Я был в неопределённости по поводу того, под каким названием
мне учитывать этот город: записать его Кёнигсбергом или пользо-
ваться притянутым за уши "Калининградом". А ещё ведь можно было
считать город немецким и числить за Германией, а не за РФ: не из
желания кого-то позлить или какие-нибудь итоги пересмотреть, хоть
я и хулиганист, а соответственно основной принадлежности культур-
ного слоя и лучшим годам существования.
* * *
Ну как воспринимать Калининград любителю Германии? Конечно же,
я высматривал в нём в первую очередь немецкое. У меня не получа-
ется видеть в Калининграде русский город: я вижу его как город
немцев -- сильно покалеченный и занятый пришлым населением. Наде-
юсь, что хотя бы кошки и голуби в нём преимущественно "аутентич-
ные" -- потомки немецких, а не переселенческих. То-то они мне
нравились (и я им, вроде, тоже).
Существует немало городов, которые меняли свою государственную
принадлежность, причём даже не один раз. Но среди них гораздо
меньше городов, которые меняли при этом и население -- на чуже-
родное, существенно отличающееся культурой. Причём меняли не за
столетия, а за считанные месяцы.
Да, я помню, что старый Вильнюс отстраивался в основном не ли-
товцами, старая Рига -- в основном не латышами, старый Таллинн
-- в основном не эстонцами. Но литовцы, латыши и эстонцы, скажем
так, перехватили архитектурную эстафету, насколько это было воз-
можно при Советской власти, и хотя бы не ломали старое, тогда как
обольшевичившиеся русские стали переделывать в Кёнигсберге всё
по-своему: застраивать главные улицы "хрущёвками" и "брежневка-
ми". Сегодня, правда, они реставрируют немецкое и пробуют продол-
жать немецкую традицию, но причина этому -- наверное, не столько
освобождение интеллектов от большевистской заразы, сколько стыд
перед европейцами, которые стали заглядывать в Калининград,
сравнивать немецкое с русским и укрепляться в нехороших выводах.
Калиниград я полюбить не смогу: я его только жалею. Для меня
Калининград -- это убогая "совковая" нашлёпка на руинах блиста-
тельного Кёнигсберга, архитектура которого виновата в приходе
Гитлера к власти лишь постольку, поскольку давала ему основание
любить старую Германию до помутнения мозгов.
По-моему, соображающие русские человеки, пожив в теперешнем
Калининграде, становятся на четверть немцами. Во всяком случае
приобретают уважение к немецкости. Может, не перестают быть пат-
риотами России, но хотя бы не кидают шапок в сторону Европы, а
просто ездят туда или летают.
* * *
При моих исследованиях на местности Калининград меня больше
огорчал, чем радовал, а при изучении моих фотоснимков с той же
самой местности он уже даже начал нравиться. В сухое тёплое время
года там хорошо. Конечно, дело -- в подборе кадров. Но сначала --
ракурсов, моментов и пр.. Но раз хороших снимков получилось мно-
го, значит, было из чего выбирать. В общем, если подыскивать себе
русскоязычный город для обитания, то Калининград -- вариант весь-
ма интересный. Может быть, он даже войдёт если не в десятку луч-
ших, то в какую-нибудь сотню уж точно: река, море, старина, рель-
ефность, близость манящей заграницы, относительная малочислен-
ность населения, более мягкий, чем, к примеру, в Санкт-Петербур-
ге, климат -- это всё параметры важные. Потом, раз пошёл очеред-
ной передел границ в Европе, то есть ненулевой шанс, что эти мес-
та после какого-нибудь референдума отойдут снова к Германии, а
она к тому времени всё ещё будет скорее белой и немецкой, а не
разноцветной и шариатистой, и будет проявлять толерастичность
только к бледнолицым бестиям, во что, правда, верится всё меньше.
Кстати, о переделе границ. Можно выделять пять уровней дикости
(жёсткости конфликтов) в международной политике:
0: Другую сторону считают естественным, вечным и ценным союз-
ником по человечеству, не лишённым недостатков и делающим
иногда ошибки, как и все люди. Этот союзник в праве иметь
особое мнение, и, возможно, он ближе к истине. Разногласия
с ним надо устранять путём не переговоров даже, а тесного
открытого дружественного общения. Обман не допустим.
