Бронштейн София. До и после

ДО И ПОСЛЕ...

СТИХИ

Автор искренне благодарит всех, кто

Принимал участие в создании этого

сборника.

Редактор - Аркадий Бронштейн

Компьютерная верстка и дизайн -

Моисей Розенталь,

[email protected]

НЕТАНИЯ

2005

No София Бронштейн

Я забудусь в предутреннем сне

Я забудусь в предутреннем сне,

И тогда мне приснится,

Что поет у меня на окне

Сумасшедшая райская птица.

По утрам под озябшим кустом

Так нарядно роса серебрится,

Потому и поет под окном

Сумасшедшая райская птица.

А когда мое время придет
Безоглядно счастливо влюбиться,
Свою лучшую песню споет
Сумасшедшая райская птица.

И беда ни сейчас, ни потом
В моей жизни уже не случится,
Потому что поет под окном

Сумасшедшая райская птица.

Моей жизни окончится том

Недописанной белой страницей

И взмахнет на прощанье крылом

Сумасшедшая райская птица.

И на свежем зеленом холме,

Под которым сомкну я ресницы,

Пусть поплачет она обо мне -

Постаревшая райская птица.

Не поймите слишком сложно

Художнику Ольге Федорюк

в день открытия ее выставки

Не поймите слишком сложно,

Эта истина проста:

Начинается художник

Просто с чистого листа.

Оттолкнувшись, как от печки,

От невидимых основ,

От наивного сердечка,

От девичьих чистых снов,

Чтоб потом - от женской муки

В ежедневной суете,

Оторвавшись на минутку,

Проявиться на холсте.

И в семье, и на работе,

В суете привычных дел

Целый день в круговороте

Мелких будничных проблем...

Но настойчиво и длинно,

Не спеша, не торопя,

Вызревает не картина,

А любимое дитя.

Жаль, не часто так бывает:

От движения руки

Словно звуки проступают

На бумаге, как мазки.

И не утренняя птица

Начинает свой пассаж,

А полет души ложится

Под летящий карандаш.

И не свет зари вечерней

Озаряет нас в тиши,

А негромкое свеченье

Человеческой души.

Не поймите слишком сложно,

Эта истина проста:

Не кончается художник,

Оторвавшись от холста.

Словно пение свирели

Посреди жестоких дней

Акварели и пастели

Всех нас делают добрей.

Акварели

Ты возникаешь из зимы,

Из ожиданья, из печали,

В мои предутренние сны

Приходишь робко и случайно.

Я не художник, не поэт,

Но мне так тягостна разлука,

Что я рисую твой портрет

Прозрачной акварелью звука.

Пять строчек нотного листка

Замрут в предчувствии полета,

И дрогнет прямо у виска

Любви потерянная нота.

Но как далекая свирель

Звучит таинственно и нежно,

Так робко трогает апрель

Губами теплыми подснежник.

Еще полжизни до тепла,

И ночью царствуют метели...

Ты возникаешь, как весна

В прозрачных звуках акварели.

Я опять альбом листаю

Я опять альбом листаю,

Точно в прошлое окно.

Дрогнет сердце, замирая

От красот Бахчисарая,

Мной покинутых давно.

Солнцем ласковым подсвечен,

Он - единственный в Крыму.

Поутру или под вечер -

Он загадочен и вечен,

Как моя любовь к нему.

Семистрочник

Привычка облекать в слова,

Которые так мало значат,

Все, что живет, поет и плачет,

И что намечено едва,

Течет, колышется и скачет,

И прорастает, как трава,

В чем тайный смысл и бред собачий,

Все, что шершаво или гладко,

Что вызывает грусть и смех,

Что кисло, горько или сладко,

Надежды, тайны и разгадки,

Любовный бред и тайный грех,

Провал, стремление, успех -

Доверены простой тетрадке.

