Мы не находим причин, чтобы жить, еще меньше причин у нас чтобы оставаться в живых, но быть насилием глупо, злоупотреблять им неважно, потому наш путь еще не закончен, суть в попытке пройти его, как всякая попытка она заканчивается в никуда и живет ничем, но радость познания незнакома хоть и родна нам, там спрятана непрямое и непонятое а частичное и неприглядное, мы так давно тянемся к нему что забыли на чем стоят наши ноги, а суть иногда не в опоре а ее неведении, мы так давно идем мимо что забыли как звучат наши шаги, потому что шагаем только лишь пустотой. И все же нас не покидает надежда и способность к новому и старому шагу.
Потому что жизнь пока еще
Поиск причины.
Раздался утробный лязг, потом что-то взорвалось, машина упрямо неслась вперед и Михаил даже не повел ухом, но пассажиры встревожились и стали нервно оглядываться по сторонам. А машина разгонялась, поток встречных машин возрастал и приходилось обгонять прижимаясь к плотному потоку попутчиков. На очередном вираже попутчики не выдержали:
- Останови-ка парень. Слышишь? Останови!
Михаил резко крутанул руль вправо, привычно и спокойно заставил скрипнуть ее тормозами, и едва только колеса замедлили свой бешеный ритм, хлопнули двери и пассажиры, нервно вывалились из машины.
напоследок и захлопнул последнюю дверь, захлопнул как отрезал.
Михаил молчаливо согласился кивком головы. И точно освободившись резко надавил на газ. Машина обрадовано взревела и дорога тут же рванулась под капот, вырастая серой стальной лентой прямо перед глазами. Он увидел как его недавние попутчики тут же остановили другую машину... Но это было как в другой жизни, перед ним, он точно видел, серым маревом нарастающей скорости маячил призрачным маячком откровения совсем иной горизонт.
Да он гонял. Правда с пассажирами в первый раз, он старался не рассказывать им о том удивительном понимании которое каждый раз вырастало перед ним как вот эта вот дорога. А тут, так нудно и густо они стали спорить и рядиться, что он не выдержал рванул рычаг и вдавил акселератор, думал примолкнут поймут, он даже не остановился, когда увидел в их глазах страх, ведь именно там лежала частичка этого пути, наоборот, он умело увертывался от мешавших разгону машин и разгонялся, разгонялся, разгонялся... А они вышли, даже не перестали ругаться, вон как мужик ее впихивал в другую машину... Э-э-х! Только когда вокруг обочина сливалась в скользкий нетерпеливый ряд крутых ободков, он словно приходил в неведомый и близкий мирок. Свой или чужой сам не знал... Только теперь он часто стал думать, думать, когда его машина белой стрелой взламывала пространство и неслась посреди дороги как дождь к земле. Временами глядя в глаза этой леденящей откровенности он думал и о смерти, но не как обычно, натянуто и тускло. Тут так не получалось, тут она становилась осязаемой и правильной как пульс собственного сердца. О ней было так хорошо думать, иногда он видел и куски раздробленных машин, они тоже бывали стрелами, но было одно, но видно их не посещали такие думы. Впереди бешено
застрекотал "мерс". Надо же беспокоиться равнодушно погладил взглядом его холеные бока Михаил, не то чтобы его мотор был сильнее, просто иногда он знал как заставить его работать на пределе, так что скорость смерть и дорога, становились жизнью и летел по их рельсам как время. "Мерс" обиженно замолк, Михаил промчался даже не коснувшись его лакированного бока, а хозяин только недоуменно качнул головой ему в след. Опять затор? Михаил ушел на обочину и пополз по ней, стоять не хотелось а впереди
пост. А ведь его недавно там останавливали. Плохо. Он развернул машину прямо в поле и направился обратно, как в старинном фильме прокрученном обратно заскользили перед ним лица тех пассажиров, этот обиженный мерс и еще какие то люди, он не стал их снова пугать и теперь только вырвавшись на свободу снова рванул рычаг, мощь нарастала и дорога снова послушно катилась под колеса, как мысли в голову. Хотя что в последнее время их слишком уж много. Этих самых мыслей, в держащих руль руках. Одинокая фигурка на дороге... Михаилу стало жалко ее, накрапывал дождь, кругом вырастал туман и промозглость он почти уже проехал, но резко вдавил тормоз так порывисто что машина прокатилась схваченными трением колесами по скользкой поверхности, немного руль влево, вот так, он плавно развернулся почти на месте как санки на льду и осторожно подъехал к ней. Так осторожно что даже удивился сам, а говорят от судьбы можно убежать... Не получилось. Он молча подсела рядом откинула капюшон, только на
мгновение он откликнулся взглядом, дверь открылась:
- А ну парень подвинься.
Михаил ощутил холод не думая он потянулся к рычагу, но только теплое что-то коснулось его руки, потом потекло, он так часто думал об этом что не дивился.
Машина ровно работала, хорошо, сразу подумалось, раз мотор так спокоен то и волноваться нечего, это был его родной мотор, Михаил хорошо знал как работает, он не раз слышал... Сильная слабость и он с трудом шевелился правая рука сильно болела. Липкая, видно кровь. Однако он не один Михаил не стал открывать глаз он все слышал, и дождь и ровный шум дороги и чужие голоса, чужие потому что он сейчас молчал сам, даже мотор стал чужим, он и не знал что он может работать там тихо ровно, словно спишь.
- Что теперь делать?
- Зачем ты вообще порезала его?
- Ты же видел...
- Видел, но я мог успеть.
- Не успел бы ты. - решительно возразил женский голос, - Не успел.
Он бы справился.
- Это почему?
- Просто он был спокоен. Так или иначе он бы справился.
- Ладно. - примирительно протянул мужчина теперь то все равно,
раньше думать надо было ты ему вену порезала.
- Знаю. - жестко пробубнила женщина, - сбросим там подальше. А
пока давай поторапливайся.
Михаил почувствовал оцепенение, потом покатился куда то в темноту, он задевал кусты и местами сильно ударился о какие то каменные выступы но совершенно не ведал и даже не открывал глаз. может не хотел может не мог. Он не помнил.
