"Слово молодым", приложение журнала "Русское слово" (Прага), 2019/02
http://ruslo.cz/images/pdf/SM-2019-02.pdf
"Поэт с уникальным голосом"
Сегодня в "Литературном клубе" украинский поэт, прозаик и переводчик Ольга Брагина. Родилась она в Киеве 15 октября 1982 года, окончила переводчесий факультет Киевского национального лингвистического университета. Помимо многочисленных публикаций в сети, ее стихи выходили в журналах "Волга", "Интерпоэзия", "Новая Юность", "Воздух", "Контекст", "Дети Ра", "Зинзивер", "Литературная Америка" и др. В 2010-2012 гг. была редактором отделов поэзии альманаха "Арт-Шум" и журнала "Литера-Dnepr". Малая проза напечатана в антологии "Очень короткие тексты". Участник интернет-проекта "Русская поэтическая речь", знаменитого международного Волошинского фестиваля (2010-2012 гг.), а также фестивалей "Книжный Арсенал", "Львовский форум издателей", "Вентилятор", "Мегалит" и др. Автор поэтических сборников "Аппликации" (2011), "Неймдроппинг" (2012), Фоновый свет (2018).
Татьяна Аникина
Ольга, в сети о вас информации совсем немного. Это ваша позиция: поэт равняется тайна? Или просто никто пока не поинтересовался, чем помимо литературы, стихов живет и дышит молодая женщина Ольга Брагина? Если нет возражений, расскажите, пожалуйста, о себе, своих близких, круге общения, любимых занятиях.
- Я всегда думала, что поэт наиболее полно проявляется в своих произведениях (хотя в своем блоге в фейсбуке достаточно часто пишу о друзьях и близких). Моя семья - родители и младший брат. В семье в основном инженеры и программисты (хотя были еще библиотекари и художники), с литературой связала свою жизнь только я. Сначала это было на уровне хобби - повлияло чтение знаменитой антологии "Три века русской поэзии" и сборника баллад "Воздушный корабль", хотелось придумывать в рифму что-то свое. В начале нулевых появились сайты свободной публикации, потом познакомилась с профессиональными поэтами, начала ездить на фестивали и публиковаться в журналах. Любимое - книги и путешествия, то, что делает нашу жизнь осмысленной и интересной.
Существует расхожее мнение, что рождению первых стихов очень способствуют сильные чувства: любовь, измена, предательство. У вас было так же? Если да, то, как вы думаете, почему то, что для одних всего лишь краткосрочная терапия, для вас стало любимым делом и образом жизни?
- Первая любовь - некое знакомство с миром, еще на ощупь, хочется сформулировать и осмыслить новые впечатления. У меня первые стихи были не о любви, скорее, о каких-то отвлеченных материях в духе классицизма, я тогда и не была ни в кого влюблена. На самом деле я не считаю стихи терапией (хотя сам процесс соединения слов в предложения создает ощущение порядка и гармонии) - это некий маячок-маркер "я есть", который не утешает, но заставляет думать дальше.
На вас, на ваши новые стихи литературная критика сразу обратила внимание: достаточно напомнить включение первого же сборника "Аппликации" в "Пять книг недели" по версии НГ-Exlibris. Критики любят рассуждать о ваших стихах, разбирать их сюжеты, попытаться объяснить. Как часто они ошибаются и в чем?
- Вспомнился такой пример из рецензии на "Фоновый свет": критик предположил, что стихотворение содержит аллюзию на песню Высоцкого, а это была аллюзия на рекламу "Макдональдса". Но на самом деле критика - это важно, если она конструктивная.
"Предметная область" - так называется ваша страница в livejournal. Но границы вашей поэзии куда шире предметности! В ней переплетены история и современность, живопись и природа, реальные личности и литературные персонажи, страны, а порой и языки. Не говоря уже об эмоциях, чувствах... Если бы вы давали название странице сейчас, каким бы оно было и почему?
