про пиво?
   - Дык, пройдёмте, господа хорошие, в зал ожидания, - залебезил директор заповедника. - Там у нас оборудован отличный буфет.
   - Буфет? - недоверчиво скривилась Мэри. - Терпеть ненавижу...
   - Не сомневайтесь! С отдельным кабинетом! Кроме того, я шепну пару слов - кому надо. Примут по высшему разряду. То бишь, хлебосольно и с не наигранной радостью.... Пойдёмте!
   - Уговорил, речистый, - беззаботно хмыкнул Генеральный директор Первого канала. - А машину, пожалуй, отпусти. Немного прогуляемся по свежему воздуху. Он у вас здесь особенный, сибирский. Бодрит...
   Василий Васильевич и Ёпрст, о чём-то активно переговариваясь и пересмеиваясь, шли по лётному полю первыми. Мэри и Лёха - приотстав метров на десять-двенадцать.
   - Значит, ты теперь с Костиком.... И, как оно? - задумчиво вздохнув, поинтересовался Лёха. - Вставляет?
   - Нормально. В том плане, что терпимо и весьма перспективно.
   - А в каком статусе пребываешь-числишься? Любовница выходного дня и дальних командировок?
   - Вот, ещё. Больно надо, - обиделась Мэри. - Я считаюсь Костиной официальной невестой. Так меня - на всяких аристократических фуршетах и культурных вечеринках - теперь и представляют. Да и секретаршей я больше не работаю. Веду, как и полагается по высокому статусу, ярко-выраженный богемный образ жизни. Солярии всякие, оздоровительные центры с бассейнами, косметические салоны, полномасштабный шопинг...
   - Добилась, получается, чего хотела.
   - Добилась. Ухватила-таки - за скользкий и вертлявый хвост - капризную золотую рыбку.
   - Бывает.
   - Иногда. Жаль, редко.
   - Молодец, - похвалил Лёха. - А сюда, как я понимаю, ты прибыла, чтобы пристально и старательно присматривать за ветреным женишком? Дабы всякие подлые стервы и шалавы - между делом - не увели?
   - Мелко плаваешь, господин Петров, - высокомерно поморщилась бывшая секретарша. - Плебей законченный. Что с тебя взять?
   - А, всё-таки. Зачем припёрлась-то?
   - Я буду принимать участие - от России, понятное дело - в первой игре сезона. Вместе со знаменитым и непревзойдённым Артуром Пирожковым. Знаешь такого?
   - Знаю, конечно, - брезгливо передёрнул плечами Лёха. - Шоумен, мать его. То бишь, человек, безусловно, публичный.... А в чём, подруга боевая, заключается твоя публичность?
   - Петров, в морду получишь.
   - Да, я ничего такого - обидного - и не имел в виду.... То есть, ты будешь представлена уважаемым телезрителям (в том числе, и зарубежным), в качестве невесты уважаемого господина Ёпрста?
   - Не угадал, бродяга, - презрительно сплюнула в сторону Мэри. - Я, чтобы ты знал, нынче являюсь восходящей звездой отечественной эстрады и кинематографа. Снимаюсь сразу в двух модных телесериалах. Правда, пока только во второстепенных ролях. Зато - ровно через неделю - по Первому каналу начнут активно "крутить" пятиминутный клип с моим участием.
   - Ты там танцуешь в кордебалете? Или же бьёшь в бубен?
   - Нет, юморист хренов, я там песенку пою. О верной, вечной и чистой любви. А участие в "Снегах, снегах" мне нужно (вернее, необходимо), для полноценной международной раскрутки. Так, по крайней мере, мой Костик говорит...
   - Мощно задвинули, - признался Лёха. - Потом, восходящая звёздочка, дашь мне автограф? Кстати, а для чего ты перекрасилась? Блондинкой - на мой вкус - тебе было гораздо лучше.
   - На вкус и цвет, как известно, товарищей нет, - хихикнула шустрая барышня. - И вообще, рыжий, чтобы ты, дурилка картонная, знал - это мой естественный природный цвет...
  
   Наконец, вертолёт взлетел и взял курс на север. Директор заповедника тут же приступил к выполнению обязанностей гида-экскурсовода.
   - Очень интересно и познавательно, - выслушивая историко-географическую информацию, добродушно бормотал Ёпрст, подобревший после выпитого пива. - И названия речек-горушек очень симпатичные. В том плане, что насквозь экзотические...
   - А экзотики, как всем известно, мало не бывает - встрял Лёха. - По крайней мере, так считают матёрые и махровые воротилы мировой киноиндустрии.
   - Всё хохмим, Петров?
   - Да, так, не в затяжку. Чтобы квалификацию окончательно и бесповоротно не растерять.
   - Смотри у меня, морда белобрысая и наглая. Уволю без выходного пособия. Зато, с волчьим билетом.
   - Не губите, Константин Алексеевич! Кормилец! Отработаю!
   - Конечно, отработаешь, - криво улыбнулся Ёпрст. - Куда же ты, голодранец, денешься? Смыться с этой подводной лодки ещё никому не удавалось. В живом виде, я имею в виду. Гы-гы-гы! Ладно, пошутили и будет.... Петров!
   - Я!
   - Надо озаботиться достойными рекламными проспектами. Цветными и глянцевыми. На русском, английском, итальянском, немецком и французском языках.
   - С языками-то у меня, как раз, и не очень.
   - Это не твоя забота. Подготовь подробные и увлекательные информационные тексты. История падения Тунгусского метеорита. Географические моменты. Природные ландшафты и их яркие особенности. Флора и фауна - во всём её многообразии. Побольше качественных фотографий и слайдов. Дальше и без тебя разберутся.... Чтобы через неделю всё перечисленное было доставлено в Москву! Изволь предоставить в полном объёме.
   - Есть, предоставить!
   Вертолёт сделал широкий круг над "Пристанью".
   - Симпатичные здания-сооружения, - одобрил Ёпрст. - Конечно, не швейцарское шале. Но, всё же.... Оборудовали восемь дополнительных вертолётных площадок? Нормально. Должно - по идее - хватить. Следуем дальше!
   Через некоторое время Василий Васильевич объявил:
   - Чугрим.
   - Божественно! - захлопала в ладоши впечатлительная Мэри. - Красота неописуемая! Полный и окончательный отпад.... А, что это такое? Рядом с водопадом?
   - Тропа "Сибирские идолы", - охотно пояснил Лёха. - Заменяет аргентинскую "боксёрскую тропу". Дабы не возникло надуманных обвинений в плагиате.... Пилот, опускайся ниже!
   - В чём суть этого конкурса?
   - Длинный деревянный настил на краю снежной целины. Вдоль него выстроены в ряд трёхметровые идолы. Пластиковые, понятное дело, полые внутри. Участник соревнований бежит по настилу, идолы - в соответствии с заданной компьютерной программой - падают. Их задача - сбить зазевавшегося игрока в глубокий снег. Ничего хитрого.
   - Простенько, но со вкусом, - кратко прокомментировал Ёпрст. - Летим дальше.
   Вертолёт завис над краем Южного болота.
   - Здесь участники реалити-шоу будут искать - в глубоком снегу, с помощью стандартных армейских металлоискателей - железные (якобы метеоритные), осколки, - поведал Лёха.
   - Существуют ли в этом процессе какие-либо хитрые нюансы? - заинтересовалась Мэри.
   - Имеются. Потом дам тебе, подруга, развёрнутые и подробные инструкции.
   - А, что это за длинные-длинные мостики?
   - По ним игроки должны перебраться от "осколочной площадки" до "столовой". Кто нашёл кусок железа, тот следует по мостику, сооружённому из двух толстых брёвнышек. Кто - за отведённое время - ничего не обнаружил, шагает по бревну одиночному. Внизу, естественно, будет располагаться полутораметровый (может, и двухметровый?), снежный покров...
   - В "столовой" участники соревнований варят пшённую кашу с тушёнкой? - скорчил недовольную гримасу Ёпрст. - Не нравится мне этот конкурс. Пошловатый какой-то. Законченным плебейством отдаёт.
   - Мы, зная о вашем авторитетном мнении, уже всё переиграли, - льстиво улыбнулся Василий Васильевич. - Игроки будут не готовить походный кулёш, а, наоборот, его поедать. Умял котелок с кашей, выпил гранёный стакан водки - в любой последовательности - и двигайся дальше. Кто с поставленной задачей справится быстрей, тот и время сэкономит, и дополнительные призовые баллы получит.... После этого намечен завершающий этап наших соревнований. Проехать на лыжах - по пологому склону - между тремя десятками деревянных идолов, выстроенных в шахматном порядке.
   - Это после выпитого стакана водки? - восхитился Ёпрст. - Гы-гы-гы! Молодцы, одобряю.... Что на сегодня ещё запланировано?
   - Осмотр панорамной площадки, расположенной на вершине горы Фаррингтон.
   - Полетели. Осмотрим...
  
   Рекламные ролики, рассказывающие о предстоящем реалити-шоу "Снега, снега" начали "гонять" по Первому каналу за две недели до наступления Нового года.
   - Прославимся! - радовался Василий Васильевич. - Прогремим на весь мир! Может, по весне меня даже переведут в Москву. В Министерство культуры. Константин Алексеевич обещал посодействовать. Мол, если всё пройдёт без сучка и задоринки....
   - А, трижды сплюнуть через левое плечо? - недоверчиво хмурился Лёха. - А, по дереву постучать?
   - Обойдусь! - упрямился очкастый директор заповедника. - Ну, их, эти глупые народные приметы. Суета одна и серое мракобесие. Отсталость наша российская, не цивилизованная.... Давай-ка, напарник, лучше накатим по сто пятьдесят?
   - Накатим. Почему бы - не накатить? Святое дело.
   - Ну, за светлое Будущее? Симпатичное и прекрасное?
   - За него, родимое...
   Шестого января, уже под вечер, позвонил Ёпрст и, не здороваясь, распорядился:
   - Суздалев остаётся в Ванаваре и радушно встречает всех прибывающих. Встречает, размещает, потчует, привечает, развлекает. Задницы лижет с усердием, короче говоря.... Ты же, Петров, срочно вылетай на "Пристань". Присматривай там. А, как только снегопад прекратится, занимайся расчисткой площадок для операторов и прокладыванием троп-дорожек. С людьми и техникой, надеюсь, всё в порядке? Молодец.... Тринадцатого числа встречай вертолёты со съёмочными группами, корреспондентами, журналистами и фотографами. Размещай их весёлую братию на постой.... Всё, надеюсь, понятно?
   - Понятно, - безо всякого энтузиазма подтвердил Лёха. - Жаль, что первый этап пройдёт без моего непосредственного участия.
   - Ничего, по телевизору посмотришь. Типа - по Первому каналу. Гы-гы-гы.... Приглядывай там, бродяга белобрысый! Я на тебя надеюсь.
   - Не волнуйся, Костян. Не подгажу...
   Снег, как и было обещано, начал падать - из серо-чёрных туч - восьмого января. С самого раннего утра. Снежинки были крупными, сухими и неправдоподобно-разлапистыми. Они падали медленно и плавно, закручиваясь - время от времени - в изысканные спирали.
   Одиннадцатого января снегопад - также внезапно, как и начался - прекратился. Ещё двое суток ушло на подготовительные мероприятия, связанные как с ликвидацией снежных излишков, так и с размещением на "Пристани" журналистов-операторов.
   А четырнадцатого января - с неимоверной помпой - реалити-шоу "Снега, снега", наконец-таки, успешно стартовало. Прямая трансляция велась на сорок восемь стран мира.
   Ёпрст, слегка заикаясь от волнения, зачёл поздравительное послание от Президента России, перерезал тупыми ножницами ярко-красную ленточку, и пять "Буранов", поднимая облака снежной пыли, неудержимо рванулись вперёд.
   На каждом из снегоходов располагалось по два седока. На четырёх из них водительские места занимали мужчины, а женщины размещались у них за широкими спинами. И только на "Буране" русской команды ситуация была противоположной.
   - Как же могло быть иначе? - с любопытством пялясь в телевизионный экран, насмешливо пробормотал Лёха. - Чтобы Мэри кому-либо доверила судьбу своей будущей карьеры? А, следовательно, и всей дальнейшей жизни? Ну-ну, не дождётесь...
   Но полюбоваться на все перипетии первого этапа соревнований ему не удалось - пришлось заняться скучными рутинными мероприятиями. Капризные корреспонденты никак не могли поделить гостиничные номера. Операторы - разных телеканалов - продолжали отчаянно собачиться из-за козырных мест на съёмочных площадках, расположенных на вершинах гор Каскадная и Фаррингтон.
   А ещё через несколько часов первый этап игры завершился. Естественно, уверенной победой русской команды.
   - Я так и не уступила руль этому мускулистому Пирожкову, - старательно отряхивая с пушистых ресниц сиреневый иней, похвасталась Мэри. - Сейчас мы на восемнадцать баллов опережаем немцев, идущих вторыми. А итальянцы, и вовсе, сошли с трассы. Проехали сорок пять километров и сошли. Мол, побоялись обморозиться. С чего тут можно обморозиться? Всего-то минус двадцать четыре градуса на улице. Ерунда, по нашим кемеровским понятиям...
   На следующее утро, определяясь с очерёдностью старта на следующих этапах, участники команд тянули жребий.
   - Я обожаю - всегда и во всём - быть первой! - объявила Мэри и, совершенно ожидаемо, вытащила жетон с цифрой "1".
   Планировалось, что во второй день игры съёмка соревнований должна осуществляться не только с заранее оборудованных площадок, но и с воздуха. Лёха, пользуясь служебным положением, застолбил себе местечко в вертолёте с операторами.
   Узнав про это, Ёпрст сперва рассердился, а потом махнул рукой, мол, всё уже запущено и идёт само по себе, можно немного и расслабиться...
  
   Вертолёт завис над "Пристанью", а Лёхин беспокойный внутренний голос приступил к комментариям: - "Ага, в небо взлетела красная сигнальная ракета. Старт дан! Появилась крохотная фигурка, облачённая в светло-сиреневый спортивный костюм. Это, в кемеровский публичный дом не ходи, наша Мэри бежит на лыжах к "Сибирским идолам". Ловко это, надо признать, у неё получается. Мастерица на все руки, образно выражаясь. Как, впрочем, и на ноги, и на другие части трепетного женского тела. Вертолёт начал постепенно смещаться следом.... Ага! Водопад Чугрим. Какое потрясающее и незабываемое зрелище! Он, действительно, замёрз. Получился восхитительный ледяной "тюльпан", над которым - величественным нимбом - горит-сияет яркая радуга. Необычная и величественная картинка. Телезрители - и отечественные, и зарубежные - будут в неописуемом восторге. А некоторые и в описуемом. В том плане, что и описаться - ненароком - могут.... Так, Мэри снимает лыжи и ловко забирается на деревянный помост. Бежит по нему, а пластиковые трёхметровые идолы падают, падают, падают.... Вот же, чертовка! Проскочила-таки! Ничего странного. Рыжим, как известно, везёт.... Так, снова надела лыжи. Побежала, ловко работая лыжными палками, дальше.... Вышла на край Южного болота, к участку под номером один. Поменяла лыжи на снегоступы, взяла в руки металлоискатель. На поиски отведено восемь минут.... Во, даёт! За две с половиной минуты управилась. Браво! Теперь надо перейти по мостику в "столовую". Ну, это не трудно. Я имею в виду, по мостику, сколоченному из двух брёвен. Вот, если бы по одиночному бревну.... Мэри, предварительно сбросив снегоступы, забралась - по специальной лесенке - на мостик. Побежала.... Зачем же так рисковать? Дошла бы и шагом.... Вот, поскользнулась, зашаталась и, широко раскинув руки в стороны, свалилась с моста. Теперь, выбираясь из полутораметрового снега, потеряет целую кучу времени.... Почему она не вылезает? Упала и всё. Виднеется только тёмное пятнышко, образовавшееся при её падении. Странно.... Может, Мэри свалилась в снег - головой вперёд? Ударилась о шальной камень и потеряла сознание?
   Очевидно, что и пилот вертолёта почувствовал что-то неладное. Летательный аппарат спустился ниже и бестолково закружился над местом проведения третьего этапа соревнования.
   Заглянув в кабину пилота, Лёха скомандовал:
   - Зависаем над мостиком. Над тем, который пошире. Спускаемся - как можно ниже. Я спрыгну, а вы тут же уйдёте наверх.... Не спорить! Это приказ! Выполнять!
   Когда до поверхности моста оставалось около метра, Лёха прыгнул. Естественно, упал. Но, крепко обхватив холодные брёвна ладонями, вниз не слетел.
   Он поднялся на ноги и, осторожно ступая по обледеневшим брёвнам, подошёл к тёмному овальному пятну, чётко выделявшемуся на фоне белоснежного поля.
   - Мэри! - громко проорал Лёха. - Ты где? Отзовись, мерзавка рыжая, если слышишь меня! Пожалуйста! Мэри! Отзовись!
   Минуты через полторы-две стало окончательно ясно, что ответа не последует.
   "Во всём виноват Васька Суздалев, сволочь грязная в директорской должности", - принялся ворчать сварливый внутренний голос. - "Говорили же ему, ублюдку, что надо чаще сплёвывать через левое плечо и регулярно постукивать по дереву. Так, нет же. Возгордился, тварь дешёвая. Мол: - "Я в народные приметы не верю. Дикость это и дурацкое мракобесие. То есть, по утверждению заслуженных академиков.... Я же в Москву собираюсь переезжать. Буду трудиться, понимаешь, в Министерстве культуры...". А раньше сам, десантник вшивый, рассказывал, что, мол, в этих местах - на изломе погоды - регулярно и бесследно пропадают люди....Сглазил, короче говоря, дрянь очкастая. Сволочь сибирская, пельменная...".
  
   Лёха тяжело вздохнул и, коротко перекрестившись, прыгнул в снег - так, чтобы упасть рядом с выемкой, оставленной телом Мэри.
   Он летел по бесконечному чёрному туннелю, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами - навязчивой чередой - мелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии...
  
  
   Глава шестнадцатая
   Пианист
  
   - Так я и оказался в Мире "церковников", - подытожил Лёха. - Открыл глаза, а кругом зелёная листва шелестит, рыжие белочки беззаботно перепрыгивают с ветки на ветку, птички весело щебечут. Поднялся на ноги, огляделся по сторонам. В трёх-четырёх метрах от меня - на высоченном муравейнике - Мэри сидит. Глаза испуганные, огромные, губы дрожат, по щекам медленно сползают крупные слёзы...
   - Испугалась, бедняжка, - понятливо вздохнула Ванда. - Из морозной и снежной зимы - за пару мгновений - "перенестись" в жаркое лето. Тут кто угодно испугается.
   - В раннюю осень.
   - Ну, и что? Слова сути дела не меняет. Просто - при этом - ощущения наваливаются..., э-э-э.... Как же это объяснить? Странные и муторные такие. Словно бы из-под тебя вышибли стул, но ты при этом не упал. А - по неведомой причине - висишь между полом и потолком. То бишь, между небом и землёй...
   - Хорошо объяснила, сероглазка. - похвалил Лёха. - Понятно, толково и доходчиво. Я и сам, оказавшись здесь, испытывал - несколько минут кряду - точно такие же ощущения.
   - А, что было дальше?
   - Стащил я Мэри с муравейника. Пару пощечин - для подъёма общего жизненного тонуса - влепил. Потом мы разделись...
   - Совсем - разделись? - опешила Ванда. - Для чего? Для того, чтобы.... Алекс, я тебя убью!
   - Прекращай заниматься ерундой, - улыбнувшись, посоветовал Лёха. - Ревнивая ты моя.... Какая ещё эротика? Погода-то стояла тёплая, в районе плюс пятнадцати градусов по старику Цельсию. Я сбросил полушубок, стянул свитер и утеплённые штаны. Мэри избавилась от зимнего спортивного костюма на гагачьем пуху.... Примерно через четверть часа и Ангелы - с автоматами наперевес - пожаловали. Их хитрая научная аппаратура, как потом выяснилось, заранее предупреждает о возможном появлении переселенцев. Да и места эти ("колодцы", так сказать), где - время от времени - "выныривают" незваные гости из других Миров, давно уже известны наперечёт, а их общее количество не превышает двух десятков. Так что, нас ждали.... Ангелы всё подробно и доходчиво объяснили, мол, как, где, что и почему. После этого у Мэри началась истерика. Её "успокоили" с помощью специализированного лазерного луча. Ну, и мне - чисто за компанию - досталось. Потом нас - уже сонных, спокойных и равнодушных - погрузили в автобус и доставили в ближайший аэропорт. А оттуда - в "Чистилище". Вот, и вся история.... А как ты, любимая, попала на эти мрачные галеры?
   - Куда?
   - В негостеприимный и неприветливый "церковный" Мир.
   - А, сюда..., - поскучнела Ванда. - Обыкновенная и ни чем непримечательная история. Наш графский замок был очень древним. То есть, его построили ещё в незапамятные времена, а потом регулярно ремонтировали и перестраивали. По замку, как и полагается, в ночное время бродили, тоскливо завывая и гремя ржавыми цепями, фамильные призраки. Имелось и старинное заброшенное подземелье, о котором рассказывали всякие леденящие кровь истории и страшные легенды. Поэтому в подземелье никто и не спускался. Мол, себе дороже.... А моя закадычная подружка всё подбивала, мол: - "Давай, сходим, а? Посмотрим, что там, да как? Бояться старых и ветхих легенд? Глупо это. Глупо и несовременно. Надо всё увидеть собственными глазами. Руками пощупать.... Вдруг, отыщем богатый клад с золотыми слитками и драгоценными каменьями?". Такая, вот, девица - смелая, сумасбродная и отчаянная. Рыжеволосая, естественно.... Откуда она взялась? Стыдно признаться, но Мари была простолюдинкой, дочерью моей горничной. Тем не менее, закадычной подружкой...
   - Бывает, - согласился Лёха.
   - Не перебивай, пожалуйста.... Итак, отбросив трусливые сомнения и прихватив по нескольку факелов, мы с Мари спустились в подземелье. Долго там блуждали, наверное, часа два с половиной, но ничего интересного и ценного не нашли. Только несколько пожелтевших человеческих скелетов, да гигантский чёрный двуручный меч - тяжеленный, от земли не оторвать.... А потом мы заблудились. На перекрёстке решили разойтись - на время - в разные стороны. Мол, каждая пройдёт по своему коридору двести-триста шагов, а потом, развернувшись, вернётся обратно. Мол, на перекрёстке повстречаемся, посовещаемся и решим, что делать дальше. Мари пошла по правому ходу, я свернула в левый.... Иду, иду, гляжу - дверь. Дёрнула за изогнутую бронзовую ручку - не заперто. Любопытство одолело. Вошла внутрь. Тёмный коридор. Светлое пятнышко. Красно-жёлтые круги. Фиолетово-сиреневые спирали. Лимонно-зелёные молнии.... Очнулась я на аккуратно-подстриженной лужайке. Рядом находился старый-старый замок - слегка похожий на наш, фамильный. Но, только лишь, похожий. Вскоре и Ангелы появились. Доставили в "Чистилище"...
   - Рассказчица ты у меня - каких ещё поискать! Не хочешь, а заслушаешься.
   - Льстец белобрысый, - польщено улыбнулась Ванда. - У тебя, кстати, получается гораздо лучше - истории рассказывать. По крайней мере, гораздо длиннее и цветастее.... Ой, а лемминги уже прошли - примерно метров на тридцать - за наш камушек. Будем спускаться?
   - Будем. Но сперва - для пущей бодрости духа и поднятия настроения - немного поцелуемся.
   - Немного?
   - Ну, минут пять-шесть. Меньше, извини, нельзя. Мы же, как-никак, молодожёны...
   Где-то рядом раздались громкие и частые хлопки, сопровождавшиеся тревожным клёкотом.
   Неохотно оторвавшись от нежных женских губ, он посмотрел наверх. Прямо над их головами пролетала большая птичья стая.
   - Полярные ушастые совы, - пробормотал Лёха. - Штук, то бишь, голов, семьдесят-восемьдесят. Странно...
   - Странно, что совы ушастые? - уточнила Ванда. - Или же, что их так много?
   - Странно, что они летят с юга на север. Лемминги, ведь, прошли с востока на запад?
   - Точно.
   - Почему же совы не последовали за своей основной кормовой базой? То есть, за вкусной, здоровой и полезной пищей? Опять же, на севере, как известно, находится океан. Что, интересно, совы там забыли?
   - Я не знаю.
   - А ты попробуй выдвинуть версию, - попросил Лёха.
   - Что - выдвинуть?
   - Ну, дельное предположение, объясняющее данный природный казус.... В смысле, данную странность.
   - А, предположение.... Я думаю, что животные и птицы чувствуют, что к Земле приближается огромный астероид. Только не могут точно определить, где конкретно он упадёт. Рыжие мыши считают, что на западе, поэтому и кочуют на восток. А полярные ушастые совы с ними не согласны, поэтому и летят на север.... Короче говоря, вся наша планета - целенаправленно и последовательно - впадает в пошлую и бестолковую панику. Солнышко появляется в неурочное время, речная рыба дохнет, животные и птицы летят-бегут - куда глаза глядят.
   - Молодец. Очень правдоподобная и стройная версия. Спускаемся с валуна и следуем по намеченному маршруту.
   - Спускайся первым, - вспомнив про свою аристократическую родословную, велела Ванда.
   - Почему я? Для чего?
   - Конечно, для того, чтобы подать молодой и прекрасной даме руку. Как и полагается - в среде благородных странствующих идальго.
   - Вас понял, прекрасная сеньорита.
   - Сеньора.
   - О, простите, запамятовал. Одну минуту.... Позвольте вашу ручку, прекраснейшая и симпатичнейшая сеньора! Я всегда к вашим услугам. Почту за честь...
  
   Чёрный ящик, утыканный целой кучей разномастных антенн, обнаружился достаточно быстро - в узком горном тупичке, над которым угрожающе нависали чёрные островерхие скалы.
   - Третья точка, - сверившись с картой, сообщил Лёха. - Меняем аккумулятор и возвращаемся на метеостанцию.
   - Той же дорогой?
   - Зачем? Сейчас я поменяю подсевший аккумулятор на новый, потом достану компас и определюсь с нужным азимутом. Пойдём по прямой. Как известно, гипотенуза всегда короче, чем сумма двух катетов.
   - Тебе виднее, милый. Как скажешь.... Только давай побыстрее.
   - Почему? Что за спешка?
   - Сама не понимаю, - призналась Ванда. - Предчувствия разные одолевают. Ну, как рыжих леммингов и ушастых сов. Будто бы смертельная опасность бродит где-то рядом. У меня же бабушка - потомственная польская дворянка - была чуть-чуть ведьмой. Наверное, и мне что-то передалось от неё.... Поторопись, Алекс. Надо уходить отсюда. Необходимо. А на компас потом посмотришь, уже на ходу.
   - Я быстро, - заверил Лёха. - Минута-другая. Ещё чуток.... Вот, всё готово. Шагаем...
   Они отошли от третьей точки метров на сто пятьдесят.
   - Гудит, - насторожилась Ванда.
   - Гудит. Причём, такое впечатление, что со всех сторон сразу. Противно так, с явной угрозой.... Так, больше не гудит. Тишина.
   - Ой, склон качнулся. Самую малость...
   - Лечь! - опускаясь на камни, велел Лёха.
   - Легла. Что делать дальше?
   - Ничего. Обними меня покрепче. Вот, отлично. Лежим, ждём...
   Земля мелко-мелко задрожала, словно бы всерьёз испугавшись чего-то. Раздался оглушительный раскат грома - долгий, трескучий и глумливый.... Гром затих. Земля продолжала подрагивать - беспорядочно и жалко, без какого-либо определённого ритма. Изредка - через дрожание - ощущались резкие толчки. Сзади послышался громкий шорох, постепенно переросший в ровный и сытый гул.
   - Ой, страшно-то как, мамочка, - прошептала ему в ухо Ванда. - Мы сейчас умрём?
   - Не умрём, - успокоил Лёха. - Мне сегодняшней ночью сон приснился. Яркий, цветной и запоминающийся. Как ты учишь - вещий. О том, что мы с тобой проживём долго и счастливо, нарожав целую кучу детишек. Трёх мальчиков и двух девочек.
   - Правда?
   - Истинная. Клянусь.... А почему ты назвала меня - "мамочкой"?
   - Ой, извини, - хихикнула Ванда. - У мамочек, действительно, не бывает таких колючих щёк. И таких твёрдых штуковин.
   - О чём это ты, любимая?
   - О той штуковине, которая так настойчиво трётся о мои ноги, грозя разорвать сперва твой комбинезон, а потом и мой...
   Наконец, всё закончилось. Земля больше не тряслась и не вздрагивала. Вокруг установилась напряжённая, слегка звенящая тишина.
   Они поднялись на ноги. Лёха обернулся и известил:
   - Ничего толком не знаю про ведьм и колдуний. Но, очень похоже, что бабушка передала тебе, сероглазка, дар предвиденья. Вовремя мы отошли от третьей точки, которой больше нет. Её завалило крупными камнями, сорвавшимися со скал.... Спасибо за своевременное предупреждение.
   - Не за что. Всегда рада.... А почему надо было - непременно - ложиться на землю?
   - Это, как раз, просто. Представь ситуацию. Человек идёт куда-то по важным делам. Раздаётся тихий гул, земля чуть заметно качается. А беззаботный путник, не обращая на такие мелочи никакого внимания, шагает себе дальше. Мол, очень смелый, гордый и отважный. Неожиданно земля вздрагивает - словно бы от сильного толчка. Человек, потеряв равновесие, падает. А при падении - на твёрдые и острые камни - можно сильно ушибиться. Вплоть до переломов и вывихов...
   - Ты у меня очень умный, - одобрительно улыбнулась Ванда. - И предусмотрительный.
   - Мне чужих лавров не надо, - засмущался Лёха. - Я просто опытный солдат. Разные виды повидавший. Не более того...
   - Тебе уже приходилось...м-м-м, сталкиваться с сильными землетрясениями?
   - Приходилось. Несколько лет тому назад. В одной южной и очень беспокойной стране.
   - Расскажешь?
   - Конечно. Но только потом. В более спокойной обстановке.... Всё, привал закончен. Возвращаемся на метеостанцию.
   Перепрыгивая через трещины и трещинки, попадавшиеся на пути, они, пройдя порядка четырёх километров, вышли к руслу уже знакомого ручья. Только к абсолютно сухому руслу - без единой капли жидкости.
   - Куда подевалась вся вода? - удивилась Ванда. - А дохлая рыба? Чудеса в решете...
   - Наверное, при сегодняшнем землетрясении в земной коре образовались широкие и глубокие проломы-провалы. Вот, речная водица, не встречая преград, туда и устремилась. Вместе с рыбой, - предположил Лёха. - Нет у меня других разумных объяснений.... Посмотри-ка, сероглазка, на восток. Нравится?
   - Очень необычно и красиво! Но, Алекс, как такое может быть? День постепенно двигается к вечеру, а на востоке теплится нежно-алая утренняя зорька. Что это значит?
   - Не знаю, - по-честному признался Лёха. - Похоже, что наша прекрасная планета - постепенно - превращается в полноценный сумасшедший дом. Ладно, разберёмся. Не впервой...
  
   Метеостанция от недавнего землетрясения практически не пострадала. Только недалеко от входной двери - возле стены - валялся погнутый светло-серый диск.
   - Антенна с крыши свалилась, - пояснил Лёха. - Думаю, что это не смертельно. По крайней мере, там таких ещё много осталось - десятка два с половиной. Будем надеяться, что нам хватит.
   Они вошли внутрь и, сбросив светло-серые комбинезоны, облачились в прежнюю одежду.
   - Платье, конечно, очень красивое, - печально вздохнула Ванда. - Кружева, фестоны. Но слегка - при этом - неудобное. В частности, избыточно длинное....Я тут нашла дельные ножницы. Любимый, помоги мне, пожалуйста.
   - Без вопросов. Что я должен сделать?
   - Укоротить подол моего платья.
   - С нашим удовольствием! - оживился Лёха. - До каких пор? Предлагаю, отрезать здесь...
   - Алекс, даже и не мечтай. Это же неприлично.... Ни за что!
   - Ладно, отступим вниз на пару сантиметров.
   - На тридцать! И ни сантиметром меньше.
   - На десять.
   - На двадцать пять...
   После жаркого трёхминутного спора, компромисс (он же - консенсус), был найден. Подол платья был отрезан на четыре пальца выше колена.
   - Блеск! - довольно усмехнулся Лёха. - Можно фотографировать, а фотографии помещать на обложки глянцевых журналов.
   - Ничего не знаю про эти глянцевые журналы, - кокетливо вертясь перед зеркалом, сообщила Ванда. - Никогда с ними не встречалась. Да и не видела ни разу. Но я - сама себе - нравлюсь...
   - И мне тоже. Очень. Ты - ослепительная красавица.
   - Спасибо. А чем мы сейчас займёмся?
   - Ты - приготовлением позднего обеда. То бишь, раннего ужина. Я же займусь техникой. Сперва наведаюсь - с дежурным рабочим визитом - в дизельную. А потом выйду на связь с отцом Джоном. Доложу о достигнутых успехах и о сегодняшних природных катаклизмах. Проконсультируюсь. Узнаю свежие новости. Поделюсь ощущениями и мыслями. Затребую новые подробные инструкции.
   - Хорошо. Тогда я пошла в продовольственную кладовую.
   "Дурдом какой-то", - подумал Лёха. - "К планете приближается гигантский астероид. Грядёт глобальная катастрофа. Но меня это совершенно не волнует. А, что - волнует-интересует? Только женские стройные ноги. Больше - ничего...".
   Дизель "впахивал" исправно, ни на что не жалуясь. Связаться же с епископом не удалось - голубой экран монитора мигал задумчиво и равнодушно, упрямо не желая преобразовываться в "картинку".
   "Наверное, отец Джон отлучился по делам", - решил Лёха и, набрав на клавиатуре пульта управления код запасного аэродрома, нажал на кнопку "Вызов".
   После двухсекундной паузы на экране возникла усатая задумчивая физиономия.
   "То бишь, наглая, сытая и самодовольная морда", - любезно подсказал язвительный внутренний голос. - "А в заплывших глазах, определённо, наблюдается устойчивый хмельной блеск...".
   - Что надо? - недовольно дёрнув густыми пшеничными усами, поинтересовалась морда.
   - Новости узнать, - по-честному ответил Лёха. - Поболтать чуток. Типа - для подъёма настроения.
   - А, ну-ну. Поболтаем.... Кто таков?
   - Алекс Петров. Ваш северный сосед. Оператор метеостанции.
   - Понял, не дурак. Чего надо?
   - Новости узнать.
   - Новости..., - запечалилась морда. - Виски вчера закончилось. Перешли на водку и коньяк. Пожалуй, всё...
   - Что в Мире происходит? Что у нас с астероидом?
   - Бог его знает. У нас все телевизионные каналы обрублены. Мать их телевизионную.
   - А обычная связь? - напомнил Лёха. - Рации там, телефоны?
   - Телефоны, говоришь? Так его и растак, - усач разродился длинной и заковыристой матерной тирадой. - Всё зациклено на Центр. Суки рваные. Скрывают информацию.
   - И, что Центр?
   - Что и всегда. Мол: - "Отставить панику! Останетесь без квартальной премии. Выполнять возложенные на вас должностные обязанности. Всех, на хрен, уволю. Отправлю в знойную Сахару - на сбор свежего верблюжьего помёта.... Молиться, молиться и ещё раз - молиться. В свободное от службы время, понятное дело...". Пшёл он в широкую конскую задницу, этот сраный Центр...
   - Это точно. Но лучше - в медвежью. Так эффективней.
   - А ты, брат, ничего, - после короткой паузы известила морда. - Сразу чувствуется, что имел отношение к серьёзным армейским структурам.
   - Шесть с половиной лет отдал.
   - Вторая марсианская экспедиция?
   - Нет. На пару пальцев южнее.
   - Бывает.
   - Это точно.
   - А у тебя есть карточка расширенного доступа?
   - Имеется, - подтвердил Лёха. - Но ещё не задействовал.
   - А ты воспользуйся, - подмигнув, посоветовала морда. - Меня, кстати, зовут - Тим Джонс.
   - Непременно, Тим.
   - Если узнаешь чего дельного, то сообщи.
   - Без вопросов.
   - Буду ждать. Роджер.
  
   Лёха включил телевизор. Работало всего два канала. По одному смешанный женско-мужской хор слаженно, с фанатичным придыханием, распевал третий псалом Давида. По второму бородатый дядька в епископской митре увлечённо рассказывал о Небесном Счастье.
   - Зачем, миряне, бояться Судного Дня? - пафосно вопрошал дяденька. - Вам есть чего стыдиться? Вы не обо всём рассказывали на исповеди? Ничего страшного. Господь - на Страшном Суде - отнесётся к этому с пониманием.... Кайтесь, грешники. Кайтесь! И творите молитвы. Славьте Господа нашего. Славьте! И молитесь о прощении - за грехи совершённые и за помыслы греховные. Молитесь, чада неразумные и наивные. Молитесь и радуйтесь...
   - Тьфу на вас - ещё раз, - резюмировал Лёха. - Всё одно и то же. Молитесь, славьте, кайтесь.... Придумали бы чего новенького. Прав был узкоглазый Хан. На небесах огромных - тихонько дремлют Боги.... Они, понятное дело, дремлют. А астероид, ёшкин кот, летит. Лемминги и полярные совы потихоньку сходят с ума. Ушастые - полярные совы. Мать их полярную...
   Он достал из кармана толстую пластиковую карточку, подаренную щедрой Ланой, и вставил её в прорезь, обнаруженную в правой грани телевизионного корпуса.
   Экран загорелся приятным светло-лиловым цветом. Через пару секунд на нём появился некий список-перечень.
   - Здешнее телевизионное "церковное" меню, надо понимать, - пробормотал Лёха. - Шестьдесят шесть каналов. Богато, ничего не скажешь. Ребята ни в чём себе не оказывают. Пощёлкаем, понятное дело. Ясный космический астероид.
   По большинству каналов разномастные оркестры и оркестрики наигрывали бодрую классическую музыку.
   - И это - правильно, - понимающе усмехнулся Лёха. - Власти всегда, когда не знают что делать, вспоминают про всякие симфонии, кантаты и рапсодии. Мол, пусть дремучий народ приобщается к высокому и прекрасному искусству. Какая ещё паника? Отставить! Сиди себе перед телеком и - под крепкий чаёк с фигурными пряниками - наслаждайся классической музыкой. Так вас всех и растак...
   По трём каналам транслировали спортивные соревнования - баскетбол, кёрлинг и настольный теннис. А по шестьдесят шестому каналу передавали обучающую программу для молодожёнов.
   Глубокий голос - на фоне двух молодых обнажённых тел - целомудренно и равнодушно вещал:
   - Следующая позиция называется - "пианист". Она очень эффективна - для зачатия ребёнка. Женщина встаёт на колени и опирается локтями о горизонтальную поверхность. В данном случае - о матрац.... Мужчина подходит сзади, но в половой акт пока не вступает. Он начинает - осторожно и нежно - поглаживать спину женщины. Вот, его пальцы бережно пробегают по женским рёбрам. Партнёрша - от полноты чувств - прогибается в пояснице...
   - Что это такое? - выставляя на стол разнообразную съедобную всячину, заинтересовалась Ванда. - Ну-ка, ну-ка. Однако.... Милый, давай, ты займёшься приготовлением обеда? А? Мне надо - немного подучиться. Просто необходимо.... Ну, пожалуйста.
   - Дурдом заполярный, - ворчливо подытожил Лёха. - Ладно. Обучайся. Потом экзамены буду принимать. Строго и непредвзято...
   - Договорились.
   Ознакомившись с продуктовым ассортиментом, он решил приготовить классическую солянку.
   - Польскую сборную солянку, - известил Лёха. - Накрошу - от широкой русской души - сосисок, сарделек, ветчины, копчёностей и колбасы. Добавлю оливок и солёных огурчиков. Заправлю густой томатной пастой.... Наварю, пожалуй, побольше, чтобы на два-три дня хватило. Дабы на готовку не уходило много времени.... Как тебе, сероглазка?
   - Нормально, - не отрываясь от телевизионного экрана, согласилась Ванда. - Делай. Польскую, так польскую. Не возражаю. И не отвлекай меня, пожалуйста.
   - Следующая позиция называется - "опытный пианист", - сообщил глубокий равнодушный голос. - Советую быть очень внимательными. Здесь важны мельчайшие детали и нюансы...
   - Мельчайшие детали, понимаешь, - нарезая сосиски на тоненькие кружки, ворчал Лёха. - Тут астероид падает, а они пианистов обучают. Дурдом законченный. Бред горячечный. Блин горелый...
  
   Во время обеда Ванда была молчаливой и задумчивой.
   - Посмотрим телевизор? - по завершению трапезы предложил Лёха.
   - Нет. У нас есть более важные дела, - возразила жена.
   - Какие?
   - Пошли в спальню. Будем играть в "трепетный рояль и опытного пианиста".
   - А, как же.... Мол, надо подождать несколько суток.
   - Так же, - загадочно усмехнулась Ванда. - Нет у нас времени. Астероид приближается. А очень хочется - попробовать всякого и разного...
  
  
   Глава семнадцатая
   Свершилось
  
   Утро выдалось погожим и спокойным. Настроение было - лучше не бывает.
   - Не надо - так - на меня смотреть, - отводя глаза в сторону, попросила Ванда.
   - Как - так?
   - Не знаю. Но я очень смущаюсь...
   - Стыдишься своей ночной раскованности? - развеселившись, предположил Лёха.
   - Ага. Стесняюсь. Не по графски я себя вела.
   - То бишь, без аристократической благородной холодности?
   - Без неё, - покраснела Ванда. - И хватит уже - так - улыбаться.
   - Как - так?
   - По-дурацки. Вот, как.... И, вообще, немедленно иди на кухню и скушай лимон.
   - Физиономия очень довольная?
   - Ага. Морда белобрысая - с улыбкой до ушей. И одень, пожалуйста, трусы. Надо же и приличия соблюдать. Хотя бы элементарные.... Я очень кушать хочу...
   - Сделаем, - заверил Лёха. - Может, разогреть вчерашнюю польскую солянку?
   - Не хочу - солянку. Вчера объелась.
   - Значит, капризничаем?
   - Капризничаем, - мило улыбнувшись, созналась Ванда. - Графиня я или где? А, что, нельзя?
   - Можно. Капризничай - сколько душе угодно. Медовый месяц, как-никак...
   - То-то же. Итак, не хочу - солянку!
   - А яичницу с ветчиной? - предложил Лёха.
   - С ветчиной, сыром и помидорами.
   - Где же я возьму помидоры?
   - В кладовой. Правая морозильная камера, верхняя левая полка.
   - Они же замороженные.
   - Разморозишь.
   - Растворимый кофе сойдёт?
   - Конечно же, нет. Свари, пожалуйста, настоящий. По-турецки, - продолжила капризничать супруга. - Иди уже, пианист! Не смущай бедную девушка. Дай спокойно одеться.
   - Уточняю. Опытный пианист.
   - Согласна. Настоящий виртуоз. Только я кушать очень хочу. Помираю, буквально-таки, от голода...
   Приготовив яичницу и кофе, он включил аппарат видеосвязи. Но экран монитора лишь равнодушно подмигивал светло-голубыми всполохами.
   - Отец Джон по-прежнему занят текущими делами, - недовольно пробормотал Лёха. - А ребята с запасного аэродрома, надо думать, ушли в крутое пике тоскливого запоя. Бывает.
   Из спальни вышла Ванда - умытая, причёсанная и улыбчивая.
   - У тебя глаза блестят - как ночные светлячки, - сообщил Лёха. - Загадочные такие, тревожные и чуть-чуть голодные.... А на белоснежной шее имеется парочка свежих засосов.
   - И не только на шее, - c нотками законной гордости откликнулась юная жена. - Но и в других местах.
   - А у меня вся спина расцарапана. До крови.
   - Извини, любимый. Это я не специально. Так получилось.
   - Ничего, царапайся. Я не в претензии. Присаживайся, завтракай.
   - Что это?
   - Яичница.
   - Не похоже. Омлет какой-то.
   - Так, ведь, из яичного порошка, - принялся неуклюже оправдываться Лёха. - Где же я тебе - на Дальних островах - достану свежие куриные яйца? Поздней весной, возможно, удастся разжиться гусиными. Надо подождать. В смысле, несколько месяцев...
   - Ха-ха-ха! - звонко рассмеялась Ванда. - Я же шучу - про свою аристократическую капризность и вредность. И яичница твоя очень аппетитная и вкусная. Да и на растворимый кофе я согласная.... А, что мы будем делать после завтрака?
   - Пройдёмся по ближайшим точкам. Свежим заполярным воздухом подышим вволю. Он, говорят, богат озоном. Проверим аппаратуру.
   - Надо ли? Наверняка, вчерашнее землетрясение дел наворотило. Одну половину приборов повредило, а вторую завалило камнями.
   - Надо, графинюшка. Надо. Других-то приказов из Центра пока не поступало. Следовательно, будем по-прежнему выполнять должностные обязанности, предусмотренные штатным расписанием. Кушай, солнышко. Кушай. Восстанавливай силы, растраченные за ночь....
  
