В клуб я пришла где-то около девяти часов утра. Посетителей не было совсем. Может быть, это связано с последними событиями, навалившимися на данное заведение, но, скорее всего, посетителей не было просто в силу раннего часа. Все-таки, мое убеждение - такие заведения посещают в основном те, кому нечем заняться, то есть бездельники, а бездельники, как правило, любят утром поспать подольше. Именно поэтому, по моему мнению, в такой ранний час здесь никого и не было. Но едва я решила пройти в глубь заведения, как передо мной вдруг вырос огромный детина. И, если бы Неля не описала его достаточно подробно, то, наверное, я бы поспешила удалиться, чтобы не вступать в контакт с таким громилой. Парень пристально смотрел на меня, но ни о чем не спрашивал.
- Доброе утро, - начала я не очень уверенно.
Парень не ответил, лишь слегка кивнул. По этому незатейливому жесту я поняла, что со слухом у него все в порядке, об остальных способностях пока ничего не понятно.
- Извините, я бы хотела устроиться на работу. С кем можно переговорить?
Лицо охранника совершенно не изменилось. Что он думал в этот момент, осталось для меня загадкой. А, может, он и не думал ничего. Зачем ему это? Он лишь осмотрел меня с ног до головы. По всей видимости, остался доволен, а потом развернулся и пошел в глубь зала. Я приняла этот жест за приглашение следовать за ним. Мы прошли через весь зал, затем шли по каким-то узким коридорам. Я даже не думала, что здесь столько много подсобных помещений. С наружи клуб казался небольшим. А когда входишь в игровой зал, создается впечатление, что это вся площадь, занимающая здание. На самом же деле все оказалось не так. Помимо игрового зала, где стояли различные игровые автоматы, мы прошли мимо другого зала поменьше, где я успела разглядеть два стола бильярда, а также зал, где, по всей видимости, можно перекусить, выпить, просто пообщаться. Если с логикой у меня все в порядке, то здесь непременно должна быть и кухня, где готовят маломальскую закуску. Но, вот как раз кухню я и не увидела. Как выяснилось позже, она располагалась в подвальном помещении. Когда я узнала об этом, мне стало понятно, почему никто из других работников клуба не слышали выстрелов в ночь убийства. Но, когда охранник вел меня по коридорам подсобных помещений, я еще ничего этого не знала.
Наконец он остановился возле двери с табличкой "Директор". Окошечко, где должна быть фамилия директора пустовала. Может быть, ее уже успели очистить, а может быть, никогда и не заполняли.
Охранник осторожно постучал в дверь, и лишь услышав в ответ короткое "да", решительно открыл ее и вошел. В его поведении совсем не прослеживалось заискивания.
- Егор Геннадьевич, тут девушка пришла. Хочет на работу устроиться, - он сделал шаг в сторону, как бы открывая вид на меня.
Я вошла следом за охранником и остановилась посреди комнаты. Честно говоря, я не ожидала, что в качестве собеседника встречу брата погибшего Парамонова. Неля вчера как-то мутно намекнула, что наследницей убитого является его жена, в том числе и бизнеса тоже. Поэтому я готовила себя к встрече с женщиной. А как говорят психологи, критерии оценки при приеме на работу у мужчин и женщин как работодателей совершенно разные. Настраиваясь на встречу с женщиной, я постаралась выбрать не самый свой лучший костюм, дабы женщина-работодатель не углядела во мне соперницу, макияж тоже был очень скромный, не броский. Словом, сейчас я была слегка растеряна. Чтобы понравиться работодателю-мужчине, нужен совершенно другой подход. Но я была поставлена перед обстоятельствами, и времени на то, чтобы что-то изменить, у меня не было. Мне ничего не осталось, как нацепить на лицо свою самую обворожительную улыбку, и, вооружившись лишь ею, постараться понравиться новому директору. Еще надежду внушало то обстоятельство, что особого выбора работников здесь не наблюдалось. Никто не стоял в очередь на работу в клуб с такой скверной репутацией.
Егор Геннадьевич, мельком глянул в мою сторону, остался равнодушным к улыбке, коротким жестом указал на стул возле стола, и спокойно сказал:
- Проходите, девушка, присаживайтесь.
