Чёрный Скальд : другие произведения.

Песнь Виноградной Лозы.Свиток первый

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Планируется 5 книг. Хочу предоставить 1 книгу: Песнь Виноградной лозы.Первую её часть: Запах трав.Повествование идёт с позиции дорической цивилизации и двоевластия, где Александр является не собственным именем, а военным титулом, командира территориальных войск. Содержание: Выделены 5 юношей из которых трое во время похода на ахеменидов будут носить титулы александроса или басилевса. В книге "Песнь Виноградной лозы" рассматривается детский период с 14 до 18 лет юношей. 5 юношей совершенно с разными характерами и мечтами, каждый наделён божественной силой, которая развивается в них, направляя в дальнейшем их жреческий жизненный путь. Они ещё не посвящены в мужчины, и потому, имеют детские имена-прозвища.

Пять стихий.

Песнь Виноградной лозы.

Здесь процветает копьё, и юность, и звонкая песня,

И не умытая правда, вершители славных деяний.

Терпандр.


Лексикон.

  
   Акинак кривая короткая сабля, распространенная кроме скифов у персов и мидян, это сакральное оружие,
   Александрос - ????? -- "защищаю", ?????? -- "мужчина", "человек"; "Защитник людей". Правитель воин командующий территориальной армией.
   Аоры - волшебные мечи, божественные.  широкий, мощный, прямой клинок.. пламенные кровавые.
   Артаксе?ркс III ( Артахшасса, что означает "Владеющий праведным царством") -- правитель ахеменидов с 359-338 гг до н.э. 
   Атта, Аттал ???? - отец, батюшка, обращение к старшим по возрасту.
   Ахемениды, династия правителей древнеперсидской державы.
   Басиле?вс ( ????????;) - правитель, жреческая должность, территориальная.
   Башлык (наголовник) -- суконный остроконечный капюшон, надеваемый в непогоду поверх какого-либо головного убора для предохранения "от холода, дождя и солнечного зноя". Имеет длинные концы-лопасти для обматывания вокруг шеи.
   Боре?й ( ??????, ?????? "северный") олицетворение северного бурного ветра. 
   Ванские - ионийские земли, бывшая территория Урарту.
   Ваны - Иони?йцы или ионя?не ( ?????,  ?????) народы заселявшие не только Балканы от Аттики, но и Малую Азию.
   Ваша - победа, барсий клич.
   Гима?тий ???????, ткань; накидка верхняя одежда в виде прямоугольного куска ткани; надевался обычно поверх хитона.
   Гопли?т (???????) --  тяжёловооружённый пеший воин. Слово происходит от названия тяжёлого круглого щита -- гоплон ?????.
   Джезва - большая, джезвочка - маленькая, принцип современных турок для варки кофе, Напиток, похожий на кофе, делался из желудей.
   Диди - обращение к старшему в Моских горах.
   Донос - документ, донесённый до адресата не автором, а посредником.
   Из словаря переданного Фифе старшим братом, для общения с клиентурой. Микитра - женщина, с которой отношения.
   Калос ????? - красиво, прекрасно, изящно.
   Кинайдос - ругательство, шавка, низшей иерархии в собачей стае. Впоследствии стало обозначать пассивного гомосексуалиста.
   Копи?с ( ?????) -- разновидность холодного оружия с односторонней заточкой по внутренней грани лезвия, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов.????? означает "рубить, отсекать".
   Короне - ругательство, ворона, употребляется и как положительное пожелание долгих лет, и как отрицательное из разряда чёрт.
   Ксифос ( ?????) -- прямой обоюдоострый  меч длиной около 60 см. Остриё ярко выраженное, клинок листообразный. 
   Лабис ?????   металлическая застёжка для одежды, одновременно служившая украшением.
   Локоть - 40 см.
   Маргит - дурак, недоумок.
   Мелеа?гр ( ?????????) --Центральный персонаж Калидонской охоты.После тяжелой облавы, в ходе которой вепрь смертельно ранил многих героев, удалось поразить его стрелой, а затем обессиленного вепря добил своим копьём Мелеагр.
   Мелухха"солнечный луч" - западная Индия.
   Ми?тра ( ????? "пояс, повязка") -- головной убор, украшает священнослужителя, распространена у мидийских магов.
   Наварх ( ????????) --  изначально начальник корабля, позднее командующий флотом 
   Наяды ( ???????, ??????, ???????) - хранительницы рек, ручьёв и озёр.
   Обо?л ( ??????) -- название монеты и единицы веса. Единица веса (массы), равная примерно 0,65 грамма, а также серебряная, затем медная монета, равная 1/6 драхмы. Драхма 6,24 г в серебре.
   Пела?сги, ???????? -- имя, которым  авторы именовали народ (или всю совокупность народов), населявших Балканы и Малую Азию до возникновения до прихода ахейцев и эллинской культуры.  К ним относились лелеги, моски, кавки, калевы, они населяли Фессалию, Эпир, Македонию, Фракию.
   Пе?тас ( ???????) -- шляпа для защиты от солнца с широкими и гибкими полями
   Пире?й ( ????????, pi???as ) - город в Аттике, на Эгейском море.
   Пи?фия ( ?????) -- жрица-прорицательница в Дельфийском храме Аполлона, что на склонах Парнаса.
   Порпи ????? - головная шпилька, пряжка для волос, застежка, пряжка, булавка. Именно ей закалывали гиматии.
   Птеруги (птериги) -- "перья"; вид доспехов воина, кожаные полосы, крепившиеся к панцирю и прикрывавшие плечи. Защитные свойства птеруг были весьма сомнительными, но был показателем воинского звания.
   Радостно - жаргонное от хайре, эквивалент нынешнему клёво.
   Радуйтесь ????? - приветствие.
   Сатрап  хранитель царства; -- глава сатрапии, правитель при ахеменидах. Назначался правителями обычно принадлежал к его родне или высшей знати. На своей территории ведал сбором налогов, содержанием армии, был верховным судьёй и имел право чеканить монету.
   Сатрапия -- административная единица -- военно-административный округ (провинция) в государстве ахеменидов, возглавлявшаяся сатрапом.
   сисур ??????  - ??????? (?)  тулуп, овчина или козья шкура, в Македонии носилась зимой.
   Та-Кемет - Египет самоназвание Та-кемет, Та-мери, Та-уи. Та-кемет, то есть "Чёрная земля"
   Тиранн ???????? лицо, насильственно захватившее власть; диктатор.
   Хеник - единица измерения ёмкости, равная 1,08 литра
   Хер - ?????,  ????- камни, булыжники, идти на хер - идти под камни.
   Хику - чёрное колдовство на смерть, порча сделанная согласно ритуалу.
   Хито?н (?????, "одежда") -- мужская и женская одежда (нижняя); подобие рубашки (льняной или шерстяной), чаще без рукавов.
   Хламида(??????) мужская наружная одежда, изготовлявшаяся из шерстяной ткани и отличавшаяся от прямоугольного гиматия меньшими размерами и покроем.
   Чюрик - тот, кого обворовывают, лёгкая добыча. Из словаря переданного Фифе старшим братом для общения с клиентурой.
   Эксомис - ?????? туника, оставлявшая открытыми правое плечо и правую руку. Туника - слово латинское, аналог эксомис.
   Эльф ???? - пришедший, стремительный.
   Энпат ??????? -- "страсть", "страдание" осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Диапазон проявления эмпатии варьируется достаточно широко: от лёгкого эмоционального отклика, до полного погружения в мир чувств партнера по общению даже если он на расстоянии.
   Эфе?б (??????) -- молодёжь из граждан с 16-18 (20) лет, проходящая военную службу, или подготовку к кадровой службе в армии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Свиток первый. Запах трав.

Пролог

Митилены. 344 г. до н.э. От Ясона.

  
   - Куда бы хорошему человеку податься... - парень маялся от скуки.
   Ясон сидел у костра барсов, отборного подразделение москов, используемых как телохранители или карательные войска. Вчера они прибыли в Митилены на конкурс певцов. Отец даже позволил Ясону заявить себя в самодеятельной песне. Раз в 4 года, на Лесбосе, в Митиленах устраивалось такое мероприятие для четырнадцати летних юношей пока не стали ломаться голоса. Ему вот как раз четырнадцать исполнилось. На конкурс съезжались мальчишки со всех ванских земель, да и не только ванских: приезжают и эллины, и жители Та-Кемет. И с каждым: родители, друзья, друзья друзей, просто хорошие знакомые...У кого социальный статус повыше, у того еще и охрана. Конкурс певцов в Мителенах был всеобщем празднеством, где юноши соревновались в песнях, отцы пили вино и общались с друзьями и заключали договора. Даже торг на время конкурса открывают, где выставляется всевозможное оружие - от простых ножей для ритуальных целей, до колуна по забивке быков, доспехи и амулеты, предохраняющие от оружия, пояса с заговорами, перстни обереги, всё - что мужской душе угодно. Женщин сюда не пускали. У них схожий праздник на другой стороне острова, и туда была не допущена мужская половина человечества. Так и делится на время празднества остров по горному хребту на две половины.
   Хотя нет, есть тут женщины, вот его Данка, например. Барсиха потёрлась боками о хозяйское бедро и уложила голову на ногу юноши, игриво подгребая лапами его сапог, намереваясь подточить об оный когти.
   - Данка, не балуй, - парень отдёрнул ногу, почесал хулиганку за ухом. - Тоже не знаешь, чем заняться?
   К вечеру братья расползлись куда-то: кто нашёл здесь старых друзей, кто уже завёл новых, а он вот сидит с отцовскими барсами, как велено, и страдает от скуки. Только преданная Данка его понимает... Отец, моский правитель Мерван, на границе лагеря, прямо в самых зарослях, разговаривает с каким-то крупным русоволосым мужиком, богато одетым. И, судя по постоянным взглядам в его сторону, разговор идёт о нём, о Яське. Мужчина - с ухоженной окладистой бородой и русыми волосами, рассыпанными по плащу и перехваченными обручем. Явно крупный пост занимает. И отец разговаривает с ним как с равным, тоже правитель...
   Мужчины о чём-то договорились, и отец, довольный, пошёл к костру. Русоволосый -- в другую сторону. Внезапно он остановился, видимо, что-то вспомнив.
  -- Мерван! - окликнул он моского правителя, подозвал сопровождающего его юношу в эллинских доспехах, кивком головы. Отец обернулся.
  -- Давай я тебе Алеся оставлю, он вас до нашего лагеря и доведёт.
  -- Хорошо, Тор, мы сейчас к вам и нагрянем, там договор и оформим.
   Яська, подобно Данке, заводил ушами, напрягая слух. Но мужчины, посчитав, что дело решено, разошлись. Мерван поманил сына за собой и скрылся в своей пещерке, наиболее просторной из предоставленных для всего моского бивака. Яська метнулся за отцом. Правитель достал из сундука папирус с перечнем сыновей, племянников и других молодых родичей и вычеркнул Яську: понятно, куда-то пристроил... Довольный Мерван убрал свиток. Ясон вздохнул, значит, домой уже не вернётся. Отец старательно раскидывал своих отпрысков по разным землям, вот и его куда-то сдали.
   - Это Аминтор, брат эгейского басилевса Филиппа. Он у них титул какой-то древний имеет. У нас когда-то такой был, когда Ванские земли объединены были... Аласандр, вроде. Только по-ихнему они александросом называют. К ним поедешь. Обучение ты закончил, а остальное уж своими мозгами. Сможешь себя показать - честь тебе и хвала, нет - так и останешься бесплатным приложением к барсам, с собой их тебе 3 сотни даю.
   Ясон вздохнул. Аминтор добрый коваль, будет ли ему добро в новом месте?
   - Мне собираться?
   - Вах, подожди, дорогой, не спеши! - Мерван всплеснул руками. - Сегодня к ним сходим, поговорим, посидим... У них как раз жреца Диониса нет. А не мои ли сыновья лучшие виночерпии?
   Яська вышел на воздух. С одной стороны было горько, что всё вот так складывается, а с другой - он же понимал, что дома ничего не светит, слишком много, сыновей у Мервана. Посреди лагеря стоял оставленный Аминтором взрослый парень лет 17 - эфеб. Ясон с завистью окинул юношу взглядом: воин, уже служит, вон в каких доспехах ходит... Рыжие локоны парня чуть прикрывали шею, цепкие карие глаза с интересом разглядывали моского мальчишку с тёмными волосами, стянутыми в дурацкую косичку. Ясон тоже изучал его. Значит это Алесь, воин, но он и постарше будет, а он, Яська, хоть и мальчишка, уже жрец. Он уже прошёл обучение и получил титул Ясона, врачевателя, а ещё может и жрецом Вакха стать, если доучится. А воин... так у них, в Моских горах, каждый ребёнок мечом махать может! Вот отец рассказывал, что он ещё младенцем при выборе сразу и меч и жреческий сосуд схватил, еле отобрали, потому в иеры и отдали учиться. А доспех у парня действительно хороший, да и прямой меч на боку, ксифос. Сразу видно - кавалерист!
   Данка поднялась потянулась и направилась к новому знакомому. Алесь неловко потрепал кошку по голове. Данка фыркнула на эту фамильярность и, отвернувшись, скрылась за спиной хозяина.
   - Ясон, Алесь, берите по паре амфор - и пошли.
   Мерван накинул парадный плащ, застегнув на груди дорогой лабис, поправил выбившиеся из-под обруча тёмные локоны, и они двинулись посидеть - поговорить. Впереди шёл Алесь с амфорами на плечах, за ним точно так же пристроился Ясон. У впереди идущего парня движения были с одной стороны, по-военному отточенные, с другой - широкие и барские. Вообще была в нём какая-то двойственность: гибкая изысканность и ленивая вальяжность.
   Данка мешалась между ногами, постоянно приходилось смотреть, куда ставить сапог, чтобы под него не попала белая кисточка её гордости - длинного хвоста. А кошка словно издевалась над молодым хозяином, несущим тяжеленные амфоры. Она водила своим опахалом то в одну, то в другую сторону, то исчезала, то появлялась в самом неудобном месте.
   От одного бивака до другого пришлось идти через другие лагери, которые были размещены в пещерных комплексах, оставляя нетронутой великолепную и дикую природу острова. Живые лозы буйно разросшегося винограда хмеля и вьюна создавали границу между территориями, и, если не знать заранее, где расположены представители той или иной страны, никогда не найдёшь биваков. Всё было настолько вписано в природу, сливалось с местностью и являлось неотъемлемой частью ландшафта, что создавалось ощущение прямо таки продуманной маскировки. Только порт выделялся своей открытостью. Пузатые суда разгружались возле деревянных мосточков. С них сносили тару со снедью, назад забирали тюки с мусором.
   Лагерь эгейцев располагался за ручьём двойным ярусом. Нижний ярус составляли пещеры в стене песчаного обрыва. Это были хозяйственные помещения. Верхний, жилой, утопал в растительности.
   Небольшая белая кухонная палатка встретила их. Рядом горел небольшой огонь, деревянные столы и лавки были пусты. За палаткой начинался уже пещерный лагерь.
   Какой-то юный воин окликнул их, Алесь что-то ответил, и тот, сорвавшись с места, исчез в глубине зелени. Алесь повёл их небольшую группу по пустой площадке, закрытой разросшимися лозами. Ночная прохлада усиливалась, но от листьев шёл ещё тёплый аромат дневного солнца. Алесь поставил свои амфоры, помог разгрузиться Ясону. Из тёмной глубины растений послышался голос Аминтора, потом показался и сам брат басилевса в сопровождении могучего рыжего воина. Воин был тяжело вооружён, в полном доспехе гоплита, так именовали тяжёлую пехоту закованную в броню вооружённую щитом гоплом, только без щита и шлема. Ну естественно: зачем лишнее железо дома носить. Огромный, рыжий здоровенный, со смеющимися глазами и всклокоченной бородой.
   - Правитель Иллирии, - шепнул моск сыну.
   - О, Мерван в гости пришёл, - пророкотал рыжий гигант, - а мы уж забыли, как ты выглядишь.
   - Как выгляжу - я, или мои панцири? - взрослые обменялись приветствиями. - В прошлый раз, Парм, вы за них не доплатили.
   - О чём речь, ещё партию возьмём - переплатим! - гигант подмигнул Аминтору.
   - Не понимаю, зачем вам столько вооружения... - моск пожал плечами.
   Аминтор обнял его за плечи, приглашая войти в пещеру: разговор не для посторонних.
   - А это что за шкед? - рыжий гигант уставился на Ясона. - Да ещё и с кошаком, Мерван, твой что ли?
   - Мой, - с гордостью похвастался моск.
   - Не, уже наш, - засмеялся Аминтор. - Парм, принимай жреца Диониса.
   - О, вот оно как... - усмехнулся иллириец, перевёл взгляд приведшего их эфеба. - Такой мелкий - и уже жрец... Во, Олеж, учись. Отведи его к молодняку, пусть знакомятся.
   - Хорошо, - Алесь кивнул, - Отец, мне вернуться?
   Понятно, в кого такой рыжий... Ясон смерил отца и сына взглядом. Похожи, не отнимешь, но в сыне стихийной дикости нет, да и ростом он не в отца, помельче будет, постройнее.
   - Займёшь свой пост. Служба есть служба, - гигант скрылся в проёме следом за остальными.
   - А твой пост где? - поинтересовался Ясон.
   - Охрана лагеря. Пошли что ли... все остальные в дальних пещерах.
   Уууу... сурьёзный. Если и остальные такие, понятно, чего отец сюда сплавил, мол, дурь из башки выбить надо. Последний раз они с братьями чуть родную Мскету по камешкам не разобрали, когда старший в отцовские погреба залез. После неделю башка с похмелья болела. Угораздило же его попасть к эгейцам. Хотя говорят, у них страна дикая, разбойники, бандиты кругом. Вон, ахемениды туда ездить не любят, мало кто возвращается... А ещё говорят, волки - оборотни там ходят, на купцов нападают. Может, ему, Яське, удастся там главарём бандитов стать, во отец удивится!
   На детей было отведено пять пещерок, около которых разместились трое рослых мальчишек возраста Яськи. Четвёртый чуть ли не за руку стоял с гоплитом, словно привязанный.
   - Это всё? - Ясон даже остановился, в моском лагере молодёжи было более тридцыти.
   - Не, это молодняк, - Алесь окинул мальчишку взглядом, - как ты. Ещё пятеро эфебов, двое на постах, двое отдыхают.
   - Понятно, типа взрослые, - усмехнулся Ясон. Итак, 9 человек молодёжи, а лагерь больше чем на сотню... - А поёт у вас один... - пошутил он.
   - Да, - весь такой взрослый парень шутки не понял. - Вон тот, светленький, что с ногами на скамью забрался, Павка, из Линкестов.
   Яська сглотнул, чтобы не выдать прямо сразу свой комментарий, после которого его точно обратно домой отправят, и уже о карьере главаря бандитов останется только мечтать. Это ж сколько к одному певцу народу подсоседилось... может, отец его сюда отправил, потому что он тоже петь умеет, чтоб этим эгейцам стыдно не было... интересно, они всей своей страной прибыли, найдя одного с голосом?
   Мальчишки разместились на площадке перед пещерами, дрожащий свет от огней почти не разгонял мрак. При виде подходящих ребята встрепенулись.
   - Олеж, завтра на торг пойдём? - рванул к эфебу стройный медноволосый парнишка. Гоплит, наблюдавший за рыжим, приветливо кивнул пришедшим.
   - Я же обещал, что пойдём, - Алесь потрепал подбежавшего мальчишку по всклокоченным локонам. - Тил, да оставь ты его, сегодня уже не набедокурит.
   - Ты это отцу скажи, - воин по-доброму усмехнулся в свою чёрную бороду, его синие глаза, весёлые и азартные, выдавали авантюризм. Тилу было лет под тридцать. - Кузька с утра сцепился с парнем из Кирены, еле разнял, к обеду задрался с фригийцем, а у нас ещё впереди ужин.
   - А зачем он по-ахеменидски обзываться начал, - мальчишка резко обернулся к наставнику.
   - Ладно тебе, - Алесь пихнул парнишку коленкой под зад. - Вот этого к вам. Ясоном зовут. Он обернулся к моску. А ты, завтра меня найди, помогу вещи перенести.
   Четверо мальчишек с интересом стали изучать новичка, пока Алесь с Тилом пошли в светлую часть лагеря.
   - Я Павка - первым не выдержал светловолосый певец, единственный из мальчишек коротко стриженый. Челюсть у него была послабее, чем у остальных, овальная, а не квадратная. Вообще Ясон заметил, что у эгейцев челюсти такие... хорошо развитые и скулы широкие. Этот парнишка от других отличался ещё и своей живостью и бьющим фонтаном задорностью, остальные были более настороженные.
   - Ты Алеся брат? - на удачу Ясон поинтересовался у медноволосого.
   - Точно, Кузя - мальчишка изучал туго заплетённую косичку моска, кренделем торчащую вверх. У него было более узкое лицо, чем у брата, и голубые прозрачные глаза, рыжие волосы были всклокочены в разные стороны.
   От стены отделился изящный мальчик с длинными до лопаток, как светлый дуб, волосами. Пушистые пряди спускались и по лицу, его карие глаза изучали моска из-под волос. Игривым движением мальчишка откинул их рукой назад, его длинные тонкие пальцы утонули в лёгких летящих струях.
   - Это Фифа, - кивнул на него Кузька. Данка между тем подошла к рослому русоволосому бугайчику, сидевшему на изгороди. Кошка ткнулась ему в бок, парень боднул её сверху в ответ. Данка мяфкнула, мальчишка тоже шикнул и по-хозяйски привлёк её за голову к себе. Подлая Данка не сопротивлялась!
   - Эй... - моск подошёл к этой парочке, пнул кошку в зад, та даже не повела ухом, только рука парня немного напряглась.
   Мальчишка поднял на новичка огромные серые глаза, оценивающе окинул моска взглядом. Его надменное красивое как у девчонки лицо исказила усмешка. Ясон даже сжал кулаки, так захотелось размазать эту гадостливую усмешку по этому смазливому личику. Парень откинул голову, верхняя губа чуть приподнялась, обнажая клык.
   - Что, не нравлюсь, - самодовольно хмыкнул он, - Ну и правильно, я не девка, чтобы нравиться. Значит тебя Ясоном зовут, лекарь значит...
   - Иль! - окликнул его Фифа, напрягаясь, его плотные губы поджались, но русоволосый даже не обратил внимания.
   - Да, я прошёл обучение, - Ясон начинал багроветь, - в отличие от тебя.
   На бледном надменном лице только сжались желваки и по ним пошли красные пятна. Данка ретировалась от скапливающегося напряжения.
   - Вон, Фифа пальчик уколол, полечи..... - Ухмылка у этого русоволосого парня была столь же гадкая, как и усмешка. Длинноволосый мальчишка подошёл поближе, да и все сгруппировались.
   - Нечего каждой мелюзге мне указывать, - моск презрительно сплюнул. В этот же миг кулак врезался ему в лицо. Бугайчик уже был на ногах.
   - Илька!!! - истерично заорал Павка.
   Ясон двинул парню под дых, тот уже захватил его за шею. Фифа пытался оттащить друга. Тут и Данка не осталась в стороне, видя, что напали на её любимого хозяина. Парни кучей-молой покатились по земле, сверху прыгала разъяренная коша. Ясон кусался не хуже барса. Он мёртвой хваткой вцепился противнику в плечо. Глаза того были стеклянные и совершенно светлые, хотя ещё в начале разговора они были насыщенного серого цвета. Парень не замечал боли а всё сильнее сдавливал моска, тому уже нечем было дышать.
   Внезапно всё закончилось. Хватка ослабела, и Яська понял, что Алесь ставит его на ноги. Озверевшего парня за заломанную руку держал Аминтор, кстати, они внешне даже чем-то похожи были, оттенком волос, чертами лица, только у мужчины они были более хищные и тонкие, а у мальчишки правильные. Фифа сидел на земле, потирая скулу. Рядом озлобленно шипела Данка. От пещер подходили Мерван и рыжий гигант.
   - Всё, успокоился? - Аминтор оттолкнул парня, которого держал, тот не удержался и упал на землю. Мужчина врезал ему на наотмашь по голове, - Тебя как Кузьку на привязь посадить? Иди в лагерь воду таскай.
   - Вот мальчики и подружились, - хмыкнул себе в бороду рыжий гигант. Они с сыном переглянулись.
   - Ты тоже воду таскать - Алесь ткнул моска в плечо. - Оба виноваты.
   Мерван расплылся в довольной улыбке.
   - Ну, пошли дальше договор подписывать, тут и без нас разберутся.
   - А у Ильки шрамы на всю жизнь останутся? - с завистью поинтересовался Фифа.
   Только сейчас заметили, что вся спина у русоволосого драчуна располосована кошачьими когтями, в пылу драки кровь никто не видел, или она сейчас только начала проступать через рваную хламиду.
   - Красив...- хихикнул Мерван, - прям тигр.
   - Атта травки приложит, пошепчет, всё пройдёт - русоволосый покосился на Аминтора.
   - Ну-ну, - ухмыльнулся тот, показывая клык, - и долго ты на батю надеяться будешь?
   Ясон перевёл взгляд на отца, показывая глазами на парня и Аминтора.
   - Ну да, сын... - пожал плечами Мерван.
   - Давай залечу, раз это Данкина вина, - Хмуро предложил Ясон. Мерван, забрав мужчин, удалился в пещеры, оставляя мальчишек на Алеся.
   - Фифа, принеси воды, Илька, снимай свои тряпки рваные - начал распоряжаться старший парень, - Тебе, Ясон, что для врачевания надо?
   - Нож и огонь.
   - Павка, Кузька, костёр у кухни посильнее разведите.
   - Слушай, что он у вас такой нервный? - Ясон тихо подошёл к Алесю, - Может ему травки попить успокоительные. Я знаю, я заварю...
   - Да они всегда бешенные становятся, когда нервничают, молодняк. Был бы тут палестр, там бы пары спустили, - тихонько объяснил эфеб, - завтра Павка поёт на Илькины стихи, вот они все и срываются.
   Ясон пожал плечами, не ну конечно оно понятно, свои стихи на суд общественности выносить, однако на людей то за что бросаться. Он тоже завтра поёт, но ведь не бросается. Парень явно не в себе.
   - Ну я готов, - русоволосый парень скинув верх остался в одних штанах и сапогах.
   - Ложись к костру, - на его вопрошающий взгляд Ясон показал ровное место. Фифа принёс воды. Ясон достал из-за голени нож, сел рядом с разлёгшимся мальчишкой. Да..., Данка хорошо поработала, располосовала от души.
   Накалённый на огне нож быстро носился над окровавленной спиной. Умелые руки жили своей жизнью. Ясон даже не задумывался об их действии. Ладони покалывало иглами, значит процесс шёл. Нож только постоянно приходилось нагревать, сжигая в огне весь негатив. Кровь уже не сочилась, а струпьями сворачивалась на коже. Зеленоватые всполохи исходили из пальцев, подобно лозе винограда, оплетая спину. На глазах раны затягивались сначала розовыми прожилками, потом и они смешивались с общей массой кровавых разводов. Ясон взял сосуд с водой, выплеснул на спину мальчишке. Потом промокнул разорванной хламидой... Ровная, белая без изъянов спина предстала глазам зрителей.
   - Харно!!! - с присвистом воскликнул Павка, - а меня так научишь?
   Алесь потрогал пальцами спину Ильки, пожал губами, вообще у него очень подвижный рот...
   - А теперь за водой, скоро ужин, - поднявшись, распорядился он. Мальчишки подхватив бадейки, пошли к источнику. Ясон опасливо косился на бугая с девичьим личиком, идущего с ним, но тот был поглощен своими мыслями. И, казалось, не обращал внимания на спутника. Так и не надев верх, он щеголял между ветвей обнажённой спиной, полосатые штаны только подчёркивали длину его до неприличия ровных и стройных ног.
   - Покажи свой нож, - внезапно парень обернулся, подставляя руку, словно отказа быть не могло. Ясон нехотя вытащил из-за голенища высокого сапога своё оружие. Парень покрутил нож в руках. Проверил заточку, балансировку, понюхал, попробовал на вкус... Что-то недовольно буркнул, вернул нож назад, достал свой.
   - На, мой лучше, - протянул он Яське. Нож действительно был необыкновенным, лиловый метал лезвия излучал силу, резная костяная рукоять вселяла спокойствие. Ясон опешил от такого подарка, мало кто мог бы расстаться с таким оружием, да чего мало..., он таких не знал, кто бы так просто подарил такую драгоценность. Парень, видя сомнения Яськины, усмехнулся своей гадостливой усмешкой.
   - Бери, атту уговорю, мне новый сделает...
   Яська понял, парень просто не гадостливо ухмыляться не может, любое искажение этого девичьего личика мальчишеской мимикой являлось неуместным. Вообще эти эгейцы вполне нормальные, если к ним привыкнуть, ну у него, у Яськи, на это времени предостаточно, явно отец отдал его сюда не на один год. Следующий день он уже провёл в этом лагере, после того, как Алесь помог перетащить вещи.
   Утром после сытного завтрака дети в окружении охраны ходили на торг, оттуда уже к полудню они спешили на конкурс певцов. Кузька сбегал к лагерю в сопровождении эфебов и уже у выхода с торга ждал их с музыкальными инструментами.
   Как только Яська увидел свою кифару, страх в предвкушении конкурса накатил, поселившись холодным мерзким животным внизу живота и выпуская липкие щупальца по спине. Павка уже на торге был притихший и ни на оружие, ни на доспехи внимания не обращал. Вообще, общая напряжённость среди ребят просто искрилась. Миновав разные лагеря, сам не зная как, Яська на негнущихся ногах подошёл к входу в пещеру, предназначенную для конкурса. Мальчишки рядом с ним были не лучше. Павка шёл на ватных ногах, стуча зубами. Петь, видимо, он будет, лязгая. Илька был бледный как смерть, сжимая кулаки. Фифа его что-то спросил, но тот поднял на него невидящие глаза и замотал головой... Яська, глядя на них, понял, что и его сердце спряталось куда-то в пятки и там слабо постукивало.
   У входа их ждали взрослые, но мальчишки прошли мимо родителей, словно шли в последний путь. Мерван ободряюще потрепал сына по плечу, Яська выдавил куцую улыбку.
   Они спускались по узкой лестнице, обрамляющей пещеру. Внизу, в горе, находился амфитеатр. Полумрак пещеры настраивал на камерность и таинственность. Слабый дневной свет проникал сверху, освещая площадку для певца. На ней горел тёплый костёр и стоял грубый стул. Гости из группы поддержки рассаживались на туфовые скамьи, юноши певцы уходили в три арочных хода, согласно представленным направлениям. Для певцов самодеятельной песни был крайний ход. Яська скрылся в него, оставив новых друзей, напутствующих Павку. Не унывающая Данка, вильнув хвостом, последовала за хозяином.
   Ждать Яське долго не пришлось, его пригласили одним из первых. Он вышел на освещённую площадку. Зрителей почти не было видно, их скрывал мрак. Он достал свою кифару, Данка разлеглась у ног. Несколько мгновений Ясон думал, как начать, несколько раз вздохнул, чтоб успокоиться, поставил ногу на стул, облокотил на неё кифару... Тишину прорезала музыка струн, потом к ней добавился хрипловатый детский голос... Песнь о Свободе зазвучала в пещере, о свободе мысли, о мечте и солнечном луче, искрящимся и ведущим вперёд. Мальчишка пел о вольном ветре, что не знает границ, о высоких горах, устремляющихся в небо. Он пел о падении в бездонное небо и парении над землёй. У него не было сильного голоса, но хрипотца только добавляла оттенок теплоты его полёту души. Песня шла изнутри, из самого мальчишеского сердца. В тон струнам подмурлыкивала Данка, добавляя в звук мягкость шелеста ветра. Звуки кифары смолкли. Наградой были аплодисменты слушателей. Словно ком свалился с плеч мальчишки. Сразу стало тепло и уютно в этой пещере. Его попросили освободить место. Яська сел рядом с мальчишками.
   Рядом сидел Илька, скрежеща зубами. Его руки были собранны в замок, костяшки на пальцах побелели от напряжения. Скрежет зубами не давал слушать исполнителей. Яська, глянув в бледное лицо с горящими глазами и пунцовыми от покусов губами, не выдержал.
   - Слушай, ты часом не волк-оборотень... - тихо спросил он у мальчишки. Тот зыркнул на моска, и Яське захотелось исчезнуть или стать точно не съедобным.
   Наконец, на освящённое место вышел Павка. Линкест шёл с высоко поднятой головой, со взлохмаченными короткими светлыми волосами, словно нимб обрамляющими гордое бледное лицо. Достав лиру, он запел чистым сильным мальчишеским голосом. Песнь его была гимном танцу мироздания. Это были всполохи энергии и искры творения. Это был взлёт начала. Это танец свершения. Это великие боги, что сотворили всё. Безудержная восхитительная Эвринома, что в хтоническом танце соединилась с Драконом Офионом. Это полёт белого Дракона через мириады звёзд, где каждая являлась новой жизнью, новым свершением и искрящейся сущностью, дающей эту жизнь. Павка вдохновенно пел о рождении этого мира, и крылья богов передавались ему. Мальчишка парил по пещере. Его голос смешивался с пустотами нечто и возвращался наполненный энергией жизни. Красочные сцены мироздания заполняли тьму пещеры. Создавалось ощущение, что акустика данного места наполняет чистый мальчишеский голос шелестом появившегося океана. Потом шепотом травы. А вот и запели первые птицы.
   Музыка и песнь лилась отовсюду отражаясь от стен пещеры. Это было совсем другое ощущение, чем там, на сцене. Слушатели находились в центре музыки, она их окружала, обволакивала, наполняла собой, они становились соучастниками всего действа, о котором пел певец. Идеальная акустика пещерного зала заставляла слушателя тонуть в звуках мелодии, нестись в волнах голоса, быть в центре всех разворачивающихся событий. Создавалось ощущение, что мир зарождался именно вокруг тебя, и ты был не сторонним наблюдателем, а каким-то незримым его элементом.
   Яська перевёл взгляд на поэта. Он бы никогда не подумал, что этот бугай может думать о таких глобальных вещах, и как думать... Илька сидел, вытянувшись в натянутую струну, он словно сливался с певцом, отдавая ему всего себя, все свои силы, всю свою жизнь ради этой песни. И чем дольше пел Павка, тем безжизненнее становился Илька, теряя свои силы.
   Голос певца раскрылся полным диапазонам, представляя на суд слушателей все открывшиеся миры и временные спирали. Песнь галактики соединилась с песнью земли и полностью вылилась в пещере. Когда голос певца утих, вокруг тяжёлым покровом опустилась тишина. Илька, прикрыв глаза, откинулся на спину сиденья. Фифа взял его за руку. Только потом разразились аплодисменты. Павка присоединился к ним счастливый и довольный, как объевшийся сметаной кот.
   Жалко, что на конкурсе они не выиграли. Место победителя давало бы право бесплатного обучения в храме Муз. Победа досталась мальчишке с тенором.
   В этот же вечер Мерван проводил сына на новую Родину. Пока ещё, правда, Яська не знал, что эта земля и эти мальчишки будут с ним всю его долгую жизнь, и лучше и надёжнее друзей у него никогда не будет.

И Солнце взошло, озаряя всё светом,

Ярое Солнце войны.

Огонь отозвался, Огонь подземельный,

Где Истины собраны сны.

И кровью Земли наполняются чаши,

Лоза оплетает клинок.

Земля да и Небо по нам пусть заплачут,

Когда мы пойдём на Восток.

И Льдом будут скованы мир и любовь,

Мы не погибнем, вернёмся мы вновь.

1 глава Эги.

Эги. 344 г до н.э. От Ясона.

   Яська сидел в рогатине кривого толстого раскидистого дерева, разглядывая Эги со стороны. Данка разлеглась внизу на траве.
   Ясон хотел было пойти следом за мальчишками, но в последний момент их потерял: как назло в это мгновение, когда он тайком хотел прокрасться за ними, его окликнули барсы, чтоб шёл размещаться. И вот теперь Ясона сжигал интерес, куда это они тайком отправились.
   В Эги они добрались благополучно. Корабль эгейцев с высокой осадкой летел как чайка. В носовых и кормовых каютах разве что статуй не было. Борта обиты дорогим ливанским кедром источающим тонкий аромат. Рельефная резьба, изображающая танцы земной богини. Объёмные, словно живые, светильники нояд. Внешняя белая обшивка лёгкого корабля оттенена пурпурными тонами. Узкий волнорез скользил по волнам с изящностью и силой гордой птицы. Огромные нарисованные над ним глаза, отгоняющие зло, игриво подмигивали стайкам весёлых дельфинов.
   Перед Пиреем эгейцы замедлили ход и ползли мимо Атинского порта, красуясь своим великолепием, на зависть атинянам. Чёрный пузатый корабль барсов охранял их с моря.
   В Эгах их встретили. Мужчина, похожий на Аминтора, в жреческой повязке и пурпурном плаще, привлёк Яськино внимание. Это явно басилевс Филипп: волосы тоже русые, только темнее, глаза с зеленью, лицо хищное, но красивое и приятное. Как ни странно, Филипп был при полном параде. Яська не понял, басилевс разоделся именно к их приезду, или его оторвали от каких-то государственных дел.
   Вообще, Эги - древняя столица, но есть и новая, Яська ещё дома об этом слышал. Новую столицу возвёл Филипп, и, как говорят, отстроил её в эллинском стиле. Эги же, чистый лесной город, стал сакральным центром. Здесь проводятся ритуалы и хоронят правителей. Здесь ещё дремлет сила старых культов и древних сил, выходящих из земли и лесов. Город вызывал сонное, ленивое чувство, из-за своей древности. Это был свободный, свежий, светлый и чистый град. Город был выстроен в форме подковы. В центре административное здание, огромное и мощное, из гранита. Больше каменных построек тут Ясон как то не заметил. Даже рядом находящийся театр имел деревянные сидения и, тонкую деревянную облицовку, в качестве декораций. И всё это утопало в зелени раскидистых деревьев. Центральная улица, мощёная мелким белым камнем с двух сторон, скрывала желоба с канализацией, наглухо упрятанной в трубы. По сторонам росли подстриженные ровно кусты, создавая зелёную стену. Вокруг домов были разбиты сады. Во двориках плодоносили огороды. Центральная площадь для общественных мероприятий окружена толстыми старыми деревьями, за свою жизнь повидавшими не одного правителя, и молчаливо взирающими на их потомков. Эти деревья, снисходительно наблюдают за быстротечностью окружающей их жизни.
   К Филиппу подскочил Павка. Басилевс поднял мальчишку над головой и закрутил в воздухе.
   - Брат, мы не победили,.. - отбивался Павка. Филипп поставил его на землю.
   - Значит дома останешься.
   Аминтор с Филиппом обнялись, глаза басилевса были хитрые, весёлые.
   - Тор, ты же наверняка денег судьям не дал,..- Филипп костяшками пальцев постучал брата по лбу. - Честно, на это только и надеялся. Мне Павка дома нужен, а то из храма Муз не вытащишь, когда потребуется.
   - Брат?... - Яська ткнул рядом ждущего Фифу локтём.
   - Ага, вообще-то мы все родичи, - парнишка весело улыбнулся откидывая длинные волосы изящным жестом, - Филипп, Аминтор, Павка - по матери братья. А Дардан, Аминтор, Филипп - по отцу. Эвредика, когда их отец слёг, за Линкеста замуж вышла. А Аминтор женат был на моей старшей сестре. Правда я её не помню, она умерла через год после рождения Ильки. На Истре простыла. Мать говорит, что Тор её очень любил, так и не женился больше. А вон и девчонки бегут.
   С разных сторон люди прибывали встречать прибывших. Стайка девчонок выпорхнула из рощи и неслась, словно обезумевшие вакханки. Среди них были и коротко стриженные, и с развевающимися длинными волосами, и в штанах, и в коротких хитонах, спортивные, сильные такие девушки... Начиная с 17 и старше. Таким бы о замужестве пора думать, а не носиться как горным ланям. Возглавляла забег стройная светловолосая девчонка с длинными сильными ногами и решительными движениями.
   - Первая - ведьма Фессалоника, дочь Филиппа, - Фифа попятился, прячась за Яську, - Калка и Клеопатра - Аминторовы. Вон та, стриженная, моя сестра... рыжие - иллирийки Пармена. Барсина из Фригии. А вон догоняет растрёпанная девчонка, тоже Филиппова... А та....
   Парень взахлёб тараторил, и Ясон понял, что он уже в них запутался. Да, в эгейских семьях девчонок было значительно больше чем ребят.
   - Ой, мои идут! - Фифа даже взвизгнул от радости и опрометью помчался к могучему темноволосому мужчине вместе с пухленькой невысокой женщиной, подходящих к ним. Вереща, мальчишка с разбегу повис на шее отца, дёргая ногами.
   Шумная стая девушек, прорвав кордон из встречающих, окружила вернувшихся эфебов. Пятеро взрослых мальчиков, расправя плечи, подтянувшись, были польщены таким вниманием. Одна из девушек повисла на шее Алеся, другая целовала его в щёки.
   Потом был обед. Столы и скамьи расставлены были прямо на улице города, под раскидистыми деревьями. Во главе стола, рядом с Филиппом и Аминтором, посадили Павку и Ильку, а ещё его, Ясона. Вокруг всё было увешено цветами и гирляндами из лент. Прибывшие с Алесем эфебы, в почётном карауле стояли вокруг стола, остальные в начищенных доспехах, разливали взрослым вино, приносили блюда. Столы были накрыты посреди площади, и отовсюду к ним стекались люди. Не сказать, чтобы празднично разодеты, но в чистом и добротном. Гиматии, в которые они кутались из-за прохладного и свежего воздуха, задувающего из леса, были из дорогих шерстяных тонких тканей сочных цветов. Яська с детства видел изображения эллинов и считал, что они так и ходят, как их изображали художники, но то ли эгейцы так и не стали эллинами и придерживались ванских традиций, то ли художники, когда рисовали, видели что-то своё..., но все мужчины были в штанах, как ионийцы и многие женщины помоложе тоже штанами не брезговали. Только детишки лет до 7 бегали с голыми попками которые почти не скрывали развевающие эксомисы. Мужчины и женщины постарше в длинных, до щиколоток хитонах с рукавами из плотной мягкой ткани, расшитых или расписанных набивным рисунком из ярких орнаментов. И в одежде, и в жестах читались простота и достоинство. Степенность старших совсем не угнетала и не давила на веселье молодёжи. Шутки звучали за столом. Женщины кокетничали, требуя к себе внимания. Смех и беззаботность правили на празднике. За столом не было чужаков. Сюда отдохнуть от напряжённой жизни в новой столице приезжала знать. Тут все были равны - от басилевса и александроса, до простого эгейца. Хотя можно ли назвать простым человека древних законов, где нет раболепия и угодничества, где чтят гордость, достоинство и честь.
   Яська, сидя на дереве, усмехнулся, вспомнив, как потом пел сын Филиппа, малолетка. Это был стройный мальчишка 12 лет, с белой молочной кожей и длинными льняными волосами. Его лицо было мечтательное и одновременно дерзкое, утончённое и в то же время решительное. Звали его Суриком, и он действительно напоминал озорной солнечный лучик. Если бы эгейский басилевс выпустил его на конкурсе, ну и, естественно, заплатил судьям, мальчишка бы уже учился в храме Муз, а потом бы руководил военными хорами. И, судя по Филиппу, он бы с удовольствием сбагрил сыночка, да вот неприятность - тот возрастом не вышел. А через 4 года, когда конкурс повторится, ему уже будет 16 и опять по возрасту не попадёт.
   К закату весь молодняк расползся от стола, при взрослых остались только эфебы. Даже старших девчонок прогнали.
   И вот тогда Илька с компанией куда-то собрались, и тихонько, чтобы их никто не заметил, ускользнули.
   Сегодня Яська с утра сидит, наблюдает за эгейцами. Хорошо, что ещё не тормошат. Вон, мальчишки уже учатся. Хотя, почему только мальчишки? Скорее, вся молодёжь. С одной стороны хорошо, что его пока не трогают, можно осмотреться, а с другой обидно - хочется со всеми.
   Данка, развалившись на спине под деревом, подставила светлое брюхо лучам тёплого солнца. Между тем сама пыталась поймать то ли кузнечика, то ли жука в траве. Замысловато выгибаясь, она щёлкала зубами, запрокинув назад голову. Поза была настолько неудобна, что не было ничего удивительного, что никто не ловился. Фыркая и отплёвываясь, она продолжала своё интеллектуальное занятие.
   Мимо проходил Филипп и отец Фифы, Яська ещё не знал, как его зовут, и какое место в иерархии он занимает. Данка насторожилась, перевернулась, тихонько легла и затаилась. Мужчины были несколько раздражены. Яська слился с деревом, пытаясь прислушаться. Ему не давал покоя глаз Филиппа. Мальчишка понял, что басилевс Эгеи им не видит, но тот жил своей жизнью. Если мужчина смотрел на собеседника, то этот умный глаз, смотрел на их дерево. Яська знал, что при таком ранении глаз всё равно не видит, но было жутковато.
   - Нашли тело ахеменидского толмача, - говорил седеющий темноволосый мужчина.
   - И что ты от меня хочешь? - Филипп пожал плечами, - он мне никогда не нравился, всегда был скользким. Да и переводил неточно.
   - Ну и долго ты будешь кормить ахеменидов баснями о разбойниках? Ведь начнут нервничать и устроят расследование.
   -Буду кормить столько, сколько нужно. Чем больше их поляжет, тем нам же лучше. Мало ли что он успел у нас увидеть или разнюхать - Филипп приложил руку к глазу, пытаясь его успокоить - и уж конечно не выдам своих людей, в которых осталась гордость, и которые не могут терпеть их хамство.
   - Вот об этом и говорю. - Мужчина вздохнул. - Опять один удар острого лезвия под сердце. И ничего не взято. Ну не действуют так разбойники. Или шею свернут, и всё - это тоже разбойники?
   Филипп захихикал:
   - Ты наставление напиши, по которому наши разбойники работать будут.
   Мужчины отошли от дерева, Яське уже было не слышно. Значит тут разбойники денег не берут... Вот у них, в Моских горах, очень даже берут, особенно у скифов, что по соседству. Когда соседи скифы нападают на селения, "разбойники" их потом находят, вырезают, забирают ценности, а потом требуют с селения списки, что было похищено, и раздают ценности по описи. А если попадает что-то наделённое силой, то оседает у Мервана. А скифам ещё и головы отрезают, потому у москов не разбойники, а головорезы. Ахемениды у них тоже появляются, но Мерван с ними предпочитает не ссориться, слишком уж они близко, одни моски против них не выстоят. Так, если за скифов сочтут.., если по одежде похожи окажутся, то и поступят как со скифами. А тут вообще-то подальше от Персополя, можно этих хлыщей и резать. Эгея отдалённая сатрапия ахеменидского владычества, Скудрия. Сюда знатных и родовитых не пришлют. Вот из-за их смертей буча бы поднялась. Карьера главаря бандитов нравилась Яське всё больше.
   - Ты что там как ворона уселся? - к дереву подошёл Илька, закончивший занятия по грамматике, - У тебя период гнездования начался?
   Данка прильнула к парню стоящему под деревом, подставляя белый подбородок ласковому почёсыванию. Тонкие сильные пальцы мальчишки с ласкали кошку, она ему отвечала мурчанием. Барсиха и сама почёсывалась о его светлые штаны, оставляя на них свой запах. Яська нехотя спустился со своего насеста.
   К ним подошёл смуглый высокий мальчишка, по внешности сразу видно, что не местный. Эгейцы светлокожие, со светлыми волосами. Солнце обжигало их кожу, до приятного бронзового оттенка, подчёркивая рельеф тренированных тел. А парнишка был худой, высокий и с загаром, напоминавшим спелый каштан. Сразу видно, что большую часть лета он ходил под солнцем обнажённым, да в общем-то как и остальные, но солнце его любило и больше окрашивало его кожу. Яська подумал, что он скорее всего с островов, в Моских горах именно приезжие оттуда обладали таким интересным оттенком кожи. По-видимому, педагог, из домашних рабов Аминтора. Из тех педагогов, что ходят с молодым хозяином, водят его на учёбу, присматривают по жизни. А потом остаются при хозяине на всю жизнь. Есть рабы, которые стараются выкупиться, заработав на собственном производстве, и получить вольную. Среди педагогов таких мало. Они вообще при хозяевах на привилегированном положении. Такой раб и подзатыльник дать может, своему воспитаннику. И, вырастая вместе с хозяином, всю жизнь опекает такого дитятку. Яська вздохнул, вспомнив своего весёлого педагога, оставшегося дома. Сколько они вместе садов обнесли... Мерван посчитал, что сыну вполне хватит двух дядек из барсов, а его педагог перейдёт к младшему братишке, оставшемуся в Мскете.
   Илька передал своему педагогу грифельную доску, забрал плащ- гиматий, шляпу фетровую с большими полями, и тут же всё надел.
   - Лиапп, передай Атте, что обедать я к Кузьке пойду, - отмахнулся парень, когда смуглый педагог попытался помочь ему повязать тонкую шерстяную ткань с бахромой вокруг шеи красивыми складками.
   - Батюшка сердится будет, - смуглый парнишка умоляюще поднял на русоволосого хозяина большие карие глаза. - Аминтор хочет, чтоб ты дома обедал. Иль, ты и после обеда к Кузьке сбегать сможешь. А тут сестрицы соберутся. Всей семьёй за одним столом...
   Илька сапогом подкинул камешек, о чём-то размышляя.
   - Ясь, ты где обедаешь? Пойдёшь ко мне? - он хитро посмотрел на моска и тут же решил. - Передай Атте, что я с другом буду.
   Парнишка кивнул и помчался, видимо, туда, куда послали - домой. Яська так и не успел ответить, что его и барсы неплохо кормят, как был приглашён на обед к брату басилевса, Александру, командующему всем эгейским войском.
   - Перед обедом на палестр, где тренировки по борьбе проходят, зайти надо. Пошли, я всё покажу. - Илька по-приятельски похлопал моска по спине, - Не робей, тут робких не любят...
   - Стеснительных, смотрю, тоже, - хмыкнул Ясон.
   - Есть такое..., - рассмеялся мальчишка. Если ухмылка и усмешка у него были крайне противные, как и хихиканье, как уже заметил моск, то улыбка и смех были задорные мальчишеские и очень заразительные. Илька надвинул свою шляпу поглубже, чтобы она полями полностью скрыла лицо, и они двинулись к палестру, заодно рассматривая все достопримечательности. Данка деловито трусила рядом, причём не с хозяином, выкормившем её ещё с нелепого котёнка. Чем ей так этот парень нравился?
   Под склоном Алесь и Тил тренировали Кузьку. Мальчишки остановились понаблюдать. Тил зажимал Кузьке руки, и наносил удар, парнишка в кувырке отпрыгивал назад, но вместо того, чтобы опуститься на ноги, каждый раз плюхался на ягодицы. Подскакивал Алесь и очередной раз объяснял брату его ошибки.
   - У него что, задница такая тяжёлая, - захихикал Ясон. Илька хмыкнул на шутку.
   - Посмотри, он на ноги боится встать при кувырке, бережёт. Надо посоветовать голеностоп перебинтовать, - глубокомысленно заметил русоволосый мальчишка. - Ку-Кузя!!!! Ты на палестр идёшь?
   - Ага. Сейчас только Тил мне ноги повыдёргивает, и я прибегу, - отозвалось снизу.
   - Иль, тебя сегодня к обеду ждать? - поинтересовался Алесь, - Я с утра на охоте лань подстрелил.
   Илька сглотнул.
   - Не... Атта настаивает, чтоб обедал дома...
   - Ну как знаешь...
   Ясон заметил, как погрустнел его спутник. Да что же это за обед такой, на который как на каменоломню собираются?
   Тихие спокойные Эги сонно жили своей жизнью. Люди медленно и чинно ползали по улицам, занимаясь своими делами. В центре было совсем не многолюдно. Недалеко от площади возвышалось монументальное гранитное здание являющееся административным центром. Оно словно монолит выделялось из зелени. Даже выносная колоннада квадратных гранитных колон была массивная. Хотя не лишена изящества и роскоши, а вот чего в здании совсем не было - так это лёгкости. Массивный купол с небольшой площадкой венчал этот серый монумент.
   Около здания, у подъезда с колоннами, суетились просители. Рядом в кустах для них ещё поставлена удобная лавочка, что бы скрасить ожидание. В отдалении стоял мидиец с телохранителем. Телохранитель в зелёном кафтане с длинными рукавами, из которой торчали рукава жёлтого хитона. На голове у него был белый башлык, а за поясом короткий кинжал. Сам мидиец - в митре, что показывало его жреческое сословие. Митра была украшена мелким бисером и бирюзой. Так же украшены и его длинные одежды. За спиной, на поясе у него висел парадный меч.
   Проходя мимо них, Илька ускорил шаг, инстинктивно втянув голову в плечи. Ясон с интересом рассматривал эту цветастую публику. Ахемениды тоже рассматривали мальчишек, их взгляды словно ощупывали ребят. Так же они смотрели и на пробегающих куда-то девчонок. Яська усмехнулся на этих хозяев новой жизни. В Моских горах таких было мало, моски всегда славились как воины, их нанимали ещё в Артуре, старом государстве на двух реках, которого сейчас уже нет. Да и сейчас войска профессиональных наёмников, называемых на востоке мошками, пользуются спросом. А зная их кровавые клятвы, кровную месть, мало кто отважится связываться с целым подразделением, где один за всех и все за одного, даже ахемениды не желают быть их кровниками. Ясон показал цветастым жест, принятый среди моских наёмников, объясняющий куда бы эти ахемениды шли, и что будет, если не послушаются. Довольный их дёрганьем, моск пошёл дальше. Данка, поймав настроение хозяина, предостерегающе зашипела на неугодных её юному господину людей, белая кисточка её опахала изобразила движение бича.
   Отведённая под палестр территория находилась с задней стороны административного здания. Войдя в небольшую дверь, они быстро последовали по выложенному мозаикой полу к раздевалке. Обнажившись и натерев тела смесью оливкового масла и ароматных трав, вошли в палестр, оставив кошку в раздевалке. Там уже тренировалось множество ребят. Кто-то был знаком Ясону, кого-то он видел впервые.
   Павка раскачивался, сидя на висящем мешке с песком, предназначенном для отработки удара, пытаясь увернуться от розог разгневанного преподавателя. Фифа долбал соседнюю грушу с весёлой расцветкой замотанными в бинты кулаками. Несколько мальчишек в отдалении отрабатывали старт для бега. Были три группы в спарринге, сцепившиеся на песке под чутким взором наставников. Кто-то отбивал руками удары деревянных шестов. Ясон с облегчением вздохнул, ничего нового он не увидел, всё так же, как и при дворе Мервана.
   Ясон следом за Илькой подошёл к тренеру, бывшему воину, чьё тело было покрыто шрамами. Его лысый череп блестел от пота, седеющая борода всклокочена, глаза грозно сверкают из под бровей.
   - Это Ясон, - представил Яську сын Аминтора.
   Въедливые глаза тренера окинули моска, оценивая его возможности, его тренированность.
   - Знаю, сын Мервана, - пророкотал старый воин. - Всадника вижу, а как воин, не знаю, на спарринг иди, посмотрю, что за материал прибыл. Илька, тебя ждут камни.
   Сбоку на палестре кучей были навалены валуны. Русоволосый парень неспеша подошёл к ним и начал перетаскивать на другую сторону палестра, маневрируя между остальными тренирующимися мальчишками и сжимая зубы под тяжестью каменных глыб.
   Лысый тренер подозвал одного из ребят, сидящего на лавках и, видимо, отдыхавшего. Парень был покрупнее Яськи, такой же светловолосый, как и большинство местных ребят. Звали его Певка, от Певкеста. Мальчишки под бдительным оком лысого воина сцепились. Силой парень превосходил моска, зато Ясон был ловкий и вёрткий, как Данка. Он шустро выкручивался и исчезал из медвежьих объятий соперника. Его кошачья гибкость, развитая на тренировке барсов, позволяла, не принимая боя, просто уходить от удара. Потихоньку он довёл парня, с которым боролся, до бешенства. И когда тот пошёл на грубую прямую атаку, рушащую всё на своём пути, моский мальчишка коротким ударом в грудину остановил его, сам не заметив, как из открытой ладони сорвалась красная молния.
   Лысый воин остановил бой. К нему подошёл темноволосый мужчина с благородной сединой на висках и бороде. Жёлто-карие глаза разглядывали моска. Весь поединок мужчина наблюдал за ним.
   - Достопочтимый Гегелох, ты что-то хотел? - поинтересовался лысый воин.
   - Леонид, кто это? Ты не говорил, что у тебя среди учеников есть столь занятное.
   - Я сын правителя Мервана, вчера прибыл в Эги, - Яська с таким же нескрываемым интересом разглядывал этого благородного человека.
   - Мальчик, что ты ещё можешь? - глаза пронизывали мальчишку до самого нутра, прощупывая и уточняя глубину исходящей силы и её направления. Яська не любил такие вторжения и холодным щитом выставил блок. Мужчина поднял бровь, будучи отброшен из изучаемого объекта
   - Неплохо, мальчик...
   - Я умею всё, что положено для первой ступени жреца Вакха.
   - Ты уже получил титул Ясона? Похвально. Я займусь твоим дальнейшим обучением. Леонид, я передам тебе список необходимых навыков, что ты вдолбишь в этот сырец, а жреческое обучение дальше будешь проходить у меня, пока не созреешь до обучения в храме.
   Мужчина удалился. Леонид по-военному, кивком головы, проводил его.
   - Это верховный иера Гегелох, тебе повезло, что он берёт тебя в ученики. Вместе с Павкой вечером отправишься к нему. Занятия индивидуальные и ежедневные. Три раза в месяц, занятия общие по возрастным группам.
   Ясон немного опешил, даже внутренне взвыл..., вот так, сразу, не успел приехать, как его в оборот взяли... Да уж, тут все по серьёзному.... Это дома такой строгости не было, хотя требования тоже большие были, но как-то веселее, с шутками, прибаутками, свободным посещением занятий. Дома он мог позволить себе не явиться к учителю, если, к примеру, был интересный день, и небо при закате было огненным, и в нём парила орлица, принимая бой с налетевшим врагом. А на гнезде сидел орёл, защищая потомство. Дома он мог любоваться горами, бегом огненных всполохов по небу, рассматривать воздушный бой... И всем было понятно, что ради такого можно пропустить занятие. Моский учитель, считал, что данное созерцание являлось одним из элементов обучения. Тут же чувствовалась всё пронизывающая военная дисциплина, что настораживало. Может ему остаться бесплатным приложением к барсам, но не загробить свою молодую жизнь непосильной муштрой?
   - Эй, Фифа, поменяйтесь с Илькой - распорядился Леонид, продолжая наблюдать за учениками. Парень, перетаскавший валуны беспрекословно пошёл к груше и начал там бинтовать руки, чтобы отрабатывать удар. Фифа же, не снимая намотки, стал перетаскивать глыбы в обратном направлении. Яське стало совсем кисло. Внезапно он почувствовал что кто-то дёрнул его за косичку, резко обернулся, нанося удар. Довольную физиономию Кузьки освятила ехидная улыбочка. Ожидая кулака, он присел, а теперь светился из-за своей находчивости. Была бы рядом Данка, она уже повисла на руке рыжего иллирийца, но её пришлось оставить в раздевалке.
   Леонид хмыкнул, дал Кузьке подзатыльник.
   - Давай к шестам. Эй, Павка, поди сюда, спарринг с новеньким, - Тренер быстро управлялся с ребятами, и те слушались
   Ясон проводил покрытую синяками и ссадинами спину Кузьки взглядом, хорошо видать, как мальчишка в Митиленах оторвался, не зря Тил за руку его водил.
   Задумчиво подошёл стриженый Павка, начиная издалека изучать противника. По знаку Леонида они сцепились. Это была битва двух гибких кошек. Павка уходил от удара, словно предчувствуя его, но и его выпады натыкались на глухой блок. Если Ясон работал в технике барса, многое почерпнув от Данки, остальное от учителей, таких же "барсов", то броски Павки напоминали шипящую змею. С одной стороны прямые и резкие, с другой, выжидающие. К Леониду подошёл ещё один тренер, и они, тихо переговариваясь, наблюдали за поединком. Внезапно тренер заметил, что воспитанники вместо своих дел тоже заинтересовались данной борьбой.
   - Вам что, театр тут? Работаем, работаем - окликнул любопытных мальчишек лысый воин. - Вы, актёры, с вами всё ясно, разойдитесь отдыхайте.
   Вскоре их распустили, и, ополоснувшись, соскребя с себя песок палестра, Яська вошёл в раздевалку, где его ждала соскучившаяся Данка. Кошка состроила умильную рожицу: наконец-то ты появился, потом фыркнула и отвернулась - обиделась на долгое ожидание.
   Яська рванул к своей вредной красавице, но подставленная подножка заставила его прыгать козлом. Развернувшись и увидев довольную физиономию Кузьки, моск с кулаками набросился на рыжего. Другие мальчишки, уже набившиеся в раздевалку, с интересом наблюдали. Последним влетел Фифа и перекрыл дверь, чтобы больше не входили, и так, как ягоды в кузовочке набиты, для драки места осталось мало. Ясон старался бить рыжего по ногам и заставлял быстро перемещаться. Кузька, верткий и сильный, предпочитал ближний бой. Данка, видя, что опять напали на её мелкого хозяина, набросилась иллирийцу на хребет, грациозно обойдя его с тыла. Вскоре мальчишки уже возились на полу.
   - Всё, хары, - Подал голос Илька, с интересом рассматривавший эту драку, прислонившись к стене. Фифа помог подняться Кузьке, Павка - Ясону. И все быстро столпились вокруг рыжего. Павка руками пробежал по исцарапанной спине. Когти оставили глубокие кровоточащие раны, во все стороны располосовывая кожу. Шея тоже была прокушена, на этот раз Яськой.
   - Хорошо тебя кошка украсила, - восхищённо поцокал Павка.
   - Не кошка, а Данка! - Яська всё ещё был взбешён. - Ты чего ко мне прицепился.
   Кузька хитро окинул его взглядом, лёгким движением рук разогнал мальчишек, и... разлёгся на полу.
   - Лечи теперь...
   Ясон даже поперхнулся от такой наглости. Они что, издеваются!?
   - Не буду. Сам полез.
   - Да ладно, не жмись.., - к разлёгшемуся иллирийцу на корточках подсел Илька, остальные тоже в ожидании сгрудились вокруг - Давай показывай, как ты это делаешь.
   Яська понял, что весь бой затевался ради этого представления, интересно им, видите ли. Данка, крутя длинным хвостом, подошла к нему и ткнулась в ноги. Потом покосилась на лежащего парня, из ран которого сочилась кровь... и фыркнула. Всё это в полной тишине, все напряжённо ждали, как поведёт себя моск. Кошачье фырканье прозвучало укоризненно, что Ясон не выдержал.
   - Вороны с вами, показываю, - он присел к Кузьке, достал подаренный новый нож из своих вещей.
   Сначала он потёр руки, пока не почувствовал идущие в них токи, от чего начало покалывать пальцы, а потом правой рукой стал снимать черноту, переводя его на лезвие ножа. Нож, удивительно хороший, явно в него при ковке были добавлены заговоры, впитывал в себя словно морская губка всё, что умелые руки на него вешали. Зеленоватый лечебный свет слабым колыханием выходил из его руки. Вот поползли и виноградные лозы, опутывая окровавленное тело. Гораздо сложнее было с застарелыми гематомами, но и они рассасывались под силой Вакха. Лежащий Кузька чуть ли не мурлыкал под руками юного иеры. Между делом его рука с шаловливыми пальчиками ползла к лапе Данки. Кошка с интересом наблюдала и даже понюхала.
   - Не балуй, - Яська шлёпнул парня по рыжей голове, словно свою питомицу. Тот притих. Мальчишки прыснули.
   - Не мешай работать иере... - поощрил Илька.
   Когда драчливые мальчишки пошли очередной раз ополаскиваться, спина Кузьки была чистая, лишённая не только следов от когтей Данки, но и каких либо синяков.
   - Слушай, Ясь, у тебя у самого синяк под глазом и губа рассечена, - остановил Илька юного жреца. - Себя залатай...
   Яська даже не заметил, что в драке ему досталось. Он ощупал своё лицо... Всё было гораздо хуже, через полчаса глаз просто заплывёт, а губы станут похожими на блин.
   - Себя не могу... Я своей энергией работаю. Свои силы отдаю, а на себя... Они же всё равно мои. Тут их перераспределять надо, а это пока не умею...
   - Фифа, всё запомнил, - русоволосый парень бросил взгляд на родича.
   - Учту.., - буркнул тот.
   Павка притащил медяшки, которые наложили на Яськино лицо.
   - Ты это...извини.. Я не знал, что себя лечить не умеешь - смутился Кузька, помогая Яське одеться, чтобы медь с лица не упала. Моск понял, предстоит ещё драка с Фифой. Ему даже смешно стало, очередь устроили, побей Яську и получи лечение как награду. На вшивость проверяют да и просто развлекаются.
   Потом они с Данкой шли за русоволосым мальчишкой к нему на обед. Илька в обход повёл через рощу, чтобы у входа не попасться на глаза ахеменидам. Они вышли на центральную мощёную улицу, ведущую от административного центра к зелёной зоне храма. Мощёная дорога была посередине разделена ухоженными конусообразно остриженными деревьями. С одной стороны от дороги шла живая изгородь из кустов, с другой росли лилово-фиолетовые цветы. За кустами в роще стояли двух-трёхэтажные многоквартирные дома, крашеные в жёлтый или бирюзовый цвет. Дома были украшены балюстрадой из колонночек и балкончиков. В одном из таких домов четыре квартиры снимали Ясоновы барсы. Сам он расположился в двухкомнатной квартире вместе с одним из молодых воинов.
   Дорога вела к холму, возвышающемуся над петлёй реки. Пологим был только вход на холм, где стоял храм, а со всех сторон храм окружали обрывы. Вся зона погружена в священную рощу, скрывающую под своим пологом родовые дома знати. К одному из берегов реки от центральной мощёной дорожки тянулась песчаная, на которой разговаривали трое мужчин. Илька приветливо помахал им, они тоже кивнули мальчишке в ответ. Ребята свернули на противоположную дорожку, тоже мощёную, обрамлённую маленьким бордюром. От неё отходила своя песчаная дорога к реке, вдоль которой тянулись огороды с созревшими и готовыми сорваться с грядок, если хозяева не поторопятся, дарами земли. Храм монументом возвышался над зеленью. Его портик из белых колон нёс массивную крышу, украшенную белым барельефом, выступающим на небесно-голубом фоне. Двустворчатые двери были призывно открыты. Но храм остался позади, а мальчишек встретил шелест листвы и пение птиц. Они словно оказались в светлом лесу, наполненном жизнью. Птицы просто заливались. Солнечные лучи, проходя сквозь листву, россыпью струились по дороге и лицам мальчишек, игриво зазывая их в волшебное воображении леса. Свежий ветер теребил волос и наполнял каким-то дерзким весельем. То и дело от дороги отделялись маленькие мощёные тропы, и рядом с ними возникал дом, спрятавшийся и притаившийся до этого в листве. К одному из таких домов свернул Илька. Как и все стоящие здесь дома правящих семей, это был дом с мезонином. Чистенький, такой весь, радостный домик, украшенный полукруглым крылечком, с белыми деревянными колоночками.
   За столом их уже ждали. Аминтор сидел во главе стола, напротив восседал Филипп. Рядом с отцом поспешно юркнул Илька. Две его старшие сестры сидели по другую сторону и с интересом взирали на пришедшего гостя, ещё и с барсихой. Девчонки были в общем красивые, но куда грубее брата. Да, девкой Илька был бы краше. У дверей Аминтора очередь из поклонников не уменьшалась...
   Рядом с Филиппом сидел его сын Сурик. Ясон усмехнулся, садясь на свободное место рядом с Илькой: здесь за столом не лежат, а он слышал, все эллины едят лёжа. Видимо, это о философах, которых из иер выгнали, и они вместо еды своё горе вином запивают и лежат потому, что встать уже не могут. Вот так заканчивают жизнь неудавшиеся иеры, у кого или таланта не хватило, или денег. Всё же философия требует жертв в виде возлияния, не зря же неудавшиеся жрецы идут в философы. Слово и горе лечит, и закуской обеспечивает.
   Немного прихрамывая, появился бывший педагог самого Аминтора.
   - Ну, все собрались, или ещё кого ждать будем? - сварливо поинтересовался он. - Тор, вы сегодня есть будите, или просто так за столом посидите?
   - Не нуди старый, давай, неси, - улыбнулся хозяин дома зануде, своему ровеснику.
   - То неси, то подожди, что я зря готовил? - прихрамывая, ворчун пошёл на кухню, - я готовил, старался, а они есть не хотят. Словно я не человек, словно мой труд не уважаем. Гоняют как мальчишку....
   Из кухни выскочил Леапп и быстро стал расставлять посуду, сервировать стол. Посреди стола возникла большая миска с нечто зелёным. Всем раздали похлёбку. Аминтор с довольным видом положил этого зелёного нечто прямо в своё дымящееся блюдо. Его дочери скривились, когда отец начал с удовольствием это потреблять.
   - Ясь, ты не стесняйся, клади. - Илька большой серебряной ложкой зачерпнул этого месиво...
   Ясон посмотрел и понюхал похлёбку: свекла, мелкая цветная капуста, лук колечками, фасоль.., вроде съедобно.
   - Откуда это ты такой красивый, - Аминтор разглядывал гостя, Филипп хихикал в бороду. - Опять подрались? Иль!
   - Атта, склалось так, - мальчишка за разговором старательно накладывал моску в похлёбку зелёную мешанину. Яська поводил носом, трава какая-то, не шпинат, не то что давали у них... Вот название забыл, от золотухи вроде.
   - Иль, - Аминтор окликнул сына, - не увлекайся. Ты Сурику клади, сёстрам, себе.
   - Ой... - Илька хитро перемигнулся с сёстрами, - Тут почти кончилось.
   Яська понял, ради этого и позвали, чтобы он съел всю эту безвкусную траву. Илька его просто развёл, как мальчишку сопливого. Просто вёл за ручку к этой ждущей его зелени. Остатки Филипп наложил себе на лепёшку, а остальное перекочевало в миску Сурика. Сёстры вздохнули с облегчением.
   - А можно я это есть не буду? - жалостливое лицо хрупкого мальчишки повернулось к отцу. Его светлые брови стали домиком, а голубые глаза стали влажные и молящие.
   - Ешь, это полезно. - хором строго проговорили дети Аминтора. Сам хозяин, хмыкнув в бороду, потреблял своё месиво.
   - Видишь, говорят полезно, - хихикнул Филипп и обернулся к девчонкам, вцепившись зубами в свою лепёшку с зелёной массой. - Вы зря не едите. Эту травку и с мёдом... Кожа будет нежная, чистая, без прыщей, как у Ильки....
   Русоволосый мальчишка брезгливо выронил миску. Филипп от смеха даже поперхнулся, и Сурику пришлось стучать отца по спине. Аминтор, хмыкая, доедал свою похлёбку. Басилевс оказался очень смешливым, чего Ясон не ожидал. Потом подали всем по большому куску варёного мяса и расставили разные соусы.
   - Новую партию лошадей Парм привёз с севера, - отсмеявшись Филипп заговорил о деле. - Так что принимай.
   - Ты их уже осмотрел?
   - Ну пока вы в Митиленах были, я тут тоже задницу не отсиживал, - басилевс толстым слоем намазал соусом мясо. - Лошади крупные, копыта ровные большие. Хороши для охоты. Алесь сегодня опробовал, остался доволен.
   - Ладно, людей будем подбирать, - Аминтор налил себе морса, - ты сразу же их в горы уводи, от глаз подальше.
   - А на лошадей глянуть можно? - сам себе удивился Яська, влезая в разговор старших. Филипп просверлил его оценивающим взглядом, но, видимо, ничего не нашёл, пожал плечами, мол, брат решает.
   - Отчего нельзя, - тёплый баритон Аминтора обволакивал, - очень даже можно. Сходи посмотри, пока на другое пастбище в горы не отогнали. Кстати, - Аминтор поднял глаза на брата, - Что у нас с фессалийцами, ты с этими кентаврами недобитыми договорился?
   - Выжидаю..., - Филипп усмехнулся. - Спешить с ними нельзя, гонору много, пусть сами придут. Надо там слушок пустить, каких мы лошадей раздобыли, но так, чтобы ни лаконцы, ни пирейцы не прознали. Эти кентавры своих доходяг быстро на наших променяют.
   - Папочка, у меня тоже Букефал фессалийский, а он хороший конь.., - Сурик попытался заступиться за своего любимца.
   - Хороший-то хороший, но для скачек. В кавалерии ему делать нечего, - Филипп сверкнул на сына глазами, мол, молчал бы лучше, за умного бы сошёл. - В этом году последний раз в скачках участвовать будете. Подрастёшь, в весе прибавишь и всё - дисквалификация.
   - Может, обойдётся..., - Сурик, вздохнув, отодвинул от себя недоеденное мясо и начал потреблять крессалат. - Если особо расти не буду...
   Басилевс передёрнулся и отвернулся.
   Ясон отметил, что мальчишка находится в идеальной форме для наездника, лёгкий, сильный, компактный... Вот тому же Ильке ещё чуток подрасти и только хребты скаковым ломать.
   - Все поели, - прихрамывая вошёл раб, заметив Сурика, вдохновенно поедающего зелень, фыркнул, отобрал у него. - Козлом станешь от травы, мясо доедай. Вот видишь, Тор хорошо кушал, поэтому такой румяный, красивый и большой у меня вырос. И вас выращу большими и красивыми. Ты кушай. А вы все давайте, стол освобождайте, мне ещё вещи чинить и на огород идти. То они есть не хотят, то за столом о делах судачат.
   - Сурика к Деду отведи, - велел сыну Аминтор, а оттуда можешь уже к Кузьке бежать
   Мальчишки выскочили из-за стола, девчонки ещё раньше вылетели из дома и разбежались по своим делам.
   - Тор, при новеньком о делах секретных стоило ли? - Яська услышал тихий голос басилевса за дверью, уши сами собой насторожились, желая дослышать.
   - Его Илька привёл, я сыну доверяю. Он лучше тебя или меня в людях разбирается, ты же знаешь, он чувства, эмоции слышит. Его не обманешь. Если привёл - значит свой. Эх, брат, мальчишкам больше доверяй. Помнишь, как нам отец доверял...
   Ясон призадумался, вот она, новая грань Ильки, значит этот бугайчик чувствует людей, всё то, что у них на сердце, когда им грустно и когда хорошо, когда что-то скрывают... Он видит людей не такими, какими они показываются миру, какими они хотят, чтобы их воспринимали, а истинных, настоящих. Понятно, почему для ребят так весомо его слово.
   Сбегав с Илькой к Деду, которым оказался отец Фифы, и получив там пирожки, испеченные Бабушкой, они мотанулись к Кузьке. Там он встретил Павку и уже оттуда пошёл на первое занятие у Гегелоха. Но это уже всё было как во сне.
   Когда началось смеркаться, Яська не заметил, куда исчез Павка, да и остальные ребята явно тайком улизнули к своей тайне. Яське уже не до чего не было дела. Он смертельно вымотался за весь день, у него просто не осталось сил...
   Добравшись до своей квартиры, Ясон рухнул на кровать и, полностью выжитый, провалился в сон. Слишком много было впечатлений за весь день.