- Сейчас я назвала бы страницу цитатой из известной песни - "Everybody is Looking for Something": мир очень быстро меняется, и нам нужно искать для него новые формулировки и выразительные средства.
Заинтересовать, увлечь нынешних молодых людей поэзией - дело благое. Я искренне рада, что вы используете для этого все современные средства: блоги, интернет-порталы, видеоклипы на youtube. Но все ли коллеги по цеху согласны с вашим подходом?
- Мы находимся в двух измерениях - в онлайне мы выкладываем свои стихи и клипы в интернете, а в оффлайне существуют "толстые" литературные журналы, которые появились в России столетие назад и создают свой освященный традицией литпроцесс. В некотором роде можно говорить про сообщающиеся сосуды, поскольку представители онлайна иногда печатаются в толстых журналах, а представители оффлайна выходят в интернет, хотя официально эта грань еще не преодолена. Но все средства взаимодействия с читателями хороши).
за окном разверзлись хляби, а после остались лужи.
отключи телефон, пока абоненту не стало хуже...
Читая эти и многие другие ваши стихи, я порой ловлю себя на том, что слышу рэп. Вас бы удивило, обидело, порадовало, если бы кто-то из рэпперов их исполнил? И вообще кто-то кроме вас?
- Я с интересом отношусь к актуальным практикам, и мне было бы интересно, если бы кто-то прочитал мои стихи как рэп - собственно, они во многом и задумывались именно как рэп, просто в нашей литературоцентричной традиции это пока не очень принято - существует разделение на журнальную поэзию и рэп, который собирает стадионы.
Вы пишете на русском и украинском, публикуетесь в Украине, вас знают и читают в России. Бывает ли трудно в читательской аудитории, учитывая нынешние отношения между двумя странами? "Мы боимся на месте одном оставаться и страны чужие любить как свою" - это же и о вас?
- На презентации в России меня просили прочитать украинские стихи - в квартире, где некогда жил Вертинский (а украинские стихи я не распечатала, потому что не ожидала услышать в центре Москвы такой запрос), но, думаю, моим читателям в принципе чужда ксенофобия. Я не пыталась читать украинские стихи на улицах города, поэтому предполагать ничего не могу. А в Украине я свободно говорю и пишу на русском, это не вызывает никакой неприязни.
В одном из интервью вы сказали, что поэзия - это в том числе "возможность посмотреть на себя через несколько лет и понять, что мы меняемся...". Вы уже посмотрели? И какие изменения произошли с поэтом и человеком Ольгой Брагиной?
- Человек меняется, скорее всего, даже каждую секунду. Растет, преодолевает, думает над ошибками, которых, наверное, можно было бы избежать, но если бы их не было, он не стал бы собой здесь и сейчас. И всё это отражается в поэзии. Наверное, я избавилась от некоторых свойственных юности иллюзий (это можно сказать и о нашей стране), но начала верить в свои силы. Поняла, что твое счастье зависит только от тебя. Человек должен стать собой, как говорится, все остальные роли уже заняты.
Среди наших читателей есть те, кто пишет стихи и уже видит себя поэтом. Как им понять, по плечу ли им этот путь? И если они решат, что да, какие шаги им предстоит сделать, чтобы попасть в большую Поэзию?
- На самом деле путь сам выбирает человека, нужно следовать по нему только вперед, и всё получится. Чтобы попасть в большую поэзию, нужно общаться с единомышленниками, читать других поэтов, изучать современные тенденции, и найти свой уникальный голос.
