- И говорит тогда старик Вадуайе: друг, оставляю у тебя корову, присмотри за ней? Ушел на работу, вернулся через год, спрашивает у друга: где моя корова. Друг прячет руки, дергает бороду, слов подобрать не может. Объясняет, что пошел андроид доить корову, она его копытом лягнула, а робот бездушный стойкой ей врезал и хребет переломал. А после этого, Мари, не живут. Мари, ты сама просила сказку, я тебе сказку и рассказываю! Не делают коровам шунтирование спинного мозга. Вот вырастишь себе тигра - можешь на нем попробовать. Все, остальное расскажу когда приеду. Ложись.

Связь прервалась шорохом и хрустом простыней. Пола быстро прорычала в трубку прощание: у нее отвратительный испанский акцент, рычащий, съедающий гласные. Впрочем, вживую этот акцент только возбуждает.

Эжен выключил связь (видео он даже не включал), накинул рубашку на голое тело, лениво вполз в брюки, классические песочные брюки из легкого льна. В этом сезоне настолько отвратительная мода, что лучше обратиться к классике. И к тому же лето, маленький курортный городок в горах Объединенной Европы, двухдневный отпуск. В классике он всегда чувствовал себя увереннее.

Городок действительно мил: кирпичные домики двухсотых годов, как раз времен бума на экологичное строительство, небо загораживают кафе на крышах под кислородным куполом, на улицах искусственная брусчатка, полумрак и легкий запах дезинфектора - лавандовый, еще в детстве запомнившийся.

Эжен недавно читал историю об этой лаванде: в пятидесятых, кажется, годах - две тысячи сто пятидесятых, конечно - по старой Европе прокатились четыре или пять эпидемий за десять лет, да таких, что несколько городов пришлось выжигать бомбардировкой. А потом незаметно появилась Объединенная Европа с запахом лаванды: все поселения с численностью больше ста человек обязательно опрыскивать новым, только изобретенным, средством. Теории заговора гласили, что эпидемии создавали та же команда, что и дезинфектор.

Но Объединенная Европа оказалась удобной, а веточка лаванды переместилась на ее герб, это рассказывали в средней школе. А митинги повторялись каждые десять лет, как по расписанию, но на них никто не обращал внимания.

К черту политику. Это не так интересно, как догнать красотку в красном платье и приобнять:

- Девушка, можно с вами познакомиться?

Женщина не отпрянула от прикосновения и не ушла от ответа:

- Можно, но требую коктейль.

Эжен согласно взял ее за руку и отвел в ближайший бар, потом они с первого этажа переместились наверх, и, устроившись у границы крыши, смотрели на городскую застройку и испещренное полосами небо. Это чем-то напоминало свидания на куполе станции, но там было, безусловно, более красивое небо: чистое, цветное, звездное.

Эжен прижался к губам женщины и прошептал что-то романтичное, что-то о необходимости снять комнату на пять часов и провести их вместе.

В комнате шипело радио, возрожденный реликт шуршал о расположении бункеров, поведении при ядерной катастрофе, прочей неважной чепухе - последние годы эти инструкции даже в сортире цитировали, и, если честно, их отсутствие на станции было очень большим ее плюсом. Двадцать лет назад с таким же упорством рекламировали "Нюка-колу", с настолько длинной предысторией, что многие успели закончить школу, пока наконец художественные ролики не свели к кульминации в виде "Купи меня".

Эжен уронил незнакомку на кровать, стянул с нее платье. Остановился, откровенно любуясь изгибами тела. Он бы остался художником, не будь эта сфера перенасыщена.

Через четыре часа мужчина, ополоснувшись, ощущая капли воды на теле, опять смотрел на раскинувшуюся, уснувшую незнакомку. Эжен провел ладонью по ее спине, откинул гриву темных волос, чуть задержался на выступающих шейных позвонках.

Все сюжеты давно написаны. Стандарты красоты не менялись уже три столетия, примерно с тех времен, когда люди стали жить долго и иногда счастливо. Десять, ну двадцать лет детства, десять - старости, остальные средние двести пятьдесят можно быть красивым и предаваться разврату.

Ладно, это Эжен сейчас предавался разврату. Умные люди предавались работе.

Куда-то ушла популярность резкой женской красоты, жесткой, вырезанной из гранита, как на снимках перелома тысячелетия. Болезненные бледность и худоба тоже вышли из популярности. В моде были мягкие женщины, без рельефа мышц, удобные, лежащие в руках.

Эжен рассматривал женщину на - не его, случайной отельной - кровати, такую мягкую и податливую, без металлического стержня под воском, это чувствовалось часом ранее. Но иногда ему удавалось находить металл вод воском, сильных под мягкостью. Но неизменно к третьему свиданию заканчивались или восхищение, или интерес - поэтому последние сорок лет он ограничивается двумя свиданиями и сексом. Регулярным хорошим расслабляющим сексом. Быстрым сексом в такси. Прочими ни к чему не обязывающими удовлетворяющими встречами.

Боже храни генетику и медицину.

Эжен еще раз огладил взглядом женщину, лежащую боком, лбом уперевшись в локоть, на синих простынях. Контраст светлой кожи и темной, чуть блестящей материи завораживал. Но мода не менялась, и художники точно не могли дать миру ничего нового. А генетики могли, но он не генетик - он секретарь.

Эжен застегнул рубашку, прикрыл дверь номера и вышел на крышу, к одному из круглосуточных кафе. Спать не хотелось, мужчина решил почитать учебники, которые Акико просила передать Мари.