2 глава.

Эги. 344. Г. до н.э. От Данаи.

   Даная поставила тесто. К вечеру она собиралась зайти к двоюродному брату, занести выпечку ему и его детям, так что печь она сегодня будет много и на свой дом? и брату. Его новая женщина, ну та, с которой он сейчас живёт, доверие Данае не внушала. Ладная, резвая, молодая, бойкая, но вот в хозяйстве - руки у неё не из того места растут. Да и Пармений, несмотря на то, что уже сына прижил, что-то жениться на ней не собирается, даже договор о наложничестве не оформил. Что за мода у мужиков нынче пошла, кроме армии ничего ни видеть, ни слышать не хотят. А вот они с мужем - счастливы, скоро уже внучек замуж выдавать буде тут.
   Опара уже подошла, женщина подсыпала муки. Прибежал её младший, притащил воды, перелил в бронзовое ведро с рельефом по кромке. Надо ещё пару закупить и расставить по дому, чтобы пользоваться удобно было. Мальчишка попытался отщипнуть сырого теста и запихнуть в рот, за что получил тумака от матери.
   - Фифа, голодный, что ли?! Скоро есть будем... Вон хлеб и сыр, - И как к сыну прицепилась это дурацкое прозвище, впрочем хорошо его характеризующее? Даже дома вместо Аякса этой смешной кличкой зовут. Она придирчиво осмотрела одежду сына, как всегда - весь в земле и её разновидностях. И при этом его манеры, Фифа он и есть Фифа... Мальчишка, несмотря на материнские просьбы, носит всё время не маркое, чтобы грязь не видна была, и вечно то в селитре, то в сере. Вот ещё новое нефтяное пятно, его точно не отстирать. Даная вздохнула: "Иди отсюда, иди, не разводи мне тут грязь".
   Если Фифа проголодался, значит и остальные голодные. Что же, пора завтракать, выпечка будет только к вечеру, что-то тесто плохо подходит. Она распорядилась домашним девкам заняться кухней и начать накрывать на стол.
   Старшего сына с женой, не было, к родителям они заглядывают только на обед. Живут уже отдельно, снимая квартиру в доходном доме, пока своего нет, сын не так давно закончил обучение и вернулся уже с женой и ребёнком, которых, естественно, приняли. При окончании он получил титул Аминандр - Добрый человек. Её это тогда позабавило, ведь у мужа, как додонского жреца, титул был Андромен - ЧЕЛОВЕК, причём именно так, человек с большой буквы. А дома сына теперь просто Аминтой зовут, забыв его прежнее, данное при рождении имя. Так же, как и зятя Аминтора, кличут просто Тором - ковалем, хотя он сейчас редко появляется в их доме. Полученное звание александроса постоянно заставляет находиться при армии, а когда он заглядывает в Эги, то сидит со своим братом Филиппом, постоянно обсуждая ту же армию. Тогда даже внуков не увидишь за столом. Данная вздохнула. После смерти дочери Аминтор замкнулся в себе, домашние дела пустил на самотёк, теперь дом больше похоже на казарму, ничего лишнего, всё крайне аскетично, самому ему ничего не надо, и детей так же держит. Или скинет их в дом тестя, а сам проводит время в походе. Даже сейчас, когда прошло время, рана затянулась, и на душе успокоилось, он отказывается завести новую жену. Хотя жених завидный, александрос, брат басилевса... Так ещё и красив, и совсем ещё не стар, сорок пять, разве возраст для мужчины? Ан нет, жениться не хочет, уж сколько Даная его уговаривала, сколько объясняла, что мужчине необходима женщина, что и в хозяйстве поможет, и с детьми, и ласка... - так упёрся упрямец. На детей своих надышаться не может, девчонки уже взрослые, а он их малютками видит, покачать, побаюкать, над сыном вообще трясется... Зато когда его нет, внуки живут у деда с бабкой. Илька с Фифой вообще как родные братья выросли. Она их даже в колыбели вместе качала и сопли вытирала...
   Кока с Фифой уже сидели за столом. Кока уже совсем взрослый, 17 лет, служит в эфебии, скоро пора отправлять на обучение, только надо выбрать куда, в какой храм, где его способности оценят. На эту тему они с мужем постоянно спорят. Сын, как и его отец, слышит природу - землю, воду, так ещё и даром пророчества обладает, вот муж и хочет его вместо себя на Додонского жреца учиться отправить. Хотя мальчишка совсем лечить не может, а силл, жрец додонский, это делать обязан. Даная же хотела видеть сына иером Деметры, хотя и сама училась среди силлов, там они с мужем и познакомились и полюбились.
   Данная поставила горячее седло козы, каждому по миске каши, самое лучшее для начала дня. Ещё кувшин молока. Прибежавшие дочери тоже подсели к столу. Надо бы ещё мужа отловить накормить.
   - Давайте быстренько, Кока, опоздаешь, в казарму переселишься. Отец уже жаловался на твою нерасторопность - Даная села напротив детей.
   - Да, мам, уже бегу... - Кока отрезал себе и брату козлятины, пододвинул сёстрам миску, пусть сами разбираются. - Фифа, я чувствую, что тебе оттуда быстро ноги делать надо будет. Знаешь за лаконским домом два дуба, вот за них нырни и через лес уходи...
   - Чего, видение было? - Фифа хихикнул.
   - Слушай старших, - Кока стукнул брата в лоб, запил съеденное молоком, - Всё, ушёл...
   Подхватив меч, поданный рабом, чмокнув мать в лоб, убежал.
   - Что ты затеваешь? - мать строго смотрела на младшего. Мальчишка заелозил на месте.
   - Не, мам, ничего, я не знаю, о чём Кока говорил, у него опять - видения... - Фифа изящно рукой откинул волосы.
   - Не лезь в голову жирными руками, обрею! - мать поднялась, окинула взглядом дочерей, старательно доедавших козлика, оставляя только белые кости - Кашу доедайте.
   В дверях уже стоял педагог младшего сына с письменными принадлежностями. Данная выдала ему пару лепёшек с сыром, мальчишка нервный, суетливый, к тому же растет, питание ему усиленное надо.
   Вскоре за Фифой из дома на занятия вылетели и дочери. Данная осталась хозяйничать. Она вошла в спальню, прошлась по всему дому - мужа нигде не было. И куда он с утра пораньше делся? Неизвестно. Немного поразмышляв, решила пройтись до храма.
   Мимо пробежал Сурик со своим другом Котиком. Мальчишки спешили, опаздывая на занятия. Их длинные волосы развевались по ветру, светлые сына Филиппа и тёмные Котика. Данная, улыбнувшись, помахала мальчишкам. Вспомнилось, как сама была молодая, как выбирала между двумя Фракийскими правителями, сватавшимися к ней. Дед Котика, Котис, правитель Одрисский, был видным мужчиной. Взрослый, красивый..., а выбрала своего однокурсника, Андромена, александроса Орестиды, и не прогадала... Даная улыбнулась, вспоминая ласковые руки мужа. Котис уже погиб, а вот тут в Эгах его внук от дочери, хороший задорный мальчишка Котик.
   Давно всё это было. Тогда отец привёл свой народ на новые территории в Иллирию. И Иллирия покорилась ему, их кельтскому оружию. Но отец погиб, и его дети не стали жить в мире. Ещё юный его племянник смог многих объединить под себя, он тогда только прошёл посвящение и получил жреческое имя Парм - Щит, и как щит Пармений сплотил вокруг себя тех, кто хотел стать сильными и самостоятельными, создать себе новую родину, он стал их непробиваемым Щитом. Именно тогда Пармений договорился с эгеским басилевсом, это ещё был отец Аминтора, Дардана, Филиппа. Пармений женился на их сестре. Данная вспомнила молодость и ей стало смешно от этих воспоминаний. Как юный шибутной Филипп подстрекал Аминтора, и они бегали следить за сестрой, как ухаживал за той её жених, Иллирийский правитель. Она сама уже была замужем за Орестидом. Орестида, озёрный край, всегда была в дружбе с эгейцами, и в Эгах имели свой родовой дом. До войны с ахеменидами это было единое государство перед самым нашествием оно раскололось, из-за этого ни одно из мелких басилий не смогло оказать сопротивление захватчикам и они пали одно за другим. Были разгромлены басилии Пеонии, Одриссы, Орестиды, Тимфагии, Элимиотии. Видя это, эгейский басилевс сдал без боя свои земли, а александрос, приверженец общеэллинской политики, и ратовавший за свободу Эллады, предупреждал эллинов о передвижении вражеских войск и их планах, так как был допущен в военный совет. Разведчик, в самой ставке ахеменидов.
   Теперь они все под властью ахеменидов вплоть до Фермопил, став одной из сатрапий, самой дальней и самой дикой. Дань платили и людьми, и деньгами, но из-за отдалённости от ахеменидской столицы самих захватчиков здесь было не много. Теперь же мужчины хотят объединить все эти мелкие басили в одну большую страну, чтобы освободиться от ига. Эгее, наименее разорённой войной, предстояло стать оплотом нового объединения, но делать это приходилось тайно, незаметно набирать силы, войска. Пока они слабы. Но они скинут ахеменидов: хитрость Филиппа, войска Пармения и Аминтора, боги Андромена -- всё объединится и даст новые силы для борьбы.
   А вот и муж... От берега неся с огорода тыквы, шёл её благоверный.
   - Ага, вся компания здесь..., - Даная нахмурилась, с берега вместе с мужем возвращались Пармений, Филипп и Аминтор, - Только Дарды не хватает.
   - Лапушка, ну не бушуй. - Муж обнял её, поцеловал в щёку. - Мы о делах, что бы без свидетелей.
   Мужчины столпились вокруг неё.
   - Не сегодня - завтра атиняни приедут, вот и решаем, где встречать, здесь или в Пеллу к Дарде, - Филипп придерживал дёргающийся глаз. - Если в Пелле, то завтра выезжать.
   - Не хочется их в Эги впускать, - поддержал брата Аминтор, - Тогда тебе придётся за детьми приглядывать. Эфебов с собой заберём, а остальных...
   Данная нахмурилась, муж обнял её, тихо Лапушка, тихо... Ночью гонец прибыл, ничего не поделаешь.
   Больше десяти лет шла Священная война, которая теперь закончилась. Фокейцы, захватили земли Дельфийского храма, и развязали войну. В поддержку Дельфов вступились Тибы, со стоящим там ахеменидским гарнизоном. Именно ахеменидам было всегда выгодно сталкивать между собой полисы, чем слабее мелкие государства, тем легче ими управлять одному большому. Мелкие полисы держащиеся за свою обособленность, которую так хорошо развивали и поощряли у них ахеменидские маги, никогда не смогут противостоять большому государству. Что сделает один маленький, пусть и гордый полис против территории, где одних только сатрапий больше тридцати. Они просто его шапками закидают. Вот так постоянно и вспыхивают междуусобные войны, а в выгоде остаются ахемениды. Фокейцев поддержали лаконцы и часть племён Фессалии. В итоге даже эгейцы ввязались в войну.
   Данная вспомнила, как мужчины носились со своими идеями, отвергая одни и разрабатывая другие, чтобы получить выгоду от этой войны. Интересы Аминтора были в Фесалии, это новые воины для его армии. Но это и новые кони для Филиппа, и ничего, что скаковые, как раз для конезаводов, скачки всегда в моде, а на них и деньги сделать можно. Филипп как скупердяй трясётся даже над медной монеткой. Но он умён. Втёрся в доверие к Дельфам, единственному общеэллинскому банку. Из-за слабости своей басилеи. Не стал ругаться с ахеменидами, заверив их в своей лояльности. Наобещал им..., только боги знают, чего Филипп только не обещал, и вот эгейский басилевс входит в военный совет Дельфов. А когда фокейцы ещё и ограбили сокровищницу центрального эллинского банка - эгейцы ввели войска. Присоединили и выгодную им горную Фессалию, напугали атинян, смели фокейцев, дошли вплоть до Фермопил, объединив территории под себя вернув Дельфам утраченное. Дельфы эгейцев тоже в своих целях использовали, все деньги от войны перешли именно в банк, но связи... У Филиппа на Дельфы далеко идущие планы.
   Значит атиняне решили оформить мирный договор... Что же наши мужчины победили, молодцы конечно...
   - Ладно, не первый раз... - Даная покосилась на мужа, - ты ещё не завтракал, так что домой. - Она повернулась к брату. - А к тебе я вечером зайду.
   Рыжий гигант, улыбнувшись, потряс головой в знак согласия, конечно, дескать приходи, всегда рады, перечить сестре он не смел.
   - А вы, два конспиратора, шли бы собирались, вместо того чтобы глаза мозолить, - Даная, вздохнув, окинула басилевса и александроса суровым взглядом, - В детстве в заговорщиков не наигрались. Всё тайком.... Глаза бы вас не видели..
   Отловив и накормив мужа, Даная успокоилась: утро прошло спокойно. Дворовых девок она отправила на базар, а найденного мужа чинить сарай на заднем дворе, наконец соизволивший рухнуть после утреннего ежедневного землетрясения. Строение было старое, возраста её старшей умершей дочери, и вот, наконец, его время пришло, но мальчишки любили возиться там с железками, да и грязь домой не тащили, оставляя в сарае. Так что для детей, придётся восстановить эту страшилищу.
   Тесто подходило медленно, неохотно, словно просыпаясь после спячки. Тепла ему что ли не хватало. Уже осень, новый год прошёл, его весело отпраздновали, а дни всё равно стоят тёплые. Дом правда. Чуть чуть подтапливают, дабы не отсырел. Ещё ни одной нормальной протопки не было.
   Обед девки приготовили, Даная занимается только выпечкой, никого не подпуская к любимому занятию. Александрос Орестид, Андромен, саллий Додонский, отчитался перед женой, что сарай - монстр, опять стоит. Как влитой и ушёл на совет в административное здание, всё время у него государственные дела... Даная улыбнулась, думая о муже, он с детьми математикой занимается, в связи с тем, что это дело, нужное государству. Только четверых из своих учеников он выделяет по способностям, остальные оттарабанят урок и бежать - нормальные дети. А к одарённым относится Приам, старший сын Пармения от наложницы, Илька, Фифа и, как ни странно, простой мальчишка из мастеровых Пеллы.
   Внезапный грохот прервал её размышление. Вроде не землетрясение, ежедневно их два бывает, перед рассветом, и после заката, так что определять давно научились. Выскочив на улицу, женщина увидела столб дыма и пламени, подымающийся в стороне дипломатических домов.
   - Фифа!!! - Ахнула Даная, приваливаясь спиной к стене. Сразу ноги стали ватными, сердце, как испуганный заяц, заметалось, опускаясь в желудок. Вспомнились утренние слова предсказания Коки насчёт лаконцев. Что же Фифа ещё натворил!!! Лишь бы живой был!
   И Даная побежала.... На непослушных ногах, сквозь лес, по выступающим корням... Она не видела ничего, всё рвалось вперёд, только бы увидеть, что сын жив.
   - Мам... - навстречу к ней из леса вышло нечто чёрное, пахнущее серой... Одежда немного дымилась, чёрная, вся рваная, стирать явно не придётся... Светлые длинные волосы, напоминающие паклю, стояли дыбом, на запачканном сажей лице выделялись белки и сверкающие глаза...
   - Фифа...,- не веря себе, уточнила женщина, и опять предательская слабость наполнила её тело. Парень поддержал мать.
   - Мам, не надо, что ты...
   Данная постепенно приходила в себя, и мозги начинали лихорадочно работать. Если Фифа, что-то сделал с домом лаконцев сейчас, когда идёт подписание мирного договора, чем это обернётся...
   - Что я.. - женщина отстранилась и наотмашь дала сыну затрещину, и ещё... - Ты себя видел, что с тобой случилось? И что случилось вон с тем домом? - кивнула она на всё ещё видный дым.
   - Ну так получилось, переложил я ... переложил... - Фифа виновато уставился в землю, - попугать я хотел... переложил...
   С сыном можно и потом разобраться, подумала Даная, сейчас надо замять конфликт, который вот-вот вспыхнет, как этот дом, а что лаконцы его устроят, она не сомневалась. Видите ли, с их точки зрения, они, эгейцы, прихвостни ахеменидов, извести свободную Элладу хотят, подчинить ахеменидскому влиянию. Да, не простая будет задачка, надо мужчин предупредить, пока всё не началось, как ещё всё аукнется...
   - Иди домой, и себя в порядок приведи - женщина строго посмотрела на сына, парень вздрогнул, - Из дома ни на шаг. Жди отца.
   Фифа непривычно притихший пошёл к дому, из кустов выскочил его педагог, такой же грязный и дымящийся. Пока хозяин разбирался с матерью, он прятался, чтобы и ему не досталось, но вроде бы обошлось... По крайней мере он так считал, Даная покачала головой, нет, мальчики, всё только начинается. Но воспитательный момент сейчас не главное, его можно и отложить, теперь надо разгребать то, что вы натворили....
   Она поправила выбившиеся, во время бега, волосы, одёрнула одежду и отправилась к серому зданию. Именно в административное здание должны будут прибежать жаловаться лаконцы.
   Ага, они уже были здесь, и Филипп с Аминтором держали оборону.
   - Вы могли бы поймать, того кто это сделал? - видимо, уже который раз спрашивал у светловолосых гонористых лаконцев басилевс. - Нет?
   - Вы же сами ввели это в Спарте: не пойман не вор, - поддержал брата александрос. - Мы, конечно, проведём расследование, виноватый будет наказан.
   - Если мы его найдём... - Филипп нервно барабанил пальцами по подлокотнику трона.
   Вздохнув и напустив на себя несколько придурковатый вид, лаконцы женщин не особо уважают, особенно чужих, Даная вошла в зал. Упёрла руки в боки и по-хозяйски, как бабка с базара, при всех заорала на мужа, находившегося на совещании.
   - Ты сарай ставил! Так он упал! Вот иди и ремонтируй его!
   Александрос Орестид опешил, такой жену он видел раза два в жизни. Первый, когда она врала жрецам додонского Зевса, прикрывая их, ещё совсем молодых, когда они обрушили жреческую священную пещеру. Второй раз, когда в Пеллу впервые приехали атиняни, и Демосфен права начал качать.
   Лаконцы захихикали, вид глупой бабы в этом варварском месте вполне отвечал их представлению об эгейцах. Что с такой дуры, хоть и красивой, возьмёшь, только детей рожать и умеет. Врывается как к себе на кухню, врывается, в мужские разговоры лезет. Кто-то даже по-мужски посочувствовал её мужу, надо же такую стерву дома иметь.
   - А вы что тут двое расселись, - глупая баба заорала на басилевса и его брата. - Вы ему советовали как сарай ставить! Мне там всех перепелов передавило...
   Филипп прыснул в кулак, в домах отродясь птицу не держали, на базаре покупали. басилевс у них на отсутствие соображаловки отродясь не жаловался, тут же понял, что спектакль неспроста перед зрителями устроили.
   - Сейчас всё уладим и вернёмся к вопросу, - успокоил он лаконцев, дескать, вы же видите, женщина не в себе, ещё покусает...
   Лаконцы уже не скрываясь хихикали. Лучшая защита - это нападение. Даная как дочь, сестра и жена правителей это знала. Она перевела свой взгляд на пострадавших лаконцев, выбрала того, кто потише и не блещет умом, вспомнила весь простонародный диалект..., и понеслось.
   - А ты, милок... - Даная видя благодарную аудиторию, вошла в раж, - Уж не ты ли мой сарай подтолкнул, больно вид у тебя хитрый, и, кажись, твои сапоги мелькали в кустах, когда сарай на перепелов падал. Ой и кричали они бедные, ой и кричали...
   - Очнись, мать, показалось тебе, - хмыкнул лаконец.
   - Ах показалось! Меня чуть бревном не зашибло! Или ты считаешь, мой муж строить не умеет?!! Сарай сам упал! Так это ты ему помог! Я перед богами присягну, что такой как ты толкнул стеночку!!
   - Видать, бревном её всё же задело, - тихо проговорил лаконец на косые взгляды своих, и отворачиваясь от столь вздорной бабы. Смеяться лаконцы перестали.
   Муж подхватил Данаю под белы ручки, она вырывалась и огрызалась с лаконцами. Войдя в роль, Филиппу пришлось помогать уводить разбушевавшуюся женщину, оставя брата с жалобщиками.
   - Лапушка, Лапушка, успокойся.., - непрестанно твердил сконфуженный муж.
   Отойдя от зала, Даная переменилась.
   - Фифа их дом поджёг, - тихо шепнула она, мужчины резко взгрустнули, теперь придётся не только отбрёхиваться, но и дело на тормозах спускать, а они ещё за счёт лаконцев поживиться хотели. И тут она опять заверещала, так, чтоб в зале слышно было - Сарай мой, сарай!!!! Этот ворог его сломал!!
   - Пойду с ними разбираться, - страдальчески возвёл глаза к небу Филипп. - Они не видели кто... Сейчас в связи с твоим столь громким приходом их напою в качестве успокоительного. А там, дадут боги, уболтаю. Только это... сарайчик твой придётся того...
   - Да сделаю, - усмехнулся александрос Орестиды. - пошли Лапушка, посмотрим, что у них горит, а потом будем с Фифой разбираться.
   Лаконцы арендовали целый двухэтажный дом с колоннадой. Пожар уже был потушен, следы разрушения были хорошо видны, они в развалинах покоились на земле, и явно крыло дома обрушил не пожар...
   - Всё-таки взорвал, - хмыкнул муж обращаясь к Данае, - что он сказал?
   - Что переложил, - женщина рассматривала полученную домом травму. Сейчас так же они изуродуют свой жуткий сарай. Хорошо хоть сын не погиб. Муж выписал из Самофракии учителя из младших иер, и вот до чего это довело. Надо гнать этого недоучку, именно он пристрастил Фифу к пиромании.
   Они с мужем стояли за деревьями, чтобы лаконцы их не заметили. Деревья для додонских жрецов второй дом, родная стихия, каждый листик, каждая веточка - всегда помогут, подскажут, всегда спрячут. Муж встряхнул волосами, сосредоточился, перебирая в пальцах тонкие ветки рядом растущего кустарника, его взгляд стал отстранённым, а глаза совсем чёрными. Данная прижалась к дереву, почти слившись с ним, чтобы не мешать его работе, и не дать никому помешать. Андромен, он же александрос Орестиды, передавал картинку разрушения лаконского дома басилевсу. Филипп хитрый, умный, осторожный, он найдёт, как воспользоваться информацией. Муж протряс головой, разрывая контакт, и они удалились, оставаясь так же незамеченными. Пироги!!!! Данная вспомнила о тесте, осадили ли его, или оно уже вылезло из кадушки... Всё сегодня из-за Фифы наперекосяк.
   Как ни странно, в доме нашёлся кто-то умный, кто осадил живую массу теста, и пока муж порол сына, Даная занялась витушками. Была слабая надежда, что и педагогу перепадёт. Этот хитрый деревенский парень из Пеонии, проданный родителями из-за нищеты, слишком дорожил своей шкурой и всегда исчезал от наказания. Но именно аристократия всегда порола своих детей, как сидоровых коз, у деревенских жителей это было не в ходу. Хорошо бы ещё этого самофракийского иеру выпороть, который сына всей этой дури научил. И как ещё он жив остался...
   К обеду в дом начали собираться. Накрывая большой стол, Даная кинула взгляд на обломки многострадального сарая, подкрашенные мужем огнём для большего сходства и удобренных перепелиными перьями из Фифиной подушки. Пусть теперь так спит. Рядом она заметила несколько шмыгающих лаконцев, пришли удостовериться... Сухенькие, поджарые лаконцы резко выделяются на фоне рослых местных жителей, так что перепутать невозможно.
   Понаблюдав хихикая за ними, из узких окон столовой, Даная наконец занялась подготовкой стола к обеду. Отделанная дубом столовая начала нагреваться от печного жара, проведённого под сидениями. Домовые люди начали накрывать стол. Женщина проверила чистоту лестницы ведущей на подиум столовой. Под подиумом уже равномерно расходилось тепло. В центре подиума столовой начинался амфитеатр в одну скамью, спускающийся к монументальному столу. Благодаря такой планировке, вокруг стола образовалось овальное пространство, отделанное дубом. Войдя в столовую, по лестнице на подиум, все мыли ноги и, готовые к трапезе, спускались к столу. Вообще, по отделанному разными породами дерева дому было очень приятно ходить босиком. При тепле и прогретых трубах, печным отоплением, запахи древесины смешивались и действовали успокаивающе и расслабляюще. Казалось, что находишься в волшебном солнечном лесу, наполненном светом, запахами и вкусом друидического мира. Тепло отполированного дерева обволакивало, не тронутые и не повреждённые фактуры деревьев, только выделенные человеком, создавали ощущение надёжной защищённости родного гостеприимного дома, наполненного любовью не только человеческой, но и природной.
   На обед семья стала стекаться в столовую. Аминтор, занятый делами, прислал детей, чтобы не остались голодными. За руку с Илькой пришёл и худенький Сурик, сын Филиппа. Кормишь его, кормишь, а он от всего отказывается: вдолбил себе оставаться в одном весе, ещё и взвешивается по три раза на день, сидит на диете, чтобы участвовать в скачках, ходит голодный, как козёл траву жуёт. Данная неодобрительно покачала головой, стараясь положить мальчишке хоть какого-нибудь мяса, кроме чисто растительной пищи, что он себе набросал. Сделав бровки домиком, Сурик умоляюще посмотрел на неё, и шмыгнул носом, а глаза голодные - голодные.
   - Всё, хватит! - Даная ударила по столу рукой, - Калка, налей ему похлёбки и мяса кинь побольше, и если не съест, я сама его выпорю.
   Фифа захихикал. Он сидел очень аккуратно, не откидываясь на больную спину. Вот кого пори не пори, всё как с гуся вода.... Ну что за парень. Старшие у неё поспокойнее, а что Фифа, что Илька, да и вообще вся их компания..., выпороли, одёрнулись и дальше побежали, как ничего и не было. А Илька и того хуже, если будет считать, что делал всё правильно, несмотря на наказание, продолжит и переубедить его, доказать, что не прав, уж очень сложно, настолько упёртый, взял в себя упрямство у матери покойной и отца и развил... Старшие были значительно спокойнее, хотя, если Кока уж что и вытворял, то хоть стой, хоть падай... Когда он тайком на корабль пробрался, хотел моряком стать и уплыл, она чуть не рехнулась. Все Эги на ноги поставили, ребёнка искали. Муж тогда саллиев организовал, иер додонских, его искать. Иеры выпустили зов деревьев, чтобы даже щепочка отозвалась, если сын к ней прикоснётся. Деревяшка-то везде есть, не мог он в быту с ней не столкнуться. Как от поискового заклинания заголосила плывущая бирма, на которой он был, корабль же деревянный, жрецам удалось её вернуть. Команда тогда радостная этому была. Вон, брат Пармений, всех своих парней порет скопом, не разбираясь в их шалостях, кто прав, кто виноват, они просто после наказания все веселятся. И куда это молодёжь катится...
   Данная потянулась налить себе сока из изящного серебряного кувшина с крышкой, стоящего около мальчишек. Культурой и воспитанием они прям блистали. Илька, расставя локти, жадно, с удовольствием потреблял похлёбку. Да, внук отличался высокой внутренней культурой, только скрытой очень глубоко.
   - Иль, локти подбери, Фифу пришибёшь, - Даная разливала похлёбку Аминте, его жене, внукам. Аминта поднявшись, бряцая перугами, потянулся к квашенной капусте, обильно сдобренной специями и пряностями.
   - Да, Фифа крепкий, - Илька похлопал сидящего рядом парня по спине, тот поморщился, но смолчал. Сын Аминтора и сам заметил, что причинил боль, виновато чмокнул пострадавшего в щёку, - Ты не сердись...
   Данная улыбнулась, выросшие как братья, Фифа с Илькой были неразлучны. Она и сама Ильку воспринимала скорее как ещё одного сына, а не как внука.
   - Иль, передай рядом с тобой мясо в ягодах, попросила мальчишку жена Аминтора, старательно успокаивая четырехлетнюю дочку у себя на коленях. Парнишка смутился, покраснел, подал женщине блюдо, окидывая её совсем телячьим взглядом. Это не укрылось от замечающей всё Данаи. Нашёл в кого, глупыш, влюбиться, она же его лет на семь старше. Надо будет потом поговорить, объяснить, что старая она для него. Жена Аминандра не замечала тех восторженных взглядов, которые мальчишка на неё бросал время от времени. Она занималась дочерью, которая то залезала к матери на колени, чтобы стянуть что-нибудь с их блюда с мелкопорезанным мясом то малышка начинала крутиться, не зная, чем заняться. Живой ребёнок.
   К вечеру нагрузив корзину ватрушечками и витушечками, Даная собралась к брату. Ну не доверяет она его женщине.
   Совещание давно закончилось, и все разошлись по своим делам. На отдалённом берегу реки Гегелох занимался с мальчишками, будущими верховными иерами. Там были Кока, Павка, Приам, старший сын Пармения от наложницы, и новый моский мальчишка. Барсиха у него просто красавица, её тёзка, кстати. За столом, когда они приходят, как клянчит, какие мордочки строит умильные, умница девочка.
   Мальчишки под присмотром Гегелоха, верховного иеры, изучали пассы для простейших материализаций мыслеформ. Было интересно на это посмотреть, как возникали туманные образы, слабые, расплывчатые. Первый же порыв ветра их разрывал в клочья. Да, стойкий образ достигается не одним годом тренировки.
   До дома брата, Даная шла по холму над рекой. На противоположной от занятий Гегелоха берегу Аминтор учил сына кузнечным премудростям. Небольшая плавильная печь была вставлена в склон обрыва. Илька под чутким руководством отца подкладывает то чёрный уголь, то древесину, его хитон и портки были уже серые, а спина и грудь мокрые от пота. Мальчишка был серьёзен, и создавалось ощущение, что стал намного старше. Аминтор, видимо пришедший сразу с совещания, так и остался в гиматие. Один конец гиматия был заправлен за ремень, другой - переброшен через спину, и скрывая левую руку, стелился по земле. Отец не только словом, но и перстом указывал сыну, что делать. Два кольца поблёскивали на его сильных и ухоженных руках. Его длинные русые волосы были распущенны, а не скреплены повязкой, торчавшей из-за ремня.
   Рядом с плавильной печью суетился раб Аминтора.
   Металл вытекал через желоб. Аминтор сыпал в него щепотку добавок, объясняя сыну значение и количество, необходимое для обогащения железа. Илька бегал к реке и водой закалял выплавленные заготовки. Потом бросал их в золу.
   - Тор, когда завтра едете? - поинтересовалась Даная.
   - Прям сразу с утра, после землетрясения. - крикнул ей в ответ зять. - Ты Парму передай, что я Павку захвачу, пусть не беспокоиться.
   Данная кивнула и пошла дальше.
   Представительский дом иллирийской семьи как скала возвышался в конце холма. Это одиноко стоящая башня, со множеством окон, была совсем не похожа на другие дома знати. Дом был каменный, четырёхэтажный, лишённый окон первый этаж был предназначен для хозяйственных нужд: кухни и бойлерной. Остальные три этажа занимало семейство брата. На первом жилом этаже были комнаты самого главы семейства, с одной стороны, и комнаты для офицеров, в которых на нынешний момент проживал Тил со своей сестрой, кормилицей Алеся. На втором этаже были квартиры для девочек и детская для трёхлетнего сына, живущего вместе с матерью, когда-то учившей дочерей Парма. А уже под самой крышей были квартиры мальчишек. В одной жили Алесь с Приамом и домашним рабом, в другой Кузька вместе со своим братом Гектором, ровесником Сурика, и педагогом.
   По столовой как раз носилась эта рыжая парочка. Кузька пытался догнать Гектора и дать ему затрещину из-за того, что брат подсунул ему ежа в кровать. Гектор же, перепрыгивая через стол, стулья, убегал, оставляя за собой перевёрнутую мебель. Женщина Пармения хихикала над ними, комментируя их действия карапузу, сидящему у неё на коленях. Ну она сама не намного старше резвящихся здесь мальчишек. Алесь встретил Данаю в дверях столовой, забрал корзину с выпечкой и тут же вцепился в плюшку зубами. Даная потрепала его по рыжим волосам.
   - Отец-то где? - поинтересовалась она.
   - На кухне, во, вроде идёт, - с набитым ртом ответил мальчишка.
   На лестнице снизу послышались шаги, первым вышел Тил в столовую. Он перехватил бегущего на него Кузьку. Кузька дёрнулся пару раз под мышкой у черноволосого молодого мужчины, потом обвис как тряпочка. Тиски, куда мальчишка попал, были всё равно, что железные. Гектор, обежав брата на всякий случай подальше, чтобы ни рукой, ни ногой тот не достал, показал ему язык и целенаправленно рванул к корзинке с ватрушками, чмокнув принёсшую их женщину в знак приветствия. Трёлетний малыш, лишившийся столь интересного представления, заревел.
   - И что мой львёнок воет? - снизу наконец поднялся рыжий гигант Пармений. Подхватив сынишку, он подкинул его вверх пару раз. Тот радостно рассмеялся. Мужчина вернул мальчика женщине и решительным шагом направился к сестре.
   - Дан, пошли поговорим...
   Алесь прихватил с десяток ватрушек и витушек и пошёл следом за отцом и тётей. Они перешли в противоположную часть дома, вторую квартиру на этаже, где размещались комнаты Пармения.
   Данная привычно вздрогнула на чучело медведя, стоящее в тёмном углу коридора. По всему помещению, под потолком, были развешены трофеи Алеся, заядлого охотника. Здесь были и кабаньи морды, и оленьи, и даже чучела тетеревов. Дверь в первую комнату, где жил педагог, ещё самого Пармения была открыта. Там валялись расшнурованные сапоги, на столах в беспорядке набросана кожа, видимо, тот что-то мастерил. Казалось, свалка из комнаты, готова высыпаться в коридор. Парм смутившись поспешно прикрыл дверь от взгляда сестры и пригласил её в свою чисто убранную спальню. Ковёр был и на полу, и на кровати. На полукруглом столике у окна лежала узорчатая салфетка, явно вязанная его женщиной, такая же лежала на ковре, при двери из комнаты педагога. Точно, эти уродливые салфетки вязала эта рыжая, которая даже не поздоровалась с ней, Данаей.
   Алесь пододвинул стол к кровати, сложил на него витушки с ватрушками. Данная с братом сели на кровать, всё равно больше сидеть было не на чем. Алесь так и остался стоять.
   - Дан, ты тут остаёшься, - издалека начал рыжий гигант. Взяв ватрушечку он пару раз её укусил. Данная ждала, когда же наконец брат разродиться.
   - Тебе тут за всем присматривать...Вот Олежа только от лошадей вернулся, что-то с ними не то.. Ну те лошади, что мы с севера закупили. Квёлые они какие-то.
   - От меня-то что хочешь? - Данае к молодняку только лошадей не хватало. Она же нормальный человек, а не рехнувшаяся лошадница, как наложница Филиппа, что ему Сурика родила. Она уж лучше на бричке, запряжённой спокойными мулами доберётся, чем верхом, не столь эффектно, но зато живая.
   - Ну пригляди, больные они что ли? Не знаю, не понимаю - сокрушённо вздохнул брат, начиная вторую ватрушку.
   - Гешу попроси, он лучше меня в болячках понимает, - женщина протянула Алесю витушку, чтобы не стоял столбом.
   - Гегелох уже смотрел, проклятий говорит нет, здоровые, но Олежка считает, что что-то не то.
   Сын согласно кивнул.
   - Дан, ну просто присмотри, может ты, что поймёшь.
   Данная вздохнула, ей ещё лошадей не хватало...

3 глава

Эги. 344. г. до н.э. От Ильки.