   Они подошли к руслу высохшего - во время вчерашнего землетрясения - ручья. Погода неожиданно испортилась. Подул холодный и резкий северный ветер. Из низких серых туч посыпалась мелкая снежная крупа. По тучам - беспокойно и угрожающе - принялись размеренно перекатываться голубые и светло-зелёные волны полярного сияния.
   - Нет, снег нам нынче ни к чему, - озабоченно нахмурился Лёха. - На метеостанции даже лыж нет. Может, снегоступы - из какой-нибудь толстой проволоки - сплести?
   - Зачем нужны снегоступы? - удивилась Ванда.
   - Не знаю. Например, чтобы добрести - через глубокие снежные заносы - до запасного аэродрома.
   - Зачем нам понадобился аэродром?
   - Например, чтобы разжиться самолётом и улететь куда-нибудь.
   - Куда? И зачем?
   - Ну, мало ли. На свете всякое случается...
   - Что это? - насторожилась Ванда. - Звон какой-то.
   - Звон, - подтвердил Лёха, а через мгновение, торопливо схватившись ладонями за уши, опустился на колени. - Больно-то как!
   Голову разрывала страшная боль. Казалось, что мозг - упрямо и настойчиво - долбит плотницкое острое долото. Или, к примеру, тупая столярная стамеска. А, вот, и дрель, оснащённая толстым сверлом, подключилась, насмешливо подвывая, к процессу...
   "Терпи, братец. Терпи", - посоветовал заботливый внутренний голос. - "Всё, даже такой безысходный кошмар, когда-то заканчивается. Терпи. Других вариантов-то, всё равно, нет".
   Звон резко оборвался.
   - Фу, кажется, закончилось, - отнимая-опуская ладони, облегчённо выдохнул Лёха. - Ты как, сероглазка?
   - Жива, вроде, - отозвалась жена. - Только кровь сочится из ушей. Капает. Больно.
   - Возьми носовой платок.
   - Спасибо. У меня есть свой.... Посмотри-ка на небо.
   Лёха, задрав голову, восхищённо присвистнул:
   - Ничего себе! Дела...
   Через небосклон - с севера-востока на юго-запад - проходила очень широкая белёсая полоса, отливающая по краям ультрамарином.
   - Это он пролетел? - не поднимаясь с земли, чуть охрипшим голосом спросила Ванда. - Астероид?
   - Вполне может быть. Вполне.... Сиди, сиди. Не вставай.
   - Почему?
   - По кочану. Бережённого, как известно, Бог...
   Закончить фразу Лёха не успел - вокруг надсадно загрохотало, и ударная волна, пришедшая не пойми и откуда, сбила его с ног.
   Земля затряслась - словно припадочный престарелый эпилептик. Толчок следовал за толчком. Юго-западная часть горизонта нестерпимо сияла. Казалось, что где-то там прячется белое гигантское солнце.
   "Апокалипсис, мать его. Причём, во всей своей красе", - объявил хладнокровный внутренний голос. - "Хотя, может, ещё и пронесёт. В хорошем смысле пронесёт, понятное дело. Без пошлых туалетных вариаций и глупых подколов.... Штанишки-то, братец, сухие? Молодец, одобряю.... Землицу-то всё трясёт и трясёт. Так и хроническую мигрень - между делом - можно заработать. Что будем делать, если землетрясение разрушит здание метеостанции? А если все продуктовые запасы - вместе с морозильными камерами - провалятся в бездну? Ладно, что-нибудь придумаем. Не впервой...".
   Минут через пятнадцать-двадцать ситуация слегка нормализовалась. Земля, конечно, ещё покачивалась и подрагивала, но уже откровенно лениво и устало. На юге и юго-западе надсадно грохотало - далёкой хриплой канонадой. А, вот, яркое белое свечение исчезло без следа.
   - Чёрт, коленку слегка ушиб об камень, - пожаловался Лёха. - Пару-тройку суток придётся хромать.... Как ты, любимая графиня?
   - Удивительно, но с ума пока не сошла, - сообщила Ванда. - Дамской истерики не наблюдается. Даже, представь, не описалась.
   - Одобряю и восхищаюсь.
   - Значит, астероид, всё же, упал?
   - Без сомнений.
   - И, что будет дальше?
   - Скоро, сероглазка, узнаем, - успокаивающе подмигнул Лёха. - О, ветерок задул. С юго-запада.
   - Задул. Очень тёплый и ласковый.
   - Ну-ну. Знаем мы эту обманную и сладкую ласковость. Как же, сталкивались. Причём, неоднократно...
   - Встаём?
   - Поднимаемся.
   - И следуем по первоначальному маршруту?
   - Нет, естественно. Немедленно, не теряя времени, возвращаемся на метеостанцию.
   - Что так? - лукаво прищурилась Ванда. - У нас же строгие и незыблемые инструкции. Мол, пока других приказов из Центра не поступало, необходимо старательно, не отвлекаясь на всякую ерунду, присматривать за рабочими точками.
   - Пренебрежём. До окончательного прояснения ситуации. Давай, любимая, руку.
   - Спасибо.... Ой, журчит!
   - Журчит, - подтвердил Лёха. - Наш ручей опять - до самых краёв - заполнился водой.
   - Точно, заполнился. Причём, какой-то грязноватой и дурно пахнущей водицей.... Ой, кто это плывёт?
   - Похоже, крокодил.
   - Шутка т-такая? - слегка заикаясь, уточнила Ванда. - Г-глупая и совсем несмешная?
   - Вовсе и не шутка. А самый натуральный крокодил. Тропический и - как минимум - восьмиметровый. Или же аллигатор. Мать его скользкую...
   - Не надо при мне выражаться.
   - Извини. Не буду.
   - Симпатичное такое брёвнышко. Тёмно-зелёное. Утыканное толстыми тёмно-фиолетовыми иголками.
   - Давай-ка, милая жёнушка, отойдём подальше от берега ручья, - предложил Лёха. - Чисто на всякий пожарный случай. Пока нам головы и ноги не откусили.... И по сторонам внимательно поглядываем. Под ноги смотрим. Наблюдаем за небесами.
   - Думаешь, что у этого крокодила имеются закадычные друзья и подружки?
   - К Папе Римскому в гости не ходи. Неприятности и гадости, как всем хорошо известно, обожают собираться в дружные стаи.
   Из-за тёмно-серых туч неожиданно выглянуло солнышко.
   - Обыкновенное солнышко. Светло-жёлтое и тёплое, - расстегивая на комбинезоне молнию, поделилась ощущениями Ванда. - Совсем даже и не заполярное. Висит себе в небесной вышине и старательно кочегарит. Фу, как жарко.... Что, планетарная ось сместилась, поменяв угол наклона, в очередной раз?
   - Очень похоже на то.
   - А-а-а!
   - Что ещё случилось?
   - Змея! Огромная!
   - Змея, - хмыкнув, подтвердил Лёха. - Толстая, длинная и узорчатая. Скорее всего, анаконда.... А почему ты так громко кричишь? Змея, не обращая на нас никакого внимания, ползёт куда-то по своим змеиным делам. Зачем же пугать бедное животное? То бишь, мирное холоднокровное существо? И вообще, анаконды охотятся сугубо по ночам....
   - Но я же не знала про это. Извини. Больше такого не повторится, - принялась оправдываться жена. - Ой, лошадки! - восторженно захлопала в ладоши. - Полосатенькие!
   - Зебры. Несколько сотен голов. Шагаем к метеостанции и разговариваем на ходу.
   - А за зебрами грациозно вышагивают какие-то длинноногие существа.... Может, жирафы? Я про них читала в умных книжках.
   - Жирафы, - расстегивая молнию на комбинезоне, печально вздохнул Лёха. - Мать их пятнистую.... Извини, пожалуйста. Жарковато сегодня. Весь утренний снег растаял.
   - И, как всё это прикажешь понимать? Откуда на северных Дальних островах взялась такая разнообразная тропическая экзотика? Крокодилы, гигантские змеи, зебры, жирафы?
   - Наверное, из Прошлого.
   - Это как?
   - Трудно объяснить.
   - А ты, всё же, попробуй, - попросила Ванда.
   - Хорошо, слушай.... Нашу планету окружают магнитные поля. Упал нехилый астероид. Магнитные поля подверглись серьёзным изменениям. Это касается и их конфигураций, и ключевых показателей. Некоторые заслуженные учёные, живущие в моём Мире, утверждают, что именно в периоды значимых магнитных аномалий они и возможны. То есть, теоретически вероятны...
   - Кто - они?
   - Пробои во Времени, гнутые ярмарочные баранки, - невесело ухмыльнулся Лёха. - Связанные, как утверждают высоколобые учёные мужи, с далёким Прошлым. Причём, пробои во Времени могут быть - даже - многоярусными и веерными.
   - Это что ещё за зверь?
   - Свалился нежданный астероид. Планету затрясло. Магнитные поля слегка исказились. Произошёл краткосрочный пробой во Времени.... Пока всё ясно-понятно?
   - Есть немного, - кротко улыбнулась Ванда. - Продолжай.
   - Понятливость и сообразительность - одни из твоих главных достоинств, уважаемая средневековая графиня. Естественно, после длинных и стройных ног.... Итак, произошёл локальный пробой во Времени. В Настоящее - из Прошлого - пожаловали экзотические гости. Но Землю-то продолжает целенаправленно трясти. Следовательно, магнитные поля продолжаются трансформироваться и деформироваться. За первым пробоем во Времени следует второй, за вторым - третий...
   - И получился полноценный зоопарк.
   - Или что-то похожее. Типа - Национальный природный вневременной парк планетарного масштаба.
   - Голова идёт кругом.
   - От чего? - притворно удивился Лёха.
   - От всяких параллельных Миров. От магнитных аномалий. От планетарной оси, которая может менять угол наклона. От многоярусных пробоев во Времени, в конце-то концов...
   - По мне, так всё просто и обыденно. Никаких необъяснимых чудес. Сплошная скучная наука.
   - Это ты, милый, скорее всего, просто валяешь дурака, - предположила Ванда. - Ну, чтобы меня - девушку трепетную и пугливую - немного успокоить. А на самом-то деле, выражаясь твоими же словами, нас сейчас окружает самый натуральный дурдом.
   - И бред горячечный.
   - И блин горелый.
   - Молодец, сероглазка! Шагаем...
  
   Легко было сказать, мол: - "Шагаем!". А, вот, собственно шагать было совсем даже и непросто. Во-первых, противно и настойчиво ныло ушибленное колено. Во-вторых, температура окружающего воздуха неуклонно повышалась, и путники - через каждые полторы-две минуты - смахивали ладонями с лиц капельки солёного пота. В-третьих, поменялся - самым кардинальным образом - рельеф окружающей местности. Постоянно приходилось перешагивать и перепрыгивать через свежие трещины, образовавшиеся в земной поверхности, а наиболее широкие, и вовсе, обходить стороной.
   - А ещё - везде и всюду, через каждые пятьдесят-семьдесят метров - из камушков бьют родники с горячей водой, - ворчала Ванда. - Парит, как в бане фильтрационного лагеря "Чистилище". Фу, кошмар.... Ничего, скоро придём к метеостанции. Там и одёжная кладовая имеется. Подберём что-нибудь подходящее. По сезону.... А может, и не надо спешить с переодеванием? Из серых тучек, кажется, снег пошёл...
   - Снег, говоришь? - засомневался Лёха. - Сейчас проверим.
   Он ловко поймал в ладонь несколько разлапистых бело-серых снежинок и, тщательно растерев их между пальцами, объявил:
   - Обычный пепел. Причём, совсем свежий.
   - Пепел? Значит, что-то сгорело?
   - Не без этого, понятное дело. Я предполагаю, что две трети планеты.... Тьфу-тьфу-тьфу!
   Через несколько минут на смену "пеплопаду" пришёл самый обыкновенный дождик.
   - Только очень тёплый, - уточнила Ванда. - Дурдом, блин, мать его.... Ой, оно само вырвалось. Я не виновата...
   - Бывает, графинюшка, - успокоил Лёха. - Такое с каждым может случиться. Говорят, что даже особы голубых королевских кровей, попав в пиковую ситуацию, иногда позволяют себе крепкие выражения. Не без этого.
   - Значит, ситуация - пиковая?
   - Пока ещё ничего непонятно. Не стоит преждевременно унывать. Будем надеяться на лучшее.... Слышишь?
   - Кто-то радостно и беззаботно повизгивает. Вон за тем холмиком. Взглянем?
   Над их головами раздались хриплые гортанные вскрики, и две большие чёрные птицы, лениво шевеля длинными крыльями, плавно спикировали за холм.
   - Грифы-стервятники, - снимая карабин с предохранителя, предположил Лёха. - Хотя, может быть, и кондоры. Я в фауне, честно говоря, не особо силён.... Предлагаешь взглянуть? Не вопрос. Полюбопытствуем. Только держи наготове ультразвуковой излучатель. В качестве дополнительной подстраховки...
   В уютной лощинке шёл пир горой - с десяток пятнистых худющих гиен, восторженно урча, увлечённо терзали труп огромного белого медведя. Два грифа скромно сидели в сторонке, на большом чёрном валуне, и возмущённо клекотали.
   - Ругаются, - шёпотом пояснила Ванда. - Мол: - "Совесть поимейте, оглоеды. Поумерьте жадность. С братьями по ремеслу принято делиться...". А, что здесь произошло-случилось? Неужели эти пятнистые собачки смогли загрызть такого великана?
   - Конечно же, нет, - откликнулся Лёха. - Всё, сероглазка, гораздо проще и прозаичней. Мишка помер, скорее всего, в момент падения астероида. От липкого страха, надо полагать. Мол, сердце очень большое, вот, и не выдержало.... А гиены и грифы "переместились" сюда уже позже. Во время недавних магнитных аномалий...
   Одна из гиен - самая крупная и медлительная - нехотя обернулась в сторону холма и несколько раз глухо тявкнула. Её товарки тут же оставили медвежий труп в покое и с любопытством уставились на путников, до которых было порядка ста метров.
   - Смотрят без видимого страха, - отметил Лёха. - Наверное, никогда не сталкивались с людьми. Интересно.... Ага, немного подумав, гиены выстраиваются клином. Угрожающе порыкивают. Самая крупная тварь, естественно, во главе. Намериваются, понятное дело, атаковать.
   - Задействовать низкочастотный излучатель?
   - Включай, любимая.
   Гиены, будто бы получив по приличной затрещине, вздрогнули, и жалобно скуля, испуганно завертелись на месте. Ещё через несколько секунд они - бестолковой компактной группкой - рванули на запад. Самая крупная особь, обиженно оглядываясь, трусила последней. Грифы, поднявшись на крыло, заложили над лощиной широкий круг.
   - Птичкам-то легче, - усмехнулась Ванда. - Им сверху видно всё. Покружат-покружат, дожидаясь момента, когда мы уйдём. Потом спустятся вниз и пообедают от души, ни в чём себе не отказывая.... А пятнистые собачки? Они, явно, очень сильно испугались. И, скорее всего, не рискнут вернуться в эту лощину в ближайшее время. Останутся голодными.... Впрочем, сами виноваты. Не надо было рычать и скалиться...
  
   Они, обогнув высокую горбатую скалу, вышли на ровную базальтовую площадку.
   - Метеостанция! - ахнула Ванда. - Она же.... Она покосилась!
   - Покосилась, - подтвердил Лёха. - Ничего странного. Трясло-то по-взрослому.... Но, ведь, не упала?
   - Не упала.
   - Уже хорошо. Просто замечательно.... Знаешь что, сероглазка?
   - Что?
   - Я внутрь один зайду. А ты постой в сторонке. Понимаешь, мне так будет спокойнее. Меньше буду нервничать. Мол: - "Завалится здание окончательно? Не завалится?".... Следовательно, быстрей управлюсь и вернусь к тебе. Лады?
   - Лады. Только зайди - обязательно - в одёжную кладовую. Там на крючках висят куртки и штаны из тоненькой льняной ткани. Отбери подходящие по размерам. И покушать-попить прихвати чего-нибудь. Я уже успела проголодаться. Наверное, от переживаний и волнений. Не каждый же день на Землю падают гигантские астероиды.... А карабин мне, пожалуйста, оставь. Для пущего спокойствия...
   Минут через десять-двенадцать опытный и никогда неунывающий внутренний голос подытожил: - "Могло быть и хуже. Здание пока падать не собирается. Но и ночевать в нём нельзя. То бишь, слишком опасно. Если ночью, не дай Бог, подземные толчки возобновятся, то можно не успеть выскочить наружу. Ничего, в профильной кладовке лежат различные палатки и спальные мешки. И на свежем воздухе устроимся с должным комфортом. Чай, не баре изнеженные. Благо тепло, выше плюс пятнадцати градусов. Да и общая тенденция потепления климата, что называется, на лицо.... Дикие звери? Врубим ультразвуковой излучатель, он рассчитан на месяц безостановочной работы.... Главная потеря? Дизель сдох. Похоже, что электронная начинка накрылась медным тазом. Бывает. Жалко. Остались без электричества. Хорошо ещё, что основные системы, включая видеосвязь и телевизор, работают на аккумуляторах.... Только, вот, морозильные камеры теперь разморозятся, целая куча продовольствия испортится. Ладно, первое время будем питаться консервами. А потом можно будет заняться охотой на зебр и жирафов. Патроны - рано или поздно - закончатся? Ерунда. В оружейной кладовой имеется несколько конкретных арбалетов и приличный запас стрел.... Не функционирует погружной насос, качавший питьевую воду из скважины? Найдём родник с чистой водичкой. Не найдём? Будем кипятить воду, набранную из ближайшего ручья.... Прорвёмся. Не впервой...".
   В правом нижнем углу монитора видеосвязи горели две светло-жёлтые чёрточки.
   - Два непринятых вызова, - понятливо хмыкнул Лёха. - Ладно, с этим мы чуток повременим. Для начала включим телевизор. Вдруг, там передают подробные новости? Или, к примеру, транслируют экстренное обращение Папы Римского к жителям планеты?
   Но все телевизионные каналы не работали - ни два основных, ни шестьдесят шесть дополнительных. Лишь тёмный экран монитора, да тихое - на все лады - потрескивание.
   "Плохо дело, братец", - оповестил внутренний голос. - "Значит, всё очень серьёзно. То бишь, мы имеем дело с глобальной техногенной катастрофой. Похоже, что все ретрансляторы и спутники вышли из строя. Не было печали у гусара...".
   Он попытался связаться с епископом Джоном. Но и Центр упорно молчал.
   - И это абсолютно нормально, - пробормотал Лёха. - Надо же тщательно разобраться со сложившейся ситуацией. Подбить некие промежуточные итоги. Провести судьбоносные расширенные совещания. Ну, и так далее.... А через сутки другие они непременно выйдут на связь с подведомственными объектами. Обо всём подробно расскажут. Дадут развёрнутые и дельные инструкции. По крайней мере, очень хочется надеяться на это...
   Он ввёл в аппарат код запасного аэродрома.
   - Здорово, Алекс, - радостно улыбнулась усатая пьяненькая морда, возникшая на экране монитора.
   - Привет, Тим, - откликнулся Лёха. - Смотрю, вызывал?
   - Ага, хотел чуток поболтать.... Что новенького?
   - Астероид шмякнулся. Телевизор не работает. Центр молчит, как речная дохлая рыба. Потеплело. С неба капает горячий редкий дождик, перемешанный с серым пеплом. В ручье плавает восьмиметровый крокодил. Горячие родники бьют из-под земли. Между родниками ползает здоровенная анаконда. В небе летают чёрные задумчивые грифы. Африканские пятнистые гиены жадно поедают труп белого медведя. Рядом с метеостанцией - конкретными табунами - бродят зебры и жирафы....
   - Настоящие жирафы? - восхитился усач. - А к ним - в довесок - зебры, гиены, грифы и крокодилы с анакондами? Ты, приятель, не шутишь?
   - Зебр - сотни три. Жирафов - штук сорок. Гиен - с десяток. Грифов - двое. Анаконда и крокодил - по одному экземпляру. Пока, я имею в виду. Возможно, что и другая живность скоро объявится.
   - Солидно. У нас такой экзотики нет.... А так-то да - теплеет прямо на глазах. Пепел падает. Дождик капает. Телек не работает. Связь - всякая и разная - напрочь отсутствует.... Ещё утром плотно общались с тремя десятками кораблей, проходивших рядом с Дальними островами. Теперь - как отрезало. Наверное, все потонули. Без цунами, надо думать, не обошлось.... Кстати, по поводу зверушек. Только сейчас пришло в голову. Тут старик Говард - с час назад - заходил ко мне в рубку и трепал языком, что, мол, вблизи аэродрома бродит парочка зелёных ящеров - каждый размером с приличный дом. То бишь, динозавров, про которых рассказывали в средней школе. Я решил, что беднягу Говарда - после недельного запоя - ожидаемо посетила белая горячка.... Думаешь, он не врал про динозавров?
   - А ты оторви пухлую задницу от стула, выйди на улицу и проверь, - посоветовал Лёха. - У нас, кстати, дизель накрылся.
   - У вас? - уточнил Тим. - Ах, да. Мне же говорили, что на полярные метеостанции отправляют только семейные пары.... Значит, брат, ты там с женой? Молодая? Красивая?
   - И красивая, и молодая. У нас, как раз, медовый месяц.
   - Ничего себе. Поздравляю! Завидую.... А на нашем аэродроме собран чисто-мужской коллектив. Пятнадцать сексуально-озабоченных рыл. Многие из ребят женщин по полгода не видели. А старик Говард - и все полтора.... Говоришь, у вас дизель сломался? Без дизеля полноценной жизни нет. Хочешь, я поговорю с Накатой?
   - Это кто такой?
   - Наката - комендант нашего аэродрома. Оперативно подлетим и перетащим вас к себе. Разместим - с комфортом - в отдельных апартаментах.... Так как, потолковать?
   - Спасибо, но пока не надо, - отказался Лёха. - Буду ждать сеанса связи с Центром. Прикажут, тогда другое дело.
   - Ну, как знаешь, - обиделся усатый. - Зря ты, брат, кочевряжишься. Напрасно. У нас ещё алкоголя много осталось. Месяца на три хватит.... Впрочем, тебе же не до пьянки?
   - Это точно.
   - Завидую я тебе, братишка.... Представляешь, если на нашей планете всё смело к чёртовой матери, и остался только наш аэродром и твоя метеостанция? Усекаешь, что это означает?
   - Что? - насторожился Лёха, которому разговор нравился всё меньше и меньше.
   - Только то, счастливчик, что ты являешься обладателем единственной тёлки на планете.... Гы-гы-гы!
   - Ладно. Поболтали, и будет.... Роджер!
   Выключив видеосвязь, Лёха отправился в рейд по кладовым. В один объёмный рюкзак он поместил чехол с палаткой, спальные мешки, лёгкую одежду и несколько пар обуви, визуально напоминавшей спортивные кроссовки. Во второй от души навалил всяких продуктов - консервы, галеты, печенье, вакуумные упаковки с колбасно-ветчинными изделиями, пакеты с различными соками, бутылки с минеральной водой. Подумав, уложил поверх продовольствия кружки, миски, ложки и вилки.
   - Ещё прихвачу с собой с пяток запасных обойм для карабина, - решил Лёха. - А на грудь повешу ремешок с мощным биноклем. На первый раз, пожалуй, достаточно...
  
   Он, нагружённый по самое не могу, держа в ладонях ручки кастрюли со вчерашней польской солянкой, вышел из здания метеостанции и непонимающе огляделся по сторонам. Жены нигде не было. А к стене метеостанции был прислонён карабин.
   - Ванда, - чувствуя, как тревожно сжалось сердце, в полголоса позвал Лёха.
   Тишина.
   - Ванда!!! - истошно заорал он. - Почему???
  
  
   Глава восемнадцатая
   Лёха. Ретроспектива 07. Первая Ванда.
  
   Это случилось-произошло много лет тому назад, во время Лёхиного второго года службы в Конторе.
   На алжиро-ливийской границе располагался стационарный лагерь специального военизированного корпуса ООН. Корпус был, вовсе, и не миротворческим а, наоборот, насквозь секретным и тайным. Как выяснилось, и такие бывают. Чего только не бывает в нашем непростом и изменчивом Мире...
   - Большая политика - дело тонкое и скользкое. А - местами - и откровенно-грязное, - приняв на грудь стаканчик-другой, назидательно поучал молодых коллег-сослуживцев старший лейтенант Горнов, армейское прозвище - "Горыныч". - Что на регионально-деревенском уровне, что в мировом масштабе. Так что, господа Белов, Леонов, Никоненко и Петров, прошу проявлять максимум осторожности и дипломатичности.
   - Это как? - любопытствовал Лёха.
   - Тощей жопой - об дверной косяк! То бишь, увидел в здешней тоскливой пустыне насквозь незнакомую арабскую морду - сразу же пристрелил. И только потом начинаешь выяснять, что данный подозрительный незнакомец забыл в тутошних песчаных барханах.... То есть, тщательно обыскиваешь покойника и все найденные в его карманах бумажки-документы рачительно складываешь в полевой планшет. Мёртвое же тело, понятное дело, старательно закапываешь в тёплый песочек, поверх делаешь приметный продолговатый холмик и возвращаешься - с развёрнутым докладом - на опорную Базу. Вопросы имеются, молодёжь?
   - А, если никаких документов не обнаружится?
   - Не проблема. Чалму притащишь, это лучше любого паспорта. По арабской чалме знающий человек всё расскажет-поведает об её хозяине. Мол, какого рода-племени, где и когда кочевал, даже - сколько имеет жён и симпатичных наложниц....Итак, если документов не нашлось, то стандартным армейским ножом отрезаешь у подозрительного мертвеца голову (вместе с чалмой, ясен пень), помещаешь её в специальный полиэтиленовый пакет и - совместно с развёрнутым докладом - доставляешь на Базу.... Что побледнели-то так, орлы бесстрашные? Или же - салабоны зелёные? Шутка такая, армейская насквозь.... Гы-гы-гы!
   Итак, их было пятеро - Горыныч, Тёмный, Леон, Никон и Петька. Пять российских офицеров, откомандированных Родиной - по служебной необходимости - за границу. "Петькой" - в соответствии с приметной фамилией - называли Лёху. Армейское прозвище - дело святое. Особенно, первое прозвище...
   Секретный воинский корпус условно делился на две приблизительно равные части - на европейскую и африканскую. В европейскую - кроме россиян - входили австрийцы, поляки и англичане. В африканскую - нигерийцы, марокканцы и алжирские берберы. И, как-то так получилось, что русские сошлись именно с берберами. Не то, чтобы сошлись, но общались охотнее всего, видимо, почувствовав некое родство душ и схожесть природных менталитетов. Генерал Фрэнк Смит - мужчина опытный и по-настоящему мудрый, возглавлявший "ооновцев" - подметив данную национальную взаимную симпатию, начал назначать в патрули-караулы берберов совместно с россиянами.
   Впрочем, Никон и Горыныч, входившие в вертолётную команду, в патрули-караулы не ходили. Армейская элита, так сказать, не любящая месить тяжёлыми грубыми ботинками - без особого строгого приказа - вязкий и сыпучий песок.
   Тёмному в напарники постоянно доставался Аль-Кашар - пожилой алжирец с тёмно-коричневой непроницаемой физиономией, покрытой густой сетью глубоких морщин. Аль-Кашар был местным жителем, родом из Чёрного ущелья, когда-то обитаемого. Леон ходил в караулы с молодым бербером по имени Аль-Салони. Лёха же прочёсывал пустыню в компании с ливийским перебежчиком Зиданом.
   Как правило, армейский пятнистый фургон (американский аналог российского "Урала"), на раннем рассвете останавливался возле крутой излучины узенького безымянного ручья, время от времени пересыхавшего.
   Они неторопливо вылезали из машины, тщательно проверяли походную амуницию, оружие, правильность настройки раций и, взвалив на плечи тяжеленные рюкзаки, расходились - в разные стороны - по намеченным маршрутам. То есть, их патрули-караулы весь день настойчиво и целенаправленно обходили пологие склоны Чёрного ущелья, высматривая следы пребывания подлых ливийских диверсантов.
   Иногда следы обнаруживались, о чём тут же по рации сообщалось на Базу. Тогда в воздух поднимались шустрые "Ирокезы" и, изредка постреливая, начинали старательно кружить над пустыней....
   А в обеденное время следующего дня, после ночёвки у походных костров, патрули встречались у приметной гранитной скалы и - уже совместно - возвращались к безымянному ручью, где их поджидал пятнистый автофургон.
   Через полтора месяца Лёха загремел в госпиталь. Шедший первым Зидан не углядел элементарной гранатной растяжки. Его извиняло только одно обстоятельство - натянутая тонкая проволока была предусмотрительно покрыта жёлто-серыми разводами. Зидану оторвало ступни обеих ног и по-взрослому разворотило живот. Он умер ещё до прибытия вертолёта. А Лёхе осколками качественно посекло левое плечо и он на три недели завис в полевом "ооновском" госпитале. Скука смертная. Зато имелись в наличии отличные кондиционеры и смазливые медсестрички. Рай натуральный, особенно после знойных песчаных барханов. Для тех, кто понимает, конечно...
   По-разному сложилась эта командировка для российских офицеров. По-разному...
   Однажды вертолёт, на котором летели Горыныч и Никон, совершил вынужденную посадку в пустыне. Причём, достаточно жёсткую посадку. Потом началась сезонная песчаная буря. Когда - через неделю - к месту вынужденной посадки подошли вездеходы, спасатели обнаружили только двух оставшихся в живых. Естественно, Горыныча и Никона. Остальные восемь бойцов - самых разных национальностей - умерли от жары, жажды и общей слабости характеров. А Горыныча и Никона, слегка подлатав, отправили - на окончательное излечение - в родимую Россию. Мол, воздух Родины является лучшим лекарством.
   Аль-Кашар научил Тёмного подражать вою пустынных волков "Lobo desierto". То есть, вою рыжих ливийских шакалов, как их было принято называть. Зачем? Говорят, что шакалий вой эффективно отпугивает злобных пустынных крыс и всех прочих гадких грызунов.
   Самому же Аль-Кашару не повезло. Месяца через два с половиной достал-таки его меткий ливийский диверсант - полчерепа снесло бедняге. Только серо-жёлтые мозги, перемешиваясь с аналогичным по цвету песком, разлетелись по пустыне...
   Леон и Аль-Салони отличились по-настоящему. То бишь, самолично уничтожили вражеский шпионский отряд. Даже вертолётов огневой поддержки, наглецы самонадейный, дожидаться не стали. Сами - на раз - положили ливийских субчиков.
   А Лёха - за время пребывания в полевом госпитале - познакомился с молоденькой симпатичной врачихой, полькой по национальности. Светлые, слегка вьющиеся волосы, серые смешливые глаза, длинные стройные ноги. Её звали - "Ванда"...
   Разгорелась любовь. Жаркая-жаркая. Со всеми атрибутами. Без всяких сомнений и ограничений. Голова шла кругом. Хотелось петь от неземного счастья. Хотелось...
   А потом случилось страшное.
   Очередное свидание было назначено на двадцать ноль-ноль, за складским бараком. Там - на самой границе с пустыней - у влюблённых было оборудовано уютное тайное гнёздышко. Так, ничего особенного, несколько составленных в ряд прямоугольных фанерных ящиков из-под медикаментов, накрытых списанным матрацем.
   Но неожиданно Фрэнку Смиту приспичило провести внеочередное совещание. Генерал долго и нудно распинался о напряжённой политической обстановке, о происках тёмных сил и о необходимости удвоить бдительность.
   Короче говоря, Лёха опоздал на добрые пятьдесят минут. Когда же он подошёл к заветному месту, то Ванды там не было. А возле стены складского барака валялся её служебный браунинг...
   Девушку искали две с половиной недели. Были задействованы и мощные вездеходы, и мобильные отряды на верблюдах, и вертолёты. Только эти поиски ни к чему не привели. Ни единого следа-следочка обнаружено не было.
   Что произошло? Кто похитил Ванду? Что с ней сделали? Лёха про это так ничего и не узнал. Ничего...
   Вскоре заграничная командировка закончилась. Милая Родина приказала вернуться назад. Встретила, похвалила, наградила, выписала заслуженную премию.
   Он долго переживал случившееся - весь трёхмесячный отпуск, положенный по регламенту. Пил горькую, путался со всякими курвами и лярвами. А потом подоспела новая командировка - тоже на юг, но несколько восточнее...
  
   Нельзя сказать, что эти две Ванды были похожи друг на друга, как дождевые капли воды. Нет, конечно же. Разный рост, разные фигуры, разные лица. Но светлые волосы, серые глаза, длинные и стройные ноги.... Практически - один в один...
  
  
   Глава девятнадцатая
   Скучать не приходится
  
   Лёха, неловко выронив кастрюлю с солянкой на землю, сбросил с плеч лямки рюкзаков, схватил карабин и, не зная, что делать дальше, бестолково побежал вдоль стены метеостанции. Свернул за угол и, настороженно поводя стволом карабина из стороны в сторону, проследовал дальше.
   Он бежал и потерянно бормотал под нос:
   - По второму разу, мать его. По второму разу.... Как же так? За что, Господи? Это же не честно! Почему? Помоги же! Будь человеком! Куда же она могла подеваться? Куда?
   Обежав метеостанцию, Лёха нерешительно остановился.
   "Двигай, братец, по второму кругу. Не жуй сопли", - посоветовал внутренний голос, никогда не терявший головы. - "Как это - зачем? Ты же всё по сторонам смотрел? То бишь, старательно вглядывался вдаль? Вот, видишь.... А теперь, наоборот, внимательно гляди под ноги. Что высматривать? Следы незнакомых ног. Или, к примеру, лап. Или же широкую полосу, которая образуется на грунте - когда по нему волокут бесчувственное тело.... Тьфу-тьфу-тьфу!".
   Повторный обход тоже ничего не дал. То бишь, не принёс каких-либо результатов.
   Лёха остановился возле входа в здание метеостанции и - от безысходного отчаяния - закричал:
   - Ванда! Ванда! Ванда!
   - Алекс, почему ты так вопишь? - спросил - откуда-то сверху - звонкий женский голосок. - Что-то случилось? Ты меня потерял? Я здесь, не волнуйся...
   "Здесь - это, собственно, где? На Небесах?", - неуверенно прошелестел внутренний голос. - "Её забрали в Рай? Возвели в высокий Ангельский чин? Получается, что Бог - и на самом деле - существует?".
   Он задрал голову и непроизвольно вздрогнул. С крыши здания свешивалась светловолосая голова. Серые женские глаза смотрели вниз удивлённо и слегка настороженно.
   - Это ты? - обессилено опускаясь на каменную гальку, глупо спросил Лёха. - Ванда?
   - Кто же ещё? Она самая, твоя обожаемая жена.... Разве здесь - кроме нас двоих - ещё кто-то есть?
   - Нет, больше никого.
   - Почему ты сидишь на камнях? - забеспокоилась Ванда. - Бледный какой-то. Как простыня.... Может, заболел? Тебе плохо?
   - Мне сейчас очень хорошо. Лучше не бывает.
   - А, как ты умудрился перевернуть кастрюлю с польской солянкой? Случайно споткнулся и выронил?
   - Выронил, - блаженно улыбаясь, подтвердил Лёха. - Вышел из здания метеостанции наружу, а тебя нигде нет. Голова закружилась. Выронил кастрюлю и подумал - чёрт знает что...
   - Что - подумал?
   - Мол, тебя украли. То есть, похитили.
   - Кто?
   - Ну, не знаю.... Дикие звери. Или, например, местные злые мутанты. Или какие-нибудь переселенцы, "заброшенные" сюда из далёкого Прошлого.... А, как ты, сероглазая графиня, оказалась на крыше?
   - Залезла, - ёмко объяснила жена. - Эти квадратные плитки, которыми облицовано здание, они очень удобны - для лазания по стенам. Ставишь одну ногу на торец плитки, а рукой крепко хватаешься за узенький карниз, проходящий вдоль окна. Другую ногу переносишь чуть выше, а второй рукой цепляешься за оконную раму. Ну, и так далее.... Ничего хитрого. Попробуй, любимый. У тебя обязательно получится.
   - Для чего же ты залезла на крышу? - с трудом поднимаясь на ноги, уточнил Лёха. - Была какая-то важная причина?
   - Конечно, была. Сегодня очень жарко. А тебя долго не было. Я и подумала, что на крыше будет чуток попрохладней. Мол, ветерком должно обдувать.... Если здание рухнуло бы? Ничего страшного. Погибли бы вместе, и все дела.... Подумала и залезла.
   - И, как оно?
   - Гораздо лучше, натуральная благодать, - заверила Ванда. - Тем более что я сбросила этот гадкий комбинезон. Так что, загораю. Даже слегка задремала. А тут - твои заполошные крики. Разбудил, противный мальчишка...
   - Был неправ. Исправлюсь. Извини, Вандочка, - покаялся Лёха. - А теперь слезай. У нас накопилась куча важных и неотложных дел. Надо обустраивать полевой лагерь. Опять же, кто-то - как я помню - хотел перекусить. Или прикажешь мне, обладателю ушибленного колена, затащить на крышу тяжеленный рюкзак с продовольствием и напитками?
   - Не надо. Я сейчас спущусь.
   Мимо него - парашютом - пролетел светло-серый комбинезон, после чего звонкий женский голосок поинтересовался:
   - Тебе же - снизу - морского побережья не видно?
   - Не видно. Чёрная гряда загораживает.
   - А с крыши оно прекрасно просматривается - над грядой. Наблюдаю - на морской глади - две чёрные точки. Более того, складывается устойчивое впечатление, что они приближаются к нашему берегу.
   - Это точно?
   - Приближаются. Если не веришь, то залезай сюда и сам посмотри. Опять же, у тебя и бинокль имеется.
   - Сейчас буду, - торопливо избавляясь от утеплённого комбинезона, пообещал Лёха. - Жди.... Стоп. Чуть бинокль не забыл...
   На крышу он, следую наставлениям супруги, взобрался секунд за сорок-пятьдесят.
   - Ловко это у тебя получилось, гораздо быстрее, чем у меня, - одобрила Ванда и тут же по-деловому уточнила. - Ты, охламон белобрысый, зачем сюда залез? За морем наблюдать?
   - За морем.
   - Почему же тогда пялишься только на мои обнажённые стройные ноги, да на кружевной лифчик? Сперва надо с важными делами разобраться, а уже потом заниматься...э-э-э, всем остальным.
   - Вас понял, высокородная госпожа графиня. Выполняю...
   Несколько минут полюбовавшись на морские пейзажи, Лёха отвёл бинокль от глаз и объявил:
   - Эх, была у меня одна дельная мысль - насквозь сексуальной направленности...
   - Какая, если не секрет?
   - Не секрет. Планировал я, позабыв обо всех важных и неотложных делах, предаться - с одной симпатичной светловолосой особой - сладостным любовным утехам. Долгим и разнообразным утехам, зебры полосатые. На этой самой крыше, понятное дело.
   - И, что же вам, благородный идальго, мешает осуществить эти, безусловно, заманчивые намерения? - скромно и целомудренно потупившись, поинтересовалась Ванда. - Тем более что и означенную светловолосую особу - пару минут назад - посетили схожие мысли. Весьма схожие.... Выполнение супружеского долга на крыше? Почему бы и нет.... Итак, что нам мешает?
   - Только обстоятельства непреодолимой силы, прекрасная донна. Уточняю, прекрасная алмазная донна.
   - Спасибо, конечно. А о каких обстоятельствах идёт речь?
   - К нашему берегу, с трудом преодолевая сильный боковой ветер, приближаются два деревянных допотопных кораблика, - перестав улыбаться, сообщил Лёха. - Это очень серьёзно.
   - И в чём заключается данная серьёзность?
   - Здешняя цивилизация - в материально-техническом отношении - является достаточно продвинутой. Эти утлые судёнышки, скорее всего, не имеют к "церковникам" никакого отношения.... А, как приближающиеся корабли пережили утренний страшный катаклизм? Почему они не утонули в морской пучине? Наверняка, по морю - с бешеной скоростью - передвигались гигантские волны. Сиречь, цунами...
   - Ты хочешь сказать, что..., - нерешительно замялась Ванда.
   - Ага. Эти старинные суда, девяносто девять процентов из ста, "появились" в наших благословенных водах уже после падения астероида. А на их бортах, в католический собор по воскресеньям не ходи, размещены переселенцы из Прошлого.... А в Прошлом, как хорошо известно, всё обстояло, отнюдь, не гладко. То бишь, разнообразные кровавые войны чередовались с наглыми набегами и пошлыми грабежами. Широко-распространённое пиратство, в конце-то концов.... Поэтому нам надо - в срочном порядке - отправляться на побережье. Для чего? Чтобы прояснить истинную природную сущность данных подозрительных путешественников. Причём, прояснить чётко и однозначно. Ошибки здесь неуместны, так как могут стоить - слишком дорого.... Всё понятно?
   - Всё, любимый!
   - Тогда оперативно спускаемся вниз...
  
