Грандиозный замысел

УДИВИТЕЛЬНЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

Повесть, начатая году в 1982 или 1983
и не законченная году в 1988 или 1989.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Дождь прекратился. На этот раз, кажется, окончательно. Над головой расстилалось голубое небо, и лишь слева, над сопками, рваной чернотой висела уползшая туда туча, закрывая собой недавно поднявшееся солнце. Лес стоял умытый, благоухая свежестью. Воздух, наполненный запахом мокрой травы и сосен, казалось, был осязаем и прямо-таки вливался в легкие.

Я вылез из палатки и пошел к воде умыться. Пока преодолел несколько метров густого травостоя, отделяющего палатку от песчаного берега, ноги промокли до колен. Мелькнула запоздалая мысль, что надо было надеть сапоги. А, ладно, все равно день, судя по всему, должен быть жарким; высохну за пять минут. На берегу никого. Я, на всякий случай, крикнул Андрея, не сомневаясь, впрочем, что он чуть свет уплыл с Володькой на рыбалку. Если его не было в дождь в палатке, то, явно, только потому, что Володька сдержал свое обещание утащить Андрея на ловлю. Андрей, по его собственному выражению, рыбу есть любит, а ловить ее не любит. Вот Володька вчера ему и говорит: "Ну, хватит тебе нашу рыбу лопать. Пора и самому для себя поработать." Андрей попытался, было, оправдаться: "Я ведь готовлю ее, а на днях какой чай вам сварил". При воспоминании о чае Володьку аж передернуло всего. Я тут тоже не выдержал. Андрей слышал где-то краем уха, что то ли из березовых листьев, то ли из почек этого многострадального дерева варят очень полезный для организма чай и решил на практике проверить истинность этих сведений. Собрал клевера, нарвал с ближайшей березы листьев и кинул все это в кипящую воду. Мы с Володькой по наивности доверились ему, да не учли, что иногда даже самое благое намерение может привести к печальному результату. После первых же глотков мы целых полчаса, пока набирали воду и кипятили новый чай, плевались и на чем свет стоит поносили этого горе-варилу, который с невозмутимым видом потягивал свое творение и нагло удивлялся, почему это оно нам не нравится. Вот отчего я и вмешался в разговор, когда Андрей недвусмысленно намекнул, что нынче может повториться та же история с целебным чаем. "Вот-вот, - сказал я ему. - Именно из-за этого и поедешь завтра утречком подальше отсюда со своими кулинарными способностями".

Последствия нашего разговора не заставили себя долго ждать: Андрей принял сегодня небольшой утренний душ, несомненно полезный для здоровья и закаливающий организм.

Лес засверкал. Это туча, наконец, освободила солнце, и то засветило, отражаясь в мириадах капелек, зацепившихся за листья. Водяные бисеринки тесно уселись на многочисленных паутинах, превратив их в искрящиеся ожерелья, щедро разбросанные по деревьям.

Я поискал глазами надувнушку. Ее нигде не было. Наверное, заплыли в какой-нибудь заливчик. А как красиво вокруг. Сосны на том берегу озера, купаясь в лучах нежаркого пока солнца, стоят дружной компанией, а в застывшей неподвижной воде вниз головой повисло их яркое отражение. Весело щебечут птицы, а легкий утренний ветерок доносит временами то оттуда, то отсюда тихие плески играющей рыбы.

Надо скипятить чаю, магазинского, разумеется, чтобы промокшие рыбаки могли согреться и приободриться. Но, кажется, последнее им не требуется: по воде разнеслись их радостные, возбужденные голоса, слышен Володькин смех. Что они говорят, не понять из-за большого расстояния (ничего себе, куда уплыли), но ясно, что рыбалка была отличная, если даже непробиваемый Андрей веселится.

Я быстро развел большой костер, и, когда лодка ткнулась носом в берег, вода уже кипела. Я всыпал заварку, снял котелок с огня и пошел к друзьям, которые выгружали из лодки снасти и рыбу.

- А, соня, иди полюбуйся! - закричал Володька, ставя на песок пластмассовое ведерко, доверху заполненное рыбой, которая виднелась через полупрозрачные стенки. Я заглянул в ведро. Столько крупной, одна к одной рыбы мне еще никогда видеть не доводилось.

- Вот это да!

- Ха, это еще не все. Это Андрей наловил. Я такой мелочью не пробавляюсь, - с этими словами Володька взялся за шнур от якоря, уходивший в воду, и потянул его. В глубине показалось какое-то огромное темное тело, и Володька с трудом вытянул на берег щуку длиной метра полтора, не меньше.

Я закрыл рот только после того, как Володька, насладившись своим триумфом, заметил, что здешние пауки могут остаться без завтрака, так как я, мол, проглотил всех комаров в округе. Я возразил, что на его долю еще осталось и размазал по володькиному лбу сразу трех уже успевших насосаться насекомых, в результате чего владелец лба стал немного смахивать на индейца в боевой раскраске.

За чаем Володька с Андреем, перебивая друг друга, рассказывали о своей ловле. Непоседливый Володька постоянно подскакивал и размахивал руками, показывая, как он забрасывал блесну, подсекал и вытягивал щуку.

- Вечером, - заявил он, - еще поедем. Там не рыбалка, а сказка. Точно, Андрей?

- Ага, - согласился тот, наворачивая печенье.

- Ну вот что, - сказал я, почувствовав в себе рыбацкий зуд. - Ты, Андрей, вечером можешь и здесь остаться. Вари себе чаи из цветочков, а на рыбалку я поеду.

- Да, а мне понравилось, - Андрея просто не узнать было. Вот что значит разок испытать настоящий клев.

- Ну, в общем-то, можно и втроем махнуть, - вмешался Володька. - Кроме нас тут никого нет. Пусть себе палатка стоит. А продукты можно спрятать, на крайний случай.

На том и порешили.

- - -

Перед обедом Андрей решил покачать права.

- Ну, вот что, - заявил он. - Я рыбу поймал, а вы чистите.

- Еще чего! - возмутился Володька. - Сам поймал, сам и чисти. Я свою щуку буду жарить.

- Да, когда вы ловили, я же чистил, - обиделся Андрей.

- Ну и что? Нашу чистил, теперь свою почисти для разнообразия, - вставил я, но, видя, что Андрей начинает закипать, добавил. - Ладно, вместе почистим.

Провозившись с обработкой улова как раз до обеда, мы с аппетитом похлебали душистой ухи, а потом, съев на второе половину гигантской щуки и чуть не лопнув, до вечера занимались тем, что ничего не делали. Загорали, купались, играли в карты и волейбол, пока солнце не стало клониться к сопкам на западе, приобретая красноватый оттенок. Горизонт застилала плотная дымка. Поверхность озера рябило от появившегося невесть откуда прохладного ветра.

- Видно, опять ночью дождь будет, - заметил Володька.

- Ночью-то ладно. Лишь бы к завтрему разъяснело, - не слишком надеясь на столь счастливый исход, ответил ему я.

Повесив рюкзак с продуктами и более-менее ценными вещами на дерево в гущу ветвей и взяв с собой володькин транзистор, мы втроем кое-как устроились в двухместной надувнушке и, стараясь не зачерпнуть воды через капитально просевшие борта, осторожно отплыли.

Заливчик мне понравился. Небольшой, уютный, обрамленный крутыми скалами, поросшими густым кустарником. Несколько темных сухих листьев (видимо, сдуло лежалые прошлогодние) плавали на темной, сразу видно глубокой, воде. Ветер сюда не проникал, так что следить за поклевкой было удобно. Вот только поплавки, точь-в-точь как листья, лишь слегка покачивались, не желая даже ни на чуточку изменить свое положение. Рыба вовсю игнорировала наших восхитительных свеженакопанных жирненьких червячков, с любовью насаженых на потрясающе-красивые блестящие мормышки.

Володьку мы высадили на кусок скалы, выступающий из воды недалеко от берега, и теперь он кидал с него блесну направо и налево. Но тоже безрезультатно.

Через полчаса такой "ловли" мне все это надоело. Я смотал удочку, улегся в лодке, положив голову на надувной борт, и включил транзистор, пытаясь поймать какую-нибудь музыку повеселей. Андрей еще держался. Но и его недавно приобретенный рыболовный азарт иссякал прямо на глазах.

Стало заметно сумеречней. Небо окончательно затянуло. Да, дождя не избежать. Ничего веселого на радиоволнах я не нашел и выключил приемник. Снова настала тишина, нарушаемая лишь шумом качающихся на ветру макушек деревьев. Захотелось посмотреть, как там дела у Володьки. Двигаться было лень, и я лишь запрокинул голову так, что концы волосы попали в воду. Серое небо оказалось снизу, земля - сверху. Володька вверх ногами все так же размахивал спиннингом, посылая блесну в разные стороны. Нет, даже будучи в таком нелепом положении, этот самый заядлый из нас рыбак не думает сдаваться.

На лицо упала здоровенная капля, потом еще, еще и еще. Дождь моментально набрал полную силу. Мы мигом промокли с головы до пят. Вода вокруг, казалось, кипела от льющихся сверху тугих струй. Проклиная все на свете, мы с Андреем подплыли к Володьке (хотя, мне думается, особого смысла в этом героическом поступке не было, - он сам мог доплыть до нас; сильнее, чем был, не замочился бы), загрузили его и что было сил погребли к нашей стоянке.

Нескончаемо долго мы бултыхались в этом водопаде, почти ничего вокруг не видя, ориентируясь лишь по смутно маячащему по правую руку берегу, вдоль которого плыли, но наконец-то добрались до места. Выскочив из лодки и кое-как затянув ее, полную воды, на берег, мы со всех ног кинулись к палатке, предвкушая сухую одежду, уют и тепло. И здесь на нас обрушился неожиданный удар: палатки не было.

Вот это номер! Потрясенные, мы застыли, омываемые очень даже не теплым ливнем. Вода ручьями текла по нашим растерянным лицам, по прилипшей к телу одежде и падала туда, где должна была стоять и до этого действительно стояла наша таинственным образом исчезнувшая палатка.

- - -

Володька бросился к сосне, на которой мы спрятали рюкзак.

- И рюкзака нет! - закричал он. - Обокрали! Это ж надо, уже и в глухой тайге ничего нельзя на пять минут оставить, моментом уведут!

- А, может, мы не там пристали? - спросил Андрей, и, пропавшая, было, надежда возгорелась с новой силой. Правда, ненадолго, так как, осмотревшись, мы точно удостоверились, что находимся именно на нашей стоянке. Хотя... Что-то лезло в глаза, какое-то несоответствие. Но что именно, я никак не мог понять. От этого на душе стало еще тоскливее.

