Переход "Современника" на позиции революционной демократии наглядно проявился в острой критике феодально-крепостнического строя.
Сильным выступлением журнала, посвященным осуждению крепостной системы прежде всего в плане экономическом, была рецензия Чернышевского на книгу И. Фундуклея "Статистическое описание Киевской губернии" (1856, Љ7). Взяв для разбора составленную чиновником "ученую" работу, Чернышевский показал экономическую несостоятельность описанных в ней помещичьих имений из-за очень низкой производительности рабского труда.
За рецензией на сочинение Фундуклея в журнале последовала серия материалов по вопросам крепостной экономики. Среди них нужно упомянуть статью Чернышевского "О новых условиях сельского быта" (1858, Љ2) и "Современное обозрение" Е. Карновича (1858, Љ3). Однако необходимо учитывать, что выступления с критикой экономической несостоятельности крепостничества были характерны в этот период не только для "Современника", но и для либеральных органов. Высказывания о невыгодности "обязательного труда" крестьян для самих помещиков были нередки тогда и в "Экономическом указателе" И. Вернадского, и в "Русском вестнике" Каткова. Принципиальное различие между органом революционных демократов и либеральными изданиями состояло в степени глубины и резкости критики. Но и это не самое главное. Дело заключается в том, что не критика крепостничества в плане экономическом составляла основное идейное содержание "Современника" в 1856-1858 гг. Главной своей задачей журнал, отражавший интересы крестьянства, ставил разоблачение политической сути крепостного строя, показ тесной связи помещиков с царем, пропаганду идей народной революции. Именно это отличало его от всей либеральной журналистики.
В различных статьях "Современника" освещалась чудовищная несправедливость распределения материальных благ, когда на одном полюсе общества сосредоточено богатство, на другом - нищета. "...На каждое лицо из класса помещиков, - писал Чернышевский, - достается, средним числом, сбор хлеба более, нежели с 230 десятин; помещичьи крестьяне на каждую душу пользуются менее, нежели девятью десятых частей десятины". Другими словами, помещик получает, по крайней мере, в двести пятьдесят раз больше мужика. Неудивительно, что при таких условиях из года в год увеличивается смертность крестьян. Данные, которые приводились Чернышевским и другими публицистами "Современника", показывали, что если не изменить условия, то через несколько десятков лет крепостные крестьяне вымрут. Но кто же тогда будет работать, производить материальные блага? Только уничтожение крепостничества может спасти страну от катастрофы - такой вывод мог сделать читатель, знакомясь с материалами журнала.
Другим порождением крепостного права была культурная отсталость страны. В рецензии на книжку "Месяцеслов на 1856 високосный год" Чернышевский приводил любопытные цифры, характеризующие уровень просвещения в России. В 1854 г. в школах обучалось немногим более 120 тысяч человек, население же страны составляло около 60 миллионов. Значит, учился лишь каждый пятисотый. Еще более убогой была картина высшего образования - во всех высших учебных заведениях страны числилось 4130 студентов.
В 1857 г. в рецензии на брошюру "Столетие Московских ведомостей" и в "Современных обозрениях" Чернышевский, сравнивая состояние просвещения в европейских странах, приходил к выводу, что для ликвидации культурной отсталости России понадобятся годы и годы. Однако если сломать феодально-крепостнический строй, освободить от кандалов духовные силы народа, она может быстро двинуться вперед.
Сильнейшим ударом по крепостничеству были материалы, в которых раскрывалось нравственное падение землевладельцев. Наиболее ярким выступлением такого рода была статья Добролюбова "Деревенская жизнь помещика в старые годы", напечатанная в третьей книжке "Современника" за 1858 г. Приводя примеры из произведений С.Т. Аксакова "Семейная хроника" и "Детские годы Багрова-внука", критик показывал, как грубы и некультурны помещики, насколько мелки их побуждения. Но от них зависит судьба России, в их владении "большая половина всего населенного пространства русской империи", они занимают все высшие должности в государстве. Можно ли с этим мириться дальше? Вывод напрашивался все тот же - крепостное право надо уничтожить немедленно.
В связи с всесторонней критикой на страницах "Современника" феодального строя Чернышевский и Добролюбов показывали также, что рабство наложило тяжелый отпечаток не только на помещиков, но и на крепостных. Крестьянин, отрабатывающий барщину, привыкает к небрежному и ленивому труду из-под палки. Это входит в его натуру настолько прочно, что затем, даже работая на своем участке, он проявляет нерадивость. Обязательный труд оказывает самое дурное влияние на личность крестьянина, подавляет в нем здоровые начала; крепостное право безнравственно и античеловечно. Понимая, насколько вредным было воздействие рабства на широкие массы крестьян, Чернышевский, Добролюбов и другие деятели "Современника" в то же время всегда верили в народ, в его творческие силы.
Революционно-демократической критикой крепостного строя были пронизаны и все материалы, посвященные общине и общинному землевладению, которые печатались в "Современнике" с 1856 по 1859 г. Чернышевский отводил общине очень важную роль, видя в ней форму движения к социализму при условии ликвидации помещичьего хозяйства и перехода земли в государственную собственность. Это были, конечно, утопические представления о пути к социализму, однако они объективно играли положительную роль, потому что сочетались с верой в возможность крестьянской социалистической революции и поднимали народ на борьбу с самодержавием.
Все статьи Чернышевского по вопросам общины были остро полемическими. Они направлены главным образом против буржуазных либералов из "Экономического указателя". В ходе полемики с этим журналом, формулируя свою точку зрения на общину, Чернышевский создал революционно-демократическую программу уничтожения крепостной системы и переустройства общества.
