Водяные кони бежали стремительно и плавно. Конь Моревны - светло-светло песочный, с белой гривой, выбранный из-за схожести с ее Метелицей, буквально перетекал под седлом, так что она чувствовала себя, несущейся на гребне волны. Ощущение было приятным. Они выехали сегодня на рассвете, потратив остаток вчерашнего дня на то, чтобы добыть сбрую для всего водяного табуна. Если поддерживать взятый темп, то через пару дней можно въехать в Торжец. Пока же она отложила мысли о предстоящей битве с волколаком или даже целой их стаей и просто отдалась движению и ветру.
К полудню въехали в лес, коней пришлось придержать, чтобы не остаться без глаз на узкой лесной дороге, над которой грабы и клены протянули свои ветви. Жрица Елена все это время скакала рядом, две длиннющих черных косы колотили по спине, но она нипочем не хотела прятать их под кольчугу. Марья подозревала, что таким манером подруга ее дразнит. Собственные короткие локоны легко уместились под шлемом. "Вот обкрутятся косы вокруг какой-нибудь ветки, посмотрим, у кого волос на голове больше останется" - хотела поддеть она Пряху, но той, рядом не оказалось. Поотстала, видать. Зато на ее месте рысил Даромир. С утра они перебросились едва парой слов, сугубо по поводу предстоящей охоты. О том, что произошло на смутном пути, князь не помнил или не хотел вспоминать, а Моревна и подавно.
- Насчет Златы ты Сувора надоумила? - Неожиданно резко спросил князь. Марья, не готовая к вопросу, покрутила головой, ища поддержки у старого воеводы. Но и того, как назло, поблизости не было.
- Я?! - Она постаралась изобразить удивление. - Была охота, девок тебе искать! Хотя, дочь у боярина Лихого - невеста завидная. И певунья знатная, и пряха. А пляшет как - залюбуешься: стан тонкий...
- Ты мне ее, будто барышник товар, расхваливаешь!
- Не хочешь на Злате жениться, так и скажи. Никто тебя силком за рога не тянет!
- За рога?!
Марья аж вздрогнула. Княжий крик вспугнул лесных птах, до этого беспечно распевавших в кронах. Даромир метнул ей бешенный взгляд и так ожег коня нагайкой, что тот, ломая кусты, скакнул вперед чуть не всеми четырьмя ногами разом. А князь уже нахлестывал дальше по зеленому проселку.
- За рога? - С ленивым любопытством переспросила очутившаяся рядом Елена, ее собольи брови красиво выгнулись.
- Да я же хотела сказать, что он, как бык упрямый! - Марья почувствовала неловкость - должно их разговор услышало все войско.
- А-а-а... я то подумала... Неужто, думаю, недооценила подругу? Но, знаешь, в твоем положении - жрица понизила голос, - ратовать, чтобы князь женился на другой не слишком умно.
- Ты же мне сама вчера советовала, отдать ребенка храму! - Моревна начала злиться на подругу.
- Советовала. - Беззаботно согласилась та. - Чтобы к тебе в голову других-каких мыслишек не закралось. Но, ежели отец живой да тароватый* (щедрый), да в жены зовет...
- Да ну тебя! - В сердцах бросила мара и тоже подхлестнула водяного скакуна.
На вечерней зоре они разбили лагерь недалеко от глубокого ручья. В бочагах, вымытых им под корнями старых буков, плескалась крупная рыба.
Марья присела у воды, подальше от общей стоянки, омыла кисти в студеных струях, плеснула водой в лицо. Да так и замерла, задумавшись, глядя, как в ручье отражаются еще невидимые в небе звезды. Водяное зеркало было одной из тех граней, пройдя сквозь которую, Знающие проникали в навь. Сзади неслышно подошла Елена Ольгердовна.
- Хэй, - тихо окликнула она мару. - Ты чего тут сидишь одна? Нешто на меня обиделась? И с Сувором на привале слова цедила, будто молоко сквозь шелк...
- Не обиделась я. - Марья глянула снизу вверх на подругу. Та шагнула еще ближе, пристроилась рядом на бережку. - А молчу с полудня, оттого, что думы меня одолевают.
