В самом конце двадцатого века, в различных научных (и не очень) статьях часто упоминался один примечательный феномен, известный в народе как закон Мура. Суть данного закона, как и представления о нём, характерные для того времени, наглядно показывает следующая цитата:
Итак, к сути я ещё вернусь, а сейчас мне хотелось бы акцентировать внимание вот на каком факте: сегодня, спустя тридцать лет с тех достопамятных времён, когда закон Мура повсеместно цитировался (нередко с неким суеверным восхищением и даже благоговением), он уже не является таким же популярным, как прежде. И вообще, упоминание о нём сегодня можно встретить крайне редко, что, впрочем, не удивительно: ведь теперь закон Мура уже не действует. Однако, ещё можно отыскать некоторые статьи, посвящённые данному явлению, например такие:
Закон Мура в цифровую эпоху
Цифровую эпоху определяет неутомимый темп закона Мура. От настольных компьютеров 90-х годов до смартфонов и устройств носимой электроники, которые мы используем сегодня, экспоненциальный рост вычислительной мощности трансформировал каждый аспект нашей жизни.
Сегодня уже не является научной фантастикой носить устройство, которое не уступает по вычислительной мощности суперкомпьютеру всего десятилетие назад. Этот прогресс породил целую экосистему цифровых инноваций, революционизирующих такие отрасли, как электронная коммерция, здравоохранение, развлечения и транспорт.
Обратите внимание, сколько помпезных и пафосных "прогрессистских" клише содержит всего один этот небольшой абзац: "Цифровая эпоха, экспоненциальный рост, не является фантастикой, экосистема цифровых инноваций" и т. д. Возможно, многие тут же спросят: а что такого негативного я усмотрел в этих своеобразных речевых оборотах? Что плохого может быть в "цифровой эпохе", в "цифровых инновациях"? Дело в том, что в самих этих словах и обозначаемых ими явлениях, быть может, и нет ничего такого уж страшного, а вот в том, как и с какими целями они используются - возможно, и есть что-то... реально страшное и нехорошее. Вы когда-нибудь задумывались над таким неочевидным вопросом: в чём заключается разница между прогрессом и прогрессизмом? А в том, что первое - это реальное развитие и движение вперёд, а вот второе - это лишь массированный пиар неких факторов и явлений, ценность которых, относительно реального прогресса и реального улучшения жизни человека, может оказаться во много раз ниже, чем об этом трезвонят ловкие и умелые пиарщики. Думаю, даже после этого моего пояснения, многие так и не вникнут в суть вопроса. Ведь они уже давно привыкли к рекламным прокламациям типа: "Сегодня мы выпустили для вас новейший смартфон (телевизор, пылесос, автомобиль и т. д.), с крутейшей гигапиксельной камерой, функцией тройного зума, 9-джи и сворачивающимся в трубочку дисплеем - покупайте, покупайте!".
Если вспомнить труды классиков (Маркса, например), то окажется, что одним из основных (может даже основополагающих) факторов экономики является овеществлённый труд. То есть это труд, затраченный людьми на производство какого-либо товара, продукта, полезного изделия и, образно говоря, физически воплощённый в нём. И вот здесь есть один очень примечательный нюанс, играющий в современной (посткапиталистической) экономике важнейшую роль, но (!) практически никогда не освещаемый ни в одной экономической статье, ни в одном обсуждении, ни в одном из тех величайших "страданий по экономике", которые ныне буквально переполняют информационное пространство. Описать это явление - эту тёмную экономическую материю не так уж просто, однако, можно поставить один специфический вопрос, который и будет критерием, определяющим суть проблемы: является ли вся стоимость товара, которую вы оплачиваете, овеществлённым трудом или есть что-то ещё, за что вы отдаёте свои деньги? Возвращаясь к ситуации с "новейшим смартфоном": купив его, вы не получаете что-то большее, чем один смартфон. Как правило, вы получаете всё тот же смартфон, с тем же набором функций, что и в предыдущем, но с теми или иными улучшениями. Причём польза от т. н. улучшений бывает зачастую очень субъективна и неоднозначна. Нередки случаи, когда только специалист может точно определить, насколько у вас реально выросло быстродействие или какой-то иной параметр вашего гаджета, в сравнении с его "морально устаревшим" аналогом. А вот цена новинки, только что выброшенной на рынок, как правило, существенно превышает цену предыдущей модели. Или, проще говоря, тот самый труд, который овеществлённый, стоит примерно одинаково - что в вашем старом смартфоне, что в новом, а вот заплатить вам придётся на сколько-то процентов (а то и во сколько-то раз) больше. И тут возникает логичный вопрос: а за что же вы платите? Ответ на него ничуть не менее логичен и прост: за своё стремление к лучшему. Наверно, вам не раз приходилось видеть рекламу курсов или тренингов: "Как добиться успеха", "Как стать лучшим" и т. п. Или читать блоги, где некоторые успешные (или не очень) господа рассказывают сказ о том, как им удалось добиться того самого "успеха". Одним словом, успешность стоит денег, и за неё нужно постоянно платить: вы покупаете кусочек успешности в дорогом смартфоне, кусочек - в престижном автомобиле, в дорогом курорте и т. д. Кто-то, возможно спросит: ну и что же из всего этого следует? А то, что в действительной физической реальности (в отличие от полубредовых "экономических теорий") вся такая материальная, прагматичная экономика является совсем не такой уж материальной. И что, помимо классической (вещественной - трудовой и товарно-денежной) составляющей, есть у неё и невещественная составляющая, которая по своей сути гораздо ближе к религии или магии (или к игре в три напёрстка), чем к технологии и политэкономии. Но это было бы ещё полбеды, на деле же, всё куда более печально и более запутанно.
