Илария
Журнал "Самиздат":
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь]
Молния яркой вспышкой осветила комнату, дав старт новому дню. Эта комнатушка в Доме ветеранов сцены была одной из самых маленьких... А когда Илария от неожиданности приоткрыла заспанные глаза, раскатился аплодисментами гром. Илария счастливо улыбнулась: вчерашний день стал днем ее триумфа, и, черт побери, она заслужила эти аплодисменты. Ее лекция о творчестве любимого Писателя неожиданно вызвала фурор.
Капли дождя победной дробью забарабанили по оконному отливу.
В дверь тихонько постучали.
- Лара, ты не спишь? - заискивающе спросил бывший народный артист Советского Союза, а ныне одинокий алкоголик в завязке Сергей Ламанов.
- Заходи, - милостиво произнесла Илария, ладонями приглаживая разметавшиеся по подушке седые волосы.
Ее нисколько не смущало, что принимает мужчину, лежа в постели. Она знала Сергея Ламанова так давно, что уже не могла вспомнить, сколько. Он был чуть моложе ее, ему еще только предстояло отметить восьмидесятилетие. Илария и раньше не воспринимала всерьез этого краснобая, получившего народного за роль Ленина. А после длительного периода запоев произошла неизбежная деградация личности. Но ей хотелось хоть кому-то продемонстрировать чудесную темно-синюю пижаму, привезенную племянницей из Лондона. В этой пижаме Илария чувствовала себя королевой.
Ламанов бочком протиснулся в дверь и робко встал у порога, прикрывая ладонями маленький горшочек с выглядывающей сверху комнатной фиалкой. Кривлялся, как всегда, но выглядел в самом деле плохо: темные пигментные пятна на широкой плеши, жеваное, в складках, лицо, походящее на бледно-желтую маску. К тому же плохо выбрит...
- О, Илария! О, спасительница! Твоя неописуемая ученая интуиция и непревзойденное ораторское искусство в очередной раз отвели нависшую над нашим сирым приютом угрозу. Ты красуешься бесценным бриллиантом среди...
Илария не перебивала народного артиста, с видимым удовольствием слушала чуть потускневший, с легкой хрипотцой, но все еще приятный голос, когда-то сводивший с ума всех женщин страны. И потихоньку похихикивала, подтягивая к подбородку одеяло.
- Спасибо, Сережа. Спасибо, дорогой. Как ты там нас называешь? Свалка рухляди? Ну-ну.
- Я от своих слов не отказываюсь, - гордо поднял брови народный артист. - Не спорю, когда-то это было элитное заведение, но сейчас наша богадельня другого названия не заслуживает. Если бы год назад высокоумное начальство, алчущее квадратных метров и запихавшее в наш дом призрения музей родного Театра, не спровадило сюда и тебя, о прекраснейшая, то и нас вместе с музеем давно бы уже отправили в утиль.
Морщинистые щеки Иларии порозовели. А и правда. Несколько лет она проработала в Театре заведующей литературной частью, затем ученым секретарем музея Театра. Муж ее умер много лет назад, из родни осталась только любимая племянница Светлана, у нее своя семья. Племянница не раз приглашала ее к себе, но Илария всякий раз отказывалась, не хотела стеснять. Именно Светлана настояла, чтобы Илария не продавала свою квартиру, а сдала. Деньги арендаторов переводились на содержание Иларии в Доме. Сережа, вон, квартиру продал, и уже говорит, что деньги на исходе.
В общем, отправиться в Дом ветеранов сцены вместе с любимым музеем показалось Иларии удачным выбором. Театр получил свободное пространство для организации буфетов и ресторана, а Илария могла продолжать свою деятельность. Никакой должности она здесь не занимала, медицинские процедуры не любила, телевизор не смотрела, читать днями напролет не могла, уставали глаза. Необходимость опекать музей, оставшийся без научного руководства, стала для нее спасением. Илария на общественных началах вела переписку с другими музеями, изредка редактировала статьи, а при случае читала лекции.
- Лучше скажи, Сережа, ты приложил руку к тому, что вчера на лекцию министр приехал? И телевидение...
- Есть, есть еще люди, для которых звание народного артиста СССР не пустой звук, - скромно потупился Ламанов. - Министр большой поклонник Писателя, а ты на сегодня одна из лучших исследовательниц его творчества. Согласись, когда ты садишься на своего конька, то просто гипнотизируешь публику!
