Данилов Алексей Владимирович : другие произведения.

О илькине, трижды герое мира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Герой моих рассказов и анекдотов Килькин, образ собирательный. Я понимаю, что многие люди хотели бы примерять на себя его личину... Но - к живущим в реальной жизни людям он не имеет никакого отношения. Это анекдотический образ, плод авторской фантазии. Цитаты и фотография взяты автором из открытых источников в медиапространстве. От автора: Писатель Даник мирный человек А Килькин - это просто фэйк. Собрал здесь автор кагало: Троллей и всякое мурло... Читайте на здоровье, веселО.
  О Килькине, трижды герое мира
  
   Прельстившись пушкинской строкой
  
  Предисловие:
  
  Писатель Даник мирный человек
  А Килькин - это просто фэйк.
  Собрал здесь автор кагало:
  Троллей и всякое мурло...
  
  
  
  Герой моих анекдотов образ собирательный. Я понимаю, что многие люди хотели бы примерять на себя его личину... Но - к живущим в реальной жизни людям он не имеет никакого отношения. Это анекдотический образ, плод авторской фантазии.
  
  
  
  
  Под Даником звенела женщина тахтой,
  Прельстившись пушкинской строкой...
  
  
  
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Килькин, вы кто и какие награды можете носить на своей груди?
  - Я трижды герой мира, начштаба дивизии тяжелых крейсеров, имею право носить на своей груди любые ордена, медали, и блестящие значки, какие только существуют в нашем мире.
  
  
  
  ***
  
  
  
   В Ницце по набарежной делая вечерний променад прогуливается Килькин. На встречу ему, одетая в воздушный гипюровый сарафан, который только подчеркивает её женские прелести, фланирует обольстительная дама. Поравнявшись, дама на чистом русском языке с рязанским прононсом, неожиданно задаёт Килькину вопрос:
  - Сори, но не желает ли, месье, отдохнуть, за недорого?
  - Не желает, - недовольно отвечает Килькин, - у месье другие предпочтения...
  - О, сори, я не знала, что месье гей...
  - Дура, - не на шутку обиделся Кильки, - я не гей, а импотент. А хочешь, я тебе почитаю свои рассказы о флоте?
  - Извращенец!! - истерически завизжала дама и припустилась рысцой от извращенца-импотента.
  
  
  
  ***
  
  
  
  В Ницце Килькина пригласили на концерт известного музыканта контрабасиста-виртуоза. Он мужественно выдержал полчаса, а потом стал демонстративно зевать.
  - Что с вами? - спросили у него. Хотите почитать свои рассказы о флоте?
  - Не поймут. Скоты-с. А вот нагадить бы им в контрабас - это было бы самое то.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Килькин влюбился и, решив сыграть роскошную свадьбу, начал рассылать пригласительные открытки политиками и звёздам шоу-бизнеса.
  Пришлось его изолировать. Зачем хозяину частного дома престарелых такой гембель на всю голову?
  
  
  
  ***
  
  
  
  Килькин занимался троллингом украинцев, и вот накопив нужную сумму, издал свою книгу о флоте. В той книге не было живой мысли, но зато были архивные данные и чужие подвиги, которые он без зазрения совести вставил в свою книгу, вместе со своей фотографией на которой он был запечатлен в чужой форме и с чужими наградами.
  Издал и пригласил людей на презентацию... Пришли только работники библиотеки где проходила презентация и родственники. Кому нужна та макулатура...? Тем более, что он поскупился на фуршет.
  
  ***
  Однажды проигравшись в казино до нитки, Килькин задумался о том, как жить дальше... Думал, думал и придумал... Записался добровольцем в Сирию. Но не успел он там навоевать себе состояние, как шальная пуля отстрелила ему приданное... И стал Килькин импотентом. После этого его стали замечать в ночный клубах типа "Гей славяне". На вопросы его сослуживцев, бывших офицеров флота, что он там делает? Он отвечает незатейливо: "Ничего личного, просто творчество"...
  
  ***
  
  
  
  Желая сэкономить на гей клубах, Килькин нанял на работу смазливого молодого слугу. Тот поняв, что его служба просто жопа, не придумал ничего лучшего, как ограбив Килькина, исчезнуть в дымке голубой.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Обворовав своих соседей во время карантина, Килькин в очередной раз доказал, что он не просто гандон, а штопанный гандон. Чем многих несказанно удивил, ибо его там держали за офицера, человека чести.
  
  
  ***
  
  
  - Килькин! Вы видели тот обхезанный унитаз, шо стоит в общественном туалете в Ницце?
  - Нет. А шо в нём такого? Он шо из золота?
  - Таки, нет. Но, если на него поцепить ваши купленные медали и поставить на тёмной улице, вас будет ну просто не отличить друг от друга.
  
  
  
  ***
  
  
  Килькин всю жизнь не досыпал, не доедал - копил на машину. Но так и не смог её скопить. Пришлось идти в банк и, заложив там квартиру, брать кредит, и покупать машину... Но не успел он застраховать свою новую машину, как её угнали. Теперь он и доедает, и досыпает на лавках в парке, и на вокзале.
  
  
  
  
  ***
  
  
  
  Приснился Килькину сон, что он умер и попал почему-то не в рай, а в пекло. Стоит он перед воротами на которых написано "Все коммунисты попадают в ад" и возмущенно кричит:
  - Это ошибка!! Мне не сюда, я никогдане был коммунистом!!
  Вдруг, в воротах открывается калитка и черт багром втаскивает Килькина в адский предбанник. Там стоит большой стол и несколько красных от жары чертей рассматривают дела грешников. В одном из них Килькин узнаёт своего отца комиссара. Надув гордо щёки (в надежде получить протекцию) он отважно подходит к столу и замирает в ожидании своей участи.
  Но отец его узнавать не желает и гневно спрашивает:
  - Куда ты подевал ту страну за которую мы воевали!? Какое ты имел моральное право прикрываться моим именем... Ты офицер, который нарушил присягу и предал свой народ и свою страну? Ты предал всех нас и ушел в услужение к олигархам... Чего он заслуживает, товарищи?
  - Отправить его обратно на Землю и пусть он им служит...
  - Так служи же ты им вечно... - донёсся откуда-то громовой голос...
  Все затянуло туманом и Килькин очнулся ото сна. Он был в новом женском теле, и стоял в коровнике возле помойной тачки в которую убирал навоз. Невдалеке виднелся дворец олигарха.
  - За что о, Господи!! - взвыла Клькина.
  - За предательство.
  
  
  
  
  ***
  
  
  
  - А что это Килькина, так долго не видать? Не случилось ли с ним чего-то не хорошего?
  - Случилось. Он потребовал удовлетворения у князя Дурново за оскорбление... Тот его удовлетворил... Килькин лечится...
  
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Моня, ты слышал, что к нам в Израиль приезжает, таки, Килькин.
  - Да ты что... Класс... А, шо то за поц?
  - Да хрен его знает, говорят писатель, шо написал книгу о флоте.
  - И что он этим хочет нас удивить?
  - Нет. Хочет на ней заработать денег.
  - Идьот, ему шо не сказали, шо тут все евреи?
  
  
  
  ***
  
  
  
  Килькин, получающий миллионные гонорары за троллинг украинцев, на просьбу своей невестки, дать денег на оздоровление своих внучек, ответил, что у него денег нет, и пожелал им там держаться, и хорошего настроения. Килькин услышав, что Путин приказал провести парад Победы, достал свой мундир и, в ознаменовании
  
  ***
  
  
  
  Килькин - самоназванный "вице-адмирал" напросился на корабль для творческой встречи с моряками. Битый час он читал им свою книгу о флоте. Кто-то из моряков отблагодарил "вице-амирала" тем, что обоссал его форменную фуражку. Чтобы найти виновного, вызвали частного детектива Мирошниченко. Пока тот опрашивал моряков кто-то выкрал его портфель и туда нагадил.
  Добро в очередной раз восторжествовало.
  
  
  
  ***
  
  
  
  На форуме ветеранов флота с Килькиным общались три тролля - Мирошниченко, Игоревич и Каплин... В свободное от троллинга украинцев время, он им читал свои рассказы.... Но полученные от троллинга украинцев деньги списывал на себя и своих клонов Халина и Усатого... Нормальные ветераны флота обходили тот форум десятой дорогой.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Килькин решил задуматься... Не получилось... Не чем.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Килькин решил написать статью о атамане Сирко...Получилось. Надо было всего лишь обворовать других авторов.
  
  
  
  ***
  
  
  
  Килькин съев свой бомж-ланч в кабаке, вытер руки о скатерть и высморкавшись в штору, с сожалением подумал о том, что он никак не может вытравить из себя "совка".
  
  
  
  ***
  
  
  
  У Килькина никогда не болела голова.... Болеть там было нечему - одна кость. На вопрос зачем ему нужна голова, он отвечал, что он в неё ест.
  
  
  
  .***
  
  
  
  Килькин болел избирательной амнезией... За то, что украинцы его враги - это он помнил. А вот, то что он нарушил присягу и предал свою страну СССР он напрочь забыл.
  
  ***
  
  - Килькин, почему вы не любите украинцев?
  - А они убили на Западной Украине моего деда.
  - А что он там делал?
  - Он находясь в отряде смерша, боролся с бандеровцами: жег дома украинцев и расстреливал людей...
  - Зачем!?
  - Я же говорю - боролся с бандеровцами, которые не хотели жить при социализме в колхозах и строить коммунизм.
  
  
  ***
  
  
  - Килькин вы канибал?
  - Вообще-то нет... но крови иногда испить хоцца.
  
  
  ***
  
  - Килькин, говорят, что вы хотите зайти в офис к админам литсайта "Изба читальня" и вопреки своим правилам, писать анонимки, лично предоставить компромат на князя Дурново? А что если они его проигнорируют?
  ***
  
  Как-то бывший флотский офицер Килькин упрекнул бывшего матроса, князя Дурново, что тот давал пионерскую клятву, и Присягу на верность Родине... На что князь (сытно запивая шашлык пивом) ответил: "И давал и принимал. Но вы же офицеры мою родину продали... так что я теперь ем шашлык и пью пиво в Украине в своём кабаке. А ведь мог работать в совдепии слесарем на заводе..."
  
  
  ***
  
  
  
  - Килькин - это правда, что когда князь Дурново, обозвав вас трусом и лгуном, соизволил оказать вам честь и вызвать вас на дуэль вы не приняли его вызов? Почему?
  - Не принял. Потому, что я бесчестный человек, к тому же ещё и трус
  - Но вы же бывший офицер!?
  - Вот именно, что бывший..
  
  
  
  ***
  
  
  
  Сбылась мечта Килькина. Наконец-то и его портрет на палке понесли на параде "дедывоевали" его внучки.
  
  
  
  ***
  
  
  
  - Килькин, говорят, шо вы, таки, переехали в Израиль, чтобы избежать призыва на войну в Сирию? Это правда?
  - Таки, да. Я решил быть простым созерцателем и наблюдать за ней со стороны Израиля.
  - Так вы - патриот Израиля?
  - Когда моей жизни в России угрожает опасность, я, таки, готов стать и патриотом Израиля.
  
  
  ***
  
  
  - Килькин, вы бы могли отдать жизнь за други своя?
  - Мог бы... Но лучше пусть они отдадут свои жизни за меня.
  - Килькин, вы любите свою Родину?
  - Конечно, люблю.
  - А за неё, могли бы отдать свою жизнь?
  - Нет. Если я умру, кто же тогда её будет любить?
  
  
  ***
  
  - Килькин, вы любите деньги?
   - Да как вам сказать - безумно.
   - Что бы вы могли за них сделать?
   - Всё.
  - И Родину продать?
  - Во второй раз? Да легко.
  
  
  
  Килькин геройствовал в тылу
  
  
  "Сражался" Кильин на Саланге,
  На Красном море щи варил.
  Потом "горел" он, даже в танке,
  Короче - он везде служил.
  
  
  Домой вернувшись с "поля боя",
  Свой тельник он на пузе рвал,
  Напившись сдуру "стекломоя",
  Геройски выпадал в астрал.
  
  
  Потом продавшись олигархам,
  Присягу он свою забыл,
  Поклоны начал бить монархам,
  "Героем", даже он прослыл.
  
  
  В России ряженых "героев",
  Никто не пашет и не жнёт,
  Они шагают дружным строем,
  Присвоив весь чужой почёт
  
  
  
  
  Каков командер, таков и экипаж
  
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ:
  
  
  На форуме завелся "оппонент" -
  Миронченко - там тупо гадит мент,
  В друзья, к братве он набивался,
  Цветным, тот "мусор" оказался.
  
  
  ***
  
  
  Ленивый тролль своею старой лейкой
  В час утренний, на форум яд давно не испускал;
  Наверно занят был партийной кассой и ячейкой,
  А может шкрабал ряженный свой новый мадригал.
  
  
  Тем временем его там тролли распустились,
  Без ряженного командера берегов пустились.
  
  
  Тролль, зраднык Яхрименко, жахнув "стекломой",
  И с выпученными зеньками - ушел в запой,
  
  
  Канабиса клон Халин вволю обкурившись,
  На "клаву" компа тушею всей навалившись,
  
  
  Толкать на сайте стал свою речугу:
  "Доколе попускать мы будем други...
  
  
  Да, Килькин нам был тролль, и друг,
  А счас троллить ему здесь стало недосуг.
  
  
  Но истина, братва, всегда и всем дороже,
  Я предлагаю для начала дать ему по роже!"
  
  
  "За что?" - из под стола Уссатый пропищал,
  Его москвич Макарка тут же поддержал:
  
  
  "Он, вроде, как врагам не попускал,
  И всех всегда своею тупостью он доставал.
  
  
  Он даже Даника чмырил по всей площадке,
  Припадочным чмырём, тот бился в лихорадке,
  
  
  Ещё немного и его б он посадил..."
  "Так почему же он его не победил? -
  
  
  Вернувшийся с запоя Яхрименко вопросил,
  И жахнув "стеклоя", идиотом возопил, -
  
  
  Хотя бы вырвал, что ли он ему кадык,
  А то умееет, только вешать свой ярлык.
  
  
  Всё только попусту "укропу" он грозил,
  Судом грозился? Почему не присадил!?"
  
  
  "Да фраерок, тот командеру просто так не дался",
  Миронченко тут "мусор" в мазу подписался.
  
  
  "Нос откусить ему, братва, грозился я,
  Но, вот зассал - помилуйте, вина моя.
  
  
  Тот гад по роже может сразу дать в ответку,
  Ходи потом Севастополю и сплёвывай в салфетку.
  
  
  Мне зубы дороги, как память, грёб их мать,
  И потому я предлагаю командеру в зубы дать.
  
  
  А посему прошу, братва, я всех голосовать
  Он старенький, больной, так почему не дать?"
  
  
  Закончив речь канабисом, клон Халин затянулся,
  Ударился о палубу и окончательно рехнулся.
  
  
  
  
  Так, где же командер, лежит, наверно, в коме?
  Почти - гоняет "белку", он с антабусом в дурдоме.
  
  
  Мораль, братва, проста, как буква хер,
  При деле нужен не брехло, а командер.
  
  
  
  
  Служил когда-то тролль на флоте
  
  
  На чате, в интернете ой-ля-ля,
  Мозги подсохли у Килькина тролля...
  И тут он вспомнил - вуаля:
  "А ведь служил я не в пехоте,
  А ахвицером, да-с на флоте...
  Носил расшитый лапсирдак,
  Икру ел, с коф'ем натощак,
  Ходил я гордо по шкафуту,
  Курил сигары, жил в каюте,
  "Козла" хренячили на юте,
  Бухал и жил с хорём во блуде.
  Любил своих я морячков,
  Тех славных, милых дурачков,
  Что мне служили верой-правдой.
  Придавленные пропагандой;
  Отдали лучшие три года,
  За счастье якобы народа.
  К себе их надо вновь привлечь,
  На чат забросить, как картечь,
  Пусть Даника они потрошат,
  Удастся...Может уничтожат,
  Друг друга на смерть закусают?
  Не жалко - бабы новых нарожают..."
  
  
  Бахнул
  
  
  В планету Килькин выпустил ракету.
  Планета есть. Увы... СССРа больше нету.
  
  
  Килькин и "крышемныш"
  
  
  Скатилось солнце, с драных крыш
  И Килькин выпив в сотый раз,
  За то, что стал российским "крышемныш".
  Понюхав онуч свой, и с криком:
  "Я праздник!
  Я торжественный салют!
  Я почести, что павшим отдают!"
  Впал, в наркотический экстаз.
  
  
  Шептали губы:
  "Не стыжусь
  Убийцами своими
  я горжусь, горжусь..."
  
  
  На помощь Килькин поспешает
  
  
  Опьять затронули "святое"
  Дебилов государство вековое...
  На помощь Килькин поспешает -
  Счаз пендюлей всем наваляет!!
  
  
  Жизнь, как в раю или иди накуй 18+
  
  
  Предисловие:
  
  "Мы сейчас живём в Крыму гораздо лучше, чем жили раньше при Украине... примерно как в раю".
  "Если вы живете, как в раю, значит у вас нет преступников и все счасливы?"
  "Нельзя сказать, что у нас совсем нет преступников, конечно всегда найдутся люди, которые все недовольны, есть и преступники, но никто из них не хочет возвращаться назад в Украину. У нас практически все - это люди чести, которые осознано в 2014 году сделали свой выбор".
  "Как соотноситься честь с преступлениями, могут ли преступники быть людьми чести? Напомните в каких ОПГ в 90-е состояли ваши руководители..."
  "У каждого в шкафу есть свой скелет. Тогдав 90-х все были такими..."
  "Не правда я не был таким, да и вы я думаю тоже в бандитах не бегали. Или бегали?"
  "Ты идиот, иуда и провокатор... Иди накуй!"
  "Понятно. Накуй, так накуй... Вот и пообщались."
  (комментарии из соцсети)
  