Мы молча вернулись к лодке, перевернули ее и, усевшись тесной кучкой, накрылись ею от нисколько не утихомиривающегося дождя. Ни дать, ни взять - три мокрых куренка под листиком.

- Бр-р-р, холодно, - Андрей дрожал, впрочем, как и все. - Костерчик бы развести.

- Ага, под таким-то ливнем, - пробормотал себе в колени Володька, который, чтобы согреться, сидел, поджав ноги к груди и обхватив их руками.

И тут меня осенило. Я понял, что было не так на нашей полянке: не наблюдалось ни малейшего следа, указывающего на то, что на ней кто-либо когда-либо разводил костер. Помнится, даже трава была не примята, когда мы прибежали. А ведь и после палатки всегда остается слежавшийся прямоугольник, в данном случае отсутствующий. Как будто и не ступала сюда до этого нога человека, да и другая какая нога.

Еще не полностью осознав свое открытие, я поделился им с друзьями.

- Не ври! - подпрыгнул Володька и выскочил из-под лодки. Андрей и я, держа надувнушку на головах, поспешили за ним. Точно. Я не ошибся. На поляне ничего не горело, по крайне мере, с весны. Ничуть не меньше здесь ничего и не стояло, растянутое на вбитых в землю колышках.

- Ни черта не понимаю, - помотал головой омываемый дождем Володька. - Ну, допустим, палатку с рюкзаком стащили, трава от дождя выпрямилась и новая за час вылезла. Но на кой хрен они головешки от костра вместе с золой уволокли?

- На дачу для удобрения, - хмыкнул Андрей.

- Слушайте, а вам не кажется, что во всей этой истории есть что-то нереальное? - у меня появилось ощущение близкого ответа на загадку. Не укладывается в голове, ну а вдруг... И когда мы, вернувшись на берег к раскиданным снастям и мокнущему транзистору, снова уселись под своей импровизированной крышей, я сказал:

- Короче, излагаю вам небольшую теорийку насчет всего этого. Хотите - принимайте, хотите - нет.

- Давай, - заинтересовались друзья.

- В общем, - я немного помолчал, подумав, что все-таки это довольно нелепая мысль, но потом решил закончить ее, тем паче, что кроме как трепать языком, нам ничего больше в нашем положении не оставалось. - Мне кажется, что мы сместились во времени назад, в тот день, когда нас здесь и в помине не было.

Я ждал реакции на мои слова, как вдруг неожиданно, так что мы все вздрогнули, чей-то довольно высокий с хрипотцой голос сказал:

- Чушь!

Сказано это было где-то недалеко, но, сколько мы ни вглядывались в серую пелену дождя, окружавшую нас, никого обнаружить не смогли.

- Странные вещи творятся, - произнес я, а Володька предположил:

- А, может, это вор?

- Сам ты вор! - мы опять вздрогнули. - Разуй глаза, недоумок.

Мы окаменели от изумления: этот возмущенный нагловатый голосок исходил из лежащего между пустым садком, удочками и коробкой с крючками володькиного приемника.

- Чудеса, - пробормотал я, на что незамедлительно получил чрезвычайно нравоучительным тоном выданный ответ транзистора, что чудес на свете не бывает, и что все можно объяснить с научной точки зрения.

- И, вообще, - добавил он. - вы тут все так мило устроились под лодкой, а ни один балбес не сообразит, что кому-то, кроме вас, тоже не мешало бы укрыться от этих мерзких осадков.

- Кому это "кому-то"? - разозлился вдруг Володька на свой аппарат. - Кто ты, вообще, такой, чтобы тут ни с того, ни с сего разговаривать?!

- Я?! - обиженно воскликнул тот, немножко потрещал, как будто настраивался на волну, после чего сварливо заговорил:

- Ну, уж, по крайней мере, не эта безмозглая вещь, которую вы называете "радиоприемник". Я - высокоразвитое устройство искусственного интеллекта, называемое Советник-Собеседник, созданное в галактике, про которую ваша убогая цивилизация даже не догадывается. А на Землю к вам я случайно совершенно попал: с вечеринки на свою планету летел, да спьяну сектора перепутал, свалился к вам в какой-то магазин на полку. Тут меня сцапали и продали вот этому типу, - он сверкнул в володькину сторону кнопочками-глазками, которые раньше мы принимали за простое украшение. - А раз продали, то я обязан служить, хочу я этого или не хочу. Так уж мы, Советники-Собеседники устроены. Если, конечно, этот обезьяний родственник меня не отпустит.

Бывший транзистор, а теперь Советник-Собеседник с надеждой опять зыркнул на Володьку, который тут же взвился:

- Во, видел?! - ткнул он фигой своему удачному приобретению в лицевую часть. - Этот ящик меня по-всякому обзывать будет, а я его отпустить должен?! Нет, уж, поработай немножко, тебе не повредит. Будешь мне советы умные давать, да беседовать, да сказки на ночь рассказывать, да не тысячу и одну ночь, а до самой старости. Понял?!

Советник-Собеседник ничего не ответил, удрученный, видимо, такой жизненной перспективой. Нам тоже разговаривать не хотелось, все были заняты тем, что усиленно дрожали, пытаясь выработать еще хоть немного тепла. Каждый думал о своем, стараясь уложить воедино все последние события и сведения. Ждали погоду.

- - -

Дождь вскоре стал ослабевать, а через некоторое время и вовсе закончился. Мы вылезли из-под лодки, наломали сухих веток с ближайших сосен, развели костер (на счастье, в рыболовных снастях у нас был запасной коробок спичек в полиэтиленовом пакетике, как раз на такой случай) и стали сушиться, одновременно пытаясь увидеть что-нибудь такое в округе, что помогло бы нам разобраться со сложившейся ситуацией. Ничего особенного. Все как обычно. Хотя, нет. Рваные просветы в уходящих тучах открыли солнце, которое так же висело над сопками, собираясь закатиться. В этом-то и была странность. Ведь за то время, что прошло с начала наших приключений, оно, явно, должно было скрыться. Мои часы остались в пропавшей палатке, поэтому я спросил у Андрея, сколько времени.

- Без семи одиннадцать, - ответил тот.

- Вот. А солнце-то до сих пор еще не зашло.

- Точно, - подтвердил Володька. - Я это тоже заметил. Наверное, ты прав, и мы в самом деле попали в прошлое.

- Или в будущее, - вставил Андрей.

- Чушь, - опять неожиданно встрял в разговор Советник-Собеседник. - Движение материальных тел во времени невозможно. Это неопровержимо доказано глоком Беркером еще в доконтактную эру. Я-то точно знаю.

- Ну, если ты такой умный, - ехидно обратился к нему Володька, - то, будь любезен, растолкуй нам, недогадливым, где же мы находимся.

- Никаких проблем. Исходя из того, что этот мир так похож на вашу Землю, можно предположить, что мы и есть на Земле.

- Вот голова! - в володькином голосе явно слышался сарказм. - Ну, объяснил! Значит, по-твоему, если похоже, то так оно и есть? Тогда ты - просто идиотский пластмассовый ящик, набитый радиодеталями, потому что очень на него смахиваешь.

- А ты осел, - Советник-Собеседник, казалось, презрительно повел плечом (то бишь, верхним углом). - Я на дураков не обижаюсь. Я и создан для того, чтобы им все разжевывать и растолковывать. Я сказал "на Земле", но при этом не имел в виду, что мы именно на ВАШЕЙ Земле. Имеется, практически, неограниченное множество миров, существующих одновременно в одной точке пространства. Это называется... - оратор сделал эффектную паузу, но мы с Володькой не дали ему насладиться победой и хором воскликнули:

- Параллельные миры! - уж что-что, а фантастику мы читаем.

- Ну, если вы все знаете, - Советник-Собеседник был явно разочарован нашей эрудицией, - то отвяжитесь от меня.

Потом, помолчав, он взвыл страдальческим голосом:

- О господи, и зачем только я попал в руки этого олуха?!

- Я его сейчас пришибу! - Володька рассердился не на шутку. Советник-Собеседник съежился и испуганно зажмурился.

- Да не принимай ты это близко к сердцу, - стал уговаривать друга Андрей.

Я тоже подключился:

- Конечно. У него просто характер такой, любит поворчать. А, в общем, по-моему, он парень неплохой.

- Да лентяй он просто, этот ваш Советник. - Володька несколько успокоился. - Тунеядец чистой воды. Его же специально сделали, чтобы он советовал и беседовал, по названию видно. А он работать не хочет, вот из него и лезет. Тьфу.

На этом установилось некоторое перемирие. Советник-Собеседник, казалось, отключился, а мы стали решать, что нам делать дальше. Поскольку солнце все-таки постепенно пряталось, первым делом занялись обустройством ночлега. Возле костра соорудили некое подобие шалаша, наломав мелких сосенок, что в изобилии росли в округе. Заготовили огромную кучу дров, благо имелось много старых сосен с сухими ветками, а то без топора мы тут пропали бы. Затем, пока можно было разглядеть поплавки, обеспечивали себя ужином. Такой рыбалки я отродясь не видел. Создавалось ощущение, что в озере места не было, свободного от рыб. Поклевка следовала сразу, как только снасть попадала в воду. К сожалению, сковородка, соль, мука и масло остались в нашем мире, поэтому пришлось жарить наш богатый улов просто так, насадив его, по типу шашлыков, на тонкие прутики. Но, после всего, что мы за сегодня испытали, на нас напало такое обжорство, что и эта немудреная пища показалась всем верхом блаженства.

Набив животы и лениво развалившись вокруг костра, мы приступили к обсуждению плана дальнейших действий. Довольно долго поспорив, взвесив все за и против, решили в конце концов не обременять свои головы проблемой возвращения, так как, если совершенно не понятно как мы тут очутились, то, следовательно, нет никакого толку гадать каким образом сможем попасть обратно. Договорились запастись с утра жареной рыбкой побольше, да пройтись прогуляться по этой планетке с целью ее изучения.

С тем и заснули.

- - -

Утро не принесло с собой никаких неожиданностей, посему мы, довольно быстро наловив и нажарив впрок большое количество рыбы, сложили ее в импровизированный рюкзак, изготовленный из разрезанной с одной стороны надувной подушки, служившей сиденьем в лодке, да отрезка веревки от якоря, после чего немного подкрепились все той же рыбой, рассовали по карманам снасти для пополнения запасов пищи, сдули лодку, уложили ее в небольшую ямку и водрузили сверху для маскировки кусок дерна с густой травой.

- Вот увидите, - пошутил Володька. - Когда мы сюда вернемся, надувнушку можно будет и не искать. Гарантирую, что и она исчезнет, как все остальное.

