Черепашка Ня : другие произведения.

Прошлое рядом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  ГЛАВА 1.
  
  Шаркающий звук метлы дворника Жени возвестил о начале нового дня. Семь часов десять минут. Женя появлялся во дворе всегда в одно и то же время. По нему хоть часы сверяй. Изо дня в день, из года в год. Казалось, если утром не раздастся шарканья метлы, то, значит, мир разрушился, мира просто не существует. Ведь ничто другое не могло стать причиной отсутствия дворника на работе. Женя был символом надежности и постоянства. Жильцы гордились дворником. Он был добросовестный и очень старательный. Начальство тоже уважало Женю. В прошлом году за неоценимые заслуги ему присвоили звание "Лучший работник коммунальной службы" и выделили премию в размере оклада. По этому случаю, Женя позволил себе расслабиться, купил нескольких бутылок водки и не выходил на работу два дня. Такое с ним случилось в первый и последний раз. За время его вынужденного отсутствия двор покрылся фантиками от конфет, пластмассовыми бутылками от лимонада и другим мусором непонятного происхождения. Вот тогда-то все и поняли, что звание "Лучший работник" Женя получил заслуженно.
  
  Ольга Викторовна подумала о том, сколько же лет назад она впервые проснулась от этих звуков. Неужели с тех пор пролетело столько времени? Иногда она пугалась вот таких размышлений о быстротечности жизни. Не успеешь оглянуться, а прошли годы. Ведь казалось, что совсем недавно она въехала в эту квартиру. Из памяти не выветрились все хлопоты и дрязги, связанные с оформлением документов, приведением квартиры в жилой вид, перевозом мебели.
  Женщина резко встала с кровати, подошла к окну и отдернула шторы. Яркие лучи летнего солнца смело пробежали по комнате, стараясь залезть в ее самые укромные уголки. Но, не найдя ни пылинки, лениво растянулись на полу.
  Ольга Викторовна проснулась давно. Скорее всего, она вообще проспала только час - другой за ночь. Подойдя к зеркалу, увидела, что бессонница сделала свое черное дело.
  В это утро она, и так совсем не красавица, выглядела плохо. Под глазами набухли мешки, лицо осунулось, уголки губ стянулись к подбородку. Из зазеркалья на нее глядела незнакомая серая маска.
  "Да... Хороша", - подумала Ольга Викторовна, отвернувшись от правдивого зеркала.
  Но у Ольги Викторовны не было времени размышлять о своей красоте. Ее волновали другие, более важные проблемы.
  Накинув на себя халат, Ольга Викторовна направилась на кухню, стараясь громко не топать, чтобы раньше времени не разбудить Элю. Дом был панельный, стенки тонкие, слышимость отличная. Но молодой сон крепкий. Эля даже не шелохнулась на своем диване.
  Конечно, Ольга Викторовна не относила и себя к старикам. Сорок семь - это еще не старость. Как принято говорить - "бальзаковский возраст". Хотя литературоведы утверждают, что бальзаковские женщины были не старше тридцати пяти лет. Во времена Бальзака девушки выходили замуж рано. Такие нравы были. И к тридцати пяти годам уже считались пожилыми дамами. Считаться-то считались, но Ольга Викторовна подозревала, что не чувствовали себя такими.
  Где-то Ольга Викторовна прочитала фразу: "Беда человека не в том, что он стареет, а в том, что остается молодым".
  Беда Ольги Викторовны была в другом. Она, наоборот, никогда не чувствовала себя молодой. Всегда она была старшей, и этот груз всю жизнь лежал на ее плечах. Забота сначала о младшей сестре, потом об Эле не давала времени на развлечения. Да она к ним никогда и не стремилась. Пустая трата времени.
  Ольга Викторовна на кухне открыла окно и закурила. Она не часто разрешала себе такую вольность - курить дома. Хотя курила давно и в последнее время много. Ее норма выросла почти до пачки в день. Ольга Викторовна понимала, что это уже слишком, но ничего поделать с собой не могла. Курилка на работе стала постоянным местом ее пребывания. Все коллеги знали, где ее можно найти. Начальство неодобрительно качало головой.
  А дома она курила редко. Сначала, когда Эля была маленькой, берегла и так не слишком крепкое ее здоровье. А потом стеснялась.
  Однажды вернувшаяся из детского сада Эля гордым от обретенного знания голосом сказала:
  - А я знаю, кто такая проститутка.
  Ольга Викторовна от неожиданности даже прекратила натягивать оранжевую пижаму с зайчиками на ногу девочки.
  Садик - хорошая школа жизни. Там вкладываются в детские головы вещи, о которых взрослые стесняются говорить вслух. Но Ольга Викторовна всегда хотела сама объяснить девочке щекотливые вопросы в правильной форме. Четырехлетнюю Элю считала еще маленькой, чтобы вести беседы на сексуальные темы.
  Поэтому ей не понравилось заявление Эли. Но разговор был начат, и она спросила:
  - Ну и кто же?
  Эля гордая тем, что знает больше, чем тетя Леля, сказала:
  - Это тетя, которая курит.
  Вот так. Ни мало, ни много.
  Ольга Викторовна успокоилась, что в голову ребенка не поступила более извращенная информация.
  Сама курильщица с десятилетним стажем только усмехнулась, но при Эле курить остерегалась. Зачем ребенку разочаровываться в тете? Пусть уж лучше считает, что курение - плохо. Сама не начнет.
  Дома курила только в отсутствии Эли, хотя прекрасно понимала, что никакое открытое окно не избавит от специфического запаха.
  Но сегодня она себе это позволила. Предстоял серьезный разговор, и Ольга Викторовна волновалась. Нужно было успокоиться. А Ольга Викторовна знала, что для нее лучшим средством для этого является выкуренная сигарета. Самообман, конечно. Но все-таки. Все рады обманываться.
  
  Докурив сигарету, Ольга Викторовна включила чайник и стала готовить бутерброды. Батон, маргарин, дешевый сыр. Скоро, скоро прекратятся эти дешевые перекусы из дешевой искусственной пищи. Мало осталось ждать. А тогда... О том, что будет "тогда", Ольга Викторовна старалась не думать. Все будет хорошо. Она знала. Недаром же шла к этому долгих семнадцать, нет почти восемнадцать лет.
  Послышались шаги. Открылась дверь, и в кухню заглянула Эля. На ней был старый махровый халат, чуть прикрывающий коленки, из-под которого торчал подол сиреневой ночнушки.
  - Курила? - спросила девушка. Голос у нее был чистый и звонкий. Даже то, что девушка только-только проснулась, не исказило его тембра. Хрипотца после сна появляется с годами. Длинные светлые волосы, разлохмаченные и взбитые, придавали Эле несколько хулиганский вид.
  - Да.
  - Вредно курить на голодный желудок.
  Эля повернулась и утопала в ванну приводить себя в порядок. Ольга Викторовна с детства требовала от Эли аккуратности во всем. За стол можно было садиться только в приличном виде. Раньше Ольга Викторовна и себе не позволяла сесть за стол, как попало. Но сегодня она была слишком озабочена, чтобы обращать внимание на не совсем свежий халат, накинутый поверх пижамы.
  Вернулась Эля, свежая от умывания, и причесанная. Светлые волосы, от упавшего на них луча солнца, казались сверкающими. Ясные глаза, удивительного зеленоватого цвета, излучали радость. Эля вся будто бы светилась счастьем. Да и было от чего светиться. Сданы экзамены, позади выпускной, а впереди, как всегда верится в молодости, бесконечно счастливая жизнь. Успевай только принимать ее подарки. Разве молодость может думать о плохом?
  - Рано ты проснулась. Могла бы поспать и подольше, - сказала Ольга Викторовна.
  Она волновалась по поводу предстоящего разговора с Элей и подсознательно искала повод оттянуть его.
  Эля уселась за стол, подвинула к себе кружку чая и сказала:
  - Это дядя Женя разбудил меня своей метлой. Труженик он наш.
  Да и дела у меня сегодня.
  Ольга Викторовна насторожилась:
  - Что за дела?
  В ее планах, продуманных и обдуманных на протяжении долгих лет, не было никаких дел, намеченных девочкой.
  Эля откусила большой кусок бутерброда и пробубнила:
  - Катька сегодня ко мне зайдет. Документы понесем в пед подавать.
  А вот это для Ольги Викторовны была неожиданность. Это совсем не входило в ее план. Он был так хорош, что ни о чем другом она и не мыслила. И отступать от своего не хотела.
  Ольга Викторовна внимательно посмотрела на племянницу и подумала, что Эля очень похожа на Наташу. Очень. Но это не она. Отличия все-таки есть: и во внешности, и характере. Более смелая, более раскрепощенная. Более современная, другими словами. Да и что тут удивляться? Другое поколение. NEXT, как назвали его в популярном сериале.
  
  Ольга Викторовна вспомнила, как впервые увидела Наташу повзрослевшей. В то время, когда она уезжала в город из деревни, Наташка была нескладной девчонкой с постоянно сопливым носом и битыми коленками.
  Через семь лет превратилась в красавицу. Ольга и не узнала бы ее, встретив случайно на улице.
  Но домой, в деревню, она вернулась именно из-за нее. Чтобы забрать в город и сделать нормальным человеком. Таким, каким стала сама. Только ей никто, в отличие от сестры, не помогал.
  Сама после окончания десятилетки уехала в город, сама нашла работу на заводе химических удобрений. Вредное производство позволило без проблем поступить в институт. Льготами при поступлении в высшие учебные заведения государство компенсировало тот вред, что наносило производство. Да еще преждевременным уходом на пенсию. В сорок пять лет. Как отработанный материал.
  Ольга не могла себе этого позволить. Это было не для нее. Грязная, тяжелая работа на заводе. Ольга мечтала о другой жизни. Поэтому и училась в своем химико-технологическом институте так, что забывала обо всем на свете. Работа, учеба, опять работа и учеба. Никаких других интересов, никакой личной жизни.
  Бессонные ночи вознаградились предложением работы на кафедре полимеров в качестве МНС, младшего научного сотрудника. Не бог весть что, но все-таки не завод.
  Постоянная борьба за создание новой жизни, за теплое место под солнцем не оставляли времени навещать родителей. Да Ольга к этому и не стремилась. Даже стеснялась того, что деревенская, и никому об этом старалась не говорить.
  Да и некому было рассказывать. Подруг в городе не завела. Девчонок из общежития, таких же, как она деревенских, согласных на самую вредную работу, только бы стать городскими, считала для себя неподходящими. Ольга знала, что работа на заводе и жизнь в общежитии для нее только временная необходимость, которую надо пережить. Потом наступит новая жизнь, в которой можно будет забыть о своих деревенских корнях, стать интеллигентной дамой. Вот тогда и собиралась обзавестись соответствующим кругом знакомых.
  Только вечерами, ложась спать в грязном общежитии, затыкая уши ватными тампонами, чтобы не слышать пьяного шума развлекающейся молодежи за стеной, Ольге становилось одиноко. Хотелось просто поговорить, хотелось простого душевного тепла, которого не было.
  Ольга была некрасивой и знала это. Врожденная неуклюжесть и грубые черты лица не смывались никакой городской жизнью. Породой она пошла в отца, деревенского конюха, который руками гнул подковы. Развлечение у него такое было.
  Ольга помнила, как ее маленькую отец брал на руки и говорил:
  - В меня дочка пошла. Крепкая. Хорошей работницей будет.
  Добрый он был трезвый. Только вот редко.
  Помнила она и другое: как прятались с мамой по кустам, когда отец напивался. И маленькую Наташку прятали, когда зарубить топором хотел. Своей дочкой не признавал. Светленькая, не его породы.
  От этой жизни и бежала Ольга в город. От нее же и сестру к себе забрать решила.
  Когда Ольга приехала в деревню, городская и ухоженная, отец с ней и разговаривать не захотел. "Отрезанным ломтем" назвал.
  Наташку ни за что отпускать не хотел. Как без работницы дома?
  Но Ольга настояла.
  В тот день, войдя на родительский двор, после нескольких лет отсутствия, Ольга увидела сестру и была поражена несоответствию ее красоты и работы, которую выполняла Наташа.
  Сестра в грязном корыте сечкой рубила картошку и хряпу для свиней. Картошка была горячая. От нее поднимался пар, и Наташка в коротеньком ситцевом платье, худенькая, будто прозрачная, стояла в пару, словно фея. Не могла Ольга оставить такую красоту в деревне.
  Что ее там ждало? Вечно пьяный муж, работа дояркой на ферме или, в лучшем случае, в конторе сельсовета, где ее будут лапать пьяные мужики.
  Ольга, привыкшая жить для себя, поставившая цель добиться успехов в науке, впервые в жизни почувствовала потребность о ком-то заботиться. И этим кем-то стала ее младшая сестра Наташа. Ей Ольга отдала половину сердца, отдала всю свою нерастраченную любовь. И любила нежной, бескорыстной любовью, когда ничего не требуется взамен, когда любимый человек становится смыслом всего существования. Любила до самого конца. А после смерти Наташи эта половина сердца отмерла, перестала функционировать.
  Больше никого в жизни Ольга так не любила.
  Даже маленькая Эля не могла отогреть отмершей половинки. Так и жила Ольга Викторовна с половиной сердца, никого туда не впуская.
  Да, Эля была похожа на Наташу. Но и только. Заменить ее она так и не смогла.
  
  - Элеонора, - начала Ольга Викторовна.
  Она специально назвала девушку полным именем, чтобы та прочувствовала важность предстоящего разговора.
  - Нам надо с тобой серьезно поговорить.
  - Да, мама Леля, я слушаю, - сказала Эля, беря с тарелки второй бутерброд.
  Ольга Викторовна уже ни раз репетировала предстоящий разговор. Она знала, о чем будет говорить. Семнадцать лет вполне достаточно, чтобы в деталях продумать и отрепетировать его.
  В последние дни план сформировался окончательно и, по ее мнению, был совершенен.
  Введя некоторые коррективы, Ольга Викторовна сказала:
  - Я думаю, что пока тебе не стоит подавать документы в институт. До вступительных экзаменов еще достаточно времени.
  Лицо Эли сморщилось от обиды, глаза заблестели. Казалось, что она сейчас заплачет. Выдержав незначительную паузу, Ольга Викторовна продолжила:
  - У меня другое предложение. Через три дня мы с тобой уезжаем на юг, к морю. Пора нам и отдохнуть. Заслужили.
  И без того огромные глаза девушки расширились от удивления. Даже слезы мгновенно высохли. Такого Эля не ожидала. Если бы в их отношениях было больше нежности, девушка бросилась бы тете на шею. Но такого не допускалось никогда. В их доме телячьи нежности не приветствовались.
  Ольга Викторовна осталась довольна произведенным эффектом. Даже позволила себе улыбнуться. Но улыбка была мгновенной. Впереди был разговор, ради которого она и жила все эти годы.
  Конечно, в тонкости своего плана посвящать Элю она не собиралась. Племянница должна знать только то, что должна.
  Главному действующему лицу пьесы предстоит выступить в роли марионетки. Ничего страшного. Народная мудрость: "Меньше знаешь - лучше спишь" тут как раз к месту.
  - Ой, мама Леля! К морю! Это так здорово!
  - Да, Эля, к морю, - голос Ольги Викторовны потеплел. - Ведь я тебя никогда не баловала. Ты же знаешь, что на одну мою зарплату мы многое себе не могли позволить.
  Элины глаза наполнились печалью. Главное правило их жизни с тетей - экономия всегда и везде - наполнило душу печалью. Море - это хорошо. Но без денег там делать нечего. Красивый отдых требовал красивых денег. А их, Эля знала, нет.
  - Мам Леля, не переживай. Нам бы только доехать, а там много денег не потребуется. На юге, говорят фрукты дешевые. Будем питаться фруктами. Правда? - в голосе девушки звучала надежда.
  Эля была готова на все: голодать, спать в парке на скамейке, только бы попасть к морю, почувствовать его свежесть, ощутить его ласковость. Увидеть море. Как часто она о нем мечтала. Непонятная сила тянула девушку к нему. Как она завидовала своим подругам, отдыхавшим на каникулах на море с родителями, как завороженно слушала их рассказы. Сколько книг прочитала, сколько фильмов просмотрела. Одно время даже мечтала подавать документы в мореходное училище. Но потом узнала, что девушек туда не принимают. И вот ее мечта готова была сбыться. Только бы тетя не передумала.
  - Вот об этом я и хочу с тобой поговорить. И кое-что объяснить.
  Ольга Викторовна встала из-за стола и стала убирать посуду со стола. Сложила ее в раковину, включила воду, взяла тарелку. Но опять поставила в раковину. Села за стол напротив Эли.
  Да, Ольга Викторовна волновалась, хотя до этого была уверена в готовности к предстоящему разговору.
  - Деньги у нас есть. Достаточно денег, чтобы устроить себе прекрасные каникулы на море. Даже больше, чем надо.
  Эля внимательно слушала, не очень понимая, о чем говорит тетя. Какие деньги? Откуда? Она прекрасно знала величину зарплаты тети. Ее хватало только на еду да самую необходимую одежду.
  Между тем Ольга Викторовна продолжила:
  - Ты же знаешь, что когда мы остались с тобой одни, когда ..., когда твоя мама..., то мне удалось оформить опекунство. И, как при любом опекунстве, я получала пенсию на тебя. Не весть какие деньги, конечно. Но за все прошедшие годы собралась достаточная сумма. Эти деньги были неприкосновенным запасом. Из них я не взяла ни копейки. Как бы трудно не было. Даже когда ты болела - помнишь? - и не хватало денег на лекарство, я не посмела. Не посмела и тогда, когда ты ползимы ходила в кроссовках, и мы не могли купить тебе сапоги, потому что мне задерживали зарплату. Прости, девочка.
  Эля не понимала, за что тетя просит прощения. Она не знала об этих деньгах, а, значит, их как будто и не было. Ее больше волновала предстоящая поездка к морю. Что по сравнению с ней когда-то замерзающие ноги? Это было так давно. Она уже и забыла об этом.
  Ольга Викторовна с облегчением вздохнула. Она переживала по поводу того, какую реакцию вызовет информация о сокрытых деньгах. Эля восприняла ее спокойно, и Ольга Викторовна продолжила:
  - Много лет назад я дала себе слово, что свожу тебя к морю. Обязательно. И вот я это обещание выполняю.
  Женщина встала со стула.
  - Пойдем, я тебе что-то покажу.
  Эля направилась за ней в комнату.
  Ольга Викторовна открыла шкаф и стала доставать из него коробки. Их было много, и на всех стояла отметка "OTTO".
  - Это тебе. К морю ты поедешь принцессой.
  Каталог фирмы "OTTO" Ольга Викторовна выпросила у своей коллеги на работе и сделала по нему необходимые заказы одежды для себя и Эли. Волновалась очень: то ли пришлют? Не обманут ли? На заказ одежды по почте решилась по двум причинам. Во-первых, походы по магазинам и выбор одежды заняли бы много времени. А во-вторых, она боялась, что кто-то из знакомых увидит, как она делает покупки в магазине и расскажет Эле. Она же хотела, чтобы все Эля узнала от нее.
  - А теперь слушай меня внимательно, - голос Ольги Викторовны стал твердым, и в груди Эли пробежал какой-то неприятный холодок, но она быстро справилась с ним.
  - Как я сказала, через три дня мы вылетаем на отдых. Но есть одно условие, которое ты должна принять: во всем меня слушаться. Всегда, на протяжении всей нашей поездки, не зависимо от того, понимаешь ли ты причины моих приказаний или нет. Будешь выполнять мои требования безоговорочно, не задавая никаких вопросов. Понятно?
  Эле опять стало страшно. Такой свою тетю она никогда не видела. Глаза ее сверкали, на щеках пылал нездоровый румянец, руки, сплетенные на груди, заметно дрожали. И голос... голос был слишком напряженным и взволнованным. Но она стряхнула с себя непонятные подозрения. Мама Леля ничего плохого для нее не хочет, а только заботится о ней. В этих курортных городах полно соблазнителей молодых девушек, вот тетя и беспокоится. Успокоив себя таким образом, Эля ответила:
  - Да. Я буду тебя слушаться во всем - всем. Когда это я тебя не слушалась?
  - И еще. С того момента, как мы пройдем регистрацию в аэропорту, ты забудешь свою фамилию и свою биографию. Никогда никому и ни при каких обстоятельствах ты не назовешь ни фамилию, ни название города, откуда мы приехали. На юге мы станем девушками - никтошками, - Ольга Викторовна шуткой постаралась разрядить то напряжение, которое создала своими словами.
  Эля поддержала игру:
  - Здорово. Я всегда мечтала путешествовать инкогнито. Как в приключенческих романах.
  Когда Эля ушла с коробками в другую комнату примерять наряды, Ольга Викторовна подошла к зеркалу, провела по отражению рукой, будто смывая с себя ту скованность, что возникла во время разговора с Элей, и сказала:
  - Да, приключения, я надеюсь, будут. И непременно удачные.
  
  
  ГЛАВА 2
  
  Роман Скрупский вышел из гостиницы и, спустившись со ступенек, остановился. Неторопливо достал из кармана брюк пачку сигарет, выбил из нее одну и прикурил. Но, сделав пару глубоких затяжек, выбросил сигарету в урну. Курить совсем не хотелось, и его попытка была скорее данью привычки, чем потребностью.
  Еще вечером Роман почувствовал первые признаки приближающейся головной боли, которая обычно возникала у него после не в меру выпитого пива и выкуренных сигарет. Он ругал себя, что засиделся за полночь в веселой компании, в общем-то, незнакомых людей, а потом никак не мог заснуть. Поэтому и вышел на улицу. Захотелось на свежий воздух. Конечно, свежим воздухом можно было подышать и на балконе, куда Роман вначале и направился, поднявшись с кровати. Но что-то, он и не понял что, заставило его одеться и выйти из гостиницы.
  Свежий морской ветер, разбавленный запахом благоухающих цветов, привел голову в нормальное состояние, и Роман облегченно вздохнул. Вокруг стояла тишина, и только еле слышный шум волн разбавлял ее тягучесть. Даже птицы притаились, не нарушая тишину своими песнями.
  Было еще темно, но первые проблески на востоке намекали о приближении рассвета.
  Роману не хотелось возвращаться в духоту гостиничного номера, и он решил спуститься к морю. Дорогу он знал отлично, и никакая темнота не могла сбить его с дороги.
  
  Скрупский проводил отпуск в этом городе уже не первый год и всегда останавливался здесь, в этой гостинице, почти на самом берегу моря. Впервые сюда он попал по рекомендации одного своего знакомого и никогда не жалел о своем выборе. Гостиница, построенная в неизвестно каком стиле, с множеством башенок и в обрамлении террас, удовлетворяла всем требованиям Романа, впрочем не слишком-то и придирчивым. При строительстве гостиницы архитектор, скорее всего, не придерживался ни какого определенного стиля, но его фантазии можно было позавидовать. Трехэтажное здание напоминало дворец из рисованного мультфильма. Такое же веселенькое и воздушное. И эта схожесть нравилась Роману, навевала на него романтическое настроение. В мыслях он представлял себя неким князем, отдыхающем на собственной вилле. Это впечатление усиливало и то, что постояльцы редко встречались друг с другом. Обычно только в ресторане за обедом, да вечером в казино, расположенном в пристройке к гостинице, если хотели поразвлечься. Но с таким же успехом можно было уединиться в своем номере и помечтать, что ты здесь один, и этот изысканный дом, и великолепно ухоженный парк, и выложенная брусчаткой дорога к морю твои, и никто не нарушит уединения. Гостиница была дорогой. Поэтому люди, жившие в ней, умели ценить деньги, свободу и право на одиночество.
  Никто никому не лез в душу. Вопрос: "Ты кто и откуда у тебя деньги на номер в такой дорогой гостинице?" считался бы самым бестактным, и задавшего его все отдыхающие и сам хозяин незамедлительно поставили бы в список игнорируемых, а, может быть, даже постарались и выселить. Во всяком случае, нарушивший это неписанное правило навсегда забыл бы дорогу сюда.
  
  Пока таких любопытствующих Роман не встречал. Хотя лично ему нечего было скрывать. Скрупский имел легальный источник доходов. Бизнесмен средней руки, владелец фирмы, занимающейся компьютерными программами. Доходы позволяли раз в год пожить красивой жизнью. Три недели он наслаждался морем, тишиной, приятным обществом и красотой. Зато в остальное время работал, как проклятый, иногда забывая даже об обеде, зарабатывая деньги своими мозгами.
  Роман мог гордиться собой. К двадцати восьми годам он достиг многого. Престижный диплом престижного института, престижная работа и престижное положение среди коллег. И, главное, всего этого он добился сам, без помощи высокопоставленных родственников и друзей. Своим трудом, своим упорством, своим обаянием.
  Роман был действительно обаятелен. Это слово подходило к нему больше всего. Его обаяние вводило в заблуждение многих, его считали красавцем. Хотя им он не был. Близко посаженные друг к другу светло - серые, почти прозрачные глаза, узкие плотно сжатые губы, к тому же волосы неопределенного, то ли светло-русого, то ли рыжеватого, в зависимости от освещения, цвета. Посторонний прохожий удивился бы, услышав, что Роман - красивый молодой человек. Но через десять минут знакомства и общения с ним все забывали о своем удивлении и сами, рассказывая о Романе, называли его, если не красивым, то симпатичным точно.
  Поэтому недостатка во внимании женского пола Роман не испытывал, что являлось постоянной головной болью его матери. Ее мечтой были три "О": чтобы сын остепенился, оженился и обзавелся детьми. "Тогда я спокойно смогу умереть", - так она обычно заканчивала очередной воспитательный разговор с сыном.
  - Ну, этого ты не дождешься. Так что жить тебе предстоит долго - долго, - отшучивался Роман.
  Жениться и обзаводиться детьми Роман пока не собирался. Ближе всего он был к "остепенению". Кандидатская диссертация, которую Роман начал писать сразу после окончания института, почти готова, осталось отшлифовать некоторые моменты. Но постоянная занятость на работе не позволяла довести ее до конца. Да и мечты о получении степени кандидата и последующей работе на пользу науки остались далеко в прошлом. На что мог рассчитывать молодой ученый? Самое большое - руководство какой-нибудь, никому ненужной, лабораторией со смехотворным окладом да приработка в виде научных статей в никем нечитаемых журналах. Работа в фирме отнимала много времени и сил. Зато давала возможность отдыхать в таких вот престижных гостиницах. Хоть раз в год, но почувствовать себя "хозяином жизни". К тому же он любил свое дело, и менять образ жизни не собирался. Слишком тяжело он достиг того положения, которое занимал сегодня. Никто этого не знал. Может только мама - единственный свидетель его мучений, бессонных ночей, пробивания головой всяческих преград. Она всегда верила в сына, и эта вера не позволила сойти с дистанции в битве за место под солнцем.
  
  Мама... Все так нехорошо получилось.
  Роман вспомнил разговор с матерью, состоявшийся перед отъездом. Начался он с безобидного предложения поехать вместе с ним на юг. Он хотел сделать маме подарок. Но мать категорично отказалась, сославшись на дела. Дела у нее были известные: дачный участок в шесть соток, который она обхаживала с большой любовью, тратя на него много сил и здоровья. Лучшим отдыхом мать считала физическую работу на свежем воздухе. "Никакой юг не может сравниться с моей дачей". И в этом переспорить ее было невозможно. Каждые выходные мать проводила там, копая, сажая, пропалывая. Как будто от ее усердия зависело, переживут ли они с сыном зиму или умрут с голоду.
  А потом мать спросила:
  - А эта... Эта женщина поедет с тобой?
  Вначале Роман хотел свести разговор к шутке:
  - А что мне остается делать? Ты же со мной не едешь. А без женщин я не проживу. Должен же обо мне кто-то заботиться.
  Но мать не была настроена на шутливый лад.
  - Рома, эта женщина тебя сведет с пути.
  Роман спокойно проговорил:
  - Не называй ее "эта женщина". Ее зовут Вера, и она не собирается сводить меня с пути.
  - Конечно. Только такой болван, как ты, - мама не стеснялась в выражениях, - способен не заметить, что эта женщина только и мечтает прибрать тебя к рукам.
  Подобные разговоры между матерью и сыном в последнее время происходили с постоянной регулярностью. У матери Романа имелись веские причины быть недовольной выбором сына. Вера Федорова пользовалась в городе скандальной репутацией.
  - Она замужняя женщина. К тому же на десять лет старше. Зачем тебе это?
  Роман устал от недовольства матери. Он взрослый самостоятельный мужчина, сам способен разобраться в своих связях с женщинами.
  Как хороший сын, Роман обычно не позволял грубости в отношении к матери и просто старался увильнуть от неприятного разговора. Но в этот раз не выдержал:
  - Мам, отстань, ладно? Надоело уже. Чтобы не было пустых сплетен, вот возьму и женюсь на Вере.
  Если этим он хотел обидеть мать, то ему удалось.
  -Да, ты уже большой мальчик. Живи, как знаешь. Но эта женщина сделает свое черное дело - вытянет все твои денежки и бросит, как бросала до тебя и всех остальных. Она - хищница. Уж поверь моему опыту.
  До отъезда мать и сын больше не разговаривали. Наутро собрав свои сумки, мама уехала на дачу, даже не попрощавшись.
  
  Роман подумал, что нужно обязательно позвонить маме и попросить у нее прошения. Он не считал себя неправым, но чувствовал неудобство за грубость разговора. За это и собирался просить прощение. Роман понимал, что мама желает ему только добра. Беда в том, что их представления о добре не совпадают.
  Роман не придавал значения тому, что Вера была старше его и имела мужа. Брак ее уже давно стал формальным, и все об этом знали. А ему было интересно с ней. Вера умна, начитана, с ней не стыдно появляться на приемах, на которых она выгодно отличалась от пустоголовых длинноногих девиц, обычно сопровождавших его знакомых. Вера была зажигательна, весела, ее не заботило мнение окружающих. Она жила по собственным законам и старалась от жизни взять все, что можно.
  Кроме того, Вера - прекрасная любовница. Секс с ней никогда не приедался, и Роман постоянно желал ее. Она неистощима в любовных играх, опытна, и Роман благодарен ей за те уроки, что преподала ему.
  Роман мог дерзить матери сколько угодно, но в душе, конечно, понимал, что Вера прекрасна всего лишь как любовница. В роли жены ее он не очень себе представлял. Но чем черт не шутит. Время все расставит по местам. Лучше уж она, чем какая-нибудь забитая дурочка типа тех дочерей подруг матери, с которыми она пыталась его познакомить.
  Но вместе с тем Роман прекрасно осознавал, что Вера не самое главное в его жизни. Работа, бизнес заслоняли собой красоту Веры, отодвигали на второй план. И Вера, как бы желанна и соблазнительна не была, не могла отвлечь Романа от главного дела его жизни. Он спокойно мог бы обойтись и без нее.
  