Невдалеке пела птичка. Осторожно так, жестоко. Голова тяжело откликалась на каждую трель невидимого певца, но Михаил даже сквозь этот тяжелый сон улыбался такому пробуждению. Едва он смог откликнуться на эти раздвигающие сознание звуки как тело заморочило тихим усилием боли. Он пошевелился осторожно так, нехотя, настолько осторожно чтобы не привлекать внимания, каждое движение наталкивалось на темноту и сырость, дышать приходилось урывками давший груз чего то теплого и влажного прижимался к телу как неведомый друг. Михаил попробовал открыть глаза, о веки терлись крохотные крошечки и влага стала проникать и в них, птицы все пели, а Михаил подумал: "Похоже под землей..." Равнодушно так странно даже для самого себя. Трель птиц стала ровнее и мощной потоком вкатывалась даже сюда, Михаил снова подумал - "Как уютно, хорошо тут" от этих слов ему стало тепло, тело словно подчиняясь приказу умолкло и почти перестало беспокоить ненужным призывами к излечению. Михаил снова стал закрывать глаза, открыть он так их и не смог, лицо наполняли влага и тепло, он стал следовать их просьбам и удалялся все более и более от извечного пения птиц. Ничего не хотелось его стала настигать пустота, не опустошенность, а именно пустота, среди далекого пения и близкой влажной заботы давящего покрова он вдруг наше время прекратить погоню и не стараясь остановиться он все же лежал прямо у тех створок где множеством оттенков распространялся покой.
Опять пение птиц, но теперь оно стало немного приглушенным и неясным, влажные струйки дождя покоились у него на щеках, опять потребовалось открывать глаза, но странно на этот раз Михаил смог открыть веки и потоки света резкого даже в спрятанной от синевы неба лесом поляне хлынули с настойчивой жадностью возродившегося утра. Михаил пошевелили ногами, обычный лес, только немного странное освещение и пара незнакомых кустов, но кто их всех знает?! Он оперся на локоть и привстал рядом сидел человек. Надо было б испугаться или хоть сделать вид что еще не очухался так просто из безопасности, но Михаил тихонько шлепнул рукой по ковру
опавшей листвы и приветливо улыбнулся.
- Что то долго ты. - озабоченно сказал человек, - мне нельзя так долго ждать. Но ты не хотел открывать глаз. - Он привстал и склонился над Михаилом, - поднимайся нам пора идти.
Только теперь Михаил стал замечать что он не совсем обычен. Одежда странная и говорил он как то странно. Стоп! Стоп. Надо собраться, может конечно тут так принято...
- Ты идешь?
А рука болела, об этом Михаил подумал как то с удовольствием, словно хватаясь за те грани мира которые не призывали разум оставить его. Но на вопрос надо было ответить, тем более столько ждали. Но ответ получился видно глупым:
- Куда?
- Домой? - Михаил старался погасить в себе нараставшее раздражение. Этот что рехнулся какой такой домой. Его так стукнули по голове теперь еще один стукнутый, Михаил погладил себя по голове нашел окровавленный след от удара. Хорошо.
- Домой. - подтвердил незнакомец. - Идем я и так опаздываю.
- Слушай может покажешь мне дорогу до шоссе... - он осекся, слово
ШОССЕ оно вылетело как удар грома. Стоп. опять Стоп. Шоссе... Михаил с трудом силился понять но ответ такой очевидный и прямо просившейся наружу никак не решался объявиться. Слово шоссе просто не существовало в их языке и потому он сказал его на своем, он сейчас только понял что все это время говорил с незнакомцем на исключительно чужом языке, на выяснение причин времени как то тоже не было, тем более что тот ласково и непонимающе смотрел ему в лицо, однако смолчал и снова сказал:
- Пошли.
Вместо от ответа Михаил довольно бодро поднялся лихо подпрыгнул только потом сообразив что изрезанное тело лучше не трогать и уже осторожно двинулся за человеком, по пути осматривая останки своего имущества. Рассуждения как то не вязались, потому он понятное дело и не старался их настичь, а просто и совершенно без разбору шагал сейчас за незнакомцев и внимательно осматривал свои руки. Ладонь кровоточила и была очень глубоко разрезана аж несколько раз. Рука тоже но видно до вены то дело не дошло хотя кровищи видно потерялось достаточно. Хотя немного все же есть. Тело трясло он не мерз, но тело само выплясывало холодом, распространяя по бокам противные мурашки и слащавую, слабую дрожь, от чего ноги уже после первых шагов стали отказываться повиноваться. Наконец он понял что за лидером не угнаться, а оставаться одному может иногда и нужно, но момент был явно не тот.
- Эй! Подожди. - последние слова сорвались с губ, когда ноги уже почуяв слабину потянули его к земле. Тот обернулся, Михаил сидел.
- Не можешь идти? - в его голосе звучало сочувствие, надо же, он точно знал все наперед. Еще шаг, он стал стаскивать с Михаила джинсы, и принялся растирать ноги какой той пахучей, но приятной мазью, с ног перешел на руки, потом все тело. Михаил даже боялся шевелиться, но чувство было такое, что он заново рождался, хотя что он мог об этом знать? Тело оживало, раны престали саднить настолько, что Михаил даже не заметил, что их нет. Натягивал одежду он уже сам, во-первых, это неудобно для другого, во-вторых, для него, в-третьих, он мог это сделать сам и надо сказать это было уже не мало.
- Теперь можешь? - опять странно спросил его незнакомец.
- Теперь могу, - так же странно ответил Михаил.
- Тогда идем, - так же коротко ответил человек и, резко повернувшись, продолжил незаконченный шаг также легко, как и начал, теперь и Михаил без труда поспевал за ним, но все ж не настолько легко, чтобы тянуло на разговоры, может темп был таким специально, может еще что, но темнеть тут все-таки начало и им пришлось остановиться, незнакомец только сочувственно поглядел через плечо, когда Михаил стал натыкаться на сучки и решительно встал, прямо как столб, твердо и непоколебимо, так что Михаил с разгона врезался словно в бетонную стену.
- Не видишь ничего? - все так же сочувственно спросил незнакомец, Михаил уже приготовился к новой порции лекарства, но тот только кивнул на землю, - переждем темноту.
Михаил сел, спутник слегка погремел кустами и вывалился с охапками веток, умело зажег огонь, повесил ветхий медный котелок и его содержимое уже через пятнадцать минут стало пленять Михаила запахом восхитительного кушанья. Сколько он не ел? И в конце концов как бы понять что за местность то такая?
- Послушай...
- Да?
- Давай познакомимся меня зовут Михаил.
- Я знаю, но это не имеет тут никакого значения. - устало возразил спутник.
- Как не имеет?! - Михаил растерялся.
- А какая разница?
- Ну всех как то зовут.
- Меня никак не зовут. Я сам прихожу.
- Откуда? - сейчас Михаил спрашивал скорей автоматически без особой цели и надежд, попробуйте спрашивать иначе того, кто все равно не в силах отвечать так, чтобы быть безоговорочно понятым.
- Ниоткуда, я всегда здесь. Я пришел за тобой.
- Именно за мной?