И мы, бросив последний взгляд (возможно, прощальный) на озеро, двинулись в неизвестность. Советника-Собеседника Володька принципиально нести отказался. Мне тоже не хотелось тащить лишний груз, да и Андрей не слишком этого жаждал, поэтому мы, было, решили оставить нашего неожиданного спутника здесь, но тот, видя такой оборот дела, истошно завопил:

- Не бросайте меня тут одного! Вдруг вы не придете, вдруг вас хищные звери съедят. Я же пропаду. Я погибну! Не бросайте меня!

После такого оптимистичного прогноза ничего не оставалось, как взять его с собой. Андрей, будучи самым сердобольным среди нас, подхватил Советника-Собеседника за ручку, и мы пошли.

Тайга оказалось не такой необитаемой как наша. Меньше чем через двадцать минут мы наткнулись на утоптанную, довольно широкую тропу и, разумеется, дальше направились по ней. Спустя еще полчаса тропа вывела нас к каким-то скалам и запетляла в веренице тенистых ущелий. Деревьям, очевидно, редко перепадало здесь солнечного света, поэтому стояли они чахлые и низкорослые. Богатый травостой, ранее сопутствующий нам, как-то незаметно исчез, уступив место мхам и папоротникам. Скажем прямо, не слишком приятный пейзаж.

Мы уже порядком отошли от озера, когда неожиданно услышали:

- Эй!

Вскинув головы, так как голос исходил сверху, мы увидели существо, похожее на динозавра. Динозавр, видя, что наша компания уставилась на него, повторил:

- Эй! Привет! Идите сюда.

Мы несколько растерялись. Еще бы: живой динозавр, да еще говорящий. А тот уже потерял терпение:

- Вы что, глухие, что ли?!

- А зачем идти? - робко спросил Володька, первым обретший дар речи.

- Обедать будем, - подмигнул динозавр.

- Спасибо, мы недавно завтракали, - Володька взял на себя переговоры. Мы с Андреем и Советником-Собеседником только хлопали глазами да слушали их диалог.

- Зато я не завтракал, - сообщил динозавр. - Да, честно говоря, и не ужинал вчера. Так что, поднимайтесь скорей, я вас съем.

- Нас нельзя есть! - испуганно вскричал Советник-Собеседник. - Мы невкусные!

- Тебя я есть и не собираюсь, - успокоил его динозавр. - В пластмассе калорий нет, да и переваривается она плохо.

- Ну, чего встали, как вкопанные? - снова обратился он к нам. - Давайте, шевелитесь. А то придется самому к вам спускаться, а мне ух как неохота.

При этих словах из его рта вылетел сноп пламени. Повалил густой дым. Оказывается, это был не динозавр, а обыкновенный огнедышащий дракон. Впрочем, это нисколько не меняло нашего положения. Быть съеденным драконом ничуть не лучше, чем закончить свои дни в желудке доисторического ящера. Между тем Советник-Собеседник продолжал разоряться. Видимо, его все-таки немного беспокоила наша судьба.

- Не имеете права! - кричал он. - Я буду жаловаться в межгалактическую комиссию по правам мыслящих существ! Вы идете на космический конфликт! Мы гости планеты! Бессовестно попран статус неприкосновенности!

Он бы долго еще продолжал таким образом, но, услышав про то, что мы с другой планеты, дракон мигом преобразился и бросился к нам (мы от неожиданности чуть не разбежались кто куда), неуклюже подскакивая на камнях и извиняясь на ходу:

- Ой, вы уж простите меня, ради всего святого. Как же я сразу не заметил, что вы не здешние?! Ну, конечно, вы интуристы, слепому видно. Не серчайте на старика, не разобрался.

Он чуть ли не расшаркивался. Мы несколько успокоились. Советник-Собеседник облегченно вздохнул и важным тоном сообщил дракону:

- Хорошо, мы вас прощаем. Но не кидайтесь больше на кого попало, не выяснив предварительно, кто перед вами. А то, не дай бог, слопаете какого-нибудь хурляйтера с его доминирующим бризантином. То-то не поздоровится.

Дракон, видимо, как и мы до этого, дальше своей планеты носа не показывал, поэтому не нашелся, что ответить. После небольшого молчания в течении которого мы переглядывались, думая как бы вежливо попрощаться и поскорей отсюда исчезнуть, он спросил:

- Вы в город идете? Давайте я вас до луга провожу, а то еще на кого-нибудь из наших наткнетесь. Могут сожрать, не подумав. Тогда хлопот не оберешься.

- Тогда, действительно, хлопот не оберешься, - усмехнулся я. - Ладно, пошли, чего стоять.

И мы, довольные столь счастливым исходом этой опасной встречи, снова зашагали по тропе. Пройдя скалистую местность, мы опять попали в густой лес и, пока преодолевали его, на что ушло около часа, выслушивали излияния нашего сопровождающего о своей драконьей жизни. А жизнь эта, судя по его словам, совсем не сахар. Ведет он, говорит, сейчас полуголодное существование. Зайцами да белками пробавляется, да и тех по старости лет (триста шестьдесят восьмой годок пошел уж) шибко много ловить не может. Вот раньше, когда рыцари водились, да ездили по этой тропе, которая в те времена была вымощена мраморной плиткой, в замок свататься к принцессам, жизнь была - пальчики оближешь. Чуть ли не каждый день по рыцарю съедал вместе с лошадью. А теперь замок развалился, на его месте город выстроили, мрамор с тропы расковыряли на отделку зданий, и никто нынче по ней не проезжает, кроме редких браконьеров, да и те все на мотоциклах раскатывают, шумят, из ружей палят, да выхлопными газами травят. Несколько раз на него самого покушались, кое-как огнем отстрелялся.

Дракон готов был бесконечно жаловаться на свое житье, да уже показался край леса. Мы поспешили попрощаться с нашим говорливым провожатым, который временами изрыгал огонь и что-то пытался еще сказать напоследок, да скорей пошли дальше по несколько сузившейся тропке, вьющейся теперь через теряющийся на горизонте луг, покрытый сочной ярко-зеленой травой.

Отойдя на значительное расстояние, мы вздохнули с облегчением. Но дракон, желая, видимо, показаться гостеприимным хозяином, во всю глотку заорал с опушки:

- У нас достопримечательность имеется! Живая речная русалка! Загляните по дороге! Очень советую!

- Ну, надоел, - пробормотал Володька, дернув головой, и Советник-Собеседник на этот раз с ним согласился:

- Да, тварь назойливая попалась. Наконец-то от него избавились.

И тут мы увидели грузина. Он стоял совершенно один посреди бескрайнего зеленого луга под бескрайним голубым небом и продавал цветы.

- - -

- Смотрите, грузин! - поразился Володька. - Откуда он тут взялся?!

- Эка невидаль, - усмехнулся я. - Нашел, чему удивляться. Грузин как грузин.

Грузин, действительно, был самый обыкновенный: отливающие свежевыбритой синевой щеки, большой нос и, конечно, здоровенная кепка с огромным козырьком. Сверкнули золотые зубы, когда грузин, завидя нас, стал зазывать с характерным акцентом:

- Падхады, маладые люды! Пакупай цвэты. Дла мат пакупай. Дла нэвэста пакупай. Беры, дарагой! - протянул он букет тюльпанов Андрею.

- Зачем мне цветы? - удивился тот.

- Бери, бери, - подтолкнул я его. - К русалке ведь идем. Подаришь.

- Ну, давай, дарагой. Зачэм думаеш? Нэдорого савсэм. Тры рубла цвэток.

- Что?! - хором воскликнули мы. - Три рубля?! Это летом-то?! Ну, народ. Совести совсем нет. Куда только милиция смотрит.

Не успели мы это произнести, как к грузину подошел невесть откуда взявшийся милиционер и строгим тоном обратился к нему:

- Предъявите, гражданин, документы. Кто вам дал право торговать в неположенном месте?

Грузин обиженно сверкнул глазами, потер рукой щеку, вздохнул, сказал нам почему-то:

- Нэхарашо, маладые люды, - и исчез вместе с букетом.

Милиционер растерянно оглянулся, потоптался на месте и вдруг побежал куда-то, отчаянно свистя. Вскоре он тоже то ли испарился, то ли просто затерялся в зеленой дали.

- Да, дела, - протянул Андрей.

- Да, дела, - подал голос Советник-Собеседник. - Может, вернемся? Все спокойнее будет.

- Ну да! Вот еще! Не успели пойти, и уже назад?! Дойдем до города хоть. Ведь лишь лес да поле видели, - Володьку уже нельзя было не только повернуть назад, но даже просто остановить, до того им завладел азарт первооткрывателя.

- А мне, лично, здесь нравится, - сообщил я. - Как в хорошем сне. Кажется, вот-вот проснусь, и так не хочется.

У Андрея тоже проснулся исследовательский интерес, так что Советник-Собеседник остался в подавляющем меньшинстве. Он пробормотал что-то о законах и для кого они писаны, после чего просто-напросто отключился.

Мы прошли минут сорок, но абсолютно ничего не произошло. Все вокруг было по-прежнему, лишь луг, расстилающийся зеленым ковром, покрылся волнами холмов, которые нескончаемой вереницей тянулись все дальше и дальше. Мы, потеряв чувство времени, перебирались через эти холмы, за которыми открывались новые холмы, а за теми холмами - другие холмы. И так еще и еще. Нам уже окончательно надоели эти бесконечные подъемы-спуски, когда, преодолев очередной, на этот раз последний, холм, мы наконец-то вышли к руслу какой-то реки, в котором не было ни капли воды. Казалось бы: ну и что? Подумаешь, пересохшая река. Но дело в том, что на берегу дремал какой-то человек с удочкой и, судя по всему, ловил рыбу. Крючок с наживкой лежал у него на абсолютно сухом дне, а рядом с крючком сновали маленькие юркие птички, что-то выковыривая клювами из-под камешков.

- Какие-то все шизики кругом, - не выдержал Володька. - Что за мир такой?! Куда ни ткни, все не как у нормальных людей. Вот еще один образец идиотизма сидит.

Образец услышал разговор и продрал глаза. Посмотрев на нас, на реку, посопев и почесав пятерней в затылке, он опять глянул на нас и вдруг спросил:

- Вы Ваську не видели?

- Какого Ваську? - не поняли мы.

- Ну, Ваську - слесаря, - пояснил рыбак. - Опять, видно, напился и вентиль забыл открыть. Вот воды и нет до сих пор. Я тут с самой зорьки торчу, да, верно, ни с чем уйду. Васька - паразит. Подвел, алкоголик несчастный. И жена прицепится: где, мол, был. А как я ей докажу, что на рыбалке, если без рыбы явлюсь? Тьфу!

Он со злостью плюнул и, подперев голову руками, стал о чем-то думать. Скорее всего, о том, что сказать жене.

- Да, - сочувственно вздохнул Андрей, я же спросил:

- А вы не подскажете, город далеко?

