- Сергий, свет мой ясный, ты что, совсем окаменел? Чего сидишь хмурый, как листопад-месяц? Ты погляди, какие кошечки, чтоб мне так жить!
Ян протолкался-таки в тот угол, куда забился Каменец. Шлепнул на стол две большие кружки пива.
- Должен мне будешь, как колос пашне, а пиво хмелю, - улыбнулся Янек. - Ну чего ты?
- Не хочется, - Сергий молча отодвинул кружку.
- Я ж и твое выпью, - предупредил Ян, большим глотком ополовинив свою кружку.
- Да пожалуйста, - усмехнулся Каменец.
- Меньше бы трезвенничал, Сергнушек, девчонки бы крепче любили. Девчонкам радостно, когда военный и хмельной...
Сергию бы отбрить, ответить - "то-то тебя ни одна не целует", или что-то в этом роде. Нет, веселого Яна девушки любили не меньше, чем самого Сергия, только вот любили они его совершенно иначе. Если бы кто-нибудь сказал девчонкам, что можно в Яне Войниче увидеть не копилку баек, не смешливого растяпу, и не верного приятеля, а парня, да еще и по-своему красивого - над таким бы только посмеялись.
Но шутить сегодня старшего лейтенанта Каменца не тянуло.
- Катись ты, Янек... по ровной дорожке к дальнему порожку, - Сергий только усмехнулся, поймав себя на том, что с губ само собой соскочило миртино любимое выраженьице. - Лучше бы поменьше любили.
Войнич мгновенно посерьезнел.
- Что, пишет?
- Пишет, - кивнул Сергий. - Любит. Вернуться просит. Говорит, на Хорвицу к тетке перебирается. В городе совсем неспокойно стало, "чеглоков" видели, и "толстух" тоже. Бомбить пока не бомбили, но сам понимаешь...
- Может и вернешься? - поднял на товарища глаза Ян, оторвавшись от кружки. - Тебя-то отпустят, пять лет уже отслужил...
- И что там? Поле пахать самолетом? Сады опрыскивать? Янко, что я умею, кроме как летать-то?
- Вот-то то и оно... нет, Янко. Любовь любовью, но к ней я вернусь не раньше, чем будет на что ее кормить. Вот дослужусь до майорских погон, два звания всего осталось...
- Главное, чтобы раньше не подбили, - задумчиво протянул Ян. - А то Марка и Рыльцо сам помнишь.
Сергий кивнул. Марка и Рыльцо он помнил. Напарники. На лицо похожие, как братья, только Рыльцо чуть посветлее. И влюбиться угораздило в родных сестер, и разрешение на свадьбу выбивали вместе, и назначили на один день.
И погибли оба в одном бою за две недели до свадьбы.
Сергию тогда выпало ехать к девушкам и рассказывать. Невесты членами семьи не считались, извещения им не слали, но была в полку негласная договоренность - если осталась у погибшего невеста или любимая, кидали жребий, и тот, на кого выпало, становился вестником. Начальство обычай молчаливо дозволяло, ни слова не говоря об одобрении или неодобрении.
Сергий хорошо помнил большую квартиру на первом этаже большого дома в Рошели. Помнил, что когда он шел под окнами сестер Ивонич, из дома доносилась музыка - и оборвалась перед тем, как он позвонил в дверь, хотя видеть его не могли. Открыла ему младшая, Ольга - и, увидев на пороге Сергия, а не своего Марка, медленно-медленно опустилась на колени.
Старшая, Хелена, сидела за роялем и листала ноты. И глаза у Хелены были мертвые.
Через три дня Ольга отравилась. Доктор помочь не сумел.
Еще через месяц Хелена вышла замуж за кого-то безбожно штатского.
На ее свадьбу ее свалил в самоволку Ян и притащился обратно пьяный в стельку. Приволок с собой немедленно отобранную дежурным бутыль медовухи и моментальную карточку жениха и невесты. Штатский жених был маленького роста, курнос, веснушчат и парадное платье сидело на нем мешком. А невеста смотрела прямо в камеру и улыбалась. И глаза у нее были ледяные и неподвижные.