Аннотация: Продолжение тематики, связаной с пребыванием на немецкой земле.
В город приехала выставка. Брейгель, Босх, Снейдерс... И, чтобы всё это увидеть, не нужно тащиться за тридевять земель, достаточно проехать несколько остановок и - вот оно всё, смотри, радуйся.
Все прогнозы обещают, что день будет солнечный. Для такого мероприятия пришлось отказаться от привычных джинсов с кроссовками. Облачившись в светлые брюки, летний пиджак и мокасины, уже на выходе, вдруг вспомнил о солнцезащитных очках. Обычно они лежат в ручной сумке, но в этот раз их там не оказалось. Наверное, оставил их вчера у родителей.
Придётся брать другие, которые я никогда раньше не носил...
...Минувшей весной мы ездили с однодневной экскурсией в Брюссель. После традиционной программы с обязательным посещением Атомиума, Гран плац и мальчика со стальными почками, писающего без перерыва вот уже четыре столетия, мы получили три часа свободного времени, чтобы погулять по городу.
Города мы, естественно, не знали, поэтому пошли по одной из улиц, что называется, куда глаза глядят, рассматривая по ходу витрины с надписями на непонятном нам французском языке.
Уже собираясь возвращаться, я увидел небольшой магазин с лаконичным названием "Spy".
Говорят, подобные магазины есть по всему миру. Не обращая внимания на уставшую и ноющую боевую подругу, захожу в магазин, таща её за собой.
Внутри магазинчика глаза разбегались от обилия шпионского снаряжения, казалось, здесь есть всё: фотокамеры размером с пуговицу, генераторы шумов, подавители тех же самых шумов, жучки для подслушивания, мазь для подошвы, сбивающая со следа собак и ещё много всего из той же серии. Цены на все эти игрушки были астрономические.
Время поджимало, идём на выход. И тут возле самых дверей я увидел корзинку с наваленной туда мелочёвкой и красующейся сверху надписью: "%off".
Первое, что я там увидел, были солнцезащитные очки в громоздкой оправе. Я когда-то читал о таких. С виду обычные очки, но внутри по бокам встроены две узкие зеркальные полоски; таким образом, достаточно лишь слегка скосить глаза и можно увидеть всё, что делается у тебя за спиной.
По-быстрому расплатившись, мы побежали туда, где в условленном месте нас должен был ждать автобус...
Вот эти самые очки я и одел в тот день.
В автобусе в это время людей было немного. Сзади меня кто-то сел, в нос тот час ударил запах парфюма от Кевина Кляйна, который мне жутко не нравится. Мне вообще не нравится кляйновский унисекс, один и тот же парфюм для него и для неё. Интересно, сзади меня он или она? Чуть скосив глаза в сторону, вижу, что это он, а рядом с ним ещё один, оба хмурые не по погоде. Ну, меня это не касается. А очки и впрямь тяжеловаты.
Вот и моя остановка. Неподалёку отсюда мы договорились с нею встретиться через сорок минут, прямо у конной статуи какого-то кайзера. Можно пока куда-нибудь зайти и выпить кофе. Иду к ближайшей кафешке. Настроение лучше не бывает, скоро уладим все нюансы и переедем в другую квартиру, которая и побольше, и получше.
Внезапно снова повеяло Кляйном. Какая всё-таки безвкусица, на что я не аристократ и то бы этим побрезговал. На секунду, глянув в шпионские зеркала, вижу тех двоих, сидевших за моей спиной в автобусе. А собственно, что в этом такого? Ты идёшь куда-то, они тоже куда-то едут и идут.
Перехожу дорогу, посматривая, что делается сзади. Двое парней перешли вслед за мной. Совпадение? Может быть. Перехожу дорогу назад. Парни делают то же самое.
Несмотря на жару, по спине пробежал холодок. Что за чертовщина? На какой-то миг я забыл, зачем сюда приехал. Сам не зная, почему, иду в противоположную от памятника сторону. Вспомнил, как в одной из книг прочитал, что для того, чтобы попытаться уйти от наружного наблюдения, нужно идти по тротуару навстречу движению машин. Это если за тобой ещё и из машины следят. На всякий случай так и делаю, через каждые несколько секунд бросая взгляд назад при помощи чудо-очков. Моя "наружка" не отстаёт.
Достаю мобильник, чтобы позвонить ей. У неё сегодня смена, вот-вот должна освободиться.
