Чваков Димыч. Попутный ветер, ветер встречный

ПОПУТНЫЙ ВЕТЕР, ВЕТЕР ВСТРЕЧНЫЙ

Остров Пасхи

Порвал баян и горловые связки,

от связей открестился навсегда...

Сияет на закате остров Пасхи,

запутав параллелей провода.

Стоят на нём безмолвные моаи,

стригут ушами космоса привет.

А в океане - косяки минтая,

как мысли в непутёвой голове.

Учёные, умы сломав и копья,

азартно спорят, повышая тон,

не здесь ли напророчена утопия

с античных древнегреческих времён.

Моаи на лице таят улыбку -

они-то знают, что ни говори:

спокойствие Вселенной очень зыбко,

как свеч оплывших форточки зари,

расплавлены в припой перед рассветом;

от канифоли знатные дымы.

И понемногу к югу сносит ветром

в траву сухую аромат сурьмы.

Напарница, насмешница луна

Никто не видел [я]годиц луны,

а лишь ущерб пузатого лица.

Хоть были мы ни капли не пьяны,

и говорили внятно сквозь WhatsApp,

несли всю ночь какую-то пургу

пилили многовекторный бюджет;

кричали нам приветствия с трибун.

Писали нам классический сюжет

проверенные жизнью мастера

и инженеры человечьих снов:

шёл к Арарату новенький корабль,

соцветием земных полутонов

пугая беспардонных голубей,

что приняли на баксе низкий старт.

Пушистый снег резвился на трубе,

откуда поднимался рыжий пар

и восходил к фундаменту небес,

ломая дольки синих облаков;

по палубе мотался сизый бес,

а сивый мерин ржал.

Без дураков

не обошлось и в этот выходной.

Луна смотрелась в зеркало шоссе.

Мы в этот раз с луною заодно -

и ровно в полночь, надавив "reset",

настроимся под первую струну:

с WhatsApp-ом мне с луной не по пути.

Погнал паромщик новую волну,

в которой важен свежий нарратив,

и не важна подложная мораль...

Я столько в жизни дел наворотил,

чтоб заслужить потешную медаль

в ряду комет, сверхновых и светил.

Но не судьба, луна опять дерзит

и всё стремится фазу поменять

нанёс я ей почтительный визит,

насмешкою ответила она.

Ворчание мастера

Под айсбергом пучина океана,

над айсбергом тяжёлая луна...

У пассажиров вывернув карманы,

идёт "Титаник" в направленье дна.

И, поминая карму Розы Мира,

кармином крови окропив корму,

не сотворив гламурного кумира,

не дотянув немного до Бермуд,

где помнят геометрию фигуры

классических таинственных глубин,

над жертвами склоняются авгуры.

Атлантика отсветами рябит

и продолжает ритмом наслаждаться -

неспешностью апрельскою в ночи...

В богатстве голливудских декораций

Джеймс Кэмерон тихонечко ворчит.

Покос, индивидуальный зачёт

Пошла коса

грозой;

росой

в толпу бросал...

- Я сам! -

сказал лесам,

закрыв глаза...

Я!

Сам.

Мираж косился вдаль...

Печальная печаль -

рубить с плеча

и цену назначать,

и править образа'...

Спасать!

Уже сказал:

- Я сам! Я - за!

Ансамбль:

базар-вокзал...

Я ветер заказал.

С листа

летать устал...

Спутник

Ушла босой, не выбирай большак,

там впереди - шоссейная дорога.

И отмеряй линейкой каждый шаг,

мой циркуль, "козья ножка", недотрога.

Летишь легко по скатерти дорог,

побереги от острых стёкол ноги,

когда босой шагаешь за порог

или свой сон упоминаешь в блоге.

Летишь? Лети, я следом за тобой

пристроюсь чуть поодаль, будто спутник...

Сыграет ветер на трубе прибой -

в небесных сферах отзовётся лютней.

И заблажит отважный саксофон,

и запоёт любви моей осанну.

Земли и неба золотой грифон

расправит плечи скучному туману!

За рамки

За рамки вышел, ну а там безлюдно,

зато полно забытых маяков.

Раз предсказал границы страсти мутной,

где шарят лапы пьяных сквозняков,

теперь брожу в лазоревом тумане

рассветной дымки, нюхаю прибой;

ключи от неба дзенькают в кармане

и пара рюмок, что принёс с собой.

Давай рванём с тобой по двести разом,

к чему тянуть, оттягивая суть.

Я хорошо запомнил твою фразу:

"Не заблуждайся в сумрачном лесу"...

Вот и не стал, мне до звезды морозы,

мне по колено горы и моря...

Когда ушла, я крикнул: "Баба с возу!"

и не устану это повторять...

А ты стоишь и смотришь сквозь и мимо,

рождая что-то терпкое в душе...

Ты - моя Троя, я твой верный Шлиман...

Кто верит в чудо, тот уже блажен.

Корсар из нашего двора

Курил табак "Эль капитано"

и пил тягучий крепкий ром;

игриво кланялся путанам,

платил вампирам серебром,

отливши пулю для патрона

нескромной мощи огневой.

Стрелял навскидку - мать ядрёна! -

прихлопнул всех до одного.

Казался мачо безусловно,

да что казался... Просто был,

распространяя пыл альковный...

Любил обуздывать кобыл

и жеребцов поставить в стойло;

не лез за баснями в карман,

трезвел, когда кончалось пойло,

но помнил - горе от ума,

и потому не лез с разгона

в чужой занюханный устав

и получал за это бонус...

...и отдыхал, от бурь устав.

Гатчина

Над чёрно-белым озером¹ кино

снимают в цвете - Гатчина пари'т;

пугает громом грозовой канон²

и задаёт фронтам зловещий ритм.

Перун играет перьями огня,

в сети аллей выискивая цель;

броню в аллеях битый день браня,

Афина вылетает на дуэль.

Косматый ливень, смерч и ураган

несут не смерть - язычество причуд;

и старый Зевс, матёрый интриган,

похлопывает Хорса³ по плечу.

Здесь идолопоклонство жгло костры

на капищах с ведических времён,

а много позже в миро⁴ мошкары

народишко ижорский был крещён.

Здесь бледный Павел пудрою сорил,

парик срывая сонною рукой,

и канифолил выстрелом зари

смычки оркестров с царственной тоской.

Здесь Нестеров бравировал "петлёй",

незыблемой казалась власть царей...

Но жёсткий дворник новою метлой

мёл семьдесят с полтиной октябрей.

Над озером Серебряным⁵ кино

снимает с квадрокоптера пацан;

внизу цветами вышито панно

хотением небесного Творца.

¹ - автор имеет в виду два озера на территории Гатчины - Чёрное и Белое;

² - здесь термин канон употреблён в качестве музыкального, это полифоническая форма, в которой мелодия образует контрапункт сама с собой;

³ - Хорс (др.-рус. Хърсъ) - у восточных славян мифологическое божество, олицетворённое солнце;

⁴ - миро - (ст.-слав. мѵ́ро от др.-греч. Μύρον "ароматное масло") -- в христианстве специально приготовленное и освящённое ароматическое масло, используемое в таинстве миропомазания для помазания тела человека;

⁵ - имеется в виду озеро Серебряное на территории Гатчины.

Трудный путь в Гондвану

тектоническое движение

Матёрый капитан материка

направил судно прямиком в Гондвану.

Дрожал в руке наполненный стакан

и я... как приложение к стакану

качался в такт вибрациям планет

на небе, увлекаясь рок-н-роллом;

промчался материк по целине,

ломая все препятствия глаголом,

вытягивая тучи комарья

из недр тайги на свет луны грошовой.

В фавелах беззаконие творя,

последыши товарища Ежова

толкали невиновных на расстрел,

хватая за поводья пролеткульта,

кто был ничем, партийным быть посмел,

не избежав подмётного инсульта,

когда пришёл классический донос

соратника, партнёра, подсидельца,

поднявшего во славу гуру тост,

обтяпавшего прибыльное дельце.

Сниму в сенях поношенный сюртук

и капитану крикну: "Добрый вечер!",

а тот сломает жвалами мундштук,

расправив крылья ловко, будто плечи;

и тут мы с ним красиво полетим,

жужжа и в свете дня блестя хитином,

и трудодней языческий интим

квотируя доверчивым кретинам.

я видел солнце

Я видел солнце тридцать тысяч раз,

Оно зимой скрывалось ненадолго,

А осенью его унылый глаз

Закрыт бывал не только тучей волглой...

Ну и, конечно, гало - как фингал,

Да и, наверно, нежности затменья.

Я солнце к солнцу ветром ревновал

И наводил на запад заплетени.

Я видел солнце, милая моя,

Моя судьба в подвздошье не ударит.

Её в ночи потушенный маяк

Горит огнём в соседнем полушарье.

Сияет жарко, будто бы камин,

Готовый от накала расколоться...

Я сотни раз кричал судьбе: - Come in!

И вот теперь мне снова с ней неймётся.

Раскрыв глаза на тоненький прищур,

Сорвавши пломбу дождевых вакаций,

Сгораю я, как племенной гламур,

В негроидных застенках популяций...

Подводная любовь

Раззявив порт речных противоречий

и отогнав от берега волну,

открылся Gate Атлантике навстречу,

швырнув за борт персидскую княжну.

Княжна кричала - я, де, не согласна

здесь, в этих водах, типа, пропадать.

Она была неистово прекрасна,

чтоб я так жил, век воли не видать!