- А откуда ты узнал, что в министерстве зреют планы закрыть наш Дом?
- Да не фиг делать, - оживился Ламанов. - Министерский водила - сын моего давнего кореша. Я его к министру и пристроил. А водители - самые там осведомленные люди. Информация у них всегда верная. Сама понимаешь, многие облизываются на нашу усадьбу.
Бывшую дворянскую усадьбу в тихой лесопарковой зоне в семидесятых годах отреставрировали, пристроив ресторан, зрительный зал и лечебную часть. Поначалу тут жили только небожители на государственном обеспечении. В последнее время нравы стали свободнее. Любые люди соответствующего возраста, имевшие отношение к театру и нужную сумму для оплаты своего содержания, могли рассчитывать на проживание в этом замечательном месте.
Музей Театра после переезда расположился в новом крыле, стеллажи с экспонатами расставили в зимнем саду, макеты спектаклей - в просторном фойе перед зрительным залом, а под фотографии, художественную галерею и архив заняли служебные помещения.
Ламанов тем временем прошелся по комнате, пристроил фиалку на подоконник, переложил теплую Иларину кофту и шаль на спинку кресла, а сам вальяжно развалился в нем нога за ногу.
Это уже слишком. Илария нахмурилась.
- Сережа, мне нужно переодеться. Выйди, пожалуйста.
Ламанов обиженно засопел, но не стал упираться и быстро ретировался.
Интересно, а зачем он вообще заходил? Его преувеличенные восторги Иларию не обманули. Однако на этот раз Ламанов не просил ни денег, ни сигарет. Тогда что же ему было нужно?
Пока Илария приводила себя в порядок, дождь кончился. Старушка выпила чашечку кофе и еще раз с нежностью вспомнила Светлану, отдавшую ей свою итальянскую кофеварку, способную, казалось, любой жмых превращать в ароматный напиток, если туда сыпануть хоть горсточку кофе.
Сквозь серые облака проглянуло солнце. Илария любила гулять после дождя. Да, конечно, сыровато, но ничего страшного, можно надеть резиновые сапоги. Главное, чтобы ноги были сухие.
Когда Илария в неуклюжих розовых сапогах с искусственным мехом шла через холл, из коридора, ведущего в лечебное отделение, медсестра выкатила кресло с сидящим в нем изящным созданием. Светлые волосы парика мастерски уложены, газовый шарфик прикрывает шею, безукоризненный овал лица, тонкий макияж с затенением под щечками. На стройных ножках красуются кожаные полусапожки на высоких каблуках. Маргарита Озерская, девяноста трех лет, легенда театрального мира. Подумать только, она видела Качалова и Книппер-Чехову! Живая история.
- Доброе утро, Маргарита Алексеевна, - Илария поздоровалась громко, чтобы звезда точно расслышала.
Но та лишь рассеянно улыбнулась в ответ. Они не раз дружески беседовали, но те, знакомство с кем не исчислялось десятками лет, не задерживались в памяти Марго. Звезда не жила в Доме ветеранов, а проходила здесь курс реабилитации после больницы. Нужно обязательно постараться возобновить знакомство с Марго. Илария готова была вновь и вновь слушать ее повторяющиеся как заезженная пластинка истории, театральные анекдоты и сплетни.
Кресло с Марго подъехало к лифту, звезда легко поднялась с него и царственным жестом отпустила медсестру, как отпускают извозчика.
Двери лифта раскрылись, оттуда вышел невысокий средних лет мужчина, раскланялся с Марго, но почему-то нарочито отвел глаза от Иларии. Похоже, это кто-то из работников Дома ветеранов, он что-то выносил в черном пакете для мусора. Но вел себя довольно невежливо.
Вахтер повесил на крючок ключ от комнаты Иларии и пошел отпирать входную дверь. Весь его вид говорил - не сидится им по комнатам, ходят и ходят.
В дверях Иларию нагнал едва знакомый ей нервный мужчина. Кажется, его фамилия Еремеев. Он галантно придержал дверь, но чуть не налетел на Иларию, когда она замешкалась на пороге.
- Вы видели? - вместо извинений спросил он. - Как можно так выглядеть в девяносто лет? А все почему? Потому что она не заперта в этой богадельне. У нее есть цель, есть будущее. Подлечится и упорхнет.
