Кабинет директора. Директор рассматривает какой-то документ. Завуч за другим столом увлеченно ставит на огромный картон булавки с флажками.
Директор. Что же им неймется-то, а? Сочиняют, сочиняют. Когда фантазия только закончится?
Завуч. Никогда. Когда коту делать нечего, он яйца лижет.
Директор. Хотя бы год в школе поработали, тогда бы уж с предложениями.
Завуч. Предложения-то дельные.
Директор. Дельные?! Это ж возврат к тому, что уже было. А нам тогда пришлось это отменять, переделывать. Времени потратили, бог знает, сколько. Теперь все назад?
Завуч. Шей, да пори, не будет простой поры. Не надо было тогда ничего делать! Я говорила. Сейчас бы сидели, сложа ручки, и поплевывали.
Директор. Как не делать!? Мы в системе!
Завуч. Сносить эту систему к чертовой матери. Давно пора.
Директор. Елена Витальевна! Нельзя это произносить вслух, даже здесь, где нет видеокамер. Сколько раз говорила? Нельзя же все время рассчитывать...
Завуч. Молчу, молчу, Галина Васильевна. Дожила! Слова не скажи. (Обижена. Продолжает азартно расставлять флажки.)
Директор (извиняться не хочется, но надо же что-то сказать). Ну почему вот надо так, флажками!? Программы же есть. Одна не нравится, другие, пожалуйста. Сколько можно составлять расписание древними методами?!
Завуч. А мне так нравится. Я чувствую себя Кутузовым. И окон меньше.
В кабинет входит Мать. Директор встает и идет ей навстречу, доброжелательно улыбаясь.
Директор. Марина Ивановна! Здравствуйте. Всегда рады вас видеть. Чаю, кофе?
Мать. Мне не до кофе!
Директор. Что случилось?
Мать. Вы в курсе, что мою дочь привлекли к постановке нового спектакля?!
Директор. Конечно, знаю.
Мать. Я против!
Директор. Но, Мариночка Ивановна! Вы же знаете, ваша дочь - наша звездочка, наш талантище, наша Сара Бернар. Никто, кроме нее, так не сыграет. А спектакль этот будет участвовать в конкурсе, что влияет на рейтинг. А рейтинг нам с вами очень нужен.
Мать. Мне лично не нужен никакой рейтинг! Я отдала свою дочь в элитную школу не для того, чтобы она боролась за рейтинг. А для того, чтобы она не чувствовала прессинг, какой бывает в этих... пролетарских районных школах!
Завуч. Сказали бы уж сразу: "в быдляцких". Пролетариев давно след простыл. Теперь есть только элита и остальное...дерьмо.
Директор. Елена Витальевна, я вас очень прошу не вмешиваться!
Мать. Да, есть элита! А вы против?! За то, чтобы наши дети не перемешивались с остальными, мы платим немалые деньги, между прочим.
Завуч. А они возьмут потом, и перемешаются. Просто назло вам. Дети все делают назло родителям. Закон природы.
Директор. Елена Витальевна!
Завуч. А что, нет?
Мать. С моей дочерью такого не будет. Мы с ней понимаем друг друга. Мы - единое целое.
Завуч. Ха-ха. Так все родители думают. А потом бац, вторая смена!
Директор. Елена Витальевна!
Завуч. Молчу, молчу. Прикусила язык.
Мать. Я не в том смысле "перемешаются"! В том смысле и речи быть не может! А чтобы просто вообще никогда, ни при каких обстоятельствах, наши дети не соприкасались с теми.
Директор. Вот, Марина Ивановна! Для этого нам рейтинг и необходим. Вы же знаете, какая сейчас обстановка. Ходим по тонкому льду. Того и гляди, все отменят и вернутся к старой системе образования. Тогда никаких элитных школ.
Мать. Да не может быть!
Директор. Уже поступают звоночки.
Мать. Какие звоночки!?
Директор. Если прислушаться и принюхаться, то можно понять, куда ветер дует.
Мать. Куда же они своих-то детей денут?
Завуч. Найдут куда. Вам не скажут.
Директор. Елена Витальевна!
Завуч. Молчу, молчу.