Её схватил какой-то пучеглазый -

не то герой, а, может, водолаз.

Она пропела, раз такая маза -

мол, не глазей на бабу, съезжу в глаз!..

Герой смешался и чуть-чуть опешил,

переломив себя через судьбу,

и задышал то чаще, а то реже,

чуть не сорвав болто'вую резьбу

с красивого на голову скафандра.

Княжна попалась, и пропал герой -

простой матрос, без фишек Ихтиандра,

поставивший полжизни на зеро'.

Теперь живут, рожают водолазов,

выходят в море только в полный штиль.

В Атлантике марьяж сложился в пазл -

нас "New York Times" об этом известил.

взлетаю над

...вдоль замерших с рассветом Патриарших

взлетаю над кочующей Москвой...

люблю смотреть, как города на марше

качают обнажённой головой

или же златом храмов православных

приветствуют меня в который раз;

над ними пролетал совсем недавно,

когда играли православный джаз

колокола литые "красным звоном"

с малиновой руладою* внутри...

дивлюсь на мир я взглядом изумлённым,

как мальчик на обилие витрин;

мой взгляд с рожденья полнится восторгом,

что выпадает одному из ста...

...смотри в упор - за ладанку не дёргай,

когда признаешь в ино'ке Христа,

вдоль замерших с рассветом рос тягучих

взлетая над опушками лесов,

покуда не закрыли небо тучи,

пока святится солнца колесо.

* словосочетание "малиновый звон" никакого отношения к соответствующим ягоде и цвету не имеет. Происходит от названия города Мехелена, расположенного теперь во Фламандском регионе Бельгии, который по-французски называется Malines (Мали'н), где в Средневековье разработали удачный сплав для литья колоколов. Со времени появления таких колоколов в России в XVIII веке "малиновым" стали называть красивый, мелодично переливающийся звон (сочетание "малиновый звон" имеет значение: "очень приятный, мягкий по тембру звон").

самба па-де-ели

ели танцуют самбу,

облаком снег встает -

леший шлифует гаммы,

"тройка", ломая лед,

мчит на большак широкий

мимо церквей и хат,

мимо людей и Бога...

свет в Гефсиманский сад

утром проник тихонько

лучиком след ожог -

били не слишком больно...

в ельник стелил снежок

кто-то большой и добрый,

сказочник во плоти...

смят его точный образ

фантиками в горсти,

будто проехал ластик,

хрустко трамбуя наст,

я - пацифист отчасти,

в самый последний раз...

дальше - беру винтовку

и выхожу на пост...

тайна, вечер, шифровка:

"заговор - псу под хвост;

нету здесь царства нищих,

равенства также нет;

что-то не тот мы ищем

хмель во хмелю побед..."

в амфорах, кружках, бочках,

истин полно на дне...

"СМОЛЬНЫЙ. ПОДВОЙСКИЙ. СРОЧНО.

В ПИТЕРЕ ВЫПАЛ СНЕГ".

то-то кругом сугробы,

то-то грядёт зима...

дед Мороз арестован,

тайный эротоман...

вызван сегодня утром

гномом в Петросовет...

снег станет мягче пудры -

новый теперь Завет!

только босые лужи -

знаком чужой вины;

старый звонарь контужен

выстрелом тишины...

в поле гуляют хамы,

ламы живут во сне,

шрамами кроют храмы

луковицы пенсне;

следует директива -

новый терпеть Завет;

тянут локомотивы

очереди побед!

ели танцуют самбу,

облаком снег летит -

ветер шлифует гаммы

в вывернутой горсти,

мчит по Большой Садовой

мимо церквей и хат,

мимо людей и Бога,

в алую плоть греха...

ели танцуют самбу,

с полки достану зонт...

рвёт арионов ямбом,

прорван холодный фронт!

Творческий отпуск

По лету и ветер,

по ветру и флюгер...

По флюгеру бредни:

сто бренди и Букер.

Сто раз бы отжаться,

в сто рож бы поплакать.

То тени ложатся

неубранных злаков,

то призрак забора

встаёт на дороге;

к уехавшим в город

цепляются боги

окраинных царств,

где сгорает мякина

не драма, не фарс,

голубая рутина.

Живите, как лето -

протяжно и звонко:

по славным приметам

буддийского гонга.

По лету и опус,

по опусу флюгер...

Натянут на глобус

языческий Букер.

alter ego

этот путь для двоих торил

и, пытаясь озноб унять,

я тебя в себе полюбил...

и поэзию - нашу мать...

я себя в тебе не люблю:

это зеркало - взрыв стихий...

неуместно гремит салют

да и бравурные стихи...

мне твой банк не поднять на кон,

коли я из себя ушёл;

там остался седой дракон...

вот и свиделись - здравствуй, шок!

оторванность

оторвано от жизни и от почвы

моё правосознание с утра,

и организм лишь похмелиться хочет,

а после уж отдаться всем ветрам...

...и улететь, над миром потешаясь,

когда грамм триста буйствует внутри...

какая же ты всё-таки большая,

моя планета - только посмотри!

ну, а пока мне слишком некомфортно:

гуляют кошки скверны на душе,

напитки, видно, были низкосортны

в каком-то богатырском литраже...

не помню я, увы, вчерашней меры,

а вот сегодня б - ровно пополам;

так делают слоны и... офицеры,

подвергнутые действию реклам,

что проникают, будто контрабанда,

в спитое восприятие моё...

И-нету в мире лучше вариантов,

коль в голове моей отнюдь не мёд,

а слишком пересохшее варенье,

густое, заскорузлое, как жесть...

я не готов ко злу непротивленьем,

зато способен мчаться неглиже

по забубённым городам и странам,

не выбирая собственно маршрут...

я пил вчера с классическим шаманом...

язычество, как твой характер крут!

За секунду до...

Рычало тело, хрюкало мочало,

струился необузданный кисель.

И это, видно, что-то означало...

...вращалась бледной стрелкой карусель

и наводила тени макияжа

по циферблату солнечных часов;

кричал спасатель датый: "Нафуй с пляжа!",

в виду имея тёлок без трусов...

А те мычали, убежав из стада,

не понимая, кто же здесь пастух...

Им грезился пустынный штат Невада,

мечты американской сладкий дух...

А пляж скользил тихонько к горизонту -

за морем еле-еле поспевал,

ползла за пляжем влажным анаконда -

ужастика крутого филиал...

И облака' сходились в переносье

у великана сумеречных зон...

Он сотни лет камзол из света носит,

как я носил... свой ускользнувший сон...

Пиратская застольная

цикорий и мускат,

да три полпинты рома,

тяжелый вечер близится к концу;

обычная тоска

по бабам... и по дому

в потоке слез по пьяному лицу...

припортовой кабак

гуляет днем и ночью,

и сизый дым к столам почти прилип...

кубинский злой табак

сквозняк уделал в клочья

и отделил от брани и молитв...

текила и бурбон

да с приторной мадерой

смешались в голове как будто смог...

жаль, мне не c'est si bon,

жаль, мне не buona sera,

а просто жизнь -- конкретное дерьмо...

Литературная проруха

Проруха в облаках на снег похожа...

...ещё на смерть с классическим серпом,

но пусть она вас больше не тревожит -

я сжёг в камине дьявольский альбом!

Я утопил Муму в канаве сточной,

когда она с листа пошла вразнос!

Луна висела тихо в тьме полночной,

как предписал ей вездесущий ГОСТ.

И барыня мгновенно онемела,

а после и оглохла - во дела!

С субтитрами "мерсибо" мне пропела,

когда снимала шёлковый халат.

У дворника тотчас упала челюсть,

он плавился и плакал словно воск -

болезный дух в весьма здоровом теле

сломал судьбу и потревожил мозг

не развито'й и крайне непорочный -

Герасим мне укором в самый раз.

Весна.

Апрель.

Наружновенно.

Срочно!

Сам Костя правит к берегу баркас!

Его приятель - стражник Верещагин -

мне знаки то и дело подаёт.

Помашем кулаками после драки

и разыграем прошлогодний лёд.

Проруха в облаках на жесть похожа...

...ещё на смерть с классической косой.

А близ Диканьки - словно рыла, рожи...

...и кум Вакула... пьяный и босой!

Русская печка с передним приводом

Ах, печка - транспорт, пусть не новый:

с передним приводом шесток,

с горнилом полуцилиндровым,

а на трубе сигнал-свисток,

но по дорогом деревенским

прекрасно катит, гонит, мчит;

степенным степом, вальсом венским,

наедет если - огорчит!

А коль за старшего Емеля -

спит на полатях весь парной,

то не сыскать нам нужный пеленг

и не найти тропы иной,

как только мчать по бездорожью,

стога ломая и кусты...

Но печку вовремя стреножить -

не будет действием простым,

коль щука - тоже навигатор! -

уснула подлая в ведре...

Давно народ не слышал мата,

давно народ для мата зрел,

и вот теперь пора настала,

пришёл терпению кирдык -

нам что, Емели было мало,

нам было мало борозды,

где печка знатно потрудилась,

втоптавши в почву урожай?!

Теперь Емеле светят вилы,

а щуке - я вообража...

Да только все расстались мирно:

веленье щучье - как закон.

А печка - это транспорт мирный,

и сон - всего лишь только сон...

Коктейль "Северное слияние"

Расцвечу я небо импортной цигаркой

на пустом участке северной земли.

Эх, да как по Африке... Африке жаркой...

