Стеклянная дверца бесшумно отворилась. Из янтофрона вылетел трим-трим, маленькое пушистое существо цвета яичного желтка. Ему было всего лишь три весны, и каждое поручение он выполнял старательно, не жалуясь на то, что его син-тиммы, тончайшие желтенькие ворсинки, из-за больших расстояний, которые ему иногда приходилось преодолевать, на кончиках стираются от ветра, отчего потом дрожат мелкой дрожью и скручиваются в спиральки. Но трим-трим знал, что Огненное Сердце, к которому он непременно возвратится, излечит его недуги и вернет пепельный покой. Зимний трим-трим напутствовал его и просил парить высоко и тихо, чтобы те не услышали. Но в тот момент тривесенный трим-трим переживал и то и дело взволнованно пыхтел. Он должен был доставить пепел-письмо той, имя которой писалось как Ли-ли-ан, той, которую он видел всего лишь раз, но знал, что запомнит ее до своего третьего лета. Он спешил и трепетал на ветру, потому что хотел ее увидеть. Еще и потому, что, как однажды прошептал зимний трим-трим, те-без-сакка одаривают везением, помогая достигнуть пури-пури.
2
Лилиан протянула сложенные ладони вперед и удачно словила письмо, еще мгновение назад бывшее пеплом, который вытряхнул из себя подлетевший желтенький пушистик, или почтальон, как подумала девушка. Она ласково улыбнулась пушистику и поблагодарила его, на что тот взволнованно пискнул, встряхнул ворсистым пушком и улетел прочь. Вот это забавные и чудные существа!
Лилиан расправила края письма и принялась его читать. Оно пришло, или вернее будет сказано, прилетело от Вирджинии. Старшая подруга приглашала ее к себе в гости, на чашечку прохладного онто-рио, и просила в ответном письме уведомить, в какой день и какое время зеленовласке будет удобно ее навестить. Неужели она не знает, что я ушла из Трехбашья и теперь все время свободна? - подумала Лилиан. И что меня там держало? Книги? Я бы так не сказала. Признательность дядюшке Кингу? Возможно. За то, что он привязал меня к себе, вручив орисаку. Но я ушла, а орисаку осталось. При мне. Значит, пути назад больше нет и быть не может.
После обеда Лилиан вышла на прогулку. Около двух часов она фланировала улицами, заходила в лавки-магазины, прислушивалась к тому, о чем говорят люди, и просто размышляла обо всем, что приходило ей в голову или на что ее наталкивали те или иные картины из окружающей среды. Пересекая небольшую площадь, окруженную полудомами-полудворцами, со шпилеобразными крышами и весьма диковинными на вид, Лилиан обратила внимание на некий обелиск, вертикальный столб, высившийся прямо в середине площади, на горизонтальной площадке-постаменте. На вид это был обыкновенный столбик из серого камня, и навряд ли Лилиан взглянула на него дважды, если бы раньше не видела ничего подобного. Она вспомнила, когда именно раньше - в тот день, когда попала в Трехбашье, была накормлена, напоена и обласкана. Тогда она не обратила особого внимания на камень, но воспоминание о нем оказалось довольно-таки живучим мыслечувственным сгустком. Да, и позже она также встречала нечто подобное. И вот теперь, в прекрасный солнечный четверг, она натолкнулась на обелиск, не отличающийся от того, первого, ни на крошку. Можно ли считать это событие совпадением? И событием ли вообще? Почему именно сейчас ей на глаза попался предмет, так или иначе ассоциирующийся с тем, с чего все начиналось, и что она твердо решила оставить в прошлом? Несмотря на то, что будущее было более туманным и противоречивым. В "карте памяти" Зеркального Разума Лилиан сделала пометку - как можно скорее выяснить, чем является обелиск и какой цели служит (пока у нее не развилась мания "преследования вещами").
Утомившись, Лилиан решила передохнуть. Она свернула налево и совершенно неожиданно вышла на площадь квадратной формы. Почти вся она находилась в тени причудливого сиреневато-розоватого оттенка, которую создавала высокая стена дома в западной стороне площади. Стена была выложена мелкой мозаикой, выложена искусно, но без какого-либо узора. Самый верх стены имел треугольную зубчатую форму. Дом, фасадом которому и служило это зодческое чудо, имел три этажа, но стена, словно переросток, тянулась к небу еще метров на пятнадцать и через треугольные отверстия-окна пропускала на площадь пучки солнечного света. В центре площади высилось раскидистое многолистное древо - белолист. Его толстый жилистый ствол на расстоянии приблизительно в метра два был окружен парапетом колодца, местами покрытого стертыми деревянными дощечками-лавками. Белолист, всецело находившийся в тени, мерцал приглушенным молочно-серебристым светом. Чем дольше Лилиан на него смотрела, тем больше он ее завораживал, тем сильнее притягивал к себе.
