Весна на носу. А холод, штормовой ветер, будто февраль козырным двадцать девятым днём задумал изменить закон природы в этот високосный год.
Мирослава привезла в областной центр свои картины на реализацию. Известный галерист с простецким именем Василий оказался хитроумным перекупщиком. Глаза прячет за мутно-коричневыми стёклами очков, интригует тату загадочных арабских слов на левой щеке.
Предварительно по телефону Мирослава зачем-то разоткровенничалась, что картины срочно продаёт из-за задолженности по кредиту. Как результат, на встречу Василий явился с заготовкой придирок к картинам, цену снизил в два раза. Мирослава понимала, что её разводят, но от финансовых проблем не увернуться.
-Что там у вас ещё?- заглядывал в опустевший футляр для картин галерист.
-Со мной это всё.
-А дома?
-Наброски портретов в доме престарелых.... Старики с затравленным взглядом, как у брошенных собак перед усыплением....
-Мирослава.... Вы меня удивляете.... Зачем вам инвалиды, старики? Кому в кайф лицезреть этот генетический спам?
-Харизма, интеллект немощного тела ....- оправдывалась художница.
-Да, бросьте вы! "Харизма - интеллект".... Вот вам мой бесплатный совет - пишите портреты здоровых красивых людей! Не то из кредитов вовек не вылезете!- высокомерно бросил на прощанье Василий, вручив ещё одну свою визитку.
Вечерний поезд, которым Мирослава рассчитывала уехать в свой небольшой городок, в расписании теперь значился по чётным числам. Последняя электричка уже ушла, следующая в три ночи. Ждать долго. В здании вокзала не на много, но теплей, чем на улице, и от штормового ветра спасает.
По стоптанному мрамору вокзальной лестницы Мирослава поднялась на второй этаж в зал ожидания. Большая, как гора, пожилая администратор экипирована в тёплую служебную куртку, сапоги - унты, меховой берет. Казённым голосом диктора объявлений железнодорожного вокзала обсуждает хитросплетения популярного телесериала по телефону.
-Вот увидишь, этот Кемаль окажется кровным братом Нергиз! А она от него беременна! Представь....-
Кивнув головой Мирославе, она пальцем указала на табличку расценок в зале ожидания.
Недалеко от стойки администратора туалет с приоткрытой входной дверью. Возле умывальника высокая стройная женщина в чёрном платке ополаскивала ярко-красные яблоки.
Не дождавшись от администратора квитанции об оплате, она направилась в зал ожидания.
По огромному неуютному помещению гулял сквозняк. Территория поделена на секции, вдоль стен расставлены трёхместные дерматиновые диваны с замусоленными скособоченными подушками.
Мирослава выбрала свободный диван напротив телевизора. У ног поставила чехол для картин, на диван положила коробок с неожиданным приобретением....
В туннели метро неопрятная подвыпившая женщина совала спешащей толпе серого тощего котёнка. "Совсем недорого элитный шотландец!".
-Ха! Такой "шотландской элиты" в подвале нашей девятиэтажки валом! Бесплатно! Бери - не хочу! - выкрикнул спортивный парень, навьюченный громоздким рюкзаком.
Откровенно некрасивый и потому очень трогательный котёнок беспомощно мяукал, моля о спасении. Невольно заглянув ему в глаза, Мирослава приостановилась.... Понимала - вскоре для котёнка ледяной туннель обернётся склепом....
В палатке "секонд хэнд" она недорого купила мохеровый шарф, попросила картонный коробок. В молочном киоске продавец выкладывала товар на витрину.
-Творожные сырки свежие?
-Свежайшие! Только получили. Младенцев кормить можно!
-Мне для младенца и надо....-
Торопливо выхватив из рук Мирославы деньги, хозяйка котёнка трофейно помахала купюрой над головой, приветствуя собутыльников за столиком привокзальной кафешки.
Голодный котёнок на угощение не набросился, ел медленно, аккуратно.
"Эстет. Так и назову. Мордочка некрасивая, но милая, девичья. Хозяйка уверяла, что мальчик. По-моему, обманула.... Скорее, Эстетка. Под хвост заглядывать не буду - вдруг обидится.... Тем более, всё равно не разбираюсь в кошачьих интимностях"- рассуждала Мирослава.