   Они по-быстрому переоделись в светло-серые льняные мешковатые куртки и штанишки - того же цвета - длиною чуть ниже колен.
   - Совсем другое дело! - радовалась Ванда. - Тело, наконец-таки, дышит. В такой одежде и в плюс тридцать градусов будешь чувствовать себя комфортно. Если, конечно, не заниматься бегом по пересечённой и холмистой местности.... Интересно, а для чего она, то бишь, одежда, предназначена?
   - Трудно сказать, - застёгивая пуговицы на куртке, пожал широкими плечами Лёха. - Возможно, это - спецовка для различных работ, проводимых внутри метеостанции. Например, одевается при профилактических ремонтных мероприятиях, имеющих прямое отношение к вентиляционным системам здания. А, может, это такая форма для занятий спортом и физкультурой на свежем воздухе. Сугубо в тёплое время года, понятное дело.... Сероглазка, примерь-ка эти кроссовки.
   - Эти..., прости, что?
   - Баретки, туфли, ботинки. Далее по списку.... Ну, как? Не жмут? Мозолей не ожидается?
   - Впору пришлись. Будто в них и родилась.
   - Отлично. Тогда - выступаем. Как говорится, за орденами, славой и пышными скальпами подлых врагов...
   - Алекс, подожди секунду, - нахмурившись, попросила жена. - А, что у нас с оружием?
   - Карабин и несколько десятизарядных обойм к нему. Плюсом - два отличных охотничьих ножа.
   - Не маловато ли?
   - Есть конкретные предложения?
   - Есть. В оружейной кладовой - на дальней нижней полке - я видела длинный деревянный ящик. А к его крышке прикреплена прямоугольная табличка с загадочной надписью: - "Шумовые заряды для отпугивания диких животных". Вот, я и подумала...
   - Правильно подумала, графинюшка, - одобрил Лёха. - Молодец. Жди, солнышко. Я сейчас.
   Зайдя в оружейную кладовую, он быстро нашёл нужный ящик и - с помощью гвоздодёра - вскрыл его.
   "Эге, это мы удачно зашли!", - обрадовался внутренний голос, обожающий всякие навороченные штуковины. - "Здесь сложены не только шумовые заряды-гранаты. Имеется и - собственно - гранатомёт. И подробные инструкции к нему прилагаются. Ну-ка, ну-ка.... Дальность выстрела - от пятьдесяти до четырёхсот метров. Дальномер. Прицельная планка.... Блеск! Шикарная вещица! Сахарная шоколадка с изюмом, образно выражаясь.... Ага, нашёлся и переносной брезентовый наплечный чехол, рассчитанный на гранатомёт и восемь зарядов. Хорошо придумано.... Какая, братец, у тебя глазастая жёнушка! Мало того, что глазастая, так ещё и сообразительная. Повезло тебе, бродяга, однозначно...".
  
   Жёлто-серые невысокие дюны, чёрные гладкие камни, поросшие - местами - жёлто-фиолетовыми лишайниками. Белые-белые брёвна и щепки, принесённые сюда капризными морскими течениями и сезонными штормами. Пухлые тёмно-зелёные моховые кочки. Редкие кустики вереска. Зыбучий песок, не желающий выпускать ступни человеческих ног из крепких и навязчивых объятий.
   Мелкие тёмно-серые волны, наступающие на беззащитный берег дружными и частыми рядами. Лёгкая молочно-белая туманная дымка, зависшая над далёким горизонтом. Морская пронзительная свежесть. Тихий и таинственный шёпот прибоя.
   Неисчислимые стаи бело-чёрных жирных чаек, нагло кружащих над всем побережьем. Среди бестолковой бело-чёрной суеты изредка мелькали тёмно-хищные тела бакланов и других всеядных полярных птиц.
   - Прожорливым чайкам здесь - настоящее и бескрайнее раздолье, - брезгливо прикрывая веснушчатый нос рукавом серой куртки, поморщилась Ванда. - Весь пологий берег - метров на десять-двенадцать - усеян дохлой рыбой и прочей морской, дохлой же, живностью. В смысле, прочими мёртвыми морскими животными. Красивыми такими.... Алекс, а как они называются? Извини, но я в этом ничего не понимаю...
   - Морские звёзды и морские ежи, - пояснил Лёха. - Медузы - всякие и разные. Крабы, крабы, крабы.... Смотри-ка, некоторые даже живые. Упорно и настойчиво пытаются добраться до спасительной морской волны. Это.... Извини, но точно сказать не могу. Может, остатки трупа гигантского осьминога? Круглые чернильные пятна, понимаешь.... Труп полярного тюленя. Чёрт, там, кажется...
   - Детёныш! Живой. Светленький такой. Скулит. Жалобно так. По бледным щекам текут крупные слёзы. Почему-то нежно-лиловые.... Алекс, неужели мы, отвернувшись, пройдём мимо? Пройдём, и ничем не поможем беззащитному малышу?
   - Пройдём мимо. Без вопросов.... Нет у нас времени - на слезливую благотворительность. Нет, извини.... Будем возвращаться обратно - тогда и подойдём. Поможем, чем сможем. Устраивает, чувствительная и нежная графиня? За мной. Не отставать...
   - Но он же - так жалобно скулит. Просит о помощи. Сердце рвётся на части. Просит...
   - Не отставать!
   Пологая песчаная коса закончилась. Они вышли на ровную базальтовую площадку.
   - А здесь у нас - обрывисто, - глубокомысленно вздохнув, заметил Лёха. - Глубоко. Вода чистая и прозрачная, а дна не видно. Неизвестные суда, словно бы зная об этом важном обстоятельстве, сюда и направляются. Подплывут прямо к обрыву, встанут на якоря и перебросят на берег широкие сходни. В том смысле, что могли бы - подплыть, встать на якоря и перебросить сходни.... До незнакомых кораблей - примерно - метров четыреста пятьдесят. Держи, сероглазка, бинокль. Наблюдай и докладывай. Я же пока снаряжу - на всякий пожарный случай - гранатомёт.... Ну, что высмотрела, глазастая ты моя?
   - Очень славные и симпатичные кораблики, - через минуту сообщила Ванда. - Элегантные, я бы сказала. Бокастые такие, пропорционально-эстетичные. На каждом имеется по две низеньких мачты. Идут, солидно переваливаясь с волны на волну, под косыми тёмно-бежевыми парусами. Нос одного судёнышка украшен деревянной конской мордой. Второго - волчьей.... Знаешь, милый, облик этих кораблей мне смутно знаком. В толстых книжках встречаются аналогичные картинки. То есть, иллюстрации к приключенческим романам морской направленности...
   - А, что у нас с людьми?
   - С людьми.... Широкоплечие бородатые типы. Суровые обветренные лица. Серо-серебристые кольчуги. На головах - шлемы.
   - Островерхие шлемы?
   - Нет. Другие, рогатые.... Это же викинги! Я читала про них. Бесстрашные мореплаватели и отважные путешественники.
   - А ещё - жестокие разбойники и безжалостные насильники, - проворчал Лёха. - Кровожадные твари в железных кепках, короче говоря.
   - Насильники? Ты не шутишь?
   - Точно тебе говорю. Как уверяют древние летописи, викинги были до этого дела охочи. Насиловали всё, что движется - женщин, детей, мужчин, лошадей, коров, собак.
   - Прекращай - при мне - говорить всякие гадости! - всерьёз возмутилась Ванда. - Такие грубые и грязные речи не предназначены для ушей благородных дам...
   - Хорошо, нежная графинюшка, не буду. Как скажешь.... Держи, родная, гранатомёт. Пользуйся.... Это - прицел. Мушка должна быть наведена на цель. Понятно?
   - Не тупее тупых.
   - Молодец. Наш человек, - похвалил Лёха. - В стволе находятся две шумовые гранаты. Когда я выпущу по этим бородатым деятелям обойму из карабина, пальнёшь - поочерёдно - по корабликам. Желательно, чтобы гранаты - для пущего эффекта - разорвались непосредственно на палубах. Поэтому целься тщательно, затаив дыхание. То бишь, без дамского легкомыслия и дрожи в руках.
   - Ты, Алекс, уверен, что по викингам - обязательно - надо стрелять? Люди, как-никак...
   - Уверен. На сто один процент из ста. Разбойники с большой дороги, пусть и морской, не являются людьми. Они все - поголовно - уроды, кровопийцы и твари. В любые Времена и в любом из параллельных Миров.... Подожди немного, сероглазка. Скоро ты всё поймёшь сама.
   - А, что у нас с дальностью? - внимательно рассматривая-изучая гранатомёт, спросила Ванда.
   - Я выставил на сто пятьдесят-шестьдесят метров. Попадёшь, не сомневайся.
   - Никто, любимый, и не сомневается. Обязательно попаду, в баню по средам не ходи...
   Корабли викингов, упрямо борясь с устойчивым боковым ветром, медленно приближались к островному берегу.
   Когда до них оставалось порядка трёхсот метров, матрос, находившийся в марсовой бочке правой ладьи, восторженно завопил. Секунда-другая, и над морщинистой морской поверхностью полетели возбуждённые крики, издаваемые несколькими десятками лужёных глоток. Послышался радостный гогот, в котором легко угадывались сальные нотки.
   - Что это с ними? - недоумённо передёрнув плечами, спросила Ванда. - С ума сошли?
   - То, чего и следовало ожидать, - бережно поглаживая карабин, понятливо усмехнулся Лёха. - Вперёдсмотрящий заметил на берегу светловолосую стройную девушку. О чём и не преминул доложить по инстанции. Варяги, истосковавшиеся за время долгого плавания без женского общества, ликуют и радуются. Понятное дело, радуются, предвкушая сладостные моменты, связанные с предстоящей встречей с симпатичной незнакомкой.... Сейчас они, век пива не пить, метают честный жребий, устанавливая строгую очерёдность...
   - Очерёдность - чего?
   - Того самого. Подхода к трепетному женскому телу. Обнажённому и поставленному в нужную позицию. В какую конкретно? Извини, я не знаком с варяжскими бытовыми предпочтениями.
   - Алекс, я тебя ненавижу!
   - За что, собственно?
   - За медлительность, - пояснила Ванда. - Они же, суки рваные.... Извини, само вырвалось. Они же, козлы бородатые и мордатые, продолжают похотливо ржать...
   - Продолжают, - подтвердил Лёха. - Действительно, похотливо. Демонстрируют свою сексуальную озабоченность.
   - А, ты?
   - Что - я?
   - Почему не стреляешь? Чего ждёшь?
   - Жду, когда варяги подплывут поближе. Ещё метров десять-пятнадцать осталось.... Всё, похоже - пора.
   Он вскинул карабин, старательно прицелился и нажал на спусковой крючок - раз, второй.
   "Достаточно - для первой ладьи", - посоветовал разумный и рассудительный внутренний голос. - "Не стоит убивать всех подряд. Кто тогда будет, меняя курс, управляться с парусами? Вот-вот. Думать никогда не вредно.... Опять же, как учил мудрый и опытный Горыныч - там, на алжиро-ливийской границе - патроны и гранаты следует беречь. Причём, всегда и везде. Мол, ещё пригодятся...".
   - Это точно, - пробормотал Лёха, после чего направил ствол карабина на второе судно, прицелился и, мысленно сплюнув, ещё дважды нажал на спусковой крючок. Плавно нажал, со знанием дела.
   - А, как же я? - крепко сжимая в ладонях гранатомёт, нервно заканючила Ванда. - Когда же - мне?
   - Действуй, амазонка. Наводи и стреляй. Только целься - тщательнее.... По похотливым козлам - пли!
   - Пьу-у-у! - задумчиво и нежно пропел гранатомёт.
   - Бах! - через пару секунд браво оповестила разорвавшаяся шумовая граната. - Бах! Бах! Бах!
   - Перенести огонь на вторую цель! - скомандовал Лёха.
   - Слушаюсь, господин командир!
   - Пьу-у-у!
   - Бах! Бах! Бах! Бах!
   - Доложить о результатах стрельб!
   - Есть, доложить!
   Ванда, аккуратно положив гранатомёт на ближайший валун, поднесла к глазам бинокль и зачастила:
   - Суетятся, морды бородатые. Проняло хамов неумытых. Кабанов похотливых.... Перекладывают паруса на другую сторону. С борта правой ладьи сбросили - в морские волны - мёртвое тело. Поворачивают.... Ага, уходят в сторону от острова.
   - Куда конкретно?
   - На запад, мой командир.
   - Продолжать наблюдения!
   - Есть, продолжать! А варяги сюда больше не вернуться?
   - Не знаю, графинюшка. Не знаю.... Стройное женское тело, между нами говоря, добыча вожделенная. Лакомая, то бишь...
  
   После минутной паузы Лёха спросил:
   - Ты же, Ванда, графиня?
   - Самая настоящая, - не отрывая глаз от окуляров бинокля и не дрогнув голосом, заверила Ванда. - Бургундская и потомственная. Причем, в пятнадцатом поколении. Или же в шестнадцатом? Не помню уже.... А, что? Есть какие-то сомнения?
   - Никаких сомнений. Даже их тень отсутствует. Не в этом дело.
   - В чём же тогда?
   - Просто...
   - Не тяни, пожалуйста, кота за хвост.
   - Хорошо, не буду, - смущённо улыбнувшись, пообещал Лёха. - Ты - графиня. А я - твой законный муж перед Богом и людьми. Значит, я являюсь полноценным графом?
   - Не знаю. Наверное, да.
   - Тогда я теперь так - всем - и буду представляться. Мол, Алексей Петров, бургундский граф.
   - Лучше - бургундский граф Алекс Петров, - посоветовала Ванда. - Так, на мой вкус, солиднее звучит...
  
  
   Глава двадцатая
   Рассказывайте мне...
  
   Наконец, неуклюжие ладьи викингов, заплыв за дальний северо-западный мыс, напоминавший своими очертаниями гигантского двугорбого верблюда, окончательно скрылись из вида. Окончательно ли? Мудрое время, если что, поправит. Не без того. Если, конечно, захочет.
   Погода продолжала неуклонно и поступательно улучшаться. Окружающий воздух прогрелся до плюс двадцати двух-трёх градусов. Низкие серые тучи и белые кучевые облака планомерно откочевали на север. Небо было ярко-голубым, чистым, добрым и бездонным. Лёгкий восточный ветерок - нежно и бережно - обдувал разгорячённые лица. Невесть откуда появились приставучие злые оводы, слепни и одиночные надоедливые комары. Птичий громко-звонкий гомон не смолкал ни на секунду. С юга долетал тоскливый вой оголодавших пятнистых гиен. Светло-жёлтое солнце беззаботно и легкомысленно жмурилось, обещая вечное и нескончаемое счастье...
   - Похоже, что полярная ночь - со значительным ускорением обычного природного графика - завершилась, - вздохнул Лёха, - Бывает, как выяснилось.... Наступит ли теперь полярный день? Скоро узнаем. В смысле, сегодняшней ночью.... Ладно, дорогая и обожаемая жёнушка, пошли к дому. Дело постепенно двигается к вечеру. А нам ещё - крепкий лагерь оборудовать. Да и другие неотложные дела имеются.
   - А, как же, родной муженёк, твоё обещание? - подозрительно прищурилась Ванда. - Неуклюже притворяешься потерявшим память инвалидом? Типа - многократно контуженным во времена бурной армейской юности?
   - Это, прости, какое обещание?
   - То самое. Мол: - "Когда будем возвращаться на метеостанцию, то обязательно поможем, чем сможем, детёнышу тюленя. Сиротинке горькой...". Обещал?
   - Обещал, - сознался Лёха.
   - Тогда, Алекс Петров, выполняй. Как и полагается. Ты же у нас теперь являешься благородным бургундским аристократом.... Являешься, морда белобрысая?
   - Являюсь, ёшкин кот. Врать не буду.
   - А графское слово, оно дороже золота, - погрозила тоненьким указательным пальцем Ванда. - Его, милый, нельзя нарушать. Никогда. Не при каких - в том числе, пиковых и бубновых - обстоятельствах.... Я, надеюсь, понятно излагаю?
   - Понятно.... Ладно, пошли к твоему тюленёнку.
   - Не к моему, а к полярному, маленькому и несчастному. Брошенному - силой непреодолимых обстоятельств - на произвол жестокосердной судьбы...
   Но рядом с трупом взрослого тюленя уже никого не было - детёныш исчез. А на том месте, где он лежал с час назад, обнаружилось лишь овальное ярко-алое кровавое пятно.
   - Куда же подевался маленький? - расстроилась Ванда. - И, что здесь произошло?
   - Наверное, из морских загадочных вод выбралась зубастая голодная гадина, да и утащила, особо не терзаясь моральными сомнениями, молодого тюленя в тёмную пучину, - устало зевнув, предположил Лёха. - В качестве полноценного обеда, так сказать.
   - К-какая г-гадина?
   - Я же говорю - зубастая, отвязанная и голодная. Например, местного происхождения. Или "переброшенная" к нам из Прошлого.... Может, оно и к лучшему?
   - Что ты, Петров, такое говоришь? - возмутилась Ванда. - Что, собственно, к лучшему? То, что неизвестный оголодавший монстр сожрал беззащитного малыша?
   - Зато теперь у нас стало на одну проблему меньше. Что бы мы делали с этим малолетним животным? Взять его с собой? Нельзя, графинюшка. Тюлени не могут долго обходиться без морской водицы. Разбить стационарный лагерь здесь, на побережье? Извини, но это попахивает явным и неадекватным бредом.... И, чем бы мы его кормили? Молодые тюлени, как я читал в умных книжках, питаются сугубо свежей рыбой, поедая её в неограниченных количествах. Где же эту рыбу взять? Где, я спрашиваю? У нас даже удочек нет. Да и динамит с тротилом отсутствуют...
   - Отговорки, - неодобрительно прошипела жена. - Причём, неуклюжие, дубовые и совершенно дурацкие. Неужели, самому не стыдно? Ты, Алекс Петров, являешься бесчувственным, наглым и бессердечным чурбаном. Одно слово - солдафон...
   Ванда, негодующе фыркнув, развернулась и упруго зашагала по направлению к метеостанции.
   Лёха - с миномётным чехлом на одном плече и с карабином на втором - покорно плёлся следом и недовольно бурчал под нос:
   - Чурбан я, видите ли, бессердечный и наглый. Бесчувственный и тупой. Нахрапистый и холодный. Жестокий и чёрствый. Ну-ну.... Солдафон? Это точно. Бог, как известно, любит скромную пехоту. Более того, он её, родимую, просто обожает.... Да, что-то не получается из меня благородного бургундского графа. Воспитание, ёлка кривая, не то. Не соответствует, так сказать, высокому и светлому званию. Да и мордой лица, пардон, не вышел. Ничего не поделаешь, блин горелый.... Как говорится, солдафона только могила исправит. Уютная такая, скромная. Под серебристым бетонным камушком, украшенным красной звёздочкой...
   - Прекращай ворчать, - не оборачиваясь, душевно посоветовала Ванда. - Считай, что тебя простили.... Ну, не умею я долго сердиться. Отличительная черта характера такая, свойственная истинной аристократии. Повезло тебе, чурбан неотёсанный, со мной.
   - Конечно, повезло, - подтвердил Лёха. - Говоришь, что больше не сердишься на меня?
   - Не сержусь.
   - Может тогда - в знак примирения - поцелуемся? Ну, хотя бы пару-тройку минут?
   - Поцеловаться? Минутку-другую? - резко остановилась Ванда. - Что же, свежая и актуальная идея. Я согласна...
  
   Первым делом, Лёха отыскал подходящую ровную площадку, расположенную в двухстах пятидесяти метрах от покосившегося здания метеостанции. На южном краю площадки из-под земли бил крохотный родничок с хрустально-чистой холодной водой. С восточной стороны располагался сухой кустарник. В смысле, высохший, являвшийся идеальными дровами для походного костра.
   Затем он перетащил на место будущего лагеря рюкзаки с вещами и продовольствием. Ванда - тем временем - старательно расчистила площадку от мелких камней и камушков, бессистемно отбрасывая их в разные стороны и напевая - при этом - какую-то милую песенку.
   Чуть позже Лёха сноровисто установил палатку, а его супруга занялась приготовлением позднего обеда. То бишь, ловко вскрыла - охотничьим ножом - две банки с говяжьей тушёнкой и разместила их на прикладе карабина. Поверх банок Ванда выложила по большой соевой галете, а на галеты пристроила по вилке. Установив рядом двухлитровую бутылку с минеральной водой, она насмешливо объявила:
   - Прошу, высокородный граф Петров, пожаловать на вечернюю графскую трапезу! Вашему вниманию предлагаются изысканные деликатесы, так любимые благородными и избалованными желудками.
   - Действительно, очень вкусно, - с аппетитом поедая бутерброд с тушёнкой, подтвердил Лёха. - Настоящий деликатес. Патентованный и многократно проверенный. Без дураков...
   - Солдафон. Что с тебя взять?
   - Это точно.... Кстати, сероглазка, я сейчас пойду внутрь метеостанции. Попробую пообщаться - по видеосвязи - с народом. Может, надо что-то прихватить из здания?
   - Что - прихватить? - задумалась Ванда. - Запоминай, новоявленный граф.... Итак. Мыло, шампунь, зубные щётки, зубная паста, аптечка с лекарствами и бинтами, две-три кастрюлю, сковорода, кухонный нож, открывалка консервных банок, подушки - лучше надувные, примус и запасные баллончики с газом к нему, раскладной столик и два раскладных стульчика...
   Перечень был очень длинным. Практически бесконечным.
   Когда жена сделала паузу, Лёха поинтересовался:
   - Надеюсь, что на этом - всё?
   - Почти. Принеси, пожалуйста, ещё две маленькие палатки. В одной мы оборудуем склад широкого профиля. В другой - кухню-столовую.
   - Зачем?
   - Затем, что во всём должен быть стройный и разумный порядок. Так заведено. А, если все дела делать в одном помещении, то получится самый натуральный и бестолковый свинарник. Благородные же люди - нигде и никогда - не должны уподобляться свиньям.... Понятно излагаю?
   - Как и всегда. Ну, я пошёл?
   - Один момент! - встрепенулась Ванда. - Обязательно прихвати с собой зажигалку. Я - пока ты будешь в здании - наберу дровишек. Потом костерок разожжём. Посидим около него, поболтаем, помечтаем. Всё, иди.... Стой! Слышишь, камушки шелестят?
   - Шелестят.
   Из-за ближайшего холмика на базальтовую площадку несуетливо выбрался упитанный чёрно-бежевый барсук.
   - Тихо, - плавно и медленно протягивая правую руку к карабину, уже свободному от банок с тушёнкой, прошептал Лёха. - Не шевелись...
   Барсук, не обращая на людей никакого внимания, принялся - тёмной щекастой мордочкой - ловко переворачивать крупные камни, расположенные по краю площадки. Через некоторое время послышалось громкое чавканье и довольное урчанье.
   Прогремел выстрел. Чуткое полярное эхо тут же преобразовало его в долгую барабанную дробь. Барсук, высоко подпрыгнув и жалобно взвизгнув, упал на базальтовую поверхность и, дёрнувшись пару раз, замер.
   - И, зачем? - спросила Ванда. - Что это было?
   - Обыкновенная охота. Что же ещё? - непонимающе и чуть обиженно передёрнул плечами Лёха. - Весьма благородное занятие, поощряемое как крупными писателями, так и приснопамятной жёлтой прессой. То бишь, не зазорное для графского сословия.... Разве я неправ?
   - Э-э-э....
   - Сопли жуём зелёные? Капризничаем?
   - Алекс, я тебя ненавижу!
   - Почему - на этот раз?
   - Никакая это и не охота, - поморщилась Ванда. - А обыкновенное убийство. Разве глупый, непуганый и доверчивый барсук является достойной добычей?
   - Как же быть с разумными и прагматичными доводами?
   - Что ты, белобрысый браконьер, имеешь в виду?
   - Во-первых, мясо барсука, оно очень вкусное, - состроив многознающую физиономию, известил Лёха. - Пикантное такое. Если, конечно, его правильно приготовить...
   - А, ты умеешь?
   - Обижаешь, милая сероглазка. Доводилось, знаешь ли, в своё время. Причём, неоднократно. Учили.
   - Что у нас - во-вторых? - в огромных серых женских глазах - на краткое мгновение - мелькнули смешливые искорки.
   - Во-вторых, у древних славян считалось, что в меру жирное барсучье мясо является очень полезным для здоровья. Вернее, для его сохранения в здоровом состоянии.... Мол, полностью излечивает - на ранней стадии - туберкулёз. Предотвращает зимнюю цингу. Действенно помогает при хронических бронхитах и запорах.
   - А, в третьих?
   - В-третьих, - Лёха интригующе улыбнулся, - способствует многократному усилению мужской потенции и женского либидо.
   - Женского - чего?
   - Оргазма, радость моя сероглазая. Усиливает и многократно учащает. Честное и благородное слово.
   - А, ну, да..., - покраснела - до корней волос - Ванда. - Это, вереск заполярный, в корне меняет дело....
   - Ладно, я пошёл. Вернусь и разделаю тушку. Такие шашлыки приготовлю - пальчики оближешь.
   - Иди. Только карабин мне отставь. И пару запасных обойм к нему. На всякий случай.
   - А ты умеешь им пользоваться?
   - Считай, уже научилась.
   - Типа - не тупее тупых?
   - Не тупее. Блин горелый...
  
   - Сперва соберу шмотки, заказанные Вандой, - войдя в здание метеостанции, решил Лёха. - Соберу, упакую и вытащу на улицу. Мол, все дела нужно делать, соблюдая стройный и разумный порядок. Мол, так заведено у благородных людей. Браунинг (местной конструкции), прихвачу из оружейной кладовой. Может, и парочку.... Кстати, а несущие конструкции здания слегка потрескивают. Как бы, однако, не ровен час, не завалилось.... Тьфу-тьфу-тьфу! Стук-стук-стук!
   На сборы у него ушёл добрый час, по завершению которого он вытащил на низенькое крылечко два плотно-набитых рюкзака. А рядом с ними пристроил раскладной столик и два раскладных стульчика.
   - Парит, мать его жаркую, - глядя на безоблачное небо, пробормотал Лёха. - А, что это за две чёрные точки, парящие в вышине? Давешние грифы? Не знаю.... Какие-то контуры непривычные. Ребристые, блин горелый.... Ладно, разберёмся. Чай, не впервой...
   Он вернулся в столовую-кухню метеостанции. Вернулся и, присев на диванчик, огляделся. В нижнем углу монитора видеосвязи горели две светло-жёлтые чёрточки.
   - Смотри-ка ты, про нас не забыли, - устало прошептал Лёха. - Какой же трудный день. Какой - навязчивый. Всё длится и длится, никак не желая заканчиваться...
   Поднявшись - без всякого желания - на ноги, он медленно подошёл к пульту управления и небрежно пробежался подушечками пальцев по нужным кнопкам.
   Недовольно загудев и заполошно помигав серым и зелёным, экран загорелся приятным голубым светом. Ещё через несколько секунд на мониторе появилась лысая физиономия отца Джона.
   - Привет, отрок! - широко и дружелюбно улыбаясь, показушно бодро поздоровался епископ. - Жив, курилка?
   - Жив. И вам, отче, здравствовать.
   - Молчишь, отрок? - после полуминутной паузы криво усмехнулся отец Джон. - Навязчивыми вопросами меня не засыпаешь. Не заваливаешь.... Что же так? Почему? Гордыня обуяла?
   - Пехоте гордыня не ведома, - почти не кривя душой, ответил Лёха. - Не наш, так сказать, профиль.... К чему она, гордыня, мать её, сдалась? Тушёнкой, хлебом и водкой не обеспечит. Раны не перевяжет. В резерв - с передовой - не переведёт.... Так что, ваши подозрения, мон шер, ей-ей, беспочвенны. Типа - штатским гадом буду.... Опять же, и марку - перед непосредственным начальством - всегда надо держать. Мол, ничем не пронять. А круче нас - только яйца страуса, сваренные вкрутую. Или, к примеру, слоновьи.
   - Слоновьи яйца, говоришь? Ну-ну.... Ладно, отрок, не морочь мне голову. И так все мозги набекрень.... Хочешь узнать последние новости? Про астероид и всё прочее? Учти, первый и последний раз спрашиваю. Повтора не будет.
   - Хочу, конечно. Очень хочу. Буду признателен.
   - Тогда слушай. Астероид, слава Создателю, упал в...э-э-э, в Тихий океан. Ничего особенного и сверхъестественного не произошло. Ну, кроме землетрясений и цунами.... Есть и жертвы. Естественно, миллионные. Но - в общем и целом - всё завершилось по минимуму. В том смысле, что могло закончиться и гораздо хуже. Жизнь продолжается, и всё такое прочее. Не стоит вешать носа....
   "Он же, сука лысая и откормленная, всё нагло и безбожно врёт!", - заявил прозорливый внутренний голос. - "От начала и до самого конца.... Впрочем, что тут странного? Видимо, получил - от вышестоящих товарищей - чёткие и однозначные инструкции. А теперь их выполняет-отрабатывает, не более того.... У служивого народа - своя правда. Мол, наглая ложь, высказанная по приказу начальства, чистой правдой и является. Ничего личного. Служба.... Да, философия, как ни крути, наука хитрая. Хитрая, разветвлённая и многоступенчатая. Замкнутый порочный круг, мать его. Петля Мёбиуса, плавно переходящая в шестое измерение...".
   Ещё минуты три-четыре послушав бодрые и оптимистичные речи епископа, Лёха ненавязчиво уточнил:
   - Отче, извините, что перебиваю. Наболело местами.... Но нам-то - с женой - что делать? В смысле, сегодня, завтра, послезавтра, через месяц, через два? Что - делать?
   - Вам? - епископ изобразил лёгкую задумчивость. - Чётко выполнять условия заключённого контракта.... Пройдитесь по рабочим точкам. Осмотрите вверенное оборудование. Составьте акты потерь - по форме номер три. Вышедшие из строя приборы замените на новые. Всё - в соответствии с инструкциями.... Ты, отрок, их прочёл?
   - Очень внимательно и дотошно, - заверил Лёха.
   - Вот, и выполняй. Какие проблемы?
   - Никаких. Только у нас дизель-генератор не работает. Однозначно накрылся. Типа - навсегда. Следовательно, и все холодильные камеры разморозились. Насос из скважины воду не качает. И само здание метеостанции слегка - с запада на восток - перекосилось. Того и гляди - рухнет.
   - Но, ведь, не рухнуло?
   - Устояло.
   - Просто замечательно и восхитительно! - наигранно обрадовался отец Джон. - Чудо чудное! Радуйтесь и усердно славьте Господа нашего. Молитвы творите - благодарственные. Если, конечно, хотите пройти седьмой уровень.... Хотите - пройти?
   - Хотим.
   - Молодцы.... Короче говоря. Сделай, отрок, всё возможное и невозможное, но чтобы метеостанция заработала в прежнем штатном режиме. Сделаешь?
   - Постараюсь.
   - Не "постараюсь", а сделай! Непременно, так тебя и растак, молодожёна счастливого. Что касается пошлых бытовых вопросов. Месяца через полтора-два к вашему островному берегу подойдёт транспортное судно.... Сомневаешься? Непременно подойдёт! Митрой отвечаю.... Ребята смонтируют новое здание метеостанции - точную копию разрушенного. Не вопрос. Держитесь до их прихода.... Что у тебя ещё? Есть вопросы?
   - Зебры - приличным стадом - ходят недалеко от побережья, - доложил Лёха. - Жирафы бегают. Анаконды ползают. Крокодилы плавают. Гиены тявкают. Грифы летают.
   - Избавь меня от этих глупостей, - скривившись, попросил епископ. - У меня и других - гораздо более важных проблем - в достатке. И без тебя голова кругом идёт.
   - А ещё в наших водах плавают деревянные кораблики, на борту которых находятся самые настоящие викинги. Бородатые такие, активные, злобные и сексуально-неудовлетворённые.
   - Избавь, отрок. Сам разбирайся с такими мелочами.... Твоя генеральная и единственная задача - реанимировать научные точки. То бишь, установить там новые приборы и запустить их в работу. Точка. Всё остальное - от лукавого. Уяснил?
   - Так точно.
   - Молодец. Выполнять!
   - Есть, выполнять!
   - А через месяц-другой и помощь подоспеет, - уверенным голосом пообещал отец Джон. - Всё будет хорошо. Даже замечательно. Поверь.
   - Верю. Хорошо, замечательно и благостно.
   - Тогда - конец связи. Всего наилучшего.
   - Конец, - согласился Лёха. - Роджер...
  
   После минутного раздумья он, зло сплёвывая в сторону, подвёл краткий промежуточный итог:
   - Ерунда это всё. То бишь, хрень хреновая, мёдом сладким многократно намазанная.... Ничего толком отец Джон не знает. Пытается выглядеть уверенным и знающим, а в глазах - на самом донышке - плещется тёмный страх. Причём, вперемешку с откровенной паникой. Битого воробья - на дешёвой мякине - не проведёшь.... Научные приборы? Может, их показатели, действительно, кому-то и нужны. Например, учёному седовласому мужу, от которого - с чёрным пистолетом у виска - важные генералы-епископы добиваются чёткого и однозначного ответа. Мол: - "Скажи-ка, любезный и умный друг, а что происходит с климатом нашей планеты - после падения этого сволочного астероида? Что происходит, курва позорная? Отвечать - на раз, гнида очкастая! Давно по сопатке, тварь хилая, не получал?".... А, что седобородый учёный? Он и сам толком ничего не знает. Да и знать не может. Лишь униженно и затравленно мямлит, мол: - "Слишком мало достоверных и адекватных данных. Вот, если бы полярные станции вновь заработали бы.... Ну, очень нужны свежие данные-показатели! Без них - никак, мамой покойной клянусь, не построить достоверного и дельного тренда...". Ублюдки коварные и позорные, короче говоря, кругом. Утырки неумытые, мнящие себя - хрен знает кем.... Ладно, уговорили, подождём немного. Вдруг, уже через неделю ситуация прояснится? Или, там, через месяц? Чем только чёрт не шутит.... Кстати, одна светло-жёлтая чёрточка на мониторе погасла. А вторая, нижняя, продолжает гореть. Делаем правильные выводы....
   Лёха ввёл в аппаратуру нужный код.
   - О, живой, ёшки-матрёшки! - искренне обрадовался пьяненький усатый Тим. - А мы, уж, подумали...
   - Что меня сожрала тутошняя зубастая зараза?
   - Ага. И тебя, бойца белобрысого. И твою симпатичную молоденькую жёнушку.
   - Откуда ты знаешь, что она симпатичная? - насторожился Лёха. - Сорока принесла на хвосте?
   - Марсиане, прилетевшие на упавшем астероиде, доложили. Шутка такая.... Оказывается, что наш Наката - ещё до падения астероида - на вас, красавцев, получил по электронной почте подробное досье. С фотографиями, естественно. Так вот, фотка твоей жены, брат, нынче на нашем аэродроме пользуется повышенным и неизгладимым интересом. Гордись.
   - Горжусь.
   - Так, это...
   - Что?
   - Она - жива? - спросил Тим.
   "С придыханием, курва усатая, спросил", - дисциплинированно дополнил внутренний голос. - "Ну-ну.... А я - чего? Да, ничего. Просто так. Типа - отметил.... А ты, брат, что подумал?".
   - Ничего я не подумал, - ворчливо пробурчал Лёха. - Так, померещилось. Не бери в голову....
   - О чём это ты? - забеспокоился усач. - В чём проблема?
   - Нет проблем. Тебе, дружище, показалось.... Жива моя драгоценная жёнушка. Жива, весела и активна. Сейчас спальные места готовит. Для традиционного супружеского секса, ясен пень.... А, что?
   - Ничего. Завидую просто. Типа - белой завистью.
   - Завидуй. Только потом - на ближайшей исповеди - покаяться не забудь, морда запьянцовская.... А новости какие?
   - Новости?
   - Ага, новости, - подтвердил Лёха. - Что нового - в Мире?
   - Ничего.
   - С Центром связались?
   - Связались, - громко икнув, подтвердил Тим. - Только всё без толку. Пустышка и нагрузка для бедных ушей. Лапша длинная.
   - Рассказали, что всё отлично и здорово, а через полтора-два месяца прибудет спасательная команда?
   - Точно. Тебе тоже самое втуляли?
   - Ага. Один в один.
   - Суки рваные.
   - Это точно, - подтвердил Лёха. - Рваные и позорные. Бывает.
   - Согласен.... Значит, с твоей женой всё хорошо?
   - Лучше не бывает. А, что?
   - Ничего. Рад за тебя.
   - Я тоже рад, что ты рад. Типа - за меня. Окунь всегда любил уклейку. А щука - окуня. Причём, за то, что он любил - уклейку...
   - Гы-гы-гы! Хорошая шутка, - одобрил Тим.
   - Да, уж. Не плохая.... Будем прощаться?
   - Будем. До связи.
   - Роджер!
  
   Он вышел на улицу. В том плане, что на свежий воздух. То бишь, в тёмно-серый сумрак.
   В вязкий и нехороший сумрак, где угрожающе клубились, изысканно переплетаясь.... Кто, собственно, клубился, переплетаясь? А оно вам надо? Сволочи - всякие и разные. Гниды навороченные и грязные. Бывает. Пренебречь. Не до них...
   - Полярный день отменяется, - мысленно послав серых сволочей на фиг, негромко объявил Лёха. - Бывает. Мать его.... Следовательно, что? Сейчас, наверное, начало одиннадцатого вечера. Значит, мы имеем дело со среднестатистической ночью средней полосы. Что же, над этим стоит подумать. То есть, поразмышлять. Только потом. Завтра. Может быть.... Где же мои рюкзаки? Ага, нашёл...
   Набросив на плечи широкие рюкзачные ремни, и взяв в руки раскладные стулья-столики, он неторопливо зашагал к ровной базальтовой площадке - на свет одинокого светло-жёлтого огонька.
   "Какого, братец, огонька?" - напомнил о себе настойчивый внутренний голос. - "Ерунда ерундовая. Блин.... Откуда здесь взяться огоньку? Зажигалка-то - у нас...".
   Но около установленной палатки, действительно, горел яркий костерок. Милый такой, симпатичный и домашний. Мало того, от костра долетал и приметный аппетитный запах - запечённого на огне мяса. То есть, полноценного шашлыка.
   Более того, оттуда - из безумно-симпатичного и уютного местечка - доносилась безумно-симпатичная песенка.
   Нежный женский голосок - увлечённо и самозабвенно - напевал:
  
   Рассказывайте мне, я вас молю!
   Рассказывайте - о земле и судьбах.
   Вернувшись, из своих прекрасных будней,
   Что мне так далеки. Я вас люблю...
  
   Рассказывайте мне - о трудных днях.
   О всех, что испытали на чужбине...
   Вы кровный брат - на веки и отныне,
   Мой кровный брат - на жизненных полях...
  
   Рассказывайте мне - об островах.
Где царствуют прекрасные мулатки.
   Чьи стройные тела - как шоколадки,
   Рассказывайте - мне - об островах...
  
   Вы не поддались? Были мне верны?
   Какой пассаж! Я польщена и право,
   Достойны вы - обещанной награды...
   Но, всё же, всё же - только лишь - увы...
  
   Рассказывайте мне.... А как там - Он?
   Вы знаете - о ком - я вас спросила...
   В том мне порукой - божеская сила,
   Что каждый день твердит мне о былом...
  
   Рассказывайте! Что, уже пора?
   Опять зовёт вас - звонкий ветер странствий?
   Уходите? Поглотит вас Пространство?
   И в этот раз, отныне, навсегда?
  
   И в это раз - поглотит вас - Пространство...
   Глаза мне говорят, что - навсегда...
  
   - Графиня, - одобрительно прошептал Лёха. - Нежная, трепетная и сентиментальная.... И это, между нами, старыми солдафонами, говоря, правильно. Других жён нам - и даром - не надо. Себе забирайте. Как бы так. Прописная истина. Старая, как и этот Мир - сентиментальный, нежный и трепетный...
  
