Я выхожу из катера. Жители деревни уже построены. Только что не по росту. Ничего - надо будет - построим и по росту и по объему талии и как надо будет. Солдатики мои достаточно квалифицированны для этого - они уже третью неделю на Элее.
- Кто староста? - задаю вопрос, внимательно оглядывая всех по очереди. Это должно подействовать. Переводчик издает серию непонятных мне звуков. Деревенские перминаются. Из ряда выходит бородатый мужик лет сорока. Что-то говорит.
- Я староста. Господин офицер обьяснит...
Ничего ему господин офицер не обьяснит - мой кулак ломает ему нос. Солдатики подхватывают его. Толпа вздрагивает и начинает невольно отшатываться от меня. Так и надо.
Я беру переводчик и задаю все те же вопросы. Мы прилетели за ответами, лишние слова и движения нам не нужны.
- Как осуществляется связь с партизанским движением?
- Где база постанцев?
- Кто главарь местного подразделения постанцев?
- Где спрятано оружие, украденное с правительственных складов и привезенное сюда прошлым утром?
Переводчик издает забавные звуки прямо над ухом старосты. Тот молчит - кровь стекает у него по лицу - целая река крови. Но молчит, скотина. Ничего - сейчас будет говорить как миленький.
- Этого ко мне на обработку - говорю я солдатикам. - Подыщите избенку поприличнее. И место под мусор.
Делаю звук переводчика погромче. Сейчас будет небольшое показательное шоу. Солдатики занервничали - все таки зеленые они еще. Как таких берут на такую работу? Они же крови панически боятся. Ничего, сейчас и для них будет полезно посмотреть.
- Нам известно, что ваша деревня связана с повстанческим движением. Видеоматериалы со спутника - незыблемое доказательство вашего сотрудничества с базой постванцев где-то тут в лесах. Оружие, похищенное с правительственного склада на станции "Винд" так же находится где-то недалеко от деревни. Я - Ангел. Это специализированное подразделение по зачистке и дознанию, лучшее в Имперской армии. Сейчас я показательно казню десятерых из вас в доказательство серьезности наших намерений, чтобы вы не думали, что это какие-то шутки. Сегодня вечером все вопросы которые я задал должны иметь ответы. У вас есть время подумать, вспомнить и рассказать мне все, что вы знаете, чтобы остаться в живых.
Моя речь явно им не нравится. Ну что ж. Я сюда не для этого прилетел. У меня другое шоу. К тому же они не знают, что Ангелы не оставляют живых свидетелей, даже если те рассказывают им то, что они хотят знать. Все жители деревни будут к утру лежать в большой братской яме-могиле.
Достаю кастет. Один быстрый проход мимо ряда деревенских. Удар в переносицу и она с хрустом уходит внутрь - один готов. Другому я просто сворачиваю шею, третий пытается отшатнуться - у него уже была секунда на это, но куда ему тягаться с Ангелом... Кастет проламывает ему грудную клетку и входит на кулак внутрь. Удар расчитан точно - позвоночник с легким треском ломается, а содержимое брюха вываливается из неровной дыры. Он еще не мертв - он увлеченно рассматривает рану. Ничего - это ненадолго. Прохожу быстро мимо остальных. Меня интересуют десять человек. Трое мужчин, трое женщин, трое детей, старуха. Самыми болезненными и эффектными способами. Деревенские должны понять кто такие Ангелы и зачем я тут. Кажется подействовало - женщины кричат и блюют, мужчины вжались друг в друга и стараются отвернуться. Почему они никогда не верят в жестокость, пока не покажешь? Все было бы куда проще для них. Но чтобы понять что есть боль, они должны ее сначала увидеть. На том и играем.
- Я задал вопросы. У вас есть двадцать минут на раздумье. После этого Я буду вызывать вас по одному и от каждого я хочу услышать все что он знает или даже немного больше.
Солдатики мои уже знают что делать. Сержант подходит ко мне, нерпиязненно поглядывая на следы моего маленького спектакля, и рапортует о том, что нашел подходящий дом. Идем туда. Я еще раз оглядываю осевших на землю деревенских. Они все смотрят на меня. Я улыбаюсь им. Теперь они знают кто такие Ангелы.