   Сегодня их станет пять. Мальчишки решили принять Ясона в свою ватагу. Сегодня они будут проводить посвящение.
   Илька проснувшись потянулся, предвкушая весёлый день. Главное не совпасть с девчонками. Вчера Кали, сестра, говорила, что будут выяснять отношения с дочерями Филиппа и их группой. Часть девчонок считала себя дриадами, и властительницами леса. К ним, как раз, его сёстры относились. Другая часть - амазонки, во главе с Фессалоникой, тоже претендовали на лесные угодия. Эта Лонка вообще считает себя самой главной во всём, житья никому не даёт. Вон дядька Филипп к ним в дом Сурика постоянно отправляет, когда отсутствует, боится, что сестрица ему шею свернёт. Не то, что бы собственноручно, но подобьёт младшего братца на спор с объездкой лошадей, и подсунет великому наезднику, бешенного скакуна. И не будет у неё братика. Лонка она такая, с ней лучше не связываться.
   Вставать Ильке очень не хотелось. Вот так бы весь день проваляться. И что бы никто тебя не трогал, никого не видеть, просто нежится в кровати. Грамматики сегодня не будет, зато стихосложение и языки. После того, как его стихи в Митиленах не были одобрены, мальчишке вообще за них браться не хотелось. Даже если дядька Филипп прав, и не в том таланте речь, который в человеке, а именно в серебреном эквиваленте.., то становиться ещё противнее. Не может всё продаваться и покупаться... В сказаниях о героях, они всего добиваются сами, своей силой, мозгами, божественным даром... А теперь всё покупается. Вон зимой Приам собирается на игры идти, заявку уже подали, и что, там тоже всё оплачено будет? Илька закрыл глаза, что бы не видеть весь этот Мир. Нет, он так не хочет. Он пойдёт по жизни так, как герои древности. Он большой и сильный, он не будет ни продавать ни покупать. Хитрить, как дядька Филипп, это же насколько надо презирать других людей....
   Всё таки вставать надо, но так не хочется. Илька пересилив себя сел в кровати. Рядом воткнутый в раму окна, в свете осеннего солнца, светился новый нож. Атта уже уехал, не разбудив сына попрощаться, но видно, что заходил к нему в мезонин, принёс новый клинок. Парень взял его в руки, покрутил, Атта выковал его ночью, вплетя в железо свет луны. Илька придирчиво оглядел оружие, хороший ножик выковал, когда он ещё сможет сам такой сделать... Вот общаться с железом под руководством Аттала он учится с удовольствием.
   Всё, наконец он встал. День начался, со всеми своими подарками и неожиданностями.
   Когда Илька спускался со своего мезонина, сёстры уже сидели за столом, там же был Сурик, а старая кормилица Атты хлопотала вокруг.
   - О! Сплюша! - обрадовалась его появлению Клеопатра, старшая сестра. Парень поцеловал сестёр и брата, если так можно назвать Сурика, подсел к ним.
   - Видел, что твой Лиапп нарисовал? - сестры выложили на стол перед ним пару портретов. - Кто глядя на них нас замуж возьмёт?!
   Илька рассматривал творческие шедевры своего педагога. Сестры в сине-зелёных оттенках выгладили несколько претензеозно .мало кто решиться сделать предложение красавицам из лесного царства. Это была идея Клео, найти себе мужа по переписке. Естественно, Калка последовала примеру сестры. Две сине-зелёные дриады хищно смотрели на него с портретов. Лично он бы, письма от таких красавиц спрятал бы куда подальше, опасаясь за своё здоровье.
   - Да, это на любителя, - парень вернул портреты сёстрам, - Вам их впору по лесу развешивать, сатира одинокого искать, или в некрополь за женихами заглянуть.
   - Ничего вы не понимаете - бурчал себе под нос юный художник, унося опустевшие тарелки из под полухолодной каши. Дети Аминтора были крайне неприхотливы в еде. Сёстры быстренько портреты попрятали, не смотря, что женихов на них не поймаешь, если только специфических, одержимых манией, с которыми по полнолуниям потом выть придётся, но дриады всё же были обаятельные, в своей стихийной хищности. Леапп, как талантливый художник, уловил агрессивность эгейских девушек.
   Солнечный рассеянный свет пробивался через листву, начинающую покрываться золотом осени, отдавая последнее тепло людям. Скоро всё это разнообразие природных красок смениться холодными проливными дождями и пронизывающим ветром. Листья став золотом, отдадутся спокойствию Смерти. Тот, мёртвый мир, спокойствия и сна, предпочитает золото, в котором отражается свет умирающего солнца. Вбирая последний свет, жёлтый метал передаёт его в Истинное солнце, освещающее Острова Блаженных, куда уходят герои на свою вечную охоту. Этот свет соединяется с солнцем Ирия, куда уходят избранные даже из героев, входя в Вечность, и освещая путь своим потомкам. На взгляд Ильки, это была вершина для любого человека.
   Отведя Сурика на грамматику, он бегом добрался до театра, где проводили занятия по стихосложению. Все мальчишки его возраста были уже там, только кроме Павки, который все новые стихи, сразу же пробывал на голос и песню. Павка вместе со старшими уехал в Пеллу. Сидя на зрительских местах мальчишки писали на грифельных досках стихи, потом декламировали их со сцены, здесь же проводились занятия по риторике, когда постигалось ораторское искусство.
   Посидев, помучившись над стихами, Илька улёгся на сидения. Вдохновение полностью отсутствовало. Пегас, которому следовало одарить юношу своим даром - не прилетал. Высоко в небе плыли облака, они потихоньку спускались, из тёплых летних, превращались в тяжёлые, затягивающие всю голубую негу, осенние, стальные. Пегас сквозь них пробиться не мог, или не хотел. Илька усмехнулся, ему представилось как этот матёрый крылатый жеребец, задержался по совсем праздным жизненным нуждам, просто нашёл небесный овёс и с удовольствием его хрупает, пережёвывая тяжёлыми челюстями, так что желваки мерно ходят по его морде. А потом появляется белая кобыла - Медуза, которая уже совсем скоро спуститься на землю, принеся с собой снег. Она томно и жеманно, ну прям как Фифа, подымает пушистые ресницы, вскидывает длинную светлую чёлку. Кобыла призывно ржёт, закладывая уши... Сегодня Пегаса можно не ждать.
   Илька поднялся. На нижних сидениях Фифа старательно строчил на доске. Щеки порозовели, на губах лукавая улыбка, глаза.. - под волосами не видны, но понятно, что весь в творчестве. Илька заинтересовавшись подошёл, сунул нос посмотреть... что-то о любви. Фифа поспешно спрятал дощечку. Илька ухмыльнулся, понятно, Ляльке пишет. В Пелле они столкнулись с эпиротами, там была одиннадцати летняя девочка, Елена, хрупкая, в огромными глазищами, острым носиком и льняными пушистыми волосами. Фифа за ней долго ходил, а Лялька только подымала на него глаза, глубогие как озёра и пожимала плечиками, мол ничего не понимаю. Теперь Фифа ею бредил. Вот стихи пишет, письма отправляет. Тут на днях Илька заметил брата крутящегося перед зеркалом, морды строящего своему отражению, всё отрабатывал, как красиво волосы вскинуть, как голову наклонить, как рукой по лицу провести... Чего с парнем любовь делает.
   - Пиши, пиши, авось оценит.., - Илька продолжал ухмыляться. Он от своих отражений в зеркале только вздрагивал, кого привлечёт эта девичья физиономия... За последний год он резко вырос, раздался в плечах, а лицо... таким уродом стал, самому противно, настолько не похож на остальных друзей. Не будь роста и силы, мог бы среди девчонок играть, за свою подружку бы сошёл. И долго ему это терпеть! Атта говорит: всё измениться, ещё возмужает, а пока ни одна девчонка серьёзно не воспринимает. Илька не любил зеркала.
   Ясон сидел задумавшись посасывая грифель, похоже он был дома, в своих Моских горах. Рядом расположилась Данка лапой ловя начинающие опадать листья, с шуршанием проползающие по земле, залетающие в театр и прячущиеся под сидениями. Её мягкие толстые лапы, молниеносно выкидывались вперёд, шлёпали по пробегающему листу, тот замирал, словно прикидываясь мертвым, но стоило оторвать лапу, как он тут же норовил спрятаться. Длинный хвост барсихи, в азарте, извивался то в одну то в другую сторону. Белый кончик заманчиво дразнил. Кузька норовил наступить на него, не в состоянии удержаться от искушения. Данка, когда мальчишка всё же прижимал хвост, оборачивалась и смотрела на него как на несмышлёного котёнка. Тот только задорно скалил зубы.
   Илька отвернулся от этого детского развлечения. С палестра, из административного здания, уже начали выходить девчонки. Сегодня они занимались с утра. Как высказывался Леонид, если мальчишки на палестре занимались спортом, то девчонки ходили туда подраться.
   Парень встрепенулся, по мощёной дороге шла Аглая, жена Аминандра, неся большую, и видимо, тяжёлую корзину, держа её за подол за ней семенила дочка.
   - Скоро приду, - Илька перепрыгивая сидения вылетел с театра. Преподаватель только покачал головой, друзья прыснули, мальчишку это не волновало.
   - Радуйся, - поздоровался он, потрепал девочку по голове, - Давай помогу.
   Женщина поспешно передала парню, которому с трудом доставала до плеча, корзину, взяла дочку за руку.
   - Вот вещи в стирку отдавала, - Аглая с улыбкой поправила волосы. - Хорошо, племянничек, что тебя встретила, до дому донесёшь.
   - Донесу...
   Вот так, кроме как племянника она в нём ничего не видела. Ну почему Аглая жена Аминты, была бы его, Илька её бы на руках носил.
   - Вот, Аминта с утра уехал, пришлось самой эту тяжесть нести, - пожаловалась женщина.
   - Если что надо, я помогу.., - Илька поднял на неё свои огромные серые глаза. Аглая улыбнулась. - Хороший ты, Илька.
   Мальчишка проводил их до дома, донёс корзину до дверей. Женщина поцеловала парнишку в щёку, в знак благодарности, и окрылённый он не заметил, как оказался на палестре в кругу друзей. Парни, естественно, подтрунивали, видя как он умчался, но Илька не обращал на них внимания, сам бы на их месте так же хихикал. Илька только смущённо улыбался, находясь в своих тёплых и светлых мечтах. Ни тяжёлые валуны, которые он привычно перетаскивал по палестру, ни груши с песком, по которым он отрабатывал удар рук и ног, не могли вернуть его на землю. Он впервые был вдвоём с нравящейся ему женщиной, не в семейном кругу, не в окружении родни и её мужа, а просто они шли вдвоём, и была только маленькая дочка Аглаи, её часть... А ещё она его поцеловала, пусть как родича, но всё же... И от этого разливалось сладкое томление по груди, а на лице блуждала смущённая улыбка.
   Стоя под струящейся водой, омывая своё тело от песка палестра, Илька блаженно прикрыл глаза, впитывая всем своим существом журчащие струи. Если бы Аглая была свободна...
   Чужая рука скользнула вниз его живота, хрипловатый мужской голос зашептал прям в ухо....
   - У тебя такая нежная кожа, как губы лошади...
   Парень рванулся в сторону. Желудок сжался и резко стал подыматься вверх. Опять ахеменид...
   Не разбирая дороги Илька вырвался на улицу и согнулся над кустами. Желудок рвался наружу. Следом за ним, тормозя на поворотах руками и ногами вылетел Фифа.
   - Живой? - он похлопал Ильку по мокрой спине. Тот только слабо отмахнулся, и опять согнулся над кустами.
   Первый раз такое внимание ахемениды оказали ему в том году. Маг при новом сатрапе Скудрии по простому пришёл тогда к Аминтору. Илька это видел просто потому, что был в соседней комнате, а дверь была открыта.
   Маг тогда говорил Атте, что у него вырос красивый сын, такой же, как легендарный их Ахилл, такой же сильный с нежным лицом. С тех пор Илька ненавидел своё полное имя Ахилл и откликался только на уменьшительное. Маг объяснял Атте, что при дворе ахеменидов его ждёт большое будущее, и он даже готов заплатить, что бы мальчишка стал его любовником. Тогда Аминтор, не меняясь в лице, достал копис, такой кривой меч, на вооружении в пехоте, и просто разрубил мага, вместе с его роскошными одеяниями, и пока тело падало, вытер клинок об его одежду. Атта объяснил, что ахеменид от него хотел, тогда Илька представил всё это, и его первый раз вывернуло. Аминтор тогда выкинул тело из дома и официально объявил, что мага убили разбойники. Артабаз, как умный политик, согласился с этой версией, инцидент замяли.
   К обнажённым мальчишкам подошли Кузька с Яськой, уже одевшиеся. Кузька притащил их одежду. Фифа быстро облачился в свои штаны и хламиду. Ильку вроде отпустило, он стоял бледный как смерть, обхватив себя за плечи, голова только раскалывалась, и сердце стучало как молот в кузне. Из палестра показался ахеменид со слащавой улыбочкой. Илька сам не заметил, как оказался рядом с ним и свернул ему голову, как птенчику. Тело обмякло у его ног. Парень брезгливо вытер о бёдра руки.
   - Что с телом будем делать - Кузька за шиворот оттащил труп в кусты.
   - Как всегда, на дороге кинем, - Фифа прикрыл Ильку гиматием, стараясь заглянуть тому в глаза. Они были белые, зрачёк стал точкой, явный признак бешенства.
   - Да в норме я, в норме, - тот отстранился кутаясь в ткань. Они слишком хорошо знали реакции друг друга.
   - Не.. не надо, усложнять жизнь старшим, давайте его под ёлочку закопаем, - внёс своё предложение Ясон, вспомнив разговор басилевса с отцом Фифы.
   Младшие мальчишки пробегая мимо палестра спешили к театру.
   - Илечка!! - Сурик увидев своих помчался к ребятам. Его взгляд натолкнулся на хмурые лица парней, в кустах он заметил сваленное тело - Ой!..
   - Чего застыл, либо пригляди, что бы мелкие тут не околачивались, либо помогай. - Кузька дал ему подзатыльник, заставляя соображать побыстрее. - Иль одевайся. Потащили.
   - Ясь, ты головную боль снимать умеешь? - парень, придерживая голову натянул портки, сын Филиппа помог ему зашнуровать сапоги.
   - Сейчас давай по-быстрому..., прикопаем, тобой займусь, - Ясон пинком отогнал Данку от трупа, норовящую изучить его - Не трогай падаль.
   - Сурик, давай вперёд, смотри, что бы на девок не нарвались - распорядился Фифа, подымая тело подмышки. Кузька ухватился за ноги.
   - Зря ты его прям в городе...
   Мальчишки тихо скрылись в лесу. В нём Ильке получшало, нормально одевшись он догнал ребят.
   - Давайте, тащите его сюда, я ёлку вижу - Ясон первый нашёл вожделенное дерево. Чуть подкопав ножами, они с Илькой подняли хвойное дерево, с длинными корнями стелящимися по земле. Ель была не особо большая, не намного выше парней, поэтому с ней быстро договорились. Углубив влажную землю, они засунули тело под корни и водрузили ель на старое место
   - И дерево поест, чего же я сам не догадался? - удивлялся Кузька, рассматривая дело совместных рук. - Бедная ёлочка, голодная была.
   Илька потоптал почву вокруг дерева.
   - Ну чего, после обеда лошадей поедем смотреть?
   Старшие отбыли в Пеллу, и поэтому, вечерних занятий не будет, мальчишкам сегодня предстоит развлекаться самим. Не часто бывает такой праздник. Новых, пригнанных с севера лошадей, они так и не успели посмотреть, хотя это и было интересно. Да и после произошедшего, нужна была смена атмосферы.
   - Иличка, я с вами поеду, - Сурик как клещ вцепился в руку родича. - Ты меня на сестёр не оставляй.
   - Добро, - Илька нехотя согласился. Мелкий всё равно не отстанет, раз он сейчас с ними в доме Аминтора живёт, придётся с собой везде таскать. - Пошли все к бабушке обедать.
   Сегодня ночью они проведут свой последний обряд, и Яська станет полноправным разбойником их команды, главное к ночи отвязаться от Сурика. Илька вздохнув потрепал мелкого по льняным волосам. Мальчишка, от своего добровольного голодания, спал очень чутко, а у них в доме, его лежанка стояла как раз под лестницей мезонина, где он спал. Хорошо бы вечером Сурика куда-нибудь спихнуть. Голова всё ещё болела, и отказывалась думать. Собственно, именно дар Ясона, как лекаря, послужил самым высоким аргументом, что бы взять его к себе, Гегелох, дед, тоже могли лечить, но пожалуй это и всё. Такой дар в Эгах был редкостью. Несмотря на то, что Ясон прибыл к ним как жрец Вакха - виночерпий, его по специализации ещё не использовали. Иеры Вакха, по цвету вина, его тягучести, запаху - безошибочно определяли яд. Сейчас пока, в этом не было необходимости, но кто знает, чего ждать дальше. Вполне возможно, что скоро эти способности понадобятся. Вот атиняне прислали посольство, никто из пророков опасностей не видел. Значит травить не будут.
   Выйдя из леса, Яська усадил Ильку прямо на пожухлую траву. Головную боль он снимал быстро. Просто как мурашки забегали по черепу, проникая внутрь. Илька чувствовал, как внутри, словно развязываются какие-то узелочки, и боль уходит. Очень интересное и необычное ощущение. Потом они всей ватагой завалились к бабушке, хотя Кузька всю дорогу хихикал, что отец, когда приедет, ему устроит...
   Пармений держал не плохую кухарку, и даже в его отсутствие, детей хорошо и вкусно кормили. Это у них, в доме Аминтора, вместе с Аттой уезжает и его педагог, а старая кормилица, кроме утренней каши ничего не готовит. Так же как и у дядьки Филиппа, в их доме все питаются только полезной пищей. Так утренняя каша, удобренная мёдом, всегда полухолодная, что бы мёд отдал как можно больше целебных свойств, да и дети не обожглись. Съесть это конечно можно, всё равно ничего другого не дадут, но лучше обедать у бабушке, там вкуснее. Эгейские же правители фанатично верят в пользу здоровой пищи, потому и дядька Филипп, обычно питается у них. Его кухарка, хоть и готовит полезно, но уж совсем не вкусно. У бабушки всегда разносолы на столе, а не только пророщенный овёс, как у дядьки Филиппа, или очень полезная трава, как у Аминтора, сдобренная мёдом. Обедать у бабушки одно удовольствие. Хорошо хоть Яська облагодетельствовал их кефирной закваской, привезённой с Моских гор. Атта проникся полезностью данного продукта, и теперь, перед сном, их поят кефиром, вместо надоевшей простокваши из козьего молока. Вот того же Кузьку на обед к себе не затащишь, привыкли они иллирийцы вкусно питаться, не всегда полезно...
   Кроме ватаги мальчишек, в деревянной столовой бабушки собрались и дочери Аминтора. Илька усмехнулся, вот казалось бы, только стоял обнявшись с кустиками, а здоровый рост берёт своё, есть то очень хочется. Горячая ароматная похлёбка со специями, жирная, с плавающими шкварками, с большими кусками крольчатины...
   Наглая Яськина Данка уже вовсю обхаживала бабушку. Барсиха села рядом с хозяйкой дома, её толстая лапочка, с подобранными коготками, лежала на колене женщины, а голова была наклонена на бок, и огромные оливковые глаза заглядывали в самую душу... Бабушка не могла устоять и подкармливала свою тёзку самыми вкусными кусочками. Внукам бы такие перепали... Илька прикончив миску похлёбки смог наконец осмотреться.
   От сестёр фонтанировало скрываемой яростью и раздражением. У Клеопатры он даже разглядел закрашенный синяк на лице. Значит встреча дриад с амазонками состоялась. Вон и у Калки руки расцарапаны. Интересно было бы посмотреть на Лонку, не могли же сёстры так ей спустить. Может Яську попросить их подлатать. Хотя сегодня моск и так его головой занимался, и спиной Фифы, после вчерашней порки, наверняка устал. А если сестрам сказать о его способностях - замучают, тут вот прыщик убрать, тут красоты добавить. Так скоро к Яське очередь из девок выстроиться, совсем парня доконают, по делу даже к нему будет не подступиться. Богатое воображение сразу нарисовало картинку затравленного Яськи и облезлой Данки, вокруг которых собирается всё женское население Эг, и требуют полечить их. Старухи с клюками, сбегающие с базара, тётки торговки, вытесняя друг друга, стараются добраться до тела юного лекаря. Крики, когти, кулаки. Сжимается кольцо женщин вокруг Яськи. Совсем маленькие девчушки, с разбитыми коленками, пробираются к лекарю между ног матерей. И вот кольцо распадается, а на земле лежит обессиленный жрец Вакха. Не стоит говорить сёстрам...
   Освободившись от дочери, занявшейся мягкой шкурой барсихи, Аглая изящно потребляла фрукты. Она отрезала медным ножиком дольки груши, и мелкими кусочками их откусывала. Эгейские девчонки так не умеют, сразу откусят, так откусят, ещё и огрызок съедят, только палочку выкинут. Женщина поймав Илькин взгляд улыбнулась, тепло, ласково, мальчишка смутился. От её мягкой улыбки становилось радостно и весело.
   - Иль, поехали, - Фифа закончив обед наклонился над ушедшим в свои мечты парнем.
   Через некоторое время они уже рысили по дороге, двигаясь в сторону гор где паслись закупленные лошади. Фифа, Сурик, Илька, естественно, вначале рванули сразу в карьер на своих скаковых. Получилась такая импровизированная гонка. Ну куда им против великого наездника Сурика. Мальчишка на своём Букефале был в идеальной форме, и гармоничное соотношении веса между наездником и конём, дало ему возможность уйти в отрыв. Не зря он сидит на диете. Рассекая ветер, Илька и Фифа какое-то время неслись за ним, их жилистые, поджарые кони быстро выдохлись под тяжестью седоков. Да, переросли мы скаковых - хмыкнул про себя Илька, поглаживая шею своего иноходца.
   - Ку-Кузь!! Догоняйте! - он обернулся к далеко оставшимся позади ребятам на более тяжёлых конях. Кузька был на иллирийском, Яська на иверийском, ни тот ни другой с места в карьер пойти не могли, масса не позволяла. Данка, как уважающая себя барсиха, не натруждая лап, ехала на коне вместе с хозяином. Тяжёлые кони постепенно набирали скорость, и шли нога в ногу сотрясая землю.
   Потом они уже рысили все вместе. Кузька с Яськой обсуждали различия иллирийских и иверийских коней - иверийские потяжелее, помассивнее, но при этом лучше идут в горах и более удобные для скачек в ущельях. По выносливости, вроде, одинаковые. И оба парня хихикали над скаковыми, с торчащими рёбрами. Ну, естественно, сидят на грудах мяса, и ржут сами как кони. А когда Кузька стал цепляться к его породистому иноходцу, который якобы подгибает ноги под тяжестью наездника, Илька не выдержал, и дал парню в ухо. Небольшая потасовка была быстро закончена остальными мальчишками, которые разняли драчунов, вклинившись на конях между ними.
   И ничего у его иноходца ноги не подгибаются, а красиво пружинят. И хребет у него торчит, не от того, что его не кормят, а так положено, так же как торчащие кости на крупе. Это порода у него такая. Скаковые лёгкие и невысокие, зато скоростные. На их толстых битюгах нормальные скачки не устроишь, так только для охоты. Хотя лошади для охоты идеальны для кавалерийского боя, но они же не в бою. И вовсе они не на доходягах едут. Его иноходец над землёй летит, а не сотрясает её своим весом. И ноги красиво выкидывает вперёд....
   Обидевшись Илька рысил в отдалении, сначала дулся, потом наслаждался одиночеством и природой. Осень уже входила в свои права. Кусты покрывали созревшие ягоды. Даже воздух изменился, терпкий запах увядания природы мешался со свежим ветром и прохладой, выползающей из теней, под листвой. Они двигались по дороге в сторону гор, где паслись новые лошади. Впереди рысили трое на скаковых, а следом за ними, ржали над анекдотами, пара на толстых монстрах. Илькин взгляд привлёк полёт непотребной бабочки., легко порхающей над начинающей жухнуть травой. Нормальная бы уже в спячку впала, а эта летает, живёт своей жизнью, ещё на что-то надеется, и никто её ещё не потребил. Вот так и люди, сначала ползают червячками, а потом, как душа их обретёт крылья, к чему-то стремятся, бездумно летают. Сколько бабочек в огне сгорает стремясь на его свет. А что есть огонь, как не охватывающая душу любовная страсть, томление. Душе всегда хочется чего-то эфемерного и светлого, и бабочка просто становиться поджаренным червячком. А она вон летает, все спят или съедены, а она живёт, несмотря ни на что, видать совсем никому не нужна, не интересна. Даже птица никакая не съела... наверное просто подохнет от холода или голода. Нет, это страшная смерть, лучше уж в огне сгореть, или в бою погибнуть, но не быть такой непотребной бабочкой. Смерть от старости... бр-р-р.., только не это. Илька окинул мальчишек взглядом, разбившиеся по парам они о чём-то трепались, неспешно рыся.
   - Чего ползём как сонные ящерицы! - мальчишка послал коня с дороги в лес, шенкелями убыстряя его ход. - Давайте, догоняйте. Не много уже осталось.
   Табун лошадей голов двести, пас в скрытой за лесом долине. Увидев выехавших из леса мальчишек, к ним тут же направились всадники, вооружённые и выглядевшие крайне грозно.
   - Радуйтесь! - поприветствовал их Илька, ехавший впереди.
   - Свои... - крикнул старший над отрядам выехавшим воинам, - Сын Аминтора это...
   - Ну не только Аминтора.., - хмыкнул Кузька - мы тут разные, и у всех отцы имеются.
   - Да ладно, крикнул бы ты, они бы орали, что сын Пармения - Фифа дав своему скакуну шенкелей поравнялся с Илькой- Не всё ли им равно, кто из знати прибыл...
   Когда мальчишки подъехали к костру, их окружили воины, помогли спешиться, и предлагали отпотчевать, не побрезговать скромной солдатской трапезой.
   Илька хмыкнул, скромная такая солдатская трапеза, понятно, почему Атта так любит войска объезжать. Им сразу выдали по оковалку мяса, только что пропеченного на огне, по миске перловой каши с мясом и травами, и по свежей лепёшке с сыром внутри. Надо почаще сюда наведываться, с простыми воинами надо дружить, тогда и голодным ходить не будешь. Бледному Сурику воины выдали крынку молока и штук пять яиц, лишь бы мальчик, сын басилевса, не побрезговал и всё скушал.
   Ну ребята и не побрезговали. После обеда, они в поездке немного порастреслись, так что сложить пищу было куда. Даже мелкий ломаться не стал, под серьёзными и добрыми взглядами воинов, спотребил положенное ему, явно высчитывая, сколько дней придётся голодать, что бы убрать прибавившийся лишний вес.
   Поев мальчишки пошли смотреть легендарный табун. Илька остался сидеть у костра с командиром отряда, вставать было лениво. Он и с места видел стать коней. Они были того же типа, что иллирийские, но помощнее, при этом не такие накаченные как иверийские горные кони. В них совмещалась и грация и звериная стать. Если дядька Филипп на них собирается посадить кавалерию, тогда понятно, почему всё делается тайно. Таких лошадей нет ни в одном полисе. Что сейчас кавалерия: всадники на скаковых, забрасывающие противника дротиками. А тут выдержат и гоплита. Это создание совсем другого рода войск. На таких и в броне ехать можно - выдержат.
   Кузька уже гарцевал на жеребце о чём-то с ним договорившись. Вообще к нему любая живность охотно шла и находила с ним общий язык. Расскажет животинке какая она "красава", и всё, бери тёпленьким, любой четвероногий распускает уши, согласно кивает мордой, и объясняется Кузьке в любви. Фифа с Суриком о чём-то оживлённо спорили около другого коня, чуть ли не делая замеры. Яська погладив лошадей, ходил что-то разглядывая в траве.
   - Когда перегонять будете? - поинтересовался Илька у воина.
   - Да через пять дней, - откликнулся тот, меланхолично пожёвывая палочку, - Пармений их за горы увезти хочет. Смотрю, его сын уже себе жеребца нашёл.
   Илька улыбнулся, иллирийцы всегда были лошадниками.
   - Алесь сюда часто наведывается, - продолжал воин, - он вон того себе приглядел.
   Выбранный старшим сыном Пармения жеребец держался в отдалении, в окружении кобыл, по хозяйски оглядывая табун. Взгляд у него ох как не добр. Он явно претендовал на лидерство, но ещё не со всеми выяснил отношения.
   - Алесь хотел весь свой отряд эфебии на них пересадить, но Пармений ему отказал, - монотонно рассказывал воин, - Считает, что рано. Вот приплода дождёмся, а там может и даст. Кони то хорошие. Конечно, не такие быстрые, как фессалийские, но уж если в галоп пойдут, на их пути я бы не встал.
   - Иль, тут поговорить надо, - Ясон подошёл к костру. Воин с интересом окинул моского мальчишку взглядом. Он его не знал, но если приехал со столь знатной компанией, значит то же из знати, ведь не как слуга держится.
   Илька нехотя поднялся.
   - Лошадей потравой накормили, - тихо проговорил Ясон, - Я знаю эту траву, у нас такое тоже было. Тут она не растёт, я проверил.
   - Ты уверен? - Илька насторожился, только этого им не хватало.
   - Да содержание навоза изменено - как по писанному начал моск, - травят дня три-четыре. Дней через пять кони падут.
   - Интересно... - Илька задумался. Лошади падут когда их перегонять будут, падут не здесь, уже в горах. Перегонять будет Алесь, скажут, что он их уморил. Пармений будет защищать сына. Будут говорить, что Алесь угробил лошадей, потому, что ему не дали. Но он же знает Олежика, тот никогда на такое не пойдёт, лошадь для него святое. Кто-то сознательно его подставляет и уничтожает ещё не рождённую кавалерию. Илька вернулся к костру.
   - А фураж кто поставляет, - поинтересовался он у воина.
   - А чего? - тот забеспокоился, но это было не то беспокойство, тут человек нервничал, что знатным гостям что-то не понравилось. - Чего не так?
   - Да не, просто интересуюсь, - Илька улыбнулся, своей лыбкой он мог делать многое, в том числе и успокаивать, - Лошади хорошие, крупные, едят наверно много. Поставки должны быть ежедневные, вот и думаю, у кого такой запас.
   - А.., Линкесты поставляют овёс, - успокоился вояка.
   Н-да, одно другого не легче. Не будут Линкесты коней травить. И Павка, как назло в Пеллах. Проверять надо. С бабушкой посоветоваться.
   - А можно мы сюда наведываться будем, не помешаем, пока коней не перегнали.
   - Что лошадки понравились? - воин усмехнулся, - Да приезжайте, катайтесь.
   - Ну мы и поесть не откажемся, - усмехнулся Илька поднимаясь. - Вкусно тут готовят.
   Воин расплылся в довольной улыбке, надо же, барчатам понравилась их простая стряпня. Да они же только за, потом перед другими хвастаться будут.
   - Да конечно приезжайте, от пяти ртов мы не обеднеем, может на дорогу чего возьмёте. - тут же засуетился он.
   Илька взял и лепёшку и прилагающееся к ней мясо, будет что перед сном с кефиром есть.
   - Эй, орлята, - он окинул взглядом ребят пасущихся вместе с лошадьми. И травку щиплющими. - А до дому не хотите?
   - Хотят, хотят - поддержал его Яська вспрыгивая на своего жеребца, - Ещё вернёмся.
   Возвращались они назад той же дорогой. Мальчишки бурно обсуждали коней. Илька с Яськой молчали. Илька думал.
   - Ладно, парни, тут вот какое дело - уже подъезжая к дороге начал он, и потом просто рассказал поведанное Ясоном, и свои выкладки.
   - Ясь, а эту траву они сами найти не могли? - Фифа задумался, - хотя лошадь сама травиться не будет, тем более табуном, у них же не ритуальное самоубийство.
   - А могли Линкесты это затеять? Коней потравить, потом против отца войска поднять? - Сурик покусывал губы. - Они же на власть не меньше прав имеют.
   - Какие войска? Войска под отцом! - возмутился Кузька.
   - Пармению не до войск будет, Олежика бы спасти. - Илька нахмурился. Всё запутанно, кому-то очень нужно стравить правящие рода. Ох не нравится всё это, подозревать своих... и Павки нет, как он нужен со своим даром, хотя он из Линкестов. Вот , теперь и он друга подозревает. Подло это. Друзьям надо верить безоговорочно, как себе, без доверия вперёд не пойдёшь, только и будешь оглядываться по сторонам, ища подвохов.
   - Так ребят, две версии..., - Илька откинулся, садясь поудобнее на торчащем хребте скакуна. - Первая - Сурика: Линкесты рвутся к власти. Отравив лошадей, они убирают басилевса, предъявляют на этот титул свои претензии. Против - войска не только под Пармением, даже если он будет молчать, или заниматься сыном, объяснять, что не Олежик их загубил, войска останутся под александросом, то есть, под моим Аттой. Да и где гарантия, что войска вообще на титул басилевса Линкестов выкрикнут? А Атта тоже дядьку Филиппа в обиду не даст. Но версию со счетов не сбрасываем. Вторая: стравить правящие дома. Занимаясь собственной грызнёй мы ослабеем. Кавалерии не будет создано, просто лошади падут. Пармений больше заказывать не будет, опасаясь очередных неприятностей. Линкесты не будут заниматься фуражом, да им просто никто не доверит. И мы распадёмся как и все по полисам. Это более сложная версия, но в отличае от предыдущей более глобальная. Потраву в фураж и в дороге подсыпать можно.
   - По этому ты и решил наведываться к табуну? - уточнил Яська.
   Илька кивнул.
   - Обе версии проверять надо, - Кузька всё больше хмурился. - И родители все в Пеллу отбыли.
   - Фиф с бабушкой поговори, - Илька вздохнул. - Ясь а противоядия есть от этой потравы?
   - Барсов организую, только надо, что бы нас к лошадям пустили, Фиф я с тобой к Данае.
   - Я домой, подумать.
   - Илечка, ты думая заснёшь, я тебя знаю - надулся мелкий.
   - Сходи с Кузькой, вокруг Линкестов прогуляйтесь, - отмахнулся от него Илька. - Их всё равно в городе нет, может что услышите. После землетрясения встречаемся в логове.
   - А я... - Сурик попытался схватить парня за руку. - Ну ты же меня в Логово не пускаешь.
   - А ты спать пойдёшь, иначе бошку сверну. - Илька уже начинал бесится от неуёмного мелкого. Сурика ему на шею сейчас только не хватает.
   - Это ты умеешь.., - буркнул мальчишка и сжался от косого взгляда родича.
   Въехав в город, и отведя коней в конюшню, они разбрелись. Правда лошадей ещё пришлось предварительно почистить, но Илька этим не напрягался, отдал своего иноходца Кузьке, тот был не против, и хмуро ушёл домой. Всё ему крайне не нравилось.
   Дома, спустившись в подпол, из шкафа Илька достал глиняную бутылку Аттиного пива. Сделанное на меду, со вкусом смородины, оно приятно освежало. В какой-то мере, дома, будучи один, мальчишка подражал Аминтору.
   На своём мезонине, лежа на кровати парень размышлял, поигрывая новым ножом, узор на лезвие как-то позволял и расслабиться и сосредоточится одновременно. Если это Линкесты всё затеяли... Травануть коней, сместить басилевса - крайне длинный путь, и всё слишком натянуто. Не легче просто подослать наёмного убийцу к дядьке Филиппу, и зачем терять кавалерию. Да и врят ли бы Павка не проболтался. Братья скрыть от него свои замыслы всё равно бы не смогли. А если просто кто-то пытается лишить их конницы. Но этот человек всё равно должен знать о новом табуне. А знают о лошадях не многие, всё делалось тайно, только свои и доверенные лица. Либо кто-то из своих проболтался, либо свой - предатель. С Аттой бы посоветоваться, а у него только нож, и всё, клинок не ответит. Нужно весточку в Пеллу дать. Можно ли доверять Павке. А если всё же Линкесты? Да что за глупость, как можно сомневаться в друге.
   Илька прикрыл глаза представляя перед собой лицо Павки, его светлые волосы, мальчишески задорную улыбку, смеющиеся глаза...
   - Павка! Павка! - одними губами позвал он друга. Облик перед глазами замерцал.
   - Иль ты... Не могу. Завтра атиняне прибудут. Готовимся.
   - Атта рядом?
   - Нет. Я с Алесем. Старшие с документами...
   Илька вздохнул, что же надо решаться, и потом уже не жалеть ни о чём. Всё равно ответственность на нём будет. Если это дело Линкестов, то сейчас он уничтожит всё, и дядьку Филиппа, и Атту, и Эги...
   - Передай Олеже: лошадей потравили. Через пять дней падут.
   - Как?! - через какое-то время раздалось в мозгах, немой крик Павки в сочетании с Алесеным.
   - Ищите кто. Лошадей спасём.
   Ну вот и всё. Илька вогнал нож в стену, прикрыл лицо руками. Если он не прав, ему и отвечать. Парень рывком сел, прежде всего он не пошёл против своей совести. Дома не сиделось, собравшись, он побежал к бабушке. Сейчас основное лошадей спасти, бабушка женщина мудрая, она придумает как, особенно если противоядие Яське известно.
   У Данаи уже сидел командир барсов, получая инструкции. Отряд в ночь уйдёт к табуну, заменив тамошнюю охрану. Точно сказать, что среди воинов, находящихся сейчас с лошадьми нет предателя -нельзя. Ночью моски загонят лошадей в реку, отпаивать, потом будут поить настоем на травах. А к утру ещё по росам прогонят табун. Моский отряд получил последнее распоряжение, вообще никого не подпускать к лошадям, связь только с через мальчишек, и пока, перевести лошадей на подножный корм.
   - Я связался через Павку с Алесем, сказал, что лошадей траванули, - Илька вызывающе поднял голову, ставя всех в известность о своём решении.
   Бабушка испытвающе его разглядывала, потом согласно кивнула.
   - Я тоже деда в известность поставила. Пока они к атинянам привязаны, но будут в курсе. Нам тут решать. Даная окинула мальчишек взглядом, - Ну что, молодцы, время уже позднее, давайте спать. Барсы пока займутся лошадьми. Завтра уже серьёзно возьмёмся.
   - А как же ты с дедом связалась, он же не телепат - Илька недоверчиво насупился, вот Павка всегда умел мысли читать, по этому его всегда брали на переговоры с другими полисами, что бы знать, что те думают. В то же время таким даром, но слабым, обладал и Кока и Тил. Дед то этим не обладал, так картинку показать мог, не больше.
   - Эх, глупыш.., - Даная задорно рассмеялась. - Вот выростишь, встретишь свою половину, полюбишь, тебя полюбят, и наличие дара будет не важно. Вы станете единым целым. Это и есть Любовь. Только не каждому суждено её найти.
   - Я найду, - уверил бабушку мальчишка. Даная ласково потрепала его по волосам.
   - Поздно уже, скоро землетрясение, давайте по домам.
   Мальчишки перебрались в своё логово. Это был небольшой заброшенный дом на отшибе, когда-то имевший два этижа. Но второй этаж уже провалился, и туда не ходили. Логово передавалось уже третьей ватаге, старшие торжественно вручали его младшим. Ещё недавно тут были Алесь, Кока, Приам, Кен и один из Линкестов - сейчас они все в эфебии. Как-то повелось, что логовом владели пятёрка, вот с Ясоном и их будет пять.
   После землетрясения туда прибежал и Кузька, пенками загнав Сурика домой.
   Илька развёл огонь в очаге. Фифа с Кузькой объясняли Ясону как проходит посвящение. Моск должен был выследить и убить находящегося в неположенном месте ахеменида или лаконца. Вокруг Эг много мест, куда тех не пускали, но те, словно муравьи, старались пробраться в тайные для них места. Естественно, с убитых мальчишки ничего не снимали, просто бросали труп на дороге, как собаку, собственно, те таковыми и являлись.
   Выслушав, вместе с Данкой, Ястка удалился в темноту... Илька остался у очага, беседуя с огнём, Кузька и Фифа стали играть в кости на деньги. Мальчишки ждали Ясона.
   Илька всегда любил огонь, мог часами наблюдать за танцем языков пламени. Огонь напоминал ему жизнь, её неуёмные желания. Это был свой особый мир, который подчинялся смотрящему, меняя краски и формы, то веселился, то плакал. Этот мир воевал сам с собой, и любил сам себя. Он мир идей, лишённый конкретной формы. Мир сна, лишённый человеческого содержания. Мир истины, древней как сама природа. В огне заключено всё, что есть вокруг, только в изначальном, диком, хтоническом выражении.
   К утру явился Ясон, две отрубленные кисти рук он кинул на середину.
   - А это зачем? - Фифа брезгливо отодвинулся.
   - Домой, бабушке пошлю, пусть гордится, на дверь прибьет, лаконских у неё нет.
  

4 глава

Эги. 344. г. до н.э. От Фифы.

   - Опять ингредиенты кончаются ...- Фифа перебирал свои запасы: мешочки, кожаные коробочки, сосуды с серой.
   Всё стоит денег. Неудачный опыт с лаконским зданием их уничтожил. Ну, что делать, сам виноват. Переложил селитры, теперь её совсем мало. Пополнять надо. А без экспериментов он не добьётся правильного сочетания. Но даже без его малых знаний хватит, чтобы взорвать стену Посейдона, ту самую, что была неприступной во время Троянской войны. Вот было бы интересно посмотреть, как она выглядит, эта несокрушимая стена, построенная богами. Фифа аккуратно припрятал своё богатство в сундуке, под тряпками. Мать увидит - ведь выкинет ведь. Не понимают старшие, что и грязь, правильно применённая, может легко сократить осаду даже самого укреплённого города. Одна брешь в стене, и масса воинов остались живы. И пал вражеский город. Грязь... Дали бы ему эту стену на опыты. Вообще, он сам читал в старых матерчатых книгах, что божественные технологии, ну те, что до Троянской войны были, отличались от современных. Люди тогда и строили, и воевали по-другому. Увидеть бы. Это сейчас всё богам приписывают, которые и на землях ванских появились совсем недавно. Вон, до сих пор по горам и отдалённым селениям чтут старых богов, а пришлых - даже не знают. Ну, о богах это к Ильке, это он пытается старые культы понять, и старые технологии, что утеряли и как железки ковали.
   Фифа накинул свою замызганную куртку, ничем не отличающуюся от верхней одежды простолюдина. Сколько мать ни боролась с ним, отобрать столь удобную вещь не могла. Мальчишка считал, в чём ему ходить удобно, то для него и хорошо, а уж всё остальное... Главное, как ты вещь носишь. Вон, Кузька бегает в своей зелёной куртке, того же покроя, что носили ещё его пращуры в Кельтских лесах. Охотничья снаряга на неё идеально виснет, и летом с листвой сливается - так никто ему слово не скажет. Только в лесу увидев Кузьку, нехорошо вздрогнешь: солнечные эльфы за душой пришли, только чего в наших горах забыли, непонятно... Тоже мне, эльф - следопыт, из тех, что договора со смертью подписывают... Ну, а Илька понятно, что на него сёстры сшили, в том и ходит, ему всё равно, как выглядит.
   Домой Фифа забежал уже после обеда на мгновение, проверить, что пора обновлять и докупать. С утра отсидел задницу на занятиях по языкам, пройдя эту отбываловку. Уже после палестра и обеда они с ребятами разбежались, договорившись встретиться в Логове. Илька с Яськой поехали проверять лошадей, у Кузьки возникли какие-то свои дела, а ему осталось сегодня помотаться по городу, заодно и свои проблемы решить.
   Ни с кем не столкнувшись дома, Фифа помчался на назначенную встречу. Сначала пришлось через весь город мчаться к тихому месту родников по главной улице, в сторону основного города, где жили простолюдины.
   Сквер был совершенно пуст, только тихо опадала листва. Шеренга родников, бьющих из голов речных богов, никого в это время года не интересовала. Каменные маски испускали воду изо рта в овальные чаши. Фифа подошёл к крайнему. Под квадратной бронзовой тумбой на маленьких ножках был его тайник в этой части города. Вытащив оттуда коробочку, он положил взамен несколько монет.
   Засунув сзади руки за пояс, Фифа пошёл, посвистывая, через сквер. На зелёной скошенной траве желтели опавшие листья. На деревьях висели сочные ягоды. Есть у осени свои достоинства. Не вытаскивая рук, парень губами сорвал ягоду. Косточку прицельно плюнул в каменную чашу, куда стекала вода одного из источников, уже оставленного позади. Точно. Попал. И, посвистывая, пошёл дальше. На пути к беседке он никого не встретил, в это время суток здесь мало кто появляется, горожане были сейчас на торге или рынке, все занимались своими дневными хлопотами.
   На парапете в беседке уже сидел парень, его ждал. Худой темноволосый, сам одетый в тёмное, он был немного старше Фифы, на вид лет двадцать, но зрительный образ обманчив. Те, кто не знал правящие дома, мальчишкам из них тоже могли бы дать все семнадцать: рослые, крупные, с породистыми мордами. Для простолюдинов они выглядели очень по-взрослому.
   - Ну, что, Студент - приветливо окликнул его темноволосый парень, - Принёс?
   - Держи, - Фифа протянул ему кожаную коробочку. Клиент открыл, небольшие металлические полые цилиндры ровным рядом лежали в ней. Парень отдал за товар деньги.
   - Ещё партию устроишь?
   - По этой цене будет последняя, - Фифа изящно откинув волосы, тоже залез на парапет. - Добытчики цену грозились поднять, у них какая-то фигня с портовой таможней.
   - Тогда подумать надо. Последнюю партию возьму.
   - Слышь, Коготь, у тебя с ядами кто связан?
   - Чего, переквалифицироваться решил.... - заржал темноволосый, или свою микитру травануть?
   Фифа вздохнул. Как всё запущенно.
   Главное не противоречить, люди сами придумают повод, зачем тебе это надо, даже врать не придётся. Причём каждый будет придумывать наиболее подходящее для себя объяснение. Главное сделать морду попроще и виноватой, мол, ты меня насквозь видишь. Тщеславность заставит Когтя самому себе дать объяснения и в них убедиться.
   - Не твоё дело, человек есть?
   - Значит мокруха..., - отсмеявшись, Коготь умилённо уставился на выпендрёжного нищего студента со смеющимися глазами. Именно как учащегося, парня из нищей семьи, зарабатывающего на жизнь на перепродажах, не брезгующего воровством Коготь воспринимал этого торговца. Только откуда у того столь разные связи: и с контрабандистами в порту, и чёрными копателями - представитель городской шпаны не задумывался. Для него этот красавчик-студент на кого-то работал. Фифа с удовольствием поддерживал такое мнение, и даже то, что он живёт на содержание скупой богатой любовницы.
   - Растёшь, студент, только людёв тебе не жалко. Ручки запачкаешь. Людей-то убивать ох как не легко, разве что ядиком... Да и то в первый раз страшно.
   - Ты мне, шалупонь, мораль не читай, - Фифа недовольно поднялся. - Человек есть - сведи. Оплачу. При закате здесь встретимся.
   Оставив Когтя в размышлениях, парень, засунув руки за пояс, посвистывая, пошёл на следующую встречу. Ворьё оно хоть и осторожное, но жадное, человека найдёт и притащит как миленький.
   Коготь убрал коробочку, посмотрел с сочувствием студенту в спину: крепко видать его баба достала, или деньги её прибрать хочет... Но, вообще-то, действительно, это не его дело, а человек у него был из бывших лекарей.
   Следующему клиенту парень загнал дымящиеся шарики втридорога. Если придётся платить Когтю, то себе на ингредиенты точно не хватит. Шарики он делал сам, так что в цене ни от кого не зависел. А ведь, действительно, препараты кончались, их у иноземных купцов покупать надо, за красивые глазки ему точно никто ничего не даст. У матери денег не возьмёшь. Фифа представил, как он приходит домой:
   - Мамочка, ты не дашь мне деньги?
   - А на что тебе, чадо?
   - Да вот сера закончилась, купить надо.
   - Ой, а зачем же тебе серы...
   - Да вот тот домик не нравится, взорвать хочу...
   И тут вместо радостной мамы появляется озверевший отец с розгами. И все дружно развлекаются.
   Если бы Кока не отдал младшему брату свои связи по контрабанде, так бы всё и выглядело. Старшим мальчишкам деньги скорее для куража нужны были ставки делать, выпивку купить, повеселиться. У Фифы же была иная цель. Чем-то его захватили недра Земли, её возможности. Смешай ту и иную "грязь", как говорит мать, и вырвется огромная мощь, скрытая от постороннего глаза. Не устоят ни стены, ни мосты. А это власть, власть над противником... Только правильные пропорции высчитать надо. Он бы переиграл Троянскую войну, брал бы город по-другому. Ещё и увлечение древним периодом требовало денег. Тогда он связался с копателями. Они из-под земли достают старые вещи. Иногда даже волшебные попадаются, наделённые неизвестными заклинаниями уже умерших жрецов. Такое тоже дорого стоит. А на всякую старую рухлядь он глупцов найдёт. Кому перед своей микитрой похвастаться надо, кому древность рода подчеркнуть. Среди знати разные есть, особенно чьи деды ещё недавно на рынке торговали.
   Относительно рынка пора было уже и туда заглянуть, послушать, что люди говорят. Может, что и о лошадях узнает. Пока Фифа дошёл до базара, который перетекал в рынок, понял, что совсем промочил ноги, гуляя по осенней траве. Скоро сапоги уже хлюпали, но разве парень будет обращать внимание на такие мелочи...
   Мальчишка окунулся в суету торговых рядов. На продолговатой, мощёной тёсаным светлым камнем площади были ряды цветных палаток разных конфигураций. У входа торговали с телег тоже разных форм и размеров. На отдельном пяточке ходили коробейники и лотошники, там же выступали заморские фокусники и заезжие певцы.
   Сначала Фифа пошёл бродить у телег. Они стояли в три ряда, и чего только с них не продавали. С розвалень торговали дичью. С больших телег мельник продавал кули с мукой для хозяек и тут же заключал сделки на большие поставки прямо с мельницы. Рядом были женские конусные шляпки, вошедшие в моду, тут же платочки и другие расписные ткани. Народу толкалось много. С кузовых телег брали фураж. Люди шумно переговаривались, ругались торговцы. Фифа стал прислушиваться.
   С одной стороны говорили об ахеменидах, когда же, наконец, власти перестанут перед ними пресмыкаться. Вот собраться всем и скинуть постылых, и тогда они, как все свободные полисы, не будут над собой иметь власти. И торговля будет лучше развиваться. Больше охват торговли, цены ниже, уменьшатся пошлины, будут чаще приезжать купцы.
   Другие же торговцы обвиняли басилевса Филиппа, что усилил налоги с честных купцов. Деньги все себе собирает и пирует на их кровные. Ест в три горла: сегодня у него на столе кабан жареный, завтра - зубр, привезённый из Иллирийских лесов. Фифа выделил для себя этого всеведущего кулинара. Подошёл поближе, чтоб чего не пропустить из кулинарных пристрастий басилевса.
   -И ещё, рассказывают торговцы, - проникновенно вещал купец, - баб Филипп меняет постоянно, чешется у него вечно. А ведь этим микитрам подарки дарить надо, золотые ожерелья, кеметские масла, ткани заморские, иначе же на него старого, хромого и одноглазого и не посмотрят. Вот он и жирует на их кровные, не даёт торговле развиваться. И полководцы его такие же. Деньги честных купцов на свои развлечения пускают. Кто не на микитр своих, раскрашенных, тот на мальчиков. Да, вот так знать живёт, совсем как ахемениды, и не по законам предков живут, мальчиков тискают. Кто покрасившее, тому подножка и в койку...
   Фифа еле сдержался, хорошо тут Ильки не было, но того, кто говорил, запомнил, взять его надо, допросить... Парень не заметил, как заточка уже крутилась в его руке, движение кистью, и сорвётся в свой смертоносный полёт. Фифа сдержался еле, прикусив губу и сжав челюсти. Он ужом прошмыгнул мимо собравшейся толпы и бросился к стражникам. Старший отряда его знал и на любые шалости на рынке всегда закрывал глаза. Тут же отряд вмешался, разогнал толпу, самого оратора скрутили.
   Фифа, чтобы не светиться при исполнителях закона, уже растворился в другой стороне рынка. Парень ходил мимо палаток и размышлял об услышанном. Не мог купец по собственной инициативе такие слухи распускать, если, конечно, это купец. Ничего, мать с ним разберётся, ох как разберётся.
   В палатках квадратных, круглых, шатровых продавались всякая всячина, в основном привозная. Джезвочки, сосуды бронзовые или медные, с длинными ручками, соседствовали с витыми вазочками и вазами, стеклянными пёстрыми сосудами, бусами из стекла и лазурита, жемчужными нитями из речного дешёвого жемчуга. Здесь были палатки и с амулетами. Продавали настойки волшебных свойств, приворотные зелья. Волшебные артефакты от студентов жрецов. То, что настои и привороты безвредны, Фифа уже проверял, сам носил на опознание Гегелоху. В основном в них юные жрецы использовали настои на ромашках или зверобое. Но люди у палаток всегда толпились, и если не покупали, то с интересом смотрели.
   Рядом продавали диковинные фрукты ананасы, кокосы, и тут же стоял резной слоник.
   - Эй, Студент, - окликнул Фифу парень из одной из палаток, где продавались бубенчики и амулеты.
   Это был один из знакомых, тех, кто торгует амулетами не на прилавке, а из-под полы тем, что накопали по старым могилам.
   Фифа подошёл. Парень заулыбался.
   - Позыркай, что огребли, - из мешка, прикрытого плащом, он достал три бронзовые дощечки с рельефом. - Что, хмыкнешь?
   Дощечки с классическими эллинскими фигурами, явно для украшения колчана в восточном стиле - горит.
   - Ну чего, отливка после уже ахеменидского завоевания, скорее всего Кария.
   Продавец погрустнел, он явно надеялся на более лестную оценку.
   - Возьмёшь? - с надеждой поинтересовался он.
   - А мне зачем? - Фифа прикидывал, сколько останется денег, и это его не радовало.
   - Ну, толкнёшь какому-нибудь чюрику. Ты языком молоть умеешь. Уступлю дёшево.
   Фифа рассматривал пластины, прикидывал, кого можно назвать чюриком, кто настолько глуп или тщеславен.
   - Даже не знаю, - уныло протянул он, уже зная будущего покупателя.
   Долго торговались, он, наконец, взял эти три пластины, даже деньги какие-то остались. Прикидывая, где могут быть ребята, Фифа сразу пошёл в Логово, они должны были уже вернуться. Так и получилось. В тёмном помещении Логова он появился последним, парни были уже там.
   В Логове всегда было темно, иначе какое же это Логово. Окна были заколочены, и через них почти не проходил свет. Мебели там не существовало, точнее, она когда-то была, но её переломали ещё старшие, а что всё-таки уцелело, не пережило нашествие новой группы. Хлипкая мебель ломалась под их тяжестью, особенно если прыгнуть на старую деревяшку с ногами. Как-то пока выжили пара тюфяков в большой комнате, в маленькой, где был очаг, были только обломки былой роскоши, сваленные по углам комнаты и пускаемые на растопку. Фифа рванул к очагу погреться. То ли действительно было так холодно, то ли начинало знобить, мокрые ноги давали о себе знать. Дома мать точно по заднице согреет!
   - Всё, Фифа пришёл, рассказывайте давайте, - горел в нетерпении Кузька, мальчишки, ездившие до лошадей, ждали, когда соберутся все, чтобы не повторяться.
   - Сотня барсов сейчас с лошадьми, - Илька разделил на всех две лепёшки и прилагавшееся к ним мясо. - Мы туда приехали, так кошаки на нас не хуже волков выпрыгнули, если б Яська им слово не шепнул, так сожрали бы. Не, кошаки это сила. Что там собаки, брешут на подход, а тут тихо, и сразу атакуют. Глаза горят, клыки оскалены, хвосты по земле бьют... У, жуть...
   Яська, жуя мясо, делился кусочками изо рта с кокетливой Данкой.
   - Не, вы не представляете, сотня обученных воинов, со своими кошками это сила. Их как карательные войска выпускать и всё.. . Не хотел бы такую погоню за собой... - Илька был под огромным впечатлением от работы отряда барсов. - Ребят, вы это не представляете, это видеть надо. Моски им фыр-фыр -- командуют, и кошки на нас так же фыыырр, типа есть не будем, пока... И ходят следом, выхаживают, толстыми попами виляют - наблюдают.
   Фифе даже обидно стало, что не поехал, а по городу пробегал. Тоже очень посмотреть захотелось, как барсы работают, не Яськина избалованная Данка, а настоящие боевые кошки.
   - Ну, воинов, что были с лошадьми, они оставили при табуне, чтобы не проболтались, лошадей отпоили. За ночь и сегодняшний день никто туда не наведывался, - прервал Илькины восторги Ясон, быстро сообщая о деле.
   - Ну, у меня всё тоже тихо, - начал отчитываться Кузька. - Всю дорогу фуражных телег проследил - ничего. Линкесты на рынке закупали, поставки раз в день. Там бы в доме потереться...
   - Опять рынок, - Фифа задумчиво шевелил волосы. - На рынке купцы бузят. Против басилевса народ настраивают.
   - Интересно... - Илька доел свою лепёшку, вытер руки о гиматий. - Чего говорят?
   - Басилевс им не угоден, налоги на торговлю повысил, себе деньги забирает. - Фифа посчитал, что всё, что говорил оратор, пересказывать не стоит, а то сын Аминтора взбесится, и что делать? Успокаивать? - Другие против ахеменидов призывают восстать.
   - Провокаторы! - Илька треснул кулаком по доскам, прикрывающим сундук, последнее из мебели, что у них сохранилось, и где хранились нужные вещи. Ну, доски естественно крякнули. Ничего, стопим.
   - Мы не можем поднять восстание! Как люди этого не понимают, слушают всякую лабудень. Вон, фокейцы подняли... Сколько воинов мы сейчас можем поставить и вооружить, тысяч десять? А сколько у ахеменидов. Или считают, они хоть одну территорию без боя отдадут?
   - Ладно, не кипятись.., - Фифа приобнял брата за плечи. - Посмотри, что скажешь?
   Парень достал свои бронзовые пластины, передал юному кузнецу, который разбирается в железках побольше, чем он. - Карийская отливка?
   Илька пальцами пробежал по рельефу, понюхал.
   - Да, Кария, прям перед ахеменидами. - Он задумчиво разглядывал изображение. - Индивидуальная работа. Довольно забавно. Мышьяковая бронза, олова почти нет.
   Он стал пребывать пластины на язык, пососал...
   - Халкос, марганец и кремний. Вместо олова - мышьяк. Интересная пропорция, я себе запишу. Только серебро зачем туда впихнули... Смысла нет.
   Уйдя в свои мысли, он гладил пластинки пальцами, повторяя рельеф фигур. Лицо было отстранённым, ушедшим в какие-то другие миры, видимые только ему. Фифа вздохнул, вовремя он железки подсунул.
   Кузька достал из-за пазухи новоприобретённую книжку, показал парням. Это была вторая часть из нашумевших приключений Аэта. Мальчишки зачитывались фантастическим миром, с которым сталкивался певец-авантюрист, занимавшийся то контрабандой, то шпионажем. И всё время бывал в разных странах, видел разных удивительных животных: нелетающих птиц, прыгающих животных с сумкой перед собой...
   Внезапно Илька залился озорным, заразительным мальчишеским смехом. В тишине, царившей в Логове, когда мальчишки рассматривали картинки книжки, это было крайне неожиданно. Ребята переглядываясь, смотрели на него... Ну, странно смотрели. Смех был действительно заразительный, и они тоже начали улыбаться, прям такая компания, обкурившаяся контрабандной секирой.
   - Понял! - отсмеявшись, Илька вернул назад бронзовые пластины. - На серебро заклинание зацепили: НА ТОРБОЧКУ!
   - Какое..? - переспросил Кузька - Чего за заклинание?
   - На торбочку.., - Илька опять закатился. За ним на землю, квакая, осел Ясон.
   Кузька с Фифой чувствовали себя глупее ёжика... Переглядываясь, они даже надулись. Ну, действительно, как-то не по дружески, тем двоим весело, они понимают в ворожбе, а другим тоже посмеяться хочется.
   - Ну, делают такое заклинание глупцы, жадные на колчан, чтобы стрелы не переводились - Сжалился над ребятами Илька. - Такое же как на кошель. Но колчан-то открытый.
   - Ну и что плохого - Фифа не понял, чем это плохо и так смешно.
   - Ну, там всё не переводится.., - попытался объяснить Илька. - В лесу в колчане не переводятся: ветки, листья, муравьи, огрызки. В городе: крошки, мыши и опять же, огрызки. Помойка из колчана получается, так человек с помойкой и ходит, словно из выгребной ямы зачерпнул. Всё само туда сыпется. Всё подряд.
   Фифа улыбнулся, хорошие пластины, он их дорого продаст.
   - Парни, кто Певкесту видел? Где найти? - даже настроение у юного коммерсанта поднялось, не смотря на начинающее болеть горло.
   - Певка вроде у серого административного здания пасётся - Кузька хитро взглянул на друга, догадываясь о подарке для чванливого парня. - Идя в Логово, там видел.
   - Сейчас быстренько туда смотаюсь, - Фифа вскочил и двинулся к двери.
   В этот момент в дверь постучали. Их мало кто здесь навещает, а если уж приходят старшие притащить жрачки, бывшие владельцы этого Логова, то уж точно не стучатся. Заходят как к себе домой и на младших так покровительственно смотрят, из разряда, мы уже здесь отыграли, теперь вы наши игрушки донашивайте. Так что за дверью были точно не свои, но кто-то вполне воспитанный, раз стучался, и безбашенный, раз в Логово прёт.
   Мальчишки рванули к двери, даже вылетели в неё, уж очень было интересно, кто же такой смелый пришёл.
   Перед лестницей в Логово стоял стражник. На высыпавшихся из заброшенного дома мальчишек он осторожно покосился и отошёл подальше. Стражник был из молодых, всего лишь лет на шесть старше ребят, особо общаться с аристократией он не привык, особенно такой, сидящей в старом, полурухнувшем доме, которым бы и нищий побрезговал.
   - Вы это.., - опасливо начал он. - Даная велела в зал совета явиться. - Стражник осмотрел их. - В приличном виде.
   Не дождавшись ответа, стражник бегом умчался на свой пост.
   Так что всем пришлось разойтись по домам и уже встретиться в административном здании. Спорить с матерью, на которую оставлен город, никто бы не решился.
   Парню даже пришлось умыться, чтобы привести себя в надлежащий вид. Уж слишком чумазое лицо на него смотрело из зеркала, когда он надевал берет с длинным пушистым пером. Прихватив тросточку, которой он умел красиво играть при ходьбе, в сопровождении педагога мальчишка с достоинством двинулся в город.
   Когда Фифа вошёл в зал, задрапированный в дорогой гиматий, сменивший его демократическую куртку, там уже находились торжественно одетые девчонки. Несмотря на то, что они были старше, в Пеллу их не взяли. Они, подобно женскому воинству амазонок, стояли за престолом, на котором гордо восседала мать. Вскоре явились и парни.
   Все прибыли, как и положено, со своими педагогами, подчёркивающими их статус. Илька в небрежно накинутом на себя, расшитом золотом гиматии. На днях его только дошила Калка, всё к Данае бегала, уточняя вышивку. Какая-то грубоватая небрежность, крайне подчёркивающая индивидуальность, всегда была присуща сыну Аминтора. Когда-то Фифа пытался подрожать этой небрежности, но это не его. Вот Илька рождён с этим эстетическим даром, даже не задумывается, что бы не надел, в любой одежде он выделяется из толпы. Именно поэтому Фифа его никогда не возьмёт с собой на Рынок. Ну никак его не замаскируешь, даже в рванье он будет оставаться сыном правителя. Положенную диадему, естественно, не надел, кто бы сомневался. Яська явился в моском одеянии с двумя воинами-барсами. Ну, Кузька и есть Кузька, или как Илька его называет Ку-Кузька. Пришёл в одеянии Алеся, даже гиматий не скрывал одежду с чужого плеча, опять клоунаду устроил.
   Парни встали за Данаей, Илька же по правую руку. Сопровождающие педагоги удалились. Данная ударила посохом об пол.
   В двери вошли стража, ведя взятого на рынке купца. Его толкнули к ногам Правительницы. Купец рухнул на колени, но тут же попытался подняться, тяжёлая рука стража этого не дала. Он был темноволос, с всклокоченной бородой и бешено сверкающими глазами. Он выругался сквозь зубы, сплюнул под изящные расшитые женские сапожки. Даная подняла бровь.
   - Ты клеветал на власть и государство. Ты подбивал на восстание. Тебе есть что сказать? - холодным голосом закона спросила она.
   - Вы сдохнете!
   - Кто тебя послал, мразь? - Илька скрестил руки на груди, пытаясь защититься от ненависти, исходящей от купца.
   - Никто. Я -- купец, я сам вижу, как вы душите свободную торговлю.
   Фифа рассматривал Ильку, он ожидал, что тот взбесится, но нет, это была холодная брезгливость истинного правителя. В отличие от Фифы, он не презирал врага, пожалуй, Ильке он был даже интересен.
   - Ты врёшь, - парень, стоящий справа от Данаи, усмехнулся. - Ты не купец. Ты воин. Кто тебя послал?
   - Ты сдохнешь, бастард.
   - Ты ошибаешься, - Илька опять усмехнулся. - Я не сын Филиппа, я сын Аминтора.
   В глазах купца Фифа заметил смятение, а потом захлестнувшую его ненависть. Из рукава его вылетела стальная игла, понёсшаяся к наследнику. Илька чуть отклонился, подстраховывая брата. Калка мечом отбила ядовитое оружие. Стража бросилась к купцу. Парень властным движением руки остановил их.
   - Вот и говорю, что ты не купец, - усмехался над ним Илька. - Кто послал?
   Купец зашипел. Фифе очень захотелось дать ему в морду. Кузька схватил его за пояс, не давая рвануться вперёд.
   - Говори, ублюдок! - с места заорал он, понимая, что его не выпустят.
   Амазонки направили на купца луки.
   - Одно движение - стреляем! - звонко крикнула Лонка.
   Купец захохотал и попытался дотянуться до стражника и выхватить его меч.
   - Стоять! - Даная поднялась, сорвавшиеся уже было стрелы замерли.
   - Итак, мил человек, тебе задали вопрос, изволь ответить, - женщина села обратно, её взгляд сверлил мнимого купца. Фифа голову бы на отсечение дал, что мать ковыряется у того в мозгах.
   - Ахемениды? - Илька с интересом смотрел на разъярённого мужчину, наблюдая его реакции и движения полей. - Нет. Линкесты? Опять нет. Атиняне? Не они. Лаконцы? Опять же нет. Фессалийцы?
   Парень с интересом перебирал разные варианты, всё отметалось как ложные версии.
   - Торговцы... - тихо произнесла Даная, мальчишка бы до этого варианта не додумался.
   Мнимый купец оскалился.
   - Ну, ещё кого назовёте?
   Фифа заметил, как Илька вскинулся на Данаю. Округлёнными глазами осмотрел темноволосого воина, выдающего себя за купца.
   - Мы мешаем торговле так сильно..? Сильное, единое государство мешает купле-продаже.., - Илька непонимающе запустил пятерню в волосы, пытаясь найти там решение.
   - Кому нужно ваше государство, - зло взвыл купец. - Ахемениды дают возможность развиваться. При ахеменидах единые пошлины. Беспрепятственный торговый оборот. Что хорошего здесь? Мы можем завозить стекло, ткани, золото...
   - Ага, по бешеным ценам, - фыркнул Фифа. - Закупив второсортный товар за бесценок, почём вы его продаёте? А какой навар... Наши мастера нищают из-за засилья этого дерьмового товара. Обёртка красивая, а качество - хоть сразу на помойку неси. Аристократия исчезает...
   - Кому она нужна! Что они умеют - воевать? Наёмников и купить можно, а содержать вояк всё время - пережитки прошлого! - "купец" засмеялся, - Армия, война, свобода... Бред!!!
   Он сжал кулаки и затряс их перед собой.
   - Вот так мы вас всех! Мало вам торговой блокады от цивилизованного мира! Мы раздавим вас, вашу армию!! Ахемениды нам ещё и спасибо скажут, и приплатят...
   Мальчишки переглянулись. Не только Фифе, но, похоже, и всем остальным, пришла одна и та же мысль, о лошадях...
   - Ну, что же, - Даная поднялась. - Разорвать.
   Гордо ступая, в окружении девчонок, женщина удалилась. Стража подхватила орущего проклятия "купца" и уволокла его. Казнь, естественно, будет прилюдной. Похоже, к закату Фифа в беседку не успеет. Мальчишки вышли из зала последними. Закашлявшись, всё-таки мокрые ноги не шутки, а он так и не соизволил переодеться, Фифа прикидывал, можно ли через продавца ядов выйти на купеческую сеть...
   - Фифа! - властный окрик матери заставил парня вздрогнуть. Даная, скинув парадный гиматий и тяжёлое золотое оплечие, подходила к ним. - Простыл!!!
   - Мам, мне тут по делу надо...- парень попытался спрятаться за Кузьку. - Я быстро сбегаю.
   - Ты сейчас в баню пойдёшь, - взгляд матери прожог его. Она тут же отловила картинку предстоящей встречи. - Если тебе так важно, я сама схожу...
   Фифа представил встречу матери с Когтем... И содрогнулся. Нема после этого Когтя.... Даная, приходящая в беседку на встречу с главарём городской шелухи, была крайне колоритна. Интересно бы увидеть морду Когтя при встрече с матерью "студента". Но тогда потеряется вся клиентура. На такое Фифа пойти не мог.
   - Ладно, не надо, - насупился парень, - есть, на чём записку послать?
   Кузька у Лиаппа взял кусок пергамента, у того всегда были приспособления для живописи. Фифа позвал своего педагога. Черкнул только одну фразу: "прийти не могу", передал её парнишке.
   - Отнеси и вот, обол положи как компенсацию. - Фифа со вздохом отдал денежку. Раб убежал.
   - Иди, парься! - распорядилась мать. - Мы тоже скоро придём.
   Фифа понял, что хоть от присутствия на казни освобождён. Смотреть на человека, разрываемого деревьями, на сегодня в его планы не входило.
   - Пошёл, парень, поигрывая тросточкой, пошёл к дому.
   Рядом с административным зданием стояла знать, пытаясь выяснить, зачем аристократию приглашали в зал совета. Среди знати были и представители зажиточного купечества, владельцы конных заводов, рудников. Они надеялись, что их дети уже войдут в аристократию, неся воинскую службу. Фифа заметил Певкесту.
   - Певка, - окликнул он парня, своего ровесника, учившегося вместе с ними. Тот подошёл.
   - Чего там было? - поинтересовался подошедший.
   - Да подстрекателя поймали. Казнят сегодня. Фифа достал свои бронзовые пластины. Певка очень хотел войти в круг аристократии, не зря всё время крутился вокруг них. К тому же, Фифа слышал, что тот собирается сделать себе горий, колчан в скифском стиле.
   - Во, глянь, - Фифа показал бронзовые пластины. - Кария перед нашествием ахеменидов. Посмотри.
   Певкеста разглядывал пластины, глаза его загорались, но он ещё сомневался. Не у каждого внука купца колчан украшен как у аристократа.
   - Илька сказал, что тут заговор вплетён, чтобы стрелы не переводились, - небрежно бросил Фифа. Это был решающий довод, купеческая скаредность сделала своё. Певка, не раздумывая, отсчитал назначенную сумму. Фифа улыбнулся - всё на ингредиенты ему хватит, и довольный пошёл домой.

