Аннотация: Я смог станцевать этот чардаш с дьяволом только благодаря тому, что все время думал о тебе...
'Знойный хамсин катил свои колючие волны, палящее солнце скрылось за песчаной бурей, и стало темно, как ночью. Я еще чувствовала тепло руки, но не видела лица, лишь каштановые волосы припудренные пылью...'
Даже не знала в тот момент, повезло мне или нет... Вроде повезло, наследство как-никак, да только если подсчитать, то просчитаешься - куча деревянных коробов, где под стеклом засушены африканские бабочки, кузнечики, паучки, и другая ползучая и летучая мелочь. А главный приз - странная зверушка непонятного роду-племени. Хотя сам он утверждал обратное. Вот-вот, не подумайте, что я сошла с ума от счастья получив сей дар. Дело было так...
Мой дядя - известный путешественник, Робинзон, так его назвали коллеги за неуемную страсть к экзотическим, диким местам, за которую он часто платил непомерную цену - свое здоровье. Во цвете лет, из-за тропической лихорадки, дядя отдал богу душу, и в дом его, как сорочье на битое стекло, тут же слетелись родственники. Робинзона похоронили, имущество, как завещал усопший, растащили - за этим зорко присматривал его поверенный.
Вот таким образом я стала обладательницей обширной, но совсем бесполезной мне, коллекции. К слову, когда-то я была увлечена не столько африканской культурой и живой природой, сколько одним юным ветреником, вскружившим мне голову, и умчавшимся к долинам и водопадам, оставив меня с лицом, напоминающим обрядовую африканскую маску.
К утру я заказала автомобиль, и осталась ночевать в дядином доме, отправившись в мансарду, где была сложена моя часть наследства. Коробы были упакованы и аккуратно составлены на полу, занимая чуть ли не половину комнаты. Выключив лампу, я прилегла на старинный диванчик, и вдруг увидела, как лунный свет, упавший на стену, высветил золотистую рамку с огромной, невероятной расцветки бабочкой. И как это я ее раньше не заметила? Рисунок на кончиках крыльев цвета ультрамарин, был похож на кружева, а бархатные усики-антенны венчали маленькую головку. Эта красавица была похожа на птицу счастья. В лунном свете я осторожно сняла ее со стены, и сразу решила, что она будет жемчужиной моей коллекции.
Но что это? Бабочкины крылья задрожали... Виноват ли в этом неверный лунный свет? Я сделала шаг в сторону, чтобы включить лампу, и вдруг из-под моих ног с шипением выпрыгнул какой-то меховой комок.
- Аааа!!! Кто это??? - заверещала я, испугавшись до смерти, ведь в доме недавно был покойник.
- Зачем же так кричать? - спокойно сказал кто-то, похожий на кота, расправляясь, вытягиваясь в струнку, и потирая придавленный хвост. - И три вопросительных знака подряд, это, мягко говоря, неприлично.
Дотянувшись дрожащей рукой до лампы, я включила свет. Размером с крупного любителя мышей, зверек сидел на полу, приглаживал вздыбленный мех и разглядывал меня своими глазами-бусинами.
- Откуда вы знаете про три восклицательных знака, и что вы здесь делаете? - спросила, сама себе удивляясь, словно я каждый день разговариваю с говорящими котами.
- Знаки? Я различаю их по децибелам. А что я делаю здесь - любуюсь полнолунием, - отвечал странный ночной незнакомец.
Ночь за окном действительно была сказочной - огромная полная луна на темно-фиолетовом небе.
- А... ну да...
- Это так похоже на родину, - вздохнул он.
И тут меня осенило!
- Слушайте, вы и есть тот самый зверек, который достался мне от Робинзона?
Он фыркнул, распушил хвост, показывая мне свое презрение.
- Меня зовут Рики, а не какой-то там зверек.
- Вы... кот?
- Я угораю. У вас по зоологии какая оценка была?
- Четыре, - застыдилась я, но и не думала отступать, - и все же я думаю что вы из кошачьей породы.
- Уже теплее, точнее - из подотряда котообразных, - смилостивился он.
- Ааа... - лихорадочно вороша в памяти полученные в школе знания, протянула я, - просто я знаю несколько литературных котов, которые умели говорить.
