Аннотация: О музыкантах. О харизме. Об успехе и о панической боязни успеха.
…наша несравненная Мерлин! – объявляет конферансье, и я замираю, уставившись на сцену.
Это действительно она, повзрослевшая, прекрасная, почти неузнаваемая. Не сорванец Мерлин, девушка с гитарой, в клешеных джинсах, подметающих пол, в длинной холщовой рубашке, в разорванных кедах и с кучей фенек на руках, какой я увидел ее впервые, и какой она была следующие три года нашего знакомства. Нет, новая Мерлин, женственная и стильная. На ней длинное блестящее платье с разрезами по бокам почти от бедра. Красное! Мерлин, которую я знал, скорее умерла бы, чем надела красное. Стрижка – короткое каре, тоже совсем нехарактерно для этой особы. Макияж, неужели? Она еще и осветлила волосы! Вот это да! Куда же исчез принцип полной естественности во всем, вечно спутанные космы ниже плеч и сальный нос?
А как она держится! Не забитое, сутулое, стыдящееся себя существо, которое нужно было иногда из-под палки выталкивать вперед, пред зрительские очи, но королева, гордая, смелая, раскованная. В ее пластике появилось что-то от семейства кошачьих, не мягкость и гибкость, а упругость, почти пружинистость каждого движения. И сила. Раньше Мерлин хотелось защитить, а теперь сразу понятно, что эта дама способна постоять за себя сама.
Поет она почти как прежде. Тот же голос, который мог принадлежать сирене, тот же потрясающий воображение диапазон в три октавы, те же переливы, то же верхнее ля, от которого начинают дребезжать оконные стекла в клубе. Манера пения несколько изменилась, да и немудрено. Наша старая группа «Вспомнить Валгаллу» играла дум, мистическую музыку, принесенную к нам ветрами из Скандинавии. Потому Мерлин исполняла роль ведьмы или суккуба, она устрашала своими песнями, заставляя сердца людей колотиться в ожидании ужасной развязки, но в то же время звала за собой, в таинственные потусторонние миры, снежные, как ее голос. Сейчас она поет какую-то романтически-ироническую балладу, жанр, в котором и раньше иногда экспериментировала, но не воспринимала его всерьез. Но, пожалуй, получается не хуже, чем дум! Появились какие-то новые интонации. Да и новому имиджу эта песня очень соответствует.
Она прекрасна и молода,
Она судьбы вершит
И правит мирами,
Покоряя их навсегда,
За один только миг,
За единственный взгляд,
Навсегда-навсегда-навсегда!
Я был уверен, что Мерлин давно бросила музыку. До меня доходили слухи, что она работает фотографом в географическом журнале, много путешествует, одна и с мужем, какие-то ее снимки даже отмечали дипломами на фотоконкурсах. Оказывается, ничего подобного. Она поет, и как поет! Неважно где, неважно что, важно – как. Теперь это точно готовая звезда. Именно такой я мечтал ее видеть восемь лет назад, когда все только начиналось. Выходит, я был прав!
Встаю и выхожу из зала. Нахожу администратора клуба. Да, программа продлится еще два часа. Мерлин будет петь во время музыкальных пауз.
Звоню своему приятелю Леве Ланскому, известному продюсеру, раскрутившему несколько модных проектов за последние пару лет. Ура! Он сейчас свободен, может приехать и послушать мою знакомую.
Мою Мерлин.
*****
Я встретил ее на большом сачке в первом гуманитарному корпусе МГУ. Туда стекались все неординарные люди из первого ГУМа, впрочем, не только они – праздношатающихся тусовщиков не из университета тоже было достаточно. Хиппи, панки, растаманы, толкиенутые, поэты, музыканты – кого там только не было в иные дни, когда до сессии еще далеко, хочется развлекаться и общаться с приятелями, а не сидеть в душных аудиториях над конспектами. Моя любимая девушка – Люда, студентка-первокурсница филологического факультета – тоже частенько проводила время на сачке. Пару раз зазывала и меня, мол, с такими ребятами познакомишься! – но я учился в Физтехе, за пределами Москвы, и мне было просто некогда поддерживать Люду в ее сачкомании.
Но однажды я согласился на свидание в первом ГУМе. Я пришел чуть раньше, потому мне и удалось застать Мерлин, новую подругу моей девушки, о которой уже был наслышан столько, что слегка ревновал, зная бисексуальность Люды. Мерлин, застенчивая и нелюдимая, вовсе не мечтала быть представленной мне. За два часа до этого начинающие филологи, отмечая день рождения своей сокурсницы, выпили в университетском кафе домашнего молдавского вина, замаскированного под «Буратино». Крепленое красное сильно подействовало на юных девиц, они спустились на сачок, готовые к любым подвигам. Мерлин решила спеть подругам под гитару свои песни. Выпросила инструмент у какого-то мальчишки, неумело подражавшего Цою, уселась по-турецки на ступеньки…
И изумленные подруги впервые услышали волшебное пение Мерлин.
Хладнокровно клюю твои губы,
А потом творю колдовство,
Исчезаю из всех зеркал,
За которыми
Ты меня
Так долго и безнадежно искал.
Я Йоркширская ведьма,
Мне тысяча лет,
И из них половину
Ты идешь по пятам,
За мною след в след!
Не поймаешь!
Обернусь волчицей
И в лесном разнотравье
Сгину…
Когда я появился там, первый шок у окружающих уже слегка прошел, они окружили девушку и прихлопывали в такт мелодии.