  
   Глава двадцать первая
   Урочный час волка
  
   Он сделал несколько шагов вперёд.
   - Стоять! Ни с места! - приказал звонкий женский голос, в котором легко, без особого труда, угадывались насмешливые нотки. - Стреляю - на малейший шорох. Прямо в правый глаз.... Стоять!
   - Стою. Что дальше?
   - Пароль?
   - Бургундская графиня Ванда.
   - Пароль неполный. Не катит. Извольте дополнить. Стреляю - на малейший шорох. Без предупреждения...
   - Это я уже понял, - заверил Лёха. - Зачем повторять - одно и то же - по десять раз?
   - Затем. Хочу - и повторяю. Я женщина свободолюбивая, гордая, своевольная и чуть-чуть капризная.
   - Понял. Не дурак.... Продолжаю озвучивать полный пароль.
   - Продолжай.
   - Стройные длинные ноги, которые - как кажется - начинаются от самых подмышек.
   - Да, это так.
   - Маленькие, изысканно очерченные нежные губы. Карминные губы. Иногда - требовательные и жадные. Жадные - до полного и окончательного безумия.
   - И это - правильно. Продолжай.
   - Упругие маленькие груди. Чувствительные - очень чувствительные к поцелуям - соски...
   - Достаточно, - засмущалась Ванда. - Проходите, путник, к гостеприимному костру.
   - А отзыв?
   - Что - отзыв?
   - К каждому паролю - отзыв полагается, - пояснил Лёха. - Правило такое, армейское насквозь. Типа - у каждой половозрелой тычинки должен быть свой работящий и неутомимый пестик.
   - Ну, я не знаю.... Может быть - белобрысый охламон?
   - Не катит.
   - Тогда - любимый и обожаемый белобрысый охламон?
   - Катит. Принято.
   Они, немного поцеловавшись и потискавшись, установили ещё две палатки, после чего поужинали.
   Походный костерок, слегка потрескивая, горел ровно и приветливо. Угольки, изредка подмигивая, разлетались во все стороны.
   - Как тебе - запеченная барсучатина - в моём исполнении? - поинтересовалась Ванда. - Зажигалка? Оказывается, что она вмонтирована в рукоятку охотничьего ножа. Ничего хитрого, любимый.... Так, как? Жаркое удалось?
   - Очень вкусно! - похвалил Лёха. - Немного напоминает молодого поросёнка. Полугодовалого и слегка - на хозяйских щедрых хлебах - зажиревшего. Спасибо, сероглазка!
   - Не за что. Всегда к вашим услугам, благородный граф.
   - К услугам и усладам?
   - Ага. К ним самым. Не желаете ли пройти - в нашу супружескую палатку? Графскую, так сказать?
   - Желаю. Уже, признаться, давно.... Что это? Гуд какой-то...
   - Гудит, - подтвердила Ванда. - Вернее, жужжит. Кажется, за Чёрной грядой.
   - На побережье.
   - Самолёт с вертикальным взлётом-посадкой?
   - Похоже на то, - озабоченно нахмурился Лёха. - Впрочем, этого и стоило ожидать. Классика жанра.
   - То есть, это плохо?
   - Дерьмово.
   - Зачем же так грубо выражаться? - возмутилась Ванда. - Тем более, в присутствии благородных дам? Почему не сказать по-простому? Мол, образовался очередной пиковый расклад. А?
   - Образовался очередной пиковый расклад.
   - Совсем другое дело. Ведь, можешь, когда захочешь.... А в чём, кстати, его пиковость?
   - Варяги, блин, прилетели, - деланно зевнул Лёха. - Без бород, понятное дело. Но - как и их морские собратья - сексуально-озабоченные. Не было печали у гусаров...
   - Какие - варяги? Шуточки шутим?
   - Если бы. И рад бы пошутить, но - ей-ей - не до смеха. Всё очень серьёзно и безрадостно.
   - Расскажи, - попросила Ванда. - Только, пожалуйста, без своих обычных армейских подколов.
   - Без подколов, так без подколов. Как скажешь.... Это прилетели ребята с запасного аэродрома.
   - С визитом вежливости?
   - Нет. Они прилетели за тобой, моя длинноногая радость.
   - За мной?
   - Ага, - подтвердил Лёха. - За единственной женщиной - на многие тысячи километров. Жизненная проза, не более того. Я даже их - на подсознательном уровне - понимаю. И - в принципе - не осуждаю.
   - Ты в этом уверен? Я имею в виду - суть происходящего.... Вдруг, ребята прибыли сюда с добрыми намерениями?
   - Если их намерения были бы добрыми, то самолёт приземлился бы рядом с метеостанцией. Как в прошлый раз. Зачем им было садиться за Чёрной грядой? Причём, незаметно подлетев с севера? Заложив для этого широченный круг? Нам ещё повезло, что ветер дует с моря. Случайно услышали звук работающего двигателя.
   - Повезло, - грустно вздохнула Ванда. - Наверное, Алекс, ты прав. Все мужчины - законченные и похотливые козлы. Кроме тебя, естественно.... А, что мы теперь будем делать?
   - Придётся их убить.
   - Убить? По-настоящему?
   - Придётся, - подтвердил Лёха. - Нет другого выхода. Начинаются, милая графиня, так любезная моему глупому сердцу, серьёзные мужские игры. Извини, но слюнявое милосердие здесь не уместно.... У нас очень мало времени. Надо готовиться к встрече незваных гостей.
   - Хорошо. Будем готовиться. Как скажешь, - согласилась жена. - Сколько их будет?
   - К нашему лагерю, скорее всего, подойдёт один боец. Остальные будут его ждать возле самолёта. Впрочем, не исключаю, что будет выставлен и промежуточный сторожевой кордон.
   - Почему к нашим палаткам придёт только один потенциальный похититель?
   - Азбука жадности. Мол, кто первый девушку позвал на ужин, тот её первым и танцует. Причём, столько раз, сколько захочет.
   - Алекс, я тебя ненавижу!
   - За что - на этот раз? Неужели, за своеобразный юмор?
   - Угадал, морда плебейская. Именно за него.... Что мне сейчас делать? Командуй.
   - Я пойду в здание метеостанции, - поднялся на ноги Лёха. - Надо кое-что прихватить. Так сказать, слегка довооружиться. А ты пока присмотри дельное местечко, где можно спрятаться. То бишь, засесть в засаду. Где-нибудь там, - махнул рукой на северо-восток. - Визитёр, сто процентов из ста, придёт со стороны морского побережья. Надо, чтобы он располагался ко мне боком.
   - А он..., - заволновалась Ванда. - Он не появится здесь во время твоего отсутствия? Прямо сейчас?
   - Нет. Исключено.
   - Почему?
   - Видишь ли, все серьёзные диверсионные мероприятия - по жёстким законам жанра - принято проводить в так называемый "час волка".
   - Это, собственно, когда?
   - Незадолго до рассвета, - пояснил Лёха. - То есть, до того момента, когда солнечный диск высунется из-за восточной линии горизонта. Серая утренняя дымка, сквозь которую проглядывают застенчивые звёзды. Ночная темнота постепенно - прямо на глазах - отступает.
   - Я поняла. Ты очень хорошо объяснил.... Иди. И возвращайся как можно быстрее...
   Он внимательно осмотрел выбранный арбалет.
   "Правильно, братец", - одобрил много чего понимающий внутренний голос. - "В таких делах шуметь нельзя. После громкой стрельбы - в обязательном порядке - подтянется подкрепление. По-тихому надо всё сделать. Как - в своё время - учили. Хорошо, надо признать, учили. На совесть.... Арбалет? Надёжная игрушка. Двуствольная. Заряжается не стрелами, а тонкими стальными иглами. Годится. Не сомневайся...".
   Подумав с минуту, Лёха прихватил с собой пятнистую плащ-палатку и прибор ночного видения.
   - Как хорошо, милый, что ты вернулся! - обрадовалась Ванда. - А то меня уже - всю - колотит от липкого страха. Обними покрепче. Ещё крепче. А теперь поцелуй. Ещё...
   - Что у нас с местом для засады? - через пару минут поинтересовался Лёха. - Высмотрела что-нибудь подходящее?
   - Высмотрела. Я же у тебя - глазастая. Вот, сам посмотри. Узкий проход между двумя высокими камнями-валунами.
   - Молодец, одобряю. Я, надев на голову прибор ночного виденья, лягу здесь, а ты накроешь меня плащ-палаткой. А поверх старательно обложишь болотным мхом и закидаешь сухими ветками.
   - Ты, что же, прямо сейчас будешь ложиться? - зябко передёрнула плечами Ванда.
   - Ага. Чего, собственно, тянуть? Перестрахуемся немного. Лучше перебдеть, чем шальную пулю словить...
   - А мне что делать?
   - Тебе, сероглазка? - изобразил глубокую задумчивость Лёха. - Лежи себе в палатке и через каждые семь-восемь минут громко постанывай.
   - Зачем - стонать?
   - Имитируя бурный оргазм, ясное дело.
   - Зачем? Очередная солдафонская шутка?
   - Чтобы коварный визитёр подумал, что в палатке находятся два человека. То бишь, занимаются жарким сексом, позабыв обо всём на свете.
   - Когда мне вылезать наружу? - жалобно улыбнулась Ванда. - Как я узнаю, что всё...м-м-м, закончилось?
   - Я заухаю полярной совой...
  
   Ночь тянулась и тянулась. Иногда казалось, что она бесконечна. То есть, пришла навсегда.
   "Наступит ли рассвет?", - засомневался мнительный внутренний голос. - "Может, наша древняя планета - после падения астероида - перестала вращаться? Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Постучи, братец, по дереву. Типа - за меня...".
   Ночь. Чернота. Звенящая тишина. Только в низеньких кустиках вереска, растущих неподалёку, шелестел порывистый ветер, беззаботно гоняя по чёрным камням обрывки засохшего лишайника. Изредка подавали голос неведомые ночные птицы. Время тянулось нестерпимо медленно и вязко. С ночного неба - понимающе и мудро - подмигивали крохотные огоньки звёзд, окружавших со всех сторон одинокую Луну.
   А ещё ночную тишину - через каждые семь-восемь минут - нарушали сладостные стоны, издаваемые дисциплинированной Вандой.
   - Старается, графинюшка, - тихонько хмыкнул Лёха. - Хорошо это у неё получается, достоверно. Не придерёшься...
   Вокруг явственно начало сереть, наступал час волка. Час - между умирающей ночью и нарождающимся рассветом. Очень непонятное, загадочное и неверное время...
   Неожиданно где-то вдалеке тревожно и тоскливо завыли гиены - словно бы подавая сигнал тревоги.
   "Может, их спугнул ожидаемый гость?", - предположил внутренний голос. - "Ну-ну. Как говорится, милости просим. К торжественной встрече всё готово...".
   Снова заблажили-завыли гиены, на этот раз - словно бы уходя в неизвестность.
   "Шорох?", вздрогнул Лёха. - "Или же просто показалось? Ага, ещё. Ещё.... Пришёл, родимый...".
   Гость, как и ожидалось, пришёл один - низенький, но широкоплечий, в стандартном защитном камуфляже, густо покрытом короткими тёмно-пёстрыми ленточками, с чёрной шапкой-маской на лице.
   "Серьёзный клиент", - определил навскидку внутренний голос. - "Настоящий профи, тёртый, хладнокровный и несуетливый. Таких надо мочить сразу. Типа - раз и навсегда...".
   Незнакомец внимательно и недоверчиво огляделся по сторонам, сильно - по-волчьи - втянул носом воздух, недовольно и подозрительно передёрнул широкими плечами и, опустившись на землю, ловко пополз к палатке.
   - О, милый! - призывно застонала в палатке Ванда. - Ещё! Ещё! Ещё.... О-о-о! Да! Да! Да!
   Камуфляжник, достав из наплечной кобуры чёрный пистолет, поднялся на ноги.
   "Расслабился, дурилка картонная", - мысленно усмехнулся Лёха и, прицелившись, плавно нажал на спусковой крючок.
   - Вж-ж-ж, - чуть слышно пропела стальная игла.
   Незваный гость, как подкошенный, не издав ни единого звука, упал на базальтовую поверхность.
   Лёха выбрался из-под плащ-палатки и, подойдя к неподвижному телу, констатировал:
   - Правки не требуется. Труп.
   Он, несколько раз ухнув полярной совой, принялся тщательно обыскивать карманы покойника.
   Из палатки появилась растрёпанная Ванда и, неодобрительно покачав головой, заявила:
   - Благородным людям негоже - заниматься пошлым и меркантильным мародёрством.
   - А как же быть с термином - "военные трофеи"? - не прекращая своего занятия, спросил Лёха.
   - Ну, не знаю....
   - Опять же, это он к нам заявился. Причём, без приглашения и с однозначно-нехорошими намерениями. Даже пистолет, тварь похотливая, успел снять с предохранителя. Кстати, пистолет-то обычный, а не лазерный. И это, блин, плохо.
   - Почему?
   - У лазерного оружия есть существенное преимущество. Оно является бесшумным.
   - Это так важно? - насторожилась Ванда. - Ты, милый, что-то задумал? Что-то опасное?
   - Нельзя останавливаться на полдороге. Надо убить и всех остальных деятелей, прибывших на ночном самолёте.
   - Но, ведь, ребята с запасного аэродрома могут потом отомстить. Например, поднимут в воздух ещё один самолёт и нанесут по метеостанции ракетный удар. Или же прицельно пальнут - пару-тройку раз - из лазерной пушки.
   - Как-нибудь выкрутимся, - снимая с покойника шлем-маску, заверил Лёха. - Например, всё спишем, предварительно спалив самолёт дотла, на банальную авиакатастрофу. Мол, был очень густой туман, с моря дул боковой ветер. Вот, они, утратив бдительность, и навернулись. Хвалёный человеческий фактор, так сказать.... Ага, перед нами - типичный узкоглазый японец. То бишь, мистер Наката, комендант запасного аэродрома. Это несколько упрощает дело.
   - Каким образом?
   - Элементарным, сероглазка. Комендант внезапно погиб. На аэродроме, как и полагается в таких случаях, начнётся жестокая грызня за вожделенные властные полномочия. То есть, ребятишкам будет не до нас.... Ладно, я пошёл. Только перезаряжу арбалет. Да и прибор ночного видения отстегну. Уже достаточно светло...
   - Как - пошёл? - испуганно ойкнула Ванда. - Куда - пошёл?
   - Туда. К самолёту.
   - И я с тобой!
   - Нельзя.
   - Почему?
   - Шутки закончились, графинюшка, - пояснил Лёха. - Будешь только мешаться под ногами. Извини.
   - Я тебя одного никуда не отпущу.
   - Отпустишь. У нас нынче - военное время. Я пошёл, а ты останешься здесь. Так надо.
   - Но, я...
   - Не спорь, пожалуйста. Это приказ.... Я скоро вернусь. Не успеешь даже соскучиться...
  
   Взошло яркое и тёплое солнышко. Ветер окончательно стих. Вокруг бойко и беззаботно зачирикали разнообразные пичуги. На западе в небо поднимался желтоватый столб пыли.
   - Это, наверное, оголодавшие полосатые зебры куда-то рысят, - предположил Лёха. - Или же какая-нибудь другая живность объявилась в наших неспокойных краях....
   Примерно через два с половиной километра до его слуха донеслись обрывки чужого разговора.
   "Сторожевой кордон, как и предполагалось, выставили", - сообщил строгий внутренний голос. - "Только непрофессионально ребята себя ведут. Анекдоты солёные травят. Хихикают. Даже пистолетов не доставали. Шантрапа штатская, болтливая. Чего ещё ждать от них?
   Лёха тихонько ополз гигантский чёрный валун.
   За каменной гранью беззаботно болтали два человека.
   - Странно, что господин Наката ещё не вернулся. Я начинаю слегка волноваться, - признался ломкий юношеский басок. - И рация молчит.... Может, прогуляемся к метеостанции?
   - Ерунда, не переживай, - посоветовал хриплый фальцет. - Наката, он жутко-жадный и охочий до нежного женского пола. Наверняка, пристрелив мужика, вплотную занялся дамочкой. По её прямому природному назначению, понятное дело.... Ничего, натешившись вволю, придёт. И связанную бабёнку - на плече - принесёт.
   - Как думаешь, с нами-то поделится?
   - Поделится. Не сомневайся. Иначе всё закончится гадким бунтом и алой кровью.... Ладно, слушай новый анекдот. Звонит Папа Римский в еврейский публичный дом...
   Лёха, так и не дослушав пикантного анекдота до конца, выскочил из-за каменной грани и плавно нажал на спусковой крючок.
   - Вж-ж-ж, - чуть слышно пропела первая стальная игла.
   Прыщавый юнец, неловко схватившись ладонями за левую половину груди, упал на землю.
   Переведя арбалет правее, Лёха нажал на спусковой крючок по второму разу. Но "вжиканья" не последовало. Раздался лишь сухой щелчок.
   "Осечка", - подсказал заботливый внутренний голос. - "Хвалёная техника "церковников" дала незапланированный сбой. По-видимому, без рукопашной схватки не обойтись...".
   Одним движением отбросив в сторону бесполезный арбалет, Лёха бросился на второго бойца - внешне неприметного дядечку средних лет, украшенного аккуратной профессорской бородкой.
   Реакция у дяденьки оказалась отменной. Неуловимым движением дёрнувшись в сторону, он резко махнул правой ногой, попав Лёхе подошвой ботинка по лицу.
   Перед глазами замелькали фиолетовые пятна и мелкие разноцветные искорки. В области переносицы образовалась острая боль. Ничего не видя вокруг, Лёха принялся наносить беспорядочные удары на удачу. Бил, попадал, получал - в свою очередь - встречные удары.
   Споткнувшись о неподвижное тело прыщавого юнца, он неловко упал на землю.
  
   Ещё через мгновение сильные пальцы противника сошлись на его шее. Беззащитное горло - словно бы - стиснули тесным стальным ошейником.
   Дышать становилось всё труднее и труднее. Глаза безвольно закрывались. Создание начало постепенно меркнуть. Перед внутренним взором - на полном серьёзе - мелькнула чёрная бездонная пропасть.
   "Это, братец, конец", - жалобно прошептал безвольный внутренний голос. - "Сушите вёсла и тушите свет...Занавес".
  
  
   Глава двадцать вторая
   Динозавры
  
   Неожиданно безжалостные пальцы разжались. Стальной жёсткий ошейник, стискивавший горло, исчез. Сморщенные лёгкие вновь наполнились живительным прохладным воздухом.
   "Э-э-э, подождите с вёслами и занавесом!", - заволновался повеселевший внутренний голос. - "Не надо, пожалуй, спешить. Может, ещё и выкарабкаемся.... Дыши, братец! Глубже. Размереннее...".
   Через некоторое время он, опираясь на руки, сел, осторожно потряс головой, и, открыв глаза, огляделся по сторонам. Седобородый дядечка неподвижно лежал на земле - лицом вниз, а из его широкой спины, облачённой в куртку цвета хаки, торчала смутно-знакомая чёрная рукоятка охотничьего ножа.
   - Это ты, графинюшка, к-ха, к-ха, постаралась? - хриплым голосом спросил Лёха. - К-ха, к-ха!
   - Я, конечно же, - появляясь из-за каменной грани валуна, созналась Ванда. - Отходила ненадолго, чтобы носовой платок намочить в лужице.... Сиди, Алекс, спокойно и, пожалуйста, не дёргайся. Сейчас я тебе кровь оботру с мужественной физиономии.... Сиди, сиди. Больно? Терпи.... Похоже, что нос не сломан. Уже хорошо.... Вот, глотни, - отвинтив крышечку, протянула плоскую металлическую флягу.
   - Что это?
   - Не знаю. Судя по запаху, какой-то крепкий алкогольный напиток. Я в них, извини, не разбираюсь.
   - Классический ямайский ром, - сделав пару глотков, радостно известил Лёха. - Вполне приличное пойло. То бишь, натуральный напиток Богов.... А откуда появилась-взялась эта славная фляжка?
   - Ну, это.... Нашлась во внутреннем кармане куртки прыщавого молодого человека. То есть, в кармане куртки прыщавого трупа...
   - Благородным людям негоже - заниматься пошлым и меркантильным мародёрством.
   - А, как же быть с термином - "военные трофеи"? - чуть смущённо улыбнулась Ванда. - Сам же недавно учил.
   - Учил.... Отличный ром!
   - Э-э-э! Не увлекайся, любимый муженёк. Уже почти половину фляжки выхлебал.... Отдавай немедленно! Будет запас - на случай внеплановой простуды...
   - Пожалуйста, забирай, - обиженно надулся Лёха. - Подумаешь. Не очень-то и хотелось.... Кстати, а как ты, графинюшка, здесь оказалась? Нарушила строгий командирский приказ?
   - Ну, совсем немного. Так, вот, получилось...
   - С каких это подгоревших пирожков?
   - Не было никаких пирожков, - рачительно пряча фляжку во внутренний карман куртки, хмыкнула Ванда.
   - А, что было?
   - Нехорошие и пакостные предчувствия одолели. Я, ведь, являюсь не только потомственной графиней, но и потомственной ведьмой. Если ты подзабыл. Вот, и привиделось...
   - Предчувствия - вещь серьёзная, - согласился Лёха. - Уважаю.... Значит, ты отправилась за мной следом?
   - Отправилась.
   - А я, опытный и битый солдафон, ничего не заметил?
   - Не заметил.
   - Как, интересно, такое может быть?
   - Не знаю, честное слово, - скромно улыбнулась Ванда. - Наверное, я не только глазастая, но и ужасно-ловкая.
   - Это точно. Глазастая ловкачка с благородными аристократическими корнями.... А почему у тебя, радость моя сероглазая, так топорщатся боковые карманы куртки? Небось, военные трофеи?
   - Они самые. Зажигалки. Блокноты. Ключи. Мобильные телефоны, правда, не работающие.
   - А ещё - два трофейных пистолета, - предположил Лёха. - И запасные обоймы к ним. Я прав?
   - Допустим, прав.... Что, собственно, из того? У тебя, Алекс, два пистолета? Браунинг, прихваченный с метеостанции, и пистолет покойного мистера Накаты?
   - Два. Не буду отрицать.
   - А почему, спрашивается, у меня должно быть меньше? Кстати, ты, белобрысый охламон, так меня и не поблагодарил.
   - Спасибо, сероглазка, за спасённую жизнь. Я твой вечный и покорный должник. Век не забуду.
   - Всегда обращайся. Отказа никогда не будет, - браво подмигнув, пообещала Ванда. - Частично - в свою очередь - вернула долг. Не более того. За спасение от похотливого Варвара и его черномазых приятелей.... Ну, пошли к самолёту? Как известно, на полдороге останавливаться нельзя. Не наш метод...
   - Ты хочешь пойти вместе со мной к самолёту?
   - Конечно, хочу. Во-первых, два пистолетных ствола лишними не будут. Во-вторых, я только что - однозначно и эффектно - доказала свою боевую состоятельность. Не так ли, любимый?
   - Доказала, - покорно вздохнул Лёха. - Хорошо, пойдём вместе. Только - для начала - пообещай мне одну вещь.
   - Какую?
   - Что не будешь - без отдельной команды - палить из пистолетов и размахивать ножиком.
   - Обещаю. Женой штатского гада буду.
   - Хорошая клятва. Правильная и очень надёжная.... Кстати, надо твой охотничий кинжал извлечь из спины мёртвого прыщавого паренька. Подожди, я сейчас...
   - И сама справлюсь, - берясь бестрепетной ладошкой за рукоятку ножа и упираясь подошвой кроссовки в спину мертвеца, фыркнула Ванда. - Чай, не маленькая.
   - А, как же быть с графской природной брезгливостью?
   - Брезгливость хороша сугубо в мирное время. А во время активных боевых действий всем правит лишь она, воинская доблесть.
   - Молодец, сероглазка. Всё правильно понимаешь.... Не забудь, бесстрашная амазонка, обтереть лезвие клинка от крови. Правильно, об куртку покойного...
  
   Предположить, где ночью приземлился самолёт с незваными гостями, было не сложно.
   - Обходим с запада вон тот пологий холмик, - несуетливо осмотрев местность, решил Лёха. - Как раз за ним, по моему скромному мнению, и находится посадочная площадка. Двигаем...
   Солнышко припекало. Лёгкий хулиганистый ветерок так и норовил - ежеминутно - бросить в глаза пригоршню-другую серого пепла. Комарики навязчиво жужжали.
   - Кусаются, заразы крылатые, - сварливо ворчала Ванда. - Уши огнём горят, щёки расчёсаны практически до крови.... А на метеостанции я видела специальный крем, отпугивающий всяких злых мошек. Но некоторые белобрысые деятели не догадались прихватить его с собой. Чёрт знает что! Моё возмущение и гнев не знают границ!
   - Извини, родная. Спешка всё. Суета...
   - Не обращай внимания, милый. Это я так - из природной графской вредности. Не всерьёз.... Ой, что это?
   Из-за холма долетело глухое ворчание.
   - Может, это лётчики, прогревая капризные самолётные двигатели, гоняют их на холостых оборотах? - напряжённо вслушиваясь, предположил Лёха. - Ладно, разберёмся. Не впервой...
   Когда до вершины холма оставалось пройти метров пять-семь, он скомандовал:
   - Опускаемся на землю. Дальше двигаемся ползком.
   Изысканная картинка, открывшаяся с вершины, завораживала. На ровной базальтовой площадке располагался самолёт - элегантный такой, длинный, беленький, с широкой тёмно-фиолетовой полосой, идущей вдоль фюзеляжа. А к самолёту, ловко шагая на двух уродливых лапах, приближался гигантский розово-красный ящер.
   - Солидный субчик, - шёпотом восхитилась Ванда. - Пожалуй, будет повыше здания нашей метеостанции. Раза, наверное, в полтора.... Ага, зубастый великан нерешительно остановился, не дойдя до летательного аппарата метров семьдесят пять. Видимо, раздумывает, что делать дальше.... А, кто это такой?
   - Динозавр, - поморщился Лёха. - "Переместился" к нам из Прошлого, понятное дело.... Раз такой здоровый и передвигается на двух лапах, значит, является тероподом. А, как известно, все тероподы были кровожадными хищниками. Мать их хищную.... Извини, графиня...
   - Ничего, бывает. Даже особы голубых королевских кровей - в неприятных и аховых ситуациях - иногда пользуются крепкими выражениями.... А, что ещё известно про этих страхолюдных тероподов? Мне бабушка - в далёком и безоблачном детстве - рассказывала, что Драконы, жившие на нашей загадочной планете в стародавние Времена, умели изрыгать жаркое пламя. То бишь, из ртов. В смысле, из широченных зубастых пастей.... Тероподы это тоже умеют делать?
   - Сомневаюсь. Скорее всего, нет. Хотя.... В последнее время я научился верить в самые разные, порой абсолютно-невероятные чудеса. То есть, теперь ничему-ничему не удивляюсь, да, похоже, уже и не удивлюсь.... Точно известно лишь одно. Мол, от тероподов - и от других похожих на них ящеров - и произошли все современные птицы.
   - Не может такого быть, - возмутилась Ванда. - Ящерицы стали птичками? Ты, Алекс Петров, опять издеваешься надо мной? Держишь за необразованную дурочку из средневекового переулочка? Шутник белобрысый выискался.... Может, стоит обидеться на тебя? На этот раз - с далеко идущими последствиями?
   - Честное слово, не вру. Я сам читал - в далёкие школьные годы - в толстой и умной книжке.
   - Ну, не знаю.... Погоди. Похоже, что наш ящер, наконец-таки, определился с дальнейшими планами.
   Действительно, теропод, грозно порыкивая, вновь двинулся, ловко переставляя мощные задние лапы, вперёд.
   Через несколько секунд слегка приоткрылось боковое окошко в кабине пилотов, и оттуда вылетел, устремляясь к уродливой морде чудовища, тонкий светло-голубой луч.
   Раздался отчаянный утробный рёв, полный боли, тоски и гнева.
   Но гигантский ящер повёл себя насквозь неправильно. Вместо того, чтобы трусливо задать стрекоча, он, не прекращая реветь, неудержимо рванулся вперёд...
   Послышался звук тяжёлого удара. Самолёт - с громким треском - неуклюже завалился на бок.
   "Правое крыло - к чёртовой матери - сломалось", - лениво пояснил хладнокровный внутренний голос. - "Нормальная ситуация. То бишь, бойкая водица, льющаяся на нашу мельницу...".
   Но тероподу достигнутого успеха показалось мало. Он, разъярившись уже всерьёз, продолжил активно работать сильными передними лапами и острыми зубами. К грозному рёву динозавра добавился противный треск-скрежет разрываемой на части самолётной обшивки.
   - Огонь! - вскакивая на ноги, известила Ванда. - Под вторым крылом самолёта бушует пламя!
   - Ложись, дурёха, - потянув жену за рукав куртки, прошипел Лёха. - Не смотри в ту сторону. Зажмурь глаза. Крепче зажмурь.... Отползаем!
   Вскоре, когда они были уже на противоположном склоне холма, прогремел оглушительный взрыв, тут же подхваченный чутким местным эхом. Со стороны базальтовой площадки пахнуло нестерпимым жаром.
   За первым взрывом громыхнул второй. За вторым - третий....
   Недалеко от того места, где они, крепко обнявшись, лежали, упала, разбрасывая во все стороны крупные ярко-жёлтые искры, какая-то серьёзная железяка с неровными краями.
   Только минут через пять-шесть, когда заполярное эхо окончательно успокоилось, а жар постепенно спал, Ванда спросила:
   - Это самолёт взорвался?
   - Он самый, - подтвердил Лёха. - Вернее, топливо, которое располагалось в самолётных баках. Что сути дела не меняет.
   - Наши дальнейшие действия?
   - Вернёмся на вершину холма, осмотримся. После этого, никуда особо не торопясь, и решим.
   Пожар, чадя чёрным вонючим дымом, постепенно догорал.
   - Величественная картина, - одобрительно покачал головой Лёха. - Сразу становится понятным, что здесь бушевал самый настоящий огненный ад, в котором невозможно выжить. Впрочем, обломки самолёта легко угадываются.... Ага, на краю базальтовой площадки валяется оторванная голова погибшего теропода. А чуть дальше - его обгоревшая задняя лапа.... Шикарный пейзаж. Он же - панорамный интерьер. Нужен дельный фотоаппарат с мощным окуляром.... Пожалуй, мы сделаем так. Я сейчас похороню трёх покойников. То есть, коменданта Накату и двоих нерадивых караульных. Тщательно спрячу тела. Так спрячу, чтобы никто и никогда не нашёл. Ты же, сероглазка, оперативно сходи на метеостанцию и принеси фотоаппарат. Потом мы всё, что видно с этого холма, старательно зафотографируем...
   - Алекс, ты - дурак? - жалобным голосом спросила Ванда.
   - Почему?
   - Во-первых, я толком не знаю, что такое - "фотоаппарат". Видела его только один раз, в "Чистилище", когда меня фотографировали для досье. Так что, могу перепутать и - нечаянно - прихватить что-нибудь другое, внешне похожее.... А, во-вторых, чурбан бессердечный..., - по женским бледным щекам потекли крупные слёзы. - Во-вторых, мне же страшно. И-и-и.... Я, ведь, пошла за тобой - от наших палаток - не только из-за предчувствий. Но и из-за элементарного страха. И-и-и.... Необитаемый заполярный остров, раннее утро, тоскливый вой гиен, серый пепел, падающий с неба, труп незнакомого японца.... Каково всё это - для молоденькой и наивной девушки? Пусть, и гордой графини? Солдафон бесчувственный. И-и-и...
   - Извини, чего-то я - явно - не того...
   - Вот, именно! Не того. И-и-и.... А теперь я должна - в одиночку - идти к метеостанции? Причём, по местности, где бегают огромные кровожадные динозавры? Ты окончательно сошёл с ума?
   - Извини, милая, - бережно обнимая хрупкие женские плечи, смущённо замямлил Лёха. - Не плачь, пожалуйста.... Просто тёртые профессионалы - во время активных боевых действий - порой утрачивают чувство реальности. То есть, слегка заигрываются и всех окружающих, сами того не замечая, начинают ровнять под свою гребёнку.... А ещё меня немного сбила с толка твоя коронная фраза, мол: - "Во время войны всем правит лишь она, воинская доблесть...". Извини.
   - Это же я просто так сказала, чтобы саму себя - хоть немного - поддержать, - жалостливо всхлипнула Ванда. - Чтобы не разреветься и не грохнуться в обморок.... Ничего, я сейчас возьму себя в руки. Обязательно возьму. Графиня, всё-таки. Память о многих поколениях славных и благородных предков, она ко многому обязывает.... Это ты, Алекс, меня извини. Разнюнилась, как обыкновенная простолюдинка....
   - Перестань. Ты держишься просто великолепно.
   - Правда?
   - Истинная.
   - Ладно, поверю. Только, вот...
   - Что?
   - Давай держаться вместе, а? Мне очень страшно - оставаться одной. Пожалуйста.... Тем более что и низкочастотный излучатель - на данный конкретный момент - у нас один на двоих.
   - Это я не досмотрел, - повинился Лёха. - Обязательно возьмём из кладовой ещё парочку. На всякий случай...
  
   Текущие дела затянулись до позднего вечера.
   Сперва они похоронили незадачливых караульных - прыщавого и бородатого. То есть, аккуратно уложили мёртвые тела в глубокую нишу, уходившую под огромный валун, и тщательно засыпали их толстым слоем крупных и мелких камней.
   А погибший комендант Наката, предварительно раскачанный за руки и за ноги, оправился в чёрную бездонную расщелину, обнаруженную недалеко от палаток.
   - Неудавшийся насильник, - презрительно сплюнула в сторону Ванда. - Сволочь гадкая! Подонок узкоглазый.... Впрочем, спи спокойно, раб Божий. Не нам тебя судить...
   - Сбрасываем туда же и все трофеи, - отправляя в расщелину вещи, обнаруженные в карманах у японца, велел Лёха. - Сыпаться на дурацких мелочах - последнее дело. Кто знает, как оно всё обернётся в дальнейшем.... Давай, давай. Бросай! И блокноты, и пистолеты, и прочее.
   - Жалко. Мои первые пистолеты, добытые в честном бою.
   - Ещё добудем, не переживай, амазонка. Богатый жизненный опыт мне назойливо подсказывает, что этот бой был, отнюдь, не последним. А пистолет я тебе другой выдам, возьму в оружейной кладовой.... Бросай! Оба! И запасные обоймы!
   - Бросила. Что дальше?
   - Идём к метеостанции. Постоишь снаружи, не залезая - в этот раз - на крышу?
   - Постою.
   - Пошли!
   Лёха забрался на второй этаж и нашёл там приличный фотоаппарат. Потом заскочил в оружейную кладовую и прихватил там - для обожаемой супруги - браунинг.
   - Спасибо, милый, - небрежно отправляя пистолет в карман куртки, поблагодарила Ванда. - А теперь куда?
   - Обратно, на вершину холма. Фотографировать то, что осталось от самолёта.
   Они тронулись в путь. Миновали собственную палатку. Вернее, три палатки: одну жилую, и две - хозяйственного назначения. Прошли мимо бездонной горной трещины, где навсегда упокоился достославный господин Наката - необузданно-жадный при жизни до женского пола.
   Впереди - по ходу движения - замаячили две неясные точки: одна чёрная, а другая - тёмно-зелёная.
   - Чёрная, ясный болгарский перец, является огромным валуном, под который мы - несколько часов назад - поместили трупы легкомысленных караульных, - задумался Лёха. - А, вот, тёмно-зелёная точка? Откуда она здесь взялась? Доставай-ка, верная боевая подруга, низкочастотный излучатель. По моей команде переведёшь белый рычажок на приборе - до упора - направо. То бишь, в положение - "максимум". Ей-ей, будет не лишним...
   - Думаешь, что перед нами - какая-то очередная живность? - заволновалась Ванда. - Большая и зубастая?
   - Конечно. Камни на нашей планете, как известно, ног не имеют. Даже такие большие и тёмно-зелёные...
   - А ты уверен, что излучатель сработает?
   - Ага. Железобетонно. То есть, на восемьдесят пять процентов из ста. Вот, заодно и проверим...
   Через некоторое время выяснилось, что возле чёрного валуна беззаботно пасётся, жадно поедая местные пышные мхи и разноцветные лишайники, здоровенный динозавр.
   - Травоядный, на этот раз, - облегчённо пробормотал Лёха. - Не страшно.... Красивый даже. Тонны на три с половиной потянет. Симпатичный такой толстячок.
   - Симпатичный, - согласилась супруга. - Только слегка неуклюжий. Задние лапы - мощные и длинные, а передние - коротенькие, то есть, одно название, имеющее второстепенный характер.... Как эта странная тёмно-зелёная махина называется?
   - Кажется - "альбалофозавр".... Ладно, подойдём поближе. Считай, сероглазка, шаги. На цифре "пятьдесят" - включай низкочастотный излучатель.
   Рычажок прибора - с тихим щелчком - переместился направо.
   Динозавр, громко и обиженно взвизгнув, бестолково закружился на одном месте.
   - Не понимает, морда здоровенная, происходящего, - беря в руки увесистый камень, усмехнулся Лёха. - А, ну-ка, пшёл вон отсюда, бугай несообразительный!
   Тяжёлый булыжник встретился с упитанным тёмно-зелёным боком ящера. Раздался глухой шлепок, и альбалофозавр - вприпрыжку - устремился на юг-восток.
   - Перебирает лапами - прямо как испуганный лесной зайчишка, удирающий от голодного серого волка, - сообщила Ванда. - А ты, Алекс Петров, очень злой и жестокий человек. Зачем было в бедную ящерку бросать камень? Больно же, в самом деле.... Впрочем, время-то военное. Ладно, замнём для ясности...
   Дошагав до пологого холма, украшенного обугленным северным склоном, они потратили ещё добрых полтора часа на тщательное фотографирование места недавней трагедии, после чего вернулись к палаткам и слегка перекусили.
   Вечернее солнышко уже вплотную приближалось к западной линии горизонта.
   - Сейчас выйдем на связь с запасным аэродромом? - с аппетитом кусая мягкий бок консервированной груши, спросила Ванда.
   - Обязательно, - подтвердил Лёха.
   - Возьми меня с собой, а? Стоять одной - в сером предзакатном сумраке - возле входа в покосившееся здание метеостанции? Поверь, что это весьма неприятно. Удовольствие, как говорится, ниже среднего.
   - Хорошо, возьму, - после короткого раздумья согласился Лёха. - Только ты будешь находиться в спальне. Спрячешься там. При открытых дверях весь разговор будет хорошо слышен.
   - Почему - в спальне?
   - Чтобы случайно не попасть в поле зрение видеокамер. Увидят на аэродроме, не дай Бог, какая ты у меня красивая, да и отправят сюда ещё один самолёт - с вооружённой до самых зубов командой.
   - У них же есть моя фотография, - напомнила Ванда. - Сам же говорил вчера.
   - Говорил. Но, когда и где делали эту фотографию?
   - В нашем родимом "Чистилище". Примерно полтора с хвостиком месяца назад.
   - Вот, видишь! - довольно улыбнулся Лёха. - Ты, конечно, и тогда была безумно-симпатичной. Но сейчас стала - во сто пятьдесят раз краше. Я имею в виду, после того, как стала счастливой и обожаемой женой. Моей - женой, понятное дело. Медовый месяц, опять же, в самом разгаре.
   - Ты правду говоришь? - мило засмущалась Ванда. - Про мою неземную красоту?
   - Истинную и святую правду! Чтобы мне - всю дальнейшую жизнь - оставаться штатским зачуханным гадом...
  
   Ванда зажгла несколько масляных светильников. А потом, как они и договаривались, прошла в спальню, оставив дверь приоткрытой.
   Лёха, первым делом, "перекачал" снимки - с фотоаппарата - на компьютерную память, а после этого отправил их на электронную почту запасного аэродрома.
   Снимки, как это и не странно, ушли.
   "Очевидно, какой-то трансляционный спутник в околоземном космическом пространстве - во время недавнего планетарного катаклизма - всё же, уцелел", - предположил Лёха. - "По крайней мере, тот, который обеспечивает устойчивую связь в приполярных областях...".
   Выждав минут пять-шесть, он, введя нужный код, вызвал на связь Тима Джонса.
   После нескольких голубых всполохов на экране монитора появилась помятая усатая физиономия.
   - Добрый вечер! - поздоровался Лёха. - Дерьмово выглядишь. Всё пьёте и пьёте, отдыха не зная?
   - Привет, - хмуро пробурчал в ответ Тим. - Пьём, конечно. Стезя такая, жизненная.... Получил твои фотки. Мрак полный и окончательный.... Как оно всё было?
   - Обыкновенно. Ночью услышали сильный взрыв. Естественно, выбрались из палатки. На севере полыхало - минут восемь-десять - багрово-алое марево. До утра, как легко догадаться, уже не спали. Типа - сомневались, что делать дальше.... После завтрака решили, всё же, пойти и посмотреть. Пришли, посмотрели.... Скорее всего, динозавр напал на них сразу, как только самолёт приземлился. Горючее, находившееся в баках, рвануло. Бывает.... Сфотографировали всё. Потом похоронили трупы. Вернее, человеческий обгоревший и обугленный материал.... Сколько народу было в самолёте? Четверо? Больше?
   - Пятеро.
   - Соболезную, - скорчил скорбную гримасу Лёха.
   - Принято, - вымученно улыбнувшись, отозвался Тим. - Спасибо, что похоронили ребят.
   - Не за что. Каждый - на нашем месте - поступил так же...
   - Это комендант Наката летел к вам. Хотел познакомиться. Поболтать немного.
   - Понятное дело. Жаль, что так получилось.
   - Всем жаль...
   После полуминутной паузы усач сообщил:
   - А второй наш самолёт летал на юг.
   - И, как успехи? - заинтересовался Лёха.
   - Хреново. Дальше Таймыра не пробились. Всё небо было завешано неправдоподобно-толстыми тучами, из которых безостановочно сыпал снег. Причём, снегопад сопровождался страшной грозой, а тучи висели над землёй очень низко, всего-то метрах в ста. Молнии сверкали - почти без перерывов - всякие и разные. Гром - по страшной силе - гремел.... Ребята попробовали обойти этот грозовой фронт стороной, но ничего не получилось. Похоже, что он огибал всю планету. Может, и до сих пор огибает...
   - Странные дела.
   - Паскудные, - подтвердил Тим. - А ещё пилоту удалось - на короткое время - выйти на радиосвязь с точкой на побережье. Вернее, со складским нефтеналивным терминалом.
   - И, что?
   - Рассказывают, что всё плохо. Мол, нет больше ни Нью-Йорка, ни Лондона, ни Парижа, ни Рима. Ничего больше нет. Мол, полный и всепланетный Армагеддон.... Алекс, ты же говорил, что у тебя имеется карточка расширенного доступа? Пытался - с её помощью - выйти с кем-нибудь на видеосвязь?
   - Я про это не знал, - признался Лёха. - Думал, что она предназначается только для просмотра закрытых телевизионных каналов.
   - Ничего хитрого. Вставляешь карточку в прямоугольное гнездо, что расположено в нижнем левом углу пульта. Два раза нажимаешь на кнопку "Пуск". После этого на экране должно появиться "меню". То есть, перечень доступных тебе абонентов.
   - Попробую.
   - Обязательно попробуй, - попросил Тим. - Если что узнаешь, то сообщи. А сейчас, извини, будем прощаться.
   - Пошёл проводить экстренное собрание-совещание?
   - Угадал. До связи.
   - Роджер.
  
  
   Глава двадцать третья
   Снега, снега...
  