ехали цыганы, пейсами трясли.

Выпью-ка настойку с перечной гвоздикой,

скушаю шпинату да десяток слив.

В дебрях Амазонки, Амазонки дикой

ехали ромалы, кудрями трясли.

Плотно замыкаю утром "ноль" на массу,

в кольте Pocket Police мало ли "маслин"!

Ай, да по Техасу, жаркому Техасу

ехали цыгане, бейцами трясли.

Босиком

Когда ты босиком к воде идёшь

и распеваешь песенки на идиш,

я выпускаю вслед весёлый дождь,

а ты меня, мне кажется, не видишь.

Не все мои слова сегодня - ложь:

находит на творцов частенько блажь.

Когда на спор раба в себе убьёшь,

поймаешь вдруг космический кураж.

К высоким облакам открою дверь,

и понесу в неё какой-то вздор.

Во мне сто лет живёт жестокий зверь,

который помнит фугу ля-минор.

Пустеет перед штормом дикий пляж,

похожий на классическую плешь.

Ты здесь одна - мой сказочный мираж.

Меня весёлой песенкой утешь.

Когда ты босиком к воде идёшь

и распеваешь песенки на идиш,

я выпускаю вслед весёлый дождь,

а ты меня по-прежнему не видишь.

Шуга

запоздалое осеннее путешествие в высоких широтах

Летим по шуге, как полярные птицы,

или сквозь туманы герои-пилоты...

Здесь небо - вязание, мачты - как спицы.

Колотит вода по лопаткам швертбота.

Вздымаются брызги со льдом в пополаме -

как будто из трубки струятся алмазы.

Дары кимберлита, волшебные камни

доводят безвольных людей до экстаза.

Но нам всё равно, мы стремимся на север,

где солнца не видят олени полгода,

и свет с облаков неказист и рассеян,

и бродит по тундре мороз-воевода.

Вода закипает густая, как студень,

иголки из льда прилипают к металлу,

пейзаж берегов монотонен и скуден,

и мчится швертбот по студёному салу...

Сон о прекрасном лайнере

Я растворил калитку и окно,

а также лёд в простуженном чифире...

Роскошный лайнер из далёких снов

скользил мишенью в океанском тире.

Его во тьме был скромен пенный след,

а где-то рядом айсберги носило.

Прошло с тех пор так много зим и лет...

...тот лайнер стал вдруг братскою могилой

для тысяч недолюбленных людей

и жизнь свою частично не доживших.

Их тайна похоронена в воде

апрельской ночью. Призраки там бывших

устраивают в воздухе парад,

мелькают за окном в саду желаний.

Ни холода', ни дождь и ни жара,

и ни соблазн забыться ранней ранью

их не сумеют ловко растворить,

развеяв влагой в утреннем тумане.

Послушайте, как сердце говорит -

как мейстерзингер в рыцарском романе!

Я растворяю сахар в кипятке

и ставни растворяю нараспашку.

Как будто соль горчит в живом глотке:

даю погибшим - в памяти отмашку.

Пешее эротическое путешествие, неутешительные итоги

В "колоколах" смердят идеалисты,

свой либеральный распыляя пух:

гуляют в сердце Лондона "туристы"

и грязными губами ловят мух

от неполживой желтопузой прессы,

в которой, что ни слово, dying fake...

Идут они вдоль Лондона... но лесом,

поскольку я отправил их взашей

посланием в далёкую дорогу

туда, где Эрос пенисом грозит.

Тугая стать языческого бога

не слишком-то украсит их визит!

Незваный гость (хотя его послали,

и он, считайте, вовсе ни при чём)

вразрез чутью, рассудку и морали

доказывает - тоже, мол, учён,

а всех богов и сам готов отправить

до мамы Бени - он же атеист...

Щадить иуд, казалось, против правил -

путь либералов скользок и тернист, -

но тут уж непременно пожалею,

когда представлю, что их дальше ждёт.

А не язвили, были бы целее,

как говорил историк Геродот*!

* вероятно, автор имеет в виду известный афоризм Геродота "Не исправляй беду бедою".

Капитан Земли

по имени Че

Эй, капитан, сколи-ка лёд с усов -

ты станешь так на Че похож, родимый -

и сделай ход: на полюс марш-бросок -

за шиворот американским мимам!

Вот бы команданте Эрнесто

подсадить

Пиндостану на нежную холку.

Америка, знай своё место:

паразит,

хотя и живёт довольно долго,

но всё же не вечно.

В масштабах человеческой истории

совсем быстротечна

его вредоносная бутафория!

Товарищи, товарищ Че

возродится вскоре

в твоих да моих мечтах и думах.

Пока ж он товарищ ничей,

аудитория

звенит не сумой, приличной суммой

накопленных за тысячи лет эмоций,

стараньями извергов вынянченной.

Как же внезапно раскроется социум

гримасою жуткою... вымученной!

Товарищ Че никому не позволит

жировать в номерах пентхауса,

а за счёт обделённых - тем более!

Подтвердите, товарищ маузер!

Проверка на скручивание

Мне маловата праздная планета,

она с чужого хилого плеча.

А мне идти полжизни против ветра

и в схватках за державу отвечать.

Сошью мундир на вырост... цвета хаки,

на нём развешу гроздья орденов.

Расскажут обо мне сплошные враки

под терпкое креплёное вино.

Но нету в том, поверь, большого смысла,

я сам себя уже давно постиг,

качает в небе месяц-коромысло

в сиянии надраенных масти?к.

Я сам себе варнак и правосудье,

истец да и ответчик сам себе,

меня планета в рог бараний крутит,

и в рог козлиный вертит мелкий бес.

Тревога

Отражается в зеркале ночи,

пробуждаясь, проказник рассвет.

Ветер рвёт тучам бороды в клочья,

перебором играя в листве

гимн торжественный жизни грядущей

и спускаясь змеёю в траву

утихает в зефире бегущем,

упреждая людскую молву,

от которой ни жарко, ни зябко...

...лишь тревогой горчит на душе -

будто в сердце когтистая лапка

возбуждает опасный сюжет.

Ушли...

(отголоски великой депрессии)

Наш "мустанг" пожирает дорогу,

"педи гри" пожирает шарпей...

В бардачке банку пива не трогай,

лучше виски удачу запей.

Мы ушли от коварной погони,

насладились свободой вполне.

Я почти что тебя проворонил

за языческим звоном планет

на своих галактических чётках.

Ты сожгла мою душу дотла,

как здоровье палёная водка,

как сомнения Понтий Пилат,

битый век умывающий руки,

на Христа проецируя тень.

Ты найди мой пароль в ноутбуке.

Апогеем ненужных потерь

отложи десять выстрелов в спину,

им уже нас с тобой не настичь.

Натяну ходовую пружину

на морали непризнанных притч,

чтоб запомнить погоню надолго -

уходили мы, будто в туман

по холодной поверхности волглой...

Впрочем, всё это - просто обман.

Наш "мустанг" пожирает дорогу,

от погони ушли или нет?

Газ до пола, моя недотрога,

полюбившая трели монет!

шанс

мне трассы веерных отточий

ложатся змейкой на плечо;

морозы снятся днём и ночью

и пляшет в поле дурачьё,

сжигая прошлое; и память

стараясь вытравить на нет -

огнём геенны курит пламя

давно разыгранный сюжет!

а на плечах, как эполеты,

мерцают блики дальних звёзд

как бы в бессмертие билеты -

орла и решки симбиоз...

с небес сбегаются событья:

из тех, что будут - в те, что есть;

судьба сплетает красной нитью

слова и дело, ум и честь...

а вот пророк не жжёт глаголом,

пророк неистовый остыл:

ползёт, главой склоняясь долу

его сентенции просты...

я ж по ребру пройду монеты,

держа классический баланс,

чтоб не упасть случайно в Лету -

мне дал Всевышний этот шанс!

За окном смеётся ветер

К флюгеру ветер приклеен дождём,

вянут троллейбусов брови,

"дворник" водителем освобождён.

Мир за окном хладнокровен.

Целится лето - да в душу мою

бабочками междометий:

птицы промокшие вновь запоют.

Солнце их пение встретит

нежными ласками рыжих лучей...

Вот же опять наважденье:

сплю, обаяние белых ночей -

будто во сне пробужденье.

Ветер резвится, меня раздразнив,

смехом подняв из постели,

звонкий хрусталь сквозняком уронив

и зафиксировав пеленг.

Пеленг на лета горячий уют

да на амурные страсти.

Белые ночи строят маршрут

по навигатору счастья!

На распутье

Всё на нуле: и датчики бензина,

и в бардачке от пончиков пакет;

во рту дежурный привкус кофеина...

В докучливо-навязчивой тоске

открыта дверь в проёме мирозданья -

с той стороны огромная дыра,

река во льду с разверстой иорданью,

планет незабываемый парад...

Стекает сок по лезвию берёзы,

как кровь стекает с лезвия ножа.

Распущены её по веткам косы

и на ветру едва-едва дрожат.

Всё на нуле, и даже как-то слишком

и не понять язык небесных сфер,

но мне нужна, как воздух, передышка

и в мир любви магический трансфер.

селеномания

двумерный глаз дракона древних рун

свалился в ноги медною монетой...

торчал, как зуб, заточенный корунд

со спутника на добрую планету...

а та одна не поминала зла,

не ведала ни гнева, ни напора...

на сдержанности держится талант,

на лихорадке - яблоко раздора...