Директор. Вот нам и надо доказать, что элитные школы лучше. Что они нужны. А сейчас критерий оценки школы складывается не только по итоговым баллам, которые у нас, да, хорошие, но и по конкурсам. Нам очень нужны победы. Чтобы не было повода нас закрывать.
Мать. Похоже, надо срочно собирать вещи и бежать! Многие уже убежали. А мы что-то чешемся, чешемся.
Директор. Но, может, ведь еще и обойдется.
Мать. Именно. Поэтому и сидим на чемоданах. Убежать-то просто. Но иногда мне кажется, что мы там никому не нужны.
Завуч. Там своих бездельников полно.
Директор. Елена Витальевна!
Завуч. Извините, сорвалось.
Директор. А здесь вы очень даже нужны, Марина Ивановна! Нация без элиты, что всадник без головы. Но в свете современных решений, которые, возможно, временные, и, слава богу, если временные, мы должны как-то подстраиваться, понимаете? Участвовать в конкурсах, рейтингах, чтобы показать, что мы не против идти с ними в ногу, хотя это просто дань, как вы говорите, "быдляцкому" общественному мнению, которое еще пока что многое определяет в стране. Надо просто пересидеть это смутное время, когда верхи еще не определились, в какую сторону грести. Надо идти на какие-то жертвы, понимаете?
Мать. Не собираюсь я никому ничего жертвовать! Хватит! Мои родители всю жизнь чем-то жертвовали, их родители чем-то жертвовали. Не страна, а сплошное жертвоприношение какое-то! И, наконец, мне удалось огромным усилием воли достичь положения, когда вроде не надо ничем жертвовать. И вот нате, пожалуйста!
Директор. Я вас очень понимаю, дорогая. Но могу я попросить вас? Умоляю вас, пусть Элеонора сыграет в этом спектакле? В последний раз. Очень прошу.
Мать. Вы же знаете, я всегда шла вам навстречу и разрешала Элеоноре посещать драмкружок. Хотя это никогда не входило в наши планы, а скорее, мешало достижению определенных целей, поставленных перед ребенком. Потому что для достижения цели требуется уделять достаточное количество времени необходимой работе, а не побочной.
Завуч. А мне всегда казалось, что драмкружок как раз способствует цели выйти замуж за богатенького Буратино из туманного Альбиона. Как без лицедейства-то выдать желаемое за действительное?
Директор. Марина Витальевна! Это уже прямое оскорбление!
Мать. Спокойно, Галина Васильевна! Не волнуйтесь. Я не обижаюсь. Некоторым просто недоступно правильное видение современного мира. Они застряли в своих пещерных представлениях, и с этой низенькой колокольни пытаются нас судить. Но это всего лишь басня "Слон и Моська".
Завуч уже готова дать достойный ответ, но Директор предупреждает ее агрессию.
Директор. Елена Витальевна! Марина Ивановна! Давайте держать себя в рамках, достойных стен нашей прекрасной элитной школы!
Завуч. Молчу, молчу.
Мать. Хорошо. Что я хотела сказать? У нас же была эта милая девочка, что руководила драмкружком. Молодая, современно мыслящая. Она ставила нормальные стильные спектакли, с красивыми костюмами, с современной музыкой, танцами. Ради нее мы соглашались, чтобы Лео участвовала. Куда она делась, эта девочка?
Директор. Она вернется. Уверяю вас, она вернется. Просто в свете последних событий, вы, наверное, слышали, президент сказал, что мы должны развивать в школах (шепотом) патриотическое воспитание.
Мать. Ну да, куда ж без него?! Только наши дети-то тут при чем? Никто из класса Элеоноры не собирается дальше учиться в России.
Директор. Я знаю. Но пока дети здесь, надо дать им возможность закончить школу в нормальных условиях. Еще раз прошу вас просто понять меня и принять реальность. Все мы надеемся, что все это безумие ненадолго.
Мать. То есть, хотите сказать, этот дряхлый и неопрятный сумасшедший старик, на которого детям смотреть противно, какое-то время все-таки будет руководить театральной студией?
Завуч. Это очень умный, тонкий, интеллигентный, высокообразованный, нравственный человек. Легенда, можно сказать, театрального искусства. В свое время он поставил немало прекрасных спектаклей в профессиональных театрах!