Напротив дома с мозаичной стеной стоял ряд двухэтажек, в первых этажах которых расположились лавки-магазинчики. Над входами их хозяева натянули пестрые разноцветные навесы, а под ними, в тени, расставили столы со столешницами, в которых имелись бордюрчики и углубления, залитые зеленоватым свечением. Углубления были заложены кучками разнообразнейших овощей и фруктов. У прилавков толпились люди. Продавцы в длинных, по локоть, черных перчатках складывали выбранные покупателями продукты в бумажные пакеты и, проверив орисаку того, кто приобретал, отдавали ему пакет. Лилиан заинтересованно наблюдала за всем происходящим и решила подойти к прилавкам, но чуть попозже, когда толпа разойдется. Она присела на лавку и, прикрыв глаза, погрузилась в кружевное свечение-тень белолиста. Вскоре она расслабилась, и ей даже почудилось, что белолист запел - если пением можно было назвать низкие трепетные звуки, похожие то на шепот, то на стон, а то и вовсе на журчание, которые сливались в мелодию, звучавшую издалека и вызывавшую такие чувства, названия которым еще не были даны.
Лилиан встрепенулась. Она снова задремала и даже не заметила этого! Музыка смолкла. Теперь были слышны лишь отдаленный гомон людей у прилавков, чьи-то тихие шаги и шепот нежно-прохладного ветра, запутавшегося в листве, словно заключившей в себе лунный свет.
По другую сторону от белолиста Лилиан обнаружила большую каменную чашу, на постаменте в форме закручивающихся в спирали усеянных округлыми листочками и распустившимися бутонами цветов веток неизвестного ей растения. У Лилиан появилась идея насобирать стопочку листочков для письма и, увлекшись ею, она следующие сорок минут провела за собиранием тридцати четырех ромбиков, высохших и пригодных для письма.
Получив весточку от Вирджинии, Лилиан взялась за ответ. Встречу она назначила на субботу, на три часа пополудни. Поначалу Лилиан согласилась прийти к подруге, но потом, вспомнив о высокой траве и призрачных мотыльках, скрывающихся в ней, плавно перешла к предложению встретиться у воды, на открытом пространстве, на чистом воздухе. И местом для так называемого пикника предложила пологие склоны холмов, поросшие мягкой зеленой травой, что на берегу озера Сиа. Закончив письмо, Лилиан сложила его вчетверо и вместе с остальными бумажными ромбами спрятала во внутренний карман сумки.
У прилавков толпа понемногу рассеивалась. Осталось человек пять, которые надолго не задержались и вскоре продолжили путь.
Лилиан поднялась, перебросила через плечо широкий ремень сумки и направилась в сторону лавок-магазинов. Возле прилавков она стала с интересом рассматривать предоставленные продукты. Она протянула руку, чтобы опробовать на твердость одну из груш, лежавших к ней ближе всего. Но тут ее окликнул один из продавцов.
- В чем дело? - спросила Лилиан.
-Вы, конечно, можете их пощупать. Но я бы не советовал, - спокойно ответил светловолосый мужчина со смешно оттопыривающимися ушами.
- Почему?
- Видите ли, дорж, ну, этот прилавок, - быстро пояснил мужчина, - одновременно охлаждает продукты, чтобы они не испортились, и защищает от воровства.
- И как же защищает? - Лилиан хмыкнула.
- Очень просто и надежно. А вам что завернуть? - чуть погодя прибавил мужчина и расплылся в улыбке.
- Что-то мне перехотелось, - холодно усмехнулась Лилиан и поскорее отошла в сторону. У нее и так было много дел - зеленый вагон и леприкон! Пора найти янтофрон и, наконец, отправить письмо Вирджинии.
3
Лилиан принесла яблоки и груши, а еще овсяное печенье. Она надела платье, то, которое с мелким рисунком, а голову защитила простой соломенной шляпой с широкими полями.
Вирджиния опоздала на двадцать минут, но Лилиан не обратила на это особого внимания, стоя на причале и любуясь водной гладью озера. Жара канула в прошлое, уступив место ласковому теплу, дарящему наслаждение и покой, словно любовь, пережившая буйство и страсть молодости, настоялась, как хорошее вино, облагородилась, стала мудрой, согревающей сердце и душу мягким бархатистым теплом.
- Здесь очень красиво.
Обернувшись, Лилиан радостно улыбнулась, увидев стоявшую рядом подругу. Вирджиния для прогулки на свежем воздухе облачилась в широкие шелковые брюки и свободную полупрозрачную блузу с узором в виде распустившихся лилий, подпоясанную плетеным кожаным ремешком. Как и Лилиан, она обулась в сандалии, а голову укрыла легкой шляпой. В руках Вирджиния держала массивную корзину, плетеную из лозы, содержимое которой было прикрыто белым полотенцем. В дальнейшем выяснилось, что там было два закупоренных кувшина, с охлажденными онто-рио и ароматным смородиновым чаем, еще теплые булочки, с арбузным повидлом и творогом, банановые лепешки, персики, гроздь спелого винограда, красные яблоки и сочные сладкие сливы, таящие во рту. В отличие от Лилиан Вирджиния не забыла о салфетках и кружках, но зато зеленовласка прихватила покрывало, на которое они и присели, отыскав удобное местечко на склоне одного из зеленых холмов, расположившись под старой липой, в прохладной и благословенной тени.
