"Истина рано или поздно все равно выйдет на свет, и
Ложь будет повержена в прах"
Мудрость Древнего Египта
ЗАПОМНИ: ЭТОТ ГОРОД - ЛЕНИНГРАД!
СОДЕРЖАНИЕ
ВСТУПЛЕНИЕ
ГЛАВА 1 МОРАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПЕРЕИМЕНОВАНИЯ ГОРОДА-ГЕРОЯ ЛЕНИНГРАДА
1. Нужен ли России "Санкт-Петербург"?
2. О патриотизме
ГЛАВА II ФАЛЬШИВЫЕ АРГУМЕНТЫ
1. Первоначальность названия "Санкт-Петербург"
2. Что такое - "историческое название"?
3. Что есть святость?
4. О символах, содержащихся в слове Ленинград.
5. Можно ли менять свое имя?
6. Запад нам поможет!
ГЛАВА III ДРУЗЬЯ И ВРАГИ
1. "Все на защиту Ленинграда!"
2. Пятая колонна
ГЛАВА IV "САНКТ-ПЕТЕРБУРГ" ПОКА НАМ ТОЛЬКО СНИТСЯ
ГЛАВА V "ВСУЕ ЗАКОНЫ ПИСАТЬ, КОЛИ ИХ НЕ ИСПОЛНЯТЬ
ГЛАВА VI "ТАЙНЫ БЕЛОГО ДОМА"
ГЛАВА VII К ВОПРОСУ ОБ ОШИБКАХ
ГЛАВА VIII БЕЛЫЕ ФЛАГИ КАПИТУЛЯЦИИ
ГЛАВА IX ЗИГЗАГИ ГУБЕРНАТОРА ЯКОВЛЕВА
ГЛАВА X ЧТО ЖЕ МЫ ПОЛУЧИЛИ?
1. Миф о "Возрождении города".
2. Опозоренные юбилеи
3. Когда концы не сходятся с концами
ГЛАВА XI КАК ВАС ТЕПЕРЬ НАЗЫВАТЬ?
ПРИМЕЧАНИЯ
ВСТУПЛЕНИЕ
В конце 80-х годов прошлого века на волне горбачевской перестройки и "нового мышления" страну охватила эпидемия переименования улиц и городов. На арену общественной жизни вышла масса ревнителей "исторической справедливости", требовавших возвращения всех без исключения "исконных" названий". Газеты и журналы превратились в своего рода дискуссионные клубы и принялись горячо обсуждать проблемы топонимики.
Автор не ставит своей задачей исследовать проблемы и историю изменения названий населенных пунктов всей страны. Это очень обширная и специфичная тема, которая безусловно, шаг за шагом, будет разрабатываться. Цель данной работы - показать, на примере переименования города-героя Ленинграда, как борьба за историческую справедливость в практическом ее осуществлении превратилась в нечто совершенно противоположное - в борьбу против исторической справедливости.
Возвращаясь к общесоюзной полемике, следует отметить, что в ходе ее высказывалось много трезвых и взвешенных мнений, призывавших не поддаваться эмоциям и возвращать прежние названия с большей осторожностью, соблюдая при этом исключительное чувство меры. Вот что писал в 1988 году главный редактор ленинградского журнала "Нева" Борис Николаевич Никольский: "Я, разумеется, не сторонник поспешного, по сути дела волюнтаристского переименования городов и улиц, я целиком и полностью разделяю мнение тех, кто считает, что многим городам и улицам нашим надо вернуть их исконные названия, имеющие историческое значение. Однако и здесь нельзя впадать в крайность, нельзя забывать, что сам процесс переименования - это то же движение истории и отменить его, безумно перечеркивая любое более позднее название во имя прежнего - это иной раз то же самое, что пытаться содрать с живого дерева годовые кольца ради того, чтобы добраться до его сердцевины..."1.