***
мама рассказывала когда выпал первый снег мне был год и два месяца
вышла на улицу в зимнем комбинезоне
увидела что весь двор нашей хрущёвки укрыт чем-то белым
и побежала обратно вверх по лестнице никогда не видела снега
потом чтобы заставить меня гулять каждый день шли в магазин игрушек
покупали каких-то пластмассовых лис советской промышленности резиновых обезьян
обезьяне я проколола уши надела позолоченные серёжки в форме сердечка
кукле оторвала голову чтобы посмотреть что внутри
у меня был кукольный дом игрушечный утюжок сервиз с вишенкой брошка-паук
бусы искусственный жемчуг распался по комнате весь разлетелся лежал под кроватью
стены хрущёвки всё время кто-то сверлил я слушала детские сказки
смотрела в окно там не было снега
***
Милли просыпается ни свет ни заря от голосов в голове
они спорят между собой велят купить кофеварку не пить растворимый
говорят что нужно было второе высшее теперь не быть ей в этой жизни любимой
нужно было купить то черное платье в белый горох из праздничного сатина
нужно было только детские книги читать и то написанные недлинно
но перепутала проводки который из них синий который зеленый бог весть
теперь не нужно разбираться в себе ставить будильник на шесть
Милли поворачивает ключ зажигания включает первую передачу
по радио говорят (не помню волну, там только хиты) что случайностей нет
любое событие что-то да значит
нужно просто уметь читать эти знаки послания вселенной сложить в правильный пазл
Милли смотрит в зеркало заднего вида на свою седую челку курит
"лучшие двери только у нас"
сообщает ей бодрый голос человека который исчез прошлой зимой
при невыясненных провалился под лёд
но лучшие двери страны телефон свидетельство о регистрации от такого-то числа
легкая музыка для начала
Милли дует на стекло рисует сердечко кривое давно по этому скучала
трамвай заходит на третий круг девочка где ты живешь
ты должна помнить свой адрес уже большая
в ранце подгнившее яблоко можно мы останемся здесь мы тихо не нарушая
будем смотреть в окно как падает снег и тает не долетая до земли
стеклом от елочных игрушек что к празднику завезли
***
Снимки на фоне вечности
Ольга Брагина об украинском детстве, переводах, которые расширяют поэтику, протестах в Беларуси и новейшей украинской поэзии
В её киевской квартире много книг - на русском, украинском и английском языках. Она шла от культуры (замкнутый книжный подросток), а вышла в жизнь: да и как не выйти, когда в твоей стране война? Как укрыться за текстом?
Семь лет назад Ольга Брагина была другим человеком. Учёные считают, что за этот срок обновляются все клетки в организме. Но нужно ли семь лет, чтобы 'отрастить' новые клетки, когда в твоей стране не прекращаются обстрелы? Когда ты судорожно ищешь адреса бомбоубежищ, а внутри впервые болит сильнее, чем снаружи?
Невозможно сосчитать, сколько в ней тогда было сломанных клеток, но можно предположить, сколько нужно было внутренних сил и - да! смелости - чтобы вот уже шесть лет словами-подорожниками на русском и украинском сшивать надорванное пространство культур. (Да, не стран, - тех людей, которых объединяют базовые понятия, это её слова).
Понимает ли Ольга Брагина, что слова её - материнские ладони? И, в то же время, - это яростные слова. Она выросла из дневниковой игры в аппликации, сбросила с себя власть мировой культуры. И летит вослед мандельштамовскому лучу - в своих словах и в голосах переведённых ею поэтов. Минувшим летом Брагина стала одной из немногих, кто осознанно и целенаправленно переводил поэтов Беларуси, будто бы тем самым обнимая их боль, идя с ними по площадям Минска, неся бело-красно-белый флаг, каждым переводом, каждым словом усиливая гул единения, который охватил весь мир, всех людей с неатрофировавшейся совестью и аллергией на диктатуру.
В нашем интервью слышны отголоски этой внутренней ярости, общей победы над 'диктатом страха и молчания', но не только. Мне хотелось, чтобы вы увидели человека, которого - которую - жизнь привела от книжной девочки к самой себе. И вручила самое прекрасное - саму себя.
Мне оно кажется немного домашним - с чаем и пониманием в глазах, с книгами и живыми людьми, с чем-то очень глубинным - ближе к концу - в чём вся Ольга Брагина.
Владимир Коркунов
- Ольга, первый вопрос о киевском детстве - расскажите о своей семье, что подвигло вас к занятиям литературой? Это же шло из семьи?