- Об чем думы-то?
- Да все о том, как жить дальше. С дитем в утробе по лунным тропам не побегаешь, негоже это - еще нерожденной жизнью за проход расплачиваться! А почитай год сидеть в тереме без дела, живот лелея - ни люд, ни богиня не позволят. Обещала я себе, до возвращения их Торжца о ребенке не вспоминать, ан не выходит!
Премудрая Елена не стала в этот раз лезть с советами, только вздохнула сочувственно.
С ночевки снялись задолго до первых петухов. Колдовские кони роздыху не требовали, а привычные к походу ратники - рассудил князь - смогут подремать и в седлах. Обе жрицы княжеский почин поддержали, по их расчетам они и так отставали от дружины Буриджи-хана, двинувшейся от Семендера к Торжцу на неделю раньше них, не менее чем дня на три-четыре. Первые два часа двигались по лесу сторожко - не из боязни врагов, а из-за темноты. Потом начало светать. Тут как раз и лес кончился. Потянулись пологие холмы со светлыми перелесками на гребнях. Тенистые, заросшие балки. Еще немного погодя впереди опять возникла сплошная стена деревьев. Дальше на север и северо-запад зеленое море разливалось во всю ширь горизонта и тянулось, говорят, до самого края земли. Но на дорогу в Торжец наползало лишь узким треугольным "когтем".
Ближе к вечеру один из дружинников, высланный вперед, сообщил, что едва не наехал на хазарский стан. Пять больших кибиток, над которыми развевался бунчук Буриджи-хана, прятались в лощине между двумя буковыми рощами. Разведчик вовремя укрылся за деревьями, и дозорные хана его не приметили.
Мара похвалила осторожного воина. Спешившись, она и жрица прокрались к месту на опушке, откуда тот наблюдал за хазарами. Там Моревна, не откладывая, наложила запирающее заклятье на смутные пути, по которым должна пройти душа, чтобы сменять человечью оболочку на звериную.
- Теперь можно и поговорить с ханом. - Удовлетворенно улыбаясь, сообщила она подруге.
Князь, не долго поразмысля, решил идти к хазарскому стану всем отрядом. Числом они явно превосходили врагов, даже если их уместилось в каждом войлочном шатре по дюжине. Его конная сотня выстроилась позади командиров полукругом. По сигналу всадники галопом ринулись в сторону лагеря.
Их заметили почти сразу. Когда почва пошла под уклон, Даромир, несшийся на своем "водяном" впереди лавы, заметил перебегающие между кибитками фигуры. Потом из самого большого шатра выбежал сухощавый коротконогий человек, выдернул из земли бунчук с привязанными к нему волчьими хвостами, и демонстрируя недюжинную силу побежал вперед, изо всех сил размахивая длинной и тяжелой жердью. До хазар оставалось всего десятка два хороших лошадиных скачков. Сбоку воинственно взвизгнул, отводя копье, один из дружинных.
- А ну стой! Всем стоять! - Князь резко осадил коня, половина его воинов с разгону проскочили мимо, но потом совладали со собой и своими скакунами, поворотились, стягиваясь к правителю. Тот снова пустил "водяного", теперь размеренным шагом.
Хазарин, выбежавший им на встречу с бунчуком, еще некоторое время помахал над головой волчьими хвостами - будто голубей гонял. Потом воткнул бунчук в землю, и пошел к Даромиру, разведя в стороны пустые руки - показывал, что не таит оружия. Хазарское воинство, между тем повыскочило из шатров, припали на колено, целя в русичей из коротких луков.
- Ты что, Даромир? - Шепнул князю ехавший рядом воевода. - Такой хороший разгон взяли!..
- Нешто не видишь? Хан решил выйти к нам с миром. Безоружного посла убить - бесчестье!
- Да-к он так этой палкой махал, что не всяк бы понял!.. - Однако, встретив строгий взгляд господина, Сувор примолк.