Насытившись, котёнок благодарно замурлыкал, зарывшись в шарф, скрутился бубликом и уснул.
А Мирославе вздремнуть не удавалось, без конца поглядывала на часы, то в своём телефоне, то на вокзальной стене.
По телевизору сериал, сценарий приторный, как и его название про восточные сладости. В Мирославином детстве бабушка Маня слёзы лила над индийскими фильмами. Потом "пузыри" мексиканско-бразильского телемыла, теперь - турецкого. Похожие примитивные сценарии. Актёры, как под копирку. Не запоминаются. Тошнотворные любовные разборки придуманных телегероев на полуслове перебивает беспардонная реклама, советующая, пока не поздно, подлечиться от климакса, поноса, вшей, запастись мазями от подагры.
Телевизор расположен далеко. Невольно в поле зрения по правую сторону компания говорливых цыган из девяти человек. Узколицые, близко поставлены глаза, длинный нос клювом свисает над маленьким жадным ртом. "На кур похожие" - усмехнулась Мирослава.
Ромы обосновались по-домашнему. Сдвинули восемь диванов, приспособив каждый под плацкарту. Стулья укрыли газетами, заставили едой и напитками.
Низкорослый цыган стоял у телевизора, совсем не заморачиваясь тем, что закрывает собой экран. Он озабоченно выковыривал вилкой шпроты из консервной банки, поглядывая в телевизор.
Маленькая голова мужчины вросла в плоское широкое туловище, ноги-руки колесом. "Цыплёнок табака" - беспощадный мазок художницы.
По левую сторону от Мирославы на диване, обронив шапку на пол, спал широкоскулый курносый с вывернутыми ноздрями солдат. Его мощный храп перекрывал и без того слабый звук телевизора. "На мопса похож, и храпит так же".
Чуть дальше - та самая "траурно - яблочная грация". Закинув ногу за ногу в сапогах на плоской толстой подошве, читает журнал. "Ноги, как у арабского скакуна"....
-Вставай! Это мой диван!-
От неожиданности Мирослава вздрогнула. Молоденькая цыганка, одна из тех, которые делили диван на двоих, стояла совсем близко, смотрела коршуном, вот-вот клюнет.
-Почему...? Диван рассчитан на три человека, я могу подвинуться. Присаживайся!
-Вставай! Этот диван я заняла давным-давно!
-"Давным-давно" - это когда? Я два часа здесь сижу. И что значит "заняла"?
-Нахалюга! Чужой диван захватила! Вали отсюда! Не то порчу напущу!
-Не боюсь я тебя.... Отойди, телевизор закрываешь....-
Мирослава оглянулась на администратора.
Та всё видела, но продолжала жевать бутерброд, заполняя клетки кроссворда.
Резким взмахом руки цыганка скинула с дивана коробок с котёнком, отфутболила чехол для картин. Котёнок проснулся и испуганно запищал. Чехол для картин, проплыв корабликом, причалил у ног "траурно-яблочной грации".
Не скрывая удивления, она закрыла журнал, поразмыслив, требовательно выкрикнула: "Полиция! Срочно вызывайте полицию!"-
Администратор неохотно отложила кроссворд, ленивой походкой пришла к месту конфликта.
-Ох, вы, цыгане, и наглый народец! На восьми диванах "шатёр разбили"! Спасибо, костёр не развели! И девятый диван вам подавай? Угомонись! Не то, не поленюсь - полицию вызову!-
Как ни в чём не бывало, цыганка, молча, вернулась к равнодушно наблюдавшей за ней компании. Взяла бутылку "колы" с импровизированного стола и уселась на диван возле подруги.
-Чего вы поближе к батареи не переберётесь, пока там диван пустует? Согреетесь, может, уснёте....- неожиданно озаботилась о Мирославе администратор.
-Оттуда телевизор не виден. Спать я не смогу, ещё полночи коротать, телевизор хоть немного отвлекает....
-Ну, дело хозяйское.... Пойду, люди размещения ждут....-
Мирослава повернулась к женщине в чёрном платке, поблагодарила.
-С котёнком всё нормально? - улыбнулась незнакомка.