  Скрупский подошел к пляжу. Было то время суток, когда полновластной хозяйкой песчаного берега являлось море. Оно ласкало пляж, успокаивало, готовило к новому дню, когда сотни ног отдыхающих начнут топтать и мять его, когда сотни голосов разгонят тишину, заглушат ее любовные песни. Только сейчас, в предрассветные часы, никто не нарушал беседы вечных любовников: берега и моря. Роман передумал спускаться к морю. Южная ночь коротка. Зачем мешать им?
  Он собрался вернуться обратно в гостиницу, но вдруг услышал торопливый топот, а через секунду кто-то налетел на него, испуганно вскрикнув.
  Роман протянул руки, помог незнакомцу удержаться на ногах и тут понял, что в руках у него девушка.
  - Осторожно, - сказал Роман, - что-нибудь случилось?
  Было еще темно, и Роман не мог рассмотреть девушку. Но он слышал, что она тяжело дышит, как будто быстро бежала.
  - Нет, нет. Уже все хорошо, - ответила девушка. - Просто какой-то мужчина заговорил со мной на пляже. Он был пьяный. Я сразу не поняла, что он сказал. Остановилась, переспросила. А когда он повторил, очень испугалась и ... убежала.
  - Да... Опасно молодым девушкам ночью одним гулять по пляжу.
  Девушка отступила на шаг от Скрупского и сказала:
  - Я знаю. Но мне так хотелось увидеть восход солнца над морем. Мы приехали только вечером. Я не могла заснуть. Вот и вышла.
  И вдруг Роман сказал:
  - А знаете, уже недолго осталось ждать. Давайте посмотрим на восход вместе.
  Роман удивился своим словам, тому, что изменил свое намерение немного поспать.
  Вот сколько лет он приезжает сюда, а восхода солнца так и не видел. Роман позавидовал молодости девушки, почувствовав себя старым.
  - Давайте спустимся на пляж. Оттуда лучше будет видно.
  Они вышли к морю. На открытом пространстве было светлее, и Роман увидел, что его спутница еще совсем девчонка. На ней был халат из какого-то мягкого материала, на голову накинут капюшон, и в бледном свете он мог разглядеть только контуры ее лица и огромные глаза, устремленные на море.
  - Вот в такое время, наверное, богиня Афродита и вышла из моря, - прошептала девушка.
  Роман переспросил:
  - Вы что-то сказали?
  Девушка повторила.
  - Да, наверное. Только произошло это далеко отсюда.
  - Ну и что? Все равно здесь так красиво. И так пахнет, что голова кругом идет.
  - Красиво.
  Они стояли рядом, чуть соприкасаясь плечами, и Роман невольно подумал, что Вера никогда не предлагала встретить рассвет вместе. А зря... Оказывается, в этом есть какая-то волнующая тайна.
  И вдруг вокруг все переменилось. Первые лучи солнца коснулись небосвода. Только что вокруг все было серым и бесцветным, и вот уже море засияло синевой, небо заискрилось, и стали видны контуры гор. Мир наполнился красками.
  Роман заворожено смотрел на красоту просыпающего утра, и сердце усиленно стучало: еще, еще. Хотелось впитать в себя это чудо, сохранить ощущение неповторимости.
  - Смотрите, смотрите. Море действительно синее. Я не верила этому. Думала, что преувеличивают. Но оно действительно синее, - восторженно шептала девушка.
  Она стояла, повернувшись к встающему солнцу, потом протянула руки, как будто хотела обнять его, закинула голову назад, и ее губы стали что-то быстро - быстро шептать. Казалось, девушка совершает магический ритуал, проговаривает молитву.
  Роман почувствовал, что девушка забыла о его присутствие, и был уязвлен этим. Вдруг возникло желание, чтобы и на него она смотрела такими восторженными глазами.
  "Дурак", - сам себя обозвал Роман. Он никогда не считал себя романтиком, всегда относился к жизни слишком трезво. Поэтому волнения, возникшие где-то в районе сердца, было для него непривычны. Ему, взрослому и серьезному мужчине, хотелось кричать и прыгать, хотелось обнять солнце, а, может быть, и весь мир, хотелось пробежаться по этой синей-синей воде.
  Но на его часах пропипикал будильник, и вернул Романа в нормальное состояние. Шесть часов. Часы были настроены на постоянное время подъема, он забыл их отключить.
  Звук будильника подействовал отрезвляюще и на девушку.
  - Ой! Мне надо идти. А то проснется тетя, и мне не сдобровать. Попадет, что без спросу ушла.
  Роман не хотел расставаться с девушкой.
  Он не знал кто она, как зовут. Но, появившаяся полчаса назад в его жизни, она стала такой близкой. Словно совершаемая девушкой молитва соединила, обручила их.
  "Дурак", - еще раз повторил про себя Роман.
  - Вы остановились в этой гостинице? - спросил Роман, махнув рукой в ее сторону.
  - Да. Только прошу вас. Никому не говорите о нашей встрече. Не подавайте виду, что мы знакомы. Я вас очень прошу, - голос девушки почти умолял.
  - Что, тетя у вас мегера? Вы только скажите, я с ней быстренько разберусь.
  - Не надо. Тетя у меня добрая. Только... - девушка на минуту замолчала. - Только в последние дни стала какой-то странной.
  Роман заинтересовался и ждал продолжения. В такое волшебное утро он был готов поверить в любые чудеса и тайны. Но девушка замолчала.
  Уже подходя к гостинице, Роман спросил:
  - Скажите хоть, как хоть вас зовут, незнакомка? Или это тоже тайна?
  Видно было, что девушка колеблется с ответом. Но потом, все-таки решилась и сказала:
  - Эля. А вас?
  - Роман.
  - Очень приятно.
  А потом с мольбой смотря ему в глаза, добавила:
  - Но мы с вами не знакомы. Хорошо?
  - Да ладно, понял я, - Романа начали злить эти тайны мадридского двора. Подумаешь, строит из себя бог знает что. А тайна-то вся в том, что убежала ночью без спроса из номера и чуть не попала в щекотливую ситуацию. Да что с нее возьмешь? Девчонка-то совсем.
  Но просьбу девушки выполнил. Погулял еще минут пятнадцать по парку. Эля не разрешила войти в гостиницу вместе с ней.
  
  В номере было по-прежнему душно. Роман прикрыл дверь спальни, где, разметавшись на широкой кровати, спала Вера. Вечером она сослалась на головную боль и рано ушла спать, оставив Романа внизу в холле.
  Да, Вера красива и интересна. Но Роман еще раз подумал, такая ли жена ему нужна. Ему было хорошо с ней в постели, приятно общаться и появляться на людях. Но достаточно ли этого?
  Роман тихо, чтобы не разбудить Веру, достал из бара бутылку минералки и долго, с наслаждением пил. Сначала ему хотелось выпить шампанского. Но, вспомнив о вчерашнем пиве, отказался от своего намерения. В вопросе выпивки Роман придерживался строго правила: не смешивать!
  Он устал. Надо лечь спать. И спать долго, до самого обеда. А потом он проснется, и будет наслаждаться отдыхом, летом, морем. Купаться и загорать, любить Веру, и воспоминания о странной девчонке, шепчущей молитву восходящему солнцу, уйдут в прошлое, растворяться, как предутренний сон.
  Роман зашел в спальню, осторожно лег на самый край кровати и закрыл глаза. Вера повернулась на другой бок, чему-то улыбаясь во сне.
  Проснувшееся уже окончательно солнце распускало свои лучи по стенам номера, рисуя причудливые узоры.
  
  
  ГЛАВА 3.
  
  Ольга Викторовна уже не в первый раз оглядела освещенный лучами утреннего солнца номер гостиницы. Все в нем было продумано до мелочей, подобрано по цвету и стилю. Мягкий диван, два кресла, журнальный столик с милым букетиком цветов, фотография морского пейзажа с белеющим вдали парусом на стене и телевизор создавали ощущение домашнего уюта. Нарушал гармонию большой холодильник, не совсем уместный в жилой комнате и напоминающий о временности жилища.
  Пока все шло в соответствии с ее планом, и Ольга Викторовна была уверена, что и дальше все сложится так, как она задумала.
  Она не ожидала от себя такой деловитости. Билеты на самолет, бронирование мест в нужной гостинице организовала через знакомых. Конечно, большую роль здесь сыграли деньги. Куда уж без них? При появлении цели в жизни Ольга Викторовна обнаружила в себе талант "смазывать" все дела деньгами. А раньше всегда считала, что не способна этого делать, и осуждала людей, добивающихся своего только через них.
  Невольно Ольга Викторовна сравнила нынешнее путешествие с той давней, и единственной в ее жизни, поездкой на юг с Наташей.
  
  Тогда все было по-другому. Они добирались на поезде, и навсегда в памяти остался бесконечный путь в грязном душном вагоне с вечно занятым туалетом и проблемой с чаем, которого было не допроситься у проводницы. Плацкартный вагон, единственное, что они могли себе позволить, был полон подозрительных личностей. Ольга все трое суток дороги не могла заснуть: боялась за свои вещи. Пьяные мужики постоянно цеплялись к Наташе, делая сальные предложения. Наташа испуганно жалась к Ольге и не отпускала ее ни на шаг.
  Перелет самолетом был удобен и быстр. Еще утром закрывали двери квартиры, а вечером их уже встретила жара южного города.
  
  На такси добрались до гостиницы. Вначале Ольга Викторовна хотела ехать из аэропорта на автобусе. Все-таки с годами въевшаяся в каждую клеточку тела бережливость тонко попискивала о напрасной трате денег. Но Ольга Викторовна решительно прогнала сомнения.
  Такси подвезло их к самым дверям гостиницы. И шофер, ожидая щедрых чаевых от дам, внес тяжелые сумки в холл. А потом разочарованно потопал к выходу, про себя ругая зажимистых богачей. Ольга Викторовна не дала ему сверх счета за проезд ни копейки.
  Эля с опаской остановилась посреди холла. Огромные хрустальные люстры, пушистый ковер под ногами, мягкие диваны у стен. Такую красоту она видела только по телевизору. Восторженность светилась в каждой клеточке ее тела. Ольга Викторовна и сама себя одергивала, чтобы не выглядеть так, будто впервые попала в приличное место.
  Холл гостиницы был пуст. Только портье в безукоризненно белой рубашке ослепительно сверкающей улыбкой встретил новых гостей. Ольга Викторовна порадовалась этому. Посторонние взгляды смутили бы ее и не позволили держаться с достоинством богатой дамы, которой она хотела казаться.
  Портье сверил их документы с записью в толстой тетради.
  - Ваш номер тридцать два, на третьем этаже, - сказал портье. - Мы рады приветствовать вас в нашей гостинице. Надеюсь, пребывание в ней доставит вам удовольствие.
  Он вернул им паспорта и подал ключи, прикрепленные к большому металлическому шару.
  Заметив недоуменный взгляд Ольги Викторовны, портье пояснил:
  - Мы просим своих постояльцев при уходе из гостиницы оставлять ключи у нас. Тяжесть брелока заставляет не забыть этого сделать.
  Ольга Викторовна улыбнулась. А портье продолжил:
  - При нашей гостинице работает прекрасный ресторан. Заказы на обеды, а также завтраки и ужины, можно делать заранее. Опытные повара в силах удовлетворить любую вашу фантазию. Естественно, все блюда готовятся из свежих и натуральных продуктов. Кроме того, в вашем распоряжении бассейн с морской водой, тренажерный зал, сауна. Пользование этими услугами для наших постояльцев бесплатно. За отдельную плату
  можете получить консультацию врача, если вам это требуется.
  А потом добавил:
  - Ну, таким молодым дамам еще врач не нужен.
  Ольга Викторовна понимала, что эти слова входят в профессиональную обязанность портье, но ей все равно было приятно.
  Верилось, что богатая одежда делает ее моложе и красивее.
  - Может у вас есть какие-нибудь пожелания? Просьбы наших жильцов - для нас закон.
  И Ольга Викторовна высказала просьбу, удивившую повидавшего многое за время своей работы портье, но он не показал вида. Работа требовала полного владения эмоциями. Женщина просила никому не называть их фамилий. Конечно, у богатых свои причуды. Портье пообещал.
  Напоследок он добавил:
  - Приятного отдыха! Если возникнут проблемы, обращайтесь прямо ко мне. Ваши вещи доставят в номер через несколько минут.
  И начал что-то писать в своей толстой тетради. Показывая тем самым, что его работа в отношении вновь прибывших, выполнена.
  
  Когда они поднялись в номер, Ольга Викторовна попросила у горничной, вкатившей тележку с чемоданами, принести ужин в номер. Эля засопротивлялась. Ей очень хотелось ужинать в ресторане. Но Ольга Викторовна сказала:
  - Завтра. Все будет завтра. Мы должны появиться там, как королевы. Надо произвести впечатление. А сегодня мы слишком измучены после дороги. Да к тому же я хочу пораньше лечь спать.
  После легкого ужина, приняв душ, Ольга Викторовна легла в кровать. Свежие, приятно пахнущие простыни холодили тело. Ольга Викторовна подумала, как сильно отличается отдых, ожидающий ее сегодня ночью на удобной мягкой кровати, от того, каким он был в прошлый ее приезд в этот город.
  
  Тогда, восемнадцать лет назад, о таких гостиницах и мечтать нельзя было. Да и в любую другую простым смертным не попасть. Приходилось пользоваться услугами частного сектора.
  Когда участковый врач признал у часто кашляющей Наташи хроническое воспаление легких и настоятельно порекомендовал свозить ее к морю, Ольга сделала все возможное, чтобы выполнить его предписание. Через профсоюзный комитет правдами и неправдами ей удалось выбить курсовку на лечение. Спасибо коллегам по работе. Вошли в ее положение. Но у курсовки большие неудобства. Лечение она предоставляла, а о жилье нужно было заботиться самим.
  К удивлению Ольги, найти его не составило никакого труда. Только сестры вышли из поезда, как к ним подбежала упитанная тетка с предложением жилья. Расписывая в ярких красках все прелести ее комнаты, она бойко оттеснила других квартиросдатчиков и отвезла на такси к своему дому.
  Комната оказалась не столь удобной, как обещала тетка. Но девушки были рады и такой. Тем более запросила она не слишком большие деньги.
  "Совсем задаром", - говорила она.
  Научила всем представляться ее родственницами, а то участковый шкуру сдерет за сдачу жилья. В те годы с неучтенными доходами было строго. А что оставалось делать местным жителям, живущим от сезона до сезона? Курортный город, промышленности никакой. Работа только по обслуживанию отдыхающих. Вот и старались заработать за лето. Любыми способами. В основном, размещая курортников в своих домах.
  Поселила она их в пристройке, больше похожей на сарайчик. Удобства на улице. В сарайчике два узеньких диванчика. Наташка худенькая и маленькая. Ей-то что? Можно и на узеньком. А Ольга, высокая и крупная, чуть помещалась на своем.
  Но разве это могло испортить настроение? Они были счастливые, молодые и никакие неудобства их не пугали.
  Правда, до санатория приходилось добираться долго. Но лечение там было на высоком уровне, и врач, обследовавший Наташу, успокоил сестер, что болезнь не слишком запущена и уедет девушка отсюда совсем здоровенькой. Слова доктора вселили надежду в Ольгу, и она каждое утро рано будила сестру и вела через весь город в санаторий.
  Процедуры длились до обеда. Остальное время девушки отдыхали. Они гуляли, загорали, купались в море, наслаждались дарами юга. Была пора персиков, и они закупали их на местном рынке чуть ли не ведрами. Персики были сочные и сладкие, как мед.
  Недалеко от дома, в котором они жили, располагался Дом отдыха Кинематографистов. Наташа вечерами любила гулять около него. Старалась высмотреть через невысокий забор знакомых по фильмам актеров. А потом с восторгом рассказывала Ольге, кого она сегодня видела. Ольга была спокойна к чужой славе и не участвовала в этих прогулках, предпочитая посидеть с книжкой в тени деревьев. Ах, если бы она только знала, к чему приведут эти прогулки.
  Прошли полторы недели. Вечером, как обычно, Наташа отправилась на прогулку. С ней увязалась четырехлетняя дочь хозяйки, которая была просто влюблена в Наташу и не отходила от нее ни на шаг.
  Как потом рассказывала Наташа, девочки шли по краю дороги. Вдруг из-за поворота вылетела машина. Завизжали тормоза, и Наташа еле успела в последний момент выхватить девочку из-под колес.
  Из машины выскочил мужчина и подбежал к ним. Нервно стал ощупывать ребенка и успокаивать дрожащую от потрясения Наташу.
  Все обошлось хорошо. Девочка не пострадала, а только очень испугалась.
  На следующий день, с самого утра, к дому подъехала машина с тем самым мужчиной. Он привез торт и большого мягкого медведя для девочки.
  Ольга и Наташа собирались идти на процедуры. Мужчина, представившись Иваном Князевым, предложил довезти их до места. Они согласились, так как в это утро немного припозднились.
  Всю дорогу мужчина пытался шутить, хотя было заметно, что вчерашнее происшествие на него сильно повлияло.
  Наташу он называл смелой девушкой, не растерявшейся в сложной ситуации.
  - Если бы не она, готовиться бы мне к приятному впемяпровождению на нарах, - говорил Иван.
  Ивану Князеву было тридцать пять лет. Но до сих пор он считался молодым, подающим надежды, режиссером. За его плечами была работа в качестве помощника режиссера в нескольких фильмах. Хорошо известных и имевших успех.
  Наташа смотрела на него с открытым ртом. Еще бы. Живая легенда. Да и он отпускал в адрес Наташи комплименты, уверяя, что девушке с такой внешностью место на экране. Ольга даже в какой-то момент одернула его:
  - Не забивайте вы ей голову ерундой.
  На что Князев сказал:
  - Почему ерундой? В конце этого года я наконец-то берусь за самостоятельную работу. История любви из петровских времен. Типаж Наташи вполне подходит к тому времени. Можно будет попробовать.
  Ольга прекрасно понимала, что все это только шуточки и заигрывания мужчины на отдыхе. А Наташа почти верила. Чтобы приостановить эти ненужные мечтания, Ольга спросила:
  - А вы один отдыхаете?
  Мужчины в его возрасте и в его положении не приезжают на юг одни. Должна быть жена или любовница. Пусть девчонка не строит никаких романтических планов.
  - Нет, - ответил Иван.
  И, помолчав, серьезно добавил:
  - С сыном. У меня сын такого же возраста, как та девочка. Поэтому я вчера и пережил ужас. Как представил своего Никитку на ее месте, так волосы зашевелились. В этом возрасте дети такие шустрые. За ними не усмотришь. Им что дорога, что не дорога - все одно.
  Ольге стало жалко мужчину, у которого на лице отразились реальные переживания.
  Он провел по лицу рукой, как бы отгоняя их прочь.
  - А знаете что? У нас сегодня в доме отдыха дискотека. Приходите. Я вас пригашаю. Познакомитесь с такими людьми...
  Ольга представила себя и Наташку в ситцевых сарафанчиках, которые у них только и были, среди разодетых звезд и звездочек экрана, и отказалась.
  Наташа потом на нее целый день дулась. Лишиться такой возможности хоть на маленькое мгновение окунуться в недоступную им жизнь.
  А потом произошло то, что стало причиной последующего кошмара всей жизни Ольги Викторовны.
  Вечером, оставив злую на весь свет Наташу, лежать на диванчике, Ольга отправилась на переговорный пункт. Ей необходимо было позвонить своему начальнику. К работе в те времена она относилась очень сознательно. Две недели в отпуске были для нее невыносимыми. Голова гудела от идей, требующих воплощения. Сейчас и немедленно. Мечты добегали чуть ли не до Нобелевской премии. Верилось, что способна сделать открытие, которое перевернет мир. Другими словами была молодой и наивной.
  Новости, которые сообщил Леонид Дмитриевич, не только огорчили, но и испугали. Научный совет собирался закрыть их проект как неперспективный. Это стало бы крахом жизни. Допустить этого Ольга не могла. Требовалось срочное ее присутствие со всеми наработками, документами.
  С другой стороны - Наташа. Курс лечения не закончен. А промежуточные обследования показывали значительное улучшение здоровья.
  И они нашли выход. Выход, ставший входом в кошмар. Ольга уезжала домой, а Наташа оставалась. Хозяйка успокоила Ольгу, обещала присмотреть за Наташей и посадить ее в поезд при отъезде.
  Навсегда Ольга запомнила Наташу, стоящую на перроне, когда скорый трогался. Развевающиеся ветром волосы, худенькая фигурка, счастливые глаза. Еще бы. Ее впервые оставляют одну, как взрослую самостоятельную девушку. Она такой считала себя давно, и постоянная опека старшей сестры раздражала ее.
  А поезд набирал скорость и увозил Ольгу все дальше и дальше... А Наташа становилась все меньше и меньше, пока совсем не исчезла вдали.
  Наверное, сегодня ночью ей приснилась Наташа, потому что губы Ольги Викторовны, когда она проснулась, шептали дорогое ей имя.
  День начинался неудачно. Ее всегда мучила головная боль после тяжелых воспоминаний.
  
  - Ой, мама Леля, тут так здорово. Так красиво. Ну, посмотри же, посмотри. Какие деревья, цветы. У нас таких не бывает.
  Эля не отходила от окна.
  Ей не терпелось отправиться на прогулку. Хотелось побыстрее увидеть море, посмотреть на людей и показать себя. С самого утра Эля вертелась перед зеркалом, примеряя на себя то одно, то другое.
  - Ну почему нельзя одеть все сразу? Я не знаю, что выбрать.
  Ольга Викторовна остановила ее пыл:
  - Поуспокойся немного. Мы никуда сейчас не пойдем. Выйдем только к обеду.
  - Ну, мам Леля. Как можно сидеть в номере, если мы приехали отдыхать и развлекаться?
  - Ты обещала меня во всем слушаться. Так что не нужно лишних слов. Трещишь, как сорока. А у меня голова раскалывается.
  Эля обиженно насупилась и уселась в кресло с книжкой. Но было видно, что не может на ней сосредоточиться.
  Ольга Викторовна вышла в спальню и вскоре вернулась.
  - Я хотела дождаться вечера, но, ладно, подарю тебе сейчас. А то совсем ты раскисла. Вот.
  И Ольга Викторовна протянула Эле маленькую коробочку, в которой на бархатной красной подстилке лежали серьги. Эля заворожено на них смотрела.
  Маленькие золотые сережки в виде скорпионов с глазами - изумрудами. Эля, конечно, никогда в своей жизни не видела изумрудов, знала только, что они зеленого цвета. Вот у скорпионов и были зеленые глаза.
  - Это мне? Какая красота.
  Ольга Викторовна отвернулась, чтобы Эля не заметила боли в глазах.
  - Да. Это серьги твоей мамы. И они по праву принадлежат тебе. Носи. И пусть они принесут тебе удачу.
  Ольга Викторовна с болью расставалась с ними. Она часто, когда находилась одна дома, доставала их из буфета и любовалась. У нее почти не осталось вещей Наташи. По сути дела, серьги были единственным предметом, сохраненным с тех времен.
  Она долго колебалась, отдавать ли их племяннице. Ольга Викторовна и сейчас не знала, оставит ли их Эле. Но в ее плане серьгам отводилась чуть ли не главенствующая роль. И поэтому в эти дни они должны быть на девушке.
  - Мамины? Мамины серьги?
  У Эли ничего не было от мамы. Она иногда даже сомневалась: а была ли мама вообще? Лишь портрет в рамке на столике возле тетиной кровати говорил, что была. Молодая и очень красивая. И никогда не стареющая. Тетя не разрешала Эле забирать оттуда портрет. А ей так хотелось показать его своим подружкам. Эля могла на него любоваться только тогда, когда тети не было дома.
  И вдруг серьги, как еще одно подтверждение, что мама все-таки была.
  - Какие красивые и ... необычные.
  Эля смотрела на них, не смея примерить. Прошло довольно-таки много времени. Каждый думал о своем.
  - Мам Оль, я давно хотела у тебя спросить. Почему ты назвала меня таким необычным именем: Элеонора? Не русское имя какое-то.
  - Так хотела твоя мама. Вычитала в каком-то любовном романе и решила назвать свою дочь.
  - А откуда она знала, что будет дочь? Вдруг бы я родилась мальчиком.
  - Она была уверена, что родится девочка.
  Ольга Викторовна не любила говорить о Наташе. Сильно болезненными были все воспоминания о ней. Это ее боль и крест. Никого другого. Даже родившаяся девочка не достойна их. Что может чувствовать эта девчонка? Девчонка, которая никогда не узнает, какой была Наташа на самом деле и которая невольно, но все же явилась причиной ее смерти. Роды были ужасными. А Ольга ничем не могла помочь сестре. "Еще не родила", - отвечали ей грубо по телефону.
  Ольга, сама никогда не рожавшая и мало понимавшая в этом вопросе, считала, что двое суток вполне нормальное время для родов, и бесконечно обрадовалась, когда услышала, что родилась девочка. Казалось, что все муки для Наташи закончились. Но... Но, по существу, они только начались. Температура не спадала, силы с каждым днем уходили. Врачи ничего не могли сделать.
  "Послеродовая горячка", - так перевел с латыни непонятный диагноз доктор.
  Наташи не стало, осталась девочка.
  
  Любила ли она Элю? Трудно сказать. Ольга не знала этого сама. Знала только, что обещала Наташе беречь ее. Это и выполняла. И выполняла другое обещание, вернее даже клятву, которую вырвала из ее губ Наташа: никогда не сообщать отцу ребенка о его существовании.
  "Поклянись мне, что никогда - никогда не скажешь ему о существовании ребенка!" - шептала Наташа.
  Как часто Ольга Викторовна жалела о данной клятве. Но была верна ей до конца.
  Эля всегда чувствовала нежелание тети говорить о маме. Она не понимала этого нежелания. Неужели тете нет ни какого дела до ее чувств? Еще в раннем детстве тетя Оля отучила ее от "глупых вопросов", как она их называла. Но сейчас, когда Эля из рук тети получила такую драгоценность, она не хотела прекращать начатый разговор:
  - Мам Леля, а мама хотела, чтобы я у нее родилась?
  - Да. Иди, собирайся, скоро обед. И не приставай ко мне со своими глупыми вопросами.
  Ольга Викторовна и сейчас ушла от разговора. Она смотрела в окно и не видела боли в глазах девушки, выходящей из комнаты. Или просто не хотела видеть.
  
  ГЛАВА 4
  
  - Вы никогда не задумывались, почему судьба сводит разных людей в одном месте? Вот живут люди, и, вдруг, оказываются в одно и то же время в одном и том же месте. Недавно они и не знали о существовании друг друга, а сейчас распускают улыбки, здороваются. Меня всегда интересовал данный вопрос.
  Вера, неторопливо поднося ко рту чашку кофе, рассматривала посетителей ресторана и адресовала свой вопрос мужчинам, сидящим с ней за одним столиком.
  Они уже заканчивали обед. Наступило самое подходящее время для разговоров.
  -Верочка, не загружайте свою прелестную головку вопросами, на которые нельзя найти ответов, - снисходительно улыбнулся Другов.
  -Почему это? Я мыслю - значит, существую. Как бы банально это не звучало, но в этих словах скрыта истина. В моей, как вы назвали, прелестной головке они тоже бродят.
  -Не обижайтесь. Я же не сказал, чтобы вы совсем не думали. Просто нужно думать о более реальных вещах.
  -И о чем же думаешь ты? - спросил молчавший до сих пор Роман.
  -О! Мои мысли совсем плоские. Хотя я думал тоже об окружающих нас людях. Если все они вечером в таком же составе переселяться в казино, - сказал Дрогов, - то ему можно будет радоваться большой прибыли.
  -А где им еще тратить деньги? Это их право, - спросил Роман.
  -Ну, ты же этим не увлекаешься, при всем твоем количестве денег, - многолетнее знакомство Дрогова с Романом позволяло такого рода шутки.
  -Не люблю их бессмысленную трату. При любом количестве деньги любят счет.
  -И куда же ты предпочитаешь их тратить?
  Вера оживилась:
  -Я могу ответить на этот вопрос. На меня.
  -Да, - сказал Дрогов. - И это лучшее им применение. Если бы у меня была такая девушка, то я бы к казино и близко не подходил.
  Его слова польстили Вере. Хотя она и знала себе цену, высокое мнение о ней Дрогова льстило. О Дрогове ходила слава, что он предпочитает только самое лучшее: лучшие одежды, лучшие машины и, конечно, лучших женщин.
  В этот раз Дрогов приехал один. Отдохнуть от непосильных трудов, как он всем объяснял. А женщины отнимают сил не меньше, чем работа. Дрогов был богат, очень богат. Но никто не мог точно сказать, на чем он сделал свое состояние. Сеть магазинов, принадлежащих ему, конечно, приносила доход. Но мало-мальски разбирающийся в финансовых вопросах человек понимал, что никакие магазины не могли принести тех денег, которыми он обладал, которые широко тратил на женщин и на игру. А Дрогов был настоящий игрок и играл по-крупному.
  Будь Вера свободна, она бы обязательно воспользовалась шансом стать любовницей Дрогова, как становилась любовницами других. Ведь для нее главным критерием при выборе очередного любовника был финансовый потенциал претендента. Возраст, семейное положение и, тем более внешность, никакого значения не имели. Искусством покорения мужчин Вера владела в совершенстве, и в этом деле у нее проколов не было. Но сейчас она была занята. Роман Скрупский вполне удовлетворял ее в роли партнера. Из длинного ряда часто сменяющихся любовников его выделяло и то, что Роман был свободен. И она, Вера, являлась полной властительницей его сердца, а, значит, и кошелька.
  К тому же у Романа имелось еще одно преимущество - он был молод, и занятия любовью с ним доставляли ей удовольствие. Лежа в постели после любовных ласк с Романом, Вера испытывала полное удовлетворение, что обычно с ней редко случалось. Никто бы не поверил, что при том образе жизни, который она вела, при том, что секс был ее постоянным спутником и источником доходов, Вера редко получала удовольствие от него. Для себя она давно определила, что в жизни фригидна. С этим и жила, выполняя кувыркания в постели с очередным любовником, как работу. Такую же работу, какую выполняют тысячи женщин, работающих на конвейере.
  Роман разрушил ее мнение о себе. Впервые с ним она почувствовала, что может быть нормальной женщиной не с наигранным оргазмом, а с самым, что ни наесть, настоящим. И это новое чувство ей нравилось.
  Используя мужчин и их кошельки в своих целях, Вера в душе презирала их. Она выросла, как говорят, между двумя разведенными женщинами - мамой и бабушкой, которые из своей нелегкой жизни вынесли вывод: все мужчины сволочи и подлецы, готовые лишь пользоваться женщинами, а потом выбрасывать их из своей жизни, как ненужные вещи. Этому же учили, пусть не сознательно, но учили, единственную радость своей жизни - Верочку. Вложенные с детства в голову понятия, оказали на нее огромное влияние. Хотя даже себе она никогда не сознавалась в этом и всячески сопротивлялась урокам мамы и бабушки.
  Поэтому, едва окончив школу, выскочила замуж, за такого же малолетку, как и она.
  Его звали Эрик Федоров, и сейчас, по прошествии многих лет, все, что их связывало - это фамилия. Они до сих пор считались мужем и женой, хотя не виделись уже давно. Только иногда до Веры доходили слухи, что Эрик стал много пить и постепенно превращался в алкоголика. Денег у экс-мужа не водилось, а, значит, их дороги не пересекались. Об этом Вера нисколько не жалела. Ее замужество - пройденный этап, причем без всяких последствий и воспоминаний. Да, был в ее жизни муж. Да, именно он лишил ее девственности. Но не сделал настояшей женщиной. Неумелые попытки секса двух неопытных детей. О таком и вспомнить смешно.
  Верность мужу Вера хранила восемь месяцев.
  В магазин, где она работала в то время, зачастил выгодный клиент. Продуктов покупал всегда много и выбирал товар подороже. Мужчина был не молодой, по меркам восемнадцатилетней Веры, но приятный. Среди девчонок-продавщиц, мужчина выделил Веру, всячески с ней заигрывал, покупал шоколадки и через некоторое время пригласил к себе домой. Его жена была в отъезде, и дело, естественно, закончилось постелью. Как его звали, Вера уже и не помнила. Но именно он дал зеленый свет ее дальнейшей жизни. Вера научилась зарабатывать деньги. Много денег.
  С годами пришли опыт и умение.
  И сейчас, оглядывая зал ресторана, Вера без ложной скромности считала, что она здесь лучшая из женщин. Может быть, не самая молодая, не самая богатая, но лучшая. Любой мужчина забыл бы о своей длинноногой подружке Барби или стареющей законной супруге, только пожелай бы она. Но у нее есть Роман. И пусть мужчины отдыхают.
  Дрогов, допив свой кофе, закурил сигарету, вальяжно откинувшись на спинку стула, и вдруг его взгляд остановился на входной двери.
  -Ого! - его непроизвольный возглас заставил Веру и Романа повернуться в ту же сторону.
  Метрдотель вел к расположенному в конце зала столику двух женщин. Не только Дрогов, но и остальные посетители ресторана не спускали с них взгляд.
  Не смотреть на них было невозможно.
  Старшая, в безупречно сидящем на ней лиловом костюме, шла с гордо поднятой головой. Поступь царицы сквозила в каждом шаге. Взгляд не скользил по лицам посетителей, а был направлен вперед.
  Нельзя было сказать, что она красива. Но шарм и благородство просвечивались в ней.
  Но больший интерес вызвало юное создание, сопровождавшее даму. Девушка была молода и красива. Действительно красива той красотой молодости, которой еще не требуются ухищрения, чтобы показать ее. Минимум косметики только подчеркивал эту свежесть и нежность. Бежевый брючный костюм, нежно обтягивающий тело заставлял мужчин волноваться, а женщин завидовать. Светлые волосы спадали водопадом на плечи. Цвет их не мог быть создан никакой покраской. Сразу было видно, что он дан ей от природы.
  Девушка тоже не смотрела по сторонам. Но было видно, что это она делает, скорее всего, от робости. Ей не терпелось дойти до столика, чтобы скрыться от пристальных взглядов.
  Вера прошептала:
  -Серьги. Посмотрите, какие у нее интересные серьги. Я таких никогда не видела.
  Слова Веры вернули Романа, который неотрывно смотрел на девушку, на землю. Он сразу узнал в ней свою ночную спутницу, с которой встречал рассвет. И, хотя тогда ночью, лицо и волосы девушки скрывал капюшон, Роман знал, что не ошибается. При свете ламп девушка, стремящаяся сохранить тайну своих ночных прогулок, выглядела еще лучше, чем созданный им в мыслях образ.
  -Ты видел их, Роман? - голос Веры обращался к нему, и он понял, что она ждет от него ответа.
  -Серьги? А у нее есть серьги?
  -И чем только твоя голова занята. Конечно, есть. И что тут удивительного? Почти все девушки носят серьги.
  Словесный поток, испускаемый Верой, отвлекал Романа. Ему хотелось, чтобы она чуть-чуть помолчала и не мешала ему любоваться девушкой. Хотя, он понимал, что это неприлично. Но Романа оправдывало то, что он был не одинок. Почти все мужчины в зале примеривали на себя роль соблазнителя девушки. А то, что ее надо соблазнить, прежде чем завоевать сердце, было всем понятно.
  -Ого, - опять повторил Дрогов. - Какая девушка! Как удачно, что в этот раз я одинок и свободен. Надо заняться этим нежным цветочком.
  Романа передернуло от слов Дрогова, и он сказал довольно-таки грубо:
  -Не пошлите. Девушка слишком невинна и молода.
  -Подумаешь. Молоденькая - зато и кажется симпатичной, и не более того.
  Вера была недовольна потерей своего лидерства в конкурсе красавиц, негласно проходящем за каждым обедом в ресторане. Несколько минут назад именно ее возжелали все мужчины и ей завидовали все женщины. А тут какая-то пацанка. Посмотрим, какая она будет в ее возрасте.
  "Хо-хо, - подумала Вера. - А вот о возрасте, пожалуй, не надо. А то и я начну завидовать девчонке".
  -Надо узнать, что за новые люди появились в нашем царстве, - сказал Дрогов и встал из-за стола, чтобы подойти к метрдотелю.
  Около него стояло уже несколько человек.
  Когда он вернулся, лицо его выражало обескураженность.
  -Представляете, никто не знает, что это за женщины. Даже наш Костя не в курсе. А он-то про всех и каждого... Странно.
  Дрогов смотрел через зал на женщин.
  -Когда они регистрировались, приказали не называть никому даже своих фамилий. Тайны какие-то.
  А потом стукнул рукой по столу.
  -Я не я буду, если через пару дней девица не окажется за одним столом с нами.
  Роман не был уверен в этом:
  -Слишком строгая у нее спутница. Я думаю, не позволит.
  -Посмотрим. Давай пари.
  -Еще чего. Не спорю на женщин. Правило жизни.
  Роман вспомнил ночь и губы девушки, приветствующие восход солнца, ее трепетное дыхание и восхищенный взгляд, обнимающий море. До боли захотелось вернуться туда, на пляж.
  Вере надоел разговор мужчин. Тем более она считала неприличным, что в ее присутствии обсуждаются прелести другой особы.
  -Рома, я закончила. Пойдем?
  Роман отставил чашку кофе, из которой не отпил ни глотка с момента появления девушки в зале.
  -Да, я думаю, мы можем идти. До встречи в казино, - сказал он на прощание Дрогову.
  Скрупский сам удивился своим словам. Не далее, как пол часа назад, он и не помышлял о казино. Хотел провести вечер в номере. Просмотреть документы, взятые с собой. Роман был уверен в том, что для бесперебойного функционирования бизнеса нельзя расслабляться даже на отдыхе. Вера всегда его за это ругала, требовала к себе большего внимания. Но со временем смирилась. Два часа каждый день Роман занимался работой.
  А сейчас он готов был пожертвовать ими. Роман надеялся встретить девушку в казино. Хотя кто их знает, этих загадочных дам. Придут ли туда?
  