Уже в первых своих работах на темы общинного землевладения (в "Заметках о журналах", в статье "О поземельной собственности") Чернышевский выступает с критикой фермерского пути развития сельского хозяйства и отстаивает общину. При этом он признает, что крестьянская община является остатком патриархального строя. Не чуждо было Чернышевскому и понимание того факта, что переход от общины к буржуазным формам хозяйства есть явление прогрессивное. "Приложением капиталов к производству, - писал он, - увеличиваются массы продуктов, но изменяется и самый порядок производства. Различие между хворостом или кизяком и каменным углем, между проселочною и железною дорогою не более значительно, нежели различие между порядком патриархальной экономической деятельности и деятельности, совершающейся силою машин, капиталов и других экономических отношений и двигателей, свойственных новейшему времени" (IV, 304). Вместе с тем Чернышевский, один из основоположников народничества как системы взглядов крестьянской демократии в России во второй половине XIX в., считал, что община после победы революции не только создаст большинству крестьян самые лучшие условия пользования землей, сохранит крестьянские массы от экспроприации их капиталистическими грабителями, но и явится средством для перехода к будущему социалистическому строю. "Через тридцать или двадцать пять лет, - говорил Чернышевский, - общинное владение будет доставлять нашим поселянам другую, еще более важную выгоду, открывая им чрезвычайно легкую возможность к составлению земледельческих товариществ для обработки земли; не можем не сказать, чтобы это соображение не оказывало сильного влияния на нашу приверженность к общинному владению".
В ходе полемики с "Экономическим указателем" Чернышевский старался подвести читателя к мысли, что не общинное владение было причиной упадка сельского хозяйства в России, как об этом твердили буржуазные либералы, а крепостнический строй. Позднее, в 1860 г., в статье "История из-за г-жи Свечиной" он писал: "Мы защищали общинное землевладение, "Экономический указатель" находил пользу заменить его обращением общинных земель в частную собственность. Мы считали очень полезным делом решение вопроса в нашем смысле, но еще несравненно больше дорожили тем, чтобы русский поселянин стал из человека, подлежащего обязательному труду, работником действительно свободным...". Таким образом, Чернышевский признает, что главное в его желании сохранить общинное землевладение - борьба за действительную свободу русского крестьянина, а это было возможно при условии ликвидации не только крепостничества, но и царского самодержавия.
Говоря о статьях "Современника", посвященных общине, нельзя не остановиться на позициях в том же вопросе славянофилов. Они также придавали большое значение защите форм общинного землевладения. Однако смысл, который вкладывался ими в это понятие, был совершенно иным. Славянофилы рассматривали общину как средство экономического и политического подчинения личности крестьянина власти помещика или чиновника. Они видели в общине "самобытный институт", могущий спасти Россию от тех классовых противоречий, которые переживала в то время Западная Европа. Большое значение придавалось ими общине как органу полицейского характера, как гарантии своевременной уплаты крестьянами платежей при помощи круговой поруки. Чернышевский имел все основания считать славянофилов "такими приверженцами общинного владения, которые оставляют в своей теории слово без реального смысла, которые хотят в практике оставить под новым именем средневековые факты".
Защита революционерами-демократами принципа общинного землевладения была основана на утопической идее о возможности перехода к социализму через полуфеодальную крестьянскую общину. Тем не менее, статьи Чернышевского на эту тему, напечатанные в "Современнике", имели важное практическое значение для революционной борьбы. Их автор выступил последовательным защитником интересов широких масс крестьянства.
Огромное значение в связи с подготовкой отмены крепостного права приобрел вопрос о выкупе крестьянами земли у помещиков. Это был, по словам В.И. Ленина, "настоящий гвоздь аграрного вопроса". С конца 1858 г., когда цензура стала разрешать печатание материалов о выкупе крестьянской земли, Чернышевский выступает с серией статей, в которых излагает революционно-демократическое понимание выкупа.
В статье "О необходимости возможно умеренных цифр оброка и выкупа" (1858, Љ11) Чернышевский разоблачал плантаторскую сущность требований невероятно высокого выкупа, показывал, что крепостники желают получить деньги не только за землю и усадьбы, но и за "крепостные души".
В январе 1859 г. появляется новая статья Чернышевского - "Труден ли выкуп земли?". Оставаясь по-прежнему на позициях безвозмездной передачи земли крестьянам и вместе с тем понимая практическую невозможность осуществления такой меры в тогдашних условиях, вождь революционных демократов видит свою задачу в том, чтобы добиться, возможно, более выгодных условий для крестьян. Касаясь различных проектов осуществления выкупа, широко обсуждавшихся либеральной печатью, Чернышевский отдает предпочтение варианту, при котором землю выкупает государство. "...Принять на себя весь выкуп государству не только возможно, но и удобно, не только легко, но и выгодно...", - писал он.
Важное место в статьях журнала по крестьянскому вопросу занимала борьба за гражданские свободы. "Современник" требовал предоставить крестьянам все гражданские права наравне с другими сословиями, он выступал за полное освобождение крестьян от всяких обязательных отношений с помещиками и организацию независимого от землевладельца местного самоуправления.
Программа журнала по крестьянскому вопросу в условиях легальной борьбы включала следующие пункты: освобождение от крепостной неволи всех категорий крестьян с одновременным предоставлением им гражданских свобод и обязательное наделение всех крестьян землей без всякого выкупа.