На её мобильнике, когда я ей звоню, начинает играть моя любимая мелодия Морриконе "Le Marginal" , ей она тоже нравится, зато она всегда злится, когда я говорю, что звонок от неё на мою трубу всегда сопровождается мелодией из "Эммануэль".
После второго гудка, зная, что это звоню я, слышу её назидательный тон с расстановкой: "Я уже скоро выхожу, ты мне мешаешь..."
- Привет,- каким-то загробным голосом говорю я, - Ты знаешь, у меня тут проблемы, я не смогу сегодня пойти с тобой.
На несколько секунд в трубке повисла тишина. Но видно интонация моего голоса звучала слишком убедительно, потому что, помолчав немного, она спросила:
- Что случилось?
- Так, мелочи, я потом объясню.
- Но ведь ты же так хотел пойти на эту выставку, ты же без ума от Брейгеля...
- Мы сходим с тобой в следующий выходной. А сегодня возьми Мартину и сходи с ней.
- С кем?! - недоумённо спрашивает она. И уже шёпотом, прикрыв трубку рукой, переспрашивает: - С Мартиной?!
Мартина это её коллега по работе, смазливая девочка под тридцать, с аппетитной попой и вообще. Но бедняжку тянет не на мужчин, поедающих её глазами, а на себе подобных. Уже сколько раз моя "Эммануэль" с улыбкой рассказывала мне про недвусмысленные намёки Мартины, под разными предлогами приглашавшей её к себе, якобы послушать музыку и вообще весело провести время. Я окрестил её за глаза Мартиной Навротиловой; в теннис она, по-моему, не играет, но ориентация с бывшей первой ракеткой мира делает их похожими.
- Я тогда тоже не пойду,- по-детски заныла она.
- Возьми Мартину, и идите на выставку,- уговариваю я её. "Пусть хоть один человек по-настоящему порадуется сегодня",- думаю про себя, имея в виду Мартину.
С трудом уговорил. Мы договариваемся созвониться через два часа. Всё это время, пока мы с ней говорили по телефону, я поглядывал за двумя топтунами, увязавшимися за мной. Что им надо? Может очередная контрольная проверка в рамках кампании по борьбе с терроризмом? Или просто "ученья идут"? Если так, то ладно. А, если нет, что тогда?
Ещё раз, перейдя дорогу и увидев этих двоих, последовавших моему примеру, захожу в фойе огромного пятизвёздочного отеля, где на втором этаже есть уютное кафе, в котором обычно бывает мало посетителей.
Расположившись лицом к входу, прошу у подошедшего официанта еспрессо, снимаю очки и вместе с мобильником кладу на стол.
Снаружи этого кафе, недалеко от лифта со стеклянной шахтой, было ещё какое-то не то кафе, не то небольшая пивная. Там-то и приземлились те двое, один спиной ко мне, другой вполоборота. Тот, который мог видеть меня, был в очках, ну, ещё бы, чтобы я не видел, куда он смотрит, можно подумать, что это и так непонятно. А у того, кто сидел ко мне спиной, очков не было вовсе. В кафе тихо играла музыка, пел Ричи. Большинству людей нравится соул, хоть и не все знают, что это соул.
За окном видна конная статуя кайзера. На его постаменте я когда-то прочёл: "От благодарных рейнландцев". Тогда же, желая узнать, за что ему так благодарны соотечественники, специально заглянул в энциклопедию, где прочёл, что в начале девятнадцатого века по условиям Тильзитского мира, он уступил Наполеону треть Пруссии. Очевидно, за это ему и благодарны, что отдал не всё, а только часть.
Позади меня расположилась шумная компания среднего возраста местных немцев.
Не помню, сколько прошло времени. Допиваю второй еспрессо.
Внезапно мобильник, лежащий на столе, противно зашевелился, будто жук, упавший на спину и пытающийся встать на лапки. Через пару секунд пошёл проигрыш из "Эммануэль". Продолжая думать о своём, смотрю на трубку, слушая, как играет мелодия. Кто-то сзади из компании с громким смехом хлопает меня по плечу:
- Халлё!!! Телефон!!!
Не оборачиваясь, беру мобильник. За моей спиной раздаётся смех и что-то невнятное, типа: "Ему француженка звонит, а он спит".
- Привет, - говорю я. Заслышав русскую речь, смех сзади смолк, компания продолжила болтать о своём. - Ты где?