5 глава

Эги. 344. г. до н.э. От Кузьки.

   Залитый солнечным светом луг и огромные яркие маки, словно капли крови растёкшиеся в луже, переродившиеся в цветы. Череда времён и картинок, как это бывает только во сне, где всё не реально и всё ощутимо, каждый звук, запах, дуновение, всё можно попробовать на вкус, но почему-то это не приходит в голову. И вот это уже поле вереска, по которому проносится ветерок. Тени подымаются, встают... Их движение размыто и завораживающе... Вереск сменяется асфаделью...
   Кузька вскочил. Похоже он задремал после обеда, в библиотеке отца за книгой. Хорошо Гектор этого не видел, устроил бы какую-нибудь пакость. Над чем же он таким умным заснул. Кузька повертел в руках книжку по Природознанию, а ведь её задали, по ней отвечать придётся. Тут невиданный жираф, рождённый от многих животных. Тут и бокосы и драконы, субосы и ихневмоны из Та-кемет, сфинксы оттуда же, хорошо ещё местных мифических сфиг нет. И это всё запоминать надо, места их обитания и их особенности чем хамелеон от саламандры отличается, запомнить сцинков, легендарных гиппопотамов, катоблепов, скиенов. А они у него все путаются, друг на друга налезают. Вообще не понятно, существуют ли такие животные - а ему учи. Вот кентавров, гарпий - почему-то не изучают, а ахеменидского грифа учить надо.
   Кузька отложил книжку, вечером опять читать будет, может младшему вслух почитать - легче запомнить. Левонтий в свои четыре года с удовольствием слушает рассказы о животных. Малыш даже книжки о животных собирает, и ко всем животным ручонки тянет. Дать бы по этим ручонкам. Олеженного сокола вечно схватит и себе за пазуху суёт. Бедная птица молчит, понимает, что малышей обижать нельзя, даже когда хочется. Благо его белоголового кречета, малютка отловить не может. Вроде дом большой, а ни одного четвероногого друга не принесёшь. Или Гектор куда-нибудь запрячет, чаще всего в комнату старших братьев, или малютка лапками загребущими под себя заберёт. А из комнаты старших не заберёшь питомца. Ни Олежа, ни Приам к себе не пускают. В прошлый раз, Кузька еле смог своего барсука оттуда вызволить.
   - Эк! Ты дома? - Кузька на всякий случай окликнул брата. Тишина. Того не было. Гектор больше всех из детей Пармения походил на него, и чем старше становился, тем больше. Он и сейчас, будучи моложе Кузьки на два года, часто на палестре занимается с ними, из-за своей медвежьей силы в росте и стате он не уступает старшим мальчишкам. В драках, Кузька, не всегда может победить младшего, а драки случаются регулярно.
   Отложив книжку на вечер, Кузька влез в свою зелёную куртяжку с капюшоном, больше напоминающую охотничий камзол, зацепил на спину длинный кинжал, и прихватив мешок с кормом, побежал навещать своих питомцев.
   Сокращая дорогу через лес, Кузька сразу оказался у городской круглой клумбы. Рядом с ней росло огромное дерево, пошорудив у ствола. по верёвочной лестнице, спустившейся к нему, мальчишка залез наверх. Там из веток было сплетено лежбище, где даже в дождь было сухо и хорошо. На встречу парнишке тут же выскочила белка, уже меняющая рыжую шубку на серую. Серыми же были и кисточки на ушах, смешно торчащие в разные стороны, словно локоны красотки. Чёрный нос втянул воздух, попробовал запах и она быстро побежала к Кузьке, учуяв принесённую еду. Мальчишка отсыпал ей орешков.
   - Курлы? - уточнил белоголовый кречет, живущий здесь же.
   - И тебе принёс. Не ужели о моей красаве забыл? - Два шмата мяса были кинуты птице. - Не скучай тут, и мелкую озорницу не обижай.
   На дереве, под его присмотром спокойно сосуществовали вместе хищная птица и любопытная, прыткая белка. Там же у Кузьки была сделана небольшая лежанка. Раньше, когда Гектор был маленький, и отец наказывал только его, старшего, мальчишка забирался сюда, на своё дерево, и прятался в глубине листвы, разговаривая и жалуясь животным. Теперь, порка стала превращаться для него в привычное занятие - пороли всех, как отлавливали и скопом. Но свою лежанку, Кузька берёг, как память о детстве. Здесь, под шепот ветвей, у него рождались стихи. Именно здесь появились образы пылающих небес и чёрного солнца, из которого, как из тесной клетки, вылетают огненные птицы. Они подобно пламенному цветку, расправляют свои крылья, огромные плазменные, ослепляющие и... срываются, обретя свободу, летят к земле.
   Кузька вздохнув, погладил кречета под клювом, чуть касаясь перьев на его грудке, насыпал ещё орешков белке и по верёвочной лестнице спустился на землю. Механизм у него идеально продуман, дернешь за верёвку, лестница убирается в его гнездо на дереве, а уж верёвку он маскирует так, что даже самый глазастый не найдёт.
   Дальше дорога лежала через весь город на рынок. Там, с краю, торговали животными. Кузька купил себе кролика, серого, крупного, щекастого. Кролик смешно дёргал носом и шевелил усами торчащими в разные стороны. Кузька обнял кролика руками, прижал тёплую тушку, с бьющимся горячим сердечком к своей груди. Хороший такой кролик, увесистый. Морковь и капуста были с собой, но пара вязанок моркови про запас не помешает. И не теряя времени даром он напевая на ходу поскакал к Логову.
   Сегодня никого там не было. Ребята втроём, и навязавшийся с ними Сурик, поехали к табуну смотреть как работают барсы. Кузька же, не смотря на то, что тоже было очень любопытно, всё же решил остаться в городе. Хотелось провернуть одну затею, без друзей. Ведь увидят - смеяться будут. Посмеяться он конечно и сам не против, даже над собой, но пока - тссс.... Тем более, он только что подрался с Фифой, и скакать с ними просто не хотелось, что бы опять не сцепиться.
   Логово встретило тишиной и запустением. Грязи они тут развели - немерено. Именно это ощущение грязи создавало какое-то тепло и уютную домашность, которая расслабляла и ничего не позволяла менять. Всё как в болоте, новые мысли, ощущения, идеи - чавкали в тёплой обволакивающей грязи. Уют и покой. Такое же состояние, наверное, в тёплой жиже, перед тем, как она тебя засосёт.
   Единственное, чем можно убрать эту всепоглощающую тёмную негу - простая вода. Навести порядок в Логове - вот первоочередное дело. Вымыть чёрное болото, хотя до звенящий чистоты врятли получится, но попытаться стоит.
   Сунув кролика в сундук и выдав ему корма, Кузька занялся неблагодарным делом - уборкой.
   Ещё почти совсем целая деревянная кадушка валялась под лестницей Логова. Мальчишка придирчиво осмотрел её, вроде воду выдержит. Пока кролик грыз морковку, и был занят, можно за ним было не приглядывать. Кузька собрал мусор в большой комнате, где стояли тюфяки. Для этого вполне годилась старая метла, откуда она была в их тайном месте, история умалчивала, то ли кто-то из старших притаскивал метлу для ворожбы, то ли когда-то, так же пытались навести порядок.
   Старательно подметя пол, мальчишка остался доволен результатом. Ещё не целиком сгнившие доски посветлели, лишившись защитно-маскировочного покрова, там же где от досок ничего не осталось и просвечивала земля, тоже выглядело неплохо - все-таки чище, чем было раньше.
   Пока кролик старательно хрумкал в сундуке, Кузька на дверь натянул сигнальную нить, зная, что скоро придётся уйти, а по разрывам он точно увидит был ли незваный гость. Кролик всё продолжал хрустеть, благо было чем, мальчишка не поскупившись выдал ему сразу вязанку столь вкусной моркови, что длинноухий явно находился на верху блаженства.
   На оставшиеся на полу доски, Кузька расстелил циновку. На неё поставил масленую лампу. Лампа была полупрозрачная из красного стекла. Было видно как фитиль плавает в масле, как поглощает его для своей жизни, поддерживая язычок пламени.
   Прихватив бадейку, Кузька выбежал наружу. Рядом с разваливающимся домом была вечная лужа. Большая, чистая, непросыхающая. Здесь бил небольшой родник, но его воды на озеро не хватало, вот так и пользовались этой лужей.

- Скорлупка моя,

Водою омытая,

Скорлупка моя,

Ветром разбитая..,

   - напевал Кузька намывая оставшиеся деревянные доски и увлажняя земляной пол. Довольный собой и делом рук своих, мальчишка занялся наконец кроликом.
  
   Серая животина всё ещё жевала, словно его никогда не кормили. Кузька подёргал кролика за задние лапы - сильные, поднял за шкуру - толстый, тяжёлый. Подняв пушистого прожору за уши, Кузька рассмотрел этого сильного и здорового зверя. Именно такой ему и нужен.
   - Ну, плавать будем? Ты будешь кролик-пират.
   Сначала Кузька сам попытался поймать кролика. Он долго объяснял своему белоголовому кречету, что ему нужен живой заяц или кролик. Но птица была совсем не понятливая, или он объяснять не умеет. Хотя, мальчишка подозревал, что тот из вредности принёс не только задушенного зайца, но ещё и почти освежёванного . Что делает с птицами ревность. Так, что в Логове они сварили эту тушку, и с мальчишками съели. Ну не выхаживать же его, что бы в плавание послать. Пираты должны быть сильные и здоровые, а не тисканные любопытными кречетами.
   Кузька одел на кролика свой кожаный браслет, который стал пиратским поясом. Из яркого лоскута повязал бандану на голове великого мореплавателя, так, что бы не мешала ушам. За пояс сунул нож, который кролику послужит грозным оружием. Прихватив экипированного пирата подмышку, мальчишка выскочил из Логова.
   Там уже ждала готовая купель, забранная из бани, когда-то в ней купали Левонтия - малыша, теперь он из неё вырос, так она и валялась без дела. Старой купели даёт новую жизнь, о которой та даже не мечтала. Купель станет кораблём с пиратами. К её бортам были даже прикреплены вёсла из деревянных ложек. Будет чем кролику грести.
   Мальчишка помчался к реке. У реки из кустов вышел старый, уже поседевший от возраста, мудрый волк и с интересом посмотрел на тёплую тушку подмышкой у парнишки.
   - Радуйся.., - поприветствовал приятеля Кузька. - Это моё. Мы его сейчас отправляем в плавание.
   Волк с сомнением покосился на парня. Серый, пушистый пират, почувствовав хищника, сжался и затих.
   - Да не смотри, что он тихий, кушает он хорошо, значит плавание выдержит. А тебе я потом, что-нибудь принесу.
   Волк наклонил голову набок, с интересом прислушиваясь, мясо потом или сейчас. Кузька рассмеялся.
   - Я обещаю
   Волк с сомнением покачал головой, но согласился.
   - Ты со мной идёшь, пирата отправлять?- крикнул Старому мудрецу мальчишка.
   Волк помялся на месте, рассуждая, смотреть как ужин спускается по реке, или не травить душу. Волк был старый и умный, он берёг своё здоровье. Смотреть, как измывается над едой глупый щенок, вместо того, что бы разделить всё по-братски и съесть, он вряд ли смог бы спокойно. Его тонкая, восприимчивая психика не выдержит такого удара. Мудрец покачал головой и скрылся в кустах.
   - Ну, как знаешь, - пожал Кузька плечами.
   - Скорлупка моя..., - запел мальчишка, выходя к реке.
   Кролик не очень-то хотел плыть и старался дезертировать с гордого пиратского корабля. Но хитрый Кузька насыпал туда корма, и у грозного пирата, пищевой инстинкт оказался сильнее инстинкта самосохранения. Корабль плавно вошёл в воду и поплыл по течению, выходя на середину реки. Кролик-пират вцепился в корм и меланхолично грыз, ещё не ощущая себя морским воком.
   Мальчишка бежал по берегу, сопровождая свой корабль. Кролик ещё не выражал своих возмущений против плавания - он ел. Что с ним будет, когда еда кончится - ушастый путешественник не задумывался. Так же его не беспокоило, как отнесутся рыбаки, или другие люди, встретив в реке пушистого пирата. Так же не было надежды, что встреченные поделятся с прожорливым пиратом едой. Купель с раздуваемым парусом скользила по реке. Так и рождались легенды о зайчих городах в горах на севере...
   Кузька радостно сопровождал купель по берегу..., пока его не остановил запах мертвечины. Неожиданно. Пряный, сладкий, тошнотворный. Мальчишка остановился на поляне у реки. В одном месте земля выделялась, Кузька осторожно подошёл. Холодные мурашки пробежали по позвоночнику. Человек. Сила исходившая из под земли вела мальчишку вперёд. Сев на колени он руками разгрёб землю. Мужик, то ли раб, то ли наёмный... Дней пять как убили. Почему убили... Кузька перевернул его на спину. Кинжал торчал в спине. Он прав. Мальчишка вынул оружие, аккуратно убрал запазуху. Рукой провёл по трупу. Местный. Был бы ахеменид или лаконец - никто бы не переживал. Кто-то убил своего!?
   Мальчишка сел на землю обхватив коленки. Что же делать? Звать стражу? Или попробовать самому? Иногда он боялся своего дара, но всё таки убить эгейца.., на нашей земле! Никаких опознавательных знаков на теле не нашёл. Но он же и не знает, всех людей в городе.
   Кузька осмотрелся, рядом с захоронением валялся камень, не надгробие, но сойдёт. Ну, что же, надо идти за стражей. Камень он тоже забрал. Приметя место, мальчишка понёсся в горд. Сразу к административному зданию.
   У крыльца с железными колонами, поддерживающими козырёк подъезда, толпились просители. Они, видимо, надеялись получить одобрение Данаи, на то, что не дали ни басилевс ни александрос. Расталкивая их, Кузька пожелал им успеха в столь безнадёжном деле. В комнате начальника стражи, мальчишка тут же объяснил задачу, и как добраться до трупа, показал кинжал, но его пока оставил у себя. Начальник стражи поворчал, отрядил троих за телом и пошёл докладывать.
   Кузька, посчитав на этом дело сделанным вышел на улицу, уже через другую дверь, встречаться с просителями после пожеланий не было удовольствия. В прошлом году и эту дверь украшал такой же подъезд. Но в тот раз ахемениды что-то высказали в сторону Аминтора, а Илька как раз входил в силу. Кузька улыбнулся вспомнив, как его друг ахеменидами сломал железный подъезд, а потом, выломав железную колону, гонял их по площади перед серым зданием. Местные тогда с интересом наблюдали это зрелище. Кое-кто из горожан рвался помочь, но не решался, испугавшись, что и его юное дарование, зашибёт неразобравшись. А советов-то было... Как половчее колону выломать, да как понадёжнее в руках вертеть... Хороший в Эгах народ, душевный.
   Правда Илька потом день встать не мог, Аминтор его порол, что бы не ломал общественные здания, да народ не развлекал. Не дело наследнику прилюдно ахеменидов, словно коз гонять. Для этого лесочек есть.
   О своём кролике, мальчишка уже не вспоминал. Теперь у него были дела посерьёзнее. По прямой, через лес, он поспешил домой. Это если идти по дороге, огибая храм и огороды, дом Пармения был самым дальним. А вот, если от серого здания по прямой, через лес, без дороги - то ближайший.
   Кузька спустился в кухню, взял молока и вина. Родниковая вода была и около Логова. Гектор попытался влезть к брату с расспросами, но тот отмахнулся, даже на колкости, которыми младший по привычке хотел его поддеть, не ответил. Брат пригорюнился, но приставать не стал, значит отыграется позже.
   Филин, старый приятель, попытался что-то рассказать Кузьке, по дороге к Логову, но мальчишка не стал прислушиваться к его ухонью. Бросив короткое: "Потом", он сосредоточенно стремился к Логову. Пока в Логове никого не было, и никто не мог бы помешать, или остановить. Кузька хотел воспользоваться своей силой.
   В его семье такого дара не было ни у кого, даже Гегелох не брался его учить, не зная как обращаться с этой силой. Вот Приам обладает талантом к математике, даже среди старших нет ему равных. Алесь - имеет идеальную память, раз увиденный документ он может воспроизвести даже через год, и как многие, из аристократии, может видеть местность с высоты причьего полёта. Гектору досталась сила, такая же могучая и безудержная, как у отца. А он... Видимо кровь покойной матери, из правящего эгейского дома, сказалась только в нём.
   По дороге он сразу же набрал в сосуд воды из родниковой лужи. Всё три сосуда у него. Как хорошо, что он заранее привёл Логово в порядок, словно чувствовал, что это понадобиться.
   Кузька сел на циновку. Достал камень и кинжал. Жаль, что камень лежал не на самом захоронении. Можно ли им воспользоваться как могильным камнем - мальчишка до конца был не уверен. Одна надежда, что в сочетании с кинжалом они сработаются.
   Он положил камень на земляной пол, где уже прогнили доски, и от них ничего не осталось. Кинжалом сделал небольшое углубление у камня. А рядом с камнем уже воткнул кинжал.
   Шепча заклинание, которое в стихотворной форме тут же рождалось в его голове, мальчишка из сосуда лил воду на камень. Сначала вода - данная небесами и прошедшая землю. Затем молоко - как влага, что есть в любом разуме, вскормленном землёй. И только потом вино - как кровь земли. Кузька задумался, достал со спины свой длинный кинжал. Мальчишка, при всех своих исследованиях, привык делать так, как подсказывает нутро - идти по наитию, всё равно учителей нет, которые бы объяснили правильность ритуала, а в книжках, ну не всегда жрецы добросовестно ритуал описывать будут, зная что непосвященные прочитать смогут.
   Полоснув себя по руке, он воткнул длинный кинжал рядом с собой. Потушил лампу и лёг. Теперь главное - сон.
   В сон он погружался с трудом. Липкие обрывки нави то вклинивались в сознание то исчезали. Хлопья сна, подобно снегу, наваливались на мальчишку, но жаркое сердце растапливало их. Огонь и Лёд боролись. Явь и нега - играли в свои игры, то это была чехарда, когда они молниеносно сменяли друг друга. Сначала игра перешла в прятки, когда нега пряталась, а сознание пыталось её найти. Потом это переросло в охоту, когда сон охотился за сознанием. Забытье в тревожном сне, мутное состояние на гране реальности, родственное Смерти, окутало мальчишку, свернувшегося на циновке.

Сонные грёзы - дыханье Морфея.

Смерти подобны - их поцелуи,

Лёгким дыханием девы прекрасной

Мы улетаем как стаи аоров.

  
   Как ветерок пронеслись длинные волосы прелестной женщины. Кузька побежал за ней, что бы увидеть её лицо. Насколько оно должно быть прекрасным, если один след её завораживает. Запах цветов, терпкий. сладкий, с лёгкой горчинкой - опьянял. Волосы, как ветер, пробежали по цветам. Их пряный аромат усиливался. Золотые искры пыльцы вихрем закружились обволакивая мальчишку. Тишина давящая на уши. Золотые искры не давали увидеть удаляющуюся женщину.
   - Постой! - звонко закричал мальчишка.
   Только взмах крыльев был ему ответом.
   Одинокая тень бродила по лугу. Парнишка побежал к ней, надеясь увидеть женщину. Но это был мужчина. Широкоплечий, бородатый, грустный. Кузька остановился.
   - Ты кто?- осторожно спросил он блуждающую тень. Мужчина осмотрел себя, задумчиво оглядел луг, мальчишку стоящего напротив.
   - Сиф.
   Человек сам казалось был заинтересован своим голосом, как гром разразившимся в звенящей тишине.
   - Я Сиф - повторил он- Домашний дома Линкестов.
   - Ты тот, - Кузька судорожно сглотнул, поняв, что говорит с найденным трупом. - Ты видел кто тебя убил?
   Мужчина в недоумении рассматривал свои руки, словно видел их впервые. Он трогал своё лицо.
   - Я на рынке взял овёс - хрипло говорил Сиф, голос его был глухой, подрагивающий. Он говорил словно сквозь сон. Сон который его не выпускал, а был уже его сущностью.
   - Помощник купца помогал - шелестел голос, - он поехал со мной. Просил подкинуть до дома. Поделился хлебом. Потом...
   - Он умирает - звонкий, сильный голос раздался на лугу. Кузька поморщился. В ушах голос звучал подобно набатному колоколу. Силуэт начал уходить в цветы.
   - Стой - попытался остановить его мальчишка.
   - Умирает! - рокотало в ушах.
   Кузька открыл глаза, перед его лицом были грязные замшевые сапоги. Мальчишка пробежался по сапогам вверх, слабо улыбнулся белыми губами.
   - Неистовый пророк.., - и опять погрузился в цветы.
   Илька рухнул перед скрючившимся мальчишкой на колени и тряс его за плечи, откидывая покрытые холодным потом рыжие волосы с лица.
   - Быстрее, молока! Мёда! - распоряжался он. - Иди ко мне! Иди! Кузя, Кузик...
   Фифа передал оставшееся молоко, после поездки к барсам. Илька открыл рот мальчишке влил туда белую жидкость. Ясон в своей торбе нашёл соты, завёрнутые в тряпицу. Обдув, он нагрел соты на пламене лампы, что бы мёд стал более тягучим.
   Отстранив Ильку, подхватив обмякшее тело, Яська вложил мёд в рот мальчишке.
   - Просыпайся! - Яська прижал его к себе. Его руки легли на сердце Кузьки, зелёная лоза заскользила по телу. Рана на руке стала затягиваться. Усики лозы проникали в кровь наделяя её жизнью. Щеки и губы мальчишки порозовели.
   Кузька открыл глаза. Рядом на коленях сидел Илька внимательно всматриваясь в него, и внутренне зовя встревоженным набатом. Яська держал его в своих руках, сосредоточенно проверяя движение лозы. Фифа стоял облокотившись на забитое окно, нервно грызя ногти. Во рту было сладко, Кузька понял, что это мёд и начал его сосать. Он улыбнулся мальчишкам. Все здесь.
   - Очухался. - вздохнул Фифа. - Ну ты и напугал! Нас к Логову Илька гнал, от барсов пинками под зад. Поднял и всю дорогу галопом. Лошадей почти загнали. Мой то старенький, думал в лесу падёт. Сурик вякнуть, что-то хотел, Илька ему такой пендаль отвесил, что не удивлюсь если теперь сесть не сможет, побежал коней чистить и в конюшню ставить.
   Илька укутал Кузьку в свой гиматий, и рывком поднявшись, притащил из маленькой комнаты очаг, в чугунной печи. Поспешно развёл огонь, ломая и отправляя в пламя доски.
   - Камень и оружие не трогайте, - слабо предупредил Кузька, - сам уберу.
   - Сам, оживи сначала, - Яська проверил пульс на шее, жилка уже равномерно билась. - Вина бы ему горячего.
   - Я быстро - Фифа вылетел из Логова, денег у него на вино хватит, ингредиенты он уже закупил. А даже если б не купил, на друзей не жалко.
   - Тебе нельзя вызывать духов одному - Илька пододвинул раскаляющийся очаг поближе к Кузьке. - Давай грейся.
   - Ты вызывал? - Яська рассматривал камень покрытый вином и торчащие кинжалы.
   Кузька слабо кивнул. Он тихо рассказал о найденном трупе и о том, что рассказал ему Сиф. Мальчишки задумались. Илька сбегал на улицу, принёс воды, поставил кипятиться, железные кружки в Логове у них всегда жили, даже за их чистотой следили. Кузька зачерпнув принесённой воды омыл камень, кинжалы, всё тщательно обтёр и убрал. К тому времени, когда явился Фифа, вода уже закипела, туда влили вино и бросили мёд.
   Мальчишка потихоньку начал согреваться. Они сделали ещё порцию горячего напитка и собравшись у очага стали поочерёдно прикладываться к кружке. Получились своего рода поминки Сифа, верного раба линкестов. Вот и ещё один камень в мозаику об отравленных конях.
   Согревшись, но всё ещё кутаясь в гиматий, Кузька достал из сундука старую, видавшую лучшее время для себя, кифару. Мальчишке было грустно и тепло. Когда настроение было хорошим, парнишка предпочитал рожок или свирель. Под звуки свирели, напоминающие пение птиц, ему лучше думалось, но петь, петь лучше было под кифару. На этом старом инструменте играли ещё старшие, она хранила тепло их рук. Теперь играют они. Полировка на ней уже почти стёрлась, зато струны натянуты и настроены, и звучала она нисколько не хуже, чем когда только появилась на свет из под руки мастера.
   От горячего вина ребята быстро захмелели. Кузька с кифарой опустился назад, на циновку. Подобрал аккорды под новую, рождающуюся в мир песню. Слова сами приходили в голову, ложились на музыку. Мальчишка запел:

Когда войдём мы в пламя

Не будет остановок

Лишь только дивный луг

И яркие цветы

   Илька забрал у него кифару, сунул кружку и продолжил:

Идти дорогой света

Сквозь шорохи и лязги

По истине и правде

Тропою красоты

   Кифара переходила по кругу, певцу же давали отхлебнуть пару глотков.

Земли бушуют стоны

И взрывы и дыханье

Потери и лобзанья

Оставя позади - идём вперёд.

И травы семецветья

Целуют наши щёки

И кровь вином стекает

И ветер удаляет все детские мечты.

   Когда музыка стихла, ребята сидели глядя на огонь в тишине. В их сердцах всё ещё звучали слова песни, родившееся в Логове.
   - Кузь, надо будет в дом к Линкестам слазить, - Фифа поднялся, его немного заносило, что бы не потерять равновесие, он опёрся о Яськину шею.
   - Чудик, ты чего делаешь! - встрепенулся Ясон- Ты чего, меня вырубить хочешь? Эти точки трогать нельзя.
   - Какие точки - заинтересовались Фифа с Илькой.
   Яська вздохнул, зла на этих неучей не хватало. Сосредоточившись, он представил перед собой своё наглядное пособие, на котором сам учился, и которое возникало почти без напряжения.
   В полутьме Логова возник скелет. Довольно отчётливый, и даже не прозрачный.
   - Ой! - восторженно воскликнул Кузька, заворожено разглядывая появившиеся кости. - Ты тоже можешь подымать скелетов?!!
   - Не это иллюзия - Отмахнулся Ясон. - Вот смотрите. Где обозначено красным, там точки, что бы лишить сознания человека.
   Кузьке сейчас это было не интересно, появившаяся радостная надежда, что его кто-то поймёт - рухнула. "Всего лишь иллюзия" - мальчишка грустно вздохнул, а у него не фантомы. И он с ними живёт. Он слышит их призывы, и если он прикажет, они пойдут за ним. Как бы ему хотелось, что бы и у него были просто иллюзии.
   Кузька пьяно улыбнулся опустевшей кружке:

Победы избранник или смерти певец,

Цветочным ковром его будет конец

Пусть красные маки подобно заре

Могилу покроют его на холме.

Пусть бой тот - последний в далёкой земле

Пустынной и дикой, как видится мне,

Победу скуёт из смерти его

Друзья пусть пройдут, не боясь ничего.

  
   - Отчего-то Кузьке стало совсем грустно.

6 глава.

Пелла. 344. г. до н.э. от Алеся.

   Алесь разглядывал девушку, сидящую перед ним, бойкую, весёлую и вечно встрёпанную. Её шелковая изумрудная длинная, почти до колен кофта, подхваченная поясом, подчёркивала ладную спортивную фигурку. Из сапожек, куда были заправлены тёмные штанишки, торчала рукоять ножа. Юноша знал, что тут одним ножом не обошлось, где-то у девушки было спрятано ещё два кинжала, а в пояс вплетена тетива для складного лука. Его Воробушек, вооружённая до зубов - Барсина. Было просто хорошо на сердце смотреть на неё. Даже не вдаваясь в смысл щебетания. Стриженые в каре каштановые волосы подобно перьям топорщились в разные стороны. Он протянул руку пригладить их.
   - Олежка! - Воробушек словно с жёрдочки встревожено вскочила с парапета из белой колоннады, отстраняясь от руки. - Кто увидит, нам влетит!
   - А целоваться можно..., - Алесь засмеялся, наклонив голову рассматривая её.
   - Только по-дружески, при встрече. А на всё остальное - сначала сватов засылай. - Девушка шаловливо шлёпнула пальцами по его носу. - А так ни-ни! Ладно, пошла, отец ждёт.
   Дочь Артабаза, сатрапа, поставленного над данной не перспективной ахеменидской сатрапией Скудрией после его участия в заговоре против Артоксеркса с помощью атинян, притягивала Алеся. Она была его возраста и, вроде, отвечала на возникшие у юноши чувства, но родители. Алесь ещё эфеб, впереди обучение, и только потом, получив титул, он сможет сделать предложение, так сказал отец. Что же думал Артабаз, или как его ещё называли золотой пикт, оставалось неизвестным, и парню очень хотелось это выяснить. Но пока ни о каком браке говорить не приходилось.
   Ещё год эфебии, и он пойдёт в храм Ареса получить посвящение. Это первый этап к титулу александр. Став профессиональным военным, иерой Ареса, его будущее - армия. Отец был посвящен в военное кельтское жречество Парма, он же станет жрецом местного бога войны, фракийского. Одна надежда, что знаний его хватит на быстрое обучение. А потом он сделает предложение, и они построят свой дом в Эгах.
   Алесь откинулся, сидя на кресле перед парапетом, на котором восседала Воробушек. Как всё в этом Мире запутанно. Совсем не возможно жить как хочется, но именно в преодолении себя, своих желаний закалялся характер, только так из него получится воин. Ставить перед собой планку и брать её, как лошадь берёт барьер - вот основной подход как к себе, так и к жизни. Воробушек всё равно будет его, и никто не сможет помешать.
   - Алесь, ты уже один, - в комнату заглянул Павка. На нём была короткая канаусовая тёмно-красный хитон, входящая в церемониальное одеяние подростка из правящего дома. На голове чёрный парик со вставленным в него венком и украшенный камнями. Мальчишка смотрелся очень чудно, привычного озорного светловолосого Павки под всем этим парадным облачением разглядеть было невозможно. К тому же, на лицо была нанесена косметика, согласно обычаю мидийских магов. Под этой личиной, одетой на Линкеста, мог скрываться любой из ребят.
   Командир эфебов сделал ему приглашающий знак рукой. Мальчишка, пододвинув стул, притулился рядом.
   - Я со своими переговорил насчёт фуража.
   - Переговорил? - Алесь осуждающе сдвинул брови, ну просили же узнать всё тихо и тайно.
   Павка засмеялся, видя это.
   - Ты не понял, или я не так выразился. Я поковырялся в мозгах братьев, в их воспоминаниях. Они говорили сами с собой, хотя один из голосов в их головах был моим. Мы же договорились, - мальчишка старался объяснить как можно доходчивее, тяжело растолковать воину то, что может иера. - Поставляли фураж мы. Занимался этим Сиф. Ну, он у нас финансами дома ведает. Правда Сифа перед отъездом не видел, но там что-то у нас в рудниках, и он мог туда отъехать.
   - Значит нужно найти Сифа и всё спросить, - Алесь задумался. Раба же могли и перекупить. Парень сжал себя в кулак. Сейчас пройдёт эта встреча с атинянами, нужная, необходимая..., но там же кони. Одна надежда, что у мальчишек мозгов хватит делать всё тайно. Если раз траванули, могут и ещё. Лишь бы кони живы остались. Надо, чтобы Павка после всего этого театра с Илькой связался. Мальчишкам распоряжения дать надо, как бы по молодости дров не наломали. По сравнению с ребятами Алесь чувствовал себя совсем взрослым, отвечающим за весь этот молодняк, такой родной и безголовый. Вот так оставить их одних, неизвестно, что натворят.
   - Павка! Алесь! По постам! - по коридору пронёсся Кока, созывая всех, кто втихомолку решил закончить свои дела.
   - Кок, уже начинается? - Алесь быстро осмотрелся, Павка подтянул ему ослабевшую перевязь.
   - Да! Беги!!
   Алесь на ходу надел серый форменный плащ. Хорошо, что друзья всегда могут прикрыть друг друга. Смотаться с поста на свидание, конечно, опрометчиво, но он же не железный и не такой старый, как отцы, которым уже ничего не надо, ему свою жизнь надо ещё прожить, девушка тоже часть этой жизни.
   Парень только успел проверить эфебов, стоящих в почётном карауле и занять своё место, как атиняне и пирейцы уже начали заходить.
   Полутьма помещения для подписания договора скрывала массу недоделок. Пела ещё строилась, становясь новой столицей. Даже верхний город, где и принималась делегация, ещё не мог сверкать всем задуманным великолепием. Административное здание пока не целиком выложили розовым камнем, но внутренний интерьер был почти закончен. Филипп прекрасно умел пользоваться полумраком, чтобы пускать гостям пыль в глаза. Никто в темноте не отличит золото от начищенной меди или латуни или бронзованой плитки. Алесь поправил латунные налёпыши на мече, железки держались на честном слове. Кока советовал приклеить на хлебный мякиш, как сам сделал, Алесь поленился, теперь жалел. Хорошо, что хоть они в льняные охотничьи доспехи одеты, иначе в такой духоте не избежать обмороков среди ребят.
   Козлобородые атиняне и грубоватые пирейцы расселись. Ряды между ними разграничивались белыми деревянными колоннами, чтобы делегации не передралась между собой. Алесь усмехнулся, разглядывая миротворцев: длинные бороды, такие у них не носят, белые гиматии поверх светлых хитонов для торжественных случаев, на головах зелёные оливковые венки. Хотя по венкам видно, что перед входом внутри делегация повздорила. Вон у того венок набекрень, а у того гиматий помят, видно его за грудки трясли, а вот и с царапинами на руках и шее. А у сидящего с края - плешь покраснела. Эх, жаль, Алесь не видел, как перед входом атиняне с пирейцами развлекались, хоть посмеялся бы от души над этими напыщенными стариками.
   Аминтор зазвонил в колокольчик, призывая всех ко вниманию.
   В зал в парадном красном гиматии вошёл Филипп, его сопровождал отец Алеся, Пармений, и разодетый Павка. Козлобородые тут же начали переговариваться, как бабы обсуждая, кто во что одет, как идёт, на кого кто смотрит, сочиняя одним им понятные внутренние хитросплетения у эгейцев.
   Мужчины шли важно, на показ красуясь тканями. Расселись перед атинянами не столько как хозяева места подписания договора, сколько как удачливые купцы, к которым наконец прибыл уже нежданный полный караван пряностей, радостные, счастливые, надменные в своём богатстве. Алесь с трудом подавил улыбку, глядя на весь этот театр с родителями в главных ролях.
   Филипп, сев, небрежно откинул гиматий, так что стал виден дорогой расшитый золотом пояс, стягивающий нижний хитон. Этот пояс он одолжил у Алеся перед данным мероприятием. Воробушек юноше сама вышила его ко дню рождения, делая на вырост, чтобы и став взрослым, возмужав и заматерев, её возлюбленный мог бы носить, помня её, свою первую, пусть детскую любовь. Только из-за этого пояс, отобранный у юного эфеба, сошёлся на талии Филиппа. Больной глаз басилевса был прикрыт атласной лентой, чтобы случайно не выдать его волнение при переговорах. Филипп отобрал у брата колокольчик и сам зазвонил, призывая к тишине.
   - Арх! Гхыры хыровы! - заорал он. Атиняне от неожиданности притихли, пирейцы со знанием дела заулыбались.
   Гегелох, облачённый во всё чёрное, сидящий рядом с Павкой, хмыкнул. Даже Алесю, стоящему на своём посту, это было слышно. Но долгожданная тишина наступила.
   - Начинаем, - Филипп окинул делегацию козлобородых властным взглядом - Что у вас есть мне сказать?
   Коверкая язык, со слащавой улыбкой поинтересовался он.
   Поднялся один из пирейцев, по выправке видно, что из воинов, возможно, и полководец.
   Это был глава атинского посольства, служивший секретарём при народном собрании Атин. Он возглавлял всю эту миссию. Говорил он долго и вразумительно, сидящий недалеко от него, один из козлобородых несколько раз пытался его перебить, но пока его одёргивали, хотя по атинянам видно было, что долго не удержат. Только время тянут.
   У Алеся было на душе очень не спокойно, из головы табун не шёл, всю душу выворачивал. Вот вместо того, чтобы рвануть и разобраться с ситуацией с конями, тупо и уныло приходится нести пост при приехавших атинянах. Всё это посольство было совсем для него не к месту, стоит, а ноги уже вперёд бегут.
   Долго атиняне удерживать рвущегося оратора не смогли, и козлобородый, до того бесцеремонно перебивавший главу посольства, начал картаво орать с места, потом вскочил, стал обвинять эгейцев в хитрости и вероломстве, в попытке давить свободные полисы, и причитать, что им несчастным приходится уступать силе. Он говорил то нормально, приводя понятные только ему надуманные доводы, то срывался на крик и начинал брызгать слюной. Демагог гхыров. Один атинянин подавился, пирейцы схватились за голову. Лучше надо было своего оратора держать.
   Павка сидел с закрытыми глазами, по его накрашенному лицу волнами проходили эмоции, сменяя друг друга, это были и презрение со скривлением губ, и брезгливая усмешка, и даже удивление. Тогда он открывал глаза, которые были неестественно расширены, к тому же их зрительно увеличивала подводка, и пытался рассмотреть кого-нибудь среди атинян или пирейцев. Время от времени мальчишка что-то шептал Филиппу и опять откидывался, прикрывая глаза. Аминтор нервно перебирал пальцами гиматий на плече, покусывая губы. Отец, Пармений, сидел, выдвинув вперёд челюсть, с каменным лицом. Гегелох, так же как и Павка, жил в своём мире.
   - Хара! - наконец Филипп не выдержал, вскочил. Оратор даже поперхнулся.
   Слушая ответную витиеватую речь басилевса, Алесь понял, что уши у него сворачиваются в трубочку. Он даже покраснел, если так можно сказать о пылающем от смущения лице.
   Многие слова из речи он уже знал, потёршись среди армии. Но остальные... это было откровение, шедевр армейского лексикона, крайне специфического. В данном монологе Филиппа, кроме предлогов, в нормальном обществе ничего не употреблялось. У отца иногда вылетали и дома такие ругательства и словечки, мальчишки их жадно ловили и запоминали, но слишком их было мало, чтобы понять столь изысканную речь басилевса. Он склонял, спрягал, не повторялся, и всё это с милой любезной улыбкой.
   Атиняне сидели, открыв рот. Алесь решил, что к Филиппу надо подойти, чтобы словарик что ли составил, и учить, учить. Иначе как с кавалерией общаться. Юноша был прирождённым наездником, коней он чувствовал как себя, и именно это было его будущее. Сейчас все всадники под Филиппом, это же каким языком они общаются. Слушая дядьку, Алесь даже на время забыл о своих тревогах по тайному табуну. Виртуозность, с которой говорил басилевс, вызывала восхищение.
   Дальше разговор пошёл более содержательный, картавого уже держали. Но всё равно всё это долго, обговаривали каждый пункт, каждый нюанс. Стоять в такой духоте невыносимо, надо же было так натопить. Административное здание отапливали четыре печи. При строительстве, чтобы лучше выложить облицовку, необходимо просушенное здание. Алесю уже начало казаться, что он сам высохнет как мумия вместе с этим зданием. Белый льняной охотничий доспех, в котором были все эфебы, всё же проветривал тело, сделанный из нескольких слоёв льна с ладанником был удобный и лёгкий. При охоте он вообще незаменим, в нём увязают когти и клыки зверя. Хорошо что ноги голые, хоть какая то вентиляция. Алесь посматривал на атинян и пирейцев, замечая все пергаменты которые они доставали, обменивались, смотрели. С его поста всё хорошо было видно. На своём месте стоял Кока, уже прислонившись к стене. Да, всё таки, всякие пророки, телепаты послабее вояк будут. Алесь показал на сомлевшего парня глазами Мелиагру. Тот кивнул и тихонько, чтобы никто не заметил, вывел друга на улицу.
   Достояв до конца этого театра, уже после того, как атиняне и пирейцы ушли, Алесь пошёл к отцу. Пармений устало сидел на полукруглых сидениях, скрестив руки на груди, раздумывая над прошедшим.
   - Отец, я хочу уехать, - Алесь встал рядом.
   - Нет, - Пармений грустно покачал головой. - Тут ещё не законченно.
   - Отец, я должен сам убедиться, что с табуном всё в порядке. Я так не могу...
   Юноша помнил тот первый раз, как он увидел этих коней, когда пригнали табун, перед поездкой в Митилены. Лошади хорошие лёгкие, выносливые, жеребцы мощные, сильные. Они крупнее иллирийских, не намного, но все-таки. И такие длинные тяжёлые гривы, как спелые колосья пропущенные через пальцы. Алесь даже попробовал их в охоте, конечно, не в лесах у Эг, там давно уже живности не осталось. Ни одно животное в здравом уме не станет соседствовать с амазонками и дриадами, оккупировавшими лес. Четвероногая лесная братия, как только в лесу поселились девицы красавицы, собрали свои нехитрые пожитки в виде подрастающего потомства и дезертировали. Так что на охоту приходилось ездить ближе к горам, где животные паслись в горных долинах и от охотников спасались в диких лесах, куда не заходила ещё женская ножка. А ведь амазонки и дриады тоже отряды эфебии, только девичьи. Часто они даже вместе охотятся.
   Кони при охоте шли тяжело, ровно, постепенно набирая скорость, надёжные, мощные, красивые. Если их не станет... Алесь даже вскрикнул от боли, сжавшей грудь. Настолько страшно было потерять такой табун. Крик из сжатых уст юноши был скорее похож на всхлип.
   Пармений поднялся, обнял сына.
   - Успокойся, Олеж, Даная сказала, что коней отпоили. Всё нормально. Сейчас твоё место здесь, - он прижал сына к своему плечу. - Держись. Там разберутся сами. А сейчас ещё танец эфебов перед гостями. Сын, тебе командовать армией, ты должен уметь наступать на себя. Дипломатия - всегда трудно. Привыкай.
   Алесь вздохнул, посильнее вжался лбом отцу в плечо. Было очень неспокойно внутри, всё рвалось бежать в Эги. Ветер готов был уже свистеть в ушах при гонке к старой столице, и вот так всё остановить. Всё скрыть в себе и ждать.
   - Теперь быстренько подводим итог - смешливый голос заставил всех собраться. Остались только свои, и все устало поплюхались на освобожденные места.
   - Золото на них дутое, полое, - Аминтор, ослабя шнуровку снял сапоги, вытянул длинные ноги, поигрывая пальцами, - Выпендривались не хуже нас.
   - Колдунья их работала неплохо, - Гегелох скинул гиматий, изнывая от жары.
   Вместе с делегацией атинян прибыла их сведущая, обучавшаяся у истоков Нила гурия, которая в отдельном помещении, окуренном благовониями, поддерживала своих, прикрывая их мысли от эгейского телепата. Женщина не ожидала, что против её пассов выступит эгейский верховный иера, а из-за угла будет обстреливать зелёным горошком из трубочки весёлая девушка в изумрудной кофте. Бедной колдунье просто не давали работать. Сквозь дымы фимиамов возникали миражи, отвлекающие её, и когда она их рассеивала, чтобы продолжить своё дело, получала точный заряд гороха, с весёлой улыбкой выпущенный шкодницей.
   Алесь, получив пергаменты, быстро переносил на них всё, что он видел в записях атинян и пирейцев.
   Павка во время переговоров уже рассказал всё, что дослышал, и теперь отчёт давал Кока, пришедший в себя. Он делал предсказание на каждого из прибывших на переговоры. Понятно, почему этому чуду так поплохело, предсказание на каждого их этих демагогов сил съест массу. Алесь сразу прикинул, что свой мёд и виноград надо Коке отдать, пусть здоровье поправляет.
   Гегелох придирчиво осмотрел Павку и Алеся.:
   - Парни, что вы в облаках летаете. Ты вообще с нами?
   Верховный похлопал по плечу уставшего юного телепата, тот сидел словно деревянная статуя с инкрустированными пустыми глазами. Мальчишка явно куда-то ушёл.
   - Сифа убили, - слабо шевеля накрашенными губами, прошептала статуя. - Илька сказал.
   Гегелох поднял брови. Сына Аминтора он вообще в расчёт как возможного жреца не брал, считая, что тот полностью обделён всеми способностями. Ну, из парня будет отличный стратег, он сможет изобретать новое вооружение, командовать армией, как Алесь, но иера. Алеся и Ильку вели на александра - правителя воина, но не на иеру. Намечалось дать отпор ахеменидам, наконец, получить свободу, для этого надо две армии, два александра. Но вот Илька сам связался с телепатом, это неожиданно. Надо присмотреться к этому мальчику - подумал Гегелох.
   - Пав, ты как? - Алесь присел рядом с обескураженным пареньком. - Устал?
   - Сиф меня воспитывал, он меня на руках держал, он мне..., - мальчишка стянул с головы парик и, уткнувшись в него, заплакал. Приам, находившийся тут, сгрёб мальчишку в охапку, пытаясь успокоить. Алесь гладил светловолосого пацанёнка по коротким волосам.
   - Отец, я в Эги - командир эфебов умоляюще смотрел на Пармения.
   - Геш, что у нас там? - Филип устало обернулся к верховному.
   - Даная всё под контролем держит. - Гегелох поднялся. - Приам, неси Павкку за мной, сейчас в порядок его приведу. Закончим и все поедем.
   Алесь вскочил, треснув рукой по парапету. Тот обиженно крякнул. Ну как взрослые не понимают, что его место в Эгах. Он тут просто изведётся из-за незнания, волнения да просто - ожидания. Он просто свихнётся. Алесь тяжело дышал, пытаясь справиться с бешенством. Хорошо воспитанный отцом, он не мог идти против старших, военную дисциплину он впитал с розгами.
   - Олеж, готовь ребят, после землетрясения праздник в честь подписания мирного договора, - Аминтор потрепал парня по спине. Он говорил так, как со своим сыном, ласково, с любовью и очень твёрдо. - Приходи в себя. Доверься Данае, она женщина умная. Успокаиваемся и работаем на этом фронте.
   Алесь пошёл проверять своих ребят. В помещении для эфебии уже ждал Тил, туда же стали сходиться и другие парни.
   Алесь грустно сел рядом с наставником, прям на пол, подстелив себе плащ. Парни разбирали свои рационные пайки, наливали в собственные кружки красный морс, разбредались по углам, стараясь не тревожить своего хмурого командира. Рядом осмелились сесть только друзья: Кока, Мелиагр, Приам и Линкест.
   - Павку я отнёс, пусть спит. Совсем мальчишка устал, и ещё смерть раба.
   Линкест сидел уткнувшись лицом в колени.
   - Знаешь, Сиф с мелким всегда возился, после смерти отца, Аэропа он заменил его что ли... Так всё глупо, - парень говорил тихо, опустошенно. - Я боюсь идти к Павке. Что я скажу, как утешу. Он же ещё маленький четырнадцать лет - совсем салажёнок.
   Алесь поджал губы, он переживал за табун. Даже не подумал, что смерть Сифа может быть тяжела Линкестам. Какой же он эгоист, только своё, своё ближе, понятнее. Хорошо, что брат более чуткий.
   Тил взъерошил Алесю волосы, поднялся и занялся остальными эфебами, мальчишек надо подготовить к выступлению перед посольством. Кое-что из оружия надо было подправить, а то налёпыши у многих слабо держатся, при танце могут соскочить. Необходимо проверить шлемы и щиты. Стоя на посту, юноши их не надевали, так что в каком они состоянии - ещё надо убедиться. Лень и забывчивость в этом возрасте естественное состояние.
   Алесь отдал Коке свой мёд.
   - Жуй, я не хочу.
   Кока покачал головой.
   - Олежка, кого ты обманываешь. Развезло меня просто от жары...
   - Жуй, ты мозгами работал. Отщипну немножко, а остальное съешь. Тебе восстановиться надо. Кок, ты начнёшь танец.
   Парень, пожав плечами, забрал мёд, но есть не стал, оставил на потом.
   - Колесом сегодня я ходить не буду. Емель, колесо на тебе. Пройдёшь пару раз. - Кока толкнул локтем Мелиагра, тот согласно кивнул, допивая свой морс.
   Слабые толчки земли оповестили о времени. Сейчас пару раз качнёт и выступать.
   - Всё, ребят, готовимся, - Алесь поднялся, оглядел вверенную ему эфебию. - Раздеваемся и пошли.
   Кто-то высказался, что всё таки осень, могут и замёрзнуть. На него посмотрели как на врага. Замёрзнуть в столь натопленном помещении. Ещё и интенсивно двигаясь. Парню сразу стало как-то неловко, хорошо, что всей эфебией его не послали проветривать помещение... Хотя убрать натопленный жар было всё равно не в его власти. Больше никто уже острить не пытался.
   Слава Варуну, выступать пришлось на свежем воздухе. Для делегации был накрыт стол в белой беседке, расположенной около административного здания.
   Несмотря на то, что верхний город Пеллы был ещё не достроен, мусор стройплощадки к мероприятию был убран. Вокруг главного здания земля была уже вымощена. По кругу высажены ровным полукруглым строем взрослые деревья, которые, благодаря додонским иерам, прижились и пошли в рост. За зданием располагалась круглая базилика, полностью законченная, отделанная шестигранными пластинами белого камня. Когда закончится облицовка административного здания розовым камнем - будет совсем красиво.
   Перед входом в общественную часть верхнего города, ещё сияла огромная яма, остаток строительных работ, через неё были переброшены мостки, для удобства передвижения.
   Алесь окинул накрытые по кругу беседки столы, невольно хихикнул. За расставленными столами пирейцы с атинянами точно не передерутся, вставать, бежать по кругу, чтобы вцепиться в противника на глазах у всех - желающих найдётся мало.
   Во главе стола перед гостями стояло зелёное месиво. По повелению правителей тут явно изголялись в сервировке.
   Масса фруктов, украшенных цветами. На столах зелёные ветки с праздничными лентами. Зелёные гирлянды разложенные для красоты, с яркими бубенчиками и колокольчиками. Ну, они с праздника Нового Года остались, вот их и пристроили, перед тем как выкинуть.
   Мясо на столе, порезанное тонюсенькими кусочками, выглядело крайне артистично, со вставленными в блюдо крупными цветами. Блюда с рыбой украшены ягодами и травами. Салаты из водорослей в изящных мисках. Почему-то никто не додумался украсить ракушками. Чтобы на зубах скрипели. Печеная тыква, порезанная ломтиками, была украшена красными ягодами, смотрящими из неё словно глаза гарпий. Цветная капуста, обжаренная в панировке, мелкими соцветиями взирала на гостей. Явно отец Коки и Фифы притащил всё это со своего огорода. А капуста точно Аминторова, это у них она уродилась в этом году в огромном количестве, сочная, крупная. Там её уже видеть никто не может.
   Алесь подавил улыбку, прикрыв расползающийся рот рукой. В жаренной птице, украшенной перьями и круглыми соцветиями цветной капусты, он опознал щуплую птаху, три дня назад убитую им случайно на охоте. Сокол, играя, задрал. На эту пташку никто больше не позарился. Отец тогда откинул её в сторону, как худосочную, не пригодную для еды.
   Груш, абрикосов и слив двух сортов, было в переизбытке. Нда, на стол для гостей не поскупились. Кушайте, гости дорогие, что у нас не едят, не выкидывать же.
   Атиняне и пирейцы расположились по кругу за столиками, с удовольствием поглощали продукты, смешивая их с разговорами - совсем оголодали. По центру сидели басилевс и александр, и с ними их свита, перед которыми мяса и рыбы было побольше. Ели они неохотно, с ленцой. До этого они уже опустошили свои пайки. Так что гостям тоже приходилось есть медленно и подавлять алчный блеск голодных глаз.
   Хорошее место эта беседка, к ночи похолодает, долго не засидятся, да и ветерком хмель выдуваться будет.
   Заиграла свирель, ей вторил рожок. Всё, пора.
   И раз, и два...
   Перед беседкой на мощёную площадку выбежал Кока. Как и на всех эфебах, из одежды на нём были только шлем и сапоги, подбитые железными подковами. В руках он держал щит и меч. Ударяя мечом о щит, он создавал ритм. Стройная юношеская фигура в полноте красоты молодости и силы привлекла к себе взгляды гостей. Он чуть привставал на носки в такт музыке. Лицо его было серьёзным и одухотворённым. Поймав внимание зрителей, настраивая их на ритм, Кока продолжая отстукивать такт ногами, развёл руки, подымая вверх щит и меч, словно намереваясь показать их самому небу, самому Варуну.
   Чуть изменилась музыка рожка, и на площадку к одиночному танцору высыпали остальные эфебы: юные, сильные, гибкие, одухотворённые. В музыку влились слаженные удары мечей о щиты, звучащие как один, единый отклик живых сердец. Это сердцебиение войны и жизни пронизывало танец. Сердцебиение учащалось, согласно ритму. Хождение парами сменилось сольными партиями, когда эфебы отточенными движениями по несколько человек делали дорожку, выкидывали коленца, в полуприсяде проходясь по низу. Остальные отбивали всё быстрее и быстрее ритм. Приам, отброся щит и меч, окружённый полукругом из юношей на земле, крутил ногами мельницу. Его сменил Мелиагр, прошедшийся колесом. Ритм убыстрялся.
   Вот уже пятеро вышли вперёд с танцем журавля. После них следующая пятёрка прошлась кувырками. Мечи стучали по щитам. Звонко. Грозно. Непрерывно..
   Одновременно все щиты были подняты вверх, образуя черепаху. Музыка исчезла. Тишина, наступившая резко после нарастающего, темпа просто оглушала.
   Алесь отбросил щит и меч, и по подставленным спинам юношей взбежал вверх, к самому небу, на площадку, выложенную для него щитами.
   Тишину прорезал ритм, отбиваемый им ногами по щитам. Быстрый, чёткий. Точный. Отбивая его ногами, он и крутился на месте, и замирал, а потом опять отбивал ритм. Чёткий. Короткий. Громкий.
   Будучи на полном эмоциональном взлёте, Кока, стоящий в стороне, поднял вверх руки со своим мечом и подобранным алесиным. Не сказать, что в небе были тучи, но их хватило, чтобы дать крупный разряд молнии, осветивший отбивающего ногами на щитах такт юношу. Зрелище было незабываемое. Разгорячённый, быстрый, прекрасный в своём вдохновении юноша в свете молнии.
   Два огромных зелёных глаза с восхищением пожирали его из-за колоны. Дочь Артобаза любовалась своим желанным, его стройной фигурой, при этом совершенно не худой, пластичными движениями, гармоничной мускулатурой, горящим от возбуждения лицом и сияющими карими глазами. Сердце девушки готово было выпрыгнуть из груди и окрылённое любовью биться там, на щитах, рядом с Алесем, в той высоте, куда он звал за собой.
   Кувырком слетев со щитов, юноша замер, эфебы застыли вместе со своим командиром. Кивком головы Пармений отпустил их, и мальчишки убежали мыться и одеваться.
   Вечером Барсина, или как её называли дома, Воробушек, растирала парню шею и плечи, украдкой целуя в рыжую макушку. Юноша был полностью вымотан и выжат как лимон при приготовлении мяса. Перед тем как уйти в казарму, он заглянул сюда, и под девичьими руками просто уснул.
   - Бедный мой Олежек, - шептала девушка, наслаждаясь видом спящего парня.
  