Директор (обрывает ее речь). Это тут совершенно не при чем! Елена Витальевна! (Подходит поближе к Матери и говорит тихим, заговорщическим голосом.) Нам настоятельно порекомендовали его в местном отделении партии.
Мать. Какой партии? КПСС?
Директор. Что вы?! Как можно? (Еще тише.) Нужной партии. А мы пока что в системе, и вынуждены прислушиваться.
Мать. А других кандидатов у этой партии не было? Потому что.... несоответствие тут какое-то, мне кажется.
Директор. Вы абсолютно правы! Абсолютно. Удивляюсь вашему тонкому чутью. Да, этот товарищ скорее оппозиционер по отношению... ну, вы понимаете. В силу возрастных ментальных изменений, я думаю. Такие люди держатся за идеалы своей юности, идеализируя их. Но что делать? Не зря же Моисей сорок лет водил людей по пустыне. У нас сорок лет еще не прошло.
Мать. Тогда я не очень понимаю, почему его рекомендовали?
Директор. Мне объяснили, по очень большому секрету, что истинную веру в те идеалы, что нам сейчас временно, еще раз подчеркиваю, временно предлагают изображать, очень сложно подделать. А этот, как вы говорите, старикан, именно такой человек, который наивно верит во всю ту чушь, понимаете? И именно поэтому у нас есть шанс победить в таком... противоречивом конкурсе. (Шепотом.) Мне сделали личное одолжение, порекомендовав этого режиссера.
Мать. Господи! Что творится?!
Директор. Я вас очень хорошо понимаю, поверьте, Марина Ивановна. Но прошу вас, пойдите нам навстречу.
Мать. Ну, хорошо, предположим. То, что студией руководит старикан, еще можно пережить. Но вы в курсе, что за пьесу он взял для спектакля?
Директор. Извините, не было времени посмотреть. Что за пьеса?
Мать. Названия я не помню. Имя какое-то женское. Не суть важно. Главное, там некая безумная девушка работает врачом где-то в глухомани, в Сибири или на Севере, в депрессивном районе, короче. И ей вдруг сообщают, что в тридцати километрах от города, где она работает, заболевает ребенок, что там нет врача, а метель замела все дороги и проехать на машине нельзя. Что с личными вертолетами и самолетами, тоже не ясно. И вот эта девушка встает на лыжи и в мороз, в метель идет тридцать! километров спасать чужого ребенка. И моя дочь должна это играть!?
Завуч (иронично). Но она же сама не пойдет на лыжах тридцать километров, чтобы спасти чужого ребенка.
Мать. Знаете что?!..
Директор. Елена Витальевна! Пожалуйста, сходите, проверьте, все ли нормально в столовой.
Завуч. А что там может быть ненормального?
Директор. Я настоятельно прошу вас, Елена Витальевна! Сходите, проверьте, все ли нормально в столовой!
Завуч. Хорошо! Слушаюсь! (Шутливо кланяется.) До чего я дожила?!
Завуч выходит.
Мать. Почему вы не уволите ее? Она даже вам хамит.
Директор (со вздохом). Эта женщина - одна из лучших учителей школы.
Мать. А по мне, так это - злобная старуха.
Директор. Марина Ивановна! Я бы попросила вас...
Мать. Ладно, знаю, что вы скажете: так не следует говорить, это не этично. Но когда дело заходит о наших детях, не до этичности тут. Мы-то с вами знаем, что детям нужны молодые учителя, которые понимают их, прощают их промахи, говорят с ними на одном языке.
Директор. Ваша дочь собирается поступать в Англию?
Мать. Думаем пока.
Директор. А вы знаете, что в Англии в приличных школах с детьми не цацкаются? Там растят элиту в строгости.
Мать. Это басни.
Директор. Никакие не басни.
Мать. Это пишут наши левые СМИ, даже не знаю, для чего. Наверное, чтобы оправдать тех наших учителей, что еще держатся за прошлое, за строгие правила, подвергают детей ненужному прессингу, унижают детей. А, поскольку учителей для плохих школ в России не хватает, то вот вам и необходимость оправдания старорежимных педагогов. Но мы-то с вами не в пролетарской, пардон, быдляцкой, школе. Хотя бы здесь мы можем обеспечить нашим детям комфорт!?
Директор. Понимаю вас, дорогая. Очень вас понимаю.