Такая программа, наиболее прогрессивная для своего времени, была вместе с тем исторически ограниченной и носила буржуазно-демократический характер. В.И. Ленин отмечал, что "чем больше земли получили бы крестьяне в 1861 году и чем дешевле бы они ее получили, тем сильнее была бы подорвана власть крепостников-помещиков, тем быстрее, свободнее и шире шло бы развитие капитализма в России".
Поскольку такая программа соответствовала объективным законам экономического развития страны и должна была привести к росту производительных сил, а значит, к ликвидации отсталости России, она была прогрессивной.
Ленин подчеркнул и другую сторону этой программы. "Идея "права на землю" и "уравнительного раздела земли", - писал он, - есть не что иное, как формулировка революционных стремлений к равенству со стороны крестьян, борющихся за полное свержение помещичьей власти, за полное уничтожение помещичьего землевладения".
Выступая с революционно-демократической программой ликвидации крепостничества, "Современник" показывал невозможность проведения коренных социальных преобразований путем реформ "сверху". Обсуждение конкретных условий отмены крепостного права сопровождалось разоблачением всей реформаторской политики царского правительства. Журнал пропагандировал единственно возможный путь решения крестьянского вопроса - путь народной революции. Как указывал Ленин, Чернышевский "понимал, что русское крепостническо-бюрократическое государство не в силах освободить крестьян, т.е. ниспровергнуть крепостников, что оно только и в состоянии произвести "мерзость"...". Поэтому Чернышевский "проклинал реформу, желая ей неуспеха, желая, чтобы правительство запуталось в своей эквилибристике между либералами и помещиками, и получился крах, который бы вывел Россию на дорогу открытой борьбы классов".
в начало
"СОВРЕМЕННИК" В БОРЬБЕ С ЛИБЕРАЛЬНО-МОНАРХИЧЕСКОЙ ЖУРНАЛИСТИКОЙ
Полемика "Современника" с либерально-монархической печатью в 60-е годы была отражением острой классовой борьбы и сыграла важную роль в утверждении программы революционных демократов.
Уже первые выступления Чернышевского в "Современнике", когда в русском обществе еще не замечали глубокой розни между идеями либералов и социалистов, встревожили либерально-монархическую журналистику. Новые революционно-демократические принципы поначалу в области литературы, критики и эстетики, а затем - в политике, этике, философии вызвали ненависть и озлобление в среде либералов. Необходимо было, поэтому каждый раз не просто высказывать, а отстаивать свои взгляды, защищать их от идеологических противников.
Борьба "Современника" с либерально-монархической журналистикой прошла несколько стадий, от первых, сравнительно спокойных, споров по литературным вопросам 1854-1855 гг. до ожесточеннейших схваток 1860-1861 гг. и касалась различных проблем. Характер полемики изменялся по мере обострения кризиса феодально-крепостнической системы, роста революционного движения в стране. Однако и первые столкновения Чернышевского с "Библиотекой для чтения", "Отечественными записками" и доносы "Русского вестника" в период революционной ситуации 1859-1861 гг. - это явления классовой борьбы между крестьянами и помещиками, между силами революции и реакции.
В 1856-1857 гг. публицисты "Современника" во главе с Чернышевским выступили против откровенных крепостников. В журнале зло высмеивается нашумевшая тогда статья Бланка ("Труды императорского вольного экономического общества"), в которой утверждалось, что в основе крепостного права лежит забота помещика о благосостоянии крестьянина: разоблачаются выступления крепостников из "Земледельческой газеты", из газеты "Le Nord" о пользе телесных наказаний; подвергается резкой критике позиция "Журнала землевладельцев".
Прямые защитники рабства в эти годы уже сходили с общественной сцены, и господствующее положение на ней заняли представители различных направлений либерализма, программы которых чем дальше, тем все более сближались. В период революционной ситуации 60-х годов все журналы и газеты либерального и открыто крепостнического характера выступают единым фронтом, представляя лагерь либерально-монархической прессы. Русская буржуазия никогда не боролась против отжившего феодального строя, а лишь трусливо приспосабливалась к нему. То же делали и ее идеологи-либералы, так вела себя их печать. Именно поэтому в период революционной ситуации 60-х годов либералы возглавили либерально-монархический лагерь и повели ожесточенную борьбу с революционными демократами.
Полемика "Современника" с печатью либералов и крепостников по крестьянскому вопросу касалась всех проблем, связанных с отменой крепостного права, - земли, переселения, выкупа, гражданских свобод, самоуправления и т.д. Либералы боролись за сохранение помещичьего землевладения, нередко предлагали освободить крестьян без земли. На страницах "Современника" обозревались такие проекты, показывалась их плантаторская сущность, и Чернышевский писал, что требования сократить, а тем более ликвидировать крестьянские наделы противоречат здравому смыслу.
Согласившись, в конце концов, наделить крестьян при освобождении землей, помещики предлагали очень высокие размеры выкупа, желая получить возмещение и за землю, и за личность крестьянина. "Мы разумеем, выкуп не только поземельной собственности, - объяснял Головачев в "Русском вестнике", - но и пользования трудом крестьянина" (1858, Љ7). С резкой критикой подобных тенденций выступил Добролюбов в статье "Литературные мелочи прошлого года".
