Аннотация: Я надела серёжки с зелёным нефритом, купленные 35 лет назад, и почувствовала себя прежней Адой... Сколько воспоминаний всколыхнули они... Какие незабываемые годы...
Nephrite Earings
Нефритовые серьги
Я надела серёжки с зелёным нефритом, купленные 35 лет назад, и почувствовала себя прежней Адой...
Сколько воспоминаний всколыхнули они... Какие незабываемые годы...
Мне двадцать четыре, и у меня годовалый сын. Мы с ним и моей мамой отдыхаем на даче в Бузовнах, у моря. По выходным нас навещает мой муж. Он работает, и отпуск у него будет только зимой. У меня же отпуск всегда в летнее время. В самый жаркий период, когда в городе на крышах плавится кир, а ночью влажные простыни горячо прилипают к телу, наш симфонический оркестр распускают на целый месяц, а то и дольше.Красота! Тогда, правда, я этого не понимала. Воспринимала, как должное. Привыкла. Это теперь, в Америке, куда мы приехали двадцать лет назад, я с тоской оглядываюсь на прошлое и понимаю, как прекрасна тогда нам жилось. Ну, если, конечно, не считать ужасных квартирных условий в первые годы моей замужней жизни. Вернее, полное отсутствие таковых. Приходилось снимать комнату. За шесть лет мы поменяли шесть квартир! Дома у родителей жить было негде. Всего-то одна комната с крошечными коммунальными услугами и четырёхканфорочной плитой в прихожке. А к родителям мужа - хотя у них и был собственный дом (довольно большой по моим тогдашним понятиям) - муж не захотел. Он, ещё когда мы встречались объяснил, что к ним нельзя: мама разведёт. Я ему поверила и правильно, как оказалось потом, сделала.
Смешно! Но у меня никогда в жизни не было золотых серёг! А мне так хотелось...
Я с завистью поглядывала на большие, с красными рубинами, серьги нашей дачной хозяйки, и хотя они мне не очень нравились, всё же не могла оторвать от них глаз.
Хозяйка казалась мне богачкой. Кроме того, что у них был собственный дом в два этажа, у них ещё был и мотоцикл с прицепом! Один раз они даже прокатили меня в этой колясочке. Это был первый и последний раз, когда я каталась на мотоцикле. Понравилось ли мне? Уже не помню. Всё-таки, это была не машина, не автомобиль. Но три колеса - это больше, чем тогда располагало наше молодое семейство. Не говоря уже об отсутствии не то что своего собственного дома, квартирки в одну комнату и то не было своей.
Правда, я жила в городе. Большом столичном городе одной из бывших союзных республик, а они в маленьком чахлом посёлке, где даже киношки, наверно не было, и дороги были не асфальтированы, а покрыты густым песком, и бог знает, как им жилось в зимнее время, когда с Каспия задували шторма и даже в городе негде было от них укрыться. Так что, перевес был всё-таки на моей стороне! Я - горожанка. Они - сельские жители...
Летом там было хорошо. Летом там было прекрасно! Всё моё детство прошло на Каспийском взморье. Родители отправляли меня в пионерские лагеря обычно на две партии (два месяца). Там мы по утрам и вечерам выстраивались на линейку. Трубил горнист. Особо отличившийся пионер поднимал флаг, и я страшно завидовала счастливчику (на меня никогда не падал выбор: незаметная я была девочка).
Днём мы всем лагерем ходили на пляж. Строем. Отряд за отрядом.
Ходить было недалеко, минут пятнадцать, двадцать. Белая панамка была обязательна для всех. Апшеронское солнце горячее!
Пляж в Бузовнах начинался далеко от кромки моря. И мы первым делом разували свои сандалики и шли босыми ногами по влажному, рифлённому от шин грузовиков песку (уж что там они делали, эти грузовики, я не знаю, но хорошо помню на вкус солоноватые высохшие пластинки, которые я зачем-то выковыривала из земли, чтобы положить в рот).
