--
Недопустимо в священническом сане, опускаться до свинского состояния. Когда должно размышлять о жизни небесной, тебя ночью приводит городской дозор пьяного, как какого-нибудь подгулявшего подмастерья. Единственно, что может все это оправдать, так это слова сержанта стражи, обеляющие тебя. Он сказал, что ты читал отходную не над одним усопшим, и что за вечер пришлось тебе пережить много всякого, сколь ни доводилось даже ему самому. Он посоветовал мне обойтись с тобой мягко, не накладывать суровой епитимьи за твой недостойный проступок, так как ты со всем усердием исполнял свой долг и, дескать, не твоя вина, что после всех треволнений, не устоял на ногах от выпитого. Да ты пил, хоть когда-нибудь, что-то более крепкое, чем пиво?
И Лоренцо остановился перед Витусом, сложив руки на животе, как недовольная мамаша, строго выговаривающая неразумному сыну за его поведение. Витус только головой мотнул, хрюкнув от чугунной тяжести, что перекатывалась в голове. Слова кардинала воспринимались, как назойливо и дробно стучащие по стальной болванке, молоточки. И терзанию его не было конца.
--
К тому же, - добавил кардинал, помолчав. - Сержант счел нужным отметить то, что ты и во хмелю не забывал своей стези и проповедовал в кабаке, куда зашли вы вместе с ним, чтобы промочить горло и что тому, якобы, есть немало свидетелей.
Нет, Витус, конечно, помнил свою разборку с Жеко в кабаке у Слима, но это скорее было вразумлением, но никак не проповедью. О-ох... сколько же он потом еще выпил, что начал где-то проповедовать... Но поживи-ка столько с монахами, разучишься говорить по человечески.
--
Но я склонен думать, - продолжал между тем кардинал истязать Витуса, добивая своими "молоточками". - Что сержант городской стражи действовал из христианского милосердия, чтобы выгородить тебя. И склоняюсь я к сему не от того, что предубежден против тебя, сын мой, для меня все вы здесь чада мои во Христе, а лишь от того, что и сам сердобольный сержант и его солдаты, притащившие тебя этой ночью, сами были изрядно хмельны. Ко всему прочему... видел ли ты, сын мой, свое лицо? Оно просто ужасно, даже не смотря на все старания братьев лекарей, прикладывавших на лицо и менявших тебе всю ночь компрессы и примочки из трав. Не хочешь ли ты, сын мой, сам объяснить этот свой, ужасающий меня и всю братию, вид, и если нужно, то исповедаться.
Витус не горел желанием, что-либо объяснять. Говорить и ворочать мозгами было непомерно трудно, а уж объяснять... Он просто мечтал, чтобы кардинал побыстрее его отпустил. Он попытался было поднять зверски раскалывающуюся голову, но боялся, что от малейшего движения она попросту расколется на куски, как перезревшая тыква. А его преосвященство стоял перед ним немым укором, молча ожидая ответы на свои вопросы, и Витус с напряжением хриплым голосом произнес:
--
Так... не хотели слушать... проповедь.
Минуту другую кардинал с неизъяснимым изумлением взирал на молодого монаха, потом недоверчиво уточнил:
--
Ты дрался, потому что твою проповедь не хотели слушать?
--
Ну... - не то выдохнул, не то простонал Витус.
--
Ты так ревнуешь о Христе? - в голосе Лоренцо послышалось невольное уважение. - И ты готов был терпеть страшные побои, словно первые христианские мученики, лишь бы отстоять слово Христово?
Витус даже не удивился столь неожиданному умозаключению его святейшества - сил не было, все они уходили на то, чтобы выдержать голос кардинала, эти "стучащие" по мозгам "молоточки" и не взвыть волком. Витус был уверен, что такой пытки не выдержал бы ни один христианский великомученик. Сейчас для него существовал один единственный жизненно важный вопрос: долго ли еще кардинал собирается терзать и измываться над ним своими наставлениями. Плачевное положение Витуса спас брат Северус. Тихо просочившись в кабинет, он подошел к кардиналу и, о ангельское милосердие, тихо что-то зашептал тому на ухо, тогда как Витус, закрыв глаза, наслаждался блаженной тишиной. Но все хорошее когда-нибудь кончается и Северус вышел, бесшумно прикрыв за собой двери, милосердная душа.