луна поёт, фальцет сорвав на визг

практически не смазанной лебёдки;

любить её - почти такой же риск,

как посвятить свой день ночной кокотке...

латать луны дырявый абажур

в пространстве экзорцизма повсеместном?

пожалуй, с этим делом погожу,

мне намекать на баги* бесполезно!

* Баг -- жаргонное слово в программировании, обычно обозначающее ошибку в программе. Баг -- запись (или "дефект") в системе отслеживания ошибок.

Куда везти?

Ловил попутку - белый флаг во тьму

повесив, словно крылья парусины.

Летел по трассе расписной гламур

с парами euroпятого бензина.

За дальнобоем дальше - тишина

да братские бандитские могилы.

Давно увяла лютая война,

а паханы за МКАДом копят силы.

Куда поехать? Встал простой вопрос.

Ни транспорта, ни зги и ни клаксона;

в Сети повесив анонимный пост,

припомню мать "Ю-ту" солиста - Боно,

Похоже, кто-то рядом тормозит,

гуляет по дороге свет нескучный...

Вези меня, мон шер, скорей вези -

сегодня я блистательный попутчик!

"Куда везти?" - задрал меня таксист,

ответил я, что, в принципе, неважно...

"Куда-куда?" - меня переспросил

и в ночь отвесил мат многоэтажный.

Слегка подпев, ушёл за горизонт,

как бригантина редкостного бреда,

играл из "Queen" на палубе музон

снастями гуттаперчевого ветра...

Плела Арахна сети паутин -

не рэп, а оркестровки партитура;

сто тысяч скрипок на моём пути,

где не смычки, обрезки арматуры.

"Куда везти?" - себя переспросил.

"Куда-куда?" - себя перетолмачил;

позднее просто выбился из сил -

не солдафон, а захудалый мачо...

Пришёл в себя; таксист: "Везти куда?"

На трассе ночь и ни черта не видно.

Без ручки мой фанерный чемодан

мотается по местности транзитной.

Скиталец

За радугою - в синем поднебесье,

порвав баян и два десятка струн,

сушить портянки старые повесил

блокадой из каких-то древних рун

в зефирный век скиталец непутёвый,

отчаянный от старости беглец...

В напарники скитальцу бес толковый

был выделен... а обликом - близнец...

Уж он-то так обхаживал беднягу,

что тот утратил и покой, и сон

да через слово очень горько плакал,

скорбя халяльным галкам в унисон.

За радугою в синем поднебесье

беглец присел немного отдохнуть.

Он улыбался, хоть и не был весел:

о, мелкий бес, да твой характер - кнут!

Судьба хромая

Коплю долги и пью тягучий виски...

Ломаю хлеб ломтями для друзей.

На грани смысла, праздности и риска.

летит ковбой по встречной полосе.

Ему легко - с утра сорвало башню

ковбойская красавица-жена,

припомнила, премило день вчерашний,

собрала между делом чемодан

и ускользнула в форточку рассвета,

оставив флёр неизданных духов.

А на пороге улыбалось лето,

и распевался гнуса Иерихон.

Мне невдомёк. Среди долины ровной

стою один, а иногда брожу.

Вокруг меня так кротко блеют овны,

что я легко живу, дышу, пишу.

Но иногда вдруг вспоминаю вот что -

я сплю один... Ах, где же мой партнёр?

Ты, как таксист, давно включила счётчик

и придавила газ-педалью пол.

Мне ж остаётся зыбкое распутье

и тихих откровений закрома.

Я сам себе - как маркер скорбной сути,

я сам себе и "гжель", и "хохлома":

пижама смята, брюки вечно в крошках,

а в батнике живёт тупая мышь.

Я выпью триста капель на дорожку

пока шумит настойчивый камыш.

Отглажу ловко брюки и пижаму

да отстираю батник от дерьма...

А мышь, пойми, она ведь тоже дама,

но очень трудно ограничить мат,

когда её проказы вспоминаю...

Да, жизнь есть жизнь, кто б что ни говорил.

Судьба моя классически хромая

с душой ребёнка у себя внутри.

Что есть вода?

Не причиню ни боли, ни вреда,

не отвлеку от гендерной печали.

Что наша жизнь? Лишь талая вода,

которую с болотной обвенчали.

Вам расскажу без жести и прикрас,

какие здесь случаются закаты!

Я б предпочёл тягучих дней фугас

засунуть под унылые догматы

и подорвать с устоями из лжи

формально установленной морали.

Криница красноречия бежит,

а не цветёт, как нам недавно врали.

Река бела, как сажа на заре,

белее только синие белила.

Вода болот - неважный конкурент

и питьевой, и мутным водам Нила.

Не причиню ни боли, ни вреда,

не разорву восторженных мечтаний.

Что наша жизнь? Болотная вода

из места не кошерных обитаний.

Но наша жизнь - немного и роса,

и родники, и дождевые капли,

которыми рыдают небеса

в неистовом трагическом спектакле.

Ни боли, ни вреда не причиню,

не сотворю всесильного кумира;

я - с виду настоящий парвеню,

но ястреб мой нежней, чем голубь мира.

Напекло

- Я до последнего из перечня шалил -

солдата, панибрата и патрона...

Патрон последний выбился из сил

и закатился вдруг за ножку трона.

За ним полез и этим спас себя

от беспредела пьяных якобинцев.

Они о том, который день скорбят -

мол, не добили маленького принца!

А я с барашком в бой готовлю цинк*

делю на лепестки пустыни розу**:

Шеб Мами и английский рокер Стинг

мне снятся в результате передоза.

Уже не помню, где-то бегал лис -

немного наглый и, конечно, рыжий...

- Вдруг сообщили: "Ветер у земли!".

Песок поднялся, ни черта не вижу.

Я еле посадил свой самолёт:

сыпун был рыхлый - шасси подломилось.

Похоже, попадаю в переплёт -

судьбе-злодейке, ссученной, на милость.

А принц так мал - чуть больше полруки.

Он не сумеет мне помочь с ремонтом

Факир хоть пьян, но это же факир,

а не какой-то труженик бомонда...

А тут пацан... пристал, как банный лист -

мол, дядя, нарисуй-ка мне барана.

Я лётчик, но отнюдь не роялист,

мне пофиг сын казнённого тирана.

Его не стану даже приручать,

он мне не лис, а я ему не Дуров.

Горит в пустыне лампа Ильича,

а в ней живёт ветхозаветный гуру,

кто помнит контрабанды караван

и Сухова - почти что как родного.

Чадит в махорке добрая трава,

травы хорошей для пилота много.

Её тяну, пытаясь строить план,

как выкурить с планеты якобинцев,

биплан поставив во главу угла,

в котором есть бензин, но нету принцев.

* В советских вооруженных силах упаковка патронов стандартно осуществлялась по системе: ящик-цинк-пачка. Основным элементом укупорки была герметично закрытая металлическая коробка. В просторечье - "патронный цинк" или просто "цинк";

** Имеется в виду знаменитая композиция певца и композитора Стинга "Desert rose".

Кризис

Искал он истину в вине,

да только в водочке нашёл.

Что ж - на войне как на войне! -

пил самогон... а тот не шёл,

вставая горла поперёк

и ароматами горча.

Раз вкусовой высок порог;

не стал он напрягать врача,

хоть от похмелия грустил.

Не отвлекаясь на любовь,

в стихов опару замесил

десятка три подмётных слов.

Не вырождается поэт,

хотя давно пора в утиль.

Уже контактов с Музой нет,

пропал кураж, иссякнул стиль,

но он, наивный, в теме дня

сгибает жесть неловких строк

рифмосплетающий маньяк

в недобрым молодцам урок.

И тихо катится в закат

его язвительный пассаж,

и нагоняет облака,

не возбуждая эпатаж.

Против ветра

Разлейте по пиалам керосин,

раскиньте "паука" на фортепьяно

в одну из тех ветхозаветных зим,

когда с баяном странствуют путаны

и рассуждают смело о любви,

и королей микшируют с капустой.

Красна изба, но бледен индивид,

да и в миру с героями не густо.

Разлейте по стаканам горький яд

предательств и физической расправы.

Мой след на небе заревом объят,

и женщины кричат в окошко: "Браво!

Смотрите, как красиво полетел,

похожий на Галлееву комету!"

Я в темноте в родимый свой удел

отправился сегодня против ветра.

в пути

и крест тяжёлый - аж, невыносимо,

и звон в ушах, как будто благовест,

штормит Голгофу вместе с Хиросимой;

дымит вдали туманный Эверест...

...там англосакс хвастливо тянет руки

и шерпами командует, как шах,

глаза любви на го'ре близоруки;

слова любви, блаженные, грешат...

и шаг тяжёлый - будто из бетона,

и звон кандальный словно благовест,

мироточи'т кровавая икона,

и на Голгофу мы несём свой крест...

в процессе движения

после прочтения стихотворения Улисса "Дорога"

опять один...

ты только не рисуйся,

не пробуй даже... следуй по стерне...

и век летит

поверх ударов пульса -

бумажный век в непроходящем сне!

а ты идёшь

походкой капитана

по трапу жизни - с борта вглубь земли,

лабает дождь

мелодию канкана,

и кили задирают корабли,

который век подверженные шторму

в каком-то экзотическом порту;

а такелаж на суднах напрочь сорван,

и время подводить судьбе черту...