- Литераторов в нашей семье не было, но литературу и книги любили. Бабушка по папиной линии окончила Институт культуры, работала в Министерстве культуры с будущим режиссером Николаем Мащенко, снявшим фильм 'Как закалялась сталь', потом работала в Республиканской научно-медицинской библиотеке. Мамин отец был агрономом, потом - председателем колхоза, книги читал все время, это были времена 'самой читающей страны', мама думала, что самое прекрасное - быть писателем. Ее учителя литературы были уверены, что она станет писательницей, в итоге она стала программистом и экономистом, а мечта о литературе перешла ко мне. Сначала мне нравилось переводить с английского (причем рифмованные стихи, о верлибрах нам не рассказывали) - у нас была школа с английским уклоном, основательно учили язык и литературу, благодаря переводам захотелось создавать что-то свое.
- Кажется, вы представительница последнего поколения, которое помнит несвободную Украину. Какой вам запомнилась та страна?
- В сознательном возрасте я застала только перестройку, тотальную несвободу я не помню. Мы еще носили октябрятские звездочки и изучали республики Союза, но у всех уже было чувство, что это все - скорее для проформы. Школа у нас была украинская (уроки русского были наравне, а русская литература с пятого класса входила в состав зарубежной). Читали 'Огонек' и 'Новый мир', смотрели 'Рабыню Изауру', стояли в очередях, радовались ярким кооперативным футболкам - наверное, как и повсюду, ждали перемен.
- У Милана Кундеры в эссе 'Полный отказ от наследия, или Янис Ксенакис' речь, в частности, идёт о том, как бо;льшая цивилизация поглощает меньшую: 'Внутри Российской империи столько других наций как раз в это время теряли язык и идентичность' (эссе связано с вторжением советских войск в Чехословакию). Ощущали ли вы на себе, как поглощалась идентичность Украины? И что вы чувствовали, когда в 1991 году была провозглашена независимость.
- У нас была украинская школа, но язык я выучила раньше и самостоятельно - благодаря детским журналам и передачам на УТ-1 (в первом классе украинский знали не все). Идентичность не то чтобы поглощалась, ее пытались представить второстепенной и карикатурной по сравнению с российской идентичностью метрополии. А у нас был, скорее, подъем национального самосознания, поэтому провозглашение независимости мы абсолютно естественно восприняли как юридическое оформление существования государства, в котором мы живем. Мама голосовала на референдуме, сказала, что подумала: столько людей сражались за независимость, нельзя, чтобы это было зря, надо голосовать.
- Вы - русскоязычный поэт, но в последнее время у вас стали появляться стихи на украинском. Это отзвук событий 2014-го года и возросшего самосознания - или тому есть другие причины?
- На украинском я начала писать в 2011-м, когда познакомилась с молодыми украинскими прозаиками и поэтами, узнала, что украинская литература не закончилась на Забужко и Андруховиче - и много интересного создается здесь и сейчас. Но тогда мои украинские стихи были откровенно ученическими, не было темы. 2014-й год, безусловно, вдохновил и помог выйти на новый уровень - словно вдохнул воздух в легкие.
- По образованию вы переводчица. Как я понимаю, с английского языка (порукой книга Джона Хая). Между тем, вы переводите и с русского, и с беларусского языков. Откуда в вас вообще тяга к переводу?
- Я училась в школе с углубленным изучением английского и поступила в иняз. Мечтала переводить книги, но работа была в основном скучная - перевод договоров и технических описаний. Я интроверт и работу хотела такую вот, бумажную. Но все-таки решила осуществить детскую мечту о литературном переводе, начала с поэзии, потом перешла и к прозе.
- Чем помогает и чем мешает ваша переводческая деятельность вашей поэтической сущности?
- Сильно расширяет кругозор, не дает замкнуться в рамках привычной поэтики. Да и если не пишется свое - можно переводить, возникнут новые идеи.
