Что-то было не так. Руки наездника вставляли мундштук резче, не понимая, но причиняя неудобство и даже боль. Серый задергал ушами, все испуганней с каждым разом оглядывался. Умоляя и прося о помощи, о поддержке, в ответ коню сыпались гневные окрики и щипки. " Что сделал я не так?"- задался он вопросом.
Человек одел это. Серый ненавидел эти странные и неудобные штуковины, которые ему одевал человек по какой-то глупой причине. На ногах, плечах, боках тяжким грузом повисли доспехи. Лошадям их одевали только для тренировок на страх, где боятся - нельзя. Люди запрещали им и это. Нет страха, говорили они, но никто так и не смог истребить в них тот самый искренний страх. Они боялись, но за испуг били, очень больно били. Поэтому конь не выказывал страха.
Что-то повисло в воздухе. Жадное, щемящее грудь и пропахшее дымом. Серый не боялся, выказывал только нужное повиновение и послушно стоял, когда человек залез на его спину. Вокруг - холодный день октября, огромные глубокие лужи и осенняя промозглость. Рядом с ним такие же напуганные или недовольные лошади, в тех самых неудобных никому доспехах. Серый шаркнул подковой по асфальту, и несколько горячих молодых жеребцов вздрогнули. Они знают, что происходит. То, что любая полицейская лошадь, чего все они боятся - митинг.
Огромна толпа людей забурлила, заухала, стоило только их отряду подъехать поближе. Вокруг дымно, люди в черном бьют палками с другой стороны, от этого толпа рычит и воет. Нет в толпе людей, там только один злой, жестокий, полный агрессии разум. Серый навострился, но ноги наездника больно впились в бока, и конь пошёл, полный ужаса. Им всем страшно, но долгая дрессура научила их слушать. Послушная колонна четвероногих полицейских, сердца которых бились все быстрее.
Первый удар получил Серый. Чей-то кулак ударил его в плечо, и конь ответил, отмахнувшись подкованной ногой. Хрустнуло, охнуло и завозилось. Толпа выплюнула из себя человека, терявшегося в этом гаме. Оглянувшись назад, человечек завыл от боли, и конь виновато понурился. Ему жаль стало этого создания, жалкого по свой натуре и очень хрупкого.
Лошади растянулись линией, начали теснить толпу. Знавшие животный язык поняли бы, что они глубоко испуганны, но упрямо стояли напротив огромной толпы. По человеческой указке получая удары, лошади все равно шли вперед, мучимые ужасом и воспитанием.
Когда сзади взорвалась бомба, зад опалило жаром. А толпа безумно бросала дымовые шашки, бутылки, мусор, камни. От боли быть сожженным, кони побежали. Серый бежит галопом. Громко, поднимаясь над шумной толпой, стучал в голове чудовищный грохот копыт. Гнедой жеребец, по чьей-то прихоти названный Серым, бежал первым. Он всегда так делал. Всегда первый, всегда принимал удар на себя и расчищал путь. Сверху, со спины, доносились выстрелы автомата: "тра-та-та-та".
Дым вокруг, Серый задыхался. Люди выбивались из толпы и входили обратно, под власть одного яростного разума. Жеребец боялся, но вел остальных. Мундштук не помогал больше людям. Ничто им не помогало. Ими управляли напуганные животные. Полицейские ругались грязными словами и вновь ударяли по крупу, холке, шее тяжелой рукой. Но все напрасно; кони уносили их вглубь толпы.
Серому казалось, что конца людскому морю нет, что еще немного, и оно их захлестнет своим большим порывом уничтожить все, что не толпа. Бежать уже нельзя. Их боялись, но стояли на пути и мешали. Лошадь не любит делать больно, она терпит. А люди не умеют терпеть. Их сущность - движение: руки давят на мундштук, ноги стискивают бока, а голос дрожит от усердия перекричать.
Грозно зашумела толпа, завыла и нахлынула. Чужие руки держали за повод, били по глазам, шее, ногам ( самое хрупкое в лошадином организме), животу. По всем тому, что не укрывал черный панцирь. Рябило в глазах, а округ дым, дым, пепел и смерть.
Испуганный, ослепший о невыносимой обиды и боли, Серый кусал и лягал всех в ответ, воя надо всеми, кому сломал жизнь. Устал бояться пепла и человека, умирающий за чужую жизнь наверху, он со все ясностью возненавидел всё людское. Мундштук, седло, черные доспехи, хлысты, воспитание: все. Злоба полнилась в нем и росла. Он нашел выход отсюда, вырвался. Вверх, в небо, выше, выше.
" Почтим память прекрасной рабочей лошади по кличке Серый... Умер при подавлении волнений... Лучшему напарнику и другу от... прощай, друг."