Вот такая быль.

Жила большая семья, хоть бедно, да дружно жила.
И пусть, не богатой, скамья гостями была полна.
И белый, стружённый, стол был щедр, кто во дом входил.
И болен кто был и нищ, в дому том приют испил.
И пОкотом спали. С утра в дому распевал самовар.
И пища не хитрой была, но весел был млад и стар.

Не жданной пришла беда изблизка-издалека.
Беда как война - с полкА скрушила их дом рука,
Привыкла что в рост давать, скупала, коль "быстр товар" -
Рука, что доила в хлам, чей лозунг: - Всегда навар!

И умер без крыши дом, и старые окна - в хлам.
А счастье, жило что в нём, ушло. Но вселился срам,
Что дружбы терпеть не мог: оскоминой стал тот смех,
Что жил, не чураясь ног, и силой вставал для всех.
Я давеча там ходил - паучьи пенаты в рост
Дадут свой товар и сил, чей смех поглотил погост.
И дружба растала в пыль, и чуждым вошло жнивьё -
Заплакал над ним ковыль, да ворон скрипит своё.
Зато от сожжённых лет, пророс и убийцы долг.
И слава былых эполет, сложившись в изрядный стог,
Те, "сотню без десяти" (не в год! В ежедневный вздох.)
Процентов, что сжал в пути в надежде, что смех издох.
Да, смех тот погас и сник, но ноги его ползут,
Как тянет свой путь старик. Товар, лишь что быстр, везут.
Убийца прибавил лет. И "сотня без десяти" - 
Не всполохи эполет, светили ему в пути.
Оброс (за проценты) в стать. И кровная развелась.
Ему помогает встать болот из (процентных) власть.
Да нажранные бока сожрутся семьёй червей.
Да тяжела душа и долг, что висит на ней.
И будут платить тот долг от кровной, чем стать взросла.
От тёмной, чем жил как смог. От тонкой - цвела весна,
Пророча цветы в золу, а плод - во каменья дна.
"ЧернА" та весна в миру и смрадом уже полна.
И долг "90 в день" растёт изо дня средь лет.
Уж дуб превратился в пень и взрОщена новой тень.
Проценты стучат "тик-так", в трильёны сложив нули. 
И вырос, из плоти, флаг, душой что тянуть в дали.
И плоть, распылившись в срам, умножила долг сверх дна:
Подарен детишкам хлам, дорога в каком сложна.
И хватит ли сил пройти, платить по счетам отца?
... свою б одолеть в Пути, не замарав лица.

Но сделано дело - смог, туманом сочась во щель,
Оставил зерна как смог, корабль посадив на мель.
И жжёт его долг давно, да жадность сильней хлыста.
И тянет  (их  всех) на дно. И "днАми" цветёт холста
Сложённый по жизни путь, в каком и разбой, и ложь.
Он жаждет свой долг стряхнуть, да корни ломают в дрожь.
И будет века нести, зачАдив пространство вкруг,
Пока не найдёт в Пути тот смех, что от слова Друг.
Да чудится мне сейчас, что смех отвернёт, узнав
Проценты и боль из сна, что жизнь ему в щент снесла.
И будет тот "дивный" круг тащить своё дно в толпу
В надежде, столкнётся вдруг, кого прибивал к столпу,
Позором чтоб уморить, наветами окопав.

П.С.

Душа тоже может гнить.
Да не схоронить столпа.
Из "прошлого" ткётся Суть
Вещей и тончайших сфер.
А долг обналичит Суд -
До цента строжайших мер.

24.07.16        08:00