Я сразу понял, какой огромный потенциал скрывается за этими бесформенными одеждами, невзрачным личиком и тонкими светлыми волосами. Эта юная Золушка способна покорить тысячи, миллионы любителей музыки! Нужно только направить ее в правильное русло! Одеть, умыть, научить играть на гитаре получше, подобрать хитовый репертуар… Что это еще за чушь о колдуньях и драконах? Классический рок, или джаз – вот что подходит для этого дивного голоса.
В тот момент я как раз занимался поисками новой группы. Из старой ушел, поссорившись с гитаристом и басистом. Идеологические разногласия, основанные на различии целей. Ребята хотели просто играть музыку, а я всегда был нацелен на результат. К чему бесполезно сотрясать воздух, если можно добиться успеха? Но большинство начинающих музыкантов о настоящем успехе не думают. Гипотетически – да, всяк кричит:
- Мы станем звездами!
Но вот реально работать над формулой удачи никто не хочет. Единицы согласны поступиться для этого своими музыкальными вкусами.
-Мы играем только металл!
Металл непопулярен, но ни шагу в сторону упрямцы не сделают. Впрочем, это касается не только музыки. Бескомпромиссность – для многих одно из условий удачливости. Или публика покупает нас такими, какие мы есть, или не покупает вовсе! Довольно глупая установка, по-моему. Нужно уметь уступать в мелочах и приспосабливаться, сохраняя твердость лишь в главном. Не сворачивать с пути. И тогда добьешься успешности на любом поприще.
Мои оппоненты называли такую позицию проституцией. Наверное, в этом есть доля правды. Но я никого не принуждаю опускаться до вещей постыдных. Не предлагаю профанировать музыку и строгать попсу. Если же заказчик музыки просит коду сделать покороче или поменять тональность с минора на мажор, почему бы и нет?
Группа, из которой я ушел за несколько дней до знакомства с Мерлин, на первый взгляд была просто обречена на успех. Но я играл там полтора года, а мы так и не вышли на приличный клубный уровень. Репетиции каждые выходные в актовом зале школы, плюс иногда по будням, редкие концерты в маргинальных клубах, заработки - мелочевка, которая немедленно пропивалась… Моим коллегам этого хватало, чтобы чувствовать себя великими музыкантами. На один из концертов явились две влюбленные в гитариста развязные особы условно женского пола, обкуренные до состояния невменяемости, которые устроили стриптиз. Мои ребята расценили это приключение как высший предел звездности. Возможно, случись это не в паршивом «Даймонде», а в «Олимпийском», меня бы тоже порадовала подобная примета популярности. Но несколько месяцев рассказывать всем знакомым о том, что из тридцати зрителей двое решили раздеться, ошарашенные нашей музыкой – это не по мне. Нужно перерастать этот детсадовский уровень! Популярная в музыкальной тусовке формула Sex, drugs and rock&roll привлекательна для многих, но нежизнеспособна. Секс ради секса и рок-н-ролл ради рок-н-ролла – непостижимые для меня явления. Рок-н-ролл ради успеха – таково мое кредо.
Попытки вразумить гитариста с басистом ни к чему не привели. Я расстался с ними без сожаления и принялся подыскивать новую группу. Барабанщики, особенно хорошие – востребованный товар на рынке музыкальных вакансий. От предложений не было отбоя, но я выбирал очень тщательно. Мне не подходили коллективы без амбиций или с сильным лидером, со слишком экстремальным материалом, с большим количеством участников… Моя придирчивость стала притчей во языцех. Но пока я не увидел Мерлин, мысль о создании собственной группы не приходила мне в голову.
Ее голос решил все. Я был уверен, что из этого великолепного материала смогу слепить звезду любого масштаба. Небольшая огранка – и продюсеры будут рвать Мерлин друг у друга из рук.
Люда увидела меня и восторженно закричала:
- Ну? Я говорила тебе, говорила, что она прелесть!
По правде говоря, я не заметил особой прелести Мерлин. Девочка-подросток, плохо одетая и причесанная, очень зажатая, с испуганным некрасивым лицом. Нет, я не влюбился в нее с первого взгляда, как потом утверждали некоторые. Я бы очарован ее пением, а сама Мерлин показалась мне дурнушкой.
Я рассмеялся. Имя Даша подходило этой девушке больше. Оно такое же тихое и сутулое, как они сама.
- Почему Мерлин? В честь чародея из легенд о короле Артуре?
- Да, мой любимый персонаж с детства, - смутилась Мерлин, - А ты почему Лакс?
- У меня в Лос-Анджелесе живет дедушка. Эмигрант. Однажды он позвонил в Москву и узнал обо мне. Связь была плохая, папа кричал в трубку: «Мальчик! Александр! Алекс!», - а дед переспрашивал: «Кто? Лакс? Как аэропорт тут? Ну и имя вы придумали!» Так и прицепилось – Лакс. Прикольно!
- Интересная история, хорошо, что Лакс, а не Ла-Гуардия какая-нибудь. Тебе повезло, что дед живет не в Нью-Йорке, - Мерлин-Даша как будто немного оттаяла, и мне показалось, что она готова к разговору на профессиональные темы. Я не собирался тянуть со своим предложением. Здесь и сейчас! А то кто-нибудь перехватит у меня этот бриллиант. Я пригласил Люду и Мерлин в кафе, а там сразу приступил к делу:
- Ты знаешь, что я ударник и сейчас собираю группу? Не хотела бы попробовать поиграть со мной?
- Ты вроде не хотел делать новую группу? – Люда подозрительно оглядывала меня.
- Теперь хочу. Мерлин поет так классно, что стоит попробовать! Басиста я найду легко, уже есть варианты. Это с барабанщиками всегда проблемы!
- Сколько лет ты играешь на ударных? – спросила Мерлин, нервно теребя волосы, лоснящиеся от постоянных прикосновений к ним.
