Он мыслил о новых границах,
 О безднах и тайнах земли
 Пока я в белевской больнице
 Себе подбирал костыли.

 И тихой мечтой одноверца
 Всю долгую ночь напролет
 Он слышал, как буйствует сердце,
 Как кровь говорит и поет.

 И даже в холодное утро
 Пришел на пустынный вокзал
 " Хорошая девочка ...Люда!?"
 На лестнице там написал.

 Он в космос запустит ракету.
 Дерзанья народов растут.
 И атомной станции светом
 Огни коммунизма зажнгут.

 Нам дышится вольно, свободно.
 И шири полей не обьять.
 Мы Мир отстоим всенародно!
 Войне никогда не бывать!

 В театре поставит "Джульету".
 Возглавит оркестр, институт.
 Запустит вторую ракету,
 А вспомнит как Люду зовут, -
 
 Напишет великую книгу,
 И сразу издаст в интернет.
 Прочтет Евтушенко пугливо
 В красивую куртку одет.

 Он вид принимает простецкий:
 И в гости! - пускают пока.
 За ним семенит Вознесенский
 И пряжка блестит у пупка.

 И даже Сокольников Боря,
 В больничную робу одет,
 Устав от страданья и горя
 Стремится войти в кабинет.

 Они же меня не пускают,
 К созданию юной красы,
 Они меня в ребра пихают,
 Как буд-то я свистнул часы.

 И лишь Ахмадулина Белла,
 Проста и в священном огне,
 И в платьице синем, несмело,
 Безмолвно стоит в стороне.

 И даже редактор журнала
 Пришел посидеть на тахте.
 Он их издавал, и немало.
 Но видит, что были не те.

 Как только поэт рассмеялся:
 "Зачем Вы , ребята, ко мне?"
 Он тут же с тахты приподнялся:
 " Не буду стучать в КеГеБе!"

 И строки невиданной силы
 Несутся как листья в лесу.
 Сидит Евтушенко пугливо
 И пальцем копает в носу.

 И что там случится на свете,
 И что там и смерть и тюрьма
 Когда издают в интернете
 Поэты такие тома.

 И где гениальные уши?
 Не слышать, как крикнет скворец.
 Какой Вы папаша, Андрюша?
 Вы просто стукач и подлец.

 А после в пивную в "Смоленском"
 Компанью он шумно ведет
 И только мусью Вознесенский
 Слегка забегает вперед.

         8.10.2001.