Большой остроты достигала полемика по вопросу о гражданских свободах. В "Сельском благоустройстве", в "Русской беседе" и других изданиях даже не ставилась под сомнение необходимость после освобождения подвергать крестьян телесным наказаниям, речь шла лишь о формах экзекуции. "Современник" беспощадно разоблачал эти попытки сохранить рабство в новых условиях. "В "Журнале землевладельцев" г. Рощаковский высказал гуманную мысль, что не следует отстаивать 40 ударов, а можно спуститься до 20, - с сарказмом писал Добролюбов. - Князь Черкасский в "Сельском благоустройстве" поступил еще гуманнее: он спустил еще десять процентов и согласился уменьшить число ударов, представленных в ведение дворянства, до 18. Но тут-то... и восстали благородные рыцари, совершенно разбившие князя Черкасского. Кончилось тем, что он отказался и от 18 ударов в пользу дворянства и уступил их сельскому управлению".
Отстаивая право помещика истязать крестьянина, представители либерально-монархического лагеря подводили под свои рассуждения и "теоретическую" базу. Они пытались доказать, что русский крестьянин - существо примитивное, лишенное чувства чести и сознания собственного достоинства. Мужик привычен к строгости, и потому опасно выводить его из-под "благодетельного", "отеческого" надзора помещика. Это была клевета на русский народ. В одной из лучших своих статей "Черты для характеристики русского простонародья" Добролюбов разгромил проповедников таких взглядов. Показав высокие моральные качества крестьян, их готовность бороться за лучшее будущее, Добролюбов пришел к выводу - у народа есть все данные для завоевания свобод не только гражданских, но и политических.
В ходе полемики об условиях ликвидации крепостничества "Современник" неутомимо разоблачал либерализм, и это было величайшей исторической заслугой Чернышевского, Добролюбова, Некрасова, Щедрина, журнала в целом.
Еще в статьях "Борьба партий во Франции" и "Тюрго", написанных в середине 1858 г., Чернышевский удачно подметил основную черту либерала - поиски поводов, чтобы "избежать надобности в коренных переломах общественного устройства", стремление повести свое дело путем маленьких исправлений "при которых не нужны никакие чрезвычайные меры" (V, 216). Позднее, в политических обозрениях 1859 г., Чернышевский назвал либералов людьми, которые "только так себе болтают на досуге", а на деле всегда остаются "верными подданными" (VI, 488).
Чернышевский не только обнажил сущность либерализма, но и показал его причину. "...Положение человека имеет решительное влияние на характер его убеждений, - отмечал он. - Через всю историю можно проследить тот неизменный факт, что при переходе человека из наблюдательного, теоретического положения к практической деятельности он обыкновенно очень во многом начинал следовать примеру своих предшественников..." (IV, 293). Поэтому даже самые возвышенные фразы либералов разлетаются в прах, как только возникает необходимость перейти от разговоров к делу. Чернышевский в канун революционной ситуации гениально предвидел, что защита помещичьей собственности, которой в случае народной революции угрожала полная ликвидация, сведет к пустозвонству всю оппозицию либералов царскому правительству, превратив их в союзников царизма в борьбе с революционной демократией.
Выдающуюся роль в борьбе с либералами сыграл Добролюбов. Как и Чернышевский, он осуждал фразерство либеральных деятелей, их пресмыкательство перед власть имущими. "Последовательные демократы Добролюбов и Чернышевский, - писал В.И. Ленин, - справедливо высмеивали либералов за реформизм, в подкладке которого было всегда стремление укоротить активность масс и отстоять кусочек привилегий помещиков...". Рецензия на "Губернские очерки" Щедрина, статьи: "Литературные мелочи прошлого года", "Что такое обломовщина?", "Черты для характеристики русского простонародья" - таковы важнейшие произведения Добролюбова, посвященные критике основ либерализма. Ненависть Добролюбова к либералам нашла свое выражение и в изображении лучшей из "талантливых натур", которая "не пойдет дальше теоретического понимания того, что нужно, и громкого крика, когда он не слишком опасен", и в показе фразерства либералов (рецензия на собрание статей Н.И. Пирогова), и, наконец, в несравненной по своей яркости характеристике либерализма в статье "Что такое обломовщина?".
Добролюбов приходил к выводу, что либералы не способны "к настоящему делу", потому что "их понятия и привычки" проникнуты "крепостными воззрениями" и вся их жизнь "слагалась с самого начала под влиянием крепостного устройства".
К концу 50-х годов, во время наибольшего напряжения общественной борьбы, в журнал приходит Салтыков-Щедрин, и, хотя его деятельность в "Современнике" до приостановки журнала в середине 1862 г. не получила еще полного развития, вклад великого сатирика в критику либерализма был весьма значителен. В журнале печатаются его "Сатиры в прозе" и "Невинные рассказы", содержащие широкую картину общественной жизни накануне реформы. В "Скрежете зубовном" (1860, Љ2), в "Литераторах-обывателях" (1861, Љ2) Щедрин сатирически изображал либералов, показав, что за их претензиями на свободолюбие и народолюбие скрывается полнейшая неспособность к любому делу. Щедрин, как и Чернышевский и Добролюбов, видит тесное родство либералов с крепостниками, понимает, что и те, и другие - представители одного лагеря. Для них, писал он в сатире "К читателю", характерно оправдание эксплуатации чужого труда, свойственно "приурочивание вопросов общих, исторических к пошленьким интересам скотного двора своей собственной жизни". Критика либералов, ставшая затем одной из основных тем творчества писателя, способствовала более тесному его сближению с кругом "Современника". С 1860 по 1862 г. в журнале было помещено шесть произведений Салтыкова-Щедрина.