Илария даже немного обиделась. Кроме боли в коленях и легкой рассеянности, у нее не было серьезных претензий к своему возрасту.
- Подумать только, - возбужденно продолжал Еремеев, - а ведь она все свои силы и средства тратит не на себя, а на сына. Даже не на сына, а на пасынка, от предыдущего брака мужа. Мать умерла рано, а Марго его вырастила. Этот паршивец совершенно не ценит ее жертвы, его интересуют только игра и ставки. К несчастью для себя и для мачехи, он слишком часто проигрывает.
Иларии вдруг стало так жалко набальзамированную красавицу Марго, что, плюнув на вежливость, отвернулась от неврастеника и пошла в сторону парка. Не желает она слушать лицемерные сплетни!
Прогулка удалась. Пробивающаяся на деревьях в парке желтизна сулила еще много ярких осенних впечатлений. Илария неторопливо шла по дорожке, с удовольствием вспоминая подробности вчерашней лекции и думая, как расскажет о ней племяннице, когда та вернется из командировки...
Едва за Иларией закрылась входная дверь, вахтер, проявив необычную прыть, бросился к ней и таинственно прошептал.
- Илария Павловна, вас срочно хочет видеть Лариса Ивановна. Очень срочно!
За время прогулки Илария проголодалась и собиралась пойти в столовую пообедать. Но интересно же, что хочет сказать ей директриса! Возможно, что-то лестное, связанное со вчерашней лекцией. Илария оставила плащ в гардеробе и, не заходя к себе, отправилась в кабинет директора.
Директор Дома ветеранов Лариса Ивановна была дамой "прекрасной во всех отношениях" - всегда ухоженной, улыбчивой и подчеркнуто доброжелательной. При виде Иларии директриса вышла из-за стола ей навстречу, выдвинула стул и заботливо усадила старушку. Однако расточать комплименты она явно не собиралась.
- Ах, Илария Павловна, какая неприятность! Пожалуйста, не волнуйтесь, но, похоже, наш музей обокрали. Вчера после лекции дежурный администратор сам запер дверь музея, а сегодня обнаружил ее открытой, и в экспозиции макета "Гамлета" некоторый беспорядок...
Иларию известие буквально оглушило. Все поплыло у нее перед глазами, исчезло чувство реальности происходящего. Лариса Ивановна из графина налила в стакан воды и протянула старушке.
- Ну, что вы, не надо так расстраиваться, дорогая Илария Павловна. В конце концов вы же не материально ответственное лицо. У меня к вам большая просьба, не могли ли бы вы помочь поточнее определить, что украли?
Лариса Ивановна продолжала что-то верещать сочувственным тоном, но Илария ее не слышала.
Вот оно. Кража. То, чего она боялась долгие годы, вступив в заговор завлитов, начало которому положено в далекие двадцатые годы прошлого века. Когда Писатель принес в Театр рукопись пьесы по своему роману. И молодежь Театра уговорила руководство ее поставить.
Это был распечатанный не именной экземпляр первой Писательской версии.* То ли запасной, то ли принадлежавший какому-то статисту. Писатель взял его в качестве черновика, заносил туда замечания режиссера, завлита, постановщика... с соответствующими комментариями. Местами он зачеркивал свои замечания и над ними писал новые, местами подтверждал прежние наблюдения восклицательными знаками. В общем, получился бесценный экземпляр, по которому можно отследить, как из Писателя рождался Драматург Театра, а Театр осваивал мировоззрение Писателя, пытаясь обрести свежую кровь. Потом будут другие многочисленные правки пьесы, но к творчеству они не относятся.
Тогдашний Завлит сброшюровал Черновик, но не сдал его в архив, посчитав слишком ценным именно для Театра. Такой линии поведения придерживались и все последующие завлиты. Илария не решилась нарушить традицию. Но последнему завлиту Писатель оказался идеологически чужд, такому верить было нельзя... И Черновик тайно перешел на постоянное хранение в музей Театра. К чести Иларии нужно сказать, что в свое время она добилась публикации большинства замечаний Писателя, но не всех. Непростительное легкомыслие! Конечно, место Черновику в государственных хранилищах типа ЦГАЛИ, где есть серьезная охрана. Кто она такая, чтобы определять судьбу исторического раритета? Нет ей прощения.
