Бесспорно то, что Декарт является основателем новоевропейской метафизики, "проекта рациональности" и отцом субъективности. Сама философия в лице французского мыслителя противопоставила себя старшей традиции (средневековой "логике авторитета") и начала писать свою историю с нового листа. Другой вопрос: корректно ли сказать, что, начав писать, она инспирировала внутренний резонанс сил и медленно начала клониться к своему fin de siècle (концу века) [1]? На мой взгляд, данное сравнение вполне уместно и можно уверенно говорить о провале рационалистского проекта в новоевропейской философской мысли, связывая его с именем Спинозы.
Бенедикт Спиноза был одним из многочисленных картезианцев, вдохновленных методом именитого француза и доведшим теорию познания до абсолюта, совместив все в понятии субстанции. Спиноза выразил исходное начало бытия и знания как тождество Бога и умозрительно трактуемой природой.
Сфере субстанции и ее атрибутов противостоит потенциально бесконечная сфера единичных, обособленных вещей (модусов) и эти вещи выражают абсолютно предопределенность. С этого пункта философии начинается закат философии, выразившийся сначала в проектах механицизма и Просвещения (Вольф, Кант, энциклопедисты), затем утопической немецкой классической философии и как финишной чертой в "философии" одного известного младогегельянца-интерпретатора.
2
В античности впервые была открыта форма знания - философия, которая была занята поиском ответа на довольно просто сформулированный вопрос: "Что такое сущее вообще?" Из некоторого количества ответов можно было обнаружить задействование одного и того же термина - "порядок". Этому порядку подчинялась космология (как единство элементов, среди которых можно было выделить один-два главенствующих) и так называемая "античная теоретическая теология", постигающая сверхсущее.
Предмет философии трансформировался в Средние века, когда философия стала усиленно изучать сверхсущее (Бога) с позиций понятий "истины веры" и "истины знания".
Новое время вносит свои коррективы в предмет философского знания, декларируя новые задачи философа, которые можно свести к получению ответа на вопрос: "Как мы мыслим то, что такое сущее/сверхсущее вообще?" Здесь и появляется Декарт со своими идеями, что структура мышления соответствует структуре сущего и нужно совершить проверку и переоценку ценности имеющихся знаний относительно их истинности. Для этого нужно четко отдавать себе отчет, как работает сознание или мыслительный аппарат, как "машина моего тела" производит мысли и как их можно оценить с точки зрения соответствия истине. У Декарта задействуется разум ради такого процесса (cogito me cogitare), существование которого не оспаривается и является общим местом в рационализме.
3
"Что такое философия?" - это вопрос, на который пытаются получить ответ почти каждый мыслящий человек, когда его объявляют и когда он сам себя нарекает философом. Сократ и/или Платон [2], Августин, Фома Аквинский, Лейбниц, Кант, Гегель, Фейербах, Ницше, Рассел, Хайдеггер, Сартр, Фуко, Делез и Гваттари, Бадью - вся эта разнородная компания людей объединяется под эгидой обладания знанием целей и задач предмета философии. Не последнее место в этой плеяде деятелей мысли отведено двум революционерам от метафизики - Декарту [3] и Спинозе.
Декарт, поставивший под сомнение всю "логику авторитета", обрушил одну из крупнейших ширм в истории философии - средневековую метафизику, пристрастно использующую текст Аристотеля, слово Откровения и "способность суждения", позаимствованную не иначе как от софистов. Поэтому философия для Декарта - это "разыскание истины посредством метода" (точно также называется его программное произведение). Это может служить еще одним доказательством, что автор понимает, чем он вообще занимается, и поэтому для самого Декарта и для его выстроенной системы проект философии удался.
От Декарта можно наблюдать две дороги с достаточно твердым покрытием, по одной из которых пошли Гоббс, Локк, Беркли, Кондильяк, Юм и Кант, постепенно избавляясь от понятия субстанции в своих рассуждениях о метафизике, таким образом, пытаясь разрешить психофизическую проблему. По другой, не менее широкой и удобной дороге после того, как по ней прошелся Спиноза, отправились Лейбниц, Вольф, Делез и Мамардашвили. У них был ответ на вопрос о соотношении души и тела без задействования приемов конвенции (номинализм Локка и Гоббса), принципов esse est percipi (Беркли) или разделения мира на ноуменальный и феноменальный (Кант).
Спиноза снял проблему путем объявления тождества бесконечного и конечного в Боге (пантеизм Спинозы) и, заявив, что в бытии заключены противоположности, которые образуют как бытие, так и мышление - а раз так, то предметом философского знания является снятие всякой конечной определенности с предмета и помещение его в контекст абсолютной субстанции. Гегель в "Лекциях по истории философии" так высказывается о целях такой "философского знания", "единственной операцией которого является лишить все что угодно его определенности, особенности и бросить обратно в единую абсолютную субстанцию, в которой оно лишь исчезает и в которой гибнет всякая самостоятельная жизнь. В этом состоит философская неудовлетворительность учения Спинозы; внешнее различие, правда, имеется налицо; оно, однако, остается внешним, так как отрицательное как раз не познано в себе...
В то время как Спиноза лишь рассматривает эти представления и высшим их достижением является для него их исчезновение в единой субстанции, Локк, напротив, исследует возникновение этих представлений; Лейбниц же противопоставляет Спинозе бесконечную множественность индивидуумов, хотя все монады имеют у него своим основным существом одну монаду. Оба философа, таким образом, находятся в антагонизме с указанными нами односторонностями Спинозы". Ницше говорит о том же, но более уверенно: "Или еще этот фокус-покус с математической формой, в которую Спиноза заковал, словно в броню, и замаскировал свою философию, - в конце концов "любовь к своей мудрости", если толковать это слово правильно и точно, - чтобы заранее поколебать мужество нападающего, который осмелился бы бросить взгляд на эту непобедимую деву и Палладу-Афину: как много собственной боязливости и уязвимости выдает этот маскарад больного отшельника!" ("По ту сторону добра и зла", аф. 5)
Но можно также и сказать, что у всей вышеназванных персонажей философия так и не сложилась в сколько-нибудь определенную жизнеспособную систему, что выносит диагноз развитию философии от Декарта к Спинозе как "смерть в младенчестве" ("есть только неподвижная субстанция, но еще нет духа; мы в ней не находимся у себя").
Примечания:
1. 1892 год, Макс Нордау спустя шесть лет после Ницше и опередив на 26 лет Шпенглера, пишет "Вырождение. Современные французы". Психиатр про профессии, Нордау усматривал в современных ему проявлениях новейших умственных настроений распространенные симптомы душевной болезни, охватившей "руководящие общественные группы", которую он называет "вырождением", т.е. "уклонением от здорового, нормального и способного к полному развитию типа". Он писал, как бы оправдывая свой диагноз: "Деятельность нормального мозга определяется законами логики и строгим контролем внимания. Она направляется на данный предмет, разрабатывает и исчерпывает его. Нормальный человек может рассказать, что он думает, и его рассказ имеет начало и конец".
2. ср. Деррида Жак "Эссе о почтовой открытке"
3. Ницше в "По ту сторону добра и зла" называет Декарта "дедом революции", произведенной рационализмом (аф. 191)