Стою в амстердамском Музее Ван Гога. В его книжной лавке, расположенной рядом с гардеробом и туалетом, на стенах висят картины мирового кумира. Еще не посетив основную музейную экспозицию, предполагаешь, что это такая новая крутая музейная фишка - начать показ работ уже с "ворот", почти со входа.
Завернув за угол стеллажей с книгами, видишь вторые "Подсолнухи", третьи... Четвертые "Ирисы"... Шестой, восьмой "Сеятель"...
Копии.
Но до чего же мастерски сделаны! Подхожу ближе, одеваю глаза в очки... печать! Потрясающего качества, с объемом мазка, с удивительной глубиной тона и цвета.
Одеваю глаза в более сильные диоптрии. Внизу, мелко "Made in China".
Живого Ван Гога голландцы смогли осуществить - напечатать его им слабо, китайцы с этим справляются лучше. И дешевле.
А с чем они не справляются?!
Попытался представить некоего китайца с рыжей бородой, с безумными голубыми глазами и забинтованным ухом... Не получилось.
Для того, чтобы выдать копию "Подсолнухов" китайцу не требуется сходить с ума и отрезать себе часть тела. Он спокойно и уверенно наполняет мир прекрасными копиями, чашками, майками, тарелками и прочей сувенирщиной с безумными "Подсолнухами", "Сеятелем", "Ирисами" и другими шедеврами нидерландского гения.
Может, это Европа сошла с ума и китайцы тут ни при чем?
Решил сделать подарок заказчице, очень хорошо принявшей мою работу. Выбрал сиреневые ирисы Ван Гога - быстро, оригинально, решительно и круто. Ну, как же - копия маслом! Перевел рисунок и начал лихо замазывать фон. И... не могу попасть в цвет. Отпал от фона, взялся за букет - тот же результат. За горшок... За стол ...
Вернулся к фону. Никаких положительных сдвигов.
И тут до меня дошло - еще немного в таком же плане и отрежу себе что-нибудь.
Вот какая штука: оказалось, скопировать Ван Гога очень сложно. Невероятно сложно! Немыслимая гамма цвета. Какие-то небывалые сочетания красок. Ну, нет на моей палитре таких красок! Нет и все.
Казалось бы - не Рембрандт, не Веласкес, не Левитан... А не могу попасть в цвет, хоть тресни. Накрашу - соскоблю, накрашу - соскоблю...
Вроде головой в стену уперся, и нет выхода.
Как же так - один человек накрасил, а почему другой повторить не может?!
Неужели ЭТО неповторимо?
Почти три недели каждый день приходил в мастерскую, подходил к станку, начинал смешивать различные цвета и... Никакого толку.
Бросил кисти, сел думать.
Неужели нужно "слегка" двинуться головой, чтобы найти этот блеклый, слабый, жухло-фиолетовый оттенок фона?
И... сгореть в тридцать семь лет, успев оставить множество гениальных работ, восхитивших весь мир...
Может я уже опоздал? Мне уже больше. Не знаю. Не смог додумать. Это некая тайна.
Копию, все же, накрасил. Подарил заказчице. Она, наверное, была довольна. И я остался, в результате, доволен - пришла простая и полезная мысль: нельзя копировать из себя, нужно "влезть" в автора и пытаться копировать из него. А вот как это сделать из Ван Гога, не скажу - не ведаю.
Другая копировальная история немного "смешнее".
Один украинский француз (или французский украинец) попросил скопировать картину Репина "Запорожцы пишут письмо турецкому султану" и найти текст письма. Текст нашел, через шампанское и тортик, в Библиотеке имени ЦК КПСС (так она в то время называлась!). Текст оказался крепко пересыпан ругательствами и прочими словесными вывертами. Переписал. А вот копировать самому многофигурное изображение совершенно не хотелось. Это ж сколько времени потребуется?! Там только на первый взгляд человек тридцать портретных персонажей, не считая фоновых. А крутая казацкая одежда?! Да одна лысина на переднем плане чего стоит! Репин, нехай - не как себе абы что!