Разоблачая либералов, раскрывая во всей полноте опасность либеральной идеологии, революционные демократы проводили работу огромной исторической важности. Они сметали серьезное препятствие, стоявшее на пути освобождения народа.
Той же цели - подготовке революции - служила борьба "Современника" с идеализмом, пропаганда в журнале материализма - теоретической основы революционно-демократического мировоззрения. Выступления журнала по философским вопросам в 1860 г. явились началом ожесточенной полемики.
В четвертом и пятом номерах "Современника" за 1860 г. Чернышевский напечатал большую статью "Антропологический принцип в философии". Поводом для его выступления послужили "Очерки вопросов практической философии" П.Л. Лаврова; автор этой путаной книжки предлагал создать некую новую теорию на основе эклектического соединения взглядов западноевропейских мыслителей от Прудона до Шопенгауэра. Чернышевский воспользовался сочинением Лаврова, чтобы изложить материалистическое понимание природы вещей и тем самым дать революционерам теоретическое оружие. Сделать это ему удалось вполне. "Антропологический принцип" стал подлинным манифестом русской революционной демократии.
Против Чернышевского немедленно выступил П. Юркевич. В статье "Из науки о человеческом духе", напечатанной в "Трудах Киевской духовной академии" за 1860 г., этот идеалист резко критиковал статью Чернышевского. Юркевича поддержал Катков. В первом номере "Русского вестника" за 1861 г. он поместил редакционную статью с грубыми нападками на журнал революционных демократов; во втором номере Катков в статье "Старые боги и новые боги" пытался оспорить рецензию молодого сотрудника "Современника" М.А. Антоновича на "Философский лексикон" идеалиста Гогоцкого. "Отечественные записки" Краевского, "Домашняя беседа" Аскоченского и некоторые другие либерально-монархические издания, воспользовавшись предлогом, вновь напали на "Современник", и тогда Чернышевский дал генеральное сражение всей реакционной печати в знаменитых статьях "Полемические красоты", опубликованных в июньском ("коллекция первая") и июльском ("коллекция вторая") номерах "Современника" за 1861 г.
Первая часть "Полемических красот" посвящена Каткову и его журналу. Там, где позволяли цензурные условия, Чернышевский разоблачал измышления Каткова. Но делать это можно было далеко не всегда. Приходилось оглядываться на цензуру, которая с каждым днем становилась все более придирчивой.
Спокойный тон Чернышевского вызвал новые припадки бешенства у Каткова и других издателей либерально-монархической прессы. "Русский вестник" печатает статью "По поводу полемических красот". "Отечественные записки" поддерживают журнал Каткова, всячески восхваляя философские заслуги Юркевича. В ответ на это появляется "вторая коллекция" "Полемических красот".
Новая статья Чернышевского была направлена главным образом против "Отечественных записок". Полемизируя с журналом Дудышкина, руководитель "Современника" убедительно показывал его эклектизм и беспринципность. Чернышевский высмеивает политического обозревателя "Отечественных записок" Альбертини, человека, когда-то близкого к Герцену, который стал типичным либералом и холопствует перед властями, разоблачает составителя "Современной хроники России" бывшего жандарма Громеку. Весь журнал, говорит автор "Полемических красот", несмотря на то, что между некоторыми отделами его есть противоречия, реакционен от начала до конца.
"Полемические красоты" Чернышевского вызвали поход всей либерально-монархической журналистики против органа революционных демократов. "Русский вестник", "Библиотека для чтения", "Отечественные записки", "Русская речь", "Время", "Православное обозрение" и другие газеты и журналы обрушились на "Современник" и его публицистов. Страх перед назревавшей революцией, ненависть к ее пропагандистам и теоретикам быстро сплотили все эти такие, казалось, непохожие издания. От полемики журнальной они все чаще переходят к провокационным выпадам и полицейским доносам. Делалась ставка на то, чтобы дискредитировать "Современник", помочь царскому правительству учинить над ним расправу.
Особенно отличился "Русский вестник". Катков вспомнил Чернышевскому и критику либерала Кавура, и защиту "Современником" Гарибальди. В статье звучала угроза великому русскому революционеру.
Однако, как ни изощрялась печать либерально-монархического лагеря, моральная победа в этой полемике была, бесспорно, за "Современником", за передовым материалистическим мировоззрением. Это вынуждены были признать даже некоторые представители из лагеря реакции.
Под непосредственным влиянием материалистических идей Чернышевского развивалось русское естествознание. В 1863 г. появилась книга И.М. Сеченова "Рефлексы головного мозга". Работу эту предполагалось напечатать в "Современнике". Однако цензура запретила ее публикацию в крамольном журнале. Знаменитый труд выдающегося естествоиспытателя был напечатан в "Медицинском вестнике" в 1863 г. "Рефлексы головного мозга" как бы подводили итоги ожесточенному столкновению материалистов и идеалистов 60-х годов, полностью подтверждая материалистические позиции Чернышевского. Революционно настроенная молодежь, все прогрессивные люди России находили в материалистических идеях публицистики "Современника" острое оружие в борьбе за лучшую жизнь.
После полемики вокруг "Антропологического принципа" борьба Чернышевского и "Современника" против либерально-монархической прессы продолжалась с той же остротой и силой. Какие же проблемы стояли в центре внимания русской печати во второй половине 1861 г. и в 1862 г.?
