|
|
||
В соавторстве с Юрием Дрюковым. Более иллюстрированный вариант этой главы опубликован в 3-м (70) номере журнала "Невский Альманах". | ||
Юрий Дрюков,
Татьяна Буркова
ПУТИЛОВ.
НЕБЫВАЕМОЕ - БЫВАЕТ!
Глава II
Торжественное открытие санкт-петербургского
Морского канала
(15 мая 1885 года)
Праздничные мероприятия, связанные с открытием Морского канала, было решено устроить в день священного коронования Александра III, которое состоялась ровно два года тому назад...
Императорский поезд, вышедший из Гатчины, свернул на Путиловскую железнодорожную ветку и уже вскоре проезжал мимо зданий Путиловского завода.
Александр III положил на стол "Новости" с описанием предстоящих торжеств и подошел к окну. Раскинувшаяся перед ним величественная панорама массивных заводских корпусов с высокими дымящимися трубами впечатляла.
- Да... Недаром Путилова сравнивали с самим Круппом. Хотя хватка-то у Николая Ивановича была гораздо... - император усмехнулся, - покрупче, да вот только не удалось ему развернуться во всю свою ширь. А теперь уже и не удастся. А жаль. Вот таких, как он, мне бы сейчас... да побольше...
Путиловские цеха и мастерские остались позади. Состав миновал мост через Екатерингофку, и теперь по сторонам от железнодорожного полотна лежала только неприглядная болотистая местность.
Император вернулся к столу и вновь перечитал окончание газетной статьи.
"...В день открытия Морского канала, без сомнения, будут помянуты труды тех лиц, которые, так или иначе, принимали участие в этом деле. Отдавая каждому должное, было бы непростительно не почтить благодарным воспоминанием покойного Н. И. Путилова. Как известно, Путилов взлелеял мысль о Морском канале и устройстве морского порта в Петербурге, дал почин этому делу, вложил в него все свое состояние и душу. Этот человек буквально весь ушел на это дело и погиб на нем. Предположения Путилова не нашли еще полного осуществления, но нет сомнения, что будущее за ними. Морской канал не получит принадлежащего ему значения, пока не устроится тот порт и тот речной канал, о которых так горячо заботился Путилов".
Александр III снова посмотрел в окно. "Значит, на месте этого никчемного болота должен был возникнуть грандиозный торговый порт!?"
Он вспомнил, с каким восторгом рассказывал ему об этом проекте Николай Михайлович Баранов.
С Барановым и Путиловым император, тогда еще цесаревич, познакомился почти 20 лет тому назад - в конце 1868 года. В то время военное министерство, сорвав все сроки переделки войсковых ружей на более скорострельные, всеми силами убеждало общество в необыкновенной сложности исполнения данного задания. Эти же двое подвижников помогли цесаревичу доходчиво доказать военному министру Милютину что, если работать так, как должно, то нет никаких препятствий для быстрого и качественного вооружения армии требуемым стрелковым оружием.
Сразу же после убийства Александра II, когда на пост петербургского градоначальника потребовался дельный, надежный, храбрый и умный человек, именно кандидатуру Баранова предложил новому императору Победоносцев.
Баранов был тогда известен всем, как отважный морской офицер, который во время недавней войны с Турцией, командуя торговым пароходом "Веста", переоборудованным в военный корабль, вступил в неравный бой с турецким броненосным корветом "Фетхи-Буленд". В течение 5 часов он успешно отбивался от гораздо более мощного противника, а после нескольких удачных залпов, повредивших вражеский броненосец, даже заставил его отступить.
Критикуя деятельность морского министерства, Баранов осмелился перечить даже великому князю, генерал-адмиралу Константину Николаевичу, что тоже очень импонировало Александру III, так как он весьма недолюбливал своего либерально настроенного дядю и не скрывал этого.