Его острая мордочка скривилась в подобии улыбки.
- Я тоже их знаю, типа кот ученый, Бегемот, Матроскин и компания, - навскидку перечислил он, и предложил. - Давайте спать, любезнейшая, сегодня был тяжелый день.
- Да, да, конечно. А где вы собираетесь спать? - учтиво спросила я.
- Вы забываете, это все-таки мой дом. Был... Бедный Робинзон. Спокойной ночи, леди.
- Спокойной ночи, Рики.
'Песок впивался в кожу, словно тысячи иголок, норовил сорвать куфию, закрывающую волосы и лицо, и гнал нас вперед, без устали, без жалости, без конца...'
С некоторых пор я вела уединенную жизнь - моя закадычная подруга вышла замуж, и уехала из нашего города, а на своей личной жизни я давно поставила жирный крест, просто не смогла бы снова пережить предательства, оттого и не верила больше никому. Так что с перевозкой мне помогал школьный приятель Валерка Ковылев. Завидев меня с Рики на руках, подающий надежды художник воскликнул:
- Фрагонар, 'Девушка с сурком'!
На что Рики недовольно прошипел, но благоразумно промолчал.
- Большой оригинал твой дядька, Ксю, - тараторил Валерка, пыхтя перетаскивая коробы в мою квартиру. - Интересно, что ты собираешься делать со всем этим добром?
Я и сама не знала. Оставить у себя, загромоздив гостиную? Продать коллекционерам? Продавать не хотелось, Робинзон бы точно не одобрил...
- Подумаю, - неуверенно сказала я.
- Ага, надумаешь - скажешь, может покупатель найдется.
- Спасибо, Валер, - поблагодарила я, опуская Рики на пол. - Вот мы и дома.
Зверек тут же скрылся из виду. Валерка попрощался и торопливо сбежал по лестнице, он куда-то вечно опаздывал.
- М-да, однако, не хоромы... - разочарованно произнес Рики, обежав мою маленькую квартиру.
- Чем богаты, - мне стало немножко обидно, но, если честно, то она действительно была мала.
- А где этот... мужчина? - спросил он, заглядывая в ванную.
- Ушел.
- Он разве не здесь живет?
- Нет, - удивилась я такому предположению, а Рики похоже обрадовался.
- Ванная совсем крохотная... Умная женщина уделяла бы больше внимания родственнику, может он и дом завещал бы, - нравоучительно заявил новый жилец.
- Во-первых - Робинзон не нуждался, во-вторых - я ни за что бы не стала делать это ради дома и вообще чего-либо материального! - возмутилась я.
- Ну, ладно, не кипятитесь, - прозвучало примирительно. - У вас тут мило, да и библиотека хорошая.
- А вы и читать умеете? - я в который раз вытаращила глаза, скоро это войдет в привычку и меня перестанут узнавать соседи.
Рики остался доволен произведенным на меня впечатлением, и с некоторой рисовкой добавил:
- Хех, я сумасшедший зверек, который умеет пользоваться компьютером, и писать письма по электронной почте.
Недоверчиво хмыкнув, я пригласила его на кухню:
- Хотите молока?
Рики обрадовался, наверное, он был голоден - со вчерашнего дня, за всей этой суматохой я совсем забыла о гостеприимстве.
- Молока? Не откажусь, в детстве я очень любил молоко, мы ведь из класса млекопитающихся.
Отмахнувшись от моей помощи, он взобрался на высокий барный стул, и попросил соломинку. Любуясь на мое вытянувшееся лицо, он заметил:
- Я не могу лакать в вашем присутствии.
После этого вопрос с местом его кормления отпал сам собой, как можно предложить есть на полу такой образованной и воспитанной особе!
- А каким было ваше детство? - спросила я, когда сытый Рики вытирал салфеткой усы.
- Сиротливым... я рано остался один, скитался... - ответил он неохотно.
- Грамоте Робинзон научил?
- Робинзон, конечно. Но в детстве я был неразборчив и любил читать надписи на заборах, мне казалось, что это интересно, занимательно и актуально.
- А как попали к Робинзону? - я пододвинула ему вазочку с печеньями.