- Может и не только, но я наткнулся на тебя, потому решил что возможно и за тобой. Ты не спрашивай так много, - сочувствие сквозило в его словах, - может сам поймешь, я пока все равно не смогу рассказать тебе. А пока немного отдохнем, идти еще достаточно далеко так что тебе потребуется немного восстановиться. - Незнакомец замолк, Михаил понял что время разговоров закончилось. Он прилег прямо так на землю. Она оказалась теплой...
- Идем. - Безымянный, так вдруг окрестил его Михаил, стоял сейчас над ним и протягивал руку с какой то странноватой на вид массой. Михаил взял ее и проглотил, даже не поняв ее вкуса. Но энергии видно в этой пище было достаточно, ее буйство он ощутил сразу же, ноги сами вытолкнули его от теплоты земной и упруго держали тело. Безымянный развернулся и снова скоро зашагал, Михаил так же просто и легко теперь следовал за ним. Когда усталости нет просыпается любопытство, сейчас Михаил получил возможность наконец оглядеться. Лес как лес, он немногим отличался от того к какому он привык, но только странное немногословное ощущение не покидало тут не на минуту. Михаил с трудом и удивительным однообразием чувствовал его и не мог не проникнуться редким великолепием спрятанных красок, и невидимой и могучей жизненности сквозившей каждым кустиком их нехитрой дороги. В тайге так не было, земля была слишком теплой, цветы слишком приветливыми, деревья слишком высокими. Его упорно не покидало чувство сна, такое какое бывает в солнечный яркий день, когда он стирает реальность слишком ярким многословием солнца и плодит свои блики до тех пор пока не исчезнет и не станет лишь непонятым воспоминанием о несбывшемся. Михаил не звал и старался бегать от таких состояний, но теперь он оказался полностью погруженным в его непреходящее значение. Лес стал расступаться. Словно испуганные светом высокий деревья редели и чахли прямо на глазах, как в замедленном откровении быстрого времени они таяли и открывали за собой покрытые невысокой зеленью холмы. Михаил не мог понять что там крылось за этим ровным покровом, внутри него была, он готов был поклясться, была жизнь. Безымянный вел его туда, идя по давно протоптанной, но видно ведомой только ему дорожке. Вдруг он остановился, резко, спокойно и безоговорочно. Обернулся, поглядел в глаза так пронзительно и недоверчиво, что Михаил едва не опустил взгляд, но это самое едва непозволительно вклинилось в него и заставило смотреть на Безымянного с той же настойчивостью что сейчас оказалась и в нем. Уже растворяясь словно туман, поглощенный зеленью этих стран, Безымянный успел сказать:
- Желаю тебе Смерти. - исчез.
И это тоже было странным ведь в Оттуда откуда он пришел не было такого пожелания и смерть становилась обузой, Михаил не знал как можно ее желать, хотя иногда не бегал от ее зева. Просто ему нравилось гонять, вот и все, но то было его, он никогда никому не смел желать смерти. Ибо смерть в его понимании оставалась злом, может потому он никогда не возвращался к ней?
Он остался один, глупо озираясь по сторонам. Странно что до сих пор его собственное состояние и пребывание в неизвестности не заботили его. Хотя даже если бы и заботили он ничего не смог бы сделать. Ему не очень старались отвечать на вопросы. Либо он не так их задавал, либо не был в состоянии понимать ответы. Зелень вокруг разительно и ровно простиралась казалось до самого горизонта и бесповоротно и обстоятельно заполняло даже его.
Михаила разобрал страх, только теперь он нащупал те скрытые или забитые суетой струнки и стал мало помалу врываться в его мозг, заодно заставляя тело хлипко дрожать от своих прикосновений. Кто он, где он, и зачем? Он стал судорожно вспоминать как мчался еще раз среди машин, потом пытался кого-то подвезти, потом события уплывали у него прямо из под носа невысказанной суетой и серостью, сколько не силился Михаил он никак не мог их догнать, никак. Он даже ран теперь не мог помнить, они пропали как пропал Безымянный как открылось перед ним марево это странной зеленой жизни. Жизнь ли это? Михаил внезапно огляделся по сторонам и только теперь стал
замечать что он стоит посреди плотных зарослей странноватого на вид но все таки вполне земного кустарника, он чем то смахивал на иву, только был кучеряв и плотен, а так ничего особенного, обычный превосходный лес и чьи-то любопытные глаза... Стоп! Глаза! Вон там были глаза, Михаил сделал шаг вперед и натолкнулся на стену, ни идти ни стоять, словно мгновенно и просто кто-то выключил тут вполне земную тяжесть. Потом он просто упал на пол из дышащего и упругого материала, но вполне ловко и бережно оставаясь на ногах.
Едва только он попытался оторвать взгляд от чем-то похожей на песок поверхности как услышал:
- Входи. Желаю тебе смерти.
- Спасибо. - автоматически ответил Михаил, слово спасибо тут звучало немного не правильно, оно опять выходило за рамки возможного языка и кроме того он подумал что это весьма комично, пожелай так он кому-нибудь из знакомых чего б было? Но сам он привык, потому поправился, - Я тут. Я благодарен Вам.
- Опускайся на пол, не бойся, он теплый и благоустроенный. Ты
хочешь есть?
- Хочу.
- Хорошо. - Откуда то из стены выскользнул человек, направился точно к Михаилу, поставил перед ним поднос и опустился рядом. - Насыщайся. Ты давно пришел?
- Нет только что. - Михаил отвечал с удовольствием, примерно с таким же с каким поглощал принесенную пищу.
- Хорошо. - говорил человек. Это был неопределенного возраста мужчина с четкими почти резкими чертами лица, высокого роста и неопределенного телосложения, поскольку это скрывала мешковатая и белая одежда, она чем-то напоминала Безымянного, но не совсем, в том ощущалась практичность, здесь нежеланием спешить. Михаил практически закончил есть, когда любопытство, тягость молчания и просто желание знать перевесили:
- Я могу спрашивать?
- Можешь.
- Кто вы?
- Мы такие же как и ты. Ничем не лучше и не хуже, мы здесь чтобы как и ты понять зачем мы здесь...
- Слушайте, - Михаил уже порядком устал от подобной неопределенности и наконец его стало прорывать. - Может хватит? Я тут уже четвертый день и ничего кроме такого рода сказок до сих пор не получил. Сколько же можно? Конечно вам может очень нравиться ставить перед собой такие цели, да все что вы говорите с равным успехом можно отнести и к земле и к любой другой точке этого мире, хоть вот к этой то доске. Что вы тут с ума посходили, ходите смерти ищите? На что она вам, если даже при жизни ничего объяснить не можете. а? Отдайте мне машину и отпустите, если не нельзя так хоть скажите что можно? Что у вас тут за чертовщина твориться. Если вам нравиться ваша сказка да пожалуйста, а то развели тут монастырь, но я то в него не вступал. Разве не так? Что молчите?