- Вернёмся к книге Джона Хая (Киев: Каяла, 2018). Татьяна Ретивова, директор издательства, называла Хая в числе самых интересных англоязычных поэтов, наряду, например, с Майклом Палмером или Фионой Сампсон. Расскажите о поэзии Джона, о том, как шла работа над переводами - и поделитесь одним из них.
- Джон Хай - из тех поэтов, кто на рубеже 1980-90-х гг. был в диалоге с советскими авторами 'новой волны', активно переводил их стихи, уже в нулевых был гостем одного из московских поэтических Биеннале и продолжал общаться с Алексеем Парщиковым. Поэзия этого сборника герметична, написана под влиянием буддийских коанов, одна из центральных метафор - метафора кино, перерождения и ожидания. Работать над переводами было очень интересно, спасибо Татьяне за это предложение.
...мальчик спускается к берегу реки - я никогда не рождался
& никогда не умру - зеркала другого лица и места
(где ты сейчас) камень падает из рук//клюв птицы движется над водой на ветру
и галька потока & пустого поля никто не смотрит
каждое слово как мгновение меняющееся во времени & жест & радуга над мостом
& четкий сигнал две красных красных малиновки или не был ли это призрак бросающий камни
в реку с вяза который мы видели в день когда он явился на свет
живой как лишь мысль бывает жива как мир в сказке о небытии
& изящно сплетенные руки неприбытия или ухода
пока ты ждешь и в конце концов он видит твою руку
(День 30-й. Одноглазый мальчик разговаривает со своим настоящим 'я' в дневнике немой девочки.)
- Ваши стихи раньше отчётливо (сейчас менее) находились на границе с прозой - имею в виду ранние публикации и книгу 'Аппликации': заголовки, полный синтаксис, пунктуация. Как вы воспринимали свои тексты в тот период? И можно ли сказать, что и нынешние в чём-то аппликации, только альбом не один, а несколько?
- Я воспринимала их как стихи, записанные в строчку. Если рифмованные. А верлибры в строчку - это, наверное, стихопроза (хотя я это всё воспринимала как стихи - так они приходят и надо так их записывать).
Альбом, наверное, один, но в нем несколько отделений. Мир открывается постепенно, на самом деле и жизни не хватит, чтобы его понять, можно только попытаться, эти попытки уже сами по себе могут быть интересны.
- В своей поэтике вы проделали огромный путь - отчасти сохранив форму, вы избавились от знаков препинания, описания стали конкретнее, более личными, ярче окрашенными эмоционально... Где вы прятали в ранних стихах Ольгу Брагину и как пришли к тому, чтобы дать ей слово в её же текстах?
- Раньше я действительно была более замкнутым человеком и стремилась к объективности восприятия, хотя субъективность в поэзии намного интереснее. А помог раскрыться в том числе и феминизм, осознание того, что наша субъектность и субъективность важна. Как появляются тексты: сначала появляется какое-нибудь словосочетание, которое нужно записать, потом становится интересно, что будет дальше, куда это всё приведет, в конце может быть неожиданный вывод, который вначале ничто не предвещало (где-то в глубинах подсознания это всё наверное спрятано, поэтому сравним стихотворение с сеансом психоанализа). Кажется, клетки организма меняются каждые семь лет, так что той Ольги Брагиной точно уже нет, но интересно на нее посмотреть с высоты жизненного опыта - некая зачарованность мировой культурой, сейчас я знаю, что наша жизнь не менее интересна.
- Геннадий Каневский в предисловии к вашему 'Фоновому свету' (Киев: Каяла, 2018) сравнил ваши стихи с карточками Рубинштейна: 'Перечень, каталог, перечисление'. Отчасти это так, но я вижу и личную книгу. Цветаевский дневник XXI века, но без ламентаций. Тетради Жюля Верна со сведениями обо всём (а после его смерти осталась картотека с 20 тыс. тетрадей). Но критики могут гадать. Потому вопрос к вам - что для вас ваше творчество?