  
  1
  Питьевую воду в то летнее утро, в городе дали не в 7-ь часов утра, как обычно, а в полдень. И многие севастопольцы, так и не дождавшись воды, ушли на работу грязными и небритыми. После того, как Крым был аннексирован Россией, Украина перекрыла крымский канал. То о чём так долго мечтали многие севастопольцы, свершилось - вода из реки Днепр перестала поступать на полуостров и жители Крыма стали активно использовать воду из озер и скважин. На всех её не хватало и вскоре пришлось разрабатывать график подачи воды. Севастополю досталось время пользоваться водой два часа в сутки. С 7-и до 8-и утра и с 18-и до 19-и часов вечера. Кто не успел воспользоваться этой водой, тот значит, опоздал и должен был покупать бутилированную воду, которая тоже не всегда была в наличии.
  В Крыму это стало проблемой, которую надо было срочно решать. Попробовали было прорубить сухопутный коридор и разблокировать канал, но ВСУ ударили по колонне агрессоров всего лишь одной ракетой, от взрыва, которой в радиусе 10-и километров осталось выжженное пятно и, после этого, попытки прорваться в Крым прекратились. Попытки построить опреснительную станцию находясь под международными экономическими санкциями никто со стороны России предпринимать, не стал.
  На чужом горбу в рай крымчанам въехать не удалось и воду в Крыму стали экономить ещё больше. Но и это не помогало - воды катастрофически не хватало. Да и как её могло хватать, если природные источники были рассчитаны на триста тысяч жителей, а их проживало в Крыму около трёх миллионов. Оказалось больше двух миллионов лишнего населения.
  Сухопутному авианосцу в который превратился некогда курортный Крым они стали не нужны. Надо было и с ними что-то решать. Но это не та проблема, которую нельзя было решить - на Севере были нужны рабочие руки. В ударном порядке была разработана переселенческая программа и потянулись, жиденьким ручейком на Север крымские переселенцы. В Магадане, откуда по сведениям российских ученых, пришли в Европу арии, тоже можно было построить край похожий на рай.
  Если с трудоспособным населением всё было так или иначе решено, то с пенсионерами было сложнее. Они оказались в Магадане и Норильске не востребованы, а в Крыму лишние. Это отживающее своё люди и так съедали из бюджета львиную от пирога, которую крымские руководители, могли через карманные компании заслать в оффшоры. Главврачам был отдан неофициальное указание хронически больных и пенсионеров в больницах не лечить, и машины скорой помощи к ним не направлять. Зажились старички - пора и честь знать. И процесс пошел. Старики стали помирать как мухи. А тут ещё и пандемия как нельзя, кстати, в Крыму объявилась. Какой-то крымчанин тот вирус из Украины завёз. Нет, чтобы привезти вместо него сала и колбасы, так нет же - привёз, как говорят в Одессе, гембель на всю голову. Ну, привёз и привёз. Ладно. Так держи его при себе, так нет же - он тут же наградил им свою жену, ну а та, по доброте душевной, почти всех соседей мужчин со своего подъезда, а те в свою очередь своих жен и любовниц.
  Итак: в то летнее утро не только не дали вовремя воду, но и в связи со внезапно вспыхнувшей эпидемией: железные двери в подъезд, в доме, с больными людьми, быстро заварили, оставив только небольшое отверстие для доставки продуктов. Хорошо, что ещё свет и воду не отключили. Хотя воду дали с опозданием. Скорее всего, городские власти решали вопрос давать или не давать. Повезло, пока решили воду в дом дать. Повезло так же кошкам и собакам, на них самоизоляция не распространялась, тех же из жильцов, кто пытался сбежать из карантинного дома полиция отлавливала и забросив в машину "воронок" увозила в неизвестном направлении, больше того человека никто никогда не видел.
  Поздно вечером в подвале карантинного дома собралось подпольное собрание коммунистов ветеранов флота. Председателем собрания избрали бывшего офицера флота капраза Брюханова, а секретарём его жену, которая владела бойким пером. На повестке дня стоял всего один, но жизненно важный вопрос: "Что делать?"
  - Прошу дать мне слово, - поднялся со скамейки толстый и лысый с обвислым носом, бывший каптри Килькин, служивший в своё время на корабле дознавателем. - Надо, товарищи коммунисты, писать Путину, он всесильный, он нам поможет.
  - Это само собой, - одобрительно закивал головой председатель собрания. - Моя жена такое письмо уже составляет. Подпишем его всем домом и потом по эллектронке отправим его в канцелярию Путина. Но пока его там рассмотрят, пока примут меры, мы можем отойти в мир иной. Вы что не знаете наших бюрократов? Ещё будут какие-нибудь предложения?
  - А давайте, товарищи коммунисты, объявим голодовку. Покажем всему мировому капиталу всю мощь нашей партийной ячейки, - высказался бывший каптри Болянин и затянул дребезжащим баритоном песню пламенных революционеров: "Это есть наш последний и решительный бой..."
  - Кто-нибудь, закройте рот этому выживающему из ума маразматику... И спиртного ему сегодня больше не наливать. Не то он ещё сдуру пойдёт в атаку... - занервничал председатель.
  - Не волнуйтесь, я прослежу за ним, - сказал сидевший рядом бывший мичман Савёлый и тут же отвесил ляща певцу, после чего, тот сразу же затих.
  - Предлагаю, товарищи коммунисты, построить планер и улететь отсюда к ебенифене... - неожиданно предложил курящий в углу бывший старший боцман Шевел. - Я где-то читал, что так сбежали с плена французские офицеры.
  - Вы бы, товарищ мичман, курили аккуратней, не то задушите нас своим табачищем и перегаром. Они тот планер, если не ошибаюсь, строили ва года и их всё это время кормили. У нас нет в запасе ни такого времени, ни продуктов.
  - Если нет возможности улететь, тогда остаётся последнее - уползти отсюда. Вырыть подкоп... - предложила жена Брюханова.
  - Никогда, слышите вы, никогда, каптри Килькин не возьмёт в руки лопату...
  - Ну и подыхай здесь, старый идиот. А как по мне - идея толковая. Будем копать, товарищи. Все на коммунистический субботник!!
  Тут же вскрыли дворницкую и принесли в подвал найденные там лом, пару лопат и заступ. Идея была вброшена в коммунистические массы, найден инструмент - осталось найти трудовой коллектив, который бы воплотил бы эту идею в жизнь. И они были найдены. Два бывших мичмана калдыбея - Якимченко и Миронченко, которые за пару пачек сигарет, литр спирта и банку тушенку согласились работать всю ночь и к утру прорыть подземный ход в ближайшие катакомбы. И застучали заступ и лопаты... Но недолго, пока не кончился спирт, после этого лопаты были заброшены, а новоявленные шахтёры пошли к себе отсыпаться.
  Коммунисты, придя утром в подвал и увидев слегка поцарапанный бетонный пол, впали в ступор, а капраз Брюханов сплюнув от злости, попробовал копать сам. Но ударив несколько раз заступом в бетонный пол, покрылся потом и сев на табурет начал тяжело дышать, стараясь унять одышку и аритмию. Отдышавшись, он, брызгая слюной, начал материться.
  - Яков, ты же командир, будь мужчиной, возьми себя в руки, - мужественно сказала его жена мадам Брюханова, - заставь своих подчинённых работать.
  - Какие подчиненные, дурра!? - прорычал бывший командир и бывший офицер. - Ты в каком времени живёшь? Мои подчиненные остались в Союзе, а здесь находиться коллаборанты предавшие свою присягу и родину. Я для них уже давно не авторитет...
  - Что ты такое говоришь, Яша? Немедленно закрой свой рот и не ищи гембель на свой старый и геморройный тухес. Не дай бог тебя услышит, кто надо и донесёт куда надо. Тут же и стены имеют уши... Тебя же сошлют на Север шатать сосны...
  - Вайз мир, Софа, они меня сошлют, - горько улыбнулся капраз Брюхатов. - А тебя что, доносчица, наградят орденом сутулого? Ты что думаешь, я не знаю, что ты платная сексотка?
  - Как и ты, Яша, как и ты... Я видела твою подписку о сотрудничестве с КГБ. Ты сексот со стажем. Офицер, человек чести и сексот... Так что чья бы корова мычала.
  - Ты врёшь, Софа, ты нигде не могла её видеть, мой куратор мне обещал, что о ней будут знать всего два человека - он и я
  - Наверное, твой куратор тоже был интеллигентным и воспитанным человеком чести? Что-то он мне таким не показался. Курит в постели и матерится во время оргазма, как портовый грузчик...
  - Блядина, как была портовой шлюхой так ею и осталась...
  - Люди добрые, вы, таки, посмотрите на ентого фуцана... - заговорила в жене бывшего капитана базарная торговка с киевского Узвоза. - А то ты не знал, поц, на ком женился. Мой папик тебя, сопливого, ушатого лейтенанта, в люди вывел, сделал комбригом. Были бы у тебя мозги на месте, ты бы мог закончить академию и стать адмиралом. Так для тебя же пойло и бляди стояли на первом месте. Как и для твоего куратора. Правда, Килькин? - повернувшись к бывшему дознавателю, гневно спросила жена бывшего офицера Брюханова.
  - Хватит вам собачиться. Мы все одним дерьмом мазаны. Молтесь своему богу, чтобы люстрацию не сделали. Вот тогда нас точно ничего не спасёт, - вмешался в скандал каптри Килькин. - Надо как-то срочно отсюда выбираться, не то мы все здесь подохнем.
  - Имеешь идею? - остывая, уже миролюбиво спросил бывший офицер Брюханов.
  - Имею, - спокойно ответил Килькин. - У меня на даче работают два наркомана раба. Надо как-то договориться, чтобы нам их сюда доставили. Они нам за дозу быстро всё сделают, но сам я им ничего покупать не буду, надо всем сброситься и на взятку, и на наркоту.
  -На какую, такую взятку? - взъерепенилась прижимистая мадам Брюханова.
  - А ты что думаешь, нам их даром доставят? Собирайте собрание жильцов дома. А то с вами коммунистами мы будет валандаться до второго пришествия.
  - Килькин прав, пошли собирать жильцов.
  2
  Пока Брюханов со товарищами бегали по квартирам оповещали жильцов о предстоящем собрании, Килькин поднялся на чердак, в котором, сделав ремонт, обосновался недавно приехавший в Крым из Украины скульптор и художник Данила-мастер. Ему пообещали дать здание под его музей. Но пока это вопрос вентилировали в верхах, он переоборудовал чердак в художественную студию-мастерскую и жил там. Художник частенько приводил к себе в студию-мастерскую женщин. Позировали они ему для картин или просто бухали и раздвигали ноги - это было тайной за семью печатями. Никого из соседей он к себе не приводил и, ни с кем из них, не бухал. Многие его за это не любили. "Пошли вы все накуй - я не червонец, чтобы вам нравиться, а прямой потомок Рюриковичей и имею право на российский престол", - прямым текстом говорил он тем жильцам, кто его упрекал в снобизме и высокомерии.
  Вот к этому художнику и пошёл Килькин. На его удивление входная дверь оказалась незапертой. Художник был в астрале. Узнав, что в доме поселился вирус и сам он оказался в самоизоляции, он осерчал на всех и вся и выкушав литрович коньяка, впал в состоянии гроги. Он сидел в кресле и, уставившись в свой пуп, вокруг которого образовалось сияние, менторским тоном рассказывал ему о реинкарнации, о множестве миров в которых путешествует человеческая душа и о том, что весь мир бардак, а все бабы бляди...Пуп молча со всем соглашался, видимо для него это было не внове.
  Чего нельзя было сказать о Килькине. Посмотрев на это представление с одним актёром, Килькин, не долго думая, пошёл в ванну и, набрав из выварки ведро воды, вылил его на художника. Подействовало, глаза художника стали наполняться земным смыслом.
  - Тебе чего надо, стукач? - видимо узнав Килькина спросил он.
  - И тебе не хворать Данила-мастер. Мне срочно нужна твоя помощь. Сумеешь быстро смастерить универсальную отмычку для дверных замков?
  - Суметь-то сумею, только зачем мне надо такое счастье? Я, если ты забыл, не вор домушник, а народный мастер, потомок старинного дворянского рода... И человек чести... А тебе она зачем?
  - В квартирах наших умерших соседей имеется немало ценных вещей, не мешало бы их прибрать, пока бомжи и наркоманы не растащили. Понятно?
  - Но ведь это мародёрство, грабить мертвых... Я как анархист и монархист этого не приемлю, - возмутился Данила-мастер.
  - Это кто говорит? Плевако или сам Цицерон? Нет, это мне ездит по ушам, человек, который скупает золотые коронки, которые местные бомжи ему таскают с кладбищ. Ты мне ещё за дворянскую честь расскажи и вот тогда я тебе точно расскажу за деяния твоих славных предков, чем они себе зарабатывали на жизнь и как лезли на трон. Так что давай, Данила-мастер, не выёживайся и приступай к работе.
  -Чего там приступать, две шпильки с фольгой я сейчас найду, проволоку согну и готово. Тебе завернуть в газетку или упаковать в подарочную коробочку?
  - Мне не надо никуда отмычку упаковывать, я пользоваться ею не умею. Приводи себя в чувства, со мной пойдёшь.
  - Ну, что же, если урядник говорит - садись, то сидеть, таки придётся. Нет, ну чтобы я так жил, как ты мне поёшь за то барахло, что нам за него ничего не будет..
  - Не боись, мазилкин. Мой батянька во время блокады Ленинграда таким же образом делал себе состояние. Жалко, что люди Жукова ему крепко на хвост наступили...
  - И что? - заинтересованно спросил художник. - Расстреляли?
  - Держи карман шире. Наградили батяньку, но коллекцию антика отняли. Грабители. Но видно не всё он им отдал, после войны его похитили и убили.
  - Мне что расплакаться?
  - Нет. Плакать не надо.
  - А что надо?
  - Сделать вывод и не попадаться. Пошли уже. Время не ждёт, - грубо оборвал разговор Килькин.
  Художник собрал свой инструмент и, пропустив вперёд Килькина, вышел из мастерской и, не закрывая дверь, пошел за ним вниз по лестнице. Килькин шел по подъезду, звоня во все двери. Ему никто не открывал, а просто посылали на хер. В одной квартире никто не отозвался. Килькин кивнул на дверь и Данила-мастер тут же приступил к работе. Он открыл два дверных замка за одну минуту и, повернув ручку, вошел в квартиру. За ним следом, опасливо оглядываясь по сторонам, шел Килькин.
  В квартире, кроме мертвого хозяина и его жены, никого не было. Килькин, с ловкостью вора домушника осмотрел возможные тайники, изъял найденные деньги и украшения. Осмотрел висящие картины и стоящие на полке иконы. "Китайский ширпотреб. Барахло. Уходим", - прошептал он художнику и покинул квартиру. В коридоре художник заглянул в стоящий там холодильник и, сложив в пакет продукты, покинул обворованную квартиру. В карантине украшениями сыт не будешь, такова проза жизни, а мертвым коллаборантам продукты были уже не нужны.
  Спрятав добычу в мастерской художника, они пошли в очередной поквартирный обход. Вскоре им никто не ответил из квартиры прокурора. Вскрыв дверь, они попали в пещеру Али Бабы. Там даже унитаз был золотой. На нём и сидел пьяный в хлам хозяин квартиры. Они уложили его в постель и забрали всё ценное, что нашли в квартире. Пришлось делать две ходки. Унитаз и картину, на которой был изображен прокурор в тоге Цезаря, решили не трогать. Оставили до следующего раза.
  Отнесли, спрятали и снова пошли в обход. В этот раз они попали в квартиру преуспевающего предпринимателя и депутата... в прошлом. В настоящее время он валялся на полу в кровавой луже. Похоже, что он свел счёты с жизнь с помощью лежащего рядом пистолета. "Какое жестокое самоубийство", - обнаружив на голове три раны, негромко сказал Килькин и принялся быстро и внимательно осматривать квартиру. Вскоре за картиной он обнаружил сейф.
  - Сможешь открыть? - осматривая кодовый замок, поинтересовался он у художника.
  - Если он не под сигнализацией, то легко...
  - Какая там к ебеням собачьим сигнализация... Дом в обсервации, двери заварены. Вскрывай, хоть отмычкой, хоть фомкой. Имею чуйку, что нас там ожидает огромный куш.
  - Сейчас, сейчас, не торопи меня, - нежно проводя пальцами по замку, прошептал художник, потом что-то покрутил, что-то повернул... и осторожно стал открывать дверцу сейфа.
  - Ну, что там, что там? - затоптался от нетерпения на месте Килькин.
  - Золото, бриллианты... Подвела тебя твоя чуйка. Нет здесь ничего. Пусто, кто-то нас опередил.
  - Точно... Вот же гниды. Сматываемся. Ходу, - увидев пустое нутро сейфа, выругался Килькин и выскочил из квартиры.
  Они спустились на нижнюю площадку и закурили. Откуда-то снизу стали доноситься глухие удары, а потом послышалось тоскливое пение. Кто-то пел нестройно, но мужественно исполнял "Интернационал". Шум нарастал. Похоже, было, что где-то заработал отбойный молоток.
  - Пошли, посмотрим, что там они в подвале делают, - предложил Килькин.
  - Да что они могут там делать, пол долбят и песни поют. Извини, туда - без меня. Я пойду бухать.
  - Ну, как знаешь. Я через пару часов подойду.
  - На хер ты мне ночью будешь нужен? Если сторожить свои сокровища, то сторожи их под моей дверью.
  - Ладно, отдыхай. Только сильно не бухай.
  - Не учи ученного. Я практически и не пью. Так слеганца для поднятия тонуса и для вхождения в нирвану.
  - Понятно. Разбежались. Я утром зайду.
  - Буду ждать. Вали уже к своим коммунякам...
  Художник, имеющий все права на российский престол, ушел к себе на чердак, а Килькин затоптав окурок, отправился в подвал, откуда доносились глухие удары. Пока он спускался по лестнице, удары прекратились. Килькин вошел в подвал и увидел там сидящую на лавках небольшую группу жильцов, которые перебивая друг друга, о чем-то жарко спорили.
  - Всем привет. О чём сыр бор, господа хорошие? Что не поделили? - поздоровался он с присутствующими.
  - Что можно тут делить? Снимаем с гавна пену. Присоединяйся. Ложку дать? - сострил вечно пьяный старший боцман Шевел.
  - Спасибо, не надо, - вежливо отказался Килькин. - Деньги собрали?
  - Какие деньги!? А это ты видел!? - возопил бывший лейтенант и комсомольский вожак Морденко и сунул под нос Килькину огромную дулю.
  Дуля воняла гавном, видно что совсем недавно Морденко погадил, и по причине отсутствия воды в унитазе, своё гавно не смыл и руки не помыл. По правде сказать, от многих жителей Севастополя давно уже попахивало гавницом и никакие дезики тот "аромат" скрыть уже не могли. И если жители некогда закрытого города с ним снюхались, то редкие приезжие воротили нос и вступать в интимную близость с плохо пахнущими путанами не хотели. Зато .... Как в раю.
  - Да пошел ты... - сказал Килькин и, обойдя вонючку, пошел к импровизированной трибуне, на которой бывший офицер Брюханов, убеждал жильцов сдать деньги на взятку и на наркотики.
  Народ возмущенно роптал и деньги сдавать, не торопился. Послушав его пару минут Килькин понял, что с таким оратором ему ничего не светит, а потому он согнал его с трибуны и заняв его место сказал проникновенным голосом:
  - Дорогие братья и сестры. В это судьбоносный для нас вечер, я хочу обратиться не к вашему разуму... Нет.... Я хочу обратиться к вашему инстинкту выживания. Сегодня если мы ничего не предпримем, то многие из нас не доживут до конца этой самоизоляции. И потому у нас есть только один выход - выкопать подземный ход в катакомбы и спастись бегством. Но сами сделать мы этого не можем, значит, нам надо привлечь рабочих со стороны. И у меня есть на примете такие люди, которые за пару часов смогут тот подземный ход вырыть. Но для этого нужны деньги. Предлагаю всем нам сброситься по пять тысяч рублей.
  - По сколько!! По пять тысяч!! Да это же грабёж!! - взвыло собрание. - Надо прорываться силой! Все на штурм...!!! Это есть наш последний и решительный бой... Врагу не сдаётся наш гордый Варяг, пощады никто не желает...
  Из народной гущи выбрался пьяненький бывший политрук каптри Болянин и, гаркнув: "Все за мной!" - решительным шагом направился штурмовать подъездную дверь. Вскоре раздались удары, а потом послышались выстрелы и чей-то истошный женский голос заорал: "Убили!!! Фашисты! Что же вы делаете!?" Испуганные жильцы, бросив своих раненых и убитых, вернулись в подвал. Болянина и Брюханова с ними уже не было. Вытирая сопли и слёзы жильцы, достав свои кошельки, стали ложить на стол деньги. Некоторые женщины снимали с себя и золотые украшения. Наблюдая за этой картиной, Килькин в очередной раз пришёл к выводу, что если гром не грянет, то российский мужик никогда не перекреститься.
  Собрав и пересчитав деньги (почти полмиллиона), он заверил всех присутствующих, что они через три дня будут на свободе, он покинул подвал и поспешил на чердак к художнику. Дверь у того была заперта и Килькин боясь, что тот как-то может скрыться с наворованными ценностями остался караулить его у двери. Он собрал несколько дверных половичков, расстелил их и прилег отдыхать. Всю ночь он беспокойно ворочался и спал, как сторожевой пёс в полглаза. Наконец-то он услышал, как заскрипел давно не смазанный замок, дверь приоткрылась и смутная тень выскользнула из мастерской.
  -Ага, попался, ворюга, - набросился на неё Килькин.
  -Спасите, убивают!! - неожиданно женским голосом заверещала тень.
  К своему большому удивлению Килькин узнал в женщине свою бывшую невестку Машу. От неожиданности он на время онемел и впал в ступор. А Маша, воспользовавшись этим моментом, что есть силы, ударила его зажатой в руке туфлей по голове и убежала в мастерскую. Удар каблука пришелся в висок, Килькин вскрикнул и, потеряв сознание, обмякнув, упал на пол. Пришел он в себя на том же коврике, собрал силы и кое-как на карачках вполз в мастерскую. Достал из холодильника бутылку вина, выпил его прямо из горлышка и, немного отдохнув, поплёлся в конец чердака, где за фальшивой стеной хранились украденные деньги и драгоценности. В голове у него гудело, стены уплывали куда-то вдаль, а пол вздымаясь волнами, пытался сбить его с ног.
  Держась за стены, он по дороге заглянул в студию, где обычно Данила-мастер рисовал свои картины. В большой студии стоял мольберт и диван. Свет в неё попадал через застекленную крышу и в утреннем полумраке, сквозь плавающий табачный туман, на диване Килькин заметил несколько человеческих тел. Что-то заставило его переступить порог студии и подойти к дивану. Полуобнаженный художник, лежа на спине, задумчиво курил кальян, а две обнаженные женщины, в поте лица своего, трудились над его членом. Идеальный любовный роман на троих.
  Одна из женщин, почувствовав присутствие постороннего человека, подняла лицо и наполненными наркотическим кайфом глазами, мазнула по Килькину. К своему большому удивлению Килькин узнал в женщине, делающей минет художнику, свою бывшую невестку, которая на лестничной клетке ударила его. То что его бывшая невестка шалава и изменяет его сыну моряку, который с ней из-за этого развёлся, он знал давно... Даже сам как-то ею попользовался по пьяной лавочке.
  Встречая Новый Год все, как следует, набрались и вышли покурить и посмотреть на салют. Он остался в комнате вдвоём с невесткой и не успел он опомниться, как та сучка расстегнула его брюки и взяла его сморчок в свой жаркий рот. Она была искусной минетчицей и, вскоре Килькин, уже гонял свой вздыбленный член у неё между ног. Задница у неё была зачетная и Килькин, не удержавшись, вставил ей в туза. Она застонала, но член в очко приняла и стала подмахивать, как заведённая. Было видно, что анальный секс она тоже полюбляла. Потом она повернулась и, закончив минет, вытерла свои губки салфеткой и, собрав грязные тарелки, ушла на кухню. Та ещё сучка. И от кого у неё дети она не знала и сами. Как говорят в таких случаях - сборная СССР. Можно было, и вспомнить прошлый опыт.
  - Давай соси, сука, - расстегнув ширинку и суя свой вялый сморчок ей в рот, промычал пьяный Килькин.
  - Да пошел ты в жопу, гандон старый, импотент ебучий! - отвергла предложение невестка.
  - Соси, сука, задавлю! - прорычал Килькин, сжимая ей горло. - Давай, давай...
  Бывшая невестка, задыхаясь, открыла рот и, воспользовавшись этим моментом, Килькин всунул ей в рот свой дряблый член, та сопя, стала его сосать. Животное - ничего святого. В это время вторая женщина подняла голову, и Килькин узнал в ней двоюродную сестру, своей бывшей невестки, Эльзу, которая малявкой путалась под ногами у взрослых. Она давно уже переросла тот детский возраст, когда Килькин читал ей свои сказки, окончила школу и университет, благополучно успела выйти замуж и так же благополучно развестись. Её муж, военный медик, остался верен присяге и ушёл со своей воинской частью в Украину, а она осталась в Севастополе и вот теперь попала со своей двоюродной сестрой в самоизоляцию, и в одну постель к художнику. "Совсем народ спаскудился", - мрачно подумал Килькин.
  - Слышишь ты, плешивый пенёк ушастый , ты зачем мою сестру бьёшь? - возмутилась Эльза. - Ты разве не видишь, что она не хочет, делать тебе минет?
  - Молчи, шалава, знал бы, что из тебя вырастит, удавил бы в детстве... - выругался Килькин.
  - Не удавил бы, - выплюнув член, сказала бывшая невестка. - Это же дочь твоего товарища, а может и твоя... Хотя, ты бы мог. Даже не посмотрел бы на то, что волынил с её мамой...
  - Охуеть... Вот так номер, так ты, старичело, выходит половой маньяк, бесчестный человек, хотя мне всегда говорил, что ты офицер человек чести..., - в очешуении возмущенно сказала Эльза.
  Неожиданно, прерывая её тираду, раздался телефонный звонок, Эльза вздрогнула, но телефон, лежащий на стуле, взяла и, проведя ухоженным пальчиком по экрану, томно пропела:
  - Хэлоу. Бункер Гитлера. Эльза на связи, - потом сменив интонацию, стала бросать в телефон рубленые фразы. - А это ты Ванька.... Чего тебе? Соскучился? Я рада... Как у нас дела? Отлично, хоть камни с неба... Где моя мама, твоя тёща? А я почем знаю... Что я сейчас делаю? Минет делаю новому мужу... Думаешь я прикалываюсь? Ну, думай так и дальше... Чао... Идиот. Героям сало. Достал патриот...
  - Ну, вы блядская семейка, займитесь своим делом, потом разберётесь и с честью, и с тем, кто из вас, чья дочка, жучка, и внучка, - подал голос возмущенный художник, который грел наркотою этих баб.
  - Как скажешь, милый, ты здесь босс, - муркнула Эльза и положив телефон, так прилежно принялась за прерванную работу, что у неё пар из ушей пошёл.
  Пока Килькин переваривал информацию, полученную от бывшей невестки, что он может быть отцом её сестры, та сделав своё дело, опять нырнула под одеяло к художнику. Килькин, застегнул ширинку на брюках и, как ни в чем не бывало, отправился в конец чердака за спрятанным кладом. На украденные деньги он планировал в Москве, с помощью своего куратора, открыть ломбард и контору "Быстро займа", где планировал за пару лет несказанно разбогатеть. А в Севастополе пусть эта блядская семейка живёт так, как сама считает нужным. У него не так много времени осталось в этой жизни, а ещё надо бы и книжку свою издать, о морских офицерах, людях чести. Вот только как её назвать... "О флоте и чести" или "С честью и флотом - на века". Книжка подождёт, вначале надо из этого карантинного дома благополучно выбраться, потом из Крыма, осесть в Москве и только потом уже думать о книге. Нужно забрать деньги с украшениями и валить отсюда.
  В своих рассуждениях Каплин не заметил, как добрался до конца подвала. Он отодвинул стенку и достал дорожную сумку с наворованным имуществом. Проверил содержимое - всё на месте. Можно было отправляться в путь-дорогу по утреннему холодку. В левую руку он взял дорожную сумку, а в правую свой именной пистолет и стал быстро спускаться по лестнице в подвал, где под заваленными агитационными плакатами и другим мусором, находилась дверь аварийного выхода.
  В подвале никого не было. Намитинговавшись жильцы, после неудавшегося штурма входной двери, убрав трупы, разошлись отдыхать по своим квартирам. Это было на руку Килькину, в дальнем углу, он разобрал мусорную кучу и, сбив красным пожарным топором замок, открыл дверь аварийного выхода. Впереди замаячила свобода и новая жизнь с томными волоокими с ногами от ушей москвичками, и роскошными ночными клубами. "Женюсь, - подумал Килькин, - честное, благородное слово офицера... Вставлю зубы и женюсь". И шагнул в будущее.
  Эпилог
  До утра бывший офицер Брюханов не дожил, он скончался от большой кровопотери, которая появилась у него от ранения в грудь картечной пулей. Пуля, предназначенная волку, выпущенная из ствола охотничьего ружья какого-то казака из крымской самообороны, срезала Брюханова влёт, лишив естественного права на свободу и жизнь. Его оттащили от двери и выбросили из окна первого этажа на улицу. Где он, не приходя в сознание, благополучно скончался. Повезло. Остальных жильцов, кто исхитрился выжить в самоизоляции, ночью погрузили в вагонзаки и вывезли в неизвестном направлении. Говорят, что некоторых из них видели в урановых шахтах, за Полярным кругом.
  Художник Данила-мастер избежал общей участи, под утро он решил сходить в туалет и обнаружил в конце чердака, сломанную стену, и взломанный тайник. Сложив один к одному и сообразив, что обворовавший его Килькин может прятаться только у себя в квартире или в подвале, он, вооружившись туристическим топориком, пошел его искать. В квартире и в подвале он его не нашел, но зато обнаружил аварийный выход. Недолго думая, он соорудил из плакатов факел, поджог его и как в омут, нырнул в подземный ход.
  На труп Килькина он натолкнулся в конце аварийного выхода. Тот начал подниматься наверх по вмурованным в бетон железным скобам, но не удержался и сорвавшись вниз, накололся на торчащую из бетонного пола арматуру. Так и висел он у выхода, аккуратно наколотый на арматуру. Рядом в пыли валялась сумка. Художник Данила-мастер открыл её... Ценности были на месте... На глазок - лимон зелени. Хороший куш. Годика на два хватит покуролесить, а если с умом то и на три. Но только не в Крыму. Надо было возвращаться в Украину, а оттуда уезжать в Европу и там сеять доброе и вечное.
  Скоро в амстердамском Квартале красных фонарей, открылось новая студия месье Daniloff. Картины были так себе, зато травка и девочки... Цимус.
  