Необоримый сей искус

Сильнее всех иных велений,

И объяснить я не берусь,

Зачем, без отдыха и лени,

Приткнув тетрадку на колени,

Я слову каждому молюсь.

Так постигают суть явлений

И в алкоголе топят грусть.

Сильнее голода и жажды,

И сытой жизни вопреки,

Мной вымоленные, однажды

Из слов составятся стихи.

Из ниоткуда в никуда

Из ниоткуда в никуда,

Не требуя расплаты,

Течет сквозь жизнь мою вода

По имени Утрата.

Теченье это не дано

Прервать или нарушить,

И ляжет камешком на дно

То, что терзало душу.

Как гладит волосы рука

В любовном исступленьи,

Так дарит добрая река

Прекрасное забвенье.

Но в дальних тайниках любви,

Как редкие жемчужины,

Храню признания твои,

Тебе уже не нужные.

И их песком не занести

Отныне и до века.

Но дважды не дано войти

В одну и ту же реку.

Необратима и тиха,

Смывая дни и даты,

Течет сквозь жизнь мою река

По имени Утрата.

Хочу войти тихонечко

Хочу войти тихонечко

В твои воспоминания.

Я постою в стороночке,

Не требуя внимания.

Замру я в дальнем уголке,

На полпути к забвению,

Как шрам давнишний на руке,

Задетый на мгновение.

Живи, не помня ни о чем,

Счастливым победителем.

Но встану за твоим плечом

Я ангелом-хранителем.

Хотя бы ветром над водой,

Дождинкою случайною

Или весеннею листвой

Коснусь тебя нечаянно.

В конце прокуренного дня,

Не чувствуя заранее,

Впусти, пожалуйста, меня

В свои воспоминания.

Так течет повествованье

Так течет повествованье:

Не спеша, неторопливо.

Непритворное вниманье

И к закату, и к приливу.

И к движенью тучки в небе,

И к букашке, и к травинке...

И к тому, что так болело

В сердца самой серединке...

Колыбельная Данечке

Словно кот на мягких лапах в нашу спаленку

Тихо ночь приходит в звездном серебре,

Засыпает человечек очень маленький,

Самый главный человечек на земле.

В небе синем звезды яркие включаются,

Ветер гладит занавеску на окне,

И как птицы утром к солнышку слетаются,

Сны счастливые слетаются к тебе.

Наигравшись, насмеявшись и намаявшись,

Спит малыш среди загадочных миров.

Кем ты будешь, когда вырастешь, мой маленький?

Кем бы ни был, был бы счастлив и здоров.

В море лунная дорожка отражается,

Колыбель качает добрая Земля.

Пусть с тобою лишь хорошее случается,

Да хранит тебя навек любовь моя...

Цветочный одеколон

Полутемным утром ранним

Город видит третий сон.

Сладким запахом герани

Переулок обнесен.

В полусонные аллеи

Пробирается жара,

И цветы бугенвиллеи

Отворяются с утра.

Но пока еще не жарко,

Словно даже не всерьез,

Утонченная фиалка

Источает запах грез.

Так полу прохлада ночи

Отступает не спеша,

Точно музыкой цветочной

Омывается душа.

***

Я иду в никуда. Говорю ни о чем.

В пустоту опираюсь усталым плечом,

И текут бесполезные дни и годы,

Возвращаясь обратно в мое никуда.

***

Это, видно, за грехи мои расплата.

И себе признаться с горечью должна:

Несвободна, нелюбима, небогата,

Никому на этом свете не нужна.

***

Все действительно проходит...

И в оставшиеся дни

Ничего не происходит.

Лишь рука часы заводит,

По привычке их заводит,

Чтобы тикали они.

Пишу я письма каждый день

Пишу я письма каждый день.

Ответы получаю реже -

Кому-то некогда и лень,

А кто забыл о дружбе прежней.

А я пишу, пишу, пишу

Свои ненужные посланья,

Как будто бы крючком вяжу

Я бесконечное вязанье.