Невещественная экономика или как обуть весь мир
Вернёмся к той цитате из журнала "В мире науки", которую я привёл в самом начале. В ней приводится весьма примечательная аналогия: дескать, если бы авиационная отрасль развивалась так же бурно, как цифровая электроника, тогда пассажирский боинг стоил бы сейчас 500 долларов и смог бы облететь Землю, потратив всего около двадцати литров топлива. Тут следует пояснить: автор данного высказывания имел в виду тот рост удельной вычислительной мощности, в расчёте на единицу площади кристалла и то снижение потребляемой процессором при работе энергии, которые демонстрировала компьютерная отрасль в годы своего самого бурного развития. Какое интересное сравнение, правда? В самом деле: при появлении на рынке процессора Pentium III, его кристалл содержал чуть менее 10 миллионов транзисторов, а сегодня (по прошествии 25 лет) число транзисторов в наиболее мощных процессорах приближается к 10 миллиардам. То есть производительность выросла не менее, чем в тысячу раз. Впрочем, дальнейшего движения в этом направлении уже не будет, поскольку технология, до настоящего времени использовавшаяся при производстве процессоров, уже подошла к своему физическому пределу. Однако, хоть рост эффективности и закончился, он всё равно был очень впечатляющим. А теперь давайте зададим себе такой вопрос: почему же в самом деле ни одна из отраслей (кроме цифровой) не достигла хотя бы относительно схожих результатов? Почему мы не можем в реальности создать самолёт стоимостью 500 долларов, который тратил бы лишь несколько литров горючего на тысячу километров полёта? Или поезд на батарейках, чтобы на одной зарядке мог проехать от Пекина до Парижа? Наверное, потому что ни в авиации, ни в других транспортных отраслях не было таких гениев, как Билл Гейтс, Стив Джобс, Илон Маск? Ну, это конечно был просто юмор, а настоящий ответ на этот вопрос будет куда менее позитивным и более парадоксальным. Всё дело в том, что деятельность, связанную с различными цифровыми и электронными продуктами нельзя в полном смысле этого слова назвать "экономической деятельностью". И, что ещё важнее, она не подчиняется так называемым "рыночным законам экономики". Не подчиняется ни закону прибавочной стоимости, ни закону спроса и предложения. Почему? Да потому что производство цифровой электроники (и, в особенности, цифровых программ) не является производством, в классическом смысле этого слова. Классическое производство - это процесс создания какого-либо физического объекта (продукта, инструмента и т. п.) либо услуги, опять-таки связанной с тем или иным физическим объектом (например доставка). Но цифровые технологии - это кластер, который функционирует по совершенно иному принципу. В них создание физического объекта не является определяющей целью всей деятельности. Вместо этого ключевую роль играют процессы тиражирования и масштабирования.
Есть в нашей нынешней реальности такое прискорбное явление: секта Свидетелей Невидимой Руки. Вот эти вот господа, прочитав то, что написано выше, обязательно воскликнут: да какая мол разница, производство или тиражирование? Невидимая рука работает везде! Спрос рождает предложение! Конкуренция стимулирует прогресс! - Ну и прочий такой вот бред фатально ушибленных рынком. На самом же деле разница между производством и тиражированием/масштабированием просто колоссальная. Именно благодаря этому факту и произошёл стремительный взлёт различных цифровых компаний, в частности, империи Билла Гейтса. Потому что классическое экономическое производство реальных продуктов не может конкурировать с полувиртуальным симулятором производства. Чтобы произвести реальный продукт, вам нужно израсходовать сырьё, энергию и труд рабочих, и только после этого вы сможете продать продукт, при этом вы ещё должны стремиться к тому, чтобы цена реализации существенно превосходила сумму затрат на производство. А вот при тиражировании программного продукта всё, что вам надо сделать - нажать кнопку, и вы получите готовую единицу продукции, которую можно продать за реальные "живые" деньги. Аналогично и с производством процессоров: если вы производите трактор, вам надо добыть и переплавить сколько-то тонн руды, чтобы получить металл для его изготовления. Но вы никогда не сделаете из такого же количества руды два трактора вместо одного. Конечно, можно улучшить процесс выплавки, снизить потери, но положительный эффект от всего этого вряд ли когда-нибудь превысит несколько десятков процентов. А вот при производстве электронных чипов можно было путём эффективного масштабирования техпроцесса увеличить производительность получаемого в итоге образца в сотни и даже тысячи раз.