- Вон по мосту на тот берег перейдете, а там недалеко, - угрюмо проворчал горе-рыбак.

- Спасибо, - поблагодарили мы его и, так как до моста топать было еще прилично, решили идти наискосок прямо через реку, благо из-за забывчивости пьяного Васьки она была суха как египетская мумия.

- Вот загадка: как перейти реку по дну, не замочившись, а потом ловить в ней рыбу, - сказал я друзьям где-то на половине пути к тому берегу, на котором снова начинались заросли деревьев. - Это, пожалуй, только здесь возможно.

- Эй, а вам не кажется, что это и здесь невозможно? - неожиданно воскликнул с испугом Володька. - Смотрите, что это там?!

Мы дружно повернули головы влево, следуя его указующему персту. Мамочки, вода! Сверкая на солнце, увлекая за собой ветки, камни и коряги, к нам издалека, повторяя речные изгибы, приближался водяной вал. Васька, судя по всему, наконец добрался до вентиля, но в порыве усердия, видать, открутил его на полную катушку, так что нельзя было терять ни минуты, если мы хотели благополучно закончить наше путешествие.

И мы рванули. Ох, как мы летели, чтобы успеть до берега раньше воды. Тогда я понял, что значит выражение "бежать так, что пятки сверкают". У несущегося впереди Андрея пятки мелькали прямо перед моим носом и, освещаемые солнцем, казалось, и впрямь сверкали.

Мы таки успели. Реке, выпущенной на волю нетвердой рукой пьяного слесаря, не удалось накрыть нас. Под самым ее носом мы взобрались по откосу наверх и в изнеможении повалились на траву. Многочисленные брызги окатили нас, когда вода, ударившись о берег, покатила дальше, угрожая всему живому, случайно оказавшемуся на ее пути.

Мы лежали без сил и не могли отдышаться. Наконец кое-как пришли в себя, и тут Володька заметил, что Советник-Собеседник пропал.

- Куда ты дел Советника-Собеседника? - набросился он на Андрея. - Утопил?!

- Нет. Я его здесь где-то кинул, на берегу, - оправдывался тот.

- Ну, где? Ищи. Я что-то не вижу, - разорялся Володька, который, видимо, привязался к аппарату, хоть и ругался с ним вовсю.

Мы стали искать. Но, сколько ни лазили по кустам, найти Советника-Собеседника не могли. Его владельца чуть кондрат не хватил, но, к счастью, Андрей наткнулся на какую-то нору и позвал нас:

- Может, он сюда упал?

- Эй, Советник-Собеседник, ты здесь? - крикнул в нору Володька.

- Здесь, здесь, - загудело изнутри.

- А как же мы тебя вытащим? Ты глубоко?

- Погодите, - раздалось из-под земли. - Я, кажется, сейчас сам вылезу.

Мы отпрянули от норы и в изумлении уставились на отверстие входа. Уж не сошел ли с ума Советник-Собеседник? Как он вылезет, если у него ни рук, ни ног нет? Наверное, он заработал сотрясение своих электронных мозгов от этого падения. Я уже хотел снова заглянуть в нору, но тут мы увидели, как что-то в ней зашевелилось, и на свет показалось наше чудо инопланетной техники. Мы лишь бестолково хлопали глазами и не могли ничего сказать. Но сразу же все стало ясно: Советник-Собеседник откатился в сторону, а из норы вылез пушистый рыжий зверек неизвестной породы и, размахивая кулаками, заверещал:

- Жить спокойно не дают! Мало того, что этот гад Васька весь дом затопил, так в дверях еще какой-то ящик валяется!

Он зло пофыркал немного и уставился на нас. Подумав с минуту, зверек спросил:

- Вы Ваську не видели?

- Нет, не видели, - поспешили ответить мы, с интересом наблюдая, что будет дальше.

Рыжий поскрежетал зубами, походил кругами вокруг своей норы, потом с кислой миной заглянул в нее. И как раз в этот момент оттуда выплеснулся фонтан воды прямиком ему в морду. Зверек дико завизжал, схватил валяющуюся неподалеку толстую палку раза в два больше его самого и, размахивая ею, словно дубиной, побежал куда-то напролом через кусты, посылая на васькину голову самые отборные проклятья. Когда его крики затихли вдали, мы подняли Советника-Собеседника, отряхнули его от земли и посмотрели на реку. Она уже успокоилась и мерно катила свои воды, в которых отражался тот берег, где, сгибаясь под тяжестью огромной рыбины (интересно, что за рыба такая), удалялся знакомый рыбак.

- Повезло, - с завистью протянул Володька.

Неожиданно я почувствовал, как кто-то дергает меня за рукав. Я оглянулся. Это был Андрей. Он прижал палец к губам и глазами указал куда-то в сторону. Я посмотрел туда и обомлел.

ГЛАВА ВТОРАЯ

- А ну, еще разок, - володькиному голосу явно не хватало уверенности. Этих разков было, по-моему, уже около ста.

Мы напряглись еще, изо всех сил пытаясь сдвинуть с места по оси засевший "Форд" 1908 года выпуска. Мотор загрохотал. Колеса, завизжав в бешеной пробуксовке, выплюнули очередную порцию грязи, которой мы и без того были облеплены с ног до головы.

- К черту все! - не выдержал я, размазывая рукавом грязь по лицу. - Так мы до посинения толкать будем, не вытолкаем. Надо домкратить, да подкладывать что-нибудь.

- Логичная мысль. Жаль только, что пришла с опозданием, - съязвил Советник-Собеседник, который, удобно устроившись между корней огромной сосны, наблюдал за нашими потугами. - Я вам с самого начала об этом талдычу, а вы, только лишь потому, что лень раскапывать, надрываетесь тут битый час.

- Ладно, в следующий раз будем сразу же следовать твоим рекомендациям. - уверил я его и предложил:

- Давайте немножко отдохнем, а потом продолжим.

Никто спорить не стал. Я сел, прислонившись к березе, смежил веки, и сразу все поплыло куда-то. Я, казалось, провалился в какую-то бездонную пропасть. Так реально было чувство падения, что, вздрогнув, я открыл глаза. Все сидели кто где, отдыхая, кроме Гены, который еще копошился возле завязшей машины. Доносившиеся до меня звуки окружающего мира были какие-то странно приглушенные, как будто проходили через толстую ватную массу. Вообще, было такое ощущение, что я смотрю на все словно бы со стороны, что я совершенно непричастен к событиям. Да и действительно ли произошли с нами все те приключения, что мы пережили? Но, вспоминая все подробности нашего путешествия, я отогнал сомнения. Нет, это не сон, не бред, все это было. И дракон, и грузин с милиционером, и рыбак у сухой реки, и рыжий зверек с дубинкой, и русалка.

Да, русалка. Когда мы ее увидели, то чуть не попадали от неожиданности. Еще бы: не часто нам приходилось встречаться с русалками. А, если точнее, то это был первый случай. Надо же, сидит себе на бережку, на котором мы так удачно успели спастись от бешенной мощи несущейся по руслу воды, да расчесывает большим, переливающимся матово-жемчужной радугой, гребнем свои роскошные зеленые волосы, похожие на густые шелковистые водоросли, что в изобилии встречаются в тихих озерах и прудах.

У Андрея сразу заблестели глазки: русалочка несомненно ему понравилась. Да и мы с Володькой тоже любовались ею. И, хотя суперкрасавицей это удивительное создание нельзя было назвать, ее непосредственность, мягкость движений и грациозность покоряли естественной, природной красотой.

Русалке, видимо, надоело прихорашиваться, и она, тряхнув головой, отчего водоросли волос разлились по плечам, откинулась назад, блаженно поведя взором по сторонам. И тут она увидела нас. Из всей нашей компании русалка моментально выхватила взглядом Андрея, который стоял в преданной позе, уставившись на нее восхищенными глазами, зазывно улыбнулась и как-то нежно подмигнула ему.

А дальше было нечто удивительное, хотя, наверное, пора было уже перестать удивляться. Впервые в жизни я смог воочию наблюдать ту самую нуль-транспортировку, о которой все пишут фантасты. Впрочем, как раз увидеть-то мне ничего и не удалось. Скорее, наоборот. Просто Андрей, что стоял вместе с нами метрах в двадцати от русалки, неизвестно каким образом оказался вдруг сидящим рядом с ней. Не успел я и глазом моргнуть, как вот он нежно гладит ее по руке и что-то вдохновенно говорит. Мы с Володькой переглянулись, но ничего не сказали. Мало ли, что бывает в мире, тем более - в этом. Вероятно, здесь на крылья любви навешаны реактивные двигатели. А может даже и фотонные, кто их разберет. Можно было бы уточнить у счастливого их обладателя, да уж слишком тот увлекся разговором.

Кстати, о чем они говорят? Какие это у них могут быть общие интересы? Мы с Володькой подошли поближе. Советник-Собеседник не в счет. Он с самого начала смекнул, чем здесь пахнет и в очередной раз отключился. Подошли, и у нас глаза на лоб полезли, то есть, если сказать точнее, - уши на затылок. Оказывается, наш Андрей не нашел ничего лучшего, как рассказывать русалке про свои магнитофонные записи, про разные ансамбли, про их стили и тому подобное. И, хоть это и был его любимый конек (Андрей проводил дискотеки в своем политехническом институте), с русалкой, мне кажется, разговаривать надо было о чем-нибудь более возвышенном. Но, вообще-то, она счастливо улыбалась и хлопала длинными ресницами. Только улыбка эта, явно, была вызвана не словами Андрея о том, что в последнее время ему стал нравиться тяжелый рок (как он выразился, "тяжелейший рок") вместо любимого раньше диско. Просто русалка, наверное, нашла в Андрее родственную душу и готова была слушать его вечно, какую бы чушь, с нашей точки зрения, тот ни нес. Пусть меня проглотит дракон, если это не была обоюдная любовь с первого взгляда.

В конце концов нам с Володькой надоело стоять и ждать, когда на нас обратят внимание. Пришлось прервать их воркование. Мы познакомились (даже Советник-Собеседник включился и представился, ну и тип). Выяснилось, что русалку зовут Эльна, что она на год младше Андрея и что учится она в лесной трансанаморформной профессиональной школе. В этой школе, как мы поняли из объяснений Эльны, учат из атомов собирать копии окружающих предметов. Не у всех, правда, получается. То кто-нибудь вместо подберезовика мухомор слепит, то, еще чего хуже, у кого-нибудь вместо тортика, допустим, расползается по тарелке вонючая бесформенная куча. Трудно, что ни говори. Тут, как и во многом, талант необходим.