7 глава.

Эги. 344. г. до н.э. от Ясона.

   - А я вот ничего не боюсь! - запальчиво, с вызовом выдал Сурик, гордо вскидывая голову.
   Яська с сомнением осмотрел хорохорившегося мальчишку. Вопрос о страхах возник как-то сам собой после выхода из раздевалки палестра. Отзанимавшись, они уже пошли одеваться, и тут Фифу осенило, что болевые точки, показанные на скелете, у живого человека могут находиться несколько глубже, чем на голых костях. Он во время спарринга сегодня пробовал найти, и пришлось глубоко тыкать пальцами, пока не нашёл её в мышечной массе противника. А ожидал, что она прям на коже. Яське пришлось создавать скелет, обращивать его мышцами, и объяснять уже на нём.
   Скелет - это единственная устойчивая иллюзия, которая удавалась Ясону ещё с 10 лет, когда Данке ещё и на свете не было.
   В этот момент в раздевалку вошёл лысый Леонид уточнить, почему мальчишки не расходятся. К нему должна придти следующая группа учащихся, а раздевалка маленькая.
   Леонид стоял в дверях. Мальчишки сгрудились вокруг анатомического пособия, разглядывая его. Скелет поднял руку, чтобы показать скрытую точку подмышкой. Леонид заорал. Это был крик ужаса и отчаянья. Если бы старый воин не был лыс, он бы поседел.
   Это потом выяснилось из его ругани, что первая посетившая его мысль была - что мальчишки кого-то отловили и освежевали живьём, а теперь мучают. Леонид после увиденного даже заикаться стал. Ну ничего, это у него пройдёт, Яська был в этом уверен.
   Вообще, чтобы выбить воина во время поединка, часто используются иллюзии страхов, главное знать, кто чего боится. Выяснилось, что Илька боится мышей и пауков. Для Ясона самое страшное - это подколодные древесные змеи. Мелкие, ядовитые, когда они клубком шевелятся, шелестят и шипят на змеиной свадьбе. Этот клубок перетекает в лужу, из которой время от времени выползают змейки. Бр-р-р...
   Страхом Кузьки были безобидные толстые мохнатые гусеницы, медленно ползающие по руке, или вообще по телу. Фифа же боялся больших безобидных лесных комаров. Мальчишке казалось, что они его преследуют и кусают. А если уж такие вопьются, то всю кровь выпьют. И никакие уговоры, что кусаться они не умеют, мальчишка не слушал. Он твердо был уверен, что его большие комары кусали и вообще объявили на него, такого беззащитного, охоту.
   И тут Сурик заявляет, что ничего не боится, - парни переглянулись. Яська тут же стал прикидывать, как напугать заносчивого шкета. Остальные занялись той же проблемой, иначе почему у всех стали такие хитрые морды. Не боится он ничего, угу, ребята займутся данной темой.
   Сурик гордо стоял перед старшими мальчишками, надменно сжав свои тонкие губы, изображая древнего героя.
   - Ну, братец, когда нужна будет твоя смелость - позовём, пауков там собрать, комаров побить... - уверил его Илька. - Куда уж нам. Слышал, духи в лесу завелись, поможешь прогнать?...
   Ясон почесал нос, скрывая улыбку рукой, заводила уже что-то придумал. Котик, друг Сурика, старательно стал дёргать сына Филиппа за рукав хламиды, опасливо косясь на старших. Фракиец поумнее, сообразил, что Сурику выпендрёж не спустят. Сын Филиппа так этого и не понял. Беззаботно вместе с Котиком они удалились на палестр, сейчас их группа занималась. Смелый наш.., посмотрим, посмотрим...
   - Иль, ты что придумал? - Ясон поинтересовался у друга.
   - Чего, напугать.., - тот пожал плечами. - Ночью.
   Не понятно, как Илька терпит ежедневно Сурика, сейчас живущего в доме Аминтора. Недолго общаться с ним можно, но мальчишку часто заносит. Тогда он желаемое выдаёт за действительное. Ещё и с лирой ко всем лезет, чтобы его любимого послушали. Голос, конечно, у Сурика чистый, красивый, слух - идеальный, поёт, если положить руку на сердце, и не врать - великолепно. Но не каждый же день! А когда хвастаться начинает... Всё у него самое лучшее, и сам он непревзойдённый: наездник, певец, музыкант...
   Как учил своих детей в Моских горах Мерван? Не хвастай. Не пытайся выделиться, не говори о себе, дождись, чтобы о тебе другие заговорили, и будь этого достоин. Не разжигай зависти в других, смешон и ненавидим будешь. Не завидуй сам, горе накличешь, жизнь поломаешь.
   - Ну что, к Линкестам идём? - Фифа толкнул Кузьку, тот привычно вдарил ему в ответ, пожав плечами, типа, можно, конечно, но можно и не ходить.
   - Не, ребят, стойте, - прервал их игры Илька. - Вместе пойдём. Пусть покажут документы, мы не воры по домам лазить.
   - А если не покажут? - упёрся Фифа. - Они же спрятать могут только так.
   - Спрячут - если виновны. - Илька направился к дому Линкестов, все поспешили за ним. - Но я так не думаю. Проще идти по прямой. Фиф, ты знаешь, что искать, чтобы залезть? Вот и я не знаю.
   Яська свистнул Данке, и она, до этого веселившаяся у дерева, присоединилась к ним, заняв своё место рядом с Илькой. Вот ведь вредная девка.
   Ясон Данку вырастил, выходил, а она хвостом крутит. Выросшая среди людей, барсиха предпочитала общаться с противоположным полом в виде двуногих. На хвостатых же барсов злобно рычала. Тоже мне, нашла себе пару и ластится к нему. Тьфу, глупая. Ясон этого совсем не одобрял, даже ревновал. Он взял её ещё совсем слепым котёнком от домашней барсихи дяди. Сам выкормил. И вот она благодарность. Когда брал малыша, пол определить было ещё невозможно, хотел же самца, и вот он результат. Выросла девочка красавица, избалованная, уверенная в себе, но так и не научившаяся нормально драться. Именно мать учит своих котят охотиться, бросаться на загривок и убивать дичь. Яська так и не научил свою любимую девочку нести смерть. Всё для неё игрушки.
   Парень, обиженно пыхтя, шёл, разглядывая длинный хвост Данки, размышляя, не дёрнуть ли. Барсиха игриво виляла толстой попой.
   Ребята прошли мимо учителя грамматики, приветливо с ним поздоровавшись, пожелав удачного дня. Преподаватель возмущённо взирал на эту удаляющуюся группу, когда их сверстники рассаживались по местам для занятий. Сразу же видно, сегодня ещё побежит ябедничать на них Данае, словно у неё жалобщиков мало. Держа город, у женщины не хватало времени, чтобы следить за мальчишками, за их прогулами занятий. Вот мужчины вернутся, учёба возобновится. А сейчас - гуляй, хорошее время.
   Фифа между тем рассказывал новую байку, слышанную с утра на рынке, где он уже успел побывать. Рассказывают о кроличьем городе Лагише, посвящённом богине Ире, или, как ахемениды корёжат её имя, Гере. Ну они все слова искажают под свой язык. Вот из этого полиса, прямой путь к солнцу для героев, погибших в сражениях. Вообще, богиня Ира считается матерью самого Солнца, и чаще легче молиться ей, чем её пламенеющему сыну, как мать и надоумит, и объяснит яркому светиле, что бы хотели от него люди. Сама же великая богиня отвечает за время. Нет, не то время, что в веденье Хроноса, то, по которому все живут. Ира это период разных эпох, которые сменяются, направляя действия людей. Каждый раз новая эпоха Иры ознаменовывается рождением ею нового Солнца, которое озарит путь. И после окончания эпохи к Ире приходят новые павшие герои, чтобы наполнить её армию. А если надо, если людям необходимо, они призывают павших героев из светлых солнечных чертогов на землю, чтобы они повели их в бой. И тогда по ритуалу, проводимому иерами, герои по радуге спускаются в мир. Вот из этого города, как сейчас рассказывают на базаре, прибыли корабли, ведомые вооружёнными кроличьими новархами. Видимо уже героев ищут, эпоха меняется. Вот соберут павших героев - опять великая война начнётся. Кузька согнулся от смеха. Если бы Яська его не поддержал - свалился бы и нос себе расквасил. Ну и чего смешного в сказках о кроликах, мало ли кому что привидится? Хотя рыжий мог знать больше и молчать как пифия о произнесённых пророчествах.
   Они шли через лес, сокращая путь. Яська уже понял, что мальчишки, не часто пользуются мощёной дорогой, петлёй проходящей через дома аристократии и храм. Деревья встревожено шумели, словно в предчувствии надвигающегося сильного ветра. Быстро бежали серые тучи подобно отаре овец, испугавшейся волка. Только самого зверя ещё не было видно. Воздух был холодный, пронизывающий. Похоже, что к вечеру дождь омоет землю.
   Дома в Моских горах, во время дождя Ясон любил сидеть в гроте, рядом с домом и наблюдать, как постепенно всё вокруг меняет свой цвет. Пыльные придорожные камни, омытые водой, резко окрашиваются. Ещё мгновение назад они были все одинаковые, а потом одни проявляются как блестящие чёрные, другие -- розовые с жёлтыми прожилками, третьи - вообще какого-то буро-зелёного цвета. Весь мир, словно скидывая покров, предстаёт в мокром блеске первозданных красок, красуясь своей наготой.
   Дом Линкестов был таким же, как и остальные дома аристократии, разве, что вход украшало квадратное крыльцо с колоннадой. Илька направился именно туда, а не как всю дорогу предлагал Фифа, войти через заднюю дверь. Яська был полностью согласен с русоволосым: не воры же они в конце концов. Да и незачем обижать людей непроверенными подозрениями. Так, что всей компанией они столпились на крыльце.
   Фифа вздохнув, постучал в дверь.
   Долго ждать не пришлось. Им открыла румяная тётка, с приятным простонародным лицом. Её весёленький хитончик был перетянут на талии, небрежно завязанным пояском. Из собранных в пучок волос, в беспорядке свисали выбившиеся пряди. Что значит - дом без хозяев.
   Женщина окинула мальчишек задумчивым взглядом, видно, что-то сообразила, и расплылась в сияющей улыбке:
   - Павки нет, он в Эги уехал. Да и все уехали...
   - Мы не к Павке, - Илька поднял на неё свои огромные серые глаза. - Мне финансовые документы Сифа нужны.
   Не хотел бы Ясон, что бы на него кто нибудь так смотрел. Взгляд друга был высокомерным, словно говорил с козявкой. Даже моск ощутил ту волну давления, которая шла от русоволосого парнишки, резко ставшего надменным и холодным. Основной удар был направлен на женщину, но даже рядом находиться было неприятно. Казалось, над Илькой летало облако декламировавшее: "забыла с кем говоришь? Забыла с кем говоришь! Убогая."
   Женщина стушевалась, пропустила мальчишек внутрь дома. Ребята прямиком пошли в библиотеку. Расположение в доме Линкестидов они знали, к Павке в гости ходили.
   - А с чего это я должна дать что-то? - тётка наконец пришла в себя. Поставя руки на бёдра, она попыталась отвоевать утеренные позиции.
   - Неси, а то стражу кликну, - обернулся к ней Фифа. - Можем поговорить по-плохому.
   Угроза подействовала. Женщина, ругаясь, удалилась.
   - И поесть захвати! - крикнул ей в спину Кузька, и уже для ребят добавил. - Кто знает, сколько со счетами провозимся.
   Кузька с Илькой уселись за стол. Вернувшаяся тётка гневно кинула им свитки, с видом: что бы они ими подавились. Не дождётся. Яська, прислонившись к стене, осматривал помещение. Фифа изучал свитки и другие документы на полках, заглядывал в сундуки, где тоже были свалены пергаменты. Даная ходила по комнате, ко всему принюхиваясь. Её длинные усы смешно шевелились, изучая запахи, уши напряжённо дёргались
   Илька с Кузькой углубились в цифры, перепроверяя их. И всё это входило в обучение не только иер, но и юных стратегов. Именно им предстояло для своих подразделений заказывать кормовые, фураж, просчитывать помещения для отдыха, плату воинам, сверяться с выделенными на всё финансами и укладываться в сметы.
   Ясона этому не обучали. В Моских горах будущих командиров "барсов" учат врачеванию, и уже при них есть пара старших, которые занимаются всей этой мутотенью. Предводитель "барсов" скорее единоборец, выходящий на поединок с противником один на один, пока армии готовятся к схватке. Вот у эгейцев командир ещё и администратор. Ну вообще, действительно, куда при фаланге в бою девать умника со свитками при отсутствии обозов? А от обозов басилевс Филипп отказался. Так и приходится командирам и воевать, и рассчитывать зарплату своим соратникам, и кормовые... Нда, у всех свои традиции.
   На столе появились резаные лепёшки с сыром. Илька, отщипывая лепёшку, просматривал свитки, Кузька отобрал у него большую часть документов. Рыжий проверял их быстрее и более умело. Ну, видимо, поднаторел со старшими братьями. Яське пришлось разливать всем морс, так как только он был не при деле. Интересно, как Фифа собирался тайком сюда лезть. Так хоть покормят.
   - Восемь дней назад записи прерываются, - Кузька наконец нашёл, что искал. - Каждая поставка оплачивалась отдельно. А потом резко - всё.
   - Может ещё что есть? - Фифа на корточках осматривал содержимое сундука.
   - Имя купца есть? - Илька сунул нос в свитки у Кузьки.
   Рыжий повернул к нему лицо с округлившимися глазами, тыча пальцем в текст. Илька открыв рот, со звуком захлопнул челюсть.
   - Фиф, купец... орестид. Фураж... из Орестиды, - медленно проговорил он, с интересом разглядывая родича, ковыряющегося в сундуке.
   - Опа... Вот оно как.., - Фифа сел на задницу.
   Правитель Орестиды как раз и был его Отец. Яська почесал в затылке, всё становится только запутаннее, как не копни. Тут что, все правящие дома будут задействованы? И в итоге выяснится, что за всем этим стоит Филипп, со слезами на глазах уничтожающий свою кавалерию, чтобы врагу не досталась? Очень загадочно.
   Илька, захихикав, ударился лбом о стол, почесав ушибленное место, смеяться он не перестал. Понятно, это уже нервное.
   Фифа поднялся, выпив залпом морс, подошел к столу.
   - Ну что, документы собираем и к маме. Пусть скажет, как она овёс травила.
   Илька, кудахтая, уже растянулся по столу.
   - Ладно, ребят, что ржёте? - Кузька сурово сдвинул брови. - Давайте честно, колитесь, кто коняжек травил, явно на нас всё укажет.
   Ржали уже все. Сразу представили, что где-то их ждут расписки на поставки потравы, подписанные Аминтором, а траву с Моских гор завозили, иначе откуда Яська её знает.
   Смеялись они до полного изнеможения, когда сил уже не хватало ни на что: ни на удивление, ни на отчаянье. Вытирая слёзы, мальчишки задумались, что же дальше делать. Этот путь никуда не привёл.
   Даная, мурлыкая, тёрлась у ног хозяина, Видимо, ей тоже хотелось посмеяться, но она не понимала, что их так развеселило. А в общем-то, нечего весёлого то и не было. Сиф убит, купец оказался подложным. Ещё и Линкестам надо было сообщить о смерти их эконома.
   Илька посмотрел на Яську и, словно читая мысли, совсем помрачнел.
   - Сейчас схожу, поговорю, - он поднялся, - Линкестам тело у стражей забирать надо, пусть хоронят.
   Вскоре после его ухода дом наполнился женским воем. Ясон высунул нос из библиотеки. Тётка, которая им открывала, вообще оказалась женой Сифа. Теперь она рыдала на илькином плече, мальчишка как мог старался её утешить. Увидев высунувшегося друга, он сделал знак рукой, чтобы тот не мешал, дескать, скоро приду, пока занят.
   Яська вернулся к остальным. Кузька с Фифой отбирали нужные свитки, чтобы не тащить все. Ясон почесал Данку за ухом, собрал глиняные чаши, из которых они пили морс, составил в одно место на столе. Все старательно думали, слышно было как скрипели от напряжения мозги, и стремительно проносились мысли.
   - А почему не допросить воинов, что были при табуне? - Яська решил высказать вертевшуюся у него идею. - Пусть опишут того, кто фураж привозил. А дальше поискать его на рынке.
   - Ну другого ничего не остаётся, - Фифа сложил нужные свитки. - Сейчас матери эти писульки закинем, и пойдём.
   - А ты уверен, что она не замешена? - хмыкнул Кузька. - Вон, Линкестов ты без зазрения совести подозревал. В дом лезть собирался. Может, к тебе теперь слазаем? За одно и пообедаем.
   Фифа хотел рыжему дать в ухо, но тот вовремя увернулся, показав язык.
   - Ладно, ребят, пошли, - зашёл Илька? - тут сейчас не до нас будет.
   Собрав оставшиеся лепёшки, он двинулся к выходу, по дороге опять что-то дожёвывая.
   Мальчишки через лес шли к Серому дому, где сейчас должна была пребывать Даная. Белый храм был виден в одной из просек (?). Илька насторожился, все тоже посмотрели в ту сторону. Аглая в светлом гиматии, прикрывающим её тёмные волосы, и голубой хламиде виднелась вдалеке. Держа дочь за руку, она разговаривала с какой-то невзрачной женщиной, в чём-то тёмном.
   - Я это... - Илька насупился, вручая Фифе забранные у Линкестов лепёшки.
   - Да беги, - хмыкнул Кузька.
   - Сами с матерью поговорим, потом тебя заберём, - Фифа похлопал брата по спине. - Любовь...
   Илька зыркнул на него, но поспешно пошёл в сторону храма.
   Мальчишки, посмеиваясь, наблюдали. Ясона единственное что смутило, что женщина, разговаривавшая с Аглаей, увидев приближающегося парня, скрылась за храмом. Но это быстро выветрилось из головы, мальчишки поспешили к Данае.
   Вокруг административного дома, сидя на лавке, стоя в очереди, толпились люди. Когда басилевс был в Эгах, такого столпотворения не наблюдалось. А тут были и тётки с базара, жалующиеся на своих товарок, многие даже с лукошками с щиплющейся и гогочущей кладью. Женщины с мужьями, с надеждой, что правительница вразумит благоверных. Селяне -- группками для решения споров. Ясону стало даже как-то жаль Данаю. И все идут с надеждой, что правительница-то разберётся, хоть и крута и сурова, а не отмахнётся как Филипп.
   По зданию бегали вооружённые девчата, служащие в эфебии. Кажется, это были амазонки, иначе чего у них вместо мечей кожаные мягкие гории с локтевыми луками. Если мужская эфебия отбыла вместе с басилевсом, то эти остались в Эгах. Расфуфыренные, нарядные они несли караул при Данае, следили за порядком среди посетителей и жалобщиков, принимали доносы. Ну, те документы, которые кто-то донёс вместо просителя.
   Яська, рассматривая этих амазонок, остался полностью уверен, что женщины в Эгах начинают носить длинные хитоны и хламиды, только когда выйдут замуж. И то, если их кто возьмёт. Он бы такую не взял. Юные эфебы шастали по административному зданию туда сюда, хотя явно у каждой был свой пост. Чтобы эфебы праздно не шатались, для них отведено даже помещение под лестницей для всего отряда, там и кровати есть. Так нет - мельтешат, что значит девчонки. В белых хитонах с синим кантом и коротких кожаных кирасах они выглядели крайне привлекательно. Одежду дополняли высокие замшевые сапоги, шитые золотыми нитями, в которые заправлялись белые обтягивающие штанишки. Шлемы с пышным синем гребнем, развевающимся словно грива породистой кобылицы из степей, на хорошеньких головках смотрелись скорее как украшение, а не армейский доспех. К тому же у них почему-то у всех нащёчники подняты вверх. Щёки что ли чтоб не натирали, или чтобы показать здоровый румянец? Ну, что с девчонок взять. Ещё и волосы красиво рассыпаны по синим плащам, который заканчивался вместо полосы, определяющей подразделение - шитым золотом округлым растительным орнаментом. КрЫсавицы. И это военное подразделение. И почему их побаиваются ребята? Видать, вид обманчивый.
   Даная, прервав вереницу просителей, забрала у мальчишек свитки, посмотрела и покачала головой.
   - На рынке сейчас барсы следят за порядком, на стражу уже не надеюсь, - она перевела глаза на неуёмную группу. - Если его не спугнули, ищите там. Узнайте, где квартировал. Сами не лезьте.
   - Так он нас там и ждёт, - хмыкнул Фифа.
   - Купцов из города со вчерашнего дня не выпускают. Так, что ищите, - Даная отпустила их взмахом руки.
   Данка подхалимка не могла не подойти к грозной правительнице потереться. Причём проделала она это с радостным мяфом. Не барсиха, а прям лживый политик какой-то. Глаза прикрыла и мурчала, пока её за ухом чесали. Даже за это лакомство получила. Яське даже неудобно стало за эту нахалку.
   Оттащив клянчащую воспитанницу за шкирку, мальчишки ушли. Данка уходить не хотела, её и тут неплохо кормили.
   Вопрос решался, идти на базар или ехать к "барсам". Подумав, ребята решили всё-таки ехать к табуну, расспросить воинов. На рынке искать иголку в стоге сена, даже не зная как эта иголка выглядит, то есть купец, им показалось глупо. Да и вообще, узнав описание, Фифа решил взять поиск на себя:
   - Базар, рынок - его стихия, он там всю шелупонь знает, за плату всё разнюхают.
   За Илькой пришлось возвращаться почти к храму. Друг вместе с Аглаей сидели на клоне, идущему к реке. Женщина, открыв зонтик, модный аксессуар, с интересом слушала, что взахлёб ей рассказывал юноша. Дочка бегала по берегу, играя с водой. Илька что-то показывал на том берегу и живописно вещал. Глаза горели, лицо светилось. Внешне он выглядел совсем мальчишкой весёлым и задорным. Общаясь с Аглаей, он словно впал в детство - отметил для себя Ясон - ребёнок прям какой-то лет десяти. Ну, высокий, ну, крупный, а так...- дитё.
   Когда они уже выезжали из города, их нагнал Сурик.
   - Вы к табуну? - встрепанный мальчишка гордо восседал на своём скакуне, и, чтобы его не оставили, тут же выпалил. - Я с вами. Меня приглашали. Могу и один поехать.
   Ребята согласились, пусть присоединяется, надежда, что его там и оставят, всё-таки теплилась. Яське давно было интересно, что придумал Илька, чтобы напугать столь самостоятельного мальчишку, вцепляющегося как клещ почти во всех. Ясон заметил, как воины барсы старательно прячут при появлении Сурика перец. Ведь мальчишка ест всё, если оно не мясо. Он не замечает, как вся трава исчезает у него во рту. Мальчишка разговаривает, поёт, а трава так и исчезает... исчезает. У барсов Сурик даже мясо ест с зеленью, но гораздо больше налегает на национальный сыр, который ему приглянулся. Взрослые воины стараются кормить мальчишку сырыми яйцами, которые и для голоса полезны и питательны. Так что о поездке к табуну никто не возражал, сын Филиппа там ел, не выпендриваясь. Может отъестся - мозги работать начнут лучше. Яська вспомнил, как один из дядек, приставленных к нему, когда увидел дочерей Филиппа выдал: "Красивые девчонки, только очень злые, может, их кормить начать?"
   Боевые кошки уже привыкли к приезду мальчишек, даже почти не шипели.
   - Маршен хвала!! - неслось "барсье" приветствие к гостям отовсюду.
   Холёная Данка спрыгнула с крупа хозяйского коня и вальяжно пошла к местным сородичам пообщаться, поиграть.
   Боевые коты на неё смотрели как на заезжую диву, явно им не родственную. Ну и наглая барсиха вела себя с ними также, типа: "Мальчики, я, конечно, поиграю, но я так, проездом, без вольностей". Оставив младшего с воинами барсами, ребята занялись опросом тех, кто раньше был при табуне. Они отдельным биваком стояли в долине, не имея возможности покинуть место.
   По описанию Илька быстро зарисовывал того, кто привозил травленый фураж. Хотя вряд ли это был сам купец, скорее его помощник. Но, по крайней мере, найти его точно необходимо. Ведь именно он убил Сифа. Илька расспрашивал, уточнял каждую деталь внешности, чтобы перенести на рисунок. Как будущий кузнец, он очень неплохо рисовал. И оружейники, и ювелиры, прежде чем приступить к работе и воплотить замысел в металле, делают изображение, размещая там намеченные узоры, инкрустацию. Так что ничего удивительного, что и педагог Ильки рисовал, да и Аминтор. Дом у них такой художественно развитый.
   Битый черепок довольно крупный они нашли здесь, и на нём Илька углем уверенной рукой наносил рисунок, всё больше становящийся, по мнению воинов, похожим на приезжавшего возницу. Яська впервые наблюдал, как друг рисует, и ему нравились чёткие и точные линии, которые получались у мальчишки. Надо будет попросить потом, чтобы и его нарисовал, бабушке послать, пусть любуется своим непутёвым правнуком. Это он Текли бабушкой называл, хотя ей она приходилась Мервану, москому правителю.
   Закончив, Илька передал рисунок Фифе, тот аккуратно убрал в коробочку, чтобы не стёрлось. Коробочек и другой мелкой тары у парня всегда было превеликое множество. Потом ребята перешли к костру барсов, где те уже слушали песнопения Сурика.
   Поев там, они двинулись обратно, правда в этот раз они все шли на крупных конях неторопливой рысью. Сурик, заливавшийся божественной птахой, остался среди благодатной аудитории.
   Старый воин барс, пока они потребляли мясо, отозвал Ильку в сторону, тогда Яська напряг слух, чтобы всё дослышать. С детства любил он находиться в курсе всего, что надо было знать, и что было не для его детских ушей.
   Это был умный и мудрый воин. Он разговаривал с мальчишкой, чередуя лесть и правду так, чтобы не обидеть юношескую гордость. Приобняв парнишку за плечи, он отвёл его к пристяжным иверийским коням. Яська хотел пойти с ними. Но воин сделал знак, чтобы обождал. Мальчишке пришлось только смотреть и подслушивать.
   - Нехорошо такому гиганту как ты ездить на лошади, которая под тобой прогибается, - говорил он.
   Илька засмущался такой похвале от опытного воина.
   - Ну, гиганты, это были великие воины, они сражались за свою веру, это были дети самой Земли. А я ещё молод, даже ещё не воин.
   - Ну ты же им будешь, - усмехнулся тогда барс, - поведёшь войско, и как на тебя посмотрят враги, если конь под тобой будет шататься?
   Яська представил идущую клином кавалерию, а впереди в полном доспехе Ильку на своём скакуне. Конь медленно идёт на подгибающихся ногах упрямый, как хозяин, поднатуживаясь под непосильным весом. Ноги жеребец расставляет широко и напоминает скорее прущего тяжесть осла. Ясон стал разглядывать несчастного скакуна друга, его стало чего-то так жалко... Бедная худосочная коняга, носящая на себе гиганта.
   - Ищи коня, что под дланью твоей будет стоять монолитом.
   Мальчишка, вместе с воином обошли всех коней, пока не подобрали жеребца мощного, статного, который спокойно под Илькой шёл даже в галопе. Потом и Фифе заменили его старого скакуна. Этого в отличие от родича уговаривать не пришлось. Скакун перешёл к Фифе по наследству ещё от Аминандра, ему было столько же лет, сколько и старшему брату. Только младший сын Андромена был уже размером с первого седока старого скакуна, а жеребец не молодел.
   Видимо, на барсов произвело впечатление, как они в прошлый раз рванули в Эги, когда Илька, почувствовав неладное, пинками погнал друзей. Яська хитро улыбнулся, прикидывая, делали ли барсы ставки, что Фифа не загонит своего скакуна, а Илька не переломит...
   Вот теперь они все восседали на мощных конях, правда Фифа выбрал себе невысокую сильную и выносливую кобылу. Ну, они друг другу понравились, и эта пара скорее по любви в отличие от Илькиного, подходящего ему по мощи. Видать, барсы не хотели смертей чахлых скаковых. Конь для воина - это святое.
   Сурик своего Букефала менять не согласился, им ещё предстояло участвовать в скачках. Да и Вакх с ними, авось выиграют.
   Почистив и разведя коней по стойлам, ребята застряли на песчаном берегу реки. Кузька всё-таки подбил русоволосого поделиться планами о пугании Сурика. Ночью можно было вывести мальчишку в лес, только определённое дерево найти, и сделать так, чтобы это дерево ожило. Ну, как дать дереву душу, парень придумал быстро: верёвки на ветки, и пусть машет да ещё утробным голосом вещает.
   Илька на песке изобразил схему, как привязать ветки. Также можно было оживить и корни дерева. А кто-нибудь будет сидеть в кроне и дёргать. Мальчишки сгрудились над схемой. Кузька с Фифой на корточках изучали рисунок. Яська советовал ещё и дерево украсить пострашнее, как лесного духа. Илька сомневался, как бы совсем парнишку не перепугать. Но Фифа с Кузькой поддержали моска.
   Толстая Данка, прокравшись между хозяином и русоволосым мальчишкой, тоже рассматривала линии на песке, словно что-то в них понимала, ещё и с урчанием комментировала, встревая в разговор. На чьей она стороне, ребята так и не поняли, видимо, у барсихи было своё мнение на эту авантюру.
   - Если найти дерево с дуплом, вставить много зубов, то я бы смог поддержать небольшую иллюзию, чтобы оно клацало зубами, - предложил Яська.
   - Не, это уже перебор, Сурик заикой останется, - возмутился сын Аминтора.
   - А что, если сможешь, будет точно неожиданно! - встрепенулся Кузька. - Иль, перестань мелкого защищать. Давно уже его проучить надо. Я даже дерево знаю.
   - Главное, чтобы посторонние это безобразие не увидели, - Фифа был согласен с иллирийцем. - Нам лишних заик не надо. Так постороннего человека перепугать можно до полей асфадели - вымрет.
   - Ага, а если Сурик вымрет, или, того хуже, маргитом станет, что делать будете? - Илька по-видимому, уже жалел о придуманной пугалке. - Хотя вам всё равно, а мне за него отвечать. Мне всю жизнь придётся за ним горшки таскать или сёстрам. Меня-то пожалейте! Я-то вам что плохого сделал? Друзья называются...
   - Ладно, пусть зубами не клацает, - смилостивился Яська. - Но рот всё равно лесному духу нужен. Кузька, давай, показывай своё дерево.
   - Вы идите, я пока на рынке поспрошаю, - Фифа поднялся. - Пугать вместе будем.
   Кузька повёл мальчишек своими лесными тропами к берегу. Свой чертёж, уходя, мальчишки на всякий случай затёрли сапогами.
   В глухом месте, почти на речном обрыве рос старый вяз с довольно приличным дуплом. Данка при желании спокойно бы могла в нём поместиться.
   - Никто не увидит? - Илька осмотрелся по сторонам.
   Вообще-то место не так далеко от города, хотя и неудобное. Сюда если только коза какая забредёт или козёл, которому делать нечего. Ни тропинок, ни веток сломанных. Из дупла Кузька достал мячик на верёвочке и теперь, играя им, придирчиво осматривал своё дерево.
   - Ну как? Подойдёт?
   Вяз был действительно живописен. Широкая крона, толстый ствол, один корень даже чуть выступал из земли, так что особо подкапывать не придётся. Над дуплом они отсекли ножами ветку так, чтобы она получилась похожа на нос. Илька, сбегав домой, притащил краску и верёвки, пока мальчишки освобождали корень от земли. Хороша лапа получилась: толстое основание с тонкими ветвящимися корешками ночью должна была выглядеть угрожающе. Илька нарисовал большие хитрые голубые глаза, и дерево словно ожило, приобрело свою душу, свой характер.
   - О! На Кузьку похоже! - захихикал Ясон, за что получил сразу мячиком в лоб.
   Не, правда чем-то похоже. Глаза хитрые, нос торчит надо ртом, ну, дупло который, складка на коре, словно надутая нижняя губа.
   - Сейчас бороду сделаем, - Кузька притащил длинный мох, и вокруг дупла выложил роскошную зелёную растительность.
   Забрав немного мха, Илька приладил густые брови. Ясону всё-таки очень хотелось вставить дереву зубы, но ему не дали. Пока Кузька залез на крону и подвязывал ветки, перекидываемые ему Илькой верёвками, Яська всё-таки вставил один белый зуб. Он получился обломанным пеньком, сбоку торчащим изо рта лесного духа. Последним подвязали корень. Кузька, дёргая за верёвочки, принялся оживлять дерево.
   - У-У-У... - выл он, когда лесной дух угрожающе тряс ветвями. - О-О-О... - когда подымался корень.
   Получилось забавно.
   - Кузь, репертуар духу смени, пусть заговорит, - Ясон критически осмотрел их произведение. - Поухай что ли как филин.
   Начал накрапывать дождь. Мальчишки от него спаслись в Логове, где их уже ждал Фифа. Он успел даже смотаться домой в поисках друзей и притащил оттуда обед. Мальчишки, оголодав во время творчества, накинулись на чугунки с похлёбкой и варёной репой. Яська рассматривал парня, старательно кормящего друзей. Несмотря на свои жеманные жесты, отработанные долгими тренировками, он был очень хозяйственный и скрупулезный. Рисуясь перед окружающими, Фифа оставался очень домовитым, где-то даже прижимистым. Но о друзьях он заботился. Вот и сейчас, притащив два котелка, он и о десерте не забыл. Миска с тыквенными оладьями украшала их скромный стол, расставленный прям на полу, между тюфяками.
   Пока мальчишки жевали, Фифа довольный на них взирал, развлекая рассказами с рынка.
   - На базаре сейчас полная тишина. Барсы вместо стражников ходят, люди на них косятся и ведут себя тихо. Даже драк нет. И торговки голосить перестали. Разоделись как на праздник. Глазки наёмникам строят, ну те, что помоложе. Стража-то она больше при воротах, пошлину собирает. За торговлю, за ввоз товара, за телегу. По торгу они не ходили, на рынок и базар только заглядывали. А барсы не только парами, но и по одному ходят. Так возникают неожиданно... жаль, что без кошек. Вот бы все подёргались.
   - Фиф, ты о деле говори, - перебил друга Кузька. - Что узнал?
   - Да почти ничего, - мальчишка разочарованно развёл руками. - Видели такого, но мало кто что знает. К завтрашнему дню обещали всё разузнать. И узнать как купец выглядел, на которого этот чурик работал.
   - Ага, орестида.., - хохотнул Кузька. Фифа гордо проигнорировал это высказывание.
   - Так что завтра после палестра встречусь, всё разузнаю. Вы-то из дерева дух сделали? Дождём не смоет?
   - Не должно, - Яська посмотрел в щель между досками на окнах. - Там крона раскидистая, а сейчас только моросит. Хотя к ночи усилится.
   - Да и гроза будет, - понюхав воздух добавил Фифа.
   - Оживший дух в грозу... отлично, - хихикнул рыжий себе под нос. - Иль, в грозу пугаем, пока не размыло наше творение.
   Мальчишки оживились.
   - Иль, ты его как вытащишь из дома? - поинтересовался Фифа.
   - Ну, если будет гроза,.. - Илька почесал в голове. - Давайте так. При первых же ударах грома я выйду из дома. Мало ли куда мне ночью приспичит. Пока спущусь по лестнице, погромыхав, Сурик проснётся и явно увяжется следом. Ну и пойду к вязу.
   - А мы что, под дождём там ждать будем? - Ясон брезгливо наморщился, сырость он не очень-то любил. Данку надо ещё домой будет затащить и запереть. - Тогда разбежались, у дерева встретимся.
   Гром раздавался всё чаще и чаще. Кривая молния освещала тёмно-фиолетовое небо. Но ливень не пошёл. Мелкий противный дождь заливал всё. Чёрные тени от ветвей, появляющиеся во время разрядов молнии, пробегали по мокрой траве. Казалось, пожухлая трава под этими тенями прогибается. Мокрое марево окрашивало ночной лес в голубоватый цвет. При свете молнии водные струи белыми полосами пересекали пространство. Дождь был мелким, и оттого всё расчерчивалось водными штрихами.
   Чёрный ночной лес сам, словно живое существо, нависал над берегом, как бы стараясь поглотить его. Голубоватый свет от мокрой травы дрожал, пугаясь этого нападения.
   Мокрые мальчишки, как галки, сидели на толстых ветвях вяза. Все, всматриваясь в темноту, развлекали друг друга рассказками. Кузька с Фифой, даже сидя на разных ветках, умудрялись постоянно сцепляться. Яська хмыкал, слушая их перебранку, перемешанную с подколами.
   - Всё, тихо, - прервал он мальчишек, увидя внезапно появившегося Ильку на берегу.
   Парень устремлено шёл, прикрыв голову от дождя своей войлочной шляпой с широкими полями. Вот он освещён белым светом молнии. Во вспышке света небесного огня его мокрая фигура выглядела сверхъестественно. Словно это уже был не Илька, которого Яська хорошо знал, а древний герой, или даже бог юный, спустившийся тайком к смертным и теперь скрывающийся от их праздного любопытства. Решительные, резкие движения, быстрая летящая походка стремящаяся вперёд, в самую гущу непогоды. Он во время грозы выглядел несгибаемым и неудержимым, наполненным хтонической силой, не плохой не хорошей, просто всепоглощающей. Яське показалось странным, что Гегелох не учит мальчишку на жреца, тут же такие данные.
   Пронесясь подобно урагану под деревом, Илька скрылся в кустах. Яська заметил, как парень, этот юный бог, шаловливо юркнул за кусты и присел там. Его хитрая морда совсем не с божественным выражением показалась из под полей шляпы, когда он поднял лицо и помахал друзьям рукой.
   Через несколько длинных мгновений на берегу появился Сурик. Мальчишка от дождя кутался в уже промокший гиматий. Его бледное лицо, излучающее любопытство, было подобно луне, на тёмном небе. Он осторожно крался за родичем следом.
   Гром ударил с новой силой. Сурик выглядывал среди кустов, куда свернул впереди идущий парень. Ему было очень интересно, куда тот сорвался среди ночи, не обращая внимания на грозу, не боясь промокнуть.
   Вспышка молнии озарила берег, освятив древесного духа и дерево ожило. Оно качало ветвями. Шелест от них заглушал шум дождя.
   - Уху-ху!! - загудел лесной дух. - Угу-гу-гу!!!
   Сурик отскочил назад, вытаращившись на лесного монстра.
   - Оху! Ао-ОО!! - завывал Кузька.
   Сурик попятился, плащ слетел с его головы, освобождая льняные волосы, которые тут же начали намокать, прилипая к испуганному лицу куцыми серыми прядями.
   Ветки дерева метались в разные стороны. Время от времени молния освещала его, создавая ночной кошмар. К тому же Фифа на ствол дерева повязал белую тряпку, изображающую плащ, и теперь дёргал её за верёвку. Мокрое полотно хлопало подобно крыльям. Голубые, как весеннее небо, глаза Сурика занимали уже половину лица.
   И тут вверх взметнулся корень дерева, он словно потянулся к мальчишке.
   - Жертва!!! Плоть! Кровь!! - утробно заорал Яська.
   Сурик вскрикнул и опрометью рванул в лес. Мальчишка петлял следы как заяц, чтобы злобный дух его не нашёл.
   Ребята со смехом скатились с дерева. Из-за кустов поднялся, сгибаясь от хохота пополам, Илька.
   - Ш-ш-ш... - Фифа приложил палец к губам, прислушиваясь, что творится в лесу, куда ломанулся Сурик.
   Оттуда раздались визг, хохот, крики... Мальчишки переглянулись. Девичий смех перекрывал и грозу, и гром, и дождь, и биения сердец...
   - О, вороны, он на девок нарвался... Это похуже разгневанного вяза, - охнул Илька. - Быстро разбираем тут всё. Чтобы ничего не заподозрили, когда припрутся, и драпать.

8 глава.

Эги. 344. г. до н.э. от Кузьки.

   Что ещё накопает фифина шелупонь. Связи среди городской пены дают свои преимущества, но люди они не надёжные, гнилью от них пахнет.
   На всякий случай Кузька решил подточить свой длинный кинжал, который носил на спине. Что-то неспокойно было на душе. Дождь всё продолжался. Тяжелые капли стучали по крыше, рождая новые строки в мальчишеской голове...

Дождь подобен слезам синеокой вакханки,

Что над чашей пустой созерцанию жизни своей предалась...

   - Кузь, дай сапоги поносить, - в комнату влетел Гектор.
   - У тебя свои есть, - мальчишка убрал кинжал, мечтательное настроение тут же улетучилось. - Иди учись, я без тебя не соскучился.
   - А мне вот одиноко, - Эк плюхнулся на пол, вытягивая вперёд босые ноги. - Тебе младшего брата не жалко, мне надеть нечего. Сапоги, которые налезают - мокрые. Мне идти не в чем. Не пойду же я босиком.
   - Возьми олежкины, его всё равно нет, - мальчишка двинулся к лестнице. - Жевать пошли.
   С утра, ещё перед землетрясением Кузька успел сбегать на рыбацкий рынок. Не тот, где пасётся Фифа и его шпана, а специализированный на берегу реки, отделанный деревянными мостиками, с маленькими аккуратными лавчонками. Специальный для знати, балующейся рыбалкой. Кузька купил там разных червей для ежа, который сейчас жил у него. В данный момент колючий питомец спал в алесеном шлеме. На рынке он встретил Ильку. Вот уж кого не ожидал увидеть в такую рань. Все знали. Друг старался спать до последнего, используя утро на созерцание снов. Тут же мальчишка деловито покупал сети с крючками и барабульку для наживки. Да, голод не тётка, спозаранку поднимет. Если бы они с братьями такой кашей по утрам питались, охотились бы всей семьёй.
   Левонтий с матерью были уже в столовой. Женщина накрывала на стол, а малыш, поднатуживаясь, обхватив ножку стола руками, пытался его куда-то тянуть. И ведь сдвигал, действительно сдвигал с места дубовый стол. Кузька замер в дверях, наблюдая за братишкой, стараясь не спугнуть самостоятельного крепыша. Малыш, насупив лоб, кряхтя, поднимал за ножку стол, немного, но всё-таки... и тянул. Личико, покрытое конопушками, было сосредоточенно счастливым.

Незабудки цветок голубой

Точно неба сиянье рассвета.

На лице у мальчишки глаза -

Отражение яркого лета.

   - Чего стоишь, - в столовую влетел Эк, отодвигая Кузьку плечом. Сел за стол, за шкирку оторвал малыша от ножки стола. Женщина поставила чугунок с тушёной птицей. Из распавшегося на волокна вкуснейшего месива торчали почти голые кости. Всё мясо под соусом находилось внутри, и каши, похоже, там не было. Сёстры уже убежали на дежурство в эфебии, и вся эта прелесть достанется им. Ну, сколько малыш съест. А остальное уж они с Эком оприходуют.
   Женщина разлила мальчишкам горячий травяной настой, способствующий пищеварению.
   - Эк, Левонтия возьмёшь с собой, мне сегодня на базар идти и хозяйством заняться надо, - она чмокнула малыша в макушку и спихнула брату. - Кузь, со стола уберёшь. Что-нибудь кому купить?
   - Мне сапоги! - Гектор вытянул ноги. Чтобы малы не были.
   Кузька подумал, что и ему гиматий и новая куртка нужна, но просить не стал. Приедет отец, с ним поговорит или олежекову доносит. Мальчишка предпочитал решать все свои вопросы со старшим братом или отцом, а она пусть лучше за сёстрами следит. Ещё не известно, что купит, будет ли он такое носить... Не любил он эту... богомольную. Вот сейчас из дома выйдет и в храм попрётся, не известно, когда до базара добредёт...
   Собрав пустую посуду со стола, Кузька отправился на занятия, вооружившись своим отточенным клинком. Не повезло сегодня Гектору, на него малыша повесили. Ходить за руку с карапузом, таскать его везде за собой, это даже не наказание - это судьба... Хорошо, что его сегодня не обязали. У них сегодня перед палестром риторика со стихосложением должна быть, но намечается песнопение. Вот чует, что эта дрянь будет... от Лисимаха не отвертишься, если он сутра. Ещё строевых нет под песнопения, и то хорошо.
   Интересно, что фифина шелупонь накопает на рынке.
   Напевая песенку, мальчишка помчался в административную часть города.

Словно кровь на песке,

Словно слёзы в воде,

Как дыхание в небе остались....

   Сначала парнишка юркнул в магазею для знати. Ещё вчера перед сном иллириец смастерил несколько деревянных клеток для птичек. С утра забрал из силков пташек, вот теперь сдаст одному из иллирийских рабов, торгующих на престижном месте. Это, конечно, было не центральное здание, а один из павильонов для сувениров. Там продавали кипарисовые подставки под горячее, деревянные бусы из дорогих пород древесины, испускающие аромат. В сувенирах можно было приобрести разные деревянные поделки от статуэток свинюшек до мячиков на верёвочке и модных тростей. Тут же были поделки из разных камней: сердолика, камня из Сарды, делались бусы и обереги от нервных заболеваний и помогающие при женских болезнях; кораллов, символизирующих бессмертие - амулеты; опалов - изделия, которым предназначалось защищать своего владельца. Сюда же Кузька отдал пару платков и повязку для волос, расшитые золотыми нитями. Его вчера отловили дриады и затащили к себе.
   Дом дриад находился в лесу и назывался Сторожкой. Это был добротный домик, снаружи покрытый лозами плюща и дикого винограда. Без разрешения туда не войдёшь, девчонки изобьют. Но вот Кузьку иногда к себе зазывают, чтобы попел. Не то, чтобы им нравилось, как мальчишка поёт, скорее сами песни. Голос у Кузьки был тихий и не сильный, а вот слова дриады запоминали и сами потом пели. Да и часто просто просили написать им стихи. Если дриады со своей Сторожкой и амазонки с Пещерой держали лес, то мальчишки в Логове наблюдали за основной дорогой в Эги. Вот в Сторожке дочери Аминтора и подсунули ему своё рукоделие, чтобы отнёс на продажу. Небольшие личные деньги всем нужны, и каждый пытался заработать как мог. Вот он птичек в клетках продаёт, не часто, но бывает.
   Вот и сейчас Кузька принёс две клетки с певчими птахами. В сувенирах уже пасся Котик, что-то выбирал себе. Мальчишка поприветствовал Кузьку как старшего, воспитанный, однако... Иллирийцу нравился этот скромный и застенчивый фракиец. И с мозгами у того было в порядке: тихий, вдумчивый, схватывал всё быстро - на лету. Добрый и открытый пацанёнок.
   - Ну, что купил? - поинтересовался Кузька.
   Мальчишка достал замшевые перчатки.
   - Вот, вроде хорошие, меч скользить в них не будет, - тихо проговорил Котик, показывая своё приобретение. Кузька покрутил перчатки в руках, потрогал замшу, проверил швы - одобрительно хмыкнул.
   - Ну-ка, на руки надень, покажи, - потребовал он.
   Парнишка послушно исполнил. На его руках перчатки сидели как влитые, идеально облегая кисть.
   - Молодец, вещь! - Кузька похвалил покупку, мальчишка польщенно покраснел. Нечасто старшие молодняк хвалят, тем более было за что. Добротные перчатки скромные неяркие - рабочие сцепление с рукоятью обеспечат, в таких меч просто не выбьешь.
   - А теперь что ищешь? - поинтересовался он.
   Парнишка смутился.
   - Сурику ленту в волосы. Ему как певцу надо...
   - Гхыр...- Кузька аж выругался. Этой лентой сын Филиппа сначала доставал Ильку, тот отказал. При суриковой длине льняных волос ещё и лента ... Илька так и сказал, на кого он похож будет, на кинайдос. Ну это те, кто продались ахеменидам за лучшую жизнь. Даже сёстрам запретил ленту ему отдать, потому и выставили на продажу. Значит нашёл, кого уговорить, друга безотказного.
   - Пошли отсюда, не нужна ему лента, а то Сурика на ней Илька и удавит, - Кузька потрепал мальчишку по волосам. - Ты же не хочешь смерти друга?
   - Не хочу, - Котик шмыгнул носом, он же хотел как лучше....
   - Ну вот и идём. Тебе уже на учёбу пора. Вот выиграет Сурик в конкурсе певцов, тогда ему ленту и вручат, а пока не за что.
   Кузька проводил фракийца до палестра, так, на всякий случай. Надо потом Сурику трёпку устроить, чтобы не имел привычки с людей себе подарки клянчить. Вот оно сказывается воспитание его матери, заводчицы....
   Да уж, матери у всех разные.
   Вот на днях была годовщина смерти их мамы. Как раз Левонтия выдали, чтобы присматривал. Ни отца, ни Олеся не было, да и Гектор куда-то убежал.
   День хоть холодный был, но ещё солнечный, такие бывают в начале осени, когда листья уже жёлтые, и ветер треплет их, обрывая с деревьев.
   Мальчишки тогда к табуну поехали, а он с братишкой пошли яблоки собирать. Большие сочные яблоки висели на толстых ветвях. Кузька подсадил Левонтия на дерево, и малыш срывал фрукты, на которые указывал брат с земли. Они тогда целый шлем яблок набрали. А какой от них был аромат.... Потом снял братишку себе на плечо, и они так и шли по осенней яблоневой дороге. Малыш был счастлив, сидя на плече брата. Он гордо обеими руками держал шлем, наполненный ароматными спелыми фруктами.
   Затем бесстрашный малыш сопровождал его в некрополь к маме.
   Некрополь знати всегда тихое и спокойное место, Кузька любил туда ходить. Можно было подумать, поговорить, посоветоваться, и никто не отвлекал. Спокойствие, которое всегда было там, умиротворяло. Купольные своды гробниц белыми сферами выступали из травы. Это чем-то напоминало зарытые в землю яйца, в которых спали зародыши новой жизни. Возможно, кого-то из ушедших и спящих в своих погребениях ещё позовут потомки. Когда-нибудь понадобятся их ум, навыки, знания или воинские умения, и тогда подземные яйца выпустят своих птенцов, спящих сейчас под гробничной скорлупой. По крайней мере, Кузька в это верил. Это была основа старой веры до появления Олимпийцев. Мать тоже покоится здесь, она из эгейского рода, и тут целый ряд гробниц правящего дома.
   Высокая трава вокруг гробниц была примята и живописно склонилась, словно в поклоне оберегая сон ушедших. В отличие от города, здесь её не касается металлическое лезвие косы. Подальше от гробниц трава ещё стояла во весь рост, несмотря на осеннюю пожухлость. Пока старший брат занимался своими делами у погребения, Левонтий бродил по ней. Трава доставала малышу до груди.
   Кузька сел у гробницы матери, достал припрятанный большой кремневый булыжник, самой природой предназначенный быть алтарём. Камень был неровный, но при этом имел четырёхугольную форму. На этом своём алтаре мальчишка развёл огонь, но не такой, когда пламя играет языками, а слабый, тлеющий, дающий только травяной дым.
   Кузька думал о маме, звал её. Кинжалом он полоснул руку, отдавая огню свою кровь.

При жизни мы мало ценили тебя

И руки твои, что нас воспитали и знали...

При жизни, занявшись простыми делами,

Не целовали, не понимали...

   Слабый ветерок как ответ коснулся его лица. Ветерок - отдалённо похожий на руки матери. Сквозь закрытые глаза Кузька видел образ женщины, склонившейся к нему. Холодок ветра и руки призрака коснулись его. Любовь... он чувствовал, как даже дух женщины наполнен ей. Кузька пришёл поговорить с ней, и лучшего момента, как годовщина смерти, не найти. Сегодня пять лет, как мамы не стало.
   - Мама... - одними губами позвал мальчишка.
   Он рассказывал об их жизни теперь, после того, как она ушла, и слышал в ответ её тихий смех, такой родной и донельзя любимый. Кузька понял, что без этого тихого смеха он все пять лет чувствовал себя одиноким.
   Мальчишка задавал вопросы, а мать отвечала. Эти ответы были предназначены только ему, и никогда никому он не скажет о них, это он знал, и мать тоже знала.
   Кузька отрезал своих волос и положил их в тлеющий огонь. Он простился, поклявшись, что всегда будет заботиться о сёстрах и братьях, даже о тех, которых отец приживёт на стороне. Заботиться в память о своей маме, так любившей их отца. Он будет верен её памяти и воспользуется всем, даже своим даром, чтобы защитить семью.
   Кузька вспомнил, как потом они бежали с Левонтием домой по холодному, залитому солнцем лесу. И какой жаркой была ладошка в его руке.
   - Кузь, ты чего такой сонный? Окликнул задумавшегося мальчишку Илька, - Я, конечно, понимаю, что осень, но в спячку не впадай. Это моя привилегия.
   Иллириец улыбнулся. Да, зимой Илька точно впадал в спячку, за что постоянно получал втык от учителей. Солнца ему что ли не хватало. Или дух медведя в нем жил всегда, а по осени залегал в берлогу?
   - Не, не сплю, - Кузька обнял друга. - Я думаю, бывает у меня иногда...
   - Ага, мысли бегают, а ты их за хвост хватаешь, - Илька потрепал его по спине. - Ну чего, пошли, Лисимах заждался. Ща петь хором будем как чудики. Тоже мне, хоровые мальчики.
   Фифа с Яськой в ожидании друзей раскрутили Певку и ещё парня на игру в кости, и старательно их обыгрывали.
   - Фиф, что узнал? - Кузька наблюдал, как ребята мухлевали с костями. Яська даже иллюзией пользовался, чтобы их выигрыши были, когда на кону кучка оболов побольше. Их воровской делец вообще мельче обола денег не признавал.
   - Я же говорил, после палестра на рынок пойду, всё узнаю, - Фифа забрал кучку с кона. Мальчишки поднялись.
   - Я с тобой схожу, - Ясон потрепал свою Данку по загривку. - Ребят, за глупышкой присмотрите?
   Кузька вцепился в барсиху.
   - Присмотрим, - он сгрёб её голову в охапку, уткнувшись в шерсть лицом, вдыхая запах кошки. - Как же не присмотреть за такой сладенькой...
   Кузьке всегда хотелось завести животинку такую вот, как Данку, которую можно было бы потискать. Но у них это в доме было не возможно, даже своих питомцев приходилось прятать на дереве, в укрытии. Он пытался завести охотничью собаку, так её тут же спёрли старшие, даже не известно, Алесь или Приам, и она тут же перекочевала на псарню. Братья брали оттуда собак для охоты и там возились с ними. И вот так всегда. Хотя собака это не то. Вот такую бы красавицу держать умную и ласковую.
   Из всех мальчишек, которые сейчас занимались у Лисимаха, красивый сильный голос был только у Павки, а он сейчас в Пелле. Остальные же создавали хор голодных мальчиков, бредущих по пыльной дороге в надежде на подаяние.
   - Голоса тихие, одно наказание, - Лисимах только горестно вздыхал. Юная группа его учеников куда талантливее. А ведь с этими оболтусами ему предстоит ещё ставить спектакль к праздникам.
   И под все эти завывания учителя им приходилось исполнять божественные гимны. Лисимах сам написал пьесу для исполнения, и тут такой хор...
   - Нет-нет! - взвыл учитель. - Открытое "о", открытое. Вам утром что, рты зашили?! Слушайте друг друга!
   Кузька хихикнул.
   - Надо исполнять. Будем слушать. Два дела сразу делать я не умею.
   Ребята закусили губы, давясь смешками. Слушать так слушать, петь не обязательно. Хорошо ещё при их голосах главные партии не дали. Вот вернётся Павка, ему солировать придётся. Будет героя играть. Сурик -- скорее всего петь героиню, а остальные из молодняка - богов. А они только на хор способны. Вот ещё бы от этого отвертеться. Представляя этот театр на зимние праздники, Кузьку даже передёрнуло:

Девицы - мальчишеский голос звенел

То песнь о трагичной любви разнеслась.

О, музы, за что наказали вы нас,

Стоять и внимать, и ещё подпевать...

   В прошлый раз, когда ставили пьесу, ещё старшие играли - эфебы. Тогда мужскую партию пел Кока, а Ильке предложили героиню, почти без слов. Кузька помнил, как летел тогда Лисимах по лестнице театра кубарем, а следом за ним женская диадема. Больше им главные роли не предлагали, хвала богам. С того времени у Ильки конфликт с учителем возник, а теперь он только набирает силу. Странно вообще, как Лисимах выжил, когда ему постоянно добавляли ускорение по лестнице в виде пинка.
   А вот когда до этого по Иллиаде тот же Лисимах ставил поединок Гектора с Ахиллом без слов, только бой на копьях, Илька с удовольствием играл. В виде танца красиво смотрелось. Гектора как раз Эк играл, ну его младший брат крупным уродился. У них в семье самый мелкий - Алесь, старший. Тогда Лисимаху этот поединок помогал Леонид ставить, долго объясняя Ильке, изображавшему легендарного Ахилла, что убивать Эка не надо, и это не настоящий бой. И Гектор им ещё живой нужен, ну для чего-нибудь сгодится...

И бой как кровь застлал глаза,

И меч горел призывным блеском,

И два мечущихся врага

Разили в танце поднебесном.

Они сшибались в небесах,

На землю битву отражая,

Играла флейта и рожок,

И танцем битва эта стала...