в водовороте грешных дней

Ольге Фост с теплом

буйки срывало ветром злобным,

я ж в контроктаве ветра выл

на месте безнадежно лобном -

в стогу дурманном трын-травы...

слетались сны,

на карусели

ворвавшись в этот странный круг...

я помнил горе и веселье

как бесконечную игру,

которая зовётся жизнью

в водовороте грешных дней;

жаль, головы компьютер виснет,

и киснет истина в вине...

В пути

Раскорячив ноги на шпагате,

раздвигая тучи языком,

находясь под действием эмпатий,

по земле шагаю с рюкзаком.

Залетаю в юрты знойным ветром,

раздвигая шкуры по углам.

Здесь квадратны даже километры -

там, где степь, открытая орлам,

распростёрла крылья к горизонту,

караван идёт в долину гор.

Я его давно заметил контур

между двух сверкающих озёр.

Расплетая тропы, будто косы,

по земле шагаю, как турист.

Черемша мне в нос пахнула остро -

не геолог я, авантюрист.

Летний сад

Оторвав от Авроры бочок,

я стоял на пороге событий,

выбирая ни нечет и чёт,

Ленинград проецируя в Питер.

Заблудился лохматый Борей

меж аллеями Летнего сада

в галерее античных царей

и богов не последнего р я д а.

Рядом с буйным я ветром летал,

извлекая мелодий соцветье.

В тембре голоса звонкий металл

ускользающих в Лету столетий.

Летний сад устремляется вслед,

растворяясь в дожде и тумане.

Я купил в сонный город билет,

находясь в полусонном дурмане.

Прошлым летом

Не глазей на прибор исподлобья,

будто бы чем-то тебя обидели;

не ломай, брат, об мельницу копья

с гримасою народного мстителя.

К дождю стремится движенье стрелки,

барометр играет на пониженье...

Почерк в июле уборист мелкий...

...время массирует воображенье

между тучами и приборами -

рода безжидкостных анероидов.

Дождь косой ниспадает шторами

на воспалённые аденоиды.

Эскападами синкопирую,

будто джазовый джем-сейшн летошний...

...воспоминания ампутируя

переломленной еловой веточкой.

Фаталист

От беса унылого смрадного сна

я вновь уходил по тягучей строке;

пылилась в траве затяжная весна,

зелёным лучом отражаясь в зрачке.

От сонма сомнений сонет рифмовал,

раздрай и шатания чтоб сохранить;

и плавились тут же пустые слова,

и вновь ускользала без логики нить,

и тихо Анубис струил фимиам,

и жрицы любви любовались собой,

и в бликах навязчивых наглых реклам,

на нас изливался эфир голубой.

От грома постылых нательных вериг

я стал уставать, как Сизиф от труда,

но эта усталость комфортней интриг...

...и поле не жизнь, и беда - не беда...

Вещь в себе

Покоя нет от трения покоя,

телега вязнет в месиве болот.

Но этот факт меня не беспокоит -

срубил, как Ной, Ковчег для бурных вод!

Теперь иду по морю-акияну;

скитаясь, будто сказочный Синдбад.

Его круизы для пера Баяна

годятся - это мойры говорят.

Мои ж походы - тоже приключенья:

в них нету миссий божьих и иных

я понял, что моё предназначенье -

гасить флюиды будущей войны,

искать покой, где трение покоя...

Скрипит подшипник в пятом колесе.

Скрипит заря, вставая, за рекою -

предвестник доверительных бесед...

Покой и воля там свободой дышат,

а музыкант лабает на трубе...

Коты концерт затеяли на крыше;

концерт котов на крыше - вещь в себе,

как и моё стремление к покою,

как и мои скитания в миру'.

Скрипит заря, вставая, за рекою

под песню "Хару Мамбуру"

Обретённое слово выздоровления

(в цикле уходящей болезни)

Коготками по бархату строк крысиных,

с игривым ехидством, оставшись без крова,

бредёт свиньёй в империи апельсинов

по роще души моей колкое слово.

Оно насыщается зеленью суффиксов,

оно мне царапает нежное корнем.

Приставками рубит musculus бицепсов,

и сон мой насилует циклом повторным.

Мудрёное слово, фальшивое слово

кочует, минуя меня бестолково...

Истерика нервных галлюцинаций,

отсутствие голоса в бледности ночи.

Никто здесь меня не пере... морочит.

И пусть очень жутко, не стану бояться!

Фонарика выстрелом сосредоточен...

как в танце

прожекторном,

впрочем,

заочном...

... в тамтаме височном...

в предутреннем глянце

и в бреде полночном.

Из стада

Алексу Трудлеру с любовью

"заплетайте, девы, косы...

полюбите, девы, Босха..."

из ненаписанного

Отделённый от стада

прокладкою шагреневой,

я шагал к горизонту, осанну выкрикивая...

Господа демократы

не каждый - через одного -

уличали "контру" в торговле святыми ликами!

Будь наивным албанцем,

конечно, примкнул бы к ним раньше,

но теперь прозрел - научился думать;

нынче мне недосуг торговать потраченной честью!

Пусть читают, засранцы,

биржевые сводки за ланчем

и ведут подсчёты откатным суммам...

Я ж отныне один, на иудах поставив крестик!

Непонимание

Я в спину выстрелил фальцетом,

патронов явно не хватило...

И угасала сигарета

на фоне мрачного светила.

Кружились падальщиков стая,

обед высматривая сверху

(над лобным местом пролетая) -

людей серебряную перхоть.

Когда ж твой мир упал под ноги,

как завалившееся здание,

ты сам подвёл чертой итоги:

нет, не заслуг... непонимания...

Утраченный устав

на стихотворение Евгения Ильичёва "Означа-Ё-моё"

Огня души... mon cher... никак уже не вынуть...

пинцет наивной благоглупости смешон...

Здесь не базар, месье, и никакой не рынок!

Идите прочь отсель, гарсон-амикошон!

У музыки сухи порой бывают ноты...

В старинный канделябр невестится свеча...

И улей распахнул для поцелуя соты,

где с мёдом - едкий дым, перверсией горча...

Без книг устал летать. Закрытая читальня -

лишь слабый огонёк для книжного червя...

И стелется тоска под наши чудо-сани,

куда Макар рабов... и где клеймят телят...

Не нужно слов... [вполне]... движения хватает,

но не хватает лжи в разорванных листах.

Меня из стороны... налево так мотает,

что позаброшен дом... и позабыт устав...

жажда мести

умозрительно

я па-де-де в тетради рисовал

движением натянутой души...

раскалывалась гневом голова,

и призывала местью грешить...

от жажды мести выпадал в астрал,

где наблюдал движения светил...

я па-де-де в тетради рисовал...

...но мстить себе бездумно запретил!

и не срывался гневно на фальцет,

ломая снов отвергнутых овал,

и не сжимал возмездием ланцет -

я па-де-де в тетради рисовал...

и жажду мести утолю трудом,

к чему здесь кровь и гневные слова?!

мои признанья вышиты крестом -

я па-де-де в тетради рисовал...

Икона стиля

Мне парить репу недосуг -

эстет я, братцы, безупречный:

пью с колокольчиков росу

и еду только до конечной.

Я не люблю уныло спать,

когда на небе пляшут звёзды.

Чтоб время повернуло вспять,

пью спозаранку сжатый воздух.

Люблю над речкою парить,

как будто ангел, но без крыльев

с желаньем искренним внутри -

скорее стать иконой стиля!

Не порви штаны

Хватив сто ватт текилы для разгона,

раздвину горизонты до небес.

А после, приглушив столичный гонор,

надену на себя нательный крест.

Рванув кольцо у ранца-парашюта,

отматерю пространство и простор.

Вселенная не понимает шуток -

врасплох застанет время-кредитор,

когда его совсем не ожидаешь,

когда живёшь в стоваттном кураже.

Порвёшь штаны, коль широко шагаешь

на роковом винтажном рубеже.

Иллюзионист на покое

Обыватель нетленных иллюзий

трёхведёрной мечты о мечте,

основатель объёмных перкуссий,

Гималаев седой Алитет,

я бродил по долинам изрытым

радикально истоптанных рек.

Лубяное являлось корыто,

и старуха в дворянской поре

возникала из зеркала моря,

за которым полушка - телок.

Ей рыбак говорил - мол, don't worry,

кликну ~~мышку~~ рыбку, всего-то делов...

Зайцы прыгали, в золоте "Reebok"

отражая свой солнечный пыл.

Прометей, угодивший на дыбу,

над Эльбрусом под парусом плыл,

разжигая пожаров зарницы

на изрядно помятой земле...

Моя мантия в небе пылится

звездопадом и пеплом планет.

Я давненько скучаю без дела:

сказки - прочь, а реальность - пустяк.

Млечный путь, нарисованный мелом,

чуть пульсирует в ржавых горстях.

Бежать...

Не стоит озаренья вспышки

ждать от натруженной души.

Так не хватает передышки...

Реши...

Реши, твой омут лучше брода?

Или не стоит угождать

желаньям правящего сброда?

Бежать...

Бежать и ничего не слышать,

в уме считая этажи,

на балюстраду звёздной крыши...

Держись!

Держись своих идей железно

назло соблазнам сладких дум,

и предложениям помпезным!

В бреду...

Сезонное обострение

Когда б сезоном мерился мой путь,

я предпочёл бы осени морозы,

движение вперёд - анабиозу,

а доллару - обычный русский рупь...