Напоминание о тортике разбудило в нас чувство голода: как-никак подошло время обеда. Мы, было, стали доставать нашу жареную рыбу, но Эльна нас остановила, сказав что мы у нее в гостях, и что она угощает. А угощала она отменно. Нырнув в свой подводный погребок, русалка выставила нам уху из ершей в глиняном горшочке, заливное из лещей, фаршированую рыбной мелочью щуку, печеных окуней и, в придачу, запотевшую бутыль настойки из водяного ореха трехлетней выдержки. Все было восхитительно. Мы просто не могли нахвалиться.

Отобедав, мы с Володькой в томной сыто-пьяной истоме завалились на боковую. Андрей же с Эльной, снова усевшись над водой, продолжили свое милование. Проснувшись где-то через часок, мы увидели их все так же сидящих на том же месте. Но, любовь - любовью, а надо и честь знать. Нам пора было в дальнейший путь. Поблагодарив гостеприимную хозяйку, мы, пообещав ей заглянуть на обратном пути, двинулись в дорогу. Андрея мы чуть ли не силком подняли и заставили идти с собой. Он шел, поминутно оглядываясь, даже когда деревья закрыли собой реку, на берегу которой осталась сидеть грустная Эльна. Потом оглядываться перестал, но брел какой-то сам не свой, понуро свесив голову и шагая, скорее всего, чисто автоматически. На наши с Володькой язвительные шуточки в его адрес Андрей никак не реагировал. И неизвестно, до чего бы он так дошел, если бы не еще одна встреча.

Мы вышли из леса и сразу наткнулись на дорогу, ведущую вдоль опушки к городу, который уже можно было различить вдалеке. По дороге к нам со стороны реки приближался, пофыркивая, черный допотопный автомобиль. И, пока он подъезжал, мы во все глаза разглядывали сей транспортный анахронизм. Открытый с боков, он имел крышу из потертого, продырявленного в нескольких местах выцветшего брезента, державшегося на конструкции из металлических трубок, две из которых шли через края поделенной горизонтально пополам рамы лобового стекла аж до передних фар, что огромными консервными банками торчали по бокам капота. Такой же брезент, но с прямоугольным окантованным отверстием (видимо, там раньше было вставлено стекло) закрывал машину сзади. Крылья, слитые с подножками, широко разносились над высокими и узкими колесами, красные обода которых держались на красных же толстых спицах, повсюду битых и погнутых. Обшарпанные двухместные сиденья, формой своей напоминающие перетянутые диванчики, из которых заднее было чуть выше и отгораживалось от улицы дверцами, доходившими до подлокотников, тоже имели ранее, вероятнее всего, красный цвет. За рулем, расположенном с правой стороны автомобиля, сидел водитель в темном кожаном шлеме, таком же потрепанном, как и все остальное, и больших резиновых очках с круглыми стеклами, из-под которых вытягивались далеко вперед зеленые крокодильи челюсти. Сзади подпрыгивал в такт трясущейся на неровностях дороги машины маленький коричневый зверек, лопоухий и глазастый, похожий на плюшевую игрушку. Вообще, эта парочка здорово смахивала на крокодила Гену и Чебурашку из детского мультфильма.

Поравнявшись с нами, автомобиль, на радиаторе которого мы смогли наконец разобрать надпись "Ford", бабахнул дымным выхлопом и остановился, урча и подрагивая. Крокодил переместил очки с глаз на шлем, спросил, не в город ли мы идем, и, узнав, что в город, предложил подвезти. Мы, конечно же, с радостью согласились. Володька уселся рядом с водителем, а мы с Андреем разместились позади, причем я посадил себе на колени плюшевого зверька, так как руки моего соседа были заняты Советником-Собеседником. Мы стали знакомиться и не слишком поразились тому, что наши заботливые попутчики действительно оказались крокодилом Геной и Чебурашкой. Вполне естественно: больше никем они и не могли быть.

Гена надавил на газ, и мы покатили к городу. Скорость была невелика, на всех мало-мальски заметных кочках машину подбрасывало, но ехать в этом стареньком ("Тыща девятьсот восьмого года," - с гордостью сообщил Гена) "Форде" было довольно приятно. Теплый, пахнущий пряными травами, цветами и землей, ветерок обдувал наши лица и мягко вливался в легкие. Брезент защищал нас от жарких лучей солнца, а анекдоты, рассказываемые нами по очереди, настолько скрашивали поездку, что и Андрей потихоньку оттаял и начал постепенно приходить в себя, иногда, правда, опять впадая в депрессию, но все реже и реже.

Нам уже были отчетливо видны окраины города, когда в эту гармонию вторгся тревожный запах перегретого металла. Из-под капота показался легкий дымок. Крокодил Гена с досадой треснул себя ладонью по лбу: он забыл, оказывается, залить утром воду в радиатор. Пришлось срочно сворачивать с дороги к небольшому озерку, поросшему буйной растительностью. И вот здесь-то нас и постигла очень большая неприятность. Мы подъехали к самой воде, залили радиатор "Форда", немного искупались, но, когда захотели выехать обратно, обнаружили, что автомобиль успел увязнуть в показавшейся поначалу вполне надежной почве. Что мы только ни делали, чтобы вытолкать машину: и хворост подкладывали, и какие-то железные сетки, валявшиеся невдалеке, и всей толпой наваливались сзади - ничего не помогало. "Форд" только зарывался глубже и глубже.

И вот мы сидим сейчас, отдыхаем, чтобы снова попробовать вытащить автомобиль, основательно теперь для этого подготовившись: поддомкратив и выложив колею. А солнце уже клонится к западу. Сколько времени потеряли. И никакой машины на дороге. Так бы зацепили, дернули - вот и вся недолгая.

Ну да ладно, будем надеяться, что все-таки выберемся отсюда когда-нибудь. А потому надо вставать. Не ночевать же, в самом деле, в этом болоте.

- - -

На этот раз наши потуги принесли неплохой результат: "Форду" удалось проехать несколько метров перед тем, как завязнуть в новом месте.

- Ну, черт бы его побрал! - в сердцах воскликнул Володька. - Надо же так вляпаться!

- Ребята, еще немножко до сухого места осталось, - жалобно протянул крокодил Гена. - Давайте еще подтолкнем, а то ночь уже скоро настанет.

Мы тяжело вздохнули и снова принялись тянуть, толкать, заглядывать под машину, подкапывать грунт перед колесами, закидывать под них сучья, щепки и всякий мусор, опять толкать, опять заглядывать под машину. Чебурашка суетился, бегал вокруг автомобиля, хлопал глазками и изо всех сил переживал.

Когда нам надоело тянуть и толкать, а под "Форд" нельзя было заглянуть из-за того, что он снова по самое брюхо зарылся в землю, Андрей неуверенно предложил:

- А, может, опять поддомкратим? Все равно, так уже, по-моему, не вытащим.

Все до того умаялись, что не сказали в ответ ни слова, а просто стали молча готовить место под правым задним колесом для домкрата. В наших движениях была обреченность полностью отчаявшихся людей. Чебурашка чуть не плакал.

- П-привет честной ком-м-мпании, - раздался вдруг голос с дороги. Там стоял большой толстый кот, в прошлом, видимо, довольно пушистый, но теперь уже порядком облезлый.

- Чем зан-нимаетесь? - спросил он заплетающимся языком и пошатнулся. - Ага, зас-стряли. Дер грязер авто влип-пен. Майн киндерс, хо-хо.

Кот нетвердой походкой подошел к "Форду", похлопал его по боку и сказал Гене, угадав в нем хозяина:

- Эт-то ерунда. На пр-рошлой неделе я запросто пятит-тон-ный "Хью... Хьюг... Хьюгваген" вы-ик!-тащил своей лебедкой. Доннервет-тер. Шоб-бер рванен ихен твай. А она, меж-д-ду прочим, только на т-три тонны расчит-тана. А я выт-тащил. Ик! Шмахен фуг мамахен, хо-хо.

- У ты, м-маленький, - заметил он Чебурашку. - Тебя как зо-в-вут?

- Чебурашка, - тихо, с испугом, произнес тот.

От кота безудержно несло перегаром. Он сделал пальцами "козу", заигрывая с Чебурашкой, но, по-видимому, сильно наклонился вперед, отчего, потеряв равновесие, полетел головой в грязь, чуть не придавив нашего маленького спутника, который ойкнул и спрятался за крокодила Гену.

- А меня Вас-силий Ксен-нофонтович, - распластавшись по земле, чуть приподняв испачканное грязью лицо, представился кот. - А можно п-просто Васька. Мы люди раб-бочие, не об-бидемся. Ик!

Он с трудом поднялся, кое-как утерся и занял более-менее устойчивое положение, подперев стоящую рядом березу. Володька, услышав про лебедку, тут же решил брать быка, то бишь кота, за рога:

- А нам лебедочку не дадите? Далеко к вам за ней идти? А то, сами видите, совсем увязли.

- Да мне-то что, п-пожалуйста. Книхтен пас-стер. Только са-м-ми идите. Она тяж-желая, чертовка.

- А куда идти-то? - спросил я.

- Да вон туд-да, - Васька махнул рукой. - Там нап-право моя дача. А леб-бедка на черд-даке. Дас ихт шноб-бель.

Немного уточнив координаты, мы с Володькой направились за средством спасения. И, хоть Васька был не совсем вменяемый, путь он расписал точно. Да, что ни говори, коты насчет того, чтобы найти путь домой - большие доки, даже в подпитии.

Васькина дача стояла на поляне в глубине леса, скрытая деревьями от дороги. Лебедку мы обнаружили быстро, так как, кроме нее на чердаке, куда мы забрались по расшатанной приставной лестнице, не было ничего, если не считать толстенного слоя пыли, оседавшей здесь, вероятно, еще со времен Ивана Грозного (если был на этой Земле такой).

Собрав остатки своих сил, мы, ухватившись с двух сторон, притащили кое-как эту увесистую махину к злополучному "Форду".

- Все, - сказал Володька. - Мы принесли, вы вытягивайте, - и плюхнулся на траву. Я только выдохнул: "Уф-ф-ф!" и последовал его примеру. Далее информация из внешнего мира поступала ко мне только через органы слуха, так как имеющиеся органы зрения я закрыл, отдыхая от всех сегодняшних передряг.

- З-за бер-резу цепляй! Унд шнел-лер киндер, - это, сразу ясно, Васька командует.

- А за что к машине привязывать? - это Андрей спрашивает.

- А если за эту штуку? - тоненький голосок Чебурашки.

- Ну-ка, дай я посмотрю, - крокодил Гена закряхтел, заглядывая, очевидно, под передок.

- Эй, парень, за бер-резу вяжи. Кнехт вайс.

- А это что тут?

- Вот. Давай-давай.

- Подожди. Не лезь, тебе говорят!

- Некуда цеплять. Здесь не влазит.