- Как настроение? - жизнерадостно поинтересовалась Вирджиния, постелив на покрывало полотенце и выкладывая на него часть продуктов из корзины.
- Да так, ничего. Здорово, что мы, наконец, встретились. Мне так хочется с тобою поговорить. О многом, - ответила Лилиан и стала обтирать салфеткой принесенные яблоки.
- Поговорим, не беспокойся, - вздохнув, Вирджиния улыбнулась, и на ее щеках появились милые ямочки. - Удивительный день! Прям хоть останавливай время, чтобы жить только сегодняшним днем, светлым и беззаботным...
- Мне кажется, мы и так всегда живем сегодняшним днем, - заметила Лилиан.
- А чтоб тебя Капюшоны! - выкрикнула Вирджиния и замахала вокруг головы руками.
Лилиан испуганно отшатнулась, нервно хохотнула и спросила, в чем дело.
- Осы. Наверное, - нахмурившись, ответила Вирджиния, но потом залилась веселым смехом и махнула рукой: - Вот негодники! Но, вроде бы, не укусили, - она осмотрела руки и провела ладонью по шее. - Ладно, не суть важно. Ведь так?
- Ты, как всегда, не предсказуема, - усмехнулась Лилиан и перевела дух.
- Ты что, испугалась?
- Ну, чуток. Просто... Так неожиданно.
- Это после твоего приключения по тем улицам? - вмиг посерьезнев, сочувственно спросила Вирджиния.
- Давай перекусим, - уклонилась от ответа Лилиан и, отведя взгляд, взяла яблоко, откусила большой кусок и принялась его жевать.
Вирджиния налила онто-рио в две кружки и протянула одну подруге со словами: "Сейчас все наладится". Лилиан кивнула в знак благодарности и произнесла тост:
- За нашу крепкую дружбу.
Некоторое время они молча и не спеша кушали, наблюдая со своего места на холме за двумя парусниками, бороздящими бронзово-синие волны озера. Порывы ветра, дующего с северо-востока, усиливались, наполняя силой ослепительно белые паруса, разглаживая складки, вздымая их, подобно тому, как от глубокого вдоха вздымается грудь человека. Лилиан усмехнулась, представив себя парусом. Вот она, стоит в лодке, расправляет плечи, раскидывает в сторон руки и, вдыхая свежий влажный воздух, летит по волнам, все вперед и вперед, подобно каравелле...
- Опять надует дожди, - сказала Вирджиния.
- Знаешь, я была на одной улице, где дождь обладал необычными свойствами, - начала Лилиан, задумчиво глядя вдаль.
Вирджиния, обхватив руками колени, повернулась к подруге.
- Когда он шел, все вокруг покрывалось травой. Ну, не только травой. Понимаешь, повсюду, из-под плит мостовой, из стен домов, из окон начинала пробиваться разнообразнейшая растительность. И пока шел дождь, она все увеличивалась...
Вирджиния слушала внимательно и ни разу не перебила свою подругу. Ее глаза, такие темные, словно подземные озера, смотрели печально и с пониманием. Но, будучи лишь пассивной слушательницей, Вирджиния запоминала каждое слово, и тут же ее мозг начинал обрабатывать полученную информацию, о чем свидетельствовали крепко сжатые губы женщины.
- Онто-рио действует, как алкоголь, - иронично заметила Лилиан, наконец поведав подруге о злоключениях.
- Кстати, - вдруг вспомнила она, - ты, случайно, не знаешь, что это такое? - она достала из сумки клубок темно-зеленых ниток и протянула его подруге.
- Это обыкновенные нитки, - повертев в руках клубок, ответила Вирджиния. - Извини, я чего-то не понимаю. При чем здесь они?
- Я нашла их в кармане плаща. Когда вернулась. Так значит, это не ты их подложила?
- В кармане, говоришь? - переспросила Вирджиния. - А я-то думала, и зачем тебе нитки? Вязанием, что ли, занялась? Или использовала этот клубок, чтобы отыскать выход, как в одной очень древней легенде.
- Цина-Лубб... Клубок Улиц, - в полголоса произнесла Лилиан, задумчиво глядя на клубок, который Вирджиния все еще держала в левой руке.
- Что ты сказала? - настороженно спросила Вирджиния.
Лилиан перевела взгляд на лицо женщины. Вирджиния побледнела и смотрела на девушку так, будто бы та только что проговорила некое заклинание, которое было известно лишь кругу посвященных, и к этому кругу принадлежала Вирджиния.
- Цина-Лубб, - медленно повторила Лилиан и неожиданно даже для себя самой прибавила: - Знаки, невы, Чианосс.