Мать. Я приходила к вам на прошлой неделе насчет того, что эта женщина неоправданно снизила оценку моей дочери, и вы пообещали тогда решить этот конфликт. И даже вроде решили. Но не с каждой же оценкой я должна к вам прибегать! Проще просто уволить учителя, который не соответствует школе. Да в такую школу, как наша, где достойная зарплата, где прекрасные дети, должна очередь стоять. А вы держитесь за отжившее. Пусть эта женщина идет на пенсию! Сажает цветы на даче, вышивает крестиком, нянчит внуков или правнуков. Что там еще эти ста... пожилые женщины любят? Я настаиваю, Галина Васильевна!
Директор. Хорошо. Я постараюсь перевести ее из вашего класса.
Мать. Тогда к вам будут приходить другие матери, из других классов. Я не понимаю, почему вы держитесь за нее?
Директор. Она очень хорошо готовит детей к экзаменам. По ее предмету очень высокие баллы по Егэ.
Мать. Может, высокие баллы дети получают потому, что у всех есть репетиторы? А не потому, что она хорошо готовит? Увольте ее, умоляю!
Директор. Хорошо. Раз вы настаиваете, скажу по секрету, но только вам, без передачи.
Мать. Слушаю вас.
Директор (шепотом). Я не могу ее уволить. Ее сын - очень высокопоставленный чиновник.
Мать. Более высокопоставленный, чем мой муж?
Директор. Да.
Мать. Как же она при таком сыне... такая .... Не произнесу больше ни слова, но я не понимаю....
Директор. Так бывает. Увы.
Мать. А как его фамилия?
Директор. Эту тайну я вынуждена хранить. Простите меня.
Мать. Ясно. Тогда выхода, очевидно, нет. Если она согласится, переведите ее из нашего класса.
Директор. Постараюсь. Но и вы пойдите мне навстречу, Марина Ивановна. Пусть Элеонора сыграет эту безумную девушку с лыжами.
Мать. Ее же засмеют одноклассники, если она сыграет эту "безумную девушку с лыжами"!
Директор. Не волнуйтесь, Марина Ивановна, вашу дочь никто не посмеет засмеять. Она пользуется в классе огромным и непререкаемым авторитетом, вы же в курсе.
Мать. А сколько нам стоил этот авторитет? Каждые каникулы мы должны были возить ее в такие места, чтобы они были круче, чем у остальных. Мы делали ей самые модные прически у самых модных куаферов. Мы покупали ей только самую эксклюзивную одежду. А теперь этот авторитет может улетучиться из-за одной глупой роли! Альтруизм сейчас не в моде. Понимаете вы это!?
Директор. Очень хорошо вас понимаю.
Мать. Представляете, как могут начать ее дразнить? Папа Карло или еще как-нибудь так же отвратительно. Мою девочку, которая веник в руки не брала! И все из-за вашего рейтинга!
Директор. Мы этого не позволим! Мы проведем превентивные беседы, будем отслеживать любое негативное отношение к Элеоноре, мы....
Мать. Это так не работает, Галина Васильевна! Если вы станете вмешиваться, то девочке может быть только хуже. Нет! Я отказываюсь дать свое согласие на участие моей дочери в этом спектакле! Категорически нет! До свидания!
Мать уходит, хлопнув дверью. Директор садится на стул в полном отсутствии сил. Завуч входит, насмешливо смотрит на нее.
Директор. Сил моих нет. Как все связать, когда оно по определению не связывается? Если кругом сплошное несоответствие. Несоответствие лозунгов реальности. Несоответствие идей. Из-за этого конфликт на конфликте. Так и до инфаркта недалеко.
Завуч. Забей, да и все! Пусть идет, как идет.
Директор. Как забить? Не будешь соответствовать, вылетишь с должности.
Завуч. И бог с ним.
Директор. Бог с ним!? Да если меня уволят, что будет с тобой? Тебя ж защитить от таких вот мамаш будет некому. Ведь приходится непрерывно врать, по секрету, что твой сын - очень высокопоставленный чиновник. И его фамилию я даже не имею права произносить вслух.
Завуч. Изобретательно. (Смеется.)
Директор. Куда вот ты пойдешь, если меня снимут, с твоим-то характером?! А дома тебе сидеть, видите ли, неохота!