- За фару зав-вязывай. Тупэн дур-рбан ист.

- А выдержит?

- Должна. Видишь, на какой железяке держится.

- А, может, за эту штуку?

- Слушай, Чебурашка, отойди-ка ты отсюда!

- Дав-вай, натяг-гивай.

- Как?

- Р-рычаг кач-чай.

- Какой рычаг?

Слышны неуверенные шаги Васьки, идущего показывать какой рычаг.

- Вот. Этот. Его кач-чай. Только на него труб-бу нацепить н-надо. Ик! У тебя, фир-рц фошель мох-х, есть т-труба?

- Сейчас посмотрю, - Гена чем-то долго гремел. - Вот эта пойдет?

- Щас прим-мерим. Э-э, братец, узкая слиш-шком. Не зал-лазит, дас ист зар-раза.

- А что делать? Другой-то нет.

- Давайте поищем, может где валяется. Эй, вставайте, надо трубу найти.

- Какую еще трубу?! Без нас и сделать ничего не можете, - Володька и я, кряхтя, поднялись, посмотрели какую примерно трубу надо искать и вместе со всеми взялись бродить по округе, внимательно обшаривая глазами каждый подозрительный предмет, хоть отдаленно напоминающий вожделенную трубу.

Полчаса поисков не принесли никакого результата. Мы с Володькой были на середине пути до котовой дачи, поэтому я предложил:

- Пошли до васькиной хаты дойдем. Там-то должна быть труба. Ведь он сам сказал, что недавно лебедкой пользовался. Что-то ведь надевал на рычаг.

- Если не выкинул там же. Ладно, пошли, здесь все равно топтаться толку нет. Похоже, не так давно пионеры тут металлолом собирали.

- Интересно, - Володька на ходу пнул здоровый гриб-дождевик, который моментально лопнул, окутав нас дымовой завесой. - Ходим себе здесь как у себя дома. Даже уже, считай, привыкли. А, по сути дела-то, мы в ином мире. И что? Разгуливаем себе спокойно, трубы ржавые ищем, с крокодилами на старинных "Фордах" разъезжаем, с котами пьяными болтаем. Но ведь это же чудо.

Мы остановились, остро почувствовав вдруг всю фантастичность нашего положения. Окружающее показалось до того нереальным, что, представилось: махни рукой - и все заколышется, поплывет, исчезнет как сон.

Но это состояние длилось недолго, потревоженное отчаянными гудками со стороны застрявшей машины.

- Нашли, что ли? - проворчал Володька. - Разгуделись. Весь эффект испортили. Что, поворачиваем?

- А, вдруг, просто так сигналят? Тут осталось-то немножко. Уж дойдем, на всякий случай.

Мы, на всякий случай, дошли, нашли трубу, валявшуюся возле пристроенного к дачному домику сарая, и, проклиная чертово болото, наше невезение да пьяницу-Ваську, забывшего про эту идиотскую трубу, вернулись на развороченный общими стараниями берег озерка. Наш геройский поступок был совершен не зря. Как я и предполагал, никто ничего не нашел, а в клаксон они гудели просто так, разгоняя тоску.

- Берите свою трубу, - кинул я драгоценную находку Андрею. - И, если через пять минут мы не будем ехать дальше, пеняйте на себя.

Мы с Володькой снова растянулись под березами. Тело устало гудело, причем наибольший гул исходил, на мой взгляд, от ног, так как над ними даже комары, повылазившие с приближением вечера из приозерной травы, боялись летать. Да, вот уже и день завершается. И что-то кушать захотелось. Надо бы перекусить, когда машину вытянем. Я снова закрыл глаза.

- Дав-вай, качай. Лихтен фаз-зен. Ик! Давай!

- Ага, пошла.

- Что-то лебедка проскальзывает... А, вроде, опять зацепила.

- Ну, давай, давай! Сейчас вылезет.

БАХ!

Я тотчас же вскочил. Как в стоп-кадре мне предстала такая картина: Андрей сидит в грязи, сжимая в руках злополучную трубу, лебедка, опрокинувшись на бок, валяется у его ног, фара, оторвавшись от автомобиля, летит прямо в Андрея, "Форд", только что, видимо, подавшийся вперед, оседает снова в собственноколесно разрытую землю, а вокруг замерли в золотистых лучах наполовину скрывшегося солнца статисты - Гена, Чебурашка и Васька с пьяно-изумленной физиономией. Я тряхнул головой, и все пришло в движение. Фара перелетела через Андрея и врезалась в березу, за которую была прицеплена лебедка. Стекло и лампа в фаре с оглушительным треском разбились на мелкие осколки, разлетевшиеся во все стороны. "Форд", громко чавкнув, выплюнул из-под своего брюха порцию грязевой жижи, которая накрыла крокодила и Чебурашку с Васькой. После чего наступила тишина. Нам предстояло начинать все с начала.

- - -

Мы все-таки вылезли из этого проклятого болота. Вымотались до того, что не было сил даже как следует обрадоваться этому. Солнце к этому времени уже успело зайти, и лишь небольшая желтовато-розовая полоска неба светлела над горизонтом, все более теснимая наползающей из-за леса тихой прохладной звездной ночью. Нам-то с Володькой и Андреем, в принципе, в городе ночью нечего было делать, поэтому мы хотели остаться и переночевать прямо здесь, в придорожном лесу, но крокодил Гена замахал руками и сказал, что слушать он ничего такого не желает, что мы все отлично поместимся в его домике и чтобы мы сейчас же залазили в машину. Мы, естественно, не заставили себя долго упрашивать и уселись по своим местам.

Васька вознамерился, было, произнести напутственную речь и уже, предварительно раза три икнув, выдал: "Унд слухан майн слов-вн, реб-бята...", как вдруг из кустов неподалеку выскочил встреченный нами днем рыжий зверек и, крутя над головой при нас еще подобранный дрючок да бешено вращая глазами, устремился к коту, выкрикивая что-то сумбурное, из которого можно было лишь понять, что Васька - алкоголик и гад последний, дом залил и не чешется, и сейчас он его почешет, отчего ему, Ваське, не поздоровится. Кот, сообразив, очевидно, что здоровье надо беречь, собрался задать стрекача и уже сделал на подкашивающихся ногах несколько нелепых полушагов-полупрыжков, когда зверек настиг его. Что тут началось! Рыжий, вероятно, в своих многочасовых мотаниях в поисках Васьки до того накопил в себе злобы, что сейчас просто страшно было смотреть как он, завалив бедного кота физиономией в грязь и забравшись ему на спину, молотит того палкой по голове. При этом раздавался такой стук, что можно было без особых усилий вообразить себя на национальном африканском празднике с групповой игрой на тамтамах.

Мы, разумеется, не могли сидеть и просто так наблюдать за этим избиением. Соскочив с автомобиля, мы бросились стаскивать рыжего психа с поверженного кота. После долгих стараний, во время которых каждому из нас перепало, по крайней мере, по парочке увесистых ударов мелькающей дубиной, это нам удалось. Володька поймал зверька за одну руку, я - за другую, Гена ухватил ноги, Чебурашка же вцепился в орудие возмездия и повис на нем, твердя своим тоненьким голоском: "Отдавай. Отдавай, тебе говорят.", пока зверек не разжал пальцы. Васька, выплюнув изо рта набившуюся туда в процессе экзекуции землю, вскочил и, крикнув нам: "Держите его крепче, ребята. Ох, бошкен майн бед-нен!", резвым галопом бросился к лесу, где и скрылся вскоре. Мы отпустили рыжего. Он, даже не взглянув на нас, нырнул в траву и тут же исчез в темноте.

- Ну и веселый же здесь народ, - произнес Володька и хмуро посмотрел на меня. - Интересно, мы поедем сегодня или нет?

- И не говори. Надо уматывать быстрей, а то еще чего-нибудь случится.

- Да уж, - неопределенно хмыкнул Володька и, обращаясь уже к Гене, сказал:

- Давай, заводи свою машину, и поехали.

- А Андрей где? - хором спросили я, крокодил Гена и Чебурашка, разом вдруг заметившие отсутствие товарища.

- Я-то почем знаю?! - взъелся Володька и, покрутив головой, выругался:

- Вот ведь чучело какое! Куда он еще подевался? Мало ему приключений?!

Мы стали вспоминать, кто Андрея видел позже всех, чтобы выяснить, куда он мог пойти. Установили лишь, что перед побоищем Андрей еще был с нами. А потом, увлекшись событиями, никто уже по сторонам не смотрел: не до того было.

- А давайте покричим его. А? - Чебурашка с надеждой обвел всех глазами.

- Молодец, Чебурашка, - обрадовался Гена. - Здорово придумал. Голова!

Мы стали кричать. Кричали, пока не охрипли. То просто звали Андрея, то обзывали его дураком, скотиной, сивым мерином и тому подобными ласковыми словечками. Безрезультатно. Андрей как в воду канул.

- Все, - прокашлялся Володька. - Не знаю я, что теперь делать.

Мы сели на траву около машины. Темнота и первозданная природная тишина окутали нас. Лишь звон неуемных комаров да чьи-то приглушенные крики вдали. Что?!

- Слышали? - я в волнении вскочил. - Кричит кто-то.

Все замерли, вслушиваясь. Точно. Кричат. Мы бросились на голос, спотыкаясь в темноте о какие-то камни и бугры. Не знаю, что подумали другие, но я представил следующее: Андрей, уже изнемогающий, из последних сил борется с каким-то ужасным чудовищем; с последним вздохом он выкрикивает призыв о помощи и... И я на всем ходу полетел кувырком, зацепившись за торчащий из земли сучок. В конце траектории моя голова вошла в соприкосновение с твердым инородным телом, в результате чего и я, и это тело издали некоторые звуки, свидетельствующие о том, что столкновение наше прошло не безболезненно для обеих сторон. Потирая мигом вскочившую шишку, я в изумлении обнаружил, что передо мной на траве валяется - кто бы вы думали? - Советник-Собеседник (как это, интересно, он тут среди леса очутился, мы же его в машине оставили) и клянет на чем свет стоит "всяких болванов, которые не видят ни бельмеса и носятся, вылупив шары, вместо того, чтобы спокойно пойти и найти его, Советника-Собеседника, невесть сколько времени взывающего тут о помощи, не имея возможности встать и уйти куда глаза глядят от этой компании идиотов, совсем позабывших про него и орущих этого придурка Андрея, который отнес сюда и кинул его, столь всем необходимого, незаменимого Советника-Собеседника". Я в потрясении слушал эту тираду, застыв с рукой на голове и отвисшей челюстью, пока не подбежали остальные. Советник-Собеседник излил душу и, видимо, немного отошел. Тут-то все и выяснилось.