Причудливые нити строк

В узор сплетаются незримый,

Но даже он связать не смог

То, что уже несовместимо.

Увы, никто не виноват,

Что расстоянье больше дружбы

И то, чему вчера был рад,

Сегодня кажется ненужным.

Но почтальона сторожу,

Хожу сама на почту часто,

И все пишу, пишу, пишу...

И все надеюсь... И напрасно...

Нас с тобою окружает

Нас с тобою окружает

Очень странная зима:

То, что снега не бывает,

Я увидела сама.

Не стучат в окно метели -

Я их даже и не жду.

Босиком иду с постели

К незакрытому окну.

Эвкалиптовая ветка

В бело-розовых цветах -

Моя добрая соседка

В экзотических кустах.

Жизнь проходит мимо

Жизнь проходит мимо, мимо

Сквозь распахнутые двери,

И уже невосполнимы

Все попутные потери,

И уже необратимы

Все постигшие утраты,

И уже неисправимо

Совершенное когда-то...

Как заклятая подруга

Как заклятая подруга -

Неизбывна, вечна, зла -

На меня взирает скука

Из привычного угла.

Чтобы скука не скучала,

Строя замки из песка,

К нам заглядывает часто

Тетка скукина - тоска.

Мы друг другу не мешаем.

Мы сидим в углах своих

И тоскуем, и скучаем,

По привычке, на троих.

Не пишу и не читаю,

Телевизор не включаю,

На звонки не отвечаю -

Я отчаянно скучаю.

От тоски неистребимой

Избавления не знаю,

Твоим именем, любимый,

Не тебя я называю.

На дворе зима ли, лето,

Или светопредставленье -

Нет в тоске моей просвета,

Нет от скуки избавленья...

Если вдруг тебе тревожно

Станет в сумеречной мгле,

Знай, что это безнадежно

Я скучаю по тебе.

Выпал иней.

Выпал иней. Он посредник

Меж дождями и снегами.

Долгой осени наследник,

Опадает лист последний,

Не успев проститься с нами.

На покинутом перроне

Утро пасмурно и длинно,

Как езда в пустом вагоне.

И без видимых агоний

Умирает межсезонье,

Чтобы выродиться в зиму.

Январские "кошачьи танки"

На помойных и обильных окрошках,

Наплевавши на кошрут и диету,

Отжираются нахальные кошки

После бурно проведенного лета.

***

Кот домашний - ленивый, ухоженный,

Покорившийся сытой судьбе...

Он гуляет не там, где положено,

А исключительно сам по себе.

***

Перевернута зимняя страница,

Снова зелень, комары и цветы.

И орут, как перелетные птицы,

Одуревшие от солнца коты.

***

Наша жизнь - сплошное падение с высоты,

Жмем на скорость - только держись.

Лишь бродячие философы - помойные коты

Понимают правильно эту жизнь.

Конец декабря 999 года

Век кончается, но время жестокое

Все не канет в неоглядную тьму.

Над Землей встает звезда одинокая,

Предвещая людям мор и войну.

Виноватые мы все или правые -

Равнодушно предрекает звезда,

Что падут на Землю росы кровавые

И покроются песком города.

Нет ни веры, ни любви светлых праздников,

Сердце рвется, как в рояле - струна

У надежды не осталось соратников,

И сама надежда обречена.

В первобытной ледяной озверелости,

Средь оскаленных зубов и когтей,

Дай, о Боже, нам хоть капельку нежности,

Чтобы спасти уже рожденных детей.

Котенок

Счастье кратко, а горе немеряно,

Бесконечен лишь вечный покой.

И приходит котенок серенький

Подремать под моей рукой.

У него коготочки острые

И шершавенький язычок.

Выгибает он спину мостиком

И мурлыкает, дурачок.

...Без тебя уже жить привыкла я,

Но из памяти не гоню,

Как, свернувшись в клубок, мурлыкала

Я тебе, что тебя люблю,

Как блаженствовала беспечно,

Под твоей пригревшись рукой.