К сожалению, в реальной жизни победила противоположная тенденция и возвращение старых имен городам и улицам стало идти в русле сведения политических счетов и приобретения дешевой популярности, когда разум, логика и порядочность становились нежелательными категориями.
Наиболее остро такая тенденция проявилась в городе-герое Ленинграда.
Первые голоса с требованиями переименования Ленинграда прозвучали в 1987 году. Этот процесс получил резкое ускорение через три года, когда народный депутат СССР, член межрегиональной группы А.А.Собчак возглавил вновь избранный Ленсовет, где подавляющее большинство мандатов получили представители "демократических сил".
Во второй половине 1990 года в Ленинграде оформилась группа людей (в частности, депутаты Ленсовета Болтянский, Родин, Салье, Скойбеда, писатель М.Чулаки и другие), ставящие своей первоочередной целью смену названия города.
С сентября 1990 года стали проводиться выборочные опросы населения Ленинграда об их отношении к возвращению городу имени "Санкт-Петербург".
7 декабря 1990 года, так сказать, в "ночь перед Рождеством", "цвет" ленинградской интеллигенции основал так называемый "Всемирный клуб петербуржцев" (в дальнейшем - ВКП), деятельность которого была направлена прежде всего на поиск зарубежных союзников в деле восстановления "Санкт-Петербурга".
Выражаясь лексиконом Михаила Горбачева, "процесс пошел".
Благодаря настойчивой агитации в "демократическом" Ленсовете, это мнение получило там поддержку, в результате чего было принято решение о проведении опроса по переименованию города.
23 мая 1991 года решением ? 14 восьмой сессии Ленсовета было утверждено "Положение об опросе населения Ленинграда "О восстановлении первоначального названия города". В соответствии с ним опрос был проведен.
Рассмотрев итоги опроса, Ленинградский Совет народных депутатов обратился в Верховный совет РСФСР с просьбой законодательно закрепить изменения названия города.
На основании этого Обращения Президиум ВС РСФСР 6 сентября 1991 года принял Указ "О возвращении городу Ленинграду его исторического названия "Санкт-Петербург".
Но если внимательно изучить и проанализировать факты, связанные с переименованием города- героя Ленинграда, то обнаружится следующее:
1. Сама идея о возвращении городу названия "Санкт-Петербург" была исключительно безнравственной.
2. Аргументы в пользу переименования города были крайне несерьезны.
3. Юридическая процедура смены названия города была проведена с грубейшими нарушениями законности на всех уровнях.
Рассмотрим все это по порядку.
ГЛАВА 1 МОРАЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ ПЕРЕИМЕНОВАНИЯ ГОРОДА-ГЕРОЯ ЛЕНИНГРАДА
1. Нужен ли России "Санкт-Петербург"?
(Историческая ретроспектива)
Прежде всего вызывает удивление тот факт, что нас стали призывать вернуться к "Санкт-Петербургу". Все дело в том, что люди, ставшие инициаторами переименования города (и прежде всего А.Собчак) с жаром клялись, что их "святой долг" - возрождение России.
Но что такое "Россия"? Это синоним государства, официально называвшегося до февраля 1917 года Российской Империей. С образованием в 1922 году "Союза Советских Социалистических Республик название "Россия" стало синонимом этого нового социалистического государства.
В Россию в 1812 году вторгался Наполеон [1]. Одна из книг, созданных в связи с 300-летием династии Романовых, имеет название "Россия под скипетром Романовых".
Книга английского журналиста Александра Верта о борьбе Советского Союза против немецких захватчиков называется "Россия в войне". Документальный американский фильм на ту же тему назывался "Битва за Россию". В марте 1941 года Гитлер уточнял своей военной верхушке: "Наши цели в отношении России - разгромить ее вооруженные силы, разрушить ее государство" [2].
Политрук Федор Клочков, вдохновляя героев-панфиловцев на подвиг, произнес: "Велика Россия, а отступать некуда - позади Москва!".
