Над нефорским клубом сгущались тучи. Возле клуба набежало премного нефорья, как обычно в день концерта. У Дортвейдера крепко болела голова. Потрескавшаяся розовая косуха не совсем ладно сидела на его кургузых плечах. Злой ветер продувал ее насквозь, но Дортвейдер старался не замечать этот малоприятный факт: он был свято уверен в том, что ему надлежит держать имидж. Ведь если не он, то кто? Он сделал крепкую затяжку ненавистным "Беломором", отбросил полудокуренную папиросу в сторону и нетвердой походкой двинулся в сторону входа в нефорский клуб.
Здесь необходимо отметить, что бычок тут же подобрала и сунула в котомку полусумасшедшая напомаженная бабушка, уже не первый десяток лет обретающаяся в окрестностях. Она очень любила нефоров и наркоманов, ибо их скупые подношения зачастую составляли большую часть заработка предприимчивой старушки.
Дортвейдер вошел в клуб, конечно же, бесплатно, при этом хитро обманув тупоголовых секьюрити, о чем он с удовольствием будет рассказывать знакомым в ближайшие лет пять. Сегодня в клубе было как никогда накурено и людно. Еще бы - на этот вечер было запланировано выступление культовой дез-метал группы "Смертельное Наследие". Этот коллектив некогда был местным, но, как и все достойные, лет пять назад свалил в Питер, где наконец-то нормально записался и раскрутился. Бессменный лидер и по совместительству ударник группы Рауль был старым знакомцем Дортвейдера, с остальными же он просто бухал.
Танцпол уже вовсю заполонили полуодетые расфуфыренные тридцатилетние неформалки, кожаные волосатые рэперы и токсикоманы. На сцене корячилась какая-то маловразумительная разогревочная панк-группа, на которую, впрочем, никто не обращал внимания. Надменно и нервно кивнув одной-другой знакомой некрасивой девочке и учтиво поручкавшись с бандой крашеных клешеванных полугомосексуалистов, наш герой резво прошел к традиционному столику, где обычно размещали свои облаченные в телеса внутренности мужчины и женщины из его компании. Был Психо, философ-документалист, приютившийся в уголке с томиком Маркса Фрая. Наличествовали неразлучные еще со студенческой скамьи Леший и Дракон, вечно пьяный Смоки с приклеенной к глазу портативной камерой, две чьи-то девушки и кто-то еще. Сидел и потягивал водичку, очевидно, рожающий очередную гениальную мысль баснописец Черт. Насупившись, рядом стояла легкомысленная толстушка Аникея, по случаю концерта приехавшая в город из далекого райцентра. Кстати, зря - ей негде было ночевать. Еще несколько человек, в том числе и Писатель, должны были подойти.
Скорбные складки на обветренном, небритом и почти мужественном лице Дортвейдера несколько разгладились при виде стоявшей на столе початой бутылки старого доброго портвейна. Впрочем, в состояние еще большей эйфории его привел бы пузырь водки; но чего уж там - выбирать не приходилось. Пригубив мутно-красной жидкости, Дортвейдер несколько расслабился, закурил и завел беседу про гонку вооружений, привычно проигнорировав предложение присесть.
Но вот, отыграла вторая, третья предварительная группа, сцена погрузилась во мрак. По залу пошел нервный гул, глупые неформалки даже догадались на время перестать трясти своими копнами свалявшихся волос. Пришли и присоединились к компании Дортвейдера два писателя, принеся с собой еще портвейна. Психо, поулыбавшись своим мыслям, с размаху плюхнулся головой в стол. Две чьи-то девушки лобзались с чьими-то парнями. Дракон, уйдя в туалет, занимался своим суровым мужским делом. Смоки, глупо хихикая, пьяно снимал всех по очереди. Вечер неуклонно близился к своей кульминации...
Но вот, наконец, зажегся голубой прожектор и клетчатым светом озарил толстяка-конферансье, тайного поклонника шансона и попсни. Зычным голосом он воскликнул:
- Итак, вот и свершилось то, чего вы все ждали последние пятьдесят лет, ебаные пидары и неформалы, любители "Арии", "КиШа" и группы "Кино"! Только сегодня в нашем попсовом городе, туром из Жмеринки проездом через Владивосток - встречайте! Группа "Смертельное Наследие""!!!
Толстяк удаляется в угол сцены, свет выхватывает занимающую половину сценического пространства барабанную установку. На сцену под всеобщие радостные возгласы выбегает ритм-гитарист Дэймон, в руке его бутылка с недопитым пивом. Залпом опустошая емкость, Дэймон с размаху швыряет ее в зал, метко раскалывая череп оранжевоволосому хипу, известному в тусовке по прозвищу "Михаил". Затем музыкант резкими движениями ноги сталкивает в толпу оба усилителя под одобрительные вскрики покалеченных. Резким прыжком из-за кулис появляется басист Энди-Гетеросексуал, он с размаху бъет своей гитарой об пол - при этом один из осколков влетает четко в глаз разодетой в черное неформалке Мэгги. Оставшийся обломок своего "Джексона" Энди обрушивает на головы трясущихся в экстазе металлюг из первого ряда. Медленно выходит соло-гитарист Кристофер. В руке у него автоматический пистолет. Смушенно улыбнувшись в бороду, Кристофер разряжает всю обойму в зал, затем резво спускается со сцены, ставит одну из глупых неформалок раком и под восторженный гул голосов остальных зрителей сношает ее мертвое тело. Со стороны выхода появляется солист группы. Он одет в черный балахон с вышитым на нем серебристым полумесяцем. В руке у него длинный, остро заточенный нож. Мигом перерезая глотку подвернувшемуся под руку байкеру, он цедит хлещущую кровь в бутылку из-под портвейна, вскакивает на сцену и, замерев в доблестной позе, прикладывается к бутылке.
Прожектор снова выхватывает барабанную установку. Из-за нее выходит одетый в пижаму и турецкий халат ударник Рауль, подходит к микрофону и, раскинув руки в приветственном жесте, с улыбкой заявляет: