Он лежал, отвернувшись от входа и наблюдая на стене огромный тёмный силуэт, отбрасываемый Патриком, стоявшим в проёме.
- Ты слышишь это?
- Что?
- Какой-то шум. Погоди... - Патрик замолк и прислушался. - Вернее даже - гул. Но двигатель не издаёт такие звуки. Этот звук мне уже целый час покоя не даёт, а я дико устал. Подумать только - мне снесло этим лучом кончик бороды... Вот, опять! - он склонил голову набок, выставив левое ухо. - Вот! Слышал?
- Нет.
- Правда? - Он помолчал. - Ну и ладно. Похоже, после сегодняшних приключений у меня нервы разошлись.
Прямоугольник света быстро сузился до вертикальной линии, исчезнувшей со щелчком дверного замка. Дик просунул руку под подушку и глубоко вздохнул.
Он соврал. Он тоже давно - ещё раньше, чем Патрик - ощутил этот звук, похожий на отдалённое вещание радио. Но ему не хотелось идти с Патриком и выяснять, в чём там дело. Возможно, потому, что "Джедай" всё ещё немного страшил его своими размерами и загадочным происхождением - до сих пор они не исследовали и половины его помещений. К тому же, он ещё не отдохнул после того, как они накануне высадились на какой-то планете в надежде набрать питьевой воды, а вместо этого были чуть не растоптаны стадом шестилапых чудовищ, а потом - едва не испепелены бластерами тех, кто на этих чудовищ охотился.
После годового пребывания в полном одиночестве на целой планете и периода детоксикации Дик стал довольно замкнутым. Он не мог точно сказать, стал ли он лучше или хуже, хотя часто мысленно прокручивал свои разговоры с Патриком, становясь на место некоего беспристрастного зрителя. Ничего понять не удавалось. Возможно, он просто стал ленивее и безразличнее к мелочам. Патрик так и не извинился - по-настоящему - за свой поступок и продолжал отпускать шуточки насчёт "жЫвотных", которые казались Дику каким-то архаизмом. Словно мама начала вдруг звать тебя прозвищем из далёкого детства. Или бывший одноклассник, которого ты не видел лет двадцать, окликнул тебя школьной кличкой. Иногда Дик думал о том, чем занимался Патрик в период его пребывания на острове, и почти всегда приходил к выводу, что ничем: он элементарно вернулся на корабль, отмотал время на год вперёд и предстал перед Диком. Вот так, просто-напросто отняв у него целый год жизни. Дик мог бы спросить об этом, но не хотел. Он видел, что в глубине души Патрик всё же раскаивается. В самом ли эксперименте или в его результатах - тут уже было неясно. Возможно, тычки и подначивания как раз имели своей целью вернуть того, прежнего Дика - хоть и не устраивающего Патрика, но гораздо более понятного и знакомого.
Внезапно стену опять залило светом.
- Дик...
- Да боже ж ты мой!
- По-моему, звук исходит оттуда.
- Пат, ну неужели нельзя дождаться утра? Подумаешь, кхзгрланцы оставили телик включённым. Мы что, экономим электричество?
- Звук появился только сегодня. А телики сами по себе не включаются.
- Инопланетные - вполне возможно.
Патрик покачал головой и направил лазерную указку на замок. Открылась очередная дверь, звук стал более явственен, и теперь не осталось никаких сомнений в том, что это - голос. Голос странный, переливчатый и меняющийся. Голос, в котором нельзя было разобрать ни слов, ни языка, ни даже пола. Голос пугающий и манящий, влекущий и отталкивающий. Голос, в принципе не похожий на голос, но, тем не менее, им являющийся.
Дик внезапно понял.
- Пат, ты говорил, что кхзгрланцы никогда не общались вербальным способом. И язык их скорее близок к ассемблеру, чем к английскому, - он с досадой услышал, как дрожит его собственный голос.
- Мне не хотелось говорить тебе, что ты кретин, но раз уж...
- Тогда здесь не может быть никакого радио, телевизора со звуком или телефона. И в таком случае... О, боже! Кто это может быть?
- Я надеюсь, это риторический вопрос? Прекрати немедленно, а то мне тоже не по себе.
Они замолчали и двинулись дальше. Тишина нарушалась теперь лишь отдалённым гудением двигателя, переживающего охлаждение, биением их собственных сердец и голосом, скрывающим загадку.