   Хоть потом на палестре размялись. Лисимах не понимает, что классическое пение гимнов мальчишкам не интересно. Вот Леонид их понимает. Он всегда даёт после хоров на мечах подраться, пары спустить.
   Яська у илькиного педагога Леаппа забрал плащ, надел илькину широкополую шляпу и вместе с Фифой умчался на рынок. Ребята решили подождать друзей у Серого дома. Вокруг них тут же собрались младшие мальчишки. Эк, хотя и младший Кузькин брат, занимался с ними на палестре. Со своими сверстниками ему делать было нечего - заломает, а вот с ними он на равных в бою. Вот и сейчас, пользуясь ситуацией, он тут же спихнул Левонтия Данке. Малыш вцепился в шерсть ручонками, пытаясь залезть на мохнатую спину. Барсиха уворачивалась, но ребёнка не обижала. Подошли и Сурик с Котиком. После вчерашней ночи сын Филиппа был несколько бледный и осунувшийся, но всё равно хорохорился. Ну и, конечно же, подтянулись их ровесники. Кто-то пытался тянуть руки к Данке, другие издали смотрели - опасались.
   - Вы с палестра? - Сурик вцепился сыну Аминтора в рукав. - А мы сутра занимались.
   - Мы кувырок в воздухе отрабатываем. Не получается, - Котик скромно стоял за другом.
   - Илечка, объясни. Ты умеешь хорошо. А? Ну, Илечка....
   Кузька хитро посмотрел на друга, поддастся на уговоры или нет. Илька вздохнул и начал объяснять. Слабак... Кузька уже давно заметил, что тот нечасто отказать Сурику может, только если совсем холка дыбом встаёт. А ещё после вчерашней пугалки Илька себя виноватым чувствует. Да и Фифа... Ведь презирает Сурика, а лучший кусок всё равно даст. Эх, не дело всё это. Не дело. Словно они виноваты перед сыном Филиппа за что-то. Так вроде в детстве его о стенку башкой не били, летать вниз головой не учили, разве это их вина, что тот маргитом уродился?
   Или Илька всё переживает, что предсказал Сурику дату смерти, а тот долго-долго жить собирался... Ну это года 3-4 назад, когда Гегелох отбирал, кому иерами быть, а кто так, мимо пролетает. Ну тогда они с Илькой и пролетели. А его заклинило, ну вообще он всегда обидчивый был, правда быстро отходит (так через день-два). Ну, тогда он всем всё и высказал: кто, когда и от чего умрёт. И говорил так, как по писанному, словно по книге богов читал. Когда в себя пришёл, все такие зелёненькие стоят. Кто был, каждого уважил, никого не забыл. А не надо было мальчишку доводить... Ну и Сурику выдал, что того в 33 года притравят, так как достал всех, хорошо ещё не распнут. Ну у того, естественно, истерика, он всегда нервный был, впечатлительный наш. Вот и вьют теперь из Ильки верёвки.
   Хотя, может причина и другая, в каждой семье свои тайны.
   Илька пару раз показал кувырок в воздухе. Длинный прыжок, группировка, переворот и приземление на ноги. Вообще он мог и двойной кувырок в воздухе сделать, парень всегда отличался прыгучестью. Вот у Кузьки сразу встать на ноги - проблема, особенно после кувырка назад. Знает как, понимает, но что-то мешает. И голеностоп бинтовал, и ноги качал...
   Илька прошёлся колесом. Кузька чесал Данку, тихо с ней переговариваясь, в самое ухо.
   - Ну вот, посмотри, ведь ничего просто так не бывает.
   Данка в ответ одобрительно фыркнула.
   - Вот сейчас он развлекает мелких, а ведь потом мы от Сурика не отвяжемся.
   Кошка сочувственно потёрлась о кузькины штаны, мяфкнув в сторону спортивно развлекающейся молодёжи.
   - Вижу и тебе не нравится... Ты меня понимаешь.
   Но тут Левонтий нашёл данкины усы и вцепился в них сразу всеми десятью пальцами. Барсиха взвилась и на коротких присевших лапах смылась за кузькину спину.
   - Иль, пошли ребят встречать, - Кузька подняв малыша сунул его в руги Гектору. Пусть держит. Пора было разгонять всю эту компанию.
   - Илечка, с вами можно? - Сурик поднял просящие домиком свои белёсые брови.
   - Нет! - не выдержав, рявкнул Кузька. - Иль, идём.
   Тот смущённо пожал плечами, на что так Кузька взъелся...
   - Ну всё, парни, - Илька кивнул младшим и побежал за удаляющимися Кузькой с Данкой. - Подождите.
   - Иль, ну что ты как маленький, - осуждающе выговаривал иллириец. - Ты перед ними ещё спляши. Леонид отличный учитель, сам всё объяснит.
   - Короне, да отстань, уже ушли, - парень по-дружески, извиняясь, толкнул Кузьку плечом. - Вот где наши разведчики пропали?
   - Вон, идут...
   Далеко отходить от Серго дома не пришлось. Посланные на рынок уже возвращались. Данка, увидев своего родного хозяина, где-то развлекавшегося без неё, с фырчанием бросилась навстречу.
   У вернувшихся с рынка мальчишек вид был загадочный и весёлый. Сразу видно: что-то нашли.
   - Не тяните, - не выдержал Кузька. - Ну что?
   - Ну, сходили мы на рынок. Встретились с шелупонью, - занудно начал Фифа, отодвигая основное на конец. - поговорили о купце. Его мало кто знает. Только прибыл. Ни клиентурой, ни связями не обзавёлся. Торговал только фуражом. Дня четыре как на рынке не появляется. Шелупонь с ним мало общалась. За место платил как все. Никто не посещал. К себе никого не зазывал. Из-под полы не торговал..
   - А-а-а, - завыл Кузька.
   - Ясь, что нашли, - Илька обернулся к моску. Они прекрасно знали Фифу, будет же рассказывать обстоятельно всё, что услышал. И узнают они о купце всё, вплоть до того, сколько раз в день в носу ковырял. Но ведь видно - мальчишки с уловом пришли.
   - Где проживал, - Яська улыбнулся. - И вот, портретик набросали, даже два...
   Он протянул два куска пергамента. На одном в крайне эксцентричной манере был набросан человек. Точнее, что человек, было понятно, так как были глаза и борода. Всё же отдельное сходство состояло из круглых завиточков и черточек. Да, не доросло ещё современное общество до оценки такого творения. На втором пергаменте человека узнать было можно.
   - Фиф, твоё произведение только страже выдавать, ни в жизнь не опознают, - Кузька вручил автору его шедевр - первый пергамент. - Хорошо, что Яську с собой взял.
   - А что я, - насупился Фифа, задирая нос кверху, чтобы скрыть обиду, изящно откинул волосы, что тень от них полностью скрыла глаза, - что шелупонь говорила, то я и рисовал. Я же его не видел.
   - Ну, двинулись. Проверим купца - Илька свернул годный для опознания пергамент и убрал его за пазуху.

Северный ветер ударил в лицо...

Жизни давая шанс.

Я выхожу на отчее крыльцо,

Вдыхая свободу и..

   Мальчишки посмотрели на Кузьку, тот заёрзал. На всякий случай все проверили свои ножи, на месте ли. Фифа переложил две заточки в рукав куртки. Видя, как ребята засуетились, даже Яська поудобнее переложил (?) кинжал и нож, чтобы сразу схватить.

Живительный Северный ветер манит,

Ведёт за собою вперёд

И я становлюся неустрашим,

Ветер в поход нас зовёт.

Северный ветер и горд, и любим

Наполнил он радостью нас

И я готов следовать слепо за ним -

Он жизни даёт новый шанс.

   А ведь они шли только проверить дом купца.
   Фифа привёл их в сектор частных домов, где жили торговцы, ремесленники, зажиточные земледельцы, имевшие собственную землю недалеко от Эг. Домики были небольшие одно-двух этажные, аккуратные, без какой-либо лепнины и украшений.
   В отличие от домов знати, скрывающихся в лесу, здесь дома были выстроены ровно по двум сторонам улочки. С одним входом в каждом на дорогу. Даже окна на эллинский манер не выходили наружу, а были направлены во внутренние дворики.
   Сама дорога была мощёна серым голяком и потихоньку от центра города опускалась вниз. Там она прерывалась у белёной изгороди. Фифа уверенно вел их к домишке у самой изгороди невзрачному одноэтажному.

Идти нам осталось

Не так уж и долго,

И ждёт нас мечей перезвон.

Засада нас ждёт,

Но вражие жизни

Мы обратим в вечный сон.

Сурик, откинувши голову, пал,

Нож просвистел у ребра.

Мальчишки полезут бандитам помочь -

Нет, то уж наши дела... - бормотал Кузька себе под нос.

   Илька с разгону остановился, обернулся... стараясь оставаться в тени домов, за ними неотступно следовали Сурик с Котиком.
   - Гхыр, арах цумах, - сквозь зубы выругался он. - Эй, вам сказано не ходить. Котик, отведи друга домой.
   Кузька поджал губы. Ну кто его за язык тянул. Ну, похоронили бы, лишняя гробница в его владениях.
   - Ну Илечка, - загнусавил мелкий..
   - Сурик, я тебе голову сверну. Ну что за манера? Ты за мной и к бабе попрёшься? - Илька сжал челюсти, направляясь к мальчишкам. Котик виновато мялся на месте. Сурик юркнул за спину друга.
   - А вы что, все к одной бабе? - ехидно хихикнул он из-за укрытия.
   - Домой!!!
   Фифа успел схватить Ильку за пояс и рвануть назад, когда нога того уже неслась в грудь зажмурившегося фракийца. Ведь кости бы переломал. Мальчишка, вжав голову в плечи, отбежал.
   - И чтобы духу вашего я тут не видел!
   Фифа за плечи развернул Ильку. Погрозил молодняку кулаком. Те отбежали ещё дальше.
   - Ладно, Иль, уже не полезут, - успокаивал брата Фифа.
   - Гхыр не полезут.. Что я этого маргита первый раз вижу? Как потом дядьке Филиппу в глаза смотреть?
   - Так, ребят, - влез Яська. - либо вы успокаиваетесь и идём, или орёте тут, и мы все остаёмся. Что ты такой взвинченный там делать будешь? Если драка будет, и сам на нож напорешься, и других подставишь.
   Илька зыркнул на него, но смолчал. Фифа ободряюще потрепал брата по плечу, Данка потёрлась о колени. Кузька облегчённо вздохнул. Общими усилиями они успокоили разъяренного парня. А ведь Ясон прав, на дело надо спокойными идти.
   Илька остановился, прикрыл лицо руками, пытаясь окончательно прийти в себя. Отказаться от похода к купцу никто не хотел. Кузька прекрасно знал этот жест друга, при всей его вспыльчивости владеть собой тот умел. С одной стороны парень был непрошибаем, что касалось его, но были пунктики, от которых он взвивался.
   - Двинулись, - скомандовал Илька, даже не оборачиваясь на притихших мелких, сбежавших в начало улицы.
   У двери дома они остановились. Там было тихо. Мальчишки переглянулись.
   - Ну? - Фифа ждал решения.
   - Сможешь открыть? - Кузька покрутился у двери, которая изнутри была закрыта на щеколду. Значит хозяева в доме были.
   Фифа сунул нос в щель.
   - Проволочка нужна...
   Илька отстегнул фибулу, сдерживающую гиматий на плече, открутил оттуда проволоку. Остатки железок сунул в пояс. Гиматий пришлось передрапировать. Он намотал ткань вокруг тела и левой руки, не бросать же тряпку на улице.
   Фифа поковырялся с дверью, подцепил и тихонько открыл. Ребята, крадучись, вошли. Дом встретил их полумраком и тишиной. Данка первая пошла вперёд, принюхиваясь к запахам. Они тихо прошли в коридор. Вдалеке брезжил слабый свет, и оттуда были слышны голоса. Похоже, там была кухня.
   Мальчишки по стеночке двинулись в том направлении. Кузька с Яськой держались впереди, с ними шла барсиха.
   Что-что, а красться Кузька всегда умел замечательно. Этот навык и в охоте не раз пригождался, и в хождении по лесу, чтобы навестить своих четвероногих друзей. Парнишка одобрительно кивнул, моск не уступал ему в проворстве и скрытности. Они с Данкой работали как одна команда, видимо, у себя дома часто этим занимались.
   - Хозяин сказал нам сворачиваться, - в освещенном помещении было несколько людей, и они тихо по-будничному переговаривались. - Осталось только из города всё вынести.
   - Если телеги сейчас проверяют, можно на себе, - предложивший голос был молодой. - Нести не так много.
   - Потраву сжечь надо...
   Мальчишки переглянулись, удачно это они так зашли.
   - Жалко, денег она больших стоит, тут-то не растёт, - опять молодой голос. - Может, тоже на себе? Купца орестида обыскивать не будут.
   - Да, хозяин тут хорошо просчитал. Баба сейчас городом руководит, орестидка. Может меня и не тронут.
   - Хозяин велел сжечь.
   Интересно, хозяина тут нет, и купец не главный.
   - Калос за нами придёт, или самим к пещере двигать?
   - Самим, - кто-то тяжело вздохнул. - Там с нами и расплатятся.
   В коридор из одной из тёмных комнат вышли два мужика лет тридцати, по виду воины. Увидев мальчишек на своём пути, они на мгновение замерли. Этого времени хватило, чтобы Илька бросился на них. Не дожидаясь, пока шум насторожит людей, собравшихся в кухне, туда рванули Кузька с Яськой, обнажая оружие.
   Фифа, метнув заточку в одного из илькиных противников, бросился за ними, не дожидаясь, как рухнет поверженный враг. Мальчишка в своём броске был уверен.
   На кухне было шестеро. Двое молодых оказались лаконцами, видимо, наемниками. Мужик посолидней, похожий на портрет, притащенный сегодня с рынка, сидел за столом, его оторвали от трапезы. Ещё двое - то ли слуги, то ли охранники -- застыли в глубине кухни. Щуплый мужичонка с бегающими глазами инстинктивно прижимал к себе ворох свитков. Этот - приказчик.
   Кузька, не размышляя, пырнул кинжалом одного из лаконцев под ложечку. Тот, скрипнув зубами, стал оседать, но при этом пытался схватить мальчишку голыми руками. Вырвав кинжал, Кузька прыгнул ко второму, походу перерезая горло павшему врагу ножом. Так, на всякий случай, от лаконцев всего можно ожидать. Яська с Данкой по столам и кухонной утвари понеслись к слугам-охранникам.
   Второй лаконец, уже сообразив, что к чему, ушёл от Кузьки вбок, обороняясь стулом, который схватил за ножку. Пронёсшаяся мимо вторая заточка, войдя в глаз, сняла одного из слуг-охранников. На этом метательное оружие у Фифы иссякло. Выхватив засопжный нож, он бросился на помощь Яське, по пути переключаясь на купца, который оказался очень не прост. Выхватив из ножен, висевших на стуле, меч, он сшибся с мальчишкой в центре кухни. Злой такой мужик оказался, почему-то недовольный.
   Кузькин лаконец опять ушёл от удара кувырком назад, одновременно выхватывая свой меч и оружие павшего товарища. Хищный волчий оскал появился на его лице. Уголки губ презрительно подрагивали, нос морщился, приподнимая губу, обнажающую клыки. Неспроста говорят, что среди лаконцев много оборотней. Похоже, Кузька как раз на такого нарвался. Щёлкая зубами и рыча, лаконец кружил вокруг мальчишки. А может, все они оборотни, неспроста у них дети не в домах воспитываются, а среди животных, сами себе еду добывают.
   Думать времени не было, теперь Кузьке приходилось перейти в глухую оборону. Лаконец работал двумя мечами как мельница, наседая на мальчишку. Тень, промелькнувшая из-за спины, заставила Кузьку отпрянуть. В длинном прыжке ногами в грудь врага в кухню влетел Илька. Гиматий на руке развевался подобно крылу, отвлекая внимание.
   Лаконец, не ожидавший нового противника, пропустил удар. Падая, он хотел уже перегруппироваться и вскочить, когда Илька навалился ему на грудь всей своей массой.
   - К Фифе. Живьём! - коротко выдохнул он.
   Лаконец, воспользовавшись мгновением, изогнулся, обвивая парня, напавшего на него, ногами. Илька усмехнулся, показывая клык. Его рука с ножом уже перерезала глотку врагу.
   У ног Яськи уже осел его противник, исцарапанный и прирезанный.
   Кузька метнулся к Фифе, который укорачивался от меча купца.
   Купец не подпускал к себе парня близко, держа его на расстоянии клинка. Но и не давал отойти, чтобы не метнул нож. У Фифы, кроме этого ножа, ничего и не было. Вот ему и приходилось то изгибаться, то уворачиваться, то отскакивать.
   Яська с Кузькой с двух сторон двинулись к нему на помощь. Моск даже схватил какое-то дубьё, чтобы провести купцу местную анестезию. Никем не принимаемый в расчёт и не учтённый , как достойный противник, тщедушный мужичок отступал в тень.
   Что-то резкое словно кольнуло, Кузька глянул на приказчика. Заметил белую молнию, несущуюся к нему. Отклонившись, он пропустил летящий в него нож в вольном полёте дальше. Прыгнув, Кузька вогнал кинжал мужичонке под ребро. Тот перед тем, как его глаза закатились, сумел нагло плюнуть в него. Но не попал. У такого и слюна могла оказаться ядовитой. Краем глаза Кузька заметил, как Яська вытаскивает брошенный в него нож из дубья, которым он загородился.
   Драка резко прекратилась. Третий нож торчал из шеи купца, из-под самого черепа, войдя снизу в мозг и перебив позвоночник. На движение у двери Кузька резко обернулся. Туда уже нёсся Илька.
   Не войдя ещё в кухню, на самом пороге, на спине лежал Сурик. Рядом с ним на колени рухнул Котик, подымая окровавленный нож, брошенный в Кузьку.
   Всё-таки мальчишки не послушались... Не остались на улице... Мёртвая тишина повисла над полем брани. Кузька почувствовал, как резко навалилось на него опустошение, и холод сковал дыхание. Он даже не мог сделать вдох.
   Мертвец зашевелился, сел. Илька подхватил его, ощупал... Проверил, всё ли на месте...
   - Я поскользнулся, - виновато шмыгнул носом Сурик. Входя, он наступил в кровь, липкой лужей натёкшей из лаконцев. Уворачиваясь от ножа, он и растянулся. А нож почти его не задел, так, по рёбрам чуток скользнул.
   - Гхыр ата ха...Рхака гара арах... - Ильку трясло. Выражая все свои мысли и чаянья, касающиеся самого Сурика, его отца и матери, парень, не удержавшись, вмазал тому кулаком в морду. Это был бальзам на кузькину душу.
   - Вон отсюда оба! - рявкнул Илька, пинками направляя мальчишек к двери. - Раз сказали, два сказали, ркаха, не понимают!!!
   Кузька за шкирняк выкинул мелких за дверь. Как пришли, пусть так и уматывают.
   - Ваша! - довольный выпалил Яська.
   - Ну что, парни, давайте скидываться что ли, - отсмеявшись, Фифа оглядел помещение, - Лопату пора покупать. Всё это великолепие ножами под ёлочки не закопаешь.
   - Не, никого закапывать не будем, - решительно возразил Илька. - Потом за стражей сходим, это уже их работа.
   - Фиф, может тебе в гробокопатели податься? - Кузька хмыкнул.
   - Тьфу на тебя, - беззлобно фыркнул тот.
   - И чего на меня сегодня все плюют, к предсказателям сходить надо, может знак какой, - захихикал Кузька.
   - Ладно, давайте посмотрим, что тут есть, - Илька направился к столу..
   Фифа пошёл осматривать дом. Илька занялся свитками, которые держал метатель ножей.
   Яська с Кузькой осматривали трупы. Скорее этим занимался Ясон. У иллирийца было что-то неспокойно, муторно на сердце. Словно они что-то упустили. Где пещера - не знают. Где хозяин - не известно. Неудачно всё сложилось. Купца живым взять не удалось. Интересно, нож, положивший конец бою, предназначался Фифе или купцу?
   - Ребят, того кто Сифа убил, тут нет, - Яська подвёл итог. - Зато погреб нашёл.
   Сдвинув тело одного из слуг-охранников, он открыл лаз. С Данкой они юркнули вниз. Кузька в растерянности ходил по кухне, перешёл в коридор. Не так, не так...
   - Тут два мешка овса, - донеслось снизу. - Чем же купец торговал?
   - Видать, в пещере у них всё, - Илька оторвался от свитков. - Туда идти надо.
   - В доме чисто. Только лежанки, где спали, и всякая мелочевка, - в кухню вошёл Фифа. - Опять шелупонь трясти буду. Хоть знаем, что искать - пещеру.
   - И быстро, а то уйдут, - Илька перекладывал документы. - Похоже, и в Пеллу что-то завозили.
   - Данка, не трожь! Это кака!!! - взвился внизу Ясон. - Потраву нашёл.
   - Труп тут где-то, - наконец высказал свои предчувствия Кузька, - Чую.
   - Да, Кузь, а я вижу, - Фифа показал на разбросанные тела.
   - Не, не то, - Кузька пошёл туда, куда его тянуло, где было основное беспокойство.
   В середине коридора земля была довольно рыхлой.
   - Дайте, чем копнуть.
   Лопата в доме нашлась. Кузька быстро откопал тело. Мальчишки зажали нос от резкой вони, исходящей от трупа. Человек был в добротной одежде и немолодой. На руке грязью и кровью заляпанное кольцо северного торгового союза.
   - Опачки... А вот и купец орестид, - ахнул Фифа. - Видел я его. Думал, уехал, а вон оно как...
   - А челядь где? - к ним подошёл Илька, зажимая нос.
   - Тут нет,- авторитетно заверил Кузька. - Видно, ещё где-то прикопали.
   - Фиф, иди к шелупони. Нам сведения нужны.

9 глава.

Пелла. 344. г. до н.э. от Алеся.

   Губы коня теребили мочку его уха. Олесь обнял своего верного друга за шею. Сокол самостоятельно перебрался жеребцу на загривок, и о чём-то гортанно рассказывал. Конь всё понимал, выслушивал крылатого товарища, и так же грустно вздыхал, что и рыжий парень. Такой родной и преданный. Алесь во всём мог на него положиться, в охоте - он будет нестись как ветер, в бою не подведёт, и копытами ударит, и на зуб врага попробует, и упасть не даст. Они вместе даже военный бой освоили, и очень даже так не плохо. Можно даже было б попробовать поучаствовать в соревнованиях, что на Понте Эвксинском проводят, если отец пустит.
   - Готовы. - Окликнули командира эфебы.
   Алесь вскочил на своего жеребца, сокол взмыл в небо, на прощание что-то клекотнув.
   - Иппо! - скомандовал он и эфебия вырвалась на улицу Пеллы. По мосту они спустились в Нижний город, не мощёный, грязный, в строительных лесах и состоящий из временных домов. У ворот они промчались через торговцев, стихийно занявших площадь на входе в город.
   Нижний город напоминал муравейник, с постоянно снующими жителями. Здесь и строители таскающие брёвна, и лестницы, выставленные на незаконченные стены. И горожане, занимающиеся бытовыми делами, встречающиеся, общающиеся, останавливающиеся посреди дороги, для выяснения отношений. Маленькие лавочки, где торговали снедью, кастрюлями, тряпками. И всё текут, перетекая одно в другое. Всё шевелилось, как один организм, жило дышало. Единый муравейник, где у каждого было своё дело. Пела совсем не похожа на ленивые размеренные Эги.
   Стража, собирающая подати на входе в город, расступилась, пропуская конный отряд. Обмундирование на стражах закона, было устаревшим, уже вышедшем из армейского арсенала. Старые халкидские шлемы, короткие кирасы, но при этом чувствовали они себя великими городскими защитниками. Вся стража входила в ополчение Пеллы.
   Отряд мчался по дороге с двух сторон ограниченной естественными холмами, создающими природную преграду врагу, вздумавшему напасть на город. Выбирая место для новой столицы, александрос и басилевс использовали естественный рельеф местности. Холмы превращались в городские стены, под умелыми руками строителей. Внутри таких стен располагались не только помещения для стражи, но и конюшни. Город строился многофункциональный, тут не только можно было выдержать нападение и осаду, скрываясь за двумя ярусами защиты, но и принять посольство, перед которым блеснуть роскошью.
   Конный отряд мчался по грунтовой дороге. Алесь поднял часть эфебов, которая сегодня отдыхала. Вместо себя он оставил брата, Приама.
   Сегодня с утра, ещё до землетрясения, которое в Пелле было сильнее чем в Эгах, в помещении эфебов ворвалась дочь Артобаза. Она долбала в дверь рукоятью колуна, пока парни наконец продрав глаза, соизволили открыть. Ну, выпили они, что нельзя? Немного так, пива... Никто же не рассчитывал вставать спозаранку, не их дежурство. Ну а он, Алесь, мог вообще позволить себе выползать позже, как командир. Так нет - разбудила. Да так настойчиво, прям молотом по башке. И вообще, пиво полезно для роста и набора веса... а его Воробушек, вчера ругалась, женщина, они всегда всем недовольны.
   Вот сегодня подняла не свет ни заря, и опять же о пиве напомнила...
   Хотя, дело ради которого девушка ворвалась в спальню к ребятам и всех перебаломутила - того стоило. Ночью она поймала известие из Эг, от Нила, племянника Филиппа и Аминтора. Парень был где-то возраста Сурика, тоже лет двенадцать, но сидел дома а не воспитывался среди сверстников. Он вообще относился к нестроевым. Перенесённая в детстве болезнь, оставила Нила хромым, вот он в иеры и пошёл, хорошо, что дар был. Нил, как никто, чувствует воду, и не просто чувствует, как Филипп или Кока, которые могут предвидеть наводнения или высокую воду, или даже, вызывать дождь. Нил же, по воде мог видеть события окружающего его мира. Стесняясь своей ущербности. Он мало общался со сверстниками, предпочитая им общение с богами и разглядыванию мира. Хотя девчонки часто к нему забегают. Нил им на любовь гадает по воде. Говорит о будущей семье и детях, что ещё женщин интересует? Не бои же, не передвижение войска врага. Скоро Нил уедет на обучение в Самофракию.
   Вот и теперь, он послал сообщение, пойманное дочерью Артобаза, что в Пеллу движется обоз с какой-то отравой.
   Теперь они по единственной дороге из Эг в Пеллу должны найти этот обоз. Если у города. С двух сторон дорога была окружена холмами, с которых был выкорчеван лес, то дальше холмы он покрывал в своё удовольствие. Прямая у города, дорога теперь начинала петлять из-за ландшафта местности. По ней в бедующую столицу ехали и шли люди. Богатые женщины ехали на маленьких возках, прячась от непогоды под навесами. Мужчины предпочитали мулов или ослов. Редко кто попадался на дорогих лошадях. В окружении слуг и рабов, они переселялись в новый город, покупая дома, стараясь занять места, что бы кичиться знатностью и богатством в ещё недостроенной Пелле. Это когда столица заблестит во всей своей задуманной красе, места будут стоить совсем другие деньги.
   На возках ехали купцы, стремясь начать новое дело, или расширить уже имеющееся. Но обозов едет мало. Деловые люди скорее стремятся договориться о будущих торгах и узнать клиентуру, а не везут товар. А отряду эфебов нужен именно обоз, телега или две.
   - Олеж, через два поворота, - Кока подъехал к Алесю. Парень кивнул, махнул рукой и два десятка вместе с Голиком, холмами пошли наперерез.
   Алесь же с остальными помчался по дороге огибая людей и их передвижные средства. Хорошо, когда рядом есть иера, хоть и недоученный. Всегда лучше знать события наперёд. Когда Кока полностью отучится и пройдёт посвящение, из его друга выйдет отличный иера. Александросу - командующему армией, опираться на умных и образованных друзей гораздо проще и удобнее, чем проламывать свой путь одному.
   Как и сказал Кока, через два поворота показались две телеги гружёные мешками. Их сопровождали четыре всадника на лошаках. На самих телегах ещё сидело человек шесть.
   Разгоняя любопытствующих людей, стремящихся попасть в Пеллу, эфебы окружили обоз. Люди всё равно заглядывали за столпившихся всадников пытаясь досмотреть. Монотонность путешествия разжигало любопытство, а так хоть какое-то преключение на дороге, будет что знакомым рассказать. Ребятам пришлось даже шугануть их плётками, что бы освободить пространство.
   Группа Голика отрезала телегам путь назад. Слишком большое количество обозников для двух гружёных телег. Даже не прячутся. Алесь нахмурился подъезжая вплотную к обозу по расчищенному ребятами пространству. Хотя, можно предположить, что в город их бы пропустили беспрепятственно, не сообщи Нил об их подъезде. Обоз, конечно, выделялся, но за деньги стражники могли и пустить. Стражу ещё проверить надо будет. Переговорить с их командиром. Алесь посмотрел на небо, высоко точкой парил сокол наблюдая сверху. Хорошо ему там в вышине, просторно...
   - Что везёте? Поинтересовался командир эфебов, сидя на своём мощном жеребце. - Где купец?
   - Да всего понемножку, - возница заискивающе улыбнулся. - А купца нет. Дома остался. Он потом прибудет. Нам вот, велел обустраиваться.
   Да, не логично, посылать на новое место челядь, а самому дома прохлаждаться, а не вперёд обоза бежать. Таких купцов не бывает.
   Кока спрыгнул на землю, подошёл к телеге и на вскидку вскрыл первый попавшийся мешок.
   - Трава?
   - Ну, жена купца знахарством занимается, вот её хозяйское добро и перевозим. Лавку бишь откроет, травницей знатной будет. А нам разбирать эти травки... - сокрушённо пожаловался возница, не спуская глаз с Коки. - Вот вы мешок вскрыли, а нам отчитывайся...
   - Посмотри другие мешки. - Распорядился Алесь. Парень окинул взглядом четырёх всадников у телег, застывших в напряжении, готовы в любой момент выхватить оружие. - Вы! Спешиться!!
   Эфебы рядом с охранниками обоза обнажили оружие. Те, видя численное преимущество, нехотя подчинились. Раздражённые, они бросали на молодых людей не добрые взгляды. После таких только сплёвывать от сглаза, то ли по дереву стучать.
   Алесь осмотрел сидящих на телегах. На каждой по трое. По движениям - все умеют владеть оружием. Возница первой телеги, с которым разговаривали, явно был за старшего, расслабился. Лицо открытое, благонадёжное, даже можно сказать подобострастное. Очень не приятная личность. Остальные были сосредоточенно осторожны.
   - Олеж, - к другу подъехал Линкест, сжимая зубы. Он говорил тихо, что бы кроме сына Пармениона никто не слышал:
   - У возницы на поясе кошель Сифа.
   Алесь прищурившись ещё раз оглядел этого "возницу", хорошо держится, отлично играет, владеет собой - скорее всего наёмный убийца из профессионалов, входящих в Общество.
   - Всех взять! - Распорядился командир эфебов. - Этот твой! Хотя нет. Оставь его Павке, пусть мальчишка сам отомстит.
   Линкест согласно кивнул. Спрыгнув с коня он схватил возницу за шкирку и сдёрнул с телеги. Тот хотел было увернуться, но встретившись с насмешливыми взглядами юных всадников - утих. Одно неосторожное движение, и на него кинутся парни, не убьют, но отделают хорошо, от всей души. Линкест сорвал с пояса возницы кошель, и несдерживаясь, врезал кулаком тому в челюсть.
   Конь Алеся начал обнюхивать мешки. Юноша осадил его, попятил назад. Не хватало только потравы какой-нибудь нажраться.
   - Мешки сжечь! - крикнул он, пытаясь успокоить жеребца. Тот тряс головой и всё время фыркал.
   - Олеж, это не потрава. Это весёлая травка. Её сжигать нельзя, сами надышимся.
   Хорошо, когда друг обладает знаниями иеры. Кока будучи сыном саллия, додонского жреца, с детства привык разбираться в травах. Сейчас знания Коки спасли их от весёлой травки.
   - Обыщите всех! - приказал командир эфебов. Обернулся к вознице, которого уже скрутил Линкест - Значит, говоришь, жена купца знахарка. Поищем эту знахарку.
   - Алесь! - окликнул командира один из его парней, проводящий обыск. - Это чего?
   Юноша нашёл какие-то шарики в маленьком мешочке.
   - Брось! - к нему подскочил Кока, выбивая из руки розовый шарик, который тот крутил, и втоптал его сапогами в дорожную пыль.
   - Ничего руками не трогать! Всё что найдёте в один мешок, пусть старшие разбираются! - Кока развернулся к остальным ребятам.
   Алесь кинул эфебам большой мешок, найденный тут же.
   - Сюда всё. Внимательнее смотрите. И оружие заберите! - распорядился он. Люди из обоза, окружённые половинной эфебии сопротивления не оказывали, выражая полную лояльность к власти и силе. Численное преимущество, молодых обученных воинов - не маловажный довод при разговоре с такими купцами.
   Скрученных обозников и телеги эфебы доставили в Пеллу.
   Около моста в верхний город стояли александрос, александрос Орестид и Дарда. Все празднично одетые уже для церемонии подписания мирного договора с атинянами. Хотя подготовка к церемонии уже шла, но вояк оттуда попросили, что бы не мешались. Подготовкой занимались только жрецы, а эти от нечего делать точили лясы, обсуждая приходящих в Верхний город, родню, церемонию, действия басилевса, как руководителя ритуала.
   - Филипп решил ещё статую их эллинской Афины поставить. - Дарда потирал бороду, причмокивая губами, была у него такая привычка. - Вот не знаю, к вечеру успеет, или на потом отложит, до более удобного случая. Мне этой змеюки только в городе не хватало.
   В отличие от остальной аристократии, Дарда жил в Пелле, наблюдая за строительством, с ним же тут сидели и два его сына, один совсем маленький, другой же возраста Сурика.
   - Где он её выкопал? Деньги, вроде , не выделял, с меня подпись не требовал, на новое приобретение. Может из чего-то переделал, - Аминтор скрестив руки на груди, посматривал на приближающихся эфебов.
   - Не хорошо всё это, не наши это боги. - Тяжело вздохнул пожилой орестид.
   - Дед, не ворчи, - Аминтор стукнул плечом тестя. - В религии Филипп свою игру ведёт.
   - Заигрывает через богов с эллинами . они же скурвились на торговле. Да и их демократия - тот ещё подарок. - Орестид покачал головой. - Новые боги... как это ещё отразиться?
   - Ладно тебе, сам же иера. Знаешь как в политике помогает. - Аминтор повернулся от приближающихся эфебов к саллию. - Наши боги, умные, вполне перенесут появление новичков. И волки сыты и овцы целы.
   - Стар я уже для таких хитростей. - Орестид приветливо кивнул юношам уже успевшим спешиться, и теперь с деловым видом подходящим к трём мудрецам беседующим о политике. - Моё дело теперь вот их воспитывать. Какой из меня уже иера, я теперь наседка.
   - Не прибедняйся, дед. - Аминтор хитро ему подмигнул. - Ну, Олеж, что у вас?
   - Мне к Филиппу и Гегелоху - Алесь вскинул голову.
   - Жрецы готовятся к церимонии подписания договора. - Дарда рассматривал гордого сына Пармения. - Ты помнишь, что басилевс прежде всего иера нашей земли?
   - Алесь кивнул. Немного подумал, говорить воинам, или может это чисто жреческое дело? Хотя он тоже воин, скоро александросом станет, есть такая надежда, а сейчас перед ним два александроса, так кто его лучше поймёт?
   - Мы взяли обоз. Очень подозрительный обоз... - Алесь подробно всё рассказал.
   - Ну, что пошли смотреть, - ехидно усмехнулся Аминтор, под локоток беря тестя, - старый саллий. Дары природы, как наглядное пособие для обучения молодняка.
   - Алесь, сейчас твой отец подойдёт - людей допросим. - Дарда вечно деловой и серьёздный до занудства, пристроился за хихикающей парочкой таким даже травка весёлая не нужна.
   Алесь невесело хмыкнул, а ведь взрослые мужики, а как дети. Он им о деле говорит, а они радостно бегут трофеи смотреть. Интересно, каким он станет в их возрасте. Вон Филипп, до сих пор шебутной, нет в нём вальяжности, которая, как говорят, приходит с возрастом. Аминтор, воин, без страха и упрёка - совсем на эпического героя не похож. Вроде и солидный. И умный, а иногда творит такое, словно его, Алесев ровесник. Дарда - нервный, занудливый но в то же время вдумчивый и надёжный. А ведь они братья. Какими будут они, он и его друзья, когда так же за сорок пять стукнет. Правда, некоторые считают, что в их поколении не все доживут до этого возраста... Но ведь Илька не иера, так, что в расчёт можно не брать. Человек сам трворец своей жизни, и от его дел многое зависит. Смерть же в бою для война почётна. Хотя не так много полководцев именно в бою гибнут. Ещё год, и впереди святилище Ареса, а потом он станет командиром этерии , если с посвящением всё гладко пройдёт, у него будет своя дружина, согласно статусу. Солнце Ареса всегда было благосклонно к нему, готовя прямой как луч света путь.
   Взрослые уже собрались вокруг телег. Орестид высыпал на землю из мешка, что было на обозниках.
   - Так, молодёжь, расходитесь нечего тут столпотворение устраивать - Аминтор распустил ребят, захвативших обоз. - Старшие пусть останутся.
   Алесь кивнул, быстро давая распоряжения своим ребятам. Его же друзья, как старшие над эфебами, остались при телегах. Подошёл отец, в сопровождении Приама - брата, и Тилка - наставника.
   - Тут пять мешков весёлой травки. - Орестид с интересом перекладывал груз вскрывая его, растирая содержимое в руках и нюхая запах.
   - Кока! - окликнул он сына, - Вот это посмотри. Это брахис - скифская ритуальная трава, я тебе о ней говорил, теперь можешь посмотреть.
   Парень тут же образовался рядом с отцом, сунул в мешок нос, попробовал траву на вкус, что бы навсегда запомнить.
   - Она тоже из весёлых? - Уточнил Алесь. Его тоже заинтересовало, что же они такого с дороги привезли, и что в Пеллу так нагло пытались поставить.
   - Ну, где то сродни. - Кивнул орестид. - Её тоже мешка четыре.
   - Зачем она скифам? - Голик тоже потёр брахис, понюхал.
   - Когда поклонение акинаку идёт, их мечу, изображающему бога - жгут. Просто в костёр бросают, что бы единение с богом испытать. - Кока достал мешочек сунул туда несколько щепоток трофейного брахиса. - Отец я возьму?
   - Жечь только один не вздумай, видения разные пойдут. Это лучше под присмотром. Да и вообще, злоупотреблять не стоит.
   Странно, жечь весёлую травку ну или почти весёлую, что бы с богом объединиться. Это ж с каким ты богом объединишься - Алесь задумался. - Тут же не только страхи разные вылезти могут, но и вообще что угодно, и это боги? Это демоны одни. Власть такая - демонов. По этому, наверно, у скифов раз в четыре года выборы правителя проходят, не выдерживает он сражения с демонами, при помощи брахиса, контроль теряет. Ну да, подыши таким, не только в демонов, но и в демократию поверишь. Единение с богом может и получишь, а вот единение дела - государства так врятли. Надо, потом Коку допросить, о видимых воздействиях этих травок, что бы из армии гнать этих, объединившихся с богами. Не хватает ещё в армии демонов разводить.
   - А зачем его при церемониях жечь- уточнил Алесь, что бы рассеять свои подозрения. - Мы то не жжём.
   - У наших жрецов и своей дури хватает, что бы богов увидеть. - Хмыкнул Аминтор.
   - Наших жрецов - учат. - Строго возразил орестид. - У всех свои религиозные традиции. Их энореям приходится держать в узде своих соплеменников. Вот они и показывают им демонов, от которых всех героически защищают. Даже при болезнях демонов изгоняют в первую очередь.
   - Энареи - разве не жрецы Ареса? - Алесь вскинулся. Все военные жречества его крайне интересовали. В них было много общего, словно это единый культ, зачем-то расчлененный и разобранный на составные разными народами. Каждый утянул не только то, что мог, но и то, что понимал из культа. Вот бы собрать все посвящения, во все воинские жречества, впитать в себя весь этот разорванный дух войны, что бы он наконец стал единым. Стать первым, кто соединит в себе все силы яростного бога - вот она Мечта! - Я читал о них у Геродота...
   Пармений хмыкнул в бороду, видя разгорающиеся глаза сына.
   - Ну, возьми себе тоже этой дряни, если хочешь - рыжий гигантпередал сыну весь мешок, чего уж мелочиться, почуть-чуть отсыпать, брать так всё. - Только энареем ты не станешь от этого.
   - Почему? Если учиться, пройти посвящение...
   Взрослые заржали. Алесь даже обиделся.
   - Олеж, не дуйся, - отец потрепал его по голове, - энареи жёны их бога меча. Они отращивают длинные волосы, носят женские одеяния...
   - Тьфу, гадость какая. - Алесь отбросил назад мешок. Да, у каждого народа свои традиции. Мужеложство акинака его что-то не прельщало. Обычно на жреца идёт охотничий поединок со зверем, отображающим бога войны, или поединок с соискателями той же степени, но стать женой бога войны... Спасибо... Как нибудь без этого обойдёмся.
   - Вот так, молодёжь, вы сначала о жречестве узнайте, а потом уже туда стремитесь, - орестид хихикая вытер глаза, наблюдая за реакцией юноши.
   - Да уж, не всё золото, что блестит, - поддакнул тестю александрос. - У кузнецов проще. Так что ты на скифов не заглядывайся. Оленя тебе брать надо, животное нашего Ареса.
   - Приам, что скажешь? - Пармений кивнул на мешки.
   - Тут всего талантов на двадцать, двадцать три. - тут же прикинул мальчишка цену завезённой травы.
   - Три таланта большая сумма. На дороге не валяется. - Орестид недовольно покачал головой, осуждая своего ученика в неточности. - С такими подсчётами, ты армию не прокормишь.
   Парень набычился.
   - Я же поставщеков не знаю, за сколько взяли и где - сказать не могу. - Тут же начал оправдываться он. - Три таланта как раз дорожные и таможенные расходы. Я с такими травами не сталкивался.
   - Так то, сын, учись, - Пармений дал юному математику подзатыльник.
   - Со всей этой дрянью то что делать? Закопать, что бы людей не смущала? - Тилк, как военный к вопросу подходил по деловому: опасные мешки должны быть уничтожены.
   Алесь был согласен со своим наставником. А то мало ли, растащат, нанюхаются... Так и неизвестно до чего дойдёт. Дурь им такая не нужна, даже для единения с богами... Жена бога.. бр-р-р.. Надо же, какой дрянью чуть Пеллу не наводнили. В остальных мешках была и конопля и ингредиенты для сикеры. - Все удовольствия для счастья. Хороша будет их армия с такими добавками к рациону.
   - Уничтожать не стоит, - глубокомысленно заметил александрос, - Филипп, по своим связям, ахеменидам продаст для церемоний. Им это нужнее. Да и деньги на новую закупку лошадей выручим. Эх, жаль сейчас через Сидон не толкнуть...
   У Аминтора, как у всех выпускников Эфеского храма Эефеста, были связи с торговцами Финикии. В прошлом году, Сидон поднял восстание против ахеменидов, эгейцы чем могли тайно поддерживали их, но... Никто из торговых ближайших соседей Сидона, не оказал помощи, ни Библ, ни Тир. так и захлебнулось освободительное движение. Да и самим эгейцам сейчас наражон против ахеменидов лезть не с руки. Артоксеркс Ох ввёл в непокорный город войска. Резня была страшная, даже жрецов не пожалели. А сколько денег на их образование было потрачено, сколько знаний они в себе держали... ни один полис в одиночку против ахеменидов не выстоит, надо объединяться. А эллины, упёрлись как ослы, перед которыми морковку не вывесили, живут - каждый сам за себя. Их не трогают - и ладно. А сколько тех же эллинов под властью ахеменидов, сколько как дань в каменоломни угнали?! Да и сами эгейцы сатрапией стали... Так нет же - бояться. Торговлю видите ли им подорвут. Алесь даже слышал, что эллины сами сейчас в вино травку такую вот подмешивать стали, по доброй воле, что бы опьянение испытывать, и о жизни меньше думать. Им даже пришлось от торговли вином отказаться, сейчас оно дефицит стало. На ритуальные церемонии из старых запасов берут. Разлагает демократия эллинский мир, разлагает...
   Шарики из мешочка оказались афродитиками, взрослые их тут-же куда-то убрали. Аминтор с Пармением долго хихикали над этой находкой и Филиппом, пока их орестид не одёрнул, что бы мальчишек не развращали. Из них так никто не удосужился объяснить ребятам действие этих шариков. Любовный приворот что ли какой-то? Или для жертвоприношений Афродите? Так, что пришлось удовлетвориться только любопытством. Потом старшие ушли допрашивать обоздников, разрешив присутствовать только Линкестам. У парней к вознице были свои счёты. Остальным пришлось вернуться, туда, где квартировали эфебы.
   Алесь свистнул соколу, тот с громким хлопаньем крыльев опустился на жёсткий рукав. Когти и грудь были в крови, видно птичка успела перекусить. Иногда Алесь разрешал своему пернатому другу не только крылья поразмять, но и поохотиться самостоятельно, хотя это и не по правилам. Перебравшись на плечо, сокол потёрся о щёку хозяина. Парень игриво поковырял его носом, птица потёрлась об этот вырост клювом. Были у них между собой такие ласки. Без команды сокол хозяйского плеча не покидал. Так что юноша спокойно с ним мог везде ходить, зная, что эта перьевая подушка не встрепенётся в помещении, не накинется на кого-нибудь, выпустив когти.
   Ожидавшие их остальные эфебы накинулись с вопросами. Прибежала и дочь Артобаза, считая себя соучастницей во взятии обоза. Девушка потребовала полного отчёта. Даже влезла в Кокины трофейные травы.
   Девушка сидела закинув ноги на стол, чистя свои сапожки острым кинжалом. При рассказе она цокала языком и качала головой, мечтая, как окажись там, среди эфебов, обязательно пустила бы кровь обозникам. Алесь про себя посмеивался над этой сценой. Его Воробушек среди Его ребят чувствовала себя в своей стае, такая же встрепанная вёрткая языкастая и умеющая больно клеваться.
   - Всё парни, в следующий раз я иду с вами - наконец решила она. - А то так всё интересное пропущу сидя здесь!
   - Тебя отец не пустит - хмыкнул Голик.
   - Олеж, я скажу, что ты будешь защищать! - девушка решительно поднялась, поправила изумрудную кофточку и, вздёрнув носик, направилась устраивать папаше разборку, на всякий случай.
   - На охоту уговаривай. - Алесь тоже поднялся. - Прошлый раз скандал был. Пошли провожу.
   - Не отпустит. - Своё веское слово сказал Голик. - Артабаз мужик серьёзный.
   - Спорим? - тут же влез Приам. - На 2 обола.
   Кока разбил спорщикам руки. Алесь только покачал головой, спорщики великие.
   Юноши, затеявшие спор тоже присоединились к проводом девушки до родителя. Всей толпой они ещё собирались зайти на кухню, перекусить, только сперва дождаться Линкеста. Хорошо было послушать о допросе из первых уст, тем более друга. Старшие то всего не расскажут. Время до церемонии подписания договора ещё было, и занять его чем-то нужно, так почему не пройтись.. Это потом, при ритуальном жертвоприношении богам, им придётся всю церемонию простоять в почётном карауле.
   Алесь обдумывал, как бы смыться с этого торжества, всё таки место его сейчас в Эгах. Оттуда пришёл обоз, там и основной центр этого паучьего гнезда, что сетью пытается оплести эгейцев. Приам вполне может его заменить, осталось только придумать, как уговорить отца его отпустить. Вот Воробушек свои права у Артобаза отстаивать идёт...
   Гордо вскинув голову, тряхнув каштановыми волосами, девушка вытянулась как тетива лука и вошла к отцу. Алесь не мог не улыбнуться, любуясь подругой. Друзья придержали его, что бы не вздумал пойти следом.
   - Я с мальчишками еду на охоту, - послышался звонкий девичий голос.
   - Ты девочка, уже девушка! Посмотри на себя, на кого похожа! Размужичье какое-то. Кто тебя такую замуж возьмёт!
   - Алесь!
   Парень слыша это, самодовольно хмыкнул, слушая разговор из-за угла. Прям сейчас возьмёт. Заверните.
   - Он хороший мальчик, но нам надо сохранить земли. Твой брак всё устроит. Почему вместе с братьями не ходишь к Ментору на занятия? Когда я тебя в платье (?) последний раз видел?!
   - Замуж выйду только за Алеся! Не устраивает - уеду к матери. Сам потом локти кусать будешь.
   Алесь знал, что жена Артабаза, мать Воробушка, не горела желанием сопровождать мужа, да и замуж вышла за него только ради того, что бы сохранить при ахеменидах свои семейные земли на Лесбосе и в Карии. На Лесбосе у них стояла каменная крепость, в которой заправляла ещё бабка Барсины. Да и остальные воинственные тётки, сёстры матери, так замуж и не повыходили, предпочитая свободу. Вот значит что готовит Артабаз для своей дочери, что бы она, как её мать, вышла замуж, для укрепления его положения! Да и его отец тянет, вроде не против брака, да года через два, после посвящения. Что же теперь делать? Алесь знал, что на посвящение в жречество Ареса он должен идти ещё девственником, но так улетит Воробушек!!!
   - Вот дурная ванская кровь! - вспылил Артобаз, разбираясь с дочерью, - Посмотри на братьев...
   - Так у меня дурная кровь! А они, шакалы приблудные, от девок продажных! Я наследница! Земли мои! Не устраивает - сейчас вещи соберу! Меня с ублюдками ровнять...
   - Бася! Доча, успокойся. Ну хочешь - езжай на охоту. Только к Ментору на занятия ходи. Тебе жить при дворе!
   - Сам к этому старпёру иди. А замуж я выйду, за кого захочу!
   Девушка красная, после разговора с отцом, вылетела. И чуть не наткнулась на ребят, ожидавших её появления. В пылу спора она о них забыла. Шмыгнув носом, она схватила Алеся за руку, и побежала, уводя его подальше от папаши. Соколу пришлось передвигаться самостоятельно.
   - Олеж держи меня, не выпускай...
   - Хорошо, Воробушек - Парень резко остановился, и сгрёб её в охапку. - Ты же моя.
   - Твоя. - тихо проговорила девушка уткнувшись ему лбом в плечо.
   Их догнали ребята, и смущённо замялись.
   - Я вчера девчонку одну видел, - Кока начал говорить, что бы снять неловкость ситуации. - чудная такая. Шёл почти уже ночью с пятёркой дежурной. Слышу кто-то заговор читает. Ну мы туда. Сидит такая краля над костром, и отвар из ромашек варит. Я такое первый раз вижу. Интересно. Вот и спрашиваю: чего делаешь, мекитра? А она на нас вылупилась, губки трясуться. Слово за слово, гадает она с приворотом на любовь и глупо так. Сколько ромашек всплывут, по ним и считает любит её парень или нет.
   - Дурь, девичья. - хмыкнул Голик.
   - Вот и я о том. Выяснили, днём она со своим парнем увидится не может - отец говорить дюже строгий. А вечером с подружкой до мостиков гуляет. Ну тех, что перед землетрясением убирают. Вот когда подходит, их уже нет их убрали. А на той стороне - парень с другом. Так бедолага на ромашках и гадает...
   - Вот глупая, - улыбнулась девушка, выбираясь из объятий. Ребята захихикали.
   В Верхнем городе, у одного из семетрично высаженных раскидистых кустов они нашли Линкеста. Парень сидел на заднице на земле, с полностью опустошенным лицом. Друзья окружили его. Девушка села рядом на колени, взяла его руки в свои.
   - Что случилось? - её тихий голос был участлив.
   Парни растеренно взирали на друга.
   - Как всё прошло? Что говорили? Как Павка? - Алесь тоже присел рядом.
   - Павка... Я его таким не видел никогда. - Линкест протряс головой, отгоняя видения происшедших событий. - Он разнёс ему мозг. Он просто смял его. Возница даже обоссался. Павка залез ему в голову и просто уничтожил мозг. Мужик как овощ стал, слюни текли. А потом Павка просто прирезал его, как свинью. Я... Я такого не ожидал... Павка... Такая сила...
   Ребята остолбенели. Весёлый, смешливый, трогательный Павка. Голик достал флягу с водой, сунул её Линкесту, тот отпил. Опять протряс головой.
   - Парни, это страшно. Сначала человек цинично всех оскорбляет, бравирует своей смертью, а затем... Вскрик, и из него натекает лужа... Лицо теряет какое либо выражение, челюсть отпадает и текут слюни... А глаза... наивные такие стали, детские, беспомощные...
   - Павка отомстил, как мог только он.., - Алесь обнял друга за плечи... - Это иеры. У них свой кодекс.
   Вот так представить, что жил человек, хитрый умелый убийца, и стал растением по желанию мальчишки, ребята могли с трудом. А Линкест видел это. Алесь чувствуя, что друг в шоке, пытался вытащить его наружу.
   - Давай рассказывай, что из обозников выбили. Ты же воин, отчёт давай.
   Линкест вздохнул и начал рассказывать всё что услышал.
   Обозники были наёмниками, поэтому так спокойно и сдались, единственный кто за всё отвечал, это возница. Послал их хозяин, по-видимому из купцов, тех что с Та-кемет, Финикией торгуют, свои торговые дома на ахеменидских землях имеют и при них разбогатели. Таких крупных не много, кто на траву двадцать талантов выделяет. Не нравятся им активные действия ведущиеся Филиппом, хотя ведь скрыто всё проводит басилевс. Так не для всех это тайно получается. А может хозяин и не один, а целый союз не устраивает такая мобилизация на севере Балкан. Да и новый торговый союз, как конкурент, не устраивает. А северному союзу, который идёт с эгейцами и иллирийцами, обогащение в военных поставках выгодны. Вот и решили изнутри, тавками разложить. Что бы все довольны были теперешним положением дел, и против ахеменидов не замышляли, да и нового ничего не создавали. Не нарушали установившейся гармонии. Что бы всем хорошо было.
   - Кстати, Олеж, часть травки тебе предназначалась, и эти афри... ну вообщем шарики тоже.
   - Бабу бы тебе подсунули, что бы посвящение не прошёл - ухмыльнулся Голик. - Значит бояться.
   Алесь растерянно переводил взгляд на друзей. А посвящение его причем. Он то кому со своим жречеством дорогу перешел? Зачем ему какую-то неизвестную бабу, ему известную и то не дают.
   - Я им покажу, на чужое добро рот разевать! - Девушка воинственно поднялась. - мало ему! Молодец Павка!!
   Все дороги опять ведут в Эги. Пещера где-то под старой столицей. Вот он тихий город. И опять нетерпение захватило Алеся. Он посвистел своему соколу. Тот с размаху опустился на жесткий рукав, вцепился в него когтями. Сокол привычно перебрался на плечо. Как же уговорить отца отпустить. Да и ребята, Алесь это видел, тоже нервничают. Сокол ласково теребил мочку уха, парень почесал ему клюв.
   - Пошли, что ли лошадей проверим.
   Перед началом церемонии было ещё время. Сначала все соберуться. Потом шествие иер будет с харугвиями. Украшенное животное приведут, для жертвы богу. Скрепятся клятвы кровью и ритуалом. И подпишется мирный договор. И всё это затянется до вечера. Как же это тяжко...
   Ребята всей толпой прошли в конюшню. Алесь заметил, что Кока был совсем как на иголках, хотя дёрганость ему была не свойственна.
   В полумраке конюшни кто-то возился с лошадьми. Эфебы пошли на шорох. Павка одевал на своего скакового амуницию.
   - Ты куда собрался? - окликнул брата Линкест.
   - В Эги- спокойно ответил парень, давая лакомство коню и вспрыгивая на него.
   - Один?
   - Моё место сейчас там, я знаю путь в пещеру. - Мальчишка свысока посмотрел на старших. - Вы меня не удержите.
   - Я с тобой. - Линкест зло сплюнул. - Жди.
   - Я тоже еду. - Наконец принял решение Кока. Видимо оно давно назревало. - Не спокойно мне. Предчувствие.. За Фифу боюсь...
   Алесь обежал глазами друзей, все решительные, готовые самовольно покинуть посты.
   - Ладно, едем! По коням! - он гордо поднял лицо, ноздри хищно затрепетали. - Приам, принимай командование эфебией. - Властно приказал он.
   - Слушаюсь командир! - по военному четко ответил брат.
   Алесь резко обернулся на него. Лицо брата было напряжённым, глаза же смеялись. Алесь понял, что перегибает палку.
   - Поговори с отцом, и не сердись. Тебе оставаться за старшего - смягчился он.
   Алесь потрепал брата по плечу. Не хорошо получилось, тому придётся взять ответственность на себя. Иллириец чувствовал, что он подставляет брата, но ничего сделать не мог - иначе он свихнётся и сам как овощ будет, без Павкиной помощи. Одна надежда, что отец Приама меньше ругать будет, как незаконного. Это ему с братьями попадало всегда больше. Приам, хоть и старше, всего на полгода - сын от наложницы. С него спрос другой. Пармению очень хотелось наследника. А жена родила вторую дочку, вот и взял наложницу. Это потом Алесь родился и ещё сыновья. Наложницу тогда отец с большим приданным выдал за одного из своих командиров Лага, а сына дома оставил. Так, что одно утешало, Приаму не сильно попадёт.
   Приам улыбнулся:
   - Забыли. Давайте ребят. Олежик, присматривай за ними. Кузьке полбу настучи...
   - Мальчики я с вами. - девушка вскочила на своего ниссенского жеребца. - Одних не пущу.
   - Иппо!!! - скомандовал Алесь и они понеслись: Кока, двое Линкестов, Голик и Барсина.
   Запретить девушке их сопровождать - никто не решился, сами нарушают все правила и распорядки. Но сейчас их звали Эги, а наказание - это будет потом. В другой жизни. Сдержать свой порыв никто не мог.
   Шесть коней понеслись в сторону Тихого, Сонного города. От которого никто не ждал бурной деятельности.
   Зов вёл их вперёд. Сокол расправив крылья парил над всадниками. Ветер хлестал лицо, развивал длинные волосы эфебов. Из под копыт на белые льняные доспехи летела грязь.
   Опьяняющий вкус свободы наполнял грудь. Ветер в лицо, ветер за спиной. А впереди - неизвестность...

10 глава.

Эги. 344. г. до н.э. от Фифы.