Минуточку. Но почему же она сразу решила, что украли именно Черновик?
Надо взглянуть. Кажется, именно этого и просит Лариса Ивановна.
- Пойдемте, - пробормотала Илария и засеменила к выходу.
Музейная дверь не поддалась. Лариса Ивановна сказала, что заперла ее после этого неприятного инцидента. Илария под пристальным взглядом Ларисы Ивановны достала запасной ключ, который всегда носила при себе, и вставила его в замочную скважину.
Бегло осмотрев макет к спектаклю "Гамлет", она тут же, по принципу детской игры "Скажи, чего не хватает", начала диктовать список.
- Белая ажурная ручной работы пелерина королевы, массивная серебряная подвеска на цепи, огромный кубок, тоже серебряный...
Лариса Ивановна чиркала в блокноте.
Илария тем временем подошла к двухъярусному стеллажу в соседней комнате, поднатужившись, открыла тугой нижний ящик и замерла в отчаянии. Бесценная рукопись пропала...
По продолжительности глубокого, почти обморочного молчания, эта пауза сделала бы честь любой театральной постановке.
- Что-то еще? - насторожилась Лариса Ивановна.
Илария пришла в себя. Нельзя раскисать, надо собраться.
- Пока не знаю, - уклончиво ответила она.
- Я сразу же попросила дежурного администратора и сестру-хозяйку осмотреть помещения. Вы не волнуйтесь, мы обязательно все найдем, - тараторила директриса. - Наружу вынести ценности не могли, вахтер никого с сумкой не видел.
- Мне хотелось бы немного передохнуть, если можно, я пойду к себе, - пробормотала Илария.
- Хорошо, если будут новости, я дам вам знать. А вы всегда носите ключ с собой? - небрежно спросила Лариса Ивановна, запирая дверь музея. - Есть ведь три ключа. У меня, у вахтера и у вас.
- Я свой ключ никому не давала, - встрепенулась Илария.
Кто мог украсть Черновик? Только тот, кто представлял себе его ценность. Для постороннего это просто пожелтевшие листки бумаги, испачканные чернильными пометками. Для многих людей типа Ларисы Ивановны понятие культурное значение - пустой звук. А кто знал о его реальной ценности?
Господи, да она же сама вчера в своей лекции об этом рассказывала! Что она наделала! Ее слушали человек сто. Сто подозреваемых. Включая Ламанова, Марго, делегацию союза театральный деятелей, министра культуры, корреспондентов, даже мало знакомого ей Еремеева. У Ламанова кончаются деньги, Сергей друг, но он настоящий циник. Марго нужны деньги для пасынка. Всем им нужны деньги...
Стоп. Чтобы украсть Черновик, нужно не только представлять себе его ценность, но и знать, где он хранится.
Илария лихорадочно пыталась вспомнить, делала ли она во время лекции какие-нибудь жесты, указывающие на место нахождения Черновика. Вспомнить не получалось, она нервничала и не могла сосредоточиться. То ей казалось, что ничего подобного не было, то ясно представлялось, как она показывает не просто на стеллаж, но даже на тот самый ящик. Ящики, кстати, не запирались. Илария застонала. Этот незапертый ящик был постоянным предметом ее ночных кошмаров еще в театре. Сколько раз она во сне видела одну и ту же картину, будто открывает ящик, а там пусто. Правда, в последнее время тревожные сны почему-то прекратились...
Она просто сходит с ума. Как можно показать рукой на ящик, если лекция проходила в помещении зимнего сада? Стеллаж же находился в довольно изолированном бывшем служебном помещении, и дверь туда обычно закрыта... Но, кажется, вчера во время лекции дверь оставалась приоткрытой, так что вор мог достать документ прямо тогда.
Надо попытаться вспомнить, когда она видела Черновик в последний раз. Господи, она даже на это не способна. Какой-то момент постоянно ускользает из памяти. Склероз? Ей кажется, что она не видела Черновик уже давно. Может быть, его украли еще раньше? Почему она накануне лекции не потрудилась проверить, на месте ли он? Почему она в последние дни вообще перестала беспокоиться по этому поводу?
Нет, ничего она сама не сможет, с такой-то кашей в голове. Илария достала телефон и отправила Светлане сообщение: "Срочно нужен толковый частный детектив".
Дверь распахнулась без стука. Илария давно отмечала, какая у директрисы бесцеремонная секретарша.