   Экран монитора, равнодушно помигав на прощанье светло-голубыми разводами, медленно погас.
   - Выходи, сероглазка, - разрешил Лёха.
   Из спальни появилась Ванда, взяла стул, поставила его напротив пульта управления, уселась и, недовольно вздохнув, принялась прожигать мужа пристальным взглядом огромных серых глаз.
   "Серых - как чистая вода в одном знакомом лесном роднике", - любезно подсказал предупредительный внутренний голос. - "Сейчас, братец, учебник по психологии не читай на ночь, последуют нудные нотации морально-нравственного характера. С чётко-обозначенными аристократическими акцентами, ясен пень. Так что, готовься...".
   - Не одобряешь? - криво усмехнувшись, спросил Лёха.
   - Не одобряю, - грозно нахмурившись, подтвердила жена. - Как можно одобрять - махровое лицемерие?
   - "Лицемерие" - это термин мирного времени.
   - А о каком термине идёт речь сейчас?
   - Естественно, сугубо о - "военной хитрости".... Кстати, а кто меня предупреждал, что следует опасаться кровной мести - со стороны ребят с запасного аэродрома? Мол, запросто могут, подняв в воздух самолёт, пару раз прицельно пальнуть по зданию нашей метеостанции из лазерной пушки? Кто, я спрашиваю?
   - Я предупреждала, - созналась Ванда.
   - Теперь же - после моего выступления-общения - жестокая месть отменяется. Разве это не так?
   - Допустим, что так.... Но зачем же было - самым бесстыжим и наглым образом - бросаться такими лживыми и пошлыми фразами, мол: - " Не стоит благодарности. Так - на нашем месте - поступил бы каждый честный человек..."? Это - с твоей стороны - было очень лицемерно и ужасно-неблагородно...
   - Что же здесь, сероглазка, неблагородного? - почти искренне удивился Лёха. - Сижу это я на обрывистом берегу. Никого не трогаю. Любуюсь на морскую безбрежную гладь. Примус починяю. Вдруг, летят, ухари. В гости летят? С благими намерениями? Если бы.... Оказывается, они хотят меня, бедняжку, застрелить. А мою обожаемую жену-красавицу, многократно изнасиловав, отвезти на некий заброшенный островной аэродром. Зачем - на аэродром? Затем, чтобы там её, родную, иметь всем списочным составом. Причём, регулярно, изощрённо и в строгом соответствии с тщательно составленным графиком. А комендант данного объекта, естественно, будет иметь доступ к нежному и трепетному женскому телу во внеочередном порядке.... Что же я делаю в ответ? Уничтожаю - в компании с верной супругой и случайно-встреченным динозавром - всех наглых ухарей, находившихся на борту самолёта.... Что, спрашивается, здесь подлого и лицемерного? Совершенно обыденная - на мой скромный взгляд - история. Мол: - "Кто к нам с мечом придёт, тот от меча и погибнет...". А, вот, ещё одна мудрая философская сентенция: - "Как аукнется, так и откликнется....". Более того, я на сто процентов уверен, что так - как мы с тобой и динозавром поступили - и должен поступать каждый честный и благородный человек.... Ну, и где же я не прав?
   - Причём здесь примус? - засмущавшись, попыталась уйти от ответа Ванда. - Вроде бы, он и не ломался пока...
   - Про примус я тебе, любимая, потом всё подробно объясню. На мирном досуге, в спокойной обстановке.... Ты же, графинюшка, будь добра - ответить на поставленный вопрос. Итак, в чём я был неправ? В том, что не позволил себя прикончить? В том, что не дал этим сексуально-озабоченным козлам умыкнуть тебя, красавицу длинноногую, на запасной аэродром?
   - Нет, конечно же.... И этих гадких типов мы убили правильно. По-другому, если честно, было нельзя. Пиковый расклад, причём, без вариантов. Просто...
   - Просто - что?
   - Разве с этим пьяненьким Тимом Джонсом нельзя было говорить как-то по-другому?
   - Это, извини, как?
   - Ну, более холодно, что ли. Без лицемерной душевности. То есть, сухим казённым языком. Показал фотографии, чётко обрисовал сложившуюся ситуацию и вежливо попрощался.... Зачем было пошло лицедействовать, уподобляясь балаганным ярмарочным шутам?
   - А, как бы я тогда - без душевного и пространного разговора - узнал бы о двойном предназначении пластиковой карты, подаренной нам Ланой? - перешёл в активное наступление Лёха. - Что молчишь, графиня бургундская? Нечем крыть?
   - Получается, что нечем. Уел, белобрысый пройдоха.
   - Кроме того, у меня имеется к данному запасному аэродрому и серьёзный стратегический интерес. Типа - на ближайшее будущее.
   - Какой - стратегический интерес? - оживилась Ванда, из серых лучистых глаз которой - напрочь - исчезло мрачное неудовольствие.
   - Ну, не знаю, право. Не знаю.... Стоит ли рассказывать? В том плане, а достоин ли я - смерд армейский - напрягать твои аристократические благородные уши всякими плебейскими глупостями?
   - Алекс, прекращай дурака валять! Достоин, конечно же. Напрягай, сколько хочешь.... Ну, расскажи, пожалуйста...
   - Да, я и сам толком не знаю, в чём заключается этот интерес, - вздохнув, признался Лёха. - Во-первых, имеют место быть навязчивые предчувствия. Так, ничего особенного, лишь смутные предчувствия старого и прожжённого солдафона.... А, во-вторых, никаких других серьёзных объектов - поблизости от нашей метеостанции - не наблюдается. К чему же тогда проявлять серьёзный стратегический интерес? Получается, что только к запасному аэродрому.... Железная логика?
   - Железная, - одобрительно улыбнувшись, подтвердила Ванда. - А когда мы попытаемся воспользоваться картой расширенного доступа? Я имею в виду, когда попытаемся выйти на связь - хоть с кем-нибудь?
   - Чуть позже.
   - А почему - не прямо сейчас? Неужели, тебе совсем не интересно, что творится в этом Мире?
   - Наоборот, очень интересно.
   - В чём же тогда дело?
   - Только в том, милая моя сероглазка, что ты - своим стройным и прекрасным телом - загораживаешь экран монитора.... Ну, вставлю я пластиковую карточку в прямоугольное гнездо, нажму два раза на нужную кнопку. А, толку-то? Даже с "меню" не смогу ознакомиться. Нет, конечно, если у тебя на спине имеются зоркие глаза, тогда совсем другое дело.... Так, как - имеются?
   - Алекс, я тебя...
   - Ненавидишь, - понятливо хмыкнул Лёха. - Ну, ты будешь пересаживаться? Или тебе, благородная графиня, совершенно неинтересно, что происходит в многострадальном "церковном" Мире?
   Ванда, смешливо улыбнувшись, поставила свой стул рядом со стулом мужа и уселась.
   "Не просто - уселась. А слегка прижимаясь - горячим, трепетным и нежным бедром - к твоему, братец, мускулистому бедру", - уточнил дотошный внутренний голос. - "Следовательно, морально-нравственный инцидент полностью исчерпан. В молодой семье вновь воцарил прочный и безоблачный мир, обещающий - в самом скором времени - новую порцию неземного сексуального блаженства...".
   Лёха, поместив толстую пластиковую карточку в нужное гнездо, два раза надавил на кнопку "Пуск".
   Экран монитора, лениво помигав нежно-изумрудными вспышками, окрасился в приятный светло-серый цвет. Ещё через несколько секунд на нём появились чёрные и ярко-алые строчки.
   - Перед нами - обещанный перечень потенциальных собеседников, - пояснил Лёха, перемещая - с помощью чёрного колёсика на пульте - список туда-сюда. - И, что мы имеем?
   - Тебе, белобрысый охламон, виднее, - доверчиво пристроив светловолосую голову на крепком плече мужа и прикрыв глаза, томно и ласково промурлыкала Ванда. - Рассказывай - что, да как. Не тяни, пожалуйста, кота за пушистый хвост.
   - Как скажешь, графинюшка.... Итак, перечень содержит сто шестьдесят пять абонентов. То есть, краткое - для каждого - наименование, и личный код вызова. Причём, сто шестьдесят строчек заполнены чёрными буквами-цифрами, и только пять - красными. Делаем смелый вывод: именно с этими пятью адресатами - на данный конкретный момент - мы и можем связаться. Все остальные - по комплексу важных причин, о которых не трудно догадаться - являются для нас недоступными. То бишь, скорее всего, они погибли - во время недавних природных катаклизмов.
   - Кто же входит в список пяти счастливчиков?
   - Сейчас оглашу, - пообещал Лёха. - Две метеостанции, расположенные в Антарктиде. Ещё одна - на северных канадских островах.... Опаньки! Блин горелый. А оставшиеся два абонента нам с тобой прекрасно знакомы.... Угадай, кто это?
   - Даже и пытаться не буду..., - сладко и заразительно зевнула Ванда. - Устала я что-то, милый. День выдался трудным. Впрочем, как и предыдущий. Глаза слипаются - сами собой...
   - Ладно, тогда не буду баловаться загадками.... Мы можем попытаться выйти на связь с достославным епископом Альбертом.
   - Ура! Выходим! Вдруг, и с Мэри удастся поговорить? Ура!
   - Сон пропал без следа?
   - Это точно. Отступил, мерзавец, трусливо поджав куцый хвост.... А, кто числится пятым в списке доступных абонентов?
   - Фильтрационный лагерь "Чистилище", - выдержав театральную паузу средней продолжительности, сообщил Лёха.
   - Не может быть!
   - Может, сероглазая амазонка. Может.... Итак, с кем из потенциальных собеседников мы попытаемся - в первую очередь - связаться? Чей личный код вводить в систему?
   - Начнём, пожалуй, с "Чистилища", - предложила Ванда.
   - Почему?
   - Там осталось много хороших людей. Верные товарищи, подруги.... Как они там? Все ли живы?
   - Как скажешь, сероглазая чаровница, - ловко прикасаясь подушечками пальцев к нужным кнопкам, пробормотал Лёха. - Как скажешь, так и будет. Сегодня, завтра и всегда...
  
   Раздалось тихое ненавязчивое потрескивание, и на экране монитора "нарисовался" стандартный конторский кабинет - прямоугольный письменный стол, стулья, два офисных кресла, искусственные пальмы в керамических кадках, пластиковые стеллажи, плотно заставленные книгами и толстыми картонными папками.
   - Никого нет, - огорчилась Ванда. - А, что это за помещение?
   - Видимо, специализированное, - пожал плечами Лёха. - Расположено, как я понимаю, в административном корпусе фильтрационного лагеря, куда переселенцам путь был заказан. Подождём немного.... Слышишь, у них там зуммер пиликает?
   - Слышу. Подождём...
   Примерно через полминуты низкий мужской голос известил:
   - Кто-то вызывает на связь. Надо подойти.
   - Надо ли? - лениво зевнув, засомневалась невидимая женщина. - Наверняка, очередные паникёры объявились. Будут старательно описывать невообразимые ужасы, произошедшие на нашей многострадальной планете после падения астероида, и призывать к всеобщему покаянию. Или, наоборот, рассказывать сладкие сказки о светлом Будущем. Мол, холодные и пушистые снега покорно - прямо на глазах - отступают, и всё скоро вернётся на круги своя...
   - Надо, - настаивал мужчина. - Подойди.
   - Вот, сам и подойди, лентяй степной.
   - Подойди-подойди, - вмешался в разговор Лёха. - Не пожалеешь, господин хороший. Обещаю.
   - Ой! Мы же забыли звук отключить! - запаниковала женщина. - Сейчас-сейчас. Подождите немного....
   Послышался заполошный шум-шорох.
   - Не торопитесь, друзья, - посоветовала Ванда. - Мы подождём. Спешить, всё равно, особо и некуда.
   Через пару минут на экране возник низенький приземистый мужичок, облачённый в длинный домашний халат - цветастый, классического восточного типа.
   Усевшись в одно из кресел, мужичок широкой ладонью небрежно пригладил растрёпанные чёрные волосы, после чего, презрительно глядя в сторону, сварливо поинтересовался:
   - Ну, болтуны хреновы, что надо?
   - Шоколада, - насмешливо отозвался Лёха. - Желательно, горького. Причём - непременно - французского производства. Тонн так пять-шесть. Больше, извини, нам не съесть.
   - Не понял...
   - А ты, морда узкоглазая, зенки-то разуй. Тогда всё сразу и поймёшь. Совсем - за время нашего отсутствия - разучился фишку рубить?
   - Лёха! - всмотревшись, что было мочи, завопил Хан. - Ванда! Бродяги! Черти! Как я рад! Лана, иди скорей сюда! Быстрее!
   - Что здесь, собственно, происходит? - появляясь в кадре, нетерпеливо спросила высокая стройная женщина. - Почему, мой степной повелитель, ты так громко кричишь? Словно бы увидел.... О, какие люди заглянули - пусть, и виртуально - к нам на огонёк. Какая честь! Госпожа бургундская графиня. Её благородный муж. Наше почтение.
   - Привет, подруга! - улыбнулась Ванда. - Тебя сразу и не узнать. Вместо строгого светло-серого комбинезона - легкомысленная пижама "в цветочек", с кружевами и рюшечками. Была ярко-выраженной брюнеткой - стала платиновой блондинкой. С чего бы - такие метаморфозы?
   - А, ерунда, - грациозно усаживаясь во второе кресло, небрежно отмахнулась Лана. - Обыкновенные мужские капризы. Мол, старинные народные традиции. Плюсом - Предсказания....
   - Предсказания? Какие? Расскажешь?
   - Конечно, расскажу. Не секрет.... Кстати, Графиня, ты тоже отлично выглядишь. Слегка похудела. Глаза блестят - словно маленькие льдинки на ярком весеннем солнышке. Медовый месяц - явно - пошёл тебе на пользу.... Как она, интимная жизнь? Нравится?
   - Нравится. Бурная, регулярная и разнообразная.
   - Молодцом. Так держать. А ты, дурочка, ещё сомневалась. Мне Мэри рассказывала.
   - Я не то, чтобы сомневалась. Просто...
   - Кха-кха-кха! - громко и многозначительно закашлялся Лёха. - Милые девушки, давайте, отложим эти дамские разговоры на потом? Есть же и более важные дела. По крайней мере, сегодня. Астероид там, последствия от его недавнего падения.... Не так ли?
   - Правильно! - поддержал Хан, всегда помнивший о мужской солидарности. - Предлагаю - поговорить о серьёзном.... Брат Лёха, поведай-ка нам о ваших...э-э-э....
   - О жизненных реалиях последних дней, - подсказа Лана.
   - Во-во, о них самых. Никак не могу запомнить тутошних мудрёных и длинных словечек.... А мы уже - следом. Поделимся своими бытовыми реалиями, так сказать...
   Лёха и Ванда, дополняя и перебивая друг друга, подробно рассказали о непростой островной жизни.
   Хан и Лана, зачарованно слушая, поочерёдно - наперебой - комментировали:
   - Ничего себе! Полосатые лошадки и огромные змеи? Во, дела.... Горячий пепел падал с неба? Здоровенные и наглые ящеры разгуливают повсюду? Чудеса в решете.... Правильно вы этих драных козлов, прибывших на самолёте, замочили. Так им, уродам, и надо. Типа - не возжелай жены ближнего своего....
   По завершению рассказа, Хан резюмировал:
   - Да, весёлая жизнь у вас, ребята. Ничего не скажешь. Даже завидно немного, честное слово.
   - Нашёл, морда узкоглазая, чему завидовать, - поморщился Лёха. - Лично я - от пережитого и увиденного - особого восторга не испытываю.... А в "Чистилище", значит, всё спокойно и благостно?
   - Более или менее, брат.... Лана, расскажи. У тебя язык лучше моего подвешен.
   - Расскажу, конечно, Чингиз, - влажно блестя фиалковыми глазами горной ламы, согласилась платиновая блондинка. - Почему бы и нет? Любимому и желанному мужчине - ни в чём - нет отказа...
   "Эге, оказывается, что нашего Хана по-настоящему зовут - "Чингиз". Сюрприз, однако", - слегка удивился внутренний голос. - "К чему, интересно, такие ненавязчивые и странные совпадения?".
   - У нас всё складывалось достаточно банально и обыденно, - нежно чмокнув Хана в круглую макушку, сообщила Лана. - Через пару часов после вашего отъезда улетел и епископ Альберт. Куда - улетел? Говорят, мол, в Гренландию. На какую-то жутко-секретную базу, где его ждала беременная Мэри. Но это не точно. Так, навязчивые и вздорные слухи.... Ещё через сутки пришёл строгий приказ из Центра, мол: - "Всем Ангелам срочно покинуть территорию "Чистилища" и перебазироваться на рабочую точку за номером "три"!". Ангелы послушно уселись в автобусы и укатили.... Я? Конечно, осталась с моим любимым Чингизом. Как же иначе?
   - Дезертировала, короче говоря, - чуть заметно улыбаясь, пояснил Хан. - Автоматическое понижение на три уровня. И двадцать пять лет каторги в урановых рудниках.
   - Это точно, - невесело вздохнула платиновая коротко-стриженная блондинка. - Впрочем, я ни о чём не жалею....После этого в "Чистилище", как и следовало ожидать, начался самый настоящий бардак - всеобщее разгульное веселье, повальные грабежи, массовые драки, поножовщина. Ну, и тому подобное. По полной программе, короче говоря.... Всё разграбить, слава Богу, переселенцам не удалось. Многие замки оказались мародёрам не по зубам. Я? Отсиделась в укромном и тайном месте.... Всё небо затянулось светящимися облаками, между которыми настойчиво мерцали всполохи северного сияния. Землю начало легонько потряхивать. Почти все переселенцы и переселенки покинули "Чистилище". Мол, а вдруг, Ангелы вернутся обратно, и всё начнётся заново? То бишь, острая жажда свободы возобладала над здравым смыслом...
   - Почти все? - уточнил Лёха. - Значит, кто-то ещё - кроме вас двоих - остался в "Чистилище"?
   - Ага, разумные люди остались, - подтвердил Хан. - Сизый, Мельник, Облом и Жаба. Старая и мыслящая гвардия, выражаясь вашими понятиями.... Логика здесь простая и бесхитростная. Мол: - "В неспокойные времена нельзя оставаться без надёжной крыши над головой...". Продолжай, моя степная кобылица. Продолжай.
   - Слушаюсь, мой единоличный и всевластный господин.... Ранним утром раздался громкий и надсадный визг, от которого из ушей потекла кровь. Когда визг стих, мы вышли на крыльцо. По небу пролегала широкая белёсая полоса, отливающая - по краям - ультрамарином. Вскоре земную твердь вновь затрясло. Достаточно сильно трясло, но, судя по всему, гораздо слабее, чем на ваших Дальних островах. Никаких тебе глубоких трещин в земле и родников с кипятком. Да и серый горячий пепел с неба не сыпался. Тёплый дождик? Капнуло пару раз, но не более того.... Все лагерные здания уцелели. Дизеля исправно работают. Продовольствия в кладовых, которых мародёрам не удалось вскрыть, в достатке. Хватит, пожалуй, на несколько лет.... У нас, ребята, другая беда.
   - Какая? - спросила Ванда.
   - Снег. Вернее, снега.... Часа через два с половиной после того, как на Землю упал гигантский астероид, из низких серо-чёрных туч посыпались снежинки - крупные такие, разлапистые и тяжёлые. Они падали совершенно отвесно, не кружась, и быстро наслаиваясь друг на друга. Снег, без единого перерыва, идёт до сих пор.... Высота двухэтажного административного здания, где мы сейчас находимся, превышает восемь метров. Так, вот. Здание уже занесено под самую крышу, а снегопад продолжается...
   - Опасное положение, - покачал головой Лёха.
   - Ничего страшного. Мой возлюбленный - могучий повелитель диких степных жеребцов - уже нарастил вентиляционную трубу, торчащую из крыши, метров на пять-шесть. Перебедуем.... А, вот, каково пришлось глупым переселенцам и переселенкам, которые - перед падением астероида - покинули "Чистилище"? Живы ли они? Или же все погибли в холодных снегах? По крайней мере, никто из них назад так и не вернулся.... Температура окружающего воздуха? Морозно, конечно. Но не так, чтобы очень. Ночью ртутный столбик термометра иногда опускается до минус двадцати пяти градусов. Днём - на уровне минус десяти-двенадцати. Терпимо, короче говоря.
   - Что, вообще, происходит на планете? Что рассказывают люди, выходящие с вами на связь?
   - Ерунду всякую рассказывают, - надменно и чуть брезгливо усмехнулся Хан. - Да и какие это люди? Так, легкомысленные и никчемные болтуны. У нас в степи таким пустомелям головы принято рубить. Или же лошадьми, жалости не ведая, разрывать на части.
   - Как это - лошадьми разрывать на части? - заинтересовалась любопытная Ванда.
   - Обыкновенно. Бесстыжего болтуна кладут - лицом вниз - на степную весёлую травку. К его рукам и ногам привязывают четыре крепкие верёвки. Противоположные же концы верёвок надёжно приматывают к хвостам четырёх молодых и резвых жеребцов, смотрящих в разные стороны света.... Рассказывать, благородная графиня, дальше?
   - Спасибо, не надо. Я девушка понятливая и сметливая.... В чём же провинились местные болтуны?
   - В болтовне, конечно. Одни рассказывают одно. Другие - строго противоположное. Гниды речистые, как любит выражаться мой названный брат Лёха. Твари городские...
   - Действительно, приходящая информация является очень странной и обтекаемой, - с обожанием поглядывая на своего узкоглазого любовника, подтвердила Лана. - Вернее, ужасно-противоречивой. Ничего - толком - нельзя понять.... Очевидно, церковные Власти решили задействовать пропагандистскую машину. То бишь, горькая правда постоянно перемешивается со сладкой ложью. В результате, получается полный кавардак. Голова пухнет. Мысли путаются.... Стоит ли, друзья, вываливать на ваши головы всю эту откровенную муть?
   - Наверное, не стоит, - согласился Лёха. - Но, как же узнать истинное положение дел?
   - Надо немного подождать. Чуть-чуть. Через некоторое время всё потихоньку - само по себе - утрясётся. То есть, окончательно прояснится. Может, через две недели. Может, через два месяца. Других дельных вариантов, извините, нет.
   - Ага. Надо ждать, - состроив бесконечно-мудрую физиономию, одобрил Хан. - Так принято в моём степном Мире. Каждый уважающий себя кочевник с места не тронется, если на то не будет по-настоящему важных причин. Например, приказа Правителя. Или же какого-либо Предсказания Свыше. Естественно, я не имею в виду сезонные миграции.... А так - паси себе лошадок и баранов, горя и суеты не зная. В степи хорошо. Голубое бездонное небо над головой. Воздух, пахнущий травами и цветами. Птички чирикают. Свобода. Лишь - свобода.... Будем прощаться?
  
   - Будем, - подтвердила Ванда. - Стоп! Один важный момент. В самом начале разговора Лана - вскользь - упомянула о некоем судьбоносном Предсказании...
   - Было Предсказание. Врать не буду, - на коричневом лице Хана не дрогнул ни один мускул. - Очень серьёзное.
   - Расскажи, пожалуйста.
   - Расскажу, конечно. От друзей у меня нет секретов...
  
  
   Глава двадцать четвёртая.
   Хан. Ретроспектива 08. Степное Предсказание.
  
   Степь - она бесконечна. Тянется - от Большого моря на востоке - почти до Солёных западных озёр, за которыми начинаются каменистые предгорья, постепенно переходящие в высокие и неприступные горы.
   Мудрые дервиши, изредка приходящие с юга, говорят, что в стародавние времена степь не была такой бескрайней. Мол, на восточном морском побережье вовсю шумели дремучие и непроходимые леса. Высокие такие, густые-густые и тенистые. А между разлапистых изумрудно-зелёных папоротников охотились - на чёрных мягких лапах - огромные полосатые кошки, которых называли - "тиграми".
   Леса подступали к степи и с севера. Только другие. Ветви северных деревьев были густо усеяны - вместо продолговатых листьев - колючими тёмно-зелёными иголками. А ещё в северных лесах водились могучие и кровожадные "медведи"...
   Давно это было. Несколько сотен Больших солнц тому назад. Много воды утекло - по руслам степных рек и ручьёв - с тех пор.
   После того, как монголы одержали Великую Победу над всеми другими народами, мудрый Великий Хан велел: - "Изводить, не ведая жалости, все бесполезные леса, мешающие нашим быстрым скакунам, под корень. Сжечь их! Вырубить!".
   И началась жаркая и весёлая потеха. Потеха - отчаянная, без всяких правил и дурацкого благородства.... Леса - за многие годы упорных трудов и борьбы - безоговорочно сдались. Вернее, отступили далеко-далеко на север. Преследовать их не стали. Зачем? Там, на дальнем и загадочном севере, очень уж морозно зимой. Даже для выносливых и лохматых монгольских лошадок - избыточно холодно.
   Да и польза от лесов, как выяснилось со временем, немалая. Славянские народы, проживающие в лесах, до сих пор платят дань тёплыми пушистыми мехами, вкусным копчёным мясом и различными изделиями из древесины, нелишними в хозяйстве.
   Впрочем, Чингиз северных лесов никогда не видел, хотя - за свои двадцать пять Больших солнц - немало постранствовал по бескрайней холмистой степи.
   Чингиз - по рождению - был ханом. Нет, конечно же, не Великим. Но и не маленьким. Ханом средней руки - со всеми вытекающими и втекающими последствиями, благами и обязанностями.
   Какова была численность его родовой орды? Трудно сказать. Коней и баранов - без счёта. Крепких воинов - порядка сорока пяти тысяч. Были ещё женщины, старики, дети, подростки, рабы и рабыни. Но их - как коней и баранов - никто и никогда не считал. Зачем? Они же не умеют держать в руках боевые мечи и стрелять из тугих луков...
   Орда Чингиза кочевала по широкой степной долине, зажатой между двумя горными хребтами, от одной могучей реки - до другой. Вернее, она кочевала здесь - под предводительством легендарных предков Чингиза - уже многие сотни и тысячи Больших Солнц. Естественно, не считая времени, затраченного на славные боевые походы - по приказам Великих Ханов - в далёкие иноземные края.
   Эта долина так и именовалась - Чингизова долина. Назвали её так ещё в незапамятные времена, в честь знаменитого прапрапрадеда Чингиза. В ширину - между горными хребтами - восемнадцать конных переходов. В длину - между великими реками - более ста восьмидесяти. Простор. Свобода. Воля...
   Славное место - Чингизова долина. Степь, медлительные и задумчивые речки, звонкие весёлые ручейки, круглые озёра - глубокие и мелкие - наполненные до краёв хрустальной, идеально-чистой водой.
   Степь, она разная. На западе - ровная, с отдельно-стоящими покатыми древними курганами, пахнущая полынью. На востоке - многочисленные холмы и холмики, местами заросшие колючими кустарниками, светло-жёлтая едкая пыль, навязчиво лезущая под одежду.
   На западном краю долины хорошо зимовать - снегу там выпадает мало, северные ветра особо не зверствуют. На восточном же зимой трещат лютые морозы и - многие дни-недели напролёт - метут, по-волчьи завывая, вьюги, метели и пороши.
   Зато в восточных степях очень хорошо весной - там из земли, щедро-пропитанной растаявшими белыми снегами, гораздо раньше, чем в западных пределах, вылезает первая сочная травка.
   В степи - и на западе, и на востоке - всегда замечательно пахнет: утренней свежестью, полевым разнотравьем (зимой - сеном), лёгкой горчинкой, колодезной водой и нежданной тревогой.
   А чем - конкретно - пахнет в степи?
   Глупый и никчемный вопрос. В степи, как всем хорошо известно, пахнет степью. Не более того...
  
   Когда Чингизу исполнилось пятнадцать лет, погиб его отец. Так, вот, случилось. Бывает. В степи - всё и всякое - бывает.
   Неожиданно взбунтовались коварные лесные славяне, проживавшие где-то на далёком северо-западе. От Великого Хана поступил строгий и однозначный приказ: - "Усмирить и наказать!".
   Половина родовой орды, объединившись с другими монгольскими отрядами, послушно отправилась на северо-запад.
   Бунт, как и всегда, был жестоко подавлен. Орда привезла в Чингизову долину много военных трофеев - главным образом, золотые и серебряные монеты, изящные женские украшения с яркими самоцветами, новых умелых рабов и молоденьких рабынь.
   А, вот, отец Чингиза в родовую долину не вернулся, меткая славянская стрела пробила ему - насквозь - жилистую шею.
   Он умер почти сразу, не мучаясь. Желанная смерть - для настоящего степного воина....
   Чингиз был в ханской семье единственным сыном. Поэтому он - в соответствии с родовыми традициями - и стал новым полновластным ханом Чингизовой орды. Так положено - издревле.
   В качестве главного советника к Чингизу был назначен (он самолично и назначил), многоопытный и мудрый сотник О-чой, старинный боевой товарищ погибшего отца.
   Примерно через полгода - после получения Чингизом высокого ханского статуса - О-чой заявил:
   - Хан, ещё не познавший женщину, не может считаться полноценным ханом. Пришла пора, мальчик, становится настоящим мужчиной.
   Тем же вечером в белую ханскую юрту Чингиза - под покровом ночной темноты - вошла Минга, предпоследняя жена О-чоя, женщина молодая, симпатичная и опытная.
   Чингиз быстро выполнил то, что от него требовалось и, отвернувшись, крепко уснул.
   Утром, во время скромного завтрака, сотник был непривычно хмур и задумчив.
   - Что-то случилось? - спросил Чингиз. - Опять взбунтовались подлые лесные славяне?
   - Нет, на севере всё спокойно.
   - Что же тогда? Я прошлой ночью вёл себя недостойно - для звания настоящего мужчины?
   - И здесь всё хорошо.... Но Минга считает, что ты, хан, не получил от общения с ней никакого удовольствия. Это так?
   - Не знаю, сотник. Я ничего не почувствовал. Ну, как будто поужинал непривычной пищей, не более того.
   - Это очень плохо, - запечалился О-чой.
   - Почему?
   - У мужчины, который не получает от сношения с женщинами удовольствия, как правило, не бывает детей.... Бездетный хан? Это грозит разнообразными и многочисленными неприятностями. Например, старейшины нашей орды могут обратиться к Верховному Хану с нижайшей просьбой - поменять родового хана. Высший Закон это разрешает.
   - Что же теперь делать? - слегка забеспокоился юный Чингиз.
   - Будем менять женщин. Искать ту, которая подойдёт тебе. Ту, которая сможет зачать от тебя ребёнка...
  
   С момента этого знакового разговора прошло около девяти с половиной лет. Прошло и прошло. Бывает...
   За это время в юрте Чингиза побывало множество женщин - и его законные монгольские жёны, и молоденькие китайские наложницы, и иноземные белокожие блудницы. Сколько всего их было? Может, пять сотен. Может, вдвое больше. Какая - разница?
   Но - ровным счётом - ничего не изменилось. Чингиз, усердно выполняя свою мужскую работу, не испытывал при этом ни малейшего удовольствия, а женщины - упорно - не желали беременеть.
   Однажды О-чой исчез на две с половиной недели - уехал в Дикую степь, лежащую за северным горным хребтом. Северный хребет - место злое, неприветливое, не каждого пропускающее - туда и обратно.
   А в Чингизову долину - на печальном малиновом закате - сотник вернулся не один. За его широкой спиной, на крупе каурого коня, восседала хрупкая женщина, полностью укутанная в плотное чёрное покрывало. За плечами женщины висел объёмный кожаный мешок.
   Введя незнакомку в юрту Чингиза, О-чой известил:
   - Это - Гульча, шаманка из Дикой степи.
   Женщина, аккуратно пристроив кожаный мешок рядом с входным пологом, сбросила чёрное покрывало на войлочный пол ханской юрты.
   Чингиз невольно вздрогнул и брезгливо поморщился. Перед ним стояла уродливая старуха - горбатая, оборванная и совершенно седая. По тёмно-коричневому лицу пожилой женщины змеились многочисленные глубокие морщины, а её горбатый и длинный нос был щедро утыкан лиловыми и тёмно-сизыми бородавками.
   - Сотник, ты окончательно сошёл с ума? - возмутился Чингиз. - Хочешь, чтобы я переспал с этой древней и грязной развалиной? У неё же белые вши ползают в волосах!
   - Точно, вши. Жирные, жадные и кусачие, - печально вздохнув, подтвердила старуха, - Переспать? - продемонстрировав чёрный беззубый рот, язвительно захихикала. - Было бы неплохо, мой степной хан...
   - Хватит! - прикрикнул О-чой. - Не бери, уважаемая Гульча, лишнего на себя.... О чём я тебя просил - там, возле бездонного Солёного озера?
   - Внимательно - скрытым оком - посмотреть на ладони молоденького и симпатичного хана.
   - Ещё?
   - Заглянуть в его раскосые чёрные глаза. До самого донышка.
   - Ещё?
   - Ну, не знаю..., - задумалась шаманка. - А, вспомнила! Пророчество сделать о молодом степном хане. То есть, о его дальнейшей жизни и Судьбе.... Правильно?
   - Верно излагаешь, - подтвердил сотник. - Так, приступай, старая. Чего же ты ждёшь?
   - Жду, когда ты, кривоногий молодец, выйдешь из юрты. Кстати, переставь масляные светильники поближе к хану.
   - Не понял...
   - Так надо, - нахмурилась старуха. - Пророчества, они не любят лишних ушей. Со мной должен остаться только тот, кому я нужна.... Светильники-то переставь.
   - Но, ведь...
   - Выйди, О-чой, - велел Чингиз. - Выйди и не обижайся. Так надо.
   - Хорошо, выйду. Только светильники переставлю...
   Когда они остались одни, шаманка подошла к своему кожаному мешку и, предварительно дёрнув за тонкий шнурок, извлекла на белый свет плоский берестяной туесок. После этого она, кряхтя, присела на корточки напротив Чингиза и, резко вскинув седую голову, заглянула ему в лицо.
   "Какие у неё потрясающе-красивые глаза!", - мысленно восхитился Чингиз. - "Молодые, ярко-зелёные, насмешливые...".
   Пристроив туесок на полу рядом с собой, старуха попросила:
   - Дай-ка мне ладонь, степной хан.... Да не ту, глупый, левую. Сейчас посмотрим на твой Путь...
   Минут пять-шесть поглазев на ладонь Чингиза, шаманка, задумчиво покачав вшивой и седоволосой головой, сообщила:
   - Непростой ты человек, молодой степной хан. Намучаюсь я с тобой. Ох, намучаюсь.... Ладно, поступим по-другому.
   Она, сняв крышку, принялась доставать из берестяной коробочки самые различные предметы: скляночки, баночки, связки птичьих перьев, сушёных лягушек, крылья летучих мышей, клыки неизвестных зверей...
   Часа два старуха колдовала над Чингизом - заставляла глотать всякие горькие и сладкие снадобья, рисовала на его безволосой груди - остриём чёрного клыка - хитрые узоры, заставляла нюхать змеиные головы, махала перед его лицом - словно китайским веером - крыльями летучих мышей, ну, и так далее...
   В конце концов, она сдалась и, монотонно бормоча под нос грязные ругательства, принялась складывать магические причиндалы обратно в берестяной туесок.
   - Всё так безнадёжно? - спросил Чингиз.
   - Не знаю, - пробурчала шаманка. - Извини, но пока ничего не получается. Непростой ты человек, степной хан...
   - Ты уже это говорила, старая карга. Не стоит повторять одно и то же по многу раз. Могу обидеться.
   - Хорошо, не буду. Извини.
   - И ты извини. За - "каргу".
   - Ханам не пристало - извиняться...
   - Хочу - и извиняюсь! - вновь рассердился Чингиз. - Моё дело. Насквозь ханское.... Говори толком, старая. Что ещё можно сделать?
   - Надо камлать, - лукаво подмигнула шаманка. - Знаешь, светлоликий, что это такое?
   - Наслышан. Но, ни разу не видел. То есть, не участвовал.
   - И увидишь. И поучаствуешь.
   - Когда?
   - Выезжать надо прямо сейчас. Сегодня, как раз, полнолуние.
   - Куда?
   - В степь. А камлать я буду, как и полагается, в час волка. Знаешь, хан, что это такое?
   - Знаю, - подтвердил Чингиз. - Неверное и загадочное время. Ночь медленно умирает, но ещё не умерла до конца. А рассвет только ещё собирается народиться - в кровавых отблесках зари.
   - Хорошо сказано, степной хан. Молодец. Вели седлать коня. Провожатых с собой брать не будем...
  
   Конь медленно и осторожно рысил по ночной степи. Всё небо было усыпано яркими июньскими звёздами. На северо-западе, разливая вокруг призрачное жёлтое сиянье, висела огромная круглая Луна.
   - Правь на Зелёную звезду, - крепко держась костлявыми ладонями за бока Чингиза, велела шаманка. - И ленивого коня погоняй, не стесняйся. Боги, они любят - несуетливых и отважных. Знающих, чего хотят - от этого призрачного Мира...
   Под широкими конскими копытами тихонько и тревожно поскрипывали мелкие камушки. Где-то на юго-востоке тоскливо и мрачно завывали голодные степные волки.
   - Впереди река, - известил Чингиз. - Куда дальше, бабушка?
   - Едем вдоль речного берега, - бодро откликнулась старуха. - Вверх по
   течению. Внучок...
   Вскоре впереди показалась ровная травянистая площадка, залитая жёлтым лунным светом. Звонко и беззаботно стрекотали степные сверчки. На противоположном берегу тревожно и угрожающе ухал ночной филин. Речные медленные воды тихонько нашептывали - что-то бесконечно-нежное, ласковое и успокаивающее.
   - Приехали. Слезай, - велела шаманка. - Подай мне руку.... Спасибо, степной хан. Иди на поляну, к большому чёрному камню. Он там всего один, не заблудишься.
   - А, как же...
   - О коне, хан, не беспокойся. Я шепну пару заветных слов, и он уснёт до рассвета. Иди.
   Приблизившись к чёрному камню, Чингиз обернулся - гнедой конь послушно опустился на густую степную траву, а старушка, отойдя к пологой речной косе...
   - Кажется, она собирает сухие дрова, выброшенные щедрыми весенними водами на берег, - тихонько прошептал Чингиз. - А видит, судя по всему, наша бабуля в темноте - не хуже дикой камышовой кошки.
   - Это точно, - откликнулся от речной косы звонкий голосок, в котором не ощущалось ничего старушечьего. - И дрова собираю. И всё вижу в ночной темноте. И всё слышу. Даже писк голодной буро-рыжей мыши, которая живёт под чёрным камнем.... Что, степной хан, сердечко учащённо забилось? Не переживай, всё будет нормально.
   - Я и не переживаю. С чего ты взяла?
   - А ты, милок, переживай. Обязательно - переживай. Иначе, ничего не получится...
   Вскоре, метрах в двадцати от чёрного камня - напротив круглой блёкло-жёлтой Луны - запылал яркий костёр.
   - Разденься до пояса, - велела шаманка. - А теперь прижмись спиной и затылком к камушку. Крепче. Крепче! Вытяни руки в стороны. Молодец, степной хан...
   Каменная поверхность оказалась на удивление гладкой, приятной и тёплой.
   - Что делать дальше? - чувствуя, как вдоль позвоночника побежали шустрые ласковые мурашки, спросил Чингиз.
   - Выпей шаманской настойки, - поднося к его губам изогнутый рог горного яка, предложила старуха. - Не отрывай затылка от камня! Нельзя! Глотай. Ещё. Ещё...
   Напиток - кисло-приторный на вкус - приятно обжигал горло. В усталом за долгий день теле поселилась блаженная лёгкость. В голове приятно шумело...
   - Закрой глаза! - приказал звонкий голос, в котором не ощущалось ничего старушечьего. - Крепче! Молодец...
   - А, что дальше?
   - Ничего. Жди. Только - жди.... Стой, где стоишь и не двигайся. Когда услышишь первые удары в бубен, тогда глаза и откроешь. А дальше - как получится.... Откуда - бубен? В моём старом походном мешке - всякое найдётся...
  
   А потом пришёл сон. Вернее, сладкая предательская дрёма - неверная и обманчивая.
   Перед внутренним взором Чингиза навязчиво замелькали цветные рваные картинки: череда низких серых зданий, бородатый высокий старик, облачённый в тёмно-фиолетовый балахон, железные тёмно-зелёные кони, оснащённые - вместо ног и копыт - чёрными вертящимися колёсами.... А ещё в этом сне была она, стройная и безумно-красивая черноволосая женщина - с фиалковыми глазами молодой степной кобылицы....
   Время текло медленно и вязко. Незнакомка - в том странном сне - ласково улыбалась и призывно махала рукой. Хотелось смеяться от радости и бежать, бежать, бежать.... Куда - бежать? Конечно же, за ней. За той, предназначенной Богами...
   Раздался размеренный ритмичный перестук.
   "Пора", - подумал Чингиз и, безжалостно отгоняя усилием воли призрачное наваждение, открыл глаза.
   Вокруг царил тревожный, серо-призрачный полусумрак. Наступил час волка. Невдалеке трескуче догорал шаманский костерок.
   Чуть в стороне от костра, внимательно вглядываясь в тёмный восточный край ночного неба, застыла старая Гульча.
   "Куда подевались её грязные обноски-лохмотья?", - мысленно удивился Чингиз. - "Да и горб пропал без следа...".
   Шаманка была облачена в широкий бордовый малахай до самой земли, щедро украшенный разноцветным бисером и блестящими монетками. На её голове красовалась островерхая монгольская шапка, отороченная пышным мехом неизвестного животного. Лицо пожилой женщины было испещрено красно-чёрными узорами - вычурными и странными.
   Гульча, несколько раз сильно ударив в бубен, прокричала несколько гортанных и резких фраз.
   Странно, но на Небесах её как будто услышали: через мгновение на восточном краю небосклона затеплилась робкая розовая нитка зари. Звёзды начали, тускнея, исчезать. Бледная Луна, потеряв где-то половинку своего круга, визуально приблизилась к западной линии горизонта.
   Шаманка закружилась в каком-то странном танце, полном резких и угловатых движений, и запела - на незнакомом языке - что-то очень тягучее и рвано-непостоянное. Порой в её песне проскальзывали просительные и жалостливые нотки, иногда же, наоборот, угадывался яростный, ничем не прикрытый гнев...
   Удары в бубен участились.
   Старуха, медленно и плавно обойдя несколько раз вокруг догорающего костра, направилась к Чингизу. Глаза - молодые, яркие, изумрудно-зелёные - приблизились к нему вплотную.
   "Какие же у неё красивые волосы!", - пробежала в пустой голове одинокая шальная мысль. - "Огненно-рыжие, блестящие. И бородавок больше нет на носу...".
   - Смотри на меня! - велел звонкий голос, в котором не ощущалось ничего старушечьего. - В глаза мне смотри, степной жеребёнок! Не мигая, смотри! Ещё! Ещё! Ещё...
   Изумрудно-зелёная зелень, сноп ярких жёлто-фиолетовых искр, ультрамариновая вспышка, угольная чернота...
  
   Он пришёл в себя. Жаркое оранжевое солнце стояло-сияло высоко над головой. В бездонном голубом небе - плавно и величаво - парили степные орлы. Где-то, как казалось, совсем рядом, беззаботно звенели легкомысленные жаворонки. Пахло походным дымком и наваристой мясной похлёбкой. В отдалении слышалось призывное конское ржание.
   - Вставай, мой степной хан, - уважительно прошамкал глухой старушечий голос. - Время пришло. Перекусим и тронемся обратно.
   Чингиз сел и огляделся по сторонам. Его гнедой конь, войдя по пузо в реку и жадно поводя тугими боками, пил хрустальную степную воду. Костёр горел на прежнем месте. Над его пламенем был пристроен бронзовый котелок, в котором лениво кипело какое-то варево.
   - Сушёные лягушки и крылья летучих пещерных мышей? - брезгливо морща нос, спросил Чингиз.
   - Обижаешь, степной хан, - старательно помешивая в котелке гладко-струганной дощечкой, хихикнула Гульча. - Пока ты спать изволил, я успела подбить - из пращи - жирного зайца. Вставай, светлоликий. Умывайся. Будем кушать.
   Старуха была прежней - горбатой, седовласой, в грязных лохмотьях, с разноцветными бородавками на горбатом длинном носу.
   - Сперва - Предсказание, - неловко проводя ладонью по сонному лицу, заупрямился Чингиз. - Всё остальное - потом.
   - Будь, молодой и симпатичный хан, по-твоему, - понятливо вздохнула шаманка. - Слушай....Женщину, которая заберёт твоё глупое сердце в полон, ты встретишь в другом Мире...
   - Как это - в другом Мире?
   - Никогда, мальчишка, не перебивай старших!
   - Хорошо, не буду. Извини.
   - Могучие Боги тебя извинят. Если, конечно, не забудут - в суматохе важных и неотложных дел.... На чём это я остановилась?
   - На прекрасной женщине, которая похитит моё глупое сердце, - любезно подсказал Чингиз.
   - Вспомнила. Спасибо.... Эта женщина будет высокой и стройной. В светло-серых одеждах. С короткими чёрными волосами. Она полюбит тебя. Ты, степной хан, полюбишь её. У вас всё будет хорошо, лучше не бывает. Черноволосая женщина понесёт от тебя...
   - Как же я найду этот другой Мир? - нахмурился Чингиз.
   - Чёрное - на белом. Чёрное - на белом..., - дурашливо заблажила старуха. - Понимаешь, мудрый хан?
   - Нет, не понимаю. Поясни, пожалуйста.
   - Поясню. Это моя работа - пояснять и наставлять.... Ищи, хан, чёрную пещеру в белой скале. Ищи, позабросив все дела. Чёрную пещеру - на белой скале...
   - Ладно, буду искать, - заверил Чингиз. - Это всё?
   - Нет, - покачала головой шаманка. - Ещё одно. Глядя в твои чёрные раскосые глаза, мне привиделось.... Непонятное...
   - Говори.
   - Через некоторое время ты, узкоглазый хан, вернёшься в наш степной счастливый Мир. Вернёшься - вместе с беременной женщиной. Только волосы у неё будут белыми, как зимние снега.
   - Как такое может быть? - рассердился Чингиз. - Полюблю - в другом Мире - чёрненькую. Она забеременеет от меня. А вернусь - с беленькой? Но тоже беременной? Что за ерунда?
   - Не знаю, - запечалилась Гульча. - Предсказания и Пророчества, они такие. Всегда в них найдётся пакостная закавыка.... Вот, и разбирайся, мальчик. Кто, в конце концов, здесь могущественный хан? Ты, или я? Ты? Вот, и отрабатывай высокое ханское звание, сил не жалея...
  
   Хан, закончив рассказ, слегка улыбнулся и непроницаемо замолчал.
   - Надеюсь, теперь-то вы, друзья, понимаете, почему я перекрасила волосы? То бишь, превратилась в платиновую блондинку? - криво усмехнулась Лана. - Другого выхода, просто-напросто, нет. Пророчества, как ни крути, надо уважать. Краеугольное правило такое, одинаково действующее во всех Мирах...
   - Молодец! Всё правильно, - одобрила мечтательная Ванда. - За счастье надо сражаться до конца. Зубами и ногтями. Ничего не выпуская из виду. В этом деле мелочей не бывает...
   Лёха же, пристально посмотрев на названного брата, уточнил:
   - Значит ты, морда узкоглазая, всерьёз надеешься вернуться в свой степной Мир?
   - Обязательно и непременно вернусь, - искренне заверил Хан. - Вместе с Ланой. Зачем мне - сам подумай - другие женщины? Вернусь, и разгоню - к тёмным Богам - всех жён, наложниц и блудниц. Заживём - на славу. Детей нарожаем. По степи будем кочевать. Весенняя степь - истинный Рай, выражаясь по церковному.
   - Уверен - что вернёшься?
   - На все сто. Пророчества, они для того и существуют, чтобы сбываться. Хотя бы - иногда...
  