- - -

Солнце уже закатилось за горизонт, и лишь небольшая полоска неба светлела на западе, постепенно уступая место наползающей из-за леса звездной ночи.

Мы с Володькой и Андреем хотели остаться и переночевать в придорожном лесу, но крокодил Гена, замахав руками, сказал, что слушать ничего такого не желает, и чтобы мы залазили в машину. Не заставив себя уговаривать, мы уселись в "Форд". Васька хотел что-то сказать на прощание и уже, было, выдал пару слов, как откуда ни возьмись появился рыжий зверек с палкой и бросился прямо на кота, несусветно понося того отборными ругательствами. Свалив бедного Ваську в грязь, этот кретин стал с таким стуком отоваривать своей дубинкой поверженного кота по голове, что можно было без особых усилий вообразить...

- Не надо воображений, - оборвал Володька рассказ Советника-Собеседника. - Ближе к делу. Где Андрей?

- Будешь перебивать, вообще не стану ничего рассказывать.

Володька знал, что спорить с упрямым устройством - что воду в ступе толочь, поэтому замолчал, скривившись, правда, как от сильной зубной боли. Тот же продолжил свое повествование.

Мы бросились оттаскивать от Васьки этого разбушевавшегося имбицила. Все, кроме Андрея. Андрей сидел, отрешенно глядя на свалку, а потом, видно, решившись, соскочил с другой стороны машины и куда-то направился. Советник-Собеседник имел неосторожность окликнуть нашего друга. "Бестолочь, - в сердцах вставил он, рассказывая. - Лучше бы сидел себе, да сопел в тряпочку". Андрей понял, что так ему незаметно уйти не удастся и, подхватив Советника-Собеседника и плотно прижав его ртом-динамиком к себе, дабы тот не смог издать ни звука, побежал к лесу. Там он поставил аппарат на траву и, не обращая внимания на гневные вопли того, пошел туда, откуда мы сегодня пришли, сказав лишь, чтобы мы его не искали, так как он возвращается к Эльне.

Ну, дальше мы не стали слушать. Все и так было ясно. Советник-Собеседник сидел в траве и звал на помощь. Мы спасали Ваську, потом кричали Андрея, потому этих призывов не слышали. А потом услышали, и вот стоим тут, приунывшие. Еще бы: как пустым мешком по голове - ушел друг. Бросил. Конечно, его тоже можно было понять: любовь, чувства. Но все-таки то, что Андрей сбежал, надолго выбило нас из колеи. И, пока мы ехали до крокодильего дома, мылись да пили чай с нашей рыбой и гениными вкусными булочками в уютной кухоньке с наставленными везде красивыми расписными чашками, тарелками, блюдечками, чайничками и прочей утварью, ни я, ни Володька не произнесли ни звука.

Намаявшийся Чебурашка уснул прямо за столом. Гена уложил его в кровать, а сам пошел готовить постели нам с Володькой. Мы же вышли на крыльцо и в задумчивости облокотились на перила. Стояла глубокая ночь. Звезд уже не было видно: тучи закрыли небо. Как бы завтра погода опять не испортилась.

Город спал, лишь кое-где горели в домах отдельные окна. Город этот, как сообщили нам наши спутники, называется Котофейск в честь одного из отважной пятерки. Что это за отважная пятерка, и какие геройские дела она совершала, мы уточнять не стали: мысли у нас были заняты другим. Мы посмотрели туда, где далеко, за лесом, скрытая от нас темнотой и окрестными домами, текла река, на берегу которой сидели сейчас, наверное, Андрей и русалка. Володька вздохнул и с чувством сплюнул на землю. По крыше домика стукнуло. Я тоже вздохнул и плюнул. Опять стукнуло по крыше. А мне капнуло на нос. Володька возмутился:

- Ты смотри куда плюешь! Прямо на руку мне.

По крыше простучало несколько раз подряд. На лицо еще капнуло. И только тут до нас дошло, что пошел дождь. Не успели мы заскочить в дом, как хляби небесные разверзлись, и хлынул ливень.

- Что здесь за дожди такие? - проворчал я и, обращаясь к крокодилу, хлопотавшему со спальными принадлежностями, спросил:

- Это у вас всегда так?

- Да нет, - Гена развел руками, в которых держал простыню, так что получилось нечто вроде привидения с крокодильей головой. - Такие сильные дожди давненько, даже очень, не шли.

Он еще немного повозился и вышел. Мы погасили свет и улеглись. Дождь барабанил по крыше, хлестал в оконные стекла, и от этого казалось, что за стенами дома нет ничего, кроме дождя, что нет даже земли, а дом плывет, покачиваясь, по волнам. И не понятно было, где верх, а где низ. Я хотел встать и посмотреть, как там все на самом деле, но сознание затуманилось, а голова будто бы приросла к подушке. Я был не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой. Мелькнула мысль, что, возможно, дождь - это последствие...

Последствие чего?... Энергия большая...

Я уже спал.

- - -

Туча ушла. Лучи восходящего солнца хлынули на меня, просачиваясь в каждую клеточку тела и согревая. Я лежу на песке, головой к озеру. Одежда насквозь мокрая и парит. Что это со мной произошло? Почему уже утро, ведь должна быть ночь? Или это там - ночь, а здесь... Где это "там"? Там я только что был, там была ночь, лил дождь и была... была... Не помню. Было что-то хорошее, очень хорошее. А где друзья?

За окнами проливной дождь. Володька застонал во сне. Мне хорошо. Тело отдыхает в мягкой чистой постели. Значит, энергия... Большая... Конденсирование... Дождь стучит по крыше. Как в то утро, когда я спал в палатке, а Володька с Андреем...

В палатке никого. Лодки тоже нет. О костре напоминает лишь круг размытой золы. Я разделся и повесил одежду сохнуть. Солнце приятно греет кожу. Куда же они делись? И где я был сейчас? Где была...? Кто? Не помню.

- Эй! - я закричал в надежде, что меня услышат. Молчание. Никого. И вдруг я не понял, а ощутил всем своим естеством, что я один, совсем один здесь в тайге у этого озера. Это было до того страшно, что я...

Дождь, вроде бы, закончился. Уже можно было понять где верх, а где низ, но ощущение пустоты за стенами дома не проходило. Володька перевернулся на другой бок. В соседней комнате что-то костяно защелкало. По-моему, это крокодил Гена заклацал зубами во сне. А что я думал про энергию? Не помню, уже заспал всю мысль. Как я сказал? "Не помню"? Это же мне только что снилось, что я на берегу нашего озера, что я попал туда не помню откуда. Не помню. Не помню...

Я посмотрел помутневшим взором вокруг. Что же делать? Что делать?! Единственным укрытием от всего этого кошмара была палатка. Я забрался в нее и упал ничком на одеяло. Под руку попал какой-то предмет. Я машинально взял его и поднес к лицу. Это было наше походное зеркальце из набора для бритья. Я взглянул в него на себя. Какое растерянное у меня лицо. Мокрые волосы. А во взгляде что-то такое... Это же не мое лицо! Это не я! Не я! Сейчас из зеркала на меня смотрел испуганный, растерянный Андрей.

Что за ерунда? И, вообще, дождь прекратился, это точно. Дом никуда не плывет. За окошками рассвет. Небо чистое, ни облачка. Еще рано.

Я снова провалился в сон, но дальше снилась мне уже какая-то мешанина без связи и смысла. Проснулся я от того, что кто-то тряс меня за плечо.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

- Вставайте, ребята, - крокодил Гена в домашнем халате склонился над нами. - Я хочу в автосервис съездить пораньше, пока народу нет. Фару-то я собрал, теперь ее приварить надо на место. Поехали со мной, на обратном пути по городу пройдемся, посмотрите наш Котофейск. Как, согласны?

- Конечно, согласны, - вскричали мы с Володькой и, вскочив на ноги, стали одеваться.

- Слушай, - друг мой застыл внезапно в позе манекена, надевающего штаны. - Я ночью сон такой странный видел. Будто снова на озеро наше попал. Один. Мокрый весь. А потом в зеркальце смотрю: я - это не я, а Андрей.

- И мне абсолютно то же самое приснилось! Чудеса! Точь-в-точь все, как ты сказал. Солнце светит, а я, то есть, он думает, что должна быть ночь, но почему, не помнит.

- Ага! Не помнит, откуда он, где было что-то такое, чего он тоже не помнит. А, может, это не просто сон?

- Да, я об этом уже подумал. Может, действительно, Андрей уже там, а нам его телепатема передалась.

- Что передалось?

- Телепатема. Мысленные образы, переданные на расстояние. От слова "телепатия".

- А-а. Ясно. Наверное, так оно и есть. Но, неужели, мы, попадя назад, тоже ничего не будем помнить? Ведь Андрей не помнит.

- Правда, что-то тут не то. Ведь, перенесясь сюда, мы же ничего не забыли. Непонятно.

- Ребята, идите скорей, - позвал нас с кухни Гена. - Чай закипел. Позавтракаем сейчас быстренько и поедем.

Так, обремененные тяжелыми думами, мы с Володькой и сели за стол. И потом, в машине, все пытались разгадать странное явление перехода из мира в мир. Но, поняв, что нам с нашими знаниями лучше и не ломать над этим голову, решили плюнуть на сию загадку и принимать все таким, как оно есть. Тем более, было на что посмотреть вокруг. Котофейск оказался довольно приятным городком. Улица, по которой крокодил Гена вел свой "Форд", была окаймлена с обеих сторон бесконечно длинными газонами с буйной растительностью, отгораживающей стоящие позади маленькие симпатичные домики. Одно- и двухэтажные, из разноцветных панелей и из дерева, с крышами самых разнообразных форм, с балкончиками и без - все дома были чистенькие и ухоженные. В каждом дворе росло какое-нибудь дерево, иногда не одно. Под деревом обязательно стояла лавочка, порой - со столиком. Часто встречались расписные ажурные беседки. Всюду царили порядок и аккуратность. Жители, которых, несмотря на ранний час, было уже полно на улицах, очевидно, по-настоящему любили свой город и заботились о нем. Кстати, о жителях: некоторые из них были обычными людьми, тогда как другие походили на каких-нибудь животных, довольно странно смотревшихся в одежде и обуви. Очень удивительная была эта Земля.

Машина встала на красный свет, и тут Володьку, у которого, видимо, не выходила из головы проблема перехода, озарило:

- Да что это мы тут гадаем-разгадываем?! Вот же Советник-Собеседник сидит. Он же должен знать, раз из высокоразвитой цивилизации.

- Точно! Советник-Собеседник, давай советуй, - обратился я к нашему молчащему до сей поры аппарату.

- Это вы насчет перехода? - осведомился тот.

- Ну, естественно.