- Лариса Ивановна просила передать, что у нее есть новости, - неприязненно глядя на Иларию, сообщила девушка. В ее голосе почему-то сквозило злорадство.
Но Илария все равно обрадовалась. Неужели нашлись все пропажи? В предвкушении хороших известий она поспешила в кабинет директора.
В приемной маялся тот самый мужчина средних лет, который утром отводил от Иларии взгляд. В руках у него была дорожная сумка, показавшаяся Иларии знакомой.
- Проходите, - пригласила Лариса Ивановна, распахивая дверь кабинета.
Мужчина, оказавшийся тем самым дежурным администратором, отправленным на поиски пропавшего реквизита, поставил сумку на стул, открыл молнию и извлек оттуда серебряные предметы, обернутые ажурным кружевом. Черновика среди этих вещей не было.
- Где вы это взяли? - спросила Илария.
- В кладовой, на вашей полке, - усмехнулся администратор.
Лариса Ивановна ахнула и слегка закатила глаза.
- Что за чушь? - возмутилась Илария, с ужасом узнавая собственную сумку. - Я действительно оставляла в кладовой сумку, но пустую. Моя комната слишком мала, чтобы хранить там еще и сумки.
Директриса выпроводила администратора за дверь, приказав ему помалкивать о случившемся.
- Даже не знаю, что сказать, - почти ласково произнесла она. - Хотя до сих пор все платежи за ваше пребывание приходили регулярно... Последний, правда, немного задержался...
- Племянница уехала в командировку, ее муж ошибся в реквизитах, но потом все поправил, - зачем-то стала оправдываться Илария, не понимая, куда клонит Лариса Ивановна.
- Им, наверное, дороговато оплачивать ваше содержание. Они, похоже, к вам очень привязаны. Племянница часто навещает...
Теперь Лариса Ивановна вовсе не казалась Иларии приятной. Старушка приготовилась осадить зарвавшуюся директрису, но вдруг осеклась. Вот она тут шумит, а сама-то - настоящая преступница, виновная, пусть косвенно, в пропаже бесценного раритета!
Лариса Ивановна уловила смущение Иларии и пошла в атаку.
- Вы, ради Бога, не волнуйтесь, дорогая Илария Павловна. Я вам очень сочувствую, но в вашем возрасте и не такое случается. Взяли и не помните. По сути, ключ был только у вас. Никто не собирается заявлять на вас в полицию. Но ситуация довольно щепетильная, вы же понимаете...
- Не понимаю, - призналась Илария.
- Ну как же? Люди у нас по большей части пожилые, заслуженные, очень ранимые. Даже мысль о том, что в нашем Доме ветеранов могла произойти кража, может выбить их из душевного равновесия и отразиться на их здоровье! Разумеется, я никому ничего не скажу и прикажу персоналу молчать. Но, вы же понимаете, гарантировать ничего нельзя. О краже, помимо нас с вами, уже знают трое. Наверное, нам лучше как-то договориться.
- О чем? - не поняла Илария.
- Ну, вам самой, наверное, неловко будет оставаться здесь после такого инцидента. Да и дороговато. А родственники вас любят. Никто вас ни в чем не упрекнет. Спокойно собирайтесь и съезжайте, когда вам будет удобно. Мы даже при необходимости сделаем вам перерасчет и вернем деньги.
Илария, как побитая собачонка, поплелась к себе в комнату.
В коридоре она встретила Марго, снова на коляске, и поймала любопытный взгляд из-под удлиненных черных ресниц. Интересное дело, Марго никого не запоминала, но при этом одна из первых узнавала обо всех происшествиях. Наверное, это медсестры, катающие коляску, ее информировали. Илария отвернулась, ей своих забот хватало.
Она ничего не понимала в деньгах, все расчеты и платежи делала Светлана. Может, и правда, находиться здесь для нее слишком дорого? Говорил же Сергей Ламанов, что у него уже кончаются деньги.
Ох уж этот Сергей. Зачем же он заходил к ней утром? Не мог ли он провернуть этот финт с сумкой?
