Интересные люди - проверяющие. Иногда мне кажется, что проверяющих готовят в каких-то специальных военных училищах, а квалификацию им повышают в специальных военных академиях. Там их учат делать недовольное выражение лица, хмурить брови, фыркать, произносить специальные военные слова, такие как: "Зачем?" и "Почему?" и, конечно же, пить водку. Потому как выпить столько водки неподготовленный человек просто не в состоянии.
Скажу честно - я пытался перед зеркалом в порыве вдохновения изобразить "проверяющее" выражение лица. Ничего не вышло! Физиономию свело так, что страшно было из канцелярии выйти! А эти ребята - ничего, живут, здравствуют и процветают.
Проверяющие любят приезжать на проверки. Целью проверки всегда являются два основных момента - контроль и помощь. Причем, контроль проводится на месте, а помощь - в приказе, где обязательно привлекаются к ответственности невиновные, а поощряются не участвующие.
Больше проверок проверяющие любят только инспекции. Лучше, конечно, чтобы инспекция была главной. То есть, Главной инспекцией Министерства обороны. И вот такая радость свалилась на наш славный гвардейский танковый полк! Точнее, на головы его личного состава.
Как в военное время, командование тут же с получением информации отменило все отпуска, и увольнения из расположения части. Хотели так же сгоряча перевести офицеров и прапорщиков на казарменное положение, но во время спохватились, что офицеры и так живут в десяти минутах ходьбы от территории полка, а кто и в самом полку - в санчасти, в учебном корпусе и в клубе, кому как повезло.
И закипела работа!
От казарм на месте остались только стены. На каждом этаже работало по бригаде строителей и отделочников из КЭЧ каждого полка дивизии. Старую, не раз ремонтированную солдатами (кстати, ими же и ломаемую) мебель вывезли в неизвестном направлении вместе со стендами наглядной агитации. Вместо них привезли комплект мебели для жилых помещений. Именно так значилось на упаковке. Никто, включая зам по тылу полка, даже и не предполагал, что такая мебель существует. Новые стенды наглядной агитации изготавливались централизованно по единому образцу. Для этого в одном из классов учебного корпуса организовали столярный цех. Руководил им лично заместитель начальника политотдела дивизии.
За два дня до начала инспекции ремонтные работы были закончены, а в ночь прошел ливень. На следующее утро, придя в казарму, мы обнаружили, что случилось страшное! Потолок и стены были все сплошь в дождевых потеках. Как потом оказалось, водосток на плоской крыше казармы был забит консервной банкой из под тушенки, которую втихоря жевал там советский солдат, и вода, не найдя выхода, просочилась во внутрь через швы в панелях. И тут рабочие сделали невозможное! За оставшиеся полтора суток они отремонтировали казарму заново. Теперь дело оставалось за нами. То есть, нам теперь ни что не мешало сдать наши посредственные знания на "хорошо" и "отлично".
Не буду подробно описывать сдачу всей инспекции нашим подразделением. Скажу только, что с задачей мы справились и справились успешно. Но вот один эпизод, я думаю, будет интересен и поучителен широким массам военнослужащих.
Рота заканчивала сдавать одиночную стрельбу. Оставался один взвод, который должен был стрелять ночью. Про особенности ночной проверочной стрельбы надо рассказать отдельно. А ну-ка, военные, чем отличается ночь от дня? Ответ правильный - ночью темно! А значит надо эту природную особенность использовать с максимальной для себя выгодой в военных целях.
Великое дело - сводные экипажи. Ведь в роте обязательно кто-нибудь да отсутствует: болен, некомплект и так далее. Значит надо заполнять "дырки" в штатных экипажах. И тут умному ротному открывается огромное поле для деятельности. Вот ротный и перетасовал личный состав так, что днем стреляли русские и те, кого в армии считали таковыми - белорусы, украинцы, армяне, ингуши, немцы, казахи, грузины и другие им подобные. Уроженцы же азиатских республик нашего необъятного Союза были сведены с "ночные" экипажи. После того, как список сводных экипажей был заверен полковой гербовой печатью, он стал документом, а значит вступил в законную силу.