1: Другую сторону считают приблизительно равной, но непреодо-
лимо чуждой. С ней якобы можно только балансировать на гра-
ни вражды, дружить -- осторожно, сотрудничать -- временно.
Её можно иногда обманывать, но -- тонко и по мелочам.
2: Другую сторону объявляют равной, но считают низшей -- и
своей потенциальной жертвой или добычей. Мошенничать с ней
можно по-крупному. Церемонятся с ней только в маскировочных
целях.
3: Другую сторону объявляют низшей. С ней если и переговари-
ваются, то с позиции силы.
4: Другая сторона -- нелюдь (нерусь, вырусь и пр.): с ней не
общаются в принципе, а заняты в поте лиц только её уничто-
жением.
Сильно отличаться от другой стороны уровнем дедикизированности
нельзя: это смертельно опасно. Но быть чуть менее диким -- можно
и нужно.
Я хотел ограничиться намёком, но, ладно, скажу прямо. По-моему
Россия сегодня находиться на 2-м уровне дикости, Европа -- на 1-м.
А на нулевом только я и римский папа.
* * *
Накануне моей поездки в Калининград прогноз погоды на сайте
gismeteo.ru обещал мне муки нордического ада: холод, тучи, ветер,
дождь целыми днями. Я взял с собой кучу тёплой одежды, зонтик и
даже резиновые сапоги. В первый день в Калининграде на меня и в
самом деле упало несколько капель, потому что я не успевал
раскрыть зонт. В последующие дни моя основная задача состояла в
том, чтобы уберечь нос от солнечного ожога.
По-моему, ухудшенные прогнозы показываются специально, но я не
уверен в отношении цели этого. Может, этак делается для того, что-
бы люди меньше ездили и больше сберегали ресурсы для очередной
войны и последующего восстановления народного хозяйства. А может,
метеорологам меньше отдаётся в печёнках наша ругань, если погода
оказывается лучше, чем они предсказывали, а не хуже.
* * *
Общее впечатление от Калининграда: русские не только не умеют
красиво жить сами, но вдобавок мешают жить толком другим. Навер-
ное, немного из зависти.
Русские, расшевелившись, хорошо воюют, по-видимому, отчасти по-
тому, что начальстволюбие и начальствобоязнь не дают им разряжать
посредством борьбы с "верхами" то напряжение, которое накаплива-
ется от нехорошей жизни под наблюдением любимых руководителей.
Это напряжение они разряжают, направляя свою озлобленность против
"чужих": порвут кого-нибудь (на деле или хотя бы на словах) -- и
от этого им как бы легчает.
От калининградских топонимов у меня нарушаются физиологические
процессы в организме и обостряется мизантропическое восприятие
человеческого мира. Понимаю, русские даже в каком-нибудь новом
микрорайоне не в состоянии разумным образом поименовать улицы, а
тут пришлось называть их заново в целом городе.
* * *
Насколько я уразумел послепобедные фото, от Королевского замка
в Кёнигсберге уцелело много чего. В это легко поверить с учётом
того, что стены у замка были вряд ли много тоньше, чем у других
приличных замков. То есть, имели один метр как минимум. Общитель-
ный пожилой рыболов из новых аборигенов на берегах реки Прегель
сказал мне доверительно, что замок взорвали в 1960-х, причём
сначала распорядились заклеить в близлежащих домах стёкла в окнах
бумажками крест-накрест по-андреевски. Потешно и печально, что
этот подло взорванный исторический объект всё равно стал символом
современного Калининграда.
Понятное дело, что героям-освободителям с большевистскими
партбилетами унимать стук пепла сожжённых родных деревень в своих
сердцах и восстанавливать немецкий королевский замок было не-
сколько заподло.