Что же это получается? Ламанов должен был сначала забрать Иларину сумку из камеры хранения... Почему Иларину? Положим, он решил, что на нее меньше всего подумают, у нее искать не станут. Потом он ограбил музей, потом принес награбленное обратно в кладовую. Он, конечно, вполне беспринципный человек, и Илария легко могла представить себе подобное развитие событий. Но ключ? Где он мог взять ключ? Если успел стащить у нее утром, то как положил обратно? Стащил на вахте? Подкараулил, когда вахтер отойдет?
А может, он, как заправский карманник, стащил ключ вчера после лекции? Он тогда вроде бы обнял ее и поздравил. А утром пришел вернуть ключ на место?
Что-то здесь не то. Во-первых, она ни за что не поверит, что он помнил, какая у нее сумка, чтобы отыскать ее в камере хранения. А главное, любой театральный в глубине души не верит, что реквизит делают из настоящего серебра. А рисковать из-за бутафории... По этой же причине можно исключить и других артистов. Как бы ни нужны были деньги, например, той же Марго, она никогда не пойдет на риск из-за железок.
Бессмысленная кража реквизита, конечно, здорово нервировала Иларию. Однако это, скорее всего, чья-то глупая шутка или недоразумение, которое скоро разъяснится. Исчезновение Черновика, настоящего раритета - вот что ужасно. И дело даже не в том, сколько он стоит, эта рукопись - подлинная культурная ценность для страны, а, быть может, и для всего человечества.
И тут Иларию осенило. Кража бутафории - просто прикрытие для кражи Черновика! Мол, у старой дуры обострение, украла и реквизит, и Черновик, а сама ничегошеньки не помнит... И не надо никакого дела заводить. Нашли реквизит, найдут и Черновик там, куда его засунула эта ненормальная.
Но признаться, что она не нашла в ящике ценной рукописи, выше сил Иларии. Пусть уж лучше ее обвинят в этой дурацкой краже.
И как же все складывается - и ключ, и сумка, и полка в кладовой...
Нужно попробовать сосредоточиться, а это сейчас ох как непросто. И есть очень хочется...
В коридоре кто-то сильно закашлялся, как будто поперхнулся. Илария налила воды в чашку и выглянула наружу. Сергей Ламанов. Увидел чашку и сразу же потянулся к ней, продолжая покашливать. Мелкими глоточками выпил воду до дна, кашель утих.
- Ты, Лара, чего на обед не приходила? Талию блюдешь? А я тебе тут с обеда пирожков принес, - Ламанов поднес бумажный пакет поближе к глазам Иларии.
- Заходи, - кивнула она.
Прихлебывая горячий чай, с набитым ртом, Илария делилась с другом деталями беседы с Ларисой Ивановной. Ламанов ржал от души.
- Ну, мать, ты прямо гангстер! Полную сумку добра натырила! Как дотащила-то? Осторожней жуй, а то подавишься и помрешь, не успев реабилитироваться.
- Сереж, она говорит, что для меня слишком дорого здесь жить.
- Странно, - удивился Ламанов. - Ты же квартиру в центре сдаешь, тебе люкс не проблема оплатить, не то что твою комнатушку!
В отличие от Иларии, Сергей в финансовых вопросах разбирался хорошо. И у Иларии не было оснований ему не верить. Значит, врет директриса. Зачем?
Мысли Иларии внезапно изменили направление. А что, если кража реквизита была не так уж и бессмысленна?
- Знаешь, что я думаю? - медленно произнесла она, разламывая последний в пакете пирожок пополам и протягивая половину Сергею. - Что директриса сама устроила это представление с якобы кражей из музея.
- С какого перепугу?
- Чтобы избавиться от меня. Потом от музея, а там, глядишь, и других обитателей выселить, а Дом ветеранов сцены сдать под загородный отель. Ты же сам говорил, что от желающих прибрать нашу усадьбу к рукам отбоя нет. Не пойму только, как она провернула эту аферу...
Еще не договорив, Илария поняла, как. Этот администратор, которого они с Марго встретили у лифта... Он так старался не привлекать ее внимание, что добился прямо противоположного эффекта. Что он делал в холле? Все просто - оттуда вход в кладовку, куда он и направлялся, к тому же, он-то прекрасно знал, у кого какие вещи. Опять же, с ключом никаких проблем.
- Теперь понятно, почему этот тип отводил от меня взгляд. Он нес в кладовую реквизит, чтобы подложить его в мою сумку, встреча со мной в его планы не входила.