  
   Глава двадцать пятая
   Потрясающая новость
  
   Сеанс связи с "Чистилищем" завершился.
   - Как оно тебе, прекрасная сероглазка? - показательно-небрежно спросил Лёха.
   - Замечательно! - мимоходом смахивая с ресниц крохотную сентиментальную слезинку, вздохнула Ванда. - Такая любовь. Такая...
   - Типа - толстый роман можно писать? Дамский такой, о нежной и трепетной любви - в экстремальных условиях?
   - Ага. Только не роман. А целый цикл романов - о настоящей любви.... Говоришь, мол, экстремальные условия? Может быть, белобрысый охламон, ты и прав. Судя по всему, экстремальная среда является идеальной почвой для настоящей любви. Идеальной.... Очень странно и необычно всё получается. Лане - Хана - выбрала здешняя мощная компьютерная программа. А Лану - ему - предсказала старая степная шаманка. Неспроста эти совпадения. Очевидно, все параллельные Миры - неким непостижимым и самым невероятным образом - связаны и тесно переплетены между собой...
   - Я, собственно, спрашивал не об этом. То бишь, не об эмоциях.
   - О чём же тогда?
   - Конечно, об общей обстановке, сложившейся на планете.
   - А, что - обстановка? Совершенно ничего непонятно. Кроме того, что "Чистилище" - метров на семь с половиной - завалило белыми пушистыми снегами.
   - Это точно, - вздохнул Лёха. - Значит, вызываем на связь епископа Альберта?
   - Вызываем...
  
   Тихие щелчки. Цветные тревожные всполохи.
   На экране возникла...
   - М-м-м..., среднестатистическая столовая-гостиная средневекового рыцарского замка? - предположила наблюдательная Ванда. - Длинный прямоугольный зал. Стены обшиты тёмно-фиолетовыми деревянными панелями. Может, это морёный дуб?
   - Тебе, средневековая аристократка, видней, - хмыкнул Лёха.
   - Это точно.... На квадратных панелях морёного дуба - со знанием дела - развешена всякая всячина: кинжалы в богато-украшенных ножнах, массивные двуручные мечи с чёрными рукоятками, длинные копья, изящные арбалеты, морды кабанов, медведей и оленей, картины в позолоченных рамах, на которых изображены важные пожилые мужчины и молоденькие симпатичные дамы в шикарных бальных платьях. Видимо, это - в традициях славного рода нашего епископа...
   - Что - это?
   - Жениться и обзаводиться потомством уже в преклонном возрасте. А в жёны брать молоденьких девушек, или там - молодых женщин.
   - А, понял.
   - Понятливый ты мой, - дурашливо подмигнула Ванда. - Продолжаю. Тёмная громоздкая мебель. В правом углу зала расположен огромный камин, сложенный из дикого необработанного камня. В просторном зеве топки жаркое пылает, истекая янтарной смолой, толстенное сосновое бревно.... Недалеко от камина - кресло-качалка красного дерева. В кресле сидит женщина в длинном пеньюаре ярко-персикового цвета. На голове - кружевной розовый чепец. На ногах - смешные домашние шлёпанцы с жёлтыми помпонами. Тот ещё наряд.... Женщина, низко склонив голову, что-то вяжет, ловко работая длинными спицами. Кажется, это кофточка. Только очень маленькая. Видимо, детская.
   - Сейчас мы привлечём внимание странной госпожи, - вдумчиво нажимая на кнопки пульта, пообещал Лёха. - Сейчас-сейчас...
   Женщина, вскинув голову, насторожилась.
   - Это же наша Мэри! - удивлённо ахнула Ванда. - Как же она изменилась. Стала такой...м-м-м, кроткой и домашней.
   - Есть такое дело. Типа - маленькая хозяйка большого дома. То есть, хозяйка La Casa desente, как говорят испанцы.... Она, кажется, услышала зуммер вызова. Ага, отложив вязанья и спицы на изящный круглый столик, стоящий рядом с креслом-качалкой, кого-то зовёт.
   В кадре появился пожилой седобородый человек, облачённый в нарядный камзол странного покроя.
   - Альберту, несомненно, идёт гражданская одёжка, - отметил Лёха. - Смотрится истинным аристократом высокого полёта. Только длинной шпаги в ножнах - на левом боку - не хватает.
   Пожилой господин несуетливо и вальяжно уселся за письменный антикварный стол, размещённый по другую сторону от камина, и небрежно пробежался - длинными пальцами правой руки, украшенными многочисленными перстнями с самоцветами - по кнопкам пульта управления.
   Через несколько секунд раздались громкие женские восклицания:
   - Ванда, подружка закадычная!
   - Мэри, рыжая чертовка! Я так рада!
   - А, уж, как я рада!
   - А я ещё больше!
   - Нет, я!
   - Ура!
   - Ура! Ура! Ура!
   - Уймитесь, сороки болтливые, - притворно-строгим голосом попросил епископ. - Успеете ещё, благородные дамочки, наговориться вволю.... Приветствую вас, отрок и отроковица.
   - Доброго вам здравия, отче! - откликнулась Ванда.
   - Здравствуйте! - коротко кивнул головой Лёха и, чуть заметно усмехнувшись, добавил: - А вам, Святой отец, очень идёт цивильный костюмчик. Аристократичный такой весь из себя, уважение и трепет внушающий. Вы, часом, не из баронов будете?
   - Язва, ты, отрок, каких ещё поикать, - по-доброму улыбнулся Альберт. - И с моей родословной ты почти угадал. Только происхождение моё не баронское, а, наоборот, герцогское.
   - О, Ваша милость! Мессир! Наше искреннее восхищение, воистину, не знает границ...
   - Прекращай ёрничать, мальчишка белобрысый. Тебе это совершенно не идёт.
   - Уже прекратил.
   - Он больше не будет, - сердито и неодобрительно поглядывая на мужа, пообещала Ванда. - Простите, отче.
   - Ничего страшного, - заверил епископ. - Я и сам - в далёкой и легкомысленной молодости - любил почесать языком.... Итак, молодёжь, докладывайте о своих успехах и достижениях. А также о событиях, неприятностях и происшествиях.
   Граф и графиня "Петровы де Бюсси", переглянувшись, приступили к повествованию. На этот раз, они говорили слаженно, по очереди, почти не перебивая друг друга. А, вот, о нежданном прилёте самолёта с запасного аэродрома и о кровавых делах, связанных с этим прилётом, они, не сговариваясь, решили благоразумно промолчать.
   "Правильно, ребятки!", - одобрил мудрый внутренний голос. - "Зачем же, без веских на то причин, расстраивать хорошего человека? У высокопоставленных католических деятелей - свои понятия о добре и зле, зачастую не совпадающие с понятиями простых людей...".
   Альберт слушал рассказ внешне равнодушно, не выказывая никаких эмоций. Мэри же, слегка раскачиваясь в антикварном кресле-качалке, постоянно отмечалась красочными и сочными междометиями: - "Ой!", "Как же так?", "Не может такого быть!", "Ну, надо же!", "Мамочки мои!", "Елочки сибирские зелёненькие!", ну, и так далее.
   Когда совместное повествование "Петровых де Бюсси" завершилось, епископ (он же - потомственный благородный герцог), похвалил:
   - Молодцы, молодожёны. Держались достойно, не паниковали. О самоубийстве даже и не помышляли...
   - О самоубийстве? - удивилась Ванда. - Значит, были... м-м-м, прецеденты?
   - Были, - скорбно покачав головой, подтвердил Альберт. - Причём, многочисленные. И даже массовые.... Люди, в своём подавляющем большинстве, слабы и мнительны. Они страшатся неизвестного и непонятного. К вам, молодёжь, это, понятное дело, не относится.... Да и падение астероида некоторые служители Церкви - слабые духом - трактовали, как грядущий и неизбежный Конец Света. Вот, многие жители нашей планеты и предпочли - страшной неизвестности - быструю и лёгкую смерть.... Впрочем, не будем - избыточно - рассуждать об это. Каждый смертный волен - самостоятельно выбирать собственный Путь. Прописная и вечная истина. То бишь, краеугольный философский догмат.... Пробои во Времени? Да, некоторые учёные мужи предупреждали, что такое - при сильнейших магнитных аномалиях - вполне возможно...
   - А вы, Святой отец, значит, заблаговременно перебазировались с Мэри в Гренландию? - стараясь не улыбаться, уточнил Лёха.
   - Перебазировались, конечно. В подземный семейный бункер, выстроенный ещё моим отцом. Вернее, отец его только достроил, а возводить данное убежище начали ещё при моём чудаковатом прадеде.... Стоп, отрок! А откуда ты узнал про Гренландию?
   - Лана сообщила. Мы с ней беседовали недавно, минут восемь-десять тому назад.
   - Лана? - густые брови епископа удивлённо взметнулись. - Значит, наше "Чистилище" - во время недавних жутких природных катаклизмов - уцелело?
   - Естественно, уцелело. Что ему сделается? С таким-то многоговорящим и знаковым названием..., - ощутив - боком - острый локоток жены, Лёха послушно замолчал.
   Ванда, забрав нить разговора в свои крепкие благородные ладошки, подробно и доходчиво рассказала о последних новостях фильтрационного лагеря, а также о недавнем разговоре с Ланой и Ханом.
   - Я очень рада за Лану, - сентиментально вздохнув, известила Мэри. - Ещё одна хорошая девушка обрела полноценное счастье. Хан - весьма достойный и правильный человек.
   - И достойный, и правильный, - подтвердил Лёха. - Настоящий степной рыцарь - без страха и упрёка.... Как вы считаете, отче?
   - Наверное, так оно и есть. Вам, друзья мои, виднее, - рассеянно пробормотал Альберт. - Меня другое - заинтересовало и удивило...
   - Что - конкретно?
   - Во-первых, я не понимаю, почему разрушительные и безжалостные землетрясения обошли "Чистилище" стороной. Нонсенс.... Во-вторых, меня слегка насторожило и озадачило шаманское Пророчество, в соответствии с которым Хан - вместе с беременной Ланой - должен вернуться в свой степной Мир...
   - Кстати, о Пророчествах, - оживилась Ванда. - Вернее, об этом подземном бункере, расположенном на северном острове Гренландия.... Зачем его построили? По какой такой важной причине?
   - Ты, бургундская графиня, очень наблюдательная и сообразительная барышня, - задумчиво прищурился епископ. - Видимо, благородное происхождение даёт о себе знать.... Да, и в этом конкретном случае без Пророчества не обошлось. Много-много лет тому назад в славном городе Риме проживал один знаменитый астролог по имени - "Плиний". Наполовину сумасшедший, между нами говоря. Впрочем, это печальное обстоятельство - никоим образом - не мешало Плинию быть весьма модным, публичным и востребованным человеком. К нему обращались - за помощью и советом - все богатые и влиятельные римские жители и жительницы. Да и многочисленные иноземцы - из-за тридевять земель - приезжали-приплывали. Короче говоря, карьера Плиния развивалась очень динамично и успешно, золото - в тайные закрома - текло бодрыми и звонкими ручейками.... Но однажды астролог совершил фатальную ошибку. То бишь, неосторожно напророчил, мол: - "Через столько-то лет на нашу планету грохнется огромная железная скала. И тогда Земля содрогнётся и покроется широкими бездонными трещинами. Злые морские волны, не ведая жалости, хлынут на беззащитную сушу и затопят её. А незатопленные города и деревни будут сгорать - в жарком пламени - дотла. Дымы от тех пожарищ будут стоять до самых Небес. Проснутся высокие горы и начнут активно извергать жидкий огонь.... Потом планету накроют глубокие снега и холодные льды. Почти все люди погибнут, не говоря уже о птицах, зверях, насекомых и ползучих гадах. Лишь земли, расположенные на крайнем севере и на крайнем юге, уцелеют. Но, лишь, временно. Через некоторое время на полюсах планеты установится убийственная жара.... Обитаемыми для человека останутся только две узкие полоски - между областями Жары и Холода. Только эти полосы будут постоянно смещаться - туда-сюда. Над ними будут идти регулярные ливни, сопровождаемые сильным ветром, и греметь грозы...". Ну, и так далее. И тому подобное. По полной и расширенной программе.... Подумав немного, Плиния - от греха подальше - сожгли на костре. Такие, вот, дела.
   - Как - сожгли? - опешила Ванда. - За что? Ведь, всё сбылось...
   - Видите ли, Плиний утверждал, что Железный камень упадёт на Землю не по воле Бога - в качестве достойного наказания за многочисленные грехи, совершённые человечеством, а сам по себе. Мол, даже всемогущий Бог будет не в силах - предотвратить это падение, да и всю катастрофу в целом. Согласитесь, что данное утверждение попахивало откровенной и непростительной ересью.... Плиния успешно сожгли, а об его гадком Пророчестве постепенно забыли. А - примерно - двести лет тому назад неожиданно вспомнили. Более того, это Пророчество стало модным. То бишь, его обсуждали - и благородные господа, и лапотные простолюдины - на каждом углу. Временно, конечно. Как водится, поболтали-поболтали и позабыли вновь.... Но не все. Мой прадед, например, отнёсся к Пророчеству Плиния очень серьёзно. То есть, буквально-таки заболел им, став ярым фанатиком. Даже начал - втайне от широкой католической общественности - возводить этот самый бункер. А, умирая, завещал потомкам - достроить защитное сооружение до конца.... Достроили, конечно. Как же иначе? Оборудовали должным образом, воспользовавшись самыми современными научными разработками и изысканиями, разместили в просторных хранилищах продовольственные и иные запасы-припасы, которых - по мнению профильной компьютерной программы - должно хватить лет так на двести пятьдесят, не меньше. Вот, прадедушкина задумка и пригодилась. Как говорится, век живи - век учись...
   - А, Пророчество астролога.... Оно - полностью - сбылось?
   - Продолжает сбываться, отроковица, - зло скрипнул зубами Альберт. - Даже с немалым избытком.... Наверное, хотите знать - как оно всё было?
   - Очень хотим! - хором подтвердили супруги "Петровы де Бюсси".
   - Хорошо, слушайте.... Астероид упал на африканский континент, чуть южнее экватора. Там образовался гигантский кратер, слегка напоминающий каньон Большого Колорадо, как ты, Алекс, его называешь. По всей планете прокатилось несколько волн разрушительных и безжалостных землетрясений. Ожили все - без единого исключения - древние вулканы. Народились вулканы новые, особенно много - вдоль тихоокеанского побережья.... Япония и многие юго-восточные острова - за считанные часы - опустились под воду на пару-тройку километров. Гималаи, Альпы и Кольдильеры стали гораздо ниже. Уральские горы, Аппалачи и Пиренеи - вдвое выше. По океанам и морям - в разных направлениях, но исключая приполярные области - славно пробежались гигантские цунами. Смыло - без следа - десятки тысяч прибрежных городов, посёлков и деревень. Естественно, вместе с атомными электростанциями, нефтеналивными терминалами и химическими комбинатами. То есть, воды Мирового океана оказались - многократно и на совесть - заражёнными. Но это были ещё полевые цветочки...
   - Ик, - испуганно заикала Ванда. - Ик. Ик.
   - Петров, бестолочь белобрысая! - возмутилась Мэри. - Немедленно обеспечь супругу водичкой!
   Лёха, заскочив в продовольственную кладовую, принёс пластиковую бутылку с минеральной водой и, отвинтив пробку, протянул жене.
   - Ик, спасибо, - поблагодарила Ванда. - Ик.... Ох, кажется, полегчало. Алекс, ты вернул меня к жизни. Спасибо, любимый. Извините, слегка испугалась.... А, что там у нас с ягодками?
   - С ягодками..., - секунд на восемь-десять задумался епископ. - Похоже, что падение астероида сместило-сдвинуло полюса нашей многострадальной планеты. И географические и магнитные. Существуют предположения, что сейчас они, то есть, полюса, располагаются где-то в области экватора. И суток не прошло с момента прилёта незваного космического гостя, а климат нашей Земли начал - неудержимо и стремительно - меняться.... На данный момент сложилась следующая неприятная ситуация. По экватору планеты проходит ледяной пояс: шириной - около пятисот километров, толщиной - порядка четырёхсот метров.
   - Ничего себе! - уважительно присвистнул Лёха. - Ёшки-матрёшки, блин горелый...
   - Это точно, что горелый.... Кроме того, на всей остальной территории Земли, помимо северных и южных приполярных областей (я имею в виду - "старые" географические полюса), властвуют жестокие морозы - вплоть до минус шестидесяти градусов - и глубокие-глубокие снега. Не считая, конечно, мест, расположенных рядом с действующими вулканами.... Почему же "Чистилище" миновала сия скорбная чаша?
   - Может, потому, что в этом фильтрационном лагере - долгие годы - проживали переселенцы и переселенки из других Миров? - старательно поправляя кружевной чепчик, предположила Мэри.
   - Интересная и нетривиальная версия, - нервно передёрнул узкими плечами Альберт. - Только, к сожалению, полностью лишённая крепкой научной платформы.
   - Что же случилось с жителями планеты? - спросил Лёха.
   - Мне очень жаль, но они - почти все - погибли.
   - Не может быть! - чуть не плача, воскликнула Ванда. - Не может.... Лана говорила, что с ними регулярно выходят на связь...
   - Кто - выходит? - вкрадчиво уточнил епископ.
   - Ну, не знаю.... Хан считает, что какие-то мутные и никчемные болтуны, сообщающие расплывчатую и противоречивую информации.
   - Вот-вот, и я о том же.... Вы, что же, думаете, что наш с Мэри бункер является единственный? В приполярных областях - да. Но многие богатые и высокопоставленные люди понастроили себе - на случай наступления Конца Света - надёжных подземных укрытий по всему миру. Например, на случай полномасштабной войны с жестокими инопланетными захватчиками. Или, чтобы отсидеться там, если восстанет подлая чернь. То есть, пока бунт не будет окончательно подавлен.... Сколько всего существует таких подземных автономных крепостей? По моим сведениям - несколько сотен, вплоть до тысячи. Конечно, не все подземные укрытия уцелели во время недавних печальных событий, но многие, всё же, выжили. Вот, теперь - от нечего делать - счастливые обитатели бункеров и общаются друг с другом, поддерживая, так сказать, общий положительный тонус. Почему же не потрепать длинными и болтливыми языками, если спутниковая связь, не смотря ни на что, продолжает успешно функционировать? Не об этом вам надо думать, медовые молодожёны. Не об этом...
   - А о чём же тогда? - насторожился Лёха.
   - О том, что Пророчество Плиния, не дай Бог, конечно, будет сбываться и дальше.
   - То есть?
   - Какой же ты, отрок белобрысый, недогадливый, - печально вздохнул Альберт. - А ты, благородная графиня, уже всё поняла?
   - Всё, отче, - заверила Ванда.- Кроме самого главного...
   - Так излагай же, красавица светловолосая. Не стесняйся. Попробуем разобраться вместе.
   - Кхы-кхы! - возмущённо кашлянула Мэри.
   - Извини, ласточка небесная, - смущённо залебезил священник. - Не ревнуй, пожалуйста. К слову пришлось. Самая красивая женщина в нашем Мире - это ты.... Извините, друзья. Продолжаем наш познавательный и интригующий разговор. Итак, милая девушка?
   - Вполне возможно, что температура окружающего воздуха в приполярных областях ("старых" приполярных областях), скоро начнёт резко и планомерно повышаться, и Дальние острова - со временем - станут малопригодными для жизни. Даже если нам повезёт, и метеостанция окажется в "благоприятной полосе", то и это немаловажное обстоятельство толком не поможет...
   - Почему - не поможет? - спросил Лёха.
   - Во-первых, там постоянно будут идти проливные дожди. Всё вокруг размокнет. Во-вторых, регулярные дождевые потоки могут размыть фундамент покосившегося здания метеостанции, и оно - в конце концов - рухнет. Что согласись, милый, очень здорово осложнит наш повседневный быт.... В-третьих, "благоприятная полоса" будет постоянно смещаться - с севера на юг и обратно. Прикажешь - вместе с тяжеленными рюкзаками и палатками - бегать вслед за дождевыми тучами, спасаясь то от губительной жары, то от смертельного холода?
   - Ничего такого я не говорил....
   - Всё верно, - одобрил Альберт. - Пока приполярные области ограждены от остального Мира толстыми облачными слоями-полосами, которые и создают на крайнем севере и на крайнем юге комфортный климат. Но очень скоро они рассеяться. Может, уже на днях.... Что же, высокородная и прозорливая графиня, тебе непонятно?
   - Непонятно, что делать дальше, - загрустила Ванда. - Как, собственно, нам выживать?
   - Это, молодёжь, как раз, просто. Добираетесь до запасного аэродрома, берёте напрокат самолёт и прилетаете в Гренландию. Управлять нашими самолётами просто, и десятилетний ребёнок справится без особого труда. А палящий зной, судя по всему, опустится на Гренландию только месяца через полтора. Так что, успеете.... Подъёмный лифт бункера, слава Богу, пока работает исправно. Как и запорный люк. Пройдёте дезактивацию, недельку-другую посидите в карантине. На этом и всё. Добро пожаловать в наше фамильное и гостеприимное гнёздышко.
   - Взять самолёт напрокат? - засомневался Лёха. - А нам его дадут?
   - Отрок, отрок. Какой же ты недогадливый, - неодобрительно покачал седовласой головой епископ. - Пойми одну простейшую вещь. Ну, не может верный и праведный служитель Церкви - в определённых обстоятельствах - говорить открытым текстом.... Понимаешь? Короче говоря, шагайте к запасному аэродрому, берите самолёт и прилетайте.... Уточняю, вдвоём прилетайте, без ребят с запасного аэродрома. В нашем бункере имеется только одна свободная комната-спальня. Гостевая, так сказать.... Сколько всего человек проживает в бункере? Я, Мэри и слуги - две семейные пары среднего возраста и их дети. У одной семьи - мальчик. У другой, наоборот, девочка.
   "Умно придумано, ничего не скажешь", - язвительно захмыкал понятливый внутренний голос. - "Сколько времени придётся безвылазно просидеть в подземном укрытии? Кто его знает. Может, пятьдесят лет. Может, гораздо дольше.... Следовательно, надо позаботиться и о благородных потомках. В том плане, что обеспечить их, кровиночек, и верными потомственными слугами.... Зачем епископу понадобилась семья "Петровых де Бюсси"? И это, блин горелый, просто. Чай, не второй бином Ньютона. Слуги - дело, безусловно, хорошее. Но, ведь, нужны ещё - для скрашивания скучного досуга - и интересные собеседники. То бишь, друзья, приятели и закадычные подружки. Компаньоны-приживалы, короче говоря.... И не надо, братец, обижаться. Засунь свою обострённую гордость в тощую задницу. Сейчас, видишь ли, не до глупостей, щепетильный ты мой. Жизнь надо спасать - и собственную, и обожаемой супруги...".
  
   - Один важный момент, - нахмурилась Мэри и выжидательно посмотрела на епископа. - Дорогой, может, стоит сообщить ребятам и о...э-э-э, о кардинальных изменениях, связанных с параллельными Мирами?
   - Как скажешь, - слегка засмущался Альберт. - Я, собственно, хотел, как лучше. Мол, скука - страшный и коварный враг. И бороться с ней, серой, гораздо эффективней и сподручней - в достойной компании.... Ладно, уважаемые молодожёны, слушайте. Рядом с гордым городом Римом, вернее, под римскими развалинами, занесёнными глубокими белыми снегами, оборудован просторный спасательный бункер на сто с лишним персон. Среди его важных обитателей числятся и большие учёные. Я вчера разговаривал с одним заслуженным академиком. Так вот, он уверяет, что наш Мир перестал быть "приёмным пунктом" для переселенцев из других Миров. Наоборот, теперь по существующим "колодцам" можно запросто проникать в параллельные Миры. По крайней мере, в ближайший временной период-отрезок, пока магнитные поля нашей планеты находятся в крайне нестабильном и переменчивом состоянии...
  
  
   Глава двадцать шестая
   Предстартовые хлопоты
  
   - Смотри-ка ты, задумались, - примерно через минуту, криво улыбнувшись, прервала неловкую паузу Мэри. - Переглядываются, родимые. Перемигиваются.
   - Конечно, задумались, - понимающе усмехнулся епископ. - Ещё совсем недавно не знали, как выживать будут, а теперь - образовалась целая куча вариантов...
   - Всего три, - скромно поправил Лёха.
   - Перечисли, отрок, если не трудно.
   - Пожалуйста. Первый вариант - прилететь к вам в Гренландию и, скорее всего, навсегда залезть глубоко под землю. То бишь, поселится в нашем фамильном бункере. Навсегда.
   - Что-то не устраивает? - мило улыбнулась Мэри.
   - Устраивает, конечно. Спасибо большое - за любезное и актуальное приглашение. Но, извините, не греет...
   - Всё ясно, - устало провёл по лицу ладонью Альберт. - Обитатели некоторых подземных укрытий тоже всерьёз рассматривают варианты, связанные с "переселением" в параллельные Миры. И их, дезертиров, можно понять.... Продолжай отрок.
   - Второй вариант - отправиться на самолёт, взятом "в аренду" на запасном аэродроме, в Бургундию. Для начала, в вашу Бургундию. Пользуясь тем обстоятельством, что охранный пояс, состоящий из плотных грозовых туч и облаков, скоро рассеется. Естественно, прихватив с собой, чтобы не обморозиться, целую кучу тёплой одежды и обуви, а также факелы и прочее походное снаряжение.... Отыщем там нужный старинный замок, торчащий из глубоких снегов, зависнем над ним, спустимся по верёвочной лестнице, залезем в окошко. Потом найдём тайное подземелье и откроем заветную дверь. Ну, а там посмотрим...
   - С этим тоже - более или менее - всё понятно. Что числится в перечне вариантов под третьим номером?
   - Сибирь-матушка. Высмотрим с самолёта кратер, где сто с небольшим лет тому назад упал метеорит. Найдём приметный замёрзший водопад и край Южного болота. Зависнем над нужным местом и, не ведая сомнений, сиганём.
   - В снега? - уточнила Мэри.
   - Ага.
   - Очертя голову?
   - Точно так.
   - А, если заслуженный академик ошибается? Если "колодцы" по-прежнему закрыты?
   - Значит, не повезло. Будем, крепко обнявшись, усердно целоваться и замерзать...
   - Не торопитесь, мечтательные молодожёны, с принятием окончательного решения, - озабоченно нахмурившись, посоветовал епископ. - Всё - для начала - хорошенько взвесьте, оцените, посовещайтесь, подумайте. Семь раз отмерьте и только потом - отрежьте.... Если решите, что степень риска избыточно велика, то прилетайте к нам, в гостеприимную Гренландию. Запоминайте координаты, - продиктовал долготу и широту - с градусами, минутами и секундами.
   - Запомнил, - заверил Лёха. - Крепко и навсегда. Захочу, но не забуду.
   - Молодец. Когда сядешь в кресло пилота самолёта и включишь бортовой компьютер, на экране монитора появится развёрнутое полётное "меню". Нажмешь - курсором - на строчку "конечная точка маршрута". Загорится пустое "окошко". Введёшь туда координаты нашего бункера и нажмёшь на "ОК". Потом найдёшь строку - "время старта". В появившемся "окошке" зафиксируешь устраивающее тебя время. На этом, собственно, и всё. Дело сделано.... Самолёт стартует самостоятельно и доставит вас, тщательно огибая - в случае возникшей необходимости - грозовые фронты, в Гренландию, где сейчас снежный покров отсутствует. Там, в нужной точке, выбрав ровную площадку, умный летательный аппарат совершит мягкую площадку. Тем более что и с выбором означенной посадочной площадки никаких проблем, обещаю, не возникнет - возле запорного люка бункера их имеется целых три. Садись на любую.
   - Что делать дальше? - спросила Ванда.
   - Выбравшись из самолёта, подойдёте к входному люку.... Ну, это не совсем и люк, а чёрный металлический прямоугольник в скале - восемь метров на три с половиной. Мимо, молодожёны, не проскочите. Итак, надо подойти к чёрному люку и ждать. Камеры видеонаблюдения незамедлительно доложат о вашем прибытии, кто-нибудь из слуг поднимется на лифте, встретит и сопроводит.... Как вам - это вариант?
   - Мы подумаем, отче, - пообещал Лёха.- Пока будем идти к запасному аэродрому - всё время будем думать. То есть, тщательно взвешивать все "за" и "против". Окончание решение, скорее всего, примем в последний момент, когда окажемся в салоне самолёта.
   - Хорошо, молодёжь, договорились, - вежливо улыбнулся Альберт. - Будем прощаться. Удачи вам, ребята!
   - Спасибо. До свиданья.
   - Спокойной ночи, отче. Всего хорошего, Мэри.
   - Не забывай меня, Вандочка! Чао, Петров! Я буду вас ждать.
   - Роджер...
  
   Экран монитора - скучно и печально - погас.
   - В какой из Миров будем "перемещаться", радость моя? - неуверенно заглядывая в серые любимые глаза, спросил Лёха. - То есть, пытаться "перемещаться"?
   - Наверное, в твой.
   - А я думаю, что в твой, средневековый.
   - Почему? - правая щека жены чуть заметно задрожала. - Объясни, пожалуйста.
   - Это, любимая, очень просто. Я, как ты знаешь, круглый сирота. Родители давно умерли, братьев и сестёр у меня никогда и не было. Есть только двоюродный дядя в Саратове, но с ним я уже давно не виделся. Лет, кажется, пятнадцать-семнадцать. Так что, сама, понимаешь. Мне - в моём Мире - терять особо и нечего.... У тебя же имеется полноценная семья - любимый отец, матушка, два старших брата и три младших сестры. Я помню, с какой любовью и нежностью ты рассказывала о младших сестричках. Вопрос, что называется, решён...
   - Не знаю, не знаю, - Ванда, вскочив на ноги, взволнованно заходила по комнате кругами. - Не знаю, честное слово...
   - Чего же тут знать? - удивился Лёха. - Всё понятно, как белый день. О чём тут можно размышлять?
   - Не мешай, пожалуйста. Помолчи немного.
   - Хорошо, молчу.
   Минут через пять-шесть, остановившись и смущённо глядя в сторону, Ванда неуверенно пробормотала:
   - Знаешь, Алекс, наверное, у нас ничего не получится - с моим Миром. То есть, может, и получится, но ничего хорошего из этого не выйдет. Наоборот, сплошное расстройство, слёзы, боль и кровь...
   - Не мямли, сероглазка, - мягко попросил Лёха. - Говори, пожалуйста, толком. Ты же умеешь.
   - Умею.... А ты не обидишься?
   - Не обижусь.
   - Честное слово?
   - Честное.
   - Понимаешь, мне же никто не поверит, - зачастила - уже гораздо более уверенно - Ванда. - Ну, про то, что я провалилась в некий параллельный Мир, а потом, через несколько месяцев, благополучно вернулась обратно. Причём, не одна, а с мужем - явно иноземного происхождения.... А, язык? В мире "церковников" говорят на едином языке, да и все переселенцы - по неизвестной причине - им владеют. Но, как всё обернётся на этот раз? Вдруг, ты не будешь понимать нашего языка? Если даже и будешь.... А твои, Алекс, ужасные ухватки, манеры и шутки? Они же ничего не имеют общего с благородной аристократической средой. Короче говоря, все подумают, вернее, решат...
   - Почему ты замолчала, сероглазка? Что они решат?
   - Решат, что я являюсь наглой лгуньей и грязной развратницей. Мол, повстречалась с непонятным иноземцем-плебеем, отдалась ему, пойдя навстречу низменной похоти, и убежала из родительского дома. А потом, через несколько месяцев, когда закончились деньги, приползла - как побитая собака - обратно.... Нет, даже не так. Должна была, искренне каясь и старательно посыпая голову пеплом, приползти - как побитая собака. Но решила, подлая и низкая тварь, схитрить. То есть, придумала эту дурацкую историю про параллельные Миры. Ещё и соблазнителя-плебея, хамка бесстыжая, притащила с собой - на сытные графские хлеба...
   - Сколько уже можно? - не выдержав, возмутился Лёха. - Всё "плебей", да "плебей"!
   - Ты же обещал - не обижаться, - кротким голосом напомнила жена. - Честное слово давал.
   - Я и не обижаюсь. Просто - немного режет слух...
   - Вот, видишь! - неободрительно покачала головой Ванда. - Ты уже сейчас злишься. А каково будет, когда за нашими спинами начнут громко шептаться и гнусно хихикать?
   - Пусть только попробуют!
   - И я толкую о том же. Наверняка, не сдержавшись, проломишь кому-нибудь голову. Или же шею свернёшь набок.... А, если отец, дабы расставить все точки над буквой "и", попросит показать ему подземную заветную дверь, за которой - якобы - находится другой Мир?
   - Покажем, - не очень-то и уверенно пробубнил Лёха. - Скрывать не будем. Какие вопросы?
   - Покажем? Отец непременно велит смерду - первому, который подвернётся под графскую руку - войти внутрь. Смерд войдёт, а через минуту, как ни в чём не бывало, вернётся обратно. Что тогда, милый, будем делать?
   - Объясним, что в Мире "церковников" на Землю упал огромный железный астероид, после чего все "коридоры" стали работать сугубо в "обратную" сторону.
   - Ха-ха-ха! - горьким смехом рассмеялась Ванда. - Кто же поверит в этот горячечный и глупый бред? Особенно, в средневековом Мире, где взаимное и повальное недоверие является бытовой обыденностью? Скорее всего - после возвращения смерда из-за заветной двери - нас постигнет суровая кара. Тебя, Алекс, поместят в темницу...
   - За что это?
   - За проломленную голову, свёрнутую шею и наглую ложь. А меня - в качестве наказания - выдадут замуж за какого-нибудь престарелого дворянина, проживающего в дальней провинции.
   - Как это - замуж? - возмутился Лёха. - Ты и так замужняя женщина. Причём, венчанная по всем католическим правилам - со священником, фатой и прочими делами.
   - А где, извини, доказательства? Где свидетели? Где, в конце концов, священник, который проводил обряд?
   - У нас же есть свадебная фата, оставленная щедрым епископом Джоном. Прихватим её с собой. Продемонстрируем.
   - Не смеши, пожалуйста, - расстроено поморщилась Ванда. - Как мы докажем, что эта фата - из другого Мира? Молчишь? Вот, то-то же.... Если же об этом нашем рассказе - о таинственных параллельных Мирах - узнает Святая Инквизиция моего Мира? А, ведь, наверняка, узнает. Кто-нибудь непременно донесёт.
   - И, что тогда будет?
   - Обвинят, к запасному аэродрому не ходи, в наглой и противоестественной ереси. Мол, какие ещё - в одно неприглядное место - параллельные Миры, не предусмотренные строгими канонами Священного Писания? Для начала, нас с тобой запытают до полусмерти, заставляя публично отречься от еретических россказней. А потом - в назидание всем остальным грешникам - торжественно сожгут на костре. Сгонят на городскую площадь приличную толпу народа и - под восторженные аплодисменты простолюдинов - сожгут. Типа - как добрый вечер, что порой нам только снится. А на небе - словно флаги - облака...
   - Невесёлая и скорбная перспектива, - помолчав, признался Лёха. - Видимо, не стать мне средневековым графом. Очень жаль. Мечтал об этом - в далёком и беззаботном детстве, всласть начитавшись толстых исторических романов.... Да, судя по твоим словам, любимая, нам надо "перемещаться" в мой Мир. По крайней мере, его перспективы смотрятся более спокойными, светлыми и радужными.
   - То есть, в твоём Мире - нам - поверят?
   - Риторический вопрос.
   - Почему?
   - Тоже, наверняка, потребуют веских и однозначных доказательств. Опять же, по нашему с Мэри внезапному исчезновению, естественно, уже заведены уголовные дела. Затаскают, ясный пень, по злым, недоверчивым и глумливым следователям. А тут ещё ты, средневековая бургундская графиня, прибывшая - якобы - из другого Мира. Значит, подключат ФСБ.... Тьфу, блин горелый!
   - Намечается очередной пиковый расклад? - забеспокоилась Ванда. - ФСБ, упомянутое тобой, является прямым аналогом нашей Великой Инквизиции? Там тоже безжалостно и изощрённо пытают провинившихся людей, а потом - торжественно, под бурные аплодисменты - сжигают их на кострах?
   - Не так всё кардинально, - заверил Лёха. - Но, всё же...
   - Что - всё же?
   - Наверное, не стоит (если, конечно, "перемещение" завершится успешно), рассказывать в моём Мире правду. Затаскают по допросам и все нервы вынут, суки рваные.... Извини, вырвалось.
   - Извиняю. Продолжай, любимый.
   - Пожалуй, сделаем так. "Переместимся" мы, скорее всего, в полное безлюдье. Доберёмся, не привлекая к себе внимания, до ближайшего населенного пункта, где есть аэродром. То бишь, до Ванавары. Там я разживусь мобильным телефоном...
   - Как - разживёшься? - въедливо уточнила жена. - У тебя же нет при себе ваших тамошних денег.
   - Как учили в своё время, так и разживусь. Не забивай голову всякой ерундой.... Потом позвоню в городишко Братск, там живёт мой старинный боевой друг, человек многократно-проверенный и несуетливый. Он не будет задавать лишних вопросов. Просто поможет и всё.
   - А, чем он нам поможет?
   - Доедет до Усть-Илимска, там возьмёт в аренду вертолёт и прилетит к нам. Посовещаемся, обсудим создавшуюся ситуацию, примем судьбоносные решения.
   - Например?
   - Скорее всего, нам придётся - на некоторое время - расстаться...
   - Как это - расстаться? - запаниковала Ванда. - Зачем?
   - Затем, что так надо. Сашка Иванов отвезёт тебя, графинюшка, в укромное местечко и спрячет. Будешь старательно, без спешки, изучать все бытовые реалии и нюансы моего Мира. Готовиться, так сказать, к повседневной жизни. Если что, то и язык подучишь.
   - А ты?
   - Я позвоню в Москву Ёпрсту. Сообщу, что жив и здоров, - вздохнул Лёха. - А после этого сдамся Властям...
   - Сдашься?
   - Шутка такая, армейская насквозь. Просто пойду, надев на себя оборванную и загаженную одёжку, в местный поселковый Совет и объявлю, мол, так и так: - "Меня зовут - Алексей Петров. Год назад принимал участие в знаменитом реалити-шоу "Снега, снега". Прыгнул - по служебной необходимости - в глубокий снег. Перед глазами поплыли цветные круги, на смену которым пришла абсолютная чернота. Скорее всего, потерял сознание.... Очнулся я только пару часов назад, примерно в километре от Ванавары. Сразу же пришёл к вам, уважаемые господа и дамы. Выручайте.... Где пропадал целый год? Извините, но ничего не помню. Амнезия...".
   - Ты не так скажешь, - прозорливо усмехнулась Ванда.
   - А, как?
   - Вот, так: - "Амнезия, мать её!".
   - Правильно, сероглазка. Сразу чувствуется, что твоя бабушка была потомственной ведьмой.
   - А, то. Наследственность - штука сильная.... Что дальше?
   - Дальше..., - задумался Лёха. - Прилетит Костя Ёпрст и заберёт меня в Москву. Придётся, конечно, написать целую кучу объяснительных записок. Заставят, наверняка, пройти медицинское освидетельствование - на вменяемость...
   - А ты - пройдёшь?
   - Непременно. Обижаешь, благородная графиня. Я - если надо - и через детектор лжи проскочу с лёгкостью. Учили.
   - В своё время?
   - Ага. Растёшь - прямо на глазах.... Итак, на чём я остановился?
   - На том, что ты успешно пройдёшь медицинское освидетельствование, - любезно подсказала жена.
   - Понятное дело, пройду. Не вопрос.... После этого надо будет выждать пару-тройку месяцев. То бишь, дождаться, пока стихнет нездоровый ажиотаж, связанный с моим внезапным появлением...
   - Что планируешь делать - в означенный временной период? - подозрительно прищурившись, поинтересовалась Ванда.
   - К женщинам, обещаю, даже близко не подойду. Астероидом "церковным" клянусь! - сделав честные глаза, истово заверил Лёха. - Чтобы мне всю оставшуюся жизнь - погоны не носить. Чтобы - лет десять подряд - проработать депутатской секретаршей. Чтобы садовником отработать целый весенне-летний сезон - в посёлке Комарово - на казённой даче Валентины Матвиенко. Чтобы...
   - Достаточно. Верю. Ты, белобрысый охламон, зубы мне не заговаривай.... А делать-то - что планируешь?
   - Дам несколько в меру развёрнутых интервью - и газетных и телевизионных. Наплету - семь с половиной бочек арестантов. Между делом разживусь дельными и железобетонными документами - для тебя, сероглазка. В моём меркантильном и лицемерном Мире - возможно абсолютно всё. Были бы деньги...
   - А где ты их возьмёшь?
   - Естественно, у щедрого Костика Ёпрста. Под аванс за талантливый сценарий следующего реалити-шоу. Например, под экзотическим и броским названием - "Древняя степь". Курганы там всякие, лихие набеги, экзотические пленницы.... Чем, собственно, плохо?
   - Нормальное название, - согласилась Ванда. - И?
   - Потом - якобы - заболею. Мол, припёрся запоздалый и коварный нервный стресс, спровоцированный всем пережитым. Подам заявление на отпуск "за свой счёт", мол: - "Хочу, будучи нервно-истощённым и дико-уставшим, немного отдохнуть. Типа - расслабится. Слетать в тропический Таиланд. Искупаться в тёплом и ласковом море. Пройти курс оздоровительного массажа...". Отпустят, понятное дело. Никуда, морды сытые, не денутся.... Я куплю дорогую путёвку и билеты на самолёт. Но в Таиланд, понятное дело, не полечу...
   - А, куда полетишь?
   - Угадай - с одного раза, - предложил Лёха.
   - Ко мне? Да? Ко мне?
   - К тебе, сероглазая графиня. Только - лишь - к тебе. Как в том давнем стихотворении, сочинённом много лет тому назад. На алжиро-ливийской границе.
   - Расскажи, пожалуйста. В плане, зачитай.
   - Как скажешь. Слушай.
  
   Нева - грустит...
   И я грущу - за ней.
   И в воздухе - тоска,
   Да, и пребудем с этим....
   Бывает всяко
   В розовом рассвете.
   Бывает - в Мире солнечных теней...
   Бывает.... Почему же - ты - грустишь?
   Роняя слёзы, словно Мир закончен?
   И ветер, разогнав толпу на площади,
   Вдруг, прилетел к тебе.
   И я с ним - лишь - к тебе...
  
   - Понравилось?
   - Очень! Я уже практически его люблю, твой загадочный Мир. А что такое - "Нева"?
   - Речка такая. Закованная в каменные берега.
   - В каменные? - удивлённо улыбнулась Ванда. - Это, наверное, очень красиво.
   - Очень.
   - Я её - заранее - люблю...
   Они ещё поболтали немного о всякой и разной ерунде. А внутренний голос - в это же время - надоедливо нашептывал: - "Слишком много, братец, твоя жена знает. Я имею в виду, слишком много - для средневековой графини. Она ничего не спросила о детекторе лжи. Не поинтересовалась о местонахождении Таиланда. Странно это. Более того, очень подозрительно.... Куда, пардон, пойти? Ага, знакомое местечко. Как же, бывали.... И виртуальную голову - запихать в виртуальную задницу? Ладно, всё понял. Умолкаю...".
  