  
  Диалог в палате
  Дверь в палату частной психиатрической клиники распахнулась и в палату, гремя туфлями сорок третьего размера, вкатилась дородная медсестра. В руках она держала ведёрную резиновую клизму. Судя по её вырубленному топором лицу с торчащим шнобелем, эмоции ей были чужды, как и само милосердие. Она посмотрела на лежащего на кровати человека и не выбирая выражений гаркнула:
   -Больной Килькин!
   -Я... - Головка от буя, ты почему ещё старый козел в трусах!? Или ты думаешь, если ты был когда-то капитаном корабля, то тебе всё можно!? Ты что не знаешь, что мне некогда!? Ещё раз приду ставить тебе клизьму, а ты будешь лежать одетым не по форме одежды, сделаю в твой старый тухас четыре укола серы и вколю двадцать кубиков аминазина с галоперидолом. Будешь лежать овощ овощем, а наш местный дурачёк будет ходить к тебе в гости и в рот ссать. Ты меня понял, шланг?
   -Так точно понял. Уже снял.
   -Поворачивайся. Какой же ты жирный, ублюдок, разожрался на народных харчах. А ручки-то у тебя беленькие без мозолей. Ты хоть когда-нибудь в своей жизни ими что-нибудь делал или только дрочил ими свой ялдак? Были у вас там на корабле бабы? - засаживая пластмасовый наконечник клизмы в анус бывшему капитану, спросила медсестра.
  -Нам офицерам не положено было ничего руками на корабле делать, - морщаясь от боли в анусе, ответил Килькин.- А баб у нас на корабле не было, сами себя обслуживали.
   -Как это? Долбили друг дружку в жопу, что ли!? - ахнула медсестра.
   -Нам офицерам не положено было в жопу трахаться, для этого у нас были матросики прибиральщики кают... Помнится был у меня такой старшина первой статьи Уссатый. Готовил мне баню, пятки перед сном чухал, ну и всё остальное делал на уровне.
  -Тьфу ты мерзость, - сплюнула медсестра, и меняя тему разговора спросила. - А кто же вас на том корабле кормил и обстирывал?
   -Лично меня или весь офицерский состав?
   -Так ты, что там не один был тунеядец? -Нет. У нас на корабле было четыреста матросов, пятьдесят миманов и сорок офицеров.
   -Ни хрена себе шобла дармоедов. Что и мичмана с матросиками ничего не делали?
   -Да ну, конечно. Только офицеры, нам хватало и своих служебных обязаностей. Хорошая у меня была служба, - ностальгически вздохнул бывший флотский офицер, которого благодарные внучки сдали в частную психиатрическую больницу, чтобы он не мешал им в его же квартире, обустраивать им свою личную половую жизнь. - Был у нас свой камбуз и своя кают-компания, а у матросов и мичманов была столовая со своим камбузом*.
   -Что такое камбуз?
   -Это кухня. -Понятно. Так кто же вам готовил еду на том камбузе? -Матросы и готовили, а гарсунщики накрывали баки и блюда меняли в нашей кают-компании.
  -А кто такие гарсунщики?
  -Ну, это типа слуг на корабле.
   -А когда же те гарсунщики служили, если они вас обслуживали? - продолжала удивляться не сведущая во флотской жизни медсестра.
   -А это и была их служба.
   -Не матросы, а слуги какие-то, они что вам и стирали и убирали?
   -Да и приборку они у нас в каютах делали и стирали нам одежду и гладили. Кто старался, тот получал и звания, и в отпуск, как мой Уссатый, ходил регулярно, а кто борзел, не хотел перед нами прогибаться того мы лишали и отпусков и очередных званий. Помню был у меня в команде такой борзый матрос Данилов, пришел в командировку с ПМ-9, ничего не хотел делать. В наряд на камбуз - не загонишь. Болел, говорил, в Африке холерой и экземой. Погрузочно-разгрузочные работы, та же история. Гниёт, говорил, копчик и грыжа - поднимать нельзя ничего больше трех килограмм и то до пояса. Даже картошку чистить не вставал. Проверил я его санитарную книжку, точно - всё там правильно написано. Только альбомы рисовал и наколки делал матросам. Ну, я его и решил подлечить. Поставил в наряд гальюны чистить. Так этот подлец что придумал, заставил их чистить молодого матроса, а сам ходил в офицерских лайковых перчатках, которые у меня украл, со своей бандой годков и песни под гитару орал. Потом вернул их мне... измазанные гавном. Сволочь, потом ещё и коммисовался, как инвалид. Теперь картины и книжки пишет.
  -Так, что в этом плохого? - искренне удивилась медсестра.
  -Так он же пишет в тех книгах правду!! А кому она нужна правда?
  -Ты не ори, болезный. Так вам шлангам и надо. Хоть один нашелся нормальный человек, который вас вытащил за ухо на солнышко. Ладно. Отдыхай. И попробуй только мне не помыть в туалете за собой засранный толчок. Я не матрос Данилов, который твои перчатки испачкал. Я тебя, шланга, рожой в твоё же гавно натолку. Капитан в твою мать!
  
  
  Послесловие:
  * Такие условия службы для офицеров были созданы на Черноморском флоте, на корабле 1-го ранга ККС "Березине", который бывшие офицеры советского флота, после развала СССР разграбили и продали в Турцию.
  
  
  
  
  Новогодняя сказка с плохим французским
  
   Вечерело. В преддверии Нового года, в уютном двухэтажном домике, в холле на первом этаже Килькин, сидя на "утке", читает своим внучкам сказку о том, как бравый офицер дознаватель Илин, продавая корабельное имущество, на этом сказочно разбогател: И когда уже с корабля был продан корабельный колокол, который зовется у моряков рындой вдруг, откуда ни возьмись, проявился добрый волшебник. И увидев разворованный бравым офицером корабль он ахнув от восторга, спросил:
   - А не хочет ли, бравый офицер, поменять деревянные рубли полученные за сдачу военного имущества и металлолома на валюту?
   -Хочу, - радостно воскликнул офицер, потирая руки в предвкушении барыша.
   Но, неожиданно, прервав сказку раздается звонок в дверь. Одна из внучек идет её открывать. Через минуту возвращается обратно и говорит:
   - Дед, там какой-то дядя спрашивает, какого-то пидора Килькина... Это, дед, не тебя ли?
   - Он внучечка, ошибся. Вы ведь знаете, что я ряженный тролль, а пидор - это по части нашего соседа Халина.
   Внучка садится на своё место и не успевает Килькин прочитать конец сказки в которой бравый флотский дознаватель, нарушив присягу и распродав корабли, побеждает гидру социализьма, как опять раздается звонок. Вторая внучка идет открывать дверь и возвращаясь говорит:
  - Дед, там уже двое мужиков пришли и настойчиво спрашивают штопанного гандона Килькина. К тебе, что ли пришли?
   - Да нет же, нет же; запомните раз и навсегда - я ряженный, ряженный тролль, а штопанный гандон - это по части нашего второго соседа Уссатого!!
  - Да не кипятись ты так, дед, кто же знал, что ты уссался. Там мусор...
  - Какой, такой мусор!! - взвился Илин. - Что ты себя позволяешь!? Мусор - это по части нашего третьего соседа Миронченко... я же тролль! Когда вам уже дойдет. Все сказка закончена. Пойду писать мемуары - сеять доброе, вечное. Может хоть в будущем потомки меня оценят.
  - Дед, ты забыл упомянуть о четвертом соседе зрадныке Якимченко...
  Но не успел Килькин ей ответить, что Якимченко лечится в Кащенко от мании преследования и встать с "утки", как входная дверь от сильного удара распахнулась и в холл ввалились два пьянючих субьекта. Один был одет в грязный красный халат, а второй в голубой.
   - Деда Мороза со Снегуркой заказывал, пидор старый? - спросил у Килькина самый трезвый.
   -Что вы себе позволяете!? Это культурный дом. Ничего мы не заказывали... Покиньте помещение!!
   - Базара нет. Платите за ложный вызов. Снегурка, ты пока им тут елку зажги, а я поищу, то чем можно компенсировать нашу моральную травму.
   Пошатываясь он вышел из холла, а Снегурка, натаскав кучу подушек и одеял, достала зажигалку и стала пытаться все это поджечь.
   - Не надо!! - закричал Килькин. Я вам сам все отдам. И стал выгребать из-под себя с матраса доллары и золотые червонцы. Все, что нажил непосильным трудом за время своей службы в советском флоте.
  - Ура!! - закричали внучки. - Наш дедушка оказался Кощеем, чахнущим над златом.
   - Похоже, что и русским духом от старого Кощея потянуло, - принюхиваясь к воздуху, сказал вернувшийся в холл дед Мороз. - Точно воняет, как золотарь... Как засратый золотарь. Собирай-ка, Снегурка, бабулесы и уматываем отсюда по-скорому. Чао. Привет от Лешего, которого ты, старый идиот, оскорбил, обозвав педофилом.
   Забрав все нажитое непосильным трудом Килькиным ценное имущество и деньги, незваные гости растаяли в ночной мгле. Праздник у них удался. С вечернего неба струилась ночная прохлада. Наступил Новый год. Чудо, которое с таким нетерпением ждала детвора, наконец-то свершилось.
  ПОСЛЕСЛОВИЕ:
  А вот Килькин не смог безболезненно расстаться со своими сокровищами и его забрала чудная зарешеченная карета, и отвезла в желтый дом на Кащенко. Где он, вместе с Якимченко, клеит коробочки и считает фантики от конфет. Но это уже другая история.
  
  
  Намусорили тут...
  