Для освобождения северной столицы от крамолы, новый градоначальник ввел усиленные методы контроля и досмотра, что тут же дало требуемые от него положительные результаты. Так, под Каменным мостом Екатерининского канала были обнаружены мины, которыми в июле 1880-го террористы планировали взорвать царскую карету. Покушение не состоялось, а поднять со дна гуттаперчевые подушки с динамитом им уже не удалось.
А вот схватить кого-нибудь из членов террористической организации Баранову оказалось не по силам. Из-за предательства Григория Гольденберга, хоть и не умышленного, и предательства Ивана Окладского, спасшего себе этим жизнь, почти все народовольцы были уже арестованы.
Андрей Желябов и его товарищи мечтали, что после убийства царя начнется совсем другая жизнь - в новой стране, с новым государственным строем и новым правительством. Но правда оказалась на стороне Плеханова, предсказавшего будущим цареубийцам, что изменится только одно - к имени "Александр" прибавится третья палочка.
Хотя прибавилось еще и несколько недель панического страха, заполонившего жизнь столицы.
Баранову приходилось часто бывать у императора. В своих разговорах они вспоминали и Путилова. Тогда-то Александр III и узнал, что в экспозиции Морского музея, когда им заведовал Баранов, была выставлена модель путиловского порта. Чудо-порта, благодаря которому в Европу распахивалось уже не окно, а дверь, и торговый Петербург по своему значению вставал вровень с Гамбургом, Антверпеном и Ливерпулем...
Император еще раз посмотрел в окно, за которым расстилалась все та же заболоченная низменность, и тяжело вздохнул.
- Все не так делаем. Все! И канал этот умудрились вывести в Неву как раз там, где начинается песчаная отмель. И вот теперь на морской праздник мне, облаченному в парадный морской мундир, приходится добираться по железной дороге.
А что было делать? От первоначально планируемого прибытия Александра III на императорской паровой яхте "Держава" - величественном морском гиганте, имеющем в длину 95 метров, - пришлось отказаться. При попытке выхода из канала в Неву эта яхта тут же села на мель и, как сообщалось в газетах, "накренившись и принимая в борт напор невского течения, простояла так несколько часов".
Примерно то же получилось и когда "Держава" попыталась уже из Невы зайти в Морской канал. При самом входе на фарватер канала, прекрасно огражденный буйками, яхта снова оказалась на мели. Для того, чтобы стащить ее на глубину и завести в гутуевский порт, буксирным пароходам понадобилось более 12 часов.
Да и другие морские суда, выполняя схожие маневры, тоже частенько не могли справиться со стремительным течением Невы и оказывались на мели.
Так что достаточно уверенно этим новым судоходным путем пока могли пользоваться только небольшие пароходы.
Они и будут доставлять чиновников и публику на обещанное праздничное торжество.
То майское утро выдалось просто прекрасным. Дул ровный ветерок, а солнце ярко освещало празднично убранный Петербург.
Особенно красочными выглядели набережные Невы, которые становились все более и более оживленными по мере приближения к Николаевскому мосту. Да и как могло быть иначе, ведь к Английской набережной, где стояли пароходы и царские яхты, приготовленные для следования в бассейн привозного порта, спешила целая толпа нарядной публики, а в этой толпе медленно продвигались роскошные экипажи и обычные пролетки.
Невские воды бороздили маленькие и большие суда, украшенные бесчисленными флагами, поэтому державная Нева, как потом писали газеты, "казалась тесной от всего того, что так пестро и живо носилось и двигалось по ней".
Да и самим торжествам было посвящено очень много газетных публикаций, дающих яркую и точную картину всех праздничных событий, происходивших в тот день.
Один за другим корабли устремлялись вниз по течению до поворота в канал, берега которого на Гутуевском и противоположном ему Канонерском острове были эффектно и красочно украшены флагами и щитами.
Флагами были разукрашены и военные корабли, которые по распоряжению морского ведомства встали на якорь и в самом канале, и в отпускной гавани, находящейся у самого выхода канала в Финский залив.