У калининградцев теперь есть, можно сказать, культ этого несу-
ществующего Королевского замка: его изображения встречаются в
городе довольно часто: почти так же часто, как изображения вос-
становленного собора. Замок потянет даже на символ города, по-
скольку более узнаваем, чем собор. Во-всяком случае, на "магни-
те", который я купил, чтобы ещё более захламить дверь холодиль-
ника на радость своим детям, изображён именно этот замок и
написано непатриотскими буквами Koenigsberg.
Уничтоженное вражье здание как символ города -- это почти что
вызов советскому прошлому, а где-то даже и культу Победы. Но так
хочет и местный, и приезжий народ. И вы хоть тресните, а замок
был красив, внушителен, историчен и располагался в правильном
месте.
* * *
Из частично виденного какого-то там американского фильма о пре-
словутой "янтарной комнате", демонтированной и вывезенной нацис-
тами из Екатерининского дворца. Согласно копаниям американцев
Кэтрин-Скотт Кларк и Эдриана Леви, эта "комната" (точнее, её от-
делка, конечно) сгорела вместе с Кёнигсбергским замком, причём не
во время бомбардировок или наземных боевых действий, а после за-
хвата нашими Кёнигсберга: советские солдаты подожгли замок из
ненвисти к нацизму. Это якобы установил искусствовед Брюсов, по-
сланный в 1945 году на поиски ценности. А версию про то, что
"комната" была спрятана в другом месте, запустил искусствовед
Кучумов, по вине которого она в 1941 была не содрана и не вывезе-
на, а только наивно замаскирована обоями. Версию Кучумова стали
распространять, чтобы не признаваться, что сами нечаянно сожгли
свою же "комнату" во время приступа вандализма интернацинализма.
Из статьи Аринштейна Л. М. ("Постскриптум к новелле 'Кёнигс-
берг-Королевец': мое интервью РИА 'Новости' 23 июня 2004 г. по
поводу книги К. Скотт-Кларк и А. Леви 'Янтарная комната'"):
"То, что пожар в замке начался через два или три дня после взя-
тия города, -- это довольно широко известно. Есть фотография,
сделанная на следующий день после взятия Кенигсберга: наши танки
стоят около замка, который еще не тронут огнем. Эта фотография
была опубликована в журнале 'Фронтовая иллюстрация' еще тогда. В
2003 году я передал ее немцам, и на выставке в Бонне, посвященной
Второй Мировой войне и русско-немецким отношениям, эта фотография
экспонировалась на протяжении нескольких месяцев."
"Второй факт, который они выдают за сенсацию -- это то, что
Янтарная комната находилась в подвале замка в ящиках. Об этом
неоднократно писалось во многих книгах, посвященных Янтарной
комнате. Я сам об этом не раз говорил. Я был в замке еще
накануне, когда город еще не был взят. Служитель замка сказал
мне, что в ящиках в подвале находятся янтарные панели. Впрочем,
тогда это меня мало интересовало."
"Англо-американская авиация бомбила прилегающие районы, но это
тоже были по существу окраины - центр они не тронули. При этом в
ход шли не только фугасные, но и зажигательные бомбы, которых у
нас вообще не было на вооружении. И тогда, действительно, нача-
лись от зажигательных бомб пожары. До замка они дошли где-то на
второй или на третий день. Всё это напоминало лесной пожар. Лик-
видировать его было невозможно: населения в городе почти не было,
средств для тушения не было, наша армия к этому времени достаточ-
но устала..."
Типа преимущественно кирпично застроенный Калиниград выгорел
сам по себе в 1945 году, как в 1812 году выгорела преимущественно
деревянная Москва. Ладно, так называемый "фахверк" действительно
довольно горюч. Но замок ведь стоял ОТДЕЛЬНО.
Далее, англо-американцы бомбили Кёнигсберг во время НАШЕГО
штурма? Старик точно ничего не путает?
И любопытно, с какого рожна еврей Аринштейн находился в логове
нацистского зверя накануне штурма, да ещё судачил при этом с са-
моотверженным смотрителем Королевского замка, тщетно старавшимся
спасти культурное наследие.