- Ты глуп. - торжественно объявил мужик и встал. Михаил встал тоже и оказался где то у него под мышкой. Ничего себе подумал он, но не остановился, - Слушайте, ну чего вам надо, те ребята что ударили меня по башке тоже ваши. То что я глуп я давно знаю, может скажете что-то более информативное?
- Скажу. - отпрянул человек ровно настолько чтобы Михаил стукнулся взглядом о его лицо. Только так он вдруг понял, что его требования безосновательны и пусты, разом, но так не хотелось растворяться в беспокойстве этих деревьев.
Михаил молчал, так долго пока мог выдерживать взгляд этого странного человека, хотя это слово тут касалось буквально каждой черточки. Он не выдержал довольно быстро:
- Меня зовут Михаил.
- Я - Аристрах. - ответил человек, и стал опускать на пол, Михаил сел рядом с ним тоже. - Я давно уже тут мне не выпало счастья, потому вероятно я знаю достаточно много, чтобы оставаться одним из тех кто может советовать. Ты должно быть много знаешь?
- Но меньше тебя, - Михаил улыбнулся, что собственно еще делать когда к тебе обращаются с подобным вопросом? Смех лучший ответ...
- Нет не меньше. Тебя привел искавший?
- Кто это?
- Видишь ли ты не в своем мире?
- Смотря что называть миром. - разговор становился похож на слова сумасшедших, если бы они сидели бы у уютного огонька то Михаил решил бы отнести его на вопросы философского. Но тут обстановка действовала угнетающе и совершенно не могла гармонировать с такого рода рассуждениями. Ему опять смертельно захотелось домой. - Послушайте если во мне нет нужды может быть отпустите.
- Тебя никто не держит. - меньше всего Михаил ожидал такого ответа.
- Так пошел?
- Иди. - поговорили, смех прорывался сквозь осознание какого то подвоха, но решение еще не приходило единственное что он смог сделать, содрать полог глупости и безвозвратного философского с этого дурдома. Михаил еще раз оглянулся на исчезающего посреди его темноты Аристраха и переключился на поиски обратной дороги. Сначала идя без разбора лишь бы подальше от этого злосчастного места. По пути он поругивал себя как мог. Бред и чушь! Зачем я позволил себя затянуть в это. Когда тебе стукнули по голове чем то тяжелым это понятно, когда бросили и присыпали землей тоже, но дальше то зачем?! Или я попал в колонию монахов? Чего ж они проповедуют? Тащили, тащили по лесам и выбросили, а я же спрашивал где дорога, что получил. Тут мир точно сошел с ума или они решили ему помочь? Ага вон знакомые кустики.
Он шел упорно все же надеясь найти ту самую яму и разумное вполне понятное и близкое сознание объяснение. Шел долго упорно и наконец пришел. Сам не зная как но Михаил набрел наконец на эту горстку взрытой земли. Землю то он нашел, но не шоссе ни разумного объяснения не получилось. А все из-за этой самой горстки земли, он долго всматривался в ее уютные глубины, пока там не открылось осознание того что земля эта не его и держать в себе она долго не могла, теперь пришел его черед искать объяснение, она ничего не решала и не рассказывала, она просто выпустила его наружу разом,
Быстро, безвозмездно и просто. Чушь конечно. Но он понял, что шоссе ему не найти, что все здесь не то к чему он привык, и что смерть иногда следует заслужить не как наказание, а как освобождение и дальнейший свой путь. Он схватил горсть хранившей его земли и пошел обратно...
С уверенностью пришла сила и способность, он легко нашел дорогу обратно и вернулся в тот момент когда казалось Аристрах уже не собирался уходить. Он сидел спокойно и проникновенно так словно Михаил отсутствовал всего пару минут. Впрочем поверив в одно свое знание он понял что здесь возможно и такое ведь в конце концов все зависит от того чем мерять время. И войдя он услышал:
- Входи. Я желаю тебе смерти.
- С благодарностью принимаю. Я вернулся.
- Я вижу. Теперь ты догадался что ты попал сюда чтобы свершился выбор пойми, тебе не пройти мимо того что создано и проникновенно навязывается.
- Чего же ты хочешь от меня?
- Смерти. Чего же еще можно хотеть?! - он удивился, Михаил тоже был удивлен. Каждый из его сородичей боялся и старался миновать или хотя бы оттянуть этот час, тут же ему желали и хотели того что могли только желать врагам. Но то что он не враг Михаил понял сразу, но то что он друг он тоже не ощущал. Он так силился понять разницу, что видно это мелькнуло тенью на лице. Аристрах засмеялся, - Чего ты так напрягся? Видно ты из тех мест, где смерть тоже не считается благом, почему страдание и смерть одно и то же? Никто не говорит что следует бежать от неизбежного, никто не говорит что следует отказываться от очевидного, но смерть пойми не всегда враг.
- Я не понимаю, что ты говоришь? Твои слова отчасти вяжутся с моими мыслями иногда их прорывает, иногда они становятся ненужными.
- Ничего времени у нас теперь достаточно я объясню...
Михаил довольно быстро потерял счет дням, он конечно не особенно их считал, но все же порой ловил себя на мысли, что он ищет оправдание ирреальности происходящего и настойчиво и упрямо пытается найти обычную подоплеку в столь другой ситуации. Он словно провалился в огромную яму и, оставаясь там, на дне, продолжал видеть и рассвет и каждую частичку неба, так словно он мог касаться и проходить с каждой из них рядом, он не понимал почему этот мир так хотел умереть, ведь он был прекрасен, он пока еще многого не понимал. Но работать он начал, видно это есть единственное и почти человеческое начало которое нельзя обойти нигде. Аристрах дал ему возможность это сделать, он помогал и обучал, даже находил приборы, Михаил по прежнему говорил только с ним, хотя тот порой и намекал, что они не одни, он больше никого не видел, а главное он мог теперь гонять по-настоящему без дорог, словно птица. Наверное только это удерживало в нем жажду обладания этим миром. Аристрах показал этот странный аппарат в первый же день. Как и всякий продукт этой странной цивилизации, что делать, но ему на ум приходили только такие заумные сравнения, он не был похож на что-то оформленное и понятное его уму, на вид странноватый бесформенный комок тоже зеленого цвета. Аристрах подошел к нему и через мгновение провалился внутрь так как будто его мгновенно поглотила пелена зеленоватой пыли из снега. Михаил последовал за ним осторожно протягивая руки вперед пока не коснулся подсвеченного зеленым пространства. Руки стали растворяться, он испугался за них и решительно шагнул внутрь. Ощущение было такое что ты абсолютно наг и подвержен каждому отклику окружающего пространства, не оно содержало тебя а ты жил в нем как мелкая частичка его бесконечной ряби. Рядом было могущество движений и собственность осознания того как им управлять, он понял что нет сейчас преград к постижению его и знал каждый шаг которым могла шагать это бесформенное, но крылатое существо. Он услышал как рядом пронесся голос Аристраха:
- Это способ передвижения вдоль поверхности и над ней. Мы называем его Скольжение. Если ты хочешь им воспользоваться, говори хочу скользить. Он очень многое дает и особенно много может показать тебе о нашей земле.