   - Может, стоит заняться более важными и приземлёнными делами? - через некоторое время спохватилась Ванда.
   - Например?
   - И не надо так игриво щуриться...
   - Игриво? - изобразил на физиономии лёгкое удивление Лёха. - Отнюдь, дорогая графиня. Отнюдь...
   - Игриво и похотливо.... Впрочем, и делами, о которых ты, белобрысый охламон, сейчас думаешь, мы тоже займёмся. Причём, в охотку. Только чуть позже.... А сейчас вызывай на связь "Чистилище". Надо же поделиться с ребятами последними новостями.
   На вызов долго никто не откликался. На экране наличествовал лишь казённый кабинет, заставленный столами, офисными стульями и пластиковыми стеллажами с документацией.
   - Сексом занимаются, - многозначительно поглядывая на жену, сообщил Лёха. - Кролики, блин, ненасытные, степные.
   - Сам ты - приличный кролик, - смешливо отреагировала Ванда. - Не хмурься, милый. Я же в хорошем смысле.
   - Да и ты - крольчиха графских кровей - жадная и умелая. В смысле не плохом.
   - Право, польщена...
   Наконец, на экране появился Хан, бёдра которого были небрежно обёрнуты махровым банным полотенцем.
   - Привет степным работникам эротического фронта! - сердечно поздоровался с другом Лёха.
   - Трудимся понемногу, - пощёлкав кнопками пульта управления, скромно сознался Хан. - В меру скромных степных сил. Побеспокоили, понимаешь, на самом интересном моменте....
   - Извини, брат.
   - Ничего, бывает. Ещё наверстаем.... Ну, чего надо?
   Лёха коротко рассказал об оживших "колодцах", ведущих в параллельные Миры.
   - Я так и знал, что шаманское Пророчество непременно сбудется, - радостно улыбнулся Хан. - Значит, я скоро вновь увижусь со своей прекрасной степью. И Лану с ней познакомлю. И детишек, которые у нас народятся. И внуков. И правнуков.
   - А, как вы доберётесь туда? - засомневалась Ванда. - Ведь, снега...
   - Ничего, откопаемся. А в ангаре стоят несколько мощных снегоходов. Пробьёмся. Если, конечно, степные Боги помогут.
   - Куда - пробьётесь?
   - К Белым скалам, в которых выдолблена - в незапамятные Времена - чёрная пещера. Чёрное - на белом. Чёрное - на белом....
   - Сколько это будет - от "Чистилища"? Тысячи полторы километров? Две? Три?
   - Какая разница? - надменно усмехнулся Хан. - Расстояние - для настоящего степняка - не имеет никакого значения. Доедем. Доскачем. Дойдём. Доползём.... И ребят обязательно позовём с собой. Сизого, Мельника, Облома и Жабу. А, вы? Может, вместе с нами? Всех одарю - рабами, баранами и лошадьми. Всем разрешу - создать личную орду...
   - Спасибо, брат названный, - вежливо поблагодарил Лёха. - Но у нас - свой Путь.
   - Как знаете. Всегда заходите. Будем рады.
   - Удачи, брат.
   - И вам - того же.
   - Мы прощаемся - навсегда? - голос Ванды предательски задрожал. - И уже больше никогда не увидимся?
   - Навсегда? - искренне удивился Хан. - Я не знаю такого слова. Да и знать не хочу.... А прошлой ночью мне снился сон. Цветной такой, реальный. Наверное, вещий...
   - Расскажи, - попросил Лёха.
  
   - Весенняя степь. Рассвет. Тонкая розовая нитка теплится на восточном краю небосклона. Только негромкий цокот конских копыт, да нежное пение жаворонков - в бездонной голубой вышине.... По степи кочует орда. Впереди - на чёрном злом коне - скачу я. Как это и положено полновластному степному хану. Отставая на полкорпуса, рысит - на гнедом жеребце - Лана. За её спиной пристроена походная люлька. В люльке сладко посапывает мой первый сын. Его зовут - Алекс. Хорошее, насквозь степное имя.... А за нами едете вы. На каурых конях. Степь. Весна. Жаворонки. Раздолье...
   - Сны, где - даже - слышны птичьи песни, обязательно сбываются, - заверила Ванда. - Я знаю, что говорю.
   - Тогда - до скорой встречи.
   - До встречи. Лане передавай от нас привет.
   - Роджер.
  
  
   Глава двадцать седьмая.
   Старт дан
  
   Когда экран монитора погас, Ванда засомневалась:
   - Поздняя ночь на дворе. Загадочная, тревожная, неверная.... Задул сильный южный ветер, полный тёплого пепла и колючей пыли. Идти, прикрывая лица рукавами курток, к палатке? Настраивать капризный примус и готовить ужин? Умываться в ручье ледяной водой, подсвечивая друг другу факелами?
   - А какой альтернативный вариант предлагаешь ты?
   - Естественно, переночевать здесь. На метеостанции.
   - В порядке исключения? - уточнил Лёха.
   - В нём самом, господин строгий командир.
   - Опасно, амазонка. А, если планету опять затрясёт? Мол, проявятся - в полный рост - всякие там остаточные тектонические явления? Завалит же, блин заполярный...
   - Ну, пожалуйста, - заныла Ванда. - Приготовим приличный и сытный ужин. Выспимся на нормальном матрасе, застеленном чистым постельным бельём. То бишь, как полноценные белые люди.... Кстати, в душе течёт вода. Причём, тёпленькая. Я - чисто на всякий случай - открывала кран. Представляешь?
   - Представляю.
   - А откуда она, собственно, взялась? Ты же сам говорил, что насос - без вашего загадочного электричества - не работает.
   - Взялась - из накопительной ёмкости, предусмотрительно установленной на крыше здания. Вода в резервуар была накачана заранее, ещё до падения астероида. Почему она тёпленькая? Ёмкость, естественно, выкрашена чёрной краской. Вот, жаркое тутошнее солнышко - за долгий световой день - и нагрело водичку.
   - Так, как? Мы остаёмся?
   - Ну, право, не знаю, - изобразил тяжкие сомнения Лёха. - Пожалуй, заночуем здесь. Наплевав на строгие правила и предписания. В виде исключения, и идя навстречу пожеланиям обожаемой женщины. Только при одном условии...
   - Что ещё за условие?
   - В душ мы пойдём вместе.
   - Какой же ты, Алекс Петров, необузданный, озабоченный и похотливый извращенец, - притворно возмутилась супруга. - Впрочем, я не возражаю. То бишь, согласная на всё...
   Поздний вечер (ранняя ночь?), прошёл на славу. Они приняли тёплый душ. Вернее, достаточно жаркий душ - в сексуально-эротическом плане.... Потом - совместными усилиями - приготовили королевский ужин. То есть, разогрели в микроволновой печке, работающей на аккумуляторной батарее, несколько замороженных пицц.
   - Холодильные камеры, слава Богу, ещё не успели окончательно разморозиться, - пояснил Лёха. - Но не далёки от этого. Поэтому активно и целенаправленно налегаем на скоропортящиеся продукты. Строгай, не жалея, буженину, ветчину и колбаску. Строгай, строгай.... Наделаем побольше бутербродов.
   - Наделаем, - покладисто согласилась Ванда. - Гулять, так гулять.
   - И фляжку с коньяком доставай.
   - Это же на случай внезапной простуды...
   - Прекращай, сероглазка, жмотничать.
   - Алекс Петров! Что за манеры?
   - Обычные манеры, - легкомысленно пожал плечами Лёха. - Солдафонские, ясный болгарский перец.... А, что прикажешь делать? В средневековые благородные графья меня не берут. Сама же сказала, елочки зелёные. Мол, сперва запытают до полусмерти, а после - под восторженные аплодисменты простолюдинов, плебеев и смердов - сожгут на костре.... Так что, извини. В том глубинном смысле, что извини и доставай заныканную фляжку.
   Ужин, благодаря выпитому коньяку, прошёл в непринуждённой и раскованной обстановке.
   Естественно, что по завершению трапезы супруги "Петровы де Бюсси" переместились в спальню, где непринуждённость и раскованность продолжились - по полной программе.
   - Милый, прекращай так усердствовать, - томным и безумно-возбуждающим голоском нашептывала Ванда. - Кровать раскачивается. Как бы здание метеостанции не рухнуло...
   - Пусть всё рушится, - не прекращая размеренных движений, отвечал Лёха. - Пусть весь этот многострадальный Мир летит в пропасть. Да и все другие Миры, без единого исключения. Меня уже никто и ничто не может остановить...
   - И это - правильно, мой белобрысый и неутомимый солдафон. Продолжай. Не останавливайся...
   Примерно через полтора часа они, всё же, угомонившись, уснули.
  
   Лёхе снился сон. Цветной и реалистичный.
   Весенняя степь. Ранний рассвет. Тонкая блёкло-розовая нитка зари стыдливо теплилась на восточном краю небосклона. Раздавался негромкий цокот конских копыт. В бездонной небесной вышине беззаботно пересвистывались жаворонки. По степи, никуда не торопясь, кочевала монгольская орда. Впереди, на злом чёрном коне, как это и полагается полновластному степному хану, скакал Хан. Отставая на полкорпуса от него, рысила - на гнедом жеребце - Лана. За её спиной была аккуратно пристроена походная люлька. В люльке сладко посапывал маленький сын Хана, которого при рождении нарекли - "Алексом". Хорошее, правильное и насквозь степное имя.... Лёха и Ванда скакал следом за Ланой. Степь. Весна. Жаворонки. Раздолье...
   - Просыпайся, любимый! - неожиданно попросил каурый конь, на котором ехала жена. - Ну, пожалуйста! Беда приближается. Просыпайся, родной...
   "Видимо, не всё так просто - в этом незнакомом "степном" Мире", - сонно подумал Лёха. - "Лошади, понимаешь, разговаривают...", - подумал и проснулся.
   Он торопливо протёр ладонью заспанные глаза и, приподняв голову, огляделся по сторонам.
   "Помещение метеостанции. Супружеская спальня. На прикроватной тумбочке в полнакала горит фитилёк масляного светильника. За окошком заметно сереет. Значит, приближается рассвет", - сообщил наблюдательный внутренний голос. - "На кровати, спустив стройные ноги на пол, сидит наша Вандочка. Полностью обнажённая, понятное дело, как и полагается молодой и любящей жёнушке.... Это она нас и разбудила. Очевидно, желает продолжения сексуального банкета. Дело, бесспорно, хорошее.... Как ты, братец, готов?".
   - Всегда готов, - протягивая ладони к аппетитной женской груди, вслух заверил Лёха. - Как образцово-примерный пионер.
   - Остановись, Алекс, - неловко отстраняясь, попросила Ванда. - Нам сейчас не до этого.
   - Что-то случилось? У тебя, графинюшка, очень встревоженные глаза...
   - Встревоженные, ты прав. Я чувствую, что приближается большая беда, и нам надо уходить. Надо.
   - Что конкретно ты чувствуешь? - собирая разбросанную по полу одежду, спросил Лёха.
   - Не знаю, как это объяснить...
   - А ты попробуй.
   - Ладно, попробую, - начиная одеваться, пообещала Ванда. - Это, наверное, как у леммингов и полярных сов. Они ощущают, что приближается смертельная неприятность, и поэтому разбегаются-разлетаются подальше от места, в котором опасно оставаться.
   - Нам опасно находиться в здании метеостанции?
   - Так точно, мой отважный командир. Надо уходить.
   - Сколько времени у нас есть?
   - Думаю, что около двадцати-тридцати минут.
   - Что же, попытаемся вынести на свежий воздух максимум дельных вещей и продовольственных припасов, - решил Лёха. - Ты оделась, сероглазка?
   - Так точно.
   - Тогда иди в продовольственную кладовую, затаривай полиэтиленовые пакеты консервами-колбасами и выноси их на улицу. Если почувствуешь, что опасность усиливается, то немедленно дай мне знать об этом.
   - Хорошо, сообщу. А, ты куда?
   - В оружейную и одёжную кладовые. Всё, пошли. Время поджимает.
   Они успели вынести наружу много полезного.
   - Складываем всё на берегу ручья, в ста метрах от метеостанции, - велел Лёха. - Так, делаем ещё один заход...
   - Стой! - насторожилась Ванда.
   - Что такое?
   - Нельзя приближаться к зданию. Поздно. Скоро оно начнётся.
   - Что - оно?
   - Не знаю. Но, похоже, нам стоит лечь на землю. На всякий случай.
   - Хорошо, ложимся. К ведьминым советам всегда следует относиться с пиететом.
   С севера долетел протяжный и надсадный гул.
   - Начинается, - испуганно зажмурив глаза, известила Ванда.
   Гул приближался и креп, постепенно превращаясь в противный и навязчивый треск.
   - Затыкаем уши! - велел Лёха. - Ради пущей страховки...
   Земля плавно и размеренно закачалась.
   "Никаких тебе резких толчков и рывков", - успокаивающе прошелестел внутренний голос. - "Как будто - нежно и бережно - укачивает. Так, и действительно, можно запросто уснуть. Ночь-то выдалась беспокойной. В том плане, что трудовой.... Кстати, не смотря на то, что уши крепко заткнуты пальцами, треск и грохот продолжают долетать. Следовательно, коварная природа - в очередной раз - разошлась не на шутку. Бывает...".
   Наконец, всё завершилось. По крайней мере, размеренные и плавные покачивания.
   Он отнял пальцы от ушей и облегчённо вздохнул - вокруг установилась идеальная, слегка звенящая тишина.
   Рядом тихонько захихикала супруга.
   - Что с тобой, сероглазка? - всерьёз забеспокоился Лёха. - Часом, не сошла с ума?
   - Не сошла, не волнуйся. Просто.... Хи-хи! Солнышко, зараза, щекотится. Мать его.... Хи-хи-хи! Извиняюсь за грубое выражение...
   - Поднимаемся на ноги?
   - Ага. Без вопросов.
   - А, как самочувствие?
   - Отлично, - заверила Ванда. - Даже определённая бодрость духа, как это и не странно, присутствует.
   "Что же тут странного?", - язвительно хмыкнул невоспитанный внутренний голос. - "После таких-то активных и разнообразных ночных кувырканий? Некоторые белобрысые и умелые охламоны потрудились на совесть. Молчу, молчу...".
   Лёха встал первым, помог подняться на ноги жене, после чего, откашлявшись, объявил:
   - Картина маслом, принадлежащая кисти неизвестного художника-самоучки. Называется - "Развалины родовой усадьбы". Впрочем, возможно и насквозь альтернативное название. Например - "Ведьмочка накаркала...". Всё, мы остались без связи с внешним Миром.
   - Действительно, здание метеостанции обрушилось, - печально вздохнув, подтвердила Ванда. - Только я в этом, честное слово, не виновата. Ну, ни капельки...
   - Кто бы сомневался. Обыкновенный природный катаклизм, понятное дело. Наоборот, сероглазка, большое тебе спасибо.
   - За что?
   - За всё. За спасённую жизнь. За жаркие ночные изыски. И за то, в конце-то концов, что ты есть на этом Свете.
   - Всегда - пожалуйста.... Кстати, можно попробовать покопаться в развалинах. На предмет поиска различных дельных вещей, полезных в хозяйстве.
   - Сомневаюсь, однако, - озабоченно нахмурился Лёха. - И, вообще, лучше к этому завалу не подходить близко. То бишь, старательно и целенаправленно обходить его стороной.
   - Почему?
   - По зрелому капустному кочану.... Видишь, какой он низенький? В смысле, завал?
   - Низенький. А, что это значит?
   - Скорее всего, там наличествует провал в грунте. Или же проходит глубокая трещина...
   - Ух-ххх! - словно бы подтверждая эту разумную гипотезу, разнеслось по округе.
   - Ух-ххх! Ух-ххх! - послушно подхватило чуткое заполярное эхо. - Ух-ххх!
   - Провалилась наша метеостанция, - восторженно крутя светловолосой головой, сообщила Ванда. - Под землю! Раз, два, и нету! Хорошо ещё, что нас там уже не было.
   - Это точно, - подтвердил Лёха и, небрежно махнув рукой на северо-запад, предположил: - Похоже, что пакостные сюрпризы - на этом досадном происшествии - не закончились. Над горной грядой, закрывающей от нас морское побережье, в небо поднимается столб чёрного дыма.... Интересно, что это такое?
   - Может, пароход подплывает к нашему берегу?
   - "Церковники" не пользуются такой допотопной техникой.
   - Не пользуются, - покорно вздохнув, согласилась Ванда. - А, если это судно "перенеслось" к нам из Прошлого? Ну, во время недавних магнитных аномалий?
   - Симпатичная версия. Обязательно проверим.
   Они, обойдя по широкому полукругу чёрный провал в земле, на месте которого - ещё совсем недавно - располагалось покосившееся здание метеостанции, забрались на каменистую гряду. Далеко в море виднелась крохотная точка, а над ней в небо поднимался-клубился столб угольно-чёрного дыма.
   - Дай мне, пожалуйста, бинокль, - попросила Ванда.
   - Бери. Без вопросов.
   Через пару минут, умело покрутив чёрные колёсики настройки по дальности, жена известила:
   - И никакой это не кораблик.
   - А, что же тогда?
   - Прямо из моря торчит невысокий светло-серый конус - с алой точкой на вершине. От этой точки дым и поднимается.
   - Понятная и доходчивая картинка. Народился очередной новый вулкан, - резюмировал Лёха. - Всё, что называется, одно к одному...
   - Это ты о чём? - насторожилась Ванда.
   - О том, что пора - в срочном порядке - маршировать к запасному аэродрому. Раз-два, раз-два.... Что мы, блин горелый, забыли на этом негостеприимном и мрачном побережье? Солнышко припекает по-взрослому. Вулканы поднимаются с морского дна.... А, если, следующий вулканчик надумает "прорезаться" прямо у нас под ногами?
   - Тьфу, тьфу, тьфу! Подожди, я постучу по прикладу твоего карабина.... Стук-стук-стук!
   - Молодец, сероглазка, - похвалил Лёха. - Всё правильно понимаешь. Сглаз в нашей непростой ситуации, откровенно говоря, не желателен...
   - Когда же мы тронемся в путь? Сколько километров нам предстоит пройти? За какое время дошагаем?
   - Когда тронемся? Чем быстрее, тем лучше.... Первым делом, перенесём к палаткам вещи, которые успели вынести из метеостанции. Потом устроим широкомасштабную ревизию имущества, отберём припасы и шмотки, которые возьмём с собой. После этого упакуемся и перекусим. Всё, можно выходить на маршрут.... Пройти же нам предстоит порядка трёхсот километров. Думаю, что за восемь-десять суток, Бог даст, управимся.
   Они вернулись на берег ручья.
   - Что это такое? - указывая на продолговатый светло-зелёный брезентовый мешок, спросила Ванда.
   - Очень важная и нужная вещь, - многозначительно и важно подмигнул Лёха. - Можно сказать, краеугольный камень всего предстоящего путешествия. То бишь, залог его успешного завершения.... Попробуешь угадать? Что так недоумённо и растерянно щуришься? Ничего не приходит в умную светловолосую голову?
   - Ничего не приходит, - расстроено созналась жена. - Это ты, интриган белобрысый, во всём виноват.
   - Конечно, я. Нашла отговорку...
   - А, кто же ещё? Напустил, понимаешь, густого тумана. Мол: - "Краеугольный камень, залог будущего успеха...". Что же находится в этом мешке? Теряюсь, право слово, в догадках.... Ну, расскажи, пожалуйста!
   - Надувная резиновая лодка, - сообщил Лёха. - А, вот, и вёсла к ней. Нам же ещё предстоит переправиться через межостровной пролив. Впрочем, он не очень-то и широкий. Судя по местной карте, километра три с маленькой ерундовиной.
   - Надувная лодка? Разве такое бывает?
   - Бывает. Так-с.... Лодку и ножной насос помещаем в этот рюкзак. Тут же находятся различные боеприпасы, посуда и прочие походные мелочи. На твою же долю, графинюшка, достаётся рюкзачок с продовольствием. Да и вёсла, пожалуйста, прихвати. Я же понесу в руках эти полиэтиленовые пакеты.... Готова? За мной!
   "И, всё же, она - настоящая и патентованная средневековая графиня", - задумчиво прошептал внутренний голос. - "Раз ничего не знает об надувных лодках...".
   Вскоре вдали послышалось радостное визгливое потявкивание.
   - Что это? - забеспокоилась Ванда.
   - То, чего и следовало ожидать, - невесело хмыкнул Лёха. - Хозяева палаточного лагеря - по важным и неотложным делам - отсутствовали. А гиены, как хорошо известно, являются ночными и вечно-голодными животными. Как бы так.
   - Ты хочешь сказать, что...
   - Вот, именно. У гиен, судя по всему, пир горой. Придётся невежливо прервать. Доставай, графинюшка, низкочастотный излучатель. А я вытащу из кармана свой.
   - Успел прихватить?
   - Обижаешь, солнышко светловолосое. Успел, конечно, как и учили. И ещё парочку взял, что называется, про запас.
   Впереди, среди низеньких пышных кустиков тёмно-зелёного вереска, мелькнуло - на краткий миг - пёстрое пятнышко. После этого раздался тревожно-трусливый вой.
   - Внимательный часовой подаёт сигнал тревоги, - пояснил Лёха. - Твари дешёвые.
   - И суки рваные.
   - Молодец, сероглазка! Так держать. Мы прорвёмся...
   - Обязательно прорвёмся, мой повелитель, - задорно сверкая серыми глазами, подтвердила Ванда. - Куда же мы денемся?
   - Это точно...
  
   Они забрались на вершину покатой дюны. До палаток оставалось пройти порядка ста двадцати метров.
   - Вернее, до единственной оставшейся палатки, - недовольно проворчал Лёха. - Наша уютная кухонька и продовольственный склад уже полностью разорены.
   - Блин горелый! - не сдержавшись, дополнила Ванда.
   - Однозначно поддерживаю вас, благородная дама. Вашими нежными карминными устами глаголет чистая истина.... Смотри-ка ты, гиены занимают, выстроившись полукругом, оборону. То бишь, не собираются отступать без боя. Видимо, не всё ещё сожрали. Включаем излучатели и, не ведая липкого страха, шагаем дальше...
   - Шагаем!
   Гиены, подняв ужасную звуковую какофонию, трусливо бросились наутёк.
   - Обижаются, пятнистые, - усмехнулся Лёха. - Мол, у них нагло и беспардонно отобрали законную добычу. Ладно, ознакомимся с последствиями этого неожиданного и коварного набега.
   Минут через десять Ванда подытожила:
   - Уцелела лишь наша основная палатка. Спальные мешки порваны в клочья, даже примус изгрызли, сволочи жадные.... Посмотри, милый, на банки с консервами. Половину разорвали на части! Ну, и зубки - у этих пятнистых собачек. Ужас, что такое!
   - Может, оно и к лучшему? - с философской грустинкой передёрнул плечами Лёха.
   - Что же в этом хорошего, оболтус белобрысый? Шутки армейские шутим?
   - Ничуть не бывало. Я говорю совершенно серьёзно. Вот, ты хорошенько сама подумай. Зачем нам в пути нужны целых три палатки? А для чего - в такую жару - спальные мешки?
   - Ну, не знаю...
   - А, продовольствие?
   - Что - продовольствие? - засомневалась жена.
   - Много ли его унесёшь с собой? Мой рюкзак должен весить килограмм тридцать пять. Ну, на крайняк, сорок. Твой, учитывая общую хрупкость благородного графского организма, порядка пятнадцати-семнадцати. Палатка и резиновая лодка. Это уже больше четырнадцати килограмм. Плюсом пистолеты, запасные обоймы к ним и к карабину, три десятка стрел к арбалету, четыре шумовых гранаты, запасные кроссовки, походный котелок и сковородка, всякого по мелочам.... Получается, что много продовольствия нам не утащить. Возьмём килограмма три-четыре пшеничной муки - блины печь. Десятка полтора банок с говяжьей и свиной тушёнкой, да две палки полукопчёной колбасы. Колбаска, завёрнутая в аппетитный пышный блин, является любимой походной пищей Богов и истинных армейских гурманов.... Ещё прихватим коробку с чаем, расфасованным по порционным пакетикам, банку растворимого кофе, с килограмм сахара и литра два-три сока в картонных упаковках. Пожалуй, и всё. Нет больше места.
   - Считаешь, что - на десять суток - этого достаточно?
   - Более чем.
   - А, если возникнет непредвиденная задержка? Скажем, на неделю-полторы?
   - Ничего страшного, милая сероглазка. Будем охотиться и рыбачить. Прорвёмся. Не впервой.
   Сперва они упаковали рюкзаки. Потом Лёха оперативно развёл жаркий костёр, вскипятил в котелке воду и заварил крепкий чай. А Ванда, наготовив целую гору бутербродов, сообщила:
   - Израсходовала две последние пачки с соевыми галетами и три - последних же - баночки с красной икрой. Остальную икру - два десятка банок - наглые гиены сожрали, оставив только погрызенные кусочки жести.... Алекс, этого хватит?
   - Вполне. На маршрут не стоит выходить с плотно набитым животом - дыхание собьется, да и ноги быстро устанут...
   После трапезы Лёха объявил:
   - Всё, выступаем. Только остатки чая перелью в стандартные походные фляги, которые надо закрепить на поясах. Смотри, как это делается. Давай, помогу...
   - Спасибо. А теперь надо посидеть на дорожку и с минутку помолчать, - посоветовала Ванда. - Примета такая, старинная и верная. Мне бабушка говорила.
   - Хорошо, посидим. Как скажешь, родная.... Всё, обещанная молчанка закончена. Встаём. Надеваем рюкзаки. Я вешаю за спину проверенный арбалет, в ладони же беру карабин. Вёсла от лодки, сероглазка, твоя забота.... Шагом, марш! Курс - строго на юг!
   - За орденами и славой! - дополнила Ванда.
   - А, то...
   За десять часов, сделав три коротких привала с одним тушёночным перекусом, они выбрались на хребет водораздела.
   - Километров тридцать пять, если считать по прямой, отмахали, - привычно смахивая со лба капельки пота, сообщил Лёха. - Не плохо, мать его, для начала.... Солнышко уже приближается к горизонту. Пора определяться с ужином и ночлегом.... Ага, вот же, подходящая ровная площадка. Сухие дровишки имеются, за базальтовой скалой ручеёк журчит. Хорошее местечко. Останавливаемся.
   - А завтра мы куда пойдём? - сбрасывая с узких плеч рюкзак, спросила Ванда.
   - Спустимся с водораздела и направимся вон по той широкой долине. Она, правда, слегка отклоняется на юго-запад. Ничего, потом учтём этот момент, выровняемся.... Смотри, в каменной стене имеется узкая чёрная щель. Может, это вход в пещеру?
   - Сходим и посмотрим?
   - Ну, его в баню турецкую. И других важных дел хватает.... Слышишь, кукушка кукует?
   - Ага, практически безостановочно. Значит, мы с тобой, любимый, будем жить вечно...
   Через полчаса палатка была установлена, ярко и почти бесшумно горел походный костёр, в мятом котелке тихонько побулькивал кипяток, на сковородке яростно шипели, распространяя вокруг аппетитный запах, пышные блинчики.
   - Ты, Алекс, как и всегда, прав, - слегка причавкивая, объявила Ванда. - На белом свете нет ничего вкуснее, чем полукопчёная колбаска, завёрнутая в тёплый пшеничный блин.... Ой, слышишь? Кажется, гром гремит? А с востока тучи наползают - чёрные-чёрные...
   Дождь шёл всю ночь напролёт. За полупрозрачным полотном палатки безостановочно сверкали изломанные жёлтые молнии, гремели, практически не смолкая, длинные и насмешливые раскаты грома.
   - Плохо это, - печалилась Ванда. - Можем застрять здесь - чёрт знает на сколько. Неужели, мы попали в дождливую "благоприятную полосу", о которой предупреждал епископ Альберт?
  
   Ранним утром Лёха, аккуратно отогнул полог палатки, осторожно выглянул наружу.
   Молнии больше не сверкали, но стена дождя была ещё достаточно плотной - серой, скучной и сонной. А за дождевой стеной угадывалось что-то тёмное, очень большое и воронкообразное...
   "Очень знакомая и пакостная картинка", - оповестил памятливый внутренний голос. - "Мы с тобой, братец, с этой гадостью уже встречались-сталкивались несколько раз.... Помнишь? Там, в штате Висконсин, во время плановой командировки - по обмену опытом с американскими профильными коллегами?".
   - Помню. Как не помнить? - поднося к глазам бинокль, чуть слышно пробормотал сквозь стиснутые зубы Лёха, а после этого тут же перешёл на крик: - Ванда! Подъём! Прямо на нас движется торнадо!
  
  
   Глава двадцать восьмая
   Путники
  
   "Торнадо?", - неуверенно спросил-промямлил обескураженный внутренний голос: - "За что нам, братец, такой дорогой и бесценный подарок? Вот же, непруха! Блин дождливый, промокший...".
   Гигантская тёмная воронка, плавно и грациозно раскачиваясь из стороны в сторону, угрожающе быстро надвигалась с юга-востока. Через мощную оптику было хорошо видно, как в могучем воздушном потоке поднимались вверх - по крутой спирали - вырванные с корнем кусты вереска и голубики, базальтовые валуны, пятнистые гиены, полярные волки и разноцветные динозавры.
   - Даже не буду спрашивать, что означает слово - "торнадо", - известил спокойный голос жены. - Что делать? Командуй, родненький...
   - Хватаем вещи и немедленно уходим в пещеру! - отведя от глаз бинокль, велел Лёха. - Быстро! Не рассуждая.
   Вокруг установился-образовался загадочный тёмно-серый сумрак. Стало тихо-тихо...
   "Прямо, как в зарытом кладбищенском гробу. Мать его...", - ехидно хмыкнул легкомысленный внутренний голос. - "Уходим, братец, уходим! Ей-ей, не до шуток...".
   Тишина сменилась оглушительным визгом. Задул сильный шквалистый ветер. Как казалось - задул со всех сторон сразу.
   Лёха, набросив на правое плечо ремешок карабина, схватил одной ладонью лямку рюкзака, другой - рукав куртки жены, после чего скомандовал:
   - За мной! Уходим!
   Они, с трудом преодолев сильнейшие порывы колючего ветра, вошли в пещеру.
   Прежде, чем проследовать дальше, Лёха обернулся.
   Сверкнула яркая, многократно-изломанная изумрудно-зелёная молния, через пару секунд, заполняя собой весь окружающий мир, загремело. Палатка рухнула и через мгновение, улетев - по широкой спирали - в неизвестном направлении, исчезла из вида...
   "Сильна, всё же, наша матушка-природа!", - одобрил непредсказуемый внутренний голос. - "Красота, одним словом! А ты, братец, дурак законченный.... Как это - почему? Ремешки-то, мать твою, перепутал. Никакой это и не карабин - на твоём плече. А, видишь ли, арбалет. Недотёпа белобрысый и не в меру мечтательный...".
   В пещере было темно, тихо и прохладно.
   Пройдя по подземному коридору метров двадцать, Ванда остановилась и попросила:
   - Подожди, милый, немного. Совсем чуть-чуть.... У меня в кармане куртки имеется свечной огрызок и зажигалка. Предусмотрительность - высшая добродетель путника.
   - То бишь, путницы?
   - Это точно.... Щёлк! Щёлк! Ну, как оно?
   - Совсем другое дело, - улыбнувшись, подтвердил Лёха. - Ты, сероглазка, настоящее и очень предусмотрительное сокровище. Повезло мне. Однозначно - повезло.
   - А, то. Шагаем! Блин горелый...
   Коридор вывел их в просторный подземный зал.
   - Не очень-то и просторный, - пристраивая свечку в узкую трещину на стене, проворчала Ванда. - Большой, конечно. Противоположную стенку не видно. Но низковатый. В высоту и двух метров не будет. Смотри, любимый, шишку на темечке не набей.
   - Спасибо, графинюшка, за проявленную заботу, - вежливо поблагодарил Лёха. - Весьма признателен и тронут. Буду старательно пригибаться.... О-па! А это что такое?
   - Человеческий скелетик. Обрывки одежды. Жёлто-серая черепушка. Рядом валяются какие-то железные штуковины...
   - Лом и кайло. То есть, кайло без черенка.... Видимо, с момента смерти этого золотоискателя-неудачника прошло лет пятьдесят-шестьдесят. Если не больше.
   -Золотоискателя?
   - Скорее всего. Что ещё нормальный и мыслящий человек, вооружённый ломом и кайлом, может искать в пещере, расположенной на Богом забытом заполярном острове?
   - Наверное, ты, милый, прав.
   - Как, впрочем, и всегда.
   - Смотри, в стене имеется узкая светлая трещинка. Из неё струится водичка.... Там - свежий воздух? То есть, горный склон?
   - Похоже на то...
   По подземному залу резво пробежал хулиганистый прохладный ветерок. Свеча, трусливо мигнув, потухла.
   - Ой, становится душно! - запаниковала Ванда. - Дышать нечем. Что происходит?
   "То и происходит", - скорбно усмехнулся сообразительный внутренний голос. - "Он пришёл. В том плане, что белый-белый и очень пушистый песец.... Торнадо, бушуя где-то совсем рядом, высасывает из пещеры весь воздух. Похоже, что смерть от удушья неотвратима. Смертушка, она неотвратима, словно в сентябре - дожди.... Что-то тёплое потекло по руке. Это, надо думать, кровь капает из ушей. Ничего странного, перепады давления и всё такое прочее.... Всё, братец, игра сыграна. Твори предсмертную молитву. Занавес, господа и дамы! Занавес...".
   Ничего отвечать приставучему внутреннему голосу Лёха не стал. Нагнувшись, он взял в ладони ржавый железный лом и, выпрямившись, начал наносить по каменной стене размеренные удары.
   "Ещё разок! Сильнее! Не ленись!", - браво командовал повеселевший внутренний голос. - "В трещину целься! В трещину! Ага, молодец! Вставь кончик лома в отверстие. Пошевели.... Дальше пропихни. Ещё чуток. Теперь нажимай.... Молодец!".
   В голове глумливо и надсадно гудело. Лёгкие сморщивались прямо на глазах. Во рту было сухо, словно туда - с минуту назад - бросили полную совковую лопату раскалённого песка.
   Раздался сильный треск, в подземелье значимо посветлело. От стены подземелья - с грохотом - отвалился широкий каменный пласт. По разгорячённым лицам пробежался поток холодного, невообразимо-вкусного воздуха.
   - Ура! - радостно объявила Ванда. - Действительно, склон водораздела. Спасены...
  
   Выждав минут двенадцать-пятнадцать, они выбрались из пещеры, которая чуть не превратилась в смертельную ловушку. Дождик прекратился. Через прореху в белых кучевых облаках выглядывало приветливое светло-жёлтое солнышко.
   - Ничего себе! - удивлённо ахнула Ванда. - Откуда здесь взялось столько вязкой грязи? Практически по щиколотку...
   - С неба, блин недопечённый, насыпалось, - пояснил Лёха. - Закон сохранения в действии. Сохранения - чего? А, всего. Энергии, мощности, материи и тому подобное. Мол, если в одном месте прибыло, то в другом, естественно, убыло. Торнадо забрало с собой нашу палатку и часть вещей, оставив взамен - по-честному - несколько тонн жидкой грязи, захваченной из ближайшего горного озерка...
   - Думаешь, из озера? Почему?
   - Караси - рыба озёрная.
   - Караси?
   - Ага. Вон хвост шевелится. И чуть правее.... Так, у меня в кармане есть полиэтиленовый пакет. Собираем рыбёху.
   - Фи, она же грязная, - брезгливо поморщилась Ванда.
   - Отмоем, - пообещал Лёха. - Ты заметила, что у нас стало на один рюкзак меньше?
   - Ой!
   - Вот, тебе и "ой". Имеем в наличии надувную лодку, два пистолета, патроны, арбалет со стрелами, шумовые гранаты, несколько зажигалок, низкочастотные излучатели и помятый котелок. Ну, и жестяные пузатые фляжки на поясах.
   - Я успела прихватить пакет с мукой, - с гордостью в голосе сообщила жена. - Только сковороды нет. То есть, блинов не испечь.
   - Ничего, будем хлебать мучную болтушку.
   - А, как её готовят?
   - Я научу, сероглазка. Это, конечно, не полукопчёная колбаска, завёрнутая в пышный пшеничный блинчик. Но тоже - с точки зрения грубой армейской кулинарии - приличный деликатес.... Всё, карасиков я собрал. Уходим отсюда.
   - Куда?
   - Вниз, в долину, - небрежно махнул рукой Лёха. - Ищем местечко, где нет грязи, а, наоборот, имеется чистая водичка и сухие дрова. Помоемся, разведём костёр, побалуемся кипяточком, рыбку запечём в малиновых угольках. Нормальный вариант...
   На спуск ушло минут пятьдесят. Возле огромного чёрного валуна Лёша притормозил.
   - Что случилось? - забеспокоилась Ванда. - Впереди разгуливает злобная и зубастая животина? Включить низкочастотный излучатель?
   - Ни в коем случае. Прячемся за камушек и, пожалуйста, говори, потише....
   - Почему?
   - Впереди пасутся северные олени, - вставляя в направляющий паз арбалета стальную иглу, сообщил Лёха. - Как ты, графинюшка, относишься к аппетитной отбивной из парной оленятины?
   - Насквозь положительно. Аристократическая и благородная пища, приятная и полезная для избалованного желудка.... Можно, я взгляну на олешек через бинокль?
   - Можно, держи. Только, когда будешь выглядывать из-за валуна, соблюдай осторожность. Смотри, не спугни вожделенную добычу.
   - Не учи учёную.
   Через минуту Ванда возмутилась:
   - Северные олени, говоришь?
   - Олени, конечно. А, что такого? И не надо так кричать...
   - Надо! Там олениха и её маленький-маленький оленёнок. Мирно щиплют белоснежный мох.... Ты, Алекс Петров, являешься хладнокровным и бессердечным убийцей? И, кого же из них ты намериваешься убить? Мать? Дитя? Или обоих сразу?
   - Но, позволь...
   - Не позволю! - выйдя из-за камня, Ванда, отчаянно замахав руками, завопила: - Бегите! Спасайтесь! Прочь, глупые олени!
   - Убежали? - разряжая арбалет, спросил Лёха.
   - Конечно. Чёрствый и законченный белобрысый сухарь.
   - Ну, и ладно. Ты, надеюсь, довольна?
   - На все сто!
   - И это - главное. Пошли дальше. Карасиками пообедаем, по-простому. Без аристократических изысков. Ну, её, эту оленятину. Говорят, в ней содержится целая куча холестерина.
   - Что это такое?
   - Сам толком не знаю. Наверное, какая-то очень вредная хрень...
   По покатым склонам долины медленно и лениво стекали потоки буро-серой грязи.
   - Всю обувку изгваздала, - пожаловалась Ванда. - А запасные кроссовки сохранились?
   - Ага. Не достались жадному торнадо.... Так, подходим к речному берегу. Здесь и грязи нет, и дровишки имеются. Водичка, правда, грязновата. Ничего, зачерпну в котелок на самой середине.
   Река оказалась широкой, более тридцати пяти метров, но достаточно мелководной.
   - Переберёмся через водную преграду без особых проблем, - заверил Лёха. - Заодно и кроссовки помоем. А на противоположном берегу разденемся, разведём костёр и высушимся.
   Речные воды усердно волокли на восток разнообразный мусор: вырванные с корнем кусты, моховые кочки, трупы северных оленей, зайцев, крыс, песцов, уток, гусей и лебедей.
   - А на дальнем перекате, застряв в камнях, лежит мёртвый красно-бурый ящер-динозавр, - сообщила Ванда. - Надеюсь, милый, ты не будешь заставлять меня - вкушать мясо этого противного монстра?
   - Не буду, - пообещал Лёха. - Выше по течению имеется уютная заводь, заросшая густыми камышами.
   - Вижу. А в камышах, похоже, гогочет гусь.
   - Точно. Наверняка, подранок со сломанным крылом. Можно его добить, госпожа трепетная графиня?
   - Можно.... Да, торнадо пошалило здесь по полной программе. Это что же получается?
   - Что ты имеешь в виду?
   - Если бы рядом не оказалось дельной пещеры, то речные работящие воды перетаскивали бы сейчас и наши трупы? То бишь, вперемешку с птичьими и звериными?
   - Вполне может быть.
   - А противная и всесильная воронка не вернётся назад? - боязливо передёргивая узкими плечами и с опаской поглядывая по сторонам, спросила Ванда.
   - Вряд ли. Снаряды, как правило, в одну и ту же воронку повторно не падают...
   Вскоре на высоком речном берегу весело и уютно потрескивал жаркий костерок. В помятом котелке варилась уха из карасей, подаренных добрым торнадо. На вертеле, пристроенном рядом с пламенем, запекалась, истекая янтарным жиром, тушка упитанного дикого гуся. На сухих ветках, воткнутых в песок, сушилась мокрая одежда и обувь.
   - Жизнь постепенно налаживается, - задумчиво помешивая веткой вереска в котелке, сообщил Лёха. - Перекусим и тронемся дальше.
   - Налаживается? - недоверчиво хмыкнула Ванда. - Ну-ну....
   - Есть сомнения?
   - Так, некоторые и частные. Например, посмотри-ка на небо. Кто это над нами круги усердно нарезает? Симпатичные такие летуны. Чувствуется в них что-то такое...м-м-м, готическое...
   - Перед нами, возможно, летающие динозавры, - понаблюдав за небом, предположил Лёха. - Этих, кажется, учёные называют "озёрными бродягами". Размах крыльев - до пяти метров. Высота в холке - на уровне метра. Плюсом - острые треугольные зубы. Плотоядные твари, понятное дело.... Включаем, сероглазка, низкочастотные излучатели. Бережёного, как известно, Бог бережёт.
   Эта предосторожность оказалась нелишней. Через полторы минуты парочка крылатых монстров пошла на снижение. Встретившись с излучаемыми невидимыми волнами, "озёрные бродяги" недовольно - хриплыми и противными голосами - "закаркали" и, заложив широкий круг, направились на юг...
  
   В это же время по бескрайнему белому полю, ловко петляя между верхушками сосен и кедров, высовывающихся местами из-под многометрового снежного покрова, следовали два снегохода. За каждым из них - на гибкой проволочной связке - были закреплены тяжело-нагружённые пластиковые сани.
   С утра подморозило, и ртутный столбик в термометре вплотную приблизился к пятидесятиградусной отметке. Поэтому седоки снегоходов были экипированы самым серьёзным образом и смотрелись пухлыми неуклюжими толстяками. Лица же путников были скрыты за специальными матерчатыми масками, заполненными мягким гагачьим пухом.
   На первом снегоходе разместились Лана и Хан. На втором - Сизый и Облом.
   "А Жаба и Мельник отказались ехать с нами", - не переставал мысленно удивляться Хан. - "Почему? До сих пор толком не понимаю. Чудаки образованные. Какие-то хитрые "апатия" и "депрессия" - по словам Ланы - виноваты....А ещё Жаба сказала, что её, мол, ни капли не интересует дикий и нецивилизованный "степной" Мир. Гордячка старая выискалась. Тьфу! То же мне. Вот, и сиди теперь, чистоплюйка, в "Чистилище" до скончания жизни.... Сколько этим двоим осталось? Сложно сказать. Солярка, кажется, закончится года через два-три. Ну, и что? За это время можно сложить хорошую и надёжную печь, заготовить целую кучу дров. Делать-то, всё равно, нечего, а Мельник - мужик с руками и правильными понятиями. Так что, если захотят, то выживут. Продовольствия же им - на двоих - хватит надолго.... А мы уже третьи сутки в пути. Проехали больше двухсот пятидесяти километров, выражаясь местными мерами и терминами. Нормальный темп. Идём по графику. Вскоре остановимся на ночлег. Поставим палатку. Раскочегарим примус. Плотно поужинаем. Ерунда степная. Недели за полторы-две доедем до Белых скал. Не вопрос, как любит говорить мой названный брат Лёха. Главное, чтобы моя Лана не обморозила нежных щёк...".
  