И вот, в том числе, благодаря всему этому, наш современный мир и стал таким, каким является на сегодняшний день: странным, нелепым, чем-то напоминающим чьё-то уродливое отражение в кривом зеркале. Цифровые технологии, которые почти повсеместно воспевались и превозносились, хоть и принесли в жизнь много полезного, но, в то же время, сыграли и серьёзную деструктивную роль. Цифровой контроль, цифровое мошенничество, цифровая валюта, экономические пузыри, криптопузыри, майнинг, зависимость от игр и гаджетов - вот лишь самый общий список сомнительных и далеко не позитивных (и вовсе не прогрессивных) явлений, последствия которых человечеству ещё только предстоит оценить. Если, конечно, у него для этого ещё останутся силы и время.
Парадокс Форда, ловушка рыночной экономики, экономическое оружие, новые кочевники, рынок как экономика рабов
Неолитическая революция, случившаяся около десяти тысяч лет назад, навсегда изменила социально-экономический облик цивилизации людей. Вместе с тем, изменения эти были не одновременны и не однородны: наряду с крупными поселениями, основу экономики которых составляла обработка пашни и возделывание сельхоз культур, появились также и кочевые сообщества. Последние, хоть и ушли от охоты и собирательства к скотоводству, однако не основали стабильных оседлых социальных структур, чья жизнедеятельность привязана к земле. У них вместо этого появилась экономика, где социум вёл кочевую и полукочевую жизнь, перегоняя стада с одного пастбища на другое, перемещаясь при этом по большой территории. Такая социальная организация имела очевидные минусы: при кочевой жизни сложно развивать ремёсла и осваивать сколько-нибудь серьёзные технологии, потому что всё это требует развитой инфраструктуры урбанистического типа, а также приспособлений и механизмов, обычно не нужных или даже невозможных в условиях кочевья. Однако, были в кочевой жизни и серьёзные плюсы: высокая мобильность позволяла уменьшить зависимость от климата, вести более агрессивные действия в борьбе за территории, одновременно оставаясь менее уязвимыми в случае их потери. Также наличие большого количества лошадей позволяло без серьёзных затрат получить больше всадников для боевых действий. Таким образом, кочевники стали мощной силой, имеющей не только серьёзную экономическую базу, основанную на огромных стадах скота, но ещё и возможность эффективно грабить или порабощать соседние племена, полностью перешедшие к оседлому образу жизни.
Научно-техническая революция, совместно с капиталистическим производством, по мере своего развития, также породили своих кочевников. И хоть, на первый взгляд, это и могло бы показаться странным, однако, если отказаться от общепринятой парадигмы, трактующей гуманизм, пацифизм и высокую культуру социума, как неизбежные следствия прогресса, то это не только снимет все противоречия, но и позволит объяснить целый ряд деструктивных социальных явлений, с трактовкой которых одинаково плохо справляются гипотезы, основанные как на позитивистских, так и на марксистских представлениях о динамике общественного развития.
Во времена позднего СССР, очень широко использовался термин: "развивающиеся страны". В 70-х, 80-х годах прошлого века его активно использовали, как у нас, так и на Западе. Но сегодня это понятие не употребляется практически нигде: "развивающиеся страны" стали живым феноменом ретрофутуризма - некой вероятностной версии будущего, которое так и не наступило. Казалось бы, нет большой разницы, каким образом именовать те или иные процессы и явления, но на самом деле это не так. Термины, как правило, характеризуют парадигму социального движения, а она, в свою очередь, задаёт вектор - куда конкретно это движение будет направлено. Так что термин "развивающиеся страны" был однозначным атрибутом парадигмы развития, а отказ от него очень недвусмысленно указывает на отказ от самого развития, от прогресса, от улучшения.
Однако, сама суть жизни состоит в том, что она динамична, она так или иначе меняется. И если развитие ушло с исторической сцены, то ему на смену обязательно должно было прийти что-то другое. И оно действительно пришло.
Для 20 в. определяющим фактором было формирование такого социально-экономического феномена, как индустриальное общество. Важнейшим аспектом данного процесса был переход от кустарного и мелкосерийного производства к производству массовому. Написано об этом много - от победных реляций до монографий. Однако, я не ошибусь, если скажу, что вопрос о том, как эти процессы повлияли на людей, как изменили их - практически не освещался, а если и есть на эту тему какие-то серьёзные исследования, они не имеют широкой известности. Между тем, именно процесс массовой индустриализации и его влияние на общество - это именно тот "срез", внимательный взгляд на который и позволяет разобраться во многих проблемах, с которыми человечество столкнулось уже на этапе "постиндустриализации".