Эта часть корабля была гораздо холоднее остальных. Последний попавшийся на глаза термометр показывал лишь девять градусов выше нуля. Немного странно, подумал Дик, что кхзгрланцы тоже взяли за точку отсчёта температуру плавления льда.
Патрик действовал быстро и решительно, но часто чертыхался. Порой они проходили целый коридор, пока не обнаруживали, что идут не в ту сторону. Иногда казалось, что сам источник голоса перемещается относительно них. Иногда он как будто слышался сверху, в другой раз - снизу, а порой и вовсе казалось, что он идёт оттуда, где они уже были. Но, так или иначе, они каким-то образом продолжали к нему приближаться.
А голос продолжал меняться, становясь по мере приближения всё громче и отчётливее. В нём слышались теперь одновременно все языки и акценты, все ноты и тембры, хотя ещё невозможно было понять ни единого слова. Порой голос понижался до такой глубины, что Дик невольно останавливался, и мурашки бежали у него по спине. Но в следующий момент голос повышался до пронзительного дисканта и почти переходил в свист. Несмотря на то, что все эти вариации не накладывались друг на друга, с трудом верилось, что они могут принадлежать одному человеку.
Но в какой-то момент амплитуда этих невероятных волн пошла на спад. Голос словно начал стабилизироваться и сжиматься вокруг какой-то избранной им точки. Из него исчезала тайна, уступая место теплоте и мягкости.
- Это женский голос, - сказал Дик после открытия следующей двери и почувствовал, как расслабились его плечи.
- Да, - кивнул Патрик. - Если только не детский.
- Вот уж этого не хватало!
У обоих одновременно вырвался смешок, и это окончательно разрядило атмосферу. Стало так спокойно, будто они продвигались не вдвоём, а целой толпой.
Патрик подул на пальцы, окоченевшие от металла лазерной указки.
- Чёрт, по всей видимости, этот отсек служит криокамерой, и отсюда эта стужа подаётся на двигатель.
Спустя четверть часа, когда в голосе уже стали различаться какие-то отдельные странные слова, Дик нерешительно произнёс:
- По-моему, это французский.
И удивился, насколько плотным и непрозрачным оказалось облако пара, вырвавшееся из его рта.
- Скорее, немецкий, - произнёс Патрик, хмуря брови, словно решая сложную головоломку. - Нет, погоди... итальянский! Хотя нет...
И снова двери. Бесконечные двери. А за ними - пустынные, абсолютно чистые белые помещения. Либо "Джедай" был спроектирован по какому-то непостижимому плану, либо их подводила здешняя акустика, но продвигались они к цели очень медленно. Температура продолжала падать, но увлечённость и напряжение обоих давно перешли порог простого любопытства, способного повернуть назад от намеченной цели.
Дик заглянул в попавшийся по пути иллюминатор и увидел маленькое белое пятнышко сверхновой, от которой они позавчера утром в спешке убрались, обогнав гиперпрыжком мощную волну раскалённой плазмы, возникшую от взрыва. За время путешествия он видел сверхновые уже раз десять, но ни разу не был в такой близости от загадки этого потрясающего явления. Чаще всего им попадалось лишь разноцветное облако газа и пыли, которое было уже настолько старым и разреженным, что сквозь него можно было свободно пролететь, не поняв, в чём находишься. Но эта сверхновая взорвалась буквально у них на глазах: большая голубая звезда вдруг начала вспучиваться и расти, и Дик, раскрыв рот, смотрел на неё сквозь стекло, не веря своему зрению. Несмотря на путешествия во времени, звёзды до сих пор воспринимались им как самые неизменные вещи Вселенной. Ведь даже машина времени не способна избавить человека от ощущения того, что он является лишь маленькой незаметной песчинкой огромной пустыни мироздания...
- Тихо! - прошептал-прокричал Патрик, хотя нужды в этом предупреждении не было.
Они остановились, потому что как раз в этот момент открылась очередная дверь, и голос не только стал более громок - он стал понятен:
- ...А это платье мне идёт! Прелесть! Правда, до него могут добраться белые козявочники, но ведь это не проблема. Растворить целый спутник в инсектициде - не проблема. Просто побольше сгущёнки. Обожаю сгущёнку. Говорят, на одной планете идёт дождь из сгущёнки, я сказала: враки, и в тот день дождь действительно пошёл не из сгущёнки. Птичий помёт. Хмурому дядьке на лысину. Это, всё, конечно, забавно, но когда под кроватью топчутся стегозавры, до двери дойти невозможно. Всего лишь пара бокалов, однако какая в итоге вышла картина! По три капли на каждую страницу, но если распечатать, то и на улицу выходить незачем...