  
  ПРЕДИСЛОВИЕ:
  Вдохновенье... Какое оно и существует ли оно вообще? Вот вопрос, которым я, уважаемые читатели, задаюсь, время от времени. Так какое же оно вдохновение на ощупь и цвет? Никакое. Нельзя пощупать руками то, что не относится к материальному миру. Чтобы его ощутить надо самому стать нематериальной эфирной субстанцией и влиться в информационное поле Вселенной и тогда оно само к вам придёт... Ни чего, как видите сложного - стал эфиром, вышёл в поле, как ЛевТолстой, вдохновился и твори.
  А бывает и по-другому. Пришла к писателю интересная информация, но он был занят чем-то другим и не уделил её должного внимания. Информация оседает у него в одной из ячеек мозга и лежит себе там спокойненько годами, никому не доставляя никаких хлопот, пока что-то её не спровоцирует и тогда она появляется на свет божий уже сформировавшейся в готовый рассказ или книгу. Писателю остаётся тот рассказ только записать.
  Так получилось с моим рассказом "Намусорили тут...", который был написан мной по реальным событиям. В разгар лихих 90-х в прессу просочилась информация о банде оборотней в погонах, которые не только крышевали криминальные ОПГ, но и сами принимали в них активное участие. Смутное было время, в котором криминал, рвущийся во власть, позволял себе многое. Почему не позволить, если многие из них сами служили в милиции, а потом в полиции? Так и у тех людей всё было схвачено, пока не погорели они на убийстве. Сбили они своей машиной девушку, но не отвезли её в больницу, а изнасиловали и выбросили её на городскую свалку, но девушка выжила и дала показания.
  И потянулась ниточка. Многих из них судили... Громкое было дело. Мне же в то время было не до писательства, я занимался кооперативом от "Красного Креста", и ту информацию забросил на чердак и благополучно забыл. Прошло много лет и один бывший полицейский, во время переписки в социальных сетях, рассказал мне о том, как он в те лихие 90-е, таких бригадиров, как я, паковал пачками. Другой бы послал его к бениной маме и забыл, но я вспомнил те года и тех продажных милицейских-полицейских, которые были на зарплате у криминала... А тут и случай с той девушкой всплыл в памяти... накатило вдохновение и не прошло двух часов, как мой рассказ был готов.
  Можно, конечно, было написать и книгу, в которой более подробно и обстоятельно (с кипением страстей и муками совести) описать все те события, но я не люблю писать о том времени, да и не верю я в существовании совести у бывших полицейских. Не прельщает меня этот жанр, так что я обошелся небольшим рассказом, на примере которого, уважаемые читатели, я и попробовал объяснить вам, откуда появляется сюжет и как к писателю приходит вдохновение.
  1
  - Так ты, Мирон, говоришь, честный фраер и залетел к нам сюда по ошибке по дурацкой 264-й статье? - не поднимаясь со стоящей в углу тюремной шконки, спросил сидевший на ней, ещё не старый, но потерханный жизнью сиделец, смотрящий камеры, отзывающийся на погоняло Крест. - Точно, Крест, я правильный мужик, у меня статья 264-я, часть 4-я. Мусора суки, пришили мне чужой блудняк, а я там вообще не при делах был, спал пьяным на заднем сиденье, но прокурорского кума, что был за рулём, отмазали, а на меня его дело повесили, - затараторил стоящий возле стола бритый наголо, крепкого телосложения ещё не старый мужчина. - Значит, мужик, ты бытовик? И в никаких мутках, и стрёмных делах не участвовал? Не мент ты, не пидор и не стукач? - не отставал от новоприбывшего заключенного смотрящий. - Тебе лучше сразу объявиться и обо всем рассказать, если сами узнаем - поздно будет... - Хлебом клянусь - я простой, честный мужик, страдаю по подставе... - вытирая катившийся градом пот, продолжал стоять на своём новоприбывший, и было видно, что разговор со смотрящим давался ему с большим трудом. - Хорошо, брось свои лахи на ту свободную шконку. И не мельтиши, - махнул рукой смотрящий и уставился в экран, висящего на стене, телевизора, в котором Ван Дам буцкал какого-то американского бандюка посмевшего перейти ему с братом дорогу. Мирон бросил свою сумку себе под голову и как был обутый, так и завалился на свою шконку. Вытянувшись во весь рост, он незаметно, из-под полуопущенных век, стал рассматривать тюремную камеру. Камера (хата), хоть и небольшая, но была так густо заставлена трёхэтажными шконками, что свободного места практически не оставалось, посредине удавалось втиснуть стол, на котором зэки ели, в угол парашу и умывальник, где они оправлялись и умывались, было в хате ещё и маленькое зарешеченное окошко с намордником. Там зэки курили по очереди. Смотрящий Крест курил на своей койке, к которой были приделаны шторки. "Не столичный номер люкс и даже не камера в Швейцарии, а ведь обещали, что буду сидеть в VIP-камере", зло подумал Мирон и устало закрыл глаза.
  Переход по этапу дался ему тяжело и в эту каторжную тюрьму в Заполярье он прибыл весь измочаленным. Он устал не физически, его изнутри пожирал страх. Он боялся встретиться на этапе с кем-нибудь из своих "крестников", которых он в лихие 90-е, пачками отправлял в лагеря.
  
  
  Зэк Мирон, в прошлой жизни, был бывшим майором полиции, и встреча со старыми знакомыми на этапе не сулила ему ничего хорошего. В лучшем случае его бы опустили, а в худшем утопили бы в параше. Хотя, кто его знает, что хуже, а что лучше. Он мог видеть в кого превратился в московском следственном изоляторе "Матросская Тишина", бывший снабженец Каплин. Он опустился до уровня "петуха", а потом и вообще стал конченым чуханом, место которого было возле параши. Об него не вытирал ноги, только ленивый. До окончания следствия он так и не дожил. Утонул в параше. "Какое жестокое самоубийство", - вынес вердикт тюремный врач и дело закрыли. Поделом вору и мука. Не воровал бы и не попал в тюрьму.
  
  
  Хотя... спорно. Тот же Мирон - он не воровал, а всю свою службу; верой и правдой служил олигархам, И что? А ничего, тоже оказался в тюрьме. Правоохранительная система сдала своего, хоть и бывшего, но всё же полицейского. И не просто сдала, а присудила срок на полную катушку, 15-ь лет, да ещё и с конфискацией всего имущества в пользу потерпевшей стороны. И это было самое обидное, всё, что он столько лет копил и вкладывал в дом в Подмосковье, всё накрылось медным тазом...
  
  
  И всё из-за какой-то девахи-мокрощёлки, которую они с кумом сбили по дороге домой, и там же в лесочке и изнасиловали. Они, конечно, потом отвезли её на городскую свалку, где ту, по логике вещей, должны были порвать бродячие псы, но деваха оказалась живучей и каким-то чудом смогла выжить и дать показания. И хоть у Мирона было железобетонное алиби (был с кумом на рыбалке), её папик, местный удельный князёк Леший, нажал на рычаги своих связей и не успел Мирон опомниться, как уже грел шконку в "Матросской Тишине". Кум не стал его покрывать и, сдав Мирона с потрохами, пошел по делу свидетелем.
  
  
  Хорошо, что бывшие сослуживцы Мирона подсуетились и выбили ему, на время следствия, ментовскую камеру. А так бы и он пошел бы по пути Каплина. Но следствие закончилось - Мирон получил свой срок и, сказав: прости, прощай ментовской камере, отправился по этапу.
  
  
  Но Леший не забыл Мирона, он продал его конфискованный дом, машину, а жену отправил в Москву на панель и, заслав деньги в общак, отослал смотрящим ворам в законе маляву с просьбой оказать "тёплый " приём мусору... на их усмотрение. Так что Мирона в зоне ждали с нетерпением, чтобы поступить с ним так же, как и с его женой, которую уже драли во все дыры на МКАДе.
  
  
  
  
  2
  В городе мела позёмка. Лопатый снег падал комками с неба и укладывался на землю плотным ковром, как будто навсегда. Пуржило. Что поделаешь - не оккупированный Крым. Смеркалось. Но в кабинете начальника тюрьмы было тепло, чисто и светло. Тюрьма имела свою кочегарку, которая с избытком поставляла тепло в кабинеты начальства и в VIP-камеры, в которых отбывали свои срока особо избранные зэки. Пребывание в такой камере повышенного комфорта стоило зэку 1500 рублей в сутки. Хоть и дорого, но они не пустовали, потому, как за эту плату заключенным предоставлялись места с улучшенными бытовыми условиями, с увеличенной нормой площади на одного заключенного, с отгороженным санузлом и нормальными кроватями, не шконками на которых мяли бока простые зэки. Цивилизация пришла и в места отбывания наказания, не ко всем, правда, но какое это имеет значение - справедливости нет нигде. Всё решают деньги.
  В кабинете за закрытым столом, сидело три человека: начальник тюрьмы, его заместитель и "кум". Они со вкусом пили коктейль "Буравчик" - спирт с соком, закусывая его шоколадом, и неторопливо, вели беседу:
  - Этап прибыл, Петрович, зэков разместили? - закурив, задал вопрос начальник тюрьмы, вальяжный, не старый ещё мужчина в форме, на которой были погоны подполковника. - Так точно, товарищ подполковник, прибыл. Зэков, в количестве двухсот человек, разместили по камерам, - ответил сухощавый пожилой капитан, его заместитель. - Что там с зэками, "кум", отказников много? - Немного, товарищ подполковник, всего двое, но они уже в БУРе. Здесь другое...
  - Что ты мнёшься, как целка, говори. - Понимаете в чем дело, товарищ подполковник, с этапом пришёл наш бывший коллега, майор Миронченко, если Крест о нём прознает - он его порвёт. - Как он может на краю света об этом узнать? - нахмурился начальник тюрьмы. - Мне удалось перехватить маляву в которой просили Креста оказать "тёплый" приём Мирону, - ответил "кум". - М-да, задачка. Надо бы его в VIP-камеру посадить... Вот только, как у него с деньгами? - Обещают прислать на днях... - Вот, как пришлют так и переведём, а пока пусть попарится в общей. Понятно? - вынес решение начальник тюрьмы. - Так точно,товарищ подполковник, понятно, - ответил задумчиво кум, прокручивая в уме комбинацию, как повыгоднее Кресту, с которым у него был общие дела, сдать бышего полицейского.
  3
  В камере погасили свет и сидельцы стали укладываться спать. Мирон, почистил зубы и не раздеваясь (в камере было холодно), лёг на свою шконку. Муки совести и не мучили бывшего полицейского, совесть у него давно атрофировалась и отмерла. Осталось только животное чувство выживания. И сейчас он ему подсказывал, что в этой тюрьме ему не рады, надо быть на стороже, и спать с открытыми глазами. Но усталость взяла своё и Мирон не заметно для себя задремал. И хоть спал Мирон в полглаза, он так и не успел среагировать спросонья на то, как кто-то накинул на его голову одеяло. Несколько сильных ударов и он потерял сознание.
   Очнулся он от жуткой боли в анусе. В хате было тихо и темно. С Мироном особо не церемонились: пока он был без сознания, ему связали руки, вставили в рот вонючий кляп, потом перегнули через лавку и, придушив мокрым полотенцем, начали насиловали.
  - Очнулся, мусорок? - сквозь звон в ушах долетел до него голос смотрящего.
  - Тебе, мусор, привет от Лешего. А теперь расслабься и постарайся получить удовольствие. Катай его, братва...
  Мирона насиловали всей камерой целую ночь. Под утро ему поломали ноги, и вертухаи оттащили опущенного в тюремный лазарет, где он и свёл счеты со своей никчемной жизнью.
  "Какое жестокое самоубийство", - увидев труп Мирона с воткнутой в глаз ложкой, - подумал тюремный врач и подписал свидетельство о смерти, в котором указал причину смерти зэка - инфаркт. Труп закопали и оформив, как положено документы, сдали дело в архив.
  4
  Новость о то, что Мирон умер в тюрьме; Килькина - кума прокурора, который и сдал того бывшего полицейского, отыскала в Крыму в Евпатории, где тот оздоравливал своих внучек. Сын Килькина спился и умер, невестка оставшись без средств к существованию, не мудрствуя лукаво, дочек сдала в детдом и, бросившись во все тяжкие, начала, в поте лица своего, трудиться на панели путаной-многостаночницей. Так что Килькин, забирал девочек на два летних месяца из детдома, вёз их оздоравливать в специализированный детский санаторий. Девочки были рождены от алкоголика и страдали на слабоумие, а у Килькина было две пенсии, и ещё он подрабатывал троллем в интернете, так что он мог отложить за год денег и позволить себе съездить в оккупированный Крым.
  Правда, после того, как Крым Россия украла у Украины, жить там стало намного дороже, да и с водой и светом начались проблемы. Но это Килькина не останавливало, он с маниакальным упорством ездил каждое лето в Крым и публиковал в интернете свои фотографии на которых он нежился в волнах тёплого Черного моря и, отдыхая в кабаках с путанами, пил и ел в три горла контрабандные турецкие и украинские деликатесы... Наслаждался жизнью в то время, как большая часть россиян сидела под санкциями в самоизоляции в своих квартирах и домах. Доходило до того, что людей, которые без крайней надобности и без документов выходили из дому забирали в участок полицейские, предварительно их избив. Жесть. Но кого и когда волновала в России судьба простых россиян? Главное, что фотографии Килькина тролли лайкали в соцсети "Одноклассники" и ему на банковский счет в Ницце, где у него был свой дом, капала денюжка. Можно было жить в Крыму, ни в чем себе не отказывая, пока с его внучками морочился персонал.
   Было у него ещё и квартирка в пригороде Питера, но он там жить не любил - сыро, мерзко, санкции, да и того гляди нарвёшься на бандитов, которые могут просто за то что он еврей набить морду.
   "- Вася, зырь - жид канает. Давай ему накноцаем харю?
  - А если он нам накноцает? - Нам-то за что?
  - Точно не за что. Погнали. Бей жидов, спасай Россию!!"
  О времена, о нравы. Прошло столько лет, а в России мало что изменилось и еврейский вопрос стоит так же остро. Так что Килькин, предпочитал свою квартиру в Питере сдавать, а жить с "сёстрами" в Ницце. Как бывший флотский офицер, он считал, что это он вполне заслужил. Главное, чтобы здоровье не подвело, но он сделал операцию на сердце и чувствовал себя в 70-т лет довольно неплохо. Вот если бы ещё признали его творческий талант, как выдающегося писателя современности - совсем было бы хорошо.
   Но не признают его ни читатели, ни коллеги, более того нажил он себе недруга писателя-миротворца князя Дурново, члена Союза писателей, который не поленился и прочел его литературные опусы и определив, что большая часть из них банально взята из архивов или заимствована у других авторов, обвинил Килькина в плагиате... Более того он добавил и фотографию Килькина в чужой форме и с чужими наградами. Загнав тем самым того на помойку. Кто захочет связываться с человеком у которого подмоченная репутация? Разве что тролли, которые с восторгом лайкают посты и фотографии Килькина и пытаются троллить Князя Дурново. На что тот отвечает им своими анекдотами:
   "- Килькин! Вы видели тот обхезанный унитаз, шо стоит в общественном туалете в Ницце?
   - Нет. А шо в нём такого? Он шо из золота?
  - Таки, нет. Но, если на него поцепить ваши купленные медали и поставить на тёмной улице, вас будет ну просто не отличить друг от друга.
   - Приснился Килькину сон, что он умер и попал почему-то не в рай, а в пекло. Стоит он перед воротами на которых написано "Все коммунисты попадают в ад" и возмущенно кричит:
  - Мне не сюда, я никогда не был коммунистом!!
  Вдруг в воротах открывается калитка и черт багром втаскивает Килькина в адский предбанник. Там стоит большой стол и несколько красных от жары чертей рассматривают дела грешников. В одном из них Килькин узнаёт своего отца комиссара. Надув гордо щёки (в надежде получить протекцию) он отважно подходит к столу и замирает в ожидании своей участи. Но отец его узнавать не желает и гневно спрашивает:
   - Куда ты подевал ту страну, за которую мы воевали!? Какое ты имел моральное право прикрываться моим именем... Ты офицер, который нарушил присягу и предал свой народ и свою страну? Ты предал всех нас и ушел в услужение к олигархам... Чего он заслуживает, товарищи?
  - Отправить его обратно на Землю и пусть он им служит...
  - Так служи же ты им вечно... - донёсся откуда-то громовой голос...
  Все затянуло туманом, и Килькин очнулся ото сна. Он был в новом женском теле, и стоял в коровнике возле помойной тачки в которую убирал навоз. Невдалеке виднелся дворец олигарха.
  - За что о, Господи!! - взвыла Клькина.
  - За предательство".
  5
  Князь Дурново начал писать о Килькине книгу памфлетов и анекдотов, в которой открыто насмехается над ним. Обещал Килькин своим троллям: посадить и убить князя по закону военного времени, но только распугал такими своими заявлениями своих знакомых, которые, в отличии от троллей, очень хорошо, понимают, что - это есть преступление, которое карается по всей строгости закона. Так что остался Килькин без поддержки нормальных людей. Даже Стрелников, предпочтя немецкий комфорт, заполярному "гостеприимству", которое сожрало Мирона, сбежал от него.
  Это Килькина хоть и огорчило, но ненадолго, потому как наступило последнее воскресенье июля, знаменательный праздник всех нормальных моряков - день флота. Килькин, хоть и предал советский флот со страной в 90-х годах, праздновал тот праздник неукоснительно. Вот и сейчас одев купленную по случаю у какого-то севастопольского алконавта офицерскую форму с наградами, он с утра отправился к памятнику затопленным кораблям.
  В парке уже было много народа. Флотский духовой оркестр уже во всю репетировал свой репертуар, а солист: раздувая мехами грудь натужно рассылал рулады о памятнике Сталину, который где-то там, на площади стоял и призывал население, когда-то закрытого города славы русских моряков (не путать с российскими) Севастополя, поставить его на прежнее место. Гуляя по южному парку, Килькин, брезгливо морщась, ел суррогатное российское мороженное и, с гордо поднятой головой, принимал цветы от детей, которые принимали его за настоящего и заслуженного ветерана флота.
  За это стоило его отцу, который бросил его с маман, проливать кровь на фронтах. Деды воевали, но славы не получили, и теперь такие, ряженные, как Килькин получали их славу... Преемственность поколений? Конечно, назад - в СССР, только так и не иначе. Но не все ветераны флота разделяли такую точку зрения. Около лавочки собрался десяток человек в форме восемь и потягивая пиво с водкой, они в ожидании парада, оживленно беседовали.
  "Наебали нас, как салаг... Дом у меня отжали... А я на Донбассе здоровье потерял... Видел ты там, Лютый, фашистов? Долбоёб, откуда на Украине фашисты? Русские там... А чего же они тогда с нами воюют? А потому, что мы для них рашисты-оккупанты, бандиты, что пришли к ним в дом с оружием... Наливай, за тех кто в море... и остался на Донбассе..."
   Услышав такие разговоры Килькин бегом рванул к ближайшему казачьему патрулю и показав удостоверение секретного сотрудника, потребовал, чтобы патруль немедленно задержал провокатора и примерно его наказал. Казаки, вызвав подкрепление, окружили лавку с пьяными ветеранами флота и расстелив на лавке того человека на которого указал Килькин, стали пороть его нагайками. Не посмотрели и на то, что он инвалид, выпороли по-взрослому, с оттяжечкой.
  На душе у Килькина стало радостно и по-настоящему празднично, захотелось отметить такое событие чем-нибудь покрепче, чем пиво, и он зашел в ближайший ресторан. Халдеи ему тут же накрыли столик с коньяком и разноцветной икрой. Вскоре к нему за столик подсела шикарная платиновая блондинка, которая узнав, что Килькин писатель, возжелала послушать его творчество на своей даче. Килькин рассчитался за столик и они, поймав тачку, отправились к блондинке домой.
  Жила она в Стрелецкой бухте и пока они ехали, они допили бутылку коньяка, что взяли в ресторанном буфете. Как он попал на дачу, Килькин не помнил, отрубился ещё в машине. Но когда он пришел в чувство, то увидел, что в комнате, кроме него и блондинки, ещё находятся два человека. В одном из них он, к своему ужасу, узнал того человека, которого сдал казачьему патрулю. Тот, увидев, что Килькин очнулся, мрачно пробурчал:
  - Не ожидал меня больше увидеть, стукачок?
   - Встать! Смирно! Не сметь мне тыкать, сволочь, я флотский офицер, - понёс околесицу Клькин.
   - Гасвно ты, а не офицер. Кончай быстрей с ним Лютый, не видишь, старик совсем рехнулся, - вмешался в разговор второй человек.
  - Должок отдам и потом кончу, - доставая из-за пояса нагайку, ответил Лютый и без размаху сильно ударил Килькина по раскормленной роже. У того сразу же вспух кровавый рубец на скуле и возле стула стала растекаться лужа.
  - Пощади!!! - взвыл Килькин. - Я тебе все свои деньги отдам...
   - Да сколько их у тебя, пенька обоссаного, их может быть... пенсия? - У меня есть счет в швейцарском банке и дом... Да и тут на карточке есть три миллиона... Отпусти, а?
  - Говори код.
  Получив код, Лютый отправил за деньгами своего напарника, сам же, чтобы скоротать время, стал сношаться с платиновой блондинкой. Только он успел кончить, как пришел его напарник.
  - Не обманул, гад. Все три лимона, как в аптеке. - Отлично, - обрадовался Лютый, - теперь реквизиты банка в Швейцарии и можешь быть свободен... Но если обманул я тебя, гада, и из-под земли отрою. Килькин написал реквизиты, ему завязали глаза и вывезли на лодке в море. Там его скинули за борт. Выплывет, так выплывет, а нет, тогда на одного стукача и тролля в мире станет меньше.
  