   - А вот и Студент! - Коготь ехидно улыбнулся. Фифа кивнул.
   С утра парень на условленном месте оставил просьбу о встрече. Освободившись от занятий, он поспешил в беседку, представитель воровского мира уже его ждал. Коготь имел привычку появляться раньше назначенного срока - то ли перестраховываясь, то ли делать нечего было. А погода сегодня выдалась хорошая, самое то - посидеть в сухой беседке, понежиться в ещё тёплых лучах солнца.
   Фифа беззаботно тряхнул волосами, закидывая длинные локоны назад, подставляя Когтю своё лицо для изучения. Пусть рассматривает, может, что новое для себя придумает.
   - Ну, и как успехи? От своей мекитры избавился? - Коготь въедливо рассматривал парня. - Вижу, что нет. Убивать не каждому дано, так что терпи - или сбегай. А то вон какой измотанный. Убийцей - родиться надо. Это тебе не всякую фигню смешивать.
   Фифа пожал плечами, ну, не дано, так не дано...
   - Дело у меня к тебе, Коготь, - парень прислонился к устойчивой опоре, держащей свод беседки.
   - Какое ещё дело? - насторожился воровской. - Слышал, купца, которого ты искал, прирезали. Стража набежала. А там гора трупов. Ты навёл? Ты ещё портрет рисовал в тот раз, с каким-то молокососом когда приходил.
   Фифа молчал, давая Когтю выговориться. Почему-то тот считал себя наставником для красавчика- студента, учил воровской жизни, советовал о быте. Вот и теперь, Коготь не мог отказаться от поучений.
   - Студент, куда ты влез? Ты видел, с кем связался? Молокосос-то твой, точно тебе говорю, из наёмников. Такие по трактам ходят. Прирежет он тебя, если что не так. А ты, птенец желторотый, даже пискнуть не успеешь. Вот купца убили, хотя он тот ещё купец оказался... Так и тебя заодно укокошат.
   Фифе стало смешно, Коготь Яську испугался, к чему бы это.... Вроде представитель невидимого мира не был замечен в трусости. Что же его так напугало? К барсам бы его, точно бы штаны изгадил, на кошек нарвавшись...
   - Ладно, Коготь. Учту. Ты закончил?
   Деловар поперхнулся, обычно его не прерывали. Но, посмотрев на парня, смягчился.
   Тот действительно выглядел измождённым и уставшим. Не объяснять же, что сегодня Леонид словно с цепи сорвался и дал им тройную нагрузку. Видите ли, он пытался измором поумерить их бурную деятельность из опасения, что опять куда-нибудь влипнут.
   За бой в доме лжекупца их никто не осуждал, но нагрузки увеличили, и не только в палестре, считая, что, уматав до трупиков, у мальчишек не останется сил на новую авантюру. А вот и гхыр вам. Они сами возьмут ещё и пещеру. Только бы найти! Мать уже выслала стражников на поиски. Мальчишкам же хотелось бы взять самим - и доказать, что уже взрослые.
   - У меня тут одно дело, если хочешь, пошли, зайдём, там и поговорим, - Коготь направился из беседки, Фифа, пожав плечами, пошёл следом.
   Осень уже была полноправной хозяйкой. Почему-то время периодом козы издавна называлось. Может с массой праздников Вакха и Диониса связывалось, когда начинали пить вино, а может из-за того, что у козлов начиналась случка.
   Огромные жёлтые листья ковром покрывали траву, по которой сейчас уже домовитые хозяйки козлов подводили к своим козочками. Буйство красок осени только добавляет романтики в начало нового года. Новый урожай, новая любовь... Всё новое. Ещё не закончился гон оленей, и по лесам слышны их трубные зовы к началу турниров. По горам скачут козы в охоте, жаждущие любовных утех. Люди пьют вино и думают о семье. Сколько сейчас свадеб играют... Юноши и девушки стараются уединиться парочками... Красивое и весёлое время.
   Прошедший поутру дождь намочил яркий ковёр осенней листвы, и они шафрановыми бликами, подобно уменьшенным солнцам, светились среди травы. Это вызывало какое-то радостное тёплое чувство, сходное с праздником.
   Фифа уже успел прогуляться по мокрому лесу, даже грибов набрал - пищу богов. Завернув свой улов в куртку, чтобы не помялись, отправил домой. Мать их куда-нибудь добавит для вкуса. В одной вязаной хламиде было всё же холодно. А он ещё голову намочил дождевой водой прям с листьев. Опять замёрзнет.
   Хотя когда лил холодную воду на голову, было очень приятно. Прохлада волшебными дождевыми каплями обволакивала голову, струилась по волосам. Вот теперь они сохли на всё ещё тёплом солнце. Лучи после дождевой воды волосам придадут приятный золотистый оттенок. А то Фифа уже заметил, волосы начинают темнеть, а этого ему не хотелось. Да и куртка, уехавшая вместе с грибами... Поленился домой зайти, отнести "пищу богов", вот теперь и мёрзнет.
   Коготь повёл его почти за город в так называемый квартал бедноты. Там стояли брошеные дома, которые так и не удосужились снести.
   Их возводили быстро, на скорую руку, когда из Пеонии хлынула волна беженцев от войск ахеменидов. По той территории враги прошли с особой жестокостью. Женщин угоняли в рабство, мастеровых на строительство столицы Персополь. Эгейцы тогда отделались меньшими потерями. Но и сейчас они платят дань. Пеония вошла в состав эгейских земель, и теперь дань у них совместная. Беженцы уже расселились, устроились, как смогли, и вот времянки стоят пустыми. Полуразвалились, покосились, но ещё держатся. Вот здесь и ютится городская нищета, здесь же тайный люд имеет своисхроны. Даже Фифа, пасущийся на рынке, общающийся со спекулянтами и контрабандистами, в этой части города был впервые.
   Нельзя сказать, что здесь была грязь или нечистоты, но вот дух какой-то пустоты и отчаянья, казалось, был впитан этими развалинами. Возможно, беженцы оставили все свои страхи, боль в этом месте прежде чем начать жизнь заново. И руины наполнились страданием людей, сохраняя в себе эту память.
   Коготь двинулся к одному из таких домов - похожему на барак, уже отслужившему своё. Подобно тому, как в их Логове окна были заколочены, создавая ощущения нежилого и мёртвого дома. Да и само здание было покосившееся, с провалившейся крышей.
   Внутри было мокро, холодно и противно. Свет почти не проникал в помещение, и Фифе пришлось держаться за стену, чтобы не упасть, следуя за Когтем, пока глаза не привыкли к темноте. Потом они вышли к костру, разведённому в центре большого помещения.
   Огонь был вялым и почти не грел. Да и освещал слабо. Вокруг него, словно тени, шевелились дети. Старшему было лет десять. Здесь Коготь и осел на деревянных ящиках, окружавших тщедушное пламя. Фифа присел рядом.
   Огонь освещал грязные детские лица, худенькие тела в каком-то рванье. Ребятишки были из тех, кто бегал на рынке и воровал еду, не брезговали и кошелями. Грязное тельце прошмыгнуло мимо парня и растворилось в темноте. Затем возникло около Когтя, передавая ему что-то и шепча на ухо. Коготь усмехнулся.
   - Студент, ты ничего не обронил? На возьми, - в руке теневого главы был бронзовый ключ. Большой как штопор, с кольцом для верёвки, до этого висевший на фифином поясе, спрятанный в штаны. Парень покачал головой, потрепал грязного ребёнка по волосам.
   Один из мальчишек, сидевших у костра, что-то рассказывал о многоножках. Остальные его слушали с открытым ртом. Парень не стал прислушиваться к оратору.
   - Откуда они? - Фифа кивнул на детей. Коготь, разламывая лепёшку, раздавал детворе.
   - Из Тимфаи. Их родителей в Орестиде 4 года назад то ли лес рубить наняли, то ли строительство какое... - Коготь говорил тихо, отстранённо, без эмоций, как об обычной жизни. - Там скифы налетели, всех порубали. А вот мелкие спрятались, а потом в столицу доковыляли. Теперь тут так и живут.
   Коготь поставил для мальчишек воду на огонь:
   - Такие везде пролезут.
   Фифа непроизвольно почувствовал вину. Тимфагия одна из лучших областей закреплялась за потенциальным наследником, считалась его столом. Сейчас она за Илькой, и он её номинальный правитель. Правитель же Орестиды отец Фифы. За каждым представителем аристократии уделы закреплены, с которых они получают доход и за которые отвечают перед общим делом - Государством. Так Аминтор имеет стол в новой столице - Пелле, хотя раньше именно он был правителем Тимфаи. Филипп - правитель Эг, как сакрального места. Вот теперь Фифа и почувствовал собственную ответственность за этих детей, словно сам был виноват, что в Орестиде 4 года назад погибли их родители.
   - Студент, ты - то чего хотел? - Коготь отвлёк Фифу от размышлений.
   - Да всё о том купце. Если поможешь...
   Коготь искоса оглядел собеседника и горестно вздохнул.
   - Значит, я прав. Влез ты в это... Зачем тебе? Ведь прирежут...
   - Коготь, надо. Действительно надо. Дом в городе, спасибо тебе, нашли. Нужна пещера, где он товар держал. - Фифа взял Когтя за плечо, заглянул в лицо. - Очень нужно. Заплачу, сколько скажешь.
   Сумрачный человек в сомнениях покачал головой. По его виду можно было прочесть, что ему жаль Студента, полностью погрязшего в какой-то афере. Но самому туда лезть не хотелось. Самосохранение не давало Когтю увлечься чем-то столь опасным. Вот воровство на рынке, мелкие кражи, даже залезть в чей-то пустой дом, это бы он рискнул, но вот так соваться, где точно прирежут... Нет. Когтю была дорога его жизнь.
   Фифа поднялся, побрёл к выходу. За дверью он обернулся к последовавшему за ним Когтю. Сунул ему деньги в руку.
   - Ты это... Хоть молока им купи, - не оглядываясь, Фифа пошёл к центру города.
   - Эй, Студент. Если что узнаю, я сам тебя найду! - донеслось ему в спину.
   На душе было гнусно и муторно после того, как увидел этих несчастных детей, когтеву шелупонь. И сколько таких сирот! Которые никому не нужных. Лишились родителей - и всё: нет ни будущего, ни настоящего. Живут голодные дети. С этим что-то делать надо. Перед внутренним взором Фифы так и застыли голодные детские глаза и тщедушные тельца в обносках.
   Парень завернул к Ильке, тот носился между домом и кузней на берегу. Когда он волновался - ковка его успокаивала. А если уж Илька начинал психовать, то не вылезал из палестра. Леонид его там даже не трогал. Стоял мальчишка в сторонке над мешком с песком измывался, долбал его и ногами, и руками. Разве что голову берёг. Он ей думал и психовал.
   Фифа окликнул парня, тот с пробежки к кузне вернулся к крыльцу.
   - Ну, узнал? - настороженно поинтересовался юный кузнец.
   - Пока нет, - Фифа вздохнул. - Что куёшь?
   - Да вот, Яська просил ему серебряную пластину сделать. Снимать околдование. Да и тебе пара заточек пригодится.
   - Это да... - Фифа потрепал брата по плечу. - Всё образуется, найдём.
   - Найдём, - согласился Илька.
   Яська просил пластину ещё дней шесть назад, мальчишка всё отнекивался, что некогда. Вот теперь время нашлось - нервы называется. Вообще по серебру Илька уже работал лучше, чем Тор. Значит сегодня уже Яська обретёт долгожданную фигульку для ритуала.
   - Барахло дай какое-нибудь своё, - попросил Фифа у друга, из дома он своё потом детишкам притащит, когда матери не будет, и челядь нос не сунет. А то ведь расспросами замучают. Вот в этом на Ильку можно положиться. Интересоваться, что и зачем - никогда не будет. Надо - значит надо, а для чего... если человек захочет - сам расскажет. За советом к Ильке всегда многие идут, и не только младшие или ровесники. И ведь на каждого время находит.
   Илька молча вошёл в дом. Просторное помещение, отделанное тёмным деревом, было аскетически пустым и строгим. Лестница, ведущая на мансарду, с двух сторон имела перила - даже у стены, к которой примыкала. Под ней стоял массивный сундук, на котором спал Сурик. Из небольшого окна над лестницей шёл рассеянный свет, создавая приятный полумрак в пустом помещении.
   При таком освещении пыль была почти не видна, хотя дочери Аминтора время от времени боролись с ней влажной уборкой. Но особо никто не следил, все занимались своими делами, более свойственными обитателям данного дома. Глава семейства находился либо в армии, либо в кузне. Его сын с тряпкой в зубах тоже не боролся за чистоту. Мыть лестницу и дом входило в обязанности Лиаппа, но он, как человек творческий, занявшись живописью, мог обо всём забыть.
   Илька открыл один из сундуков, стоящих вдоль стены. Сундуки были деревянные, расписные. Краски на них были под стать дому - неяркие: кобальт, кадмий, охра составляли солярные узоры на крышках как сундуков, так и на их стенках. Собрав ворох какой-то одежды, парень отдал её Фифе. Тот к одежде взял ещё пару лепёшек.
   Ничего, без лепёшек Илька не оголодает, он теперь к барсам на обед шастает, на жеребце иверийском. Его там любят за покладистость. Да, уж что-что, а вилять и юлить Илька не умеет. Сейчас вот барсы весной мальчишек уговаривают в ночное пойти. Как раз жеребята народятся, весело будет. А у костра байки страшные обычно травят, по крайней мере, так барсы говорят. До весны ещё далеко, правда, но кормят они и сейчас неплохо.
   Договорившись о встрече в Логове, мальчишки разбежались. Илька, чтобы не тратить время на обег берега по тропинке, спрыгнул с обрыва. Видимо, ковка была в разгаре, и печь его ждала с оставленным у печи педагогом.
   Фифа завистливо присвистнул. Такой прыжок! Ведь высота локтей десять будет... Он на такие подвиги мог сподвигнуться только на тренировках. А Илька прыг - и побежал к печи. Белка ты наша... Фифа, насвистывая, потащился обратно к нищему бараку. Что-нибудь ребятне, что не по размеру будет - продадут, хоть еды купят.
   Проходя мимо указателя на базар, Фифа хмыкнул. Кто-то украсил стрелку колокольчиками. Это когда его старший брат Аминандра, или, проще, Аминта, был ещё в их возрасте, ну, до эфебии ещё, они так развлекались. Мальчишки тогда все Эги указателями украсили. Стрелка на базар, стрелка на палестр, стрелка в лес, стрелка к клумбе, и так на всё. Это чтобы люди, приезжающие в город, не плутали. А главное, чтобы не спрашивали, куда идти. Так указатели и прижились. Теперь все развлекаются, их украшая. Вот так можно встретить и колокольчики, и бубенчики, и ленточки яркие, вокруг стрелок повязанные. А весной на них венки кладут, это, наверное, девчонки.
   А при входе в лес стоит нечто, смесь обросшего Силлена с ослом. Тело ослиное с приставленными палками, голова Силлена, только очень обросшего, с рогами, а на теле задорно торчащий кверху хвостик. А бока обмазаны то ли клеем, то ли смолой, и на них всё липнет: листочки, трава, ветки. И всё это в небольшом кустике, качающемся при порывах ветра и оживляющему мифического персонажа. И на нём детской рукой написано: в лес пойдёшь, таким же станешь.
   Очень не любят все, когда в лес чужие ходят. Весь лес уже занят и строго поделён. Когда Яська впервые ночью появился в Логове, очень нервничал при ночных криках. То ли филины с совами передрались из-за последней мышки, другую всё равно не найдёшь, сбежала, то ли гарпии по ночам над Эгами пролетают. Кузька тогда долго хихикал, объясняя, что это девчонки лес делят.
   Вот он - водный город. Если приглядеться, прислушаться, то увидишь, как он неоднозначен. Это строгость и регламентированность административного центра, и простая городская суета, наполненная юмором и проказами, но это и мало кому заметная нищета с её болью. Фифа любил Эги во всём его многообразии.
   Когтя в бараке не оказалось, зато мальчишки радостно налетели на подарки. Разобрали всё, что было велико - подогнули бережно, на вырост. Вещи чистые, добротные прослужат долго. Не часто у детишек бывал такой праздник. И лепёшки тут же раздали и съели. Илька даже свой зимний сисур отдал, из которого сам вырос. Из-за него у детворы чуть потасовки не вышло, в итоге отдали самому младшему, лет шести, который полностью скрылся под мехом. Сурик этот сисур носить отказался, дескать, не модный, не красивый, ему мать богаче купит. Вот она - разница между аристократией и теми, кто в неё лезет. Да, у матери Сурика есть деньги, у её отца конезаводы, которые так нужны. Но где её Филипп нашёл? Когда учился в Самофракии. Её туда в храм танцовщицей отдали. До сих пор Филипп сомневается, его ли сын, или ещё чей. И, естественно, ни о каком браке речи не было, договор о рождении ребёнка, а потом отвалил ей приданное и замуж выдал. Вообще у Филиппа с сыновьями плохо, одни дочери рождаются. Вот и в Сурике не уверен. Зато пацану с детства мать вдалбливала: ты сын басилевса, у тебя всё должно быть самое лучшее, самое дорогое. У кого из них есть это "самое"? у Ильки что ли? Законного наследника, или у него, Фифы, сына правителя Орестиды, или у детей Пармения? А Линкесты?
   Вон, у Филиппа Лонка наследница всех заводов и пастбищ. Что ей, много надо? Сколько к ней женихов сваталось! И чем кончилось? Отшила всех, да ещё как отшила! Каждому точную характеристику дала, словно тавро поставила. От несчастных парней и другие невесты сторониться стали, припоминая ядовитый язычок Лонки. Сама ходит, как парень, в штанах и хламиде, или доспех эфебии носит. Предводительница амазонок яростная и агрессивная, к такой близко не сунешься. Ей из шмоток точно самое лучшее не надо, ей удобное и функциональное подавай.
   Вот Филипп и старается сына никому не показывать - стыдится.
   Это для аристократии не важно, что на тебе надето, главное кто ты - и дело делать. Честь рода в делах не уронить. А знать... Бывшие торговцы и заводчики, выводящие своих отпрысков в люди - лезут, друг перед другом богатством кичатся и покупными родословными. Модно сейчас свой род к богам относить, или легендарным героям, вот храмы и зарабатывают, как могут. Словно все старые рода аристократия в лицо не знает, словно их происхождение на лицах не обозначено... Да и у кого из аристократии можно найти записи о происхождении, не ахемениды же они псовые... Также выпендриваются и в одежде, и еде, раз знатью стали, так дорогое и модное напяливают, а уж никак не заячий сисур.
   Одежда с Сурика мелкотравчатым точно бы не подошла. Яркая, броская, безумно дорогая, но холодная, не ноская, лишённая добротности и практичности.
   Да уж, лучшие должны быть не в одежде, а в делах. Неспроста же аристократией правители именуются - лучшими то есть. Первыми в бой идти, со своими подданными горем и бедами делиться. А коль лучшими быть перестанут, ну, аристократией, - их армия быстро скинет, если под себя грести начнут, да и земли от себя изгонят. Хорошо, если жизнь оставят. И уж, конечно, дела никому нет, во что одет будет, когда войска поведёт. Лишь бы победил. А проиграет, или неурожай и голод - значит богам не угоден, и уже не лучший, уже не правитель.
   Но хуже всех те, кто деньгами при ахеменидах разжились и теперь себя хозяевами жизни вообразили. Они считают, что купить можно всё: положение, власть. Фифа вспомнил, как его отец одного из таких прихвостней ахеменидов тихонько, аккуратно в сточную канаву отправил. Они тогда по делам в Пеллу ездили. Хорошо Яська о ёлочках придумал... Ёлочек на приспешников ахеменидов хватит.
   Фифа потрепал детей по головам и пошёл к себе. Пора было готовиться к вылазке в пещеру. Илька что-нибудь придумает, как ее найти. А вот он может шариков наделать, создать дымовую завесу. Кто знает, что их ждёт на складе этого купца...
   Старого сарая, где он проводил свои опыты, теперь не было, а жаль... Пришлось запереться в своей комнате и тихонько на аптечных весах взвешивать реагенты. Обычно на таких весах знахари составы трав собирают. Почти три обола Фифа заплатил за них, покупая на чёрном рынке. Интересно, сколько шариков ему надо сделать, пять - шесть? А хватит ли? Лишнее, если не потребуется, он точно продаст, а если вдруг не хватит?
   Парень призадумался. Ведь шариками в пещеру кидать можно будет, чтобы злыдни оттуда повыбегали. Или себя прикрыть - если что.
   На пятом шарике в дверь забарабанили. Снаружи была слышна ругань. Фифа чуть не рассыпал реагенты. Он не любил, когда ему мешали. Собрав свои ценные вещества, парень вышел. Его дверь грудью защищал педагог. В комнату же пытался пробраться смуглолиций Лиапп.
   - А, Фифа, очень хорошо, - личный Илькин раб обрадовался появившемуся на пороге парню. Его же педагог всё продолжал плечом отирать пришедшего, не замечая вышедшего хозяина.
   - Иди отсюда, иди, - бурчал пеонец, - не звал тебя никто. И не позовут. Нечего здесь делать. Иди, а то в лоб дам.
   Фифа положил руку на плечо своего раба.
   - Всё, успокойся.
   Лиапп был встрёпан, через руку перекинута корзинка со снедью, видимо, уже сбегал на рынок.
   - Иля просил всех собраться в Логове. Всем быть в охотничьем, - Передал педагог. Он обернулся к фифиному рабу. - А ты, деревенский маргит, будешь рот открывать, руки переломаю.
   Фифа подавил смешок: что хозяин, что раб - одинаковые. Передав сообщение, Лиапп убежал - то ли остальных оповещать, то ли уже в Логово. Его педагог запустил в след Лиаппу какой-то тряпкой. Фифа присмотрелся, тряпка оказалась его штанами, которые раб до этого чинил.
   В Логово парень вбежал - так не терпелось узнать, что же Илька придумал. Следом мчался педагог, с плащом в охапку, который юный господин не пожелал набросить, а сверху кожаных белёных доспехов умудрился водрузить свою демократическую куртку. Раб всё беспокоился, что не по форме выпустил хозяина из дому.
   Мальчишки были уже в сборе. Видимо, всё же Лиапп забежал к нему последним. Все были в кожаных панцирях, белых льняных доспехов эфебии они ещё не имели. Кузька сидел на тюфяке, тёр лицо, видать спал, перед тем как Лиапп к нему ворвался. Яська о чём-то переговаривался с Данкой. Ильке педагог помогал застегнуть жесткий налокотник поверх хламиды. На приход Фифы ребята встрепенулись.
   - Ну, Иль, что? - Фифа влетел в Логово.
   Лицо брата было сосредоточенным и бледным, по всему видно, что он принял какое-то решение, тяжело ему давшееся.
   - Кузь... Поговори с мёртвыми. Иного выхода я не вижу, - Голос Ильки был глухой, недовольный собой. - Вино, молоко, мёд и всё, чтобы ты восстановился, Лиапп принёс.
   Фифа сунул нос в корзину: фляга с вином, кубышка мёда, молоко, курица, лепёшки...
   - Деньги-то где взял? - не сдержавшись, поинтересовался он, оценив закупку и зная, что у Ильки своих средств нет.
   - У Атты, - отмахнулся парень.
   Да, повезло Ильке с отцом. Обо всём поговорить могут, денег попросить, или просто взять - разрешалось. Аминтор сыну доверял, и тот не оставался в долгу, ничего не скрывал. Вот емуда и братьям приходилось зарабатывать, чтобы родители с вопросами не лезли. А тут всё просто.
   - Ну, давай попробуем, - Кузька пожал плечами. - Мне вещи покойников нужны и что-нибудь из дома их.
   - Я всё принёс. - Илька выложил перед иллирийцем меч купца, нож, которым тот был убит, тряпицу с почвой из кухни, и ещё какую-то мелочевку.
   Кузька всё осмотрел, кивнул.
   - Да, пойдёт, - лицо его было серьёзным, сосредоточенным. Он оглядел помещение Логова. - Немного тут разберите, мне место надо.
   Яська с Илькой быстро освободили пространство. Илька оттащил бронзовый очаг в другую комнату, чтобы не занимал место. Фифа убрал всё с тюфяка, чтобы Кузьке было где лечь. Два педагога, пущенные в Логово вместе с хозяевами, закрыли дверь, заперев её на доску. Так, на всякий случай - мало ли кому придёт в голову их побеспокоить.
   Кузька расставил предметы в нужном для себя порядке, известном только ему. Мечом лжекупца вырыл ямку рядом с тюфяком. На её границах начертил ножом какие-то знаки. Вонзил в землю нож, меч. В ямку посыпал земли, читая заговор. Налил немного вина под речитатив своих стихов. Напевая заклинание, немного посидел над содеянным.
   Мальчишки, не мешая, стояли, прислонившись к стенкам Логова, наблюдая за священнодействием. Данка с Яськой осели в углу. Илька мялся, чувствуя себя виноватым, что подбил друга на ритуал.
   - Кузь, давай я с тобой пойду - предложил он.
   Иллириец дёрнулся, тряхнул рыжими волосами.
   - Иль, не мешай, а? - мальчишка закончил расставлять вещи из мелочёвки, - Понадобишься - позову.
   Ещё раз всё осмотрев, Кузька лёг на тюфяк, достал свой кинжал. Фифа сжал кулаки, зная дальнейшие действия. Иллириец обернулся к Ильке. Сжалился над нервничающим за него другом.
   - Ладно, садись. Будешь силой подпитывать.
   Парень перерезал руку. Его горячая кровь заструилась в ямку для вызова мёртвых.
   Илька несмело сел рядом. Кузька положил ему голову на колени, прикрыл глаза.
   Тишина воцарилась в Логове. Фифа наблюдал, как друзья переходят радугу, уходя в Иной мир. Их тела оставались здесь, а разум... Чувствовалось, как вокруг них уплотняется воздух, ограждая их от мира Реальности. Из-за вызванных сил, из-за движения миров, из-за сменяющихся сфер, фигуры ребят казались нереальными, даже чуть размытыми.
   Лицо Кузьки было спокойно умиротворённым. Илька бледен и напряжён. Он обнял друга, прижал к себе, словно сливаясь с ним в единый организм.
   Яська тихо подошёл к Фифе. Они сели у стенки. Данка осталась в облюбованном углу.
   - А что Гегелох Ильку не учит? У него же такая сила..., - тихо спросил моск.
   - Отказался, - также шепотом ответил парень. - Гегелох говорит, что иера должен работать постоянно, а не только когда ему интересно. В любой момент быть готовым применить свои умения. А у Ильки сила волнами идёт. В основном при экстремалке.
   Илька полуоткрыл мутные глаза, окинул ребят волооким взглядом. Мальчишки замолчали, чтобы не мешать.
   Время тянулось медленно и вязко. Фифа тихонько из вещей брата достал три сделанных для него тонких ножа. Хорошие заточки получились, с выверенным центром тяжести для броска, удобные для руки. Хороший Тор - кузнец из Ильки получится, не зря Аминтор его учит.
   Да и Кузька владеет такой силой, которую не знают даже местные иеры. Шутка ли, общаться с мёртвыми, узнавать у них ведения. Такое мало кому дано. Обычно от такого дара шарахаются и самих людей сторонятся. А Кузька вон, живёт и применяет, настоящий иера будет, если найдут, где обучить всем премудростям его способности. Как его силу при разведке использовать - понятно, а для боя - применима ли она? Вот вырастет и будет командовать войсками. Он же в бой не пустит тех, кто из него не вернётся, Кузька же Смерть видит. Кстати, говорил, что женщина красивая - такая же как Ника, только с шестью крыльями.
   Илька, держащий друга в охапку, очнулся первым. Следом зашевелился и иллириец. Яська поспешил закрыть рану, чтобы лишнюю кровь не терял. Фифа бросился за печкой. Педагоги начали раскладывать снедь.
   - Приблизительно место узнали, - Кузька сунул мёд в рот. - Часть дороги проедем, а дальше по ориентирам искать придётся.
   - Человек двадцать их может быть. Выдюжим ли?
   - Мы пройдём по врагу как молот,
   Мы разрежем врага аором,
   Кровь врага земля наша любит,
   И подмога богов придёт... - прошептал Кузька, состояние ирреальности его отпускало постепенно.
  
   - Добро. Будем рассчитывать на внезапность, - Илька вяло поднялся, поставил воду на огонь притащенной Фифой печки.
   В дверь забарабанили. Ритуал был закончен, Лиапп открыл.
   - Фиф, к тебе, - выглянув наружу, решил он.
   Парень вышел. Пред Логовом стоял Коготь.
   Аргх!!! Фифа совсем забыл, что Коготь мог прийти. Просто вылетело из головы. Вот теперь они стояли напротив друг друга.
   Воровской окинул взглядом Студента, его кожаные доспехи, заглянул в открытую дверь Логова. Дёрнулся от илькиного взгляда.
   Фифа наблюдал за реакцией теневого человека. Коготь Ильку узнал, видимо, видел при церемониях. Увидел Данку с Яськой. Да, теперь общаться с шелупонью будет сложно.
   - Ребята узнали о твоей пещере. Проведу, - Коготь взял Фифу за рукав. - Студент, ты кто?
  

11 глава.

Преддверье Эг. 344. г. до н.э. тот же день. от Ильки.

   Терпкий сладко-солёный запах крови, аналогичный такому родному железу вкус и запах, впитанный с детства.
   В Та-кемет есть учение, что их бог кузнец и гончар Птах создал мир из своего тела. Его волосы стали лесами, его глаза - озёрами. Видимо, железо - его кровь. Медь же по вкусу напоминает пот, терпкий, солоноватый и едкий. У серебра вкус подземной воды или слюны здорового человека. Латунь же запах и вкус мочевины имеет. А кремней - жженой кости. По вкусу и запаху все металлы напоминают живой организм земли. Возможно, это учение недалеко от истины, нельзя же отрицать разумность и божественность земли, не Геи или Деметры, но древнего бога Истинуса, из которого и произошёл Эфест, который является огнём всей земли, её душой.
   Илька засыпал ямку, использованную при ритуале. Запахи и чувства были ещё обострены, и запах крови навевал размышления. Усталость и оцепенение проходили с трудом. Потихоньку их сменял жуткий озноб. А ведь он только шёл за Кузькой. Основной удар принял на себя Рыжик.
   Илька заставил себя подняться - он же сильный, он должен заботиться об остальных. Поставил воду на огонь. Пламя было жёлтое, живое, трепещущее. Живой огонь отогнал мокрый и липкий озноб потустороннего мира. Кузька смог выйти на воспоминания главаря тех, что были в доме. Его глазами мальчишки видели дорогу до пещеры, людей у неё.
   Они пойдут этим путём. У дороги камень, он так и врезался в память Ильки: округлый, покрытый мохом, лежащий у дороги. У него они спешатся, как и в воспоминаниях этого мужика, выдававшего себя за купца. Илька запомнил всё: и дерево, и куст, дерево с дуплом по дороге к пещере. Вот с ней уже вопросы другие. Надо будет как-то противника разбить и из пещеры выпускать группами.
   В дверь постучали. Оказалось, что к Фифе какой-то парень припёрся. Обязательно всех в Логово тащить? Нельзя было в другом месте встретиться. Может, проще у палестра вывеску повесить: если нужны - ищите в Логове. В лесу, у невысыхающей лужи. И подпись: Илька, Кузька, Фифа, Павка и Яська. Что уж мелочиться! Тайное место есть, милости просим, все заходите.
   Парень, стоящий у двери, нервничал.Даже, похоже, испугался. Илька, прищурясь, придирчиво оглядел его - вот, значит, с кем Фифка общается... Теперь этот шибзик сюда таскаться будет. Парень был худой жилистый, юркий, по жестам и движениям видно, что вырос на улице.
   Фифа обернулся к ребятам, оставшимся в Логове.
   - Он дорогу знает, проведёт.
   - Добро. Ужо и сами разузнали, но так надёжнее, - Илька кивнул. - Вы давайте за конями, мы пока подкрепимся. Чего драться на пустой желудок.
   Кузька прыснул над другом, подражавшем отцу, за что был одарен таким взглядом, что тут же пожалел о своей веселости - лучше бы Илька дал ему подзатыльник. Пришлось рыжему обалдую воспринять серьёзность момента. Педагоги отправились в конюшню. Мальчишки чинно уселись на тюфяки и приступили к трапезе.
   - Зови своего. Пусть тоже поест, раз уж пришёл, что мы изверги, что ли - человека не покормить? Еды хватит...
   На варёную курицу никто не претендовал, её целиком отдали Кузьке, чтобы восстановился. Данка с хитрой умильной мордой подлезла к рыжему иллирийцу, выпрашивая косточки. Так вдвоём они на неё и накинулись.
   Яська в горячую воду засыпал какие-то травки, и мальчишки этим настоем запивали лепёшки с мёдом.
   - Фиф, мёд положи в отвар, опять ведь дохаешь, - Илька пододвинул брату кубышку.
   Яська из своих закромов достал вяленное мясо, раздал друзьям. Городской парень скромно сидел на краешке тюфяка, несмело отщипывая от лепёшки. Илька вздохнул, сунул ему в руку кусок мяса, намазал ему лепёшку мёдом.
   - Уж жуй давай. Фиф, налей своему застенчивому горячего.
   Коготь опасливо разглядывал ребят в кожаных доспехах. Как же он в Студенте ошибся, а тот ни словом, ни делом даже не заикнулся. Получается, не Студент куда-то влип, а именно он, славящийся своей осторожностью. Вот Коготь и сидел, думал, как теперь выпутываться. Никогда ещё ничего он от знати хорошего не видел, а тут вот попал. И как попал! Он взял из рук Студента, которого здесь звали Фифа, кружку с горячим настоем. Отпил. Ничего, пить можно. Хотя и не блеск.
   Яська пихнул Ильку локтем в бок, показывая на Данку с Кузькой. Пока все сосредоточенно молча ели, те уже закончили своего курёнка и теперь скалили друг на друга зубы из-за последней косточки. Барсиха, прижимая аккуратные округлые уши к голове, морщила нос и шипела. Кузька подымал губу и рычал. Кость лежала между ними. Трубчатая, голая, с недоеденной куриной коленкой. Кузька с Данкой наелись и теперь забавлялись.
   Пока все наблюдали за вознёй охламона с барсихой, Коготь незаметно - ну естественно, все же слепые! - дёрнул Фифу за рукав.
   - А этот тебе кто? - показывая на Ильку глазами, спросил он. Ну, понятно, - все же глухие...
   - Племянник, - отмахнулся Фифа, наблюдая за тем, кому же достанется кость.
   - Тё... мать, - охнул Коготь.
   Тёкой Фифу звали, когда он был совсем маленький. Именно Тё.. мать были первые произнесённые им слова. Меньше деду надо было при сынишке ругаться. Что дядька Филипп, что Атта, что дед - матерятся почти постоянно, когда события выходят из-под контроля. Так сразу видно - дело гхыр.
   - Дядюшка, ты ножи забрал? - поинтересовался, хихикая, парень.
   - А? Ну да, - Фифа, наконец, отвлёкся от интересного зрелища. - Хорошие ножи. Иль, я ещё дымовые шарики прихватил. Ну, если из пещеры их выгонять придётся. От дыма-то выбегут.
   - Добро, - кивнул тот.
   У Логова, снаружи, заржали кони. Илька с облегчением вздохнул. Наконец-то, действие!
   - Всё ребят, трогаемся, - он поднялся. Вышел. - Лиапп, скарб соберите. В дороге поедите.
   Ожидание закончилось. Ждать - самое поганое, что может быть. Тягость неизвестности - и никак не ускорить, просто тупо надо чем-то занять себя. Кто в такой ситуации чистит и точит оружие, кто ложится спать. Есть, кто ожидание заменяет бегом и действиями - бессмысленными, но эффективными для убивания времени. Илька же предпочитал поесть. Большому организму питаться надо хорошо и много.
   - По коням. Фифа, этого своего путеводителя к себе возьми, твоя кобыла выдюжит.
   Данка, довольная отобранной костью, поспешно её заглотила и вытерла морду о штаны хозяина, несмотря на его протесты.
   Три мощных жеребца и кобыла ждали своих хозяев у Логова, педагоги сидели на лошаках. Данка привычно вспрыгнула на коня перед Яськой. На свист Кузьки к нему на укреплённое плечо доспеха спикировал кречет. С ним он пришёл в Логово - пока мальчишки сидели внутри, птица парила в небе. И теперь, удобно усевшись, запустил когти в многослойную кожу.
   Фифа помог Когтю вскочить позади себя на лошадь. Илька, проследив подготовку, взлетел на своего жеребца последним. Парни тронулись. Педагоги, собрав скарб и жуя по дороге, следовали за своими юными господами.
   Кони шли мерной рысью, сотрясая землю. Осенняя свежесть холодила, не были бы мальчишки возбуждены перед боем, то пробрала бы до костей. Бывает такое осенью: вроде и солнце ещё теплое, и земля прогретая, а ветер - словно сквозняк из зимы задувает. Интересно, где эта щель находится, что потом как ворота распахнётся, впуская зимний Борей.
   О том, чтобы сообщить бабушке и взять у неё стражников, Илька даже не подумал. Для мальчишки это была его земля, и он отвечал за неё. Что хорошо, что плохо - было его личным мнением, в котором парнишка всегда был уверен. Хорошо - когда государство, как Дело, общее и процветает, идёт вперёд, сильно и независимо. А эти ахеменидские собаки портят. Значит - они зло. И кто как не он должен искоренять ростки зла на своей земле? Сложные это понятие - Добро и Зло, такие же как Правда - они у каждого свои, личные. И у каждого государства свои, но в основном они схожи. Добро - путь вперёд, Зло - назад. Но вот вперёд-то как раз у всех и разное. А вот Истина... Истина на всех одна. Когда-то у предков был такой бог Истинус, теперь его одним из эпитетов кличат Эфес, или Гефест. А само понятие - большое, огромное Истина - ушло вместе с предками. Канули в Лету.
   Пеласгами предков величают. Теперь дядька Филипп новую столицу в их честь назвал Пелла. Когда-то давно Пелла стояла в земле, сейчас называемой Палестина - Песочная, рядом с Масляной горой. Сейчас Олимп от Пеллы тоже недалеко, и в наши земли входит, и тоже переводится как Масленичная гора. А от предков сохранились только мифы. Сохранятся о нас хоть они? Или так и канем в Лету, не заслужив памяти? Преданы забвению предки, их история обросла мифами и небылицами, ушли боги, исчезли технологии прошлого. Забыты и Варун, и Варуса, и Истинус, их вспоминают только по праздникам в дальних горных селениях, куда не добралась современная цивилизация, в глухих местах. Теперь же им повсеместно на смену приходят Олимпийские - Масляничные боги. И ради политики и связи, и поддержки в эллинском мире мы должны их принять, забыть своих... Крайне неприятно и мерзко.
   А ведь у предков, в кузне Истинуса, - или, по современному, Эфеста - работали бронзовые люди. Не живые, а сделанные богом. И Тантал, бронзовый великан, выходил из моря, обходил и охранял древний Кофру. А жидкость для движения у него из пятки сливалась. И ведь тоже был сделанный. И вот нет этих технологий, так же как и предков с их знаниями, их умениями и их богами. Всё забыто, утеряно. Найти бы их и поставить на службу государству. Как бы они укрепили сейчас нашу мощь! Чем дольше Илька думал об утерянном, тем больше ему хотелось их найти.
   И вот они ищут, восстанавливают потерянные знания. Атта все семейные деньги на это тратит. А какая-то собака исподтишка кусает, и за самое больное - за армию. Армия сейчас для них становится самым святым, самым дорогим, и потерять её эгейцы не имеют права. Армия - это их надежда на Новый Мир, на Новое Государство, на свою Правду.
   Главное - всех их сничтожить. Чтобы никто не остался. Хотя нет... Тут важнее захватить их хозяина живьём, и пусть дядька Филипп судит, а потом принародно казнит, чтобы не повадно было гадить. Такое нужно уничтожать прилюдно, в назидание желающим.
   - Иль, вроде этот камень.., - весёлый голос Кузьки прервал ход мыслей.
   Камень, действительно, словно вышел из видения. Большой, белый, округлый, поросший мохом. Злыдня, который себя за купца выдавал, здесь лошадь оставлял и дальше лесом шёл.
   - Там дорога крюк делает, и подъехать можно. Почти совсем до пещеры. И лесок там редкий, кони пройдут, - подал голос путеводитель.
   - Нет, - решил Илька. - Спешимся, и по лесу добежим. Если у них секреты есть, на конях нас быстро увидят. И вообще, как вы представляете? Подъезжаем мы к этим злыдням: мужики, подождите, сейчас только лошадок стреножим, и вам морду бить пойдём, а то на лошадках в пещеру не сподручно... Вы это, в пещеру назад идите. Не выбегайте оттуда, не выбегайте. Сейчас часть перебъём, потом вас покличем. Мы, конечно, гости дорогие, но зачем такая большая компания встречающих...
   Мальчишки улыбнулись, представляя сцену в лицах. Яську, за хвост оттаскивающий рвущуюся в бой Данку, чтобы не спешила, пока те в пещеру не ушли... Кузьку, с замысловатыми пассами прощупывавшего пещеру на трупы в надежде на их помощь... Фифу, изящно поправляющего волосы и интересующегося, сколько будет стоить, чтобы часть убралась назад под землю... Ильку, насупившегося и давящего своим авторитетом.
   - Так что пешком идём, - подвёл итог Илька.
   Ребята спешились. Данка, оказавшись на земле, сладко потянулась, разминая кости. Покосилась на Когтя, тот тут же спрятался за кобылой - так, на всякий случай. Кошке льстило, что её кто-то боится, а не отбирает последнюю вкусняшку.
   - Иль, а смысл? - Кузька сосредоточенно рассматривал лес, поглаживая сидящую на плече птицу рукой. - Крадешься по лесу ты как медведь. Всё равно услышат.
   - Пусть последний идёт, - Фифа потрепал брата по плечу. - Медведь наш.
   Перед боем он собрал свои длинные волосы в хвостик, что бы не мешали, перевязал кожаным ремешком.
   - Я постараюсь... - сын Аминтора надулся. Ну, тяжелее он чем остальные и правильно силу распределять не может. Даже Атта ругается. Сколько мечей он в кузне сломал, ударяя после закалки сильнее, чем нужно. Хотя, если удар не держат, какие это мечи... Зато мелкое, где точность нужна и кропотливость, у него превосходно получается. Ничего, освоит. И с силой управляться научится. - Ну, не совсем же я безнадёжен...
   - Совсем, - горестно вздохнул Яська, подтверждая кузькину мысль. - Кстати, я Данку по следу могу пустить - быстрее будет. Наша же сила, как я понимаю, в стремительности и внезапности. Барсы же семидневный след берут. А этот... купец был здесь всего четыре дня назад. Возьмёт.
   - Иль, подожди.., - Рыжик подошёл к другу, - Когтя с собой не бери, не его бой.
   Илька вскинулся, осмотрел их путеводителя. Тот всё ещё не показывался из-за кобылы, прячась от Данки. Если Кузя сказал не брать, значит так тому и быть. Только он метки смерти видит. Если смерти Коготь избежит, то с сегодняшнего дня у него уже другой путь будет.
   - Добро, - кивнул Илька. - Остальные?
   - Чистые, - Кузька помог педагогам стреножить коней.
   - Ты, - Илька указал пальцем на городского, - останешься с конями. Присмотришь.
   - Опа.., - Фифа хмыкнул, догадываясь, о чём речь, - Слышь, Коготь, там еда осталась, пожевать ещё можешь. Лиапп точно всё съесть не мог.
   Илькин педагог осуждающе покосился на хозяйского родича.
   - Это твой маргит деревенский всё сожрал.
   - А что я... Там молоко осталось! - взвился пеонец.
   - Только по тому, что его ты не пьёшь, - не удержался от колкости Лиапп.
   - Мы чего, этих вздорных баб с собой берём? - Яська надел Данке поводок. - Они же своей руганью всех переполошат.
   Педагоги притихли. Яська достал из скарба тряпицу, принадлежавшую выдававшему себя за купца бандиту, использованную в ритуале, и дал её понюхать Данке. Барсиха глубокомысленно пошевелила усами, поводила носом, повздыхала и начала искать след.
   Почуяв его, натянула поводок и устремилась вперёд, мальчишки побежали за ней. Начинало смеркаться. Туманная поволока стелилась по земле. Холодный воздух всё ближе подбирался к разогретой за день солнцем почве. Лес жил своей жизнью. Птицы орали, устраиваясь на ночь, их гомон заглушал всё. Ящерки прятались в камнях. Но птицы заглушали всё - даже то, как Илька проламывался по лесу.
   Впереди, за Данкой, легко беззвучно бежали Яська с Кузькой. За ними Фифа с педагогами. Замыкал процессию сын Аминтора, под ногами которого трещали ветки.
   Они свернули мимо корявого дерева следом за Данкой. Этот ориентир был в видении и сохранялся в памяти шедшего тут злыдня. Мальчишки бежали точно по его следу. Вот дерево с дуплом, от него совсем близко. В дупле лжекупец что-то прятал, но даже в Мире Мёртвых не признавался, что. Илька сунул руку внутрь дерева. Ощупал. Достал оттуда тряпицу с деньгами. Вот они - продажные люди. Даже хозяина своего обворовывал. А ведь воин, наёмник. Подлец - он всегда останется подлецом, что бы он ни делал.
   Чёрный провал пещеры вырисовывался из кустов, словно видение из сна. Рядом с ним копошились люди. Шедший впереди Яська сделал знак, и все послушно замерли. Скрываясь за деревьями, мальчишки рассматривали открывшуюся мирную картину.
   Перед входом мужики что-то укладывали на телегу, прикрывая это сеном. В нём так и остались стоять вилы. Мужики всё делали неспешно, нехотя, никуда не торопясь. Рядом валялись разбросанные колотые дрова. Видать, хорошо обосновались, надолго, со вкусом. Ещё бы перепёлок завели и пару коз для хозяйства. Прям честные граждане, платящие налоги.
   Двое сидели рядом с дровами и что-то курили, мирно переговариваясь и подхихикивая. Вообще у входа копошилось семь мужиков - сильных, здоровых, все с оружием, прям поселение отставных военных в горных местностях.
   Рядом со входом деревьев не было, зато больших камней и валунов было предостаточно. Заговорщики облюбовали для себя старую заброшенную выработку известняка. Основной вход был в стороне, а эта дыра, вымытая подземными водами и иссеченная ветрами, с годами расширилась, открыв два зала и штрек. Далее случился обвал, и через шкурник проход в основную галерею был настолько узким, что как о выходе через другой ход можно было не беспокоиться. Известковый камень здесь был плохой, с большим вкраплением железа, так что разводы были на самой породе. Ржа давала бежевый оттенок валунам вокруг. Лаз пещеры чёрной дырой выделялся из мелового склона, словно какое-то чудовище спряталось под землёй и теперь зевает. Но такое чудовище - не большое, даже маленькое. Видимо, детёныш.
   Илька оценил подход к месту действия: можно было пройти за валунами. Основной выход перегораживала нагруженная телега. Ослы ещё не были впряжены и паслись стреноженные в отдалении. Рядом с пещерой была привязана скаковая.
   Согласно сведениям от выдававшего себя за купца-самозванца, из пещеры других выходов не было, так что в спину не ударят. Главное, злыдням не дать наброситься скопом.
   Из пещеры вышел красивый парень лет восемнадцати с вытравленными добела волосами. Мерзость. Он что-то крикнул сидящим, они резко зашевелились, создавая бурную деятельность по собиранию разбросанных дров. Парень покачал головой и скрылся внутри.
   Илька показал ребятам их позиции. Кузька, прижимая птицу рукой, за валунами метнулся влево и там замер. Они с Фифой взяли правее. Яська с Данкой и педагогами остались перед открытым участком, прячась за двумя массивными валунами.
   Ну, что же - во имя Истины! Во имя Света, что есть в нём... Илька почувствовал, как звенящая сила входит в него, ускоряя движения. Сила, позволяющая сокрушать всё, возникающее на пути. Это сила Истины. Да будет Истина! В БОЙ!!!
   Илька сделал знак на нападение.
   Кузька дёрнул плечом. Кречет взмыл в небо, толчком чуть не повалив хозяина.
   Три заточки Фифы ушли одна за одной, три трупа осели на землю.
   - Придержи, могут пригодиться, - Илька остановил брата.
   Прыгнув вперёд, он снёс одного из всполошившихся мужиков ногой. Развернувшись в прыжке, рубанул его кописом по шее. Голова покатилась под ноги, обрызгивая фонтаном крови. Рядом на злыдня из прыжка приземлилась Данка, когтями вцепившись в лицо. Яська вскрыл тому живот и тут же кинулся на второго, работая двумя короткими москими клинками.
   На нехарактерный звук снаружи, из пещеры начали выбегать воины, тут же обнажая оружие.
   Пеонец из пращи метко влепил одному из них в лоб.
   Кузька, подбрасывая ногой большие куски мела, второй ногой отправлял их в полёт. Они разбивались о вход пещеры, осыпая нападающих своими осколками и пылью. Те замешкались.
   Илька, а за ним Яська с криком дружины "барсов": "Баш на Баш!" - без раздумий рванулись к выбежавшим.
   Лиапп свернул шею мужику с распоротым животом, над которым измывалась Данка. Тем самым совершил милосердный поступок, которого тот был не достоин. Педагог побежал следом за хозяином.
   Фифа вместо меча инстинктивно схватил вилы, торчащие рядом с ним из стога сена.
   Илька подставил левую руку под меч, пользуясь жёстким нарукавником как щитом. Не зря Атта укреплял его железными пластинами. Удар был сильный, рука словно отнялась. Парень зло хмыкнул, показывая клык. И тут же нанёс рубящий удар кописом по шее. Если бы не долгие тренировки, рука повисла бы как плеть, а так ничего, уже отошла.
   Мужик ушёл от удара. Илька сразвороту ударил его нарукавником в грудину. Тот отлетел. Теперь рубящий удар, выполненный в прыжке, его достал.
   Фифа орудовал вилами как копьём, пользуясь особенностью выбранного оружия. Кровь окрашивала его, и обмотанные на вилах кишки тащились следом.
   Из пещеры вылетела пара стрел. Пеонец метнул туда из пращи камень.
   Кузька, отбивавшийся своим кинжалом и кописом от напавшего на него, успел по особенному свистнуть, и кречет набросился на лучника прям в пещере, глуша его крыльями и вцепляясь в лицо когтями, вытянутых вперёд лап.
   Яська кружился в танце клинков. Илька противостоял троим.
   Кровь из рассеченной брови текла в глаза, запах железа преследовал, но при этом и успокаивал. Кровь покрывала камни у пещеры.
   Часть злыдней, скрывавшихся в пещере, взялась за луки и ножи. Мальчишкам приходилось не только сражаться с противником, но и уворачиваться от летевших лезвий и наконечников.
   Шум и конный топот послышался из леса. С дороги вылетели всадники.
   Илька разглядел сквозь кровавую пелену белые доспехи эфебов. Олежик... Свои...
   Больше не отвлекаясь на прибывших, он рванул вперёд. Лиапп как раз сделал подсечку одному из его противников, и тот сам напоролся на копис.
   - Фиф! Из пещеры выгоняй! - крикнул он и мельницей закружился перед входом, втягивая в битву с собой как можно больше. В ход шли и ноги, и меч, и нарукавник. Бой походил на кровавый танец с прыжками и разворотами, сальто и кувырком.
   Главное было не поскользнуться на крови.
   Железо и кровь смешались в единый дикий запах, соединившийся с потом и испражнениями умирающих. Сладко запах внутренностей стоял у пещеры. С непривычки от него мутило. Но это всё отходило на задний план. Теперь главное - победа. Земля напилась жертвенной кровью врагов!
  

12 глава.

Дорога к Эгам. 344. г. до н.э. тот же день. от Алеся.