  Посетители ресторана постепенно покидали зал. Ольга Викторовна намеренно растягивала свой обед. Слишком тяжело было ей внимание окружающих, хотя и его она спланировала в своих мыслях. Держаться высокомерной дамой, оказывается, тоже большой труд.
  -Ну вот, первый выход мы совершили, - сказала она. - Вечером можно будет сходить и в казино.
  Эля даже подпрыгнула от радости.
  -Ой, как здорово. А я даже не смела этого предложить.
  -И правильно делала, что не смела. Твоя задача - делать только то, что я скажу.
  Эле не понравились слова тети. Слишком много командует. Но она вспомнила свое обещание слушаться. Тетя плохого не хочет для нее. Иногда, правда, у нее возникали по этому поводу сомнения. Любит ли ее тетя? Действительно ли хочет для нее хорошего? Но за всю жизнь Эля привыкла к таким отношениям и считала их вполне нормальными.
  У других девчонок отношения даже с родными матерями были хуже. А они с тетей, в общем-то, мирно сосуществовали, особенно не вдаваясь в проблемы друг друга.
  
  Казино встретил их сверкающими огнями, негромкой музыкой и неясным гулом голосов.
  Элю поразила атмосфера праздника. Вспомнились новогодние карнавалы, на которых было много света, огней и веселья.
  Вдоль стен протянулись игровые автоматы. Но около них игроков было не много.
  Основной народ расположился за игровыми столами. В зале их было шесть. Каждый покрыт зеленым сукном, и у каждого молодой человек, крупье.
  В обязательной белой рубашке и черном костюме. Такая одинаковая одежда делала их похожими друг на друга.
  Даже слова у них были одинаковыми:
  -Делайте ваши ставки! Ставок больше нет!
  Звучало монотонно то от одного, то от другого столика.
  Ольга Викторовна направилась к дальнему столу с рулеткой. Эля следовала за ней, заворожено оглядываясь по сторонам.
  На них никто не обращал внимания. Поэтому здесь она чувствовала себя спокойнее, чем в ресторане.
  Все были заняты игрой.
  Эле не понравились слишком сосредоточенные и даже злые лица. Зачем приходить сюда, чтобы злиться? Девушка думала, что игра всегда приносит удовольствие.
  Тетя села на свободный стул и поставила жетон на поле. Эля встала за ее спиной. Но вскоре ей надоело наблюдать за игрой, и она захотела прогуляться по залу.
  -Я в туалет, - сказала она, наклонившись к уху тети.
  -Только не долго. Мы скоро отсюда уйдем.
  Эля шла от столика к столу, иногда задерживалась, смотрела на игру. Но игрокам не нравилось, когда кто-то стоял у них за спиной. Некоторые даже просили отойти. Эля отходила.
  Наконец ей надоело бродить по залу, и она вышла в фойе. Здесь стояла тишина. Даже курильщиков не было, так как разрешалось курить в зале. Для богатых все дозволено.
  Эля села на диванчик около огромного, во всю стену, окна. Стемнело. Не видно было пальм за окном, не видно ничего.
  Странно, они уже на юге целые сутки, а на море так и не вышли. Хорошо еще, что ночью она совершила свою прогулку. Эля вспомнила парня, встреченного на берегу. Интересно, что он подумал, застав ее одну на пляже. Рассмотреть мужчину достаточно хорошо она в темноте не смогла, но надежность руки, на которую опиралась, запомнила. Крепкая и надежная рука настоящего мужчины.
  И вдруг этот мужчина, о котором она только что думала, подошел к ней.
  -Здравствуйте, - просто сказал он.
  -Здравствуйте, - ответила Эля и покраснела.
  Она испугалась, что мужчина смог прочитать ее мысли.
  -И что вы не играете?
  -Я? Да что вы. Мне еще нельзя. Несовершеннолетняя я. Вон объявление висит, что до восемнадцати лет играть в азартные игры воспрещается.
  Роман удивился. Он видел, что девушка молоденькая, но настолько... И восемнадцати-то нет.
  "Надо Дрогову сообщить, чтобы не раскатывал губы", - почти со злорадством подумал Роман.
  Он знал, что Дрогов с малолетками не связывается. При его положении не хватало еще проблем с законом.
  -А сами вы что не играете? Такое впечатление, что здесь собрались все постояльцы гостиницы.
  -А что еще делать вечерами людям с деньгами на отдыхе?
  Эля с недоумением посмотрела на Романа.
  -Разве нечего? Гулять по берегу моря. Не так жарко, как днем, и красиво.
  Роман оживился:
  -Ну что, пойдем, погуляем? Море красиво не только на рссвете.
  -Нет, что вы, мне нельзя и, вообще, мне надо идти.
  Эля чувствовала, что тетя будет очень недовольна ее долгому отсутствию.
  -Тетя заругает?
  -Да.
  -Строгая она у вас. Хотя такой и надо быть с девушками наподобие вас.
  -А что это со мной не так?
  -Вы очень молодая и красивая, - Роман удивился своим словам. - А здесь на юге, разгоряченные солнцем, мужчины становятся темпераментными.
  Эля улыбнулась.
  -Все говорят, что южные мужчины несдержанные и горячие. А вот у нас в классе учился один мальчик, грузин по национальности. Так он был самым спокойным в классе.
  -Его северное солнце остудило, наверное.
  -Наверное. А я в эти россказни не верю. Неважно, кто ты по национальности. Лишь бы человек был хороший.
  -Может и так. Но я бы все равно не советовал вам одной гулять.
  Эля посмотрела на Романа:
  -Вы про прошлую ночь намекаете? Только не забудьте про ваше обещание. Никому не говорите о нашей встрече.
  -Слово джентльмена.
  -Знаете, с вами очень интересно разговаривать, но мне и правда надо идти.
  Роману не хотелось отпускать девушку. Ему нравилось просто сидеть рядом с ней, слушать ее голос, вдыхать чуть уловимый запах духов. И ничего не требовать в замен. Стареет он что ли?
  -Подождите, не уходите. Я видел вашу тетю в зале. Она же играет. А для игроков время течет по-другому. Она и не заметит вашего отсутствия.
  -Заметит. И будет недовольная.
  -А хотите, я сам к ней подойду и попрошу отпустить вас со мной погулять.
  Эля испугалась:
  -Нет, не смейте. Вы же обещали.
  -Да, обещал. А давайте и вы мне пообещаете как-нибудь со мной погулять.
  -Нет. Зачем обещать, если ты не уверен в том, что выполнишь обещание.
  -Тоже правда, - Роману понравилась та искренность, которая прозвучала в словах девушки.
  Он все больше и больше удивлялся тому, что существуют еще такие девушки. Наивные и, вместе с тем, серьезные и правдивые. Как-то на его пути встречались все больше другие.
  
  Эля ушла, а Роман так и остался сидеть в фойе. Через некоторое время к нему подошел Дрогов:
  -Ну и что ты тут одиноко сидишь? Где твоя обворожительная Вера? Нельзя такую женщину одну оставлять. Уведут.
  Роман оторвался от своих мыслей.
  -Вера? У нее разболелась голова, и она пошла в номер.
  Дрогов оживился:
  -Так ты почти холостой. Пошли, выпьем по этому поводу.
  -Выпьем? Да, это то, что мне сейчас нужно.
  И мужчины прошли в зал.
  
  Эля стояла за спиной тети и видела, как Роман с каким-то мужчиной прошел к барной стойке. В ярком освещении зала он показался очень красивым. Вот такого парня она хотела бы иметь. Все девчонки обзавидовались бы. Хотя он, наверное, слишком старый для нее. Но она успокоила себя, что мужчина должен быть старше женщины. Воображение начало рисовать картины, от которых ей самой стало стыдно.
  От мечтаний ее оторвала тетя Оля. Она закончила игру и встала со стула.
  -Ну что, пойдем? Хватит развлечений на сегодня.
  Эля послушно двинулась следом.
  Проходя мимо одного из столов, Ольга Викторовна прошептала на ушко Эли:
  -Посмотри на парня слева. Правда интересный молодой человек?
  Эля посмотрела на белобрысого парня, лет двадцати. В руках у него были карты. За столом играли в покер. Инфантильное лицо не выражало никаких эмоций. Эля не поняла, что интересного в нем нашла тетя.
  Роман был куда интереснее.
  
  
  
  ГЛАВА 5.
  
  Уже несколько лет Марат Раджиев в самый разгар летнего сезона останавливался в "Черной жемчужине". Гостиница устраивала Раджиева по всем параметрам. Ненавязчивый сервис, прекрасно вышколенная прислуга, тишина, элитарность отдыхающих как нельзя лучше соответствовали его запросам.
  Раджиев, конечно, понимал, что и обслуживающий персонал, и большинство постояльцев были прекрасно осведомлены о том, кем он является. Но к настоящему времени он достиг такого положения, что скрывать свой род занятий ему было уже ни к чему. Напротив, многие искали знакомства с ним, надеясь получить различного рода выгоды. Но Раджиев не опускался до многих. Профессия наложила свой отпечаток - он был замкнут и нелюдим.
  Каждый год, появляясь в этой гостинице, он вел уединенный образ жизни, ни с кем не вступал в контакты и старался использовать все возможности для укрепления здоровья. Много плавал, занимался в тренажерном зале и ограничивал себя в употреблении спиртных напитков. Этакий порядочный постоялец, от которого не ожидаешь никаких неприятностей.
  Высокий мужчина, сорока шести лет, он и сейчас оставался красавцем, наделенным той особой восточной красотой, которая никого не может оставить равнодушным.
  Марат не любил вспоминать прошлое, но именно эта красота помогла простому воришке стать некоронованным королем преступного мира. Так говорили знающие люди.
  Восемнадцатилетним пареньком, угодившим на зону по глупости (если глупостью можно считать проникновения в квартиры зажиточных людей), Марат попался на глаза Сеньке Орлу, известному любителю мужской красоты. К моменту их встречи постаревший, но по-прежнему грозный, Сенька Орел добивал свой срок в колонии общего режима, после которого собирался начать спокойную жизнь простого советского пенсионера. Если, конечно, не учитывать тех Сенькиных накоплений, которые простым пенсионерам даже и не снились.
  Сенька взял испуганного и потерянного мальчишку под свою защиту. За все два года, проведенные Маратом в колонии, его никто и пальцем не тронул. Авторитет Орла был велик.
  Не было ничего удивительного, что после освобождения, Марат Раджиев направился в небольшой городок на Волге, к "скромному" пенсионеру Сеньке Орлу.
  С тех пор прошло двадцать пять лет.
  Ученик давно превзошел своего учителя, но не забыл о нем. Каждый год, в день его смерти, Марат Раджиев приезжал на могилу старшего друга. Никакие дела не могли отвлечь его от этого паломничества.
  После совершения священного для него обряда, Марат направлялся на юг, отдыхать. И вот уже на протяжении несколько лет с завидной постоянностью останавливался в одной и той же гостинице и занимал два рядом находящихся люкса: для себя и для очередной дамы сердца.
  "Новогодней", как про себя шутили работники гостиницы. Потому что каждый год Марат приезжал с новой пассией.
  Женщины у Марата не задерживались, и не по их вине. Марату, при его нервной работе, требовалась постоянная смена ощущений и отношений. Женщины ему быстро надоедали. И он искал новую.
  Выбор очередной любовницы происходил по двум критериям.
  Во-первых, девушка должна была быть порядочная и неиспорченная. Марат никогда не опускался до обслуживания профессионалками. Он сам любил обучать наивных девушек секретам любви. Видимо в нем просыпались наследственные гены родителей - педагогов, которых он не видел со времен освобождения из колонии. Сын не оправдал надежд родителей, и они его просто вычеркнули из своей жизни. В семье советских учителей не могло быть сына - преступника. За это на них Марат зла не держал: у каждого свои порядки. А чужие порядки Орел учил Марата уважать.
  Во-вторых, женщина должна была соответствовать его идеалу. Идеал для него - женщина с красивыми плечами, круглыми и мягкими, такими, чтобы приятно в них было утонуть носом.
  Лет десять назад Марат обращался по этому вопросу к психотерапевту. Среди его коллег - друзей признанным эталоном красоты считались плоские манекенщицы, и он начал комплексовать по поводу того, что худые женщины его не возбуждают. В те годы Марата волновало мнение окружающих. Тогда он еще не достиг того положения, когда друзья - товарищи стали считать его эталон красоты правильным.
  Несколько раз с такими худостройными девицами Марат потерпел фиаско в качестве мужчины. Он сильно испугался: не наступает ли самый страшный период для мужчины, и отправился к известному психотерапевту. В то время обращаться к таким специалистам было зазорно, но Марат был уверен, что врач под страхом смерти никому не раскроет его секрет.
  Марат приходил к врачу еженедельно и, лежа на диване, исповедовался в своей жизни. Врачи - единственные люди, которым врать нельзя. Это Марат знал.
  Врач оказался действительно хорошим специалистом. Он раскопал причину любви Марата к пышнотелым женщинам.
  Теория, которой придерживался психотерапевт, заключалась в словах: "Все мы родом из детства". Там и нужно, считал врач, искать причины всех жизненных проблем. И они вместе с Маратом копались в его воспоминаниях, искали, анализировали и, наконец, разобрались в причине странной любви.
  Одним из самых ярких впечатлений детства Раджиева был поход с мамой и ее учениками в кино. Они смотрели фильм "Война и мир". Шестилетнему тогда Марату фильм казался нудным и длинным. Он никак не мог высидеть до конца и постоянно теребил маму, чтобы она отвела его домой. Только, когда на экране появлялась Элен Безухова, мальчик забывал о нежелании смотреть фильм. Оператор своими наводками высвечивал плечи Элен в самом выгодном ракурсе. Марат с замирающим дыханием наблюдал эту красоту, и в его сознании на всю жизнь отпечатался идеал женщины.
  Несколько лет назад на приеме по случаю дня рождения одного уважаемого человека Марат увидел артистку, исполнявшую роль Элен. Ирина Скобцева постарела и ничем не напоминала той шикарной женщины. Марат не посмел подойти к ней, а лишь издали наблюдал за кумиром своих детских грез.
  По воле случая, даму этого года тоже звали Ириной, Ирчик, как предпочитал называть ее Раджиев. Высокая, роскошная женщина с густыми волосами почти черного цвета и шикарными плечами. Ей недавно исполнилось двадцать пять, и по возрасту она скорее годилась в дочери Марата, чем в любовницы. Такая разница в возрасте вначале испугала Ирину, но, узнав поближе Марата, она поняла, что это не может быть преградой в их отношениях.
  При всей своей яркости и броскости Ирина не была избалована вниманием мужчин. Марат объяснял этот феномен тем, что мужчины просто робели в ее присутствии. У мужчин начинал играть комплекс неполноценности: "Такая шикарная женщина не может быть моей".
  Марата такая мелочь не пугала. Он знал себе цену и знал, каких женщин он достоин. Да и уверенность в том, что за деньги можно купить все, особенно женщин.
  Но, как не странно, Ирину не очень интересовали деньги, что нравилось Раджиеву. Марат научился распознавать женщин, видевших в нем только источник доходов. С такими Марат расставался сразу. Вместе с тем, не забывая щедро расплатиться с ними. Он привык жить в мире, где за все нужно платить. Женщинам в том числе. Правда цена бывала разной. Кому-то хватало небольшого колечка с бриллиантиком, кому-то требовалось оставить в подарок машину или квартиру. Но, в принципе, все оставались довольны.
  В этот раз любовница была не из дорогих. Подарки от Марата Ирина, конечно, принимала. Но казалось, что она им радовалась просто как подаркам. И даже, если бы он приносил ей простой букет цветов, благодарила его также как и за "Опель", который он подарил ей в прошлом месяце на день рождения.
  У Раджиева было правило: его женщины не имеют права передвигаться на общественном транспорте. Если он считал, что отношения не затянутся, предлагал в распоряжение собственную машину с личным шофером. При длительных отношениях дарил собственную.
  С Ириной он вместе пять месяца. Достаточно длительный срок по меркам Марата.
  Он не мог до конца разобраться, но чем-то она его удерживала. Ему было хорошо с ней, и в ближайшее время он не собирался с ней расставаться. Иногда в голове возникали даже мысли о свадьбе и тихой семейной жизни. Их Марат прогонял безжалостно. Еще не время уходить на пенсию. Империя, создаваемая на протяжении нескольких лет, не достигла той силы, когда дела можно передать в руки управляющим. Он еще нужен делу, а, значит, о семейной жизни вопрос вставать не должен. Да и не был он уверен в себе. Со временем и Ирина, возможно, надоест ему, как и прежние женщины. Пока ему хорошо с ней, а там время покажет. Марат старался не загадывать далеко наперед, жил сегодняшним днем.
  Ирину он нашел в маленьком элегантном кафе, куда однажды заехал выпить кофе. Совершенно случайно. Иногда он позволял себе такие шалости. Появляться в местах, где никто не имел представления, кто он такой. Ему нравилось просто посидеть в тишине, не привлекая ничьего внимания. Расслабиться. Конечно, при своем положении Раджиев не мог себе позволить разъезжать по городу совершенно одному. За его плечами всегда была охрана. Два дюжих молодца присутствовали и в этих его поездках. Но на них Марат не обращал никакого внимания. Кто обращает внимания на свою тень?
  Ирина стояла за стойкой бара, лениво протирая стакан, и медленно покачивалась в ритме нежно звучащей мелодии. От нее исходило какое-то неземное спокойствие. Казалось, что она не здесь, не в кафе, а где-то далеко - далеко, унесенная звуками музыки в страну счастья. Марат был очарован этим спокойствием и умиротворением и не мог оторвать взгляда от девушки, на который она совершенно не обращала внимания.
  Через два часа молодой человек очень внушительной наружности опустил на столик перед Ириной огромный букет роз. К нему была прикреплена записка с адресом, куда ее приглашали прийти назавтра в четырнадцать ноль - ноль.
  Раджиеву было некогда тратить время на ухаживания. Он всегда поступал подобным образом. Чаще всего девушки откликались на приглашение.
  Ирина тоже пришла и больше уже не вернулась на работу в свое элегантное кафе.
  
  Ирина никогда не строила для себя воздушных замков. Она была разумной современной девушкой и знала, что в жизни никогда ничего не бывает просто так. Она просто пользовалась тем, что жизнь преподносит. В этот раз она преподнесла богатого, не совсем молодого, любовника.
  В тот день, когда перед ней лег букет роз с запиской, Ирина была возмущена и обижена. Она сразу поняла, что ее покупают. Быть товаром неприятно никому.
  Но, поразмыслив несколько часов, Ирина решила отправиться по указанному адресу. Так с ней еще никто не знакомился. Это ее заинтриговало.
  Работа в кафе научила ее разбираться в мужчинах. Сколько их прошло перед глазами. В основном это были подвыпившие ловеласы, вырвавшиеся из-под надзора жен и искавшие приключения на вечер. Таких Ирина отшивала сразу. Она не была молоденькой наивной девочкой. Знала, что жизнь пробегает слишком быстро. Но, несмотря на это, принца своей мечты ждала. Все мужчины, с которыми ей приходилось сталкиваться, на эту роль не годились.
  Несколько лет у нее была связь с женатым мужчиной, почти ежедневно обещавшим развестись с женой и осчастливить Ирину. Все осталось в обещаниях. Она сама разорвала ненужную ни ей, ни ему связь.
  
  Квартира, в дверь которой Ирина позвонила ровно в два часа следующего дня, располагалась в пятиэтажном доме в центре города. Дверь открыли сразу. Молодой человек проводил ее в комнату, где в кресле сидел мужчина. Ирина вспомнила его. Именно вчера он пил кофе и изучал ее пристальным взглядом. Хотя Ирина и не подала виду, но внимание к себе со стороны посетителя прекрасно заметила. Такого мужчину не заметить было невозможно. От его взгляда по спине бегали мурашки.
  -Здравствуйте, Ирина.
  Она ничуть не удивилась тому, что он знал ее имя. Естественно, вначале навел справки.
  -Здравствуйте.
  Ирина прошла к креслу напротив и села.
  -Кто вы? - спросила она спокойным голосом, хотя и далось ей это спокойствие с трудом.
  Все-таки до конца она не понимала, зачем ее пригласили сюда. Страшновато было. Мало ли что.
  -Я - Марат. А вы - Ирина.
  Мужчина внимательно глядел ей в глаза. Ирина тоже решила не опускать взора. Пусть не думает, что она его боится.
  Мужчина чуть наклонился к ней и взял за руку. Рука у него была мягкая и теплая.
  -Ирина, выслушайте меня внимательно. И если ваше решение будет положительным, то эта квартира ваша.
  Ирина такого не ожидала.
  -Я очень занятой человек. Мне некогда ухаживать за девушками по-настоящему. Дарить цветы, ждать свиданий. Я надеюсь, вы понимаете. Скажу сразу, вы мне очень понравились. В настоящий момент я свободен. Я узнавал, что вы тоже. Поэтому ничто не мешает узнать нам друг друга получше.
  Ирина молчала.
  -Вы понимаете, о чем я говорю?
  -Да, конечно. Но это немного необычно.
  Марат улыбнулся:
  -Это не немного необычно. Это слишком необычно. Но я такой и есть. Люблю удивлять. Я думаю, что это удивление для вас будет приятным. Решайте.
  И Ирина решила. Решение ее было сравни попаданию в сказку.
  Марат, конечно, не был принцем, которого она ждала. Он стал для Ирины больше, чем принц. Он стал королем, которому подвластно все. Как трезво мыслящая девушка, Ирина не претендовала на роль королевы, прекрасно понимая, что она не больше, чем одалиска. Но в данный момент времени - любимая одалиска, и была, как не странно, счастлива этим.
  Марат был не только щедр, но и страстен в любви, и Ирина наслаждалась каждым днем, купаясь в роскоши и во внимании.
  Ей хотелось только одного. Чтобы сказка, в которую она попала, продлилась подольше. А то, что эта сказка не вечна, Ирина тоже понимала.
  Ирина в своих отношениях с Раджиевым повела себя очень правильно: не интересовалась его делами, не требовала отчета, где он пропадает, с благодарностью принимала подарки, которые преподносил Марат, не требовала ничего сама.
  Ее устраивала такая жизнь. Тем более, что и секс с Маратом был ей приятен.
  Известие о том, что они едут к морю, Ирина встретила с радостью.
  Она никогда раньше не была на море. Здесь ей все нравилось. Тем более и Марат на отдыхе проводил с ней много времени.
  Но жили они в разных номерах. Таково было условие Марата.
  Каждое утро он приходил к ней. Ирина была соней, любила поспать. А Марат - ранней пташкой.
  Открывая глаза, она видела Марата. Он обычно сидел на краешке кровати, стараясь не разбудить спящую, и смотрел на нее.
  Так было и в это утро.
  -Здравствуй.
  -Здравствуй. Как спалось? - спросил Марат.
  -Хорошо. Я не слышала, как ты вчера ушел.
  -Я старался тебя не разбудить.
  После ласк Марат обычно дожидался, пока Ирина уснет, а потом уходил в свой номер.
  -Будешь вставать или как?
  -Или как... - Ирина притянула Марата к себе.
  -Ах, ты моя ненасытная.
  -Да. Да. Да.
  Иринины руки обвили шею Марата. Губы искали губы, тела переплелись. И не нужно было слов.
  Потом они лежали, раскинувшись на кровати. Марат курил сигарету, а Ирина нежно перебирала его волосы.
  -У тебя такие жесткие волосы. Колючие.
  -Так я и сам колючий.
  -Нет, ты нежный - нежный.
  -Я-то нежный? Я - жесткий.
  -Это ты с другими жесткий, а со мной нежный.
  Марат таял от этих слов. Сколько раз он слышал подобное от других женщин, но они его так не волновали.
  -Я хочу тебе что-нибудь подарить, - сказал Марат - Что-то я давно ничего тебе не дарил.
  -Ты каждый день даришь мне себя. Для меня это самый лучший подарок, - Ирина говорила искренне.
  Что больше всего нравилось Марату в Ирине, так это ее искренность.
  -Это не то. Меня в карман не положишь. Вставай, лежебока, поедим в ювелирный магазин.
  Ирина перевернулась на спину.
  -Не хочу, - капризно сказала она.
  -Неужели ничего - ничего не хочешь? Ни колечка? Ни сережек?
  Марату нравилась эта игра. Иногда они в нее играли: он - роль доброго папочки, а Ирина - капризного ребенка. Даже интонации голоса становились соответствующими.
  Раджиеву в таких случаях становилось интересно, что подумали бы его подчиненные, услышь они этот бархатный, елейный голос. Только то, что их железный Марат сошел с ума.
  -Не хочу. Хочу тут с тобой лежать. Всегда - всегда. До скончания веков. До тех пор, пока не стану старой и не умру.
  -Не говори глупости. Ты всегда будешь молодой.
  Марат нежно стал целовать ее в шею, чувствуя, что им вновь овладевает желание.
  Но Ирина немного отодвинулась от него и спросила:
  -Марат, а ты видел вчера на обеде двух женщин? Новенькие, наверное.
  -Нет, я смотрел только на тебя.
  Потом добавил:
  -Но слышал о них. В казино только об этом и говорили. Таинственности вокруг них хоть отбавляй. А я этого не люблю.
  Голос при этом стал жестким. Но Ирина этого не заметила:
  -У девушки очень интересные сережки. В виде скорпиончиков. А это мой знак по гороскопу. Вот от таких я бы не отказалась.
  -Просьба женщины для меня закон, - со смешным восточным акцентом сказал Марат. - Будут у тебя такие сережки, ласточка моя.
  Ирина ничего не сказала. Потому что не смогла. Марат закрыл ей рот поцелуем, не ответить на который Ирина не могла.
  Марат был человеком слова и старался всегда сдержать свое обещание. Особенно если оно было дано женщине. Будут у его Ирунчика эти сережки. Чего бы ему это не стоило. За любые деньги, но он их приобретет. Ирина заслужила.
  Для него данный вопрос - не проблема. Марат привык жить в мире, где все продается и покупается. По-другому он и не представлял эту жизнь.
  
  
  ГЛАВА 6.
  
  Вылезать из бассейна не хотелось. Эля с удовольствием бы просидела в воде целый день. На берегу моря, под ласковыми дуновениями ветерка, приносящими хоть какое-то ощущение свежести, может и приятно загорать. Но здесь, возле бассейна, среди раскаленного солнцем бетона, слишком жарко. Не спасали даже установленные вокруг разноцветные зонтики и фонтанчики.
  Но Эля рада и этому. Тетя не отпускала ее к морю одну. А сама идти на пляж не хотела. Тетя очень тяжело переносила жару, и весь день сидела в номере, опустив жалюзи на окнах. Один раз Эля даже подумала: "Как паучиха. Сидит в своем углу и ждет добычу". Потом ей стало стыдно своих мыслей. Какая паучиха? Тетя просто очень устала. Она так отдыхает. Эля и сама иногда любила проводить свободное время в тишине, чтобы никто не доставал и не трогал.
  Только вечером, после захода солнца, когда ужасная жара сменялась приятной прохладой, они с Элей выходили немного прогуляться по парку. Эля никак не понимала, зачем было тратить деньги и ехать в такую даль. Чтобы весь день сидеть в номере? И лишь после ужина посвящать несколько часов казино. Если у тети вдруг проснулся азарт игрока, можно было походить в казино и дома. Сейчас этого добра везде хватает. Были бы деньги. А деньги у тети были. О том, что это по сути деньги ее, Эля не думала. Было бы даже хуже, если деньги тратились в течение всей жизни. Они бы их проели и забыли. А так море, юг, солнце. Эля уже хорошо загорела, исчезла постоянно сопровождавшая ее бледность. Девчонки обзавидуются, когда увидят.
  Особенно, Катька. Столько денег подруга тратит на солярий. По ее мнению, кожа настоящей женщины, какой Катька старается казаться, должна быть шоколадного цвета. Сколько раз Элю с собой звала. Но тетя даже об этом и слышать не хотела. Денег не давала, а своих у Эли не было.
  Эля решила проплыть бассейн еще разок. Пловец она слабенький, еле - еле держится на воде. Плавает, как говорится, по-собачьи, смешно перебирая руками, около самого бортика. Но так даже лучше. Никто не мешает, и можно спокойно думать о своем.
  Эля думала о Романе. Сама себе не признавалась, но мысли постоянно возвращались к нему.
  Она встречала Романа каждый день. На обеде в ресторане, вечером в казино, иногда в парке. И с ним рядом всегда была женщина. Когда Эля впервые увидела ее, сердце упало. Женщина была красивой. По настоящему красивой. Она умела держаться, и весь ее облик притягивал взгляд и заставлял завидовать.
  На ее фоне Эля чувствовала свою неуклюжесть, стеснительность, свою незначительность. Такой ей не стать. Никогда. С таким благородством и достоинством нужно родиться.
  Ей стали смешны мечты о том, что могла понравиться Роману. К таким, как она, от красивых женщин не уходят. Эля это понимала. Но все равно старалась поймать хоть взгляд Романа. А он не обращал на нее никакого внимания. Конечно, она сама запретила ему подходить в присутствии тети. Но все-таки...
  Эля исподтишка при каждом возможном случае наблюдала за этой парой. Они очень подходили друг другу. Вот именно про такие пары говорят: они созданы, чтобы быть вместе. И это болью отдавалось в сердце.
  Но иногда в ее наблюдениях бывали и приятные моменты.
  Она вспомнила, как вчера вечером Роман сидел за стойкой бара и пил что-то из широкого бокала. А женщина, Эля слышала, что зовут ее Вера, пыталась ему что-то втолковать. Роман отмахивался от нее, как от назойливой мухи. Наверное, какая-то ссора у них. И в своих мечтах Эля представила, что ссора из-за нее.
  