- Слушай, а ведь ты права! - воскликнул Ламанов. - Не очень-то ты ей тут нужна со своими блестящими лекциями. Привлекаешь к дому внимание, вчера и пресса подвалила, и киношники... По-тихому убрать тебя теперь не получилось бы, а так-то... Ну, Лара, ты прям этот, как его... Пинкертон, вот!
Все-таки Марго права, ничего нет лучше старых друзей! Илария с умилением посмотрела на приятеля. Но тут же опять испугалась. А что же с Черновиком? Где он?
Нет, пропажу рукописи она не могла обсуждать даже с Сергеем. Поэтому выпроводила его под предлогом, что ей нужно отдохнуть, а сама снова задумалась.
Что она здесь делает? Если в планы руководства входит закрытие Дома ветеранов, а она в этом помеха, то это может быть опасно для нее. Она беззащитна перед ними. Могут ведь не только скомпрометировать, но и попросту убить. В таком-то возрасте - это не проблема. И Света ничем не поможет. И потом, вести музейные дела по научной части можно и из комнаты в Светиной квартире, даже удобнее. И Черновик был бы сохранен...
А ночью умер Сергей Ламанов. Медсестра рассказала Иларии, что он закашлялся во сне, не сумел остановить кашель и захлебнулся слизью. Никого не было рядом, чтобы ему помочь, а тревожная кнопка около постели не сработала, или он не сумел ею воспользоваться...
- Илария Павловна, - попросила медсестра, - посмотрите, пожалуйста, его папки с бумагами. Куда их деть?
Илария присела за стол, надела очки и развязала тесемки коленкоровой папки. Она даже себе не признавалась, что искала среди бумаг Черновик. Наградные свидетельства, свидетельства о браках, разводах, смерти сына... Вся жизнь... И фотографии, много фотографий... Ее фотографии. Ну, да, она смутно помнила, они же знакомы с детства, кажется, дружили еще их родители. Вот маленькая Лара на ослике в зоопарке, вот она серьезная студентка, а вот очень удачная ее художественная фотография - уже в Театре...
Когда тебе за восемьдесят, и ты похоронила родителей, мужа, дочь, сестру, вокруг тебя больше покойников, чем живых, к смерти начинаешь относиться философски. Но все равно больно, что остается все меньше людей, говорящих тебе "ты".
Нет, Черновика она не нашла, зато раскрыла одну из тайн Сергея Ламанова. По сухой щеке Иларии поползла предательская слеза.
В дверь предупредительно постучали, вошел молодой мужчина. Илария никак не могла смириться с тем, что сын Светланы стал таким взрослым.
- Здравствуйте, бабушка Аля, - заулыбался он. - Какие вещи брать?
- А где мама?
- В вестибюле. Ее сюда не пропустили. Разрешили пройти только мне, вещи забрать.
Илария с нежностью смотрела на внучатого племянника. Какой он стал интересный!
- А где твоя жена?
- Как положено, на кухне. Готовит семейный обед по поводу вашего приезда.
Он легко подхватил чемодан и ту самую злополучную сумку, придержал для бабушки дверь.
Увидев бредущую за сыном Иларию, Светлана чуть не разревелась и бросилась ее обнимать. Илария сильно сдала за последние дни, будто высохла. Обычно улыбчивая, не могла скрыть грусть. В этом месте ее больше ничего не держало. Старики не должны жить без семьи, как рухлядь на свалке.
Пока сын Светланы относил вещи в машину, Илария взяла племянницу за руку.
- Ты нашла частного детектива? - с надеждой спросила она.
- Да что же у тебя случилось, Аля?
- Чудовищная вещь. Пропал тот самый Черновик Писателя, который раньше, до переезда, я хранила в музее.
Светлана положила Иларии руки на плечи.
- Дорогая, ты совсем себя извела. И зачем только от нас уехала? Когда ты поселилась здесь, очень сильно из-за него нервничала, даже спать не могла. Ты забыла, что чуть ли не в первый мой приезд отдала рукопись мне и попросила положить ее в сейф? Там она и лежит, в целости и сохранности.
*Ранняя редакция первой широко известной пьесы, вначале названной автором 'Белая гвардия', в ЦГАЛИ СССР не сохранилась.
Источник: http://m-bulgakov.ru/publikacii/problemi-teatralnogo-naslediya-bulgakova/p10
Все вопросы и предложения по работе журнала присылайте Петриенко Павлу.