   Алесь мчался вперёд. Что же твориться сейчас в Эгах? Все носятся с этим атинским посольством в Пелле, а старую столицу бросили под чуткое руководство Данаи. Тётка, конечно, женщина сильная и властная, но она одна. Обычно все обязанности разделены, а сейчас всё свалили на неё. Ещё и мальчишек под присмотром держать надо. Он - то своих братьев знает: если Гектор, Эк, хоть и силён как медведь, но спокоен, то Кузька... Кузька есть Кузька. Коль где-то что-то случается, то этот точно там. Со всей их компанией. Как с ними Даная справляется?
   Да и сами они хороши. Вон как сорвались. Вперёд... Что ещё отец скажет.
   Алесь помотал головой, отгоняя мрачные мысли. Ветер дул в лицо, раздувая щёки сплющивая лицо в блин, свистя в ушах. Они гнали как ненормальные.
   Вылетев из Пеллы, сначала вырвался вперёд Павка, которого они смогли догнать, только когда его скаковая стала выдыхаться. Их кони шли ровным галопом.
   Павке точно в кавалерии делать нечего. Он не чувствует своего скакуна, он просто его загоняет, ради своего порыва, зовущего вперёд.
   Линкест уже пытался остановить брата по просьбе Алеся, но отлетел, и вторично уже приставать к Павке не рискнул. У всех, кто идёт в иеры, с голова не впорядке, странные они. Вполне возможно, что сила, с которой они рождаются, лишает их какой-то человечности, они и живут в другом мире, и а наш видят иначе. Словно нет у них простых земных радостей, у них свои страсти и игры. И вот сейчас Павке очередной раз что-то втемяшивалось - начал гнать скаковую вперёд. Им приходилось догонять его. В таком состоянии мальчишку одного оставлять точно нельзя.
   Баська старалась держаться с Павкой, если конечно, он не вырывался вперёд. Воробушек всё пыталась его успокоить. Так, впятером, они мчались за несущейся впереди скаковой. Постоянно приходилось подгонять своих жеребцов.
   Вперёд... Земля и деревья проносятся по сторонам. И ветер, словно птица, врывается в душу. И ощущение, что не плащ трепещется за спиной, а огромные крылья. Не конь несёт тебя, а сам ты паришь на этих огромных крыльях над землёй.
   Алесь ощущал себя то ли ветром, то ли птицей несущейся вперёд и, несмотря на всё, эта гонка радовала его. Ощущение свободы, простора... Словно птенец вылетел из отчего гнезда, из под надзора пернатого родителя и несся вперёд в порывах ветра, ныряя в воздушные ямы и растворяясь в необъятном просторе.
   Именно за это ощущение полёта и азарта Алесь и любил охоту. Как хищная птица он догонял дичь и бил её, наслаждаясь стихийной дикостью. Так и сейчас, эта гонка была стремительным полётом вперёд. Туда - к Эгам. К коням. Туда, куда звала его душа.
   От Пеллы до Эг дорога проезжая - утоптанная и уезженная, нестись одно удовольствие. Хоть расстояние и большое, но при такой гонке - оно не заметно. Так они и скакали вшестером.
   Люди уступали им дорогу, с удивлением рассматривая куда-то спешащих четырёх эфебов и при них девушку и мальчонку.
   Утрамбованная многими копытами и колёсами дорога, сотрясалась под мощными жеребцами. Люди сторонились к обочине, давно уже голой, лишённой даже кустов из-за прожорливых волов и мулов. Удивлённые лица смотрели в спины галопирующих всадников.
   Не привыкли люди к таким скоростям. Дорога - то общественная, не ипподром для скачек. А тут молодёжь устроила бесплатные бега - интересно...
   Когда монотонно, покачиваясь на телеге, едешь по своим делам, любое событие, даже мало-мальски выделяющееся из обыденной серости привлекает внимание, скрашивает вязкую пустоту привычности. Об увиденном начинают думать, рассматривать со всех сторон, говорить, высказывать своё мнение и предположения. Это - тема для общения. Такое событие раскалывает, рушит обыденность, сплачивает вокруг себя сторонних наблюдателей, объединяет их общим интересом. Что же всё - таки происходит?...
   За мчащимися ребятами уже рождался рой слухов, объясняющий эту поспешность:
   - Видели, эфебы девку украли! - восторженно верещала тётка, явно жалея, что её так никто и не выкрал.
   - Да чего украли! Видела ведь, за парнишкой гонятся. Спёр наверно что-то.., - возражал седой мужик, выворачивая телегу с обочины, на дорогу. - Догонят - убъют!
   - Ой, совсем молоденький... Жалко, - охала девица, сидящая рядом с отцом в возке, едущие рядом с телегой. - И симпатичный...
   - Всё она разглядела, глазастая, - отец дал ей подзатыльник. - Замуж выдам, на мужа и глядеть будешь.
   - Может он на басилевса покушался, или на александроса, - предположил парень, по виду из мастеровых, сжимая кулаки. Он уже сам был готов свернуть гадёнышу голову.
   Бабы заохали.
   - А девка тогда зачем? Девка то с - ними... - не унималась тётка, которую никогда в жизни не крали.
   Но всего этого эфебы не слышали, они неслись вперёд. Им не было дела до рождающихся слухов. Их ждали Эги и ребята, которым они были нужны.
   Люди на дороге между двух столиц обсуждали увиденное. Любопытство... Оно так свойственно всем, и разрастается как большой снежный ком, если есть, с кем перебросится словом. В одиночестве, почему-то, такой ком не разрастается, а скорее тихо горит, или угасает как потухшая лампада.
   Линкест, который был хорошим наездником, сейчас сам не походил на себя. Он дергал коня, почти уже истерично. Волнуясь за брата, как заметил Алесь, парень всё равно не подъезжал близко, только наблюдал издалека. Как хорошо, что у Кузьки дар другого порядка, и больше среди детей Пармения столь одарённых нет.
   Кока несся, поглощенный в себя. Ну что от бедующего иеры возьмёшь... Всадник он неплохой, да и друг хороший, но странности бывают. То головные боли у него перед сильными землетрясениями, то обмороки в карауле. Но может вызвать грозу или остановить дождь. Для коней это немаловажно. Одно дело идти по сухой утоптанной дороге, другое - по вязкой грязи.
   Голик во время скачек всё время оглядывался на Алеся, ожидая распоряжений.
   Его новое прозвище - Мелеагр, медленно приживалось. Он его получил после одной из охот, которую они именовали Калидонской. Тогда ребята нашли матёрого секача. Загнали, затравили собаками. Кабан озверел и набросился на коней. Жеребцу Алеся тогда жить оставалось считанные мгновения. Голик, или уже теперь Мелеагр, встал на пути секача.
   Его собака бросилась на защиту хозяина. Огромные, загнутые вверх клыки кабана вспороли ей брюхо. Отлетев, собака упала к ногам Голика. Парень, озверев, набросился на зверя. Именно он взял тогда этого кабана. После той охоты он и стал Мелеагром. Кабан действительно был огромный, матёрый. Его голова теперь украшает дом Мелеагра как трофей. А родители скинулись, и заказали статую, где у ног Голика, оперившегося на голову секача, навсегда застыла верная псина.
   Воробушек, вспархивая, металась от Алеся до Павки, сокрушённо вздыхая рядом. Привести мальчишку в чувства было выше её сил. Потом Баська возвращалась к Алесю, стараясь быть с ним рядом. Сердце девушки разрывалось от боли за нравящегося ей юношу, сопереживая ему, его чаяниям.
   Барсина прекрасно знала, насколько Олежка был увлечен кавалерией, новым видом армии, совсем не похожей на эллинскую или какую - либо другую.
   Замысел о ней возник у старших давно, а вот воплощение совпало со становлением Алесем командиром эфебии. Он рос вместе с новым родом войск, он чувствовал его не хуже чем себя, это было его детище. Нет, не детище, скорее любимая, суженная, к которой Барсина даже ревновала. Её любимый мог говорить только о новой кавалерии - даже сидя с ней в укромном уголке. Видя, что ей уже не интересно, когда всё таки это замечал, Алесь переходил, иногда, на охоту, тогда общаться с ним было легче. И это её бедующий муж.., или муж этой, новой кавалерии - ещё робкой и не оформившейся, как юная девушка, не знающая своего предназначения. Баська была готова смириться с этой соперницей, лишь бы Алесь, её Олежик, был рядом. И она хотела всегда быть рядом с ним, с ним оставаться.
   Взмыленные лошади приближались к Эгам. Алесь глазами своего сокола уже видел город. Смотреть через свою птицу - единственное что он мог из навыков иеры, но та, как и жеребец, были его частью.
   Плюнув уже на попытку догнать Павку, парень берёг коней. Гробить жеребцов, по прихоти мальчишки он не хотел, и не мог себе позволить.
   Он перевёл коней на рысь, давая им возможность отдыха. Ребята и Баська, время от времени, ещё пытались догнать шального мальчишку, но этих попыток становилось всё меньше. Коней надо беречь. Седоков найти можно, а вот добрый конь - его на дороге не пасётся...
   У самых Эг они, наконец, нагнали Павку. Его скаковая пала. Мальчишка пытался бежать, но его держал взрослый мужик из "барсов", командир отряда, при въезде в город.
   На воине была моская кольчуга четверного плетения, из - под которой видна была хламида, тёплые портки и мягкие сапоги. На широком поясе висели кинжал и короткий клинок. Голову покрывал тёплый башлык. Алесь уже видел этого воина, когда моский правитель Мерван передавал эгейцам сына. Вроде, это кто-то из дядек Ясона.
   По следам было видно, как пала скаковая не дотянув до поста 200 локтей. И дальше мальчишка бежал. Воин уже на своём жеребце перехватил его на дороге.
   - Вах, княжич, Вах - причитал "барс", держа Павку в охапке. Тут и подлетели остальные.
   Воин быстро оценил ситуацию и отдал своего жеребца. На золотом коне из отборного иверийского табуна, был вальтрап из шкуры барса, знак жреческого подразделения бога Вакха, почитаемого в Моских горах.
   И они помчались дальше. Павка на мощном иверийском жеребце указывал дорогу. Этот под ним точно не падёт. Да и тяжеловат Павка для скаковой был.
   Обстоятельный командир "барсьей " сотни, видя это только покачал головой, и тут же послал вестового к Данае, сообщить о случившемся.
   Сначала Яська куда-то умчался, вместе с княжичами. Теперь прискакали княжичи из Пеллы, и тоже рванули в ту сторону. Но когда на дороге показалась группа всадников на невысоких степных лошадках, ведомых верховным иеройГегелохом, воин, уже ничего не понимая, стал подымать свою сотню.
   Но это всё было уже за спинами. Эфебы этого не видели.
   Ребята неслись по дороге сквозь лес, мимо Эг. На обочине, около вросшего в землю камня, стояли кони. Трое были иверийские, один иллирийский. И не просто иллирийский - а Кузькин. Его - то Алесь мог опознать и по стати и по морде. Это точно был жеребец брата! Рядом паслись ещё два лошака. За ними присматривал неизвестный парень, где-то примерно его возраста.
   Алесь осадил около него своего жеребца.
   - Кто ты? Кони откуда? - заорал он, будучи так же взмылен, как и его конь.
   Парень испуганно попятился, оглядываясь, ища то ли куда спрятаться, то ли куда бежать от грозного юного воителя.
   - Где они? - тихим, спокойным голосом поинтересовалась перетрусившего парня, Барсина. Девушка остановилась рядом с Алесем. Видя, что он просто запугает несчастного и не узнает ничего, взяла переговоры на себя. - Не бойся. Говори.
   Язык у Когтя от страха не ворочался, он только смог ткнуть пальцем в ту сторону, куда побежали мальчишки.
   - Олеж, Павка дальше поскакал по дороге, - девушка положила свою изящную, но сильную кисть на руку юноши. - Надо за ним.
   Парень у лошадей согласно закивал головой, и наконец выдавил:
   - Там объезд есть. Проехать можно. Могу показать.., - и тут же замотал головой. - Фифа сказал тут ждать.
   - Фифа... - Алесь хмыкнул. - Тогда жди!
   Уже повернув жеребца к дороге, он обернулся к Барсине:
   - Воробушек, значит, мелкие все здесь.
   И они помчались за Павкой. Сначала по дороге, а потом чуть-чуть по лесной просеке к известковому карьеру.
   Там уже шёл бой.
   Среди трупов метались младшие пацаны. Илька в середине вёл бой против троих взрослых мужиков. Уходя от наседающего на него противника, он подставился двум остальным. Когда они радостно решили нанизать мальчишку на мечи, просто исчез вниз, сев на шпагат. При этом рубанув одного кописом по ноге, другому вдарив нарукавником между ног. Лишившись ноги, мужик завалился истерично голося. Второй скукожился рядом. Кувырком выйдя из шпагата, между ног третьего противника, Илька тут же оказался на ногах, ударяя мужика локтём в спину.
   Красава... Если позвоночник не переломал, то мужик в рубашке родился.
   К скукоженному подлетел Лиапп, всадив в него свой короткий клинок.
   Рядом Кузька отбивался от двоих. На одного из его противников спикировал кречет, вцепившись когтями в лицо. Отбиваясь от птицы, он тут же получил от мальчишки кинжал в солнечное сплетение.
   Моск, сын Мервана, противостоял тоже двоим, орудуя двумя клинками. Как-то ловко и хитро он по мечам врагов вскочил воинам на плечи, - и вот мальчишка уже за их спинами, наносит разящие удары. Интересный приём, рассчитанный на лёгких воинов, тут же оценил технику Алесь, у нас такого приёма не знают...
   Рядом с парнишкой его кошка изображала танец дикаря на поверженном ею противнике.
   Выхватив из истерзанного, всё ещё бьющегося в предсмертных судорогах тела вилы, вверх на пещеру мчался Фифа, его прикрывал педагог, из пращи метая камни в пытавшихся подойти воинов.
   Все мальчишки были в крови, не понятно, своей или чужой. Зато глаза у них горели, и лица были одухотворённые боем, словно только ради боя они и живут. Будто силы, скованные в них и скрытые бытом, сейчас вырвались на свободу, и они упивались каждым мгновением жизни, проносящейся сейчас с молниеносной быстротой.
   В бой уже влез Павка, прыгнув прям со спины жеребца на здоровенного мужика, чем-то облюбованного мальчишкой. Конь глубокомысленно отошёл в сторону, словно раздумывая: его это бой или просто посмотреть - он ещё не решил.
   Из пещеры летели стрелы.
   Так же с жеребца в бой, словно разъярённая кошка, метнулась Барсина, спешащая на помощь Кузьке. В руках у неё был топор. Где она его нашла? Из Пеллы же выезжала без топора. Алесь это точно знал.
   Фифа что-то стал метать внутрь пещеры. Из неё повалил дым. Что-то заорал, гарцуя на коне, Кока.
   Земля заходила ходуном... Точно, время землетрясения. Кока что-то продолжал орать. Его жеребец уже не гарцевал, а, расставив ноги и склонив голову, замер, испуганно заложив уши.
   Из пещеры, в панике побежали люди. Кроме дыма, валившего изпод земли, стали видны языки пламени. Алесь направил на бегущих своего жеребца. Подымая его на свечу, он бил их копытами, парень словно слился со своим жеребцом, превращаясь в мифического кентавра. Алесь вошёл в раж боя, он рубил противников прямым кавалерийским мечом.
   Пятеро из пещеры рванули к привязанной скаковой. Четверо из них прикрывали вёрткого бородатого мужика, пытаясь проложить дорогу к бегству. Кто-то из пещеры попытался подобрать брошенного Павкой жеребца, но тот, встав на дыбы, втоптал его в землю, как нежелательный элемент на своей спине. Больше к норовистому жеребцу не лезли.
   Линкест с Мелеагром перерезали путь к отступлению прорывавшейся пятёрке. Те ощетинились, яростно защищаясь. Закончив свои жреческие штучки, к ним на помощь пришёл Кока, быстро сделав аркан из вожжей.
   Беловолосый парень пытался отстреливаться из лука, к тому же он неплохо кидал ножи, даже умудрился распороть боковину доспеха на Ильке.
   Алесь указал своему соколу его, как добычу. Сокол зависнув в небе, камнем пошёл на объявленную жертву. Почти над самой головой беловолосого, птица столкнулась с кречетом, тоже посланным за мясом.
   Кока, Линкест, Мелеагр скрутили рвущуюся на свободу пятёрку. Ну не совсем всех... Четверых, одного они просто стоптали. Главное, скрутили живьём мужичка, которого прикрывали воины, ради которого были готовы умереть. Видать важный прыщ.
   - Калос уходи! Уходи, - заверещал мужичок, видя, что ему уже не смыться.
   Брошенный на растерзание птицам, но так и не попавший им в когти, беловолосый ящерицей юркнул под коней и прыжком, как лягушка, вскочил на скаковую. Прижавшись к шее лошади, он рванул с места. Алесь метнулся было за ним. Но куда ему угнаться на уставшем жеребце за взявшей в карьер свежей скаковой.
   Данка в прыжке попыталась настигнуть беглеца, но тот пырнул её стрелой. Жалобный и обиженный кошачий мяф пронзительно зазвенел в ушах. Барсиха скатилась с крупа лошади, ещё неудачно подставив хвост под её копыта. Единственное, что она успела, располосовать морду и спину беловолосого. Тот уже красавчиком никогда не будет.
   Под затихающий стук копыт бой стих уже сам собой. Пленённых было только четверо, которых спутали ребята. Остальных всех перебили.
   Алесь осматривал поле боя, чтобы понять - все ли живы.
   Ощупав свою кошку, вытащив обломившуюся стрелу и наскоро залечив рану, по валунам радостно прыгал моск. На его лице блуждала блаженная улыбка.
   - Ваша! Ваша! - кричал и смеялся мальчишка.
   Кузька гладил своего кречета, потрёпанного соколом брата. Сокол же опустился на плечо Алеся, жалуясь ему на ухо на коварного противника и возмущаясь, куда хозяин его послал. Алесь потрепал взъерошенную птицу по голове.
   - Ну, ну - всё... Ну, извини, - тихо говорил он другу. Тот в отместку больно клюнул его в ухо, и этим закончил разногласия.
   Фифа с педагогом заглядывали в пещеру, проверяя, чтобы никто там случайно не затерялся. Да куда там. В пещере бушевал огонь, правда сейчас он уже затихал, но укрыться там всё равно никто бы не смог.
   - Ничего не понимаю, - Фифа тряс головой. - Огонь - то откуда... Не должно было быть.
   Кока, видя, что брат живой, спокойно, вместе с Мелеагром упаковывал пленных.
   Илька, так же как и Алесь, осматривался, считая своих. Только мальчишка, в отличие от него, сидел не на жеребце, а на валуне. Глаза в пол бледного лица, просто огромные... Встретившись взглядом, Илька весело подмигнул. Показал разрезанный по боку панцирь, как бы хвастаясь. Рядом с ним сидел Лиапп, бережно придерживая обвисшую руку.
   Мелеагр тоже стал крутить головой.
   - Ищешь кого? - Алесь ещё раз окинул поле битвы взглядом.
   - Да Сурик обычно за Илькой таскается, - Голик отмахнулся, - Похоже, мальчишки его куда-то сбагрили.
   Мелеагр Сурику приходился дядей по матери, так что иногда в нём просыпались родственные чувства. Слава богам, что это бывало нечасто. Им ещё детей водить за ручку не хватает. Свои уже скоро пойдут...
   Алесь обернулся на Баську. Девушка, смотрясь в зеркало, поправляла волосы, стирая кровь с лица, при этом топор она не выпускала. Видать, любовью прониклась...
   В стороне Линкест тряс Павку, пытаясь оторвать его от уже расчлененного мальчишкой трупа. Перехватив взгляд Алеся, туда уже бежала Барсина, продолжая сжимать окровавленный топор. Сроднилась она с ним, что ли?
   Алесь послал туда жеребца. Тут же образовались рядом другие мальчишки.
   Павку трясло, он ногами продолжал колотить поверженное тело.
   - На нём браслет Сифа, - тихо пояснил Линкест. - Пав, перестань... Дохлый он.
   Череп трупа был расколот и мозги валялись рядом. В руке мальчишка всё ещё сжимал вырванный язык, и вместо него в рот поверженного были вставлены гениталии. Отрубленные руки были брошены тут же.
   Алесь содрогнулся. И это тихий, скромный Павка... Мальчишка, который своими песнями окрылял, чей смех был подобен журчанию весеннего ручья. Парень даже оторопел от увиденного.
   Подбежавший Илька сгрёб друга в охапку, перекрывая от него растерзанного врага. В своих медвежьих объятиях, он пытался успокоить дрожащего мальчишку.
   - Павка, Пава... Слушай меня. Ты победил. Ты наказал его. - Словно баюкая шептал Илька. - Всё уже хорошо. Ты отомстил. Всё хорошо...
   Алесь словно по другому увидел Ильку. Растёт мальчишка и взрослеет очень быстро. Вот он иеров не боится, его не охватывает оцепенение от их действий, их жестокости. Илька другой.
   Вскрик вывел ребят из шока. Это Фифа вставил Лиаппу вывихнутое плечо. Все опять задвигались. Обнаружились ранения, полученные в бою.
   Моск развёл костёр, прям здесь, около пещеры. Первым он отловил пеонца, которому стрелой пробило руку выше локтя. Зелёные лозы винограда выходили из рук сына Мервана. Рана на глазах затягивалась. Кузька откуда-то принёс воды, омыл пеонцу руку. Ранения словно не было. Сам Кузька хромал - видать, опять подвернул щиколотки.
   Фифа, после того как моск убрал порез у него на плече, занялся ногами Кузьки, вставляя привычные вывихи. Илька, успокоив Павку, подсел к Яське, подставляя ему лицо, с рассеченной бровью.
   Алесь рассматривал мальчишек - деловитых, спокойных, уверенных в себе и друг в друге.
   Землю опять сотрясло. Командир эфебов непонимающе покосился на Коку. Так ведь было уже.
   - Олеж, это землетрясение, - отмахнулся тот.
   - А тогда было что?
   - Да Фифа.., - Кока говорил как об обыденном, словно его брат землю трясёт хотя бы раз в сутки, и это всё объясняло...
   - А-а-а.., - протянул Алесь, делая вид, что всё нормально, решив расспросить потом. Сейчас он мало что понимал, зато все, видимо, были в курсе.
   Он подъехал к брату.
   - Ты как? - участливо поинтересовался Алесь. Сокол на плече, при виде соперника недовольно завозился. Пришлось успокаивать птицу.
   - Олеж, я бы взял его, - Кузька тряхнул рыжими волосами.
   - С ногами что?
   - А.., - отмахнулся мальчишка, и обиженно добавил, - Ты же видел, у нас был приоритет нападения.
   Во умных слов нахватался! Видать, опять отцовские книги читал. Приоритет у него... В ногах ещё путается, а туда же. Прыжки ему отрабатывать и отрабатывать...
   - Не ворчи, а то как Приам станешь - занудой. - Алесь, склонившись с жеребца, потрепал братишку. - Что барсов с собой не взяли? Ясь, ты же ими командуешь.
   - Не подумали, - растерянно пожали плечами ребята. Мальчишки они и есть мальчишки. Не подумали они...
   К пещере вылетел отряд на мелких степных лошадях, ведомый Гегелохом.
   Пронесясь по месту боя, верховный иера словно коршун оглядел всё и всех.
   - Все живы? Что происходит?! - сурово гаркнул он, цепким взглядом оглядывая каждого из молодёжи.
   - Злыдней взяли, что лошадей травили. - Илька кивнул на скрученную группу. - Наши живы.
   Гегелох оглянулся на взятых, даже двинул к ним коня, но словно натолкнулся на стену из недоверия. Он потряс головой, словно не верил себе.
   - Ты? - в голосе верховного было и удивление и радость.
   Мальчишек это заинтересовало, они тут же подтянулись к Гегелоху, разглядывая его и взятого мужичонку.
   - Маржик? - верховный всё ещё не верил.
   - Кто это?
   - Вы знакомы?
   - Зачем лошадей травил?
   - Он купец?
   Ребята засыпали Гегелоха вопросами.
   - Ну что, поймали? - мужичонка самодовольно хмыкнул. - Смотрю, ещё помнишь... Геша...
   - Вот уж не ожидал увидеть тебя у Эг, - Гегелох восторженно покачал головой. - Ну что, ребята, поздравляю. Очень крупного зверя поймали.
   - И кого же мы поймали? - Алесь уже изнывал от любопытства. Видно же, что давно знакомы. Называют друг друга уменьшительно - дружескими именами, как в детстве. Но ненависть между ними ощущалась физически.
   - Маржик из майдов. Мы вместе учились, - Гегелох снизошёл до объяснения для ребят, под презрительным взглядом мужичка, всклокоченного, худого, чем -то напоминавшего лесного сатира. - Запир, который сейчас казной занимается, ещё тогда его на воровстве поймал, когда Маржик пытался присвоить себе деньги, предназначавшиеся разорённой Пеонии. Его тогда изгнали. Тогда он пристроился к одриссам, к Котису. Но и там не ужился, переметнулся к ахеменидам, когда Котис вёл переговоры с атинянами. Ходили слухи, что именно Маржик нанял двух студентов убить правителя одров. Ему всегда деньги нужны были. Всегда с весёлой травкой баловался. Всегда воровал.
   - Геш, кому деньги - то не нужны? Зачем себе - то врать! Честнее надо быть... Деньги - это сила. Они всем нужны, и нечего лукавить! - хмыкнул мужичок. - Я же не такой маргит-идеалист, как некоторые. Я жить хочу, и хорошо жить, со вкусом, а не питаться как нищий, утешая себя мыслью, что это полезно.
   Алесю показалось, что Маржик кого-то передразнивает, и по надменно вскинутому Илькой подбородку, понял, что не ошибся. Он передразнивал Аминтора.
   - Теперь я богат, у меня своё дело, - мужичонка нагло улыбался. - Могу хоть всех вас купить, и даже не обеднею. Меня уважает сам Ох Вахаука.
   Артахшасс Ох был нынешним правителем ахеменидов, следовательно и Скудрией. Говорят, для своего восхождения пользовался чёрной магией мидийцев. Да и сам, как вспомнил Алесь, был из магов.
   - Да, слышал, женился ты на сестре сатрапа Согды. Ну и как тебя к нам в Скудрию занесло? К самим Эгам пожаловал, - Гегелох с восхищением от наглости даже заулыбался, - Тебя же искали и в Та-кемет и в Палестине. А тут вот, нате вам! Сам пришёл. Что ненависть творит!
   - Фигу поймал бы, если бы не эти.., - Маржик скривился. - Что тебя, что вашу всю шоблу, я стадиев на 100 чую.
   Гегелох хмыкнул.
   - Неплохим иерой ведь мог быть, а всё корысть... Вся гниль вылезла. Ну, а теперь о деле. Сколько и кто платил? Или сам додумался об уничтожении кавалерии?
   Маржик захохотал.
   - Мне платить, что бы вас уничтожить?!! Да я сам кому угодно приплачу, что бы увидеть, как вы сохните. Всем мешаете, всем! Ненавижу... Радуйся, Геша, радуйся. Калос за меня отомстит.
   Гегелох резко обернулся к Алесю. Тот развёл руками.
   - Ушёл...
   - Гхыр.., - выругался верховный.
   - Один из легендарных убийц, - проговорил он тихо. - И он был здесь... Спелись...
   Пока все смотрели на верховного иеру, Маржик решил тряхнуть стариной, вспомнить знания иеры, полученные в детстве. Поле вокруг него стало собираться в единый комок, и словно заискрилось. Словно покалывающие иголки впивались в тело. Сгусток собрался вокруг майда, и, как выпущенный из пращи, понёсся в верховного. Гегелох, поглощенный мыслями, не успевал выставить блок. Илька, медленно подошел к Маржику, надменно вскинув голову. Пройдя сквозь сгусток, словно и не замечая его, и вдарил ему в челюсть. Хорошо так вдарил. Мужичонка отлетел, его зубы полетели в другую сторону.
   - Всё, отвоевался, - мальчишка брезгливо вытер кровь и слюну с руки об штаны. - Тявкать больше нечем.
   - Берите их, поехали в Эги. - Гегелох с интересом осмотрел мальчишку, приподняв бровь. - Пусть дорогие гости пробегаются, быстрее будет.
   Алесевы ребята разобрали трафейных пленных. Одного себе взяла Барсина. Павке не доверили, хотя он и рвался получить новую игрушку. Но ведь живым до Эг не доставит...
   - А это ещё что за явление? - Гегелох кивнул на осторожно появившегося тут же худого бледного парня с конями и лошаками.
   Илька прыснул, Фифа схватился за голову..
   - Забыли... - ахнул мальчишка.
   Парень с лошадьми осмотрел поле боя, ребят, всех в крови - от морд до сапог. Особенно живописен был моск, штаны которого его кошка использовала в качестве салфетки, вытирая о них кровь. Взгляд парня задержался на трупах, на внутренностях, живописно разложенных на камнях, на разбросанных частях тел, и он побежал за ближайший валун.
   - Спёкся... - хмыкнул Алесь. Откуда мальчишки этого чудика нашли? Трупы он что, первый раз видит? Не помнит он такого. Чей это сын?
   Фифа побежал следом. Мелкие мальчишки, уже не скрываясь, ржали.
   Гегелох оставил у пещеры своих людей. Мальчишки вскочили на своих коней после того, как Фифа привёл позеленевшего парня. И все двинулись к столице. Хорошо этого чудика скрутило, если зелень его лица была различима в темноте! Он испуганно косился на всех, и на самого Алеся, а ещё больше на Гегелоха, и всё больше прижимался к Фифе, ища у него защиты, сидя позади него на кобыле. Так щенок жмётся к ногам хозяина, при виде больших и грозных собак.
   Кстати, а откуда у Фифы эта кобыла, иверийская вроде? Да и у Ильки новый жеребец... Что тут вообще происходило, пока он был в Пелле?! Выяснить всё надо. И что за тряпицу, Илька передал этому зелёному парню, от содержания которой тот рассыпался в благодарностях? Сколько всего он пропустил, наблюдая за атинским и пирейским посольством!
   Друзья Алеся тащили на верёвках пленных. Кони шли галопом, чтобы быстрее попасть в Эги. Маржик и его сподручные уже не бежали, а тащились следом за всадниками на верёвках, купаясь в дорожной пыли.
   Въезжая в город, они столкнулись с сотней "барсов", сопровождавших Данаю. Произошло радостное воссоединение семьи, несмотря на полученные щедрые тумаки двум охламонами.

Эпилог.

Эги. 344. г. до н.э. Несколько дней спустя. От Ясона.

   Яська, хмыкая, сидел, обняв Данку, разделяя с ней кусок вяленого мяса. В Эгах оказалось не менее весело, чем дома, в Моских горах. То бой с отравителями, то праздники. Пожалуй, ему здесь понравилось.
   Пока они сидели, перекусывали, а дальше предстояла опять работа. Сегодня ярмарка, и мальчишки на ней развлекались по полной программе, в том числе и зарабатывая деньги.
   После того, как они отловили группу этого Маржика среди остальных ребят они стали героями. Их даже не ругали - так, чуть-чуть пожурили, что нехорошо, мол, лезть самим, дескать, убить же могли... Но, скорее все радовались, что всё обошлось, и зверя этого взяли. Кажется, у старших у всех были счёты к этому Маржику.
   Как только из Пеллы прибыл басилевс, судья, и именно его решением и волей богов, всех четверых, взятых в пещере, распяли, как вредящих делу и государству. Именно тех, кто идёт против государства, эгейцы распинали на косом кресте в виде "Х".
   Сами же мальчишки в тот день долго ещё сидели в Логове, пока Яська их залечивал. Больше всего он провозился с Илькиным боком, пропоротым вместе с доспехом. Сидя в тишине, мальчишки думали, обсуждали Маржика, вспоминали, как Илька выбил ему зубы, когда тот полез против Гегелоха, до этого вдоволь понасмехавшись над Аминтором. Ведь агрессия против верховного просто развязала мальчишке руки, и он отвёл душу. Маржик - тоже мне, иера, ударить нормально силой не смог! А если бы смог?.. Вот они и думали...
   Фифа рассказал о найденных детях. Илька тут же предложил заработать деньги на ярмарке и отдать их мелким. Они тогда ещё придумывали, как и чем можно заработать. Фифа долго страдал, и, наконец, родил:
   - Не, деньгами тут не поможешь, - мальчишка развалился на тюфяке в Логове и тёр зудящее плечо, с которого потихоньку под Яськиными пальцами сходил здоровенный кровоподтёк. - Проедят они деньги - и что? Оп - и опять голодные. Иначе надо...
   И они опять сидели и думали. И ведь не один день думали. Кузька Фифу тут же поддержал, но самим что-то вразумительное в голову не приходило. Парни настаивали, что нужны свои люди, которые могут незамеченными пролезть куда угодно, добыть сведения или доставить их. Свои люди, они и есть свои люди... Но как это всё сделать? Для мальчишек выросших в семьях, на всём готовом, придумать план было невозможно. Вот тут как не странно, помогла Лонка, к которой Кузька обратился за помощью. Он вообще всегда хорошо ладил с девчонками, его песни открывали путь в их сердца.
   Тогда они целую ночь протрепались, уже после того, как с Павки порчу сняли.
   Павка сидел в Логове.Рыжий обмолвился, что ещё когда возвращались в Эги, он заметил, что Линкест не жилец. Последний год идёт, сделано, мол, на него. Тогда у Яськи идея и возникла. Видел он, ещё дома, как дядька Данил порчу снимал, и сам попробовать решил, терять - то уже нечего - год быстро пробежит, и умрёт Павка от "чёрной болезни". Данила просто показывал, ничего не объясняя, мальчишка смотрел, как иера работает, даже не очень понимая действия. Теорию им потом уже давали. А вот состыковать, и хоть раз провести ритуал самому - у Яськи случая не было. Но ребята решились.
   Илька держал Павку - едва ли кто-нибудь ещё смог бы удержать мальчишку - телепата. Нехорошее ощущение насчёт того, что Илька прирождённый энпат, у Яськи всё крепло. Кузька страховал Яську: мало ли, что могло случиться - рука дрогнет или что-то не успеет... А Фифа бегал, подавая предметы, следя за пламенем, а потом уже Павку вином отпаивал.
   Илька скрутил в своих объятиях вырывающегося Линкеста, а Яська новым кинжалом вскрыл ему вену на шее, выпуская чёрную, плохую, кровь. Для этого ритуала всегда использовалась либо ярёмная вена, либо паховая. Павке "чёрную кровь" надо было оттянуть от головы и сердца. Хотя закрывать потом и тяжело, Яська скрепя сердцем, всё же рискнул. Кровь бежала на древесные угли под тихий заговор юного иеры, и угли распадались в прах. Павка метался под заговором, даже пытался рычать. Его светлые короткие волосы как-то сразу слиплись от пота. Черты лица заострились, приобретая хищность. Илька держал его, что-то успокаивающе говоря, приглаживая волосы, при этом чётко фиксировал голову и как-то боролся против криков друга у себя в голове. Илька, конечно, силён, и не только физически. Яська мог этим только восхищаться.
   Потом кровь спускали в чашу. И уже в чаше Кузька увидел, и так отчётливо, словно наяву, человека, что порчу навёл. Яське тогда удалось по проторённой рыжим дорожке, порчу назад отправить. Моск эту женщину не знал, но ответ послал, и своё добавил. И главное, за что сделала?! За то, что Павка официально назначен наследником Филиппа, что светит ему быть басилевсом, если армия поддержит. А мальчишку воины, действительно, любят, и песни его...Что бы ей пусто было, бабе злой!
   Устали они после ритуала как рабы на каменоломне, но вроде получилось. Кузька с Фифой Павку домой повели, измученного и обессиленного. Они же с Илькой долго ещё разговаривали о снятии порчи. Продумали и решили, что Илька ему просто обязан сделать две вещи против такого колдовства - хику, чашу и кинжал с лозой. Чашу для лечения, вода там чтобы снимала всякое злое влияние или кровь принимала, осквернённую, не давая ей заразить других, и кинжал для работы - путы там всякие снимать. И угли древесные всегда с собой носить надо на такие случаи. Их и в воду кинуть можно, чтобы чужеродное влияние снять, мороки разные, и хику в прах обращать, через кровь.
   Ещё и высчитывали какой у чаши объём должен быть, какие знаки на ней изобразить, сколько серебра на это пойдёт. Так и уснули на тюфяках в ворохе расчётов, свернувшись калачиками и прижимаясь друг к другу, чтобы согреться.
   Утром их хватились. Наставник свою кошку по следу пустил на их поиски. Ну да, ему же перед отцом отчитываться, моским правителем Мерваном. И дочери Аминтора примчались, потеряв брата. Пошли поутру будить - а его и не было.
   Данка их тогда выдала. Все кошки мышкуют, а его барсиха крольчует. Вот и охотилась у Логова, а потом на защиту любимого хозяина встала.
   Их разбудил тогда зычный голос наставника, вошедшего в Логово.
   - Ребят, что вы тут делаете?
   - Спим, диди - машинально ответил Яська.
   Наставник в Логове нашёл два заспанных комочка, сбившихся в кучучтобы согреться, среди расписанного и исчерченного формулами пола Логова и обрывков яськиных конспектов, привезённых им ещё из Мсхеты.
   Потом был новый день, и после палестра занялись Фифиными сиротами. Как точно выразился Кузька:
   - Теперь у всех есть свои питомцы. У нас с Олежкой - птицы. У Ясона красавица Данка. У Ильки - Сурик. Теперь и Фифа к нам присоединился, у него заморыши.
   - А я? - возмутился Павка, отоспавшийся за ночь, выглядевший посвежее, чем приритуале, то есть уже не похожий на протухший труп. Можно сказать, уже свежачок.
   Кузька плутовски улыбнулся.
   - А для тебя все - братья меньшие...
   Тогда же он притащил их к Лонке.
   У дочери Филиппа оказался опыт по общению с сиротами. Девчонка она деловая, не была бы столь злющая, можно было бы братьям сосватать. Но такому подарочку вряд ли обрадуются, ещё и косичку Яськину срежут в назидание, чтобы глупостью не маялся. А косичка - это гордость. Что он богу посвящать будет, когда в пору воина войдёт? Остаётся надеяться, что за эту косичку, Вакх сделает из него воина. Волосы - то у Яськи хорошие, тёмно-русые. Косица тяжёлая, толстая, хоть и короткая. Хорошо бы Вакх его ещё бы мужчиной сделал, что бы женщины э... довольные оставались.
   Но, возвращаясь к Лонке - у неё на конезаводе с фессалийскимискаковыми, доставшимися от матери - ну, Филипп же конезаводы под себя подбирает, или хотя бы под детей - как раз и работали две сиротки. Отец у них учитель был. Ехал с семьёй в Эонию, пообщаться с такими же учителями. Так его на тракте ахемениды зарубили. Чем-то им не приглянулся, вместе со всей семьёй. А дочери в кустиках были, то ли по нужде, то ли по ягоды - не признаются. Одной пять лет, другой семь. Та, что постарше, за лошадьми уже смотреть помогает. Младшая теперь для местных художников модная модель - ребёнок на коне. Рисуют её вовсю, и деньги платят.
   Лонка взяла дело в свои руки, и так умело начала командовать, что непонятно, чего от неё все шарахаются. Девчонки под её руководством нашили тюфяков, набили их просушенным мхом. Старшие ребята, что уже в эфебии служат, договорились снять на год дом и найти детям учителя, там Алесь с Приамом заправляют. А вот им выпала задача заработать деньги на этот дом и оплату учителя. Этим - то они на ярмарке и занимаются.
   Илька три дня отливал амулеты, висюльки всякие, ковал простенькие колечки, теперь Фифин пеонецих продаёт. Кузька, начитавшись разных книжек про заморские страны, решил, что они на ярмарке должны факиров из Мелуххи изобразить, тогда дороже всё продать смогут. Так амулеты под тамошние и лились, колечки тоже со всякими змейками иноземными. Сам Кузька разных деревяшек настругал, которые пахнут вкусно, и на них нарисовал символы загадочные, которые в книжках видел - и какие не видел, тоже рисовал. А вот Яське - ну, и пеонцу, как продавцу - досталось изображать этих самых факиров. Павка тоже рвался поизображать восточного предсказателя, накраситься, переодеться, поучаствовать, как все, но их с Илькой не пустили. Как наследники, они чинно ходили со старшими, составляя свиту басилевса и александроса, под охраной Алесеных эфебов. Фифе удалось отвертеться - лишь Даная знает, что сын ей наплёл, чтобы слоняться, как простолюдин, по ярмарке. Возможно, из Павки получится хороший басилевс, при его-то даре. Это же идеальный судья - телепат! Да и на иеру его учат...
   И вот теперь начались многодневные праздники Вакха, и ярмарка посвящена ему. Весь рынок был отдан под праздничное мероприятие. Люди хвастались своим урожаем, которым не успели порадовать соседей на Новый год. Были открыты амфоры с молодым вином. Повсюду музыка. Играли на свирелях, рожках - и так весело, задорно, что многие пускались в пляс, подхватив девушку порумянее. Музыканты на свирелях пытались перещеголять друг друга замысловатыми мелодиями. Гомон и смех правили на ярмарке.
   Окунаясь в эту беззаботность, Яська словно заражался, как болезнью, этой лёгкостью и бесшабашностью, окружающие всё и всех. Словно колокольчики начинали звонко играть в груди, подстрекая творить радостные глупости.
   Вот сейчас они с Данкой немного перекусят, и она опять побежит к Данае, с которой вальяжно ходит, словно хвост, по ярмарке, в окружении женской эфебии дриад. Да и зачем он вообще делится с ней своим мясом? Вон, рёбра уже не прощупываются, попу круглую наела. Женщины её подкармливают вкусненьким, не забывают. Яська задумчиво жевал мясо. Данка огромными зелёными глазами заглядывала мальчишке в рот, судорожно сглатывая. Свой кусок она уже проглотила.
   - Папа, ты не в тот ротик кладёшь, - так и говорила вся её несчастная морда, с поднятыми домиком бровками и нервно подрагивающими круглыми ушами. По крайней мере, Яська считал, что Данка его считает папой. Кузька в этом всегда сомневался. Рыжий хихикал, что для барсихи он, скорее, мама, и ведёт она себя, как избалованная девочка с любящей мамкой.
   Зелёные глаза Данки оказались совсем близко, розовый язык лизнул мальчишку в нос. Яська вздохнул и отдал нахалке своё мясо. И вот так всегда...
   Барсиха потёрлась мордой и, вильнув, откормленной задницей, помчалась к Данае, только хвост с белой кисточкой, подобно опознавательному знаку, показывал её перемещение.
   Яська, фыркнув,(у них это с его воспитанницей получалось совсем одинаково), поспешил к их поставленной палатке, где торговал пеонец.
   Зрелище они собой представляли незабываемое. Илька с Фифой у сестёр взяли косметику. Что-то из своего арсенала добавил Лиапп, и сам же их раскрасил. Руководил всем этим действом Кузька, вычитав в книгах, как должны выглядеть факиры, ну и добавил от себя, для достоверности. В книгах - то всё равно всей правды не скажут...
   Кожу им затемнили - у факиров же жарко! - такой приятный коричневый оттенок получился, только оставался вопрос, как это всё смывать? Глаза ребятам Лиапп подвёл жирным углем, чтобы больше были. Девчонки дали нижние порточки, светлые. Яське достались белые, доходящие до колен, из которых торчали грязные, крашенные ноги. Хотели ещё безрукавку подобрать, у всех рылись, но... То что было, в спине не сошлось. Так что тело Яське украшал шрам, вылепленный юным художником из глины. Такой хороший, большой рубец через всё тело. Даже красиво. На лбах Лиапп нарисовал мальчишкам морщины, возникшие от великих дум. Знания - они всё же старят, от мыслей лоб скукоживается... А щеки, ещё детские и пухлые - на хорошей - то еде других быть и не может - старательно закрыл тенями. Аскеты они теперь, гхыр... На головы намотали тряпки яркие - побольше, поярче. Факиры получились на загляденье. Интересно бы настоящих посмотреть. Но эгейцам и эти очень понравились.
   Несмотря на то, что Яська был почти голышом, а осень выдалась холодная, мальчишка не мёрз. Ему постоянно приходилось создавать иллюзии, чтобы потешить публику, и чтобы они деньги охотнее отдавали.
   Кое - какие фокусы им преподавали ещё при обучении, на получение первой степени иеры Вакха - Ясона. Верёвка, уходящая в небо, по которой мальчишка взбирался, была одной из простейших иллюзий. Главное было завладеть сознанием зрителей, подавляя их волю. Яська сидел на земле, сосредоточенно держа образ, а люди видели как он по верёвке, висящей в воздухе, лезет в небо.
   Вот достать этой верёвкой амфору с вином у Яськи не получалось. Это относилось к высшему порядку. Такое иера Вакха делает в праздник открытия молодого вина. Жрец открывал так вино самого бога Вакха, окропляя им собравшихся, давая им благословение бога.
   А ещё в арсенале моска был фонарик, который использовался на пирах посвящённых Вакху. Летающий огонёк поднимался в небо, или на пиру под потолок залы или беседки. А потом, внезапно, словно вылетевшая пробка с молодого вина, парящий фонарик взрывался ворохом цветов. Это умел делать каждый барс, как воин бога Вакха. Такое зрелище украшало пиры, а сейчас развлекало эгейскую ярмарку.
   Была и ещё иллюзия, из общего знания виночерпия, когда Яська из рук выпускал на зрителей лепестки цветов. Они разлетались, кружились в воздухе и медленно опадали. Касаясь людей, они исчезали, оставляя за собой шлейф пряного аромата.
   Вокруг мальчишек собралось масса народу, любуясь фокусами факиров из Мелуххи. Если бы появились истинные представители данной страны, неизвестно, кого бы предпочли зрители.
   Даже басилевс привёл сюда прибывших друзей из Атарнеи, что в Эолиде.
   Невысокий, стройный мужчина с короткими пепельными волосами, оттопыренными ушами и цепкими, умными глазами был тиранном Атарнеи Ермием. Он над чем - то смеялся вместе с Филиппом и Аминтором. Похоже, гостю нравилось в Эгах, и был он здесь не впервые - видно было, что чувствовал здесь себя как дома. Мужчина был чуть помоложе эгейцев, но воспринимался ими не только как свой, но и как очень близкий. Даже рыжий гигант Пармений, шедший с ними, добродушно посмеивался в свою бороду. Странно, что орестида, отца Фифы, в этой компании не было. Обычно они всей стаей ходят на охоту, ища над чем бы посмеяться. Теперь же их окружали родственники, дети, жёны. И вот этой толпой аристократия Эг и приезжие гости двинулись к Яське.
   - Это у вас что? Или Кто? - тиран Атарнеи с интересом осматривал ряженых.
   Педагог тут же из своих загашников вытащил два камня размером с ладонь и начал показывать гостю.
   - Господин, камни обереги, только для тебя. Вот этот от воров предохраняет, а этот не даёт врагам мысли читать, - пеонец любовно оглядывал свои булыжники, как курица смотрит на свои только снесённые яйца. Тот, что от воров, они на дороге нашли, а блокирующий врагов - у Логова валялся. Отмыли камни - вот они оберегами и стали.
   - Бери не пожалеешь, - подтолкнул Аминтор гостя под локоть. - Тебе от магов хорониться надо. Видишь, какие у нас купцы-чародеи из дальних земель.
   Ермий с недоверием оглядел продавцов редкого товара.
   - И откуда такие будут?
   - Из самой Мелуххи прибыли. Долго мы шли, господин, чтобы принести тебе свои дары, их благословили боги! - заливался песней пеонец. - Боги вели нас, чтобы наша встреча облегчила твою карму.
   Мужнины расхохотались.
   - Ну, вот этот чумазый, со шрамом, сын Мервана, - вытирая глаза от выступивших при смехе слёз, наконец выдавил басилевс. - Поди, ведь знаешь его.
   Действительно, тиран Атарнеи не раз приезжал в Мскету, к отцу, и Яське доводилось его видеть. Ну зачем Филипп их так сразу выдал!! Ведь мог же Ермий купиться и приобрести "самые нужные" обереги.
   - Не может.., - Ермий придирчиво оглядел мальчишек. - Архи тыр бы... Точно он. Подрос, постреленок.
   - Дядь, так ты брать будешь, или воспоминанием предаваться? - нахмурился пеонец, подсовывая атарнейцу свои булыжники. - Ты же такие нигде не сыщешь. Каждый по оболу.
   Яська от такой наглости и завышенной цены еле успел поймать челюсть. Они же решили их за менку продать...
   - А то другие покупатели найдутся.., - пеонец старательно всовывал богатому клиенту товары в руки, чтобы не отказался.
   Мужчины уже кудахтали от смеха, но два обола Ермей выложил.
   - Предприимчивые дети, Филипп! Ты сам последователей готовишь? - оценил он мальчишек.
   - А то... - басилевс подмигнул ребятам.
   Яська выпустил своего любимого скелета. Многие из эгейских аристократов дёрнулись, но, поняв, что он не опасен, стали пытаться потрогать скелета или поймать его. Вообще, к скелету отовсюду потянулись руки. Но они проходили сквозь иллюзию. Скелет пружинистой походкой, гремя костями, ходил между людьми. Подойдя к Алесю,он похлопал его по плечу. Тилк что-то на ухо сказал сыну Пармения,тот крайне многозначно посмотрел на Яську. Моск ответил ему невинным, чистым взглядом детских глаз.
   Аглая дернулась от скелета, спряталась за широкой илькиной спиной. Парень обнял её, успокаивая. Даже пожал иллюзорную костяную руку, чтобы женщина не боялась. Кузька тихонько хихикал, когда его отец пальцем трогал голый череп.
   Несколько вихляющей походкой скелет подошёл к Леониду, приблизил свою черепушку к лицу учителя палестра... и щёлкнул зубами. Воин зло сплюнул и показал Яське кулак.
   - Хоть анатомию выучат... - дослышал моск его ворчание.
   Филипп с Аминтором сквозь скелет перекидывались какими-то шариками. Гегелох, хмыкая, глядя на них, утешал обиженного Леонида.
  
   - Тор, пошли, переговорим, а то вонахемениды пожаловали, не хочу светиться, - тиранн Атарнеи кивнул на появившуюся на ярмарке цветастую группу во главе с сатрапом Артабазом.
   Рядом с ним шествовали два воина, серьёзные мужики с Родосса, Ментор и Мемнон. Яська знал о них. Преданные ахеменидам при которых и выбились в люди. Оба с большими амбициями, гонором и самомнением. Тут тоже непонятно - к сосланному в Скудрию Артабазу они приставлены как охрана, или соглядатаи? Ну, то, что здесь, в Эгах они осведомители дома ахеменидос - знает каждый. Те ещё политики... Чуть что не так - меч в ход пускают. А их не тронь, ахемениды ещё войска введут.
   - Мальчики, их оберите по полной, - Ермей, прежде чем скрыться с Аминтором в толпе, хитро усмехнулся ребятам. - Им для мужской силы и для карьеры продавайте...
   Басилевс покачал головойв след скрывшимся в толпе конспираторам, и побрёл приветствовать Артобаза.
   - Радостно ты Леонида сделал, - к Яське подбежал довольный Кузька. - А Олежку видел? Он такого точно не ожидал!
   - Ку-Кузь пошли, - Илька отловил рыжего, надвигая петас по самые брови. - Ясь, к вам ахемениды идут. Держись.
   Эгейская аристократия чинно двинулась в другую сторону, от пёстрой толпы сопровождавшей сатрапа.
   Филипп, отдав Артабазу положенные любезности, сославшись на дела, поспешил на поиски брата и гостя, исчезнувших заранее.
   Перед ахеменидами цены на товары резко взлетели, и не только в палатке факиров. То, что стоило десять драхм увеличилось до ста. Яська даже подивился скорости, с которой торговцы накручивали церы. Пеонец, недолго думая, всё оценил по оболу. Что-то это моску Фифу напомнило, это у него обол была любимая цена.
   Пока Артабаз и его приближённые рассматривали представленные амулеты и слушали деловито чирикавшего пеонца, Яська создал иллюзию мигающих огоньков, не требующую большого напряжения.
   Артабаз выбрал себе несколько литых амулетов, сделанных Илькой согласно своему вкусу, а не по научению Кузьки. Так же он взял оберегов из дощечек, предназначенных для лошадей. УЯськи были смутные подозрения, что не без научения дочери Артабаз всё это закупает. После того, как сатрап сделал покупку, его свита накинулась на волшебные товары.
   Родосцы стояли чуть в стороне, с разодетым мидийцем, на котором цветного бисера и бирюзы было хеника на два. Они с брезгливым презрением осматривали факиров и всё выставленное ими на продажу, о чём-то переговариваясь со своим спутником.
   Яська пододвинулся к ним поближе, жонглируя иллюзорными огнями. Судя по разговору, мидиец только прибыл, и братья вводили его в курс событий в Эгах.
   - Распяли - то кого? - интересовался прибывший.
   - Маржика. Хороший человек был. Говорят, на наследников напал, - Ментор вздохнул, - Жаль, потеряли его.
   - Правда, напал?
   - Мог, - кивнул Мемнон, младший из родосцев. - Его совсем от ненависти передёрнуло. Мог сам нахер полезть. Он же из местной аристократии был, его изгнали. Вот и мстил. Он попытаться наследников извести.
   Мидиец развернулся, рассматривая аристократию Эг.
   - А наследник кто из них? - прищуря глаза -видать подслеповат - он пытался разглядеть молодёжь.
   - Ну, тут их много. На власть армия ставит, кто ей люб. Вот наследников всех вместе и растят. Тут же не майорат. Кого армия выкликнет, тот править и будет, а уж старший ты сын, младший или вообще племянник - значение не имеет. Лишь бы дом был аристократический и образование позволяло. - Мемнон проследил за взглядом мидийца. - Тут вот они все. Вон тот, бледненький со светлый??, стриженный - Павсаний из Линкестов - самый опасный.
   Яське показалось, что уши у него вытянулись как у зайца, ловя каждое слово, каждый вздох. Значит, Павку они боятся.
   - Угу, - кивнул мидиец. - Но армию подкупить можно.
   - Не, - отмахнулся Ментор, - варвары. Даже могут и деньги взять. А орать будут всё равно, что заблагорассудится. А если пообещать, что после заплатишь, так ещё и побить могут. Варвары.
   Как для себя заметил Яська, судя по его тону - проверял на личном опыте.
   - Вон тот, в доспехе, рыжий, командир эфебов. Алесь. Тоже может быть опасен. - продолжал просвещать Мемнон.
   Артобаз обернулся к родосцам.
   - Алесь умный парень, смелый, армию может повести. За ним глаз да глаз нужен. Пока присматриваю, вожу за своейБаськой на коротком поводке.
   Мидиец кивнул, запоминая. Мальчишек много, а опасных надо знать в лицо.
   - А вон тот, красивый... Он бы до самых высоких постов дойти мог, за его тело многие бы заплатили, только бы пощупать, - кивнул мидиец на толпу аристократии.
   - Сын Аминтора, александроса. Самовлюбленная дубина. Хотя.., - Мемнон задумчиво почесал бороду. - Красив, ничего не скажешь. Но пока молод, себя не проявил. Вон за ним сын Филиппа ходит. Тщеславный, амбициозный, не признанный отцом. Вот он - интересен.
   Яська поджал губы. Илька, в надвинутой на глаза шапке всё равно привлекал к себе нездоровое внимание. Ничего не подозревавший мальчишка шёл за Аглаей, неся её корзину с покупками. Рядом с ним крутился Сурик, задорно осматриваясь по сторонам и наслаждаясь атмосферой ярмарки. Время от времени, видя что-то интересное, он начинал трясти Ильку за рукав. Яське даже показалось, что он слышит его нудящий голос:
   - Иличка, Иличка...
   Что же Сурика в детстве Лонка подушкой не придушила?
   - Есть ещё Орестиды. Старшего там можно в расчёт не брать.. А вот два младших... Средний на басилевса мог бы претендовать - Ментор оглядел юных аристократов, - только что-то я их не вижу.
   - Нахрапом тут решать нельзя, - рассудительно подвёл итог мидиец.- А то составим компанию Маржику. Ну, я тут надолго. Посмотрю сам, что и как. Ментор, тебе тут послание от самого Оха привёз.
   Ахемениды двинулись дальше по ярмарке, и как Яське не хотелось составить им компанию, уж очень он подозрительно стал бы смотреться, сорвись с места. Да и того, что услышал, хватало на размышления. Ребятам надо будет рассказать. Ведь ахемениды точно что-то затевают. Интересно, что благодаря Илькиной внешности, его мало кто принимает в расчёт. Неужели он действительно для них настолько красив и притягателен, что всё остальное не видят?
   Ведь и Гегелох Ильку, как иеру не воспринимал, пока Маржика не взяли. Сейчас сын Аминтора на жреца учить стал. Правда, теперь Илька сначала поупрямился.
   - Не хочу, - выдал он Гегелоху, когда тот предложил ему учиться. - Я александросом буду. Воином.
   И как его верховный ни уговаривал, ответов было два: "не хочу" и "не желаю". А как пример, ставился Алесь. Его же не учат. Так что сошлись они на том, что Гегелоху придётся учить всех, и Алеся, и Линкеста, и даже Мелиагра, у которого и позыва на жречество нет, но только при этом условии Илька согласился учиться. Да уж, бывает он упёрт, не хуже барана, и если что-то втемяшится - вынь и положь! Как говорит Даная:
   - Дубиной не перешибёшь.
   Так что теперь они все вместе занимаются у верховного.
   Гегелох начал учить с самого элементарного - связи. Чтобы можно было друг другу весточку послать, что живой. Ну Илька послал... Словно молотом по черепу. Тогда не только Яська осел, даже верховный покачнулся.
   А как Ильку учили проходу... Ну, это когда ты должен в другое место пройти, не физически а духовно, чтобы посмотреть, что там твориться. Очень нужная вещь. Так, никем не видимый, можешь и разговоры послушать и людей посмотреть. Они на басилевсе тренировались...
   Ну, Илька прошёл, посмотрел, рассказал, что у Филиппа на столе было. Только потом к Гегелоху басилевс сам прибежал с криками, что вся охранная система снята, и у него по помещению толпы бродят, мебель сотрясают, да ещё и его двигают, под бок толкают.
   Тут уж Илька возмутился, что дядька Филипп к месту прилепился и ему посмотреть не давал. И вообще, нельзя быть таким впечатлительным и так держаться за свои свитки.
   У Алеся проход оказался мягким и обволакивающим, но тоже ощутимым. Как и Илька, на требование посмотреть он лез ещё и потрогать. У обоих слишком много отсебятины, что опасно в таких делах.
   Кузькины действия были наименее заметны, если не считать того, что у Филиппа волосы дыбом стали от ощущения, что вокруг мертвецы закопошились. А так - лёгкий ветерок, может кто дверь забыл закрыть в Царство Мёртвых. Сквознячок такой.
   Но это тоже не устроило Гегелоха. Вообще, как и все учителя, он привередливый. Интересно, это свойство, оно профессией развивается, или туда идут только такие?
   А как они по нити ходили! Ну, это путь в астральном мире. Там можно что-то оставить, а другой найти должен. Так Гегелох новичков послал алтарь искать. Там два поворота надо было сделать, и на алтарь сам натыкаешься. Мелиагр просто даже не понял, что от него хотят. Линкест попытался, но идти не смог. Кузька быстро по нити пробежал. Яська, сгораемый от любопытства, увязался за ним. Там же он и Павку почуял. Тот тоже хвостом пристроился.
   Кузька, пробежав по нити, не только коснулся означенного алтаря, но и постучал по нему, разве что не головой. И послание написал, для тех, кто пойдёт следом. Нехорошее такое послание...Ну, уж что написал, то написал.
   Алесь прошёл по нити довольно легко, но к алтарю подойти не смог, а послание прочёл. Потом чуть из брата фарш для фрикаделек не сделал.
   Илька по нити идти не смог, неизвестно почему. Он просто разбил всё вконец, создал короткий путь к алтарю. А за ним одни развалины остались.
   От всего этого Гегелох только за голову хватался, утверждая, что таких недоразвитых учеников у него отродясь не было. И обещал, что после праздников возьмётся за мальчишек уже серьезно.
   Н-да, незря он тут при ахеменидах посидел, незря их послушал, только замёрз очень. Оставя палатку на пеонца, Яська побежал греться. Фифа его уже ждал с горячим бульоном и перепёлкиной тушкой. Мальчишка тут же накинул на голого факира сисур зимний, что бы тот согрелся быстрее.
   - Фиф, а твоих ребят за родосцами следить отправить можно? - с набитым ртом поинтересовался моск. - И тем хмырём, что с ними.
   - Сделаем, - беззаботно повёл плечом парень.- Услышал что-нибудь интересное?
   - Ага..., - Яська согласно буркнул, жадно запивая мясо бульоном. - Я, наверное, тоже попасусь тут, на рынке. Певцом, что ли, бродячим стать... Тут такие есть, я видел.
   Фифа подпёр голову руками, с удовольствием наблюдая, как друг ест.
   В завершение праздника на ярмарку, на осле, выехал силен, разливающий всем бесплатное вино. Разодетый в козлиные шкуры, с виноградным венком на голове, он и сам пил вино и целовался с молодками, с которыми шутил и хихикал.
   В силене Ясон признал александроса Орестиды, отца Фифы.
   Люди в палатках стали потихоньку собираться. Праздник на сегодня был закончен.
   Пеонец пересчитал деньги, заработанные ими, ссыпал их в глиняный кувшин и стал трясти им перед зрителями.
   - Люди, смотрите как мало. Птица счастья не вылетит. Добавить надо. - звонко кричал он, зазывая последних покупателей.
   Яська вздохнул - пора было возвращаться, а то пеонец уже народ собрал. Теперь главное было сосредоточиться на последнюю иллюзию. Мальчишка старательно перебирал в мозгах знакомых птиц, чтобы выбрать из них оповещённую птицу счастья. Перед внутренним взором возникал только образ хорошо прожаренной курицы: с корочкой, посыпанной специями и пряностями, с тягучим пряным соком. Сколько Яська не гнал эту навязчивую мысль, она не уходила. Видать, хорошо прижилась в его мозгах и пустила корни.
   Единственное, что он смог вспомнить, был павлин, когда-то виденный на картинке. Ну, то, что это был именно павлин, Яська ручаться не мог, так же, как и то, что птица такая действительно существовала, а не была бурной фантазией художника...
   Мальчишка вздохнул, и, под звуки сыплющейся от зрителей мелочи, выпустил из кувшина птицу счастья, с голой хищной головой, на которой теплилась жаренная корочка. Крылья переливались огненными всполохами. Но самым замечательным был хвост. Длинный, огромный, с пламенными кистями.
   Под восторженные крики зрителей птица запела. Да, этот клёкот у нас песней зовётся...Силен радостно рассмеялся, разливая людям вино. Эгейцы, дегустируя напиток, старались пробиться под дивной птицей, что бы она хоть немного наделила их счастьем.
   Яська подумал, что в Эгах ему действительно хорошо, что это его дом, который его теперь уже принял. Он и сам себя чувствовал счастливым. Тут было весело. Ему было хорошо с друзьями. Их родители ему тоже нравились.
   Да, Эги - это его город. Не зря он сюда попал.
  
   Ванские - ионийские земли.
   Та-Кемет - Египет.
   Александрос - ????? -- "защищаю", ?????? -- "мужчина", "человек"; "Защитник людей". Правитель воин командующий территориальной армией.
   Эфе?б (??????) -- в  обществе -- юноша достигший возраста, когда он обретал все права - 16-18 лет.
   Ксифос ( ?????) -- прямой обоюдоострый  меч длиной около 60 см. Остриё ярко выраженное, клинок листообразный. 
   Лабис ?????   металлическая застёжка для одежды, одновременно служившая украшением.
   Ахемениды, династия правителей древнеперсидской державы.
   Один из аристократических домов.
   Гопли?т (???????) --  тяжёловооружённый пеший воин. Слово происходит от названия тяжёлого круглого щита -- гоплон ?????.
  
   Наяды ( ???????, ??????, ???????) - хранительницы рек, ручьёв и озёр.
   Пире?й ( ????????, pi???as ) - город в Аттике, на Эгейском море.
  
   Басиле?вс ( ????????;) - правитель, жреческая должность, территориальная.
   Гима?тий ( ???????, -- ткань; накидка) -- верхняя одежда в виде прямоугольного куска ткани; надевался обычно поверх хитона.
   Хито?н ( ?????, "одежда") -- мужская и женская одежда (нижняя); подобие рубашки (льняной или шерстяной).
   Ваны - Иони?йцы или ионя?не ( ?????,  ?????) народы заселявшие не только Балканы от Аттики, но и Малую Азию.
   Эксомис - ?????? туника, оставлявшая открытыми правое плечо и правую руку. Туника - слово латинское, аналог эксомис.
   Моские горы - Кавказ.
   Атта, Аттал - отец, батюшка
   Башлык (наголовник) -- суконный остроконечный капюшон, надеваемый в непогоду поверх какого-либо головного убора для предохранения "от холода, дождя и солнечного зноя". Имеет длинные концы-лопасти для обматывания вокруг шеи.
   Ми?тра ( ????? "пояс, повязка") -- головной убор, украшает священнослужителя, распространена у мидийских магов.
   Птеруги (птериги) -- "перья"; вид доспехов воина, кожаные полосы, крепившиеся к панцирю и прикрывавшие плечи. Защитные свойства птеруг были весьма сомнительными, но был показателем воинского звания..
   Радуйтесь ????? - приветствие.
   Эльф ???? - пришедший, стремительный.
   Из словаря переданного Фифе старшим братом, для общения с клиентурой. Микитра - женщина, с которой отношения.
   Телеги на полозьях.
   Джезва - большая, джезвочка - маленькая, принцип современных турок для варки кофе, Напиток, похожий на кофе, делался из желудей.
   Чюрик - тот, кого обворовывают, лёгкая добыча. Из словаря переданного Фифе старшим братом для общения с клиентурой.
   Аоры - волшебные мечи, божественные.  широкий, мощный, прямой клинок.. пламенные кровавые.
   Наварх ( ????????) --  изначально начальник корабля, позднее командующий флотом 
   Пи?фия ( ?????) -- жрица-прорицательница в Дельфийском храме Аполлона, что на склонах Парнаса.
   Локоть - 40 см.
   Донос - документ, донесённый до адресата не автором, а посредником.
   Маршен хвала - ходи не вредим, ходи с головой, приветствие Моских гор.
   Гига?нты (????????; ед. ч. ?????) -- великаны. Древние жители Северных Балкан, воевавшие с Олимпийскими богами.
   Маргит - дурак, недоумок.
   Чюрик - тот, кого обворовывают, лёгкая добыча. Из словаря переданного Фифе старшим братом для общения с клиентурой.
   Считается, что в IV веке н.э. сердолик занимал пятое место по ценности в ряду: алмаз, жемчуг, изумруд, благородный опал, сердолик, красные карбункулы (шпинель, рубин, гранат) а затем уже золото, серебро, сапфир и топаз.
   красные и розовые кораллы использовались для изготовления амулетов, символизирующих счастье и бессмертие, отвращающих несчастье и болезни.
   Кинайдос - ругательство, шавка, низшей иерархии в собачей стае. Впоследствии стало обозначать пассивного гомосексуалиста.
   Обо?л ( ??????) -- название монеты и единицы веса. Единица веса (массы), равная примерно 0,65 грамма, а также серебряная, затем медная монета, равная 1/6 драхмы. Драхма 6,24 г в серебре.
  
   Короне - ругательство, ворона, употребляется и как положительное пожелание долгих лет, и как отрицательное из разряда чёрт.
   Победа.
   Древний вариант джигитовка
   Переводится просто как медный шлем.
  
   Наседка - куропатка - Пердикка - воспитатель, опекун, регент.
   В культ Ареса входили знания по медицине, ковки оружия, стратегии и тактике войны.
   Конной дружины
   В церемонии огромное значение придавалось траве брахис (барас), ее сакральное значение в последствии стало применяться в Зороастризме
   кривая короткая сабля, распространенная кроме скифов у персов и мидян, это сакральное оружие,
   Тала?нт (????????) -- единица массы и денежная единица, использовавшаяся в античные времена в Европе, Передней Азии и Северной Африке. Вес таланта равнялся 25,902 кг серебра.
   Искусственно сделанный хмельной и наркотический напиток Палестины.
   сисур ??????  - ??????? (?)  тулуп, овчина или козья шкура, в Македонии носилась зимой.
   Боре?й ( ??????, ?????? "северный") олицетворение северного бурного ветра. 
   Пела?сги, ???????? -- имя, которым  авторы именовали народ (или всю совокупность народов), населявших Балканы и Малую Азию до возникновения до прихода ахейцев и эллинской культуры.  К ним относились лелеги, моски, кавки, калевы, они населяли Фессалию, Эпир, Македонию, Фракию.
   Копи?с ( ?????) -- разновидность холодного оружия с односторонней заточкой по внутренней грани лезвия, предназначенное в первую очередь для рубящих ударов.????? означает "рубить, отсекать".
   Мелеа?гр ( ?????????) --Центральный персонаж Калидонской охоты.После тяжелой облавы, в ходе которой вепрь смертельно ранил многих героев, удалось поразить его стрелой, а затем обессиленного вепря добил своим копьём Мелеагр.
   ????? - красиво, прекрасно, изящно.
   Ваша - победа, барсий клич.
   Привычный вывих - смещение суставных поверхностей сустава относительно друг друга, которые повторяются в одном и том же суставе.
   Артаксе?ркс III ( Артахшасса, что означает "Владеющий праведным государством") -- правитель ахеменидов с 359-338 гг до н.э. 
   Энпат??????? -- "страсть", "страдание" осознанное сопереживание текущему эмоциональному состоянию другого человека, без потери ощущения внешнего происхождения этого переживания. Диапазон проявления эмпатии варьируется достаточно широко: от лёгкого эмоционального отклика, до полного погружения в мир чувств партнера по общению даже если он на расстоянии.
   Хику - чёрное колдовство на смерть, порча сделанная согласно ритуалу.
   Диди - обращение к старшему в Моских горах.
   Мелухха"солнечный луч" - западная Индия.
   Тиранн???????? лицо, насильственно захватившее власть; диктатор.
   Радостно - жаргонное от хайре, эквивалент нынешнему клёво.
   Пе?тас ( ???????) -- шляпа для защиты от солнца с широкими и гибкими полями
   Хеник - единица измерения ёмкости, равная 1,08 литра
   Хер - ?????,  ????- камни, булыжники, идти на хер - идти под камни.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"