Прежде всего, это был национальный вопрос. Царское правительство, как известно, проводило традиционную политику порабощения нерусских народов, постоянно разжигало национальную вражду. Либерально-монархическая печать поддерживала такую антинародную политику. Особое усердие в защите шовинистических и панславистских идей царизма проявляли славянофильские издания. Именно с ними главным образом и полемизировал "Современник" по национальному вопросу.
Особенно важное значение имела защита Чернышевским польской демократии. В канун революционных событий в Польше, которые, по словам Ленина, приобретали тогда первостепенное значение с точки зрения демократии не только всероссийской, не только всеславянской, но и всеевропейской, его выступление правильно ориентировало русских демократов.
Статья Чернышевского вызвала резкие отклики охранительной печати. Особенно изощрялась славянофильская газета "День", которая зарекомендовала себя злейшим врагом революционной демократии. Не случайно "День" пользовался поддержкой правительства: статьями и материалами по "славянскому вопросу" его снабжало министерство иностранных дел. Нападая на "Современник", газета И.С. Аксакова выступила с откровенной пропагандой русификаторства и панславизма.
В десятой книге "Современника" за 1861 г. был напечатан ответ "Дню" - статья "Народная бестолковость". Обозревая первые два номера славянофильской газеты, Чернышевский показал, насколько реакционны позиции нового издания. Особенно возмущало его проповедуемое славянофилами объединение славянских народов под "сению могущественных крыл русского орла". Это, говорил Чернышевский, не что иное, как оправдание захватнической политики царизма. Другое дело - сплочение всех угнетенных народов в освободительной борьбе за лучшее будущее. Такая идея не только не была чужда ему, но составляла важнейшую часть революционно-демократической идеологии.
Революционизирующее влияние "Современника" на общество, последовательное разоблачение позиций либерально-монархической прессы не осталось без внимания царских чиновников. Однако они все больше ощущают свое бессилие в борьбе с революционным журналом. "Предосудительность общего направления и духа "Современника" не подлежит сомнению, - писал председатель Петербургского цензурного комитета в Главное управление цензуры. - Сколько бы цензура в подобном журнале ни старалась о зачеркивании и смягчении предосудительных мест, - ей никогда не удастся уничтожить в нем все следы и всякое проявление того духа, который предгосподствовал при выборе и составлении статей. Неизгладимые эти следы заключаются во множестве мелких частностей, которые в отдельности кажутся позволительными и безвредными, но в совокупности статей, целой книги или нескольких книг явно обнаруживают предосудительность общего направления и делаются вредными".
Главное управление цензуры признало, что статьи "Современника" в религиозном отношении лишены всякого христианского значения, в законодательном - противоположны настоящему устройству, в политическом - одобряют революцию, отвергая даже умеренный либерализм, в социальном - представляют презрение к высшим классам общества, странную идеализацию женщины и привязанность к низшим классам, в философском - полны грубого материализма. Редакция получила предостережение: в случае, если позиции журнала не будут изменены, его закроют.
Нажим царизма на "Современник" усиливался в связи с созреванием революционной ситуации и особой силы достиг после выхода прокламаций "Великорусе", "К молодому поколению", "Барским крестьянам". 14 сентября 1861 г. за участие в составлении прокламаций был арестован один из видных сотрудников журнала М.И. Михайлов. В провокационных целях распространялись слухи, что "Современник" в 1862 г. издаваться не будет. Редакции журнала пришлось выступить с обращением к читателям, в котором решительно заявлялось, что подобные толки преждевременны: "...Покамест ни желания с нашей стороны, ни какой-либо другой причины к прекращению "Современника" не существует, и журнал наш в следующем году будет издаваться на прежних основаниях".
1862-й год начался для журнала в обстановке новых преследований со стороны правительства и атак либерально-монархической журналистики. В июне 1862 г. "Современник" за "вредное направление" был приостановлен на восемь месяцев, а 7 июля был арестован Чернышевский. Идеологическая борьба, в ходе которой либерально-монархический лагерь потерпел серьезное поражение, завершилась полицейской расправой. Временную победу одержала реакция.
в начало
"СОВРЕМЕННИК" О КРЕСТЬЯНСКОЙ РЕФОРМЕ 1861 г.
Крестьянская реформа, проведенная "сверху" в 1861 г., по-настоящему не решила ни одной из проблем, стоявших перед страной. Она узаконила "братский союз помещика и "либерального" чиновника для ограбления мужика". Даже личная зависимость крестьянина от помещика по существу сохранялась. Формально распространив на бывших крепостных "общие постановления законов гражданских о правах и обязанностях семейственных", реформа сохранила над ними гнет администрации. И все же реформа явилась шагом вперед в историческом развитии России "по пути превращения России в буржуазную монархию". Развитие капитализма в стране после 1861 г. пошло с такой быстротой, что в несколько десятилетий совершились изменения, занявшие в некоторых странах Европы целые века.
Отношение русских революционеров-демократов, группировавшихся вокруг "Современника", к проводимой царизмом реформе было единодушным: они понимали ее крепостнический, грабительский по отношению к народу характер и знали, что правительство не в состоянии провести серьезные социально-экономические преобразования. Не имея возможности, открыто, на страницах журнала дать собственную оценку реформы, члены кружка "Современника" - Чернышевский, Добролюбов, Некрасов, Серно-Соловьевич - сказали свое слово в бесцензурных изданиях. К ним относятся: прокламация Чернышевского "Барским крестьянам от их доброжелателей поклон", его статья "Письма без адреса", выпущенная в Берлине брошюра Н.А. Серно-Соловьевича "Окончательное решение крестьянского вопроса", письма сотрудников "Современника".