У меня есть двадцать минут. Я отсылаю своих солдатиков наблюдать за деревеескими. Снимаю перчатки и отдаю адъютанту - Ангелы должны быть всегда чистыми. Умываюсь и привожу форму в порядок. Серая форма, без единой складочки, без единого пятнышка. Форма Ангела. Самоосщущение - это половина дела. Я должен быть безупречен. Безукоризненно чист и строг. Я - Ангел. Я - скальпель. Работа, которую делаю я, кажется жестокой. О ней предпочитают не знать. Но кто-то, тем не менее должен это делать. Мы - Ангелы - специалисты по зачистке и дознанию. Во все времена были империи и были враги империй. И кому-то приходилось защищать всеобщий покой. Теперь все службы стали почти штатскими. А на смену всяким слюнтяям пришли мы - Ангелы, дети Азраэля. Тренировка каждого из нас обошлась Империи в несколько миллионов долларов, но она стоила того. Ангел - универсальная машина для такой работы. Специально проведенные операции, импланты, искуственно мутированные органы - все это делает меня идеальным солдатом. Я могу функционировать в любой ситуации - мой мозг работает в пять раз быстрее, чем у обычного человека, рефлексы отточены как у машины, а память содержит информацию и навыки практически обо всех известных боевых искусствах и оружии. Фактически один Ангел может уничтожить почти голыми руками примерно подразделение обычной пехоты. Мы - скальпели в руках хирурга. У нас есть приказы - мы их выполняем. Это - наша работа. Когда пациенту - Империи нужна операция, используют нас. Сейчас мы боремся с раком. На Элее были зафиксированы повстанцы, атаковавшие правительственные склады с оружием. Повстанческое движение набирает силу и становится организованным. Это надо остановить. И сюда послали меня. Я должен уничтожить все следы восстания. И я сделаю это потому что я Ангел и это моя работа. На этот раз - разведка и зачистка. Это не займет много времени.
Я открываю глаза. Сейчас приведут старосту.
Кровь у него больше не идет - солдатики постарались - чем-то намазали, выглядит он плохо - думаю что даже без допроса он и так умрет через несколько часов. Но это меня абсолютно не касается.
С включаю переводчик и снова задаю ему все те же вопросы. На этот раз он тихо, сбивчиво, но отвечает. Мне даже не приходится применять силу. Сержант аккуратсно записывает на диктофон. Когда староста заканчивает и в изнеможении оседает на пол я подхожу и одним ударом руки выбиваю его голову с шейных позвонков - он мне больше не нужен. Взгляд его странно останавливается на мне. Кажется он удивлен чем-то? Мертвецы - не моя забота. Солдатики быстро убирают труп, стараясь не глядеть на меня. Стыдятся? Неважно... Я приступаю к допросу остальных.
Механизаторы, рабочий, домохозяйки, священник... Эти ничего не знают. Но я обязан выскрести из них все. Приходится поработать. Я достаю свой походный набор с инструментами. Выбитые челюсти, выколотые глаза - это неэстетично. Ангелы - должны быть чистыми. А потому я использую свои личные инструменты. Каждому укол - моя "сыворотка правды" - весьма болезненный препарат, за несколько минут творящий с человеком чудеса. Трое корчатся на полу и быстро вспоминают, что слышали разговоры о постанцах и видели колонну грузовиков проежающих мимо деревни в сторону гор. Отлично. Этих можно убирать. Я киваю солдатикам, чтоб они выкидывали эти полутрупы в уже выжженую за домом яму. Сегодня она будет полной. Продолжаю допрос. Женщина. Беременная. Удар ногой по ее животу заставляет ее зарыдать и опуститься на колени. Но говорить она не хочет. Удар по лицу. Выплюнутые зубы. Сейчас она заговорит. Плачет. Еще удар - ломающий ключицу. Сквозь плач начинают прорезаться слова. Переводчик бормочет что-то про мужа-проводника по местным лесам. Он сотрудничает с постанцами и ушел с ними. Ушел на север. На десять дней. Значит - база довольно близко. Уже что-то. Даю знак солдатикам. Они что-то нерешительны сегодня. Внимательно смотрю на них - да они похоже перетрусили. Только этого не хватало. Вырываю у них из рук продолжающую рыдать женщину и кастетом перываю ее рыдания. Удар как никогда эффектен - резким ударом я умудряюсь сбить ее голову с шеи - она отрывается с хрустом и громким шмякающим звуком, разбрызгивая кровь по полу. Я успеваю отойти - моя форма чиста. Голова сама скатывается в яму, а тело приходится подтолкнуть. Оглядываюсь на солдатиков. Те стоят пр стойке смирно. То-то же.