Я предпочёл бы плавать на плоту,

а не каютой супер-теплохода,

шартрезу - изумрудные восходы,

изысканным манерам - простоту.

Но вот опять в природе не сезон,

а мой придёт - когда, и сам не знаю.

Ветровку на "аляску" поменяю...

жаль, рукава поют не в унисон

мелодию воды, упавшей с неба,

которая не мёрзнет от тоски.

И всё сжимает времечко тиски

пожизненно отмеренного рэпа.

Когда б сезоном мерился мой путь,

я предпочёл бы катафалк лафету,

всем восхваленьям - тихую беседу,

а доллару - обычный русский рупь...

Когда б...

Травы до подбородка

(полуденная дрёма в гамаке)

Увидел я сиреневый туман

в краю, где обитают одалиски,

где всяк контракт заточен на обман,

а эльфы, как ковбои, тянут виски.

Гуляет там надутый диплодок,

и на ветвях наяды сушат вёсла.

Здесь я стою затылком на восток

и слушаю как молится апостол.

Над памятью гуляет ураган

крутого хулиганского пошиба,

в ногах резвится грязевой вулкан,

одушевлённый джиннами Магриба.

По-над рекой, ущельем взятой в плен,

лежит кефир морозного устава.

А в облаках ни потолков, ни стен -

лишь поднялись до подбородка травы...

Идти легко, но лучше полететь

куда-нибудь в пространство абсолюта -

пари'ть над тем, что называют т в е р д ь,

забив на то - какое время суток...

Спасатель

дифракция испорченных решёток

Смотрел и морщился от света -

тот был на диво когерентен...

Стоял июль, катилось лето,

как кадры в бледной киноленте.

Плескались в омуте мальчишки,

я отвечал за их спасенье.

Паслась в углу норушки мышка,

что посетила наши сени.

А лето к осени катилось

и что-то ласковое пело.

Но помнил я, что знание - сила,

что, погружая в воду тело,

ты Архимеда возбуждаешь -

толкать людей своею силой...

Шло дело к сбору урожая...

И где-то крикнули: "Мазила!" ...

Катилось лето по наклонной,

на солнце проступали пятна...

И пеший знал, что наглый конный,

во весь опор неаккуратно

летит опять по тротуару,

как будто в этом есть резоны...

Сквозь звон звучал мотивчик старый

"За пробуждение масонов".

Продрал глаза: уснул на вышке.

Ага, я, кажется, спасатель.

Играют в штандера мальчишки,

и пляшет лето в лёгком платье.

Сквозь сито

Растворю я окно, растворюсь я в окне,

словно дождь или, может быть, ветер,

или, может быть, всадник на белом коне -

самый призрачный всадник на свете.

Разгляжу за окном

первый зимний обряд -

звёзды в лужах блестят под копирку.

Едким терпким вином

в душу выплеснет яд

выступления скверного цирка,

о котором теперь всякий ворон поёт

из крикливой да лживой породы!

Что ни слово, то - в прикупе летошний лёд,

извращение бледной природы.

Растворюсь я гекзаметром в потном окне,

коль начертан в нём словом винтажным.

Тени станут от этого вряд ли длинней,

ночь укроется снегом бумажным.

И уйдут из витрин манекены тревог

по сугробам, рекламой убитым.

Я ж свой путь в сотый раз начинаю с того,

что себя пропускаю сквозь сито!

В зерцале облаков

Бегущий по волне

изысканного смысла,

свой разум схоронив

смолою в тонкий шов,

я выглядел вполне...

...вполне себе не кисло,

да что там говорить -

довольно хорошо.

Как жаворонок пел

в густом лесу нескучном,

стремительный ручей

под хрупкостью мостков.

Протёр до дыр прицел

весёлый подкаблучник.

Моих он свет очей

в зерцале облаков -

нёс воды в пены рек,

преследуемый громом,

далёкая гроза

грозилась выбить дух;

остановил вдруг бег,

закручиваясь в омут,

движением связав

армаду сбитых мух.

А я, наполнив брод

сакраментальным смыслом,

преодолел ручей.

На новом берегу

хожу, разинув рот,

собрав в охапку мысли,

сличая время "Че"

для шахматных фигур.

Сам, несомненно, ферзь,

а не король безвольный,

которому, увы...

...за царство - полконя.

Взмывает дыбом шерсть -

настал мой выход сольный,

приспело время выть

и облик свой менять!

Гонимый ветерком

бесовского искуса,

под первую струну,

открытых чердаков

повою тенорком -

негромко, но со вкусом -

на полную луну

в зерцале облаков.

Новый год концепт

Как шрапнель, пролетит сквозь тебя

необузданный дух карнавала.

В новогодний добавим салат

ноту соль через пол-интервала.

Возле ёлки гуляют гурьбой

проповедники Нового года.

Ты ж напрасно гордился собой,

удобряя салаты зевотой.

Новый год не напрасно прошёл,

он явился шальной и румяный:

погуляли вчера хорошо -

на похмелье не хватит сметаны.

Пока...

Пока оттискиваю слова твои в бронзе -

их в пролётах разводных мостов ищите...

Ещё не император ты, а только консул -

не время покуда взлетать, не взыщите...

Пока по сусекам му'ка снов наскребётся,

в слова вылетая критически жаркие;

пока не утихнут крутые эмоции

в космической термоядерной скороварке...

...ты вряд ли превратишься в наследного принца,

хотя амбиции - быть магараджею.

С тобой столица и глухая провинция,

планктон из офисов и в бездну падшие.

Но время собирать урожай не приспело,

а впрочем, оно всегда непредсказуемо.

Вот станешь тираном - обведут тебя мелом,

вменив подлежащее и сказуемое.

Цветастые ситцы

Угнетает фатальностью карма

неизбежной дорожки кривой.

И горит, словно ладан напалма,

потускневший огонь роковой.

Всё чадят, отгорая, как уголь,

отыгравшие золы зари.

Облака запрягаются цугом.

В грозовых отголосках коррид

мне и карма не в корм, не в удачу,

не в уверенность в завтрашнем дне.

Здесь любовь отсыпают на сдачу,

иногда получаешь вдвойне.

Мне бы выбраться в отсвет зарницы

погулять по вечерним лугам.

Ах, такие цветастые ситцы

и не снились заезжим богам!

Паства

А стоит ли быть пастухами,

когда твоя паства - толпа?

Не трогайте паству стихами -

толпа в своей массе глупа.

Не трогайте вымя амбиций

нуворишам первой волны.

Подите скорее, мой рыцарь,

в раскрытое жерло войны.

Там вас поджидают невежды,

готовые с места... и в бой.

Закрыты их рты и их вежды,

умерены точной стрельбой.

Не троньте гламурные банды

зажравшейся наглой шпаны.

Спешите успеть, дилетанты,

в разверстую прорву войны.

А стоит ли быть пастухами,

когда твоя паства глуха?

Пусть бросит мне в голову камень

не ведавший счастья греха!

Созерцатель

Я не бил себя в грязь лицом,

катехизисом не увечил.

Впрочем, с Марксом моё родство

только призрак, фигура речи -

элитарна, нехороша,

просто выброшена из жизни.

Бунтом вынянченный клошар,

будто баннер, на дупе виснет.

И стегает по крупу кнут -

ненасытный палач кровавый.

А когда меня призовут,

пропою инсургентам славу.

Всяк мятежник меня поймёт,

каждый ветер свернёт клубочком

свою песню медовых сот

в серенаду душистой ночи.

Пролетит над поляной шмель,

чёрно-жёлтый посол сезона,

собирая душистый хмель...

А нектар? В этом нет резона.

спицы леденелые

от ошибок я не застрахован,

хоть Христос, как брат, мне очень близок...

но беззвучно падают оковы,

и святые прячутся в кулисах...

для меня безгрешность неуместна,

я не стану благостью гордиться...

не хватает нежности... для мессы,

леденеют на колёсах спицы...

остывает сердце без любови,

умирает цельность без стремлений...

и стоишь полжизни наготове,

а вторую прозябаешь в лени...

Сквозь радугу

Достал гармонь и, перебрав ладами,

Сантаны блюз минорный затянул:

так звукоряд спешит навстречу гамме -

как в ширину, так, впрочем, и в длину.

Зудел камыш на си второй октавы,

томился Мимино на ВэПэПэ.

Берёзы пахли Русью над Оттавой,

и отдавало йодом в Сен-Тропе...

Влекло в туман, как ёжиков... и лошадь,

блудило в небе дальнею грозой;

струило свет мурашками по коже,

отторгнутыми острою косой.

Дом чудаков - такая вот Планида,

моей судьбы отменная стезя.

Я воздержусь... но только лишь для вида.

Меня люби, раз не любить нельзя!

Меня держи, раз я не "баба с возу",

и мной гордись, поскольку в этом суть!

Обходят стороной метаморфозы

наш самый-самый справедливый суд,

где черти колесо установили,

чтоб с высоты видней дорога в Рим.

Тебя я зрю сквозь предоплатный биллинг,

сквозь радугу мы оба время зрим.

японский бог

решил учиться на ошибках мудрых;

ходил по рынку, примеряя опыт

с плеча чужого, чтоб не повторяться

в пространстве-времени с учителем своим...

но не нашёл себе по мерке пробу

и ничего, конечно, не купил...

и жил потом - далёк от идеала,

и совершал ошибки то и дело,

фатальные, но всё-таки свои...

скоплений опыта свой неподъёмный груз

принёс потом на ярмарку тщеславья...