Находясь в блокадном Ленинграде, Ольга Берггольц писала:
"Где б ни лилась родная наша кровь,
Она повсюду льется за Россию".
Такие примеры можно приводить бесконечно. Далеко не случайно, что в заявлении народных депутатов СССР "Народам Союза Советских Социалистических Республик, Организации Объединенных Наций, Правительствам всех государств". подписанным Т.Авалиани, было подчеркнуто:
"Союз Советских Социалистических республик, как государство, является правопреемником Российской Империи" [3].
Могут спросить, какое отношение имеют эти рассуждения к переименованию Ленинграда? Самое прямое. Российскую государственность строили и укрепляли, между прочим, и цари династии Романовых. Они проводили политику усиления роли России на международной арене, они заботились об укреплении обороноспсобности державы. Поэтому, как бы мы не относились к самодержавному строю, но дела и поступки русских императоров, направленных на повышение национального достоинства страны, необходимо уважать. Именно таким поступком стало в1914 году решение императора Николая II о переименовании Санкт-Петербурга в Петроград.
Многие русские историки, в том числе Николай Михайлович Карамзин, высказывали суждения, что некоторые нововведения Петра I шли вразрез с русскими традициями, с русским национальным духом. Полагаю, это действительно так. Подобный взгляд более всего подтверждает одно из высказываний Николая II. В 1903 году, когда праздновалось 200-летие основания Петербурга, император в одной из частных бесед сказал начальнику своей личной канцелярии генералу А.А.Мосолову: "Конечно, я признаю много заслуг за моим знаменитым предком, но создаюсь, что был бы не искренен, ежели бы вторил вашим восторгам. Это предок, которого менее других люблю за его увлечения западной культурой и попрание всех чисто русских обычаев. нельзя насаждать чужое сразу, без переработки. Быть может, это время, как переходный период, и было необходимо. Но мне оно не симпатично" [4].
То, что Петр I очень любил немцев и вообще все немецкое, вряд ли будет спорным вопросом. Более всего об этом говорит обращение "мин херц" ("мое сердце"), столь обожаемое царем. Впервые за всю историю русского государства царствующая династия стала родниться с немецкими курфюстами. Естественно, что Петр к месту и не к месту стал насаждать в России немецкие слова. Не миновала эта участь и названий населенных пунктов. Создавая новые города и поселки, Петр любил нарекать их на "немецкий манер" голландскими, английскими, только не русскими именами. Свою новую столицу он назвал не Петровском, а "Санкт- Питер-бургом". Даже потешную крепость своих отроческих лет и ту он повелел именовать "Прешбургом". Немецкие названия посыпались на Русь как из рога изобилия: Шлиссельбург, Шлотбург, Петергоф, Ораниенбаум, Кронштадт. Но если Петергоф и Ораниенбаум были царскими усадьбами и, соответственно, такие названия можно простить как лингвистические причуды их владельцев, то название "Санкт-Питербург" (изначально "Санкт-Питербурх" антиисторично и антинародно в подлинном значении этих слов).
Что такое "Санкт"? Что такое "Питер"? Что такое "бурх". Таких слов в русском языке нет и не было. При тогдашнем уровне образованности русского народа название "Санкт-Питер-бурх" звучало как бессмысленная тарабарщина, которую не то что понять, но и произнести было невозможно (сравните с прекрасными русскими названиями Москва, Смоленск, Калуга, Вологда, Углич...). Как и следовало ожидать "Санкт-Питер-бурх" в России не прижился. Он трансформировался в "Санкт-Петербург", причем это название стало носить исключительно официальный характер. Что касается бытовой речи, то образованные сословия приставку "Санкт" отбросили и называли город просто "Петербургом". Ну а простому народу даже "Петербург оказался не по зубам. Даже в середине XIX века, спустя 150 лет после основания "Северной Пальмиры", русские люди ломали язык об название своей столицы:
"Петенбург",
"Петербурх",
"Петинбурга" [5].