"Голос глубокий с цепляющей хрипотцой. Кошаче-мурчащий" - заметила Мирослава и утвердительно кивнула.
Незнакомка снова уткнулась в свой журнал.
Выходить заранее к электричке неразумно. Неизвестно, когда двери вагонов откроют, на улице задубеешь. И тянуть время нельзя - платформа заснежено - скользкая.
Открытым оказался четвёртый по счёту вагон, куда сползались ссутулившиеся от непогоды пассажиры.
Электричка ещё совковских времён.... Чтобы влезть в неё по металлической лесенке с узкими ступеньками, надо обладать сноровкой скалолаза. Намертво уцепиться за поручни, подтянуться до нижней ступеньки, расположенной на уровне пупка пассажира.
В вагоне отключить обоняние, дабы не стошнило от запаха гнили, мочи. Не поскользнуться на банановых шкурках, катающихся бутылках, не усесться в шелуху от семечек, не приклеиться к жвачкам.
Перед трёхчасовой поездкой в электричке необходимо денёк поголодать во избежание экстрима посещения вагонного туалета. Воды там вовек не бывает, и в самый неподходящий момент настежь распахнётся туалетная дверь, замок в которой сломан ещё в прошлом столетии.
Уши желательно запечатать наушниками, чтобы не слышать речи соседей по вагону, где зачастую вместо знаков препинания матерные слова самой грязной подворотни.
Для художника-портретиста в переполненной электричке есть бонус. Калейдоскоп лиц. Как для гурмана кулинарная ярмарка, где среди изобилия фаст-фуда, нет-нет и попадётся изыск, достойный мишленовской презентации.
О глазах, губах писано-переписано. А лбы..., брови..., уши..., крылья носа....
Но сейчас пассажиров по пальцам пересчитать. Безликие мужчины устало укладывались на полках электрички. В полутёмном вагоне они казались лоботрясами-привидениями, отлынивающими от ночного шабаша.
Мирослава выбрала лавку почище в средине вагона - не так дует из дверей.
Неожиданно напротив Мирославы уселась "траурно-яблочная грация".
-К вам поближе. В вагоне одни мужики, кто его знает, что у них на уме....- мурчащий голос.
-А, что были случаи?-
Незнакомка повернулась левой щекой, пальцем провела по едва заметным звездочкам шрамов возле носогубной складки.
-Вилкой в лицо среди ночи ткнули.... Вспоминать не хочу. Давайте знакомиться, меня зовут Альбина. Вы куда едете?
-Я - Мирослава. До конечной....
-Мне чуток ближе....-
Похоже, электричка полночи простояла в депо, отопление только включили. Холод "собачий".
Вытащив из дорожной сумки шерстяную тунику ручной вязки, Альбина быстро и ловко сняла платок, пальто, натянула тунику поверх свитера, надела пальто, застегнулась до верха. Собранные в узел пепельные волнистые волосы снова укрыла. Чёрный с набивным рисунком кашемировый платок - из старых качественных, повязала не без кокетства, концами на затылке, как шолоховская Аксинья.
"Ловкая. Гибкая. Шея длинная, грудь девичья, ноги стройные, руки изящные. Лебедь с сильными крыльями. Портрет непременно во весь рост!"- радовался глаз художника.
Альбина достала из своей сумки красное яблоко, протянула Мирославе.
-Маму похоронила. Девять дней сегодня.... Помяните.... Мама яблоки очень любила....-
Мирослава приняла угощение, украдкой рассматривая попутчицу.
"Линия бровей размыта, ресницы белесые, нос узкий с задиристым кончиком. Рот не по-современному суховат. Но это её ничуть не портит.... Ни намёка на косметику. Из украшений - только изящные серёжки золотой ножкой повисли на аккуратных мочках ушей.
Карандашом писать. Ни масла, ни акварели, дабы не потерять изящество образа".
-Три месяца назад брат из Белгорода позвонил - мама совсем плохая. Ухаживать некому. Я дома всё бросила и поехала.
-Общение с мамой.... Это радость, счастье....- вспомнила свою маму Мирослава.