--
Похоже, ты, сын мой, оказался не просто воинствующим воином Христовым, а стал популярен в Клербо. Сейчас от одного семейства поступила просьба прислать именно тебя для причастия и исповеди умирающего. Это, кажется, на Мельничной улице, а туда, как мне известно, не очень-то любят зазывать священников, да и сами святые отцы не в восторге от тамошней разнузданной паствы. Принимая во внимание, что ты сумел вызвать у тамошних жителей доверие и приятие слова Божия, а так же твою ревность к Богу, я рукоположу тебя в сан священника с правом отправлять церковные службы, - нудил Лоренцо. - Однако, чтобы такое случалось повсеместно, чтобы в наших священниках возникала нужда, необходимо знать о положении дел в Клербо. Ты согласен со мной, сын мой?
--
Угу, - страдальчески промычал Витус, согласный на все, лишь бы его отпустили и оставили в покое.
--
И я желал бы, чтобы ты докладывал обо всем, что услышишь и увидишь в городе. Ибо духовная жизнь Клербо тревожит нас, как никогда. Ступай с богом, сын мой, и помни мои наставления.
Витус поклонился, сдерживая страдальчиский стон. Ему хотелось упасть на холодные каменные плиты пола в своей келье и забыться блаженным сном пусть и с болезненным и безрадостным видением. Но у дверей кабинета его дожидался Северус. Перекрестившись при виде его побитого лица, брат секретарь повел Витуса к выходу, слава богу, хоть молча. За воротами резиденции переминался с ноги на ногу босоногий, грязный оборвыш. Боже, до чего монахи доверчивы, чуть ли не в голос изумился Витус, провести их, раз плюнуть. Правда и то, что с такими вещами как исповедь, здесь не шутили. Какое-то время, мальчишка, круглыми глазами пялился на оплывшее, разноцветное от побоев лицо монаха и вдруг, спохватившись, гнусаво затянул:
--
Пода-айте, милосердный бра-а... - доканючить он не успел, так как, зашипев, болезненно скривившийся Витус, в сердцах отвесил ему подзатыльник под укоризненным взглядом брата Северуса.
--
Веди, давай, паршивец, - процедил он и добавил сквозь стиснутые зубы: - Молча!
Шмыгнув носом, мальчишка живо припустил вперед. В "Рогах Люцифера" Витус появился в состоянии близком к тому, чтобы придушить маленького и прыткого, как блоха, мерзавца, которого он несколько раз терял в толпе. Правда в столь кровожадных намерениях, появившегося в дверях таверны монаха, нельзя было даже заподозрить. Руки спрятанны в широких рукавах сутаны, на лицо низко опущен капюшон. Мальчишка умчался на кухню, даже не попросив монетки, а сидящие за столом, повернулись к вошедшему. Монах подошел к столу, молча плюхнулся на скамью и откинул с головы капюшон.
--
Гаденыш, - пожаловался он. - Водил меня черт знает сколько. Я уже хотел ему уши пообрывать, так ведь не догоню. О-о! - схватил он кружку пива, которая нетронутой стояла перед Ромеро. - Господь, мой благодетель... - и жадно припал к ней.
Когда он, одним махом выдув ее, со стуком поставил на стол, Макс, все это время ехидно разглядывая его, протянул:
--
Хоро-ошь нечего сказать...
На что Витус только скривился и выжидающе посмотрел в сторону кухни.
--
Не сердись на Чижа, - сказал Макс. - Он еще тот жулик, но свое дело знает, и никогда не поведет чужака прямой дорогой. Если тебя это успокоит, то этот паршивец точно так же водил меня кругами пока в глазах не зарябило. Ну и рожа у тебя.
Витус слизал с губ пивную пену и вытер рукавом подбородок.
--
А это кто? - кивнул он в сторону Ромеро, смотревшего на него во все глаза. - Это его я должен отпевать?
--
Ром, представься, - попросил его Макс.
--
Роман Прохоров, - протянул Витусу руку молодой человек и, подумав, сказал: - Менестрель.