Его голос совершенно не соответствовал внешнему виду. На первый, вернее уже на второй, взгляд, Парамонов старший производил впечатление угрюмого, грубоватого человека. Там, в ритуальном зале, он показался мне намного старше. Конечно, горе наложило свой отпечаток, а оно никого не красит. Сегодня же, при более близком рассмотрении, я бы дала ему не больше сорока. Но голос меня удивил сильнее всего. Он звучал так мягко и бархатно, как будто меня погладили по щеке чем-то теплым и пушистым. Этот голос никак не соответствовал тому представлению, которое сложилось у меня вчера. Что это за человек, мне еще предстояло узнать.
- Слушаю вас внимательно, - продолжил он, когда дверь за охранником закрылась, и мы остались вдвоем.
Я выложила свою историю о том, будто очень хочу устроиться на работу, так как надоело сидеть на шее у брата-ворчуна.
- Согласна на любую работу, кроме интима, - поспешила уточнить я.
После этих слов, Парамонов старший впервые за все время нашей беседы внимательно посмотрел на меня и улыбнулся. Именно улыбнулся, а не усмехнулся. Я с удовольствием отметила этот факт про себя.
- Слава богу, подобные услуги в этом клубе не оказывают, а если и оказывали, то лишь на добровольной основе. На какую работу вы рассчитываете?
- Любую, - не задумываясь, ответила я, а он снова внимательно глянул на меня.
- Какое у вас образование?
- Разве это имеет значение? - ответила я вопросом на вопрос.
- И все-таки? - Егор Геннадьевич смотрел не отрываясь, наблюдая за моим смущением. При этом он слегка прищурил глаза. У меня вдруг появилось ощущение, будто он видит меня насквозь. Совсем расхотелось врать и выкручиваться, к тому же виноватой я себя ни в чем не считала. Но, можно ли раскрыться совершенно незнакомому человеку? Несколько секунд я размышляла, решила, что пока не стоит, а дальше видно будет. Следуя своему убеждению о полуправде, я ответила:
- Образование у меня высшее, только вряд ли в вы сможете предложить мне работу по специальности.
- А поконкретнее нельзя? - настаивал он.
Я тяжело вздохнула, но ответила:
- Я закончила юридическую академию, факультет юриспруденции со специализацией в гражданском процессе. По специальности не работала. Последнее место работы: методист-делопроизводитель в небольшой конторе, которая на сегодняшний день не существует, поэтому не стоит упоминать ее название.
- Ясно, - ответил Егор Геннадьевич и задумался. Я терпеливо ждала его решение, - могу предложить лишь работу официантки. Зарплата нормальная, график работы сутки через двое.
- Меня устраивает, - оживилась я, - когда можно приступить к работе?
- Хоть сейчас, - спокойно заявил он.
- Хорошо, - согласилась я и тут же осеклась, - Ой, извините, сегодня не могу. Мне в час дня надо быть на похоронах.
Егор Геннадьевич вздрогнул, посмотрел на меня и спросил:
- У вас горе?
- Да, - кивнула я, а голос предательски дрогнул, - сегодня похороны моей хорошей приятельницы. Прощание состоится в ритуальном зале с двенадцати до часу. Так что я никак не могу остаться сегодня.
- Да-да, конечно. Я вас прекрасно понимаю. Сам вчера брата хоронил, - по его лицу пробежала тень, он нахмурился, и видно было, как сильно он сжал челюсти. На какое-то мгновение в комнате повисла тишина. Каждый из нас думал о своем и боялся нарушить молчание другого.
- Почему же? Вовсе нет. Она была совершенно здорова, - с тяжелым вздохом ответила я.
- Тогда что же случилось? - проявил он интерес. Мне показалось, что ему просто не хочется меня отпускать, и он ищет любую возможность задержать. Он сам нуждается в собеседнике, ему необходимо выговорится, тогда боль утраты должна немного утихнуть. Не такой я бесчувственный человек, чтобы не понять этого.
- Ее убили.
- Убили? - медленно повторил он, - Ужасно.
- Да, муж нашел ее задушенной в коридоре собственной квартиры.
- Ужасно, - повторил он, - Убийцу нашли?
- А его никто не ищет.
- Это как? Почему? - удивился он.