- Как им управлять? - Михаил почувствовал что давно забытый инстинктивный позыв к забвению в скорости вновь завыл в нем на все голоса. Он протянул руки вперед словно коснулся родной баранки своей машины:
- Им не надо управлять. Ты бегать умеешь?
- Конечно.
- Этого будет достаточно. Попробуй. Я выйду и скажу когда можно.
Минута ожидания, потом Михаил увидел как Аристрах приветственно машет рукой, и он побежал.
Сначала он даже не понял разницы, он ловко уворачивался от деревьев, где то перепрыгивал их, где то бежал так, чтобы оставлять их в стороне, но вскоре он увидел как скорость становиться катастрофически огромной и деревья теперь сливаются в один непостижимый поток, а бег все продолжается и, ниспадая и отрываясь от окружения, он продолжал нестись навстречу этому быстрому олицетворению кусочками, которого сейчас так пело все его существо.
Он даже не понимал то ли проходил насквозь через деревья, то ли каким то чудом смог уворачиваться от них, но сделав еще прыжок и еще один, он окончательно и бесповоротно перепрыгнул их совсем и взвился подобно ветрам прямо к облакам. Тут не осталась преград и в этом было достижение и сожаление, он разгонялся словно решил догнать собственную судьбу пока не вспомнил слова: Желаю тебе смерти, и резко накренился к земле, летел он к ней быстро ни минуты не думая и подвергаясь несущественным сомнением, он сейчас обладал непостижимо более важной и неведомой пока еще самому ему целью.
Только коснувшись твердыни, он разлетелся кусками боли сожаления досады и радости, пока радость не вытеснила все остальное, а страх погряз в ее судьбоносной откровенности так же легко как сейчас он выполнял даже не свои или свои желания?
Очень уютно совсем как в далеком доме потрескивал огонек, от него веяло теплом и даже отчасти укором того что о его теплоте так редко думают с благодарностью. Но именно так сейчас думал о нем Михаил. Он приоткрыл глаза, рядом с ним возился Аристрах что-то готовил на огне, впервые он увидел как тут вообще что-то готовиться, запахло угольками картошки и чем-то вполне похожим на мясо. Михаил приподнял голову и потом сел.
- Входи. Желаю тебе смерти. - привычно уже приветствовал Аристрах, и надо сказать своего добился Михаил счастливо улыбнулся.
- Принимаю с благодарностью. - ответил он. - Что есть станем?
- Картошку с мясом, - чего, чего а таких слов Михаил никак не ожидал.
- А ты где взял?!
- Это несложно, - неохотно ответил Аристрах. Дальше Михаил спрашивать не стал, он уютно пристроился к еде и уже с набитым ртом продолжал, есть уж очень хотелось:
- Где ты меня нашел?
- А что ты помнишь?
- Да во общем то немного...
- Зачем ты так поступил?
- Да просто вспомнил твои слова, мне показалось в них сокрыто... Во общем я решил проверить.
- Проверил?
- Не понимаю, - Михаил недоуменно уставился на собеседника, - Я думал у этого прибора, скользителя, есть система безопасности, поэтому то...
- Нет ничего у него нет. Разве так заметно что тут вообще где либо могут быть такие системы?
- Я не знаю, - просто ответил Михаил, но на самом деле он знал - тут на протяжении всего срока которым он обязан своему пребыванию тут он настойчиво и неустанно искал объяснение. По-крайне мере систем безопасности он не приметил.
- Их тут и нет. Поверь тут о таких системах никто бы и не стал заботиться.
- Это почему?
- Потому что смерть тут приходит не просто так, а по поводу. Никто и никогда не умирал здесь только лишь потому что хотел или потому что пришел срок, тут все несколько иначе.
- Иначе?
- Смерть это награда. - Михаил смутно понимал смысл этих слов но все же весь преведущий его опыт яростно противостоял его же собственным убеждениям. Да иногда он играл, иногда это была бравада иногда правда, но все же не так уж серьезно, чтобы смерть надо было заслужить.
- Вы что вечно живете?
- В какой то мере да. Даже если ты возьмешь этот камень и пойдешь сломаешь об него шею ты непременно вернешься но правда немного удивленный, минут через пять...
- Бред какой то, - неуверенно проворчал Михаил.
- Дальше хуже будет, - несколько обрадовано откликнулся Аристрах, - Ешь!
- Спасибо, - растерянно обронил эхо чужого слова Михаил, но от предложения не отказался и остаток трапезы они поделили и тишиной.
Утром тут тоже бывали рассветы, Аристрах растолкал Михаила как раз за час до такого, он сделал это довольно грубо, кинув ком серой как у него самого одежды и произнес:
- Собирайся!
- Куда?
- Ты ведь еще не разглядел здешнее солнце, почему бы тебе не поторопиться, со светилом лучше всего знакомиться на рассвете.
- Иду!
Михаил собрался быстро, было бы странно собираться долго, чего же собирать то?! Он только переодел одежду, его и в правду уже мало куда годилась. Ели молча, опять эту склизкую, но питательную массу, Михаил так и не решился спросить где ж тут обычно берут картошку с мясом, Аристрах выглядел мрачным и озабоченным потому он смолчал. Очередное:
- Идем!
И они зашагали вдоль широкого, обыденного зеленого склона, куда то неопровержимо выше и выше, пока наконец зелень вдруг не отступила
под напором серости камня и не пропала в далекие, почти земные долины, а Аристрах все шел и шел, Михаил не мог тут догадываться о времени и потому только лишь повторял его движения, да и чего было возмущаться, до сих пор он слепо доверял Аристраху, до сих пор он все равно не мог и не имел своего суждения, а только лишь слепо простирался вокруг, желая наконец разобраться, как во сне или почти на яву. Михаил давно отбросил эти понятия вспять туда, где его уже один раз били по голове...
- Пришли!
Солнце поднималось огромным всепоглощающим шаром и простиралось словно вылепленное из воздуха струя. Оно проникало в тебя и пробивало насквозь вырываясь лучами вспять и наполняя воздух легким гудением жизни. Такого огромного Михаил никогда не видел, даже его малый край до краев наполнял этот мир светом и теплотой, она впивалась в него безвозвратно и искренне словно река, презревшая свои берега.
- Красиво тут.