- Не очень долго. Около восьми. У нас в школе делали ансамбль, а барабанщика никак не могли найти. Я решил попробовать – по глупости, конечно, - думал, что играть на ударных легко, нот ведь нету. Колоти, как получится – вот и вся премудрость. Потом уже понял, что придется учиться, учиться и учиться. Сейчас вроде кое-что умею.
- Я гитару только год назад в руки взяла. И не добилась пока ничего. Как же ты хочешь играть со мной в группе, если я только несколько аккордов освоила?
- А зачем тебе играть? Ты будешь петь, а гитариста возьмем со стороны. Есть знакомые, знакомые знакомых… Или объявление дадим по сарафанному радио.
Внезапно ее лицо окаменело.
- Я не хочу просто петь. Я буду играть, или не будет ничего. Я хочу стать настоящей рок-звездой, а не щебечущим соловьем.
- Ого! А ты с гонором!
- Я же тебе рассказывала об этом! На Мерлин где сядешь, там и слезешь! – ехидно ввернула Люда.
- Зато у нее есть мечта, которую она предельно ясно формулирует. И это мне нравится! Мерлин, ты научишься играть на гитаре, это несложно!
В тот момент я еще не почувствовал, что она с первой минуты держит меня в ежовых рукавицах. Я думал, заказывать музыку буду я, но вышло все иначе. Сначала пришлось покупать Мерлин хорошую электрогитару. Приличные инструменты дороги, потому все оплачивал я. Гитару мы нашли отличную, Ibanez десятилетней выдержки, очень приличный вариант для начинающего. Год с лишним ушел на обучение Мерлин технике игры. Я попросил об этом Зотова, своего приятеля, одного из лучших гитаристов Москвы. Послушав Мерлин, он печально покачал головой и предложил не тратить впустую время.
- Ты божественно поешь, но играть сможешь в лучшем случае посредственно. Можно освоить какие-то азы, но я обычно сразу вижу, выйдет ли из человека настоящий музыкант. Ты своей игрой только испортишь вашу группу. Найдите нормального гитариста.
Но уроки давать не отказался, и дважды в неделю Мерлин ездила к Зотову на экзекуцию. Всякий раз он кричал на нее:
- Ты бездарь, девочка! Блять, если бы я умел петь так, как ты – мне бы больше ничего не было нужно! У тебя идея фикс! Ты не рождена для игры на гитаре!
Мерлин обижалась, клялась стать виртуозом в кратчайшие сроки, мучила себя и инструмент днем и ночью. Иногда стирала пальцы в кровь, заклеивала пластырем, на некоторое время прекращала занятия, но потом принималась за них вновь, не дождавшись окончательного заживления. Я восхищался ее упорством, даже упрямством, хотя оно и сильно тормозило процесс превращения куколки в бабочку. Басиста мы отыскали быстро, а потом Мерлин, несмотря на мои протесты, притащила откуда-то похожего на скелет клавишника, любителя органных готических трелей, и мы начали репетировать вчетвером. Поначалу получалось довольно коряво из-за неумелой игры Мерлин. Примерно в течение года ей не давалась ни одна партия. А вскоре после начала репетиций появилась еще одна проблема – репертуар. Я убеждал Мерлин, что он должен несколько отличаться от того, к которому она привыкла. Нужно было свести к минимуму ведьм, руны, ангелов и демонов, валькирий, всевозможных богов и героев, ночные камлания в Стоунхендже и походы короля Артура, написать приличные рок-тексты о человеческих взаимоотношениях, о враждебности окружающего мира, о молодости и любви. Подходящий поэт у нас был – Люда, - плюс еще десяток сочувствующих и готовых помочь филологов. За музыку к текстам отвечал я. Но Мерлин категорически отказывалась петь чужие песни!
- Единорогов и Ланцелотов упраздним, когда я придумаю новенькое. Никак иначе.
Всей группой мы уговаривали Мерлин согласиться хотя бы на несколько Людиных песен. В результате наша принцесса отобрала три штуки, самые нехитовые, конечно. Она не терпела конкуренции!
Люда ревновала меня к Мерлин с той самой минуты, как я предложил организовать совместную группу. Ревновала почти безосновательно, Мерлин, обычная ежедневная Мерлин, не интересовала меня как женщина. Но иногда она вдруг менялась мистическим образом. Пение захватывало ее и преображало, перед нами была не девушка-неряха восемнадцати лет, но лучезарная языческая богиня. Я забывал свою партию, глядя на Мерлин в такие моменты, я вожделел ее, мечтал слиться с ней, превратиться в нее, быть ею. Люда, которая не пропускала ни одной нашей репетиции, замечала эти вспышки страсти, и как бы я потом не объяснял, что это было наваждение, вызванное голосом Мерлин, а сама Мерлин здесь ни причем, она не привлекает меня, - доверия моим словам не было.
- Она влюблена в тебя, эта драная кошка! – кричала моя девушка в ярости, - Надо завязывать с этой безумной идеей! Никакой группы у вас не получится! Мерлин все испортит, вот увидишь! Я знаю ее слишком хорошо!
На репетициях Люда забивалась в угол и мрачно оттуда наблюдала за своей бывшей подругой. Впрочем, внешне-то они оставались близкими приятельницами. Люда прекрасно относилась к Мерлин, когда меня не было рядом с последней. Я уговаривал подружку отказаться от посещений репетиций, но она настаивала на своем. По части упрямства они с Мерлин были почти равны.
От изматывающего присутствия Люды мы избавились естественным путем. Наша репетиционная база в подвале районного ДК закрылась, мы переехали в принадлежащий отцу басиста вонючий гараж с протекающей крышей, расположенный в такой дыре, о наличии которых в столице не догадываешься, пока не попадешь туда однажды и не охнешь: «Это же антиутопия какая-то!»