  Последняя боевая служба авианесущего крейсера "Адмирал Рабинович"
  
  Показавшаяся на горизонте точка быстро приближалась к медленно дрейфующему авианесущему крейсеру "Адмирал Рабинович". Прошло несколько секунд, и гудящая точка приобрела очертания суперсовременного истребителя СУ-33. Истребитель пролетел над крейсером и, заходя на посадку, выпустив шасси, начал снижение. Он уже почти коснулся своими колёсами палубы крейсера, но видимо, что-то не заладилось и самолет, задрав нос, резко пошёл на взлёт. Взмыв над крейсером, пилот, сделав круг, начал новую попытку посадить свой самолёт.
  - Готов, таки, поставить своё кошерное виски против твоего украинского сала, что он и теперь не посадит свой самолёт, - опершись о планширь, задумчиво сказал старший мичман Шмеерзон, исполняющий обязанности главный боцмана на авианесущем крейсере "Адмирал Рабинович", своему коллеге мичману Мироненку.
   - Ну, да делать мне нечего, как заключать пари на заведомо гиблое дело и так понятно, что не посадит, - мрачно бросил прижимистый мичман.
  - А может все-таки он его удачно посадит? - высказался оптимистически главный мичман Шмеерзон.
  
  Но летчик был другого мнения о своей посадке. На огромной скорости он промчался ещё раз над палубой крейсера и набрав нужную высоту катапультировался. В голубом небе парашют, вспыхнув красным маком, начал медленно снижаться. Суперсовременный истребитель СУ-33 стоимостью в 85-ть миллионов долларов, брошенный на произвол судьбы подняв фонтан брызг, упал в море недалеко от корабля
  "Человек за бортом! Главному боцману, спустить баркас!", - металлическим голосом проскрежетал гавкунчик.
  - Пошли спускать шлюпку, будем вылавливать нашего Икара, мать его въеб, - растоптав окурок о палубу, распорядился главный боцман,
  - Честно говоря, мне это уже стало надоедать... Это какой по счету самолет утопленный нашими "героическими" авиаторами, пятый? - следуя по шкафуту за главным боцманом, бубнил Мироненко.
  - Шестой. В море всё бывает, А тем паче на боевой службе, - поправил его главный мичман Шмеерзон. - Хотя шесть "сушек" за неделю это многовато, даже для нас.
  Подойдя к шлюпбалке, с помощью матросов они разнайтовили и спустили баркас на воду. Командир баркаса двигатель запускать не сталь (топливо вместе с аварийным пайком было пропито на базе), а с помощью весёл кое-как подгребли к лётчику и затащили его на борт баркаса. Лётчик был; то ли мертвецки пьян, то ли обдолбан каким-то наркотиком. Мог только тупо лыбиться, плеваться и материться. Полный даун.
  
  - Блять их в рожу грёба мать, и где эти летуны ту наркоту с шилом берут? - завистливо выматерился командир баркаса Мироненко. - Надо как-нибудь в гости зайти к ним на склад. Жируют суки...
  - Если надумаете, товарищ мичман, погостить - обращайтесь, поможем...- как будто в пространство сказал годок главстаршина Данилов.
  - Я, главстаршина Данилов, ничего такого не слышал, но если случайно вы на палубе найдёте, что-то стоящее моего внимания, обращайтесь, в долгу не останусь.
  -А я ничего и не говорил. Но если найдём - договоримся.
  
  Вскоре баркас подошёл к высокому борту крейсера. Его подняли на борт, закрепили на шлюпбалке и с большим трудом сгрузили лётчика. Тот мирно спал.
  - Что с ним, он ранен? - спросил прибежавший из медчасти военврач капитан Карташ.
  - Если бы в тебя капитан влить литр шила, засадить в самолёт, а потом катапультировать и ты бы ранился. Забирайте его в свой лазарет, чтобы глаза мои его не видели, - распорядился старший помощник командира корабля капдва Брюхатов.
  "Старшему помощнику, прибыть в каюту к командиру корабля", - металлическим голосом проскрежетал гавкунчик.
  
  Командир авианесущего крйесера "Адмирал Рабинович" ещё не старый, но уже начинающий лысеть контр-адмирал Рабинович, внук того флотоводца чьим именем был назван корабль, ютился в небольшой каюте. В той каюте, помимо спальни, имелась ещё и персональная баня с гальюном, и шикарная, с резной мебелью из карельской березы, кают-компания. В кают-компании командир любил принимать своих офицеров. Вот и сейчас он сидел за баком и в гордом одиночестве с отвращением ковырялся вилкой в рыбе фиш, которую ему готовил его персональный кок на офицерском камбузе. Рядом с рыбой потел графинчик с разведенным спиртом (шилом). Он щёлкнул пальцами и тут же материализовавшийся вестовой налил ему в рюмку водки и исчез. Контр-адмирал вкинул в себя водку и смачно отрыгнув, спросил:
  - Что там случилось, старпом? Опять самолёт разбился?
  - Так точно, разбился. Такими темпами мы через пару недель потеряем все свои самолёты. С такими летунами, и врагов не надо, Какого хера, командир, они гробят свои самолеты?
  - А что ты хочешь, старпом, - мало того, что у нас на корабле махровым цветом процветает военно-морской бардак, так сюда ещё сплавили всех тех, кто предал в Крыму Украину. Видимо так и было задумано, чтобы мы с этим сбродом не вернулись на базу... Да и этому корыту давно пора встать на вечный прикол где-нибудь в Китае, а нас с этой раздолбанной командой вытолкали к берегам Сирии. Предатели, алкоголики и наркоманы, что с ними можно сделать, кого победить? Присаживайся, выпьем и подумаем по трезвому, что можно сделать.
  - С удовольствием. "Шило" пить, не дрова рубить, - ответил старпом, присаживаясь за бак.
  Вестовой тут же поставил на бак столовый прибор. Налил разведенного спирта в граненый стакан, и опять исчез. Почему он поставил не рюмку, а гранчак? А старпом по-другому пить не умел.
  - За тех кто в море... Мать их въёб кто утоп... Пусть далеко не плавают, - выдал тост старпом и одним махом влил в себя содержимое стакана.
  - Имеешь, какие-нибудь идеи, Паша, как нам живыми вернуться на базу? - после того, как они закусили, спросил командир.
  - Идеи? Я вот тут на досуге пролистал книжонку за Саблина и она меня натолкнула меня на одну интересную мысль...
  - Что поднять на этом корыте, революционное красное знамя!? - поперхнулся от неожиданности командир.
  - Зачем? Это ни к чему хорошему здесь не приведёт... Есть идея получше.
  - Какая? Давай уже, Паша, телись быстрее, - занервничал командир.
  - Зайти в Тунис...
  - Зачем? Разбомбить и его что ли?
  - Бомбить нам их без надобности... Нечем. Встать на докование в их сухом доке и не торопясь продать им весь наш цветной металл... У меня там имеется и шикарный блат. Дядя Ицик, брат моей маман, таки имеет в Бургибе свой небольшой медеплавильный заводик на котором выпускает шикарные золотые изделия. Ему сырьё всегда надо. Купит по вполне достойной цене... Что скажете, командир?
  
  И закружились вихрем черти с ангелами в голове командира. Черти призывали командира прислушаться к зову крови и круто изменить свой жизненный путь и пойти по дороге мздоимства и стяжательства, на которой его ждала сексапильная блондинка с грудью четвёртого размера, звезда теле-шоу "Дом 2". Ангелы призывали свято хранить присягу и не идти по дороге предательства... Трудная задача выпала на долю командира корабля недоукомплектованного всяким флотским сбродом. Идти с ними можно было только до определённой черты, а дальше каждый сам по себе. Не выходить же на нищенскую пенсию... это если он ещё доживёт до неё. А ведь за эту провальную бээску могут и разжаловать... Тут спешить не стоит, надо хорошо всё взвесить и всё продумать. Но и промедление смерти подобно. Надоест возиться с ним натовцам, нанесут они ракетный удар по его кораблю и пишите письма мелким почерком в небесную канцелярию.
  - В принципе, я не против этого, но есть проблема - наш особист Килькин. Как с ним быть? - задумчиво спросил командир, и выжидательно посмотрел на старпома.
  - Килькин сволочь редкая, хоть и еврей. Может сдать нас с потрохами и попутать нам все карты. Его придется пристрелить и скинуть за борт...
  - Сам что ли это, Паша, сделаешь?
  - Зачем? У меня есть своя спецкоманда, военная полиция, поручу это главстаршине Данилову, он давно на Килькина зуб точит.
  - Ну и как ты ему это, Паша, объяснишь? - не унимался командир.
  - Очень просто. Скажу, что Килькин хочет поднять восстание и угнать наш корабль в Израиль... Годки его порвут, и стрелять не надо будет, - успокоил старпом командира.
  - Даю добро. Утром доложишь. Решено идём в Тунис, продаём корабль и дальше с деньгами в Израиль, благо там всё рядом и преступников не выдают...
  - Разрешите приступить к выполнению?
  - Приступай. Свободен.
  
  Эпилог.
  Утром авианесущий крейсер "Адмирал Рабинович" уже стоял на рейде Туниса. К его борту подвалил лоцманский катер. С борта крейсера "Адмирал Рабинович" спустили адмиральский трап и несколько человек с того катера поднялись на борт. В руках одного из них была большая сумка. Через час крейсер пришвартовался у причала и с него сошел весь экипаж. Килькина среди них не было. Как не было и командира со старпомом.
  
  К вам в госдуру входит царь... Стороны той президент...
  
   - Вы слышали Шерлок, что тот российский писатель-миротворец князь Дурново, что пишет на нас с вами пародии и анекдоты исписался?
  - Ватсон, я имею вкус к своему делу, а потому всегда неплохо проинформирован, в отличии от вас, который дважды ошибся. Во-первых - князь Дурново, хоть и потомок древнего рода, но он не российский писатель, а украинец, я бы даже сказал европеец, а во вторых он сегодня с утра выписался новым памфлетом и анекдотом. Рассказать?
  - И вы еще спрашиваете, Холмс. Если не трудно, расскажите.
  - Не трудно. Итак, памфлет:
   "К вам в госдуру входит царь... Стороны той президент...
   То о чем так долго молчало угнетенное дворянство - свершилось. В России в скором времени будет провозглашен царь, который очень быстро восстановит дворянские привилегии и сделает монархическое государство с кастовым делением общества. Что же я, потомок княжеского рода Дурново, сделаю, когда моему роду вернут все привилегии, землю и недвижимость, а также компенсируют материальные и моральные убытки?
  Сложный вопрос, но решаемый... Первым делом у себя в имении я запрещу пьянствовать водку, введу многоженство, построю школу, в которой будут учить своих смердов украинскому и французскому языкам. Желаю, как говаривал когда-то мой прапрадед, чтобы вокруг меня говорили, как в Европе... но жили, как в средневековой России. И конечно, восстановлю право первой ночи...
   А без этого никак - россияне, за время демократического безвластия, почти все спились и стали поголовно импотентами, а рабы государству нужны... И нужна сильная рука самодержца. А на кого он может опереться? Только на верноподданное дворянство. Из дворянских отпрысков царь-президент сформирует и новую гвардию, сиречь опричников, какие были у Ивана Грозного. Слово и дело. Увы мне, но без этого никак. Ну и так дальше, как уже не раз было в истории: "Кто не с нами, тот против нас". И без либерального соплежуйства. Так что дворянство будет не только восстановлено, но и обласкано поместьями и смердами".
  - Шерлок, он что фантазер?
  - На вашем месте, Ватсон, я бы не стал делать такие скоропалительные выводы. князь Дурново пишет, что побывав в будущем он убедился, что так все и будет, как он написал. Он как барон Мюнхгаузен говорит и пишет только правду. Если вам, Ватсон, не понравился его памфлет, предлагаю послушать его анекдот.
  - Анекдот? Сделайте милость, расскажите.
  - С удовольствием, слушайте. Но сначала ответьте на вопрос: Помните того тролля Килькина, который с каким-то сосисочником написал на нас паскудный опус?
  - Какая фамилия, Бог мой Яхве, забудешь ее тут. А что с ним? Написал новый опус?
  - Нет. Тот хасид, вдруг, с чего того, став православным начал ходить в церковь и есть свиной шашлык...
  - Но позвольте, Холмс, хасид - это человек, который делает больше, чем он должен делать. Возможно, свинина на шашлыке была кошерная, и Килькин таким оригинальным способом решил внести свою посильную лепту...
  - Во что же, Ватсон?
  - Ну, не знаю... А может он в той церкви продает православным места в рай... Что скажете, Холмс?
  - А вы знаете, Ватсон, ваша гипотеза имеет право на существование. Он же торгаш по крови и своей сути... Продался он же в 90х олигархам, изменив своей присяге. Почему бы и нет: "Пока Бог спит, с чем только чёрт не шутит?" Все возможно... И еще князь Дурново предложил Килькину стать в его имении мажордомом или в гареме евнухом. Как вам, такое, Ватсон? Как вам анекдот?
  - Забавный. Их сиятельство князь Дурново благородный и честный человек; Килькин его троллит, а он ему предлагает работу...
  - Согласен с вами, Ватсон. Удачи ему.
  
  
  Добрый добрый Золушок
  Предисловие:
   В театре юного зрителя 1-о января должен был состояться новогодний утренник, на котором актеры должны были предсталять сказку "Добрый, добрый Золушок". Но 31-о декабря актеры перебрали и были не в состоянии выйти на сцену. Было принято решение, пока актеров приводят в чувства, поручить потянуть время сторожу, которого нарядили троллем и выпустили на сцену.
  Итак: открывается занавес, из оркестровой ямы звучат литавры и бьют барабаны... В зале гаснет свет, начинается новогоднее представление.
  
  1
  - Здравствуйте, дорогие детишки! Я добрый ряженный тролль, и пока наши уважаемые актеры готовятся к выступлению, я вам сейчас вкратце расскажу содержание новогодней сказки о добром Золушке. Вы готовы меня слушать? - выходя на ярко освещенную софитами сцену, сказал, работающий сторожем в ТЮЗе раздобревший на пенсии бывший офицер Килькин.
  - Здравствуй, добрый ряженный тролль!! Готовы, готовы!! - радостно отозвались пришедшие на Новогодний утренник в ТЮЗ, одетые в солдатскую форму дети.
  - Готовы? Тогда слушайте меня внимательно. В одной сказочной стране жил да был добрый русский мир, который всех защищал и всем нес свои добрые моральные ценности и идеалы. Все ему подчинялись и только одни проклятые укропы не хотели сдаваться русскому миру... И, косил их добрый русский мир, и палил их... и голодом морил, а они никак не хотели умирать... из всех щелей лезли и лезли, как тараканы...
  - Ты че несешь, старый алкоголик, - зашипел из будки суфлера театральный художник Стрелников, которому поручили суфлировать Килькин и который, так напохмелялся с ним с утра, что и сам текста не помнил, - не тараканы, а тля...
  - Точно бля, достали они нас по жизни... Но это к моей сказке не относится... Итак: в одной сказочной стране жила была добрая предобрая мачеха. Которая, так любила свою падчерицу, что ни на минуту не спускала с нее глаз и постоянно загружала ее работай...
  - Вайз мир... Какую пургу ты несешь... - зашипел опять Стрелников, скажи хоть, как их зовут.
  - Точно, совсем забыл, добрые дети, вам их представить. Итак: мачеху звали Сарой Абрамовной, очень она была такая вся из себя симпатичная и добрая фэмина, а падчерицу - Золей. И хотя Золе уже шел третий десяток, замуж она никак не могла выйти. А за кого можно было выйти замуж в глухом лесу? За медведя что ли? Ведь она была дочкой лесника, который за своей работой и света белого не видел. Так что приходилось бедной Золе вместо балов кружить в танце по кухне с табуретом. А шо делать, кому сейчас легко? - философски спросил Килькин и, отвернувшись от зрительного зала, сделал добрый глоток доброго коньяка, из доброй фляжки.
  - Ты что делаешь, поц!? - взвыл из суфлерской будки Стрелников. - Оставь хоть мне немного...
  - Приди и возьми... - не мудрствуя лукаво, ответил Илин, - а пока не мешай мне таки, нести культуру в массы... Итак: на чем я там остановился?
  - На том, что сейчас всем нелегко!! - стали подсказывать ему из зрительного зала.
  - Вайз мир... Точно...
  "Быть или не быть, вот в чем вопрос. Достойно ль
  Смиряться под ударами судьбы,
  Иль надо оказать сопротивленье
  И в смертной схватке с целым морем бед
  Покончить с ними? Умереть. Забыться.
  И знать, что этим обрываешь цепь
  Сердечных мук и тысячи лишений,
  Присущих телу. Это ли не цель Желанная?
  Скончаться. Сном забыться.
  Уснуть... и видеть сны? Вот и ответ..."*
  
  - Каков шлимазл... - опять взвыл Стрелников. - Мало того, что наш добрый коньяк сам глушит на сцене, он, таки, еще и пургу полную понес... Идьёт, причем здесь "Гамлет", мы играем детскую сказку доброго автора Дурново "Добрый, добрый Золушок"... Смени пластинку, фуцан...
  - И тут добрый принц поставил на граммофоне новую пластинку, - нашелся Килькин и, опять отпив добрый глоток из доброй фляги, доброго коньяка - продолжил. - Из зева граммофонной трубы, грянули звуки бравурного марша, в котором все присутствующие на балу гости с удивлением узнали мелодию гимна Украины... "Засада. Укропы наступают!!", - вдруг, закричал главнокомандующий и, выхватив из ножен свою саблю, рысью побежал строить свое войско.
  "Чего это он так збеленился? - удивился принц. - Это же музыкальная композиция из мазурки Домбровского. Танцуют все! А вы, милая барышня, танцуете?" - спросил принц и, подхватив Золю, пустился с ней отбивать гопака.
  - Ну, погоди, поц, я тебе устрою представление! - взвился Стрелников и, сорвавшись с места, куда-то стремительно побежал на сцену.
  
  2
  
  Не успел Илин дойти до того, места, где добрый принц, уже начал признаваться Золе в любви, как на сцене, пошатываясь, появился Стрелников. Но как он был одет - с головы у него свисал белый с буклями напудренный парик, а на голое тело, была одета балетная пачка, к спине же был прикручен вентилятор. Подпрыгивая, он пытался взлететь под потолок.
  - Ты кто, Карлсон? - увидев это, опешено, спросил Килькин.
  - Сам ты Карлсон, а я и есть добрый, добрый Золушок. Который всем помогает...
  - А что тебе надо добрый, добрый Золушок? - плотно прижимая добрую флягу, с добрым коньяком к своему необъятному брюху, спросил Килькин.
  - Я прилетел помочь сказочным героям, добрый тролль. Сейчас принц готовится к свадьбе и ему нужна твоя добрая фляга с добрым волшебным нектарам. Помоги им, отдай её мне... И будет нам все счастье...
  - Да что ты такое говоришь о, добрый Золушок? Мне и самому мало, - громко сказал Килькин и шепотом добавил. - Вали отсюда, хазир, пока я тебе все кости не переломал...
  - Не отдашь!? - угрюмо спросил Золушок.
  - Нет! - ответил Килькин, и попробовал допить добрый коньяк из доброй фляги.
  - За пацанов!! - громко закричал добрый, добрый Золушок, увидев, что вот, вот содержимое фляги может бесследно исчезнуть в необъятном брюхе тролля Килькин. После чего вырвал флягу и его рук и так ему врезал по отъеденному фейсу, что Килькина со сцены, как ветром сдуло; он упал в оркестровую яму, прямо на барабанную ударную установку. Раздался грохот раздавленных литавр и барабанов.
  - Как видите, дорогие дети, зло покарано, добро, как обычно, восторжествовало, - унося свой трофей за кулисы, сказал добрый, добрый Золушок.
  А с другой стороны кулис, на сцену, одетые в перья и пилотки, под мелодию Интернационала выпорхнули балеринки-снежинки из кордебалета... И вжарили канкан.
  Новогодняя сказка, о которой так недолго говорил ряженый тролль Килькин, закончилась. Занавес.
  
  ПРИМЕЧАНИЕ:
  * Это стихотворение является отрывком из пьесы "Гамлет" Шекспира в переводе Пастернака.
  