- Лилиан, где ты все это услышала? - спросила Вирджиния, так тихо, словно боялась быть услышанной кем-то еще, кроме девушки.
- Это была ты! И Питер, - воскликнула зеленовласка и не поверила словам. - Ну, конечно же! То был не бред. Вы говорили обо мне! Что я без какой-то там сакка, как без памяти. Ты что-то знаешь, правда? Но скрываешь от меня! Почему?
Вирджиния держала себя в руках, и по ее лицу невозможно было догадаться, что она чувствует и о чем думает.
- Мне не известно ничего такого, чтобы не стало известно тебе,- спокойно ответила она и прибавила: - Мне даже кажется, что ты знаешь больше.
- Ви, только не надо лицемерить! - Лилиан покачала головой и, поднявшись на ноги, стала ходить из стороны в сторону, вздыхая, качая головой и смотря себе под ноги, словно пытаясь разрешить очевидно неразрешимую задачу.
Вирджиния молча наблюдала за ней и ничего не говорила. Наконец Лилиан остановилась и посмотрела сидящей подруге прямо в глаза.
- Прости меня. Это я во всем виновата. Я создаю проблемы-трудности, из-за меня все кажется сложным. Я эгоистка, прости. Не против продолжить разговор?
- Ты становишься настоящей жительницей Телополиса, противоречивой, страдающей всевозможными комплексами и превращающейся в часть Дуали.
В словах Вирджинии сквозила резкость, и Лилиан обиделась бы, если бы не та печальная нежность, с которой были произнесены эти слова, и чувство собственной неправоты.
- Позволь считать твои последние вопросы риторическими, - продолжила Вирджиния. - Поскольку мои ответы могут вызвать еще большую волну непонимания, обид, возможно, даже шока. Давай лучше поговорим о том, что волнует тебя.
- А сейчас ты сама себе не противоречишь?
- Почему же?
- Потому что мои вопросы могут взывать именно к тем ответам, которые ты дать не можешь.
- А мы попытаемся найти в этой дуальности гармонию, - усмехнувшись, Вирджиния развела руками в обезоруживающем жесте. - И ты меня прости, Лилиан. Я не лицемерка. Может, присядешь?
- Ты становишься похожей на Питера.
- Правда? - замечание подруги позабавило Вирджинию, и она весело расхохоталась.
Лилиан помотала головой, как бы говоря, что, мол, с тебя возьмешь, и присела на покрывало.
Они снова перекусили и выпили смородинового чая.
- Ви, почему в Телополисе нет транспорта и животных? Хотя, знаешь, я как-то видела всадников на лошадях. А еще однажды слышала пение птиц, но, к сожалению, увидеть их не смогла.
- Всадников? На лошадях? - удивилась Вирджиния. - Неужели? Это интересно, - на минуту она о чем-то задумалась, а потом продолжила: - Все очень просто. Транспорт не нужен. Для этого существуют латропы. Тем более транспорт неэстетичен, создает много шума и грязи.
- Но через латропы не всегда можно пройти и попасть в нужное место.
- Согласна, и только потому, что у тебя нет путиля.
- Путиля?
- Да, того, что помогает быстро перемещаться в необходимом выбранном направлении.
- И где же можно его достать?
- Понимаешь, тут имеет значение уровень твоей орисаку.
- Ясно. Ну, у меня орисаку серая. Где же мне искать путили?
- В лавке-магазине.
- А как повысить уровень орисаку?
- Для этого нужно обрести пра.
- Я так думаю, следующий вопрос останется риторическим, - с досадой и смирением сказала Лилиан.
- Это смотря какой, - заметила Вирджиния и налила себе чаю.
- Вкусное печенье, - Вирджиния взяла еще один овсяный коржик и с удовольствием его съела.
Лилиан раздумывала над незаданным вопросом и не ответила на похвалу Вирджинии.
- Хорошо, как на счет животных? - наконец поинтересовалась она.
- Вот с ними было не все так просто, - дожевав, ответила Вирджиния. - Когда-то в Городе их было достаточно много. Но потом они вдруг стали массово умирать, то ли от болезни какой-то, то ли еще из-за чего. И так установилась новая традиция - сестер и братьев меньших больше не заводить.
- Печально, - сказала Лилиан и немножко помолчала, словно таким образом отдавая честь памяти всех усопших четверолапых, погибших в Телополисе.
- Скушай еще чего-нибудь, а то я все жую и жую, - Вирджиния протянула подруге виноградную веточку. Солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь крону старой липы, осветили маленькие круглеши-виноградинки, и стали видны крошечные зернышки, заключенные в сочную желтовато-салатовую мякоть.
- Ви, я живу в Телополисе уже больше месяца. И ни разу не видела, чтобы кто-то кого-то ограбил, побил или даже... убил. Да, не спорю, я видела, как люди ругаются или пытаются... нанести другому человеку некий ущерб. Но все это обычно заканчивалось мирно. Потому, думаю, что здесь должны быть какие-то власти или люди, охраняющие порядок. Хотя... - она наморщила лоб, - сдается мне, что я у тебя об этом уже спрашивала.