Завуч. Да куда угодно пойду.
Директор. В обычную школу? Знаешь, какие там дети?
Завуч. Дети везде одинаковые. Может, там родители получше?
Директор. Ха-ха! Кстати, эта мамаша попросила перевести тебя из их класса.
Завуч. Чего вдруг?
Директор. За ту оценку, что мы осуждали на прошлой неделе.
Завуч. Переводи. Жаль, конечно. Класс не самый плохой. И расписание опять переделывать... (Вздыхает, садится за свои флажки.)
Директор. Что вот со спектаклем теперь делать? Кого вместо Элеоноры? Ума не приложу!
Завуч. Все как-нибудь уладится.
Директор. Тебе легко говорить! Пьеса, действительно, какая-то не того. Я не читала, конечно. А надо было. Понадеялась на рекомендацию. Думала, Виктор Михайлович сам сообразит, что лучше.
Завуч. Так он и сообразил.
Директор. Сообразил он! Даже в советское время эта история про девушку, что в метель идет тридцать километров, чтобы спасти чужого ребенка, не могла быть правдой. Что с автором не так?
Завуч. Это же просто символ. Никто не думал о том, реально это или нет. Все плакали от умиления и восхищения, что человек готов! пройти эти тридцать километров, чтобы спасти чужую жизнь.
Директор. И ты считаешь это нормальным?
Завуч. То, что человек был готов на подвиг ради спасения чужой жизни!? Да, тогда это было нормальным.
Директор. А то, что это - женщина, молодая женщина? Она могла обморозиться. Или вовсе замерзнуть.
Завуч. Она почти замерла. Ее случайно нашли.
Директор. Я в шоке вообще!
Завуч. Такие пьесы, Галя, помогли народу победить в войне, отстроить страну.
Директор. Ерунда! Пропаганда!
Завуч. Не ерунда. И не пропаганда! Миллионы людей верили в светлое будущее, и что ради него надо чем-то жертвовать.
Директор. Только вот не надо сейчас, а? Когда это было-то? И как все рухнуло в один момент, это ваше светлое будущее. Все оказалось ложью. Колосс упал со своих глиняных ног. Теперь другое время, другие идеалы, другая ситуация! Не знаю, что делать. Пьеса странная. Особенно для нашей школы. Но я не смогу переубедить Виктора Михайловича взять что-то другое. Он упрется, я уверена. Он только пришел, заявил мне, что у него есть то, что нужно. У меня будет инфаркт.
Завуч. Просто скажи ему "до свидания", и все.
Директор. А как объяснить? Как намекнуть, что он недостоин нашей школы?
Завуч. Это твоя школа недостойна! Мизинца его не стоит. Верни девчонку. Она вам в самый раз. Пустые спектакли с показом мод.
Директор. Ну, уж? Мы с ней столько конкурсов выиграли.
Завуч. Какие конкурсы, такие и победы!
Директор. Да, в этом конкурсе ее спектакли не пройдут. И девочка сказала, что в таких диких конкурсах участвовать не собирается.
Завуч. Так и сказала: "в диких"?
Директор. Да. Сказала: "Я - человек нового мира, мне стыдно вот это все".
Завуч. Сколько ей лет?
Директор. Двадцать с чем-то.
Завуч. Ну да, кого растили, того и вырастили. Ты вырастила, Галя.
Директор. При чем тут я? Система растила! Я брала под козырек.
Завуч. Не надо было брать под козырек.
Директор. Если бы не брала, то кто-то другой брал бы. И где бы я тогда была? Вот вопрос. Но, главное, не это. Шли, шли в одну сторону. Много лет нас заставляли растить квалифицированных потребителей, мы растили.
Завуч. И вполне себе выполнили задачу. И даже перевыполнили. "Потребители?!" Нет. Необразованные хамы и эгоисты, так точнее будет. О чем вы думали, директора школ?! Вас поманили неоправданно большими зарплатами за ваши жалкие потуги, вы и сдали будущее страны. Как ни тривиально это звучит, Галя, дети - будущее. И у нашей страны, похоже, с этим проблемы.
Директор. Только вот не надо, а!? И так голова пухнет.
Завуч. Ну да, ничего не скажи. До чего я дожила?!