- По-моему, она пьяна, - прошептал Патрик, - или безумна.
- А по-моему - безумнее всё равно уже некуда, - ответил Дик.
Несмотря на то, что голос ещё искажало несколько перегородок, отделявших друзей от его источника, голос показался Дику очень красивым.
И тут он исчез.
Он пропал внезапно и полностью, не оставив даже эха. И словно солдаты, просыпающиеся с окончанием канонады, Дик и Патрик очнулись среди полной тишины. Это было подобно шоку. Словно они взглянули себе под ноги и поняли, что всё это время шли по пустоте.
- Что же дальше? - спросил наконец Дик.
- Понятия не имею, - сказал Патрик. - Я не знаю, куда теперь идти. Ты помнишь, откуда это слышалось?
- Я не смог определить.
- Я тоже.
Они постояли ещё - в надежде, что голос снова даст о себе знать. Или стук шагов. Или просто тихий шорох. Что-нибудь, что даст им ориентир в лабиринте дверей, среди которого они оказались.
Но ничего не происходило. Тишина становилась всё плотнее, стирая мысли. Сердца успокаивались, разгорячённая кровь остывала от ледяного воздуха. Кожа Патрика на руке, сжимающей лазерную указку, стала гусиной. Дик почувствовал, как по его спине пробежала первая волна дрожи. В конце концов, обоим стало казаться, что голос и все эти поиски были какой-то сущей нелепицей. Или сном. Но ни один не решался сказать об этом другому.
- Может... - выдавил наконец Патрик, - может, вернёмся, оденемся потеплее, а потом продолжим с этого места?
Дик сделал вид, что задумался. Несмотря на то, что он тоже стал замерзать и уже не верил в успех поисков, ему всё же хотелось остаться здесь ещё на чуть-чуть. Всего на пять минут. Или даже на минуту. Подождать всего несколько мгновений...
- Ну наконец-то!
Дик и Патрик обернулись настолько быстро, насколько могли.
В коридоре позади них боковая дверь сдвинулась в сторону. Ещё мгновение - и оттуда выскочила девушка.
- О, я и не сомневалась! А хотя могла бы. Ходят слухи, что принцесса Певинака прождала своего Калубрика полторы тысячи лет. И этот рекорд даже близко не стоит с рекордом пары звёздных жабоидов, чей корабль разорвало ровно на две половинки, отправившиеся в два противоположных края Вселенной. Подумать только: мировой рекорд любовной разлуки принадлежит существам, которым даже в бар заходить не дают! Ну тут дело понятное: после того случая с обслюнявленным радаром корабля "Нилиппантра"... Хотя к чему тут претензии, не понимаю - ведь космос жабоидов оказался лишь чашкой чая, да и сам корабль-то был разорван чайной ложкой. А уж коли сидишь за панелью управления, так будь добр - поосторожней с чаем...
Она не переставала говорить, а они всё смотрели на неё, приоткрыв рты.
Дик не помнил, чтобы когда-то ещё ему так хотелось смотреть девушке в лицо, и только в лицо. Её огромные, искрящиеся не то весельем, не то безумием глаза вспыхивали ещё ярче, когда она внезапно меняла тему своего нескончаемого монолога. Говоря, она постоянно поворачивала голову то в одну сторону, то в другую. И от каждого поворота её длинные, тёмные, тяжёлые, свободно спадающие и даже не зачёсанные за уши волосы делали манёвр, стараясь закрыть собой лицо, чего у них не получалось. Лицо её было округлым, как у детей, нос - широким, почти как у мужчины, а рот - большим, но не некрасивым. Губы она словно поджала, чтобы они не казались слишком толстыми, но в них не было никакого напряжения. Вообще, первое, о чём подумал Дик, когда мозг его вообще смог начать думать - это парадокс. Её лицо было странным, словно собранным по кусочкам из нескольких вполне обыкновенных, заурядных лиц, которые, соединившись, сотворили что-то из ряда вон выходящее - ни на кого не похожий тип красоты.
С трудом переведя взгляд ниже, он увидел короткое и довольно облегающее красное платье, из которого по локоть выходили её руки. Платье было стянуто на поясе изящным чёрным ремнём с кармашками, как у патронташа. Ниже шли недлинные, но красивые ножки, на которых, вопреки большинству подобных ожиданий, были не туфли и даже не длинные уродливые сапоги, а красные кеды, из которых выглядывали носки в красную же полоску. До Дика не сразу дошло, что она меньше ростом не только его, но и Патрика. Красивые люди всегда казались ему выше.