- Да. И теперь я кое-что тебе скажу, - Вирджиния вздохнула. - Тут ты ошибаешься, - со знанием дела, твердо и уверенно, проговорила она. - В Телополисе царит всеобщая гармония, и нет никакой нужды в каких-либо властях, - она помолчала, словно обдумывая, стоит ли что-нибудь добавить к сказанному. - В Городе выяснение отношений не доходит до насилия или применения таких методов, из-за которых подобное поведение стало бы считаться преступным. В Городе каждый борется со своими демонами, - выделяя каждое слово, закончила она.
- Демонами? - переспросила Лилиан, будто бы пробуя это слово на вкус. - Да уж, демонами...
4
Не сговариваясь, они многозначительно переглянулись. И надолго умолкли. Но молчание их не было неловким или гнетущим, скорее - самодостаточным. На некоторое время Лилиан и Вирджиния перенеслись каждая в свой собственный мир. В них так же ярко светило солнце, в кустарниках неподалеку, казалось, пели птицы, в кроне старой липы игрался ветер, и он же надувал легкие парусников, даря тем призрачную свободу. Но миры отличались, настолько, насколько могут отличаться снежинки - на первый взгляд похожие, словно две капли онто-рио, но при ближайшем рассмотрении - абсолютно разные. Как различны между собой лучи, преломляющиеся сквозь множество граней двух разных призм.
- Сочувствую твоему несчастью. Наверное, ты теперь подумываешь о переезде, - начала Вирджиния.
- Ты о чем? - не поняла Лилиан, все еще погруженная в невеселые мысли.
- О дымопожаре, - Вирджиния сочувственно улыбнулась.
- А, о нем! - Лилиан беззаботно отмахнулась, чем удивила свою подругу, потому поспешила объяснить: - Все уже хорошо. Крепыш и Сердце Дома обо всем позаботились.
- Крепыш? Сердце Дома?
- Это же надо! - Лилиан рассмеялась. - У меня тоже есть тайны, - она гордо вскинула подбородок и с шутливой напыщенностью прибавила: - Будем считать, что мы с тобою квиты. Тайна за тайну.
- Так тому и быть, - кротко ответила Вирджиния.
- Кстати, о письмах, - вспомнила Лилиан. - Помнишь, я в одном из них рассказывала тебе об одном мужчине, Ир Григге, у него еще хобби так чудно называется - нефривность.
Вирджиния нахмурилась.
- Извини... но, кажется, об этом я запамятовала, - она усмехнулась и перевела взгляд на озеро. - Да, забыла. Это же надо! Лечение совсем все выбило из моей головы...
- Забавно, ты помнишь о дымопожаре, а вот о... Погоди, ты сказала лечение? Ты была у врача! А как же тогда утверждение...
- Нет, не у врача! - раздраженно перебила ее Вирджиния. - Извини, - она опять улыбнулась только одними губами, так печально и нежно, и посмотрела на подругу. - Я... сама себя лечила.
- Ты уезжала из Го... из Телополиса? - поинтересовалась Лилиан с таким трепетом, как будто если Вирджиния ответит "да", то на зеленовласку снизойдет прозрение.
- Нет, Город, Телополис, я не покидала. Я была... в другом месте, - она вздохнула. - Там хорошо. И спокойно.
- Ты имеешь в виду в другом доме?
Вирджиния кивнула и перевела разговор на другую тему.
- Ты еще писала, что тебе удалось найти ответы в книгах. Меня это заинтересовало.
- Хм, если бы только те ответы были настоящими. И понятными.
- Они у тебя с собой?
- Нет. Они дома, в Дневнике, - сказав это, Лилиан поняла, что сболтнула лишнего. Наверное, замешательство отразилось на ее лице, потому то дальше Вирджиния расспрашивать не стала.
- Я записала их, так, на всякий случай. Думаю, может когда-то удастся расшифровать.
- Было бы здорово, - закивала Вирджиния. - Я даже знаю, кто может тебе помочь.
- Неужели опять Питер? - Лилиан нахмурилась.
- Питер не решает все вопросы! - Вирджиния рассмеялась. - Нет, тебе могу помочь я.
- Ты?
- Тебя это удивляет?
- Просто... хм, неожиданно, - зеленовласка налила себе чаю и, съев банановую лепешку, запила ее ароматным напитком. Вирджиния молча ждала, тепло улыбаясь.
- И как же ты собираешься мне помочь?
- Очень просто. Ты только покажи мне те записи, и я попытаюсь разгадать их тайны. Можешь прислать их в письме. Если ты, конечно, не против, - вежливо прибавила Вирджиния.
Лилиан некоторое время раздумывала над предложением, а потом согласно кивнула.
- Хорошо, я напишу о них в письме. Надеюсь, оно никого не заинтересует и дойдет до тебя без преград.
- Ты чего-то опасаешься?