И казалось, что счастье - вечно...

... Только вечен лишь вечный покой.

И мои коготочки слабые

Удержать тебя не смогли.

Под мои причитания бабьи

Ты ушел из моей любви.

И беда моя, словно маятник,

Над моей висит головой.

Лишь котенок приходит маленький

Помурлыкать чуть-чуть со мной.

Да, нам недолго быть вдвоем

Да, нам недолго быть вдвоем.

И если вдруг твоя щека

Мой сон предутренний покинет,

То это мы переживем -

У беспородного щенка

Никто веселья не отнимет.

Не приглашай меня в кафе -

(Я и одна могу напиться,

Когда так гадко на душе).

На этом аутодафе

Из пепла мне не возродиться

И не воскреснуть мне уже.

И не должна я восходить -

Как на Голгофу, как на сцену -

На суд твоих жестоких глаз.

За все приходится платить.

Но кто бы знал, какую цену!

И кто бы знал, в который раз...

***

Как из ручьев рождаются потоки,

Из слез - обиды, из обид - грехи,

Из букв - слова, из слов - литые строки -

И это называется: стихи,

Из семечки беспомощной и малой

Рождается могучая сосна,

Так из зимы, от холодов усталой,

В конце концов, рождается весна...

Илюше

Ангел мой, сокровище, печаль моя,

Чудо, что на каждый день дано,

Тонкое колечко обручальное,

Нашей жизни новое звено.

Девять долгих терпеливых месяцев,

Каждую минуту, каждый час

Поднимался ты по светлой лестнице,

Или, может, нисходил до нас.

Птицы, звери, муравьи и бабочки,

Рыбы в застоявшейся воде -

Все заждались появленья мальчика,

Все, как мы, мечтали о тебе.

Как волшебной сказки продолжения

Ждали мы у запертых дверей,

Чтобы, наконец, твое рождение

Сделало нас лучше и добрей.

Одуванчик с голубыми глазками,

Солнце наступающего дня...

Мир жестокий, будь к нему поласковей.

Да хранит тебя любовь моя!...

Пахнет утро солнечными майскими бликами

Все мы родом из своего детства...

Антуан де Сент-Экзюпери

Пахнет утро солнечными майскими

Бликами на беленой стене.

И горят фонарики китайские

В разноцветном детском полусне

Пахнет утро пляжем и дельфинами -

Добрыми торпедами морей,

Что сверкают выгнутыми спинами

Вдалеке от суетных людей.

Папиной щекой, от "Шипра" влажной,

Маминою "Красною Москвой" -

Пахнет детство счастьем - самым важным

Запахом, осознанным тобой.

Пахнет утро гречкой и котлеткой,

И свежезаваренным чайком...

Растворимым кофе от соседки

Тянет сквозь распахнутый балкон.

...Ах, как утром мне вставать не хочется...

Все сильнее с каждым новым днем

Мне сжимает горло одиночество,

Пахнущее горьким миндалем.

Но уже всего через мгновение

Утренний безжалостный палач,

Возвестит будильник пробуждение,

Поднимая громкий звонкий плач.

Пахнет утро сигаретным дымом,

И, едва очнувшись ото сна,

Обжигаюсь кофе растворимым,

Стоя у открытого окна.

Я - Маугли

Стояли звери

Около двери.

В них стреляли,

Они умирали.

А. и Б. Стругацкие

"Жук в муравейнике"

Я - Маугли.

И мать моя - волчица,

Загнавшая добычу для волчат.

Ее слюна кровавая сочится,

Ее клыки смертельные торчат.

Мы волки - первобытная пехота,

Гвардейцы нескончаемой войны,

Мы в сумерках выходим на охоту -

Бесстрашны, беспощадны, голодны.

Мы не нарушим древний наш обычай,

Чтоб поколений не прервалась нить.

Идет навстречу мне моя добыча,

Мой голод первозданный утолить.