  Эля медленно плыла около бортика и вдруг услышала:
  -Привет!
  Подняла глаза. Прямо над ней стоял Никита, тот парень, на которого обратила внимание тетя в первый их выход в казино.
  -Привет! - ответила она.
  -Как водичка?
  Парень был в плавках и собирался окунуться в воду.
  -Хорошая.
  Никита прыгнул в воду, создав вокруг себя облако брызг.
  -Давай наперегонки.
  -Не, я не умею, - сказала Эля. - Да и вылезать уже собралась.
  Ей совсем не хотелось поддерживать с ним разговор. Эля не любила таких самоуверенных парней и всегда держалась с ними настороже.
  А вот тете, видимо, Никита понравился. Улыбка расцветала на ее лице, когда к ним подходил этот молодой человек, и голос становился каким-то неестественно слащавым. И что самое странное, тетя как бы поощряла ухаживания Никиты за Элей, хотя других парней отшивала сразу.
  -Ну, как знаешь. А я проплывусь. Ты только не уходи никуда. Я быстро. А потом мы поедем к водопаду. Я машину уже заказал.
  Эля удивилась. Она слышала о красоте местного водопада, но тетя не хотела туда ехать. Хотя Эля много раз упрашивала. Тем более к водопаду часто отправлялись экскурсии.
  -Меня не отпустят, - сказала Эля.
  -Отпустят. Я уже договорился с твоим Цербером, - сказал Никита и быстро поплыл по дорожке. Плыл он здорово.
  Эля очень удивилась. Это надо же, тетя отпускает от себя. Да еще и с кем? С молодым человеком. Странно.
  В отношении к Никите у тети много было странного. Хотя бы способ их знакомства.
  Все произошло вроде бы случайно.
  В один из вечеров в казино, тетя, проходя мимо Никиты, споткнулась и, если бы тот не подхватил ее на руки, растянулась бы на полу. Только что-то подсказало Эле, что этот маневр был хорошо продуман. Ведь падение произошло именно в момент, когда они проходили мимо него.
  Тетя стала извиняться за свою неуклюжесть, парень успокаивал. Так они и познакомились. А потом тетя представила Элю.
  Глядя на девушку, у Никиты загорелись глаза. Да это было и понятно.
  Вокруг этих женщин скопилось столько тайны, что всем хотелось с ними познакомиться. Но никому до этого не удавалось. Тетя не шла ни на какие контакты.
  А в этот раз сама спровоцировала знакомство.
  Тетя всячески поощряла ухаживания Никиты за племянницей. Вот и сегодня сразу согласилась на просьбу молодого человека показать Эли знаменитый водопад.
  Не находя ответа на свои вопросы, вчера Эля не выдержала и спросила:
  -Мам Леля, а что в этом Никите особенного, что ты с ним так приветлива?
  В последнее время, тетя обычно отмахивалась от вопросов Эли, но в этот раз ответила:
  -Очень милый молодой человек. Приятно с ним общаться. Да и нет тут других достойных. А что он тебе совсем не нравится?
  -Мне? Нет, он не в моем вкусе, - Эля хотела пошутить.
  Но этим только разозлила тетю.
  -Не в ее вкусе. Тоже мне придумала. Какой у тебя может быть вкус к мужчинам.
  -Ты спросила, я ответила, - Эле сразу же расхотелось продолжать этот разговор.
  Но тетя не остановилась:
  -Так вот. Тебе надо постараться сделать все, чтобы привязать Никиту к себе. Понравиться ему.
  -Я не умею. Да и не хочу.
  -А твоего желания здесь никто и не спрашивает. Делай, что я тебе говорю.
  Да что с тетей случилось? Сама не своя стала. Но Эля пообещала. Поэтому она и поедет с ним к водопаду.
  Нельзя сказать, что Никита ей был противен. В какой-то мере с ним даже интересно. Он умел шутить, рассказывал интересные вещи. Но он ей не нравился. И никаких отношений с ним заводить она не собиралась. Чтобы там не говорила тетя.
  
  Никита не обманул. Машина ждала около входа в гостиницу, и шофер распахнул двери перед ними. Ничего себе! Такого внимания к себе Эля никогда не испытывала. Ей даже неудобно стало. Как будто она сама дверку не открыла бы. Садясь в машину, Эля посмотрела на окна своего номера и заметила тетю, из-за жалюзей наблюдавшую за ними.
  "Ну и пусть" - подумала Эля.
  Всю дорогу Эля рассматривала город. Ведь она его толком и не видела. За окном мелькали красивые дома, парки, фонтаны, нарядные люди. Все было так интересно, она даже не слышала, что ей говорил Никита. Через некоторое время он сам оставил попытки завязать разговор и замолчал, глядя в окно.
  Дорога серпантином поднималась в гору. Дома отступили. Эля старалась вобрать в себя открывшуюся ее взору красоту. Она понимала, что вряд ли скоро окажется здесь снова. Каждый год они с тетей не смогут позволить себе такой отпуск.
  "Пусть он только подольше не кончается", - шептала она про себя как молитву.
  Машина остановилась на стоянке.
  -Дальше пойдем пешком, - сказал Никита. - Готова к подъему?
  -Да. А нам далеко?
  -Нет, не очень. Где-то с полкилометра. Заповедная зона. На машине ближе не подъедешь.
  Эля и Никита пошли по тропинке, проложенной тысячами ног, таких же, как они, туристов. Здесь, в тени деревьев было прохладнее, и подниматься в гору было не трудно.
  Никита поддерживал Элю под руку. Ей не была противна рука, но немного смущала. А Никита как будто не замечал этого смущения.
  -Ты впервые в этих местах? - спросил Никита.
  -Да.
  -И что ни разу, ни разу не была на юге?
  -Нет.
  -Странно, - сказал Никита. - Наверное, все больше по заграницам путешествуете?
  Эля удивилась:
  -Почему ты так думаешь?
  -А сейчас все, у кого есть деньги, рвутся за границу. А у нас совсем даже не хуже. Такой красоты нигде больше не встретишь.
  -Нет, мы и за границей не были. Я вообще из своего города не выезжала.
  Никита даже приостановился от удивления.
  -Странные вы какие-то. Загадочные. Денег вроде у вас хватает, если судить по ставкам твоей тети в казино. А совсем не испорченная ты. Не такая, как избалованные девицы.
  -Почему не такая?
  Никита покрепче прижал руку, которую Эля уже не хотела освободить.
  -Не такая. Смотришь на мир широко раскрытыми глазами и удивляешься всему по настоящему. Не наигранно.
  Эля огорчилась этим словам Никиты. Вот, пожалуйста, смотрится она, наверное, как Золушка, впервые попавшая на бал. А тетя приказывала играть роль богатенькой. Не получается у нее. В артистки не годится. Ей действительно все интересно, и скрыть этого интереса она не может.
  -Расскажи о себе, - попросил Никита.
  -Не могу.
  -Вот я и говорю, что странные вы какие-то. Сколько разговоров о вас ходит.
  -И что о нас говорят? - Эле посмотрела на Никиту.
  -Всякое. И плохое, и хорошее. Плохого, конечно, больше. А сама ты ничего не рассказываешь. Может быть твоя тетя - киллер.
  Эля даже засмеялась.
  -Вот так выдумал. Киллер. А может это я - киллер?
  Никита обнял ее покрепче.
  -Не. Ты не киллер. Наивные девочки не бывают убийцами. А вот твою тетю я боюсь.
  Эля подумала, что за последние дни она сама стала ее бояться. Но об этом, конечно, не сказала.
  -Она к тебе очень хорошо относится.
  -Вот этого я и боюсь, - сказал Никита. - Смотрит всегда как-то странно и как будто ждет чего-то.
  -Это тебе кажется. Она хорошая. Только...
  -Что только? - голос Никиты выдавал неподдельный интерес.
  -Только несчастная очень. И давай не будем больше о нас. Расскажи лучше о себе. Вот у тебя жизнь интересная. Никогда раньше не была знакома с артистами. Как ты им стал?
  Никита улыбнулся.
  -Тоже скажешь мне, артист. Я же только в одном фильме снялся, и то по большой просьбе. Упросил отца, чтобы дал мне роль.
  Никита рассказал, что отец у него режиссер, снимает фильмы. Но всю жизнь старался отгородить единственного сына от кино. У его отца такая жизненная позиция: не допустить сына в кино. Почему он так поступал, не известно. А на вопросы Никиты всегда отвечал, что в киноиндустрии слишком много грязи. А он его слишком любит, чтобы бросить в эту грязь. Был согласен на выбор любой профессии. Помог поступить в университет, на исторический факультет. Грязь грязью, а киношные связи помогли.
  В этом году Никита защитил диплом и после праведных трудов отдыхает.
  -И кем ты будешь? - спросила Эля.
  -Профессиональным историком.
  -А где работают профессиональные историки?
  Никита вздохнул:
  -Вот в этом проблема. Обычно прямая дорога в школу.
  Эля посмотрела на парня:
  -Что-то я не представляю тебя учителем.
  -Я тоже. В школу я не пойду.
  Никита замолчал и думал о своем несколько минут.
  -А знаешь, что я хочу?
  -Ну?
  -Хочу написать книгу. О последних днях Наполеона. Интересная тема. Как жил он, покоритель мира, забытый всеми на забытом острове. Ведь последний фильм папы как раз об этом. Поэтому и упросил его взять меня в фильм. Хотел проникнуться атмосферой того времени.
  -И проникся?
  -Брось ты. Ведь съемки - это не то, что мы видим на экране. Рутина и работа. И никакой тебе атмосферы. Лучше на экране смотреть.
  -Все равно интересно.
  За разговором дорога до водопада показалась совсем короткой. Эля и не заметила, как они дошли. Только чувствовала, что воздух стал более свежим и шум падающей воды почти заглушил их разговор.
  Величиной водопад, конечно, совсем не походил на Ниагарский, но был все равно красивым. Потоки льющейся воды переливались на солнце и падали в небольшое озеро.
  -Вот бы там искупаться, - сказала Эля.
  -Не получится. Во-первых, нельзя. А, во-вторых, вода там жуть какая холодная. С ледников бежит.
  Эля даже поежилась, представив, как она окунается в ледяную воду.
  -А знаешь, как водопад этот называется? - спросил Никита, когда они подошли к перилам, ограждающим смотровую площадку.
  -Ну и как?
  -"Слезы Эвелины". Легенда, как у всякого приличного водопада, даже имеется. Рассказать?
  -Конечно. Легенды я люблю.
  -Ну, слушай. В давние-давние времена жила прекрасная принцесса Эвелина. Ее отец, король этих мест, мечтал выдать свою дочь замуж за короля соседних земель, чтобы воссоединить их королевства и стать еще могущественнее. Соседний король был старым и совсем не нравился Эвелине. Но что поделаешь? Эвелина была послушной дочерью и против воли отца пойти не могла. Она плакала в тайне, в своих покоях, и со страхом ждала свадьбы.
  Когда до нее остался только один день, когда были сшиты все наряды и приготовлены яства для гостей, Эвелина упросила отца разрешить ей в последний раз прогуляться по любимым местам. Ведь в стародавние времена замужним дамам, а тем более королевам не подобало одним гулять по берегу моря.
  Король пожалел дочь и разрешил. Эвелина гуляла, в последний раз наслаждаясь свободой. И вдруг на берегу моря увидела прекрасного юношу, которого сразу полюбила. И юноша полюбил Эвелину. Но был он простым моряком и не мог рассчитывать на брак с принцессой. Тогда он предложил Эвелине уплыть на его корабле в дальние моря и страны. Эвелина с удовольствием хотела бы согласиться, но не могла. Ведь она была послушной дочерью и знала, что такого позора отец не переживет. И она отказала юноше. Убежала в горы и стала горько плакать. Плакала она так горько, и слез от горя было так много, что стали они стекать водопадом, и образовалась целое озеро.
  Говорят, что с тех пор все девушки от несчастной любви убегают в горы и плачут. Поэтому водопад никогда не иссякает.
  -Ой, как интересно. Сам придумал?
  -Честно?
  -Конечно.
  -Сам. Смотрел вот на тебя и придумал. Ты тоже такая же красивая, как принцесса.
  Эля покраснела.
  -Да брось ты. Никогда себя красивой не считала. Обыкновенная я.
  -Нет, не обыкновенная.
  Никита внимательно смотрел на Элю, отчего ей стало очень неуютно. Как бы ей хотелось, чтобы на нее такими глазами смотрел Роман. Но Романа здесь не было, а находился он рядом со своей красавицей Верой.
  Эле стало грустно и она предложила возвратиться в гостиницу, сославшись на то, что проголодалась.
  Всю обратную дорогу Никита рассказывал об учебе в университете. Эле была интересна студенческая жизнь. Ведь она к ней только готовилась. Она весело смеялась над шутками и серьезно переживала о завалах экзаменов. Никита все больше и больше поражался непосредственности девушки, сквозившей в каждой ее фразе и в каждом вопросе.
  
  На прощание Эля поблагодарила Никиту, а он предложил завтра еще куда-нибудь отправиться.
  -Если меня отпустят, - сказала Эля.
  -Отпустят. Я вечером сам поговорю с твоей злобной тетей.
  -Не говори так. Не называй ее "злобной". Не надо.
  -Прости. Не буду. Но мне действительно жалко тебя. Целыми днями сидишь в номере. Нечего будет и вспомнить, когда вернешься домой.
  
  Тетю Эля в номере не нашла. Посмотрев на часы, поняла, что тетя, скорее всего, направилась в ресторан, не дождавшись племянницы.
  Прогулка к водопаду и масса впечатлений утомили Элю. Но не лишили аппетита. Быстро переодевшись, Эля тоже решила сходить перекусить. В душе теплилась надежда, что в ресторане встретит Романа. Ведь сегодня она не видела его ни разу.
  Выходя из номера, Эля столкнулась с мужчиной, который с интересом разглядывал табличку с номером на их двери.
  -Извините, - обратился мужчина к Эле. - В этом номере проживает Ольга Викторовна Рожина?
  -Да, - ответила удивленная Эля, подумав о том, откуда мужчина знает тетю.
  -А вы - Эля?
  Эля ничего не ответила. Она помнила строгий наказ тети не вступать ни в какие знакомства без ее ведома. Она и так расстроилась, что подтвердила их фамилию.
  -Конечно, Эля, и зачем я это только спрашиваю. Я же узнал тебя. А ты что, меня не помнишь?
  Эля присмотрелась внимательнее. Да, что-то знакомое в этом мужчине было. Но кто он, Эля не могла вспомнить.
  -Эх, девичья память, - мужчина приветливо улыбался. - Я же Данилов. Геннадий Данилов. С Ольгой вместе работаю. Мы же за одним столом в нашей столовке один раз сидели. Я тебя сразу узнал. Хотя ты и повзрослела с тех пор и в красавицу превратилась. Ну что, вспомнила меня?
  -Да, - ответила Эля, чтобы что-то сказать.
  -Ну, привет передавай Ольге. Скажи, что я зайду вечерком. Только приехал. Скучно. Никого здесь не знаю. А тут знакомое лицо увидел. Обрадовался. Хоть будет с кем поболтать.
  -Передам, - сказала Эля и заспешила на обед.
  Она не была уверена, что тетя обрадуется знакомому лицу.
  Обедающих в ресторане почти не осталось. Эля этому только обрадовалась. Ей до чертиков надоело внимание, каким было окружено каждое их с тетей появление в людном месте.
  Тетя доедала десерт, что-то взбитое и воздушное.
  -А вот и я, - сказала Эля, присаживаясь за стол и оглядываясь в поиске официанта. - Что сегодня подают?
  -Принесут - увидишь, - ответила тетя. - Ну, как погуляли?
  -Хорошо. Зря ты с нами не поехала. Водопад - прелесть. И горы, - Элю раздирали впечатления, ей хотелось поделиться теми чувствами, что ее переполняли.
  Но отсутствующий и безынтересный взгляд Ольги Викторовны подавил это намерение.
  -Как Никита?
  -Нормально.
  -Что он тебе говорил? - допытывалась тетя. Ее больше интересовали их отношения, чем красоты природы.
  -Рассказывал о себе, об учебе в институте, о водопаде, - Эля уже собралась рассказать придуманную Никитой легенду.
  -О родителях что рассказывал?
  -Ничего, - с удивлением ответила Эля. Причем тут родители?
  -Что, совсем ничего?
  -Сказал, что папа у него кинорежиссер. А о маме ничего не говорил. А я и не спрашивала.
  Тетя Оля помолчала, вытирая рот салфеткой.
  Официант принес на подносе Элину порцию, которую она с аппетитом стала поглощать.
  -Не спеши ты так, - тетя Оля укоризненно смотрела на Элю. - Никакой элегантности в еде. Будто не кормили тебя три дня.
  -Да, я проголодалась. И никого нет уже тут. Так что можно не манерничать.
  -Всегда есть, кому увидеть. Дамам нашего положения не подобает так хватать еду.
  У Эли сразу пропал аппетит. Умеет же тетя испортить настроение.
  -Кстати, - сказала Эля, вспомнив мужчину около их номера. - Сегодня вечером к тебе зайдет Данилов.
  -Кто? - не поняла тетя.
  -Данилов Геннадий. Твой коллега с работы.
  -Откуда он взялся?
  -Не знаю. Стоял возле нашего номера, когда я выходила. Узнал меня, очень обрадовался, что встретил знакомое лицо и обещал вечером к тебе зайти. Ты что, не рада?
  -Я? - переспросила тетя Оля, как будто Эля могла обращаться к кому-то другому. - Рада. До чертиков.
  "А вот Данилов - это совсем некстати", - думала Ольга Викторовна, выходя ресторана.
  
  
  ГЛАВА 7
  
  Ольга Викторовна ждала Данилова. Элю она отправила погулять с Никитой. Сама лично позвонила по телефону и, не спрашивая даже о его планах, предложила провести вечер с девушкой. Никита не отказался. Никаких дел на вечер не планировалось, и провести время с молодой интересной девушкой он был всегда готов.
  Эля пыталась отказаться, но ее мнение Ольгу Викторовну абсолютно не интересовало. При
  разговоре с Даниловым ей присутствовать ни к чему. От него Ольга Васильевна ничего хорошего не ждала. Появление Данилова совсем не входило в так хорошо продуманный план.
  Там, где появлялся Данилов, нужно было ждать неприятностей.
  Как он попал в их институт, никто не знал. Однажды, не а самый лучший момент, директор на утренней летучке представил еще молодого человека в дорогом костюме.
  -Наш новый начальник отдела снабжения. Геннадий Данилов. Прошу любить и жаловать.
  -А где Петр Степанович? - спросил кто-то.
  Директор на секунду замялся, а потом, вздохнув, сказал:
  -Петр Степанович в связи с болезнью вынужден был уйти на пенсию.
  В кабинете пробежал шум. До этого дня никто и не подозревал, что добрейший Петр Степанович чем-то болен. Да, все знали, что он уже достиг пенсионного возраста. Но был он, буквально до вчерашнего дня, полон сил и энергии. А тут резкая болезнь, заставившая уйти на пенсию.
  Тогда, на летучке, Ольга Викторовна заподозрила не ладное, что в последствии и подтвердилось.
  Ольга Викторовна в тот же день после работы отправилась к Петру Степановичу. К нему она испытывала добрые чувства и была благодарна за заботу, которую он проявил к ней, только - только начавшей работать в институте.
  Тогда, Петр Степанович и его супруга Анна Ивановна, часто приглашали Ольгу в гости, угощали вкусным чаем, настоянным на мяте, и пирожками с капустой, печь которые Анна Ивановна была большая мастерица. Детей у Петра Степановича и Анны Ивановны не было. Поэтому к Ольге относились по-доброму, зная, что родных у девушки в городе не было.
  Именно они поддержали Ольгу в трудное для нее время после смерти Наташи, когда не хотелось даже жить. Они уговорили взять на воспитание Элину. Петр Степанович помог своими связями быстро оформить опекунство над девочкой. К ним она после садика заводила малышку, когда требовалось вечерами задерживаться на работе.
  Ольга к ним приходила, как домой. Сначала просто гостьей, а после неожиданной смерти Анны Ивановны, помочь Петру Степановичу по хозяйству. Конечно, у Ольги не было больших кулинарных талантов, но суп сварить пожилому человеку могла.
  Петр Степанович вначале стеснялся ее помощи, а потом привык.
  Поэтому Ольга была очень удивлена неожиданным уходом его на пенсию. Об этом Петр Степанович ей не говорил, даже не намекал о своих планах. Напротив, был полон решимости работать до самой смерти.
  "А что мне дома одному делать? На работе - люди. Весело. Да и здоровья пока хватает", - говорил он.
  Институту он отдал много-много лет, наработал связи. Как снабженец до сих пор был незаменим. Что достать, так это всегда пожалуйста. Даже, когда начались перебои с химическими препаратами, Петр Степанович правдами и неправдами обеспечивал лаборатории материалом. И претензий у руководства, на сколько знала Ольга, к старому снабженцу не было. Знало руководство, что Петр Степанович в лепешку разобьется, а необходимым обеспечит.
  Петр Степанович встретил Ольгу в тот день постаревшим и согнувшимся. От жалости у нее защемило сердце, и она стала допытываться, что же произошло. Петр Степанович на эту тему говорить не хотел и только отшучивался, говорил, что время его прошло, пора дать дорогу молодым и сильным. Ольга не отставала и, в конце концов, выпытала от него, что случилось, хотя Петр Степанович сам толком не знал. Просто вчера, в конце рабочего дня, директор института пригласил его к себе и, стесняясь и заикаясь, предложил уйти с работы. Сказал, что, мол, пора и на пенсию. Говорил много слов о том, что институт в лице Петра Степановича потеряет ценного работника, что всем им будет его не хватать, но суть дела не менялась: надо освободить место и чем быстрее, тем лучше. Петр Степанович согласился освободить его с сегодняшнего дня, чего уж там откладывать.
  -Так что я сейчас законный пенсионер, - закончил свой рассказ Петр Степанович.
  Ольга возмутилась такой несправедливостью, стала кричать, что это нельзя так оставить, надо жаловаться, требовать.
  -Успокойся, девочка, - Петр Степанович был более спокоен, чем Ольга. - Никуда не надо жаловаться. Все правильно. Засиделся я на работе. Да и не в директоре здесь дело. Ему приказали - он выполнил. А я? Я отдыхать буду, наработался.
  У Ольги на глазах навернулись слезы:
  -А как же мы без вас? Пропадем.
  -Не пропадете. Может новый еще лучше меня будет.
  -Не будет.
  
  Новый начальник отдела снабжения Геннадий Данилов приступил к своей работе рьяно. Но не по части снабжения института дефицитным в те времена материалом, а с налаживания контактов с сотрудниками. Ольге Викторовне было неприятно наблюдать, как он старался втереться ко всем в доверие. Кому плитку шоколада преподнесет, с кем о любимой рыбалке поговорит, кому достанет импортный унитаз домой. За короткий срок Данилов умудрился узнать о коллегах такие мелочи, о которых Ольга не догадывалась за долгие годы работы. Он стал душой коллектива, не забывая поздравить каждого с днем рождения и организуя чаепития по случаю всяческих праздников, которые никогда не заканчивались съеданием торта, а постепенно, после ухода высшего начальства, перерастали в пьянку, на которой появлялась выпивка в неведомых бутылках и закуска, которую в простых магазинах не купишь. На таких застольях у многих развязывались языки и начинали обсуждаться проблемы. Не сразу, но было замечено, что все нелестные отзывы, направленные в сторону руководства, становились известны этому самому руководство. В коллективе создалась напряженная обстановка: все чувствовали, что среди них появился стукач. Но на душку Данилова подозрение не падало. Одно время даже подозревали Ольгу. Она почти единственная из всех не принимала участия в коллективных попойках. А если не пьет с коллективом, то, значит, не наш человек. Потом, конечно, разобрались, что Ольга не могла быть доносчиком по этой самой причине: ввиду отсутствия пьяных разговоров она слышать не могла.
  А потом секретарша Валя стала свидетелем разговора директора института с Даниловым. И все стало на свои места. Данилова стали бояться и сторониться. Но и без него обойтись не могли. Это Петр Степанович делил поступающий в институт материал по справедливости, никого не выделяя. Перед Даниловым надо было кланяться. Заведующие лабораториями, проклиная и вздыхая, шли к нему на поклон. А что было делать? Иначе не быть им заведующими, как не справившимися со своими обязанностями.
  Чем был повязан с ним директор института, не известно. Но никаких жалоб на снабженца не принимал, считая его идеальным работником.
  Так что от встречи с Даниловым Ольга Васильевна ничего хорошего не ждала. Голова была занята только одним, как заставить Данилова молчать и не выдать их тайну. Способ был один: деньги. Деньги Данилов любил. Но их надо было много.
  Ольга Васильевна была не совсем права, когда рассказала Эле о том, откуда появились деньги на поездку. Конечно, собранная за все эти годы пенсия Эли составляла немалую часть. Но были и еще. Деньги, которые ей завещал перед смертью Петр Степанович. Ольга не любила вспоминать об этом.
  После увольнения старик прожил еще два года. Но с каждым месяцем становился все слабее и слабее. Стали вылезать разные болезни и последние полгода Петр Степанович провел в больнице, каждый день ожидая своего срока.
  Ольга навещала его при каждой возможности, очень жалела и старалась скрасить его дни. Выдумывала разные истории, чтобы развеселить старика, пока однажды он ей не сказал:
  -Знаешь, Оленька, все так интересно и весело. Только я очень сомневаюсь, что за этот год ты так переменилась.
  -Почему я переменилась? - не поняла Ольга.
  -Я знаю тебя достаточно давно. И никогда у тебя не было такой веселой жизни. А тут прямо приключения одно за другим.
  А потом улыбнулся и сказал:
  -Но все равно спасибо тебе, что стараешься поднять мой дух.
  -Ну, что вы Петр Степанович. И ничего я не выдумываю.
  -Да, ладно. Это я так, к слову. А сейчас давай о серьезном поговорим. Приподними мне подушки.
  Последнюю неделю Петр Степанович уже не вставал, мог только приседать, опираясь на подушки.
  Ольга помогла ему приподняться и села обратно на стул рядом с кроватью.
  -Слушай меня, Ольга. Я знаю твой характер и знаю, как ты отнесешься к моим словам. Поэтому запомни. Мне абсолютно не важна твоя реакция. Дело уже сделано и твое мнение не учитывается.
  Ольга внимательно слушала и не перебивала. Петру Степановичу говорить было трудно. Он часто останавливался, отдыхал, но довел этот трудный разговор до конца.
  Суть его сводилась к тому, что он оставил завещание в пользу Ольги. Близких родственников у него не было. Поэтому хлопоты о похоронах он возложил на Ольгу. Оставшиеся деньги доставались ей.
  В другое время Ольга стала бы возмущаться, протестовать, но сейчас она прекрасно понимала, что это не тот случай. Она молчала.
  -Только похорони меня по-человечески, - попросил Петр Степанович.
  Похороны, которые состоялись через две недели после данного разговора, были проведены по всем правилам. Ольга даже пригласила священника, хотя об этом Петр Степанович и не просил. Но она помнила о просьбе, чтобы все было по-человечески. Как же в таких случаях без священника?
  После похорон денег осталось достаточно много. Каким бы святым не считала Ольга Петра Степановича, как бы она его не уважала, но профессия снабженца, как и любая подобная ей профессия, открывающая доступ к кормушке, давала возможность сделать определенные накопления. И эти накопления достались ей, Ольге.
  Вот тогда и возник в голове у Ольги план, который привел их с Элей в этот южный город.
  И никакой Данилов не сможет помешать ей его осуществить.
  Ольга Васильевна была готова защищать себя до конца.
  Когда раздался стук в дверь, Ольга Викторовна была спокойна.
  -Ой, кого я вижу, - даже не поздоровавшись, произнес Данилов. - Ольга Викторовна, Ольга Викторовна. Не ожидал, право, вас здесь увидеть. Такая неожиданность.
  Данилов прошел в номер и уселся в кресло. Ольга Васильевна продолжала стоять, тем самым показывая, что не намерена долго терпеть его присутствие.
  Данилов обвел взглядом номер.
  -Хорошо устроились. Дорогой, наверное, номер?
  -Дорогой.
  -Да, приятно жить в таких удобствах. Начинаешь чувствовать себя баловнем судьбы. Ольга Викторовна, вы чувствуете себя баловнем судьбы?
  -Нет, - коротко ответила она.
  Поддерживать разговор с неприятным ей человеком совсем не хотелось. Было одно желание, что бы он поскорее ушел.
  -А я вот не могу позволить себе роскоши жить в дорогих гостиницах.
  -Вы не здесь остановились? - была надежда, что Данилов действительно случайно встретил Элю и просто нанес визит вежливости.
  -Ну что вы, конечно, нет. Я уж по старинке, в частном секторе, как говорят. В сарайчике с удобствами на улице. Да и то, бесплатно. У родственников жены остановился. Где уж мне, с моими доходами, да в гостинице высшего разряда.
  -Не прибедняйтесь. С вашими доходами только в таких и останавливаться, - не смогла не уколоть Ольга Викторовна.
  -Ох, ваши слова, да кому следует в уши. Сильно вы ошибаетесь, - и, помолчав несколько секунд, добавил. - Как, в прочем, и я на ваш счет.
  Повисла пауза. Ольга Викторовна демонстративно смотрела в окно, а Данилов продолжал оглядываться, будто надеясь найти в номере что-нибудь неприличное.
  -А где ваша прелестная племянница? Не видно ее. Могла бы составить компанию в нашей милой беседе.
  -Ушла на прогулку.
  -И вы ее отпустили? Не разумно молодую девушку вечером одну отпускать на прогулку. Знаете ли, разные типы встречаются. Не обидел бы кто.
  -А вам-то что за забота о моей племяннице? - насторожилась Ольга Викторовна.
  -Как же? Мы ведь не чужие люди. Коллеги, так сказать. Тем более, что к вам здесь повышенное внимание со стороны постояльцев.
  -Какое еще внимание?
  -Ну, не надо, не надо. Сами знаете какое. Развели вокруг себя тайну. Все голову ломают: кто такие? Что такие? Не хорошо вводить людей в заблуждения. Знаете, что о вас говорят?
  -Что?
  -Что вы миллионерши на тайном отдыхе.
  -Ерунда какая.
  -И я говорю: ерунда. Но некоторым личностям очень уж хочется о вас узнать поподробнее.
  -Слушайте, Данилов, вы ведь не живете тут. Откуда у вас такие данные?
  -Племянник сказал. Он у меня барменом в казино работает. Вот я к нему и зашел. А он про двух дам загадочные истории рассказывает. Я попросил показать мне, что это за дамы. Как увидел, так глазам своим не поверил. Смотрю, а это же наша Ольга Викторовна своей персоной. Золушка наша институтская, которую все жалеют. Одна растит племянницу, с хлеба на воду перебивается. В рваных колготках из-за бедности ходит. А тут... Миллионершу из себя строит. А ну-ка, признавайтесь, банк ограбили?
  -Что вы за ерунду городите. Какой банк?
  -Это вам лучше знать. Я ваши деньги не считаю. Не то, что вы мои.
  -Слушайте, Данилов, встретились, поговорили - пора вам и честь знать. Некогда мне с вами разговоры вести.
  -Спешите куда? - Данилов ехидно улыбался, не собираясь никуда уходить.
  -Спешу.
  -Знаю, куда вы спешите. В казино. Миллионы свои проигрывать. А я, вот, по казино не хожу. На пляже загораю. Вот и все развлечения.
  -Кто же вам не дает в казино ходить?
  -Средств у меня таких нет.
  Данилов встал с кресла и направился к двери, а потом остановился и сказал:
  -Но я думаю, что и я смогу не сегодня - завтра ставочки поставить.
  -Банк ограбите? - спросила Ольга Викторовна.
  -Зачем банк? Я по честному заработаю.
  А потом добавил:
  -И вы мне в этом поможете.
  -Я? Интересно, как?
  -Ну, не вы, а информация о вас. Ведь некоторые готовы заплатить, чтобы удовлетворить свое любопытство. Для богатых людей отстегнуть определенную сумму не жалко ради интереса.
  Ольга Викторовна подошла к Данилову и посмотрела ему в глаза:
  -И вы это сделаете?
  -Конечно, сделаю. Я тоже хочу красиво отдыхать.
  Наглая улыбка Данилова не давала сомнений, что так он и собирается поступить. В некоторой степени Ольга Викторовна была довольна, что не ошиблась в своем коллеге. Его интересовали деньги. А, значит, не все потеряно. С ним модно договориться и сохранить тайну. Это надо было сделать во чтобы-то не стало. Особенно сейчас, когда выполнение задуманного плана уже началось.
  -И сколько вы хотите за свою информацию? - Ольге Викторовне было не до дипломатии.
  Она прекрасно понимала, что никакие уговоры не помогут. С такими людьми можно говорить только на языке денег.
  -О, я слышу разумную речь, - усмехнулся Данилов. - Это уже интересно. Оказывается вы, Ольга Викторовна, можете быть деловой женщиной.
  Данилов вернулся в кресло и сел, закинув ногу за ногу.
  -Я весь во внимании и готов обсудить ваше предложение.
  -Не ломайте комедию. У меня нет никаких предложений, - Ольга Викторовна старалась казаться спокойной.
  Правда, это ей не очень удавалось.
  -Сколько?
  Данилов потер руки и назвал сумму:
  -Я думаю, что этого мне будет достаточно для приятного отдыха на прекрасном южном берегу.
  Господи, как она его ненавидела в данный момент. Сумма было велика, но и ставки, поставленные ею, тоже.
  -Ну что же. Вы получите деньги. Но...
  -Вы еще мне условия будете ставить?
  -Да, условия. Я никогда, слышите, никогда не должна видеть вас в этой гостинице. Даже близко к ней не подходите.
  -Ну, Ольга Викторовна, а как же мой племянник? Вы что, лишите возможности встречаться с ним.
  -Встречайтесь сколько хотите, но не здесь, - сказала она.
  А потом поинтересовалась:
  -Кстати, о племяннике. Я, надеюсь, вы ему ничего о нас не рассказали?
  -Ну что вы. Как я мог? Я же порядочный человек и уважаю чужие тайны.
  -Уходите. Мне необходимо подготовить деньги. Я же не храню такую сумму в кармане.
  -Да, да, конечно. Но, я думаю, до завтра у вас хватит времени, чтобы все подготовить.
  -Да.
  -Тогда, до завтра. Передавайте привет своей прелестной племяннице. Радует, что тетушка так высоко ценит ее.
  Ольга Викторовна посмотрела на Данилова:
  -Что вы этим хотите сказать?
  -Ничего. Я просто порадовался, что вы такая заботливая тетя.
  Данилов направился к двери. Уже открыв ее, он спросил:
  -Черт побери, раскройте мне свой секрет. Не могу додуматься, что вы тут замышляете.
  -До свидания, - Ольга Викторовна не хотела его больше видеть.
  После ухода Данилова Ольга Викторовна подошла к бару и достала бутылку коньяка. До сих пор она не пользовалась его содержимым, понимая, что за все придется платить. Въевшаяся привычка за многие годы экономить на всем давала знать. Но сейчас был другой случай. Ей надо было расслабиться и привести мысли в порядок.
  Итак, Данилов. Случилось то, что всегда могло случиться. Неожиданность, которую не мог предвидеть никакой расчет. Она знала, что каждое лето начальник снабжения проводит свой отпуск на юге. Но неужели мир так тесен, что им надо было встретиться именно в этом городе? Взращенный годами план, взлелееный ее мечтами мог рухнуть из-за случайности. Она не могла этого допустить. Поэтому и готова была платить за молчание этому ужасному человеку. Вопрос был в другом - остановит ли его сумма, которую он назначил? Не захочет ли Данилов тянуть из нее деньги до бесконечности? Или, того хуже, не захочет ли он сыграть на два фронта - получить от нее деньги и раскрыть их тайну за деньги других?
  Ольга Викторовна налила коньяк в рюмку и выпила залпом, даже не почувствовав вкуса. Приятное тепло разлилось по груди, заставив кровь быстрее бежать по венам. Но это не добавила новых мыслей в голову и не принесло решения мучившим ее вопросам.
  Она поняла одно: надо начинать решительные действия, ускорять ход событий. Пока их не ускорил Данилов. Первый шаг должен быть за ней.
  Эля будет поступать так, как она потребует. А мальчишка уже почти готов. Откладывать задуманное не имеет смысла.
  Ольга Викторовна выпила еще одну рюмку коньяка и почти успокоенная уселась в кресло смотреть телевизор и ждать прихода Эли.
  