  В ПОИСКАХ ПЕРСТНЯ ПУШКИНА 18+
  
  1
  Телефонный звонок трофейного телефонного аппарата, неожиданно зазвонившего ранним утром в кабинет Сталинградского главного управления внутренних дел, с большим трудом проник, через барабанную перепонку в залитый алкоголем мозг старшего следователя по особо важным делам, этого самого управления майора Дурново. И как майор не упирался, звонок все же дал команду мозгу на побудку... пришлось просыпаться.
  Майор, с трудом открыл заплывшие от многосуточного запоя глаза, чихнул от затхлого прокисшего воздуха, висевшего плотным одеялом в его кабинете и, потянувшись, резко перднул. Хороший признак - значит, организм ещё не до конца помер, похмелившись, его можно будет и реанимировать. Но нельзя. Сначала надо было ответить на телефонный звонок. Неопохмеленный майор со смаком помянул по матушке изобретателя телефона Попова и всех тех изобретателей, которые понапридумывали всяко-разной технической хрени, не дающей людям нормально жить и нести свою службу. Уж его прадед ротмистр жандармского управления князь Дурново, точно не знал, что такое телефон и мог себе позволить выпить с утреца, с бодуна - пару-тройку пива. "А тут блядь его в рожу мать - кому-то с утра неймется", - подумал он и снял трубку.
  - Алё, на проводе майор Дурново. Кто говорит?
  - Комиссар говорит, майор. Ноги в руки и немедленно ко мне в кабинет, - грозно ответила телефонная трубка комиссарским голосом.
  - Слушаюсь, - мрачно ответил майор и положил трубку.
  Он покинул свой кабинет и по дороге зашел в туалет. Там он посал в ржавый унитаз, умылся желтого цвета водой и даже причесался пятерней. Осмотрев свое отражение в кривом и поцарапанном зеркале и, сказав ему: "Красавец етить твою мать", пошел на третий этаж, где располагался кабинет руководителя управления, комиссара Дурново, двоюродного брата и непосредственного начальника майора. Пользуясь этим родством, майор мог позволить себе на службе некоторые вольности. Вот и третьего дня он воспользовавшись тем, что жена уехала к своей маме, его горячо любимой теще в гости, он пригласив в кабинет дежурного хоря (младшую лейтенанточку криминалистку), наступил с ней на пробку и развязав галстук - ушел с ней в загул, а потом и в запой. Все коллеги знали, если майор запил, его лучше не трогать. Бесполезно. И только его непосредственный начальник, как-то мог на него повлиять... И то не факт. Пройдя по длинным коридорам управления, майор зашел в приемную шефа.
  
  - Привет, Клавка. Шеф у себя? - поприветствовал он вопросом грудастую секретаршу своего шефа, которая была тому - то ли любовницей, то ли внучатой племянницей. В общем, драл её шеф, во все пхательные и дыхательные, в свободное от службы время, столько - сколько в неё влезет.
  - Сколько тебе можно говорить Лёнька - для тебя я Клавка, только тогда, когда мы с тобой трахаемся, а здесь я на работе, изволь обращаться по имени, - нахмурилась секретарша, которую звали Ольгой. - Шеф у себя, но он не в настроении. Звонили оттуда, - указала Ольга своим наманикюренным пальчиком куда-то вверх, - и что-то ему долго втолковывали. После чего он вставил пенделя мне, за якобы холодное кофе и вызвал тебя. Так что не расслабляйся.
  - Я всегда собран, - ответил ей майор. - Разрешите войти, шеф, - спросил он, приоткрывая дубовую, окованную медью дверь кабинета.
  - Вползай, - ответил ему сидящий в глубине кабинета, за большим столом, моложавый, седовласый мужчина в форме комиссара милиции. - Ну и видок у тебя... Пиво будешь? Хотя тебе пиво не поможет, - отогнал мысль о пиве, хозяин кабинета и достал из глубины своего стола початую бутылку водки и тарелку с огурцами. Присоединив к тому натюрморту один граненый стакан, он продолжил свой монолог. - Похмеляйся, Лёха, и слушай меня внимательно. Мне с утра позвонили с обкома партии, не просто с обкома, а позвонил сам первый секретарь, - поправился шеф, - и попросил лично проконтролировать расследование одного убийства...
  - Ни хера себе, - не смог сдержаться майор. - И кого же, где-то там, такого убили, что встало на дыбы всё руководство партии?
  - Нет не где-то там, Леха, не где-то там, а здесь - в нашем городе и убили в преддверии праздника Великого Октября, сегодня ночью... Какого-то полковника... Ты, что сводку ещё не читал?
  - Сводку? Не успел. К Вам, шеф, спешил.
  - Ты, Лёха, кончай острить. Просыпайся и включайся в работу. Дело-то сложное, полкан этот убитый оказался каким-то столичным важным гусём, по линии гэбэшной конторы, чуть ли не коллегой Блохина...
  - Поправьте меня шеф. Это, какого же Блохина, уж не того ли самого руководителя расстрельной команды?
  - Того самого. Ты прав. Но тот убитый полкан, сейчас якобы был уже не при делах и прибыл сюда с каким-то особо важным и секретным заданием. Ну, полкан приехал в наш город, оставил свои вещи в гостинице "Сталинград" и пошел отмечать свое прибытие в кабаке "Березки".
  - Так там же рассадник проституции, которой у нас якобы нет, - ахнул майор.
  - Вот он там и нашел себе проститутку. С которой и собирался, после ужина, поехать к себе в номер. И все бы было ничего, но на выходе из кабака их встретило двое неизвестных. Попросили огонька и пока полкан вошкался по карманам в поисках зажигалки, один из неизвестных ударил его в висок кулаком и пока тот падал, штрыкнул его ещё и финкой. Удар, увы, оказался смертельным, финка попала точно в сердце.
  - А, что с проституткой? - допив водку, живо поинтересовался майор.
  - А, что проститутка... Жива. Помяли её немного, но жива стерва, лежит в пятой областной в травматологии, под нашей охраной.
  - Так, а мы-то здесь причем? Насколько я понимаю, шеф, - этим делом должны заниматься наши коллеги из конторы или что-то изменилось?
  - Правильно понимаешь, но взять дело под свой контроль - это личная просьба первого. Не мог я ему отказать. И тебе приказывать не имею права - прошу.
  - Боитесь его коллег? - прямо спросил майор.
  - Скажу тебе честно - боюсь. И тебе советую отнестись к этому делу со всей серьёзностью.
  - Как же я могу отнестись к делу со всей серьёзностью, если у меня не то, что нет самого дела, но я даже и фамилии того полковника не знаю.
  - Извини, Заговорился. Вот тебе папка, там есть всё, что касается дела и самого потерпевшего.
  - И это всё? - удивился майор, увидев в открытой папке всего один листок с текстом и одну фотографию.
  - Извини - это всё, что доставил курьер. Дальше копай сам. Отчет только мне.
  - Понятно. Могу идти?
  - Свободен.
  
  2
  
  Придя в свой кабинет, майор открыл форточку и сев за свой поцарапанный фанерный стол, открыл папку и стал внимательно изучать материал дела. Фамилия потерпевшего была Килькин, он до войны учился не только в военном училище но и в электротехнической академии, имени героя гражданской войны Ворошилова, потом, как военспец работал в НИИ и, по всей видимости, там и был завербован в сексоты НКВД. С работой изобретатель Килькин справлялся на отлично, что позволило ему эвакуироваться вместе с НИИ за Урал. Там в относительной безопасности он и пересидел войну в тылу. Телевизор он не изобрёл (не Тэсла), но зато потом уже служил во втором главном управление НКВД, потом МГБ СССР. И видимо неплохо служил, что помогло дослужиться ему в расстрельной команде Блохина до полковника. Жил Килькин в Ленинграде, женат, имеет детей и... все. Изучение фотографии тоже не дало майору особых результатов. Разве, что, судя по ушам и носу - это был еврей. Ну и что? Чем это могло ему помочь в расследовании? Ничем. Скорее всего, полковник стал жертвой банального гоп-стопа и можно было бы подставить под этого дело какого-нибудь конченного бездомного бича... Можно было, если бы не просьба первого секретаря и его шефа. Похоже, что им нужен не бич, а козёл отпущения, а ещё лучше целая контрреволюционная организация, которая охотится на высший офицерский состав МГБ. Надо было что-то срочно делать и начать с допроса проститутки, иначе можно будет, в скором будущем, самому возглавить ту организацию... И шеф не поможет.
  
  Майор вызвал машину и поехал в областную больницу, где отлеживалась раненая проститутка. Предъявив на входе в травматологическое отделение охраникам своё удостоверение, он вошел в палату. Три кровати были пусты, а на четвертой, стоящей в углу, лежала с закрытыми глазами, бледная девушка с забинтованной головой. Майор узнал её сразу - это был его информатор, она проходила у него под оперативной кличкой Рыжая. И что самое интересное она тоже была еврейка. Совпадение? Майор Дурново в совпадения не верил. И потому подойдя к кровати, он ни говоря, ни слова, со всей силы ударил носком своего кованого сапога снизу по панцирной сетке. Получив такой чувствительный удар Рыжая взвыла и подпрыгнув села на кровати.
  
  - И тебе, Рыжая, шалом, - блеснув эрудицией поздоровался с ней майор. - Хочу тебе сразу сказать, что дела твои тухлые, вляпалась ты сучка в такой гембель, с которого выносят, только вперед ногами. Но, - сделав паузу сказал майор, - есть вариант.
  - Я ничего не знаю, - просипела Рыжая и тут же добавила. - Какой вариант?
  - Ты мне сдаешь своих подельников, с которыми чистишь фраеров в ресторанах, а я тебя не отдаю тем парнягам из МГБэ, которые дежурят у твоей двери.
  - А причем здесь МГБэ? - аж затрясло Рыжую.
  - А притом. Что человечка вы их грохнули на глухо. Сечешь фишку или до сих пор будешь мне динаму крутить!? Колись, сучка! Военные ведь не твой профиль, ты же хипешница по барыгам...
  - Я их не знаю. Ко мне их подвел мой знакомый бывший лягаш Халин, который меня крышует по кабакам.
  - Где его можно найти?
  - Адреса я его не знаю, но он каждый вечер бывает в "Березках" и в "Сталинграде". Узнаете его по лощенной, сытой роже и тельняшке, которую он выставляет на показ.
  - Служил, что ли на флоте? - удивился майор - ну, уж очень не вязался у него образ сутенера с матросом.
  - Говорит, что там, в гарсунщиках подъедался и ванну командиру готовил. Дрянь редкая и потому, как не спит с бабами - похоже, что еще и пидорас.
  - Понятно, - задумался майор. - Ладно лежи, лечись, а я пока займусь твоим сутиком и заодно замолвлю за тебя словечко.
  - Не подведите, умоляю вас. Я боюсь.
  - Не бойся, ты под надежной охраной, - обнадежил её майор, хотя уже понимал, что жить той осталось немного.
  Халина он выследил в тот же вечер в ресторане гостиницы "Сталинград". Тот сидел за столиком, вальяжно развалившись на стуле - заказывал халдею-официанту свой ужин. Майор присел за соседний столик и с рассеянным видом стал рассматривать входящих в ресторан посетителей. Майор и себе заказал несколько блюд и графинчик водочки. Выпив с удовольствием, он закусил и опять выпил и опять закусил. И во время, потому, как после третьей рюмки водки, Халин поднялся и куда-то не спеша пошел. Майор закусил и последовал за ним. Оказывается Халин решил облегчиться и пришел в туалет посикать.
  
  Майор долго не раздумывал, он от всей души и, с пролетарской ненавистью, врезал тому по сытой роже, добавил ногой в промежность, и окунул головой в унитаз. Потомственный князь Дурново, хоть и служил в милиции, но помнил о том, что свою срочную службу он служил на флоте и потому на нюх не переваривал ни гарсунщиков, ни сутенеров, и уж тем более пидарасов.
  Дав тому пидору пару минут помокнуть, он вытащил его из унитаза и, привязав ремнём к трубе парового отопления, приступил к допросу.
  - Фамилия, имя, адрес и место работы...
  - Сергей Халин, временно безработный, и бездомный, если не считать, что живу здесь в гостинице...
  - Как так? - удивился майор.
  - Да уж вот так, как только уволили из милиции, то и выселили из ведомственной общаги, а хаты я себе ещё не купил.
  - Тебе ею скоро в зоне обеспечат. Это если будешь себя вести правильно.
  - А, если не правильно, то, что тогда?! - стал пузыриться Халин.
  - Тогда деревянный бушлат и две сажени земли. Колись, гнида, не заставляй приглашать сюда костоломов из конторы! Кто были те двое, что вместе с Рыжей грохнули полковника МГБэ!?
  - Я не знал, что он из МГБэ, - посерел лицом Халин. - Иначе бы в жизнь не связался.
  - Так, кто они и где их можно найти?
  - Да, не знаю я где они живут. Подошли ко мне в ресторане, выпили, потом поднялись в мой номер, опять выпили и я не помню, как оказался вместе с ними в одной постели. А утром они мне показали фотографии. Боже, какая мерзость, - заплакал Халин.
  - Хорош ныть. Что было дальше?
  - Сказали, что если я не буду выполнять их требования, то они отнесут те снимки не только в милицию, но и расклеят по всему городу. А в моем полукриминальном деле - это хуже смерти.
  - И что не оставили никаких каналов связи? Не гони пургу, мразь!!
  - Оставили. Вернее я сам подсмотрел у одного паспортные данные. Он живет в Ленинграде, на Невском проспекте. Дом, то ли семь, то ли восемь, а вот квартиру забыл, но я его рожу могу опознать и второго тоже.
  - Предлагаешь взять тебя с собой в Ленинград? Хитер бобёр. Но делать нечего, если руководство одобрит - возьму. Но, если обманываешь, шкертуйся, гнида, сразу.
  - Ты, что тоже на флоте служил?
  - Тебя ебет? Если ебет, то подпрыгивай. На том корабле, на котором я служил, пидоров не было. Хорош байки травить - поехали, гандон штопанный, в управление. Если все срастется - утром на самолет и в Москву.
  
  3
  
  После того, как майор доложил о результатах своего расследования, руководство главка его план утвердило. И на другой уже день, он со своим коллегой капитаном Дигавцовым, взяв с собой закованного в наручники Халина, отправились в путь. С собой они везли портреты-фотороботы составленные художником главка по словам Халина. До Москвы они добирались с оказией на военно-транспортном самолёте, а уже из Москвы ехали с комфортом в отдельном купе фирменного поезда "Красная стрела", который, распугивая глухомань российских просторов, мчался на всех парах в столицу трех революции город-герой Ленинград.
  
  Фирменный поезд "Красная стрела", прибыл с небольшим опазданием, но коллеги майора Дурново его ждали в теплом вокзальном буфете и не особо по ним скучали. Майор с напарником выпили с дороги в том же буфете горячего чая с коньяком и лимоном, Халин обошелся простой водой. Его посадили в хлебную будку, а сами, разместившись в новенькой "Победе", предоставленной ленинградским главком, поехали по указанному Халиным адресу. Не доехав, до указанных домов пару кварталов, они вышли и, взяв с собой фотороботы, не спеша отправились по проспекту, выискивая свободные лавочки на которые можно было бы присесть.
  
  Город Ленина, готовился к торжественному празднованию Великой Октябрьской революции. И хоть погода стояла мерзкая, сыпал нудный осенний дождь, улицы украсились флагами, транспорантами, были даже портреты вождя мирового пролетариата. На балконе особняка балерины Ксешинской, откуда Ильич произносил свои пламенные речи, красовалась мемориальная табличка с его бронзовым профилем. Был выставлен даже тот бронеавтомобиль, на башне которого он красовался на вокзале. Чувствовалось, что отцы города к празднованию подошли самым серьёзным образом.
  
  К делу были привлечены и участковые милиционеры, которые с портретами-фотороботами обходили своих осведомителей. Но, пока всё было бесполезно. Никто тех людей не видел. Никто с ними по соседству не жил. Никто с ними нигде не встречался и не пересекался.
  Так прошло два дня. И вот наконец-то на третий день у парадных дверей дома номер семь, показался человек, отдаленно похожий на фоторобот. "Один из них", - прошептал Халин. "Сиди ровно на заднице и молчи, - цыкнул на него майор. - Сами управимся". И точно, получив сигнал, группа захвата, окружила человека и в мгновении ока, затолкала его в хлебный фургон. Не откладывая дела в долгий ящик, его обыскали и тут же приступили к допросу.
  - Фамилия? Адрес? Где твой второй подельник? Говори, сволочь не то мы тебя сейчас в Неве искупаем... - нервно начал задавать вопросы майор.
  - У Вас, дорогой товарищ, в руках находится моё удостоверение личности, если не тяжело раскройте его и прочтите, - на удивление спокойно сказал задержанный.
  - Директор ленинградского НИИ Иванов Петр Сергеевич, - открыв корочки, прочел майор. - Ну и что?
  - А то, что если Вы не дурак, конечно, то должны понимать, что я являюсь ещё и офицер МГБэ. Состою в штате 5-го отдела в звании полковника. Имеете на это, что-то сказать?
  - Да, имею. Зачем Вы убили своего коллегу полковника Килькина? - пошел напролом майор Дурново.
  - У Вас есть доказательства. Кстати, вы кто такие, бравы молодцы?
  - Мы из милиции. Из главного управления внутренних дел. Я следователь по особо важным делам майор Дурново.
  - Что-то я Вас майор у нас в главке не видел.
  - Я из Сталинграда. Работаем по делу убийства полковника Килькина, совместно с ленинградскими коллегами.
  - Понятно. И дался же вам этот стукачок Килькин, стоит из-за дерьма руки марать. Так как быть с доказательствами моей вины, майор, или Вы надеялись их из меня выбить силой? Не советую, у меня имеются очень влиятельные друзья и покровители. Так, что попали Вы майор, как кур в ощип. Мало того, что Вы влезли не на свою территорию, так Вы еще и захватили офицера МГБэ, при исполнении им своих служебных обязанностей, чем сорвали секретную операцию. Что будете делать майор? Нет, Вы, конечно, можете отвезти меня в главк, до выяснения моей личности, а можете позвонить по этому телефону, и сюда приедет мой непосредственный начальник комиссар государственной безопасности 2-го ранга товарищ Петренко, который все вам популярно растолкует. Только боюсь, что тогда служить всем вам останется недолго.
  - Что Вы предлагаете, товарищ полковник? - начал сдавать назад майор.
  - А, что тут можно предложить? Вы меня здесь не видели, а я вас. А, чтобы Вы не тратили попусту казенное время и деньги, я вам отдам копии допроса двух человек, которые уже сидят в Крестах. Сегодня утром они добровольно и чистосердечно признались в убийстве полковника Килькина. Но для этого мне надо время... Хотя бы до вечера. Ну, так, как майор - едем в главк, и прощай погоны с кабинетом и табличкой "Время уважаю" или встречаемся вечером на явочной квартире? Вы забираете протоколы и с победной реляцией возвращаетесь назад к себе в Сталинград. Думайте быстрее, майор, Вы мне срываете встречу с информатором.
  - Дайте мне телефон вашего института, я проверю кто там директор и заодно адрес явочной квартиры...
  Задержанный взял свой блокнот и написал там несколько слов и цифр. После чего попросил закурить. Получив свою же папиросу он, подкурив ее, стал, молча пускать дым в отдушину.
  - Капитан, пойдите, проверьте всё, - отдал приказание майор и в ожидании возвращения капитана, тоже закурил.
  Капитан вернулся минут через десять, был он бледен и так вспотел, казалось - он целый день пахал на солнце. Тяжело отсапываясь он начал докладывать:
  - Согласно Вашему приказу, товарищ майор, я позвонил в институт. После того, как я представился, меня соединили с секретарём директора, который не только подтвердил информацию, полученную нами от задержанного, но и высказал озабоченность тем, что директор не появлялся на рабочем месте. Он мне описал его внешние данные - они полностью совпадают с нашим задержанным. Потом я позвонил своему знакомому в МГБэ и он так же не подтвердил, что у них в штатном расписании имеется такой полковник и назвал его шефа. Всё сходится, товарищ майор. Похоже, мы действительно влезли не туда, куда надо. Что будем делать?
  - Что тут остается делать? - обреченно махнул рукой майор. - Принимать условия товарища полковника. И молиться всем нашим коммунистическим богам, чтобы он нас не продинамил. Так как, товарищ полковник, договоренность остаётся в силе, Вы не передумаете?
  - Смысл? Чтобы вы и дальше копали? Не переживайте - я своё слово держу.
  - Хорошо. Конец операции. Снимаем оцепление. Все свободны.
  