А ещё не понятно, кто же раскудрячил всё подчистую на острове
в центре города (там теперь только парк и реконструированный со-
бор, а раньше была сплошная застройка), если англо-американцы
бомбили окраины. Ой, темнят...
* * *
Содеянного в 1944-45 гг. не исправишь, так что надо обустраи-
вать этот город таким, какой он теперь есть.
Кстати, боюсь, что если бы Кёнигсберг остался за тевтонами, то
они в угаре послевоенной покаянной денацификации-демилитаризации
насокрушали бы всяких военных объектов, которые иначе вот худо-
бедно уцелели, несмотря на советскую власть.
По-моему, в теперешнем Калининграде вполне прослеживается стре-
мление как-то сплавить немецкое прошлое с советским последующим и
российским настоящим. Напомним себе, что при Советах немецкое
наследие города игнорировали либо рассматривали в контексте Ве-
ликой Отечественной войны, но отнюдь не в контексте нашей общей с
немцами культуры, истории, системы ценностей.
* * *
Гиперактивный Пётр I побывал в своё время и в Кёнигсберге --
почётным гостем -- когда перемещался с Великим посольством (1697-
1698 гг.). Теперь это Великое посольство поминают, чтобы пока-
зать, что Кёнигсберг -- город издревле нам не чужой, а почти
родной, во всяком случае очень близкий.
* * *
Нынешний Калининград -- город слишком автомобилизированный, со
всякими вытекающими из этого последствиями, как то:
- необходимость телепаться через широченные проспекты, а
также мимо всяких автостоянок, автомоек, автосалонов,
"шиномонтажей", а то и гаражей;
- вонь, пыль, шум, трупы и кровь на асфальте (голубиные и
кошачьи);
- маловатое количество обозначенных пешеходных переходов;
- сложность и опасность перехода улиц в неположенных местах.
* * *
Иной калининградский домик смотрится так невзрачно, что ещё ду-
маешь: есть ли смысл расходовать на него ресурс фотоаппарата? А
как доведаешься, что домик-то немецкий, так он становится доволь-
но симпатичным. А раньше он, может, был ещё симпатичнее, но боль-
шевики по простоте ободрали.
* * *
Довольно многие репрезентативные новостройки в Калининграде,
по-моему, стилизованы под местную немецкую архитектуру.
* * *
Противошумовые наушники в русскоязычном общественном транспорте
бывают очень кстати: с ними получается никого не убивать за
матерщину и почти спокойно добираться до места назначения.
* * *
В Калининградской области есть город Зеленоградск. Ну, и кто
мне объяснит, почему не просто Зеленоград? Мне кажется, тут всего
лишь случился спотык быдлячьего административного мышления: по-
скольку существуют Минск, Уссурийск, Верхнедвинск, Нижневартовск,
несколько Светлогорсков, то какой-то начальственный умище повёлся
на суффикс "ск", в данном случае совершенно излишний.
* * *
Морской музей в Калининграде -- на очень правильном пути. Имею-
щиеся экспонаты УЖЕ достаточно интересны, только раздражает выжим
денег из посетителей: в каждую дырку -- отдельный билет. Скажем,
аналогичный Таллиннский музей в этом отношении несколько более
user-friendly: с одним единственным билетом лазаешь, где хочешь.
А по колёсной боевой технике, размещённой поблизости, можно ла-
зать даже бесплатно. Так вот чуть-чуть и поэтому я при случае,
наверное (когда пора уже будет, не раньше), предпочту умереть
на диване за Эстонию, а не за Россию. Впрочем, это будет
зависеть от настроения.
Калининградских культурных людей мне где-то даже жалко: им
ведь тоже хочется рыться в местных древностях, носиться со всяки-
ми раскопанными достопримечательностями, но тут у них хронический
большой облом. Что ни раскопаешь, всё оказывается немецким,
вражьим, затыренным под предлогом уменьшения возможности немцев
нападать на Россию. Присвоение чужих или спорных территорий было
обычным делом в истории, но население при этом зачастую оставляли
на своих местах (оно тоже было для чего-то нужно). У Ленина всё-
таки декларировалось/получалось красивее: мир без аннексий и кон-
трибуций. А немцы ж в придачу не какие-нибудь огородники, а те
ещё строители и культурные деятели были. Культурно переплюнуть их
почти невозможно. Немецкость не выветрится даже лет за двести.