Люда побывала там один раз и заявила, что лучше умереть, чем находиться в подобном помещении регулярно. Даже глупая ревность не смогла победить брезгливости. Хотя после исчезновения из наших рядов Люды стало понятно, что ее подозрительность не была такой уж глупой. Мерлин стала превращаться в исключительную красавицу на каждой репетиции. При этом во время пения она как будто предлагала мне себя. Развязная, похотливая… В нормальном, неэкстатическом состоянии Мерлин относилась ко мне по-дружески, как мне казалось. Музыка растормаживала ее, превращала из недотроги почти в шлюху, и в такие моменты я хотел ее так, как никого и никогда. Но в других жизнях, дома, с Людой, в институте, на работе я даже не вспоминал о Мерлин-женщине, воспринимая ее только как солистку своей группы.
То, чему суждено было случиться, вскоре случилось. Одно из наших сборищ закончилось пьянкой в честь дня рождения басиста. Обычно я не позволял ребятам спиртного во время работы. Никаких праздников, для этого есть другие места! Но в тот раз я взглянул в глаза Мерлин и махнул на коллег рукой:
- Пейте, черти. И мне налейте.
Три литра красного быстро кончились, после чего парни отправились догоняться к басисту домой. А мы с Мерлин остались в гараже.
- Возьми меня, - просто сказала Мерлин, вдруг преобразившись в богиню и расстегивая джинсы, лишь за ушедшими закрылась дверь.
И я немедленно осуществил ее желание, хотя уже тогда знал, что вскоре пожалею об этом. Она стонала и хрипела в моих объятиях, вцепившись в меня так, что я боялся умереть от удушья. Поцелуи Мерлин были слишком агрессивны, зубасты, и я в панике пытался бы избежать ее ногтей, ведь дома ждет Люда. Особого удовольствия я не испытывал. Мы неуклюже путались в проводах от микрофонов и усилителей, но принять удобную позу не получалось из-за тесноты и неприспособленности грязной каморки для таких забав. Мерлин стащила с меня рубашку, что стало последней каплей. Гараж плохо отапливался, а на улице было около нуля. Играть и пить в холоде еще получалось, а вот раздеваться догола – увольте от такого экстрима.
Это был самый странный секс в моей жизни, и самое ужасное, что он затем повторялся и повторялся в последующие несколько месяцев. После каждой репетиции мы с Мерлин уединялись в гараже и устраивали очередное шоу под названием «Любовь музыкантов». Со временем качество это действа не улучшилось, и всякий раз потом я чувствовал себя негодяем. Во-первых, я не хотел ее по-настоящему. В Мерлин меня возбуждало только ее пение. Во-вторых, я любил Люду, мы собирались с ней пожениться. Нет, я не принципиальный противник измен. Но есть что-то подлое именно в такой ее форме: крутить шашни с подругой жены, оправдывая себя профессиональными интересами.
А ведь именно так я и успокаивал себя: это идет на пользу группе! И в самом деле, Мерлин стала лучше играть, написала за короткий срок полтора десятка отличных песен, а главное, перестала бояться сцены, что позволило нам начать полноценную концертную деятельность.
- Гляди-ка, она перестала зажиматься! – радостно прокомментировала Люда, - а все потому, что нашла наконец-то парня!
- Какого парня? – искренне удивился я. Меня потрясла зарождающаяся циничность Мерлин.
- Я не знаю, какого, но она очень изменилась! К тебе перестала клеиться. И выглядит как человек, а не прыщавый эльф из Средиземья. Концерт у вас выйдет на славу!
Так и получилось, премьерный концерт в клубе «Свалка» прошел с триумфом. Естественно, как коллектив начинающий мы выступали не одни. И под патронажем Тани Перловской, организатора концертов всех нераскрученных группок в Москве.
- «Вспомнить Валгаллу»? Это дум, что ли? – подняла брови Таня, - Когда я подошел к ней с просьбой втиснуть нас в расписание на май.
- Изначально был больше дум, а сейчас преобладает классический рок. Не вздумай нас засунуть в одну обойму с какими-нибудь атмосферными блэкерами, дэт-думерами и прочей нечистью.
- Да мне-то что, как скажешь… Лишь бы народ пришел на твой дум-рок.
Да, подобрать группе приличное название мне так и не удалось. «Вспомнить Валгаллу» придумали Мерлин с Людой, это была шутка с какого-то их филологического семинара, я уже не помню подробностей. Валгалла сразу меня взбесила, но переспорить девиц было невозможно. Тем более, что мы, в самом деле, репетировали в первое время только дум. Других песен у Мерлин не было, а чужие она поначалу даже слушать не хотела.
В день премьеры Мерлин трясло так, что я испугался, как бы она не выронила гитару. Но все обошлось. И не просто обошлось – наше выступление имело оглушительный успех. Народу мы пригласили много, и сверх ожидания почти все они явились. Сокурсницы Люды и Мерлин, мои сокурсники (хотя я в тот момент уже защитил диплом), друзья остальных наших музыкантов, знакомые друзей и друзья знакомых, в общей сложности около шестидесяти человек – цифра почти нереальная для подобного мероприятия. Таня была приятно обрадована, ведь она, как и мы, получала с каждого из пришедших проценты, только ее доля была несравнима с нашей. Я опасался, что Мерлин закомплексует перед таким количеством публики. Но все прошло гладко.
Наша солистка была великолепна. Ее пение покорило не только наших зрителей, но и пришедших послушать другие группы.
- Мерлин! Мерлин! Еще! – кричала добрая сотня человек, когда отведенные нам сорок минут закончились. В итоге мы сыграли еще две песни на бис.