- Сначала я попал в силки, расставленные деревенскими мальчишками, и только потом Робинзон выкупил меня, обменяв на несколько кенийских шиллингов.
- Ваша жизнь полна приключений, наверное, жаль было покидать Кению, - подмазалась я.
- Да, это мое Эльдорадо, - мечтательно произнес он. - Вы знаете, что такое Эльдорадо?
- Конечно, я там работаю, - просто сказала я. Теперь настала его очередь удивляться.
'Там за холмом, там за холмом, - повторял как молитву, и я верила, что там за далеким холмом мы найдем свой приют, и не будет этой пытки горячим песком и твоей холодностью...'
Первое время мы продолжали обращаться друг к другу на 'вы', но потом, с его милостивого разрешения, стали общаться по-родственному. В ответ на мои старания кормить его здоровой пищей, Рики, брезгливо посматривал на салатные листья, и напоминал мне, что он все-таки хищник. Он так обожал бифштексы, что выискивал в поваренных книгах, и на кулинарных страничках интернета разные рецепты его приготовления.
- Если я найду красочное описание бифштекса, то сочиню хвалебную оду автору, - любил повторять он.
У него не было определенного места для сна, он мог забраться куда угодно, на кресло, в платяной шкаф, просто уснуть на подоконнике, вдоволь налюбовавшись луной.
Часто, придя с работы, я заставала его за книгой, калейдоскопом, или разглядывающим географический атлас, любимые страницы которого были отмечены специальной закладкой. Тогда я понимала - он скучал по родине. Характер у Рики был непростой, он любил философствовать на разные темы, и иногда своими умозаключениями выводил меня из себя, а отсутствие взаимопонимания объяснял просто:
- Бландинко.
Но когда я позволяла подобные высказывания себе, то он моментально реагировал так:
- А как на это смотрит орфографический словарь? Юным леди не пристали такие речи, теперь понятно, почему от тебя сбежал Денис.
Я дулась и ругала себя за то, что в порыве откровения рассказала Рики о предательстве своего друга, и чтобы осадить зарвавшегося жильца, жалела:
- Шубки из тебя не сшить... Даже воротника не получится! Стельки, только стельки.
- Женщины так постоянны в некоторых вещах, особенно в своей любви к шубкам, - насмешливо отвечал он.
Он полюбил моего отца, я думаю, потому что тот напоминал ему Робинзона, и в редкие минуты их встреч, я с удивлением обнаруживала Рики на коленях родителя. Про Дениса он больше никогда не спрашивал.
'Вода была абсолютно прозрачной - донная травка и камушки, казались детским секретом, спрятанным за стеклом - и такой холодной, что сводило пальцы. Я смотрела на твои губы, пьющие с ладони, на капли стекающие по подбородку и оставляющие чистые бороздки на отросшей щетине...'
К моему возвращению из 'страны сказочных богатств', он включал чайник, мы чаевничали и потом, когда стемнеет, шли на прогулку - Рики не любил любопытства прохожих.
Однажды нам встретился Валерка Ковылев, завидев странную парочку, он обрадовано пропел:
- По разным странам я бродил
И мой сурок со мною,
И весел я и счастлив был,
И мой сурок со мною.
Рики удивительно спокойно прореагировал, видно понравилось ему Валеркино пение.
- Привет, Ксю! Смотрю у вас мир и согласие, - Валерка протянул руку, чтобы погладить Рики. 'Сурок' обнюхал протянутую руку, изображая животные инстинкты. - Давай-ка я вас углем нарисую, времени много не займет, а получится оригинально.
- Как ты на это смотришь Рики? - спросила я.
'Сурок', похоже, был не против. Так у нас появился портрет.
'Мне нужен твой смех, твои слезы, твой стон, все, чем отличается живой человек от бездушной телесной оболочки, но твои глаза цвета крыльев бабочки видят только дорогу, бесконечную дорогу по которой мне не дойти до конца...'
- Отчего мне снится один и тот же сон?
- Значит, ты думаешь об этом. Сны это отражение мыслей и желаний.
- А тебе снятся сны?
- Нет.
Национальный музей в Найроби откликнулся сразу, о коллекции Робинзона они были наслышаны, и написали, что с удовольствием примут ее в дар, даже оплатят ее перевозку. Рики потирал лапки.