Через меня проходит еще человек пятнадцать. Допрос продолжается. Пол покрыт кровью, воняет мочой и испражнениями - деревенские жители явно нервничают. Но Ангелов не пугают подобные мелочи. Мне надо закончить мою работу. Мой мозг анализирует каждое слово, сказанное этими окровавленными губами сквозь сломанные и выбитве зубы. Я сменяю перчатки - эти слишком грязные и излохматившиеся. Общая картина потихоньку вырисовывается. Вводят девушку лет двадцати. Она чем-то неуловимо отличается от других жителей. Непонятно чем. Она не плачет - смотрит в пол. Странная. И запах... Запах от нее необычный. Она не пахнет страхом и потом, как остальные. Не важно. Сейчас это все неважно. Я могу подумать об этом потом. А сейчас я должен заставить ее говорить. Для начала пощечина. Голова ее дергается, но девушка продолжает молчать и смотреть мимо меня. Я беру ее руку и всаживаю ей под ноготь иглу-вопросник. Зрачик ее расширяются. Я ввожу иглу глубже и проворачиваю. Маленькие зазубрины на ней должны делать свое дело - выдирая лоскутки плоти и заставляя говорить. Мне даже не надо фиксировать ее тело - мои мутированные мышцы легко справляются с любым сопротивлением. Я вижу как лицо ее наливается болью. Но он не показывает этого - просто я вижу как она бледнеет. Но молчит. Ударяю ее в живот - сейчас внутри у нее одновременно разорвется и печень и селезенка. Девушка становится зеленоватого оттенка и падает на колени. Ее платье намокает в жиже, размазанной по полу, но ни меня ни ее это не касается. Она распластавшись лежит на полу. Из уголка рта течет струйка - видимо блевать по-настоящему у нее уже нет сил. Я наношу пару быстрых несильных ударов - болевые точки я знаю в совершенстве. Девушка скручивается в пружину от боли, но молчит.
Подходит сержант, не менее бледный, чем она и шепчет мне на ухо. Ну отлично! Девушка оказывается - немая. Местная сумасшеджшая. Мусор. Хочу свернуть ей шею и, лишь на мгновение, задерживаюсь. Запах. Снова этот необычный запах, различимый даже в этом хлеву. Она пахнет чем-то из детства. Эмоции, чувства, ассоциации. Она пахнет эмоциями, чем-то таким, что в детстве заставляет застывать от восторга. Но Ангелов с самого начала учат не обращать внимания на эмоции. Хруст шейных позвонков и уже безжизненное тело, с прикрытыми от боли все еще живыми глазами летит в яму. Яма уже наполовину полна трупами. Допрос продолжается.
Через четыре часа вся деревня уничтожена. Двести сорок три человека лежат в яме. Я поливаю их из огнемета длинной струей жидкого пламени. Мусор. Отходы войны.
Теперь - повстанцы. То, зачем я прилетел на эту планетку. Это задача посложнее, хотя простые горожане и крестьяне, даже вооруженные - ничто по сравнению со специалистом. Я одеваюсь. На такие операции Ангелы ходят в одиночку. С собой - только спецснаряжение. Самое необходимое. Постанцев по информации полученной от деревенских, около трех сотен. Работа для одного Ангела.
Солдатики, все еще бледные, остаются охранять десантный катер, построив мини крепость из кевларовых щитов по периметру. Я приказываю сержанту ждать моего возвращения. А сам беру спидер и углубляюсь в лес. Через час полета над самыми макушками деревьев, я замечаю что-то подозрительное. Что-то не так. Я снижаюсь, маскирую спидер в кустах, а сам приникая к земле двигаюсь вперед. И практически тут же выхожу к базе. Она хорошо замаскирована - с воздуха ее в жизни не найти. Грузовики, угнанные со складов Империи замаскированы профессионально, палатки разбиты так, что только мое зрение позволяет видеть их в этой темноте. Лагерь окружен ловушками - растяжки, полоска мин, снующие туда сюда воруженные повстанцы. Смешно. Я прохожу сквозь все эти кордоны как нож сквозь масло. Десяток перерезанных глоток, один охранник, которому мой кулак на несколько секунд заменил мозги, две свернутых шеи и я в центре лагеря. Профессионально развернут. Но не для Ангела. И все же что-то здесь не так. Ангелов учат развивать интуицию для таких вот случаев. И сейчас я просто чувствую неправильность всего этого. Убираю часовых одного за другим - моя цель - уничтожение всего личного состава и максимальные потери среди техники. Грузовики же желательно сохранить - мои солдатики перегонят их потом обратно на склады, где уже имперская армия займется ими. Достаю пластиковую взрывчатку и креплю ее на какие-то контейнеры рядом с палатками. Одновременно осматриваю лагерь, вслушиваюсь в дыхание спящих в палатках людей... Что-то тут не так.