  Задержанного отпустили и он не торопливой походкой вошел в дверь того же подъезда, возле которого его задержали. А майор отправился в главк, чтобы связаться со своим шефом и доложить результаты проделанной операции.
  
  Полковник не обманул. Когда майор позвонил в дверь явочной квартиры, он был уже на месте. Более того, он даже накрыл стол. На котором красовалась бутылка армянского коньяка и довольно приличная еда. Такую еду майор, только, изредка получал по праздникам в своем спецпайке, для особо избранных. Грех было не принять приглашение полковника - преломить хлеб, в знак примирения. Тем более, что с протоколами все было в порядке. Не оригиналы, конечно, но копиям на спецбланке КГБ с печатями и подписями можно было безоговорочно верить. Хотя верть в этом мире нельзя никому. Доверять - да. Верить - нет. Но за неимением лучшего... тем более, что руководство в Сталинграде вполне устраивала версия ленинградских коллег. Делать в Ленинграде было нечего, осталось только выпить на посошок, закусить и отправляться на вокзал.
  
  - Ну, что, майор, Вас все устраивает в этих протоколах? - спросил полковник, дождавшись, когда майор дочитает до конца.
  - Туфта, конечно, редкая, но моих шефов она устраивает, а мне большего и не надо.
  - Вот и хорошо. Я рад, что у нас с Вами, майор, всё разрулилось. Выпьем? И перейдём на ты?
  - Можно и выпить, и на ты перейти. Но предупреждаю - я придерживаюсь традиционных сексуальных связей с блядями.
  - Я малый не дурак, но и дурак немалый. Намёк, майор, понял. И отвечаю по существу вопроса- я тоже сплю с бабами. А разрабатывал Халина мой оперативный стукачек Уссатый, такой же пидорок, как и то хуйло. Я только фотал тот бардак. Противно, но что майор поделаешь, такова наша служба.
  - Твоё здоровье, полковник. А что, это за странная погремуха такая у твоего стукача - Уссатый?
  - Хэх хэ хэх, - то ли хмыкнул, то ли рассмеялся полковник, - ну ты даешь, майор... Ну, насмешил, так насмешил... Хотя, что уссатый, что обоссатый. Подлецу - всё к лицу. Что поделаешь - приходится и с такими подонками дело иметь... Твоё здоровье, майор. Что-то мне подсказывает, что ты скоро станешь подполковником.
  - Твои бы молитвы, да Богу в уши... Твоё здоровье...
  - И за твоё тоже. Тебе не кажется, майор, что мы частим? Не хочешь сбавить темп и послушать мой рассказ о том, каким замечательным парнем был полковник Килькин и за что, он, в конце концов, поплатился своей жизнью?
  - Честно говоря, особым желанием не горю, выслушивать истории о всяких поддонках... Или он все же был героем невидимого фронта, таинственным, но благородным рыцарем плаща и кинжала?
  - Стукачем он был и мародером. Без чести и совести.
  - Эка, ты меня удивил... Да тут сейчас таких, хоть греблю ими гати, фронтовики ряженые, отрастили на тыловых складах ряхи, как наш снабженец Каплин в главке... мать их всех въеб... - зло выматерился майор.
  - Нет, майор, ты не прав. Наш полковник не складская крыса типа вашего Каплина - это уникум, личность универсальная. Его бы таланты, да на благое дело. Теслу бы переплюнул. Не ухмыляйся, я с ним учился в инженерной академии, знаю, о чем говорю. Но страсть к интригам и богатству погубили его талант. Засосала его жажда накопления. А тут ещё и война, блокада...
  - Так он же был за Уралом, - не выдержал майор, - какая к херам блокада? Он-то каким боком к ней!?
  - А таким, что по документам Боря, он же Барух Килькин был за Уралом, а на самом деле, в составе особого отряда, разрабатывал и ликвидировал здесь в Ленинграде иностранную шпионскую сеть, выявлял диверсантов, паникеров, каннибалов и прочий антисоциальный элемент. Расстреливали здесь они без суда и следствия, по закону военного времени, а ценное имущество расстрелянных конфисковывали в пользу государства. Но доходило в закрома родины далеко не всё, что-то оседало и в карманах членов той особой команды. Особенно продовольствие. За него можно было в городе достать практически всё или продать или обменять на золото и картины. Чем наш Килькин и занимался... в свободное от службы время. Отдавал он предпочтение золоту и камешкам. Большим специалистом на этом стал. Мог с одного взгляда отличить натуральный драгоценный камень от страза. И пока он мародёрил, его любовница сидела дома и от скуки объедалась. За год, она так разъелась, что уже с трудом сама поднималась с кровати. Не мудрствуя лукаво, он её пустил на колбасный фарш, и через своих стукачей реализовал ту колбасу на черном рынке. И процесс пошел. Однажды в желудке у одной из жертв, он нашел золотой перстень, представлявший из себя витое золотое кольцо, с крупным 8-и угольным камнем - сердоликом красноватого цвета. На самом сердолике была вырезана какая-то надпись на еврейском языке. Возле надписи размещены стилизованные изображения виноградных гроздей. Перстень не представлял для Килькина особой ценности, и он решил его обменять на муку. Случайно его увидела бывшая хранительница фондов Эрмитажа и потеряла дар речи. А придя в себя, объяснила, чей это был перстень. Зря - больше её никто живой не видел. А Килькин стал обладателем перстня Пушкина. Он его сумел не только переправить в тыл, но и надёжно спрятать в тайнике в районе города Сталинграда. За ним он видимо и приехал в ваш город. Интересно успел он его забрать из тайника или перстень до сих пор там лежит?
  - Кто его знает. Я его труп не осматривал.
  - А можешь узнать, кто осматривал?
  - Попробовать в принципе можно. Вот только, что нам это даст?
  - Ты, майор, сказал нам? Я так понимаю, что мы с тобой оба в деле?
  - Да. Хочется мне найти тот перстень. Интересно, сколько он может стоить?
  - Я наводил справки. На аукционе Сотбис его можно было бы выставить за пару миллионов фунтов стерлингов. Только ты, майор губы-то сильно не раскатывай... Где мы, а где тот перстень.
  - Это я понимаю. Мне интересно другое, сколько человек знает об этом перстне?
  - Сейчас двое. Я бы и тебя не посвящал в это дело, но я один с ним не справлюсь. Так что держи рот на замке.
  - Сложно, но возможно. Придётся использовать людей втемную. Для этого надо придумать, какую-то легенду, поставить дымовую завесу, иначе могут возникнуть вопросы.
  - А ты, майор, соображаешь. Что можешь предложить?
  - Подумать надо.
  - Ну, так думай... Твоё здоровье.
  
  Офицеры или уже подельники?... выпили, закусили и закурив несколько минут молча курили, пуская дым в форточку, раздумывая о чем-то своём. Майор обдумывал на несколько ходов вперед предстоящую операцию прикрытия, а полковник, размышлял - на какое время ему будет полезен ещё этот милицейский периферийный майор. В то, что со временем его надо будет убирать, он нисколько не сомневался. Туда ему и дорога. Но сначала пусть найдёт перстень и остальные припрятанные драгоценности. В том, что тот тайник существовал, полковник не сомневался, уж больно долго и много хапал Килькин во время блокады. Проверка его родственников по адресам ничего полковнику не дала, осталось отыскать его любовниц или тот дом, что он мог купить для того, чтобы заложить там тайник.
  - Что молчишь, майор, надумал что-то? - так ничего и не придумав обратился он к своему подельнику.
  - Надумал. Надо пустить слух, что у Килькина были с собой материалы из архива, с которыми он работал - в плане написания своих мемуаров. Эти материалы, как и черновики книги, необходимо вернуть в архив.
  - И что это нам даст?
  - Многое. Мне это развяжет руки и позволит почти официально и что самое главное не спеша, заниматься уже закрытым делом. Которое уже никому не интересно.
  - Кроме нас с тобой, майор. Понимаю. Мы организуем такое прикрытие и даже дадим тебе, майор, для правдоподобия и официоза, несколько своих человек из конторы, которые работая в темную, будут полностью тебе подчинены. Если, что - где надо уберут за тобой и подчистят. Понимаешь о чем я?
  - Понимаю, но надеюсь - до этого дело не дойдёт.
  - Я тоже надеюсь, но не исключаю и утечки информации. Как говорили древние: "Was wissen zwei, wisst Schwein - Что знают двое - знает и свинья". Так, что нам надо поторапливаться. Скажу тебе по секрету, майор, - Лаврентия Павловича уже нет в живых и мы накануне грандиозной чистки.
  - Как нет в живых? Так, а кто же тогда руководит вашим ведомством? - опешил от такой новости майор Дурново.
  - Двойник, майор, его двойник, которого скоро официально уберут. А с ним полетят и многие головы. Так, что нам сейчас лучше особо не высовываться и обеспокоиться о своём финансовом благополучии на пенсии.
  - М-да дела... Пожалуй я пойду. Тут действительно надо поспешать. Давай, полковник, на коня и я погнал на вокзал. У меня через час поезд.
  - Не суетись, успеешь. Возьми пять тысяч на непредвиденные расходы, - сказал полковник выкладывая на стол пять пачек денег в банковской упаковке.
  - Отчитываться за них надо?
  - Не надо. А теперь - наливай по последней, и разбежались. Машина уже у подъезда. Мой шофер тебя отвезет на вокзал.
  
  4
  
  Обратная дорога не отняла много времени. Ехали домой в свой город Сталинград, майор с капитаном только в купейных вагонах, не спеша и со вкусом, не пропуская вокзальных буфетов и вагонов-ресторанов. Куда спешить. Деньги в наличии есть, начальство проделанной работой осталось довольно, можно и отдохнуть душевно, а потом написать рапорт на отпуск и вплотную заняться поисками спрятанного покойным полковником Килькиным тайником с драгоценностями.
  
  После очередного посещения вагона-ресторана, крепко подвыпивший майор наметанным глазом определил, что у них в купе кто-то был. Проверил наскоро оборудованный за обшивкой тайник - деньги и документы на месте. Но маячок на чемодане был нарушен, и вещи были сложены не в том порядке. Не откладывая дела в долгий ящик, майор пошел к проводницам. Две помятые временем тетки в грязной униформе и с прическами "я у мамы дурочка была", сидели в купе и делали вид, что пьют чай. Хотя по масляннистым глазкам на раскрасневшемся лице и выдыхаемым ими амбрэ чувствовалось, что дело не обошлось только чаем.
  - У вас, красавицы, минута времени, чтобы вразумительно объяснить мне причину обыска нашего купе, - спокойно сказал майор, после того, как представился и показал свои документы.
  - Да пошел ты, мусор, нахуй! - пьяно рыкнула одна из красавиц. - Что ты нам можешь сделать?
  - Неправильный ответ, - сказал майор и ловким движением руки, захватил пальцами верхнюю губу красавицы.
  
  И не просто захватил, а стал её выкручивать. Та дико завизжала от боли и ей на помощь поспешила вторая проводница. Но пока она медленно поднималась из-за заставленного стаканами, тарелками и бутылками стола, майор копнул её носком своего лакированного ботинка по коленной чашечке, и та, взвыв от боли, повалилась ничком на полку. Больше попыток помешать допросу она не делала. Зато первая проводница продолжала визжать и махать руками, пришлось майору и ей добавить. Когда проводницы поняли, что с ними никто шутки шутить не собирается, они успокоились и, превратившись в законопослушных советских граждан, стали отвечать на вопросы.
  - Итак, гражданки воровки, продолжаем наш разговор. Вопрос тот же: Кто делал обыск в нашем купе? - повторил свой вопрос майор Дурново.
  - Каемся, мы вас обшмонали. Но, не по своей воле. Нас заставила, это сделать директриса нашего вагон-ресторана. Она нас шантажирует. Да, если бы мы только знали, что вы из милиции... да разве бы мы посмели, - заканючили проводницы. - Давайте с Вами, товарищ майор, решим этот вопрос полюбовно. Денег хотите?
  - Денег!? Ах, вы, сучво грёбанное. Вы мне ещё предложите дать вам в рот. Заткнулись обе. И отвечаем на очередной вопрос. Что вы знаете об этой директрисе вагон-ресторана и чем она вас шантажирует?
  - Да что мы знаем, что мы знаем... да мало, что мы о ней знаем. Зовут её Иннэса Абрамовна, фамилия Илькина, лет ей по паспорту сорок пять, а по роже - все шестьдесят. Баба она в торговых делах, товарищ майор тёртая, я случайно увидела в душе у неё на спине наколку кабана-кобла. Похоже, что в своё время она топтала зону.
  - Похоже, похоже, - машинально повторил майор, думая о чем-то своём. - Как она вас подцепила на крючок? Только не лепите мне фуфло, что вы запутались случайно с левыми пассажирами. Я больше, чем уверен, что если вас раздеть, то у одной из вас на жопе обнаружиться наколка голой бабы со скрипкой, а у второй розы оплетенной колючей проволокой или ещё какая-нибудь тюремная лабуда. Ну, так кто из вас, ковырялки, хочет облегчить душу? И прошу учесть - спрашиваю, пока без протокола.
  - Если расскажем - замнешь этот случай?
  - Вы рассказывайте, а там - посмотрим, - ничего не пообещал им майор.
  - Лет восемь назад подсел к нам в вагон непоказной мужичонка и вот что интересно, ехал он в купе один. Заслала я ему постель, а он вместо благодарности, стал к нам приставать. Нам же его ласки, нужны, как зайцу стоп сигнал. Ну, для вида покрутили мы с ним шашни и послали потом по всем известному адресу. Обиделся он, пригрозил нам всеми карами небесными, если мы не одумаемся, и пошел в вагон-ресторан ужинать. А пока он там заливал свою сливу, мы его вещички и обшманали, но ничего интересного там не нашли.
  - А, что нашли не интересного?
  - Его документы, дореволюционную книгу Гюи де Мопассана, да пустой серебряный орлённый царский портсигар и какое-то эмалированное яйцо на серебряной подставке. И зачем ему портсигар, если он не курил?
  - Так, твари, если вы и дальше будете так телиться, в час по чайной ложке, я вас начну пытать электричеством... Какая была у него фамилия и где те вещи, что вы похитили из его купе!?
  - Фамилия у него была какая-то странная... то ли Тюлькин, то ли Кулькин, а украденные вещи мы сплавили одному знакомому барыге коллекционеру. Зовут его Джорж Иванович Макаров. Живёт он в Москве на Арбате в доме номер пять в квартире шесть, на втором этаже. Там и встречается с проверенными покупателями. Можем показать и дом и квартиру.
  - Хорошо, я подумаю. Что было потом, после того, как ваш пассажир вернулся?
  - Да ничего не было, вернулся тот фраер поздно ночью, собрал свои лахи и вышел на каком-то полустанке. А вот потом, где-то через месяц, о тех вещах - книге и портсигаре с яйцом, нас настойчиво спрашивала директриса, даже предлагала нам очень неплохие деньги за них. Только кто же ей признается. Но и тем не менее, с тех пор мы работаем на неё. Она нам даёт наводку на загулявших пассажиров, мы шманаем их вещи в купе. Добычу мы делим с ней пополам.
  - Вас трое, а делите пополам. Как-то несправедливо получается.
  - А она часть добычи засылает в общак.
  - Понятно с вами всё. Я ухожу, но мы ещё с вами встретимся. Чтобы у вас не было никаких неприятностей, сообщать о нашем разговоре никому не следует. Вам всё понятно?
  - Обещаем - никому.
  
  Майор махнул рукой, буркнул: "Пиздаболки", и выйдя с их куппе он, захватив с собой капитана Дигавцова, пошел с ним в вагон-ресторан. Директрисы уже в своём кабинете не было и майору пришлось, взяв с собой официантку, идти искать её по всему поезду. Нашли они её в купе бригадира поезда. Отпустив официантку, майор, выставил бригадира из его купе под опеку капитана, приступил к беседе с директрисой.
  - Жить хочешь, воровка? - таким простым вопросом начал он разговор.
  - Что Вы себе позволяете, хам!? - взвилась, лежащая под одеялом на купейной полке, директриса, которой отнюдь не понравилось начало разговора.
  - Закрой вафлятник, сука, иначе я тебя просто отдам людям из МГБэ и они, для начала сделают из тебя отбивную, потом ты им все расскажешь, но они тебя всё равно расстреляют, как врага народа, а родственников твоих сошлют на рудники.
  - Кто вы?
  - Не имеет значение. Скажем так, человек из органов, который хочет тебе помочь, при условии, что ты поможешь мне. Меня интересует человек по фамилии Килькин, которого обворовали восемь лет твои подельницы, проводницы. Что можешь о нём рассказать. Чтобы тебе было проще вспоминать, скажу, что он уже мертв и его убийцы могут прийти к тебе за тем, что не нашли у него.
  - Как, дядя Боря мёртв? - осипшим голосом спросила, потерявшая цвет лица директриса.
  - Какой дядя Боря? - напрягся майор. - Борис Килькин - твой родственник?
  - Да. Правда дальний, но и тем не менее - он двоюродный брат моего отца.
  - Вот так сюрприз... Невольно скажешь: "Средь шумного бала, случайно, В тревоге мирской суеты, Тебя я увидел, но тайна. Твои покрывала черты..."
  - Вы это о чём?
  - Да так, о своём, о вечном. Итак, что он тебе оставил или что он искал? Говори правду - это единственный шанс спасти свою шкуру.
  - У него исчезло яйцо, портсигар Фаберже и книга в которой, как он говорил, находился какой-то план с шифром и со схемой минирования.
  - Со схемой минирования? Ничего себе. А как называлась пропавшая книга?
  - Мопасан "Милый друг", год издания 1892-й.
  - Понятно. Что ещё можешь о нём сказать? Знаешь где он жил в Сталинграде?
  - Он жил не в самом Сталинграде, а за Волгой в ста километрах от него, на хуторе Верхнем, где жила его какая-то дальняя родственница, к которой он время от времени приезжал. Был у неё даже во время войны.
  - Не знаешь, она ещё жива?
  - Не знаю. Там-то и было всего с десяток домов, а сейчас и того наверное нет. Я её вообще только один раз видела, когда с ним путешествовала на машине. Мы к ней заехали, побыли до утра и уехали.
  - Сколько ей лет и как зовут?
  - Да кто его знает, сколько ей лет - старая она клюшка, где-то полтинник с гаком. А звал её дядя Боря - тетей Жанной.
  - Ещё, что можешь вспомнить, ты у него была в Ленинграде?
  - Нет, там я у него не была. Знаю, что он занимал какой-то ответственный пост в каком-то министерстве.
  - В МГБ э твой родственник работал. И если он себя не смог сберечь, то о тебе и говорить нечего. Потому прими совет - исчезни на время. И о нашем разговоре никому ни слова - здоровее будешь...
  - Всё так серьёзно?
  - Более чем.
  - Я так и сделаю, как Вы сказали. Вопрос можно?
  - Давай быстро.
  - Как Вы на меня вышли? Дядя Боря говорил, что меня никто, никогда не тронет...
  - Неприкасаемых у нас в стране нет, - буркнул майор. - А сдали тебя две твои ковырялки... Думай, что с ними делать, а я пошел, потому, как некогда мне - мир в опасности, надо его беречь от всяко-разных хапуг и спекулянтов.
  