Куда, скажем, Иммануила Канта теперь девать? Записывать в россий-
скую историю, да? В один ряд с балтийскими немцами типа Бирона и
Барклая де Толли? Но это как пришить человеку чужую руку, причём
другого цвета и на животе.
Правда, в 1758-1763 годах Кёнигсберг таки входил в состав Рос-
сийской империи (по немецкой версии: пребывал под российской ок-
купацией), и Кант (1724-1804) в это время там как раз здравство-
вал, читал лекции в университете и, говорят, даже успел присяг-
нуть российской императрице Елизавете -- вместе с множеством
других граждан Кёнигсберга.
В русскоязычной и немецкоязычной Википедиях -- отдельные статьи
для Кёнигсберга и для Калининграда: в одну линию история этого
города как-то не вполне выстраивается ни у русских, ни у немцев.
Может, выстроится позже.
Короче, полноценной территория из Калининградской области не
получилась: чужие корни в земле, чужой эгрегор над нею. Одно дело
было убрать немцев из Латвии и Эстонии (там они всегда были в
меньшинстве), другое -- из Восточной Пруссии. Моя рекомендация:
лучше такими вещами больше не заниматься. В подходах надо быть
помягше и поширше. Тогда высвобождается уйма ресурсов для улуч-
шения качества жизни и повышения уровня защищённости трудящихся
масс. И в качестве друзей немцы бывают куда полезнее.
* * *
В районе улицы Щорса (бывшей Wissmannstrasse) уцелел квартал
домов в стиле "модерн".
* * *
В конце войны и после неё немцы из Восточной Пруссии в основном
переселились на запад (далеко не всех же затопил доблестный румын
Маринеско). Есть соответствующее землячество, которое постепенно
сходит на нет, как я понимаю. У немцев лет 10 назад была издана
серия из 3 альбомов про "Германию, которую мы (ну, они) потеря-
ли": про Восточную Пруссию, Судеты, Силезию. Первый альбом я как
раз купил в своё время. Но там только осторожные сопли про то,
какие красивые были места и как славно там развёртывалась
немецкая история.
В Госларе я фотографировал памятник "перемещённым лицам", кото-
рые очень мучились во время и сразу после переселения. Правда, на
фоне концлагерных мук наших людей и особенно на фоне наших дере-
вень, сожжённых вместе с жителями, все эти немецкие страдания
впечатляют не сильно.
Короче, тема пострадавших немцев на разоблачительную антисовет-
скую/антироссийскую шибко не потянет: надо другое искать. Пору-
гать наших русских братанов можно только за ПОСЛЕВОЕННЫЕ абсурд-
ные разрушения в "Калининградской" области.
Кстати, про пресловутые массовые изнасилования немок советскими
солдатами в 1945 году -- в Восточной Пруссии и не только. "Вина"
венгров и австрийцев перед советскими народами была вряд ли зна-
чительно меньшая, чем "вина" немцев, -- если насиловать из мести,
так сказать. Далее, белополяки и белочехи, вроде, тоже должны бы-
ли оставаться недовыветренными из недоброй большевистской памяти.
Но у Эренбурга было только "Убей немца!", а про изнасилование
немок наши солдаты, наверное, додумывали сами: без поджучивания
со стороны замполитов и любимых публицистов. Может, и действи-
тельно на не-немецких территориях наши орлы воздерживались в
большей степени: не берегли себя для немок, конечно, а всего лишь
не впадали в массовый насильнический психоз. Но также не исключе-
но, что тема пострадавших немок была всего лишь больше раздута,
чем тема пострадавших дам других национальностей. Вообще же гово-
ря, на войне как на войне, а если это особо сильно не нравится,
то делайте всё, чтобы война не случилась. Кстати, именно так я и
поступаю, если что.