- Да красиво, - с готовностью согласился Аристрах, - к такому вряд ли найдешь возражения.
Они помолчали. Солнце срывало покровы сумерек все сильнее и сильнее озаряясь собственным сиянием от чего воздух вокруг стал золотистым и звеняще зеленоватым. Он словно заботливые руки матери сейчас падал на долины и леса, нежно касаясь их поцелуями капели росы. Эта гора словно коготь прорвавший кожу возвышалась над безликим услужением жизни, где наполенность и суета, нега и беззаботность сейчас снова становились явью.
- Что ж тут плохого? - неожиданно спросил Михаил.
- Плохого тут ничего. - спокойно ответил Аристрах, - Плохо или хорошо - всегда зависит от нас самих. Солнце только освещает дорогу, но идти то по ней тебе. Вон туда.
- Зачем?
- Тебе надо встретить человека. Такого же как недавно был ты, приведешь его сюда, только не связывай себя с ним.
- Может объяснишься? - они спускались по склону горы с другой стороны, этот склон оказался более пологим и потому Михаил не переставал спрашивать.
- Видишь ли я работаю над тем чтобы привнести сюда смерть, этот мир слишком хорошо для таких как мы, а вечность тут познается по иному, я сам с трудом удерживаюсь от искушения. Надо истребить его.
- Зачем?
- Зачем? Понимаешь попав сюда многие не очень то стремятся возвращаться, а даже если пытаются, то все равно терпят неудачу. Потом они говорят за себя. За что собственно борьба? Стоит ли покидать благополучие и вечную практически вечную жизнь в обмен на прежнее свое существование? Здесь нет трудностей, кроме одной - умереть. В конечном итоге развязка смерти столь понятная и безусловно близкая нам всем, вдруг становиться условностью и патологической привязанностью к чему то несбыточному и непонятному. Зачем нужна смерть? Это приветствие, которое ты не раз слышал от меня, тут обще принято...
- Кем?! Я никого кроме тебя и не видел.
- Это потому что я тебе не показывал. - улыбнулся в ответ Аристрах, - Я вижу в тебе то от чего порой бегу сам, потому и не спешил знакомить тебя с нашей реальностью, но ты сам заговорил о ней, теперь я не волен тебя удерживать как впрочем и не держал раньше, вон видишь, там точно по склону долины, таких много, но они очень похожи, ты зайдешь туда там и узнаешь все, что хочешь, только пожалуйста не забудь, что у тебя встреча, потом можешь вернуться можешь остаться там, только одно я хочу тебе пожелать, не забывай о смерти.
- А может они и правы к чему она? Тут так весело и беззаботно, так хорошо поют птицы.
- Может быть, но только где держат людей их тела, а где умы, где души, где дух. Я не склонен оценивать и тем более давать советы, только поверь безрадостно жить только для того, чтобы жить, иногда лучше жить для того, чтобы умирать, впрочем, если ты не поймешь того, тоже не плохо. Тут ведь тепло не так ли?
Больше они не говорили, Аристрах показал где он берет ту питательную массу, оказалось она растет прямо на деревьях и потом Михаил отправился в пути, невольно содрогаясь и радуясь своей свободе.
Через день он попал в долину. Леса тут были теплые и приветливые, особенно после того, как он узнал, что даже если и его и съест кто-нибудь, то все равно не убудет. Михаил вдруг почувствовал свободу, свободу пьянящую, неудержимо свободную и резкую, такую, когда мысль становиться продолжением тела и ему казалось, что он даже мог летать. Сам. Ведь он и вправду мог, он не так давно попробовал полета, и теперь каждая скала и гора могла манить звать его этим неуемным зовом, ведь он знал, что платить дорого не придется...
Долина встретила его прохладой, мимо проходили люди, казалось они совсем не замечали его, это очень напоминало огромный город, люди там все безлики друг для друга, толпа, как река, несет навстречу глаза в глаза, но взгляд безучастно и непременно скользит в сторону и редко когда вспыхивает хотя бы искренностью любопытства и настоящего участия. Либо равнодушие либо... Михаил казался тут даже себе немного чужим, он брел по короткой щетинистой траве, а хотелось спрятаться пропасть и продолжать этот бег с того берега, со стороны.
- Привет! - он резко обернулся как наверное оборачивался только на звук опасности. Перед ним стоял небольшой тоненький паренек и дружелюбно, но внимательно рассматривал каждую черточку его одежды.
- Привет! - ответил Михаил, слов сверх того у него не нашлось.
- Давно ты тут?
- Только что пришел.
- Хорошо. - парень остался доволен таким заявлением.
- Что хорошего? - удивился Михаил.
- Хорошо что я тебя встретил, Стен, - представился он, а Михаил подумал, сколько же вас тут, с разными именами фамилиями, даже слова, но говорящих сейчас на одном избранном языке?
- Михаил - автоматически ответил Михаил.
- Идем я все объясню тебе, - он мягко взял Михаила под руку.
Он действительно очень много объяснил. Люди тут не страдали от безделья или от нежелания работать или не работать. Жизнь их была богатой и насыщенной, у них собственно было все или даже больше чем мог представить себе Михаил на земле, от этих слов ему стало немного не по себе, на Земле, она стала далеким приведением и теперь он мог вспоминать о ней как о далеких, утраченных руках собственной мамы. В его мысли опять вклинился Стен, - в основном мы конечно занимаемся исследованиями, это очень интересно! Мои например касаются первоосновы растительности, смотри, - он поспешил потащить Михаила к каким то нетипично сероватым корпусам.
Михаил уверенно шагал за ним и смотрел вокруг, кругом он видел отпечаток процветания и благополучия, но еще он помнил глаза Аритсраха - "Я желаю тебе Смерти." - так просто и легко. А смерти тут и вправду даже не пахло. Стен вон очень доволен. Они совершенно свободно проникли внутрь учреждения и Стен закружил Михаила в вереницах коридоров и комнат. Правильно - неожиданно для себя решил Михаил так и должно быть. Тут снято нормально и единственное противоречие которым собственно страдает земля. Тут нет смерти, тут нечего делить или отбирать друг у другу, а все
остальное мелкие трагедии и бегство, но вот беда как оно бывает? А Стен действительно показывал очень интересные вещи, у него оказался полный набор различного рода веществ от самых агрессивных кислот и тому подобных до вполне пригодных для жизни питательных сред, о содержании которых Михаил мог только догадываться. Одно он понял чрезвычайно отчетливо, здешняя жизнь оказалась вполне благосклонной к тому чтобы переварить и кислоту и благополучие.