Из трубки понёсся её весёлый голос:
- Мы уже в музее, тут так здорово. Много Брейгеля, в том числе и "Гибель Икара", которую мы видели с тобой в Брюсселе. А у Босха такие страшные картины, - запинаясь, щебечет она, - все эти уроды...
"В жизни бывают и пострашнее", - думаю я, поглядывая на тех двоих, мирно хлебающих пиво.
- Мартине понравилось? - отрешённо спрашиваю я.
- Не знаю, она всё время на меня косится, приглашает потом к себе. Как ты думаешь, идти? - Последняя фраза произносится с явным кокетством. Но шутка почему-то плохо доходит до меня, и я только промямлил: - Да, конечно, сходи...
Тут её голос сделался грустным.
- Что с тобой, где ты сейчас?
- Я тут недалеко, я перезвоню тебе через час...
Положив телефон, продолжаю наблюдать за теми двумя.
Кто это? Спецслужбы? Бред. Кому ты нужен. Бандиты? Но чьи? Местные? Вряд ли. "Родные"? Здесь? Откуда?
В эти минуты я вспомнил эпизод из старого любимого фильма. Пожилой, прихрамывающий профессор истории уверенно идёт по улицам Берна, не замечая за собою двух гестаповских топтунов. Как наивно он выглядел тогда. Каждая домохозяйка в то время смотрела на всё это с улыбкой, не понимая, как же можно быть таким растяпой, ведь стоит только обернуться, и всё станет понятно. Однако, профессор истории оказался глупее советских домохозяек и не заметил слежку, идя навстречу погибели...
Постепенно в голове промелькнуло всё, что я когда-то читал на эту тему. Не помню, у кого было написано, что от наружки, если она постарается, уйти невозможно. Но наружка ли это?
Смотрю, как один из них подзывает официанта и что-то говорит ему. Спустя несколько минут официант несёт большой поднос, ставит его на их столик, начинает расставлять тарелки. В это время компания позади меня начинает расплачиваться. Пока официант рядом, расплачиваюсь и я. А, когда вся группа идёт к выходу, заслоняя меня от тех двоих, резко сгребаю со стола очки и мобильник, и следую за ними, так, чтобы как можно дольше оставаться незамеченным для топтунов. Когда же я стал им виден, а они в этот момент только-только взяли в руки вилки, я рванул что есть мочи, на выход. В тот же миг сзади послышался противный визг резко отодвигаемых стульев.
Быстро надеваю очки, вижу, как один из двоих, вскинув руку, нервно щёлкает пальцами, подзывая официанта, в то время как другой, спешно идёт за мной. "Нечего обжираться в рабочее время ",- думаю про себя. "Это вам парни за Брейгеля, до которого я сегодня не дошёл по вашей милости".
Выхожу на улицу, иду к ближайшему парку. Второй преследователь, оставшийся расплачиваться в кафе, догоняет своего напарника.
В парке полно народу. Сажусь на свободную скамейку. Те двое стоят неподалёку. Мимо проходит какой-то местный с таксой. И тут меня осенило!
- Извините,- подхожу я к нему. - У меня сегодня утром пропала собака, спаниель. Мы гуляли здесь неподалёку, я отпустил её и вот... Вы не видели случайно?
В глазах бюргера-собачника появляется сочувствие. Обменявшись с ним парой фраз о том, какого цвета мой четвероногий друг и тому подобное, я приступаю к главному:
- Можно, я оставлю вам свой телефон и вы, если вдруг увидите моего спаниеля, позвоните мне?
Бюргер согласно кивает. Весь разговор идёт таким тоном, что те двое не могут его слышать.
Я вырываю из блокнота листок, пишу свои настоящие телефон и фамилию, отдаю его бюргеру, после чего быстро прощаюсь и ухожу.
Глядя в свои "зеркала заднего вида", вижу оцепенелые фигуры топтунов.
Ну вот, парни, теперь настал момент истины. Если вы обычные бандюшата, то пойдёте вдвоём за мной, так как в этом случае бюргер с собачкой не представляет для вас интереса.
А вот, если вы разделитесь и один пойдёт за мной, а другой за бюргером, то тогда... Нет, об этом не хочется думать, тогда всё это слишком серьёзно.
Некоторое время они о чём-то переговариваются, и к моему ужасу я вижу, как один из них поворачивает в сторону удаляющегося владельца таксы, а второй идёт за мной. Сбылись мои самые худшие опасения.