Лилиан колебалась. Она хотела поведать единственной подруге обо всем, но чувствовала, что тогда останется с пустыми руками и пустой душой, словно сейчас она стояла в центре урагана, и если не поторопиться, то в следующий миг сильный ветер сорвет с нее всю одежду, а потом дойдет и до ее кожи. К тому же, Вирджиния о себе, о том, что знает, рассказывала крайне мало. Лилиан не хотела обижаться на подругу, но ощущала внутри некую досаду и легкое огорчение.
- Я опасаюсь шпионов Капюшонов и марских демонов.
Вирджиния собралась иронично хмыкнуть, но ей пришлось сдержаться - Лилиан говорила серьезно.
- Они не тронут тебя, как и никого из нас.
- Почему ты так в этом уверенна?
- А почему ты так рьяно веришь в обратное?
- Потому что это правда! - с обидой воскликнула Лилиан. - Я так слышала.
- А про Чианосс и знаков с невами ты слышала в том же месте?
- Только про Чианосс. Но... как ты догадалась?
- Эти бесплодные, совершенно безосновательные легенды уже многие годы бродят по Городу. Их рассказывают или мошенники, желающие подзаработать да снискать себе мимолетную фальшивую славу, или люди, падкие на внимание и удивленные возгласы со стороны других.
- Нет, не может того быть, - стала сопротивляться Лилиан, отстаивая свою собственную позицию. - Я видела человека, испившего... серебристой крови. Не думаю, что он принадлежит к тем категориям, которые ты описала. И, к тому же, ты опять противоречишь - называешь Телополис... Городом, хотя сама говорила, что так делать нельзя, - с упреком прибавила Лилиан.
-Хорошо, пусть будет Телополис, - Вирджиния сдалась и вздохнула так, словно разговаривала с ребенком. - И скажи, пожалуйста, что такого ты услышала, что заставило тебя поверить в правдивость одной из многочисленных легенд?
- Одной из многочисленных? Ах, ну да, конечно. Самый старый из них сказал, что Источник, я так поняла, который и зовется Чианосс, дает ответы на все вопросы. И если испить или, кажется, смочить губы его сребристой кровью, то можно прозреть и найти Одиннадцатые Врата.
- О, там еще и Врата были! - Вирджиния закатила глаза. - Ох уж эти... - не закончив фразу, она поджала губы и с недовольством фыркнула. - Они не упоминали Долину Кианотт?
- Значит, Долина зовется Кианотт? - оживленно переспросила Лилиан.
- Девочка моя, выбрось всю эту чушь из головы! Не существует никаких Долин, Источников и Капюшоны их знают чего еще! Как и мистических Одиннадцатых Врат! Конечно, из... Телополиса есть выход, но он обычный и не зовется так пафосно. К тому же, признайся, ты подслушивала разговор чужих людей, так? А это нехорошо. Может, те... люди какие-то безумцы или были в тот день пьяны.
Слова Вирджинии, такие здравые и рассудительные, расстроили Лилиан. Она поникла, перестала улыбаться и устремила взор на далекие зеленые холмы - кроны деревьев, растущих по ту сторону озера.
Вирджиния печально вздохнула и, склонившись к девушку, ласково коснулась ее руки.
- Прости меня. Я не хотела тебя обидеть, - она помолчала. - Возможно, это я не права.
Лилиан обернулась на последние слова подруги, прозвучавшие тихо и совсем безрадостно.
- Ви, а ты хоть раз выходила из Телополиса?
Вирджиния опустила глаза.
- Я не могу... Я жду мужа с детьми. Вскоре мы вместе отправимся в долгое путешествие.
Лилиан, пристально смотревшая на женщину, заметила, как та почти неуловимо изменилась в лице. Она что-то утаивает, подумала девушка. И это что-то - боль и страдания, глубоко в душе. Потому она такая скрытная.
Известие о том, что у Вирджинии есть муж и дети, удивило Лилиан. Она ведь ни разу не то, чтобы не спросила об этом, она даже не подумала.
- Ты их любишь?
- Очень, - скромно ответила Вирджиния и слабо улыбнулась.
Если раньше об этом она умалчивала, а теперь говорит с неохотой, решила Лилиан, значит, ее боль, вероятно, связана с семьей. Не стоит бередить старые раны. Для них время еще не настало.
- Ви, знаешь, а ведь я пыталась искать Вертодор, - прервала молчание Лилиан.
-Да?
Девушка кивнула.
- И я ее не нашла. А жалко.
- Потому что в Башню Тысячи Дверей можно попасть только единожды. Я разве не говорила тебе?
- Нет.
- А почему ты решила ее искать?
- Хотела вернуться к самому началу. Думала, так получится найти ответы.
- Идея хорошая. Но не в случае с Вертодор.
- Просто я думала, что тогда ее найти помогла мне ты. Получается, тебе это удалось дважды. Вот я и рискнула.
Вирджиния усмехнулась, но промолчала.