Михаил не мог толком вообразить как это так получается, впрочем к этому он уже стал привыкать потому что его местопребывание тоже сложно было назвать рациональным. Стену нужен был помощник или соратник как угодно можно называть, мир лишенный своей острой направленности выжить, тут обрел совершенно иные окраски или ценности, знание ради знания, суета ради суеты. Горя почти нет или научились с ним обходиться достаточно осторожно, времени на поиск им хватало и потерпев неудачи или в эксперименте или в любви ничего другого не оставалось как поискать еще, и они удивительно ровно находили, ведь тут не было даже малейшей возможности оставаться в стороне или спорить, каждый сосуществовал рядом и никто не заботился и своем выживании равно как и тел так и идей.
Они находили применение или нет, но существовали рядом в силу того что люди не умевшие умирать так или иначе не хотели умертвлять свои мысли. Но они развивались и еще как! Но только Михаил отклонил предложения Стена, что то тяготило и не давало покоя ему тут, ему сильно недоставало одной маленькой и сильно спрятанной вещи, он решился продолжить путь туда где горы не видно, куда указывал Аристрах. Только теперь он стал сомневаться: Стоило ли все это убивать?!
Шел он потом долго думал еще больше и чем дальше и больше тем острее в нем становилось чувство незавершенности и едва приметного недовольства. Вот что они утратили: недовольство. Оно исчезает
только тогда когда уже некуда идти. Неужели им некуда идти? Внезапно он понял что пришел, примятая трава, колкий ветер и шум деревьев, и что то неуловимое понятное, только тогда, когда уже пришел. Земля под ним дышала, он очистил ее дыхание от нее самой, быстро цепляясь руками за влажные ее комки и стараясь не навредить и постичь, он отбрасывал землю так словно отбрасывал сейчас судьбы, или выбирал ее? Он вытащил ее осторожно и потихонечку как недавний влажный дождь и положил неподалеку, развел костре и стал ждать.
Тепло, старое доброе тепло, треск костра, и могучий шум, именно так именно могучий на другой она не согласилась бы, а такой как раз, и она открыла глаза, помня тот другой свет и причинность. Над ней стоял человек, его глаза участливо светились в темноте под жизнью костра и треск несогласных сучьев.
- Ты кто?
Михаил не знал что говорить, но впервые так просто и спокойно его пригвоздили подобным вопросом, он мог говорить бесконечно, мог сказать только имя, но мог ли он соврать?
- Михаил.
- Хорошее имя странное только. - она села.
- Может быть, - просто согласился он.
- Что тут у нас?
- Не знаю.
- Не знаешь? - она удивилась, немым вопросом загорелись ее глаза и немым укором, видно что не держала ее жизнь как и смерть не смела касаться ее откровенности.
Михаил словно извинился за себя и долго и путано пытался рассказать и о себе и о том что видел, но он только путался и кружил вокруг, да и что собственно могло привести его к цели. Она слушала внимательно и не торопясь словно боялась уронить хоть капельку его звуков, а потом просто сказала:
- А меня зовут - она сделала паузу словно не решаясь и боясь разочаровать, - Людмила.
- А меня Михаил, - опять повторился он. - Идем. - сказав это он понял, Аристрах говорил, что нельзя связывать себя, но он уже знал что судьба порой сильнее всех нельзя.
- Идем, - она ничего не спросила и не спрашивала потом и была естественно спокойна без суеты и вполне правильных вопросов, порой Михаил спрашивал себя почему она тогда молчала, неужели знала все или нет?
Они вернулись вместе, Михаил не повел ее через долину, они направились туда где жил Аристрах, тот ничего не сказал, он только улыбнулся в ответ и кивнул головой. Михаил так и не понял что он ждал от этой встречи разочарования, собственной насмешки, насмешки судьбы, или почти невозможной тут, вполне земной любви, ведь она тоже была с земли Михаил хотел верить в это. С тех пор они жили не говоря попусту и не рассуждая даже улыбки и редкий случай не могли спровоцировать ненужные слова, она не спрашивала, они не отвечали, а Аристрах принялся за Михаила. Он не учил, тут вообще никто никого не учил, да и глупо подобное кто кого и чему может научить в такой мешанине времен и цивилизаций? Он просто рассказывал о себе и Михаил все больше и больше убеждался что необходимо хоть что то
сделать... Жизнь без смерти была не жизнь.
Однажды он увидел как Людмила плачет:
- Что с тобой?
- Здесь слишком воняет. - сумрачно сказала она и отошла в сторону, больше их разговор не возобновлялся, пока он снова не увидел ее слезы:
- Я очень люблю. Зачем мне бессмертие если тут не с кем им
поделиться? - она снова хотела убежать, но Михаил поймал ее движение и смог погаснуть раньше чем загорелась она, - Что тебе еще?! Что ты цепляешься?! Будь счастлив своей безмятежностью, тут все только этим и счастливы, что тебе то нужно, что ты лезешь ко мне со своими ручищами! - она гневно сбросила руку Михаила а потом рванулась так что едва не сбила его с ног, но он и ее не держал, просто куда то надо было бежать...
Аристрах тоже их видел, когда Людмила удалилась достаточно, чтобы не слышать их, он подобрался к Михаилу и сказал:
- Теперь ты привязан к ней хочешь ты этого или нет. Помнишь я говорил тебе чтобы ты не назывался и не смел подходить слишком близко?
- Я и не подходил...
- Ты назвался и познакомился это и есть подойти близко, здесь никто не старается завязывать подобных отношений они как обвал или катастрофа, виснут и гнетут и никогда нельзя угадать когда и куда рухнет. Но ваша связь видно еще теснее...
- Что ты имеешь в виду?
- Обстоятельства способны сопоставлять людей и не только людей, но они же и разводят, та связь которой вы обязаны объединением насильственна, а во общем то при всей напыщенности здесь прямо передо мной живет нечто спокойное незакономерное. Ты рассказал ей про поселок?
- Да рассказал. И про остальные поселки тоже.
- Так почему ты тут?
- Не знаю, но там и вправду воняет.
- А она?
- Для нее воняет даже тут, а там она просто задохнется.
- Ты забыл тут нет смерти.
- Смотря какой, - Марк пнул ногой неосторожный камень и зашагал прочь от Аристраха, прочь от него и его вопросов.