- Эта девушка – настоящий харизматик, - заявил мне мой приятель-политтехнолог, работавший у Жириновского, - нашему Вовану до нее далеко. Она не хочет сделать политическую карьеру? Впрочем, нос длинноват. Слишком по-еврейски выглядит. Плохой нос – помеха для политики, но для шоу-бизнеса сгодится. Вы далеко пойдете!
*****
И теперь я смотрю на нос Мерлин. Он по-прежнему выдает ее национальность. Тогда, семь лет назад, она собиралась сделать пластическую операцию, как только разбогатеет. Очень уж раздражал ее этот физический недостаток. Как и слишком толстые, по ее мнению, бедра. Наверное, пока не разбогатела. А может, научилась ценить то, что имеет - отличную фигуру и оригинальное лицо.
Реликтом быть
Страшно и больно,
Одиноко - невыносимо.
Я сижу на скамейке
У дверей преисподней.
А ты снова проходишь мимо,
Я играю тебе на скрипке
Безысходно ищу закаты
Мне ответом –
Горечь твоей улыбки,
Поцелуя - сладкая вата.
Интересно, новые песни – о ней? Они очень подходят Мерлин. Оттеняют ее харизму, в реальности которой я сомневался когда-то, но теперь ясно вижу, что ошибался. Каждый из слушателей сейчас влюблен в исполнительницу. Каждый готов пойти за ней открывать Антарктиду или считать песчинки в Сахаре. Каждый! Если Мерлин сейчас перенести с этой смешной маленькой сцены в «Берси» или на стадион «Уэмбли», она сможет зажечь публику и там.
А тут она поет свои песни между выступлениями рассказчиков анекдотов про Билла Гейтса. Сегодня день хакера, и в честь этого наше виртуальное сообщество виндоузненавистников и устроило вечеринку в клубе. Победителю конкурса анекдотов достанется новый ноутбук. Но так как травить байки весь вечер скучновато, клуб предоставил свою постоянную певицу для заполнения пауз. Внимание, господа, во второй тур выходят Иванов, Петров и Сидоров, а сейчас – музыкальная пауза!
По имени Мерлин.
Вбегает Лева. Садится за мой столик, не отрывая глаз от сцены. Ошарашен. Я доволен, потому что его реакция оказалась именно такой, как мне представлялось.
- Да, Лакс, ты прав. Это не «Фабрика звезд», это практически готовая Джэнис Джоплин. Или Пугачева, если хочешь. Какая энергетика! Какой голос! Что она делает в этой вшивой забегаловке? Я еще в холле просто упал! Первый случай в моей жизни, когда я готов бросить все и заниматься только ею.
Я уже слышал эту формулировку дважды от других продюсеров. И оба раза они впоследствии отказывались от своих слов.
*****
Наша концертная деятельность продолжалась успешно. За какие-то полгода мы стали одной из самых популярных начинающих рок-групп Москвы. Нас ставили хэдлайнерами в самых лучших клубах, пару раз мы сыграли на разогреве у довольно известных в масштабах страны персонажей. Заняли второе место на фестивале женского вокала «Сирин» в Тюмени. Но на этом наше звездное развитие остановилось. Фестиваль этот был дебютным и в прессе не прозвучал, контракт после него, как я надеялся, нам никто не предложил.
Мы собирались на репетиции раз в неделю, по субботам, плюс иногда еще вечерами в будни. Я не мог уделять музыке много времени, доходов она не приносила, одни убытки, а мне нужно было содержать себя и беременную Люду. Басист тоже был вечно занят, а солистка с клавишником часто играли вместе, оттачивали технику. Наша странная любовная связь почти сошла на нет. То ли Мерлин прискучило заниматься сексом в грязном гараже, то ли она поняла, что я бываю с ней не из-за любви или хотя бы вожделения, а исключительно ради дела. Мерлин стала много пить. А иной раз и покуривать марихуану. Нет, она не напивалась в хлам, но частенько приходила на репетиции и концерты навеселе. Иногда уламывала на пьянку и меня, а потом умоляюще смотрела мне в глаза, и я сдавался. Алкоголь раскрепощал ее, как и пение. Пьяная она была страстной и изобретательной, проделывала почти акробатические трюки, но напряженность, какая-то невнятная неприязнь и даже скука не покидали меня, когда я бы с ней. А потом Мерлин каждый раз рыдала в моих объятиях и канючила:
- Ну зачем тебе эта Людка? Ради ребенка? Брось ее, ведь ты любишь только меня! Переезжай к нам с мамой, мы потеснимся!
Я успокаивал ее, как мог, но неоправданных обещаний не давал. Жить с Мерлин я не смог бы никогда. Слишком капризна, подвержена неврозам, эгоистична. Привыкла в быту всеми командовать. Единственный ребенок в семье, поздний и жутко избалованный. Приемлемый для меня вариант отношений с Мерлин – это суррогатный секс раз в две-три недели. Совсем порвать с ней мне не позволяло честолюбие. Я все еще ждал баснословных успехов в шоу-бизнесе, и их нельзя было добиться без этой сладкоголосой пташки.
На одном из концертов ко мне подошла незнакомая девушка и сообщила, что она ассистент продюсера Крюкова, очарована нашей группой и «волшебницей Мерлин», готова сию минуту отвезти нас к своему шефу, но лучше приведет его в следующий раз. Это будет своеобразное прослушивание в полевых условиях. Я обрадовался:
- Могу дать Вам демо-запись.
Она позвонила через три дня и сообщила, что Крюков в восторге от нашей демки. Он почти готов бросить все и заниматься только нами.