Простой люд, чтобы выбраться из языковой ловушки, стал называть новую столицу "Питером". Подобное мнение высказал Н.В. Голицын. Он считал, что "греко-византийское название "Петрополь" сродни и ближе русскому слуху, чем чуждое ему шведско-голландско-немецкое "Санкт-Петербург". Простой народ не переварил этого имени и своевольно сократил его в характерное "Питер", вряд ли бы понадобилось ему произвести такое же искажение с именем "Петрополь" [6].
Впрочем, для славян "Санкт-Петербург" и в наше время является глубоко чуждым словом. Вот небольшой штрих из жизни современной Чехии: "В Чехии наш город называют либо "Ленинградом", либо "Петроградом", слово "Петербург" там считают неприемлемым для славянского слуха..." [7]. Да, в Чехии начали уважать русских. Когда же русские станут уважать самих себя?
Вспомним и другие подобные ситуации. Так, граф Нессельроде становился у русского человека графом "Кисель вроде" [8], поручик фон Зоон превращался в "под звон", капитана Дювернуа перекрещивали в "доверни нога", а генерал Будберг Фон Шауфус назывался "будка за цехаузом" [9]. Балтийские матросы по давней традиции называли Ораниенбаум не иначе, как "Рамбов", а корабельный интендант Вейс дер Моон получал кличку "весь дерьмо он" [10].
Действительно, что такое "Питер"? То ли это конспиративная кличка, то ли жаргон. Двести лет наш народ называл свою столицу жаргонным словом! Где, в какой стране такое возможно? Все государства имеют столицы с названиями, сообразными родному языку и только столица великой России называлась чужеродным именем.
Вот мнение писателя Михаила Кураева:
"Санкт-Питер-бурх"!
Для русского уха триста лет назад это звучало примерно так же, как сегодня - сникерс! тампакс! баунти! маркетинг!
... Почесав заскорузлой пятерней в затылке, не выученный ни латинскому, ни греческому, едва разбирающийся по-русски россиянин оставил от трехслойного комплимента пригодное к употреблению "Питер" и то не от фамильярности в обращении к святому апостолу, а по созвучию с именем царя-антихриста, и в платье, и в языке, рядящегося под немца.
... Да только в карнавальной традиции можно поименовать город так заковыристо, чтобы название звучало для русского человека оплеухой".
Далее, касаясь общего смысла петровских названий, М.Кураев резонно замечает:
"Трудно было понять, то ли возвращаются в отечественное лоно Новгородские земли, столь счастливо защищенные Александром Невским, то ли просто пришли новые завоеватели и прогнали старых" [11].
Действительно, вместо того, чтобы дать Ниеншанцу русское название, а Нотебургу пожаловать исконное имя "Орешек", Петр I "украшает" географическую карту России "Санкт-Питер-бургом" "Шлиссельбургом".
Само собой напрашивается сравнение между "лингвистической" деятельностью Петра Великого и поведением испанских завоевателей Нового Света. Если последние распространяли свои родные названия на чужих землях за многие тысячи миль от родины (буквально "от Аргентины до Мексики"), - Кармен-де-Патагонес, Сант-Яго, Гвадалахара, Пинар-дель Рио, Флорида и т.д. и т.д.), то Петр Алексеевич в каких-то 160 км. от Новгорода, на родной русской земле насаждал "бурги" и "гофы". Можно согласиться с тем, что русский народ на рубеже XVII-XVIII веков не умел еще строить морские корабли, но украшать свою землю названиями русские умели всегда.
В романе "Царь и гетман" писатель Даниил Мордовцев сделал попытку проникнуть в психологию Петра I, когда тот придумывал название для новой столицы:
"... И пылкое воображение царя уносится вдаль, в глубину грядущих веков... При устьях Невы видится ему величавый город, столица восточных царей, к которой обращены взоры всего света. Со всех морей и океанов, от всех народов Старого и Нового света плывут корабли в этот величавый город, в город Петра, Петроград... Нет, это слово противное, Москвой затхлой пахнет, византийским ладаном отдается. Не быть тут Петрограду, довольно и византийского Царьграда.. А будет тут Россенбург или Ризенбург, город богатырей... Нет пусть лучше будет тут Петербург... Да, это лучше всего...." [12].