- Мать Елена! - Князь, обернувшись, окликнул державшуюся чуть позади отряда жрицу. Та подъехала. - Хан желает говорить. - Кивнул в сторону замершего в нескольких шагах от них хазарина. - Я пойду. Вам же лучше укрыться за спинами воинов, на случай, если что-то пойдет не так, и хазары решат пустить стрелы.
- Мы отправимся с тобой. - Надменно заявила Моревна, останавливая коня рядом с княжеским. - Если хан хочет решить дело миром, ему придется отдать в руки Мораны себя и всех, кого он успел заразить!
- Идти всем разом опасно. - Попробовал возразить Даромир. Но Елена поддержала подругу.
- Пойдем вместе. Мать Правды подскажет мне, если хазарин задумает обмануть или завести нас в ловушку.
Они направились к терпеливо дожидавшемуся их хану. Что перед ними не простой хазарин, свидетельствовала ханская шапка с верхом, расшитым драгоценными лалами и золотыми фигурками, и отороченная волчьим мехом.
- Здравствуй, княсь. Я - Хан Буриджи из царского айяла. - Хан прижал к груди правую руку. Он говорил на чужом наречии довольно чисто, только иногда излишне смягчал окончания. - Мой каган держит мир с тобой с прошлой весны. Однако твои воины окружили нас, словно недругов!
- И тебе по здорову, хан. - Даромир поклон возвращать не стал, зато спешился. Переглянувшись, обе женщины также сошли с коней на землю. - Не обессудь, но по степи прошел слух, что в полнолунье ты стал гулять на четырех ногах...
Вежский правитель многозначительно замолчал, изучая лицо хазарского воина.
- Молва лжива, тебе ли не знать, правитель!
- Но бывает, что и правду скажут. - Парировал князь. - Со мной Знающая из Лунного Храма, она быстро откроет истину. Если слухи врут, докажи. И я сам велю наказать лгунов прилюдно палками!
Что-то промелькнуло на лице хана, русич не до конца уловил, что, но его ладонь как бы невзначай легла на пояс, рядом с ножнами. Покосился на Моревну - не подаст ли знак, рубить волколака? Но та, хоть и всматривалась так же пристально в загорелое лицо хазарина, особой тревоги не проявляла.
Буриджи неожиданно сделал шаг назад, развернулся вполоборота, указывая рукой на вход в центральную кибитку.
- Ты прав, княсь, опасаясь тех, кто каждую луну одевается в волчью шкуру! Идем в мой шатер: ты и почтенные эхэнар* (уважительное обращение к женщинам у хазар). Там я докажу, что не оборотень. - И видя, что Даромир медлит, добавил. - Я скорее отрежу себе обе руки, чем обижу гостя, которого сам позвал в шатер!
- Он не нападет. - Шепнула Елена, приближаясь к князю. - Веди, хан.
Она первой шагнула по направлению к шатру. Даромир сделал знак Сувору, чтобы ждал на месте его возвращения, и они с Марьей присоединились к жрице Макоши.
Коней оставили у входа, привязав вместо коновязи к воткнутому в землю копью.
В шатре было прохладно, хотя и попахивало дымком и конским потом. Хан приглашающим жестом обвел расстеленные на полу шкуры, но ни Даромир ни его спутницы не стали садиться.
- Что же, хан Буриджи, докажи, что ты не волколак. Надень серебряный обруч на шею. - Моревна протянула хозяину шатра заранее извлеченный из седельной сумки серебряную гривну, по форме больше напоминающую собачий ошейник.
Надевать такой на себя, хан явно считал зазорным. Он отшатнулся от вытянутой руки.
- Я не оборотень. - Прорычал зло.
- А по тебе не скажешь! - Прищурилась мара.
Казалось еще немного и хазарин, презрев закон гостеприимства, бросится на женщину - зубами грызть шею. Но Хан сдержался.
- Проклятая знахарка из этого городишки - мотнул головой в сторону невидимого отсюда Торжца - навела на меня порчу! Весной на комоедицу у меня случились... - Буриджи замялся - желудочные колики. Послали за травницей. Явилась эта ведьма. Колики вылечила, а взамен вон чем наградила! - Хазарин стащил с головы отороченную мехом шапку, показав обритый по обычаю кочевников череп, и острые, обросшие вольчей шерстью уши. Ощерил зубы, демонстрируя выпирающие снизу и сверху клыки.