Свет. Яркий свет. Если бы не мое зрение, я бы ослеп на несколько минут. Я окружен. Около сотни стволов направлены на меня. Кажется операция провалена. Невозможно. Эта армия повстанцев не могла отследить Ангела.
- Эй, ангел! Я хочу чтобы ты медленно разделся догола и все снаряжение сложил подальше от себя. Я хочу постоянно видеть твои руки, - откуда-то из под прожектора выходит повстанец. Он явно не местный. По движениям - специалист ненамного хуже меня - я в этом хорошо разбираюсь. Три возможных варианта атаки не проходят - этот не даст мне выскользнуть из окружающих меня стволов. Меня просто разорвут очередями. Попробуем поговорить. Медленно раздеваюсь и откидываю пистолеты, нож и подсумок со взрывчаткой в сторону. ЭТОТ подходит ко мне. Я вижу как мусколы его реагируют на каждое мое дыхание. Если бы он был в форме, я бы подумал, что он - Ангел. Но он одет в простой зеленый комбез. Ему лет тридцать, незапоминающееся лицо, мускулистый, средний рост, короткий ежик на голове, в руках - направленный на меня пистолет. Увернуться не успею. Будем разговаривать.
- Попался таки. Я уже давно тебя веду. Ты нам нужен. У тебя два варианта - или ты становишься теперь нашим оружием или мы показательно тебя уничтожаем - тогда с нами начнут считаться. Выбирай.
- Ангелы не перебегают на сторону противника. Я работаю только на свое непосредственное командование. Физическая смерть меня также не пугает. Я - скальпель, инструмент Империи. Я функционирую пока могу. Тема бесполезная. А вот кто ты?
- Не только у империи есть технологии для создания универсальных солдат... Я - твой биологический противник. Отличаюсь от тебя тем, что работаю на себя. Или против Империи - понимай как хочешь. Скоро нас будет много. На вас Ангелов - хватит.
- На Ангела нашелся Черт.
- Можешь говорить и так. Ты - почти машина - не человек. Тебе даже больно не бывает. Ты же не испытываешь эмоций.
- Эмоции не нужны на работе. Я выполняю задание - свою непосредственную задачу, которую могу сделать только я. И делаю это хорошо. Если для этого надо терпеть физическую боль - я легко это сделаю.
- А боль внутри, Ангел? Ты никогда не думал об зверски убитых тобой? О тех, кого ты пытаешь, о тех кого ты лишаешь жизни?
- Все эти люди - враги. По тем или иным причинам. Они подлежат уничтожению. Не все могут заниматься допросом и борьбой с врагами. Я - создан для этого. Это моя цель. При этом я максимально эффективно должен добыть у них информацию. Самый эффективный способ - причинение физичкеской боли. Ну а для этого я подхожу идеально.
- И ты никогда не жалеешь о сделанном?
- Сожалеть - удел слабых. Я - сильный. Я для этого живу. Это - моя работа. И я делаю ее хорошо.
Краем глаза улавливаю, что мой противник ослабил внимание. Я голый, но меня тренировали, чтобы даже так я могу уничтожать противника. И я бросаюсь на него. Несколько пуль прошибают меня насквозь в броске, но я успеваю ухватить его за горло и провести два удараногами, после чего очередь сзади и сбоку опрокидывает меня. Наверное перебит позвоночник. Я теряю сознание.
Девушка. Та самая - немая из деревни. Смотрит на меня укоризненно. Уничтожить. Я протягиваю руки - но они проходят сквозь нее. Она качает головой и уходит. Вдалеке стоят все люди из деревни. Окровавленные - как раз такие, как я их оставил. Черт знает что. Уничтожить. Я бросаюсь к ним. В воздухе запах девушки. Очень знакомый. Из детства.