- Возможно, это перечень фактов, из которого нужно сделать какой-то вывод. Как говорят философы: главное - задать вопрос. Жизнь всё ускорялась, потом мы оказались в коронавирусной изоляции, появилось время о многом задуматься - куда движется мир, в каком мире нам хотелось бы жить и не исчезнет ли человечество с лица земли - такие глобальные вопросы, не знаю, может ли ответить на них литература, но их осмысление необходимо. Какой вывод можно сделать из жизни? Она такая, как есть. Мы можем о ней только говорить. Я люблю читать дневники и мемуары - авторы верят, что это нужно сохранить на бумаге и в памяти, я с ними абсолютно солидарна. Творчество (кстати, Геннадий очень не любит, когда говорят 'мое творчество' [улыбается]), но, тем не менее, творчество состоит из сотен моментальных снимков на фоне вечности, впишутся ли они в ее контекст или останутся частным случаем рефлексии - целое складывается из маленьких кусочков мозаики.
- Мы берём интервью в дни протестов в Беларуси, когда становится страшно за свою свободу (а в ночь накануне дня, когда я пишу эти вопросы, в Иране был казнён за участие в мирных протестах борец Навида Афкари). Вы откликнулись на эти события стихотворным циклом и активно переводили беларусских поэтов. Мне кажется, борьба ваших и наших соседей за свободу - отчасти и ваша личная борьба. Или нет?
- Это, безусловно, и моя личная борьба, потому что состояние несвободы я воспринимаю как абсолютно неестественное и бесчеловечное. Как бы то ни было, беларусы уже победили - победили навязанный им диктат страха и молчания.
Приведу одно из переведённых мною в дни протестов стихотворение - беларусской поэтки Вольги Гапеевой.
я собираюсь на войну
каждое утро
чищу ботинки ; готовлю оружие
ПОТОМ
мы будем любить потом
а сейчас некогда
я собираюсь на войну
чищу ботинки ; готовлю оружие
хочешь ; целуй мои глаза
пока не болят они
от колючей проволоки
жабкой станет кто-то другой
а мне некогда
я собираюсь на войну
чищу ботинки ; готовлю оружие
завтра птицы сбросят крылышки ;
это обычный прогноз погоды
ну что ты пожимаешь плечами
я ; невозможна
(Вольга Гапеева)
- Так как интервью будет опубликовано в русскоязычном издании, вопрос, востребованный читателями: что сейчас происходит в новейшей украинской поэзии? Какие поиски ведёт ваше и пришедшее следом поколение?
- Познание мира через форму. Молодые поэты не отказываются от социальности, но облекают ее в кокон эстетики. Проработка травмы войны, потери дома - возможно, не проговариваемой прямо, но присутствующей на уровне языка и метафор. Потеря дома - не только в форме беженства - когда твоей стране угрожают, это серьезно выбивает почву из-под ног, страх хрупкости и незащищенности, страх какого-то вселенского абьюза, когда тебя могут просто стереть в порошок, и вряд ли кто-то будет всерьез за тебя заступаться, потому что геополитика и у всех свои проблемы - такие ассоциации у меня возникают при чтении таких авторов, как бывшая на войне волонтером-медиком Олена Герасимьюк, Сергей Синоптик, живущий в Крыму и метафорически сопоставляющий его с Крымом до 2014-го, киевская поэтесса-биолог Сандра Шевченко и харьковская поэтесса Сандра Мост (несмотря на различие поэтик, общее у них не только имя - это некое проникновение в мозговое вещество реальности с помощью неожиданных сочетаний привычных образов).
- После событий 2014-го года многие поэты стали переходить в своих текстах на украинский язык. Насколько важна эта тенденция для украинской поэзии?
- Это жест искреннего патриотизма, и есть потребность говорить о том, что происходит в стране, именно по-украински. Тенденция очень важна для формирования идентичности - многие и в быту перешли на украинский, но в литературе это более зримо.
- Стало ли вам, преимущественно русскоязычному поэту, сложнее публиковаться или выпускать книги в новых условиях? И не планируете ли вы переходить полностью на украинский в своих текстах?