Так надо ли удивляться ответной реакции русского народа на вводимые царем "бурги"?
Обратимся снова к роману Д.Мордовцева:
"... здорово-здорово, Сысоюшка, здравствуй, внучек Симушка, здорово, Агапушка, - шамкал симкин дед, обращаясь то к сыну своему, шадроватому Сысою, то к внучку, то к другим сельчанам, то к ратному.
- С каких местов теперь,Агапушка, - с Олонца?
- Нету, с самого Шлюхина града, -отвечает ратный -
- Что же это за град такой? Не слыхал такого отродясь.
- Новый, значит, град с немецкой кличкой, Шлюхин...
- Шлюхин, ишь ты, таких на святой Руси не бывало, Хлынов город есть, холопий, а Шлюхина града на Руси не бывало.
- Да это наш Орешек, что под шведом был, а теперь опять наш, - пояснил Сысой.
Не потому ли священным названиям для русских всегда была Москва? Помните, у Пушкина:
"... Как часто в горестной разлуке,
В моей блуждающей судьбе,
Москва, я думал о тебе!
Москва... Как много в этом звуку
Для сердца русского слилось!
Как много в нем отозвалось" [14].
или у Лермонтова:
"... Ребята! Не Москва ль за нами?
Умремте ж под Москвой,
Как наши братья умирали!
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бородинский бой" [15].
Но никогда священным названием для русского сердца не был Санкт-Петербург. И все русские императоры совершали "путешествие из Петербурга в Москву", что бы в первопрестольной возложить на себя царскую корону.
"Евгений Онегин" по праву назван В.Г.Белинским "энциклопедией русской жизни". Что же мы находим в этой энциклопедии? Петербургу посвящены две главы (первая и восьмая), Москве - только одна (седьмая). Но слово "Петербург" мелькнет перед нашими глазами всего один раз и, естественно не задержится в наших сердцах:
".... А Петербург неугомонный
Уж барабаном пробужден...." [16]
Зато слово "Москва" звучит 12 раз. И как звучит! Во-первых, седьмой главе предшествуют 3 эпиграфа. Вот лучшие из них:
"Москва, России дочь любима,
Где равную тебе сыскать?"
Дмитриев
"Как не любить родной Москвы"
Баратынский [17].
Во-вторых, мнение самого А.С.Пушкина:
"... Москва... Как много в этом звуке
Для сердца русского слилось!...." [18]
Итак, из "энциклопедии русской жизни" мы узнаем, что "Москва - родной город для русских людей, что Москва - любимая дочь России, а Петербург - всего лишь "неугомонный город", пробуждающийся под барабанный бой.
В дальнейшем существо этого огромного духовного противоречия между русскими столицами лаконично и в то же время исключительно емко выразил Константин Аксаков: "Москва - столица русского народа, а Петербург только резиденция императора" [19].
Это убеждение Александр Сергеевич Пушкин пронес через всю жизнь. Ему как-бы неприятно само слово "Петербург". Поэт в своих стихах называет русскую столицу либо "Петроградом", либо "Петрополем", либо нейтрально-иносказательно:
"Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы..." [20].
Или
"Горд пышный, город бедный,
Дух неволи, стройный вид,
Свой небес зелено - бледный,
Скука, холод и гранит"...[21].
Впервые "Петроград" появляется у Пушкина уже в стихах лицейского периода. Вот строки из стихотворения "К сестре":
"... Но время протечет,
И с каменных ворот
Падут, падут затворы.