- Стоп! - внезапно крикнула девушка. И замолчала.
Все трое застыли. Причём девушка - абсолютно неподвижно, даже аномально. Не то что для такой беспокойной натуры, но и вообще для человеческого организма. Устремив взгляд в потолок, она стала похожа на статую. Исчезли даже струйки пара, выходящие с её дыханием. Дик уже начал бояться, что она навсегда останется в этом положении, но как только он об этом подумал, девушка вышла из оцепенения.
Она воскликнула:
- Ах да!
Бросилась к Дику, обхватила его шею руками и поцеловала прямо в губы.
Дику всегда представлялось, что от такой скорости столкновения зубы стукаются об зубы и обоим целующимся становится больно. Кажется, он вычитал это в какой-то книге[1]. Но ничего подобного не произошло. Поцелуй был мягким и сочным, как яблоко. Дик даже уловил похожий аромат. От внезапности происходящего у него заложило уши, словно от резкого подъёма над землёй.
Завершив свой ошеломительный поцелуй, девушка внимательно и серьёзно посмотрела на Дика огромными тёмными глазами.
Потом сказала:
- Тебе бы не помешало почистить зубы, кузнечик.
После чего разжала объятия и повернулась к Патрику.
- А как зовут тебя, толстячок? Только никаких параксазмальностей.
- Что? - Патрику казалось, что он всё это время наблюдал сцену из какого-то фильма, и тут вдруг актриса вышла из экрана и заговорила с ним. - Я Патрик. И, пожалуй, меня не надо...
- Приятно познакомиться, Патрик. Я Мерцана.
Она протянула ему ладонь - ребром, с оттопыренными пальчиками. Патрик решил, что это больше похоже на предложение рукопожатия, чем на команду поцеловать. К счастью, он не ошибся.
- Мерцана? - переспросил он.
- Да, - поздоровавшись с Патриком, девушка стала рассматривать свои руки, но совсем не так, как прочие разглядывают свои ногти. - Разве Дик тебе обо мне не рассказывал?
- Что? Нет! - Патрик окончательно пришёл в себя. - Кто ты такая?
Она сказала словно между делом:
- Я его девушка.
А затем:
- Я замёрзла. Здесь просто Среднеколымск какой-то. И я бы не прочь попить чего-нибудь тёплого и мокрого. Через переключины переключатели.
И уже совсем непринуждённо, разве что потирая руки от холода, она пошла в обратном направлении по сложному лабиринту помещений, в конечном пункте которого остались стоять два человека с открытыми ртами.
Красное платье было бесподобно.
- Но как ты попала на борт? - спросил Патрик, когда они все вместе вернулись в рубку.
- Прилетела на звездолёте, естественно, - ответила Мерцана, внимательно разглядывая панель управления.
- Что-то мы не слышали, чтобы кто-то к нам причаливал. И где твой звездолёт?
- По правому борту.
Патрик выглянул в иллюминатор.
- Ничего там нет.
- Ой, я забыла поменять присоску! Должно быть, он отцепился полчаса назад. А жаль - шустренький был кораблик... Я его угнала у одного жирного бривлондца, как только выяснила координаты моего Дикки. Вообще-то, это был неплохой бривлондец, он почти не ел людей, но я сильно спешила...
- Но как? Как ты могла нас найти?
- Как да как... Когда любишь - и не то сможешь. К тому же, вы сами оставили мне метку... Ум-м-м, Элагурон! Неплохое местечко, хотя кактусы по ночам так и норовят прыгнуть тебе в постель. Бедняжки. Им холодно, а тут ещё и ругань достаётся...
- Это где же мы оставили метку?
- На В`ерзанге. Той планете, где вы вчера были. Там сейчас работает этнологическая экспедиция Наири-о-Наори. Была прямая трансляция... Вот умора - они приняли следы ваших ботинок за отпечатки лап неизвестного вида! Но я-то сразу поняла, что 42 на песке может означает только одно... Но мне вот больше интересно: почему двигатель у вас работает только на полмощности?
- Что? - Патрик всё никак не мог привыкнуть к тому, насколько быстро Мерцана меняет тему разговора. - Он сломан.
- Где?
- Что значит где? Мы упали на магнетоид и двигатель деформировался. Он уже не может совершать большие прыжки, как прежде. Я пару раз пробовал его починить, но это ничего не дало. Судя по всему...