И отпускная, и привозная - Гутуевская - гавани тоже были нарядно украшены. Особенно Гутуевская, где на специальной площадке в царском шатре должно было совершиться молебствие освящения канала. От этой гавани должна была пойти по каналу и императорская яхта, которая пока красовалась, стоя на швартовых. Над мостиком "Державы" висела протянутая через канал трехцветная лента, закрепленная на трехцветных мачтах, установленных на берегах.
На площадке между гаванью и железной дорогой стоял царский шатер, созданный в русском стиле.
Рядом с ним проходили специальные мостки, устланные красным сукном и украшенные померанцевыми и лавровыми деревьями. С одной стороны эти мостки вели к императорской пристани, роскошно убранной коврами и растениями, а с другой - к платформе железной дороги, к которой должен был подойти императорский поезд.
Деревянный шатер был задрапирован материей трех русских цветов: белого, синего и красного. Верх шатра венчал Государственный герб, а со стороны моря его крышу украшала громадных размеров золотая императорская корона на бархатной подушке, как бы прикрывающая три вензеля императоров - Петра I, Александра II и Александра III.
С трех сторон шатер был открыт, а вот его четвертая сторона представляла собой огромное окно, с вставленной в него картой Европы. На окно сверху спускалось узорчатое полотенце с пушкинскими строками: "Природой здесь нам суждено в Европу прорубить окно".
Кроме того, шатер украшали гербы Санкт-Петербурга и Кронштадта, императорские флаги и броские надписи: "Будущее второе устье матушки Волги", "Будущий первоклассный порт", "Доступен для всех морских судов" и "Приближен к остальной части Европы". Внутри шатер был убран тропическими растениями, а в его центре возвышались три аналоя с иконами - Спасителя, из домика Петра I, и Святых Александра Невского и Николая Чудотворца, из Исаакиевского собора; перед аналоями стоял стол с крестом, Евангелием и сосудами для молебcтвия с водосвятием.
Ниже от гавани, между каналом и рельсами железной дороги, были устроены парусные палатки с буфетами. Одна из них, наиболее обширная, предназначалась для рабочих и мастеров.
Позади полотна железной дороги разместилась артиллерия.
В 7 часов утра к гутуевской пристани пришел первый пароход с распорядителями торжества и административными лицами. Следом за ними приехали студенты института путей сообщения и сотрудники русских и иностранных газет.
Среди журналистов были репортеры лондонских и венских иллюстрированных журналов, среди специальных корреспондентов - известный баталист Борк, а среди фотографов - фотограф войск гвардии и петербургского военного округа Николай Диго, специалист по съемкам различных морских видов.
Потом прибыл пароход с членами Государственного совета и министрами. Следом пароход с генералами, сенаторами, представителями биржевого купечества и городской думы. Далее пришли семь частных пароходов, буквально битком набитых пассажирами. А за ними следовали пышно расцвеченные флагами казенные и частные яхты. На некоторых из судов играли военные оркестры.
В начале одиннадцатого прибыл пароход с дипломатическим корпусом, с которого на берег сошли послы, посланники, военные агенты и консулы в парадных национальных мундирах.
Заходя в гавань, все суда проплывали мимо 12-метрового монумента, воздвигнутого в честь окончания работ. На постаменте из красного гранита, стоял прямоугольный пьедестал из гранита темно-серого цвета. На нем был установлен высокий пирамидальный обелиск, увенчанный медным вызолоченным шаром с острым шпилем.
В гавани суда занимали заранее назначенные места, а приглашенные лица переходили на берег и направлялись к площадке с императорским шатром.
Вскоре она заполнилась представителями всех слоев высшего аристократического общества и представляла собой довольно красочное зрелище - звезды, ленты, регалии, шитые золотом мундиры перемешивались здесь с роскошными туалетами дам.
С разных сторон глаза гостей слепили яркие вспышки фотоаппаратов.