Я ликовал. Вот она, жар-птица, прилетела! Дело за малым - не напортачить сильно, не перегнуть палку в своем стремлении понравиться. Играть просто и сдержанно. Дать Мерлин развернуться. И билет в другую жизнь у нас в кармане!
С этого момента я сделался настоящим диктатором. У нас было три недели, чтобы устранить все явные недостатки игры. Я запретил Мерлин пить, почти забросил работу, и все силы отдавал репетициям. Мы не упустим этот шанс!
Дней за десять до дня икс Мерлин стало трясти мелкой дрожью, как накануне первого концерта. Наша будущая великая солистка слонялась по гаражу, умоляя о рюмочке коньяка или косяке, чтобы расслабиться, а мы втроем держали оборону. Я провожал Мерлин до дома и сдавал на руки матери, как настоящую алкоголичку. В последнюю ночь перед прослушиванием я остался с ней. Мне посоветовала это Люда. Девушки порой ведут себя крайне непоследовательно: сначала Люда устраивала мне сцены ревности без малейшего на то основания, а потом, когда я в самом деле связался с Мерлин, остыла и угомонилась.
Всю ночь Мерлин рыдала:
- Я полное дерьмо! Ничего не выйдет! Я не умею играть на гитаре!
Подобные истерики с ней случались часто. Она ощущала себя неудачницей, уродиной, бездарностью, прыщавым подростком, неуклюжей толстой коровой, пьяницей, дурой – из списка недостатков можно было составить небольшую, страниц на двести, книгу. Только две вещи помогали ей от этих вспышек неприязни к себе: пение и хороший секс. Петь накануне концерта не рекомендуют опытные музыканты, можно перегореть, а вот секс – напротив – улучшает голос женщины, считают некоторые. Мне пришлось улучшать голос Мерлин и поднимать ее самооценку до утра. Утром она уснула, а я отправился домой чуть-чуть отдохнуть и переодеться.
Она опоздала к началу концерта. Мы должны были играть первыми, но из-за задержки Мерлин пришлось подвинуться на третье место. Я познакомился с продюсером Крюковым, мы беседовали, его ассистентка Оля пела дифирамбы необыкновенному голосу Мерлин, и тут появилась сама виновница торжества.
Я сразу понял, что это катастрофа. Мерлин была пьяна мертвецки. Чудом было то, что ей удавалось держаться на ногах. Она глупо хихикала и поминутно поправляла сползающую с плеча лямку майки. Ни разу еще я не видел ее в таком состоянии. Крюков холодно спросил:
- У девушки проблемы с выпивкой? Это большой минус.
А потом мы выступили, и это было позорное зрелище. Лажа, если говорить попросту. Мерлин не попадала ни в одну ноту, на своем знаменитом верхнем ля пустила петуха, она цеплялась за микрофон, кричала: «Ой, извините, ребята, душечка Мерлин в стельку пьяна! Вы ведь простите вашу малышку?» Она выделывала со своим «Ибанезом» вещи на грани фола: зосовывала гитару между ног, изображала, что летает на ней, как на метле, а потом в полете упала со сцены, и на этом все кончилось. Продюсер Крюков ушел, не прощаясь. Моя юношеская мечта оказалась смытой парой бутылок вина.
- Ты ведь простишь свою Мерлин? – спрашивала она заискивающе, - Я боялась, я так боялась!
- Я не хочу видеть тебя, уйди! – устало отвечал я. На меня накатила апатия, а к Мерлин я испытывал отвращение.
- О, Лакс, Лакс… Если бы ты знал… Я не могла иначе! Зачем ты женился на своей стерве? Ведь я так люблю тебя!
- Прекрати эти монологи в стиле Скарлет О’Хары. Меня они не трогают.
- Я знаю, я тебя недостойна… Я просто хотела расслабиться…
- Что за чушь, Мерлин. Я завязываю с музыкой, прости. У меня полно других дел.
Я и в самом деле совсем забросил свое хобби, осознав к своим двадцати трем годам, что музыка – именно хобби для меня, а вовсе не дело всей жизни. Меня не интересовала музыка как таковая, меня привлекал успех, связанный с нею. Научившись хорошо играть на ударных, я считал, что имею право на улыбку фортуны, но очевидно, проворонил ее. Пару раз во меня приглашали играть в известные группы, но я уже увлекся проектом «Вспомнить Валгаллу». Он виделся мне в будущем оригинальным, неоднозначным, но очень популярным. Как Мерлин… Серая мышка Мерлин, королева Мерлин с ее потусторонними песнями и невероятным голосом, которая все погубила из-за своих подростковых комплексов.
- К черту музыку! – сказал себе я.
И я не вспоминал о ней примерно полгода. Работа, маленький сын, послеродовая депрессия у Люды - свободного времени у меня почти не было, и я действительно позабыл Мерлин. Люда иногда порывалась что-то рассказать о подруге, но я переводил разговор на другую тему.
А потом Мерлин снова явилась пред мои очи. Приехала ко мне на работу, заявив, что у нее ко мне дело необыкновенной важности.
- Лакс, я долго думала и поняла, в чем наша проблема! Мы не записали диск!
- Мерлин, ты не представляешь, насколько это все далеко теперь от меня. Диски-редиски. Я не слышал никакой музыки уже несколько месяцев. Только колыбельные сыну поем с Людой. Дуэтом.
- Я нашла нам новую репетиционную базу и оплатила на полгода вперед. Купила новые примочки для гитары. Нашла классную студию звукозаписи, там согласны нас записать почти даром. А главное – мы репетировали без тебя. У нас много новых песен. Я кое-чего достигла!
Она меня уговорила попробовать снова. Слишком красиво говорила. Мол, и Люду уже уломала, и график репетиций-сессий записи составила специально под меня. И песни новые уже не похожи «Theatre of Tragedy” ,“Nightwish” или Evol. Совершенно самобытная музыка!