--
Черт! - выругался изумленный Витус. - Прости Господи, - тут же спохватился он, перекрестившись.
Подошедший Рыжий предупредительно забрал у него кружку, чтобы потом вновь поставить ее перед монахом уже полной.
--
Вот и третий... - Витус, широко улыбаясь, протянул Ромеро руку. - Ну, хорошо, Ром, а здесь-то тебя как зовут?
--
Ромеро.
--
А че, какая-то кличка собачья? - фыркнул Витус, пожимая его ладонь.
--
Да, вы чего?! - возмутился Ромка-Ромеро. - То им кошачья кличка, то собачья... Нормальное имя. Я на него, по крайне мере, откликаюсь, а не верчу головой по сторонам, думая, что зовут кого-то другого.
Макс и Витус, смеясь, хлопали нового товарища по плечу, каждый со своей стороны так, что Ромеро болтало из стороны в сторону.
--
Как вы столкнулись? - поинтересовался Витус, разглядывая Ромеро.
--
Мне его заказали, - последовал мрачный ответ Макса.
--
Что? - не поверил Витус и посмотрел, подняв брови, на Ромку.
Тот кивнул, подтверждая слова Макса.
--
А то, что мне за него отвалили кучу бабла.
--
Ах, да... - вдруг припомнил Витус, - Это из-за него мы вчера чуть не подрались?
--
Точно! Я пошел за ним, чтобы честно отработать их, а этот нахал на меня же и напал из-за угла. Теперь вот надо думать, что делать дальше, потому как, не могу я не выполнить заказа.
--
Вот святое дерьмо... - ругнулся Витус.
--
А в чем проблема? - переводил недоуменный взгляд с одного на другого, Ромеро. - Я просто не появляюсь больше при дворе и все. Лучше я здесь в трактире, на Рыжего Пита, поработаю.
Витус с Максом переглянулись.
--
В том-то и дело, Ром, что ты нужен нам при дворе, - мягко сказал Макс.
--
А на фига?
--
Понимаешь, для нас в этом городишке образовались кое-какие непонятки, - попытался объяснить ему Витус. - И то, что нас здесь троих свело, тоже не просто так. Как думаешь?
Выслушав его, Ромка вдруг спросил:
--
Вить, а ты кем был по жизни?
--
Ну, на мафию шестерил, - выдал, не моргнув глазом Витус. - А что? - вызывающе поинтересовался он.
--
Чё? - не поверил Макс, а Ромка расхохотался.
--
Ну, вы даете! Один спецназовец, другой мафиози.
--
Сейчас это не суть важно, - хмыкнул Витус, озорно глянув на насупившегося Макса.
--
Вот именно, - неожиданно поддержал его Макс. - Важно теперь понять, какого хрена мы здесь и как будем выбираться?
--
И для этого я обязательно должен оставаться при дворе? - ехидно поинтересовался Ромка.
--
Именно там, ты нам и нужен, - твердо подтвердил Макс.
--
Да? Тогда как быть с моим убийством?
--
Кстати, кто его заказал? - спросил Витус.
--
Роже Синуэ, - ответил Макс.
--
А он у нас кто?
--
Гад, - последовал короткий, но ёмкий ответ Ромки. - Если еще учесть, что он человек герцога Клербо, а я любовник герцогини, то мотив убийства шит белыми нитками.
--
Мать честная! - восхищенно уставился на него Витус. - Ты трахаешь, герцогиньку?
--
Молодец! - с уважением произнес Макс. - Ну и ловок же ты, сукин сын, нечего сказать.
--
Ну, чего вы в самом-то деле, - даже обиделся Ромка. - Может я у нее вместо домашнего любимца, только в отличие от него пою и всякую хню рассказываю. Потому, говорят, я у нее дольше всех продержался.
--
Держись и дальше, - похвалил Макс.
Зато Витус разворчался:
--
Дорассказывался, что тебя заказали...
--
Забейте на этого жирного борова, ребята, он будет молчать как миленький,- неожиданно заявил Макс.
--
Отчего вдруг такая уверенность? - внимательно взглянул на друга Витус и потребовал: - Давай выкладывай.