- Меня собственные жены пугаются. - Вымолвил с горечью. Потом, пересилив себя, выдернул из пальцев у мары гривну, скривившись, повесил себе на шею. Для большей наглядности распахнул кафтан так, чтобы серебро легло на голое тело. Кожу не вспучило пузырями, а ведь перевертыши не способны выдержать прикосновения лунного металла. - Я поехал в Торжец, чтобы за обиду посчитаться! - Закончил хан.
- Со всем городом? - Все еще недоверчиво переспросила жрица.
- Зачем с городом? К городскому голове ехали, чтобы выдал нам злую кощунью. А тут... верно порча не только тело изуродовала...
- А что еще? - Первой насторожилась Елена Ольгердовна.
- Уж не знаю как, ведьма навлекла на нас гнев Велеса. Мы никогда не обходили Великого Змея дарами, чтили его праздники и освященные места, но вчера на нас напала его стража.
- Братья Фенрира*?( Фенрир - гигантский волк, согласно древнескандинавской мифологии, созданный на погибель богам. Перед концом мира он проглотит солнце.) - Пряха резко помрачнела.
- Да, Братство Фенрира - белые волки, огромные и злые, как пустынные ифриты! Бесшумные, как тени. С красными глазами. Подкрались, когда мы ехали вдоль берега.
- Многих убили? - Между делом осведомился Даромир, все еще не уверенный, что дело обойдется без кровопролития.
- Никого. - Теперь вместе с горечью в голосе хазарина звучал затаенный страх. -Хадир, когда на него кинулся зверь, неудачно упал с коня и свернул шею. Больше никто серьезно не ранен, но половина отряда покусана. - Моревна понимающе покачала головой, заметив это, хан нахмурился еще больше. - Я слабый вождь. - Сказал, опуская голову. - Другой не стал бы ждать полной луны, а велел перебить укушенных во сне. Но я слаб, один из них - мой старший сын. Как взгляну я в лица воинов, если убив других, оставлю жизнь ему? Я не могу вернуться в степь, не могу и войти с таким отрядом в город. - Буриджхан замолчал, раздавленный сознанием собственной беспомощности.
- Скажи, ту знахарку из Торжца звали Палагия? - Неожиданно задала вопрос жрица Макоши.
- Надо возвращаться! - Заявила Пряха, разом утратившая интерес и к хану, и к тому, зачем они явились в город. - Слышь, мара, возвращаться надо. Если не поздно уже!
- Да что стряслось-то? - Не поняла Моревна.
- Помоги мне Маат... - Ничего не объясняя, Елена метнулась на улицу. Марья и ахнуть не успела, а та уже оказалась в седле водяного коня и вовсю погоняла его на северо-запад.
- Ну, князь, - бросила Моревна вышедшему следом за ними из шатра Даромиру, - теперь, чаю, и без меня с хазарами разберетесь. А нам в Гнездо поспешать надо.
- Беда, что ль какая? - Вежский правитель не на шутку встревожился.
- Не знаю. - Марья, отвязала повод своей лошади от копья, махнула рукой уже с верха. - На обратном пути загляните в святилище, на всякий случай. Да, насчет хана... его воины не станут оборотнями. Пока не наступило полнолуния, укус волкодлака лишен волшебной силой. Можешь сказать это Буриджхану, а можешь не говорить. Хан лжет на себя - его дух силен, он не допустит, чтобы зараза пришла в родное стойбище, а значит, не позднее завтрашнего вечера перережет всех, у кого найдутся царапины или укусы. Ты избавишься от половины хазарского отряда, не прибегая к бою.
- С чего ты взяла, про хана? - Князя, казалось, не радует перспектива легкой победы.
- Он сам признался. Помнишь, он сказал, что не сможет войти со своим отрядом в город?
- Да.
