Сегодня тянет на лирику.
Градусов сорока.
Слова не лечат, слова просто мешают спать.
Луна с холодных небес спускается в твой стакан,
Ведь ты же не пьешь из рюмок, куда еще наливать?

Сегодня тянет за грань.
Неистово. Навсегда.
Пустые взгляды под стол, на маятник, за окно...
Из черных глазниц небесных стекает святая вода,
Смывая строчки, сливаясь с тяжелым, горчащим сном - 

Как будто нет ни границ, ни смерти, ни старых ран.
Ты пьешь дорогой коньяк, сидишь за моим столом...
Сегодня тянет к виску
Приставить старый наган.
И долго смотреть в глаза лицу за тонким стеклом.


* * *

Смеется бог,
Рожденный из металла,
Отлитого на чьем-то страшном сне.
На вороном блестящем скакуне
Чужая слава медленно взлетала.

Играет бог,
Кормящийся надеждой
На собственную смерть в чужих глазах.
Воскресла вера, воскрешая страх
Не вспомнить, как смотрело небо - прежде.

Немой итог
Не моего истока,
Не нашего, ненужного конца.
Он вырастает, требуя жреца -
Бог без лица.


* * *

Небо закрашено гарью и копотью, 
небо расстреляно, 
небо поделено.
Сорвано горло от громкого ропота:

слушай, Небесный, пора бы одуматься,
поздно артачиться, 
хвастать удачею.
Шастать за фартом в казенные сумерки - 

веришь, Подземный, мы даже не думали - 
долго ли, вечно ли, 
надо ли? Мечены.
Кровью чужой да слезами безумными

землю омыли и молимся шепотом,
искренне веруя: 
лишь бы не первого... 


* * *

Писать как жить. Полвздоха, полглотка,
Полшага до последнего предела,
Полсна до пистолетного курка...
А кто-то после скажет: "прогорела?.
Жить - как писать. Неистово, до дна.
До первых петухов, до остановки.
И суеверно избегать концовки...
Хотя она и в сумерках - ясна.