--
Да, - поддакнул Ромка, с таким же требовательным выражением лица, как и у Витуса.
--
Есть на него кое-что. Он в обход герцога, но от его имени, вместе с бургомистром, приобрел серебряный рудник. Есть кое-какие имена... там что-то еще крутиться. Короче надо посмотреть, в первый раз я не вник.
--
Компромат? Откуда?
--
Я ж тебе рассказывал, дурья башка, перед тем как ты глаза залил виноградным самогоном.
--
А-а... да, да... припоминаю... бумажки матершинника? Слушай, а на кардинала есть там что-нибудь?
--
Надо посмотреть. Вроде что-то было, точно не помню.
--
Ладно, забей на кардинала, лучше посмотри, может быть, там упоминается о свитке?
--
Так о чем в нем речь? Мне нужно хоть что-то, чтобы знать, что искать. О некоторых бумагах просто упоминается.
--
Одно могу сказать - он зашифрован.
--
А я скажу, что Паленый с его ребятами это чья-то хорошо поставленная агентурная сеть в Клербо и догадываюсь даже чья, хотя это ничем не подтверждено.
--
Даже и подтверждений не нужно, - мрачно фыркнул Витус. - И так понятно. Он же тебя недвусмысленно предупредил, чтобы не лез дальше в его дела. Ублюдок! Это ж надо догадаться прирезать уже мертвого человека! Задрот!
--
Ребят, а вообще о чем идет речь? - вмешался в их разговор Ромеро.
Взялся рассказывать Макс, потому что, как он сказал, Виктор слишком пристрастен и кроме эмоций и ругани от него ничего не добьешься. Когда Макс закончил свой рассказ, Ромеро долго молчал.
--
Кажется, я тоже могу кое-что добавить к этой истории, - задумчиво произнес он.
Макс и Витус, скрывая нетерпение, в молчаливом ожидании смотрели на него.
--
Две недели назад в Маргата, перед самым выездом в Клербо, я стал свидетелем одного странного разговора. Странного потому, что с Эрменсиной до того никто так не осмеливался разговаривать, а тут... ею прямо таки повелевали...
--
Ну и... - поторопил его Витус, так как герцогиня мало интересовала его.
--
Я тогда был немного занят и особо не прислушивался в начале...
--
Рома!! - вскричали потерявшие терпение Макс и Витус.
--
Господин! - тут же отозвался на их вопли со стороны кухни Рыжий Пит. - Еще пива?
--
Неси! - не задумываясь, велел Витус.
--
Только, ребята, извиняйте, деталей не помню, разве что общий смысл.
--
Иисусе! Дай мне терпение! - простонал Витус.
--
Давай общий смысл, - кивнул более выдержанный Макс.
--
Короче, Эрменсина не хотела, чтобы этот тип меня видел, и вытолкала в соседнюю каморку. Оттуда я слышал, как какой-то мужик велел ей собрать монатки и живо отправляться в Клербо.
--
А сама-то чего тормозила?
--
Так я не хотел, - поколебавшись, признался Ромеро.
Макс и Витус весело переглянулись.
--
Отказать она просто не посмела,- продолжал Ромеро. - Так как чем-то там была ему обязана. Похоже, этот неизвестный подсунул ее герцогу, устроив брак с ним. Сама она из обедневшего рода.
--
Вот это финт!
--
Еще я понял, что этот таинственный благодетель, без ведома герцога, смотался к какому-то монастырю. Потом у них речь пошла о кардинале и об ассассине и о том, что за герцогом необходимо присматривать, чтоб не путался под ногами. Для этого Эрменсина нужна была ему в Клербо. Да и еще, этот некто все злился, что не успел поговорить с ассассином, потому что его убили.
--
Вот почему Паленого прирезали, - с тихой ненавистью проговорил Витус. - Этот сучонок подумал, что Паленый решил сам завладеть свитком. Все сходиться. Не удивлюсь, что и в резиденции мою келью шмонали его люди. Теперь понимаешь, почему нам, кровь из носу, нужно выйти на него, а уж тогда... держите меня семеро!
Ромка уныло кивнул.
--
Понимаю, - вздохнул он.