Думаю, имя Генри Форда известно практически всем. И это вполне заслуженная известность: он был одним из самых первых промышленников, кто начал использовать сложные инновационные технологические комплексы, позволяющие сделать производство максимально эффективным и максимально массовым. Многие фразы Форда стали этакими символами того времени. Например знаменитое: "Вы можете выбрать автомобиль любого цвета, если этот цвет чёрный". Высказывание это достаточно известно, однако, наверно не многие понимают, что это не просто какой-то эффектный афоризм - это на самом деле меткое отражение некоторых ключевых моментов массового производства и массового потребления. Форд ведь так сказал не потому, что (как полагают некоторые) очень любил чёрные автомобили. Просто массовое производство не может быть эффективным без максимальной унификации и стандартизации. И, с этой точки зрения, изделие, в котором стандартизировано всё, вплоть до цвета, является идеалом массового продукта. И другой аспект (массовое потребление): если продукт качественный, востребованный и доступный, то не так уж важно, есть у него "перламутровые пуговицы" или нет. Впрочем, как раз здесь есть определённая коллизия, которая сыграет главную роль позднее - уже в "постиндустриализме".
Дело в том, что логика промышленного производства и логика социального бытия - вещи очень разные. И, как это ни парадоксально (ведь первое, собственно, и существует только ради второго), во многом друг другу противоречат, причём зачастую абсолютно жестко и непримиримо.
Во времена раннего капитализма была достаточно популярна такая идеология, как меркантилизм, где во главу угла ставилась экономическая деятельность, как средство приращения и накопления богатства в виде золота, ценностей и денег. Мировоззрение меркантилизма впоследствии многократно критиковалось, и как будто бы устарело, однако, в сильно изменённом виде продолжало существовать веками, вплоть до настоящего времени. Корни представления о том, что экономическая (в особенности, торговая) деятельность является некой основой жизни, и эталоном рациональности идут оттуда. Даже марксизм, вскрывший основные социально-экономические противоречия капиталистического общества, не смог уйти от модели, в которой экономика является "базисом". Однако, в действительности этот "базис" во многом вторичен по отношению к гораздо более глубоким пластам тех явлений, которые и определяют бытие человечества. И, при рассмотрении связанных с этим проблем, прежде всего, следует учитывать, что вся наша жизнь всегда находится под влиянием двух мощных факторов - социального и биологического. Причём различные сочетания первого и второго не просто могут приводить к результатам, далёким от рациональности, но часто вообще принимают настолько причудливую форму, что ни одна теория не сможет внятно объяснить, почему всё получилось именно так, а не иначе. Впрочем, если не задаваться глобальными целями, то на более простые вопросы ответ можно найти относительно просто. Например, если производство Форда было так хорошо отлажено, а продукция могла считаться эталоном товара массового потребления, почему же в конце концов она начала проигрывать конкурентам и уступила им значительную часть рынка? А вот тут-то и выходят на первый план факторы совершенно не экономические, но влияющие на экономику самым серьёзным образом. Конечно, массовый стандартный продукт хорош и качеством, и доступностью, и множеством других плюсов. Например, для стандартной, широко распространённой модели техники всегда есть недорогие запчасти, а это значит, что можно значительно продлить срок её эксплуатации, вместо того чтобы приобретать новый продукт. Казалось бы, именно такие товары и должны были полностью завоевать рынок, ведь (с чисто рациональной точки зрения) их преимущества очевидны, а недостатки (такие как отсутствие "элитности", внешнего блеска, общая усреднённость многих технических параметров) не выглядят такими уж значительными. Однако, в действительности, этого никогда не происходило. И даже если такие товары на какое-то время начинали доминировать на рынке, всегда почти сразу же многие потребители начинали искать какую-то альтернативу в виде более нестандартных, более элитарных и дорогих аналогов массового продукта. Что особенно примечательно, к примеру, автомобили массового типа получали широкое распространение именно в периоды экономических и политических кризисов, но как только условия жизни улучшались, маятник спроса резко и неизбежно двигался в сторону более дорогих, элитарных и нестандартных машин. И причины этого не экономические, а чисто биологические: стремление к элитарности, стремление выделиться из социума, быть "над ним" - всё это обусловлено чисто биологическими предпосылками. Стремление стать альфой в группе присуще всем высокоорганизованным видам животных, и человек не является исключением. Ведь альфа-статус даёт право на лучшую пищу, территорию и лучшего партнёра для размножения. Именно так биология управляет экономикой: "Малиновые штаны - три раза КУ!!!". И именно поэтому в обществе капитализма потребности никогда не могут быть удовлетворены, сколько бы товаров не производилось: как только человек получает необходимое, он сразу начинает думать о большем - получив достаток, мечтает о богатстве, получив богатство, мечтает о сверхбогатстве. А дорвавшись и до него, начинает жаждать "благ", настолько извращённых и вычурных, что уже следует поставить вопрос о том, остался ли ещё данный индивид человеком, или уже трансформировался в нечто иное? Человек не может не потреблять и не стремиться к материальным благам, но, когда потребление становится "базисом", определяющим всю жизнь социума - жить такому обществу остаётся недолго, оно оказывается обречённым на неизбежную деградацию и гибель. Но, что ещё более парадоксально - гиперэкономизированное, "рыночное" общество приходит не только к разрушению морали, нравственности, разумности, но и к разрушению той самой экономики, которую ценит превыше всего и считает "базисом" всего. Впрочем, идеологи рыночного, "приватизационного" либерализма всегда утверждают, что только "свободный рынок" приводит общество к процветанию, к прогрессу и т. д. Однако это, мягко говоря, не имеет ничего общего с действительностью. А, говоря конкретно, является абсолютно наглым, бесстыжим и уродливым враньём.