Вы спросите - зачем такие ухищрения? А вот в этом и есть главная военная хитрость по введению в заблуждение условного противника. Славяне и им равные при стрельбе днем после сличения проверяющими военных билетов с личностью предъявителей показывают отличные результаты в силу своей близости к культурным центрам и природной способностью к обучению. Вспоминаем, что у нас ночью? Правильно, не забыли - темно! Экипажи "азиатских мамелюков" выстраиваются в круге света под вышкой, предъявляют свои документы и по команде бегут к невидимым в темноте лучшим в мире советским танкам, которые стоят на дорожках. А там их встречают братья - славяне, так успешно отстрелявшие днем. "Мамелюки", невидимые с вышки, остаются под дорожками, а славяне громят ненавистного условного врага под покровом ночной темноты. Анекдот про вьетнамских летчиков помните? "Подвинься, косой, теперь я повоюю". То-то!
Теперь вернемся к теме нашего повествования. Проверять ночную стрельбу - занятие утомительное, скучное и неблагодарное. Тем более в конце проверки. Тут уже результаты подбивать надо, скрепляя их чем-нибудь покрепче, но и обозначить проверку надо. И вот прислали к ротному на вышку проверяющего полковника из партполитаппарата, который в силу своей партийной преданности в комиссию был назначен для надзора за другими проверяющими. Полковник хотел спать, а еще он хотел домой, в Москву и очень переживал по этому поводу. Ему налили чая, дали бутерброд, усадили за стол подальше от пульта оператора и стрельба пошла.
По сигналу с вышки взревели двигатели, стабилизированные орудия нащупывали цели, инфракрасные "глаза" ночных прицелов зорко всматривались в темноту. Ротный уже готов был дать команду "Вперед!", как вдруг справа в поле замигали фары. Кто-то подавал сигнал, мол, братцы, танкисты не стреляйте - свои!
Полковник, тоже заметив сигналы, проявил сильную обеспокоенность происходящим. Он подошел ближе и, пытаясь в темноте заглянуть ротному в глаза, проговорил: "Что это там? Надо бы узнать. А стрельбу, это, прекратить". Связавшись по телефону с начальником оцепления, ротный приказал последнему разобраться в обстановке. Экипажам же был дан отбой. Вскоре лейтенант - начальник оцепления втолкнул на вышку двух "пленных". Ими оказались чумазые и потому похожие друг на друга как братья-близнецы солдаты. Лейтенант, косясь на проверяющего, бодро доложил, что бойцы эти из саперного батальона, сидели в траншеекопателе, у которого "полетела" бортовая коробка передач. А их лейтенант - сапер ушел за помощью.
Ротный отправил начальника оцепления на пост. А полковник бочком придвинулся к пленным саперам и нежно спросил у них: "Товарищи солдаты, а вам не было страшно?" Бойцы, обалдев от событий, а главное от "душевного" обращения к ним незнакомого вкусно пахнущего начальника таращились на полковника и молчали.
Ротный, убедившись, что проверяющий занят допросом "пленных", подал команду "К бою!".
Славянские экипажи рванулись в бой. Снаряды, оставляя за собой трассирующий след, дырявили невидимые в темноте простым глазом мишени. Дробно стучали танковые пулеметы. Стрельба шла своим чередом.
В это время, доктор, маясь от безделья, решил провести занятия по военно-медицинской подготовке с личным составом, вынужденно бездействующим в классе под вышкой. Бойцы по указанию доктора принесли из "санитарки" медицинскую сумку и носилки и доктор стал учить солдат, как оказывать первую помощь при ранениях, переломах и других неприятных случаях. Доктор увлеченно рассказывал о видах увечий, которые может нанести себе необученный военнослужащий посредством не вполне изученной им боевой техники, лично показывал как накладывать повязки и шины на пораженные конечности и органы. Личный состав с интересом и вниманием следил за манипуляциями доктора и после лекции с энтузиазмом взялся за практические тренировки. Выбрав жертву, солдаты, применив все найденные подручные средства, обмотали бинтами все без исключения выступающие части тела несчастного и с криками и гиканьем потащили его на носилках к санитарной "буханке".