- Я имею в виду, что не вижу никакой поломки. "Двигатель деформировался"! О, боже...
- Ну, не весь двигатель, а та его часть... - начал было Патрик.
Но Мерцана, смеясь, прошла мимо него, направляясь к неприметному белому ящичку на стене, далеко слева от панели.
- От удара у вас, очевидно, просто пару раз крутнулся ?-реостат. Это стандартная мера предосторожности при столкновении такого корабля с твёрдой поверхностью.
Она открыла дверцу ящичка и что-то покрутила. Послышался лёгкий треск.
- Ну вот, всё в порядке. Кстати, если проложить цепь мимо реостата, можно добиться ещё более гигантских прыжков. Хотя АНРС и не рекомендует, но многие пробовали и ничего плохого не случалось... Боже, я до смерти устала! - она повернулась к Дику. - Может, ляжем в кроватку, милый?
Пока они разговаривали, Дик всё время стоял молча в отдалении, наблюдая только за Мерцаной и её чарующими движениями. Каждое из них вызывало в нём вспышку какого-то странного, позабытого, но всё ещё знакомого чувства, которое, в конце концов, наполнило всю его душу блаженством. Назвать это чувство он не мог, да и вряд ли для него нашлось бы название. Но если бы его мысли можно было уложить в слова, то получилась бы всего одна простая фраза: "Эта прекраснейшая девушка меня любит".
- Да, пожалуй, - неожиданно для самого себя ответил он. И покраснел.
- Ладно, уже поздно, - сказал Патрик, у которого на лице Дик не без удовольствия отметил следы некоторого замешательства. - Идите спать. Но на пути дрейфа снова обнаружился поток астероидов, так что мне здесь придётся остаться ещё на полчаса. Спокойной но....
- Зачем?
Патрик посмотрел на Мерцану почти с испугом.
- То есть, зачем я остаюсь?
- Да.
- М-м-м... Чтобы лавировать между астероидами, пока мы не пересечём поток. Или же ты хочешь сказать...
Но Мерцана ничего не сказала. Она вернулась к пульту управления и начала что-то просматривать на центральном мониторе, часто-часто щёлкая по клавишам. Патрик подошёл и встал рядом.
- Странно, - сказала она минуту спустя, - штатный скрипт почему-то отсутствует. Ну да он обычно всё равно убог и не даёт защиты от камней менее метра, которые постепенно изнашивают корпус. Я могу написать замену минут за пятнадцать. В школе "Кобра" была у нас профильным, хотя потом, как выяснилось, этот язык оказался концептуально несовместим с парадигмами следующего поколения...
И тут на глазах у Дика произошло нечто странное: Патрик вынул из кармана брюк какой-то металлический предмет наподобие кусачек для ногтей, медленно поднёс этот предмет к волосам Мерцаны, после чего стремительно вернул его в карман.
Завершив действие, он оглянулся на Дика, который смотрел на него с выражением "Какого чёрта?", и поднёс палец к губам.
- Ну, мы тогда покурим? - спросил он Мерцану.
- Да ради бога, - ответила она, вся погружённая в программирование. - У балкона снега за три метели не наберётся...
- Так какого чёрта?! - выпалил Дик, едва они зашли к курилку.
- Спокойно, дружище.
Патрик зажёг сигарету, сделал затяжку, поморщился от дыма и вытащил сигарету изо рта левой рукой. В правой он всё ещё сжимал тот самый предмет, который Дик теперь мог рассмотреть внимательнее. Он действительно напоминал маленькие кусачки, но наглухо закрытые с боков и плавно переходящие в монолитную ручку с маленьким экраном, по периметру которого бегал синий огонёк.
- Данные ещё обрабатываются, - сказал Патрик.
- Что это вообще такое?
- Это вроде нашенского теста ДНК. Приборчик кхзгрланцев, только недавно нарыл. Распознаёт всё что угодно по мельчайшей пробе. Всё распознаёт: бактерий, животных, растений, людей, пришельцев и даже... - он поднял глаза на Дика, - то, что не входит в этот список.
Дик не сразу понял, что хочет этим сказать Патрик, но когда понял - его охватила ярость.
- Ты что, спятил?! Полагаешь, что она какая-нибудь... puella ex machina[2]?
- Ничего я не полагаю. Просто странно это всё...
- Это ты здесь странный! И это подло с твоей стороны.