Так как же "рыночная экономика" уничтожает экономику? Об этом я уже говорил вначале: закон Мура - отличный пример, хотя, к сожалению, далеко не единственный. Вернёмся к Форду, его конвейеру и массовому производству сложных технических изделий. Массовое производство (при наличии соответствующего уровня организации производства) позволяет быстро и с малыми затратами производить большое количество изделий хорошего качества. Казалось бы, себестоимость при этом снижается, эффективность растёт, как и доступность товара для потребителя - кругом одни плюсы. И как будто бы экономика и общество должны процветать. Вот только в действительности этого не произошло. Вместо этого, почти на всей истории индустриального (и постиндустриального) общества мы видим регулярные кризисы, экономические (и не только) войны, обнищание периферийных регионов, экспоненциальный рост разрыва благосостояния между низшими и наивысшими социальными слоями. Всё дело в том, что т. н. "рыночная экономика" - это не научная теория, и даже не совсем идеология. Правильнее было бы назвать её экономическим оружием, служащим для порабощения, эксплуатации и последующей ликвидации тех народов, которые попались на её удочку. Самый большой обман совершенно бредовых представлений, что якобы "рынок всё расставит по местам", заключается в том, что пресловутые теорийки о спросе и предложении, о торговом балансе, и о том, как это всё прекрасно "саморегулируется" худо-бедно могут работать только в условиях АРХАИЧНОГО производства, и совершенно ни на что не годятся, если мы говорим о современном высокотехнологичном производстве. Возьмём для примера обычное сверло по бетону или металлу: сейчас это мелочёвка, стоящая копейки, но в доиндустриальный период подобные инструменты могли стоить на порядки дороже, а что-то и вообще не могло быть изготовлено на том уровне развития техники. Какие выводы следуют из данного факта? А вот какие: при переходе от доиндустриального производства к индустриальному эффективность экономики скачкообразно возрастала - товаров становилось больше, и они были доступней и качественней, чем их аналоги всего лишь пару десятков лет назад. При этом росло и благосостояние производящего класса (рабочих, инженеров) - их деятельность становилась более востребованной, а доходы возрастали. Но ключевой аспект здесь в том, что это был очень короткий этап. И как только рынок насыщался новыми технологичными товарами, спрос на них быстро снижался. В этом и заключается главная ловушка, которую подготовил человечеству капитализм, рынок и общество потребления: любой массовый товар (хотя бы тот же первый массовый автомобиль Форда) со временем теряет свою привлекательность. Привычные вещи не вызывают такого же желания приобрести их, как совершенно новые, которых ранее вообще не было в продаже или они были доступны не всем. Но, что ещё более важно: если вы приобретаете действительно качественное изделие (тот же автомобиль), оно может служить вам много лет, и даже если в какой-то момент оно выйдет из строя, то с помощью своевременного ремонта срок эксплуатации может быть продлён очень существенно. Таким образом получается, что на изготовление продукта может быть затрачено несколько часов или дней, а его эксплуатация будет продолжаться долгие годы. Грамотный потребитель (воспитание которого провозгласили своей главной задачей некоторые государственные деятели) конечно же скажет: "Это же прекрасно! Купил, и пользуйся годами!". Однако, дело в том, что для потребителя это может быть хорошо, а вот для макроэкономики - совсем наоборот. Да, индустриальное производство позволяет делать продукцию, которая успешно прослужит много лет, но задаётесь ли вы вопросом - как будет происходить реализация (продажа) этого изделия в хронологической динамике? Каким будет вектор продаж относительно времени? А будет он примерно вот таким: когда товар только появился (и если он действительно востребован) спрос будет большим и продавать будут много. И, допустим, через год спрос будет удовлетворён - вы ведь не будете покупать через год новую машину, когда у вас уже есть вполне исправная, которая успешно проработает ещё 10 лет? Соответственно, и другие потребители будут действовать схожим образом. А в результате спрос уменьшится во много раз, при этом упадёт и выручка. Разумеется, со временем какие-то автомобили будут ломаться, и чем больше пройдёт времени, тем больше будет таких поломок, которые устранять будет или слишком дорого, или нецелесообразно по иным причинам. Тогда потребителю придётся приобрести новую машину. Однако, чтобы к тому времени у производителя была возможность её произвести, ему надо поддерживать производство в работоспособном состоянии (или даже улучшать и модернизировать). А для этого требуется множество ресурсов: энергия, сырьё; нужно множество специалистов, обучение которых требует больших вложений, да и оплата труда уже обученных - тоже влетит в копеечку. И здесь надо учитывать ещё один важный момент (особенно, если речь идёт о производстве автомобилей, станков, авиационной техники): все эти производства требуют большого количества конструкционных материалов, нередко дорогих, дефицитных и сложных в производстве. Таких, например, как легированные стали или лёгкие алюминиевые сплавы. Если учесть всё вышесказанное, становится совершенно очевидным, что процесс и характер технологичного индустриального производства не вписывается в те самые нормы и "законы" рынка, про которые так яростно вопили приватизаторы и демократизаторы всех мастей, во времена разрушения экономики СССР.
