Жарким весенним днем я возился во дворе своего дома. Был выходной, и на нашей полудеревенской улице бегали дети, ходили мамаши с детьми на руках, бабушки перетирали последние новости.
Вдруг наша собака насторожилась и начала ворчать, пристально смотря за забор вдоль улицы. Наша улица очень узка - с трудом разъезжаются две машины, поэтому все, что на ней происходит отлично видно со двора. Рэй (так зовут нашу собаку) рычал на незнакомца, который подошел к воротам соседского дома напротив.
Выглядел незнакомец очень плохо. Несмотря на жару, он был одет в черную куртку и грязные шерстяные брюки, тоже черные. Из расстегнутой куртки вылезала заляпанная черная рубаха, а ширинка на брюках не была застегнута. Он был совсем как бомж, непонятно откуда взявшийся на нашей маленькой уютной улочке.
Стоя возле гаражных ворот соседей, он что-то громко говорил, почти кричал. Этот крик и привлек Рэя, не понравился ему. На его крики никто не вышел, а другие соседи отошли подальше, испугавшись его отвратительного вида.
Я вышел из ворот и пошел узнать, что ему надо. Осторожничая, я не подошел к нему близко, а спросил издалека, что он хочет. Он обрадовался тому, что хоть кто-то с ним заговорил, сказал, что заблудился, хочет найти остановку автобуса. Я махнул ему рукой издалека в направлении остановки, повернулся и зашел обратно к себе во двор.
Из-за забора, как и все остальные соседи, я наблюдал, что будет дальше. Бомж (таким он казался) повернулся и пошел в направлении остановки. Но шел он как-то странно: выгнув спину назад и осторожно шаря перед собой одной ногой. Через пару шагов он упал, попав ногой в водосточную канавку. Я понял, что с ним что-то не так, не дойти ему до остановки.
Я снова вышел на улицу и подошел к нему уже немного поближе. Его лицо производило такое впечатление, что он плохо видит. Я спросил его, что случилось. Он уже встал самостоятельно и стоял, покачиваясь. Он сказал мне, что у него голова сильно кружится, потому что он по неосторожности выпил немного пива с приятелем, а было жарко. Его слова сильно расходились с его внешним видом - можно было подумать, что не пива он выпил по неосторожности, а надрался, как следует. Я наклонился к нему почти вплотную и принюхался. Нет, от него не пахло даже пивом - незнакомец говорил правду. Тем не менее, его бледный вид и выгнутая назад спина говорили о том, что что-то здесь не так.
Я взял его под руку и повел по улице в направлении автобусной остановки мимо испуганных мамаш, прятавших своих детей за спины. Незнакомец сразу повеселел, зашагал за мной, волоча ноги по асфальту. Я всмотрелся в его лицо с близкого расстояния и увидел, что его правый глаз ровного серого цвета, без зрачка, а левый наоборот, почти весь представляет собой один сплошной черный зрачок. Я спросил его, что у него с глазом. Он нисколько не смутился и ответил, что один глаз у него совсем слепой, а второй видит практически только солнце на небе. Теперь мне окончательно стало ясно, почему он так шел и падал, почему был так странно одет. Он добавил еще, что "ему в спину что-то вступило". Тем не менее, опираясь на мою руку, он весело шагал рядом со мной.
До остановки было идти всего метров 300. Но за этот короткий путь он рассказал мне, что его зовут Лев Палыч, что он сейчас на пенсии, а когда-то ходил в море. И еще за это время он рассказал, что однажды спас свой траулер вместе с уловом в сильный шторм, когда вся остальная команда была не в состоянии что-либо сделать.
Приведя его на остановку, я еще раз убедился, что он был почти совсем слепой - не видел, куда можно сесть, откуда появится автобус. Я подождал, пока приедет нужный ему автобус, подвел его к двери и помог залезть на высокую ступеньку.
Не знаю, есть ли у него родственники или он живет совсем один, но он был полный инвалид, а я не услышал от него ни одной жалобы на жизнь. Наоборот, пока мы с ним шли до остановки, он был веселый и разумный, подбадривал меня, - "Не дрейфь, Андрюха, все будет хорошо". Как он попал на нашу улицу, за 10 км от своего дома, тоже непонятно - видимо решил прогуляться. Я подумал о том, как разительно он отличается от инвалидов, настоящих или мнимых, которые просят милостыню, выставляя напоказ свои увечья.
Я думаю, что ни один из них никогда не выходит на улицу просто прогуляться.