- Потому что в убийстве обвинили мужа и арестовали. Только я точно знаю, что это не он.
Совершенно неожиданно для себя я рассказала Егору Геннадьевичу все, что знала, умолчав лишь о том, что накануне ее убийства мы с Леной оказались невольными свидетелями убийства его брата. Парамонов старший нахмурился еще сильнее.
- Где говоришь, живет, вернее жила, твоя приятельница? - перешел он на "ты".
Я назвала адрес, заранее зная его реакцию.
- Только зачем вам это нужно знать? Я, наверное, утомила вас своей болтовней. Пойду я..., - я сделала попытку подняться.
- Нет, подожди, - быстро сказал он, - Понимаешь, девочка, в доме, о котором ты говоришь жил мой брат Женька.
- Жил? Так это его вы вчера хоронили?
- Именно. Он погиб накануне убийства твоей подруги.
- А с ним что случилось? - постаралась я проявить неподдельный интерес.
- Официальная версия - самоубийство, выбросился из окна. Но я в это не верю и никогда не поверю.
- Почему?
- Почему ты не веришь в то, что муж твоей подруги не убивал ее?
- Потому что я его знаю очень хорошо, он на это не способен. Да и в ЖЭКЕ..
- Вот и я знаю своего брата, - перебил он меня, - Ты мне другое скажи. Твоя подруга знала Женьку? Его звали Парамонов Евгений Геннадьевич. Все-таки, в одном доме жили.
- Нет, она его не знала, - слишком поспешно ответила я, и Егор Геннадьевич заметил это.
- Почему ты в этом так уверена? - прищурился он.
- Ну, я так думаю. Просто она была любительница поболтать, и, если бы знала его, то обязательно заговорила о нем, а так ни разу. Да и в доме этом они живут совсем недавно. То есть жили.., - закончила я совсем неуверенно.
- Жаль, - немного помолчав, сказал Парамонов, - Ну, ладно, Вика, вы идите. У вас сегодня будет нелегкий день, - перешел он снова на "вы", - приходите завтра с утра и приступайте к работе, если не передумаете.
Он уставился в бумаги, и потерял ко мне всякий интерес. Что мне оставалось делать? Я встала, попрощалась и вышла. Несколько минут мне потребовалось, чтобы сориентироваться в лабиринте подсобок. Наконец, я нашла нужное направление. У выхода снова встретила охранника, который не проявил на этот раз ко мне особого интереса. Он разговаривал по сотовому телефону и лишь вскользь глянул в мою сторону. Я прошла мимо и оказалась на улице.
"День сегодня действительно предстоит не самый легкий" - с горечью подумала я. С Шуркой мы условились, что Даню из детсада он заберет сам и сам погуляет с ним.
Вечером я могла смело сказать: оправдались мои самые худшие ожидания на этот день. Не хочу описывать свои переживания, слезы родных и близких Лены. Одно скажу - это было ужасно. Данил, в силу своей детской наивности, никак не мог понять, почему у меня такие опухшие глаза. И как Шурик не пытался отвлечь его, ребенок недоумевал. Он то и дело старательно заглядывал мне в лицо, пристально смотрел в глаза, гладил меня по голове и молча отходил в сторону. От такой нежности слезы сами собой начинали бежать вновь и вновь, остановить их никак не получалось. В эту ночь Даня улегся спать со мной, хотя обычно он спит один в комнате Шурика. Перед сном они долго шепчутся, и это стало так же, как и наши походы в "Буратино", неким ритуалом. Вера всегда жалуется на то, что сын плохо засыпает, вернее его очень трудно уложить в постель. В нашем же доме такой проблемы нет. Когда Даня ночует у нас с Шуриком, спать он идет с большой охотой, предвкушая "мужской разговор". Но сегодня ребенок пожертвовал ради меня таким удовольствием. Я, конечно же, приняла его "жертву" с большой благодарностью. И еще высоко оценила его тактичность и понимание. Он ни о чем не спрашивал, просто прилег рядом, положил свою головушку мне на руку, обнял и почти сразу заснул. Его присутствие совершенно не мешало размышлять, наоборот, тепло, исходящее от маленького мальчика, грело душу, умиляло и расслабляло. Незаметно для себя заснула и я.