После того, как в День писателя на целый год пропала штатная Муза, Незабвенный Леонид Тихонович занервничал. Пропала внезапно, без больничного и уважительной причины. Будучи законченным оптимистом, Леонид всем своим видом показывал, что не расстроен и совершено жизнерадостен. Однажды в детстве, он где-то услышал, что оптимисты живут на восемь лет дольше, с тех пор его улыбка почти не сходила с лица. Редкий оптимизм вынуждал надеяться, что год спустя Муза символично к нему вернётся.
А дальше, всё по случаю...
Лёнька Тихонович лёг пораньше в предвкушении встречи после долгой разлуки. А под утро ему снились сладкие филологические сны.
В своём ночном воображении он притворялся влиятельной персоной, налаживая связи с новыми музами. Но книжный голод пробудил Лёню, вернув его в суровую реальность, где на столе ютились чистые листы бумаги, ожидая легкую писательскую руку.
Полусонный Леонид лениво сполз из кровати, усиленно потянулся и пошаркал тапочками в сторону залежей кофеина. К кофеину он так и не добрался, но его пробудила внезапная бытовая авария. Сонный лоб врезался в открытую настежь бодрящую форточку.
- Странно, я же вроде закрывал её на ночь.
Как только Лёня поговорил сам с собой, в форточку что-то впорхнуло.
- Ну, наконец-то!- возгласил писатель, надеясь, что это вернулась блудная Муза.
Но когда Леонид присмотрелся, он на минутку перестал быть оптимистом. Сразу ему показалось, что в форточку через москитную сетку влетела ворона, а близоруко прищурившись, он разглядел что-то намного иррациональнее. Пред ним порхала не Муза, и даже не ворона, это был какой-то, толи Муз, толи Музык.
- Это как понимать?- не беспочвенно возмутился писатель.
Муз в трениках был не многословен, потому ответил коротко:
- Я вместо жены, она в декрете. Кстати, кошки в вашей обители имеются?
- Нет, но...
- Вот и чудесьненько.
- Прости, но ты вряд ли сможешь вдохновить меня хоть на что-нибудь.
- Это не сложная работа. Жена дала мне чёткие инструкции. Нужно лишь молча сидеть где-то неподалёку и лабать на арфе.
- Коль так. Где же твоя арфа?
- Пришлось сдать в ломбард. Нынче дорого содержать семью, если в семье работает только жена.
- Скажу тебе честно. Муза из тебя - так себе.
- Так я и не Муза, я Музык.
Леонид Тихонович не привык заглядывать музам в зубы, потому пришлось смириться.
- Ну да ладно. Обойдусь и без неё. Ты всё равно лишь плод моего воображения. Главное делай свою основную чёткую инструкцию.
- Это какую?
- Сиди и помалкивай.
- Замётано!- громко с небрежной улыбкой ответил Муз и прилег на настольную лампу, закинув ногу на ногу, да так, что чуть треники не лопнули.
Так как Лёня был неисправимым оптимистом, он искал оптимизм абсолютно во всём. Даже когда бился коленкой об косяк, Лёнька подшучивал, что так он проверяет кость на прочность. Имея высокий рост, Леонид собирал шевелюрой всю паутину с люстры, а потом оправдывал себя, что теперь люстра лучше светит. Ломая карандаш пополам, он радовался, что их теперь у него два. Вот и теперь, Лёня начал искать во всём этом позитив, но так и не смог его обнаружить.
Первые три слова Леониду дались с трудом, но дальше было ещё хуже. Он пытался хоть как-то выстраивать буквы в ряд, разгребая завалы афоризмов. Некоторые слова приходилось экономить, ведь словарный запас не пополнялся ещё с прошлого года. Смысловая депрессия стала давить на обладателя солидного речитатива, засоряя извилины всякой требухой. Тихонович больше не дирижировал на страницах искромётными фразами.
К концу дня, когда словно "кость" стало в горле, Лёня остановился. Он и так выжал из себя, мягко говоря, сухой текст.
- Я не смогу отдать это своему редактору. Это никто не купит,- чуть ли не плача, пожаловался Музыку поникший писатель,- Ты хоть бы для виду попытался меня хоть как-то вдохновить.
- Я выполняю чёткие инструкции,- ответил Муз, усердно ковыряя пером в носу.
- Честно признаться, я восхищаюсь твоей ленью. Но если бы я был настолько ленив, то мне не на что было бы жить. Помоги хотя бы нарастить плоть диалогов на каркас сюжета, оживить написанный текст и расставить в нём все запятые с восклицательными знаками.
Почесав пузо и повернувшись на другой бок, Муз еле внятно пробормотал:
- Пусть читатели сами оживляют эти твои тексты и сами ставят свои запятые.
Сам того не ведая, Муз осенил Леонида. Недостаток превратился в достоинство.
- Это же гениально!- воскликнул писатель так, что Муз от испуга рухнул из лампы.
- Конечно! Это гениально,- подтвердил переполошенный Муз, но на всякий авторский случай уточнил,- А что именно?
- Я буду продавать - Книги полуфабрикаты. А вместо названий, буду писать на обложке краткий сюжет. Например: "Все думали, что любовника убил муж, а это оказался садовник". В них останется лишь придумать свои названия, именовать персонажей, разбавить события и расставить запятые. Люди сами будут фантазировать, и перевоплощать простую идею в такое произведение, каким они хотят его видеть.
- Точно. Я тоже об этом подумал,- сказал Муз и бросил взгляд на часы,- Ну всё. Рабочая смена закончилась. Я могу лететь домой?
- Безусловно!- на радостях воскликнул Тихонович,- Спасибо тебе, что вдохновил меня своей ленью. Ты свободен! Разрешаю тебе прилетать ко мне тогда, когда захочешь. Ведь я сегодня осознал одну важную истину, вдохновение можно найти абсолютно во всём.
Муз красноречиво промолчал и выпорхнул в открытую форточку, всё-таки порвав треники об торчащий гвоздик.