Наиболее шумно и радостно около шатра вело себя петербургское купечество.
- Доступен для всех морских судов! - слышался восторженный голос купца Гоха, прославившегося своими публикациями о будущем значении Морского канала. - И вот теперь морские суда, миновав Кронштадт, смогут подойти к самой Неве, где их ждут громадные амбары и погреба таможенного ведомства на Васильевском острове, громадные принадлежащие городу магазины - для льна и пеньки, масляные, поташные, соленые, селедочные и, наконец, целые ряды амбаров Калашниковой пристани.
- Как он все верно говорит, - гордо оборотился один из купцов к другому. - Неву только местами чуток углубить придется, да у Таможенной пристани, на Васильевском, поглубже сделать. Ох и заторгуем!
- Может, теперь и наш давнишний проект осуществится? Ну, тот, в котором здания Университета и Академии наук предлагалось перестроить в пакгаузы, а между ними прокопать канал, соединяющий Большую Неву с Малой?
- Теперь-то все сможем! С путиловским замыслом, слава Богу, полностью покончено. А ведь что задумал!? Всю нашу торговлю перетянуть в свой порт! Нет же! Не вышло у него ничего!..
В половине одиннадцатого на императорской яхте "Стрельна" в гавань прибыли их императорские высочества со свитой.
На пристани их встречали министр путей сообщения генерал-адъютант Константин Николаевич Посьет и управляющий морским министерством генерал-адъютант Иван Алексеевич Шестаков. Но с яхты вышел только великий князь генерал-адмирал Алексей Александрович, который стал осматривать порядок размещения судов в бассейне. Остальные особы императорской фамилии остались ожидать на яхте известия о прибытии царского поезда.
К этому времени у железнодорожной платформы собралось уже довольно много встречающих. Некоторые из них держали в руках букеты для императрицы.
У председателя временного управления по устройству канала тайного советника Салова был букет из редких экземпляров чайных роз, в середине которого из незабудок был изображен якорь и топор, а на завязанной на нем белой ленте читалась надпись: "От инженеров морского канала".
Не меньшим вкусом отличался и букет из белых роз, незабудок и ландышей от строителей канала. Посреди букета выдавался украшенный бриллиантами звездообразный жетон в память его сооружения. Цветы находились в порт-букете, ручка которого представляла собой конус из каната червленого серебра, а золотое основание было сделано в виде трехстворчатого черпака системы Бассо, которым делали выемку грунта в канале. На черпаке была вырезана надпись: "Всеподданнейшее поднесение Ее Императорскому Величеству контрагентами с.-петербургского Морского канала статским советником Борейша и надворным советником Максимовичем".
Депутаты биржевого купечества готовились поднести букет для императрицы, а для императора - хлеб-соль на серебряном блюде, с правой стороны которого был изображен вид моря с плывущим парусным кораблем, а с левой - вид полотна железной дороги с дымящимся локомотивом; наверху располагался вензель Александра III-го, внизу - цифра "1885", а в середине блюда полукругом шла надпись: "От благодарного с.-петербургского биржевого купечества".
Отдаленный гул перекатов "ура!" возвестил о приближении царского поезда.
Из вагона изволили выйти их императopcкие величества с августейшими детьми в сопровождении лиц ближайшей свиты.
На платформе их встретили великий князь Алексей Александрович и министр путей сообщения Посьет, который представил Александру III председателя и членов временного управления по устройству канала, инженеров строительной части и контрагентов канала.
Императрица Мария Федоровна соизволила принять цветы, поднесенные тайным советником Саловым и господами Максимовичем и Борейшей.
Они же имели счастие передать их императорским величествам на серебряном блюде, покрытом живыми цветами, два золотых, эмалированных и украшенных бриллиантами жетона, сделанных в память открытия канала.