Сколько лет прошло с тех пор!.. Но и теперь помню, как завидовала (ох, и завистливая же я была девчонка!) ребятишкам на пляже, которые отдыхали с семьёй, а не в лагере. Им-то было позволено идти в море когда пожелают. А нам было строго воспрещено идти в воду, пока не раздастся команда пионервожатого. А до того мы должны были поиграть на песке, принять воздушные ванны. И только когда наши пионервожатые, взявшись за руки в море совсем рядышком с берегом, устраивали живую цепь, за которую нам не разрешалось проникать, мы врассыпную бежали в воду.
Как скоро бежит время... Вот я уже и взрослая. Мама годовалого мальчугана. Свои первые шаги он сделал на этом бузавнинском песке. Вначале, когда я впервые принесла его на пляж и поставила голыми ножками на песок, он испугался, закричал, заплакал... Необычно было ему прикосновение мягкого, как пудра и жёлтого, как золото песка. А потом привык. И сделал свой первый шаг...
Я играла на скрипке в государственном симфоническом оркестре. Самая лучшая работа в мире! Так казалось мне тогда. И так же кажется мне сегодня, хотя я давно там не работаю и скрипку в руках не помню когда и держала...
Хозяйка работала кассиршей в промтоварном магазине, а её муж - я понятия не имела, где. И работал ли он вообще.
У них были взрослые, уже женатые два сына. Но хозяева не казались мне старыми. Наверно, они были такого же возраста, как я сейчас. А может, и моложе...
У неё был собственный дом, мотоцикл и золотые серёжки с рубинами и кольцо. Комплект. Так это называлось.
У меня не было ни дома, ни мотоцикла. Но не это было главное тогда в моей жизни. У меня не было золотых серёг. Вот горе...
Перед нашим отъездом на дачу в Бузовны я забрела (уже в который раз) в ювелирный магазин на Зевина. Это был большой, богатый магазин. Наша филармония находилась всего в четверть часа ходьбы он него. Нужно было спуститься по главной улице города, Коммунистической, мимо Бак.Совета, мимо Гос.Университета, пройти сквер с бюстом поэта Сабира на фоне длинной старинной крепостной стены, и вот ты уже на Зевина. Поворачиваешь направо и перед тобой кинотеатр "Азербайджан" в фойе которого когда-то играл небольшой эстрадный оркестр до начала сеансов. Его потом (уже на моей детской жизни) перестроили, осовременили и перед входом поставили памятник азербайджанской женщине-писательнице Натаван, который изваяли искуссные руки мужа моей кузины, Омар Эльдаров.
Небольшой отрезок улицы от музей Низами до кинотеатра бакинцы прозвали "Миллион за улыбку". Когда-то, к приезду главы страны Н.Хрущёва, отцы города убрали каменную брусчатку и застелили мостовую плитами, чтобы правительственным машинам было мягче проехать. Хрущёв так и не проехал по этой улице. А новая мостовая, где запрещено движение машин, так и осталась на радость горожан.
Кинотеатр разрезает улицу на два рукава. Слева - улица Джапаридзе с хорошо знакомым бакинцам большим продовольственным магазином, где можно было купить то, что не продавалось в других продуктовых магазинах.
Справа - улица Зевина. На ней, прямо напротив кинотеатра, ювелирный магазин. Вот туда мы и зайдём и посмотрим, что там сегодня продают. Левая сторона отдана серебру. Правая - золоту.
Обычно я начинаю свой обход слева направо. Прилавки расположены буквой П. Полюбовавшись вдоволь на цветные камушки, ажурно оправленные в серебро, пропустив часовой отдел на верхней перекладине буквы П, я не спеша направляюсь к золотому отделу. Серебро мне больше по карману. Я хоть сейчас могу купить колечко с аметистом, или александритом. Но они мне не нравятся. Моё сердце рвётся к золоту. Пропускаем бриллианты. Они мне тоже не по карману. А вот туда, где годом раньше, когда родился мой первенец, я купила янтарное кольцо, я и направляюсь. Оно пленило меня сразу же, как я его увидела! Солнце горело и переливалось в нём. Горячее бакинское солнце! Цена была подходящая, как мы здесь теперь говорим, affordable. Шестдесят рубликов (почти три четверти моей месячной зарплаты) и кольцо горит на пальце моей правой руки. Рядом с обручалкой. Красиво! Моя душа радуется. Это уже второе золотое кольцо в моей небогатой коллекции. Первым было обручальное, которое подарил мне жених.