  
  ГЛАВА 8
  
  Эля чувствовала себя несчастной. Она понимала, что происходит что-то плохое и дурное. Но никак не могла понять что, и от этого нервничала. За последнее время тетя Оля очень изменилась. Стала злой, раздражительной. Нет, она не кричала, не оскорбляла Элю. Но всегда, каждый день, в ней сквозила какая-то неудовлетворенность всем и вся.
  Эля старалась во всем слушаться тетю, постоянно выполнять ее поручения, даже не спрашивая, для чего это она делает. Делала так просто потому, что дала тете слово.
  Зачем эта загадочность, что развела тетя вокруг них? Такое положение дел очень тяготило Элю. Ей не нравилось то повышенное внимание, которое возникло у окружающих людей в отношении ее и тети. Конечно, Эле, как и любой другой молодой девушке, нравилось, когда на нее обращают внимание. Но, будучи в жизни стеснительной и скромной, пугалась слишком уж пристального и нездорового интереса.
  Иногда ей даже хотелось побыстрее вернуться домой, в свой родной город, в свой знакомый мир, к друзьям. Рассказать им о море. Может быть, даже насочинять всяких любовных историй. Ведь стыдно побывать на юге и не испытать никаких романтических приключений.
  Но где-то внутри себя Эля чувствовала, что данная поездка как-то связана с тайной ее рождения. Тайной, которая лежала тяжелым грузом на ее молодых плечах. Которую она пыталась узнать много лет. Но тетя не хотела ее раскрывать. А больше никто ей помочь в этом не мог.
  Много лет назад, когда Эля училась в пятом или шестом классе, они с тетей поехали на похороны бабушки в деревню. Тогда Эля впервые увидела своего дедушку, злого пьяного старика, и бабушку, лежащую в гробу, такую маленькую и сморщенную. Дед кричал на тетю Олю, обзывал плохими словами. Маленькая Эля так и не поняла причину ненависти деда. На нее, свою внучку, дед не обратил никакого внимания. Эля даже подозревала, что он ее просто - напросто и не заметил. Эля все время, что они провели в дедушкином доме, молча отсидела в уголке дивана, теребя в руках привезенного с собой зайчика, и была рада, когда они с тетей, сразу же после того, когда гроб опустили в могилу, уехали от этого злого деда. Больше она его никогда не видела. Тетя Оля тоже о нем не вспоминала. Только несколько лет назад, когда получила телеграмму о его смерти, сказала: "Бог тебе судья и пусть земля будет тебе пухом". Даже не заплакала. Странные родственные отношения были в их семье. Ведь бабушка и дедушка были родителями тети Оли. Неужели она никогда не хотела с ними встречаться и их видеть?
  Это для Эли было непонятно. Она, Эля, так бы хотела быть рядом со своими родителями. Но не могла.
  Мама ... Какое доброе слово, ни разу не произнесенное ею. Эля очень хотела знать, какой была ее мама. Наверное, доброй и хорошей. А еще красивой. Тетя Оля избегала разговоров о ней. С годами Эля поняла почему. Потому что вслед за разговором о маме могли последовать вопросы об отце. А о нем тетя Оля говорить никогда не хотела.
  Когда Эля пошла в школу и первого сентября увидела, что детей привели и мамы, и папы, она попыталась узнать, где ее отец.
  -Нет его, - сухо ответила тетя.
  -Совсем нет?
  -Совсем.
  Но Эля уже была достаточно взрослой, чтобы понимать, что без отцов дети не рождаются.
  -Но он же был. Если бы не было папы, то не было бы и меня.
  Тетя в тот день очень разозлилась. Даже стала кричать, что Эля слишком много разбирается для своего возраста. Эля заплакала, и праздник был испорчен.
  Потом Эля еще несколько раз пыталась завести разговор о своем отце. Но на вопрос:
  -Кто он был?
  Тетя всегда отвечала:
  -Подлец.
  Повзрослев, Эля больше не заводила разговоров об отце. Но она всегда верила: если бы вдруг случилось чудо, и она встретила отца, то смогла бы его полюбить, каким бы подлецом он не был. И он бы обязательно полюбил ее.
  Эле нужна была любовь. Она очень сомневалась, что тетя испытывает к ней это чувство. Она даже подозревала, что в некоторые моменты тетя просто ненавидит ее.
  Никогда не забудет Эля взгляд тети Оли, который она бросила на нее, однажды вечером. Эле что-то понадобилось у тети в комнате, и она зашла туда. Застала Эля тетю сидящей на разложенном ко сну диване. В руках она держала портрет мамы и, Эле показалось или так и было, целовала его. Тетя вздрогнула от звука открывшейся двери и бросила такой взгляд на Элю, что у той пробежали мурашки по коже. А потом сказала:
  -Если бы не ты...
  Эля в ужасе убежала в ванную комнату и заплакала. А потом постаралась выбросить из памяти этот эпизод. Невозможно же жить с человеком в одном доме, зная, что он тебя ненавидит. Эля успокаивала себя тем, что взгляд ненависти ей просто померещился.
  
  Вот и сейчас, когда Эля вернулась с прогулки с Никитой, на которую ее отправила сама же тетя, на лице тети Оли не промелькнуло ни капли радости.
  После поездки к водопаду, Эля устала и до ужина хотела полежать на кровати и почитать, а может, даже и вздремнуть. Но тетя сама позвонила Никите и предложила ему вывести Элю на прогулку. Голос, которым она с ним говорила, был полон нежности. Тогда еще Эля подумала, что тетя может быть очень милой, когда захочет. Никита согласился.
  Около пяти он зашел за ней, и они долго гуляли по парку вокруг гостиницы. Эля восхищалась диковинными цветами и деревьями, а Никита рассказывал, как они называются.
  Потом по тропинке они спустились к морю и, гуляя по его песчаному берегу, искали ракушки. Но им так и не удалось найти ни одной.
  Поднялся ветер, и Эля захотела обратно в номер, надеясь, что тетин гость, из-за которого она и была выдворена на прогулку, уже ушел.
  Она не ошиблась, найдя тетю в одиночестве сидящей в кресле перед телевизором. Рядом стояла пепельница, полная окурков.
  -Ну что, нагулялись? - только и спросила она. - Собирайся, пора на ужин. И приведи себя в порядок, а то ходишь, как лахудра.
  Эля хотела оправдаться, что это ветер разлохматил ее. Но не стала. А просто пошла в спальню переодеться.
  На ужин, по неписаному правилу гостиницы, надлежало являться одетыми как на званный вечер. Так что приготовление к выходу занимало довольно-таки много времени.
  Сегодня Эля решила надеть зеленое шелковое платье с пряжкой на левом плече. Пряжка была украшена мелкими камушками, которые гармонировали с ее сережками.
  Сережки... Это было все, что досталось ей от мамы. Очень красивые. И почему тетя не дала ей их на выпускной вечер? Девчонки бы от зависти ахнули.
  -Что ты там копаешься? - оторвал ее от мыслей тетин голос. - Опоздаем.
  -Уже готова, - сказала Эля, выходя из спальни. Такая молодая, красивая и нарядная.
  Тетя Оля только поморщилась, пропуская Элю вперед из дверей номера и запирая их на ключ.
  
  Но как бы Эля не спешила, в зал ресторана они вошли последними. Все столики, кроме их самого дальнего, были заняты.
  Опять предстояло идти через весь зал под любопытными взглядами. Как Эле это не нравилось. Она всей своей кожей чувствовала взгляды посетителей: сальные у мужчин, готовых раздеть ее, и завистливые у женщин. Эле казалось, что от того напряжения, которым сопровождался каждый ее проход через зал, она не выдержит, споткнется и упадет, на потеху присутствующим. Сколько раз Эля просила тетю выходить к ужину пораньше, чтобы добраться до своего столика, пока в зале никого нет. Но тете Оле будто бы доставлял удовольствие такой эффектный вход в зал.
  Эле ничего другого не оставалось, как смириться. Она шла через зал и считала про себя до ста. Преподаватель психологии в школе научил их этому приему. Для того, чтобы не чувствовать себя неуютно под взглядами большого числа людей, надо отгородиться от этих взглядов, не обращать на них внимания. Одним из способов такого отвлечения и является счет до ста про себя. Вот Эля и пользовалась данным способом, успокаивая себя тем, что он помогает.
  Скованность и напряжение спали с Эли только тогда, когда они сели за столик. Посетители рестораны прекратили рассматривать их и вернулись к своим прерванным занятиям.
  Эле нравилось из-за опущенных ресниц, чтобы никто не заметил, наблюдать за кушающими людьми. Она уже давно поняла, что по манере того, как человек поглащает пищу, о нем многое можно узнать. Кто-то слишком торопится - значит и жизнь у него проходит в спешке. Кто-то лениво ковыряется в тарелке. Возможно и жизнь для него так же неинтересна. Кто-то с аппетитом и наслаждением отправляет каждый кусок в рот - он любит жизнь.
  К столику подошел официант и поставил пред ними тарелки с едой. На огромном блюде, предназначенном как будто для какого-то великана, разноцветными горками были разложены овощи, а в центре, необитаемым островом, лежала отбивная. Эля не представляла, как такую громадную порцию можно съесть. Аппетита не было, и она просто лениво ковырялась в тарелке, ожидая десерта. Вот десерты она любила и совсем не волновалась по поводу того, что они испортят толщину ее талии. Тетя Оля, напротив, с аппетитом ела, как будто отработала смену на тяжелой работе и очень проголодалась.
  А Эля рассматривала зал. К своему сожалению она не увидела Романа. Почему-то на ужин он не пришел. Его красивая женщина Вера сидела за столиком одна и лениво, но вместе с тем очень грациозно, ковырялась ложечкой в десерте, воздушно-белым с алыми крапинками. Эля позавидовала умению так красиво кушать.
  Женщина, будто бы почувствовав взгляд Эли, подняла лицо и посмотрела на нее. Эля в панике, застигнутая за таким неблаговидным занятием, отвернулась и тут же наткнулась на взгляд черных глаз, принадлежащих немолодому мужчине. Взгляд был пронзительным и недобрым. Эля поежилась, почувствовав в нем угрозу. За столиком с этим неприятным мужчиной сидела шикарная брюнетка, очень красивая и молодая, с аппетитом ела отбивную и вместе с этим успевала о чем-то увлеченно болтать. Но мужчина, казалось, совсем ее не слушал, обратив все свое внимание на Элю.
  Эля подумала о том, что зачем этой девушке такой старик, что может быть интересного в нем. Хотя догадаться было не трудно: деньги. Девушка просто продается ему за деньги. Ну что ж. Эля не собиралась ее осуждать. Каждый вправе сам выбирать свою судьбу.
  Наконец, будто бы насмотревшись на Элю, мужчина повернулся к брюнетке, и что-то стал говорить ей, наклонясь к самому ушку. Эля успокоилась. А то от его пристального внимания кусок в горло не лез.
  -Эля, почему ты мне не отвечаешь? - голос тети вернул ее на землю.
  -Что? Ты о чем-то спросила. Я не слышала.
  -Еще бы. Где тебе меня слушать. Витаешь в своих облаках. Как прогулка с Никитой прошла?
  Надо же, тетя заинтересовалась ее впечатлениями. Но Эле уже не хотелось ни о чем рассказывать.
  -Нормально.
  -Эля, я не понимаю слова "Нормально". Я хочу знать поподробнее, что и как. И, вообще, какие у вас с ним отношения?
  Какие еще отношения? Эля никак не понимала, чего добивается от нее тетя.
  -Тетя, каких отношений с Никитой ты от меня ждешь? - решилась спросить напрямик Эля.
  -Обыкновенных отношений. Ты что не понимаешь, какие отношения могут быть между молодой девушкой и привлекательным молодым человеком? Он тебе нравится?
  -Нравится, - не задумываясь, ответила Эля. - Нравится, как друг. С ним весело.
  -А ты ему?
  -Откуда же я знаю? Я же не спрашивала.
  -Так спроси, - в голосе тети послышалось нетерпение.
  Эля подумала, что она вот-вот опять начнет злиться. Но, не смотря на это, Эля спросила:
  -И как ты себе это представляешь? Подойду к нему и спрошу: Как ты ко мне относишься? А как же девичья гордость?
  Эля постаралась перевести разговор в шутку.
  Тетя Оля отодвинула от себя пустую тарелку и сказала:
  -Делай что хочешь, но Никита должен начать испытывать к тебе серьезные чувства.
  Вот так, ни много, ни мало.
  Ужин закончился. Посетители постепенно переместились из ресторана кто куда. Кто-то отправился в номер, отдохнуть. Кто-то на прогулку. Но большая часть постояльцев, как обычно, как из вечера в вечер, направились в казино, чтобы оставить там свои законные и незаконные деньги. Только немногие счастливцы уносили из него выигрыш. Игорный бизнес - штука сложная. Но можно сказать одно: как бы не складывались дела, в проигрыше само казино не останется.
  Тете, как не странно, в игре везло. Каждый вечер она покидала заведение, хоть и не большим, но выигрышем. Игра затягивала ее все больше и больше. Эля по этому поводу даже волновалась. Она ни раз читала в газетах и слышала по телевизору о зависимости от игры. Зависимость эта у некоторых людей становилась подобна наркотической. Когда прекратить игру было невозможно. Но, вместе с тем, была довольна. На время, занятое тетей игрой, Эля становилась свободной. Тетя Оля просто не обращала в это время на нее внимания.
  Вот и сегодня Эля несколько минут постояла в игровом зале за спиной тети Оли, наблюдая за выпадающими номерами на рулетке. Но вскоре ей это надоела и, предупредив тетю, Эля решила немного пройтись по парку. Тетя не возражала, вся погруженная в магию игры.
  Эля, еще раз оглядев зал и не найдя в нем Романа, направилась к входным дверям, в которых столкнулась с неприятным черноволосым мужчиной, пожирающим ее взглядом во время ужина. Эля хотела обойти его, но этого ей не удалось. Мужчина стоял стеной. В дверях не разминуться.
  -Извините, - пробормотала Эля, надеясь проскочить в узкий промежуток между ним и дверным косяком.
  Но мужчина больно схватил ее за предплечье и произнес:
  -Куда спешишь, красавица? Нам надо поговорить.
  Голос был неприятным, каким-то скрипучим. Эля почему-то испытывала перед мужчиной непонятный ужас, хотя он улыбался во весь рот, обнажая золотые зубы.
  -Мне некогда, - попыталась увильнуть Эля.
  -Не правда. Ты свободна. Свободна, пока твоя мама играет.
  -Это не мама, а тетя, - зачем-то поправила мужчину Эля.
  -Тем более. Пройдем к тому дивану и посидим, поговорим.
  Эля беспомощно оглянулась по сторонам, надеясь позвать кого-нибудь на помощь. Но, как на зло, в фойе никого не было. Даже покурить никто не вышел.
  А мужчина продолжал крепко держать ее за плечо и подталкивал к дивану.
  Наконец, решив, что в людном месте мужчина ничего с ней не сделает, Эля смирилась и побрела в нужном направлении.
  Мужчина не сводил с нее колючего взгляда.
  -Раджиев, - сказал мужчина, и Эля поняла, что таким образом он представился.
  Ей называть свое имя совсем не хотелось. К знакомству с ним Эля не стремилась.
  -Что вам надо от меня? - только и спросила она.
  -У меня к тебе деловое предложение, - сказал мужчина. - Я хочу купить твои серьги.
  -Нет, они не продаются, - поспешно ответила Эля и уже готова была покинуть мужчину. Но он продолжал держать ее руку, и уйти было невозможно.
  -Я не спрашиваю твое желание, а сообщаю только свое, - сказал тоном нетерпящим возражения Раджиев. - Мне нужны твои серьги, и я хочу у тебя их купить.
  -Но они не продаются, - повторила Эля.
  Мужчина усмехнулся:
  -В этом мире продается все. Надо только правильно подобрать цену. Сколько ты хочешь? В другое время я на них бы и не обратил внимания. Ничего ценного в них нет. Но сейчас обстоятельства сложились так, что твои сережки мне очень нужны, и я готов на любое предложение с твоей стороны. Ну?
  -Нет. Да мне и тетя не разрешит, - сказала Эля, радуясь, что, кажется, нашла убедительный аргумент.
  Раджиев поморщился. Тетя... Зря он затеял этот разговор с девчонкой. Надо было сразу обратиться к женщине. С ней бы он договорился без всяких проблем. Как бы богата она не было, деньги никогда не могут быть лишними. Тем более Раджиев заметил ее нездоровый интерес к рулетке. А рулетка - дама коварная. Денег на нее не напасешься. Знал он это точно. Поэтому и не был любителем игры.
  Но было уже поздно. Разговор с девчонкой уже был начат, и необходимо его довести до конца. С пользой для себя. В этом Раджиев и не сомневался.
  -Слушай, девонька, - последнее слово он проскрипел особенно противно. - Я не привык отступать от своих намерений. Мне нужны эти серьги, и я их получу. Любым способом. Просто я хотел договориться с тобой по-хорошему, не прибегая к крайним мерам. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?
  Эля прекрасно понимала. Понимала, что он способен на любую подлость и даже преступление.
  -Я не могу их вам продать. Это память о моей маме, - попыталась разжалобить Раджиева Эля.
  Но ей это не удалось, ибо он сказал:
  -А мне плевать. Мне нужны серьги.
  Потом отпустил ее руку, которая от боли даже занемела, и добавил:
  -Так что подумай, девонька. Я думаю, что ты не глупенькая и сама принесешь их мне. А цену можешь назвать любую.
  После этого он ушел. Эля продолжала сидеть на диване, колотясь от страха.
  Что ей делать? Тете она ничего рассказать не может. Эля знала реакцию тети на свой рассказ. Она обвинит ее саму. Скажет, что сама виновата, что своим неправильным поведением притягивает всяких темных личностей.
  Но было по настоящему страшно. Хотя ей в жизни и не приходилось сталкиваться с такими людьми, но она была не совсем наивная девочка и кое-что в жизни соображала. Такие люди не шутят, и, действительно, добиваются своего любыми способами.
  Раздумывая над создавшейся ситуацией, Эля не заметила, как к ней подошла женщина, которая сидела за ужином за одним столиком с Раджиевым. Вблизи она оказалась еще красивее. Но на вкус Эли немного полноватая. Хотя, Эле пришлось это признать, полнота женщины была очень привлекательна.
  -Привет! - сказала она Эле таким тоном, будто они были давно знакомы.
  -Привет! - ответила Эля.
  -И что Маратик хотел от тебя?
  Эля посмотрела на женщину. Можно ли ей довериться? Может быть, Раджиев ее специально подослал, чтобы она уговорила Элю продать серьги. Нет, не похоже. Да и не было другой кандидатуры, с кем бы Эля могла поделиться своими страхами. А подруга Раджиева знает, наверное, даже слишком хорошо. Может быть, что и посоветует Эле.
  -Серьги хотел у меня купить, - чуть помедлив, ответила Эля.
  -Ну и продай. Денег отвалит, сколько не пожелаешь.
  -А зачем, интересно, ему мои серьги?
  -Для меня, - просто ответила брюнетка. - Понравились они мне. Вот я и сказала ему об этом. А он для меня на все готов.
  Эля расстроилась. Могла бы и сама догадаться. Нужно постараться уговорить женщину отказаться от ее желания.
  -Не могу я их продать.
  -Чего так? Или деньги тебе не нужны? - не поняла женщина.
  -Не в этом дело. Понимаете, эта единственная память о моей матери, - со слезами в голосе сказала Эля. - Это все, что у меня есть от нее.
  Брюнетка достала из сумки сигарету и закурила.
  -А эта старая мымра, что с тобой, кто? Я думала мамаша.
  -Нет. Это моя тетя. А мама умерла. Давно.
  Женщина пустила дым и сказала:
  -Тогда понятно. Нельзя тебе их продавать. Память есть память. Да и не очень-то мне они и нужны. Попрошу - другие купит.
  -Спасибо вам, - сказала Эля.
  -Да не за что. Я смотрю, ты нормальная девчонка. Заходи ко мне, поболтаем. А то здесь и поговорить не с кем. Все такие снобы. Ириной меня зовут.
  -Зайду. Если ... Если тетя разрешит.
  -Смешная ты.
  В это время Эля увидела, что из дверей зала вышла тетя Оля и неодобрительно смотрит на них. Эля встала с дивана:
  -Ладно, пойду я. Спасибо вам.
  -Пока, - сказала Ирина и, видя злой взгляд тетки, демонстративно закинула ногу за ногу и пустила дым от сигареты в ее сторону.
  Как Эля и ожидала, тетя Оля была совсем не рада ее разговору с Ириной.
  -Что от тебя она хотела?
  -Ничего. Просто поболтали, - Эля не собиралась посвящать тетю Олю в свою тайну.
  -Нечего с ней разговаривать. Не пара она тебе.
  Эля не поняла:
  -Почему? Нормальная женщина.
  -Нормальная? - ядовито спросила тетя. - Потаскуха она.
  Эля вздохнула. И почему тетя такая злая? Почему ненавидит весь белый свет?
  
  
  ГЛАВА 9.
  