- В этом странном Эльдорадо ты не утратила способности мыслить.
- Хамишь напоследок?
- Отчего же напоследок, ты поедешь со мной.
- Ха. Сдам тебя авиакомпании как лицо без сопровождения.
- Заявлю на тебя в Гринпис.
- А я отдам тебя таксидермисту, и будешь ты работать в музее чучелом.
Нам не хотелось расставаться, но я понимала, что как только ступим на африканскую землю, наши дороги разойдутся.
'Меня нет. Остались лишь сандалии с перетертыми ремешками, одна стоптана больше, и в кожаные сплетения забилась пыль - память о пройденных дорогах... Меня нет...'.
Кения встретила нас ливнем, бурые ручьи стекали в чугунную решетку водостока, вбитую в бетонные плиты перрона международного аэропорта Jomo Kenyatta. Черт, я даже не взяла зонтик! Африка преподнесла первый сюрприз - я чужеродно смотрелась в легком платьице-сафари, которое моментально намокнув, прилипло к моим бедрам. Среди смуглых людей в желтых непромокающих плащах, Рики повел себя неспокойно.
- Не волнуйся, - попросила я, - приедем в город и я куплю тебе новый калейдоскоп.
- Не разговаривай со мной как с несмышленышем, - пробурчал любитель цветных стеклышек, - все равно не прощу, что забыла его в Москве.
Я была растеряна, нас обещали встретить, к тому же началась разгрузка самолета, и я переживала за коллекцию. Может я совершила самую большую глупость в своей жизни? Мне стало страшно, тому невероятно способствовал ливень и тучи, заволокшие кенийское небо.
Служащие погрузили коробы на тележку, накрыли от дождя брезентом, и ушли. За следующие пятнадцать минут я готова была трижды разрыдаться, бросить все и сесть в первый попавшийся самолет - и все равно куда он летит, лишь бы подальше отсюда. Ливень начал потихоньку стихать, мы с Рики, прижавшись друг к другу, сидели на краешке тележки, накрывшись небольшим куском ткани свисающей с коробов, и не заметили, как к стоянке подрулил небольшой грузовичок. Первым опомнился Рики, соскочил с моих рук и бросился к бегущему мужчине.
Вопреки ожидаемым шортам цвета хаки и пробковому шлему, наш встречающий был одет в обыкновеннейшие джинсы, рубашку, лишь волосы цвета каштана были непривычно высвечены солнцем.
- Денис?!
- Прости, на дороге авария, пришлось стоять в пробке, - он схватил меня за плечи, притянул к себе и прижался колючей щекой, жарко выдохнув в волосы. - Как долетела?
Я до сих пор не верила своим глазам, только и смогла повторить его фразу:
- Как долетела?!
Предатель Рики вертелся у его ног, пока не был подхвачен сильной рукой.
- Привет приятель! - рассмеялся Денис. - Похоже она мне не рада.
Наглец Рики взобрался на плечо мужчины, и был счастлив.
- Шок. Видишь, двух слов связать не может от радости.
Да что же это такое? Затащил меня черте куда и еще издевается!
- А ты... ты... - начала заикаться я.
- Нельзя быть такой неверующей, - начал оправдываться Рики, - я же говорил тебе, что могу пользоваться электронной почтой.
- Неверующей? Я тебе верила, а ты за моей спиной... - прорвало наконец-то.
Денис улыбался, словно ему было наплевать на мое брюзжание и недовольство, схватил меня за руку и подсадил в кабину грузовика.
- Потом разберемся, подождите в машине, я найду грузчиков.
Сидя в тесной кабине, я делала вид, что не знаю Рики. У него был растерянный вид, он не ожидал, что чудесное появление Дениса вызовет такую реакцию.
- Ну, хватит дуться, Ксения Александровна, могла бы поблагодарить, за то, что я помог исполниться мечте.
Что это он себе возомнил? Неужели я мечтала оказаться на другом континенте, в мокром платье, в компании предателей?
- И как давно вы шпионите за мной? - спросила я.
Рики обрадовался тому, что я нарушила молчание, и, взобравшись на приборную панель, признался:
- С Денисом я, конечно, знаком, он был учеником Робинзона, пока не уехал на север, в Аравийскую пустыню.