Открываю глаза. Мутная пелена быстро отступает - меня учили быстро приходить в себя и проводить анализ обстановки в дли секунды. Я распят на большом кресте посреди деревни. Сильно ранен. Но даже если бы меня просто так оставили - я бы легко регенерировал в течении пары дней. Передо мной большая куча земли - на этом месте была яма с трупами. Теперь она закопана и сверху забросана венками. Вокруг креста - повстанцы. И Этот. Если б не он я бы мог попытаься освободиться. Придется ждать. Это я умею. Повстанцы что-то говорят, один из них произносит речь - я не понимаю про что - переводчика-то у меня теперь нет, но видимо что-то погребальное. После этого все поворачиваюстя ко мне.
- Ну что Ангел - пришел твой час. Мы - повстанческая Армия Элеи, приговариваем тебя к казни через расстрел. Твоя смерть не пройдет даром - ты уничтожил население этой деревни, а мы , уничтожив тебя, докажем Империи, что ее время кончилось - и даже вы, Ангелы, уже не можете держать нас в узде. Тебя расстреляют - мы будем более гуманными. Хотя боль тебе все равно не причиняет страданий...
Я рассматриваю большую виселицу невдалеке. На ней болтаются мои солдатики во главе с задумчивым сержантом. Я всегда знал что им нельзя доверить охрану. Пафосные придурки, способные лишь жрать пиво в солдатских барах и охать, когда я работаю. Если бы на их месте был хотя бы один Ангел - повстанческая армия была бы уже уничтожена. Стратегически десантный катер, окруженный щитами из фиброброни, силовым полем, кучей навесного оружия был неуязвим и в нем можно было обороняться сколько угодно времени. Просто они не Ангелы. Люди.
- Ты хочешь что-нибудь сказать, Ангел? - спрашивает Этот меня.
- Мне не интересна беседа с тобой. Я не смог выполнить задание - это действительно важно. А что теперь со будет - нет. Империя потеряла несколько миллионов долларов налогоплательщиков.
- Тогда просто прощай, - он отошел в сторону.
Повстанцы построились в шеренгу. Боже! Я бы мог их перерезать голыми руками! Я мысленно отключаю нервную систему- любаяболь мне сейчас не нужна. Практически, я превращаюсь в машину. И делаю рывок. Куски моей плоти - большая часть ладоней, прибитая намертво гвоздями, остаются на кресте, но даже такими руками - без ладоней, я могу причинять им ущерб. А это и есть моя задача. Второй рывок освобождает ноги. Я успеваю заметить растерянность на лицах, а в следущее мгновение врываюсь в их строй прыжком, на который расходую почти все силы. Несколько быстрых ударов, поворот, блок, удар... Обломок руки, покртая кровью острая дрянь, входит в чей-то глаз - я дотянулся. Очередь. Это уже вторая очередь пробившая меня насквозь. Я падаю. Такие ранения не может игнорировать даже Ангел. Дыхание сбивается - легкие почти уничтожены. Дрожащие остатки конечностей не слушаются. Я пытаюсь встать, но теряю сознание.
Открыть глаза. ОТКРЫТЬ ГЛАЗА! Повстанцы снова приколачивают меня к кресту, а Этот держит. Зря - я уже не могу сопротивляться с помощью рук и ног. А потому умудряюсь вырвать горло зубами у неосторожно подошедшего повстанца. Он падает, кровь бьет из него фонтанами, Этот ударяет меня в лицо. Удар как выстрел. Я на секунду снова теряю сознание. На площади осталось шесть трупов - те счастливчики, до которых я успел дотянуться. Моя работа. Я - Ангел.
Повстанцы отходят. Наводят автоматы. Этот командует. Выстрелы. Тупые удары по всему телу.
Мне смешно - они не знают, что за одним Ангелом придут десять и выжгут их. Потому что мы - скальпели. Доктора тут другие. И это не наша вина. Но пока мы живы - мы оружие. А я - уже больше нет. Мне смешно. Я хохочу, но этого уже никто не слышит. И чувствую запах той девушки - кажется это все таки какие-то цветы. Теперь у меня целая вечность чтобы узнать про это побольше. Но, Господи, как же мне теперь больно!