  Вера Федорова беспокойно бродила по гостиной двухместного номера, уютной комнате, оформленной в желтоватых тонах. Стены, шторы на окнах, обивка мебели, палас на полу - все гармонично переливалось оттенками от насыщенно-янтарного до светло-лимонного цвета. Даже цветы в вазе были желтыми.
  За свою жизнь Вере пришлось пожить в разных гостиничных номерах, начиная с огромной, коек на пятнадцать, комнаты ожидания на вокзале, главным достоинством которой считалось отсутствие клопов. Она до сих пор помнит затхлый запах множества немытых тел и нескончаемый гвалт безкультурных постоялец.
  Наконец-то она достигла такого положения, что может останавливаться вот в таких богатых номерах.
  Веру совсем не беспокоило, что номер снимается не за ее деньги и, по большому счету, к этой роскоши она не имеет никакого отношения. Это все мелочи. Каждому - свое. Вот ей, Вере, досталась жизнь, в которой другие считают за честь оплачивать ее существование и ее удобства.
  Окна комнаты выходили на великолепный парк с экзотическими растениями. Вера любила смотреть в окно, любуясь ухоженными клумбами, ровными дорожками и сверкающими фонтанчиками вдоль них.
  Но сегодня ей было не до любования природой за окном. Она размеренным шагом, как заведенная, ходила от окна, даже не выглядывая в него, до дивана, расположенного в противоположном конце комнаты, не садясь на него.
  В комнате было душно. Открытое окно не давало ни капельки прохлады, а кондиционер Вера отключила. Ее раздражал ненавязчивый, почти неслышный, его шум. Нервы Веры были обнажены. Вместе с ними обострился слух, и ее раздражал даже намек на шум.
  Вера думала. Думала о Романе Скрупском.
  Вера чувствовала, что что-то происходит в их отношениях. Она еще не понимала до конца изменившуюся ситуацию, но изменение произошло. Это она чувствовала.
  С внезапным страхом Вера стала вспоминать те времена, когда Роман без ее общества не мог провести ни дня, как звонил каждые два часа, справляясь о ее делах, когда по делам работы приходилось уезжать на несколько дней. Казалось, что они с Романом составляют единое целое, которое невозможно разорвать, что они слились в единую субстанцию, которая не может существовать отдельными частями. Но постепенно, и Вера стала понимать это только сейчас, что-то изменилось.
  Как это произошло? Вера не могла ответить даже себе. Роман стал другим. Нет, по прежнему он был внимателен, по прежнему ночи любви были великолепны. Но в них уже не чувствовалось той всепоглащающей страсти, какая была раньше. Его буйная, сносящая ее с ног любовь, теперь стала тише и проще. Вера больше всего на свете боялась, что постепенно она превратится в привычку, обыденную и неинтересную.
  Никогда прежде Вере не приходилось бороться за свою любовь. Все мужчины, с которыми сводила ее жизнь, добивались ее сами, старались заслужить внимания с ее стороны. Вера только снисходительно позволяла им себя любить, дарить подарки и обеспечивать ее всем необходимым.
  С Романом оказалось совсем по-другому. Об этом она поняла в первый же вечер знакомства.
  Познакомились они на одном из званных вечеров, которые, стараясь переплюнуть друг друга, устраивали фирмы по мыслимым и немыслимым поводам.
  В тот вечер на бал Вера пришла одна. Последний ее роман подходил к концу. Вера получила от него все, что хотела. Пора было выходить на новую охоту. Почему Роман оказался один, она никогда у него не спрашивала. Но, видимо, так было положено судьбой, и им выпал случай встретиться, чтобы больше не расставаться.
  До этого вечера Вера мало что знала о Романе. Он был совсем не тусовочный человек, не любил праздных сборищ, и поэтому пути их не пересекались. Конечно, Вера, как человек приближенный к высшему обществу города, знала о существовании такого бизнесмена, как Роман Скрупский. Но и только. Лично знакомы они не были.
  Тот вечер, с которого прошло уже полтора года, изменил жизнь Веры, да и Романа тоже. Начался новый отсчет времени.
  Роман пригласил Веру на танец. Она согласилась. Когда крепкая рука легла на ее талию, а глаза соединились, Вера поняла, что пропала. Она почувствовала, что это ее Мужчина. Ей стало все равно, какими доходами он обладает, кому принадлежал до нее. Это было совсем неважно. В том момент она поняла, что хочет быть с ним. Надолго. Как практичная и рациональная женщина, Вера не любила слов "навсегда", "до конца жизни". Но то, что надолго - это она поняла.
  Близки они стали в первый же вечер. После бала, на котором Роман не отпускал ее ни на шаг, они отправились на квартиру Веры, подаренную ей одим из прошлых любовников. Еле дождались момента, пока доехали на такси до дома, поднялись на второй этаж и дошли до спальни. Страсть переполняла их. Первое соединение было ошеломительным и нестерпимым. Времени ни на какие предварительные ласки не потребовалось. Роман взял ее сразу. Вера не сопротивлялась. Только с последним блаженным вскриком Вера подумала, что они даже не приняли душ.
  Все было потом. Был и душ, под которым они плескались вдвоем, были и ласки, от которых казалось останавливается сердце. Роман оказался опытным и умелым любовником. Он будто бы предугадывал все желания Веры, доводил ее до экстаза снова и снова. Вера и сама не была новичком в делах любви. Недаром, уже под самое утро, лежа на его сильной волосатой груди, Вера слушала слова благодарности от Романа. Целуя ее в ушко и нежно поглаживая по гладкому плечу, Роман шептал какие-то глупости, которые в тот момент казались самыми важными на свете.
  Назавтра вечером Роман пришел опять. А потом опять и опять. Эти полтора года пролетели, как один волшебный сон. Вера остепенилась, прекратила свои экстравагантные выходки. Она жила только для Романа.
  Да, Роман был необыкновенным человеком. Человеком, с которым она была согласна связать жизнь. Вера много раз предлагала Роману переехать к ней. Но он был категорически против.
  -Рядом с тобой я думаю только об одном. Иногда мне требуется подумать и о работе, - объяснял Роман свое нежелание.
  Жил он с матерью. Мать Романа не любила Веру. Она это знала точно. Переживем, - успокаивала себя Вера. Лишь бы любил Роман.
  И вот что-то в их отношениях изменилось.
  Вера подошла к шкафу с зеркальными дверями и критически осмотрела себя с ног до головы. Никаких видимых изменений она не заметила. Все так же хороша и для многих желанна. Но так ли по-прежнему она желанна для Романа? Вера знала свой возраст, в этом себя она не собиралась обманывать. Но при надлежащем уходе, в котором она никогда себе не отказывала, можно продержаться еще не мало лет. Она не может потерять Романа. Плохо только то, что иногда, вот как и сегодня, уверенность покидала ее.
  Где же он бродит без нее?
  Вера услышала стук в дверь. Наконец-то. Она еще раз оглядела себя в зеркало и осталась довольна.
  Она подошла к двери и открыла ее. К ее огорчению, за дверьми стоял не Роман, а Другов.
  -Проходи, - сказала Вера.
  -Привет, - ответил Другов и оглядел комнату.
  -Романа нет. Вышел прогуляться, - будто оправдываясь, сказала Вера.
  Другов прошел к дивану и сел, похлопав по нему, как будто приглашая Веру сесть рядом.
  Но Вера предпочла сесть на стул.
  -А я не к нему, - сказал Другов. - К тебе.
  -Ко мне?
  -Да. Просто зашел поболтать.
  Вера удивилась. Не в таких отношениях они с Друговым, чтобы по-дружески болтать. Можно было сказать, что Другов Вере даже был неприятен. Не в ее вкусе. Слишком самоуверен и нагл. Вера любила мужчин попроще, с которыми не могло возникнуть никаких проблем. Но ей льстили те комплименты, которые отпускал Другов в ее адрес. Поэтому она его и терпела.
  -Можно и поболтать, - Вера хотела сыграть роль гостеприимной хозяйки.
  Другов развалился на диване, совсем даже не обижаясь, что Вера не села с ним рядом.
  -Это хорошо, что Скрупского нет. Я бы не хотел, чтобы он стал свидетелем нашего разговора.
  -Интересно, - удивилась Вера. - Что может быть такого в нашем разговоре, о чем не следует знать Роману? Вообще-то, тайн от него у меня нет.
  -Нет, так будут. Я думаю, что о нашем разговоре ты ему не расскажешь.
  Вера внимательно посмотрела на Другова.
  -Ты сумел заинтересовать меня. Так о чем разговор?
  Другов откашлялся и сказал:
  -Выходи за меня замуж.
  Вот это что-то новенькое. Да, такого поворота Вера не ожидала. В одном Другов прав: она ничего не скажет Роману. Так как смертоубийства допустить не может. Его же Роман убьет за такие слова.
  А потом в голове промелькнула подленькая мысль: "А может и не убьет".
  -Ты что, серьезно?
  -Вполне. Я деловой человек и глупых предложений не делаю.
  А потом добавил:
  -Мне нужна жена, и я лучше твоей кандидатуры не вижу.
  Вере стала обидно. Она знала, конечно, что Другов подлец. Но не до такой степени. Предлагает ей стать женой, как какую-то сделку совершает.
  -Польщена, конечно, - ответила Вера, хотя готова была выставить Другова за дверь.
  Но что-то останавливало ее. Неординарность создавшейся ситуации заинтересовала Веру.
  -Послушай, Вера, - Другов был само спокойствие. - В моей жизни было много женщин. Даже слишком много. Да ты и сама об этом знаешь. Мир слухами полнится.
  Вера молчала, ожидая продолжения.
  -Но ни одна из них полностью не удовлетворяли тем требованиям, что я предъявляю к женщине. Зато я и менял их постоянно. Меня вполне устраивало положение холостяка. Никаких тебе обязательств. Думал, что так и проживу вольным соколом. Но...
  -Что-то изменилось? - спросила Вера, чтобы поддержать ставший ей интересным разговор.
  -Изменилось. В своем деле я достиг таких высот, что мне стало тесно на просторах нашей родины. Пора покорять заграницу. А эти капиталисты - народ консервативный. К холостым, неженатым мужчинам относятся предвзято. Если ты не женат - значит, не надежен. Вот и надо мне создать имидж надежного человека. То есть жениться.
  -А я-то причем?
  Другов встал с дивана, подошел к Вере и положил руку ей на плечо. От этого прикосновения по телу Веры пробежала дрожь.
  -А ты, Вера, полностью удовлетворяешь требованиям жены преуспевающего бизнесмена. Умна, образована, умеешь вести себя в обществе и, главное, красива.
  -Спасибо за комплимент, - сказала Вера. - Но как же чувства, любовь?
  -Это все эмоции. На эмоциях дела не построишь.
  Веру передернуло от такого цинизма. Она, конечно, призналась себе, что раньше, до встречи с Романом, сама так думала. Но сейчас-то все по-другому.
  Вера встала со стула и подошла к окну. За ним был все тот же прекрасный парк.
  -Это невозможно, - сказала она. - Я - женщина занятая. И я люблю Романа.
  -Значит, по-настоящему любишь?
  -Конечно.
  Казалось, слова Веры не расстроили Другова. Он был все так же спокоен и невозмутим.
  -Я не требую от тебя ответа сразу. Понимаю, что такое предложение не совсем обычно. Подумай, пораскинь мозгами. Думаю, что здравый смысл победит над чувствами. А в накладе ты не останешься, - сказал Другов на прощание.
  
  Вера осталась одна. Да, предложение так предложение. Но потом Вера решила, что это все ерунда и не стоит забивать такими пустяками голову. Но Роману о визите Другова лучше не рассказывать.
  Оставшееся время до прихода Романа Вера просидела на диване, бездумно глядя перед собой. Думать о Другове не хотелось, а о Романе - страшно. Она боялась придумать что-нибудь неприятное для себя.
  Поэтому, когда Вера услышала звук открывающейся двери, она радостно вскочила с дивана и бросилась на шею вошедшему Роману.
  -Где ты был? Я так скучала, - пропела она ему на ушко.
  -Прости, что не предупредил, - сказал Роман. - Ты так сладко спала после обеда. Не хотел тебя будить. Был я на переговорном пункте. Звонил маме.
  Вера успокоилась. Роман прав. Ей тащиться на переговорный пункт совсем бы не захотелось.
  -Ну и как мама? - Вера решила проявить заинтересованность, хотя в данный момент этот вопрос волновал ее меньше всего.
  -Приболела немного. Опять давление подскочило.
  -Надеюсь, ничего серьезного, и тебе не требуется бросать отдых и ехать домой.
  Вера старалась произнести эти слова необидно. Главной причиной, которая могла оторвать Романа от Веры и заставить уехать домой, было нездоровье его матери. Сколько раз, в самый разгар любовных ласк, после срочного звонка заболевшей мамы, Роман оставлял разгоряченную Веру одну.
  Роман не почувствовал издевки в голосе Веры:
  -Да нет, ничего серьезного. А ты как тут?
  Вера надула свои красивые губки и протянула с обидой:
  -А я без тебя тут скучала. Очень - очень.
  Роман подхватил ее игру:
  -И как я могу развеселить мое солнышко? Пойдем прогуляемся или пойдем в казино?
  Веру порадовало то, что Роман способен шутить и, значит, не будет весь вечер переживать о здоровье своей матушки.
  -Давай пойдем в казино, - предложила Вера. - Пока я спала, мне приснились семь котят. Они ластились у моих ног и просились на руки. Семь, говорят, число счастливое. Значит, мне сегодня повезет, и я выиграю много - много денег.
  Роман нежно провел ладонью по щеке Веры, отчего по ее телу разлилась приятная истома, и сказал:
  -Ах, ты моя предсказательница. Надеюсь, твой сон сбудется.
  -Пойду переоденусь, - сказала Вера и упорхнула в спальню.
  Роман подошел к окну и вздохнул.
  Ему совсем не хотелось обижать Веру. Но иногда ее игра в маленькую девочку, ее сюсюканье, надувание губок и разные уловки, начинали раздражать Романа. То, что раньше приводило в неописуемый восторг и заставляло набухать его мужскую плоть, в последнее время не приносило удовольствия. Игра, кругом игра. А иногда так хочется простой естественности и натуральности. Женщине в ее возрасте не очень-то подходят игры про маленьких девочек. Неужели Вера этого не понимает? Иногда она бывает просто смешна. Хорошо, что она ведет себя так только когда они наедине. В обществе остается все такой же интеллигентной, надменной и благородной дамой. Какая же она на самом деле?
  Роман не понимал. Да уже и не хотел понимать. Ему бы что-нибудь попроще. Поэтому всей душой и потянулся к Эле.
  Что-то часто он о ней задумывается в последнее время, старательно ловит ее взгляд, когда они оказываются рядом. Роман выполняет ее просьбу и не подает вида, что знаком с ней. А как бы хотелось просто прогуляться по парку или берегу моря, послушать ее нежный голос. Но Эля запретила ему даже подходить к ней. Что за тайна у нее и ее тети? Скорее только у тети. Вряд ли Эля по своей молодости могла задумывать что-то нехорошее. Скорее всего, она и сама не в курсе планов тети. Что-то порочное и неприятное есть в этой женщине. Если бы Эля доверилась Роману, то он бы для нее что угодно сделал.
  Роман вспомнил последнюю встречу с Элей. Это произошло вчера. Было утро, Роман только что позавтракал и перед возвращением в номер решил прогуляться по парку. Было пустынно. Народ еще до конца не проснулся и не начал свои бесконечные шныряния. Роман любил это время. Казалось, что ты один в парке, и он принадлежит только тебе. Ты сам волен выбирать маршрут, куда идти, и не требуется через каждый шаг кивать головой, здороваясь со встречными.
  Наслаждаясь тишиной и свежим ветром с моря, Роман услышал свист за деревьями. Он решил посмотреть, кто же, как и он, любит утренние прогулки.
  Выйдя на боковую дорожку, Роман увидел Элю, одетую в коротенькие шортики и белую маечку. В руках держала она палку. У ее ног вертелась собака. Ее -то, наверное, и подзывала свистом девушка. Потом Эля с размахом бросила палку, и собачка побежала за ней. Схватила ее зубами и принесла к ногам девушки.
  Эля засмеялась, потрепала собачку за ухом, сказала: "Молодец какой!" и нагнулась за палкой. Роман неизвестно отчего заулыбался. Эта игра умилила его.
  Эля, будто почувствовав взгляд Романа, повернула к нему голову и засмущалась, покраснев.
  -А мы тут играем, - сказала она, словно оправдываясь.
  Роман подошел к ним. Собака недовольно заворчала.
  -Это ваш пес? - спросил Роман, чтобы не молчать.
  -Нет, конечно. Я гуляла, а он сам ко мне подошел и палку принес. Захотел, чтобы я с ним поиграла. И не уходит.
  -Не удивительно, - сказал Роман. - Он же ничей. Я его часто встречаю тут, в парке. Вот он и ищет хозяина.
  Эля испугалась:
  -Но я его не могу взять к себе.
  -Хороший пес, - Роман нагнулся к собаке.
  На этот раз та не выразила никакого неудовольствия.
  -Такие собаки, - сказал Роман, - обычно становятся преданными друзьями. Он слишком долго был одиноким, чтобы не ценить дружбу.
  Эля снова бросила палку, за которой пес понесся, смешно подбрасывая задние ноги.
  -Я всегда мечтала иметь собаку. Но тетя никогда не разрешала приводить в дом собак. Она их не любит.
  -Странная у вас тетя.
  -Да нет, - поспешно сказала Эля. - Она хорошая. И добрая. Но от собак у нее аллергия.
  Вернулась собака с палкой.
  -А вас собаки любят.
  -Наверное. Я думаю потому, что я люблю их. Собаки всегда чувствуют отношение к себе. Лучше, чем люди.
  Роману тоже захотелось поиграть с собакой.
  -А можно я ему брошу палку? - спросил он у Эли.
  -Конечно, - ответила та и протянула ее Роману.
  В момент, когда Роман брал палку, руки их соприкоснулись. Эля подняла взгляд и посмотрела ему в глаза.
  Между ними возник какой-то магнетизм, заставив их обоих затаить дыхание и просто стоять и смотреть друг другу в глаза. Прошло несколько секунд, во время которых мир перестал существовать для них. Была только глубина глаз: зеленоватая у Эли и темно-каряя у Романа.
  К реальности их вернул лай собаки, которая от нетерпения подпрыгивала перед ними. Ей не было дела до тех чувств, что охватили Элю и Романа в момент соприкосновения руками. Собака хотела играть.
  Эля опустила глаза и, еще больше покраснев, сказала:
  -Я пойду. Меня тетя ждет. А вы поиграйте с собачкой.
  И быстро побежала по дорожке в сторону гостинице.
  У Романа сразу пропало желание заниматься собакой. Он, размахнувшись посильнее, бросил палку. И, когда собака с веселым лаем бросилась за ней, повернулся и, не оглядываясь, пошел по той же тропинке к гостинице.
  Собака осталась сидеть на дорожке, печально глядя на принесенную, но уже никому не нужную, палку.
  
  -Ну вот, я готова, - оторвал Романа от раздумий голос Веры.
  Она оделась для похода в казино и была поистине красивой. Элегантный костюм сидел на ней безукоризненно. Умело наложенный макияж только подчеркивал красоту ухоженного лица.
  -Ну, как я? - кокетливо спросила Вера.
  -Как всегда прекрасна, - ответил Роман, подумав про себя, что для красоты Эле не нужно никаких косметических ухищрений.
  
  
  ГЛАВА 10.
  
  Ирине было плохо. Вчера она сильно перебрала. Обычно Ирина никогда не разрешала себе напиваться до такого состояния. А вчера не удержалась. Вот сегодня и приходится расплачиваться головной болью.
  Главное, она не понимала, почему это сделала. Обычно чужое мнение ее нисколько не волновало. Ей было наплевать, что думают другие об ее образе жизни. Ирина жила как бы в отгороженном от внешнего окружения мире. Мире, в котором свои законы и правила, в котором хорошо лично ей и в который посторонним вход строго запрещен. Иллюзия, конечно. Но Ирине так было удобно. А вчера словно что-то лопнуло внутри, разорвало искусственно созданную оболочку.
  То ли разговор с девчонкой на нее так подействовал, то ли задели грубые слова и презрительный взгляд ее тетки. Но что-то внутри произошло. Вот ведь как бывает. Совсем незначительное действо способно вызвать огромную лавину событий. Эффект бабочки.
  Вчера вечером Ирина еще долго сидела на диване в холле. Курила сигарету за сигаретой и думала о своей никчемной жизни.
  Наверное, все-таки девочка повлияла. Встречаются же еще такие. Наивные, неиспорченные, верящие только в хорошее. Первое столкновение с реальностью, и такой испуг. Ирина видела, что девчонку прямо колотило от страха. И в этом испуге повинна она, Ирина. Не сознательно, конечно, но все-таки...
  Давно ли она сама была такой же? Недавно, если считать пройденными годами, и давно, если прожитыми. Целую жизнь назад.
  Бедная девочка! Сколько еще подлости встретится на твоем пути. Хотя и сейчас, наверное, девчонке не легко. Говорила, что мамы у нее нет. А тетка, по всему видать, мегера. Спуску девчонке не дает. Вон как глаза злостью полыхали, когда отчитывала ее за разговор с Ириной. И за что, спрашивается? Ирина что, не человек?
  Очень даже человек.
  И никаких подлостей делать не собирается. Не нужны ей сережки девчонкины. Пусть носит и помнит о матери.
  Ирина о своей-то, живой, не очень помнила. Как ушла из дома в семнадцать лет, сразу после школы, так и старалась не вспоминать. А что там вспоминать?
  Сколько она себя помнила, мама всегда искала мужа. Одинокая женщина без образования, что не давало возможности найти приличную работу, а, значит, и хорошую зарплату. Одна растила дочь. Хотела, чтобы все у них было, как у людей. А денег постоянно не хватало. Вот и искала мама кормильца.
  А кормильцы все как-то не попадались. То какие-то неустроенные, которых самих содержать надо было. То женатые, приходящие к матери только за удовольствием, а деньги несущие в законную семью.
  Так что поиски кормильца для матери оборачивались наоборот: она на них тратила больше, чем получала.
  Но поиски продолжала. Все надеялась. Сколько их прошло перед глазами девочки. Всех не вспомнишь. Бывали, конечно, и такие, что жалели малышку. Конфеты даже приносили. Ирина помнит, что один из маминых кавалеров даже в зоопарк ее водил и красный воздушный шарик купил. Но большинство просто не замечали ее.
  Когда Ирина подросла, и к пятнадцати годам превратилась в красавицу, начали возникать проблемы. Приходящие мужчины стали больше обращать внимания на дочь, чем на увядающую мать. Ирина старалась уйти из дома, болталась на улице, чтобы не видеть масляных глаз маминых ухажеров и не увертываться от их нахальных щипков. Обидно было то, что мать как будто не замечала выходок своих кавалеров, а только посмеивалась.
  А еще мама начала пить. Сначала понемногу, для веселья, а потом постепенно это превратилось в необходимость. Чем больше пила, тем больше дурнела. Стала обвинять собственную дочь в посягательстве на своих мужиков, сама выгоняла ее на улицу. Как говорится: от пьянки голова поехала.
  Ирина терпела, пока не закончила школу. Не куда ей было податься. В противном случае еще раньше бы из дома сбежала.
  Последней каплей стал случай, о котором Ирина до сих пор вспоминает с дрожью. А столько уже лет прошло.
  Был конец июня. Только - только прошел выпускной вечер, на котором Сережка, ее одноклассник, объяснился в любви. Любовь казалась нескончаемой. Они собирались пожениться. Планы строили - закачаешься. Сережка собирался поговорить с родителями. Ирина со своей мамой говорить не собиралась. К этому времени она почти потеряла человеческий облик. Ирина ей не разрешила даже пойти на выпускной. Стыдно было. Всем сказала, что мама заболела. Да разве скроешь правду от людей. Все знали, что это за "болезнь". Жалели Ирину. Их классная даже платье на выпускной Ирине предложила. Своей племянницы. Стыдно Ирине было. Но платье взяла. Как не пойти на праздник?
  В тот вечер Ирина вернулась домой засветло и собиралась проскочить незамеченной в свою комнату. Но тут, как на зло, из туалета вывалился очередной хахаль мамы. Всем своим вонючим телом он навалился на Ирину, тут же в коридоре стал мусолить ее лицо мокрым, воняющим перегаром, ртом. Ирина молча пыталась вырваться, отталкивая ненавистного пакостника.
  И в эту минуту из кухни вышла мать. Увидев эту картину, она подлетела к Ирине и ударила по лицу.
  Слова матери до сих пор звучат в ушах:
  -Сука! Не смей приставать к Гришеньке. Он ко мне пришел.
  Ирина с пылающей от удара щекой выскочила на лестничную клетку, поняв, что мать от пьянки окончательно потеряла разум.
  Всю ночь она отревела, сидя во дворе, а утром пошла к Сережке, зная, что родители его уходят на работу рано.
  Сережка еще спал. Ирина долго звонила в двери, пока Сережка, сонный и взъерошенный, не открыл ее. Она упала к нему на грудь и, захлебываясь слезами, рассказала о своем горе. Сережка напоил ее чаем и заставил лечь спать. Целуя и успокаивая, он шептал нежные слова до тех пор, пока Ирина не заснула, прижавшись к его груди.
  А потом неожиданно пришла его мать. Что ее заставило вернуться домой во внеурочное время, Ирина так и не узнала.
  От открывшейся двери Ирина и Сергей проснулись и с ужасов смотрели на вошедшую женщину.
  -Проститутка. Вся в мать. Выметайся из моего дома, - слова были произнесены таким спокойным голосом, что от них стало по-настоящему страшно.
  А страшнее было то, что Сергей не сказал ничего в защиту, а только молча смотрел, как Ирина поспешно одевалась и убегала из квартиры.
  Ирина больше с ним не разговаривала. Хотя он просил прощения, извинялся за маму.
  А ведь у Ирины с Сергеем ничего не было. Чистая детская любовь. Дальше поцелуев дело не доходило. А его мать обозвала ее таким страшным словом. Ирина не могла забыть ненавидящие глаза женщины.
  Невинность она потеряла позже, с мужчиной, с которым познакомилась на дискотеке и больше которого никогда не видела. И имени в памяти не сохранилось. Случайная связь.
  Сейчас Ирине даже страшно представить, что с ней могло произойти в жизни, если бы не бывшая классная. Именно к ней пришла зареванная Ирина. Больше идти было не к кому.
  Прожила Ирина у Зои Петровны больше недели, а потом та помогла ей устроиться на швейную фабрику и даже выхлопотала общежитие, которое с городской пропиской Ирине не полагалось. Но Зоя Петровна ходила к самому директору фабрики.
  Работа на фабрике была тяжелая. С непривычки отсидеть целый день за швейной машинкой было не легко. Ирина сильно уставала, и, в конце концов, уволилась с фабрики и устроилась в кафе, где ее и подобрал Раджиев.
  К красивой жизни Ирина привыкла быстро и старалась не задумываться, как называют подобных ей женщин.
  А вчера вечером как будто что-то треснуло внутри. Сама себе стала противной. Вот и сорвалась.
  Вела она себя в баре отвратительно, кричала, ругалась, не соображая, что творит.
  Не отрезвила Ирину даже пощечина, которой наградил, вызванный охранниками забрать разбушевавшуюся женщину, Раджиев. Марат силой утащил ее в номер и в бешенстве бросил на кровать. Потом молча повернулся и вышел из номера. Впервые Ирина провела в номере ночь одна и сейчас мучалась ненавистью к себе.
  Она прекрасно понимала, что Раджиев не будет терпеть таких ее выходок. Портить свою репутацию ради нее не станет.
  Ирина боялась встречи с Маратом, понимая, что ее спокойная и налаженная жизнь закончилась. Можно было бы, конечно, умолять его о прощении, валяться в ногах и целовать руки. Но Ирина не была уверена в себе, не могла дать гарантии, что опять не сорвется. И тогда уж он выкинет ее, как паршивого котенка.
  Лучше уйти самой. Немного денег у нее есть, На дорогу хватит и на первое время, пока на работу не устроится.
  Сказать о своем решении уйти и начать новую жизнь Раджиеву в глаза она не решится. Лучше уйти тайно.
  Ирина взяла бумагу и написала письмо с извинениями и покаяниями.
  Потом собрала свои вещи и покинула гостиницу. В свой родной город Ирина решила не возвращаться, опасаясь встречи с Маратом.
  Она была молода, полна сил и желания переменить судьбу, и надеялась, что все в ее жизни еще будет хорошо.
  
  Раджиев вернулся в гостиницу сразу после обеда в хорошем настроении.
  Отдых отдыхом, но забывать о делах нельзя. Раз в неделю, как повелось с давних пор, Раджиеву привозили документы для просмотра. Все серьезные вопросы он решал сам. Никакой почте Раджиев не доверял, требовал присылать бумаги с курьером.
  Курьер был проверенный, из старых товарищей. Раджиев не побрезговал посидеть с ним в кафе. Сам узнал о текущих делах, да и курьеру сделал приятное. Будет о чем рассказать братанам. С самим Раджиевым пиво пил.
  Новости, привезенные курьером, Раджиева порадовали. Все шло по разработанному им плану. Значит, ближе к зиме можно будет собирать крупный урожай денег. Деньги Раджиев любил, новые поступления его всегда радовали и поднимали настроение.
  Возвращаясь в гостиницу, он представлял, как расскажет об этом Ирине. Конечно, во все тонкости дел он ее не посвящал. Не ее ума это дело. Но прихвастнуть любил. Ему доставляло удовольствие распускать хвост, как павлину. Раджиеву всегда нравилось, как Ирина восхищалась его умом и его достижениями. При удачных сделках даже в ладоши хлопала, как ребенок.
  Раджиев решил, что раз она умеет ценить его ум, то пусть оценит и его щедрость. Он подарит ей изумрудные сережки. Чего бы ему это не стоило.
  После того как девчонка повела себя с ним неожиданным образом прошлым вечером, у него, возможно, возникнут сложности с приобретением серег. Но эта преграда не пугала Раджиева. Он все равно сумеет их достать. Ведь он обещал Ирине. А слово, данное женщине, он привык держать.
  Тем более серьги нужны ему были именно сейчас. Раджиева мучила совесть. Наверное, впервые в жизни он позволил себе ударить женщину. Нет, он не винил себя в этом. Ирина вчера вечером была просто отвратительна. За все время, что они вместе, это был первый случай, когда она позволила себе напиться. Но Раджиев волновался, что его поступок может внести некоторое охлаждение в их отношения. Подаренные серьги вернут Ирине хорошее настроение.
  Возможно, разумнее было обратиться к тетке девушки. Она может оказаться более сговорчивой. Но девушка была очень хорошенькая, очень. А Раджиев всегда питал слабость к хорошеньким светловолосым девушкам. Тем более, что волосы ее, в отличие от большинства, были естественными, некрашенными.
  Ее красота была нежной и трогательной, еще не испорченной годами. Несорванный цветочек.
  К тому же Раджиев не любил, когда во взгляде женщин сквозила преданность и покорность. Девчонка смотрела на него слишком дерзко, и это ему понравилось.
  Ему, Раджиеву, властителю преступного мира, дала отпор какая-то девчонка. Она не только устояла перед его взглядом, от которого трепетали прожженные жизнью мужчины, но и позволила себе ему дерзить. Любил он таких смелых. Укрощать их одно удовольствие.
  Почему он думает о ней, сердито спросил себя Раджиев, ведь у него есть Ирина? Ирина - его женщина, устраивающая во всех отношениях, и она получит эти серьги. Получит в течение ближайших дней.
  Раджиев представил себе благодарность Ирины, ее улыбку, когда она примет из его рук подарок. Ирина не была жадной. Никогда ничего у него не просила. Поэтому он и любил делать ей подарки.
  С такими мыслями он подошел к стойке портье и был удивлен, когда тот вместе с ключом от номера вручил ему два письма. Писем Раджиев ни от кого не ждал. Поэтому удивленно взглянул на конверты. Письма были похожи друг на друга тем, что ни на одном не стояло имени адресата.
  Портье заметил недоумение во взгляде Раджиева и посчитал своим долгом сообщить:
  -Одно письмо от девушки, проживающей в снятом вами номере, а второе оставил для вас мужчина.
  -Что за мужчина?
  -Он не назвался. Но он не проживает в нашей гостинице.
  Раджиев решил просмотреть письма сразу, не поднимаясь к себе в номер. Сел в кресло в холле гостинице и внимательно посмотрел на конверты.
  Потом отложил письмо, оставленное незнакомым мужчиной и вскрыл, написанное Ириной. Наверное, решила принести извинения за вчерашнее в письменной форме. Боится предстать перед его глазами, боится его гнева. Глупышка, не знает, что он на нее почти не сердится.
  Раджиев развернул письмо, начал его читать и улыбка, блуждающая по лицу, постепенно с него сползла. Письмо было небольшим, всего в полстраницы, но ранило Раджиева в самое сердце.
  Он резко встал и подошел к стойке портье:
  -Когда она уехала?
  -Часа два назад, - ответил портье.
  -Она ушла с вещами?
  -Да, у нее был чемодан, когда она садилась в такси, вызванное мною.
  -Вы слышали, куда она поехала?
  -Да. Она просила отвезти ее на железнодорожный вокзал.
  Раджиев взглянул на портье таким взглядом, словно именно он был виноват в отъезде девушки, и почти побежал к лестнице, ведущей наверх.
  Портье с облегчением вздохнул. Он всегда удивлялся этой паре. Девушка казалась ему слишком неподходящей этому злому мужчине. И сейчас он просто порадовался, что она от него уехала.
  Раджиев поднялся на свой этаж, вошел в номер Ирины и внимательно осмотрел его. Она взяла с собой только свои личные вещи. Даже подаренные Раджиевым драгоценности не прихватила. Они так и лежали в маленьком сейфе. Раджиев забрал их с собой.
  Он был удивлен неожиданному отъезду Ирины, которая в своем письме вразумительно не объяснила причину бегства. Все письмо было наполнено благодарностями ему и извинениями.
  Конечно, нужно было бы бежать на вокзал, постараться вернуть Ирину. Но Раджиев не стал этого делать. Каждый имеет право на собственный выбор. Ирина свой выбор сделала. Но она о нем пожалеет. Потом. Зря надеется затеряться на просторах Родины. Раджиев не из тех, кто прощает плевки в душу.
  
  Из-за волнений с уходом Ирины, Раджиев забыл о втором письме. Он бессмысленно отвалялся на диване почти весь день, размышляя о странностях женщины. Как бы он не хотел найти объяснение поступку Ирины, он не смог. Чего не хватало этой женщине? Ведь он всячески старался удовлетворить ее малейшие желания, относился к ней по доброму. Взамен требовал только тепла и внимания. Да, женщин не поймешь - к такому выводу пришел Раджиев. А если это неразрешимая задача, то не следует на нее тратить силы.
  Второе письмо попало ему на глаза ближе к ужину. Оно лежала на столе, там, где он его и оставил.
  Раджиев вскрыл конверт. В нем находился распечатанный на принтере текст. Только внизу находящаяся подпись и номер телефона была написаны от руки.
  Геннадий Данилов. Имя ничего ему не сказало. Раджиев гордился своей памятью на имена. Но, хотя ни имя, ни фамилия, не были редкими, ничто не шевельнулось в его голове.
  Письмо было коротким, в несколько строк, и Раджиев быстро пробежал его глазами.
  "Как я понимаю, Вас интересуют некие дамы, старающиеся сохранить свое инкогнито. За необременительную для вас сумму готов поделиться сведениями о них".
  Раджиев готов был отправить письмо в мусорное ведро. Он терпеть не мог шантажистов и вымогателей, считая их низкими людьми.
  Но перед глазами встало милое лицо девушки с зелеными глазами, и Раджиев еще раз перечитал послание. После этого он достал мобильный телефон, набрал указанный в письме номер и договорился с человеком, назвавшимся Геннадием Даниловым, о встрече завтра утром.
  Ночь Раджиев провел один, что было для него не совсем обычным. Но сон, в котором витал дух светловолосой девушки, компенсировал неудобство.
  Утренняя встреча двух мужчин принесла удовлетворение обоим. Данилов был вполне доволен суммой, переданной ему Раджиевым. А Раджиев сведениями, полученными за небольшие для него деньги.
  На пути к зеленоглазой красавице не стояло никаких препятствий. Нищие тетушка и племянница будут безмерно счастливы принять предложение Гаджиева. Не для этого ли они тут и разыгрывают эту комедию? На ловца, как говорится, и зверь бежит.
  Единственное, что печалило Раджиева - девушка слишком худосочна и не попадает под каноны признаваемой Раджиевым красоты.
  Но обида на Ирину все-таки была. Раджиев решил, что смена партнерши на противоположный тип быстрее поможет излечить душевную рану. Да и полнота - дело наживное. При правильном питании девчонка быстро нагуляет шикарные плечи.
  
  
  ГЛАВА 11.
  
  Как любая уважающая себя гостиница, "Черная Жемчужина" имела собственные, наработанные годами, традиции.
  Одной из них был Бал Цветов, проводимый в середине июля, в самый разгар курортного сезона. Помимо постояльцев гостиницы, для которых и предназначался праздник, на него приглашались самые уважаемые люди города. Считалось большой честью присутствовать на нем. О нем говорили, его ждали, к нему готовились. И считали большим оскорблением, если не получали вожделенного пригласительного билета.
  В этот день парк вокруг гостиницы превращался в волшебную страну. Цветные китайские фонарики висели на деревьях, тропинки были украшены разноцветными лампочками. Из репродукторов, развешенных на деревьях, лилась завораживающая музыка Штрауса.
  Соответствующим образом украшался и ресторан. Цветы были повсюду: букеты стояли на столах, украшали стены и извилистыми гирляндами спускались с потолка.
  Каждой прибывшей гостье дарили букетик цветов, а каждый мужчина получал бутоньерку в петлицу. Вход в ресторан разрешался гостям исключительно в вечерних нарядах.
  