- Да чего ты так раскипятился? Я же не в трусы ей залез. Всего лишь взял маленький образец, чтобы просто подтвердить то, в чём я сам почти и не сомневаюсь.
Дик немного остыл.
- И всё же - это неправильно.
- Анализ скоро завершится - тогда и узнаем, кто прав.
- Я не об этом. Ты мог просто её попросить.
- Какая разница?
- Разница в отношении к человеку.
- О, а ты у нас теперь эксперт в таких вещах?
- Ты просто бесишься из-за того, что она починила корабль, в котором ты ничего не смыслишь, несмотря на свою профессию.
- Ничего я не бешусь, я только благодарен. А ты выдумываешь гадости на пустом месте... Так! Ну и что тут у нас...
Они склонили головы над маленьким экранчиком.
На экране вышла надпись "ЧЕЛОВЕК".
- Что ж, капс не опровергнешь, - сказал Патрик.
- Доволен? - спросил Дик.
- Отчасти. Полагаю, в её истории слишком много несостыковок, вернее - данных, которые невозможно проверить.
- Ты так полагаешь? - сказал Дик. - Ты вправду так полагаешь? Тогда взгляни на торец своего прибора и продолжай полагать то же самое.
Он вышел из курилки.
Патрик в недоумении повернул прибор торцом к себе. Мелкими буквами по кругу: "ООО Наири-о-Наори".
- Это ещё ничего не значит, - тихо сказал он двери. - Это ещё ничего не значит.
***
Мир изменился.
Дик почувствовал это, едва открыв глаза. Всё стало другим, хотя этого не смогли бы показать и самые точные научные приборы. Свежесть, новизна и буйство красок. Ему вспомнился выпуск одной ТВ-передачи, где сравнивалась цветочувствительность взглядов ребёнка и старика на одних и тех же предметах. Серая пелена прожитых лет, завеса памяти и ненужной мудрости. Её словно отодвинули в сторону. Достаточно было лишь окунуться своими глазами в её глаза - эти огромные тёмные глаза, где любое чувство вспыхивало с новизной, присущей только первому дню творения.
Он заметил, что лежит в постели один, и перевернулся на другой бок.
Мерцана рылась в его ящике с одеждой.
- Что ты делаешь? - спросил Дик.
- Ищу что-нибудь, что надеть после душа. Извини, но у меня только одно платье, а я не ношу два дня одно и то же... Послушай, это ведь грязная одежда?
- Ага.
- Да уж, чувствуется... А что-нибудь чистое на данный момент у тебя есть?
- М-м-м... Женского-то точно ничего, а вообще - разве что шорты. Потому что я их никогда не ношу. Не люблю.
- Шорты! А что, можно попробовать... Майка у меня, кажется, есть. Красная. А шорты серые. А если их постирать в одной воде? Буду оранжевой, как апельсин. Три горсти чипов!
Она сложила одежду в руках, пнула дверь ногой и, смеясь, вышла. А Дик остался сидеть на кровати в полном недоумении. В голове крутилась песня "Про райские острова и медведей Гамми".
Три горсти чипов...
Эти её частые присказки в конце - сбивали с толку, но в то же время странным образом придавали её речи дополнительное очарование. Очарование непредсказуемости. Каким образом работал ум Мерцаны - понять было так же трудно, как и объяснить её появление на корабле. Но у Дика всё больше складывалось впечатление, что эти обрывки, кажущиеся бессмысленными - часть чего-то, недоступного его разуму. Словно Мерцана получила не просто другое образование, но и была неизмеримо выше его и не хотела в этом признаваться.
Спустя полчаса она уже стояла перед зеркалом, становясь к нему то одним боком, то другим.
- На тебе даже шорты похожи на юбку.
Мерцана повернула к нему голову, вставляя в ухо маленькую серёжку в форме звёздочки.
- Что?
- Я имею в виду, ты такая женственная... просто с головы до пят.
Она хихикнула.
- А ты делаешь успехи. Но всё же, очень тебя прошу, не превращайся в мямлю.
Патрик стоял на кухне, устремив взгляд куда-то сквозь пространство и меланхолично макая в чашке пакетик чая. Запасы кофе истощались, так что приходилось экономить.
Вдруг рука его застыла.
Он улыбнулся и слегка хмыкнул, прошептав: "Ну надо же, именно Дик...".
И снова продолжил процесс макания.
Глаза у него были покрасневшие.
Неожиданно к нему подлетела Мерцана.
- Доброе утро!
- Доброе... утро, - ответил Патрик.