Директор. Я просто не понимаю, чего сейчас-то их переклинило, этих, наверху? Вдруг в голову вдарил другой заскок. С чего бы?
Завуч. Ты же знаешь, с чего!
Директор. Но дети же не глина, их нельзя за секунду перелепить. Они прекрасно чувствуют фальшь. И, как точно сказала мамаша, они просто оборжут этот спектакль, если увидят. Что делать, что делать? И старика не переубедишь.
Завуч. Не участвуй в конкурсе, да и все.
Директор. Как не участвовать? Как же я наберу баллов? А с маленьким рейтингом, как я могу проситься, чтобы меня включили в партийный список на выборах?
Завуч. Есть же и другие конкурсы.
Директор. Именно! Другие сейчас тоже такие! Еще не одна мамаша прибежит ко мне с возмущением. В этом конкурсе хоть есть шанс победить, потому что у Элеоноры реально талант. То есть, шанс был, да сплыл. Мамаша не разрешила девчонке играть. Нет, точно у меня будет инфаркт.
Завуч. Просто забей на все! Главное здоровье.
Директор. Я столько лет строила карьеру. А теперь что, все коту под хвост?
Завуч. Зачем же ты ее строила, доченька? Зачем оно тебе? Ты забыла себя, свои детские мечты, все, чему я тебя учила. Ты постоянно лжешь, изворачиваешься, подстраиваешься.
Директор. Такая нынче жизнь, мама.
Завуч. И зачем тебе такая жизнь?
Директор. Потому что я не хочу, и никогда не хотела жить в нищете. Все детство, молодость в нищете.
Завуч. В какой нищете!? Тогда все так жили.
Директор. Вот именно! Я - не все!
Завуч. Нормально мы жили!
Директор. Нормально? Туалетная бумага была в дефиците.
Завуч. Не сральней единой жив человек!
Директор. Мама! Не выражайся, прошу тебя. Это среди детей ты можешь так зарабатывать авторитет, а меня уволь.
Завуч. Я не выражаюсь при детях.
Директор. Словами, может, и не выражаешься, а своими.... (Хватается за сердце.) Колет!
Завуч (бросается к ней). Деточка! Что?! Где?! Скорую, может? Прошу тебя, оставь эту работу!
Директор (отодвигает мать, встает на авансцену, как монумент). Нет! Я ни за что не позволю обстоятельствам одолеть меня. Я стану депутатом областной думы, а со временем и Госдумы! Именно мы, люди с несгибаемой волей - опора этой страны, ее фундамент и оплот!
Комната Лео. Она сидит, делает уроки и одновременно слушает музыку. Входит Мать.
Мать. Привет.
Лео. Привет.
Мать. Как дела?
Лео. Норм.
Мать. Поздравь меня. И себя. Я добилась, чтобы тебя сняли с роли.
Лео. Чего ты добилась?!
Мать. Чтобы тебя сняли с роли этой безумной девушки, что идет на лыжах тридцать километров, чтобы спасти чужого ребенка.
Лео. Здорово! Разве я просила?
Мать. Я же видела, что ты не хочешь.
Лео. С чего ты взяла?!
Мать. Но вы с Майей так смеялись над старикашкой. Изображали, как он ходит, какие волосы торчат у него из-под носа, как противно шамкает он своими некачественными зубными протезами. И над пьесой.
Лео. Смеялись, да. Но и слушали, что он говорит! Ему восемьдесят, мама. Что ж ты от него хочешь?
Мать. Я? Я от него ничего не хочу. Я просто представила то отвращение, что ты испытываешь, что решила оградить тебя хотя бы от этой проблемы. Я знаю, что в школе давят. Даже в элитных школах давят! Безобразие! Если ты не пойдешь у них на поводу, начнут придираться. Но пусть знают, что я им этого не позволю!
Лео. Мама! Я уже не маленькая девочка. Почему ты хочешь все за меня решать?
Мать. Я - мать. Любая боль ребенка сейчас же вызывает у матери желание прибежать на помощь.
Лео. Спасибо. Но сначала все-таки надо было спросить меня. Зачем вот ты ходила жаловаться на Елену Витальевну на прошлой неделе?
Мать. А что, она предъявила претензии?
Лео. Претензий не предъявляла. Просто сказала.