- Понимаете, я сам об этом толком не знаю, - неожиданно заявил Советник-Собеседник. В его устах это звучало очень странно. Обычно он делал вид, что осведомлен, практически, обо всем на свете. - То есть, существует несколько гипотез по этому поводу, но на практике я с переходом сталкиваюсь впервые. Никто никогда до этого не совершал таких переходов... Или?... Слушайте, так вы говорите, что при обратном пути все забывается?! Но ни одна гипотеза не учитывает этого, а ведь тогда все встает на свои места. Так-так... Несомненно! Великий Скафф был абсолютно прав! И его предположение, если туда добавить... Ха! Да я же открыл закон перехода! Теперь этот закон - не гипотеза, а закон - будет называться законом Скаффа-УИИ699136118 (это моя аббревиатура и личный номер)! Ребята, поздравьте меня. Ура!

И Советник-Собеседник еще раз удивил нас тем, что счастливо засмеялся. Глазки его весело поблескивали, он что-то бубнил про себя, время от времени хихикая, и даже чуть подрагивал от возбуждения. Про нас наш гений, похоже было, забыл.

- Эй, Ньютон, - постучал пальцем по его боку Володька. - Ты бы рассказал свой закон. Нам ведь тоже интересно знать.

- Ах, да. Ну, слушайте. Параллельных миров, как известно, существует почти бесконечное множество с различными модуляциями местных интерпретированных структур. Но в континууме пространства-времени они разбросаны неравномерно, да еще и адиаснофно с различными биквантными сгустками. Каждый такой сгусток является как раз потенциальным тоннель-фозиумом делонового подпространства при временной характеристике плюс ноль целых восемнадцать сотых свод. При повышении характеристики хотя бы до плюс ноль целых двух десятых свод устойчивость фозиума нарушается и происходит перекачка структуры из мира с большим свод в мир с меньшим свод. При этом выделяется значительное количество энергии с конденсацией влаги в зоне перехода и с последующим выпадением ее в виде осадков (Здесь я, слушая и едва понимая всю эту тарабарщину, вспомнил свои догадки, посетившие меня минувшей ночью и хотел, было, сказать про них, да передумал). Нарушение временной характеристики может произойти по многим причинам, это уже дело случая. По теории вероятности, такие переходы должны совершаться с каждым мыслящим существом (впрочем, с не мыслящим - тоже, но с них все равно проку нет) один раз в миллихронотон, то есть, примерно, раз в шесть с половиной земных лет. Сами видите, вероятность большая, просто огромная. Это-то и было слабым звеном в гипотезе Скаффа. Ведь до сих пор не встречалось ни одного зафиксированного случая перемещения в параллельный мир. Но, тут мы можем сказать, что случаи были. Отсутствовали они только в памяти очевидцев. Все стиралось. Впрочем, конечно, не все. Что-то оставалось. Но походило это, скорее, на сон или бред: до того отрывочными и сумбурными становились воспоминания. А происходит это вот почему: при обратной субрегации фозиума... Кстати, она неизбежна - инородное тело не может долго оставаться в параллельном мире, его, в конечном счете, выталкивает оттуда. Кого раньше, кого позже. Это зависит от обстоятельств. Вот свежий пример: Андрея выкинуло раньше вас, так как он оказался менее совместим с этим миром. Вас выкинет потом. Хоть через год, хоть через несколько лет, но выкинет.

Да, так вот. При обратной субрегации фозиума переход в больший свод невозможен без участия т-полей, которые являются как бы лестницей для перехода. А сильное т-поле, создаваемое устанавливающимся фозиумом, способно, как любое телепатическое поле, разновидностью которого оно является, воздействовать на центральную нервную систему, на кору головного мозга, то есть, на память. Как побочный эффект, уже на малых энергиях - телепатическая связь.

- Выбрасывая постепенно, а не разом, инородную субстанцию, - продолжил, чуть передохнув, Советник-Собеседник, - фозиум приходит в норму ступенчато, поэтапно, поэтому для объекта, последним отторгнутому параллельным миром, необходима уже меньшая энергия т-поля, что повышает вероятность более полного запоминания событий. Хотя, не на много. Т-поле есть т-поле. Здесь зависимость не линейная. Вот.

Под этот монолог мы, обалдевшие от заумных фраз, огорошенные всеми этими сведениями, подъехали к станции автотехобслуживания. Когда Советник-Собеседник произнес свое заключительное "вот" автомобиль остановился, въехав во двор станции, заставленный машинами разных марок и годов выпуска.

- - -

Покинув "Форд", мы все отправились искать приемщика заказов. Пробравшись через столпотворение разношерстных автомобилей, мы нашли покореженную, обитую проржавевшим железом дверь и, кое-как открыв ее, углубились в запутанную систему коридоров автосервиса. Наконец, после долгих блужданий, нам удалось найти скромное окошечко с надписью "Прием заказов на ремонт личного автотранспорта", за которым спокойно почивал какой-то плюгавый субъект. Крокодил Гена вежливо постучал в окошко. Субъект вздрогнул, поднял голову и, хлопая сонными глазами, прогнусавил:

- Чего надо?

Внешность у приемщика совсем не располагала к приятному задушевному разговору: морщинистое лицо в дополнение к хилому скособоченному телу делали его похожим на гриб сморчок, что встречаются в весеннем лесу.

Итак, сморчок спросил:

- Чего надо?

Гена начал, было, пространно описывать приключившуюся аварию, поминутно сбиваясь и извиняясь, но Володька его перебил:

- Короче, фару надо приварить. Сделаете?

Сморчок-приемщик уставился на нас осоловелым взглядом и протянул:

- Не-а. Деталей нема.

- Но у нас фара-то с собой. Ее только приделать надо.

- Не знаю ничего. Не принимаем, стало быть, заказы. Деталей нема, - проскрипел, пожав плечами, сморчок.

- Каких, к черту, деталей?! - потерял терпение Володька. - Я тебе говорю: детали у нас с собой!

- А-а-а, с собой, - протянул приемщик. - Ну, тогда мастера ищите, сделают. А мы не принимаем. Деталей нема.

И сморчок снова уронил голову на стол с лежащим на нем раскрытым журналом регистрации заявок. Раздался удивительно мощный для такого хлипкого тела храп.

Володька со злостью пнул стену. Ничего не поделаешь, придется искать мастера. Может даже, так и быстрее будет. И мы вновь отправились плутать по лабиринтам станции. Через некоторое время крокодил Гена выдвинул интересную мысль, что надо идти на шум.

- Ведь, когда машину ремонтируют, - сказал он, - обязательно раздаются какие-нибудь звуки.

- Здесь, скорее всего, никаких звуков, кроме ругани заказчиков, не раздается, - мрачно изрек Володька, но спорить не стал.

Поводив головами минуты две, прислушиваясь, мы направились по коридору, из которого доносился небольшой шум. Чем дольше мы шли, тем этот шум становился сильнее. В конце концов, войдя в большие тяжелые двери, мы очутились в каком-то огромном помещении, полностью заполненном бешено работающими разнообразными станками, между которыми извивались груды толстых черных проводов, и до верху заставленном ящиками, железными деталями и разным прочим хламом. Среди всего этого немыслимого нагромождения как-то еще разъезжали автокары, чудесным образом умудряясь не раздавить сновавших туда-сюда рабочих в синих замасленных спецовках. Сразу было видно, что работа кипит. И над этим кипением стоял такой грохот, что мы, зайдя сюда, поначалу даже опешили.

- А говорят: деталей нема, - передразнил Володька грибообразного приемщика. - С чем же они тогда работают?

- Да в этих автосервисах всегда так. Чтобы все с черного хода шли. Это же какой навар получается, - сказал я. - И нечего нам тут время терять, надо искать мастера или кого там еще.

- Извините, пожалуйста, - обратился крокодил Гена к рабочему-ежу, с натугой тащившего в руках какую-то здоровенную железяку. - Вы не сможете позвать нам мастера? Понимаете, у нас к нему есть очень срочное дело.

- Пф-ф, пф-ф, дело, - зафыркал еж, предварительно бросив на пол свою ношу, едва при этом не отдавив нам ноги. - У всех дело, пф-ф, пф-ф. У меня, может, тоже дело, пф-ф, а я тут с вами стою. Да еще вот мастера вам подавай. А эту деталь в цеху ждут, пф-ф, пф-ф, пф-ф. А за то, что я ее несу, мне зарплату платят.

Он угрюмо зыркнул на нас и, видя, что его слишком уж тонкий намек мы не поняли, поспешил разъяснить:

- Давайте мне за простой трояк, я вам мастера доставлю, пф-ф, пф-ф, в натуральном виде.

- В натуральном, пожалуй, не надо, - Володька достал три рубля и сунул ежу в лапу. - Но, чем скорее он будет здесь, тем лучше.

Еж исчез. Ждать его пришлось не долго. Минуты через три он снова появился перед нами. Рядом, руки в карманы, стоял мастер в когда-то белой кепке с мятым козырьком, из-под которой торчали вверх два здоровых уха. Мастер был заяц, и, невзирая на столь ранний час, уже достаточно косой. Смотрел он не на нас, а на деталь, брошенную недавно ежом.

- Так, - не отрывая взгляда от лежащей детали, обратился он к ежу. - Почему, скажи на милость, друг Пахомыч, она тут лежит?

- Дык, это, пф-ф, пф-ф, я ее в цех нес, а они остановили, попросили за вами сбегать. Сейчас вот дальше, пф-ф, понесу.

- А зачем? - вопросил заяц и уставился не слишком интеллектуальным взглядом в глаза Пахомычу.

- Как зачем?! - опешил тот, но потом, подумав, сказал:

- Не знаю.

- Вот, не знаешь, а тащишь, - удовлетворенно произнес мастер-заяц. - А, может, такие детали тут и не нужны совсем?

Он походил вокруг предмета разговора, оглядывая его со всех сторон, после чего выдал:

- Точно, они тут не нужны. Их потом на карах в третий цех отвозят на обработку. Делают из них шестеренки, болты всякие. Ну, это, вообще-то, тебя не касается. Ты, вот что, бери эту дуру и тащи... - заяц задумался.

- В третий цех? - осведомился еж.

- Нет, - тряхнул головой мастер. - Во второй. Спросишь, может им она нужна. Тогда махнешься на пару сидений, которые они халтурят. Мы их распотрошим, поролон на утепление пустим, а кожу... Ну, там видно будет. Лады?

Еж Пахомыч, кряхтя, поднял деталь и потащил куда-то в сторону, но вдруг остановился и, обернувшись, спросил:

- Да, а если второму цеху эта дрянь не нужна будет, пф-ф, пф-ф?

- Ну и бросишь ее у них, к ядреной матери. Не будешь же целый день с ней бегать. Пусть сами думают, куда ее дальше девать.

И еж удалился, что-то фырча под нос.

...