Если мы сравним машиностроение и фастфуд, то первое всегда будет в проигрыше: продавая кофе и шаурму в закусочной, вы можете неплохо заработать на разнице в цене между полуфабрикатом и готовым продуктом, при этом оборачиваемость средств, вложенных вами в закупку, может быть всего несколько дней, и даже часов. И на рабочих затраты совсем невелики. А вот производство машин, станков и т. п. требует много энергии, дорогого сырья, квалифицированного персонала. И кто выживет при господстве "свободной конкуренции", кто лучше "впишется в рынок": шаурматор, кальянщик, стриптизёрша или учёный, инженер, наладчик станков? Вопрос в общем-то риторический. Вот это всё как раз и произошло на территории СССР после его уничтожения: катастрофическое вымирание индустриального производства и переход к деградационной экономике. Причём на постсоветском пространстве всё оказалось даже ещё хуже, чем при обычной деградации, потому что власть, как политическая, так и экономическая, оказалась в руках новых кочевников - сверхбогатых маргиналов, единственной целью и смыслом жизни которых стало умножение собственных богатств. Появление супербогачей и огромный разрыв по благосостоянию между разными слоями общества - всё это для истории не новость. Всё это было и раньше, и скорее закономерностью, чем исключением. Но всё же класс новых кочевников можно считать в какой-то мере уникальным классом: если в обычных условиях максимальное богатство ассоциировалось с классами национальной или промышленной аристократии, то с кочевниками всё иначе - это совершенно особый, гиперпаразитарный класс, который не привязан ни к национальным, ни к территориальным, ни даже к производственным сферам. Класс новых кочевников максимально мобилен и, по сути, максимально приспособлен к тому же, к чему и кочевники классические - к грабежу и порабощению народов. С той, однако, разницей, что грабёж в их случае осуществляется не путём прямого насилия, а современными экономическими методами. Так, например, для постсоветской России иго новых кочевников оказалось неимоверно тяжким не только из-за прямого экономического грабежа, лицемерно названного "приватизацией", "либерализацией" и "реформированием экономики", но ещё и благодаря особой финансово-экономической политике, установленной новыми "демократическими" (они же "патриотические") властями. Суть её состоит в поддержании высоких налогов и высоких процентных ставок по кредитам, а также прочих мер (повышенная цена на энергоресурсы, жесткий контроль со стороны различных "проверяющих" государственных организаций и т. п.). В результате уже к середине нулевых годов в стране была сформирована ущербная сырьевая экономика, где производство практически не могло развиваться, зато были все условия для развития сырьевого экспорта, а также "сферы услуг". Последняя служила этаким ярким фасадом, призванным эффектно прикрыть общую неприглядную реальность.
В настоящее же время, мировая экономика находится в кризисе. Причин у него много, и он вполне закономерен. Однако, освещать эти причины здесь я не буду, всё-таки для этого потребовалось бы куда больше времени и сил, чем было затрачено на данный текст. Но один из ключевых моментов всё же хотелось бы подчеркнуть: одной из важнейших причин целого ряда негативных событий (экономических, военных, "пандемических" и др.) является изначальная античеловечность так называемой "рыночной экономики" и античеловеческая сущность политики, проводимой т. н. "элитами", т. н. "цивилизованного мира". И наглядной иллюстрацией данного факта вполне может служить тот самый закон Мура, с которого я начал данное повествование.