* * *
Некоторые говорят (даже я говорил когда-то), что если бы нацис-
ты проводили на оккупированных восточных территориях более мягкую
политику, то, может быть, выиграли бы войну против СССР. Но это,
скорее всего, не так.
Большой ошибкой была не политика на оккупированных территориях.
Большая ошибка была сделана раньше: не надо было нападать на
СССР, а может, и на Польшу, а для защиты Германии от СССР надо
было выстраивать антибольшевистский "европейский союз" во главе с
немцами.
Нацисты БЫЛИ ВЫНУЖДЕНЫ проявлять жестокость на территориях,
оккупированных на востоке, иначе не удавалось бы держать их хоть
под каким-то контролем. Поэтому массовые казни, выжигание дере-
вень и т. д. -- это не ошибки оккупационной политики, а печальное
следствие стремления выжить после ошибок, сделанных ещё раньше.
Посредством жестокости нацисты сокращали ресурсную и кадровую
базу сопротивления. Меньшее неблагополучие населения оккупирован-
ных территорий означало бы для него более широкие возможности под-
держки партизан -- едой и прочим.
Благоприятные условия для партизанского движения -- это малая
плотность населения, большие массивы лесов и плохое состояние
дорог. Всё это на востоке имелось. А городское подполье в значи-
тельной степени опиралось на партизан. У немцев попросту не хва-
тало человеческих ресурсов на более мягкие и более продуманные
способы поддержания порядка и подавления сопротивления.
На западе отношение нацистов к населению оккупированных стран
было менее жёстким не только потому, что это население восприни-
малось как менее чужое и менее неполноценное, но и потому что
контроль над территориями там давался легче из-за неблагоприятно-
сти условий для партизанских действий.
Немецкий человек ведь по своей природе не зверистее человеков
других национальностей.
Более массовое и более доверительное использование немцами кол-
лаборационистов на востоке ослабило бы некоторые трудности, но
усугубило бы некоторые другие трудности. Если бы националистам
как бы освобождаемых от коммунизма народов немцы предоставили
больше возможностей и больше вооружили бы представителей этих
народов, у тех усилился бы соблазн начать гнуть свою линию, а то
и угрожать немцам. Чего можно было ожидать от многочисленных
вооружённых восточных антибольшевистских националистов, вполне
показали бандеровцы в Украине и власовцы в Праге.
Кстати, Италия и Япония в своей экспансионистской политике
брали пример с Германии: той поначалу ведь всё сходило с рук. Так
что, как ни крути, Адольф Гитлер -- не неуклюжий защитник народов
от ужасов глобального сталинизма, а чрезвычайно сильно виноватый
перед европейскими и прочими народами человек. Ой, а ведь он
страстно желал всего лишь одного единственного: чтобы немцам было
хорошо...
Из опыта Первой Мировой войны Гитлер сделал по-крупному, навер-
ное, только такие выводы:
1) евреи -- своеобразная прирождённая подрывная агентура;
2) терпеть коммунистов и леваков в стране нельзя, а то хуже
будет;
3) воевали неправильно: надо много стремительнее, жёстче и бес-
церемоннее, а история потом оправдает и отмоет победителей,
как она всегда это делает;
4) чем больше демократии, тем труднее принимать и проводить в
жизнь наиболее эффективные решения;
5) охмурение масс (пропаганда) имеет огромнейшее значение.
Для прочих, более конструктивных, более глубоких выводов ещё
действительно не было предпосылок. Это, кстати, чуть-чуть оправ-
дывает фюрера: он опробовал вариант политики, который изначально
многим представлялся очень правильным. Судить об этом варианте
апостериори много легче, чем априори, поэтому не надо считать,
что вы умнее и здравее Гитлера только потому, что вы на этот ва-
риант не соблазняетесь: в 1938 году вам бы, возможно, рассужда-
лось иначе.