Он много раз видел как она плачет, он так часто возвращался к ее словам и каждый раз пытался проникнуть в их сущность, но время понимания проходило мимо, и он соскальзывал в яму кишащую откровением вопросов и сомнений и не в одном из них не находилось нисколько, ни капельки и ни одной надежды на отторжение в свой мир. Он часто думал а стоит ли туда возвращаться, там где есть угроза вечно остаться без пищи еды или даже жизни, тут было и то и другое и даже третье, и не было конца завершения, однако жизненный процесс разве так хорошо именно завершением? Он путался и сомнения только росли, а количество слез вокруг него не казалось ему меньше, хотя казалось бы откуда им браться когда кругом столько благоденствия? Однажды он нашел березы, березы посреди этого странно одинокого и такого огромного мира. Он долго не мог понять как же это?! Их родная теплая кора сыпалась на сознание словно из иной потусторонней и давно забытой реальности, но проводник ее давно забытый и потерянный вдруг вспыхнул новой силой, Марк стал осознавать потребности Аристраха в поиске того, что ему не хватало, здесь не было только одного о чем он еще мог пожалеть, видно потому он так и искал это. Но это был поиск не просто недостающего а насущного, того что протискивает свое понимание сквозь недостаток знаний и даже отсутствие представлений о нем. Он снова коснулся деревьев пространно одиноких, родных, они обдали его простой теплотой и радушно впустили пальцы внутрь, слезы покатились по его щекам, а руки жили нахлынувшим сознанием проникновения. После этого он стал часто приходить сюда, он еще не знал зачем его так звали эти пахнущие его миром стволы.
Она тоже нашла эти березы. Михаил видел как пляшет красный веер ее платья среди белых стволов. Он пошел вслед и снова увидел ее слезы, их срывал теплый ветер и нещадно разбивал капельку за капелькой стукнув их капель о кору шумящих берез. Она услышала шаги, не смотря на то что Михаил шел очень и очень тихо:
- Гуляешь? - он не смог найти подходящие слова.
- Нет, я за тобой следила, ты ведь сюда направлялся? Только догадалась и решила обогнать.
- Это березы, - словно оправдываясь произнес Михаил. Он не был очень уж удивлен.
- Смотри они дрожат, - Людмила нежданно обернулась и схватив его руку прижала своей к ближайшему стволу, - они наш путь обратно, - она не спрашивала, она знала что говорить.
- Я тоже так думал, но потом пришло разочарование и потом стоит ли так стремиться туда где тебя непременно не станет, а тут вечность. Откуда ты можешь знать про них?
- Я уверена, то что в тебе говорит рассудок, не верно. Разочарование твое закрывает способность творить выход, его не нужно искать, его нужно творить, они и есть наша способность его сотворить.
- Для всех?
- Что для всех? - она стала строгой.
- Выход?
- Нет, для тех кому он и вправду нужен.
- Тебе нужен?
- Очень. - она словно обиделась и резко отпрянула от его руки развернувшись спиной к Михаилу и упав лицом на белый теплый ствол. Она плакала, Михаил знал что она плакала, - каждый должен сотворить выход для себя, сам. Именно сам. По-другому не получиться, ты же как улитка, все вы тут улитки. - Она в сердцах отпрянула от дерева и развернулась к Михаилу. - Мне нужно вернуться, мне тут очень плохо, - беззащитно и так доверчиво сказала она.
- Мне тоже, - согласился Михаил, - тут гонять негде. - усмехнулся он, - Смотри, - его пальцы скользившие по стволу вдруг стали погружаться в его шершавую гладь и пропали в стволе, - подойди ко мне, мы оставим им записку, теперь я кое что понял. - Она коснулась растворившегося ствола и радость распалась на ее лице кусочками надежды. - Все тут боялись оказаться связанным с другим, их страх заключался в заботе о собственном благополучии и радостном осознании непротивления их же могуществу. Любое из этого не более чем мечта. Не самая лучшая мечта, но удобная. Тебе не хватало моей способности рискнуть, мне твоей способности любить. Теперь можно прыгнуть?
- Она кивнула.
- И они прыгнули...
* * *
Невдалеке пела птичка. Что-то мокрое очень неприятно ползло по щеке. Шевелиться не стоило, не понятное и острое чувство самосохранения трубило и улюлюкало где-то особенно глубоко внутри, так глубоко, что не находилось достаточно внимания и желания чтобы выслушатся им. Еще одно мокрое потянулось по щеке устойчивой струйкой, оставалось остановить его и протянуть руку чтобы нарушить едва ощутимый баланс из воли и желания не видеть боли.
Осторожно как капелька росы заскользила жизни недотрога,
Где звенится путь, удел и бренных и нетленных,
Каждым, словно отстраняясь содвиженьем,
Поджигалась осторожность кротостью надменной,
Где все стало и как было,
Где рождение мгновенно, залп усталости не скуден,
Жаль падения никчемна,
Тут и прожито скольженье мягкой поступью незримой,
Где сонливость - пробужденье,
Чистота - порок иного...
Берд какой то, - подумал Михаил и очнулся, и едва только он смог это сделать как слова вспыхнули в нем новой силой втискиваясь в сознание и ощущением собственного стрекочущего как рассерженный воробей тела. Он хотел приоткрыть глаза, но вовремя спохватился, на веки опустилась теплая грязь и запах прелой листвы, правая рука ужасно саднила и онемела. С трудом он все-таки выбрался из кучи земли и листвы, плотно покрывавшей каждый кусочек его тела. Видно его усердно притаптывали потому рана на правой руке оказалась закрытой и он смог очнуться. Он потер виски оторвал от рубахи полоску и стянул себе вены, с губы капала кровь, голова гудела, его похоже еще ударили по голове, возможно решили, что убили и сами того не подозревая помогли, брось они его так рана не осталась бы закрытой и тогда кровь капля по капле стала бы землей. Он усмехнулся покосился на руки и попытался убрать с глаз грязь. Так вот теперь можно двигаться, он услышал шум шоссе, все правильно утруждать себя тем, чтобы унести его действительно далеко они не стали. Он шагнул и понял что предстоит нелегкий путь даже если этот путь будет в несколько шагов.
Михаил точно не помнил когда ему так в последний раз приходилось трудиться, он шел словно вытягивал ноги из зыбучей, страшно сопротивляющейся трясины, но он дошел, дошел так словно шел через жизнь или до нее? Вот шоссе, было пустынно и теплый ветер бездушно трепал по его разгоряченной полосе кусочки увядшей травы. Михаил очень ослабел, но был рад этому, и все попытки остановить хоть одну машину ничем не увенчались, он ничего не забыл и помнил даже то, что казалось ему только сном, или так хотелось в это поверить? Когда он стал слишком слаб, чтобы стоять на ногах, то услышал знакомый очень знакомый скрип тормозов и шум мотора так ласкал ухо, потом четкие удары каблучков и голос такой же знакомый как мотор:
- Вам плохо?
- Мне хорошо, - поморщился Михаил и сплюнул сгустившуюся кровь, - но если вы поможете будет немного лучше, - он собрал немного сил, чтобы поднять голову, - знакомый локон на фоне знакомого лакированного бока. Он доплелся до мягкого нутра машины, в лицо потянуло чем то спиртным:
- За тех кто любит и возвращается! - объявил он.
И машина дико взревела и привычно рванулась на встречу дороге....