- Ты не задумался, с чего бы? Ведь он лишился только одного воина, и никто из остальных серьезно не ранен. На самом деле хан знает, что вскоре потеряет еще половину, ведь он сам решил их участь. А явиться в Торжец, где хазар сильно не жалуют, с десятком воинов, было бы слишком опрометчиво. Буриджхан на такой риск не пойдет, как бы ни жаждал мести. Нет, он вернется в степь, но прежде... Думаю, он просто хочет еще немного побыть с сыном. Ну, а что делать тебе, решай сам. Прощай!
Конь Моревны понесся вдогон за почти скрывшимся из виду скакуном Пряхи.
Даромир с потемневшим ликом остался стоять у коновязи.
Жрица Елена гнала коня без перерыва от самого хазарского лагеря. Пару раз Моревна окликала ее, пыталась выспросить, что все-таки так обеспокоило подругу. Но та не отвечала, а лишь нахлестывала водяного скакуна по потемневшему крупу. Марья смирилась и теперь молча старалась не отставать от Пряхи. Но когда солнце начало садиться за горизонт не выдержала.
- Эй, Елена Премудрая! Если мы сейчас не остановимся у меня мочевой пузырь лопнет. Можно, конечно, сходить под себя, да уж больно не хочется любимое седло портить. Слышишь? Остановимся ненадолго во-он в том леске, а? Оправимся. Да и перекусить не помешало бы, мы все-таки не кони колдовские, есть-пить должны. - Мара первой начала осаживаться коня. Подруга обернулась на нее недовольно, но потом тоже натянула повод.
- Ладно. Один час уже ничего не решит.
Они расположились на небольшой полянке в лесу. Солнце, несмотря на вечер, припекало вовсю, Моревна стянула шлем со вспотевшей головы. Растрепала короткие влажные волосы. Устроившаяся на земле напротив нее Пряха нервно отщипывала кусочки от дорожной лепешки, не глядя отправляла в рот.
- Чего всполошилась-то? - Попыталась расспросить ее Марья.
- Не стану пока говорить, - отмахнулась та, - чтобы словом беду не накликать!
Глядя на ее расстроенное лицо, мара решила отложить расспросы. К концу часа, положенного ими на отдых, затрещали ветки в лесу. Женщины вскочили, дернув из ножен оружие, но на опушку из зарослей выехал недавно оставленный ими отряд.
Даромир явно не жалел водяных коней, были б обыкновенные -пришли бы в мыле. Его темный жеребец появился на поляне первым, князь ловко соскочил на земь, едва заметил подруг.
- Вечеряете? - Обвел взглядом привал с недавно затушенным костерком.
Елена Ольгердовна кивнула.
- Закончили уж. Собирались коней кликать...
- Что хан? - Коротко осведомилась мара.
- Возвращается в степь. - С видимой неохотой ответствовал князь. - С сыном. - Добавил через некоторое время.
- Вот как.
Марья вроде бы ни о чем больше не спрашивала, но Даромир счел необходимым объяснить. - Парню всего тринадцать, рано ему в Вырай!
- Как же рано! - Воевода спешившийся вслед за князем и теперь топтавшийся за его спиной, недовольно рванул себя за бороду. - А когда в возраст войдет, да веси наши жечь примчится - тогда поздно станет. Волчат душить надо, пока зубы не выросли!
Князь только бровью дернул, старому воину отвечать не стал, пристально уставился на Моревну.
- Ты тоже считаешь, что нужно было позволить убить мальчишку?
Марья вовремя поборола невесть откуда взявшееся желание прикрыть рукой живот.
- Нет. Я думаю, ты рассудил верно.
Сувор невнятно засопел в бороду что-то ругательное, но жрица уже отошла подальше от него, а главное - от князя с его пронзительными взглядами. Пора было двигаться дальше.