  
   Глава двадцать девятая
   Финишная прямая
  
   На багрово-алом закате пятого дня пути они вышли на южное побережье острова.
   - Фу, наконец-то! - обрадовалась Ванда. - А то у меня уже икры ног начали слегка побаливать.... Впрочем, достаточно легко дошагали. Без особых проблем, как ты, любимый, обожаешь говорить. Всякие динозавры и прочая непривычная живность, встреченная по дороге? Да, ну, ерунда. Всё это уже воспринимается - как бытовая обыденность, не вызывающая никакого удивления.... Что у нас сегодня на обед? Доедим вчерашнюю зайчатину? Естественно, с вкусной мучной болтушкой?
   - А не объявить ли нам - рыбный день? - предложил Лёха. - Посмотри-ка, радость моя, на ближайший ручеёк.
   - Такое впечатление, что вода в нём - бурно-бурно - закипает. Что это такое, Алекс?
   - Нерка, перепутав времена года, отправилась на нерест. Грех не воспользоваться этим благоприятным обстоятельством. Разводи, сероглазка, костёр, а я пошёл на рыбалку.
   На ужин была подана отварная нерка.
   - Чувствуешь, какая тёплая ночь? - увлечённо обгладывая рыбий скелет, спросила Ванда. - Пахнет чем-то непонятным. Какой-то приторной сладостью, слегка подгнившими морскими водорослями и ванилью...
   - Влажными тропиками, - подсказал Лёха. - Очевидно, климат Земли продолжает неуклонно меняться.
   - Что ждёт планету - этого Мира - дальше?
   - Епископ Альберт говорил нам о зонах Холода и Жары, между которыми протянутся "благоприятные полосы", перемещающиеся туда-сюда. Может, так и будет. Может, древние предсказания блаженного Плиния окажутся ошибочными.
   - И тогда - возможны варианты?
   - Это точно. Ни капли не удивлюсь, если на наших Дальних островах - в краткосрочном периоде - вырастут непроходимые субтропические джунгли, заселённые профильными растениями, животными, ползучими гадами и насекомыми. Включая разнообразных динозавров.
   - А потом вечнозелёные джунгли постепенно превратятся в безжизненную песчаную пустыню? - предположила Ванда. - Я имею в виду, если, действительно, в "старых" приполярных областях установится предсказанная Жара?
   - Предсказания иногда сбываются. А иногда и нет. Только с течением Времени можно будет понять, насколько Плиний был прав. Только, к сожалению, не нам с тобой...
   - Почему - не нам? - забеспокоилась супруга.
   - Потому, что мы - буквально на днях - навсегда покинем негостеприимный Мир "церковников".
   - Навсегда-навсегда? И никогда не узнаем, что произошло с этим Миром дальше?
   - Не узнаем, - печально усмехнулся Лёха. - Впрочем, если бы мы даже и остались здесь, то, всё равно, не узнали бы.
   - Почему?
   - Цивилизации разумных гуманоидов гибнут на удивление быстро. Раз, два, и всё. А, вот, возрождаются они, наоборот, крайне медленно. То бишь, в течение сотен тысяч и даже миллионов лет. По крайней мере, так пишут в толстых научно-фантастических романах моего Мира.... Давай-ка, сероглазая графиня, будем ложиться спать. Утро, как известно, вечера мудренее...
   На утро Ванда выглядела хмурой и встревоженной.
   - Что случилось, радость моя? - спросил Лёха. - Приснился очередной вещий сон?
   - Приснился, - вяло откликнулась жена.
   - Небось, пакостный?
   - Неприятный.
   - Давай, рассказывай. К твоим снам и предчувствиям я всегда относился, отношусь и буду относиться очень серьёзно.
   - Хорошо, слушай.... Топкие-топкие болота, заросшие разноцветными высоченными камышами. Над болотами летают-кружат неисчислимые тучи огромных комаров, слепней и мелких мошек. Эти твари нападают на всё, что движется. На краю болота лежит мёртвый северный олень. Он был уже старый. Комары и мошки искусали его до смерти, а после этого выпили всю кровь.... Рассказывать дальше?
   - Спасибо, не надо, - поднимаясь на ноги, заверил Лёха. - Я уже всё понял. Разводи костёр и кипяти воду.
   - А ты куда?
   - Готовиться к прохождению через комариные болота. Наши низкочастотные излучатели, к большому сожалению, на насекомых не действуют...
   Минут через сорок-пятьдесят, подойдя к жаркому костру, он бросил на чёрную прибрежную гальку несколько пучков длинных травянистых растений, завершавшихся мощными грушеобразными корневищами.
   - Что ещё за растительная экзотика? - сноровисто замешивая в котелке мучную болтушку, спросила жена. - Очередная армейская хитрость?
   - Это точно, хитрость. Данная трава имеет очень длинное и труднопроизносимое чукотское наименование...
   - Чукотское?
   - Ага. Чукотка - это такой заполярный полуостров, расположенный где-то там, - Лёха небрежно махнул рукой на восток. - Мне довелось в тех краях - по служебной надобности - побывать пару раз. Естественно, находясь в моём Мире.... Так, вот. Обитатели Чукотки, которых именуют - "чукчами", применяют эту травку для эффективного отпугивания всяких приставучих и кровососущих насекомых. Она - в переводе на нормальный язык - так и называется, мол, "комариная трава".... Дайка мне пустую пластиковую бутылку. Спасибо.... Итак, берём острый нож и отсекаем у травы верхушку. Что видим?
   - На торце надреза выступила крупная молочно-белая капля.... Фу, как завоняло!
   - А, то! Этот специфичный запах и отпугивает мошек, комариков и слепней. Пальцами сильно "выжимаем" траву. Как-как-кап. Бутылка начала постепенно наполняться.... Снова отсекаем кусок стебля. Выжимаем. Отсекаем. Выжимаем.... Очередь дошла до корневища. Делаем несколько длинных и глубоких надрезов. Новые капельки послушно отправляются в бутылку. Как говорится, предусмотрительность - главная добродетель всех опытных путешественников и путешественниц...
   - Да, хорошо обучают - в этом вашем ГРУ - всякому полезному, - одобрила Ванда. - А почему ты, любимый, ушёл из этой симпатичной организации?
   - Никуда я и не уходил, - продолжая усердно обрабатывать "комариную траву", сознался Лёха. - Просто однажды от Руководства пришёл приказ, мол: - "Подать в отставку и перейти в категорию - "действующий резерв". После этого внедриться - в качестве менеджера - на Первый телевизионный канал...". А приказы, как известно, для того и существуют, чтобы их выполнять. Внедрился, ясен пень...
   - А для чего - внедрился?
   - Для того, понятное дело, чтобы старательно присматривать и надзирать. То есть, своевременно предотвращать всякие и разные глупости. Если же поступит новый приказ, мол, вернуться в славные Ряды, то тут же вернусь. И вновь - с искренней радостью - надену погоны. С радостью.... Всё, я справился с поставленной задачей. Бутылка наполнена на одну треть. По-хорошему, конечно, эту белёсую жидкость надо разбавить - в соотношении один к одному - сорокоградусной водкой. Только, где же её, то бишь, водочку, взять? Негде. Ладно, разбавим холодным кипятком. И так сойдёт.... Что у нас с завтраком?
   - Всё готово. Только, охламон белобрысый, помой хорошенько руки. Тщательно-тщательно. Без дураков...
   А через пролив между островами они переправились без всяких приключений. Правда, несколько раз рядом с низенькими бортами надувной лодки мелькнули, поднимая высокие волны, светлые бока каких-то морских, приличных по размерам животных.
   - Похоже, что на них наши низкочастотные излучатели не действуют, - обтирая рукавом куртки с лица солёные брызги, заволновалась Ванда. - Почему, спрашивается? Как бы лодку, обнаглев, не перевернули. Я, кстати, плавать совсем не умею.
   - Скорее всего, невидимые волны, излучаемые нашими приборами, не проникают под поверхность моря, - активно работая вёслами, предположил Лёха. - Впрочем, не вижу особого повода для беспокойства и паники. Перед нами - обыкновенные белухи. Они являются насквозь мирными существами, и людей, насколько мне известно, не кушают.
   - Для чего же тогда эти огромные и - по твоим словам - мирные белухи так близко подплывают к нашей крохотной лодочке?
   - От природного любопытства, сероглазая графинюшка. Сугубо из-за него. Не бойся.
   - Я и не боюсь.... А, что мы сделаем с надувной лодкой, когда доплывём до противоположного берега?
   - Ничего особенного. Бросим в камушках и пойдём дальше...
  
   Прошло - незаметно - ещё несколько суток пути.
   Выбравшись на очередной крутой водораздел, Лёха известил:
   - Красота! Эстетика неописуемая, чёрт меня подери!
   - Миленько, - с трудом восстанавливая сбившееся дыхание, подтвердила жена. - Картина маслом, как ты, милый, иногда выражаешься...
   Впереди и внизу, километрах в трёх с половиной от хребта водораздела, простиралось нечто фиолетовое, сиреневое и тёмно-зелёное, местами покрытое круглыми - серыми и светло-зелёными - пятнами.
   - И, как это прикажешь понимать? - через пару минут поинтересовалась Ванда. - Конечно же, очень красиво.... Но, что это такое?
   - На карте, прихваченной с метеостанции, нарисована широкая и каменистая речная долина. А за ней, на ровном плоскогорье, он и располагается. То бишь, запасной аэродром. Но, очевидно...
   - Что тебе, охламон, очевидно?
   - Вон те серые скалы, которые виднеются у самой линии горизонта, и являются искомым плоскогорьем. Это, как раз, понятно. А, вот, речная долина.... Можно предположить, что она - в процессе недавних глобальных катаклизмов - преобразовалась в топкое и зыбучее болото, заросшее высокими разноцветными камышами. А круглые серые и светло-зелёные пятнышки - это озёрца и мелководные баклаги. То есть, жалкие остатки когда-то полноводной реки...
   - Река "превратилась" в болото?
   - А ты, сероглазка, вспомни свой недавний вещий сон, - посоветовал Лёха. - Мол, жуткая топь. Разноцветные камыши. Бесконечные тучи комаров и мошек, высасывающие - до последней капли - кровь из престарелых северных оленей.... Вспомнила?
   - Вспомнила, - брезгливо передёрнувшись, подтвердила жена. - Гадость ужасная.... Наши дальнейшие действия, господин командир?
   - Дело двигается к вечеру. Поэтому разбиваем на этом месте крепкий бивуак. Кушаем. Отдыхаем. Набираемся сил для решительного броска к запасному аэродрому.
   - А, когда он запланирован? В смысле, решительный и последний бросок-рывок?
   - Завтра, на раннем рассвете. Тщательно намазываемся настоем "комариной травы", и, не ведая сомнений, двигаемся вперёд. Задача наипростейшая - проскочить за световой день через камышовые заросли. Ночевать на топком болоте? В окружении комаров и прочих неизвестных ночных гадов? Извини, но это сродни самоубийству...
   Эта ночёвка - на безымянной седловине заполярного горного перевала - получилась очень печальной, неуютной и бесконечно-тревожной.
   - Костёр разожжём вон за тем высоченным валуном, - решил Лёха. - Чтобы его яркие отблески не смогли - через мощную специализированную оптику - засечь со стороны запасного аэродрома.
   - Перестраховываемся, опытный и виды видавший солдафон? - усмехнулась Ванда.
   - Есть такое дело. Просто всегда очень обидно - сыпаться из-за всяких глупых мелочей.
   - А, каким образом мы будем захватывать самолёт? Предварительно перебив-перестреляв всю аэродромную обслугу? Мол, цель оправдывает средства?
   - На месте разберёмся. Не беги, сероглазка, впереди паровоза.
   - Впереди - кого?
   - Не кого, а чего. "Паровоз" - это такой железный конь. Ну, типа автобусов наших "церковников". Только он ездит по железным рельсам.
   - Спасибо - за познавательную и доходчивую информацию. Разводи, охламон, костерок. А я озабочусь ужином.
   Ещё через час с небольшим, когда скромная трапеза была завершена, Ванда, грустно щурясь на ласковые тёмно-малиновые угольки костра, спросила:
   - Неужели, этот вечер - наш последний вечер в Мире "церковников"? Жалко, честное слово, расставаться с ним...
   - Почему - жалко? Из-за чего?
   - Какой же ты, Алекс Петров, чёрствый и бесчувственный! Мы же с тобой познакомились здесь. Более того, именно в Мире "церковников" стали мужем и женой - перед Богом и людьми.
   - Ах, да. Конечно же. Жалко. Извини, любимая. И закаты здесь - очень красивые.... Кстати, возможно, будет и ещё одна ночь. Проведённая, скорее всего, в воздухе. Или, наоборот, за подготовительными мероприятиями к полёту...
  
   После короткого завтрака - мучная болтушка и запечённая вчерашняя форелина на двоих - Лёха объявил:
   - Выходим на маршрут! Подожди, я кипяток - из котелка - перелью в походные фляги.... Суммарно получается около полутора литров. Должно, по идее, хватить...
   Когда было пройдено три километра с небольшим довеском, Ванда - расстроенным голосом - сообщила:
   - Очередной обман, блин горелый! На вчерашнем закате эти болота смотрелись очень симпатично. Разноцветные милые камышики, понимаешь. Серые и светло-зелёные круглые озёра.... А, что мы сейчас видим перед собой?
   - Да, что мы видим?
   - Камыши - высокие-высокие. Стена сплошная. Земля стала мягкой и вязкой. Под ногами уже противно чавкает.... Оп! Меня какая-то крылатая гадина укусила за щеку. Больно.... Смотри вперёд! Роятся и роятся. И счёта им - кровожадным - нет...
   - Останавливаемся и тщательно намазываемся самодельным "антикомарином", - скомандовал Лёха. - А по поводу "сплошной стены" ты, графинюшка, не права. Вон же она, широкая просека, протоптанная в камышах. Ведёт, кстати, в южном направлении.
   - Кем - протоптанная?
   - Какая разница? Мы же предварительно, прежде чем пускаться в путь через болото, включим низкочастотные излучатели.
   - И то верно, - согласилась жена. - Действительно, какая разница - кто конкретно убегает от тебя? Убегает и убегает...
   - Лучше намазывайся! И голову тоже!
   - А, как же волосы? Жалко.
   - Намазывайся. Потом отмоемся.... Готова? Запихай бутылку во внутренний карман куртки. За мной!
   Каждый шаг, благодаря вязкой болотистой почве, давался с немалым трудом. Над головами путников - с угрожающим гулом и противным визгливым писком - роились неисчислимые стаи голодных насекомых. Через каждые полтора часа приходилось останавливаться и заново тщательно намазываться "антикомарином". Заодно, естественно, и отдыхали, переводя дух и жадно глотая тёплый кипяток.
   - Жарко-то как! - ныла Ванда. - Пропотела вся насквозь. Мошкара эта ещё. Так и лезет в глаза, нос и рот.... За что мне всё это, Господи? Волосы - от дурацкого "антикомарина" - стали липкими и сальными. Как я их теперь отмою? Бред горячечный и блин горелый. Запросто можно сойти с ума.... Ненавижу болота! Ненавижу, ненавижу, ненавижу....
   - Не переживай ты так, любимая, - уговаривал Лёха. - Успокойся, пожалуйста. Всё в этом Мире (да и во всех других Мирах), рано или поздно заканчивается. В том числе, и всякие навороченные пакости. Ничего, прорвёмся...
   - Не впервой.
   - Молодец. За мной!
   Они упорно и целенаправленно, регулярно смахивая со лбов капельки пота, шагали по мхам и топям заполярных болот.
   "Заполярных? Ха-ха-ха!", - нервно рассмеялся впечатлительный внутренний голос. - "Скажешь тоже, братец. Хоть стой, хоть падай. Скорее, уже по тропическим болотам, мать его.... Видишь, след на земле? Толстый такой, широкий и извилистый? Не удивлюсь, если здесь - пару-тройку часов назад - прополз здоровенный аллигатор...".
   Уже ближе к вечеру Ванда радостно сообщила:
   - Кажется, камыши стали заметно ниже.... Ага, впереди виднеется просвет. Ура! Конец противным и гадким болотам!
   - Не кричи, сероглазка, - нахмурился Лёха. - Совсем рядом располагается территория запасного аэродрома. Надо быть начеку и соблюдать элементарную осторожность...
  
   Наконец, под подошвами кроссовок радостно и приветливо заскрипели мелкие камушки. Ещё через некоторое время исчезли-испарились комары, мошки и слепни.
   - Отдохнём? - предложила Ванда. - Смотри, какой удобный камушек. Напоминает мне садовую скамью в фамильном графском парке.... Похоже, что и здесь земельку прилично потряхивало. И извилистых трещин хватает, а вон над родничком пар клубится...
   - Стоп. Не галди, - останавливаясь, насторожился Лёха.
   - Что такое?
   - Запах странный.... Чувствуешь?
   - Ага. Характерный такой запашок. Трупный...
   Они завернули за скалу. В просторной каменной нише была установлена четырёхметровая тренога, оснащённая чёрной параболической антенной, направленной в небо. К одной из перекладин треноги была привязана крепкая короткая верёвка, на которой висело, слегка раскачиваясь на свежем ветерке, человеческое тело.
   - Идём дальше, - решил Лёха. - Что нам тут ловить-искать? Этот бедолага, судя по характерному запаху, висит здесь уже больше трёх-четырёх суток.
   Метров через двести пятьдесят впереди показался забор из алюминиевого профиля, тускло блестевший в лучах заходящего солнца.
   - Высокий, - огорчилась Ванда. - Выше трёх метров. Как же мы перелезем через него?
   - Ничего, перелезем. Причём, легко и непринуждённо.... А, что это за холмики - правильной формы - выстроились в ряд?
   - Не иначе, могилы. Причём, свежие. Раз, два, три, четыре.... Всего восемь. Недалеко от них - к валуну - прислонён лом и лопата.
   - Интересное дело, - задумался Лёха. - Мистер Джонс - ещё при первом сеансе видеосвязи - говорил, что в штатном расписании запасного аэродрома числилось пятнадцать человек, считая его самого. Пятеро погибли при посещении нашей метеостанции. Один висит на треноге. Восемь лежат в свежих могилах.... Что у нас получается?
   - Получается, что в живых - из местных обитателей - остался только один человек, - дисциплинировано доложила супруга. - Ну, охламон умелый, полезли через забор?
   - Стоит ли, прекрасная амазонка? От продолговатых холмиков тянется - вдоль забора - чуть заметная тропинка. Предлагаю - проследовать по ней. Не возражаешь?
   - Никак нет, господин командир! Проследуем.
   - За мной, рядовая!
   Вскоре в заборе обнаружились настежь распахнутые двухстворчатые ворота.
   - Заходим внутрь, - выдав жене браунинг, и зарядив оба направляющих паза арбалета, скомандовал Лёха. - Сними, сероглазка, пистолет с предохранителя. Я же тебе показывал, как.... Молодец. Только, пожалуйста, не стреляй без моей команды...
   Территория запасного аэродрома оказалась достаточно просторной.
   "Ага, вот, и он, самолётик!", - радостно оповестил бодрый внутренний голос. - "Визуально - в целости и сохранности. Что просто здорово. Рядом с ним наблюдаются всякие ангары и прочие здания. Некоторые - обычные, другие, наоборот, разрушенные до основания.... А, куда же нам дальше идти? Прямо к самолёту?".
   - Алекс, там человек сидит, - многозначительно поигрывая пистолетом, азартно прошептала Ванда. - Чуть правее. Возле какого-то странного стола, покрытого зелёным сукном...
   Под высоким односкатным навесом располагались два стола: один биллиардный, а второй - для игры в настольный теннис. Возле стандартного биллиардного стола - на пластиковом обшарпанном стуле - восседал, крепко сжимая в ладони правой руки пузатую бутылку тёмно-синего стекла, усатый и ужасно-взлохмаченный тип.
   "У него очень странные глаза. Пустые и мутные,", - насторожился подозрительный внутренний голос. - "То ли пьян до полного изумления. То ли наркотиков накушался от пуза. Вполне возможно, что и то, и другое.... Эге, кулак левой руки крепко сжат. Не расслабляйся, братец...".
   - Здорово, Тим! - поприветствовал Лёха. - Как дела?
   - А, что? Куда? Зачем? - непонимающе завертел головой Джонс. - Алекс? Ты здесь откуда?
   - Вот, понимаешь, проходили мимо. Решили заглянуть на дружеский огонёк.... Кстати, познакомься. Моя обожаемая супруга.
   - Ванда Петрова де Бюсси, - вежливо направляя ствол пистолета в землю, чопорно представилась Ванда. - Очень рада познакомиться.
   - Красивая какая, - в пустых глазах усача загорелась и тут же погасла искорка живого интереса. - Бывает. Но крайне редко. Да и поздно, честно говоря...
   - А ты, значит, один? - уточнил Лёха.
   - Один.
   - Что случилось с остальными бойцами?
   - Померли. Земля им пухом, - Тим на несколько секунд жадно приложился губами к горлышку бутылки. - Ик! Извините...
   - Ничего. А, как они погибли?
   - По-разному. Сперва образовалась жаркая перестрелка. Ну, когда спорили из-за вакантного места коменданта аэродрома....Потом оставшиеся в живых решили навсегда улететь отсюда. Взлетели, пошли на юг. Выяснилось, что путь свободен, плотные грозовые облака, которые помешали нам в первый раз, исчезли.... Лучше бы, и вовсе, не летали. Сплошные снега и льды. Ни единого огонёчка. Ни единой человеческой души. Мрак и полное безлюдье.... Высокопоставленные бонзы, сидящие по подземным секретным бункерам? Да, время от времени они выходят на связь. Несут всякую отвязанную хрень и откровенную чушь, не более того.... А после того полёта ребята окончательно вошли в крутое пике. До пушистых разноцветных "белочек" перепились. Кто-то, находясь в алкогольном угаре, застрелился. Кто-то повесился. Надежд-то нет никаких. Тоска беспросветная и окончательная. Один я остался...
   - Самолёт-то на ходу?
   - На ходу. Что ему сделается? Если надо, то забирайте.
   - Что с топливом?
   - Всё в порядке. Хватит, чтобы раза два-три облететь вокруг земного шарика.
   - Может, полетишь с нами? - предложила добросердечная Ванда. - Есть один интересный и перспективный маршрут.... Так, как?
  
   Отрицательно помотав головой, Тим негромко пробормотал:
   - Спасибо за проявленную заботу. Но уже поздно...
   Он разжал левый кулак, и на землю упала пустая пластиковая упаковка из-под таблеток.
   - Что-нибудь ядовитое? - вздрогнув, спросил Лёха.
   - Так точно. Однозначно-убойная доза, - пустые глаза Джонса начали, закатываясь, слипаться. - Прощайте, ребята. Удачи вам. Ухожу - навсегда - в страну призрачных и блаженных грёз...
  
  
   Эпилог
   (Он же - Пролог следующего романа цикла "Параллельные миры").
  
   Тим Джонс неловко упал со стула и, покорно разбросав руки в стороны, замер.
   "А бутылку из правой ладошки так и не выпустил, бродяга", - подметил педантичный внутренний голос. - "Уважаю...".
   Ванда, прикоснувшись нежными пальчиками к левой кисти упавшего мужчины, примерно через минуту сообщила:
   - Он умер. Умер.... Будем хоронить?
   - Будем, конечно.
   Лёха, взвалив на плечо, отнёс усопшего Тима Джонса - через распахнутые настежь двухстворчатые ворота - за алюминиевый забор, и бережно уложил тело на мягкий изумрудный мох, рядом с восьмью прямоугольными холмиками.
   Потом он - при помощи тяжёлого лома - выдолбил в каменистой и неуступчивой земле прямоугольник нужных размеров, глубиной около шестидесяти сантиметров.
   - Давай, я тебе помогу, - предложила Ванда. - Темнеет уже. Только долька солнышка высовывается из-за линии горизонта.
   - Помоги, - согласился Лёха.
   Совместными усилиями они уложили покойника в прямоугольную выемку и забросали вынутым грунтом. А холмик над могилой - из найденных поблизости средних и мелких камней - возводили уже в вязком тёмно-сером полусумраке. Под заполошное и назойливое хлопанье крыльев гигантских летучих мышей.
   - Что дальше? - спросила Ванда. - Чёртов астероид! Такую планету загубил. То есть, такой Мир. Сволочь космическая.... Мыши ещё летают. Жирные такие. Наглые.... Пошли вон, суки рваные! Извиняюсь, понятное дело.... Идём к самолёту, садимся в кресла пилотов и взлетаем?
   - Торопыга ты у меня, это что-то, - восхитился Лёха. - Шагаем к аэродрому, шагаем. Спи спокойно, бедолага Тим! Итак, о "взлетаем".... Нет, дорогая. Вылет придётся отложить - как минимум - на несколько часов. У нас и здесь найдётся парочка важных и неотложных дел.
   - Каких, например?
   - Во-первых, надо пройти в жилые помещения аэродрома и разжиться тёплой одёждой. Мы же летим в края, где властвуют лютые морозы.... Во-вторых, надо упаковать по рюкзакам приличный запас продовольствия и прочее походное снаряжение: дельную палатку, тёплые спальные мешки, примус и газовые баллончики к нему, широкие лыжи, свечи, запасные носки, ну, и так далее...
   - Зачем нам всё это? - удивилась жена.
   - Помнишь, я - во время сеанса видеосвязи - говорил епископу Альберту, мол: - "Если "коридор" не сработает, то мы сильно не расстроимся. Будем лежать в глубоком снегу и, исступленно целуясь и активно обжимаясь, ожидать прихода смерти...".
   - Помню, конечно. Очень романтичный и благородный вариант. Ты, милый, был великолепен.... Стоп-стоп! Получается, что ты просто - по старинной армейской привычке - слегка пошутил?
   - Естественно, пошутил, - довольно ухмыльнувшись, подтвердил Лёха. - За кого ты меня принимаешь?
   - За белобрысого старого солдафона.
   - Уточни, пожалуйста, графинюшка.
   - За белобрысого, опытного, прожжённого, симпатичного, сексуально-неутомимого и виды видавшего солдафона.
   - Совсем другое дело. Принято.... Запомни, родная. Настоящий вояка, он никогда не торопится ложиться в гроб, а, наоборот, не опуская и не покладая рук, цепляется за жизнь до самого конца.... Мы, пожалуй, сделаем так. Тупо зависнем над нужным местом и сбросим в глубокий снег рюкзаки с продовольственными припасами и дельным походным снаряжением. Затем я введу в бортовой компьютер самолёта новый приказ: - "Совершить - минут через десять после получения приказа - мягкую посадку на удобной площадке. Причём, в радиусе одного-двух километров от данной точки". После этого мы с тобой, любимая, отважно сиганём в снега.... "Колодец" сработал? Великолепно! Действуем по заранее утверждённому плану. То бишь, двигаемся к Ванаваре, ну, и так далее.... Не сработал? Тогда, не жалея сил, откапываемся, выбираемся на поверхность снежного покрова и оглядываемся по сторонам. Если видим самолёт, то следуем к нему, усаживаемся и вылетаем в Гренландию - на вечный постой к епископу Альберту и рыжеволосой Мэри. Если же самолёт отсутствует, то переходим к запасному секретному варианту...
   - Как это - отсутствует? - заволновалась Ванда. - Не понимаю! Поясни, пожалуйста.
   - Всё очень просто. Самолёт - очень тяжёлый. Он садится на многометровый снежный покров. Что произойдёт дальше? Допустим, что поверх снега лежит толстый слой наста, который выдержит вес летательного аппарата. В этом случае, дорога в Гренландию открыта. А, если самолёт провалится - сквозь мягкие и податливые снега? Например, метров на пять-семь? Сможет ли он - после этого - взлететь? Почему, сероглазка, ты молчишь?
   - Извини, Алекс, но я не знаю.
   - И я не знаю, - сознался Лёха. - Но, скорее всего, не сможет.... В этом случае нам и пригодятся съестные припасы, да и походное снаряжение. В особенности лыжи. Без них - никак. Кранты...
   - А, куда мы отправимся?
   - Естественно, к "Чистилищу". Путь, конечно, неблизкий. Блин подгоревший.... Но добредём, не волнуйся. Не впервой....
   - Добредём? Вполне может быть, - согласилась Ванда. - Но, что мы будем делать дальше?
   - Думать, думать и ещё раз - думать.
   - Ладно, с этим, наконец-таки, всё - более или менее - понятно, - шагая рядом, облегчённо вздохнула жена. - А, что ещё - до отлёта - мы должны совершить здесь, на территории запасного аэродрома?
   - Общим списком пойдёт? - вежливо подсвечивая дорогу зажигалкой, спросил Лёха.
   - Ага, вываливай.
   - Хорошенько помыться с дороги. Поужинать на совесть. Причём, блюдами нормальных цивилизованных людей. Выпить приличных алкогольных напитков. И, пользуясь удобным случаем, позаниматься впрок.... Ну, чем позаниматься - впрок?
   - Супружеским сексом? Многократным, усердным и разнообразным? Без дураков?
   - Молодец, сероглазая бургундская графиня! Растёшь - прямо на глазах.... Ну, а после секса мы ещё раз - сугубо на дорожку - примем душ, оденемся и займёмся погрузочными работами.
  
   Со всеми запланированными делами они управились за шесть с половиной часов.
   - Ничего себе - вещей набрали, - окинув взглядом самолётный салон, неодобрительно покачал головой Лёха. - Зачем?
   - На всякий экстренный и пожарный случай, - несуетливо распихивая по карманам рюкзаков пистолеты и запасные обоймы к ним, доходчиво пояснила Ванда. - Предусмотрительность, как известно, является высшей добродетелью всех опытных путешественников и путешественниц.
   - И сколько пистолетных стволов теперь у нас в наличии?
   - Учитывая старые, прихваченные на метеостанции,...э-э-э, девять штук. Или же десять?
   - Ладно, пусть будут. Лишние потом выбросим....
   Лёха прошёл в кабину самолёта, уселся в комфортабельное кресло первого пилота и включил бортовой компьютер. Вскоре в соседнее кресло плюхнулась Ванда.
   Экран монитора принялся задумчиво мигать, а жена - сладко и беззаботно зевать.
   - Спать хочешь? - спросил Лёха.
   - Совсем чуть-чуть. Только очень интересно, что будет дальше..., - через пару секунд из соседнего кресла раздалось характерное умиротворяющее сопенье.
   "И это - не плохо. Пусть спит, родимая. Умаялась, чай", - одобрительно прошелестел внутренний голос. - "Опять же, мешать - безостановочной чередой вопросов - не будет. Действуй, братец. Не жуй сопли зелёные. Вперёд и, как говорится, вверх...".
   На экране монитора послушно загорелось самолётное "меню".
   Лёха выбрал - курсором - строку "конечная точка маршрута" и ввёл в появившееся серо-белое "окошко" координаты места падения Тунгусского метеорита - он помнил их наизусть ещё со времён проведения знаменитого реалити-шоу "Снега, снега".
   Он нашёл строку - "дополнительные приказы". Щёлкнул курсором. Загорелось новое светло-серое "окошко". В него Лёха вбил конкретную фразу: - "Зависнуть над конечной точкой маршрута, на высоте семисот пятидесяти метров. Ждать дальнейших указаний".
   Пришло время строки - "время старта".
   - Компьютер показывает нам текущее время, - тихонько пробормотал Лёха. - То бишь, пять часов сорок восемь минут утра. Что же, вбиваем: - "Шесть часов ноль-ноль минут". А теперь нажимаем - курсором - на "ОК". Дело сделано. Ждём.
   Через несколько минут чуть слышно загудели самолётные двигатели.
   Приятный механический голос объявил:
   - До взлёта остаётся сто двадцать секунд. Начинаю обратный отсчёт с двукратной задержкой. Шестьдесят, пятьдесят девять, пятьдесят восемь..., четыре, три, два, один. Старт!
   Взлёт, благодаря ночной темноте, произошёл практически незаметно. Только с левой стороны - относительно кабины самолёта - загорелась широкая розовая полоса.
   "Это, понятное дело, утренний рассвет - с восточной стороны - приближается", - пояснил мудрый внутренний голос.
   - Самолет поднялся на девять тысяч метров над уровнем моря, - любезно известил бортовой компьютер. - Ложимся на заданный маршрут. Счастливого полёта.
   - Спасибо, конечно, - усмехнулся Лёха. - Работай, железяка. Мы с женой надеемся на тебя. Больше, собственно, и не на кого...
   Полёт проходил монотонно и скучно. Вскоре взошло ярко-жёлтое солнце, но это - ровным счётом - ничего не изменило.
   "Прав был бедолага Тим. Тоска смертная", - любезно поделился ощущениями внутренний голос. - "Сплошные белые снега, даже русла рек не прослеживаются. И, понятное дело, полное безлюдье...".
   Незаметно для себя Лёха уснул.
   Ему приснился Ёпрст. Естественно, в интерьере своего московского кабинета.
   Костян, вольготно развалившись в антикварном массивном кресле и расслабленно закинув ноги, облачённые в модные итальянские остроносые ботинки, на палисандровую столешницу письменного стола, вальяжно вещал в телефонную трубку:
   - Сука зряшная, ты, Петров. Так всех, курва "грушная", подставил. Исчез куда-то, без предупреждения. Пришлось - в срочном порядке - прерывать реалити-шоу и выплачивать иностранным участникам огромные неустойки.... Ненавижу - гниду белобрысую! Какую идею загадил, сукин кот. Одно только название чего стояло. "Снега, снега", понимаешь.... Что? Какой ещё - к нехорошей порченой маме - параллельный Мир? Фантазёр хренов. Пшёл в жирную конскую задницу! Чего? Прилететь в Ванавару и забрать тебя, фантазёра запойного? Перетопчешься, гнида лживая и позорная! Сам выбирайся, морда...
  
   Тоненько и надоедливо загудел зуммер. После чего приятный механический голос торжественно объявил:
   - Полётное задание выполнено. Самолёт завис над затребованной точкой. Жду дальнейших указаний.... Повторяю. Полётное задание выполнено. Самолёт завис над затребованной точкой. Жду дальнейших...
   Лёха проснулся, отчаянно потряс головой, отгоняя противный сон, и нажал курсором на строку - "Принято, ждите".
   Механический голос замолчал. Ему на смену пришёл другой голосок - нежный и чуть-чуть сонный.
   - Милый, мы уже прилетели? - сладко потягиваясь в соседнем кресле, промурлыкала Ванда. - Адресом, случайно, не ошиблись?
   - Проверяю, - озирая - через толстое стекло кабины - окрестности, отозвался Лёха.
   - А, что, любимый, ты так старательно высматриваешь в этой белой и однообразной пелене?
   - Замёрший водопад.
   - И, как успехи?
   - Пока - никак. Скучнейшая и белейшая поверхность-местность.
   - И, что теперь будем делать? - забеспокоилась жена. - Может, ну его? Полетели в Гренландию, и все дела? Типа - навсегда?
   - Подождём.
   - Чего?
   - Когда солнышко выглянет из-за плотных слоистых облаков, - пояснил Лёха. - В солнечную погоду обзор улучшается многократно. Проверено. Учили.... Хочешь кушать, сероглазка?
   - Ага, очень.
   Он выбрался из кресла, прошёл в салон, а минут через десять-двенадцать вернулся, неся в ладонях прямоугольный поднос, на котором располагались четыре бутерброда (копчёная колбаска и ветчина на соевых галетах), два пластиковых стаканчика и бутылка с малиновым ликёром.
   - Завтрак самых натуральных и правильных Богов, - одобрила Ванда. - Молодец, белобрысый солдафон.
   - Стараюсь, графинюшка. Стараюсь...
   Они, пристроив поднос на приборной панели, приступили к завтраку.
   - Ну, за неземную и вечную любовь! - разлив ликёр по стаканчикам, провозгласил тост Лёха.
   - За нашу - неземную и вечную любовь, - въедливо и вдумчиво поправила жена. - Заслужили, как ни крути...
   В самый разгар трапезы за стёклами самолётной кабины заметно посветлело.
   - Вижу - тоненький и короткий стеклянный столбик, - с аппетитом дожёвывая бутерброд, сообщила Ванда. - Сверкает - в солнечных лучах - всеми цветами и оттенками радуги....
   - Водопад Чугрим, - облегчённо выдохнул Лёха. - Замёрший на морозе, естественно. Ясен пень, понятное дело.... Заканчиваем с завтраком. Иди, сероглазка, в салон и раскладывай по креслам тёплую одежду.
   - А, ты?
   - Займусь корректировкой маршрута.
   Он снова вызвал на экран монитора бортовое "меню" и щёлкнул - курсором - по строке "Инструкции по ручному управлению самолётом".
   Через три-четыре минуты сообразительный внутренний голос подытожил: - "И, ничего хитрого, мать его знойную. Берём в ладонь правой руки джойстик управления. Кладём его на серый экран соседнего монитора. Всё - как в элементарных компьютерных играх. Направление, колёсико скорости движения, колёсико высоты, счётчик пройденного расстояния.... Поехали, братец! Не сомневайся...".
   Самолёт, плавно снижаясь, медленно двинулся на юго-восток.
   "Ага, водопад Чугрим - прямо под нами", - принялся командовать самоуверенный внутренний голос. - "Отворачивай, братец, восточнее. Ещё на пару-тройку градусов.... Медленно-медленно - вперёд. Молодец, служивый. Идём метрах в трехстах пятидесяти над снегами.... Стоп! Снега, они белые-белые. Верно?
   - Верно, белые, - не задумываясь, подтвердил Лёха. - Белее белых медведей.... Ага, точно. Наблюдаю овальное пятно...м-м-м, с лёгким сиреневым оттенком. Искомый "колодец"? Похоже на то.... Зависли, снижаемся. Чёрт, ничего толком не видно. До поверхности снегов - по счётчику высоты - осталось два метра. Стоп. Пожалуй, достаточно.... Ванда! Ко мне!
  
   Они оделись - по полной программе: тёплое бельё, джемпера, свитера, ватные штаны, полушубки, перчатки, рукавицы, шлемы-маски, шапки, по пять пар шерстяных носков, валенки гигантских размеров....
   - Готова, зазноба сероглазая? - глухо - сквозь толстую лицевую маску - спросил Лёха.
   - Без вопросов, - также глухо отозвалась жена. - Открывай уже, охламон. Ожиданье - хуже болотных комаров...
   Он уверенно надавил на красную кнопку.
   Округлая дверца, располагавшаяся посередине самолётного корпуса, послушно отошла в сторону, "утонув" в обшивке.
   - Сбрасываем, боевая подруга! - уверенно берясь ладонями за широкие лямки первого рюкзака, скомандовал Лёха. - Вперёд и вверх! В данном конкретном случае - вниз...
   Двигатели самолёта негромко и равнодушно ворчали. Рюкзаки, свёртки, пакеты, коробки и прочие одиночные предметы летели - безостановочной чередой - вниз.
   "На совесть, ребятки, вы запаслись", - незлобиво ворчал внутренний голос. - "Как будто уже заранее настроились на долгое автономное состояние-существование.... Впрочем, это не так и глупо. Всякое бывает. Лучше перебдеть, чем лохануться...".
   - Прыгать? - с азартными нотками в голосе спросила Ванда.
   - Подожди пару минут, неисправимая авантюристка, - улыбнувшись, попросил Лёха. - Подожди чуток...
   Он прошёл в кабину пилота и ввёл в светло-серое "окошко" новое полётное задание: - "Через десять минут после получения - подняться на высоту пятисот метров и, после совершения обзорных мероприятий, совершить мягкую посадку в радиусе километра-двух от данной точки. Выполнять. Роджер!".
  
   Ванда, браво взмахнув на прощание рукой, сиганула первой.
   "Сиганула и пропала", - доложил грустный внутренний голос. - "Была и нету.... Только в светло-светло-сиреневой снежной поверхности обнаружилось новое, идеально-круглое пятно. Лиловое такое, с лёгкими оттенками фиолетового.... Ну, чего ждём? Прыгай, сучий потрох!
   Он прыгнул.
   Бесконечный чёрный туннель, в конце которого угадывалось крохотное светлое пятнышко. Перед глазами - бестолковой чередой - замелькали красно-жёлтые круги, фиолетово-сиреневые спирали и лимонно-зелёные молнии...
  
   Ненавязчивые песенки незнакомых птичек. Слегка подрагивающие солнечные тени. Жара. Пот - везде и всюду...
   - Мать его жаркую..., - Лёха сел, потом встал и принялся торопливо срывать с себя одежду - рукавицы, перчатки, полушубок, шлем-маску, валенки, ватные штаны, пять пар шерстяных носков....
   - Это точно, - подтвердила Ванда, уже раздевшаяся до трусов и кружевного лифчика. - Жарко здесь. Вплоть до плюс тридцати пяти градусов.... А ты, охламон белобрысый, обещал лютый мороз.... А ещё - непроходимые леса и болота.... Где это всё?
   - Не знаю.
   Вокруг была - степь. Радостная, весенняя, холмистая.
   Ярко-зелёная молодая травка. Ярко-голубое небо. Жизнерадостный пересвист жаворонков.
   С севера-запада долетали стоны и вскрики далёкого водопада. На востоке наблюдались низкие холмики. С холмиков - в долину - медленно и несуетливо спускался караван: верблюды - двугорбые и трёхгорбые, мулы, ослики, лошади.
   Передовым в караване следовал всадник, восседавший на чёрном, высоком в холке коне.
   Всадник, облачённый, не смотря на утреннюю жару, в бараний полушубок - шерстью наружу, самозабвенно пел:
  
   Рассвет опять - застанет нас в дороге.
   Камни и скалы. Да чьего-то коня - жалобный хрип.
   Солнце взошло. На Небесах - опять - проснулись Боги.
   Они не дождутся - наших раболепных молитв.
  
   Лишь рассвет и дорога - наши амулеты на этом Свете.
   Для чего? Без цели, просто так.
   А вы, уважаемые, деньги - без устали - копите.
   Накопили? Заводите сторожевых собак.
  
   Лишь дорога и степь - удел немногих.
   В ожидании новых, славных битв.
   На Небесах огромных опять проснулись - Боги...
   Они не дождутся - наших раболепных молитв.
  
  
   Конец книги.
   Продолжение - следует...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - Керста - могила (славянский яз.)
   - Второй псалом Давида.
   - Кулик Л.А. - один из известных исследователей места падения Тунгусского метеорита. В 20-30-х годах двадцатого века возглавлял несколько экспедиций, организованных Правительством СССР.
   - "Ирокез" - тип американского армейского вертолёта.
   - Тероподы - хищные динозавры, один из подотрядов ящеротазовых динозавров.
   Альбалофозавр - (лат. Albalophosaurus), относится к роду вымерших птицетазовых, имеет подотряд цераподов. обитали на Земле во время мелового периода (примерно 140 миллионов лет назад), обитали на территории Азии.
  
  
   La Casa desente - приличный дом (исп. язык).
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"