А тем временем, проверяющий, проведя душевную беседу с инженерными саперами, вышел на воздух покурить. И стал свидетелем выноса тела! Человек шесть солдат, вынырнув из тьмы, бегом пронесли носилки, на которых, немыслимо растопырив обвязанные бинтами конечности, лежал седьмой боец. За носилками бежал и что-то кричал доктор. Несчастного начали грузить в "санитарку". Внутри у полковника что-то лопнуло и оборвалось! Он опрометью скатился в вышки и припустил к "буханке".
Большого труда составило убедить впечатлительного политработника в том, что тревога учебная. Доктор, размахивая правой рукой, горячо говорил о практической пользе знаний и навыков по оказанию первой до врачебной помощи. Левую руку с бутылкой пива в цветном пакете, которую с горяча чуть не разбили бойцы, когда грузили в машину "условно пораженного" товарища, он стыдливо прятал за спину.
Заново родившегося полковника проводили на вышку, усадили и налили еще чаю. Доктор предложил ротному дать проверяющему что-нибудь успокоительного, на что был послан на ..., в общем, обратно в санитарку с глаз долой! Оставался один заезд и ротный был полон решимости довести дело до победного конца.
В это время на правом фланге блеснули автомобильные фары. Немного погодя к ним присоединилась еще одна пара! Ожил селектор. Солдат с правого поста оцепления бодрым голосом доложил, что через пост прорвалась неизвестная машина и начальник оцепления лично пустился за ней в погоню.
А погоня между тем набирала обороты. Полотнища света разрезали ночную мглу! По этому признаку можно было понять, что машины носились по полю друг за другом. Наверное именно так выглядели издалека участники ралли "Париж-Дакар", мчащиеся по ночной пустыне. Наконец, фары замерли, одна пара из них погасла, а другая стремительно стала приближаться к командному пункту.
Все тот же лейтенант - начальник оцепления, гордый своей победой, зашел на вышку и доложил, что неизвестная машина задержана, а старший машины доставлен.
В помещение боком протиснулся мешковатый лейтенант с инженерными эмблемами на петлицах и с порога начал сбивчиво лопотать, что БАТ сломался, а товарищ майор - зампотех батальона сказали, чтобы он брал на складе БКП и ехал к машине и чтобы без БАТа не возвращался, а солдаты куда-то делись, пока он ездил, а он их искал...
Дальше он додумать не успел. Проверяющий бросился на невоенного лейтенанта, как паук на муху. Растеряв за эту трудную ночь весь свой столичный лоск, именно в нем, в этом бедном "пиджаке" видя первопричину всех своих бед и страданий, полковник истошно кричал, мгновенно вспомнив все подобающие случаю слова!
Срываясь на визг, он кричал, что вот такие, как этот инженерно-саперный лейтенант, с позволения сказать, офицеры срывают плановый ход боевой подготовки подразделений стремящихся стать отличными. Что огромный труд многих и многих людей летит псу под хвост из-за безответственного отношения одной паршивой овцы к общему делу нашего хорошо организованного стада.
Когда полковник начал сравнивать лейтенанта с диверсантом, специально засланным к нам для проведения подрывной работы по развалу Советской Армии, и стал грозить ему особым отделом, ротный понял, что "пиджака" надо спасать. Он аккуратно обошел проверяющего и, боком оттеснив сапера, вытолкнул последнего за дверь.
Последний заезд прошел без происшествий.
Светало. Давно уже сгинули в ночной мгле трое несчастных саперов, отвезенные начальником оцепления на правый пост, командиры взводов споро проверяли вооружение танков на предмет разряженности, личный состав, получив благодарность проверяющего, сноровисто собирал учебно-материальную базу.
Полковник, забравшись в тарахтящий УАЗик и пожимая ротному руку, сказал: "Хорошо у тебя здесь все организовано. Мне понравилось. Буду ходатайствовать".
А командир роты, глядя вслед удаляющимся габаритным огням русского джипа и держа в руках подписанную проверяющим ведомость результатов стрельбы с отличными оценками, подумал: "Вам понравилось! А нам тут служить приходится!"