- Книги у меня выходят в Украине, на русском, как раньше. Сейчас вообще сложное время для книг, независимо от языка, а поэтические сборники - тем более штучный продукт. Есть материалы для сборника на украинском, нужен издатель (улыбается).
- За последние годы стали ли вы ощущать больше свободы?
- Внешняя свобода была, пока мы не попали в карантин - не знаю, как будет со свободой дальше. Свобода - это ведь внутреннее состояние, его нужно подпитывать извне, но вряд ли можно потерять. Сейчас закрыты границы, общество невротизировано, будущее неясно. А политическая свобода, безусловно, есть, иначе у нас не сменился бы на прошлогодних выборах президент.
- А события в Беларуси добавляют к личной невротизации? Это ведь тоже вопросы о свободе и несвободе, особенно когда 'большие соседи' начинают оказывать помощь тому, кому кричат 'уходи'?
- Сейчас, наверное, не так страшно, как в 2014-м, тогда мы искали в интернете адреса бомбоубежищ, потом поняли, что полномасштабных военных действий не будет. В Беларуси несколько другая ситуация, насколько я понимаю, здесь армию создавали с помощью волонтеров практически с нуля, был такой патриотический подъем, там этого просто никто не позволит, поэтому за Беларусь страшно и за любую страну, президент которой, когда-то избранный на демократических выборах, воюет со своим народом.
- Пишущих и публикующихся на русском украинских поэтов мы более-менее знаем. А вот на кого из плохо переведённых или совсем не переведённых украинских поэтов вы обратили внимание российских читателей и переводчиков?
- Мне нравятся Анна Грувер, Дарина Гладун, Лесик Панасюк. Из не переводившихся на русский (насколько я знаю) - Лиза Жарикова и Лиля Войткив.
- В билингвальном журнале 'Парадигма' вы ведёте рецензионную рубрику 'Триптих' - рассказываете об украинских книгах на украинском языке (во втором номере журнала - это обзор сборников Серея Синоптика, Катерины Калитко и Болеслава Лесьмяна в переводах Марианны Кияновской). Насколько важно появление подобного билингвального журнала, который в меру сил стягивает разрушенное культурное пространство между странами, и насколько важно именно для вас участие в проекте?
- Для многих в нашей стране вся Россия ассоциируется с ее властями и воспринимается априори как враг (что психологически объяснимо). Билингвальный журнал - доказательство того, что диалог и взаимодействие возможны. Для меня в условиях бинарной национальной идентичности важно, что это рубрика об украинской поэзии именно на украинском языке: сколь бы нишевым продуктом ни была поэзия, российский читатель узнает, что украинская поэзия есть и в ней происходит много интересного. Проект о современной поэзии на самом деле важен - и об украинской поэзии, и о русской, проект для людей, которые уже не спрашивают 'поэзия ли - верлибр?' (потому что таких споров и в украинской поэзии полно), которым не нужно договариваться о базовых понятиях и можно просто наслаждаться хорошей литературой.
- Во втором номере журнала 'Контекст' вы отрецензировали книгу ушедшего от нас Виталия Науменко 'Бедность, или Две девушки из богемы'. Как я понимаю, это очень важный человек в вашей жизни. Расскажите о знакомстве с Виталием и о том, какую роль он играл для вас.
- С Виталием мы познакомились в 2011-м на Волошинском фестивале в Коктебеле - тогда это было просто знакомство, поэты сидели компанией на набережной и говорили о литературе. А в 2013-м мы разговаривали несколько дней, пока длился фестиваль, и оказалось, что у нас так много общего, словно были знакомы всю жизнь. Потом прожили вместе два года - он был сложным человеком, но очень интересным. Книгу он при мне редактировал, диктовал, а я вносила правки. Книга об Иркутске его молодости, мы были в Иркутской области, в Железногорске-Илимском, а в самом Иркутске я так и не побывала, но благодаря книге явственно его представляю. А еще мы смотрели старые фильмы, брали редкие и забытые издания на буккросинге, ходили по городу и фотографировали. Учились видеть.
