Чен Валерий Яковлевич. Белый налив

Ночь выдалась темная. Подкравшись к забору, Пашка Смоленцев в нерешительности остановилґся: окна в доме ярко светиґлись.

Ничего, мне не к спеху, подумал он, опускаясь в выґсокую траву у забора. Полеґжал так немного, потом сунул травинку в рот и прижался щекой к доскам. От них пахло прелой листвой. Травинка во рту кислила. Хорошо! - закрыл Пашка глаза, невольґно прислушиваясь к уличным звукам. Вот подошел автобус к остановке. Дважды хлопнул дверями. Мотор загудел и заґтих где-то вдали. Только веґтер чуть покачивает фонарь на столбе и сполохи света прыгают по стенам двухэґтажных деревянных домов.

Всего два дня прошло, как они с Корешем обстреляли этот фонарь. И вот на тебе. Вставили лампочку. Видно, надоело впотьмах ходить. Улица, конечно, что и говоґрить: где яма, где булыжник с бычью голову, - вечером без света ничего не видно. Ну да ладно, успокаивает себя Пашка, все это Кореш. Вон ведь как он радуется, когда кто-нибудь чертыхнется в темноте. И лампочку эту Кореш разбил, а Пашка кидал в фонарь так, понарошку. Кореш любит бить стекла, и Пашка эту непонятную ему любовь Кореша пытается осмыслить. Непонятно Пашке, как можно любить делать то, отчего взрослым людям нехорошо становится, и они начинают очень сильно ругаться. Мать все время говорит Пашке, не водись с Корешем, не пара он тебе. Конечно, может, и не пара: Кореш и учится плохо, и вообще. Но из школы им идти домой в одну сторону, а пока идут, Кореш обязательно что-нибудь придумает. Например, говорит, хочешь посмотреть, как порох горит? Конечно, кто не хочет увидеть, как горит порох. Повел его Кореш в военный городок, куда-то залез там, набрал патронов. Потом вытащил пульки из гильз, поставил их все в рядок возле своего сарая и поджег. Во-о, фейерверк был! Даже доски начали гореть. И Корешу нравится это: и как порох горит, и как потом отец ему трепань за это устраивает. Во всяком случае, рассказывает он об этом с восторгом, словно трепань для него это орден героя. А то подложил географичке в стол дохлую кошку. Интересно, что все сразу догадались, чьих рук это дело. Ну и досталось Корешу за кошку, чуть из школы не выгнали, а отец так отходил ремнем, что очень долго Кореш держался за это место. Или завернет трехшейку в вату, подожжет, положит на угол дома и ждет, когда ахнет. Пашка с ним тоже ждет где-нибудь в укрытии, когда ахнет, и думает, ведь люди мимо идут! А вдруг пуля вылетит и в кого-то попадет?! Так он думает каждый раз, но трехшейка взрывается - и не видно, чтобы пуля куда-то летела. В душе своей Пашка не хочет ни трехшейки взрывать, потому что, чувствует, опасно это, ни лампочки бить, ни в сад за яблоками лезть, куда он лезет один, без Кореша, то есть уже по собственной инициативе.

Вдруг - что это? Скрипнула калитка в огороде или померещилось? Пашка приґник к щели в заборе: калитку загораживали ветви деревьґев, но зато видно было входґную дверь. Черный силуэт показался возле нее. Дверь открылась, и все опять смолґкло. Неужели сторожил кто-то? Ох, попался бы, подожди они еще немного.

Яблоню эту в чужом огороде Пашка приметил на днях. Известно было, что в их округе растут только вишни. А тут глянул Пашка - и глазам своим не верит: стоит небольшая яблоня, до верха рукой дотянуться можно, а на ней яблочки висят, такие румяные на вид, с пупырышками на боґках. Вообще-то Пашка совестливый, и если заподозґрят его в этом нехорошем деле, со стыда сгорит, а пойґмают - да лучше сквозь землю провалиться. Но так хочется яблок, что спасу нет.