Пустыня... а я-то думала долины и водопады, небо ясное, джакаранды цветут, марабу летают...
Денис отвез меня в забронированный музеем отель 'Oakwood' в центре Найроби. Гостиница недорогая, в старинном стиле, здесь сильно пахло мастикой, а стены были обиты деревянными панелями, где вовсю шныряли тараканы. Рики уехал вместе с Денисом, оставив меня разобрать вещи и отдохнуть с дороги. Я видела, что ему нравится мужское общество, он попал в свой мир - приключения, преодоление трудностей, даже забыл о бифштексах и калейдоскопе. И атлас ему не нужен, все африканские дороги у него под лапами. Мне стало грустно, снова я останусь одна, возвращусь в Москву, в свое Эльдорадо... Ну, что ж, я выполнила свой долг, Робинзон останется доволен - коллекция на родине, воспитанник в надежных руках Дениса.
Три дня в Кении были для меня сродни картинкам в калейдоскопе Рики. Передав коллекцию музею, я оставила себе бабочку в золотистой рамке, просто не смогла с ней расстаться, и резонно решила, что должно у меня остаться что-нибудь на память о Робинзоне. После прогулки по паркам, Денис пригласил меня на романтический ужин в его доме. Я почему-то представляла, что он живет в хижине или бунгало, но это был дом, чем-то похожий на шале, с плетеной мебелью, внутренним двориком и мангалом.
Мои представления об Африке были книжно-романтическими, в этом путешествии я познакомилась с настоящей Африкой.
- Это фасад, - сказал Денис, когда я поделилась с ним моими впечатлениями, - разукрашенный фасад, столица. Настоящей Африки ты не видела.
И не увижу, сказала я про себя.
Снова я в плену, а как истово я мечтала забыть об этом холодными вечерами... Нежное касание прохладной шелковой простыни, в которое, как в кокон он завернул мое тело, горячая ладонь откинула рассыпавшиеся волосы с моего лица, долгожданные губы начали бесконечную любовную песню. Спеленатое тело вздрагивало, и подавалось навстречу, мечтая разрушить тонкую шелковую преграду. Подожди, не рвись, наслаждайся каждой секундой, каждым мигом нечаянных объятий, потом по капле воспоминаний будешь добавлять в одинокий московский коктейль.
Денис приехал за мной в отель, собранная сумка стояла у двери.
- Я отдал ключи. Ты готова?
- Готова. Давай присядем на дорожку? - предложила я.
Мы сели на гостиничной кровати. Молчали. А что тут скажешь, кроме "прощай".
- Кстати, дай мне свой паспорт, - попросил Денис.
- Зачем?
- У меня целее будет. Давай, давай, и билет тоже.
Мы сели в грузовичок Дениса, и поехали в аэропорт. Слезы наворачивались на глаза - я прощалась с Африкой, над мавзолеем первого президента полоскались на ветру кенийские флаги... Частичка моей души навсегда останется здесь. И малыш Рики... мы даже не успели с ним попрощаться!
Денис начал рассказывать мне о своей работе в Египте, сначала я слушала его в пол уха, отвернувшись - боялась показаться ему слабой - и сквозь слезы разглядывая пейзажи за окном, но потом...
- Хамсин, жаркий, иссушающий. Мы попали в песчаную бурю, это был ад, несколько суток мы пробивались к Эль Кусейр, иногда я думал, что нам конец...
Я вся обратилась в слух, и даже не заметила, как мы остановились не у здания аэропорта, а у дома-шале Дениса.
- Я смог станцевать этот чардаш с дьяволом только благодаря тому, что все время думал о тебе, реально ощущал твое присутствие... ты вытянула меня, и я решил, что обязательно тебя найду, и мы будем вместе, всегда, как тогда в пустыне.
Но я ждала главного. Ну, скажи... Скажи, и я поверю, и останусь, и буду рядом... Всегда, или пока буду нужна тебе, лишь бы каждое утро смотреть в глаза цвета ультрамарин.
- А главное, я люблю тебя.
Из дома навстречу мне вылетел меховой комок непонятного роду-племени.