всё тщетно - тот товар не ходок оказался:

кругом лишь продавцы, такие же, как я...

а опыт здесь никто не покупает...

свои ошибки - просто вещь в себе!

и в этом видно смысл

не слишком в строку угодившей жизни.

Перемены

Глюк диезы теснит в гущу нот,

технологию снов разбирая...

Ветры кружками черпают пот,

как патолог

Ан - атомы рая.

Ожидалось, что скоро взлетит

геометрией крыл дельтаплана

кроткий ангел святой во плоти

из надстрочного тега

тумана.

Заблажит запевалой судьба,

отщипнёт от постыдного счастья

и убьёт в подворотне раба,

капиталом

сманивши на кастинг.

И промчатся нукеры в удел,

где князьям уготована кара -

удержаться нетрезвым в седле,

где порок

милосердью не пара.

И завоют тяжёлые дни

ртом беззубым упавшего тына,

и журчащий весёлый родник

перекроется

песней акына.

Звёздная ночь

Лунный синяк,

на душе тоскливо,

собаки уныло воют.

В рюмках коньяк,

на закуску слива,

и нас за бутылкой двое.

На небе пять звёзд,

с этикеткой - восемь.

Хорошая комбинация!

Работает мозг

на суточной дозе.

Токсичная эманация

летит в окно,

занавески прочь! -

открытая территория.

Блестит сукно,

провожая ночь

по заданной траектории.

Бутылка пуста,

и на небе нет звёзд;

в колодце их пять по-прежнему.

Рождаю спроста

заключительный тост:

"Дай, Господи, счастья грешным и..."

Сосулек перезвон

детский дом

Пролети перезвоном сосулек

по излёту весеннего дня!

Зазвенит, как замёрзшие пули,

под ногами лесная лыжня.

Отразится в глазах привидением,

отсмеётся дежурным дождём:

под капелью взлетит искуплением

дом, в котором ты не был рождён...

...и в котором не ведают ласки

ощущения давних потерь...

В доме прячутся детские сказки,

только ты им, как прежде, не верь!

За суетой ловящий перспективу

Слово вздёрнуто словом

в суете возрождений...

Мысли - сонные совы,

еле видные тени,

след причудливых кружев -

от Бурбонов и выше...

Я себя обнаружил

в пробуждении лишним:

отлетал дифирамбом,

опадал чёрным рэпом...

Тлела рампою лампа,

как прожектор нелепый...

Поднимался и падал,

словно ангел бескрылый,

а духовная падаль

в этом черпала силы...

Только взял и собрался,

и взлетел над пороком,

уходя левым галсом

на потеху сорокам

в синеву мирозданья,

будто молния света,

в приключенья скитаний

леденящего ветра.

В пути

Пусть месяц - синяк,

луна - наркоманка,

висящая в небе на привязи.

Да что там луна -

пустой череп панка

пуританской публике вызовом!

Пусть ветер - пустяк,

а вихрь вроде фена,

сдувающего с магистрали пылищу.

Змеится верста

и нощно, и денно

уму задавая кошерную пищу.

Пусть время - магнит,

ожидание, тяга

к чему-то почти невозможному.

Пусть солнце - в зенит,

пылает бумага,

и раздумья тянутся к прошлому.

Есть жажда дорог,

излечения нет:

авантюра сменяется другой авантюрой.

Ушёл за порог -

ты наперсник луне,

ну, а прошлая жизнь - короткая увертюра.

зажарим с корочкой слова, версия

навеяно виршем Евгения Ильичёва "Т9"

поджаривают слова...

подшучивают -

нам ли славой озоровать

поштучно!

...собирая дань динь-денег,

длань дай для пожатия...

...и не лень вам

ковры подметать веником?

не стойте зажатыми,

пионеры с вожатыми

вагонов -

вожжи в руки! -

эх, да ударим по скуке

клёнов,

галстука сминая гофру...

попал мне в руки

сказочник Э.Т.А. Гофман,

а мог бы и другой кто-то;

например - физик Иоффе

в непромокаемых ботах

с мобильником шестисотовым...

стародавние сны преданий жутких -

это вам не поджарые дежурные шутки:

пространство в полночь

скукожилось

спиралевидно,

про стран волны

множатся -

мордой ехидны

странной, не слишком валидной...

годнота не любому присуща

и редко когда - пьющему!

поджаривают слова,

подшучивают,

перманент на фразы накручивают!

на крючке улова

роман -

тиснение -

круче лишь вторичные признаки оволосения,

тост в честь

точь-в -точь -

увлечения;

внесение повода

в жизнь скучную...

...чуть-чуть,

фу... уже чуть-чуть выше

тоном

в полупальто из пол вальса-бостона!

это бог стонет

на крыше...

из лета в осень...

а вы проходите мимо

никто и не спросит -

какие здесь мерзкие зимы...

Прогулка за город

Под футболку ныряет ветер,

разогнавшись по треку улиц...

Попадают в тугие сети

из кевлара-армида... пули.

Раскрывается днём подсолнух,

будто книга сакральных знаний,

а на поле ржаные волны -

как орнамент токсичной дряни -

будоражат кислотным цветом

созревающее богатство.

Воспаляют в начале лета

тень разрушенного аббатства

солнца яростные потоки,

растревожив забытый улей.

Я бреду один по дороге

и жужжат, будто пчёлы, пули;

под футболку забрался ветер

охлаждает пространство ловко...

Я в кевларовом бронежилете,

и в руке у меня винтовка.

И какой же там был сценарий,

что прописан в моём планшете?

Вот он выложен - бестиарий,

и лицензия есть в сюжете.

И ещё есть сраженье с монстром

мне его бы прикончить быстро -

если вёртко по-македонски,

контролируя каждый выстрел.

Я бреду один по дороге

без подгрузки боезапаса...

Знать пароль бы режима "боги",

то давно бы вернулся с трассы.

Поход в виртуальных областях

На планке птичка, будто на флажке

сидит тихонько в шахматных часах.

Её рукой потрогаю в прыжке,

порталы перепутав в адресах.

Ресурсы всё взывают к серверам,

хотят приткнуть к потокам свой контент -

хотя б за взятку совершить харам,

да я сегодня им не конкурент.

Но есть провайдер бравый у меня,

я только с ним готов идти в поход;

и терабайты, шпорами звеня,

под стремя генерируют пин-код.

Спускаясь по лучу к земле людей

Я мчался по витринам витражей

с поспешной прытью солнечного блика...

Застрял в окне на третьем этаже,

оставив в виде "зайчика" улику.

Как ты лучу смотрела с грустью вслед

и замирала, и тихонько млела!

Как будто загоняя зверя в клеть,

обрисовала зыбкий контур мелом...

А я ушёл куда-то в облака,

но был свободен только лишь отчасти,

пока ты не приметила плакат:

"Кто верит в чудо, тот достоин счастья!"

Висел он за окошком на стене

и призывал людей не падать духом,

и вырываться смело из тенет,

что навязала сводница проруха.

В проекции её твоя судьба,

которую в свои возьмёшь ты руки.

Пусть вера, а не чёрная волшба

подарит миру горловые звуки!

На прокрустовой миле витражей

тебя, мой милый друг, однажды встретил...

Кто верит в чудо встречи, тот блажен,

а кто не верит - беспородный ветер.

Постоянство

Изменчивость, конечно, не для нас...

...мы слишком в этом мире постоянны!

Ах, не сбылось!

Но к берегу баркас

причалю я - негаданный-нежданный...

...сойду на берег, будто сукин сын,

отчаянный любитель пьяной драки,

корсар с косой под парусом косым,

идущий к своей цели в полумраке.

Я постоянен, словно пьяный курс

в страну чудес под грифом "эльдорадо".

Ах, money-money,

съёженный ресурс,

но всё-таки какая-то отрада.

Сорвать весь банк сегодня предстоит,

иначе - суд, мздоимцы, кредиторы.

Моя судьба -

классический гранит,

надёжная подмога и опора.

С сомнениями мне не по пути,

я слегонца раскатываю горы,

разыгрывая зверский аппетит,

и берегу сухим бездымный порох!

Теория и практика

Не потерял, а следом - не нашёл,

такая вот судьба моя кривая;

наследия культурного лишён,

я тщетно скудоумие скрываю.

Мне не уйти от диспутов "за жисть",

но не хочу с учёным братом спорить

гранит науки не пришлось мне грызть

кому-то в радость, ну, а мне - на горе.

Да только, знаешь - бес тебя возьми! -

весь интеллект коррозии подвержен.

Как данность безусловную прими:

твоя судьба нанизана на стержень,

а стержень этот - практика моя,

которая теории ценнее.

Теории на практике сбоят,

и счастлив я, что породнился с нею.

ребус

листаю ласточек стаю

и таю,

почти улетаю,

но в ямах воздушных мотает -

в коварных кавернах неба...

а здесь запятая -

классический ребус:

лаз точек,

где Эс вместо Зе

тянет вперёд носочек

и где композитор Бизе -

взбитый, насквозь белковый -

видит Кармен в прицел

снаряженья стрелкового.

Полевой сезон

по мотивам стихотворения "Геолог" Разбойниковой Елены

Геологу много ли надо?

Чтоб чайник кипел на костре,

чтоб отблески искр звездопада

играли с рассветом в крикет.

Рюкзак чтобы полный породы,

и времени нету грустить.