Почему я опять связался с Мерлин? Мне показалось, что она изменилась. Стала увереннее в себе, научилась мыслить рационально. И она по-прежнему была потенциальной звездой. Мы возобновили репетиции на новой базе. Я быстро понял, что прогресс в игре Мерлин налицо, а новый материал просто великолепен: запоминающиеся мелодии, необычные гармонии, построенные на контрасте, смелые яркие тексты. Несомненно, можно было приступать к записи диска.
То, что Мерлин преподнесла мне как халяву, оказалось довольно недешевым удовольствием. Я вложил в этот альбом деньги, накопленные на машину. Двое из согруппников еще учились, а третий зарабатывал так мало, что не мог пожертвовать на общее дело почти ничего. Зато в студии с нами много возились и предложили поспособствовать в раскрутке.
- Нет! – гордо сказала Мерлин, - теперь я всем занимаюсь сама! У меня появились знакомые в приличных компаниях звукозаписи. Каждому раздам по демке и буду звонить и напоминать о нас, пока не послушают нужные люди.
Я не стал в это вмешиваться. Так как продюсеры не спешили взять нас под крылышко, мы стали концертировать. Публика стабильно интересовалась возрожденной группой «Вспомнить Валгаллу», образовалась небольшая группа фанатов Мерлин, они покупали ей выпивку, дарили цветы, подвозили до дома, иногда приглашали на свидания, чего она не скрывала. Меня это устраивало, меньше проблем.
Мы возобновили нашу связь в еще более утилитарном варианте. После субботних репетиций мы ехали на Арбат, в пустующую комнату подруги Мерлин. Там механически разухабисто совокуплялись. Мерлин шептала, что по-прежнему любит меня, я смеялся в ответ. Мне было известно, что она встречается еще как минимум с двумя мужчинами, и это явное вранье мне было неприятно. Через час-полтора я отправлялся домой, к Люде, а Мерлин оставалась в коммуналке. Понятия не имею, что она там делала. Возможно, сразу после моего ухода звонила кому-нибудь из пажей, и банкет продолжался. Она превратилась в опытную развратницу, моя дорогая Мерлин.
Долгожданный продюсер все же позвонил. Он назначил Мерлин встречу в офисе крупнейшей звукозаписывающей студии страны.
- Они очень в нас заинтересованы! Коноплянко готов немедленно бросить все свои проекты и заниматься мною! Он так сказал! – орала Мерлин, и ее эйфория передалась остальным.
Мы пришли туда вчетвером, хотя там ждали явно только солистку. Впрочем, оглядев нас, продюсер Коноплянко остался доволен.
- Это вы здесь играете? – спросил он, показывая нам диск.
- Мы, мы!
- Годится! Почти годится… Несколько песен явный неформат, это не проблема… аранжируем, напишем новые… Инструментов придется прибавить… Для колоритности. Скрипочка, перкуссия… Название? Подумаем. На влагалище похоже, может и покатит… А вот девочке нужно радикально поменять имидж.
- Как это – поменять? – вскинулась вдруг Мерлин, - Что во мне не так?
«В тебе все не так», - подумал я в который уже раз. Потертое старье, которое она называла одеждой, было еще туда-сюда. Но рваные китайские кеды и особенно прическа могли смутить кого угодно. Коноплянко прав. Вот только как уломать эту упрямую девчонку!
- Тебе нужно сделаться более секси. Подчеркнуть грудь. Открыть ноги. И руки тоже! У тебя красивые плечи… Волосы постричь. Смотри, какая у тебя шея! Носить платья, а не эти балахоны. Туфли на каблуках… Или хотя бы на платформе. Носик у тебя оригинальный… Прям Барбара Стрейзанд. Жаль, не рыжая. Но все поправимо. А на обложке вашего диска ты как сиротка-попрошайка! Продаваться этот нищенский образ не будет.
Мерлин побледнела. Она гордилась фотографией с обложки. Темно-синий огромный свитер с горлом, много косичек-дредов, ироничный взгляд. Но общее впечатление – Коноплянко снова попал в точку – девочка со спичками. Голодает и скитается.
Продюсер оказался редкостным болтуном, он еще долго говорил с нами в тот день, строил планы, но я почти не слушал, предоставив вести это дело нашему красноречивому клавишнику. Меня беспокоила Мерлин. Она сидела, вжав голову в плечи, агрессивно молчала и складывала пальцы на руке крестом. Как только мы вышли из офиса студии, ее прорвало.
- Вы что, полные кретины? Вы не видите, что этот тип хочет меня трахнуть – и ничего больше?
- Мерлин, ну что ты кипятишься? Скоро каждый третий мужчина нашей страны захочет тебя трахнуть. Ну, или хотя бы каждый пятый.
- Платья? Я должна носить платья? Я покажу этому старому извращенцу платья!
- Стой, Мерлин, куда ты? Не дури! Нам с ним контракт подписывать через неделю!
Но будущая звезда российского рока вернулась в кабинет Коноплянко и устроила скандал. Обвинила продюсера в сексуальных домогательствах, в травле начинающих музыкантов, в посягательстве на ее личную свободу и в национализме – он ведь обратил внимание на ее еврейский нос!
Мы обреченно наблюдали за разбушевавшейся Мерлин сквозь стеклянную стену, не делая попыток вмешаться. Стало ясно, что это конец так и не начавшейся певческой карьеры сладкоголосой принцессы. Ее выдворили за пределы студии охранники с настоятельной просьбой больше не показываться там никогда.