Наиболее полно взгляды революционеров-демократов на "Положения 19 февраля" выразил Чернышевский. В прокламации "Барским крестьянам" он подчеркнул крепостнический характер преобразований. "...Не больно-то хороши для вас нонешние порядки, - писал руководитель "Современника", обращаясь к крестьянам, - а порядки, какие по царскому манифесту да по указам заводятся, все те же самые прежние порядки. Только в словах и выходит разница, что названья переменяются" (VII, 517). По мнению Чернышевского, в результате реформы крестьянин попадает в "такую кабалу, которая гораздо и гораздо хуже нонешней". Царь, конечно, знал, на что обрекает народ, он тот же помещик, "держит барскую сторону", а манифесты и указы выпускает для обмана народа. Воззвание "Барским крестьянам" заканчивалось призывом уничтожить помещичье землевладение, свергнуть самодержавие.
Те же мысли выразил Чернышевский в "Письмах без адреса". Правда, о многом здесь сказано намеками: ведь имелось в виду опубликовать "Письма" в мартовской книжке "Современника" за 1862 г. Однако статья была запрещена цензурой и впервые увидела свет в 1874 г. на страницах журнала П. Лаврова "Вперед".
В "Письмах без адреса" раскрывается антинародный смысл реформы, которая и не могла быть иной, так как ее проводили крепостники. "Тяжела была для крестьян и вредна для государства законная сущность крепостного права, - писал Чернышевский. - Но сна сообразна была всему порядку нашего устройства; потому сам в себе он не мог иметь силы, чтобы отменить ее" (X, 95).
Вместе с тем здесь говорится о единственно возможном пути ликвидации крепостничества - народной революции. В письме втором Чернышевский писал, что Крымская война прорвала "небольшую прореху в нашем платье, и мы думали на первый раз, что надобно только починить ее; но, начав штопать, мы постепенно замечали ветхость материи на всех местах, до которых приходилось нам дотрагиваться; и вот вы видите теперь, что все общество начинает высказывать потребность одеться с ног до головы в новое; штопать оно не хочет" (X, 96). Слова "одеться с ног до головы в новое" были почти открытым призывом к революции.
Свое глубокое недовольство реформой не раз выражали Добролюбов, Некрасов, Н.А. Серно-Соловьевич. В 1860 г. Добролюбов писал С.Т. Славутинскому: "Точно вы в самом деле верите, что мужикам будет лучше жить, как только редакционная комиссия кончит свои занятия...". Некрасов, ознакомившись с "Положениями", сказал: "Да разве это настоящая воля! Нет, это чистый обман, издевательство над крестьянами". Н.А. Серно-Соловьевич в брошюре "Окончательное решение крестьянского вопроса", вышедшей в Берлине в июне 1861 г., указывал, что сделать это можно "только двумя способами: или общею выкупною мерою, или топорами: третьего исхода нет, а нерешенным вопрос оставаться не может...".
Таким образом, все ведущие сотрудники "Современника" начала 60-х годов в бесцензурных материалах достаточно определенно выразили свое отрицательное отношение к царскому манифесту. Какое же отражение получил этот взгляд на страницах самого издания?
Журнал действительно не печатал никаких материалов, прямо связанных с царским манифестом и "Положениями", ограничившись лишь публикацией в третьей и четвертой книгах официальных документов да упоминанием о дне объявления манифеста в Петербурге в фельетоне И.И. Панаева "Заметки Нового поэта". Кстати, на описание этого дня было отведено полстраницы журнального текста, тогда как обычным фельетонным новостям посвящалось по нескольку страниц.
Демонстративное молчание "Современника", охотно откликавшегося и на менее значительные события, казалось особенно примечательным рядом с безудержными восторгами, которые лились со столбцов всех без исключения либеральных изданий. В напыщенном славословии по поводу дарованной свыше "свободы" соединялись голоса "Отечественных записок", "Библиотеки для чтения", "Московских ведомостей" и даже таких специальных изданий, как "Указатель экономический, политический и промышленный".
Читатель 60-х годов, воспитанный на статьях "Современника", понимал, что означает молчание, которым журнал встретил царский манифест. "Проклятье молчанием" заставляло ждать отклика с помощью так называемого эзоповского языка. И отклик действительно последовал.
В этом смысле представляет серьезный интерес начало "Внутреннего обозрения" мартовского номера "Современника" за 1861 г., написанного Г.3. Елисеевым: "Вы, читатель, вероятно, ожидаете, что я поведу с вами речь о том, о чем трезвонят, поют, говорят теперь все журналы, журнальцы и газеты, т.е. о дарованной крестьянам теперь свободе. Напрасно. Вы ошибаетесь в ваших ожиданиях. Мне даже обидно, что вы так обо мне думаете". Далее Елисеев намекал читателям на то, как он относится к реформе: "Я не подал вам никакого, даже малейшего повода думать, что я безустанно буду гоняться за всеми новостями, какие бы они ни были, которые появятся в течение месяца, ловить их и представлять вам...". Он добавил при этом, что хочет "вести речь связную, разумную и основательную", а не сообщать читателям, подобно обозревателям других журналов, "перечень всех явлений, возникающих в течение месяца, разновидных и разнородных, связывая их только таким образом, по общепринятому обычаю: "поговорив, дескать, о полиции, перейдем теперь к театру, а поговорив о театре, перейдем к сапожному цеху, а сказав о сапожном цехе, скажем несколько слов о философии, а от философии, дескать, прямой переход к балаганным представлениям, где весьма важную роль играет наша "народная философия" и т.д.". Нетрудно заметить, что за насмешкой над манерой составлять обозрения была спрятана критика крестьянской реформы: она характеризуется как явление незначительное, о котором если и говорить, то лишь в порядке перечисления заурядных фактов.