  Эля сидела за столиком с тетей и мечтала о том, чтобы ее пригласили танцевать. Звучала волнующая музыка, и нарядные пары кружились в центре зала. Несколько мужчин пытались пригласить Элю, но, встретив злой взгляд ее старшей спутницы, отказывались от своих намерений.
  Эле оставалось только наблюдать за танцующими со своего места.
  Она нашла глазами Романа. Он сидел за столиком со своей спутницей в дальнем конце зала. Эля могла только наблюдать его профиль и завидовать Вере, которая в розово-лиловом платье казалась Эле невероятно красивой.
  Эля отметила про себя, что Роман и Вера не станцевали вместе ни одного танца. Роман выглядел чем-то недовольным и лишь односложно отвечал на обращение к нему Веры.
  Зато Веру приглашали на танцы постоянно. Эля приметила, что чаще всего она танцует с мужчиной невысокого роста с выступающим животиком и проглядывающей через тщательно уложенные волосы лысиной. Девушка не знала его имени, но часто видела сидящим за столиком Романа. Наверное, хороший знакомый. Может, Роман недоволен из-за этого мужчины, злится, что Вера ему мило улыбается? Но Эле не хотелось так думать.
  
  Никита сидел в компании молодых парней и девушек. Вот им было по-настоящему весело. Из-за их стола постоянно раздавался веселый смех и громкие разговоры. Девушки выглядели расковано-свободными, а парни - чуточки нагловатыми. Артисты, - определила Эля. Чувствуют себя на таких сборищах, как рыбы в воде. Им не привыкать.
  Недалеко от компании Никиты сидел Раджиев. Эля удивилась, что он за столом один, без Ирины. Эля подумала, что после того памятного разговора в фойе, она больше Ирину не видела.
  Эля помнила, как рассердилась тетя за ее разговор с девушкой. Назло ей Эля собиралась сама при встрече заговорить с Ириной и извиниться за грубость тети Ольги. Но ей так и не представилось случая. Вот и сегодня ее нет.
  
  Созерцание украшенного зала, ласкающая слух музыка и веселые, нарядные люди наполнили сердце Эли блаженством. Она была счастлива, что тетя сделала такой подарок к окончанию школы, подарила незабываемый месяц у моря, позволила прикоснуться к ранее неизвестной ей жизни.
  В таком настроении она и повернулась к тете, готовая от счастья расцеловать тетю.
  -Мам Лель, как здорово, что мы здесь. Я тебе очень - очень благодарна за это. Таких счастливых дней у меня еще никогда не было. Спасибо за все большое!
  Ольга Викторовна взглянула на счастливую Элю и сказала:
  -Да, я стараюсь сделать для тебя все возможное. А вот ты не держишь своих обещаний.
  Эля удивленно раскрыла глаза:
  -Каких обещаний? Я всегда поступаю так, как ты мне советуешь, выполняю все твои желания. Что я не так сделала?
  -Ты прекрасно знаешь ответ, - проворчала Ольга Викторовна. - Сидишь тут рядом со мной, как сыч, а не веселишься в компании Никиты. Я надеялась, что в этот вечер ты будешь с ним.
  Эля опустила голову.
  -Тетя, у него своя компания. И меня никто в нее не приглашал.
  Ольга Викторовна недовольно теребила салфетку.
  -А вот это и плохо. Поэтому я и недовольна. Всему тебя нужно учить.
  Потом быстро, словно найдя решение, сказала:
  -Пригласишь его на белый танец.
  Эле совсем не хотелось мешать веселой компании. К тому же она считала не совсем приличным набиваться. Если Никита не хочет ее приглашать, зачем самой лезть. Если кого приглашать, то Эля выбрала бы Романа. Но об этом тете не скажешь.
  Как будто услышав желание Ольги Викторовны, диджей, лохматый парень в клетчатой рубашке, совсем не вписывающийся в атмосферу праздника, объявил белый танец. Зазвучала нежная музыка. Ольга Викторовна подтолкнула рукой Элю:
  -Ну, давай.
  Эля неохотно поднялась из-за стола. Ей казалось, что весь зал уставился на нее и наблюдает, что она собирается сделать.
  "Спокойно, спокойно" - успокаивала себя девушка. - "Не даст же он мне по голове".
  Эля не представляла, что скажет Никите, когда подойдет. Но тут она почувствовала на себе взгляд, оглянулась и наткнулась на черные немигающие глаза Раджиева. Мужчина не сводил с нее взгляда. Девушке даже показалось, что он готов встать с места. Эля поежилась. Вот и тема, о которой она поговорит с Никитой. Ведь он единственный человек в этом городе, с которым можно поговорить. Эля так и не рассказала тете об угрозах Раджиева, боясь вызвать очередной приступ гнева. А вот Никите она расскажет, попросит совета.
  Взволнованная Эля не заметила, что еще один человек не спускает с нее глаз. От Романа не укрылось то внимание, что проявил к Эле Раджиев. Ему это не понравилось. Он знал, что представляет собой данный тип, и понимал, что его интерес не может принести ничего хорошего девушке.
  Но Роману не понравилось и то, что Эля пригласила на танец Никиту, молодого хлыща, как он назвал его про себя. А потом злорадно прибавил, что не его же приглашать девушке на белый танец. Кто он ей? Случайный знакомый, о встрече с которым забываешь через несколько минут. Сорвав злость на обратившейся к нему с каким-то вопросом Вере, Роман уткнулся в тарелку с салатом. И зачем он только пошел на Бал? Хотя бы для того, чтобы напиться.
  Вера обиженно направилась к Другову.
  
  А Эля танцевала с Никитой. Никита оказался прекрасным партнером, и умело вел девушку в танце.
  Все оказалось не таким страшным, как представлялось. Никита с удовольствием откликнулся на приглашение.
  -А я побоялся тебя приглашать, - сказал он, нежно придерживая Элю за талию.
  -Почему? - удивилась Эля.
  -Да тетки твоей испугался. Видел, как она всех кавалеров от тебя отшивала.
  -С тобой бы отпустила, - сказала Эля. - Ты ей нравишься.
  -С чего бы это? А давай пойдем в парк, погуляем. Под ее взглядом я спотыкнуться боюсь.
  -Пойдем, - ответила Эля.
  Она не знала, как к их уходу отнесется тетя. Но ей было все равно. Хотелось сделать что-нибудь назло, хотя бы таким способом выразить свой протест.
  Эля и Никита вышли в парк. Спустился вечер, и по парку разливался дурманящий аромат, будоражащий кровь. Самое время для прогулок влюбленных. Но Эля знала, что совсем не влюблена в Никиту. К нему она относилась, как к другу. Как другу она и рассказала о проблеме, возникшей у нее с Раджиевым.
  Никита постарался успокоить Элю:
  -Ну что он может сделать? Ты не бойся. Но если он опять будет приставать, скажешь мне. Я сам с ним поговорю. А не поможет, то найдутся другие, кто сможет остановить его.
  Эля успокоилась. Может быть, она сама себе страхов напридумывала, а Раджиев и забыл о ее серьгах. Несколько дней уже прошло. Больше же он к ней не подходил. Да и Ирина обещала поговорить с ним. Эля решила, что страхи ее совсем напрасны.
  Молодые люди еще недолго погуляли по парку и решили вернуться в ресторан, договорившись встретиться завтра. Никита пообещал Эле отвезти ее в одно замечательное место. Сюрприз, - ответил он на вопрос Эли, чем еще больше разжег ее интерес.
  К удивлению Эли, тетя Ольга совсем не ругалась за прогулку с Никитой по парку, а лишь поинтересовалась, назначил ли он ей свидание. Получив утвердительный ответ, даже позволила себе улыбнуться.
  -Все, пошли в номер, а то я устала, - сказала Ольга Викторовна.
  Эля с удовольствием еще бы повеселилась, но она прекрасно понимала, что одну ее тетя в ресторане не оставит.
  -Ты иди, а я расплачусь.
  Эля пошла к выходу, не забыв на прощание взглянуть на Романа. Он смотрел на нее. Эля улыбнулась и кивнула ему в ответ.
  Роман готов был сорваться с места и броситься за девушкой. Но сдержал себя, понимая, что данный поступок будет слишком нахальным.
  Эля вышла из дверей ресторана. К ней подошел метрдотель.
  -Вы - Эля? - спросил он, улыбаясь во весь рот.
  -Да, - удивленно ответила девушка.
  -Меня попросила Ирина пригласить вас в ее номер. Вы помните Ирину? Она сказала, что должны помнить.
  Эля утвердительно кивнула, а мужчина продолжил:
  -Ирина приболела, умудрилась подхватить простуду в такую жару. Не выходит из номера. Ей необходимо что-то сказать по интересующему вас вопросу. Вы знаете, о чем она говорит?
  -Да.
  -Ее номер двадцать пятый.
  -Спасибо. Я обязательно к ней зайду.
  -Она просила зайти сейчас.
  Эля посмотрела на дверь. Тетя Оля еще не вышла. Ну и хорошо. Не надо ничего ей говорить и спрашивать позволения. Все равно не разрешит. Много времени посещение Ирины не займет. Потом как-нибудь оправдается, где была.
  Так решила Эля и взбежала на второй этаж.
  Дверь с номером "25" находилась в конце коридора. Эля постучала, но никто не ответил. Удивленно пожав плечами, Эля толкнула дверь, которая с тихим скрипом раскрылась. Эля заглянула в комнату. Было темно. Наверное, в спальне, - решила Эля. Где еще быть больному человеку?
  -Ирина, - тихо позвала Эля, заходя в комнату.
  Тишина. Будут неприятности, если ее тут застанут. Только успела Эля так подумать, как услышала, как кто-то вошел в комнату и закрыл дверь. Загорелся свет, и, оглянувшись, Эля увидела перед собой Раджиева.
  -Я к Ирине, - пробормотала девушка. - Она меня пригласила.
  -Знаю, - ответил Раджиев. - Располагайся, коль пришла.
  -А где Ирина? - Эле было неприятно находится в одной комнате с мужчиной, которого она боялась.
  -Ее нет. Зато есть я. И это намного интереснее.
  Эля направилась к двери, но Раджиев преградил ей дорогу.
  -Куда спешишь, красавица? - наглая улыбка светилась на его лице. - Посидим, поговорим.
  -Мне идти надо. Тетя...
  Раджиев рассмеялся:
  -Тетя. Да тетя рада будет, если ты тут задержишься.
  Эле захотелось заплакать:
  -Что вы такое говорите? Выпустите меня немедленно. Я кричать буду.
  -Кричи, кричи. Да вряд ли ты это сделаешь. Кричать не в твоих интересах.
  -Почему?
  -Стыдно будет. Поздно вечером заявилась в номер к мужчине. Что подумают о такой приличной девушке? Стыда не оберешься.
  Элю била мелкая дрожь.
  -Я не к вам пришла, а к Ирине.
  -К какой такой Ирине? Нет тут никакой Ирины. Номер мой. А Ирины давно след простыл.
  Эля заплакала:
  -Выпустите меня, пожалуйста. Хотите, я вам серьги отдам. Только выпустите.
  Эля протянула руки к ушам, готовая от страха даже расстаться со своей драгоценностью.
  Раджиев противно засмеялся:
  -Не нужны мне твои серьги. Носи на здоровье. Ты мне нужна.
  -Что? - от удивления Эля даже перестала плакать. - Зачем я вам?
  Раджиев прошел к дивану и вальяжно развалился на нем.
  -Как зачем? Разве вы не для этого приехали с тетей сюда и развели вокруг себя тайну.
  -Я не понимаю вас, - шептала Эля. - Отпустите меня.
  -Ты дурочку мне не играй. Все прекрасно понимаешь. Вот только скажи: зачем тебе этот пацан?
  -Какой пацан?
  -С которым в парке сегодня прохаживалась. Какой от него толк? На папины денежки рассчитываете? Так еще их надо от папы этого получить. А у меня есть деньги.
  Эля ничего не понимала из слов Раджиева. Говорит по-русски, и слова понятные. А вот смысла их Эля не улавливает. От этого ей было еще страшнее.
  -Какие деньги? Я ничего не понимаю. Не нужны мне деньги. Мы с тетей отдыхать приехали. Отпустите меня, дяденька, - захныкала Эля.
  Но не причитания, не слезы не трогали Раджиева.
  -Артистка. Хорошо играешь - далеко пойдешь. Или цену набиваешь? Так я за ценой не постою. В обиде не будешь. Мои женщины всегда остаются довольными. И тетка твоя свое получит. Не прогадаете.
  Раджиев встал с дивана и направился к испуганно пятившейся Эли.
  -Ну, поцелуй меня для начала. Поцелуй.
  Лицо Раджиева неумолимо приближалось к Элиному, опаляя противным запахом перегара. Эля поняла, что Раджиев пьян. А пьяных она боялась, понимая, что никакие уговоры на них не действуют.
  От страха Эля не могла даже кричать, и в голове не было никаких мыслей.
  Спас Элю телефонный звонок. Раджиев достал мобильник, посмотрел на высветившийся номер и сказал:
  -Эх, черт! Разговор важный. Я сейчас. А ты давай - готовься. Спальню найдешь, дверь в душ из нее же. Через несколько минут вернусь, и тогда поговорим по-хорошему, по ласковому. Ты же хорошая девочка.
  
  Эля с ужасом смотрела на дверь, за которой скрылся этот ужасный человек. Дверь закрыл, через нее не выйдешь. Да и кричать бессмысленно. И правда, кто поверит ей, девчонке. Поверят, конечно, уважаемому человеку. А ее посчитают шлюхой.
  Для верности Эля подошла к двери, подергала за ручку. Все оказалось так, как она и предполагала. Дверь была закрыта.
  Надо выбираться через окно. Номер находился на втором этаже, но других вариантов не было.
  Окно, к счастью, легко открылось. Эля высунула голову. Внизу заасфальтированная дорожка. Спрыгнешь - разобьешься. И тут Эля увидела справа от окна решетчатую шпалеру для вьющихся растений, к которой от окна вел узкий карниз.
  Шпалера казалась не слишком надежной, но другого выбора все равно не было.
  Эля взобралась на подоконник и, жалея о том, что не знает никаких молитв, вступила на карниз. Мгновение постояла неподвижно, прошептала: "Боже, помоги!" и сделала первый шаг. Колени дрожали, но она заставляла себя ни о чем не думать. Медленно, тесно прижимаясь спиной к стене, Эля двинулась в свой опасный путь, пока не смогла дотянуться рукой до шпалеры, заросшей виноградной лозой. К ее удивлению, путь оказался не слишком трудным.
  Эля ухватилась руками за шпалеру и начала медленно спускаться. Но когда до земли оставалось совсем немного, удача отвернулась от нее. Шпалера не выдержала веса девушки и обломилась.
  Эля упала на землю, сильно ударилась ногой и порвала платье, зацепившись им за ветки винограда.
  Все так же из ресторана неслась музыка, все так же веселились в нем отдыхающие. Вроде бы ничего и не произошло.
  Прихрамывая на больную ногу, Эля пошла прочь от гостиницы. Сердце бешено колотилось, колени дрожали. Только бы никого не встретить, - стучало в висках. Возвращаться в гостиницу Эля боялась. Ей казалось, что страшный Раджиев ждет ее в холле, и лишь она войдет, схватит и утащит для своих грязных утех.
  Пусть все утихнет, пусть все разойдутся по своим номерам ,и тогда она вернется. Эля волновалась за тетю. Ведь она не знает, куда пропала Эля. Потом... Потом она ей все объяснит, расскажет про Раджиева. Тетя добрая, она поймет и защитит.
  Каким образом ее защитит тетя, Эля не представляла. Но от страха она вновь превратилась в маленькую девочку, которая верит, что взрослые всегда могут помочь и защитить.
  Эля шла по тропинке, которую почему-то забыли украсить разноцветными фонариками, к морю. Хотелось умыть руки и ноги. В этой части парка было темно и пустынно.
  Вдруг впереди она увидела фигуру мужчины, приближавшуюся к ней. Эля хотела нырнуть в кусты, но разглядела, что по тропинке навстречу к ней идет Никита.
  -Эля, ты? - удивился он. - Что ты тут делаешь? Да что с тобой?
  Молодой человек наконец-то разглядел, в каком виде перед ним стоит девушка.
  -Что случилось? Да на тебе лица нет, и дрожишь вся.
  Никита прижал девушку к груди.
  -Пойдем в гостиницу.
  - Нет, нет, - качала головой Эля. - В таком виде... Нет.
  - Тогда идем ко мне. Через окно. Я тебя подсажу. Успокоишься и все расскажешь.
  Никита, крепко держа Элю за плечи, подталкивал ее к гостинице.
  Они подошли к окну номера Никиты, расположенного на первом этаже. К счастью оно было открыто. Никита подсадил Элю, а потом забрался сам.
  -Да что случилось?
  - Раджиев, - только и смогла проговорить Эля.
  - Сволочь. Что он с тобой сделал?
  - Ничего. Затащил в свой номер и предлагал разные гадости. А потом я убежала. Я боюсь его, Никита.
  Никита подошел к бару и налил в рюмку коньяка.
  - Выпей. А с ним я разберусь.
  Эля взяла рюмку, а потом поставила на стол.
  - Не, я не пью коньяк.
  - Слушай, дорогая, я тебе не напиться предлагаю, а успокоиться. Вон, колотишься вся.
  Эля отпила глоток. Напиток обжег непривычное к нему горло.
  - Какая гадость! - проговорила Эля.
  Страх стал отступать. Она верила, что Никита обязательно защитит ее.
  -Никита, поднимись к нам в номер. Скажи тете, что я у тебя. А то она ничего не знает. Волнуется ведь. Пожалуйста.
  Но Никита не успел выполнить ее просьбу.
  Раздался стук в дверь.
  Эля от страха вжалась в спинку дивана, опасаясь, что в номер ворвется Раджиев. Но на пороге стоял Роман.
  У Эли от удивления широко раскрылись глаза.
  -Так, - протянул Роман, по-хозяйски проходя в комнату. - Воркуете, голубки. И коньяк. Хорошо устроились. Поздравляю.
  Никита непонимающе смотрел на вошедшего мужчину.
  - Вы кто? - спросил он. - Что вам здесь нужно?
  - Мне? Мне ничего не нужно. Я только хотел убедиться, что этой девушке ничего не грозит. Я видел, как вы затаскивали ее в свой номер. И подумал... Неважно, что я подумал. Просто я ошибся.
  Роман направился к двери, а потом повернулся к молчавшей Эли:
  - Просто я в вас ошибся. Насочинял себе бог знает что.
  - Роман... Вы ничего не понимаете, - прошептала Эля.
  - Да все я понимаю. Хорошая вы актриса.
  Никита схватил Романа за руку.
  - Что вы говорите? Вы понимаете, что оскорбляете девушку.
  - Такие не оскорбляются, - на губах Романа проскользнула ехидная усмешка.
  Он попытался вырвать руку от крепко державшего его Никиты.
  - А ну проси прошения у девушки, - со злостью прошипел Никита. - А то...
  - Что, то? Бить будешь? Молокосос.
  Эля попыталась встать с дивана, но резкая боль пронзила ее ногу и она уселась на место.
  А потом увидела, как Никита ударил Романа по лицу. С размаху, сильно. Тот дернулся, скорее от неожиданности, чем от самого удара. Лицо его перекосила гримаса. Эля закрыла глаза, чтобы не видеть этого, сразу ставшим некрасивым, лица. Господи, что же они делают? Зачем? Достаточно ей приключений на сегодня. Не хватало только мордобоя.
  И пока она сидела с закрытыми глазами, стараясь спрятаться от скандала, раздался стук.
  Эля увидела лежащего на полу Никиту. Больше всего ее поразило то, что глаза Никиты закатились, и белки словно вывалились наружу.
  Тогда она закричала. Громко и пронзительно. Ее крик вывел из оцепенения Романа. Он бросился к Никите и стал его ощупывать.
  А в дверь уже ломились. Как во сне Эля слышала крики о том, что поскорее нужно вызвать скорую, видела суетящихся в комнате людей. Но все это происходило будто бы не с ней, мимо нее. Перед глазами все плыло, комната, мебель в ней, пол и потолок совершали перед глазами какой-то дикий танец.
  А потом она провалилась в тягучую темноту.
  
  
  ГЛАВА 12
  
  Эля открыла глаза. В первое мгновение она не могла сообразить, где находится. Незнакомая кровать, незнакомые синие обои на стенах.
  Она чуть повернула голову и увидела сидящую рядом с кроватью тетю Олю. Все нормально. Тетя Оля рядом, значит, ничего страшного не случится. Тетя всегда поможет. Да, иногда она ворчит, придирается по пустякам, но она ведь единственная родная душа в этом мире. Никого ближе нет.
  - Мам Лель, - прошептала Эля не совсем послушными губами.
  Ольга Викторовна открыла прикрытые глаза и посмотрела на племянницу.
  - Ну что, доигралась? Опозорила меня на весь белый свет. Людям в глаза как смотреть? Не ожидала от тебя.
  - Мама Леля, - Эля попыталась оправдаться. Память вернулась к ней. Она вспомнила все события самого ужасного в ее жизни вечера. - Я не виновата совсем.
  Но Ольга Викторовна не хотела ее слушать. Поинтересовавшись, может ли Эля подняться, она велела идти в свой номер.
  Было еще, наверное, очень рано. И хотя солнце уже встало и весело смотрело в окна, в коридорах они не встретили ни одной души. Даже горничной не было на своем посту.
  Молча, не проронив ни слова, они поднялись в свой номер.
  - Ты представляешь, что я пережила, когда не нашла тебя, выйдя из ресторана? - голос тети был усталым. Бессонная ночь сказалась и на ней. - И, главное, никто не видел, куда ты пошла. Никогда не думала, что ты позволишь себе отправиться в номер к одинокому мужчине. Разве этому я тебя учила? На это тратила свои силы?
  - Тетя, тут совсем не то, что ты думаешь. К Никите я совсем случайно попала.
  - Случайно... Приличные девушки в чужой номер случайно не попадают.
  Эля чувствовала, что сейчас не время рассказывать о Раджиеве. Она понимала, что тетя еще больше разозлиться, узнав о ее страшном приключении. Об этом она расскажет попозже. Все-таки тетя неплохо относится к Никите. Пусть думает, что с ним она провела вечер.
  - А что с Никитой? - спросила Эля.
  - В больницу увезли. Голову ему проломили. Кстати, а что это за тип оказался в его номере?
  - Ро... - но остановилась, и на всякий случай сказала - Не знаю. А что?
  - В милицию забрали его. Хорошо, что горничная успела. Говорит, твой крик услышала и в номер вбежала, а там драка. Никита в крови лежит, бандит посреди комнаты с безумными глазами мечется, и ты на диване без сознания валяешься. Да... ситуация. Сейчас и нас по милициям затаскают. Позор!
  Эля испугалась. Никита - в больнице, Роман - в милиции, в каждую минуту может заявиться Раджиев. Ну и попала она в передрягу.
  - Можно я посплю еще? Что-то слабость у меня, и голова болит.
  Эле хотелось остаться одной и подумать. Тетя прекратила свои причитания и разрешила, сказав, что и ей самой не мешает поспать.
  Эля забралась в кровать, накрылась с головой одеялом и стала думать. Главная опасность - Раджиев. Он боялась его до смерти. Если он придет, ей казалось, она будет кричать от ужаса. Разве тетя сможет ее защитить? Никита или Роман смогли бы. Роман... Что с ним случилось? Эле было страшно вспоминать безумные глаза мужчины и горько - его обидные слова. Что он о ней подумал? И почему так взбесился, застав ее в номере у Никиты? А что с Никитой? Серьезное что-то, наверное. Раз в больницу увезли. Нужно срочно к нему пойти. Ведь это он из-за нее пострадал.
  Эля встала. Спать она и так не собиралась.
  Тетя, конечно, еще больше разозлиться, но разбираться с ней она будет потом. У тети сон крепкий, не услышит, как Эля выйдет. Написав, на всякий случай, записку и положив ее на тумбочку рядом со спящей тетей Олей, Эля выскользнула из номера.
  Горничная сидела за столом. Эле казалось, что та осуждающе смотрит на нее. Но ничего не оставалось, как подойти к ней и узнать, где находится больница. Сейчас все на нее будут смотреть осуждающе. С этим ничего не поделаешь.
  
  К Никите, как не удивительно, ее пустили сразу. Он лежал в трехместной палате на кровати у окна и, увидев вошедшую девушку, помахал ей рукой.
  - Здрасьте, - сказала Эля, присаживаясь на краешек кровати.
  - Здрасьте, давно не виделись, - голос у Никиты был совсем неумирающий, и это порадовало Элю.
  - Как ты?
  - Живой.
  Голова Никиты была забинтована. От этого он напомнил Эле куклу.
  - Больно?
  - Терпимо. Повреждений серьезных нет. Так что я удачно отделался.
  А потом спросил:
  - Слушай, а чего этот тип на меня набросился? Я так и не понял.
  - Не знаю.
  - А я его-то самого ты знаешь?
  - Знаю. Несколько раз разговаривали. Он в нашей гостинице живет.
  Никита усмехнулся:
  - А я подумал, что это твой муж ревнивый.
  - Тоже мне скажешь. Муж...
  До вчерашнего вечера Эля не прочь была иметь такого мужа. Что уж тут скрывать: Роман ей нравился безумно. Идеал мужчины. Вежливый, обходительный, культурный. О чем могла мечтать еще девушка? Правда, несвободный.
  - Нет, правда, - продолжал Никита. - Так разбушевался. Что-то ты скрываешь, подруга.
  - Ничего я не скрываю, - Эля не хотела продолжать этот разговор. - Что врачи говорят? Скоро тебя выпишут?
  - Скоро. Сказали, что сегодня еще понаблюдают, а завтра, если все нормально будет, выпишут. Говорю же, ничего страшного.
  Они еще немного поговорили, и Эля с тяжелым сердцем отправилась обратно в гостиницу. Предстоял серьезный разговор с тетей.
  Но у ворот больницы она встретила Романа. Хотела пройти мимо. Говорить с ним ей было не о чем. Но Роман подошел к ней.
  - Как он?
  - Вроде бы ничего.
  - Это хорошо. Извините меня за случившееся. Я не знаю, что со мной произошло. Никогда такого не было.
  Эля молчала. Что она могла сказать? А Роман продолжал:
  - Как увидел вас двоих влезающих через окно в номер, так помутнение какое-то нашло. Выпил много, да и ...
  - Что, и ...?
  - А вот то и "и"... Насочинял я себе, дурак, невесть что. Планы настроил.
  - Какие планы?
  - На счет вас планы.
  У Эли громко забилось сердце. Она почувствовала, что хочет сказать Роман. Если бы эти слова были произнесены сутки назад, ее счастью не было бы границ. Но так многое изменилось.
  - Планы имеют привычку не сбываться, - произнесла Эля.
  Сейчас она ощущала себя умудренной жизнью женщиной, а Роман казался прошкодившим ребенком. Но у нее не было ни сил, ни желания успокаивать его.
  - Я пойду. Я очень устала.
  - До встречи.
  Какая там встреча. Не будет больше встреч Все мечты разбиты.
  Эля молча пошла, а Роман направился в сторону больницы.
  
  Ольга Викторовна еще спала. Эля позавидовала крепким нервам тети. У нее самой сна не было ни в одном глазу.
  Она тихо взяла коробочку с сережками, уселась в кресло, раскрыла коробочку и стала смотреть на серьги.
  Ах, мама, мама! Если бы ты была жива, было бы все по-другому. Я бы рассказала тебе все-все, и ты дала бы самый лучший совет, ты защитила меня от несправедливости жизни. Эля бы рассказала о Раджиеве, о Романе, и они вместе нашли решение. Быть одинокой, никому не нужной в этом мире, так трудно. Тетя совсем ее не понимает, у нее какие-то планы, в которых ничего не понимает Эля. И этот замкнутый круг сводит ее с ума.
  Не о таком отдыхе у моря мечтала она. Скорее бы домой, в привычную жизнь. Там спокойно, там надежно и проверено.
  - Почему ты не спишь? - тетя Оля вышла из спальни.
  Сон хорошо сказался на Ольге Викторовне, освежил ее. Черные круги под глазами, появившиеся за бессонную ночь, пропали. Казалось, что все переживания не оставили на ней никакого следа.
  - Не хочется, - ответила Эля.
  Ольга Викторовна посмотрела на коробочку в руке Эли.
  - Трудно тебе без нее? - вдруг спросила она. - Плохой я опекуншей оказалась. Не выполнила последний наказ Натальи.
  - Ну что ты, тетя. Хорошей. Самой лучшей. Самой-самой.
  Ольга Викторовна горько вздохнула.
  - А давай сегодня в городе позавтракаем.
  - Это было бы здорово.
  Завтракать под любопытными взглядами Эле совсем не хотелось. Гостиница небольшая, ночная история, наверное, уже стала известна всем постояльцам. И так из-за разведенной тетей тайны на них косо смотрели, а после происшедшего и вовсе пальцами показывать начнут.
  Позавтракали они в маленьком, на четыре столика, кафе на набережной. Кушать Эле не хотелось, и она ограничилась мороженым и стаканом апельсинового сока. А на аппетите Ольги Викторовны ночные переживания не сказались. Съев большую порцию омлета, она лишь повздыхала о запредельных ценах курортных кафе.
  - А теперь давай, рассказывай, - сказала Ольга Викторовна, когда официантка принесла кофе.
  И Эля, торопясь, сбиваясь от волнения, начала рассказывать. Накопившийся внутри страх выливался потоками слов. Эля рассказывала о предложении Раджиева продать серьги, об угрозах, о похищении, о предположении, что они с тетей искательницы богатых мужей, о ее бегстве из номера Раджиева и встрече с Никитой. Эля только ничего не рассказала о Романе. Ведь это касается только ее.
  - А знаешь, девочка, не даром в народе говорят: что ни делается - все к лучшему, - проговорила Ольга Викторовна, выслушав сумбурный рассказ Эли.
  Эля с удивлением уставилась на тетю. Что она такое говорит? Что к лучшему? Тот ужас, что испытала Эля - к лучшему? Она не понимала слов тети.
  - Так, а сейчас в больницу. Надо отблагодарить твоего спасителя.
  Эля ничего не рассказала о своем утреннем посещении Никиты.
  Ольга Викторовна была полна сил и энергии. По дороге они накупили целую кучу фруктов и сладостей. И тетя, к удивлению Эли, даже не вздыхала о немыслимой дороговизне.
  
  Никита даже привстал от удивления, когда в палату вошли Эля и Ольга Викторовна. Вот ее-то он никак не ожидал увидеть среди посетителей, которые сегодня с самого утра приходили к нему без остановки. Еще бы такое событие. В размеренной курортной жизни приключение. Что может быть лучше? Каждый норовил выразить свое сочувствие и осудить хулигана. После разговора с Романом, у Никиты к нему не было никаких претензий. Он даже отказался написать заявление в милицию, пообещав, что сами уладят это недоразумение. Участковому хватало своих проблем и брать в работу пьяную разборку, а ни что иное, по его мнению, в гостинице и не произошло, он не хотел. Поэтому с удовольствием положив в карман деньги, предложенные Романом, и получив отказ в заявлении от Никиты, участковый удалился вполне довольный жизнью.
  Несколько неприятных минут Никита испытал в разговоре с отцом, который приехал в больницу, как только узнал о несчастье случившимся с сыном. Начал разглагольствовать о чести семьи, о позоре на их имя. Чуть ли не весь медицинский персонал больницы сбежался посмотреть на легенду кино. И отец, растаявший от знаков внимания и признаний всенародной любви к его таланту, успокоился и только спросил:
  - А что, девушка та хоть ничего?
  - Хорошая девушка, - заверил его Никита.
  - Познакомь нас.
  Никита пообещал. Поэтому приходу Эли с тетей удивился и, вместе с тем, обрадовался.
  