- Умираю с голода! Чем вы тут питаетесь?
- Эм-м... - начал Патрик. - Вчера вот ели лапшу с кусочками поджаренной колбасы. Ещё осталось, можно разогреть.
Мерцана скривила ротик.
- Давайте-ка сегодня я вам сама что-нибудь сготовлю. Так, а что тут у нас...
Она быстро открыла все дверцы на кухонных шкафчиках. Потом приложила палец к губам.
- Доброе утро, - сказал вошедший Дик.
- Доброе.
Патрик явно удивился.
- Негусто, - подытожила Мерцана свои наблюдения.
- Ну да, - вздохнул Патрик. - Скоро нам, видимо, придётся перейти на экзотику с других планет. Или возвращаться на Землю за огромной партией продовольствия.
- А главный повар на корабле - это ты?
- Не то чтобы главный, скорее - единственный. Дик ведь умеет готовить одних трилобитов, - Патрик повернулся к Дику и сделал лицо "накося-выкуси", - так что он бесполезен.
- Трилобитов? - переспросила Мерцана.
- Да, - сказал Дик. - И ничего смешного. На вкус как омары, только ещё лучше. То есть, сначала они были лучше, а потом меня от них стало тошнить... В общем, история долгая, но трилобитов я всё ещё не хочу даже в мыслях себе представлять.
Мерцана снова обвела взглядом полки, а затем посмотрела в потолок, скривив губку. Она сделала это настолько естественно и привлекательно, что Дик чуть не взвизгнул - словно двухлетний ребёнок, открывший ему одному понятное чудо.
- В таком случае, я сделаю торопыжки[3]. Ну а пока можете закончить дело с лапшой.
- Торопыжки? - спросил Патрик. - Никогда не слышал.
- Это такие блинчики. Обещаю, что пальчики оближешь.
- Отлично, - подытожил Дик. - А то у меня от его хавки уже гастрит разыгрался.
И он показал Патрику язык.
Как только они остались одни, в гостиной, Патрик посмотрел на Дика загадочным улыбающимся взглядом.
- Чего? - Дику стало неприятно, словно он знал, о чём сейчас спросит Патрик, хотя он понятия об этом не имел.
- Я не пошленец какой-нибудь, так что не буду спрашивать, в каких позах и как долго... Лучше спрошу просто: как спалось?
Дик скривил лицо, откинулся на спинку стула и осуждающе посмотрел на Патрика. Потом снова склонился над тарелкой.
- Замечательно, - буркнул он. - А вот сексом, веришь или нет, мы не занимались.
Патрик лениво наматывал на вилку лапшу.
- Нет, в это-то я как раз могу поверить. Сколько я помню, все твои попытки добиться этого заканчивались справедливым отказом. Дженет, Тайси, Юла...
- Она не отказала.
- Оу.
- Потому что я и не предлагал.
- Ого.
- И она тоже.
- Само собой.
- Нам просто было не до этого. Мы слушали музыку.
- Угу... Прости, что?
Дик улыбнулся, сам не зная почему. То ли потому, что ему наконец-то удалось свести насмешку с лица Патрика, то ли потому, что ему и вправду было сейчас очень хорошо.
- Мы слушали музыку, и это было прекрасно... - Дик зажмурился, вспоминая прошедшую ночь. Потом открыл глаза. - Ты когда-нибудь слушал музыку вместе с любимой девушкой? Это бесподобно. С этим не сравнятся никакие путешествия во времени и пространстве. Несмотря на то, что всё, что для этого надо - плеер с парой наушников и объятия... - Дик помолчал и добавил: - и, конечно, она. Она золото, Патрик... Нет, не золото, а... Почему все эти слова такие пустые и уродливые? Я встретил её только вчера, но после сегодняшней ночи я её... даже не узнал, а словно вспомнил её, вспомнил до мельчайших деталей. Мы слушали музыку и словно были одной огромной Вселенной, наполненной светом, который проникал всюду... Она - это сам свет...
- Ладно-ладно, верю! - Патрик рассмеялся, замахав руками, но теперь уже его смех не вызвал у Дика раздражения.
Вообще-то, Дик обернулся в броню, так как ожидал услышать что-то типа "Oh, come on!" или "Ну когда ты перестанешь притворяться?" - и был приятно удивлён.
- Небось, один "Орион" всю ночь слушали?