Эпилог
Экономика, прогресс и биологическое выживание
В биологии есть такое понятие: инкремент биомассы. Это прирост массы (того или иного биологического вида) на единицу площади за единицу времени. Если мы посмотрим на срез дерева, увидим годовые кольца; вот масса одного кольца - это и есть инкремент одного дерева за год (точнее, за один вегетационный период).
Если применить понятие "инкремент" для обобщения некоторых экономических процессов, то можно считать, что масса всех продуктов питания, поставленных на рынок за год в том или ином регионе, также есть инкремент продовольственной биомассы для данного региона. Не нужно особо объяснять тот факт, что этот продовольственный инкремент не должен быть меньше определённого значения (назовём его "витальный инкремент" Iv). Точное значение Iv можно рассчитать для территории, исходя из числа населения и среднегодового потребления продовольствия.
Естественно, если фактический инкремент If < Iv, тогда мы получим недостаток продовольствия со всеми его негативными последствиями для населения. А если эта разница очень велика, тогда возможны и голод, и даже вымирание последнего. И, как мы знаем из истории, все эти явления происходили в действительности с весьма печальной регулярностью. Лишь примерно к середине 20 в. эту проблему удалось как-то решить. Однако, хотя в последние 50-60 лет массовый голод на больших территориях и не наблюдался, тем не менее, нельзя сказать, что он исчез полностью. В бедных регионах планеты голод и сейчас вполне обычное явление. И даже в благополучных, обеспеченных регионах не все слои населения могут позволить себе полноценное, качественное питание. Почему так происходит? Ну, ладно, в странах, которые были когда-то "развивающимися", возможно, не всё развивалось хорошо, но в ведущих (капиталистических) - там же прогресс и цивилизация - почему же голод не изжит до конца? Чтобы ответить на этот вопрос, вернёмся к нашему инкременту Iv - это показатель биологический, но также и экономический. А как работает современная (рыночная) экономика, если взять два среза - биологический и всё остальное прочее? Вернёмся к началу этого текста: промышленное производство развивалось в направлении массовости, унификации, стандартизации и удешевления продукции. На этом пути было достигнуто многое. В частности, современные технологии (если грамотно использовать все их возможности) позволяют создать очень недорогие изделия, срок службы которых может составлять десятки лет. Между тем, если вы активно пользовались или занимались продажей какой-нибудь сложной техники, вам наверняка знакомо понятие "гарантированный износ". Суть его в том, что изделия (или их отдельные узлы) проектируются таким образом, чтобы их хватило на два-три, а то и один год. После этого требуется замена детали, или даже приобретение нового изделия. Казалось бы, такая ситуация просто абсурдна: зачем искусственно снижать срок службы товара? Ведь это приведёт к напрасному расходу ресурсов на изготовление всё новых и новых изделий, а также к всё новым расходам конечного потребителя. Кому такое нужно, ведь это, по сути, делает наш мир куда менее комфортным и более затратным? Но, на самом деле, в рыночной экономике нет никакого другого пути, кроме этого. Всё дело в различии длины циклов производства. Когда-то, на заре своего становления, почти вся экономика человечества представляла собой производство продуктов питания. Основную массу населения составляли пахари, рыбаки и скотоводы. Ремесленников было немного, и они были в несколько лучшем положении, чем крестьяне. Дорогое оружие, качественная одежда, керамика и инструменты, изготовленные мастерами-ремесленниками ценились высоко и были достаточно дефицитными товарами, поскольку кустарное производство не могло обеспечить массовость выпуска продукции. Но с ускорением технического прогресса всё изменилось: очень многие товары, необходимые в быту, стали массовыми и дешёвыми. Не изменилось лишь одно: для поддержания жизнедеятельности людям нужен точно такой же витальный инкремент Iv, как и сто, и тысячу, и десять тысяч лет назад. А цикл производства для Iv составляет год и только год, и никакими правдами и неправдами изменить эту аксиому нельзя. Конечно, есть и тропические регионы, где можно снимать более одного урожая в год. Есть океан, который продуцирует годную для питания биомассу без привязки ко времени года. Однако везде есть своя специфика: усиленная эксплуатация почв требует больше затрат на их обработку и удобрение, а эксплуатация океана может подорвать даже его огромные ресурсы. Да и в добыче рыбы бывают свои сезоны, связанные с её миграцией и размножением. Так что цикл производства Iv, как бы вы ни старались, не будет меньше нескольких месяцев (и это в самом лучшем случае). А цикл потребления инкремента Iv, в среднем не более года. Поскольку сроки хранения продовольствия ограничены, да и нельзя произвести его сразу на десятки лет вперёд. А вот с промышленной продукцией всё наоборот: её цикл производства может измеряться неделями, днями и даже часами. При этом срок службы может составлять от нескольких месяцев, до десятков лет. А некоторые технологии позволяют получить изделия, способные служить даже сотни лет. Если говорить совсем кратко: рыночная экономика отличается тем, что в начале развития индустриального производства ускоряет технический прогресс, но впоследствии - замедляет и даже обращает его вспять. Ведь годовое производство Iv - это фактически фиксированная величина, которая может изменяться лишь незначительно. И цикл его использования - 1 год. А индустриальное производство (сравнимое по масштабам) может за то же время произвести огромную массу товаров с циклом использования 5, 10 лет и больше. Понятно, что если так будет происходить, тогда основной спрос на промышленные товары будет очень быстро закрыт, и в дальнейшем уровень спроса будет оставаться на очень низком уровне, который (при рыночных отношениях) не позволит индустриальному сектору не только развиваться, но даже сохранять свой существующий уровень технологий и производственных мощностей. И вот, как раз чтобы этого не произошло, и изобретаются такие ухищрения, как "гарантированный износ". И более того: на протяжении всей индустриальной эпохи между промышленными компаниями шла жесточайшая борьба - за "рынки сбыта", за уничтожение или "поглощение" компании конкурента, за дешёвые ресурсы и энергию.