Чернышевский в мартовском номере "Современника" намекал читателю на свое отношение к объявленным законам, вспоминая австрийские "организационные законы 26 февраля". Известно, что разговор об Австрии всегда служил Чернышевскому лишь поводом для того, чтобы привести суждения о России. Это был устойчивый шифр, понятный читателю 60-х годов. Указав, что в Австрии готовятся реформы с целью "успокоения недовольства, которое высказывалось все громче и громче после военных неудач", Чернышевский сообщал, что "перечислять реформы... было бы теперь совершенно напрасно, потому что ни одна из них не удалась". Не может быть сомнения в том, что автор имел в виду не столько Австрию, сколько Россию.
Никак нельзя считать случайным и помещение в том же номере "Современника" статьи В. Обручева "Невольничество в Северной Америке" и "Песен о неграх" Лонгфелло. Писать о рабстве, пусть не в России, а в Америке, в дни выхода царского манифеста, означало признать ликвидацию русского рабства такой же неотложной задачей, какой она была и раньше.
Переводчик "Песен о неграх" М.И. Михайлов в своих примечаниях особо подчеркивал связь тематики "Песен" с романом Бичер-Стоу "Хижина дяди Тома", который был издан тремя годами ранее, и подводил читателя к мысли, что за прошедшее время существенных изменений в рабовладельчестве не произошло.
Самсон порабощенный, ослепленный
Есть и у нас в стране. Он сил лишен,
И цепь на нем. Но... горе! Если он
Поднимет руки в скорби исступленной -
И пошатнет, кляня свой тяжкий плен,
Столпы и основанья наших стен, -
И безобразной грудой рухнут своды
Над горделивой храминой свободы.
Не нужно было обладать особой проницательностью, чтобы отнести эти строки Лонгфелло не только к Америке, но и к России, где Самсон - народ, закованный в цепи, уже начинал расшатывать стены российского самодержавия.
Вслед за переводом "Песен о неграх" шла статья В. Обручева "Невольничество в Северной Америке". Проблема принудительного и свободного труда рассматривалась в ней на конкретных примерах из американской жизни. "В обстоятельствах, в которых теперь находится Россия, - писал автор, - конечно, едва ли какой-нибудь разряд сочинений может быть для нее интереснее, чем книги, определяющие относительное Достоинство принужденного и свободного труда". Статья примечательна резкой критикой плантаторов-помещиков, единственной, по мнению Обручева, категории лиц, заинтересованной в сохранении невольничества. Чтобы и дальше существовал принудительный труд, плантаторы стремятся "предупредить в невольнике сознание ужаса своего положения".
"Современник" выражал настроения широких масс крестьянства, увидевших в реформе обман, попытку помещиков под прикрытием "дарованной воли" еще больше угнетать их. Как известно, вскоре после манифеста начались массовые крестьянские восстания, охватившие все губернии Европейской России, на которые распространилось действие "Положений 19 февраля". Правительство не только принимает меры к подавлению восстаний, но и решает "обуздать" журналистику. 12 мая 1861 г. были утверждены так называемые "Временные правила по цензуре", дополненные секретными наставлениями.
Деятельность "Современника" до крайней степени осложнилась. Но и в таких условиях журналу по-прежнему удавалось говорить правду о реформе то молчанием, то с помощью аллегории, то смехом над безудержным восторгом либералов.
Крупным событием в истории "Современника" этого периода является одно из "Внутренних обозрений", написанное возвратившимся из-за границы Добролюбовым и напечатанное в августовской книжке журнала за 1861 г. В нем в иносказательной форме ставились вопросы об отношении к реформе, о перспективах крестьянского движения, о сплочении сил демократии в беспощадной борьбе против либерализма. "Крестьянская реформа искажена царским правительством и не стоит поэтому предаваться радостным настроениям", - говорил читателям Добролюбов. Критик недвусмысленно намекал на восстание крестьян в с. Бездна, которое было зверски подавлено.
В непосредственной связи с реформой следует рассматривать и очерки участника революционных кружков И. Пиотровского "Погоня за лучшим", которые печатались в Љ5-8 "Современника" за 1861 г. "Каждому, конечно, известно, - писал он, - что манифестом 19 февраля 1861 года, объявленным у нас 5 марта, русские крестьяне вышли из крепостной зависимости с обязанностью оставаться в прежнем повиновении к своим помещикам" . Пиотровский, по существу, зачеркивает царский манифест, высмеивает восторги либеральных журналов и разъясняет читателю, что крестьяне встретили реформу массовыми восстаниями.
Статья Пиотровского была одним из тех произведений, напечатанных в "Современнике" в 1860-1862 гг., которые говорили о путях коренного решения крестьянского вопроса, о народе как решающей силе общественно-политических преобразований. Вместе с произведениями Чернышевского "Не начало ли перемены?", "Научились ли?" и Добролюбова "Когда же придет настоящий день?", "Черты для характеристики русского простонародья", статья "Погоня за лучшим" рассматривала вопрос о возможности революционного выступления крестьянства. Она свидетельствует о том, с какой последовательностью в условиях жесточайшей цензуры отстаивал "Современник" кровные интересы широких масс русского крестьянства.