Свет в окнах дома погас. Но Пашка продолжает лежать под забором. Он ждет, когда хозяева уснут. Еще немного - и вперед. Дунул ветерок. Зашелестела листва. Всё, уснули, - решил Пашка. Встал, закинул ногу на забор, подтянулся и опустился по ту сторону его. Присел у куста смородины, отметил, что и смородина здесь какая-то странная. Соґрвал ягоду, висевшую перед глазами, кинул в рот - оказаґлось, это мичуринская смороґдина. Подумал, что если б кто и был поблизости сейчас, ниґчего не услышал бы, так ловко он все проделал. Обогнул куст и замер. В пяти шагах от него, под раскидистой вишней, заґстыло нечто, очертаниями очень похожее на лежащего человека. Сердце захолонуло. Что делать? Первой мыслью было, сигануть обратно. Нет, не успеть. Только прыгну на забор - за ногу схватит. Глаза Пашки напряженно всматриґваются в темноту. Нечто, очертаниями похожее на человека, не шевелится. Похоже, что это не человек. На четвереньках он приблизился к опасному месту, потрогал рукой то, что представилось ему человеком, - оно оказалось старым пальто, лежащим на скамейке, - еще теплым. Да, именно здесь совсем недавно кто-то лежал. Облегченно вздохнул и, стараясь унять сердцебиение, взялся рукой за грудь. Долго сидел так, успокаивался, потом перевел взгляд на яблоню. Яблоки были на месте. Сорвал одно, откусил - сладкий сок брызнул на пальцы. Да, он не ошибся, хороши яблочки. Расстегнул рубашку и быстро накидал яблок за пазуху. Возвращаясь, обратил внимание, что все дорожки в саду проложеґны досками. "Зачем бы это?" - подумал. Но радость от яблок, распиравших рубашку, пересилила любопытство. И забор он уже преодолевал с одной мыслью, как бы без приключений добраться до сарая. А там - дверь на крючок, яблоки под подушку - и ешь, сколько душа пожелает.

Утром Пашка проснулся от стука в дверь. - Вставай! - кричала мать. - Десять часов уже. Сколько можно спать?

- Встаю! Давно встаю! - кричит в ответ Пашка.

- Иди, пей чай - и быстро на колонку за водой. Чтоб до обеда бочка полная была!

- Будет, - отвечает Пашка.

С двумя ведрами он выходит со двора. А на колонке уже выстроилась очередь: соседка тетя Поля с коромыслом через плечо, за ней дед Базанчика с тележкой и баком - приспособился возить воду чуть не по полбочки за рейс. Пашка с понурым видом пристраивается в конец очереди. Тоскливо смотрит он на медленґно льющуюся из колонки воду и думает о том, что на речку до обеда ему сегодня не попасть. Конечно, Пашка понимает, что поливать огород в такую жару надо, но сейчас на улице появятся мальчишки, и появятся они без ведер. У всех есть кому таскать эту воду. Только у Пашки нет ни отца, ни деда, ни старшего брата, есть младший, который еще ходить толком не умеет. Вот наконец и его очередь. Вода бьется о металлическое дно ведра. Пашка веселее вздыхает: теперь, вроде бы не зря он стоит, следит за тем, как наґполняется посудина.

- Мальчик, тебе до каких пор? - спрашивает дядька, следуґющий в очереди.

- До рубчика, - отвечает Пашка. - Да ничего, я сам сниму.

- Молодец, - мускулистыми руками подхватывает дядька ведро. - Сила у тебя есть, паренек, но лучше поменьше носи.

Пашка молчит. У него начинает приятно свербить в груди. Такое с ним всегда происходит, когда кто-нибудь проявляет заботу о нем. Нечасто это бывает, но иногда случается.

С ведрами, пригибающими его к земле, Пашка идет через доґрогу. Конечно, по полведра или хотя бы по три четверти, думает он, носить легче. Но что значит для него потерять одну четверть на каждой ходке - это больше, чем три лишних раза сбегать на колонку, а на полведра меньше - вообще вместо десяти двадцать раз надо будет сходить. Веселенькое дельце.

На улице тем временем появляется Юрка Большаков. У Большаковых Пашка часто бывает. Любимое их место с Юркой - на русской печи за шахматной доской. Играют до посинения. Юрка все хочет обыграть его. Общий счет в партиях 51 : 34 в пользу Пашки.

Вслед за Юркой в тех же воротах появляется Ляпа. Он всегда выходит злой из дома, как будто его с цепи спускают. Говорят, что отчим у Ляпы пьет и дерется. Но Ляпу никто не жалеет, он сам всех бьет на улице.

- Пашка! - кричит Ляпа. - Пошли на речку!

- Не могу! - ставит Пашка ведра и выпрямляется.

- Искупнемся! Картошки напечем!

Специально соблазняет. Видит же, что воду таскаю.

- Вы идите! Я после приду! - кричит Пашка.