  Эля не узнавала свою тетю. Обычно немногословная и угрюмая она вдруг превратилась в болтливую и заботливую, беспрестанно охающую и восхищающуюся мужеством Никиты. Он краснел от похвал и недоуменно смотрел на Элю. Та только пожимала плечами.
  Ольга Викторовна с интересом выспрашивала Никиту о его семье, о детских годах, об учебе, увлечениях. Ей все было интересно. Эля тоже слушала. Перед ней открывалась в рассказах Никиты совсем другая жизнь, непохожая на ее. Никита с отцом много путешествовали, видели разные страны, обычаи других народов. Ольга Викторовна умело подогревала вдохновение Никиты, вынуждая вспоминать о разных мелочах.
  Полтора часа проведенные в больнице пролетели незаметно. Из расспросов тети и ответов Никиты, Эля узнала, что отец Никиты давно не живет с его матерью. Большую часть жизни Никита провел с отцом. У матери уже другая жизнь, и сын встречается с ней время от времени. Эле, больше всего мечтающей о материнской ласке, было непонятно спокойствие Никиты, когда он рассказывал об этом. В его словах не промелькнуло ни тени горечи. С отцом они очень дружили, и его вполне устраивал такой образ жизни. С раннего детства Никита научился быть самостоятельным. Ведь очень часто ему приходилось оставаться одному, когда отец уезжал на съемки.
  Наступило время тихого часа в больнице, и медсестра попросила посетителей покинуть палату. Перед их уходом осмелевший Никита попросил разрешение у Ольги Викторовну пригласить после его выписки Элю в Дом Кинематографистов, чтобы познакомить с отцом.
  - Мы обязательно придем, - ответила она, чем удивила молодого человека. Ведь приглашал-то он одну Элю.
  По дороге в гостиницу Ольга Викторовна молчала, на лице вновь появилась обычная озабоченность. От разговорчивой, улыбчивой женщины не осталось и следа.
  У дверей в номер их ждал сюрприз. Огромная корзина бордово-красных роз. Рядом с ней, вытянув ноги во всю ширину коридора, сидел Роман. Прислонившись головой к стене, он спал. События ночи, разбирательства в милиции, неприятный разговор с Верой вымотали его.
  Особенно разговор с Верой. После того, как он вернулся из больницы.
  Вера ждала его все в том же платье, что и была на Бале Цветов. Лицо было заплакано, но все так же красиво. Но эта красота уже не трогала Скрупского.
  - Поговорим, - устало проговорил он, садясь на диван.
  - Что тут говорить? - горько спросила Вера. - И так все понятно. Не о таком отдыхе я мечтала.
  - Я тоже. Вот видишь, как все случилось. Прости.
  - Знаешь, Рома, а я не удивлена. Так и должно было произойти. Рано или поздно, но должно. Мы слишком разные люди. Но я благодарна тебе за все. Благодарна за все счастливые минуты с тобой.
  - Вера...
  - Не нужно. Только не оправдывайся. Я не хочу видеть тебя виноватым. Ведь все это будет притворным. Ты же не чувствуешь себя таким.
  - Чувствую, Вера, чувствую. Чувствую последним подлецом.
  - Жизнь - странная штука. Ее повороты всегда неожиданны. Вот и наша повернула в другую сторону, побежала по другой колее. Пусть для тебя твоя колея окажется удачной.
  - А ты?
  - Что я? Переживу. Я многое передумала за эту ночь. Каких планов мести не напридумывала. Только зачем все это? Ты свободный человек. Ведь по большому счету, ты мне и не обещал ничего. Кувыркания в постели ни к чему не обязывают. Так, порезвились и все.
  - Вера, зачем ты так? Мне было хорошо с тобой. Я хотел...
  - Хотел, да перехотел. Все, проехали. Только можно я первая скажу? Смешно, да? Попытка сохранить видимость гордости. Я ухожу от тебя, Роман. Не волнуйся. Мне от тебя ничего не нужно.
  - Куда уходишь? - глупее вопроса он и задать не мог.
  - К Другову.
  - Понятно.
  - Ничего тебе не понятно, - Вера не выдержала, сорвалась на крик. - Что ты можешь понимать? Уйти к Другову - об этом я мечтала? Я уже не девочка, Рома. Какой бы молодой я не хотела казаться, но я-то знаю свой возраст. Мне надоели эти бесконечные Друговы. Все одинаковые, все на одно лицо. И вдруг ты...
  Она со всех сил старалась не расплакаться. Слез не было, но голос звенел. Ей по-настоящему хотелось скандала, хотелось выцарапать глаза и Ромке и его сопливой девчонке. Она бы так и поступила несколько лет назад. Она бы дралась за свою любовь до последнего. Но, видимо, действительно годы брали свое. Ночью, в панике ожидая возвращения Романа, она поклялась себе, что расстанется с любовником достойно, сыграет роль благородной до конца.
  - Все, Скрупский, прощай! Спасибо тебе за все.
  В душе Роман всегда понимал, что Вера - не та единственная, с которой он готов встретить старость. Но он чувствовал перед ней определенные обязанности. Все так же сидя на диване, после ухода Веры, он думал, как намного легче было бы, чтобы инициатива разрыва исходила от Веры. Чувствовать себя подлецом не очень приятно. Но что случилось, то случилось. Разбитое уже не склеишь. Слишком много в его жизни стала значить девочка по имени Эля.
  Кто он для нее? Никто. Слишком старый, слишком чужой. Да и после вчерашней ночи нет ему прощения.
  
  - Ну и, молодой человек?
  Роман и сам не заметил, как заснул прямо в коридоре. Гневный голос Ольги Викторовны вернул его на землю. Роман вскочил на ноги, одернул рубашку, поднял корзину роз и протянул Эле.
  - Это вам. Простите меня за вчерашнее.
  Эля покраснела и во все глаза смотрела на Романа и на его розы.
  - Убирайтесь отсюда вместе с вашим букетом.
  Ольга Викторовна не собиралась даже разговаривать с хулиганом. Хватило ей неприятностей из-за него.
  Но Романа не напугал ее гнев.
  - Я пришел не к вам. Мне нужно поговорить с Элей.
  - О чем вам с ней говорить? И так все понятно. Натворили дел, вот и хотите подговорить ее не давать против вас показаний в милиции. Мы не собираемся покрывать преступников.
  Роман с удивлением смотрел на женщину. Ему даже в голову не пришло, что его приход может быть истолкован именно так. Неужели и Эля так считает?
  - Нет, вы не правильно думаете. С милицией я разберусь сам.
  - Конечно, деньги замажут все. А хороший человек в больнице лежит. Уходите!
  Эля испугалась, что если Роман сейчас уйдет, то она его больше никогда не увидит. От этого ей стало страшно.
  - Мам Лель, не ругайся. Нам действительно нужно поговорить.
  Ольга Викторовна посмотрела на племянницу, но увидев в ее глазах решительность, только вздохнула.
  - Ну что ж, проходите. Эля, я рядом. Если что - зови.
  Ольга Викторовна удалилась в спальню, Эля устроилась в кресле, а Роман на краешке дивана.
  - Простите меня, - начал Роман. - Мне Никита все рассказал. Вы столько пережили, а тут еще я. Я понимаю, что нет мне прощения. Но...
  - Да уж, это было ужасно. Вы действительно - хулиган, как говорит тетя, - улыбка тронула губы Эли.
  - Нет, я не хулиган. Я очень спокойный и уравновешенный человек. Но на меня нашло.
  - И часто на вас находит?
  - Нет, впервые. Эля, мы не о том говорим. Я должен вам кое-что объяснить.
  - Что? - шепотом спросила Эля. Громким голосом она боялась нарушить ту сказочное волнение, что начало охватывать ее. Что бы там не говорили, но каждая женщина нутром чувствует приближение данного момента.
  Роман сильно волновался. Он чувствовал, как у него вспотели руки и по спине тонкими струйками бежит пот. Как мальчишка на первом свидании, усмехнулся он про себя. Да так оно и было. Сколько раз он читал в книгах, смотрел в кино о признании в любви. Но никогда не представлял, как это трудно сделать на самом деле. Дожил до таких лет, а говорить о любви не научился. А ведь он ни разу в жизни этого не делал. Спал с женщинами, гулял с ними, но о любви не говорил. И вот сидит перед девчонкой и краснеет от натуги.
  - Вы будете смеяться, но я, кажется, влюбился. В вас. С того самого мгновения, на пляже. Помните?
  Эля молчала. Ей казалось, что если произнесет хоть слово, разрушит это счастье. Оказывается, получать признания в любви очень приятно. Лучше молчать и слушать, слушать.
  Но этого ей не удалось. Дверь спальни раскрылась и появилась Ольга Викторовна.
  - Не дурачьте девочке голову. А ты, Эля, лучше выйди.
  - Тетя...
  - Что, тетя? Я жизнь отжила. Насмотрелась на таких ухажеров. Курортные романчики, знаешь ли, обычно не имеют продолжения. А ранить больно умеют.
  - Зачем вы так, - Романа раздражала эта надменная женщина. Своим влиянием превратила девчонку в забитое существо. Без ее разрешения девочке и вздохнуть даже нельзя.
  - А вот так. Эля еще ребенок. Я за нее в ответе. И не позволю всяким прохвостам туманить ей мозги. Постеснялись бы, молодой человек. Я не слепая, видела, что вы не один тут отдыхаете. Вам что, одной дамы мало?
  - Да поймите же...
  - Ничего не хочу слышать. Уходите. И лучше вам не попадаться нам на глаза.
  А сердце Эли разрывалось. Кому верить: тете Оле, которой она привыкла доверять во всем, или Роману, которому так хотелось верить. Но тетя права. Роман ведь не один здесь. Вера очень красива. Таких не меняют на глупых девчонок.
  Ольга Викторовна открыла дверь и еще раз повторила:
  - Уходите. А не то вызову охрану. Я думаю, вам с ней второй раз за день встречаться не захочется.
  - Эля, ты должна верить мне. Я правду сказал. Подумай, я буду ждать.
  - Не строй иллюзий, дорогая, - сказала Ольга Викторовна, когда Роман вышел из номера. - Не забивай себе голову. Поверь мне, сотни таких падких на молоденьких встретятся в жизни.
  - Таких больше не будет, - печально ответила Эля.
  Огромный букет роз одиноко стоял на столе.
  
  ГЛАВА 13.
  
  Вот и все. Вот она и дошла. Через годы, через лишения и мучения, через одиночество и отказ от собственной жизни. Через ненависть, опалявшую всю ее жизнь и, одновременно, поддерживающую эту самую жизнь. Что чувствовала она в эту последнюю ночь перед триумфом, какие мысли бродили в ее голове? Только спокойствие и удовлетворенность. Все вышло так, как она складывала. Она чувствовала себя великим игроком и режиссером этой игры. Расставленные ею фигуры на доске жизни сходились для последней сцены, последнего действия. Сегодня прозвучит последний аккорд перед закрытием занавеса.
  Ольга Викторовна никогда не задумывалась, что будет потом, когда погаснут огни в зале. Ее не интересовала судьба актеров, тупо взирающих на опустившийся занавес. Ее не волновала судьба безмолвных зрителей, невольно втянутых в распланированный ею спектакль.
  Это ее день, ее бенефис. Ее не заботило, освистят ли, закидают шапками рассерженные зрители или одарят овациями. Она поступает так, как хотела.
  Ольга Викторовна взяла с тумбочки портрет сестры. Темнота комнаты не давала в полной мере разглядеть его. Но Ольге Викторовне не нужно было света. За долгие годы портрет был изучен так, что она его помнила наизусть до каждой крапинки, до каждого штришка. Сколько бесед провела она с Наташей. Он, портрет, был единственным связывающим звеном с ней. Только ему она могла поведать свои секреты и планы. Иногда Ольге Викторовне казалось, что Наташа смотрит с него осуждающе. Но сегодня, она знала, на лице сестры появится улыбка. Ольга сделала все, как надо.
  Эля перевернулась в своей кровати на другой бок.
  Весь вчерашний вечер Ольга Викторовна не услышала от племянницы ни одного слова. Ничего страшного. Позлиться и перестанет. Ее проблемы не волновали Ольгу Викторовну. Да и какие у нее проблемы? Появился какой-то хлыщ, затуманил девчонке мозги, а она и размечталась. Пройдет. Кто не влюблялся в молодости? Да и она рядом. Не допустит необдуманных шагов. Еще потом спасибо скажет за заботу.
  А то, что надумала. Готова была сама бежать за этим. Ни какой гордости у молодежи. Мужик пальцем поманит, и все готово.
  Хотя, Ольга Викторовна не стала кривить душой, в другое время и при других обстоятельствах можно было бы рассмотреть данную кандидатуру на роль жениха для Эли. Деньги, видимо, у парня водятся. Вон какой букет притащил. Возраст? Что, возраст. Муж и должен быть старше жены. И нравится ему Эля. Как глазами пожирал девчонку.
  При умном подходе и себе можно было бы обеспечить достойную старость.
  Не во время появился жених. Сейчас не до него. А старость она и так себе обеспечит. Сама. Не привыкла на чужие деньги рассчитывать.
  
  Эля не узнавала тетю. С утра та была непривычно мила. Заказала завтрак в номер, даже поинтересовавшись желаниями девушки. Эле показалось, что Ольга Викторовна даже песню какую-то напевает.
  Но Эле было совсем не до веселья. Из головы не выходили слова Романа: "Верь мне!". Верит она ему, верит. Или очень хочет верить. Нужно найти способ переговорить с ним. Но от тети не скроешься. У той на уме сегодня только поездка в гости к отцу Никиты. И что ее она так волнует?
  Сама Эля немного робела. Все-таки такой известный человек. Вот будет что девчонкам рассказать. Побывает в самом Доме Кинематографистов. Никто этим похвастаться не может.
  Эля вспомнила, как Ирка Семенова хвасталась автографом одного певца. Ей удалось на одном из концертов пробиться к сцене сквозь толпу поклонниц и получить этот самый автограф. На фотографии, купленной в фойе театра, размашистым подчерком было написано: "Желаю удачи!", и внизу какая-то закорючка - подпись знаменитости. Ирка носилась с этой фотографией, как с хрустальным яйцом. Никому в руки не давала. Сама показывала и глаза закатывала, вздыхая о том, какой он душка.
  При других обстоятельствах Эля бы радовалась, что попадет в святая святых. Она бы могла получить сегодня десятки автографов знаменитостей. Если бы захотела. Но сегодня она ничего не хотела. Сегодня ей просто необходимо было увидеть Романа.
  И не для того, чтобы получить автограф. Чтобы поговорить.
  Но не сейчас. После поездки может быть тетя станет добрее. Или заснет. Вот тогда Эля и сможет его увидеть.
  Как и было договорено, около двенадцати за Ольгой Викторовной и Элей заехала машина.
  Молодой шофер учтиво раскрыл дверцы перед женщинами и всю дорогу без умолку болтал. Эля не прислушивалась. Свои мысли были намного важнее. А Ольга Викторовна не считала нужным поддерживать разговор с простым шофером. Но, казалось, парня это совсем не обижает. Он продолжал рассказывать.
  Никита ждал их у ворот. Повязку ему уже сняли. Выглядел весело. Никаких следов от недавнего происшествия и не осталось.
  Эля рассматривала здание. Абсолютно белое с башенками по углам. К одной из башенок и повел их Никита. Знаменитому режиссеру по статусу был положен отдельный вход.
  Сразу из дверей с массивной золотой ручкой они вошли в огромную комнату. Эля подумала: залу. Так называли подобные громадные комнаты в фильмах про старинную жизнь. Даже ей причудилось, что зазвучала музыка, приглашая гостей к танцу. Обязательно вальсу или мазурке. Эля даже испугалась: она не умела танцевать ни один из них. А глупые подергивания, которые они совершали на дискотеках и называли "танцами" совсем не подходили для этого огромного белоснежного зала.
  Музыка так и не зазвучала. Зато из дверей, расположенных в другом конце комнаты, вышел мужчина и направился к ним.
  Отец Никиты, а Эля поняла, что это он, был красив. Красивее, чем по телевизору. Время, конечно, тронуло его лицо. Но тронуло очень благородно, придав ему и спокойствие, и мудрость. Легкая походка совсем не соответствовала возрасту.
  Широко улыбаясь, Князев риблизился к гостям.
  - Здравствуйте, здравствуйте. Рад приветствовать вас. Правда, к сожалению, не в своем доме приветствую вас, а в казенном, как говорится.
  - Здравствуйте, - робко ответила Эля.
  Ольга Викторовна промолчала. До поры, до времени она старалась держаться незаметно, оставляя коронный выход на потом.
  - Хороша. Ох, хороша. Понимаю тебя, сынок, - подмигнул Князев сыну. - сам бы бросился не задумываясь на защиту такой девушки. Ну, проходите. Обед ждет нас. Не по-домашнему, конечно, но кухня в этом дворце неплохая.
  Князев широким взмахом руки хозяина пригласил гостей.
  Ольга Викторовна шла последней. Не узнал. Да где ему узнать? Кто она такая? Мимолетное событие в бурной жизни. Ничего. Она напомнит о себе. Придется вспомнить. А как хорош? Столько лет прошло, а почти не изменился. На подлецов время не действует. Лишь хороших людей изменяет и ... убивает.
  Празднично накрытый стол произвел на Элю гнетущее впечатление. Слишком большой и нарядный. На белоснежной скатерти расставленные приборы создавали чувство неуюта. Не по-домашнему как-то все было. Не привыкла она обедать в такой обстановке. Но, вздохнув, приняла это как неотъемлемую часть жизни знаменитостей.
  Князев посадил Элю рядом с собой. Сказал, что в его возрасте только и остается, что поухаживать за красивой девушкой за обедом. Никита сел с другой стороны и сразу потянул руки за блюдом с салатом. Эля ему только позавидовала. Обедать за такими столами ему не привыкать. Сама же она сидела скромно сложив руки на коленях.
  - Не стесняйтесь, Эля, - подбодрил ее отец Никиты - И не обращайте внимание на торжественность. Самому в тягость в такой обстановке кушать.
  Эля удивленно посмотрела на него.
  - Неужели вы думаете, что мы всегда так едим? Это мы для вас постарались.
  Оказывается, и знаменитости обыкновенные люди. Это открытие придало смелости Эле. Она отбросила рукой прядь волос, спускавшихся на лицо, и потянулась за тарелкой.
  Ольга Викторовна, не спускавшая глаз с Князева , заметила, как дернулось лицо режиссера. Он заметил серьги в ушах Эли. Узнал, узнал, - затрепетало сердце. Все идет, как надо.
  - Эля, извините за бестактный вопрос: откуда у вас эти серьги?
  Эля рассеянно дотронулась рукой до уха, недоуменно глядя на мужчину.
  - Это мамины.
  - Мне Никита говорил, что ваша мама умерла, когда вы были еще младенцем. Очень сожалею. И вас воспитывала тетя.
  Князев впервые внимательно посмотрел на Ольгу Викторовну. До сих пор он как-то не обращал на нее внимание.
  Никита рассказывал, что у девушки очень строгая тетя. Сам он был ярым противником жесткого воспитания, и уже из рассказа сына не взлюбил Элину тетю. Но сейчас, когда его внимательный взгляд прошелся по ее лицу, сердце упало. Он судорожно дернулся.
  - Узнали?
  Впервые за все время Ольга Викторовна подала голос.
  - Вижу, узнали. Ну, здравствуйте. Через столько лет, но состоялась наша встреча. Не скажу, что я рада этому.
  Эля и Никита смотрели на них, ничего не понимая. Два взгляда буравили друг друга.
  Потом Князев перевел взгляд на Элю.
  - Вашу маму звали Наталья?
  - Да. А вы ее знали?
  Ольга Викторовна не дала ему ответить.
  - Знал. Слишком хорошо знал. Но, видимо, постарался забыть.
  - Зачем вы так?
  Эля поразилась, как мгновенно изменился отец Никиты. Будто постарел, осунулся. Он знал маму.
  - Как "так"?
  - Зачем вы говорите то, о чем совсем не знаете.
  А потом повернулся к Эле:
  - Сколько вам лет, девушка?
  - Скоро восемнадцать.
  И тогда этот спокойный благородный мужчина сорвался с места и в один прыжок подскочил к Ольге Викторовне. Эля зажмурила глаза, подумав, что он собирается ее ударить.
  - И вы молчали? Вы ничего мне не сказали? Как вы могли? Как могли?
  Голос его дрожал, руки закрыли лицо. Ольга Викторовна взглядом победителя смотрела на поникшего мужчину. Вот ради этого момента и стоило жить.
  Никита встал:
  - Папа, успокойся. Что происходит? Я ничего не понимаю. Эля...
  Но Эля сама не могла понять ничего из разговора тети с отцом Никиты. Только всем нутром чувствовала, что происходит что-то плохое, неправильное. И ей почему-то было страшно узнать правду.
  Князев подошел к Эле и дотронулся рукой до щеки. Девушке показалось, что рука ледяная. Но ей не было неприятно это прикосновение.
  - Девочка моя, - прошептали его губы. - Девочка...
  - Ха - ха, - смех Ольги Викторовны прозвучал громом. - Девочка, да не ваша. И никогда вашей не была и не будет.
  А потом, подняв руку, голосом богини правосудия произнесла:
  - Убийцы должны нести наказание. Всегда, не зависимо от срока давности.
  Эти слова подействовали на Князева отрезвляюще. Он будто очнулся от ступора.
  - Что ты несешь, женщина? - голос его прогремел в комнате.
  Никита подумал, что вот так отец кричит только, когда в гневе. За свою жизнь он видел отца в таком состоянии всего пару раз. Да и то на работе. Когда бестолковые актеры не выполняли его указаний. Дома отец никогда не повышал голоса.
  Эля от страха готова была спрятаться под стол, стать маленькой - маленькой.
  Только на Ольгу Викторовну крик не испугал. В своих мечтах она ожидала такого. Криком ее не испугаешь. Ей нужно доиграть спектакль до конца.
  - Ты - убийца! И я объявляю это во всеуслышанье. Пусть невольный. Но именно ты стал причиной смерти моей Наташи. Я счастлива, что могу сказать тебе это в лицо.
  Князев опустился на стул. В комнате стояла тишина. На столе стыли так и не попробованные блюда.
  А потом Князев заговорил, и голос его был напряжен и бесцветен:
  - Нет, не я убийца, а вы. Вы сами убили свою сестру. Своей опекой, своей боязнью потерять ее. Она же боялась вас до смерти. Она и шагу не могла ступить без вашего позволения. А я? Я любил ее. И она любила меня. Но страх перед вами не позволил быть нам вместе. Я так просил ее остаться, быть со мной. Но она даже подумать не могла об этом. И она уехала. Я больше ничего о ней не слышал. Не было ни писем, ни звонков.
  - Да, я не позволяла ей. Я старалась выбить из ее глупой, молоденькой головки все мысли о женатом мужчине.
  - Я развелся с женой в то же лето. Мы собирались пожениться с Наташей. Но вы не дали. Так кто из нас убийца? Вы даже ничего мне не сообщили о дочери.
  Князев повернулся к Эле.
  - Прости меня, моя девочка, только перед тобой я в неоплатном долгу. Только перед тобой.
  Эле казалось, что жизнь рушится. Все то, с чем она привыкла жить уходит в прошлое. Она не одна в этом мире. У нее есть отец. Ей было не важно правду ли говорит тетя, из-за него умерла мама или нет. Важно, что он есть. Она чувствовала, как в ее сердце вползает любовь. Эля чувствовала, нет, она знала, что будет любить этого, еще несколько минут чужого для нее, мужчину. Любить очень сильно. Так, как она не любила никогда.
  У нее появился отец. Не нужно будет принимать жалость от людей: ах, ты бедняжка! Сиротинушка! Нет, она больше не сирота.
  У нее есть отец, у нее есть брат. Эля перевела взгляд на Никиту. Тот сидел, уткнувшись в тарелку, и рассматривал так и не тронутый салат. Эле стало его безумно жалко. Ведь сегодняшний день - день потрясений не только для нее, но и для него. Каково ему узнать о существовании сестры. Ей хотелось сказать ему: "Не переживай, Никита. Я буду для тебя хорошей сестрой." хотелось успокоить, что она и не претендует на большую любовь отца, что он по-прежнему будет любить его, своего сына. Для нее просто важно знать, что она не одинока в мире.
  Куда-то далеко-далеко отступил даже страх перед Раджиевым. Отец обязательно защитит ее. Он сильный и могущественный.
  Эле хотелось обнять отца. Но из-за робости она не смела даже пошевелиться. Злые слова, выкрикиваемые Ольгой Викторовной и Князевым в лицо друг друга, совсем не задевали Элю, проходили мимо нее. Все образуется, и тетя Оля поймет, какое это счастье иметь отца. Ей не нужно будет трудиться целыми днями, они каждый год будут отдыхать у моря. Они обязательно приедут к морю в следующем году, и она опять встретит Романа. И тогда все будет по-другому. От воспоминания о Романе сердце сладко заныло. Она обязательно расскажет отцу о Романе, и он даст мудрый совет.
  Эля повернулась к Ольге Викторовне, чтобы передать взглядом расстроенной тете частицу своего счастья, и испугалась. С тетей Олей происходило что-то странное. Лицо ее перекосилось, выражая муку и отчаяние. Она стала задыхаться, будто подавилась. Руки потянулись к горлу, и Ольга Викторовна бессильно опустилась на пол.
  
  Прошло три дня. Все эти дни Эля провела в больнице рядом с тетей Олей.По просьбе Князева для Ольги Викторовны выделили отдельную палату. Он же хотел нанять сиделку, но Эля настояла, что сама будет рядом с тетей. Санитарки притащили в палату вторую кровать, и Эля переселилась в больницу. Тетя Оля все время спала. Угроза жизни миновала. Но обширный инфаркт требовал абсолютного покоя. Эля боялась оставить тетю даже на минуту. И та, когда в редкие минуты открывала глаза, видела рядом сидящую девушку. Ольга Викторовна пыталась что-то сказать. Но слабость не позволяла произнести ни слова. А Эля гладила и гладила ее по руке.
  Первый шок от известия об отце прошел. Эля уже более реально рассматривала сложившуюся ситуацию, более спокойно могла рассуждать об этом. Она ни в коей мере не винила тетю, столько лет скрывавшую тайну об отце. Она оправдывала ненависть тети к мужчине, по ее мнению, погубившему любимую сестру.
  Эля знала, тетя поправится, лучше узнает Князева и простит его. Ведь он столько сделал в это трудное время. Лучшие врачи наблюдали за здоровьем тети, лучшие лекарства были доставлены.
  Каждый день Князев приходил в больницу и часами сидел рядом. Эля и ее вновь найденный отец не могли наговориться. Эля рассказывала о своей, как ей казалось, совсем не интересной жизни. А отец слушал и восхищался ее.
  А потом рассказывал о маме, какой он знал ее в то далекое лето. Эля через него впервые знакомилась с матерью, узнавала о ее интересах, о ее улыбке, о ее мечтах. Ведь тетя Оля ничего не рассказывала о маме.
  Они строили планы, как Эля переедет к отцу, и они будут жить вместе. Он покажет ей фотографии матери. Они много фотографировались в те дни.
  Князев рассказал историю сережек.
  Приближалось время отъезда Наташи. Сестра постоянно вызывала ее на переговорный пункт и требовала возвращения домой. Ведь срок лечения подошел к концу. А у Наташи и Ивана роман был в самом разгаре. Они так любили друг друга, что не могли и думать о расставании. Он несколько раз пытался поговорить с Ольгой, но Наташа в страхе запрещала ему это делать. Она успокаивала его, что сама по приезду домой обо всем расскажет Ольге. Ей очень важно было благословение сестры. А расстаться на несколько недель не страшно. Ведь у них впереди вся жизнь. Долгая и счастливая. Что она будет именно такой ни Наташа, ни Иван не сомневались.
  В последний вечер перед отъездом они гуляли по городу и набрели на маленький ювелирный магазинчик. Князев хотел подарить кольцо. Но Наташа отказалась. Кольцо он ей подарит на свадьбу. И вдруг ее взгляд упал на витрину, на которой в маленькой красной коробочке лежали серьги.
  - Какая прелесть, - воскликнула Наташа. - Скорпиончики. Мой знак Зодиака.
  Наташа долго отказывалась от их покупки. Ведь они, по ее меркам, были слишком дорогими. Но Иван настоял и сам вдел серьги в прелестные ушки любимой женщины. Как Наташа радовалась подарку! Несколько минут вертелась перед зеркалом, любуясь этой красотой. И Князев , и продавец магазина радовались вместе с нею. А на прощание продавец, пожилой мужчина в тяжелых роговых очках, сказал:
  - Вы обязательно будете счастливы.
  Но предсказание продавца не сбылось.
  Утром на вокзале ревущая в голос Наташа целовала и целовала Ивана, не обращая внимания на других пассажиров, и сама же себя успокаивала, что через пару недель они вновь встретятся, что их расставание не надолго.
  Оказалось, навсегда.
  Ни на одно письмо ответа он не получил. Не дождавшись приезда любимой, он поехал к ней. Но по известному ему адресу не нашел ни Наташу, ни Ольгу. Переехали, сказали соседи. А куда не известно. Наташа пропала.
  Через год пришло письмо от Ольги, в котором она сообщала, что Наташа умерла.
  Эля плакала. Ей безумно жаль было этой несостоявшейся любви. Сколько вытерпела мать, сколько вытерпел отец. Неужели любовь способна только приносить страдания?
  Она рассказала отцу о Романе.
  А на следующее утро Роман сам пришел в больницу.
  - Эля, я нашел тебя, - только и смог выговорить Скрупский. - Что же ты наделала?
  Он держал Элю за руки и не мог на нее наглядеться. А Эля все шептала:
  - Тише, тише! Не беспокой тетю.
  А Ольга Викторовна лежала в кровати и не могла помешать радости встречи Романа и Эли.
  - Откуда ты узнал, где я?
  - Никита сказал. Ты представляешь, что я пережил? Я думал, что потерял тебя навсегда. Я с ума сходил. В гостинице нет. Портье сказал, что номер не сдавали. Я даже к Раджиеву ходил. Грешным делом подумал, что он что-то сделал. А он вначале понять не мог, что я от него хочу. Потом понял. Просил передать извинения за свой поступок. Готов возместить материально за те переживания, что принес. Я послал его к черту.
  - Правильно сделал. Ничего мне от него не нужно.
  - А вчера вечером Никита пришел и все рассказал. Я сразу в больницу. Но меня не пустили. Так я еле утра дождался. Милая, как хорошо, что ты не потерялась.
  - Никита... Как он?
  Только сейчас Эля по-настоящему подумала о Никите. Она представила, что эти дни были и для него самыми легкими. А она, бессовестная, даже у отца не поинтересовалась о нем.
  - Ничего. Знаешь, он рад, что у него нашлась сестра. Да еще такая, как ты. Обещал зайти. Если ты разрешишь.
  - Конечно. Я очень хочу его видеть.
  - А что он мне сказал, знаешь?
  - Ну?
  - Убью, если сестричку обидишь. Так что защитник у тебя есть. Надежный.
  Эля впервые за эти дни улыбнулась. Все так хорошо складывается. А тетя обязательно поправиться и тоже порадуется ее счастью. Не может не порадоваться. Ведь не такая уж она и черствая.
  
  И пока молодые люди говорили и говорили, на южный приморский город опускался вечер, принося прохладу,успокоение и тишину. В этой тишине, без дневной суеты и спешки, яснее просматривались человеческие жизни. И город, чуть отстараненно, не вмешиваясь, наблюдал, как кто-то разрешал свои проблемы, кто-то радовался счастливому мгновению, кто-то плакал. Он привык ко всяким проявлениям человеческих эмоций, он видел за свою жизнь многое: и любовь, и расставания, и страсть, и ненависть. Он был простым наблюдателем, и его мало волновали те страсти, что бушевали в сердцах суетных людишек. Но город знал одно: без них, подлых и порядочных, веселых и грустных, влюбленных и разочарованных жизнью, он просто не сможет существовать.
  И еще он знал, что завтра опять наступит утро, и на его улицах будут разыгрываться новые человеческие драмы или комедии, фарсы или трагедии. И ему всегда хотелось, чтобы конец у всех этих спектаклей был один: счастливый.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"