А теперь моему сыну летом исполнится год. Мы поедем с ним на приморскую дачу. И через несколько дней у меня начнётся отпуск.
Я скольжу взглядом по колечкам и серёжкам, уютно, каждое в своём гнёздышке расположившихся в коробочках, обшитых изнутри бархатом.
И тут я вижу их! Серёжки! Две пары красивых серёжек, похожих, как братья. Только в одних камушки чуть посветлее.
Я прошу продавца показать мне эти серёжки.
Что это за камень?
Я впервые вижу такой: зелёный, матовый, светящийся изнутри, с крошечными чёрными почти незаметными точечками. Он похож на косточку от кизила. Такой же удлинённый и округлый. И даже размер такой же, как косточка! Ажурная золотая оправа цепко держит его в своих объятиях. Какие же они красивые, эти серёжки! И я тут же решаю, что именно эти я должна купить. Ведь у меня зелёные глаза, какие же ещё серьги мне надо? Только эти!
Но, как на грех, у меня нет с собой денег... Да и откуда им взяться? Ведь цена - моя месячная зарплата! Такие деньги я не привыкла таскать с собой. Впрочем, я не уверена, что и дома найдётся нужная сумма.
Огорчённая я выхожу из магазина.
Дома муж меня утешает. Соберём деньги - и купишь себе серёжки!
Да! А если они меня не дождутся? Ведь всего две пары таких было в магазине!
Но... с судьбой не поспоришь. Раз нет денег - что уж об этом говорить.
Мы уезжаем на дачу. А через несколько дней я возвращаюсь в Баку, чтобы зайти в филармонию за отпускными деньгами. Я получаю чуть больше ста рублей. Как раз хватит, чтобы купить полюбившиеся мне серёжки. Ещё и на дорогу обратно на дачу останется. И я, чуть ли не бегом, лечу по Коммунистической вниз, к ювелирному магазину.
Хоть бы только не продались! Хоть бы только я могла их купить! - шепчу про себя слова молитвы, не записанные ни в одной Библии.
И Бог меня услышал.
Серёжки с зелёными глазками по-прежнему лежат на своих местах. Неужели больше никому не понравились? Врочем, что мне за дело! Постояв, как полагается, в очереди, я дожидаюсь своей минутки и прошу продавца показать серьги. Решено! Я покупаю те, что посветлей. Уже если к глазам, то пусть по цвету совпадают!
Мои первые в жизни золотые серьги! Я не снимала их никогда, даже когда ложилась спать. Конечно, теперь я понимаю, они больше бы подошли солидной даме, а не такой девчонке, какой я тогда была. Но я чувствовала себя взрослой дамой и очень была довольна своими серьгами. Впрочем, чего греха таить. Они чудесно оттеняли мои зелёные глаза и нравились мне ужасно!
Мы отпраздновали первый год нашему сыну на даче. Мама тогда очень с нами устала... Она любила своего первого внука, как собственное дитя, даже ещё больше. Уж теперь-то я знаю по себе, как любят внуков! А тогда я была совсем неопытная мамаша. И моя бедная мама совсем замучалась с нами... Она уже не могла дождаться того дня, когда мы вернёмся домой. Правда, вернуться домой она должна была одна. Мы с сыном, по её плану, должны были поехать на недельку к свекрови. Дом у неё был большой, всем места хватит.
Поехать - мы поехали. И даже прожили один день и одну ночь.
А на следующий день нас выгнали.
Свекровь прицепилась за столом к каким-то словам, сказанным сыном (моим мужем, то есть) и - марш отсюда!
Что мы и сделали.
Бедная моя мама только руками развела, когда увидела нас, вернувшихся нежданно-негаданно от свекрови.
А через год мамы не стало. Она давно болела. Сердце, давление... Вот и не выдержала нагрузки. А было ей всего пятьдесят два года.
Что было потом с нами - тема для романа.
Правда, вряд ли когда-нибудь я его напишу...
А серёжки с нефритом... Они и теперь на мне. Не единственные, но самые любимые!