- А что, если онто-рио смешать со смородиновым чаем? - вдруг спросила Лилиан.
- Получится онто-рио... ха, со смородиновым чаем! Умеешь ты вовремя расставить акценты.
После этого они съели по банановому коржику, персику и горстке слив, запив все это онто-рио, которое в кружке Лилиан обрело сиреневато-рубиновый оттенок, а в кружке Вирджинии - сочно-желтый.
5
- Знаешь, человек может быть голым, а может - нагим или обнаженным, - неожиданно начала Вирджиния, и Лилиан недоуменно на нее воззрилась. Но женщина не придала этому никакого значения и продолжила в задумчивом тоне:
- Возьми, к примеру, слово "обнаженная", ну, или "обнаженный". Что в случае с человеком означает - "оголенный, снявший одежду с какой-либо части тела", так? Затем "нагой" в понимании - "не имеющий на себе одежды, голый". Ну, и "голый", как "не прикрытый одеждой" или же "лишенный волос, шерсти и т.п.". Понятно, что речь идет не о человеческой шерсти. Так вот, посуди сама, трактовка практически одинаковая, но использование - отнюдь. Женщина, позирующая художнику, будет обнаженной. Ребятня, бегающая купаться летом на речку, голой. А нагими, м-м, это уже что-то посередине.
- Тебе впрок книги писать. Или какие-то там лингвистические труды, - с усмешкой заметила Лилиан. Своими рассуждениями Вирджиния отвлекла ее от хмурых мыслей, за что девушка была ей благодарна.
- Слова коварны и слабы, Лилиан. Они служат как добру, так и злу. Их нельзя пощупать, но они - дань и бич материальности, материального мира, - Вирджиния прервалась, не мигая следя за парусником, все еще бороздившим водную гладь, но уже в одиночестве. Теперь его движения не выглядели такими уверенными и свободными, как прежде.
Лилиан собралась прервать затянувшуюся паузу, но Вирджиния ее опередила.
- Идеальный вариант заключался бы в том, чтобы идеи доходили до человека и передавались посредством его другим, минуя стадию-этап слов. К сожалению, это возможно лишь в мире с несколько иным устройством.
- Слова смертны, хоть и долгоживучи, - продолжала Вирджиния. - Но с ними связано столько чудес, - она посмотрела на Лилиан, спокойно и ласково. - К примеру, некий новый мир, в который волею судеб тебя занесло, и языка которого ты не знаешь, начинает казаться тебе волшебным, наполненным неповторимой магией. Но чем больше ты узнаешь его, тем отчетливее начинаешь видеть, что мир-то вовсе не нов и не волшебен, а так же прозаичен, как и многое другое, - женщина сделала пару глотков прохладного освежающего онто-рио и снова замолчала.
Она права, подумала Лилиан, кто знает, в каком свете предстанет предо мною Телополис, когда я познаю его?
- Как же противно и неприятно пользоваться тем же языком, коим пользовались - да, именно пользовались, использовали его! - миллионы людей до тебя. Использовать те же истертые слова и фразы, быть в плену у них! - с болью в голосе прибавила Вирджиния и покачала головой. - Потому приходится придумывать свои. Но только слова, а не язык. Потому что язык, созданный лишь мною одной, будет искусственен, от него будет веять смертью и убогостью, а не жизнью, - сказала она и скривилась, будто уже создала подобный язык и только что попробовала его на вкус.
Лилиан все порывалась что-то сказать или спросить, но Вирджиния никак не давала ей это сделать.
- Вот у тебя есть Дневник. И это... хорошо. А я не могу завести свой, не могу себе этого позволить. Придумать язык означает совершить святотатство... - трепетным полушепотом закончила она и надолго умолкла.
Лилиан, деликатно храня молчание, искоса поглядывала на подругу, а та, пораженная, смотрела в никуда. Все вышесказанное она не раз обдумывала наедине с самой собой, и, поведав миру собственные мысли вслух, поняла, что была не готова к этому.
Она слишком серьезно относится к своим словам, с сожалением подумала Лилиан.
Наконец Вирджиния пришла в себя. В свою опустевшую кружку она налила смородинового чаю и, посмотрев на девушку, усмехнулась.
- Все в порядке? - спросила она.
- А мне кажется, - хмыкнула Лилиан, - что об этом я должна была спросить у тебя.
- Не суть важно. Ты ведь хотела поговорить? - Вирджиния съела овсяное печенье. - Предлагаю собраться и спуститься к воде. Посидеть на причале. Мы все-таки на озеро пришли, верно? - бодренько прибавила она и сразу же приступила к выполнению предложенного плана. Лилиан не заставила себя долго ждать.
Еду, что осталась, Вирджиния положила обратно в корзину и накрыла белым полотенцем; Лилиан собрала покрывало, стряхнула его, свернула в тугой рулон и спрятала в заплечную сумку.