  5
  
  Утром фирменный поезд "Красная стрела" был в Москве. Пришел он на Ленинградский вокзал без опозданий. Приехавшие на нём милиционеры поймали такси и сразу же отправились на Арбат. Барыга коллекционер жил в старом трёхэтажном доме, который давно просился на слом. Оставив капитана в такси, майор вошел в подъезд. В засаном кошками подъезде розами и духами "Шанель" не пахло - было сыро, мерзко и мрачно. Но майор давно уже не обращал внимания на такие гримасы социализма. В любом советском городе центральные улицы были более-менее ухожены, а стоит сделать пару шагов в сторону и человек оказывается в захламленном средневековье, где время остановилось много лет назад.
  
  Пьянство, каторжная работа на благо построения социализма-коммунизма, мрачная безысходность и осознание того, что с этого дерьма уже никогда не выбраться, заставляет людей от отчаяния пускаться в многодневные запои, когда пропивается все до нитки. Пьют все и помногу. Даже защитники Отечества подвержены этой пагубной страсти. Психиатрические отделения психоневрологических диспансеров заполнены офицерами, которые лечатся там от Delirium tremens - белой горячки. Многим не удается полностью излечиться, и они продолжают нести службу до следующего приступа. Другим, которым лечение не помогло уходят в отставку и устраиваются преподавателями в общеобразовательные школы или в ШМиПы, готовя там мичманов и прапорщиков. Чему такие недолечившиеся алкоголики могут научить школьников, а так же будущих прапорщиков и мичманов, можно только догадываться. Рыба начинает гнить с головы.
  
  Пройдёт совсем немного времени и с такими правителями страна победившего социализма развалится, как карточный домик, кто ещё дружит с головой, выедут за границу, остальные будут деградировать и спиваться. Производства начнут закрываться, а города и сёла вымирать. Но так, как природа не терпит пустоты, на место исчезающей русской нации, придут китайцы и выходцы с Кавказа.
  
  Но это будет не скоро. А пока на загнивающем социалистическом болоте начали прорастать спекулянты и всевозможного рода барыги, с которыми надо вести нещадную борьбу. Майор Дурново, докурил свою папиросу, отогнал ненужные мысли и подойдя к к обитой чертовой кожей двери, нажал кнопку звонка.
  - Кто там, - через некоторое время раздался мужской голос из-за закрытой двери.
  - Не бойтесь, гражданин Макаров, - не гости. Милиция. Проверка паспортного режима. Открывайте.
  - Мне нечего бояться. - ответил хозяин квартиры и дверь открылась.
  
  На пороге стоял одетый в халат худощавый мужчина, который держал в руке чашку с дымящимся ароматным кофе. На его холеном лице сияла благодушная улыбка, но глаза смотрели холодно и подозрительно.
  - Вам бы ещё, гражданин, трубку курительную в зубы и получился бы из Вас вылитый дореволюционный барин, - не удержался от шутки майор
  - Вы, товарищь, сюда пришли шутки юмора шутить или по делу? Документы для начала свои предъявите... - не принял шутки Макаров.
  - Документы у меня, гражданин, в порядке, - после того, как на полу очнулся получивший в зубы Макаров, сказал майор и, добавив ему ногой под ребра, спросил. - Может ещё, чего желаешь посмотреть, гнида барыжная?
  - Что вам угодно? - просипел разбитым ртом Макаров.
  - Вот. Уже лучше. Чувствуется разговор не вьюноши, но мужа. Осмотреться я у тебя хочу, барыга. Тебе же лучше пока посидеть в ванной, - миролюбиво сказал майор и отправив хозяина квартиры в ванну, принялся осматривать его квартиру.
  
  Первым делом он осмотрел книжный шкаф и с удовольствием отметил стоящий на полке пыльный томик Ги де Мопассана. По всей видимости, его держали здесь для форса, как и яйцо Фаберже, стоящее на каминной полке. Портсигара видно нигде не было. Майор осмотрел на одежде все карманы - пусто.
  - Слышь, барыга, ты, куда портсигар Фаберже девал!? - крикнул майор.
  
  На его вопрос ответа не последовало. В ванной было пусто. Майор обстучал стены и быстро нашёл замаскированную туалетным шкафчиком потайную дверь. Открыв её, он увидел ступени черного хода. Сплюнув от злости, майор вернулся в комнату и уже не церемонясь перевернул там всё вверх дном. Но кроме замаскированного под картиной сейфа ничего ценного не обнаружил. Найдя в инструментах молоток и зубило, майор за десять минут прорубил в двери дыру и вскрыл сейф. Там лежали пачки советских рублей и иностранной валюты. Сняв с подушки наволочку, майор сгреб туда все деньги и пошел на выход. Но выйти из квартиры ему не дали. Неожиданно дверь распахнулась и в комнату ворвались три человека. У каждого из них в руках был железный прут. Сзади виднелась разбитая рожа Макарова.
  
  Майор не стал устраивать в квартире спортивные единоборства Он, молча, достал свой пистолет и выстрелил ближайшему к нему налетчику в ногу. Тот взвыл от боли и упал на пол.
  - Кто-то ещё хочет? - спросил майор у сразу посеревших лицами налетчиков. - Вижу, что нет. Забрали своего кореша и отошли в сторону. Мне ещё с хозяином квартиры надо прояснить один вопрос.
  
  Налетчики послушно оттащили раненого в сторону и стали его перевязывать. А Макаров попытался снова сбежать, но его остановил поднимающийся наверх, услышавший выстрел капитан Дигавцов.
  - Сейчас здесь будет весь МУР. Забираем этого козла и сваливаем! - приказал майор и они, схватив под мышки полумертвого от страха хозяина квартиры, выскочили из подъезда.
  
  Такси стояло на месте. Таксист был не из робкого десятка и во, чтобы-то ни стало, хотел получить причитающиеся ему за проезд деньги. Майор бросил ему сто рублем пообещал заплатить ему в два раза больше, если он их быстро доставит к ближайшей стройке. В послевоенной Москве их было навалом. Таксист подвез их к новой строящейся линии метро и, получив свои деньги, растаял в городском потоке машин. Троица вошла в подземку и, найдя укромное место, села отдохнуть.
  - Извините, товарищ майор, но мне кажется, что нам надо объясниться, - закуривая сказал капитан. - Только, то вы ранили одного человека и захватили другого. Зачем Вы это сделали?
  - Капитан, скажу тебе честно, лучше бы тебе не знать всей этой срани, но если ты уже так хочешь - изволь. Дело по полковника Килькину в Ленинграде не закрыто. Меня наделили секретными полномочиями продолжать следствие, о чем, и оповещено наше с тобой руководство.
  - А что их там не устроило? - искренне удивился капитан.
  - Что не устроило? Да документы секретные Килькин взял из архива, а они у него пропали. И ко всему прочему нам надо ещё найти его мемуары. Писатель туды его налево. А вот этот, гандон, - и майор ткнул носком своего пыльного ботинка лежавшего с закрытыми глазами Макарова, - знает, где он их прячет. Знает падла, но молчит.
  - Отстаньте, вы от меня, ничего мне ни о каких документах неизвестно, - просипел очнувшийся Макаров. - Забирайте деньги и оставьте меня в покое. Я в милицию на вас пожалуюсь.
  - Милиция уже здесь. Какие у Вас и к кому, гражданин, имеются жалобы? Кто Вас обидел? - начал стебаться майор.
  - Ни к кому, - залепетал Макаров. - Давайте всё уладим миром.
  - Давайте. Итак: где в данный момент находится портсигар Фаберже, который Вы купили у проводниц поезда "Красная стрела"?
  - Он у меня в кармане. Я его всегда ношу с собой. Вот, пожалуйста, товарищи милиционеры, можете в этом сами убедиться, - и Макаров достал из кармана своих брюк серебряный портсигар. - Я его честно приобрёл. Можете сами у них спросить.
  - Не переживай, уже спросили. Подтвердили, что ты, когда покупал их вещи, знал, что они ворованные. Так, что пойдёшь под следствие, за скупку краденого и за спекуляцию валютой. А это уже совсем другая статья. Сколько там, капитан, по "бабочке" набегает лет?
  - По 88-й статье набегает до 15-и лет, но с конфискацией имущества.
  - Как по мне, так маловато будет, расстреливать вас барыг надо. Но, да Бог с тобой, не будем мы тебе шить дело о спекуляции валютой, при условии, что ты забудешь о нашем к тебе визите. Можешь скрыться, но тогда тебя найдут твои же дружки и спросят, почему ты скрылся. Так, что лучше, тебе прийти в МУР с чистосердечным признание. Получишь свою трёху и, через полтора года, - на волю с чистой совестью. Так, что выбирай сам. А нам ты больше не нужен.
  - А если я не соглашусь...
  
  Но закончить ему майор не дал. Сначала врезал ему от всей души по роже. А когда тот упал на землю, стал его методично избивать ногами.
  - Майор, что Вы делаете!? Его же так и убить можно... - стал оттаскивать его от стонавшего на земле Макарова, капитан.
  - Выбирайте, капитан - или вот это, - и майор вынул из наволочки и бросил на землю пачки денег, - или тюрьму, в которую мы пойдем по милости этого барыги. Это при условии, что мы доживём до суда. В чем я не совсем уверен.
  - Я жить хочу, - сдался капитан.
  - Тогда берите его за ноги и понесли к шурфу.
  
  Они подхватили тело потерявшего сознание Макарова и понесли к виднеющемуся вдали провалу. Донесли и, на счёт раз, сбросил его в бездонную яму. Собрали деньги и выбравшись наружу, поймав такси поехали на Павелецкий вокзал к своему поезду, который через час должен был отправиться к ним в Сталинград. Билеты на него им купили заранее ещё в Ленинграде.
  
  Хотя майор и останавливал машину, чтобы купить в магазине пару кожаных портфелей, до вокзала они добрались безо всяких происшествий. В вокзальном буфете они купили пива и еды. Покурив не пероне, они сели в поезд и, выпив пива, закрыли купе, завалились спать.
  
  6
   Результатами командировки майора в Ленинград, его шеф остался, более чем доволен и без лишних слов подписал рапорт о предоставлении майору очередного отпуска. Это, несколько, насторожило майора, но он не стал сушить себе голову и уже на следующий день ехал на разбитом маршрутке в хутор Верхний, где проживала Жанна, родственница Килькина. От хутора осталось всего два полу развалившегося дома, в которых никто не жил. Майор разместился в уцелевшей части пятистенка и закусив с дороги консервами, принялся изучать томик Мопасана. Под кожаной обложкой он обнаружил испещренный цифрами листок папиросной бумаги. Аккуратно переписав их в свой блокнот, он стал внимательно изучать портсигар и обнаружил под эмалированным гербом, микрошрифт - какие-то буквы. Переписав и их, майор понял, что перед ним зашифрованная записка и ключ к ней.
  
  Расшифровка записки заняла много времени и все же, майору удалось её расшифровать. Перед ним лежал стих и какая-то карта, без всякой привязке по местности и сторонам света. Стих гласил:
  
  По карте путник ты пойдешь-
  Но ничего там не найдешь.
  От угла дома,
  Где висят иконы отойдешь,
  Сто метров, если ты пройдёшь,
  Шиш тоже, что ты там найдешь,
  Но, если ты к Москве свернёшь,
  И снова метров сто пройдёшь,
  В земле, ты тоже шиш найдешь,
  А то, что ты ищешь -
  Находится прямо над тобой.
  Смелее путник с ломом в бой.
  
  "Бля, тоже мне Блок нашелся...", - выматерился майор прочтя ту абракадабру. От какого дома, и от какого угла отсчитывать шаги было непонятно. По описанию директрисы вагон-ресторана, дом бабы Жанны, вроде, как сохранился, и майор решил начать с восточного угла, где обычно висели иконы. Он вычислил направление, отсчитал нужное количество шагов и стал копать. Ничего. Поменял угол дома, опять ничего. С остальными углами приключилась та же история. Клада не было.
   Майор отложил в сторону лопату и ещё раз внимательно перечитал стих. И тут ему дошло - если Жанна была еврейкой - у неё не могло быть в доме православных икон. Значит, остается одно - либо искать церковь, либо молельный дом. А как? Только через местных старожилов или через документы из архива. Нужно было срочно их отыскать. Но где найти их в разрушенной войной местности - вопрос. Майор достал свою карту и стал её внимательно изучать. Оказалось, что в пяти километрах отсюда находилась небольшая деревня, там даже была почта и магазин. Майор не стал откладывать это дело в долгий ящик и пошел в ту деревню.
  Путь оказался не близким, либо карта врала, либо майор устал с непривычки, но добрался он в деревню, только под вечер. Зайдя в правление колхоза, он нашел председателя, им оказалась пожилая изможденная жизнью женщина, предъявив ей документы, придумав благовидный предлог, объяснил ей причину своего появления в их селе и попросил свести его с местными долгожителями.
   - Какие у нас могут быть долгожители, товарищ майор, всех война подгребла, - резонно заметила председательша. - Здесь в основном все эвакуированные. Но если, что можете справиться у моей матери. Она хоть и не из этого села, а из хутора Верхнева, но может, что Вам и подскажет.
  - А где мне с ней можно поговорить? - скрывая своё нетерпение, спросил майор.
  - Да дома она, по хозяйству управляется. Пойдёмте я Вас проведу. Заодно поужинаете и переночуете у нас. Не идтиже вам ночью обратно на станцию.
  - Согласен. Пойдёмте.
  Пока председательша накрывала на стол, майор познакомившись с её матерью, стараясь ничем не вызвать их подозрения, начал аккуратно вести беседу.
  - Вы давно сюда переехали, Анна Мтвеевна?
  - Сразу после войны. Не нравиться мне здесь, но и там одной оставаться, уже было невозможно. Особенно после того, как кто-то чужой по ночам стал лазить по брошенным домам.
  - Может Вам показалось, что-то были люди? Может звери?
  - Может и звери в человеческом обличье. Я несколько раз их силуэты видела в свете месяца.
  - Может мародёры? Что-то они там искали?
  - А Бог их ведает, что они там делали, может, чего и искали. Я у них не допытывалась. Собрала свои лахи, дом заколотила и переехала к дочке.
  - Скажите, Анна Матвеевна, а что случилось с вашей соседкой Жанной? - перешел майор к одному из своих главных вопросов.
  - А, что могло с ней случиться такого чего не может случиться с каждым из людей? Померла она. Как раз после того, как к ней приехал её племянник во время войны, так она и приставилась.
  - А Вы встречались с её племянником?
  - Зачем? Мне это без надобности. Да и не хотела она меня с ним знакомить. Вечером он приехал, а уже утром уехал. Служба говорит. Но я ночью ходила на реку проверять свои сети, видела, как он шел куда-то с каким-то ящиком и лопатой.
  - Где вы с ним встретились? - напрягся майор. - Вспомните, пожалуйста, поточнее то место.
  - Да че там вспоминать-то. Аккурат возле разрушенной церкви и встретились. Это сейчас там от неё мало что осталось, а раньше там хоть стены стояли...
  - Далеко она деревни стояла?
  - Да ты что, касатик, кто же церкви строит далеко от деревни, обычно их строятся в центре, а рядом с ними потом возникает и кладбише. Умаяные земным трудом мирники должны спочивать возле божьей благодати. Господи, сколько же их сейчас лежит в земле убиенных и не упокеных...
  - Много. Всех и не перечесть, - кивнул майор.
  - А ты кого ищешь, касатик?
  - Да друг у меня был на фронте, погиб под Курском, просил в случае чего, жену его с ребятенком проведать. После контузии, точного адреса я уже не помню. Да и лет столько прошло. Но вот появилась возможность, я и решил заехать поспрашивать, может, кто о них что слышал. Ивановы их фамилия.
  - Э, касатик, у нас на Руси Ивановых, без счета. Только на этой улице две семьи живут, а сколько всего в селе и дочка моя, наверное, не знает.
  - Утро вечера мудренее - разберемся.
  - И то так - идёмте вечерять.
  Утро выдалось пронзительно холодным, солнце на небе не было - оно было затянуто свинцовыми тучами с которых срывался мелкий осенний дождь. Переночевав в деревенском доме, майор выпил пару сырых яиц, закурил, погадил в огороде и, подняв капюшон своей плащ-палатки, отправился в обратный путь. Тропинка вилась между голых полей, мимо молодого подлеска и, перейдя вброд реку, привела майору к руинам церкви, которых он не заметил вчера в потемках.
  
  Судя по тем руинам - это был храм со звоницей, от которой практически ничего не осталось. Фундамент, пара рядов кирпичей, да остатки сгнившего и разобранного на дрова пола. Майор обошел вокруг церкви и нашел, то место, где когда-то стоял иконостас и, прикинув направление расстояние, получалось что место, где должен был зарыт клад, находилось в районе деревенского кладбища. Точно отмерянное расстояние от угла храма, привели майора к чугунному, обложенному черным гранитом склепу. Наверху на гранитной стеле сидел скорбящий, пожелтевший от времени мраморный ангел. В голове майора всплыло последнее четверостишье:
  В земле, ты тоже шиш найдешь,
  А то, что ты ищешь -
  Находится прямо над тобой.
  Смелее путник с ломом в бой.
  "Понятно, пока рыть не будем, посмотрим, что хранится под тем ангелом", - сделал вывод майор и подобрав отвалившийся от чьей-то оградки прут, начал ковырять ангела, пытаясь отодвинуть его в сторону. Несколько усилий и показалось какое-то отверстие. Полностью сдвинув ангела, майор осмотрел отверстие и увидел уходящий в его глубину провод.
  "Заминировано", - потея от страха, понял он. Совать туда руки без сапёров не было никакого смысла. Но и вызывать их тоже. Разминируют, но не только заберут клад в пользу государства, но и начнут задавать неприятные вопросы, на которые у майора не было ответов. Подумав, майор нашёл решение, благо он имел на войне дело с взрывчаткой.
  
   Он вернулся в деревню и, отыскав в руинах ржавое ведро с веревкой, вернулся на кладбище. Натаскав с речки воды, он залил отверстие. Когда вода стала уже переливаться через края он, молясь всем богам, сунул руку в отверстие. На его дне он нащупал два ящика. Не торопясь, ощупав их, он определил, что ящик с проводом - это мина, а второй, видимо и есть тот клад, что он ищет. Майор, не спеша, обвязал ящик с кладом и, отойдя на безопасное расстояние, с силой дернул за верёвку. Ящик вылетел из отверстия и, через минуту, раздался небольшой взрыв - вода не только промочили взрывчатку, но и забрала часть взрывной волны на себя.
   Осмотревшись вокруг и не заметив ничего подозрительного, майор с трудом поднял тяжелый ящик, поставил его на камень и засунув в щель нож, действуя им, как рычагом - приподнял крышку. Вид набитого ювелирными украшениями ящика, превзошёл все его ожидания. На самом верху лежал перстень Пушкина.
   Понимая, что этот ящик может утащить его на дно, он поделил его три части. Одну из них он спрятал опять на кладбище, вторую в руинах церкви, а третью в том же ящике отнёс председательше. Объяснив ей, что за ним через пару дней приедут из органов госбезопасности, он пошёл на почту. С большим трудом ему удалось связаться с Ленинградом с тем НИИ, где директором работал полковник. На его большое удивление тот был на месте. Вкратце рассказав полковнику, где тот может забрать посылку, он не ожидая ответ, положил трубку и пошел на вокзал. Купив билет на автобус, он поехал домой. На его безымянном пальце, повернутым камнем вовнутрь, красовался перстень Пушкина. Впереди его ждала отставка и мирная гражданская жизнь в Крыму.
  
  ПОСЛЕСЛОВИЕ
  После того как была написана эта книга автору на одной из пресс-конференций задали вопрос: "Существовали ли прототипы главных героев этой книги, и был ли в реальной жизни такой случай?"
  На некоторое время автор задумался, покрутил на пальце витой золотой перстень, а потом сказал примерно следующее:
  -Книга написана по рассказам моего дедушки, который когда-то служил в органах правопорядка. Но, это один из многих его рассказов, которыми он расширял мой кругозор и развлекал меня в детстве. Был ли такой случай в его жизни, и кто были те люди, которые присутствовали в его рассказах - мне не ведомо. Как и то - вернулся ли он за закопанными сокровищами или это был плод его воображения. Хотелось, конечно, мне самому съездить в хутор Верхний и осмотреть руины той церкви, но раньше было некогда, а сейчас не та ситуация. Может чуть позже.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"