Ночной дозор непроходимых джунглей,

Мы в буйстве красок - серые мазки.

К утру остатки наших пиршеств жутких

Шакалы раздирают на куски.

Я гладкокожий волк мохнатой стаи.

И в час, когда огонь уснет в углях,

Зальются псы истошным диким лаем

В окрестных беззащитных деревнях.

Я знаю вас, беспомощных и слабых,

Но ваша стая злобна без причин,

Когда кинжалы или копья в лапах

У ваших "героических" мужчин.

Как засуха, как мор или торнадо,

Бессмысленно и зло, не первый век

Законы джунглей нарушает стадо

Зверья, что вы зовете - "человек".

Скользя по джунглям хищным волчьим

бегом,

Я в этой жизни понимаю толк.

Я никогда не стану "человеком".

Я - Маугли.

Я - волк.

Я просто - волк.

От жизни намертво усталые

От жизни намертво усталые,

Любовь вместив в одну строфу,

Зачем храним мы письма старые

В пронафталиненном шкафу?

Не обращаясь даже мысленно

К тому, что "сплыло как вода",

Зачем так дорожим мы письмами

Из ниоткуда в никуда?

И вовсе не до дыр зачитаны

В конвертах ломкие листки,

И их детали незначительны,

И их события мелки.

Их полустершиеся подписи -

Знак тех, кого давно уж нет,

И я уже за гранью осени

Несу в себе их поздний свет.

Резинкой схвачены аптечною,

Лежат в пропыленной тиши,

Как стимуляторы сердечные,

Реаниматоры души.

И ты, чье имя я забыла

И ты, чье имя я забыла,

Кого я вижу лишь во сне,

Скажи: все это с нами было? -

И ты любил, и я любила -

Или все это снилось мне,

Как снится облетевшим ивам

Под осень - талая вода,

Как снятся старым пилигримам

Невиданные города,

Где птицы в опереньях ярких

Слетятся утром под окно,

Как разноцветные подарки

В светелке, вытопленной жарко,

В девичестве на Рождество.

Дама с собакой

Израиль. Лето. В полдень вял ты,

Как ветка чахлая в руке.

Бреду по набережной Ялты...

Ах, нет, по набережной Яффо! -

С собакою на поводке.

Кричат разъевшиеся чайки,

Не в силах взвиться в высоту.

И вряд ли мы с моей овчаркой

Напоминаем пару ту,

Что Чехов описал когда-то,

Возвысив простенький сюжет,

Но Яффо - это вам не Ялта,

И до зимы сто тысяч лет.

Фонарь, сутулый, как жирафа,

На нас взирает свысока.

Мой пес, что мы забыли в Яффо,

Когда так мучает тоска

По неухоженному парку,

Исхоженному сотни раз...

Здесь так невыносимо жарко,

Когда снега метут у вас.

У вас там холодно и стыло,

И даже голодно порой.

У нас - невыносимо сытно,

И перед вами даже стыдно,

И за державу так обидно,

Что иногда хоть волком вой!

Привычно маясь ностальгией

Вприкуску к местной колбасе,

Мы думаем, что мы - другие.

А мы такие же, как все.

В этом городе чужом

В этом городе чужом

Я чужой наполовину,

И по улицам его

Я крадусь, как тать в ночи.

Будто кто-то мне ножом

Тычет в согнутую спину

И обидные слова

Прямо в уши мне кричит.

Перекрестки всех миров,

Все созвездья Зодиака

Так сложились, так сошлись -

Не вернуться я не мог.

Так, наверно, помнит дом

Одичавшая собака,

Или блудный сукин сын

Приползает на порог.

Тыщи дней тому назад

Утром тягостно-дождливым,

Я отсюда уезжал,

Мне казалось, навсегда.

Окон мокрые глаза И заплаканные ивы,

И скучающий вокзал

Удалялись в никуда.