- А вот в творчестве вас больше многих поддержал Дмитрий Кузьмин - уже в 2011-м он опубликовал вашу подборку в 'Воздухе', и в дальнейшем вы стали постоянным автором журнала. Можно ли сказать, что отчасти то, кем вы стали в поэзии, - заслуга Кузьмина?
- Я читала 'Воздух', но не надеялась когда-либо туда попасть, а в 2011-м Дмитрий Кузьмин принял три текста, задал только два вопроса - где закрываются кавычки в стихотворении и не появятся ли эти тексты потом в других журналах? Для меня это было как признание, что это литература, а не просто сетевые тексты, которые можно было бы и не писать. Это в целом ориентир - если Дмитрий Кузьмин публикует, значит вы на правильном пути.
- И самый приятный вопрос: над какими переводами и текстами вы работаете сейчас? Можно даже пофантазировать.
- Сейчас я перевожу прекрасный роман Пинчона. Я не поклонница его творчества, но в этот тысячестраничный текст просто влюбилась - он дает возможность поверить в бессмертие.
Публикация: Артикуляция, ? 12, 2020
***
Вика Федорина
"Концепция "конца истории" ошибочна
https://kyivdaily.com.ua/olga-bragyna/
Поэт, прозаик, переводчик Ольга Брагина ответила на вопросы Kyiv Daily из Киева.
...сегодня спали в бомбоубежище. на нашей улице были перестрелки, возле 'Новой линии' высадился десант, но их взяли в плен, в Броварах обезвредили корректировщика и взрывы пока прекратились. за нашу старую добрую ТЭЦ-6 сражаются до сих пор. говорю маме: 'Вот, ты думала, что им нужна банкнотная фабрика, а они хотели 'Новую линию'.
мы все в школе читали Тютчева блажен кто посетил сей мир в его минуты роковые, но для нас это были просто слова, я никогда не думала, что в нашем спальном районе будут перестрелки и десант, нашей главной проблемой всегда были пробки на мосту и переполненный в час пик транспорт.
мы пошли в бомбоубежище, мы были очень напуганы, потому что пишут, что панельный дом при взрыве складывается блоками. бомбоубежище в кирпичной поликлинике, так там сидели втроем на двух табуретках, говорили, что в селе Погребы работала сирена, говорю папе: 'Эти табуретки купили в 80-х, и вот мы сидим на них в бомбоубежище, вот стабильность'.
На каких книгах вы выросли?
- Читать я научилась где-то годам к пяти, до того смотрела в книгу и придумывала свои истории. Научившись читать, первым делом прочла 'Чалыкушу' Решат Нури Гюнтекина в украинском переводе - тогда был популярна экранизация 'Королек - птичка певчая'. Потом мы купили в книжном магазине по соседству Булгакова - 'Мастер и Маргарита', очаровала. В школе любила французскую классику - Бальзак, Золя, потом - Достоевский. Считается, что люди делятся на два типа - читатели Толстого и читатели Достоевского, я была типичным читателем Достоевского, прочла практически всё его и о нем.
Когда вы осознали себя поэтом? (кстати как правильно - поэт/поэтесса?)
- В детском саду сочинила новогоднее стихотворение. Потом в школе нам дали задание на уроке литературы - написать стихотворение без рифм. Потом начала писать баллады - мне очень нравился сборник баллад 'Воздушный корабль', писала бесконечные баллады и поэмы на исторические темы, конечно, всё это не представляло никакой литературной ценности, но мне было интересно. Это были 90-е, ни с какими современными поэтами я знакома не была, о поэзии знала только из изданий классики, в общем, в отношении себя в то время могла бы процитировать Пастернака 'какое, милые, у нас тысячелетье на дворе'? А потом даже Фукуяма признал, что его концепция 'конца истории' ошибочна, сейчас история личности - это история социума, 'личное - это политическое'.
Поэт или поэтесса - мне всё равно, в слове 'поэтесса' ничего обидного не вижу. Поэзия не зависит от гендера.