Что в Гнезде не все ладно стало ясно, как только миновали березняк примерно за версту от Савеловки, сразу стал виден узкий столб дыма, тянущийся к небу в той стороне. Жрица Елена так стиснула пятками бока коня, что проступили черные мокрые вмятины. Водяной скакун сорвался в карьер, жрица припала к конской шее, не оборачиваясь и не проверяя, полседуют ли ее примеру спутники. Сжав зубы, мара поскакала за ней, две всадницы взлетели на небольшой бугор. Отсюда хорошо просматривалась вершина соседнего, где вовсю пылал Макошин терем. Пряха, не задерживаясь, перевалила через горку. Склон с этой стороны оказался довольно крут, кабы не колдовские кони, лежать бы им в овраге с переломанными шеями. Но "водяные" не подвели. Позади хлынули с холма ратники Даромира, Марье послышалось залихватское гиканье - она оглянулась, в груди похолодело. Крики за спиной были вовсе не удальскими. Из высокого бурьяна, разросшегося у подножья, наперерез всадникам выпрыгнуло несколько белых волков. Прямо на глазах у Моревны чудовищной величины зверь снес с верха одного из воинов. Тяжело упал сверху ему на грудь. Железный шлем покатился в траве. Удерживавший его ремень, стянутый под подбородком, играючи вместе с шеей перекусили огромные клыки. А волк уже поднял окровавленную морду, высматриваю новую жертву. Маре пришлось сделать петлю, чтобы вернуться к подножью, не попав под копыта несущихся под гору всадников. Те тоже осаживали своих скакунов, выхватывали оружие, но слишком медленно. Звериная реакция была куда быстрее. Стая в десяток волков уже вовсю бесчинствовала посреди войска. Стрелы их не брали, от заговоренного железа твари успевали увернуться. Копья бестолково втыкались в землю. Марья закусила губу. Они проворонили засаду, позволив волколакам напасть первыми и получить, тем самым, преимущество. Теперь ее заговор, запирающий смутные пути, оставит их в зверином обличье, в котором оборотни практически неуязвимы. К тому же на княжеский отряд напали не обычные волколаки, а древний клан, ведущий свою родословную от самого Фенрира-Волка.
-Мать Елена! - Закричала она в спину подруги, но та видимо не расслышала. Все ее внимание поглощало охваченное огнем Гнездо. Конь Моревны бесцельно крутился на месте, она уже выхватила из заплечных ножен меч, но воспользоваться им не смогла. Прямо под носом у ее лошади вырос матерый белый волчище - не иначе вожак. Благо водяной конь не знал страха перед хищниками. Сквозь крики сражающихся воинов и свист железа, бьющего в основном мимо цели, мара услышала сочный хруст. Вожак вгрызся в левую переднюю ногу скакуна, молниеносно перекусил ее пониже колена, сплюнул в траву серую слизь, тут же истаявшую, подобно брошенной в печь горсти снега. Марьиного коня повело в сторону, она предусмотрительно выпростала ногу из стремени, перекинула через седло, готовясь спрыгнуть на землю. А волк уже крался с другой стороны, в его красных глазах чудилась усмешка. Мара замахнулась мечом - в этот момент конь стал заваливаться на бок. Пришлось, бросить повод и скатиться на траву. Приземлилась удачно, но выпрямиться и изготовиться для удара помешал налетевший сзади зверюга. При падении ничком, рука, сжимавшая меч, оказалась прижата к земле собственным телом, сверху навалился волколак. Чтобы покончить со Знающей ему достаточно было сомкнуть зубы на ее шее. Она даже успела испугаться, но тут, в ответ на посланный призыв, внутри наконец начала шириться, вливаясь в мышцы, заставляя ускорятся сердцебиение, волшебная сила.
- Извиняй, Хозяйка. - Щеку обдало горячим дыханьем с запахом свежей крови. - Не держи зла, мы лишь слуги своего господина!
И тотчас тяжелые лапы перестали давить в спину, волк отскочил от резко вскинувшейся мары, легко скользнул в сторону, еще миг - и его белая спина мелькает уже рядом с конем воеводы.
Марья собиралась броситься на помощь Сувору, но знакомый голос, родившийся в голове вместе с заполнившей тело силой, властно позвал следовать в Гнездо, вдогон унесшейся вперед Пряхе. Жрица еще раз оглядела поле битвы. Белые стремительные тела, то появлялись, то исчезали, но и ратники, часть из которых спешилась, теперь отбивались в боевом порядке, выстроив почти правильный квадрат. И снова, будто невидимый повод потянул ее к горящему храму. Привыкшая доверять своей Хозяйке, жрица, высмотрела коня, лишившегося наездника, и, вскочив в седло, погнала его прямо на пожар.