Мать. Ну и ладно. Этот вопрос я тоже утрясла. Ее переведут из вашего класса.
Лео. Мама?!
Мать. Что?
Лео. Ты с ума сошла?
Мать. Как ты разговариваешь с матерью?!
Лео. Прости! Но, мама! Елена Витальевна - наш лучший учитель. Мы все ее очень любим.
Мать. Эту злобную старушенцию!?
Лео. Она не злобная. Она строгая, да. Но у нее такое чувство юмора, и она отлично знает предмет.
Мать. Но ты же так расстроилась из-за ее оценки на прошлой неделе! Ты закрылась в своей комнате и плакала.
Лео. Я расстроилась, что не смогла хорошо написать. И я не плакала, а села разбираться, что к чему, что я упустила. Да, настроение было не очень, вот и закрылась.
Мать. Я не хочу, чтобы у моей девочки портилось настроение из-за каких-то оценок. Из-за каких-то старух Шапокляк, что ставят неправильные оценки.
Лео. Мама!
Мать. Нет, она даже не старуху Шапокляк мне напоминает, а вот эту вот. (Поет.) "Моя бабушка курит трубку, черный причерный табак".
Мать. Видишь, мы с тобой понимаем друг друга. У нас одинаковое мнение по многим вопросам. Так что правильно я сделала, что попросила ее убрать.
Лео. Нет, мама. Абсолютно неправильно. Тебе кажется, что эта бабушка с трубкой из песни ужасна. А мне она кажется милой. Поэтому ты сейчас позвонишь директору, чтобы она оставила нам Елену Витальевну.
Перестают танцевать.
Мать. Нет, я этого не сделаю.
Лео. Я прошу тебя. Очень.
Мать. Это моя принципиальная позиция. Я не хочу, и многие родители тоже, чтобы в нашей школе были неоправданно строгие учителя, которые портят нервную систему детей.
Лео. Как вы не понимаете, что это вы портите нашу нервную систему?! Вы, взрослые, бросили нас на произвол судьбы. Оставили наедине с нашими сложностями. Потому что выбрать, учиться или играть, сложно, нормально вести себя в обществе сложно. Ребенку сложно самому выбрать правильное. Ребенку нужна поддержка. Да, и в виде строгих учителей тоже. А вы с вашим ложным чадолюбием нормальных учителей разогнали. Или нагнули. Они плюнули на все, сюсюкают с нами, завышают оценки, занижают критерии. А мы и рады! Вот здорово! Халява! Нет, некоторые, как я, еще держатся. Но, знаешь, как это трудно без поддержки?! Представь, что твоих любимых фигуристов тренировали бы добренькие тренеры. "Ах, тебе лень еще пару раз прыгнуть четверной? Ну, ляг, полежи, не катай больше эту программу. Неохота идти на тренировку? Ну, я просто себе отмечу, что ты был". Чем бы все это закончилось? О каких медалях шла бы речь? Так же и с нами. Нам нужны тренеры, а не тьюторы. Нам нужна помощь! У нас была одна нормальная училка, которая требовала. Она этим требованием уважала нас, верила в то, что мы можем лучше. Была. И ту ты решила перевести из нашего класса. Спасибо, мама!
Мать. Неблагодарные дети! Ничего не понимают! Я же для нее же! А она! (Плачет.)
Лео (утешает мать). Прости. Я понимаю. Ты хотела как лучше, а получилось, как всегда. Но я все равно люблю тебя. Просто ваше поколение немного сдвинутое.
Мать. Что?!
Лео. У вас какие-то сдвинутые на материальное ориентиры.
Мать. Если бы у нас были другие ориентиры, где бы ты жила, как бы ты жила? Посмотрела бы ты мир? Я в детстве ела вермишель с соленой капустой. Самым дальним путешествием у меня была поездка к бабушке в деревню. Ну да, потом мы стали жить немного лучше. Но не сильно. А, чтобы у тебя все было.... Чего мне это стоило?!
Лео. Знаю. Ты вышла замуж за нелюбимого.
Мать. Н...неправда.
Лео. И глядя на меня, ты думаешь, какими были бы твои дети в противном случае.
Мать. Солнышко! Никогда! Никогда я так не думала!
Лео. Прости.
Мать. Ты поймешь меня только тогда, когда у тебя будут свои дети.