* * *
Бесценная книга -- "Восточная Пруссия глазами советских пересе-
ленцев. Первые послевоенные годы Калининградской области в воспо-
минаниях и документах", СПБ, 2002. Интеллектуальный подвиг кучки
энтузиастов -- честь им и благодарность. Я бы в неё добавил мате-
риалов и иллюстраций по довоенному Кёнигсбергу, переиздал её в
альбомном формате с солидной твёрдой обложкой и пустил бы мощный
слух, что такую книжку надо иметь в каждом приличном русском
доме, хотя бы в калининградских местах. Потому что она -- неплохой
ключ к пониманию феномена и русских, и немцев.
Из этого дивного источника:
Стр. 50:
"Даже по остаткам зданий видно было, как красив был город до
войны. Улицы вымощены булыжником, зелёные от деревьев. И несмотря
на развалины, меня охватило чувство какого-то благоговения. Жалко
было, что такой красивый город был разрушен. Мы лазали по Коро-
левскому замку. В нём была разрушена только верхняя часть, а все
коммуникации и подвалы не пострадали. Всё было ухожено, к каждому
домику вели мощёные дорожки. Домики, даже их развалины, окружал
ухоженный кустарник. Видно было, что раньше здесь жили люди, це-
нившие природу, красоту и свой уют -- вспоминает Анна Андреевна
Копылова."
"Вызывали удивление узкие мощёные улочки в центре города, доро-
ги со специально выделенными участками для проезда велосипедистов
и небольших тележек, пешеходные дорожки, выложенные фигурными
плитками и плиточками. Поселенцы из российской глубинки щупали
руками асфальтовое покрытие: такого они ещё не видели. Необычным
казалось и то, что почти все дороги, в том числе и между населён-
ными пунктами, были обсажены деревьями, а стены домов зачастую
увиты диким виноградом."
"В России жили в деревянных домах, -- говорит Анатолий Семёно-
вич Карандеев, -- а сюда приехали и как в сказочную страну попали:
полы паркетные, печи кафельные, стены крашеные. Краска у нас тог-
да была редкостью. В России я до этого краски не видел."
Стр. 60-61:
"В казармах было холодно, и поэтому почти в каждой комнате
устанавливали передвижные кафельные печки. А где их не было, то
они скоро появились после розыска в домах, оставленных немцами.
Дров и брикетов не было. Из каждого экипажа танка выделяли по
одному солдату, который после обеда искал топливо. Разрушали
жилые дома (не разбомбленные! -- А. Б.) за пределами военного
городка: сначала окна, двери, взламывали пол, потом крышу -- этим
отапливались."
"Однажды нашли подвал с угольными брикетами, которые немцы
делали из угольной пыли. У НИХ НИЧЕГО НЕ ПРОПАДАЛО. Они эти
брикеты прессовали. У них получалось отличное топливо."
"Я вышел на улицу, смотрю -- ребятишки тащат доски. Оказывает-
ся, готовясь к нашему приезду, немцы сделали для нас дощатые
уличные туалеты. На одном написано по-русски 'Женска', на другом
-- 'Муженска'. В общем, когда я прибежал, туалет уже доламывали.
Но и я успел кое-что ухватить."
"Невольно возникает вопрос: а не проще ли было заготовлять дро-
ва в лесу? Но, по мнению Афанасия Степановича Ладыгина из посёл-
ка Тургенево, основная причина заключалась в том, что у людей
было чувство временных жильцов на этой земле, отсутствие хозяйс-
кого к ней отношения. Ведь дрова надо выписывать, ехать за ними
в лес, пилить деревья. А тут топливо было под рукой."
Общее впечатление от книжки: её составляли скрытые германофилы,
уже замерившие перед зеркалом степень свой арийскости и слегка
задумавшиеся о том, не повернуть ли историю где-то частично
вспять. Подозреваю, что далеко не единицы из переселенцев, впер-
вые увидевших асфальт и крашеные стены только в Восточной Прус-
сии, с радостью согласились бы жить в немецком мире даже на поло-
жении унтерменшей, лишь бы выбраться из колхозно-православного
рая с его разбитыми грунтовыми дорогами, вульгарно-наглыми на-
чальственными дураками и свирепыми прокуренно-проспиртованными
засранцами-патриотами.
Возврат на главную страницу Александр Бурьяк / Двухслойный Калининград