По мягкой траве, колышимой ветром, подруги спустились на берег и ступили на широкие доски причала. Запах озерной воды стал более отчетливым, ярко выделяясь на фоне остальных. К нему примешивалось сладковатое благоухание, источаемое цветами, в большом количестве произраставших на берегу.
Вирджиния разулась, поставив сандалии рядом с корзиной, подкачала штанины легких брюк и, аккуратно присев на край причала, опустила белые ступни в прохладную воду. Лилиан также разулась и присела рядом.
- Знаешь, прочитывая очередную книгу, - взвешивая и подбирая каждое слово, спустя пару минут заговорила Вирджиния, - я понимаю, что, в конце концов, непременно выброшу ее и не смогу сдержаться, закричу, что все это ложь, ложь и ничто иное. Почему так?.. - она сделала паузу, словно ожидая, что девушка ответит ей. - Потому что ни один вид искусства не способен в полной мере отразить всю глубину и противоречивость человеческой жизни, всю многомерную дуальность человеческой натуры. Ты меня понимаешь? - с болезненной надеждой во взгляде она глянула на Лилиан.
- Думаю, что... да, - неуверенно протянула девушка.
Вирджиния тяжело вздохнула и посмотрела себе под ноги, в воды озера Сиа. Тень, падавшая от широких полей шляпы и скрывавшая лицо женщины, придавала ее чертам, и, как следствие - всему сказанному, оттенок скорби.
- Может быть, когда-нибудь, - сказала Вирджиния, - создадут некий новый вид искусства... Кстати, не зря искусство и искусственный имеют общий корень... Да, создадут искусство, которое уже не будет таковым в нашем понимании, но которое сможет записать с целью отобразить все разнообразие человеческой жизни. Хотя тогда это, скорее всего, больше будет походить на документалистику. Ха, в самом деле, нашла, о чем волноваться!
- Неужели все так плохо? - скромно поинтересовалась Лилиан.
- Нет, что ты! - огорченно вздохнув, ответила Вирджиния и коротко рассмеялась. - Все просто замечательно. Все хорошо, светло и прекрасно... - она сделала паузу, словно пытаясь преодолеть некий барьер или завести остановившийся часовой механизм. - Все дело в сути моего восприятия. В процессе создания мыслей или образов. Бывает, не успеваешь облечь их в слова или во что-то более весомое, а они берут и ускользают. И в результате начинаешь испытывать угнетающее чувство потери, утраты, иногда доводящее до безумства. Ведь эти мысли-образы могут быть бесценными, теряя их, ты теряешь еще один шанс постичь истину, нет, даже не так, а... возможность осознать. Объять разумом то, то в следствии дальнейших метаморфоз станет одной из многих частиц мозаики под названием человек, личность.
Правда, случается, что удается восстановить цепочку мыслей в обратном порядке, или вернуться назад и, пройдя путь заново, отыскать утраченное звено-узелок, а, может быть, при помощи ассоциаций и ассоциативного ряда совершить это, но когда ничего не получается - ох! - хоть ардлаком пой, хоть на стены лезь...
Страх, страх постоянно преследует меня. Как только я начинаю о чем-то думать, развивать мысль, тут же прекращаю это делать из-за боязни упустить нечто важное, не успеть запомнить...
Лилиан вдруг стало жутко. Она молчала, боясь пошевелиться, словно страх, о котором говорила ее подруга, передался и ей, разбудив при этом и всколыхнув ее собственный подсознательный ужас.
- С тобой случалось нечто подобное? - спросила Вирджиния и повернулась к подруге лицом, так, что оно наполовину озарилось солнечным светом, и чары, сковывавшие воздух вокруг них, частично развеялись.
- Со мной? - растерялась Лилиан. - Может, может быть. Я.. не запомнила.
- Вот видишь, - Вирджиния победоносно улыбнулась.
- Все это похоже на мыслечувственные сгустки, - сказала Лилиан.
- Что еще за сгустки? - поинтересовалась Вирджиния, и глаза ее блеснули от любопытства.
- Такие себе сгустки, - проговорила Лилиан, только чтобы что-то ответить. - А что такое ардлак?
- Ардлак? Я что, так и сказала? Интересно... Наверное, какое-то существо. Нужно будет проверить в архивах.
- В архивах?
- Ага, в архивах моей памяти.
Время близилось к вечеру. Солнце в огненной колеснице, окруженной перистыми облаками, неторопливо катилось к горизонту, но до его захода и наступления сумерек оставалось еще около трех часов. Порывы ветра набирали силу и становились прохладней. Так незримый странник просторов вновь начинал грезить о дождях.
По дороге домой подруги остановились на перекрестке, чтобы попрощаться.
- Ви, меня вот еще что беспокоит. Почему помещения лавок-магазинов внутри кажутся большими, чем они выглядят снаружи?
- Ты это заметила? - поразилась Вирджиния.
- Да, и что тут такого? Но, наверное, мне всего лишь показалось.
- Наверное, - задумчиво пробормотал кареглазая женщина.
На этом они нежно попрощались и разошлись.