И чтобы не забралась природа

в палатке у нас погостить,

спустившись однажды под вечер

в ущелье колючим снежком.

Разлуку работою лечат,

с любимой работой легко!

И нету счастливей бродяги,

все беды ему нипочём.

Горят на закате аншлаги

зарниц расписным кумачом.

Геологу много ли нужно?

Чтоб Север метелями пел,

чтоб вовремя подали ужин

и чтобы не сбился прицел,

когда поднимаем бокалы

в которых технический спирт.

Полцарства геологу мало,

ему подавай целый мир.

Бракованная камера

Шагал устал;

раскрыв уста, кричал -

мол, не могу до ста... точней считать;

хотя б - до десяти... грести и огрести...

Не льсти себе...

и мне - пожалуй... сто не льсти,

а только подсласти

пилюлю горьких бед...

...отнюдь не бред:

устал Шагал,

когда в историю шагал,

а я вот - вовсе нет!

Броня моей слоновьей кожи -

нет, не броня, великая стена -

чужую жизнь на счётах множит,

и впишут наши имена

на обода подспущенной планеты,

насоса нет,

и нету сил надуть

каким-нибудь крутым бродягой-ветром...

я по просёлкам спущенным иду;

играет хлябь болотом под ногами,

з е м л я изображает целлюлит,

Земля же по орбите, словно камень,

бракованною камерой летит.

сюрреализм - мой дивный мир

мой мир совсем-таки неплох,

хотя казаться может грубым...

фильтрую воздух - каждый вздох,

и понимаю, спорить глупо,

когда здесь ищут идеал,

не находя иных занятий...

я ж веру в лучшее продал

и не копейки не потратил,

довольно точно посчитав

свои грядущие прибытки...

устал? тогда учи устав

или умри под скучной пыткой,

или улыбку растяни

от благодати до Урала

светилу, вставшему в зенит,

пока желанье не пропало...

прочти до корки этот мир,

который мифом отзовётся,

фильтрует нимф седой сатир

по мановению эмоций!

Магический полёт

Полёт ворон из пушки на луну -

как для меня - посильная задача!

Они рванут, и я потом рвану,

двух попугаев прихвачу на сдачу,

купив на утро в первый класс билет

ближайшего по времени экспресса.

Как Циолковский нам ещё велел,

займу в каюте откидное кресло

и унесусь в неведомую даль,

как некогда летали Белки-Стрелки.

Мне сам Жюль Верн экскурсоводом стал

в опознанной летающей тарелке.

Я вслед за ним луну обетовал

и разместил сто "лайков" за секунду;

полёт из пушки - раз и наповал

и где-то вдруг заохал бас-профундо*!

Глаза открыл, а за окном поёт

отбойный молоток на фоне лета...

По плану завершаю свой полёт...

...отлично я вздремнул после обеда!

* Бас-профундо (итал. basso profondo - глубокий бас) - очень низкий мужской голос.

На излёте

Душа встаёт всё чаще до зари,

который год нередко ей не спится.

И alter ego тихо говорит:

- Ах - чёрт возьми! - ну как же тут не спиться,

когда давно утрачены слова

глубокого изящного общенья?

Трещит, как жесть, больная голова

в процессе мониторинга вращенья.

И то и дело напрягает слух

какая-то дурацкая дразнилка...

Душа моя, я безнадежно глух

с покорностью засохшего обмылка.

Безбожная простота

Я состоял из букв и рифмы,

не состоявшись как герой,

когда порвал на слоги ритма

сонеты летошней порой.

За мной очередь стояла

из тех, кто знает толк в любви;

моих им мыслей было мало,

не подходил им мой извив

непритязательных метафор

да аллюзивный новодел

души открытой полиграфа...

Никто, увы, не разглядел

моей печали за бравадой,

и всеобъемлющей тоски.

Есть одномерная монада,

она стучит в мои виски

и подменяет символ веры

своей безбожной простотой...

Я у неё отнюдь не первый:

не слишком грешный, не святой.

Учитель

(диалектическое)

Учил адепта с жизнью ладить,

лаская струны и лады;

он мне сказал, что люди - братья,

я перешёл тогда на "ты".

Года неслышно пролетали,

и, развиваясь не по дням,

о всех нюансах и деталях

ты так расспрашивал меня,

что я, немея от восторга,

делился всем, чего постиг...

Ах, не кормил бы лучше волка -

сберёг бы, мать его, престиж!

Ты уходил, меня оставив

без сожаления, легко...

...к грядущей безусловной славе,

сказав: "Увы, таков закон!"

Когда сморкаясь в занавеску,

я изливал свою печаль,

ты улыбался крайне дерзко

и пялил взгляд - нарочно! - вдаль,

и, мой анфас не замечая,

меня конкретно унижал...

Души в тебе, мон шер, не чаял,

но вот теперь достал кинжал,

чтоб рассчитаться, мальчик милый...

...неблагодарный, как босяк.

О, святый крепкий, дай мне силы,

чтоб гнев мой всё-таки иссяк.

Влачу свой жалкий жребий...

Озябшие в печи чужих желаний,

остывшие в огне иных чудес,

видением ведических посланий,

исчезли тени в свой волшебный лес,

где носят бородатые Морозы

мешки и снежных внучек на руках,

где между пальцев - вязкая фруктоза

и в складках ветра живо тает страх...

Но я остыл и просто замерзаю,

разлуку одиночеством лечу -

порой бешусь, как Очумелый Заяц,

порой свой жребий кое-как влачу.

А на земле полным-полно желаний.

Жаль, все они со мною не в ладу...

Я сел бы сотый раз в чужие сани,

но опасаюсь - тут же упаду...

В уголке

Вчерашний день сегодня не задался,

а завтра тоже вряд ли будет жить...

Сегодня поправляю узкий галстук,

змеёй ныряя в паутину лжи,

в тот самый вечер, где сдадут, не ойкнув

любого из знакомых и друзей...

Моя судьба - моя головоломка,

моей души античный колизей...

Вчерашний день - кромешная завеса,

непризнанная, в сущности, никем...

Назавтра закажу оркестру пьесу

и посижу тихонько в уголке.

на краю

был слишком пьян,

рубил сплеча отважно,

но всякий раз не помнил сам себя;

пропал - не пан,

и в принципе, не важно,

что ангелы в итоге вострубя'т,

какой нам чин хранителя положен -

для трезвенников или алкашей...

из них там кто-то до сих пор безбожен

и слишком уж неискренен в душе;

но слова нет, которому поверить

готов уже без всяких дураков...

был слишком крут людьми забытый берег

в кругу из света бледных маяков,

что на кайме остывшего вулкана

воздвигнуты давно тому назад...

здесь край земли, тревога капитана,

безудержный природы маскарад!

и нет мечты, постылая рутина

да стёртый до исподнего табак,

а на краю - лишь горесть да кручина,

да полный прямодушия кабак...

Служивый

Подставкою для факела служил -

всю жизнь свою об факелы заляпал...

...хоть не терпел ни капли жгучей лжи,

когда тащиться тщился по этапу.

Смола стекала горько по рукам

горячею расплавленной химерой,

а я заметил: в небе облака -

Эдема кучевые полумеры,

а шлак в овраге - тихий караул,

отходы умирающего ада...

Его в овраг решительно столкнул

без помощи лопат и адвоката.

догнали

"не для меня..."

упадёт тепло на землю,

счастья людям посулив...

тишине мятежной внемлю...

в двух мизинцах от земли

на снегу лежу вразлочку,

в небо выкатив глаза...

оживая, стынут почки,

пробуждается азарт,

предвесенней лихорадки,

только мне не до неё -

выстрел был, как росчерк, кратким,

светом-белым-током бьёт!

отражаюсь по болотам,

по окраинам зарниц,

лимитированы квоты:

сжата жизнь до крика птиц;

лёд растопит в лужах солнце

до последнего куска...

и отправятся чухонцы

счастье грешное искать;

об меня в лесу запнутся

и обложат матерком...

жил во славу революций,

умер честным дураком...

Сделать выбор

Прощение - прощания подстрочник,

прощение - до ненависти шаг.

Гуляет ветер в "репе" днём, и ночью,

как по станицам музыка атак.

Я в корне не готов менять окраску,

как говорится, замантулить масть...

Прекрасная, мне кажется, отмазка,

чтобы впросак на масти не попасть.

Быть "красным" - значит, петь осанну нищим,

а "белым" - славить Царское Село,

"зелёные" добычу ловко ищут,

их к анархизму мигом привело

прощание - прощения подстрочник,

амнистия - до ветрености шаг.

Архив блистает фейерверком точек,

как новенькой купюрой водный знак.

Рисуй!

Рисуй мне, ветер, бахромою туч

чуть-чуть весны и чуть побольше страсти;

пошевели сопливую листву

нефритовой, почти прозрачной масти.

Молочный блеск зелёного дождя

отсуети три горсти по гектару.

Тебя, мой друг, позднее наградят -

был ураганом в юности недаром.

А вот теперь остепенился, сник,

в блаженном царстве нежного цветенья...

Так нарисуй и к небу протяни

мазками света крашеные тени!

Комментарии: 5, последний от 28/02/2022. © Copyright Чваков Димыч (nudless@mail.ru) Размещен: 23/02/2022, изменен: 23/02/2022. 114k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Скачать FB2
Аннотация: Вчерашний день сегодня не задался, а завтра тоже вряд ли будет жить...

Чваков Димыч : другие произведения.

Попутный ветер, ветер встречный