У подножъя холма, увенчанного теремом с башней, суетился народ: кричали, передавали друг другу кожаные ведра и деревянные бадьи с водой. Жрицу и ее чуть запоздавшую подругу встретили разноголосым плачем. Пряха сразу проскакала наверх, где вовсю пылало Гнездо. Марья придержала лошадь, пробовала расспрашивать селян, что случилось. Но бабы только выли бестолково, а мужики, не смотря, что жрица, зло отмахивались: их дело вертеть ворот у колодца да подавать наверх воду.
Рядом с горящим домом суеты было еще больше. Моревна в общую свалку не полезла, углядела Елену Ольгердовну в стороне, в окружении трех послушниц - все перепачканы сажей, подолы подоткнуты, дабы удобней бегать с ведрами. На земле у их ног лежала на спине еще одна женщина. Мара подошла нагнулась: у незнакомки было красивое смуглое лицо, ставшее сейчас почти серым от бледности. Темно-синие глаза бессмысленно вперились в небо. Взгляд опустился ниже - Марья невольно поморщилась - прямо под подбородком на девичьей шее зияла страшная рваная рана, кто-то буквально вырвал у нее часть гортани. Однако крови на вышитой белой сорочке, да и на земле рядом практически не было.
- Отходит уж... - Пробормотала одна из послушниц, кивнув на лежащую.
- Рано! Она нам еще ничего не рассказала. - Гневно бросила Елена, обернулась, отыскала взглядом Моревну. - Закрой ей путь. - Не попросила, приказала.
Марья покачала головой с укором. Но мысленно все же произнесла заклинание, запиравшее душу в теле.
- Говори, куда он поехал?! - Жрица грубо схватила раненную за плечи, тряхнула безжалостно, так что даже послушницы с испуганным ойканьем попятились подальше. - Говори, ну же!
Синие губы женщины приоткрылись, но до замершей в ожидании жрицы донесся только невнятный хрип.
- Она больше ничего никому не скажет. - Тихо заметила подошедшая к подруге мара. - Отпусти ее.
Пряха в досаде ударила кулачком по земле. Потом поднялась, плюнула себе под ноги.
- Не видать тебе небесных лугов! - Девы за спиной снова охнули. Лицо раненной дернулось, возможно она и хотела что-то ответить проклявшей ее, но судорога только перекосила нижнюю челюсть. Марья расплела запирающее заклятье, и синие глаза незнакомки закатились.
- Кто это? - Негромко осведомилась она у жрицы Макоши.
- Палагия - знахарка, что навела порчу на хана, а нам рассказала знатную сказку об объявившимся в степи оборотне. Всех перехитрила, да под конец и саму себя!
Моревна еще раз, пристально вгляделось в мертвое лицо.
- Что же здесь произошло? - Кивнула головой в сторону все еще охваченного пламенем терема. Елена ответила на сразу, сначала отвела подругу подальше в сторону.
- Эта ведьма выпустила из темницы кощея. - Поведала, кусая губы. - Мать Маат*( Идея отождествления египетской богини Маат и славянской Макоши почерпнута автором из фундаментального труда господина Тюняева А.А. "История возникновения мировой цивилизации") проклянет меня до скончания веков!
- Того самого, что сидел у тебя в подполье? - Уточнила мара.
- Его. Помощницу мою старшую, Беляну, которой я ключи от хода отдала, топором зарубила. Ох, жалко девку! Одно утешает - есть правда: сама волка отпустила, собой его и накормила.
- Думаешь, это он ее?
- Больше некому. А после хоромину поджег. Пламя, сама видишь, колдовское, вода его не берет. Люди с перепугу заметались, а он о двуконь в лес ушел. Где искать, как догнать? - Елена совсем по-детски прижала ладошки к щекам.