И в пышный Петроград
Через долины, гоны
Ретивые примчат..." [22]
Даже в тех случаях, когда, казалось бы слово "Петербург" не умаляет художественных достоинств стихов, Александр Сергеевич пишет "Петроград". Так, поэма "Езерский" (1832-1833 гг.) первоначально начиналась строками.
"Над Петербургом омраченным
Осенний ветер тучи гнал..." [23]
Но "Петербург" Пушкину чем-то не угодил и в окончательной редакции поэмы он был заменен "Петроградом":
"Над омраченным Петроградом
Осенний ветер тучи гнал,
Дышало небо влажным хладом,
Нева шумела, бился вал..." [24]
Поэтому закономерно, что в следующей поэме Пушкина "Медный всадник" (1833 г.) Петроград вновь властно заявил о себе:
"Над омраченным Петроградом
Дышал ноябрь осенним хладом..." [25].
"Медный всадник" стал у Пушкина вершиной прославления северной столицы, ее апофеозом. Но что удивительно: Пушкин славит Петербург и в то же время не хочет называть город официальным именем. Неужели Пушкин не мог подобрать к слову "Петербург" рифму маловероятно. Очевидно, будучи великим национальным поэтом, Пушкин чувствовал враждебность названия "Петербург" русскому национальному характеру или, как принято говорить в настоящее время - "русской идее". Поэт как будто предчувствует, что будущее за Петроградом и поэтому вместо "Петербурга" мы находим в поэме "юный град, полночных стран краса и диво", "Петра творенье", "град Петров". "младшая столица", "Петрополь", "Петербурга словно не существует".
Что мешало Пушкину написать:
"... Прошло сто лет и Петербург,
Полночных стран краса и диво..."?
Значит что-то мешало, если вместо Петербурга появляется "юный град".
Что мешало Пушкину написать:
"... Красуйся, Петербург, и стой
Неколебимо, как Россия..."?
Значит, что-то мешало, если вместо Петербурга вписал "град Петров".
А мешало то, что Пушкин чувствовал всем сердцем, всеми "фибрами своей души", что Петербург не олицетворяет Россию и что рано или поздно Россия "Санкт-Петербург" отвергнет.
Здесь следует также отметить, что Санкт-Петербург уже с XVIII века раздражал русский слух. Название города "Петроград" появилось в нашей литературе задолго до переименования города в 1914 году. Так у К.Н.Батюшкова в его послании к А.И.Тургеневу (1817-1818гг.) читаем:
".... В своей маленький приют
Друзей из Петрограда
На сельский праздник ждут..." [26]
К.Ф.Рылеев в стихотворении "Давно мне сердце говорило (1821 г.) писал:
"... Едва заставу Петрограда
Певец унылый миновал..." [27]
Название "Петроград" находим также в произведениях М.В.Ломоносова, Г.Р.Державина, Е.А.Баратынского и у других поэтов прошлого.
Обязательно надо сказать еще вот о чем. Кто-то любил и Петербург. Его славили Александр Пушкин, Ипполит Богданович, Петр Вяземский, Степан Шевырев... Но это была какая-то странная любовь. Петербург называли "пышным", "горделивым" (и даже гордым), "величавым", "царственный", "великолепным", "блистательным"... Но никогда никогда не называл его родным, близким и любимым (вспомните: "Как не любить родной Москвы!"). Про северную столицу никто не сказал: "мой Петербург" и никто ни разу не назвал Петербург "любимым сыном России" или "милым братом". И, конечно, совершенно неприменим к Санкт-Петербургу эпитет "героический".
Достоинства у Петербурга, разумеется, были (в этом плане очень интересна статья В.Г.Белинского "Москва и Петербург"), но почему-то русские писатели и поэты на первый план ставили отрицательные стороны своей столицы. У Достоевского - это город "униженных и оскорбленных", у Вс.Крестовского - "Петербургские трущобы", у В.Михневича - "Язвы Петербурга..."
"Язвам" Петербурга посвящали свои стихи многие русские поэты. Процитируем хотя бы некоторых.