То что я описал - только общий взгляд на проблему. На самом деле, наверное, большинство социальных процессов и проблем, характерных для индустриального периода, связаны именно с величиной инкремента Iv и несоответствием циклов производства витального и не витального продукта.
Именно с этим связаны все революции, зародившиеся в среде масс рабочих (пролетариев). Именно с этим связана отмена рабства в Америке: по мере развития промышленной революции в северных штатах, рабство перестало быть рентабельным. Потому что индустриальное производство не привязано к годовому циклу производства продовольствия. К тому же оно нестабильно: сегодня твой промышленный товар хорошо продаётся, но завтра рынок насытится, спроса не будет, а если ещё и подорожает сырьё или топливо - тогда производство вообще надо останавливать на неопределённый срок. Куда при этом делись бы рабы? Кормить их - был бы чистый убыток, при том раб был собственностью хозяина, и его нельзя было как-то временно отпустить, а потом взять обратно. Поэтому на заре индустриализации гораздо выгоднее оказались хобо - "свободные" (в кавычках) бродяги (как чёрные, так и белые), странствующие из штата в штат в поисках работы. Их можно было нанять за небольшую плату, а при случае, легко от них избавиться. Помните Чарли Чаплина? Образ, который был главным в большинстве его фильмов - это как раз и есть образ того самого бродяги-хобо.
Ну и завершу я этот, уже порядком разросшийся, текст своего рода лирическим отступлением: буквально, где бы вы ни счистили сияющий глянец с пресловутой рыночной экономики - всюду начинает показываться какая-нибудь пакость. Всюду жульничество, враньё, подтасовки. Вот свежий пример такого жульничества от "широко известной в узких кругах" компании Intel:
"Intel в "огне". Разработчики призывают отказаться от использования "синих" процессоров 13-го и 14-го поколения
Сбои в процессорах Intel настолько масштабны, что затронули профессиональную часть сообщества. Разработчики в срочном порядке переходят на решения от AMD и советуют другим последовать их примеру."
Речь, в данном случае, идёт вот о чём: в 2023 году Intel выпустила в продажу процессоры 13 поколения, а ещё через некоторое время - 14 поколения. При этом компания объявила, что топовые чипы этой линейки гарантированно превосходят по производительности аналогичные процессоры от конкурента (AMD). И они действительно превосходят, вот только... есть один нюанс. Теплопакет новинок очень существенно подрос: если у чипов предыдущих поколений максимальное тепловыделение не превышало 130 Вт., то у старших процессоров в линейке 13-14 поколений оно превышает 250 Вт. Понятно, что настолько горячий процессор потребует для стабильной и безотказной работы мощную (и дорогую) систему водяного охлаждения, что, естественно, ударит по карману потребителя. Вот только главная засада была не в этом: дело в том, что при современных, новейших техпроцессах изготовления пластин для CPU "упаковка" транзисторов в кристалле получается очень и очень плотной. А каждый транзистор выделяет при работе тепло. И, при таких исходных условиях, да ещё при потреблении 250 Вт его просто очень сложно отвести наружу и рассеять, так как изначально разогрев происходит в очень малом объёме. Да ещё и бравые инженеры Intel сделали схему управления питанием так, что она очень быстро и охотно повышает напряжение в ответ на рост нагрузки в системе. По сути, такой сценарий управления напряжением, при высокой нагрузке и большом потреблении системных ресурсов приведёт к мощным, скачкообразным повышениям тепловыделения в процессе работы. И быстро отвести это тепло с кристалла будет практически невозможно, вследствие ограниченности объёма. В конце концов, это может вызвать серьёзные сбои в работе процессора - это в лучшем случае. А в худшем - перегрев постепенно "выжгет" дырки в кристалле, что со временем приведёт к его неработоспособности. Что, впрочем, уже и случилось у некоторых пользователей, которым повезло меньше других. Такова жизнь! Такова рыночная экономика!