Пошел в alma mater, нашел достойного и скромного второкурсника, договорился о размере, цене и сроках исполнения. Студент оказался пунктуальным во всех смыслах - и к сроку накрасил и качество выдал, исходя из гонорара (сумма была совсем небольшая). Так я и не претендовал на даже небольшое приближение к мастерству Ильи Ефимыча. И был уверен в непредвзятости "заказчика" - ему был нужен национальный колорит, тема и некое напоминание о предках, не более.
В те годы перевозить "культурные ценности" через нашу границу было отчасти сложно. По понятным мне причинам было невозможно пойти в Минкульт и получить "Разрешение на вывоз" - меня там знали и, увидев ТАКУЮ копию... осмеяли бы по полной программе.
Граница уже была не совсем на замке, но... Таможня блюла свой интерес и всячески обращала внимание на нестандартный груз. Плоская картонная коробка размером приблизительно 50 х 80 см имела вид именно такого нестандартного груза. И привлекла полное внимание бдительных представителей таможни.
- Чей?
- Мой.
- Что там?
- Картина.
- Кто автор? Вы?
- Нет. Это копия.
- Разрешение на вывоз есть?
- Нет.
- Пройдемте.
Взял культурно-ценностную коробку и пошел за сержантом. В помещении, предназначенном, видимо, для досмотра, находилось еще два стража границы.
- Картина. - Возвестил сопроводивший меня сержант. - Разрешения на вывоз нет.
- Показывайте, - предложил один из сидевших в комнате (старшина).
Развязал веревку, вынул из коробки "Запорожцев", поставил лицом к таможне. Молчу. Таможня молчит. В помещении повисла гнетущая тишина. Для меня, конечно. В глазах служивых был и интерес, и неподдельное удивление, и ожидание ... Я догадывался ожидания чего.
Старшина вошел в тему первый: Ого!!! Це ж справжня картина! Микола, ти поглянь скiльки там людей намальовано!!! Нi, таке без дозволу вивозити неможливо!
- Но это же копия и притом не очень хорошего качества! - пытался я "вразумить" стражей национальной культуры.
- А нам невiдомо, що це копiя. Хай iнспектор розбирається. Микола, дзвони iнспекторовi.
Через некоторое время в комнату вошел (вошла!) инспектор. Стройная, можно сказать, красивая молодая женщина, в новенькой форме, в пилотке и с погонами старшего лейтенанта.
- Так, что здесь происходит?
- Товарищ старший лейтенант, вот, картина, разрешения на вывоз нет. Гражданин утверждает, что копия и неважного качества.
- Гражданин, каким образом вы собираетесь доказать, что это копия? У вас же нет никаких документов на картину.
Я опешил и стал быстро соображать, как же реагировать на это полное неведение классики. И ничего лучше не придумал, как испуганным голосом сказать: "Так ведь это же Репин! А оригинал висит в Третьяковке размером 2 на 3,5 метра".
Инспектор товарищ старший лейтенант покраснела, опустила красивые очи долу и произнесла: "Здесь вам не дискуссионный клуб на знание предметов искусства. Без специального разрешения, или соответствующей экспертизы я не имею права пропустить это полотно через таможенное пространство".
Повернулась и, стуча каблучками, вышла.
И тут мне стало как-то безразлично и как-то пусто, и какая-то дикая усталость навалилась и я сказал: "У вас молоток и гвоздь найдется?"
- Зачем? - Спросил старшина.
- А вот зачем, - сказал я, - берете гвоздик, прибиваете его молотком в стенку и вешаете эту штуку себе на память о веселых запорожцах и об Илье Ефимовиче Репине.
Повернулся и пошел к автобусу, где уже тихо роптали остальные пассажиры.
Не успев дойти до ждущей меня автобусной компании, услышал: "Гражданин, эй, гражданин, подождите, постойте!" Ко мне быстро приближался сержант с коробкой в одной руке и мотком веревки в другой.
- Заберите. Но в следующий раз...
- Следующего раза не будет, - подумал я, - верите ли, Илья Ефимыч?