Тут же на платформе государь император милостиво принял депутацию от биржевого купечества и хлеб-соль, поднесенный председателем биржевого комитета Винбергом, который выразил искреннюю благодарность за постоянные милости и внимание его величества к нуждам и пользам русской торговли и поздравил государя императора со счастливым осуществлением великой идеи Великого основателя Петербурга:
- Построенный Морской канал обязательно послужит возрождению и преуспеванию петербургской торговли, ведь благодаря этому сооружению море вплотную подошло к нашей столице, а через нее и ко всей России.
- Я очень рад, что при мне это осуществилось. Но это только начало дела, - довольно сухо ответил ему Александр III и в сопровождении всех особ императорской фамилии и свиты направился к царскому шатру.
Благодарственный молебен совершил преосвященный епископ ладожский Арсений в сослужении с архимандритом Троице-Сергиевской пустыни Игнатием и другими членами высшего духовенства. Стройное пение хора Исаакиевского собора еще больше способствовало особой торжественности этой церковной службы.
Пока шло богослужение, небо постепенно начало затягиваться облаками.
По окончании молебствия Александр III изволил сесть на паровой катер, который под брейд-вымпелом государя императора обошел кругом всего бассейна, всюду встречаемый и сопровождаемый восторженными криками "ура". Затем под крики "ура" и пушечные залпы император проследовал на "Державу".
Туда же прибыли на катерах особы императорской фамилии, а также министры императорского двора.
Духовенство, окропив водою стенки бассейна, перешло на пароход "Великий князь Алексей", стоявший впереди яхты "Держава" и долженствовавший открыть шествие по каналу.
Императрица поднялась на мостик "Державы", над которым тянулась трехцветная шелковая лента, символизирующая препятствие судоходству по каналу. Посередине ленты был закреплен шелковый трехцветный мешок, разделенный золотой перевязью на две части, которые были украшены золотыми кистями и бахромой.
На голубой бархатной подушке ее императорскому величеству были поднесены серебряные ножницы. При звуках народного гимна двух хоров военной музыки, размещенных по сторонам канала, и пальбе из орудий полевой артиллерии Мария Федоровна разрезала ножницами золотую нитку, разделяющую шелковый мешок на две части, и из него, как из рога изобилия, посыпались лепестки роз.
На грот-мачте яхты взвился императорский штандарт, которому салютовали гвардейская артиллерия и военные корабли, стоявшие в канале.
Восторженное "ура" раздалось с обоих берегов канала и с судов, находившихся в бассейне.
На "Державе" было приказано начать шествие, и пароход "Великий князь Алексей" с духовенством, кропившим канал святой водой, двинулся вперед.
"Держава" уже собиралась тронуться следом, но тут внезапно хлынул дождь, а налетевший следом шквалистый ветер с такой силой ударил в яхту, которая еще не успела взять ход, что ее стало разворачивать поперек канала.
- Да что ж это такое делается!? - сквозь зубы мрачно процедил Александр III, наблюдая, как маленькие пароходы, подбежавшие к яхте, начали заворачивать ее корму.
И вот, наконец, "Держава" величественно тронулась вперед. А за ней последовала целая вереница пароходов и яхт с высокопоставленными гостями.
Весь кортеж состоял из 23-х паровых судов, не считая катеров и баркасов, идущих в стороне и наблюдавших за порядком шествия.
Александр III, несмотря на дождь, находился на мостике и милостиво здоровался с командами военных кораблей, стоявших в отпускной гавани. От нее "Держава" и часть судов направилась по каналу к Кронштадту.
Миновав дамбы канала "Великий князь Алексей" вышел из линии и стал на якорь по левую сторону, а духовенство, находившееся на нем, благословляло и напутствовало корабли, выплывающие в Финский залив по открытой части канала.
Все же остальные суда развернулись в отпускной гавани и пошли назад к Неве.
И только пароход контрагентов "Улеаборг" отправился отсюда по южной ветке канала, которая так и не была окончена, хотя именно по ней, согласно путиловскому проекту, и должен был проходить будущий санкт-петербургский Морской канал.
|