- Что, мамка не пускает?! Много еще таскать?

- Только начал.

- Бросай, - решительно машет рукой Ляпа.

- Нет, - отвечает Пашка.

Если надо носить воду, он ее будет носить, И даже печеной картошкой Ляпе не зазвать его на речку. Из ворот напротив, протискиваясь в дверь, выбирается на улицу младший брат Базанчика Вилька. В руках у него удочка и банка с червями.

Эх, как хочется половить рыбу! Пашке видится зеленый беґрег, быстрая река, прыгающий поплавок на воде и сверкающая на солнце красноперая плотвичка. А если не клюет плотва, можно подняться выше по течению и помутить пескарей на песке.

На Пашку уже никто внимания не обращает, и он кричит:

- Я приду скоро!

Обязательно приду, успокаивает он себя. Народу на колонке к середине дня меньше станет. И тогда натаскать эту огромную бочку ему как два пальца обмочить. Выразился так и подумал, что нехорошо выразился. А все Кореш. Он и похуже выражается. А еще курит, и Пашке давал попробовать. И что хорошего в этом курении?! Никак Пашка не может затянуться. Надо набрать в рот много дыма и сказать, как учит Кореш, вдыхая в себя: "Цыган рубил дрова". Интересно, конечно, но, кроме кашля, пока ничего не получается.

Вылив воду в бочку, он бегом возвращается к колонке. И вдруг замечает необычное оживление в очереди. Не нравится ему это оживление. Подходит к колонке Пашка с тревожным чувством. Женщина с круглой косой на голове, показывая в сторону огорода, куда он лазил за яблоками, что-то рассказывает:

- Оборвали. Все яблоки паразиты оборвали. И ведь первый год яблоня первые яблочки показала.

- Безобразие! - смачно сказал человек с крепкими жилистыми руками, который помогал Пашке снимать ведра.

Как-то очень муторно стало Пашке на душе от этого его слова, словно бы этот человек знал, что Пашка причина этому безобразию и лишь делает видит, что ни при чем тут.

- Такая радость, такая радость Виталику, - рассказывала тетка. - Мы для него и посадили яблоньку. Не было б Виталика, вообще бы не сажали, места у нас мало. Да ладно бы где-то, у кого-то. У ребенка, который сам вырастил. У больного ребенка. Мы ему проложили доски по всему огороду. На дню несколько раз Виталик съездит на своей колясочке посмотреть, как растет яблонька. Ноги у него не ходят, так он на колясочґке, на колясочке.

- Так у него что ли обеих ног нет? - спросила мать Базанчика.

- Ноги есть, да говорят, еще одну операцию надо делать, чтоб ходили, в остальґном - вполне нормальный ребенок. Его к нам на лето сестра привозит. А я жалоґстливая, так и воґжусь с ним.

Женщина, как пришел Пашка, нет-нет да и посмотрит на него.

Настроение у Пашки совсем испортилось. Как же это без ног? - соображает он. - И на речку не сходить, и не искупаться, и рыбу не половить? Пашке до слез стало жаль мальчика Виталика. Да что ж это за жизнь такая, когда ничего нельзя?

"Да отнесу я ему эти яблоки, - думает он. - Очень нужны они мне. Вот только стемнеет, соберу все, что осталось, и отнесу!" Сразу же ему расхотелось бежать на речку.

Полдня он бесцельно бродил по улицам. Никак не мог сообразить, как же лучше вернуть эти яблоки. Ночью лезть обратно с яблоками за пазухой, а потом - по веткам их что ли развешивать?! Или придти и сказать, здравствуйте, я ваша тетя?! Нет, всё было как-то не очень. Так ничего хорошего не придумав, Пашка ночью принес яблоки в чужой огород и разложил их под яблоней на траве так, что, мол, попадали сами они. А на следующий день решил прогуляться мимо двора хозяев. Захотелось ему посмотреть, как там - радоваться будут или опять ругаться начнут? И вдруг увидел в воротах мальчика на коляске.

- Эй! - крикнул Пашка.

Мальчик повернулся.

- Тебя как звать?

- Виталик, - с готовностью ответил мальчик.

Смотрел Виталик на Пашку настороженно, словно боялся чего-то. Пашка подошел.

- А ты что, хочешь со мной дружить? Со мной никто не дружит. Видишь, я какой, - показал он глазами на коляску.

Действительно, не смотрелся Виталик на своей коляске: лицо все беленькое, тельце худосочное, чуть не просвечивает через рубашонку.