Я старательно забыл

Я старательно забыл

Эти запахи и звуки,

Бестолковых голубей

Толкотню на мостовой,

Облетевших тополей

В небо вскинутые руки,

И щенячьим языком

Ноги лижущий прибой.

Но по венам кровь течет,

Каждый нерв узлом завязан,

Бьется жилка на виске

И - пока еще дышу -

Помню я наперечет

То, что я забыть обязан,

Даже чайку на песке,

По которому спешу.

Город вымер, как Земля

До эпохи динозавров.

Лишь бормочет гром стихи,

Да слезятся небеса.

И надеяться нельзя,

Что, прорвавшись так внезапно,

Вдруг отпустит мне грехи

Мимолетная гроза.

Поедем в город Беер-Шеву

Поедем в город Беер-Шеву.

Поедем хоть когда-нибудь,

Чтобы неспешно и душевно

С тобой могли мы отдохнуть.

Среди загадочной пустыни

Возникнет город, как мираж,

И я свое забуду имя,

И адрес потеряю наш.

И, бесконечно одинока,

Простив врагов, забыв друзей,

Там кану я в песках глубоко,

Как семь твоих колодезей.

Беспамятна и беспечальна,

Вне непременной суеты,

Я буду также изначальна,

Как пальм ажурные листы.

Чуть пошевелятся барханы,

Как воды медленной реки,

Следы ушедших караванов

Хранят зыбучие пески.

И золотых песчинок россыпь

Стечет с ладони, как вода,

Здесь не бывает "до" и "после",

Здесь лишь "всегда" и "никогда".

Лежат, не тронутые тленьем,

Как мумий высушенный прах,

Легенды прошлых поколений

В песках пустыни, как в веках.

Как порванного ожерелья

Оазисов редчайших звенья

В дрожащем мареве видны,

Тысячелетья и мгновенья,

Бессмертных гениев творенья

Пред ней ничтожны и равны.

И равнодушна, и бездонна,

Не познанная до конца,

Лежит пустыня, как Мадонна,

Не сохранившая лица.

Всевышней волею Творца

Ко дню рождения

Лючии Ганапольской-Юделевич

Всевышней волею Творца

Тебе не зря дано все это:

Душа крылатая певца,

Душа певучая поэта.

Когда уже невмоготу

В пространстве времени суровом,

Вздымает душу в высоту

Двукрылье музыки и слова.

Свой путь начертанный верша,

Как бы во сне полузабытом,

Парит счастливая душа

Над одиночеством и бытом.

Уже в себе ты не вольна,

Творец ведет твоей рукою,

Когда высокая волна

Тебя вздымает над Землею.

Чистейшим воздухом дыша,

Сто раз умри, сто раз воскресни,

Пока так мается душа,

В себе вынашивая песни.

Эта женщина

Лючии Ганапольской-Юделевич

Эта женщина кажется странной,

Как русалка, живущая в ванной,

Как снежинка в бутылке стеклянной,

Или что-нибудь вроде того.

Эта женщина кажется странной,

Как безногий солдат оловянный,

Как монашка в толпе ресторанной

Вроде бы не от мира сего.

Эта женщина кажется слабой,

Как артист-дебютант перед рампой,

Или эльф перед снежною бабой,

Что, наверно, растает к утру.

Эта женщина кажется слабой,

Как птенец с перебитою лапой,

Или как мотылек перед лампой,

Как былинка - одна на ветру.

Эта женщина кажется птицей.

Ей случилось крылатой родиться,

И случайно средь нас появиться,

Наши души задев на лету.

Эта женщина кажется птицей,

Что на куст на цветущий садится,

Перед тем, как в полет устремиться

В недоступную нам высоту.

Эта женщина кажется светом,

Перламутровым радужным цветом,

Ей, наверное, холодно летом,

Ей, наверное, душно зимой.

Но мы знаем, что странность и слабость -

Это все в ней нам только казалось.

Это просто душа прикасалась

К тайне творчества неземной.