--
Ты может у своей герцогиньки осторожно пораспрашивай об этом ее благодетеле, - сочувственно посоветовал Макс, видя, как тому не хочется возвращаться в замок. - А Синуэ будем "валить" компрматом.
--
И не просто "валить", - веско добавил Витус. - А делать это так, чтобы Ромку больше не трогали.
--
С герцогом разговаривать рисковано, ему ничего не стоит отправить нас налево и в расход, - покачал головой Макс, отметая эту возможность.
--
Тогда надо найти такого человека, с которым его светлость считается, - не отступался Витус.
--
Тогда опять Эрменсина, - хмыкнул Ромеро. - Он ее, кажется, побаивается. Она ему однажды уже пригрозила.
--
А ты откуда знаешь?
--
Так из-за меня же все и было...
--
Стало быть, ты уже стал причиной семейного раздора? Герцог о тебе знает? - встревожился Витус.
--
Ну... не как о любовнике, я думаю...
--
И как?
--
Разрулили...
--
Тогда решено, - подвел итог Макс. - Ром, ты жалуешься мамочке, мы валим Синуэ.
--
Я за, - поддержал Витус, что-то прикинув. - Займем их хорошей интригой, а пока они будут заняты друг дружкой, ты Ром спокойно присмотришься к тамошнему окружению. После того, как вычислим засранца и решим, что это точно наш клиент, отдаете его мне.
--
Все это хорошо, Вить, но было бы неплохо все-таки выяснить, что в свитке, - остудил его пыл Макс.
--
Да смотрел я этот свиток, - с досадой поморщился Витус. - Я его даже на зуб пробовал и нюхал. Ни фига! Одно могу сказать точно - им не подотрешься. Там же сплошная шифрограмма. Код Энигма, по сравнению с ним, детская считалочка. Иногда, мне даже кажется, что мы попали сюда из-за него. Словом, то, что не получилось у других, типа, должно получиться у нас. Там идет такой расклад, мама не горюй!
--
Ты давай без эмоций. Какой еще расклад? - с подозрением расспрашивал его Макс.
--
Я уже тебе, кажется, рассказывал...
--
А ты еще раз расскажи, - жестко потребовал Макс.
--
В общем, трое хороших пацанов должны изничтожить этот свиток, который не уничтожаем. Один раз чуть было не вышло, но случился облом, потому что третий потихоньку слинял, то ли испугавшись своего избранничества, потому что кишка тонка, то ли по какой-то иной причине. И вот теперь мы повязаны этим свитком. Случайно ли мы здесь в Клербо, ребята?
--
В принципе этот вариант можно взять, как основной. Во всяком случае, свиток является нашей главной целью.
--
Мы теперь, что же, как три мушкетера, только вместо подвесок королевы у нас свиток, - засмеялся Ромка.
--
Три мушкетера, - пренебрежительно фыркнул Витус. - Бери выше. Мы как Трус, Балбес и Бывалый, во!
Ребята рассмеялись и, стукнув кружками, одним махом выпили вино.
--
Ладно, пацаны, париться и фанатеть по этому поводу не стоит. Если у нас не получиться со свитком, тогда снова законсервируем его в монастыре, сделав настоятелем Витю, - смотря на Витуса, подразнил его Макс, по-видимому, ожидая от него бурного неприятия подобного варианта.
Но Витус промолча, уставившись на дно пустой кружки, и Максу стало не по себе. Он понял, что Витя и не загадывал настолько далеко, потому что не рассчитывал прожить так долго.
--
Вить, пойдем ко мне и посмотрим бумаги, - вывел он его из состояния тяжкой задумчивости. - Подумаем, как быть с Синуэ, и заодно посмотришь, нет ли в бумагах, что-нибудь о свитке. А ты, Ром, пока оставайся здесь и носа из этого кабака не высовывай.
--
Ага, - обрадовался Ромеро, не сдержав улыбки.
--
Ну и чё ты лыбишься? - вдруг окрысился на него Витус. - Без дела не хрена сидеть. Думай, как Черного распознать.
--
А чего тут думать, - нисколько не обидевшись, хмыкнул Ромка, кладя лютню на колени и настраивая ее. - Просто нужно узнать, кого его сиятельство, отсылал в Рим и все дела.