- Включительно... Хотя "Орион" - её любимая... Нет, где ты вообще видел девушку, которая была бы способна прослушать её целиком и при этом не отпустить в самый классный момент тупой комментарий типа "Спать пора"? Эх, знали бы металликовцы, как подойдёт их симфония к любви в космическую эру... Mastodon-овский кавер тоже слушали. И вообще - чего только не было. И Star One, и Guns N' Roses, и Metyuriz, и даже Джессика Джэй...
И Дик вспомнил, как он совершенно случайно заметил слезу на щеке Мерцаны, когда они прослушивали "Broken Hearted Woman"...
- Правда, когда я проснулся, в голове крутилось кое-что другое...
Патрик отодвинул тарелку, перегнулся через стол и похлопал Дика по плечу.
- Приятно снова видеть тебя таким.
- Это каким?
- Ну, ясное дело, - счастливым.
Дик усмехнулся.
- А разве ты когда-нибудь видел меня таким?
- Не настолько таким, конечно, но...- Он сел. - Скорее, просто весёлым. Лишь единожды и очень ненадолго. Причём мы оба потом не могли вспомнить, почему ты был таким.
Они оба задумались. Но так как попытки вспомнить не увенчались успехом и несколько лет назад, то сейчас это казалось и вовсе безнадёжным делом.
- Так ты выяснил, кто она такая? - спросил Патрик.
"Вот", - подумал Дик, - "Так я и знал. Этого не миновать.".
- Она - моя девушка. Хотя вернее было бы сказать: я - её парень...
- Да брось!.. Нет, хорошо: сейчас она и вправду твоя девушка. Но ты только что сказал, что встретил её лишь вчера. Полагаю, мы ещё в здравом уме? Её история выглядит полным бредом ввиду того, что главный свидетель - ты - сам утверждает, что это бред и есть. Пусть не буквально, но ты думаешь так же, как я, просто не хочешь разбираться...
"Боже, заткнись ты уже...".
- Я бы сказал, что единственная причина, почему я не налетел на неё с вопросами ещё вчера - как раз её очевидная, неприкрытая ложь. Она соврала настолько неумело, что я даже не заподозрил в ней возможного врага. Но теперь я думаю, что на это и была сделана ставка тех, кто её послал...
- Патрик!
- Да?
- Я счастлив.
Патрик посмотрел на него с редкой серьёзностью.
- Я вижу.
- Не ты ли хотел, чтобы я перестал быть унылой задницей? Так вот: это произошло. Мерцана - вот то, чего мне всегда не хватало, чтобы стать полноценным человеком. Теперь я вижу мир по-другому. Я способен чувствовать и слышать чувства других людей. Я нахожу прекрасное в том, мимо чего ранее проходил с полным равнодушием. Я весел, дружелюбен и никому не хочу зла. Я люблю, любим и желаю тебе того же. И я действительно не хочу разбираться, почему и зачем это произошло. Ты проверил: она человек. Настоящий человек из плоти и крови. Не робот и не голограмма. Это - всё, что мне нужно знать, остальное ерунда. А если честно - мне не нужно было знать даже этого.
Ты когда-нибудь спрашивал, зачем ты появился на свет? Все мы задаём этот вопрос в минуту слепой ярости. И сам этот вопрос продиктован яростью и отравлен ею. А знаешь, почему ярость слепа? Потому что она не знает ответа ни на один вопрос. Тебе подарили жизнь - так живи. Все великие вещи замкнуты на самих себя и не требуют вопросов, с которыми к ним постоянно подходят. А всю философию выдумали жалкие, несчастные люди, чтобы хоть чем-то заполнить свои серые будни. И за всё время существования человечества они не смогли дать ответа ни на один вопрос - потому что сделать это может только счастливый человек. А для него всё просто и очевидно: смысл жизни - в самой жизни, смысл счастья - в самом счастье. Смысл любви - в самой любви. Так устроена вся Вселенная. Но весь парадокс в том, что людей такие ответы не устраивают. Они ищут загадки на пустом месте. Довольный жизнью, улыбающийся человек кажется им глупым, и они идут к хмурым морщинистым старцам, ещё более несчастным, чем они.
Встреча с Мерцаной разделила мою жизнь на две половины. Первая из них умерла, и я даже не сожалею об этом. Вторая только начинается, суля мне только радость. Я уверен, что это только начало - впервые уверен в чём-либо без ненужных доказательств. И в первый день этой новой жизни я вовсе не желаю задавать вопрос "Почему".
Дик закончил. Патрик, опустив глаза, разглядывал свою грязную тарелку.