- Значит, так и живешь один?

- Один. Да ничего, у меня книжек много. Майн Рида читал?

- Да, все шесть томов.

- Ух, молодец! А Фенимора Купера?

- Читал, только не всего, у нас в школьной библиотеке не все тома.

- А мне мама приносит. Она учительница.

- Так тебе можно и в школу не ходить?

- Я и не хожу, - понурив голову, произнес Виталик. - А еще у меня яблоня есть. Хочешь, покажу?

- Не-э.

- Пойдем-пойдем, не бойґся. Это моя яблоня. И уже яблоки есть, "белый налив", очень вкусные, только их кто-то оборвал вчера. А сегодня они вдруг под яблоней появились.

И Виталик, отталкиваясь от земли полукруглыми дереґвяшками, быстро покатил на коляске в сад. Пашке ничего не оставалось, как последовать за ним. По дощаґтой дорожке вслед за Виталиґком, не поднимая головы, прошел он к яблоне. С десяґток яблок кое-где еще висели на ветвях, а принесенные им яблоки лежали под деревом.

- Знаешь, какие вкусные, - сказал Виталик. - Попробуй?

- Не-э, - ответил Пашка, продолжая тупо смотреть в землю перед собой.

- Хочешь-хочешь, возьми сейчас же, прошу тебя. Они же все равно сорванные.

Вот это влип, подумал Пашґка, не зная, как ему быть дальше. Теперь этих яблок ему так не хотелось, словно ядовитыми они стали.

- Да бери же, - взял Виталик яблоко и вложил его в руку Пашке.

Пашка крутил яблоко в руке, словно это был камень, который он собирается бросить.

- Да ешь, - от нетерпения Виталик чуть не подпрыгивал на своей коляске. - Очень сладкое!

Пашка поднес яблоко ко рту, но почувствовал, что не сможет проглотить, если откусит, потому что горло ему перекрыло.

- А может пополам? - вдруг сказал Пашка.

- Да что там пополам - здесь и мне хватит.

Виталик взял яблоко и шумно откусил его.

- Ешь, - сказал он и стал есть, словно показывая, как это делается.

Пашка куснул чуть-чуть яблока и начал медленно жевать.

- Ты не любишь яблоки, да? - спросил Виталик.

- Люблю, - немного подумав, ответил Пашка - и тут же почувствовал вкус яблока.

- У меня и книга есть, - сказал Виталик, - где написано, как сажать, ухаживать. Показать?

- Покажи, - вдруг обрадовался Пашка, потому что в голову ему вдруг пришла мысль, что и он в своем огороде может посадить яблоню.

Дома Виталик, торопливо листая страницы книги, начал рассказывать Пашке, как надо сажать яблоню, как ухажиґвать за ней. Виталик боялся, что его товарищ скоро заскуґчает, и потому время от времени испытующе смотґрел на него. Но Пашке было интересно.

- А где ты брал саженец?

- Мне дядя Петя принес, - обрадовался вопросу Витаґлик, - Я ему скажу - он и тебе принесет.

- Хорошо бы, только неудобно, наверно?

- Удобно-удобно. А еще у меня "железная дорога" есть, игра. Хочешь посмотґреть?

Пашка пожал плечами, он уже давно не играл в такие игры.

Виталик вытащил большую коробку из-за шифоньера, и скоро маленький электровозик, жужжа моторчиком, побежал по крошечным рельсам. Витаґлик переводил стрелки - и поезд послушно следовал по тому пути, куда его наґправляли.

- На, поиграй.

- Нет, - решительно отказался Пашка.

Играть в игрушки, когда кругом столько настоящего, интересного?

- А хочешь, я тебе настояґщий электровоз покажу? - сказал Пашка.

- Если на вокзале - я видел.

- Нет, здесь, на линии, такого ты никогда не видел. Если бегом, то мигом там будем, - и осекся. - А что, по асфальту на твоей коляске тоже можно доехать.

- Мне на улицу не разрешают.

- Да это совсем недалеко. И знаешь, как интересно! Положишь монетку на рельс, поезд проедет - она тонкая станет, как лист бумаги.

Оставить комментарий © Copyright Чен Валерий Яковлевич (iv.chen@mail.ru) Размещен: 24/08/2012, изменен: 24/08/2012. 22k. Статистика. Рассказ: Проза		Ваша оценка:

Чен Валерий Яковлевич : другие произведения.

Белый налив