Прости меня, бюргер-таксовод, тебе всё равно нечего бояться, ну подумаешь, поставят твой телефон на прослушку, нацепят в доме кучу жучков, пока ты будешь гулять с собакой. Но я же вижу, что интереса для спецслужб ты не представляешь. Через месяц-другой всё снимут, а твоё досье на долгие годы уйдёт в какой-нибудь подземный архив.
Надо отдать должное подготовке этих ребят. Несмотря на неудавшийся обед и ужасное пекло, не похоже, чтобы они устали. Этот, который идёт за мной, как будто только из душа вышел, бодрый, подтянутый, ногами перебирает, как поршнями. А вот я оделся не для таких гонок. Я вообще-то с любимой женщиной в музей собрался, Брейгеля посмотреть, Иеронима Босха. А вместо этого вижу ваши рожи.
Задумавшись, не заметил, как вновь очутился у памятника кайзеру. Глянул вверх. Живот его коня уже много лет подпёрт какой-то опорой, видно на реставрацию у города нет средств, а может, рейнландцы больше ему не благодарны. Кто знает...
Неожиданно мне навстречу выходят "Эммануэль" с Мартиной. Увидев меня, с лица Мартины мгновенно исчезла улыбка. Ещё бы, ведь я её конкурент, ревнует ко мне "Эммануэль", вот и сердится, дурочка.
Поздоровавшись с ней и услышав ответное бормотание, снял очки, глянув перед этим туда, где стоял на остановке топтун. Переносица затекла от тяжёлой оправы. Мартина, осознав, что сегодня ей не обломится, попрощавшись с нами, уходит. Мы проводили её взглядом. Жаль, думаю, такая фигура и надо же какое невезенье...
- Ну, рассказывай о своих приключениях, - просит она меня.
- Потом, дома.
- Ты растёр лицо этой тяжеленной оправой. А где Гуччи, которые я тебе подарила? Зачем ты носишь это барахло?
- Я, наверное, забыл их у родителей, - бурчу ей в ответ.
- Что с тобой случилось, расскажи мне сейчас, ну, пожалуйста.
Она проводит по моей вспотевшей щеке своей маленькой ладошкой. - Ну, расскажи, - улыбается она и в её зрачках заиграли чёртики. За эти самые чертики в её глазах я готов прощать ей всё и за них, наверное, я так привязался к ней в моём далеко не юном возрасте.
- Да чепуха, потом как-нибудь... - отнекиваюсь я.
Пока мы с ней так стояли, я совсем забыл о парне, преследовавшим меня. Пренебрегая всеми правилами конспирации, оглядываюсь назад, но наружника не нахожу. Растерянно кручу головой по сторонам - всё тщетно, парень будто в воздухе растворился.
- Кого ты ищешь? - спрашивает она.
- Нет, никого, так...
Мы подошли к дому, когда уже начало темнеть.
Несмотря на сильную усталость от многочасового стресса, спать не хотелось.
Я пошёл в ванную. Минут пятнадцать стоял под горячей струёй воды, которая, в конце концов, сняла внутренний озноб, возникший у меня, как только мои преследователи разделились в парке.
Ещё какое-то время стою, глядя на себя в зеркало над раковиной.
Наконец, окончательно придя в себя, причесавшись, выхожу из ванной комнаты. Из комнаты доносится звук работающего телевизора. Заглядываю туда. Вижу, что она уснула прямо в кресле. Беру её на руки, несу в кровать; она, продолжая спать, обнимает меня за шею, чему-то улыбаясь во сне. Бережно кладу её, она тут же сворачивается калачиком, подложив руки под щёку.
Тихо ступая, выхожу в прихожую, прикрыв за собой дверь. Включаю свет.
На тумбочке рядом с её сумкой лежит сувенир из Брюсселя, причинивший мне сегодня столько беспокойств. Если бы не эти очки, мы бы с ней спокойно сходили в музей, знать не зная ни о каких преследователях, да и самим преследователям было бы проще делать свою работу. А так выходит, что они себя раскрыли и не сдали экзамен в своей фискальной школе, если это вообще был экзамен.
Во время сегодняшней гонки я дал себе слово, что, если всё это закончится, я выброшу эти проклятые очки с моста в Рейн. Проходя с ней потом по этому самому мосту, я этого не сделал.
Покрутив их в руках, достаю пакетик с влажной салфеткой, протираю их и прячу в сумку.
Завтрашний день также обещает быть солнечным и возможно сувенир из Брюсселя понадобится мне снова.