-Не случилось ни счастья, ни радости.... Перестала она нас узнавать. У меня спрашивала, где ж Альбина? Мол, жду я её, жду, а никак не дождусь.... Бросила меня дочка! Я и плакала, и смеялась, вот я - дочка твоя.... Не бросила я тебя! А она мне..., какая ты дочка..., баба - бабой. Моя доченька - маленькая, кудрявенькая, две косички с бантиками....-
Отвернувшись, Альбина смахнула слезу.
-Готовила я маме самое вкусненькое, что она любила. Поест и тут же забудет. "Кормить меня собираешься?"- спрашивает. Я объясняю, что не жалко еды, переедать вредно. Она в ответ: "Варвар ты! Варвар ты! Варвар!"-
-Болезнь Альцгеймера?
-Она самая... проклятущая.... После смерти отчима это началось.... А в последний вечер мама вдруг, как запоёт: "Любимый город может спать спокойно и видеть сны, и зеленеть среди весны...."-
Голос тонюсенький детский. Кожей я почувствовала - смерть рядом, но верить не соглашалась.... Мама уютно на бочок улеглась, кулачки под щеку - и вроде сладко уснула. Я немного успокоилась и тоже задремала. Снится мне - будто сидим с мамой возле нашего дома на лавочке. Она решительно встаёт и удаляется со словами: "Пойду я, мой Ефимович уже заждался. А то осерчает - духопелей даст...." Я очнулась, мигом подхватилась, гляжу - а мама уже "ушла"....-
Попутчице требовалось выговориться, облегчить душу. Мирослава в печальное углубляться не хотела.
-Имя у вас красивое. Альбина - светлая, чистая.
-Скорее - бесцветная.... Альбинос....
-Какая ж вы бесцветная? Вы - яркая, колоритная!- удивилась Мирослава.
В ответ недоверчивый мурчащий смех.
-Уверена, мужчины не раз комплименты вам делали....
-Мужчины.... Отца своего я не знала. Отчим в упор меня не видел.
Сводный брат Игорь на три года моложе. До сих пор не пойму, за что меня ненавидел.... С детства у меня там, где заканчивается спина, на копчике пушок светлых волос. Мама вслух всё сокрушалась - и зачем к девчонке на этом месте "шерсть" прицепилась....
Игорь такое придумал.... Такую подлянку мне устроил.... Стыдно и говорить.... -
Споткнувшись на слове, Альбина уставилась в окно.
Электричка неуклюже выползала из окраины мегаполиса. На старом заброшенном доме растёкшейся краской огромные буквы: "Юлька! Я люблю тебя!".
-Счастливая, наверное, эта самая Юлька....- заметила Альбина.
-Не факт.... Там ещё подпись:"Твой киця"- усмехнулась Мирослава.
-И, правда, не факт.... Глазастая вы....
-А, может, ваш брат Игорь был тайно в вас влюблён?- рискнула спросить Мирослава.
Альбина удивлённо вскинула глаза.
"Глаза большие по-стрекозьи раскосые..., зелёные или серые? На бледных щеках россыпь янтарных веснушек, будто застывшие слезинки....".
-Я тоже об этом подумывала, но допустить не могла.... В шутку или всерьёз Игорь сказал ребятам нашей улицы, что у меня - хвост.... И пошёл слушок.... "девочка с хвостом"....
А "хвост" очень даже сексуальный - нежный пушок золотистых волос лепесками чайной розы. Сейчас девчонки-бабёнки в этом месте лепят тату. По сравнению с моей природной меткой эти "завлекалки" что траурный картонный цветок. Но тогда для меня это был приговор, изъян, калека навсегда! Сколько слёз я пролила! А, как доказать, что никого хвоста? Не буду ж я перед каждым трусы снимать!
В одноклассника я влюбилась. Серёжа Грушин. Глаза у него большие карие, ресницы длинные, густые, как у телёнка. И он на меня заглядывался. А я, что дикая кошка, фыркала в ответ. Потому что не верила. Куда мне дефективной? Страдала. На "хвостатую", кто ж позарится?
-Подруги были у вас?
-Поначалу думала, что подруги.... Доверюсь. Вроде, проникнутся, а потом шушукаются, посмеиваются....
-А мама?