- Погоди отчаиваться. - Марьино сердце разрывалось от беспокойства за Даромира (как-то он там справляется с оборотнями?!) и жалости к подруге. Однако быть одновременно в двух местах не дано даже Хозяйке Смутных Путей. Долг дружбы пересилил: "Все же Даромир и его дружинные с тем и собрались, чтобы ратиться с волколаками. Чай, без меня отобьются. А как оставить подругу один на один с бедой?!"
- Кощей твой, будь он хоть трижды кудесник, дальше десяти поприщ уйти на мог. - Постаралась она успокоить Елену. - Терем-то только с одной стороны и полыхает, если бы давно горел огонь уже бы и на крышу перекинулся. Да и знахарка долго с такой раной не протянула бы. Значит беглец близко.
- Может и близко, куда погоню слать? Сучка эта брехливая сдохла. Больше рассказать некому.
- Есть.
Мара подхватила подругу под руку и потащила за собой, подальше от пожарища. В дальнем углу ограды, за сараем, оставшимся не задетым огнем, присела на траву, достала из переметной сумы серебряное зеркальце, всего с ладонь величиной. Кружево из перевитых стеблей и трав обрамляло овальное зерцало.
- Посторожи, чтобы не подошел кто. - Попросила Елену. - Хозяйка сторонних глаз не терпит.
Жрица молча кивнула, отошла за угол строеньица.
Марья прислонила зеркало к стене, быстро-быстро зашептала "Призыв", и едва серебряная гладь начала темнеть, попросила:
- Госпожа моя, Марджана, покажи мне царя Змейского. Направь по следу его.
В центре зеркала образовалось непроницаемо-черное пятно, будто дыра, и как из настоящего отверстия, оттуда ощутимо потянуло зябким сквозняком. Стебли травы, оказавшиеся на пути у потустороннего ветра мигом пожухли. Мара терпеливо ждала, наконец мрак разошелся от центра к краям и посреди серебряной раны, как в малом оконце стал виден луг, всадник скачущий по пояс в траве, справа мелькнула дубовая рощица, а далеко-далеко на горизонте темнела полоса настоящего леса. Видение было четким, однако таких лугов, как показывало зеркало в округе - хоть пруд пруди.
- Укажи мне дорогу, Хозяйка Перекрестков. Укажи... - Снова зашептала Знающая. И в волшебном оконце мелькнул изогнутый петлей голубой поток - протока Великой Ра, отходившая от реки всего-то верстах в трех от Макошиной крады.
- Благодарю, Хозяйка!
Мара уже взялась за зеркальце, чтобы сунуть его назад в суму, но тут с наново потемневшей поверхности на нее глянула сама богиня.
- Догони, убей его! - Обычно спокойный, хоть и суровый лик Морены исказился от злобы, в лицо женщине из зеркала дохнуло каленым морозом, так что ресницы в миг обметало белым. - Не останавливайся, пока не догонишь. И не страшись потерять беглеца, я сама поведу тебя по следу. Торопись, время дорого!
- Но на нас напали волки - Велесова стража, князю может понадобится моя помощь.
- Оставь их. Главный враг - тот, что скачет сейчас к реке!
Глянцевая поверхность зеркала пошла мелкими трещинками, образ богини исчез, а стоило Моревне чуть шевельнуть рукой и центр серебряного зерцала осыпался на землю мелкой крошкой. Ей случалось видеть, как крошится старая сталь, но чтобы серебро... В груди ледяным червем зашевелилась сила. Жрица чуть не сбила ожидавшую за углом подругу.
- Ты куда так несешься?
- Нельзя медлить. - Изменившимся голосом заявила мара. - Наложи заклятье на коня, чтоб служил мне до второго заката.
Они уже добежала до оставленного у ограды водяного скакуна.
- Погоди, я с тобой. - Елена Ольгердовна кинулась искать своего, но того по близости не оказалось, видать увели послушницы.
- Некогда. Помоги Даромиру, братья Фенрира остановили его на подходе к храму.
- Да погоди, скаженная!..
Но Знающая уже птицей взлетела в седло, подруга едва успела послать вслед испрошенное заклятье.