Романс

Вы забыли меня -

Столько зим, столько лет!...

И увидимся снова,

Наверно, едва ли.

Просто время пришло -

И растаял мой след,

Точно мартовский снег.

На крутом перевале

Каждой порой своей

Ощущая жару,

Я уже не пойму,

Кто плохой, кто хороший.

Я мечтаю, как в детстве

Пробежать по утру

По хрустящему облаку

Белой пороши.

Может, вовсе и не был

Я с Вами знаком

И лелею в душе

Только вымыслов стаю.

Но измученных нервов

Любым волоском

Я в фантомную память

Свою прорастаю.

От приросших корней -

Не проходит и дня -

Я себя отрываю

И с кровью, и с болью.

И не важно, что Вы

Позабыли меня,

Важно то, что я Вас

Так мучительно помню.

И под утро уже,

В беспросветном бреду,

Окунусь в забытье,

Точно в омут с разбега.

И приснится, что я

Так привычно бреду

По тропе, припорошенной

Мартовским снегом.

Не с последним журавлиным клином

Не с последним журавлиным клином

В солнечные теплые края,

А дорогой безвозвратно длинной

Улетел птенец мой от меня.

Улетел, гнездо свое нарушил,

Злым ветрам над ним привольно выть.

По нему выплакивает душу

Горькая лесная птица выпь.

Из того бездонного далека

Никому вернуться не дано.

Так и доживаю одиноко -

Птицей, потерявшею крыло.

Суета сует

Все давным-давно написано

Обо всех и обо всем.

Мы свои простые истины

Постигаем день за днем.

Утром, снов своих не помня,

Суетимся и спешим.

И приходит ангел полдня

Посмотреть, как мы грешим,

Как с усердием натужным

Проживая день за днем,

Все, что кажется ненужным,

Оставляем "на потом".

И толчемся, как на паперти,

Позабыв про стыд и срам,

Доверяя книгу памяти

Узелковым письменам,

Как с рассвета до обеда,

С полудня до темноты

День проходит, как победа

Беспредметной суеты,

Как бездумны увлеченья,

Как бесцельны развлеченья:

Чьи-то свадьбы, новоселья,

Понедельник - воскресенье -

Все короче эта нить...

Только б мамин день рожденья

Второпях не пропустить...

Сон, как приговор отсроченный

Сморит каждого в свой час.

И приходит демон полночи

Пожалеть безгрешных нас.

От смертельной моей усталости

От смертельной моей усталости,

Образующей яд в крови,

Ты подай мне три капли жалости

И безумную ночь любви.

И сильней, чем корабль тросами

Пришвартован к причальной стене,

Общей веною кровеносною

Я прикована буду к тебе.

Так, без будущего, без прошлого,

Беззащитные, как птенцы,

Мы - сердцами друг в друга вросшие,

Как сиамские близнецы.

Мы - от будней жестоких беженцы

В краткосрочном нашем раю.

Ты прости, что ответил нежностью

На шальную любовь мою.

Как о милости - этой малости

И не вспомнишь ты никогда.

Но к утру от моей усталости

Не останется и следа.

Ива веткой своей зеленою

Тронет воду, как лапой зверь.

Безответно в тебя влюбленная

Проживу без тебя теперь.

Предвиденья жестокий дар

Предвиденья жестокий дар -

Скорей не дар, а наказанье.

Благословенно будь, незнанье

Грядущих бед и божьих кар.

Зачем отметил Ты меня

Такою тяжкою наградой?

Стократнее была б я рада

Жить, как растет трава у сада,

Познав сполна лишь вечность дня.

Такая горькая стезя,

Такая долгая дорога.

Идти по ней так одиноко,

Но изменить судьбу нельзя.

И эту избранность свою

Несу я в тайне, словно горе.

Я не желаю знать, что вскоре

Случится с тем, кого люблю.

Нам не дано предотвратить

То, что назначено от Бога.

Осталось мне тебя любить

Уже немного.

Так немного...

Ностальгия

За окном привычный вид,

Жарко, как в пустыне.

Вот в окне луна висит

Долькою от дыни

И буквально на глазах

Под моим окошком

Размножаются в кустах

Регулярно кошки.

Стаи пестреньких котят,

Сидя под кустами,

Молча на луну глядят

Круглыми глазами,

И стараются решить

Парадокс старинный:

Как достать и откусить

Этот ломтик сырный.

Повернусь спиной к окну,

От жары помаюсь.

Я, конечно, не усну,

Только постараюсь.

Постараюсь, как смогу,

Подремать немножко...

Мне приснится на снегу

Лунная дорожка.

История с не нашей географией

История с не нашей географией,

В которой нету места январю.

Поговорю с твоею фотографией,

Как будто бы с тобой поговорю.

Что я скажу? Что помню и скучаю я,

И что считаю маятные дни,

Что праздники иные отмечаю я,

И все грустнее праздники мои.

Что все мои стремленья и мечтанья

Остались там, за гранью прошлых лет.

И кто придумал эти расстояния,

И кто придумал эти расставания,

Которым ни числа, ни счету нет.

Что я скажу? Что в изобильно-пальмовом,

Бог весть, за что дарованном раю,

Я проживаю жизнь свою неправильно,

И может быть, что даже не свою.

У нас теперь раздельны биографии,

Ты на другом - своем! - краю земли

Поговори с моею фотографией.

Я все услышу. Ты поговори.

Мы кочевники

Да, скифы мы, да, азиаты мы...

А. Блок

Мы кочевники. Наши заслуги

За грехами уже не видны.

Наши легкие быстрые струги

Не боятся днепровской волны.

Мы язычники. Дикие волки

Первозданных степей и лесов,

Многобожья шальные осколки

На ладонях вселенских весов.

Погребальных костров пепелища,

Тризны в память непрожитых дней.

И ветра по-разбойничьи свищут

В гривах бешеных наших коней.

Наши кони не знают подпруги,

Нас ведут кочевые костры.

Туго гнуты надежные луки

И мечи беспощадно остры.

Наши боги просты и велики

Наши боги просты и велики,

Справедливы и в меру добры,

Проступают их мудрые лики

Из камней и древесной коры.

Наши женщины горды и святы,

Наша жизнь беспредельно проста.

Мы над степью былинной распяты

За столетья до казни Христа.

Мы язычники. Наше крещенье

Далеко-далеко впереди...

Легче вымолить будет прощенье,

Если Бог будет только один.

СОДЕРЖАНИЕ

Я забудусь в предутреннем сне

Не поймите слишком сложно

Акварели

Я опять альбом листаю

Семистрочник

Из ниоткуда в никуда

Хочу войти тихонечко

Так течет повествованье

Колыбельная Данечке

Цветочный одеколон

***

Пишу я письма каждый день

Нас с тобою окружает

Жизнь проходит мимо

Как заклятая подруга

Выпал иней.

Январские "кошачьи танки"

Конец декабря 999 года

Котенок

Да, нам недолго быть вдвоем

***

Из семечки беспомощной и малой

В конце концов, рождается весна...

Илюше

Пахнет утро солнечными майскими бликами

Я - Маугли

От жизни намертво усталые

И ты, чье имя я забыла

Дама с собакой

В этом городе чужом

Я старательно забыл

Поедем в город Беер-Шеву

Всевышней волею Творца

Эта женщина

Романс

Не с последним журавлиным клином

Суета сует

От смертельной моей усталости

Предвиденья жестокий дар

Ностальгия

История с не нашей географией

Мы кочевники

Наши боги просты и велики

Комментарии: 6, последний от 25/01/2020. © Copyright Бронштейн София (gala.aizen@gmail.com) Размещен: 15/03/2017, изменен: 15/03/2017. 47k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2		Ваша оценка:

Бронштейн София : другие произведения.

До и после