-Она, то ли под ситуацию подстроилась, то ли, действительно, радовалась, что так обернулось. Мол, образование получай! А женихи никуда от тебя не денутся! Всему своё время.... Надо сказать, мама моя своеобразным человеком была. Отчим её всю жизнь поколачивал, воспринимала она это в порядке вещей. И мне наказывала: "Укроти, Алька, свой нрав! Не то будешь от мужа духопелей получать!". Что такое "духопели" я толком не знала, но догадывалась....
По свиданиям я не бегала, училась-училась. Золотая медалистка. В медицинский институт в соседнем городе без всяких блатов и взяток поступила.
Однокурсники в меня влюблялись, а я, что замороженная рыба на льдине. Начали поговаривать, будто я неправильной сексуальной ориентации. Заело меня. И пошла я куражиться. Сначала Славик Левитин. Завидный жених. Сын декана нашего факультета. Мастер спорта по плаванью, высокий, плечистый. По пятам за мной ходил, в кино, театр приглашал.
Согласилась. На дачу укатили, рыбачили, дурачились.... Заночевали.... Стал он моим первым мужчиной. Отношения продолжались год. Он меня любил, а я "щеку подставляла"....
Потом надоел он мне, отбрыкиваться начала.... Причины придумывала разные. Он не выдержал, прямо спросил: "Я тебя совсем не прельщаю?". Я ему в ответ: "Ты меня слегка отвращаешь....". Вид у него жалкий был в тот момент. Обидела, каюсь.....
Чтобы досамоутвердиться, я решила отца Славика совратить. Сама потом удивлялась, как легко мне это удалось. Декан Левитин Павел Ильич - красивый мужчина в расцвете лет. Преподавал у нас фармакологию. На общий зачёт я сознательно не явилась, уважительную причину придумала.
Индивидуальный зачёт сдавала вечером. Получила "отлично". Не ухожу, сижу платочком обмахиваюсь.
-Я только после болезни.... Нехорошо мне.... Домой подвезите....-
Настоящий мужчина.... Не отказал.... И пошло-поехало.... До самого выпуска. Семью Павел Ильич бросать не собирался, да и мне он уже был не к чему.
-Не могу не задать чисто женский вопрос. Возможно, это прозвучит не этично.... Отец и сын - в сравнении....
-Романтика, нежность, трепетность - Славик. А Паша - опыт, похоть до цинизма. Не до души мне был ни один, ни второй. Я ж говорю - куражилась. Поэтому и сужу о них, как о жеребцах на первой и последней дистанции.
-А отец и сын знали, что вы их соперниками сделали?
-Конечно. Весь факультет был в курсе. Конфликтов не случилось. Мужчины вели себя джентльменски-мушкетёрски.
-К вам агрессия у них не возникла?
-Не возникла. Павел предлагал мне остаться работать на кафедре, с диссертацией помочь. Славик уезжал в Израиль, с собой звал.... Я отказала обоим.
Несколько лет я врачевала в местной поликлинике, а потом подальше от родительского дома укатила в Германию в военную часть. Там и настигла меня любовь....-
-Красавец?
-Не сказать.... Среднего роста. Не богатырь. Рыжий, нос утиный. Нравились его руки крепкие в пушке рыжих волос, ноги сильные накачанные.
-В моём воображении обрисовался портрет немца....
-Вот именно, на немца он больше похож. Хотя русак, с примесью мордовских кровей.
-Чем больше палитра кровей, тем интересней портрет.
-Вы, наверное, художница?
-Да, портретистка.
-Я так и подумала. Вы такая..., не как все.... И этот футляр для картин. Интересно, как становятся художниками?
-Художниками, наверное, рождаются. Сколько себя помню, рассматривала родственников, соседей, одноклассников, учителей. В деталях. Лица, руки.... Чтобы не забыть, рисовала-рисовала....
-Это у вас наследственное?
-И приблизительно нет. Послевоенной волей судьбы папа - рабочий металлург, мама - воспитательница детского сада.
Лет двенадцать мне было.... В очередной раз изучала мамино лицо, когда она телевизор смотрела. На листке маленького блокнота мамин профиль набросала. Минут за десять, шариковой ручкой - без шанса на малейшую поправку. Прошло тридцать лет, мамы давно нет. А этот рисованный портрет на пожелтевшем блокнотном листке живее всех фотографий....