Она пришла ко мне на следующий день и завела старую песню:
- Лакс, я просто испугалась. Когда передо мной поплыли картинки новой жизни, которую сулил этот придурок, я подумала: «А вдруг не справлюсь? Кто я такая, что он обещает мне все это?». Вот я и сорвалась. Прости. Мы можем начать все сначала?
Ответ был отрицательным. Я не попаду в эту ловушку в третий раз.
- Мерлин, девочка моя, я предлагаю тебе найти какое-нибудь дело для себя. Что-нибудь спокойное. А то ты спятишь. Из меня не вышло музыканта, я стал программистом. А ты… Будешь учительницей литературы в школе. Или изучай своих средневековых англичан в первоисточниках. Прокатись на родину своего крестного папочки и короля Артура. Выпусти томик стихов в стиле рыцарских баллад… На свете много интересного, помимо музыки.
Я грубо выставил ее за дверь, не дав шанса завести ставшую уже классикой муть о любви всей ее жизни.
- Мужчин вокруг тоже предостаточно!
*****
С тех пор я не встречался с Мерлин. Я знал, что после окончания университета она почти год жила отшельницей, не работая и не общаясь с друзьями. И вдруг почти в одночасье она стала известным фотографом. Оказалось, этот год Мерлин потратила на самостоятельное обучение фотоискусству. Она бродила по улицам Москвы, искала сюжеты, делала снимки, а потом методично рассылала и разносила их в журналы, пока ей не ответили из «Гео».
Люда общалась с Мерлин довольно плотно, но я старался избегать своей бывшей любовницы. Задерживался на работе, если она гостила у нас, отговаривался делами, если она приглашала в гости нас. А потом Мерлин вышла замуж за известного альпиниста, и даже не пригласила Люду на свадьбу. И немудрено, учитывая, что церемония проходила в австрийских Альпах. Но Люда умудрилась обидеться на Мерлин, и их дружба прекратилась, что было мне только на руку.
И вот я сижу в клубе «Ночь нежна», делаю вид, что болею за приятелей, рассказывающих однообразные анекдоты про Билла Гейтса, и не могу оторвать взгляд от дверцы в подсобное помещение, за которой скрылась Мерлин.
Я жду ее следующего выхода. Вместе со мной Лева Ланский, продюсер всенародно любимых групп «Спящие радуги» и «Арина Неро». Он облизывается, предвкушая свой новый триумф.
- Мерлин! Ну надо же, какое имя! Похоже на Мэрилин Монро… И она такая же секси. Слушай, Лакс, я тебе обязан по гроб жизни! С ней я выйду на международный уровень. Это тебе не православный рок «Арины Неро». Это – универсально.
Она поет еще три песни. Последнюю дважды, ее вызывают на бис. Вот это да! Многие из собравшихся в зале почти виртуалы, почти все они помешаны на компьютерах, мало кто из них слышал раньше живую музыку. Но Мерлин удалось их зацепить…
Это не я, это ветер
Меня нет, я уже на Цейлоне,
А может, на севере Швеции,
Или - банально - в Париже.
Главное - что не выше.
Это не я, это солнце,
Яркое и беззаботное,
От него на Цейлоне жмурятся,
И, конешно, на севере Швеции,
И даже - банально - в Париже…
Я спешу к сцене, чтобы перехватить Мерлин, пока она не скрылась в гримерке. Она сразу узнает меня. Приветливо улыбается.
- Здравствуй, Лакс! Не ожидала, что ты… из этих, - она кивает в сторону плаката с надписью «Не будь дебилом, поглумись над Биллом».
- Я не совсем из этих. Сочувствующий. А ты-то как? Опять начала петь…
Она пожимает плечами.
- Как видишь. Пару раз в неделю пою в этом клоповнике. Ублажаю свои амбиции.
- А как твой «Гео»? Работаешь там?
- Нет, уже полгода в «National Geographic». В Перу съездила, в Чили. В «Гео» было скучновато как-то. Никакой экзотики.
- О, да ты еще и капризничаешь…
- Имею право! – фыркает она.
- Мерлин, ты так изменилась, что мне хочется надеть темные очки, прежде чем смотреть на тебя. Опасаюсь ослепнуть! Что с тобой случилось?
- Будто не понимаешь. Встретила подходящего мужчину, научилась верить в свои силы… Он меня научил. Кстати, я и пою тут из-за него. Ему нравится меня слушать в маленьких залах, а клуб этот принадлежит его другу. Они практически умоляли меня выступать. Я согласилась, а потом втянулась.
- Но… Мерлин, тебе это приносит удовольствие? Ты не хотела бы стать профессионалом? Да что я, ты уже им стала. Ты не хотела бы петь на большой сцене?
- Кто этого не хочет? – смеется она, - Но под лежачий камень вода не течет. Я ничего не предпринимаю в этом направлении.
Я веду ее к своему столику и представляю Леве.
- Тот самый Ланский? – удивляется Мерлин, - «Спящие радуги»? Отличный проект, классная музыка! Что вас принесло в этот приют шизофреников?
- Вы! – Лева галантно целует ей руку, - у меня к вам непристойное предложение. Я хочу сделать из вас настоящую звезду. Вы этого достойны! Ваши песни – просто чудо, а Ваш голос… У меня нет слов. Моя судьба зависит от вас, о божество!
Он настоящий актер, этот Ланский. Умеет совершенно идиотские речи произносить так, что дух захватывает.
Мерлин молчит.
Я в упор гляжу на нее и вижу, как с сильной и уверенной в себе женщины сползает маска. Вместо королевы мира перед нами сидит прежняя Мерлин, неловкая, замкнутая, боящаяся пошевелиться или сказать слово.
Она поворачивается ко мне, и я понимаю, что ничего не изменилось.