Учебники оказались интересными, легкий стимулятор в кафе вполне уместным, и Эжен просидел с планшетом до самого рассвета. Когда солнце прорвалось сквозь облака, он заказал кофе и завтрак - не ради кофеина, давно есть аналоги лучше и легче, а ради восхищения моментом. Он хотел получить от отпуска все.

Вместе с кофе официантка принесла широкополую шляпу:

- Прогноз сообщает об активном солнце. Это подарок от заведения.

Эжен с улыбкой взял шляпу и направился вниз, в переулки, в поиски магазинов и приключений. В конце-концов, он хотел найти Мари подарок.

* * *

Двадцать метров от стоянки такси до входа в купол Эжен преодолел бегом и только под синеватым пологом, защищающим от чертового, прогнозы были правы, солнца, выдохнул и остановился. Нервно поправил манжеты, недовольно оценил степень загара кистей: слишком сильная. Некрасиво. О, у охранников в саду можно перехватить защитный крем, а то так недолго и ожогов дождаться.

Прохладный воздух по сравнению с пыльным жаром снаружи был нектаром.

Эжен жадно вдохнул, глотнул даже, чувствуя себя русалкой, вернувшейся в родную среду. Грустно чувствовать себя старым, но в его детстве на улице можно было дышать. С другой стороны, его детство проходило не в пустыне. Это радовало.

К ногам подкатилась грузовая платформа, задорно мигая огоньками. Подозрительно разумно мигая огоньками и буквально забирая из рук Эжена чемодан. Вот так: уедешь на два дня, а на станции уже свершилась технологическая революция. Но, Эжен припомнил последние разговоры Ирены, Александер Фиай опять был невыносим и общим решением своих коллег изгнан в дальние подземелья, общаться со своими роботами-онак и приходить в состояние, хоть как-то похожее на норму.

У каждого ведь свои скелеты в шкафу, не так ли? У Рихарда это, например, это любовь к итальянской кухне - такая большая, что времени на дочь не остается. У Ирены... не стоит вспоминать Ирену. Интересно, какие скелеты у Акико?

Эжен отдал чемодан маленькому роботу, вытащив самые ценные подарки: технологический отдел после новых разработок Фиай находился в эйфории, но они, понимаете, не всегда хорошо тестировали свои разработки. В крайнем случае, поищет чемодан по станции. Дня три.

- Шарлотта, привет! Тысячи художников за тысячи лет не создали картины, которая может сравниться...

Девушка за стойкой рассмеялась и бросила звонкое "Заткнись!". Ах, да, с ней он уже ходил на свидание. Зачем-то их занесло на нижние уровни базы, туда, где генетики проводили натурные эксперименты. А, они ходили пить чай около капсул клонов. Шарли понравилось, но заниматься сексом на пледе было неудобно.

- Милая Шарли, а не предложите мне баночку чего-нибудь солнцезащитного. За это приглашу вас на кофе в четверг?

После переговоров банка с кремом оказалась у Эжена - наконец, кисти рук уже начинали гореть - а приглашение внесено в календарь на пятницу, с уточнением про белое вино, морепродукты и, так и быть, прогулку по саду.

Хороший обмен.

В лифте, удерживая локтем стеклянный шар, подарок для Мари, Эжен чуть не выронил коммуникатор: пришло сообщение с настоятельной просьбой зайти к техникам. Интересно, что у них случилось?

Гордый и независимый отдел информационных технологий ютился в нижней восточной трети станции, добираться сверху - почти час. Эжен успел закинуть подарки в свой отдел, взять рабочий планшет, один раз сбросить звонок Мари и один раз от нее спрятаться. Вот почему у этого ребенка есть няня, есть товарищи и знакомые, есть отец, а сказку она неизменно требует от него?

Техотдел оказался удивительно милым и приятным (и с возможностью отключить внутреннюю связь, отговорившись тестированием систем подавления). Зачем исследовательской станции системы подавления связи, Эжен решил не думать.

Это было очень просто после того, как руководитель отдела - плотный мужчина в свитере, с ежиком зеленых волос, орлиным носом, четким подбородком - забрал у него купленные в почти нелегальном магазине диски, протянул пиво и завел на нижний уровень, в небольшую изолированную комнату.

- Охренеть. Это вы делаете? От технологии же отказались фиг знает сколько лет назад, решили, что нейроинтерфейсы круче.

Собеседник глотнул пива и пощелкал пальцами перед голограммой. Прозрачная синяя голова повернулась на звук и беззвучно раскрыла рот в крике.

- Может и круче, но пришла задача на что-то, ориентированное на людей без имплантов.

- Но, блин, я читал лет десять назад, еще потом на свидании рассказывал, жаль не обломилось тогда, что технологии зашли в тупик и для хороших голограмм н хватает чего-то там... Вычислительной мощности, вроде?

- Там было кое-какое технологическое дерьмо, но нам подогнали военные разработки. В общем, она как живая. Интеллект трехлетки, с развитием пока сложно, но твои диски должны помочь. Нам катастрофически не хватает места, мать его, места!

Техник размашисто хлопнул ладонью по лбу. Эжен понятливо улыбнулся, но скорее по привычке, чем разделяя смешливую жалобу собеседника. Он задумчиво водил ладонью вокруг голограммы. Андрогинная лысая полупрозрачная голова следила за движением ладони и разевала рот. Звука не было.

Закрывая комнату и провожая Эжена, техник открыл вторую бутылку пива и посоветовал:

- Еще. Ты из какого отдела?

- Аасим-ноль.

- Кто вообще названия вам придумывал... ладно. Я отправлял вам письмо, но подтверждения не было. Сохрани себе все нужные документы для работы отдела. Есть подозрения, что будут проблемы со связью.

- Ок.